Вместе до самого конца (гет)

Коридоры замка — длинные и запутанные лабиринты. На его стенах висят гобелены и картины, жители которых постоянно ходят в гости друг другу. Здесь стоят статуи и доспехи, которые на Рождество заколдовывали так, чтобы они пели рождественские гимны. А как иначе, если это Хогвартс? Необычный замок, очень древний, созданный четырьмя сильнейшими волшебниками в истории магии. Он весь пропитан волшебством и тайнами. Именно таким волшебством был пропитан и этот коридор.

В нём не было гобеленов, статуй, картин или поющих доспехов, лишь трое студентов, вечно весёлый полтергейст и распустившийся куст. Омела — растение, что для многих было шансом и надеждой быть услышанным. И сейчас в этом коридоре кто-то услышал, а кто-то лишь начинал прислушиваться.

Подарив Джеймсу лёгкий поцелуй в щеку, девушка отстранилась от брата.

— Мне нужно в совятню, поэтому я вас оставляю. Думаю, теперь тебе будет весело, — спокойно ответила слизеринка.

Она повернулась и пошла в нужном направлении, так и не посмотрев в сторону черноволосого парня.

— Ладно, тогда встретимся за ужином, — так же спокойно и весело ответил гриффиндорец.

Пока ноги слизеринки уносили её от двух мародёров, противный скрипучий голос нарушил волшебную тишину коридора.

Слизеринка не проста,

в Гриффиндорца влюблена.

Поттер, Поттер обормоттер,

Уж любовь ты не прошлёпай.

Как в Ромео…

Дальше петь Пивз не мог, Блэк взмахом палочки лишил полтергейст голоса.

— Заткнись, нечисть, и убирайся отсюда, — холодно и строго сказал Сириус.

— Первая сплетница Хогвартса, — усмехнулся Джеймс, подходя к другу.

— И что это было?

— Странный вопрос от человека, который благодаря этому растению половину девушек Хогвартса перецеловал.

— Отчего потом даже прятался, — уточнил Сириус.

— Странно, что Макгонагалл не попала!

— Она святая, мы и так часто бываем у неё в кабинете.

— Это точно, жаль, что в этот момент она нас отчитывает.

— Вернёмся к слизеринке, — не унимался Сириус, — От скуки решил со змейкой замутить?

— Эй, не надо так о ней.

— Что? Тебя отравили? Кто ты, странный парень. Куда пропал Сохатый?

— Да я это! Блайм меня спасла пару дней назад.

— В смысле? От чего? От одиночества? — скептически поднял бровь парень, но всё же очень ждал ответа на этот вопрос.

— От участи быть униженным, — ответил друг.

— Что случилось? — серьезно спросил Сириус, видя, как лицо друга потемнело.

— Униженные и обездоленные решили мне отомстить. Что по первости неплохо у них получалось, но спасибо Мерлину, что пришла Блайм и помогла мне отвязаться от этих уродов.

— На тебя напали? Кто?

— Унылые кретины: трое пуффендуйцев и когтевранец. Помнишь, мы стебались над ними пару раз.

— Вот ведь придурки. Странно, что нас не было.

— Да, интересное совпадение.

— А совпадение ли? — прищурил глаза Блэк и задумался.

— Думаешь, заранее спланировали? Но как узнали о том, что я остаюсь? Знали только вы.

После слов Джеймса Сириус задумался ещё больше. В голову навязчиво просилась сцена у карет. Парень отчётливо помнил вопрос, который задала Блайм, и её волнение. Каким именно волнением это было, уже не понять. Но девушка должна была покинуть школу, но отчего-то осталась. Странная и горькая догадка была неприятной. И её не хотелось проговаривать вслух, но это дело касалось безопасности лучшего друга — брата. Поэтому умолчать об этом было бы непростительной ошибкой.

И через силу парень произнёс:

— Не только мы.

— В смысле?

— В день отъезда, — размышляя, начал Сириус, — у кареты меня догнала Блайм. Она спросила, все ли из нас уезжают домой, сказала, что это… Для какого-то списка.

— Списка?

— Но вот что странно… Она должна была уехать. Когда она спрашивала об этом, то была с чемоданом, — парень усмехнулся. Его посетила догадка: она осталась здесь после того, как узнала, что Джеймс никуда не едет. Эти размышления оказалась немного неприятны, будто любимая конфета оказалась со вкусом рвоты.

— Возможно, это совпадение.

— Давай обсудим это с ребятами, так мы быстрее поймём, что к чему. Но, возможно… — высказался Блэк.

— Исключено. Она сама пострадала.

— Что значит пострадала? Как? — торопливо спросил Блэк, плохо скрывая волнение и заинтересованность.

— Во время драки она налетела на стекла… Это… Было ужасно. — Джеймс говорил медленно, будто вспоминая произошедшее.

Оба парня замолчали, переваривая информацию и воспоминания.

— Она ведь не сама налетела, верно? — как-то остро и холодно уточнил черноволосый парень. — Кто это сделал?

— Эдгар Булстроуд. Но, по его словам, он пытался оттолкнуть её от драки. Не рассчитал силы и швырнул её на осколки стекла.

— Черт. Вот ублюдок. А палочки? Блайм хороший дуэлянт. А ты? Где был ты?

— Полегче, Бродяга. Их было трое, а нас двое. Мою палочку отняли сразу, а где были палочки остальных, я не знаю. А вот Блайм — её палочка была сломана, когда она пробиралась через четвёртого недоумка.

Блэк злился, мало того что приветствие друга вышло шокированным и отдавало каким-то неприятным чувством. Так теперь ещё оказалось, что без него прошла крупная заварушка, в центре которой оказалась слизеринка. Отчего-то всё это расстраивало.

Его рука словно по собственной прихоти сжалось в кулак. Взгляд стал жёстким, уверенным — хотелось крушить. Найти мерзких поганцев, избить каждого, кто осмелился поднять руку на его друга.

— Как сильно она пострадала?

Джеймс, возможно, не замечал, как друг изменился в лице, похолодел и стал более высокомерным. Его движения были более сдержанными и точными.

Такой Сириус, как острый и холодный меч, который мог с лёгкостью нанести смертельный удар любому недругу, и неважно, палочкой или без.

— Осколок попал в живот, она потеряла достаточно крови, чтобы проспать сутки. Её выписали сегодня. Рана затянулась, к счастью, осложнений нет.

Джеймс сам удивился, что даёт полный отчёт о самочувствии однокурсницы, но за последние дни он правда сильно переживал за эту девушку.

— Их ведь наказали?

— Ещё нет. Флитвик оставил всё на решение Дамблдора. Поэтому после его возвращения нас ждёт беседа со стариком.

— И ты всё это время молчал? Зеркало тебе на что?

— Извини, Бродяга, времени как-то не было.

— Всё это время ты был с ней? — Сириус перевёл пристальный взгляд на друга, когда они дошли до портрета полной дамы.

— Да, — спокойно ответил Джеймс.

Только вот от ответа почему-то не было спокойно. Почему? Может, оттого, что вся эта ситуация была слишком странной? Что-то было не так — слишком уж довольным и счастливым был Джеймс в компании Блайм. Так не должно быть.

— Эй, Сохатый, ты про Эванс не забыл? А то ты и правда меня пугаешь.

— Брось, Бродяга! Эванс — особенная, ты же знаешь. А Блайм — я правда благодарен ей, а ещё она классная. Даже на коньках научила меня кататься.

— Что? — опешил Блэк, но не успел он сказать ещё что-то, как Джеймс продолжил:

— Да и Рождество мы вдвоём весело и необычно провели.

— Вдвоём? — вырвалось у Блэка, он остановился у двери комнаты. А Джеймс, довольный реакцией друга, усмехнулся и первым зашёл в комнату.

— Подожди, дружище, что-то явно не так. Что конкретно вы делали? — всполошился Сириус, пройдя за другом в свою комнату. Чтобы за закрытой дверью обсудить всё, что произошло за эти несколько дней разлуки лучших друзей.

Джейн, выбежав из замка, побежала в совятню. Чиркнув коротенькую записку, она отправила сову в путешествие. А вернувшись в свою спальню и приведя себя в порядок, она стала снова собирать маленький чемоданчик.

«Да, я поступаю правильно. За эти пару дней мы с Джеймсом сблизились, но… Ещё немного, и я рискую быть раскрытой, нет, скорее всего, я сама сдамся… А Блэк. Он как никогда вовремя. Ну почти, и надо было мне напялить эту дурацкую заколку? Он видел, заметил её… стыдно! Теперь будет подкалывать! Да, сейчас лучше уехать», — размышляла девушка, пока не была полностью готова к отъезду. Закутавшись потеплее в мантию и окинув комнату взглядом, она оставила родные стены факультета.

Покинув подземелья, Джейн поднялась в коридор, ведущий к холлу у большого зала. Громкий смех и дружеские препирательства слышались со стороны лестницы. И безошибочно определив, кому они принадлежат, Джейн помедлила выходить к ним навстречу, желая остаться незамеченной.

«Лучший друг снова рядом с ним, и он светится счастьем… Теперь ему не будет скучно».

Джейн вышла из замка навстречу холодному морозному ветру. Окрестности Хогвартса уже были окутаны сумерками. Взяв покрепче чемоданчик, Джейн пошла по утоптанной снежной дорожке.

В большом зале уже собрались ученики школы, в их числе были и друзья-гриффиндорцы.

Джеймс, подходя к столу прошёлся взглядом по присутствующим, разыскивая уже знакомую макушку. Но её здесь не было. Сириус делал то же самое. Ему было очень любопытно, как же Блайм будет теперь себя вести.

В подсознании родился вопрос: сняла ли она заколку? После всего того, что он узнал сегодня, думать о такой мелочи даже глупо. Но отчего-то мысли о всей этой истории с заколкой были забавными. Гордячка приняла его извинения, но не стала демонстративно носить его подарок. Только стоило ему покинуть школу, как она позволила себе вольность. Это смешило и забавляло.

На языке Блэка так и крутились фразы, пропитанные сарказмом.

Друзья сели чуть дальше от основной массы учеников. На вопрос Джеймса, где Блайм, ребята лишь пожимали плечами.

Спустя некоторое время в зал зашла четвёрка нападавших.

Джеймс и Сириус сжали челюсти, когда те проходили мимо.

— Поттер, а где Блайм?

Один вопрос послужил красной тряпкой.

— Какое ты имеешь право интересоваться ею?

Этот вопрос был готов вылететь из уст Джеймса, но вслух произнёс лучший друг.

Эдгар брезгливым взглядом окинул Сириуса.

— Что, неразлучные друзья снова вместе? — фыркнул стоящий рядом когтевранец.

Джеймс стиснул кулаки, желая хорошенько врезать по мерзкому лицу.

— Думаю, я имею столько же права, сколько и ты, Блэк, — гордо ответил Булстроуд.

Сириус явно был не в духе, напряжен, рассержен. Холодный и немного стеклянный взгляд, идеально чёткие и размеренные движения, а также выправка говорили о том, что к Блэку сейчас подходить не стоит.

— Так где Мари?

— Мари? Ты, ублюдок ничтожный! — вспыхнул Джеймс, вскакивая на ноги, но Блэк безмолвно уже взял пуффендуйца за грудки. Взгляд его был отчаянным ядовитым клинком.

Сириуса злил этот пуффендуец. Как она могла простить его так легко? Принять от него дурацкий безвкусный и никому не нужный шар? Как? Почему ему, Сириусу Блэку, после происшествия с волосами пришлось несколько дней быть пустым местом в её глазах, не говоря о полном игноре его подарка. А Булстроуду удалось так быстро получить её расположение. Хотя девушка по его вине была сильно ранена и провела в больничном крыле несколько дней в бессознательном состоянии.

Бесит! Чем думала эта дура? Какой-то безызвестный бесхребетный пуффендуец достоин прощения, а Сириус Блэк, с которым её связывает… А что связывает? Общая неприязнь, неудавшиеся дружеские отношения? «Да нас хоть что-то связывает!.. Да к черту! Нас связывает многое. Как он теперь может вести себя так непринуждённо после всего, что сделал?»

Такие мысли роем кружились в голове парня. А обида и злость смешались во взрывоопасный коктейль.

— Что здесь снова происходит? — войдя в зал, спешил профессор Флитвик, — Мистер Поттер, снова вы начали?.. Теперь с вами ещё и мистер Блэк. Я последний раз предупреждаю: никаких драк! Иначе вы все покинете школу до её окончания! — предельно строго заключил декан Когтеврана.

— Это моя вина, сэр, — откликнулся Эдгар, когда Сириус отпустил его. И, поймав уничтожающий взгляд серых глаз, он всё-таки продолжил: — Я хотел лишь поинтересоваться, где Блайм.

— Ах да, не волнуйтесь, с ней всё хорошо. Она совсем недавно покинула школу и отправилась на каникулы в Лондон.

— Как? — искренне удивился Джеймс, а Сириус сощурил глаза, раздумывая о причине её бегства.

Когда шум и возня прекратились и все сели за стол, ученики живо стали орудовать столовыми приборами. Исключением были лишь двое гриффиндорцев, которые делали это понуро, без особого желания.

— Неужели она специально сбежала? — будто издалека слышал свой собственный голос Джеймс.

— Я не знаю, но это выглядит именно так, — напряжённо ответил Сириус.

Подходя к Хогсмиду, девушка увидела тёмный силуэт, отчего улыбка расцвела на её лице. Она ускорила шаг, а затем перешла на бег и упала в объятия человека, которого уже давно считала родным.

Послышался бархатный мягкий смех, в нос ударил запах дорогих французских духов, а крепкие заботливые руки обняли слизеринку.

— С Рождеством, Мари!

— С Рождеством, дядюшка Альфард!

— Ты стала ещё старше, хоть мы и не виделись всего полгода. Как прошли эти дни? И почему осталась в замке?

— А вы почему решили вернуться? Что, друг оказался скучнее компании домовиков?

Мужчина взял чемоданчик Джейн и подставил локоть, они вместе пошли к Хогсмиду.

— Я сказал Рапсу приготовить твою любимую жареную курицу к праздничному столу.

— Бедный Рапс, опять наготовит больше, чем нужно.

— Ты бы видела, как он оживает, когда делает это. Лучший комплимент для него — видеть пустые тарелки и твоё счастливое лицо. Он соскучился, и я, кстати, тоже.

— И я очень скучала, рада, что это Рождество мы всё же проведём вместе.

— Как думаешь? Я понравлюсь Теду? А Нимфадоре?

— В такие моменты вы как ребёнок, — улыбнулась Джейн. Они остановились у входа в деревушку.

— И спасибо за это надо сказать тебе, — улыбнулся мужчина. — Ну, что? Ты готова?

— А разве к этому можно приготовиться? — немного нервно сказала Джейн. Трансгрессия — дело не из приятных, точнее, совсем неприятное. У домовиков всё намного проще и мягче. А вот у волшебников…

— Когда привыкнешь, то перестанешь чувствовать дискомфорт. Держись крепче, — сказал мужчина, и неприятное чувство захлестнуло девушку.

Альфард Блэк и Джейн в ту же минуту оказались у железных ворот, окружённых лесом, на окраине небольшого городка.

Как только мужчина подошёл ближе, ворота отворились, пропуская хозяина.

Джейн, выровняв своё дыхание после трансгрессии, подошла к мистеру Блэку, и они вошли на заколдованную территорию, которая тут же закрылось, запечатывая магический барьер.

— Надеюсь, вы ухаживали за садом, — скептически подняла бровь девушка, готовясь увидеть запустение и зимний сон сада, над которым трудилась летом.

— Обижаешь. Рапс и Эспар тут все пятки истоптали, развлекались.

Волшебники зашли за поворот, и перед глазами Джейн открылась прекрасная картина всё ещё красивого цветущего сада. Хоть он и был небольшим, но по-весеннему цветущим, окутанный какой-то юностью, романтизмом и волшебством. И даже самый требовательный волшебник оценил бы всё очарование и волшебство этого места.

— За барьером будет жарковато, — усмехнулся Альфард.

Он прошёл через маленькую оградку и снял тёплую мантию. Девушка, любуясь красотой, прошла за мужчиной. Большой высокий дом с красивыми башенками и мансардами был окутан весной, до второго этажа кое-где роза проросла красивой стеной. От всего этого дом не казался мрачным и забытым, как до летних каникул.

Дверь открыл старенький домовик Эспар, светившийся неподдельным счастьем.

— Благородный хозяин Альфард вернулся с гостьей мисс Блайм. Эспар и Рапс очень рады вашему возвращению. Всё готово, хозяин, как вы и приказывали.

Хозяин дома помог Джейн снять её мантию и передал её в ручки домовика.

— Отличная работа, Эспар.

Тут мужчина увидел, как Джейн погладила эльфа по макушке и дала тому карамельку. На что мистер Блэк невольно залюбовался.

— С Рождеством, Эспар! — негромко сказала девушка. — Могу ли я надеяться, что у твоего хозяина появилась дама сердца и хозяйка этого уютного дома?

— Ох, мисс, Эспар — гадкий эльф. Не позаботился и не убедил хозяина в том, что давно пора привести в дом милую барышню, которая станет отличной партией нашему дорогому хозяину. Но уважаемый…

— Я вообще-то ещё здесь, — возмутился мужчина. — Тебе дали конфетку, а ты всю мою личную жизнь уже выложил!

— Эспару очень жаль… Хозяина, — сказал эльф и, левитировав чемодан Джейн, исчез. Не успел мужчина ответить на столь вопиющую фразу, на что девушка сдавленно рассмеялась.

— Не ругайте его, он просто волнуется.

— Мелкий много на себя берет, тоже мне сваха, — притворно возмущался хозяин дома.

Мистер Блэк в свои пятьдесят выглядел намного моложе. Поэтому Джейн в союзе с Эспаром постоянно пытались найти ему подругу для совместного счастья.

— Ладно, пойдём, я провожу тебя в твою комнату, — с приглашающим жестом сказал дядя Альфард.

Девушка послушно пошла за мужчиной по красивой парадной лестнице из дорогого дерева и красивому изумрудному ковру. Проходя по лестнице, она с улыбкой рассматривала совместное творчество двух нехудожников в виде большого дерева, нарисованного на стене.

Пройдя к той самой комнате, где гостила девушка во время каникул, мужчина чуть задержался.

Открыв дверь изумрудного цвета, девушка застыла на месте.

Комната стала совсем другой, поистине девичьей и весенней. Стены мансарды теперь были наполовину обиты деревом цвета нежного изумруда. Выше стены бледно-зелёного фона были расписаны красивыми кустарниками и растениями с цветами, что витиевато тянулись вверх. Цвета и оттенки были мягкими, приятными глазу, — успокаивали.

Стиль росписи напоминал то дерево у центральной лестницы.

К стенам крепились ночные разнообразные бра. В дальнем углу стояла кровать, покрытая мягким красным пледом под стать хвостам нарисованных фениксов, что красовались на таких же нарисованных растениях, изображенных на стенах. Рядом стоял туалетный столик и табурет с мягкой кожаной обивкой, в таком же стиле были выполнены шкаф и комод.

Окна были большими, панорамными, с выходом на небольшой балкончик. Рядом с окнами стоял письменный стол с книгами и пергаментом. Завершалась эта красота личным небольшим камином, на выступе которого стояли колдофото девушки с друзьями.

— Я оставил место и рамки, если ты захочешь добавить в свою комнату и другие снимки, — сказал Альфард, довольный любопытством и заинтересованностью девушки. — И хотел бы снова предложить оставить приют и жить здесь, со мной.

Джейн прослезилась. Наверное, только сейчас она поняла, какой эгоисткой была по отношению к мистеру Блэку.

Мужчина уже давно был ей заботливым отцом, желая разделить с ней своё одиночество, кровь и жизнь. Не терял надежды. Даже позаботился о комнате, вкладывая в труд всю душу и сердце.

— Спасибо, — проговорила девушка, роняя слёзы. — Для меня будет большой честью стать вам приёмной дочерью.

Мужчина заботливо, как отец, обнял своё дитя.

Помня о просьбе девушки, мистер Блэк не станет менять её фамилию. После учёбы он планирует забрать её из приюта, оформив опекунство.

Альфард был начитанным и умным человеком, он догадывался, что с девушкой не всё так просто. Боггарт подтолкнул его на мысли, а талант к парселтангу и смена настроения после прочтения фамилий имевших дар к этому языку — на связь с чистокровным родом. У Блэка было две зацепки: Грин-де-Вальд и одна из чистокровных семей с не совсем чистой биографией.

В приюте мужчина так ничего и не нашёл, никакой информации, лишь пометка о детском доме Парижа. Но, побывав там, он обнаружил, что тот пансионат уже давно закрыт. А документация находится в архиве, доступ к которому получить достаточно тяжело.

Жизнь девушки не была ему безразлична, она чего-то боялась, что-то скрывала, и это что-то сковывало её. Альфард это подмечал. Ему хотелось помочь девушке и снять груз с её плеч.

Следующий день для мистера Блэка был также волнительным — знакомство с четой Тонкс. К приёму всё было готово, и мужчина напряжённо то и дело бесполезно делал вид, что читает книгу и время от времени посматривает на напольные часы.

Подходя к воротам уединенного коттеджа, семья Тонкс немного волновалась, за исключением малышки Доры, которая, устав передвигать ножки, удобно разместилась на руках отца. Тед сегодня выглядел даже лучше, чем на собственной свадьбе, да и волновался больше. Андромеда выбрала самую лучшую одежду, подобрав всё так искусно и детально, чтобы семья выглядела очень гармонично и со вкусом. Воспитание девушки имело свою власть над ней.

Тед, видя волнение супруги, старался не отвлекать её от любимого дела. Прекрасно понимая, что лишние слова в поддержку ей не нужны и лишь затронут её гордость. Он, изучив любимую женщину, избрал иной способ поддержки: мимолетные объятия и нежные, ничего не требующие взамен поцелуи — лучше каких-либо слов.

Андромеда была прекрасным цветком, который от уважения и ласки цветёт и распускается лучше всего. Эта идиллия между Тонксами, конечно, была приправлена житейской суетой и порой непониманием каких-то мелочей, но это совсем не портило их любви.

Подходя к воротам, женщина остановилась, взглянув на мужа и дочь. Воротник пальто Теда загнулся, и Андромеда поспешила поправить ткань, задержав ладонь на идеально выбритой щеке мужа.

Тед добродушно усмехнулся.

— Надеюсь, ты не станешь перешивать сейчас пальто, дорогая, я замёрзну.

— Мерзавец, — покачав головой, сказала Андромеда и чмокнула его в нос.

Тед взяв руку своей жены, поднёс её к своим губам и поцеловал костяшки пальцев.

— Не сердись, Золушка, ты прекрасна.

И как было не полюбить такого замечательно человека? Это было бы упущением всей её жизни. О такой семье она и мечтала, читая, как говорила старшая сестра, глупые сентиментальные девчачьи книжки.

Андромеда хорошо помнила беседу с родителями.

Мама скривила губы и, не скрывая пренебрежения, произнесла:

— Грязнокровки должны жить вместе с магглами, среди волшебников им делать нечего.

— А как же Хогвартс? Они же получают письма!

— Жестокое упущение министерства магии.

— Сквибы и грязнокровки, — усмехнулся отец, — не должны допускаться к тайнам магии, и принимать их в школу наравне с нормальными детьми — оскорбление самой магии.

Как смешны они были тогда — праздные чопорные снобы, и как опасны произносимые ими слова.

Андромеде понадобилось много лет, чтобы отучиться от этого мерзкого слова — «грязнокровка», выкорчевать его из мыслей, перестать даже про себя называть так магглорождённых однокурсников, и только здравый смысл не позволял ей верить в родство магглов и свиней. Всё это заслуги одного лишь человека, который смог открыть настоящий мир и людей для высокомерной принцессы рода Блэк.

Сделав шаг к кованым железным воротам, они услышали хлопок, и эльф домовик почтительно впустил гостей.

Сердце Андромеды, идущей по дорожке, ведущей к особняку, стучало всё сильнее. Но от вида цветущего сада и самого жилища на губах расцвела улыбка.

Весенне-цветущий вид покорял сердца и дарил умиротворение.

Альфард Блэк всегда был белым островком рода Блэк.

— Мисс Блайм много трудилась, чтобы вдохнуть жизнь в этот сад. После её отъезда в школу хозяин пожелал сохранить его цветущий вид.

— Сад великолепен! — проговорила Андромеда, прикоснувшись к бутонам белых роз.

Её внимание привлёк тихий смех мужа. Нимфадора отказывалась сидеть на руках и была готова бежать без оглядки по зачарованному саду, пугая нежных бабочек, что садились на душистые цветы.

— Нет, милая, мы здесь, чтобы познакомиться с двоюродным дедушкой. Будет очень некрасиво, если твоё платьице сейчас испачкается, — довольно строго сказала Андромеда, прекрасно понимая, что это единственная мера для контроля весёлой, но неуклюжей непоседы-дочери.

Дождавшись кивка от девочки, мать улыбнулась и добавила:

— Спасибо.

Дом Альфарда Блэка остался почти таким, каким отпечатался в памяти юной Энди Блэк, — лишь слегка тронутым следами времени. Но вместе с этим годы изменили и преобразили его. От него веяло каким-то чарующим уютом, одним из этих изменений, конечно, был сад.

И вот тяжелая резная дверь отворится — и она увидит дядю спустя столько лет.

Кажется, всё внутри сжалось и похолодело. Она ощущала себя маленькой девочкой на пороге отцовского кабинета, но ведь это добрый дядя Альфард, а она предательница, сбежавшая и опорочившая фамилию Блэк.

Дверь распахнулась, впуская гостей в дом.

В холле стояли дядя Альфард и Джейн. Мужчина был взволнован, отчего казался серьёзен. А девушка лучезарно улыбалась, не в силах стерпеть радости от встречи.

Андромеда собралась с духом и посмотрела на своего дядю твёрдым взглядом.

И вот он — любящий дядя Альфард, единственный показывавший настоящие улыбки, говорящий только правду, искренний и дарящий тёплые объятия своим племянникам. Его взгляд был совсем не строгим, добрым и сочувственным.

— Я должна была… — слова сорвались с языка помимо воли Андромеды, а опомнившись, она поняла, что заготовленные слова растворились в памяти, как пенка в горячем молоке.

Мужчина не сказал ни слова, просто раскрыл руки и подарил снисходительную улыбку, отчего в уголках глаз собрались прекрасные морщинки, преображающие лицо.

Андромеда, забыв о манерах и приличиях, кинулась к дяде, словно хотела спрятаться в его объятиях. Она с беззвучным плачем уронила голову ему на грудь. Он обнял её крепко-крепко, поцеловал в макушку, а затем прижался щекой к её волосам.

— Я боялась, что потеряла всех, — пробормотала она ему в плечо.

— Нет, милая, я рядом и понимаю. Девочка моя, ты всё сделала правильно! — глухо ответил Альфард.

Впервые в присутствии Джейн миссис Тонкс показала глубину своего решительного и отчаянного поступка — оставить род Блэков.

Слизеринка, к своей неловкости, поняла что в глазах собрались слёзы, а к горлу подступил ком. Примут ли её так же в доме Поттеров? Она ощутила здесь себя лишней. Стоит оставить дядю и племянницу наедине.

Взглянув на Теда и малышку Дору, Джейн пригласила их на кухню, и все трое тактично покинули холл, оставив Блэков.

Этот вечер был незабываемым. Счастливая Андромеда воссоединилась с семьей, не всей, конечно, но семьёй, Тед и Альфард нашли друг в друге хороших собеседников. Стены дома ожили ещё больше, когда бархатный смех Альфарда подхватывался звонким смехом непоседливой Нимфадоры. Все тревоги и волнения остались позади, сейчас счастливая семья наслаждалась воссоединением, знакомством и общением друг с другом. Окрылённый Альфард был счастлив вдвойне, ведь теперь у него появится и приёмная дочь.

Каникулы проходили достаточно быстротечно, особенно в компании Нимфадоры, что теперь ежедневно проводила время с новоявленным дедушкой и играя в снежки с Джейн. Девочка не обошла стороной и эльфов-домовиков, гонясь за ними по всему коттеджу. И если Рапс был полон сил и энтузиазма, то Эспар старался уйти на чердак до прибытия маленькой мисс Тонкс.

Джейн была счастлива, что отныне дядя Альфард будет не один, а в окружении заботливой семьи родной племянницы.

Поезд остановился на станции Хогсмид, и студенты второпях покидали вагоны, возвращаясь в школу после каникул.

Джейн Поттер и её друзья были не исключением и последовали к выходу из вагона. Вдруг перед девушкой появилась кожаная перчатка. Слизеринка знала, кому она предназначалась: Альбус Дамблдор ждал её.

Обменявшись понимающим взглядом с Регулусом и Барти, девушка сделала глубокий вдох и протянула руку к перчатке.

Трансгрессия, и она уже стоит в кабинете директора школы.

Пройдя через комнату к камину, Джейн подошла к Дамблдору, который сидел в одном из кресел.

— Садись, Джейн, — предложил он, и девушка опустилась на мягкое кресло, испытывая необъяснимое волнение.

Дамблдор разгладил усы.

— Прежде всего я должен поблагодарить тебя. — Глаза его блеснули. — Ты проявила настоящую доблесть, спасая брата. — Только это был крайне опрометчивый поступок — отправиться одной. Не сообщить никому об угрозе своему брату.

— Как вы?

— Догадаться о том, что твои планы на каникулы резко изменились, не составило труда такому старику, как я.

Джейн впервые видела директора таким напряженным.

Она отрешённо молчала, уткнувшись взглядом в свои колени, на которых лежала кожаная перчатка.

— Твой отчаянный поступок — взвалить всё на себя — был крайне необдуман, при этом ты сильно пострадала и сломала палочку. Палочку, которой дорожила больше всего!

— У меня не было выбора.

— Истинная правда в том, что выбор есть всегда, Джейн.

— И как бы я ему сообщила? Что бы сказала? Я ему никто! — импульсивно высказалась девушка.

— Не обязательно быть кем-то, чтобы спасти или помочь человеку. Только слизеринский мозг мог породить подобное… гордо взвалить на себя важную миссию, не сказав об этом никому.

Внезапно все то, что подспудно грызло Джейн, сбивчиво, в беспорядке вырвалось наружу:

— Отлично, значит, я слизеринка от пальцев ног до кончиков волос. Вы сами говорили, чтобы я не высовывалась ради своей же безопасности. Только что-то пошло не так. Он мой брат. Я не могу позволить ему пострадать или утонуть в болоте. Мы семья. А в семье не бросают друг друга, даже если тебя не узнают в упор, — по щекам девушки потекли слёзы, — даже если ты внучка тёмного мага и стоишь костью в горле.

Старый волшебник внимательно смотрел на девушку поверх своих очков-половинок, его взгляд был немного затуманен, будто череда воспоминаний промелькнула перед его взором. И это не Джейн Поттер сидит сейчас перед ним, а кто-то другой.

Джейн смело и твёрдо, даже с упрёком смотрела на Альбуса Дамблдора.

Заметив тень на лице директора, она немного стушевалась.

«Перегнула палку?» — пронеслось в голове у девушки, но решительного взгляда она не опустила.

После нескольких минут молчания директор снова мыслями вернулся в стены своего кабинета. И улыбнулся, как и всегда.

— Это лишний раз доказывает, что даже самые лучшие из нас иногда вынуждены брать свои слова обратно, — усмехнулся Дамблдор. — Думаю, в этом году кубок школы снова получит Слизерин … дайте-ка подумать… да, двести баллов для факультета будет уместно. Приятный бонус для «слизеринского мозга» и заботливой сестры. Я волновался. Ты не должна вступать в разборки между братом и кем-то ещё, это… может закончиться очень плохо для тебя. Думаю, ты в этом убедилась.

— Простите.

— Ты ведь оставила свою сломанную палочку?

— Да, профессор, она мне очень… Может, можно что-то сделать? — голос слизеринки дрогнул от страха услышать приговор.

Она протянула две части сломанной волшебной палочки в руки директора.

— Я посмотрю, что можно сделать, но не могу ничего обещать.

— Я понимаю.

Пока в кабинете директора был разговор о произошедшем с Джейн, в комнате мальчиков собрался совет.

Четверо ребят, услышав информацию от друзей, размышляли над произошедшим.

— Что мы видели наверняка: Блайм, услышав о том что, что Сохатый остаётся в школе, вернулась в замок, отказавшись ехать на каникулы, — задумчиво рассуждал Сириус.

— Да, по крайней мере это так выглядело, — согласился Римус. — Вы спросили у неё?

— Нет, она уехала на каникулы, как только Бродяга приехал.

— Думаю, здесь всё ясно, разве нет? — спросил Питер. — Она знала!

— Она сама пострадала! — резко выпалил Джеймс, — Как ты это объяснишь?

— Совершили ошибку, просчитались.

— Нет, Хвост, не думаю. Она сломала палочку, это вы понимаете? Вы бы видели, в каком она состоянии была, я…

— Знаю я, как играют эти девушки, забыл, какой спектакль устроила моя бывшая?

— Да, то ещё было шоу, — пробубнил Джеймс, соглашаясь с Сириусом.

— А как она объяснила, что нашла тебя? — спросила Римус.

— Чёрт-те где! — добавил Питер.

— Эльф. Она сказала, что её позвал эльф.

— Ну да, конечно. И ты поверил?

— И правда, эльфов не встретишь в замке.

— Лунатик прав. А этот Эдгар? Разве можно быть такой с человеком, который пырнул её осколком? — возмутился Сириус. — Когда я ей волосы обрезал, она меня даже за человека не считала. Вечно нос воротила.

— А ты извинился, Бродяга?

— Я ей послание написал, Лунатик, — выпалил Сириус.

— Ты написал ей письмо? — удивился Питер.

— Неважно.

— Ладно. Мне пора к директору, — сказал Джеймс.

— Мы с тобой, как выйдете, расспросим Блайм и этих ушлёпков.

— Только без драк.

— Это как пойдёт, Лунатик. Мне и так пришлось сдерживаться, пока был здесь.

В кабинете директора под шепотки бывших директоров, продолжали общение директор и Джейн.

— Думаю, стоит закончить наш разговор, импульсивным юношам не терпится попасть в кабинет, — директор встал, а за ним и сокрушенная слизеринка. — Но перед этим… — Дамблдор лукаво улыбнулся, и сцепленные руки в замок раскрылись и обняли Джейн. Кажется, директор уже привык к выказыванию своей некой привязанности к ней.

Спустя пару минут в кабинет вошли виновники событий того злосчастного вечера.

Джеймс увидел Блайм, вид у неё был явно расстроенный. «Видимо, Дамблдор изрядно отчитал её», — подумал Поттер.

После продолжительной беседы с директором все вышли из кабинета в коридор, где их встретили остальные мародёры.

— Ничего не хочешь сказать своим друзьям, Петтигрю? — спросил когтевранец.

— О чём ты?

Мародёры были настроены явно недружелюбно.

— А ты неплохо притворяешься.

— О чём ты говоришь, придурок? — Сириус вышел вперёд и оскалился.

— Хватит. Давайте мирно разойдёмся, — опять встала между ними Блайм.

— Что? Защищаешь своих? — настороженно спросил Джеймс.

— А ты ловко всё спланировала, Блайм. Жаль только, что с палочкой так вышло, — пытливо смотрел на девушку Блэк.

— Что вы уже напридумывали, Блэк?

— Думаешь, мы не догадаемся?! Ты была с ними заодно, сделала вид, будто помогаешь Джеймсу.

— Строишь бедняжку. Что? Решила охмурить его? — подхватил Питер.

— Вы совсем больные? — вмешался Эдгар, становясь рядом с девушкой. — Это Питер. Петтигрю сказал нам, что Поттер останется один здесь.

— Что ты несёшь? Я? Когда это?

— Ах, Питер… Я что? На идиота похож?

Сириус взял за воротник Эдгара.

— Видимо, это действительно так, — усмехнулся пуффендуец.

— Да вы оборзели! — сорвался Джеймс.

— Что насчёт Лауры? — не своим голосом спросила Джейн, изрядно побледнев, она не думала, что во всём обвинят её.

— А она тут при чём? — злился Питер, не понимая, что происходит.

— Я слышала ваш разговор, эти ребята поймали тебя в коридоре после отбоя, они спрашивали о Поттере, ты сказал им, когда он будет один. Тебе угрожали и вдобавок предложили плату за информацию. Лаура была твоей платой.

— Вы что, идиоты? При чём здесь девчонка? — не понимал уже сам Сириус. Его взгляд стал метаться от Эдгара к бледной Блайм.

— Ты была в том коридоре? — удивился друг Эдгара.

— Нам пришлось напоить её изрядным количеством амортенции, чтобы такая красотка снизошла до тебя, Петтигрю. — когтевранец не мог остыть и сейчас просто наслаждался этим моментом.

Блэк ослабил хватку, но не Поттер. А Питер притих, шестое чувство что-то подсказывало ему, но он не знал что. Поэтому быстро пришел к мнению: лучшая защита — это нападение.

— Ты этого добивалась? — срывающимся голосом спросил немного полноватый парень. — Хотела свалить всё на меня? Рассорить?

— Хватит! Хватит скидывать свою вину на девушку. — Эдгар разозлился не на шутку и сбросил с себя руки Блэка.

— Теперь я вижу, что это явная провокация! — вступился за друга Поттер. Он посмотрел на слизеринку, пытаясь увидеть ответ на её лице. Но она будто окаменела. А гриффиндорец замер в недоумении, не понимая, что с ней не так.

— Это правда. Твой друг тебя сдал, — твёрдо произнесла Джейн, заглянув в глаза брата. Но столкнулась с надменным и колючим взглядом, отчего сердце упало куда-то в бездну.

— И вы думаете, мы поверим вам, а не лучшему другу? — вскинулся Поттер.

Видя решительность Джеймса, Питер не отставал от друга.

— Откуда ты узнала, где держат Джеймса? Или, может, ты знала о месте заранее?

— Это правда? Ты сделала это умышленно? — всё же спросил Джеймс, неотрывно смотря в глаза девушки.

— Нет. Я не имею к этому никакого отношения, — спокойно ответила Джейн. Она вернулась к тому, с чего всё началось. Ведь хотела сказать ему о том, что услышала, но понимала, что подставит Питера, и от этого ей не поверят.

— Даже если ты слышала разговор, почему не предупредила тогда… у кареты? — вмешался Сириус.

Девушка перевела взгляд на Блэка. Оба внимательно изучали друг друга, пытаясь прочесть.

— А ты бы мне поверил, Блэк? Ведь для тебя Слизерин — это как клеймо.

Глупо было ждать ответ на этот вопрос, поэтому она и не ждала.

Блэк прочёл в её глазах боль, ещё чуть-чуть, и глаза станут мокрыми. Вопрос и ответ застряли где-то в голове, в сердце или в горле. Он никогда не сдавался и не отступал, но сейчас он чувствовал, что сильно обжегся.

«Я ошибся?»

Слизеринка глубоко вздохнула и перевела взгляд на Джеймса.

— То, что произошло, уже произошло. Я была честна с тобой. А ты, Питер, та ещё крыса, — горько усмехнулась Джейн, окатив парня презрительным взглядом, на который была способна.

Было горько, очень горько на душе из-за всей этой грязи. Поэтому сейчас хотелось бежать как можно дальше отсюда. Она развернулась и пошла прочь, но мучительно тёплая и сильная рука остановила её.

— Думаю, ты уже достаточно оскорбил и расстроил её, — строгим холодным голосом сказал парень, вышедший из темноты коридоров. — Так и знал, что ты со своими дружками выкинешь очередную придурь.

Регулус взял Джейн за руку и потянул к себе, отчего Сириусу пришлось отпустить чужую ладонь.

— Хватит слушать весь этот бред. Идём отсюда.

Покидая ребят, Джейн остановилась, когда услышала слова брата.

— Несмотря ни на что, спасибо, что помогла и... в общем, за всё!

Джеймс не хотел заканчивать общение именно так, что бы ни случилось на самом деле, это было лучшее Рождество! И потому что он считал Блайм хорошей.