Вместе до самого конца (гет)

Для Джейн это Рождество оказалось таким, каким и обязано было быть всегда: полным надежды и чудес. Самое важное, благодаря чему праздник казался реальнее любого сна, — с ней был брат. Именно он утешал. Джейн плакала, а он утешал. Оба просили прощения. Сбивчиво, теряясь в словах, как будто им по пять лет.

Не хватило лишь времени. Из комнат стали выходить юные волшебники, заполняя гостиную Слизерина.

Поттер собиралась уже встать из-за дивана, чтобы скрыть своего брата, но Джеймс не отпустил, продолжил обнимать за плечи. Он достал из-под дивана серебряную мантию и накрыл их с головой. Осторожно придерживая ткань, Джеймс потянул сестру вверх, и они встали во весь рост.

Это было странно, но никто не обратил на них внимание. Брови приподнялись от удивления, когда в паре сантиметрах мимо прошла Гринграсс как ни в чём не бывало. На немой вопрос Джеймс заискивающе улыбнулся и потянул сестру за руку в сторону выхода.

Оглушающая тишина подземелья накрыла её вместе с утренней прохладой. Всё, на что сейчас была способна слизеринка, так это просто следовать за Джеймсом.

— Джей.

Сколько уверенности было в его тоне, когда он наконец заговорил! А сколько радости в карих глазах, когда он смотрел на сестру, будто разглядывал доселе неизвестные черты лица! И сколько щемящего облегчения в улыбках этих двоих!

— Знаешь, я столько раз представлял тебя, столько раз видел в тебе… тебя. Даже не знаю… Ты же помнишь, кто я? — Поттер пытался серьёзно посмотреть на Джейн.

— Ты — Джеймс Поттер, самая большая задница в Хогвартсе, — ответила та, чувствуя, как от радости увлажняются глаза. И не только у неё. Джеймс прыснул и спрятал глаза. — И ты мой двоюродный брат.

Поттер замер; почему-то эти слова заставили его выдохнуть.

Он снова взглянул на собеседницу.

— Это я, Джейн Поттер, у которой ты забирал карамельки, во время сна стягивал с меня одеяло и сломал мою куклу.

— Так ты все помнишь? Тогда почему молчала все эти годы? Тебе кто-то угрожает? Кто за этим стоит? Что с тобой произошло, почему прячешься?

Каждое «почему» отзывалось болью. Казалось обвинением. Сколько раз у Джейн были возможности отрепетировать ответ! Чёткий, ясный и понятный. Но, как всегда в нужный момент, губы не выдавали ответа, а мысли путались.

— Я…

Её ответ прозвучал странно. Девушка посмотрела в сторону и освободилась от ладоней брата.

— Я не понимаю. Тебя похоронили. Кто это сделал?

— Не знаю, кто сообщил вам, что меня нет. Я смутно помню последовательность того, как очутилась в Англии. Наш домовик трансгрессировал на какую-то магловскую улицу, меня продержали в полицейском участке, следом отвезли в какой-то приют, а затем в больницу. Дамблдор сказал мне о том, что произошло, уже через месяц… Он нашел меня.

— Дамблдор.

Слизеринка вскинула подбородок, услышав в его голосе обвинение.

— Какого черта он ничего не сказал нам?

Девушка отрицательно мотнула головой и посмотрела на свою ладонь:

— Это было опасно.

— И всё? — опешил гриффиндорец.

— А ещё… я не хотела.

Джеймс не ожидал такого ответа, от этого между ними повисла тишина.

— Знаешь, мне абсолютно плевать, что произошло тогда. Сейчас все иначе. Ты жива, Джейн. Мы снова вместе. Мы семья. Знаешь, а ведь мы и правда чем-то похожи.

Подняв руку к ее лицу, Джеймс повернул его к свету и всмотрелся. Кожа покраснела от слез, а глаза были широко распахнуты и полны искренности. Голубые. Такие знакомые и родные.

— Фамилиями, цветом волос, шрамом. Только ты ниже, нос чуть с горбинкой, и у тебя длиннее волосы.

— Я девочка, — улыбнулась Джейн.

— Да, есть такое, — улыбнулся Джеймс и повернул лицо девушки снова сначала вправо, потом влево. — Родители будут в шоке.

— Я рада, что ты узнал, Джей, но это не значит, что я снова хочу становиться Поттер.

— Что? Почему ты говоришь такое?

Она судорожно сглотнула. Джеймс ощутил это не только рукой, но и всем телом.

— Меня устраивает моя жизнь сейчас, — решительно произнесла девушка.

Поттер мгновенно отпустил ее и в ужасе отпрянул.

— Устраивает?

И тут в груди Джеймса зашевелилась какая-то сила — та, что клокотала все эти дни. Злость, обида, непонимание, ревность, боль, жалость и страх — всё это непривычно бурлило в нем, не имея выхода. А теперь… Нечто невообразимое поднималось из глубины души, рвалось наружу, отчаянно ударяя в грудь.

— Ты скрываешься от нас. От своей семьи. Мерлин… — Он потеребил свои волосы и снова посмотрел на сестру. — Все эти годы ты жила одна среди чужих. Я был рядом, а ты даже не сказала. Знаешь, как я себя чувствую? Полным ничтожеством! Я даже издевался над тобой! Над своей сестрой.

— Уж в этом нет моей вины. И тем не менее меня всё устраивает.

— Не лги мне!

Его голос сорвался, он подошёл ближе, заглядывая ей в глаза.

— Я видел твои глаза в тот день у меня дома!

Джейн открыла рот в немом ответе, потому что голос подчинился сердцу, а не разуму. Потому что брат был прав. И ей осталось лишь кусать губы.

— Хочешь сказать, что твоё положение сейчас лучше, чем могла дать тебе семья? Никогда не поверю. Ты — Поттер. Разве тебя устраивает жить без родных? Одной в приюте? Проходить мимо счастливых семей на вокзале? Не получать писем из дома? Оставаться в школе вместо родного дома? Постоянно носить форму? Смотреть на витрины, как в музее? Копить и отказывать себе? Позволять другим смотреть на себя свысока? — в его голосе слышалась злость, он заметался по комнате, как тигр в клетке, которого она однажды видела в странствующем цирке. — Разве не бесит, что тебя называют другим именем? Нет, я ни черта не понимаю. Что за тварь заставила маленького ребёнка отказаться от семьи, дома и благ?

— А кому я была нужна? Дяде… Который считал меня ошибкой? Тебе, который даже не помнил меня? Могу поверить, что тете, у неё всегда было доброе сердце…

Он прищурился:

— Решила воспользоваться моим недугом? Памятью? Как умно — отнять у меня воспоминания, а потом пользоваться этим! Это больно, к твоему сведению, не помнить чего-то важного, будто полоумный.

Джейн беспомощно закрыла глаза, позволяя душевной боли терзать себя внутри.

— Что, испытываешь угрызенья совести?

Она пожала плечами, смотря чуть выше плеча Джеймса, не желая поднимать взгляд выше.

— Вот опять! Каждый день ты смотрела мне в глаза и молчала! На каждый мой идиотский поступок ты молчала! Затем мы подружились, были откровенны, но ты все равно молчала!

— Мне жаль, что так получилось…

— Так ты раскаиваешься?

Джейн тяжко вздохнула.

— Я понимаю, что ты злишься на меня. Что ты в шоке…

— Неужели понимаешь? Вот как?..

— А ты понимаешь, что значит потерять все? Понимаешь, что значит потерять имя? Понимаешь, что жизнь не так беспечна, как тебе кажется?

— Значит, это я виноват, что ты намеренно скрыла своё существование? Да, я бывал редкостной сволочью… Чертов Мерлин, может, это ты запуталась? Да как у тебя мозгов хватило?

— Что ты сказал?

— Это преступление — прятать ребёнка от родных, симулировать смерть, говорить, что это ради безопасности.

— Это лучше, чем становиться для всех монстром! — выпалила Джейн.

Ответ девушки, то как она стояла — неподвижно и неестественно прямо, с кривой усмешкой, выбесило Джеймса.

Казалось, они говорят на разных языках.

— Монстр? Это как понимать? Знаю, что все отвернулись от твоего отца, но мы не монстры.

Она скрестила на груди руки, пытаясь унять дрожь, и смело посмотрела ему в глаза.

«А ведь я сама выбрала эту жизнь, — промелькнуло у нее. — Я решила все оставить, а он оказался жертвой моего детского плана. Как жаль…»

— Ни один ребёнок на свете не хотел бы, чтобы родная семья отказалась от него. Все девять лет отец ждал. Но благочестивые Поттеры были слишком «чистые», чтобы с связываться с такими, как я и мама. Вы эгоисты в своем благородстве. И ты спрашиваешь, почему я предпочла одиночество? Это лучше, чем жить с человеком, который считает меня злом. Поэтому поступим, как наши отцы. Продолжим жить, как жили. Мне ничего не нужно от тебя или дяди. Просто проходи мимо.

— Что ты несёшь?

— Прежде чем рушить то, что я строила годами, спроси, нужно ли мне это. Ты жил беззаботной жизнью, но я — нет. Ты спрашивал меня, почему я постоянно пытаюсь спрятаться. Ответ прост: я хочу жить. Не думать о том, что однажды кто-то снова придёт ко мне с местью. Меня уже убили один раз, убили родителей, я больше не хочу видеть смерть близких. И пока Джейн Поттер покоится в земле, у меня есть шанс жить простой жизнью, а не существовать как воплощение греха или ошибок. Мой отец спас меня не для того, чтобы я расплачивалась за чужие грехи.

— О каких грехах ты вообще говоришь? Почему тебя захотят убить? Я ни черта не понимаю. — Джеймс взъерошил свои волосы и выругался. — Это он тебя научил говорить всякую чушь? Объясни.

В его голосе слышалась ярость. Ярость… и что-то еще. Что-то очень похожее на отчаяние.

Джейн внимательно посмотрела на брата, пыталась понять, шутит ли Джеймс или говорит правду. Она горько улыбнулась, осознав причину.

— Видимо, тебе не сказали самого интересного. — Её голос был так беспомощен, так тих, что это совсем не понравилось гриффиндорцу. — Да и зачем говорить правду о тех, кто уже давно умер?

— Джейн.

— Наш дед отвернулся от моего отца из-за моей матери, потому что она дочь Грин-де-Вальда.

Имя это словно огнем обожгло.

Грин-де-Вальд…

Джеймс помотал головой и прохрипел:

— Что…

И замолчал. А девушка, словно сгусток энергии, напряглась в последний раз, смотрела упрямо и твёрдо.

«Нет! Этого не может быть!»

«Мерлин!» — мысленно воскликнул Джеймс.

— Я внучка Грин-де-Вальда.

— Это не смешно.

— Да. Мне никогда не было смешно, с самого детства.

— Но это… У него кто-то был?

— Нет. Всего лишь очередная жертва.

Удары сердца, ритмично и настырно отзывающиеся в груди Джейн, вытаскивали девушку из состояния неизбежности, обиды и разочарования.

Взгляд Джеймса… стал другим.

И она испугалась.

Стремительно побледнев, она сжала руки в кулаки, сдерживая натиск внезапно ворвавшихся в сознание тревожных мыслей.

— Все ещё хочешь быть моим братом?

На мгновение сказанное ею обратило Джеймса в каменное изваяние.

Существуют мгновения, полностью меняющие жизнь. Дороги без распутий тоже существуют.

Разумеется, Джейн была добровольной участницей всего, что происходило в течение всех этих лет, однако… Знай она, как это ее изменит, она бы, наверное… Нет, не стоит врать себе. Она бы все равно поступила точно так же. Тогда у нее не было выбора.

Джейн неспешно отвернулась и спрятала руки в карманы со странным для Джеймса выражением лица — на нём было абсолютное безразличие.

— Я хочу есть, а ты пока подумай над ответом.

И просто ушла. Оставила своего брата с горькой реальностью прошлого, настоящего и будущего.

Джейн не плакала. Ничего не вернуть. Осталось горькое послевкусие. Сердце в груди замерло, а может, это в душе появилась пустота, она жгла и давила. Сейчас тот самый момент, когда вполне логичные вопросы и опасения притупились сердечной болью. Мыслей не было, только в висках отчаянно пульсировало искаженное лицо Джеймса.

Сбавив темп, Джейн пошла вниз. Она даже не услышала, как сэр Николас учтиво поздоровался, а портрет почтенной дамы посетовал на неуважение к призракам. Их перебили голоса возбужденных второкурсников. Те стремительно пронеслись мимо, и ей пришлось прижаться к перилам. Она осталась стоять на движущейся лестнице, потому что ноги резко показались ватными. Слишком много волнений, организм не успевает за душевными переживаниями. Девушка дважды пропустила нужный пролёт, когда чужая рука мягко обхватила запястье.

Поттер как зачарованная пошла за ним.

Наверное, привычки, запахи, прикосновение и что-то ещё, очень близкое, позволяет лучшим друзьям чувствовать и узнавать друг друга.

Отставая лишь на шаг, она безропотно следовала за кожаными начищенными ботинками. Ступени остались позади; теперь, продолжая смотреть в пол, Джейн наблюдала различие каменных плит.

Они остановились у каменной скамейки.

Слизеринец присел, попав в поле зрение Джейн.

Барти был аккуратно причесан, гладко выбрит, и лишь лёгкая бледность говорила о недавнем пробуждении. Из кармана его штанов в серо-белую клетку высовывалась волшебная палочка. Барти был всегда идеальным. Как бы ни не хотел быть противоположностью отца — это было бесполезно. Ещё с первого года лучший друг отличался своей педантичностью.

Джейн присела рядом и потрогала новый свитер лучшего друга.

— Мама.

Джейн улыбнулась мастерству и любви миссис Крауч. Затем убрала руки и вытянула ноги.

— Джеймс узнал правду… — начала девушка. — Оказывается, дядя даже не сказал ему о том, кем был мой дед.

Барти вопросительно воззрился на подругу.

— Неожиданно… Великий Салазар… я думал, у него мозгов не хватит. Этим он даже ещё больше бесил.

Джейн издала тихий вздох.

— Сама не понимаю как.

Барти задумчиво нахмурился.

— Они станут обузой, зная Мародёров… Уверен, твой брат уже им пожаловался. Ему никогда не хватает выдержки.

Джейн прислонилась к прохладной стене, и перебирая в голове возможные варианты. Шансы на то, что мертвый человек окажется живым, были малы изначально.

Яркое утреннее солнце проникало через мутные от ледяной корки стекла в коридоре. Постепенно свет становился яснее, украшения зимы почтенно таяли под силой света и скрытого тепла, а мрачные каменные стены стали светлеть, заставляя факелы гаснуть.

— Может, стереть ему память, пока он не набедокурил? — Барти потянул носки, копируя движения подруги.

Уголок губ приподнялся, и Барти чуть толкнул чужое плечо.

Ещё на первом курсе Барти стал присматриваться к Джейн. Начиналось всё с нелепого упрямства и соперничества: кто просидит в библиотеке дольше, кто больше ответит. Он следил за ней с интересом первооткрывателя, подмечая сходство с ней и различия. На травологии у Барти было больше шансов, Джейн частенько путала свойства растений. Когда-то на практическом уроке пузатый корень мандрагоры резко дёрнулся в её руке, и та уронила растение на пол. Как и все хохочущие однокурсники, Крауч наблюдал за истерией корня на земле и неловкими попытками подруги схватить растение. Барти улыбнулся, что получит лучший балл. Только стоило ему отвернуться, как у его лица оказался огромный страшный рот мандрагоры, заставив его поистине испугаться. Кейт с самого начала была вечным спутником Джейн. И если Барти тогда только ударился о стенки теплицы, Поттер, веселящийся громче всех, упал в обморок. Как потом оказалось, Кейт в гневе сдернула с него наушники. Так что в этот урок Слизерин заработал минус пятнадцать очков.

С тех пор злорадствовать неудачам Джейн Крауч перестал, но соперничество никуда не ушло. Раз за разом они работали вместе и оставались после уроков. Так, незаметно, они стали сидеть за одним столом в огромной библиотеке. Барти захотелось подружиться с ней, усидчивой и дружелюбной. Общение со сверстниками выходило у него тяжело, а нормального общения, не считая матери, у него не было. Джейн и Кейт стали прекрасными отдушинами и учителями.

— Не кисни, Джейн. Что-нибудь придумаем.

— Что, если он расскажет отцу?

— Знаешь, мы, наверное, странные. Переживаем о мнении тех, кому совсем не нужны. Вечно чего-то ждём от них.

Джейн внимательно посмотрела на лучшего друга.

А ведь это правда.

Был в жизни этих двоих важный человек, которого каждый из них ждал и ненавидел одновременно.

Джейн никогда не говорила и не показывала своего отношения к дяде, но Барти почему-то разгадал её чувства. Она желала признания от своего дяди, желала, чтобы он её заметил, нашёл.

Барти не понаслышке знал, что это. Сотни раз он чувствовал это к своему отцу. Крауч-старший всегда был требовательным к сыну. Даже тогда, когда маленький ребёнок был неспособен самостоятельно одеться или выговаривать правильно слова.

«Мать всегда будет тебя любить, каким бы ты ни был, но отцовскую любовь и признание нужно заслужить».

Эти слова въелись в сознание парня ещё с четырёх лет.

Признания и уважения он так и не заслужил до сих пор, даже будучи блестящим учеником Хогвартса. Он сделал то, что редко кому удавалось: сдал все двенадцать СОВ на отлично. Что физически невозможно.

А всё, чего добился слизеринец, — это скупая похвала.

«Никчёмный ребёнок!»

После этих слов летом юное сердце, казалось, готово было выскочить из груди от бешенства. Спустя полчаса в своей комнате Барти был даже рад такой реакции.

Он вынудил себя улыбнуться.

Все эти годы, наблюдая за лучшим другом, Джейн проводила параллель. Если бы всё случилось иначе, если бы она всё же воспитывалась в доме дяди, какого отношения она заслужила бы, будучи нежеланным ребёнком?

Возможно, всё сложилось бы так же, как у Барти: никого уважения и признания.

— Я распаковал только один подарок.

— Я тоже.

— Пойдём. Я присоединюсь позже. — Барти посмотрел на часы. — Мне нужно к директору.

Джеймс долгое время провёл в коридоре, где оставила его сестра. Лестничная площадка заметно оживилась. Изрядная часть учеников уже спускалась в Большой зал. Собравшись в привычные компании, они живо обменивались впечатлениями о своих подарках. Джеймс пробирался против течения. На приветственные улыбки он резво нервно пробирался прочь. Удивительный мир. Кто-то продолжает жить обычной жизнью, а у кого-то выбили почву из-под ног. Джеймс бескомпромиссно двигался вперёд, меряя ступени широкими шагами. Он наступил кому-то на ногу и задел плечом Фрэнка.

— Сохатый! — позвал Блэк и перегнулся через перила, встревоженно смотря вниз.

Джеймс поменял направление.

— Что случилось? — Марлин растерянно задрала голову и встретилась с глазами Мародера.

Сириус не стал отвечать, а вместе с друзьями поспешил вниз. Парни успели забежать на лестницу, что вела в башню директора школы. Не стесняясь, Блэк с силой потянул за чужой свитер, но Джеймс скинул его руку и вбежал в коридорчик.

Блэк выругался, нагнал друга и снова вцепился ему в плечо, дёрнув назад.

Джеймс шумно выдохнул через нос. Ему никогда не хотелось так сильно всыпать Бродяге. Он снова повернулся к горгулье на противоположной стороне коридора. Эмоции уступали место собранности.

— Ты куда?

— Вы поговорили?

— Мы только начали, — раздраженно ответил Поттер.

— Спокойно! — рыкнул Сириус, и Джеймс снова сбросил руку лучшего друга. Отошёл к стене и присел на корточки.

Друзья переглянулись и присоединились к нему.

В голове были лишь обрывки информации. За одной мыслью тут же приходила другая. Парень провел ладонью по лицу, пытаясь собраться с мыслями.

— Что тебе сказала Джейн?

— Проблема в том, что мне не сказали отец и Дамблдор, — сдавленно произнёс Джеймс, — Такое ощущение, что я комнатное растение, слабак, которого не стоит посвящать в серьёзные проблемы. И… она сказала, что не хочет становиться Поттер. Не хочет становиться монстром.

— Что за ерунда, — скривился Питер. Его виски простреливало болью от усталости.

Горгулья зашевелилась, и на лестнице показался Крауч.

В мысли Джеймса прокралась неприятная мысль.

— Ты знал! Да вы все знали!

— Меня всегда поражало твоё красноречие, Поттер.

— Заткнись, Крауч.

— Знали о чём, Поттер? О том, что такое чудо — её брат, или о том, что она внучка Грин-де-Вальда?

— Вот урод! — прорычал Джеймс, дёрнувшись всем телом в сторону Крауча, и схватил его за воротник.

— Чья внучка?

— Сохатый, о чем он?

Джеймс яростно стиснул челюсти и до побеления костяшек сжал ткань. Крауч перехватил его взгляд и, недобро прищурив маленькие глазки, злорадно ухмыльнулся.

— Ты был весьма красноречив с ней сегодня, — протянул Барти; гриффиндорцы всегда вызывали в нем злость. — Ну да, тёмная магия не для таких благовоспитанных, как ты, Поттер.

— Глумишься надо мной?

— Боишься такой родственницы?

— Немедленно успокойтесь! — разнял парней Римус. Слизеринец скользнул по его лицу холодным взглядом, в котором было скрыто презрение и разочарование, и с отвращением скинул чужую руку.

— Что вы несёте? — не понимал Питер, оттягивая Джеймса, — При чем здесь Грин-де-Вальд?

— Хочешь сказать, это я её заставил? А ты молодец… такой ухоженный, живёшь в тепле, держишься за мамину юбку, пока твоя лучшая подруга добровольно скитается, — оскалился Поттер.

— Могу выставить тебе то же обвинение. — Слизеринец осадил презрительным взглядом Люпина, а следом Блэка и усмехнулся. — Ах да, ты же у нас каждую собаку прикармливаешь.

— Что-то ты заболтался, Крауч, — прорычал Сириус и подскочил к старосте Слизерина, с трудом заставляя себя не направлять на него палочку. — Если ты снова брякнешь какую-нибудь гадость, клянусь, я превращу тебя в таракана и раздавлю!

Эта угроза ничуть не испугала Барти. Он ядовито осклабился и вымолвил как бы между прочим:

— Только и можете, что драки и дуэли затевать.

— Это наше дело!

— Да мне плевать. Только когда из-за тебя под раздачу попадает Джейн, это уже моё дело.

— О, так я великодушно освобождаю тебя и твоих друзей.

Парень одарил Джеймса ядовитым взглядом.

— И что собираешься делать? Хоть и в дуэлях ты хорош, но безмозглый.

Луч пролетел над плечом слизеринца, так что несколько искр попало на него, и тот перевёл взгляд на Питера, смахивая с плеч гаснущие огоньки.

— Вот кто науськивал Джейн все это время. Как я мог забыть… Бедный, бедный Крауч, отец все так же тобой недоволен?

— Ещё слово, Поттер! — сцепил зубы Барти; выхватив палочку, он ткнул ее в грудь гриффиндорца.

— Эй! Эй! — прикрикнул Римус, выхватив палочки из рук Блэка и Петтигрю. — Стойте! Остыньте оба.

— Сколько раз она оказывалась в больничном крыле из-за тебя?

Этот аргумент сильно возмутил парня в очках, только вот ответить было нечем.

— Я хочу, чтобы ты понял: с первого курса Джейн не вписывалась в Слизерин.

— Потому что она не вы.

— Неужели? — Крауч ухмыльнулся, вызвав жгучее раздражение. — Все еще считаешь, что цвет галстука определяет человека?

Джеймс держался из последних сил, чтобы не избить однокурсника.

— Весь Слизерин наблюдает за ней и докладывает об изменениях на факультете выпускникам. Это тебе все достается легко. А Джейн ходит по тонкому льду, сохраняя равновесие.

Крауч смерил брата лучшей подруги жёстким взглядом и ровно сказал:

— Хоть раз подумай не только о себе. Это предупреждение, Поттер. Советую прислушаться к умным людям. — И уступил ему дорогу, желая пропустить вперёд.

Гриффиндорец подозрительно сощурился, но был слишком разъярён и желал докопаться до истины.

Не обращая внимания на застывших с перекошенными лицами друзей, Джеймс уверенным шагом направился к огромной уродливой горгулье.

— Лимонный шербет! — произнес он волшебный пароль. Стена с горгульей раздвинулась, открывая проход.

Как только он шагнул на первую ступеньку винтовой лестницы, стена сзади сомкнулась. Проигнорировав латунный молоток в виде грифона, парень толкнул тяжелую дверь.

Римус выдохнул, когда фигура Джеймса исчезла за горгульей. Не нужно быть прорицателем, чтобы определить бедствие в кабинете директора.

Подумать только, семья Поттер связана с Грин-де-Вальдом.

Питер посмотрел на друзей, нахмурил брови и пробормотал:

— Его сестра — внучка самого…

В голосе его звучало предостережение, которое не очень понравилось Сириусу. Он сел на подоконник; есть не хотелось. Да и куда уходить, когда у лучшего друга одна проблема за другой.

— Не мне одному везет с родственниками, — мрачно отшутился Сириус. Перед глазами стояло лицо улыбчивой и такой обычной Джейн.

— Джеймс в шоке. Знает же шляпа, куда распределять, — проговорил Питер, как и все, располагаясь в стороне.

— Все действительно так плохо? — спросил Римус у Сириуса. Тот не ответил, лишь пожал плечами.

* * *

Когда рождественская суета в гостиной Слизерина поутихла, волшебники дружной компанией отправились в Большой зал.

— Говорят, нас отправят по домам завтра. Ты что-нибудь слышала об этом, Мари? — Кейт толкнула локтем подругу, чтобы вывести её из оцепенения.

— Что?

— Барти сказал, что собрание старост будет в три, — ответила Паркер.

Элора выдохнула и разочарованно застонала.

— Да ладно тебе, подумаешь, задержались на пару дней, — подбодрила девушку блондинка.

— Тебе-то хорошо. Римус не уехал домой. — Однокурсница лукаво посмотрела на Кейт и улыбнулась. — У тебя очень миленькие серёжки, и ты накрасилась.

— Ещё новые духи, — подметила Паркер, — Барти подарил нам с Джейн. Он перенял от мамы тонкое чувство прекрасного. — Девушка подняла запястье к носу Элоры, чтобы та лучше оценила аромат.

— Волшебно… Он классный. Я о Крауче, конечно. А как брутально он пахнет и весь такой с иголочки… — слизеринка обняла себя и мечтательно покрутилась. — Холодный как лёд.

— Усмири свои феромоны, — прокоментировала Гринграсс. — Просто выглядеть красиво — мало.

Такое утверждение явно не осталось незамеченным. А Джейн едва не закатила глаза.

— Он скучный и вечно придирается к мелочам.

— Но он и к себе так же придирчив. Кто еще из парней моется дважды в день?

Паркер всерьез задумалась над вопросом.

— Любой парень, который себя любит, — ответила Гринграсс. — Возьми хотя бы Блэка.

— Сириус вне конкуренции — он красавчик, — поделилась пятикурсница. — Интересно, какой пресс у Поттера?

Джейн напряглась, услышав о брате, и обернулась по сторонам. Прошло достаточно много времени с их встречи. О чем он сейчас думает? Может, уже отправил сову?

Под безостановочное щебетание они дошли до Большого зала.

— Какие планы на каникулы? — спросила Джейн, бросив взгляд на стол Гриффиндора. Большая часть львиного факультета заняла свои места, но мародёров среди них не было.

— Ты где был, прощелыга? — повысил голос Хиггс, и все дружно обернулись.

— В раю… — грациозно взмахнул рукой Розье, подходивший к столу.

Староста впилась проницательным взглядом в лучезарного слизеринца.

Он присел напротив, закинул ногу на ногу.

— Ты в курсе, что мне пришлось врать с три короба Слизнорту? — Джейн нахмурила брови и поджала губы.

Теодор, поправив манжету, цокнул языком:

— Я, между прочим, строил из себя умирающего тебя!

— А я заботливого соседа, — включился Крауч, присев рядом.

— Вот видишь, тебе нет равных по части честной лжи, — похвалил Розье Джейн, блеснув взглядом.

— Это точно, — хлопнул в ладоши Теодор и, сделав для себя важный выбор, потянулся к оладьям.

«Сущая неблагодарность».

— Вот вы оба и будете заниматься переработкой сухих личинок в кладовой декана.

— Фу… Ты испортила завтрак!

— А ты чуть не подставил нас.

— Как ты мог, Теодор! — ужаснулся Эван, но затем улыбнулся и поставил перед Джейн свежие круассаны, что прятал под чарами. — Не злись, принцесса, специально для тебя прямо из Парижа.

Джейн перевела на него недобрый взгляд. Было странно, что Эван так быстро вернулся, хотя отпрашивался на два дня.

— Тебя выгнали?

Француз закатил глаза оттого, как близки к истине ее слова.

— Что ж, не хочешь — как хочешь, — пробубнил Розье и потянулся к тарелке, но заработал шлепок по руке до того, как прикоснулся к выпечке. — Ай!

— Сам отчитывайся о своем чудотворном исцелении за ночь.

— Когда речь идёт о еде, Джейн беспощадна, — рассмеялась Кейт и кивнула подруге.

Розье скрестил руки на груди и внимательно смотрел на однокурсницу, которая с удовольствием вкушала подношение, почти не слушая горячую беседу Барти и Кейт, что сидели по бокам от нее.

Любопытно, Паркер известен секрет подруги? Вот так парочка…

Эван посмотрел на Нотта. Ему не терпелось обсудить шокирующие новости во всех подробностях. Уж Нотту он всегда может довериться.

Парень вздохнул. Новость безумно интересная!

* * *

Закончив с трапезой, ребята покинули стол Слизерина и отправились на выход. Не вникая в очередную шутку, взгляд голубых глаз пытливо искал среди собравшихся учеников брата. Обзор быстро закрыли, и Джейн потянулась за Кейт, неприятно ощутив, что какой-то первокурсник наступил ей на ногу.

— Чем займемся? — спросила Элора.

И пока ребята делились своими идеями, в голове Джейн скопился ворох вопросов с самого утра. Как её раскрыл Джеймс? Кто ещё в курсе? Знает ли дядя? И что теперь будет?

Но стоило ей выйти из Большого зала, как ее имя прозвучало словно гром.

— Джейн Мари Поттер!

Громкий и решительный мужской голос заставил все голоса и звуки главного холла умолкнуть.

Широко распахнув глаза, слизеринка в панике посмотрела сначала на Кейт, потом на Барти.

Медленно перед глазами все поплыло: пол, потолок, люди, портреты, сцепившиеся второкурсники… Сердце учащенно забилось, позволяя страху сковать разум.

Кейт бросила взгляд на подругу.

— Кто это? — спросила Гринграсс, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Разве это не отец Поттера? — поинтересовалась Элора.

Грудь Джейн стиснуло от нарастающей паники, когда волшебник снова позвал ее.

Однокурсники и остальные кидали вопросительные взгляды, это общая заинтересованность только сильнее давила.

Всем вокруг стало очень интересно, кто такая Джейн Поттер, все останавливались и переглядывались.

Внутри оборвалась какая-то туго натянутая струна, которая толкнула девушку идти дальше.

Она колебалась, кинула взгляд в сторону подземелий. Может, снова исчезнуть? Спрятать Джейн Поттер? Однажды ей это удалось. Почему бы не проделать это еще раз? Да, можно сбежать. Осталось несколько месяцев до совершеннолетия. Начать… Но в результате потерять все, что у нее есть, снова потерять жизнь, друзей и свои труды.

Это труднее, чем кажется. Сейчас так не получится. Незамеченной уже не уйти.

— Снова сбежишь, Джейн? — голос дяди прозвучал за спиной.

Такое оскорбление заставило резко остановиться.

— Кажется, это к тебе, принцесса.

Розье занял самое лучшее место для обзора, подперев дверной косяк. Кажется, он так и ждал представления. Его странный тон и, конечно же, выражение лица поведали о многом.

Что ж, вполне ожидаемо.

Хмуря темные брови, Поттер вздернула подбородок и осадила однокурсника тяжёлым взглядом.

Принимая вызов, Джейн обернулась.

Этот день настал. Их взгляды встретились. Долгожданный осознанный взгляд дяди.

Только вот момент неподходящий.

— Я никогда не бежала. На вокзале Кингс-Кросс я всегда спокойно проходила мимо все эти годы, дядя.

— Ты все помнишь, — произнёс волшебник и остановился в трех метрах от девушки.

Джейн не отрываясь смотрела на дядю, не понимая, зачем он пришёл за объяснениями вот так, открыто. Чтобы сделать что? Он ведь должен понимать…

Тот последний разговор ее отца и дяди запомнился ей на всю жизнь, но даже тогда, девять лет назад, дядя не казался ей таким зловещим. Джейн никогда не питала иллюзий на его счёт.

— Блайм? — осторожно спросила Элора, держась ближе к Барти.

— Что происходит? Вы знакомы? — спросила Гринграсс, полностью потеряв интерес к своему разговору с семикурсницей. Каким же взглядом она окатила родителей Поттера!

— Ничего не хочешь нам объяснить?

На мгновение повисла тишина. Казалось, никто не осмеливается даже дышать. Все ожидали обещанного скандала.

Чистое безумие.

— Может, это вы объясните, по какому праву вы используете фото моей племянницы для своей рекламы, более того, распространяете за рубежом. Надеюсь, у вас хороший адвокат, мистер Розье. — Флимонт мог собой гордиться: он произнёс реплику на французском почти без акцента.

Эван поубавил спесь под строгим взглядом довольно внушительного мужчины. Да и вид Джейн не предвещал ничего хорошего.

— Монти! — Неожиданно для окружающих рядом со старостой Слизерина с характерным хлопком появился домовый эльф.

— Хозяйка звала Монти! — с добродушным почтением проговорил эльф и поклонился.

Но, подняв взгляд, маленькое существо распахнуло свои большие глаза. Его взгляд остановился на Флимонте, и домовик отвесил свой самый лучший поклон.

— Монти, сообщи, пожалуйста, директору Дамблдору, что у нас гости. — Поттер сама не знала, как ей удалось сохранить самообладание.

Десятки волшебников наблюдали со всех сторон трагедию семьи. Внутренний страх и смущение не позволяли Джейн посмотреть на их изумленные лица. Какова вероятность того, что через пару минут каждый присутствующий станет указывать на неё пальцем, будто снова вынося приговор самому тёмному волшебнику в лице его внучки? Ситуация не вселяла оптимизма.

— Джейн, поговори со мной.

Джейн подняла голову и смерила дядю острым взглядом.

Послышался строгий голос профессора Макгонагалл, она поспешно выходила из Большого зала, чтобы узнать, в чем проблема. За ней следовали остальные деканы.

На вопрос декана Гриффиндора Флимонт Поттер объявил ей о своем желании поговорить с племянницей. Простой ответ ввел в ступор профессоров. Краем глаза Джейн заметила лицо Слизнорта, которое красноречиво выражало полное непонимание, зато ни один мускул не дрогнул у профессора Макгонагалл. Она могла искусно выражать все глазами и минутным молчанием.

С мрачной покорностью Джейн пошла сквозь зевак к правому крылу башни.

— Всё хорошо! — поддержала ее миссис Поттер, но слова прозвучали не слишком убедительно. И всё же Джейн с благодарностью посмотрела на нее.

Её ноги, казалось, ступали по раскаленным углям и кто-то другой передвигал их, так как сама она не могла заставить себя сделать и шага вперёд. И пока она шла к ближайшему классу, в голове сотый раз прокручивала то, что скажет. Много чего.

Верно! Нужно собраться.

Девушка напряглась, готовясь к разговору, когда Флимонт открыл дверь первого попавшегося кабинета. Дверь за ним закрылась, отделив их от всего мира. В кабинете было тихо, парты стояли идеально ровно, как и книги на столе профессора, на окне стояло увядающее растение. Как символично.

В ней зародилось неприятное чувство. Чувство, будто она провинилась и сейчас ее ожидает выговор. Глупость. Но губы онемели. А рот словно наполнился холодной водой. С каждой попыткой вздохнуть вода проникала всё глубже. Она молчала, молчал и дядя. Будто намеренно не замечал её замешательства.

Настало время встретиться лицом к лицу с прошлым. Встретиться лицом к лицу… с дядей.

Собравшись с силами, она повернулась.

Флимонту требовалось время. Минуты… Куда больше часов, чтобы внимательно рассмотреть хрупкую девочку. Душу. Впитать в себя новую жизнь члена его семьи, за которую он в ответе.

Его племянница была юной девушкой, такой нежной внешне и сильной духом внутри.

Она едва была Джеймсу по плечи. Метр шестьдесят, кажется, столько было указано летом в заведенном деле. Волосы такие же густые, как и у всех в семье. Мужчина помнил ее нескладной девчушкой с ясными голубыми глазами, двумя косичками, широкой улыбкой, в желтеньком платьице с белым воротником. На снимке она чихнула, а следом рассмеялась. Ей было четыре. Именно это колдофото способствовало частым поездкам Джеймса в Париж.

Возможно, уже тогда мужчина признал в девочке родного человека и как-то по-своему полюбил. У него был сын. Тогда он задумался, каково иметь дочь. Он с необычным любопытством задавался вопросом, как Чарльз ведёт себя с дочерью, как они играют, о чём говорят. И если быть поистине откровенным, он был рад, что у него есть племянница.

Черты лица, линия скул и фигура достались ей от матери. Чарльз действительно влюбился в нежного ангела. Только сама доброта могла выносить и терпеть таких родственников, как они.

Волшебник сделал шаг вперед.

Его сюда привели отчаяние и надежда.

— Я даже не знаю, с чего начать…

— Может, с того, зачем вы раскрыли меня перед всей школой? — воинственно поинтересовалась Джейн.

Флимонт совсем не повёлся на эмоциональный вопрос. Вместо этого он покровительственно всматривался в свою племянницу.

— Я… Твой дядя. Лично мы так и не были знакомы…

Девушка усмехнулась.

— По вашей вине.

Мужчина кивнул головой. Его молчание и неподвижность были невыносимы.

— Ты ненавидишь меня, я понял это не сразу. Мысль об этом пришла резко, когда я узнал, где ты.

— Я ничего не испытываю. Сами сказали — мы не были даже лично знакомы.

— Нет. Я вижу иное, а учитывая, что ты всё это время была рядом, ты обижена. И я не могу тебя винить, всё по делу. Я не понял своего брата, и когда был ему нужен, не поддержал.

— Не поняли… Чтобы признать это, отцу всего лишь пришлось умереть. А что до этого? Вы были слишком заняты? Или были слишком святы и чисты? Знаете, я всегда презирала и ненавидела двух своих дедов. Они оба не заслужили таких детей. Оба жестоки и несправедливы.

— Знаю. Даже так… почему ты не дала о себе знать, а когда встретила, не пришла ко мне? Ты одна в целом мире, — отозвался он, силясь подбирать слова, понять, как лучше говорить. — С кем ты была? Дамблдор знает?

— У меня есть друзья, — запротестовала она, — Близкие, которым я небезразлична.

— У тебя есть мы.

— Люди, которые стали нам чужими, — горячо возразила девушка, неуверенная в том, что может скрыть свое недоверие и презрение к нему. — У меня есть друзья, каждый из которых с радостью примет меня, если в этом возникнет необходимость.

— Джейн…

— Да, они мне не кровные родственники, тем не менее я не одна. Я не нуждаюсь… — она запнулась и моргнула, словно изумляясь тому, что собиралась произнести. Но все-таки произнесла: — Я не нуждаюсь в вас.

* * *

Объяснившись с Макгонагалл, Юффимия проследовала за мужем, но в класс не вошла, оставшись стоять в коридоре. Это был разговор Флимонта, ожидавший его многие годы. За прожитые вместе годы она научилась прекрасно понимать желания своего мужа.

— Миссис Поттер? — Женщина обернулась и заметила красивую девушку. — Я Кейтлин Амелия Паркер, лучшая подруга Джейн.

Волшебница улыбнулась. Затем с ней поздоровался уже известный ей молодой Крауч.

— Очень приятно, Кейтлин. Мистер Крауч.

Слизеринцы несмело подошли ближе и тоже заняли место у противоположной стороны двери.

— С какого курса вы дружите? — поинтересовалась Юффимия.

— С первого. Мы делили с Джейн комнату, так и сдружились. Я, Барти и Регулус Блэк, пятикурсник, вчера его забрали домой, поэтому он не с нами.

Юффимия кивнула, принимая ответ, хотя упоминание имени Джейн, а не Мари навело на мысль, что лучшим друзьям известна настоящая личность ее племянницы.

— Мы обе из Франции, — сразу ответила на вопросительный взгляд блондинка. — Нет, мы никогда не встречались на родине. В начале первого курса мне было нелегко привыкнуть, но благодаря Джейн Хогвартс и Британия очень полюбились мне… Она добрая и отзывчивая. Она страшно влияет на всех… в хорошем смысле. — поспешила добавить она. — У неё прекрасные успехи в зельеварении, да и вообще она хорошо учится, она даже организовала помощь начинающим игрокам в квиддич.

— Это как?

— Она помогает младшекурсникам научиться летать и перебороть страх высоты. Мари очень любит летать и играть в квиддич.

Волшебница в пыльно-розовой дорожной мантии улыбнулась:

— Да, это я знаю.

Кейтлин в третий раз поправила юбку и покосилась на запертую дверь. Прохладная рука опустилась на её ладонь и чуть сжала её, чтобы подбодрить. Девушка подняла взгляд.

— Пожалуйста, продолжайте. Мне интересно узнать всё о жизни Джейн.

Паркер не относилась к числу болтливых. Прямолинейная, веселая, она больше собирала информацию, чем распространяла. Хотя прекрасно могла поддержать беседу, чтобы выудить больше подробностей. Но сейчас ей было важно рассказать о Джейн, показать, что она важный для друзей человек, лучший человек для Кейт.

И даже недоверчивость слизеринки к людям, а тем более взрослым, не нашла в Юффимии Поттер ничего отталкивающего. У нее была мягкая натура, мягкие черты лица, чуть замерзшие руки, приятная внешность. То ли глаза, то ли что-то еще располагало к ней. Как подруга и описывала, её тётя была очень красива. «Так и должна выглядеть мама» — тепло отзывалась Джейн.

К своему стыду, Паркер согласилась с мнением и отвела взгляд. «Не всем везёт с мамами, как и мамам — с детьми».

— У неё здесь много друзей. Есть, конечно, и враги, но приятелей больше. В прошлом году на Валентинов день первокурсник подарил ей шоколадку и признался в тёплых чувствах. — Кейтлин улыбнулась, вспомнив забавный момент. — Однажды я простыла, а Джейн притворилась больной и пролежала со мной в больничном крыле. Вдвоем не страшно. Мадам Помфри всегда сетовала на то, что мы всегда болеем вдвоём. А как-то раз она прикрыла меня, когда я спалила муслиновое платье Гринграсс.

— Разве это не из-за того, что она испортила мантию Джейн? — подал голос Барти, в его голосе явно слышалась насмешка, хотя лицо все так же оставалось непроницаемым.

Кейтлин ещё больше нахмурила свои брови.

— Верно! Нам тогда ещё влетело. Сколько карточек мы с ней перебрали! Но это того стоило. Девчонки часто не могут что-то поделить.

Барти откашлялся, привлекая внимание увлечённой блондинки. И она прикусила язык, бросив взгляд на женщину.

Но Юффимия широко улыбнулась, а глаза её искрились радостью. А как иначе? Она видела, что у Джейн были хорошие друзья. Слова её подруги трогали. Верная подруга защищала её от всего сердца, со всей своей детской непосредственностью.

— Спасибо, — поблагодарила их миссис Поттер.

— Я люблю её, она мне как семья, — ответила Паркер, переживая о судьбе своей лучшей подруги.

Юффимия с благодарностью погладила девушку по плечу, стараясь вложить в свой взгляд искренность, чтобы та поверила ей.

— Теперь все будет хорошо.

Позади послышались посторонние шаги, привлекшие их внимания.

— Мама!

Со стороны башни к ним приближался Джеймс в компании лучших друзей.

— Где отец?

— Он разговоривает с Джейн. Сынок, послушай, эта девочка, Мари Блайм…

— Знаю. Спасибо, что сказали, — буркнул гриффиндорец

Его взгляд незамедлительно метнулся к слизеринцам, а следом он прислонился к стене рядом с матерью. Мародёры, поздоровавшись, остановились неподалеку. Римус одарил Кейтлин мимолетной улыбкой, чем и обрадовал, и смутил девушку одновременно.

Женщина приобняла сына, ей было это нужно.

— Теперь все будет хорошо! — как заклинание произнесла Юффимия.

Джеймс выдохнул. Родители узнали, а это самое главное. Он бросил взгляд на дверь, за которой решалось многое. Теперь все зависит от отца.

* * *

В кабинете между двумя казалось бы родными, но такими далекими людьми воцарилась гнетущая тишина.

Правда о том, что племянница все помнит, ужасала Флимонта.

Но всего ужаснее была мысль о том, что даже в самой отчаянной ситуации маленькая девочка предпочла остаться одной. Так, будто на всём белом свете не было родных.

Сейчас мистер Поттер просто стоял и смотрел на выросшую девочку, которая сказала, что не нуждается в нем.

Он опоздал? Возможно, так оно и было. Возможно, она действительно стала совсем взрослой.

И все же…

Сколько слез она пролила? Сколько страха и ужаса испытал ребенок? Сколько раз она болела?

Сердце готово разорваться при мысли о том, что восьмилетняя девочка ждала своего дядю.

Сожаление приносило нестерпимую муку и презрение к самому себе.

Надежда же давала возможность верить, что маленькая девочка в теле юной волшебницы все еще здесь и ждёт его.

Мужчина сдержанно вздохнул и мысленно призвал себя к порядку.

— Ты нуждаешься… — Он снова вздохнул и, рискуя усугубить ее раздражение, все же сказал: — Ты нуждаешься в семье.

Она отступила на шаг.

«— Глупец, ты испортил свою жизнь, именно она уничтожит тебя, разве этого желала для нас мама? Что насчёт девочки? Каково будет ей? Ты мог просто жениться, зачем детей, Чарльз?

— А в чем тогда смысл семьи? — возразил Чарльз.

— Что, если этим кто-то воспользуется? Ты уверен, что в ней не проснутся гены деда? Она напрочь стерла воспоминания Джеймса. Что дальше, Чарльз? Я не уверен в безопасности сына, когда он рядом с ней.

— Тебе хорошо известно о вспышках магии.

— Но не такой мощи! У девочки плохая наследственность, сильный магический фон… Я думал, что все наладилось».

Почему-то этот момент отчётливо запомнился маленькой девочке. Услышав все это, она испуганно смотрела на свои руки, притаившись у двери. А потом все же спросила:

«Папа, я плохая? Неправильная?»

Простые бесхитростные вопросы. Возможно, именно они дали нужный толчок для маленькой девочки и взрослого мужчины, чтобы быть сильными, идти вперёд ради ближнего.

— Семья… Мой отец столько лет писал вам, но вы и ваш отец оставались высокомерными. И вместо того, чтобы помочь, вы назвали его наивным глупцом. Считали меня ошибкой. Вы разрушали его. Он этого не заслужил.

Джейн заметила, как воспоминания той ночи заставили все нутро сжаться, а в горле встал колючий ком.

— Мы не виноваты, — осипшим голосом произнесла она.

— Я виноват.

Слезы не катились по его лицу, но глаза были мокрыми.

— Мне хотелось быть для брата опорой, спасением, но оказался палачом. — Голос Флимонта подрагивал от волнения.

Темные брови Джейн слегка дрогнули, девушка окинула дядю холодным безразличным взглядом, скрывая горечь. Она, как густая глина, тягучая и вязкая, кровью стекала по позвоночнику.

— Чарльз всегда был лучше: рассудительней, мечтательней, добрее. Я путал все это с незрелостью и легкомыслием. До последнего верил, что он одумается и вернётся. Он всегда жил сердцем. Он любил многое: свою семью, маму, любил спать, летать, кремовую помадку и орехи. Он был единственным, кто не любил чай, всегда предпочитал воду. Любил досаждать мне и подкидывать в котёл все подряд, пока никто не видит, а потом наблюдать за реакцией и смеяться…

Рассудок разрывался между тем, чтобы не слышать дядю, и тем, чтобы услышать. Она взахлеб слушала о своем отце. А сердце так любовно рисовало его образ.

— Он всегда смеялся в компании друзей. Редко, когда я мог встретить его с книгой по точным наукам, он считал её замудрённой. Куда интересней была для него литература.

Мужчина призадумался, обратив свой взгляд куда-то сквозь юную волшебницу.

— «Нужны Парижу деньги, се ля ви, А рыцари ему нужны тем паче. Но что такое рыцарь без любви? И что такое рыцарь без удачи?» — последние слова застыли на его устах доброй улыбкой. — Мой брат сделал дубликат «Трёх мушкетёров» у одного из однокурсников. Он прочитал книгу взахлёб, подсадив на неё Юффимию. Единственное, что мне запомнилось, это девиз: «Один за всех и все за одного». Это было про нас… Я единственный, кто нарушил это правило.

Почему-то горестное честное признание дяди заставило Джейн сомкнуть зубы, как будто она терпит боль от открытой раны. Она боролась. Боролась со слезами. Ведь так нельзя… Ведь Джейн винила его.

Ещё когда она была ребёнком, он казался ей тёмной личностью. Слишком холодным, чтобы любить, слишком гордым, чтобы говорить, и слишком строгим, чтобы понять. Мысль о том, чтобы попасть под опеку дяди, напугала и разозлила ее. Куда лучше было исчезнуть навсегда. По крайней мере, она не видела взгляда, говорившего: я был прав. Прав в том, что любящие девочки все же погубили Чарльза Поттера.

Но сейчас, в эту самую минуту, её родной дядя смотрел совсем иначе.

Ему тоже было больно. В нём многие годы томилась затаенная тоска, груз вины об упущенном моменте. Его голубые глаза отражали глубину душевной раны, и по щеке девушки все же скатилась слеза.

Но минутное прояснение заставило вернутся к исходной мысли. Больно ей! Так почему этот человек тоже скорбит — так, будто его жизнь была навсегда разрушена. Почему ему тоже плохо?

Как последний вопль. Маленькая девочка, живущая внутри, злилась и вопила от обиды. А та ипостась, что отвечала за рассудительность, пыталась держать эмоции под контролем. Именно поэтому в данную минуту девушка её не слушала.

— Если бы вы не отвернулись от нас. Они были бы живы. Нам бы не пришлось жить в Париже. Он был бы не один. Мама бы не пряталась, отцу не пришлось бы бросать любимое дело. Ничего бы не случилось.

Пульс гудел в ушах, и Джейн уже плохо слышала себя, сердце кричало, рвалось в попытке выстрадать все то, что накипело за эти годы.

— Вы хоть представляете, что натворили? Как ему было больно? А маме? Она была совсем сиротой! Брошенная всем миром. Вы хоть раз подумали обо мне? Слушая Джеймса, вы хоть раз хотели увидеть меня?

Флимонт, глядя на свою племянницу, тоже не мог скрыть чувств. Правда была в том, что не было ни дня, чтобы он не вспоминал их.

— Не плачь, Джейн, не плачь, милая.

Дядя присел перед ней. Его шершавая рука вытерла с лица племянницы слёзы, но вместо них скатились ещё две.

Возможно, мистер Поттер действительно очерствел: с малых лет слёзы для него были недопустимы. И вот сейчас он даже не заметил, как скупые слёзы проложили дорожки и на его щеках. Куда важнее были слёзы ребёнка напротив.

— Я виноват перед тобой… Перед ним и твоей мамой. Не плачь, Джейн, — прошептал мужчина.

Воспользовавшись моментом, он обнял её, сильно прижал. Он вкладывал всю боль и радость, отчаяние и надежду, моля о прощении.

— Мне было так страшно, — прошептала она. — Мне не хотелось жить.

Это были только слова, значение которых она теперь даже не понимала. Она просто…

— Без них так плохо…

Джейн обняла в ответ. Сначало нерешительно, но потом расслабилась от крепких объятий. Дядя стал нежно гладить ее по голове.

— Если когда-нибудь сможешь, прошу, прости меня, — прошептал он, роняя такие редкие мужские слёзы. — Давай вернёмся домой, Джейн?

Джейн вышла из кабинета вслед за дядей. Она была благодарна ему; от пролитых слез не осталось и следа. Лишь пара шагов — и тёплые ладони обхватили лицо слизеринки.

— Девочка моя... Какое счастье! Я благодарю создателя и все силы магии за то, что ты здесь. Как же ты выросла! — ласково проговорила волшебница.

От выражения лица тети и ее доброты Джейн почувствовала себя виноватой за обман при встрече летом, их беседы и переписку.

Джейн стушевалась, затем посмотрела на Джеймса. Его глаза посветлели, а уголок губ приподнялся в улыбке.

— Вы уверены, что готовы принять меня к себе? — задала Джейн важный для себя вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Разумеется, милая, — с улыбкой ответила миссис Поттер.

Флимонт, наложив чары на коридор, обернулся.

— Это небезопасно, — предупредила Джейн.

— Ни о чем не волнуйся. Мы всё обговорили. Жених твоей бабушки пропал в той войне, замуж она так и не вышла. Никто о нём и не спросит. Ради безопасности ребёнка Донелла уехала в Америку. Ребенок был зарегистрирован под именем и фамилией отца Донеллы Гамп, тут ничего не попишешь — ребенок внебрачный. В те годы это не удивительный факт: была война, люди жили одним днем. К тому же — где мы и где Париж. Доказательств о кровном родстве нет, а если же слухи… Не думаю, что они дойдут до нас, — объявил Флимонт, внимательно взглянув на каждого, кто присутствовал в коридоре.

Джейн посмотрела на Барти, потом на Кейт.

— Дело не в этом… Я хочу, чтобы каждый услышал и принял решение. Я ни к чему никого не обязываю, я могу так же продолжать жить одна.

Дядя сделал пару шагов, собираясь высказаться, но Джейн его опередила:

— За мной следят. Люди Волан-де-Морта копают мое прошлое.

— Почему ты так решила? — Лицо Флимонта посуровело.

— Летом после инцидента в приюте Альфард Блэк обнаружил слежку. Как выяснилось, следили за мной. Блэк стёр его память и отправил на материк. Спустя какое-то время я ослушалась его и одна посетила руины приюта. У меня был проявитель врагов, я заметила мужчину в чёрном. Пришлось затеряться среди маглов, но он точно шел за мной. У меня была пара минут, чтобы вызвать домовика.

— Зачем ты вообще пошла туда одна? — высказался Джеймс.

— Я была под оборотным.

Брови Флимонта приподнялись.

— Покупать нелицензированное оборотное зелье опасно для жизни.

Джейн потупила глаза, затем бросила взгляд на Блэка, когда он прочистил горло.

Джейн сжала губы, затем ответила:

— Я сварила его сама.

Флимонт внимательно посмотрел на племянницу, затем на супругу.

— И давно оборотное вошло в школьную программу? — На этот вопрос женщина то ли пожала плечами, то ли покачала головой. Флимонт поправил очки и усмехнулся. — Этот кто-то узнал про домовика?

Джейн кивнула.

— А Дамблдор знает об этом?

— Да. В Хогвартсе я в безопасности. В Хогсмид хожу только в крайней необходимости, а к дому Альфарда Блэка ведёт напрямую камин профессора Макгонагалл.

Сириус выругался про себя. Вылазка к Малфоям грозила катастрофой. Он пожалел, что не запер Джейн в доме. И тут же посетовал, что все это время не был в курсе. Хотя он, конечно, всегда был начеку, но было бы куда разумнее сказать ему об этом.

— Зачем Пожирателям следить за тобой?

— Из шести нападавших на приют только трое остались в живых. Не по моей вине. Волшебница... Я оглушила ее очень сильно, палочку другого сожгла, только один вышел без потерь. На слушании Альбус назывался моим опекуном.

Флимонт бесшумно выругался, сведённые брови говорили о недовольстве.

— Единственный, кого боится Волан-де-Морт, это Альбус Дамблдор. К прорицательнице не ходи, каждый в школе знает, что я посещаю его кабинет чаще остальных.

— Сделал из тебя жертву, — высказался Джеймс, на что отец ему согласно кивнул.

— Джеймс! — строго осекла его мать.

— В этом году мы очень редко видимся: видимо, директор специально держит дистанцию. Пожиратели думают, что я внебрачная дочь какого-то аристократа, ради этого даже весь архив в Париже перерыли. Это Лестрейндж, — усмехнулась Джейн.

— Откуда тебе известно, что это Лестрейндж? И какой именно?

Джейн замялась, прикусив язык: нехорошо раскрывать Регулуса.

— Рабастан.

— Ну ты даёшь, Джейн, — поразился Джеймс. — И ты с этим "приятелем", — он картинно показал пальцами кавычки, — еще на бал ходила!

— Ты ходила с Лестрейнджем на бал? — опешил Флимонт, заставив Джейн совсем смутиться. Юффимия бросила на мужа острый взгляд.

Она медленно выдохнула.

— Верно, не сейчас. Как ты узнала, что это Лестрейндж?

— Летом я узнала его. По всей видимости, меня перепоручили ему. Сегодня, публично объявив о нашем родстве, ты поставил шах. Ученики скоро разъедутся, информация дойдет и до Рабастана. У него будет зацепка, месяц-другой — и он докопается до истины. И тогда он поставит мат. У него будут все козыри на руках, я не могу знать, как он поступит. Информация дойдет до адресата и, конечно же, распространится среди большинства чистокровных. Я не знаю, что будет дальше.

— Подожди-подожди, с чего ты взяла, что Лестрейндж ищет в Париже?

— А кто у нас часто посещает Париж? — Джеймс сначала покосился на Кейт, но потом вспомнил, что выезд ей закрыт. — Вы не просто так взяли в команду Розье.

Джейн кивнула.

— Если на ситуацию нельзя повлиять, нужно быть хотя бы в курсе и контролировать информацию, — сказала она.

— Чтобы быть всегда наготове… — проговорил Джеймс Поттер.

Он перевёл взгляд в сторону окна. Там, сложив руки на груди, Крауч смотрел куда-то вдаль. К своему негодованию, Джеймс осознал, что дела у его сестры далеко не так беспечны, как у него самого. Взять хотя бы тот факт, что она хранила палочку прямо под подушкой.

Флимонт запустил руку в волосы на затылке и немного прошелся по коридору. Юффимия посуровела.

— Лестрейндж, говоришь… Они своего не упустят, особенно если это касается Поттеров.

Юные волшебники обратили свой взгляд на мужчину.

— У Ролланда имеется зуб на меня. Видите ли, я… — Мужчина сжал губы и посмотрел на жену.

— Флимонт публично сделал мне предложение на глазах у многих семей. Насколько мне известно, мой отец вёл переговоры с семьей Лестрейндж.

— Я опередил Ролланда Лестрейнджа, можно сказать, увёл Юффи из-под носа. Не без помощи Чарльза.

— Но насколько мне известно, у него все прекрасно сложилось, жаль только его супругу, замечательная женщина была, — подхватила Юффимия.

— Да, только вот я немного унизил Ролланда. Он постарается хорошенько насолить. Но, как видишь, — обратился Флимонт к племяннице, — в этом нет твоей вины. Это полностью моя ответственность. Хорошо, мы поступим следующим образом: объявим о воссоединении нашей семьи через газету "Магия сегодня", — мужчина перевел взгляд на жену, и та кивнула, — сделаем ход первыми.

Слизеринка кивнула и получила от него аналогичный ответ.

Она сделала выбор, заставивший ее посмотреть в лицо прошлому и отдать свое будущее в руки дяди.

* * *

— По происхождению, по тонкости и белизне кожи, сквозь которую видно, как благородная голубая кровь переливается в тоненьких жилках на её висках. Мари Блайм была аристократкой, но ни одного аристократического стремления, ни одного исключительного порока и недостатка, свойственного большинству наших… — Розье притих, оглядев собравшихся в гостиной людей, — не было ни запаха, ни тени.

— Что ты там бормочешь? — поинтересовался Мальсибер.

Слизеринцы разделились на два лагеря: те, кто собирался задать вопросы, и те, кто хотел услышать обо всем из первых уст. При этом вторых было значительно больше.

— Скорее всего, это он о своей новой подружке, — ответил за того Теодор, поудобнее раскрывая свежий "Ежедневный пророк".

Теодор, или, как его называли друзья, Тео, преуспевал в своем деле, в занудстве.

— Поверить не могу. Как же бесит! — фыркала Гринграсс. В отличие от Эвана, девушка сидела очень ровно, только вот указательный палец дергался, словно метроном. — Эта выскочка всегда меня бесила, а тут ещё… Поттеры? Что за чушь?

— Я уверена, что она самозванка, не зря она клинья подбивала к Джеймсу Поттеру, — прокомментировала Бриджит, которая по счастливой случайности затесалась среди старшекурсниц.

— Сначала Блэк, теперь Поттер, — подхватила Гринграсс.

— Лестрейнджа не забудь, — подсказала семикурсница, живо обсуждавшая новость.

— Эй! Ей с ним и рядом не стоять, — вступилась Анабель.

Розье встал напротив девчонок и демонстративно покачал головой.

— Зря вы так, девочки, — пригрозив пальцем, проворчал он.

— Хватит вечно выгораживать ее! — насупилась Миллисента.

— Брось! Тебе самому разве не интересно? — Мальсибер мрачно смотрел на собеседников.

— Сам подумай: она и Поттер? С чего вдруг? — раздался голос Хиггса у камина.

— Да, кстати, вы забыли… — Нотт молчаливо указал на край стола.

Француз закатил глаза.

— Она натравила на меня домовика. Чёрная неблагодарность…

— У нее всегда был домовик? — с любопытством спросила Саманта Вейн.

Она рассматривала маленькое существо в аккуратной одежде, поэтому старалась подойти очень близко. Эльф делал вид, что не видит, не сводя глаз с Эвана Розье.

— Так что… значит, наша сиротка на самом деле чистокровная волшебница?

— Чушь! — взвилась Гринграсс, бросив сердитый взгляд на Крэбба.

Девушка яростно мотнула головой и глубоко втянула воздух. Вскочив со своего места, собрала все журналы и с несвойственным ей остервенением положила их на книжную полку. Она размышляла о том, какая подлая и лживая Блайм. Никогда никому не подчиняется, и все равно люди ее замечают. Это бесило. Сколько бы усилий ни прилагала Миллисента, чтобы казаться лучше и старше остальных, она не испытывала долгожданного превосходства. А теперь эта грязнокровка причислила себя к именитой фамилии?

Слизеринцы зашумели ещё сильней.

Анабель была солидарна с шестикурсницей; сама не ожидала, что так расстроится. Ни для кого не секрет, что Блайм многим не нравилась. Нет, в чем-то всё же нравилась, но в статусе никому не известной девчонки, без связей и возможностей. Школа не вечная, и после нее все займут свои места. А место Блайм где-то на задворках, в рутине мелких дел. А тут… Девушка бросила взгляд на парней. В другой стороне гостиной они уже обсуждали внешность новоявленной чистокровки. В ней зародилось неприятная мысль, что Лестрейндж с самого начала знал.

— Придурки, — буркнула сидящая рядом Саманта, и девушки обменялись взглядами.

— И все же шляпа не ошиблась, — призадумался Нотт.

— Ты о чем?

— Шляпа не зря распределила к нам Мари, артефакт не обманешь. Гениально, правда?

— Верно. Забавно, что и в Слизерине, и в Гриффиндоре есть Поттер и Блэк, — прыснула Элора, увидев для себя большие перспективы.

— Чертов Блэк… теперь понятно, почему он к ней неравнодушен. Он с самого начала все знал! — выдал Кребб и усмехнулся.

— Поттеры. Их статус крови под большим вопросом. Они не вошли в список двадцати восьми. — Хиггс небрежно махнул рукой, отметая опасения однокурсников.

— Зато у них огромный счёт в Гринготсе, — выступила Элора. — Отец Джеймса был изобретателем. Забыл о снадобье «Простоблеск»? Он продал свою компанию с огромной прибылью.

— Ну и дурак. Теперь работает мракоборцем, выполняя все по указке, — фыркнул Хиггс.

— Кстати, наша Блайм ему племянница. Напомни-ка, Хиггс, кем был брат Поттера? — прищурив глаза, спросила Бин.

— О, только не воображай невесть что, — оборвал ее семикурсник. — Может, он обрюхатил какую-нибудь маглу? О нем все забыли.

— Полегче! Имей хоть чуточку уважения.

— А что… ты уже в долбаные рыцари записался? — Хиггс вальяжно присел на стол и смотрел на Нотта с задорным блеском в глазах.

— Не обращай внимания, Теодор. Некоторые унижены хуже некуда.

Шестикурсница выразительно взглянула в сторону семикурсников, где был бывший капитан. В гостиной все напряженно смотрели на развивающуюся сцену.

— Я смотрю, ты вконец осмелела.

В конфликтах Элора Бин никогда не участвовала, особенными талантами не отличалась. Всё давалось ей путём немалых усилий и твёрдой зубрёжки. Этим ей и симпатизировала Джейн. Среди всех этих волшебников она была никем, медленно и верно, она занималась саморазвитием, и теперь все успевают только в рот ей заглядывать.

Элоре хотелось спокойствия и тишины. А еще узнать все в мельчайших подробностях. Любопытство — не порок.

Слизеринка, покосившись на Нотта, получила одобрение в виде улыбки.

От дальнейших пересудов их отвлекла виновница собрания.

— Ради Мерлина! Что здесь происходит? — с нажимом спросила Кейтлин.

— О, думаю, тебе это отлично известно.

Джейн тихо вздохнула. Да начнётся суд.

— Ты обманывала весь факультет! — начала Гринграсс.

Горло Джейн сжалось от напряжения за весь день.

Складывалось такое впечатление, будто этой девчонке больше всех важна Джейн.

— Разве я кого-то из вас обманула? Вы хоть раз спросили меня о статусе крови? О моей семье? — она подошла ближе к сидевшим на диванах однокурсникам. — Каждый из вас сам все придумал.

Джейн склонила голову набок и улыбнулась. Но на ее губах это в общем-то счастливое выражение лица превратилось в нечто коварное и безжалостное.

— Мне даже делать ничего не пришлось.

— Не понимаю я тебя, — сказала Гринграсс.

— Я не нуждаюсь в твоем понимании…— Джейн усмехнулась оглядев всех присутствующих, держа в руке палочку,— Какая жалость — вы все вертели носом, а сами оказались в луже. Всегда мечтала посмотреть на ваши лица. Я довольна.

Паркер похлопала в ладоши, завладев вниманием.

— Ну ты даёшь, Блайм, — присвистнул кто-то из ребят, небрежно облокотившись на стол.

Нотт усмехнулся и встал с кресла.

— Теодор Нотт, — он протянул руку.

Джейн улыбнулась и протянула ему руку в ответ.

— Джейн Поттер. Дочь Чарльза Поттера.

Розье воодушевленно подскочил вперед. Но ощутил, как кто-то его схватил за правую ногу. Он потерял равновесие и начал заваливаться набок. Парня потянуло вверх, отчего он не мог как следует вздохнуть.

Он вскрикнул, когда посмотрел вниз на однокурсников. От его визга некоторые рассмеялись, наблюдая, как он висит высоко под потолком.

— Убери этого!

Джейн посмотрела на своего домовика, который гордо осанился. Кажется, домовик понял ее буквально.

— Монти, оставь его. Спасибо. Возвращайся.

— Будет исполнено, мисс. — Монти поклонился и исчез. Розье сдавленно охнул, когда остановился в пяти сантиметрах от каменного пола.

— Ты как всегда… Поднимайся, — помог ему Нотт.

— Легко сказать. Я чуть в омлет не превратился! — пыхтел Розье, пока все присутствующие хихикали.

— Избавься от моего снимка. Это последнее предупреждение.

— Ладно, ладно.

Общее внимание рассеялось.

Джейн хотела избежать новых вопросов и собралась уже за сумкой, как голос Розье остановил ее.

— Чего ты так переживаешь? Все равно твоя личность раскрыта!

— И кем же?

— Один старик спрашивал о тебе. Солидный такой… просил устроить встречу. Месье Невель, Даниэль Невель.

— Зачем? Что он сказал?

Джейн молчала, пытаясь уловить нотки фальши в его голосе.

— Сказал, что ты очень похожа на свою бабушку.

Этот ответ заставил содрогнуться.

— Эван. Ты редкостное зло.

Девушка решила, что на сегодня хватит, и поспешила в спальню. Все должно быть постепенно, иначе голова взорвется. Наспех побросав в чемоданчик необходимые вещи и одевшись, она поспешила обратно. В гостиной все еще шла горячая беседа, хоть и не так напряженно. Поттер усмехнулась и крикнула поздравление с Рождеством. Обернулись все, кроме Снегга, который упрямо пялился в книгу, наверняка жутко интересную. Хотя Джейн прекрасно знала, что вряд ли он теперь даст ее прочесть.

Все постепенно.

Сейчас она едет домой.