Вместе до самого конца (гет)

За все те годы, что Джеймс приходил сюда, ему казалось, будто у него украли что-то очень ценное, что являлось неразрывной частью его самого.

Как часто бывает, мы забываем причину, но помним боль. И каждый раз Поттер испытывал щемящую тоску, чувствуя себя сторонним наблюдателем.

Эта тоска когтями скреблась по сердцу, словно выцарапывая на нём углубление, чтобы всё же дойти до истины. И хоть во все стороны летели ошмётки сердца, память оставалась непроницаемой.

Воспоминания — вот что действительно важно.

Умирая, человек оставляет своим близким воспоминания. А Джейн не оставила Джеймсу ничего.

Сейчас, стоя на промерзлом кладбище, парень чувствовал надежду. Эта надежда была то светлой, то неистово темной.

Это чувство бережно проскальзывало сквозь сетку рёбер, и все самые незначительные детали — неприметные и до этой минуты совершенно чужие — вдруг стали для него невыразимо нужными, навеки спаявшими свои образы с воспоминаниями многих лет жизни.

— Моя сестра вместе с родителями была убита в Шеврезе у себя дома в Сочельник. На место преступления меня не взяли. Отец перенёс гробы сюда, в Годрикову впадину, на кладбище наших предков. В день похорон я был здесь с родителями. Больше никого.

— Мне очень жаль, — выразил участие Римус, когда четверо друзей, тайком покинув замок, проходили мимо старинных каменных надгробий.

— Кто их убил? — спросил Питер.

— Какой-то псих решил расправится с дядей. Он был мракоборцем, — мрачно ответил Джеймс, чуть не поскользнувшись.

Питер покачал головой: он не зря считал профессию мракоборцев слишком опасной. И хоть поддерживал друзей в самых лихих и рискованных затеях, идею стать мракоборцем отмёл сразу. Он не отчаянный Сириус или бесстрашный Джеймс.

— Преступника взяли на месте. Он с радостью признался, и его поместили в тюрьму. Сам я помню всё как в тумане, особенно учитывая, что выброс подчистую стёр из памяти Джейн. Я знаю, что ей, как и мне, было девять.

— Ублюдок, — выругался Римус, он как никто знал, что есть те, кому плевать на возраст, некоторые даже получают особое удовольствие, действуя через детей. Как это было с ним самим в пятилетнем возрасте.

— Мы пришли, — сообщил Поттер, но тут же завис. Друзья заметили эту перемену и переглянулись.

— Где она? — прошептал Поттер.

Он бросился к пустому месту рядом с надгробной плитой дяди и тети, туда, где должно было быть надгробие Джейн, и принялся раскапывать снежный холмик голыми руками, оглядываясь в поисках камня, но здесь будто ничего и не было.

— Сохатый?

— Что случилось?

— Что за чертовщина? Надгробье с именем сестры! Его нет! Оно должно быть здесь.

Остальные всполошились, окружив подозрительное место.

— Его убрали за ненадобностью, мальчик мой, — последовал мягкий женский голос.

Четверо волшебников вскинули головы, не ожидая встретить людей в такую рань.

— Миссис Бэгшот! О чем вы?

— Вот негодник, ты даже не поздоровался! — поучительным тоном поправила его старушка.

— Вы тоже! — вернул ей Джеймс. Местные волшебники прекрасно знали манеры Джеймса Поттера, но относились к нему очень хорошо. — Так что вы сказали? Здесь было ещё одно надгробье! Где, черт возьми…

— Святые небеса! Побойся бога, негодный мальчишка!

— Давно вы стали набожной? — фыркнул Поттер.

— С прошлого месяца, как только к нам приехал новый священник, милейший магл.

— Миссис Бэгшот, я сейчас не в том настроении, чтобы слушать местные сплетни.

Седовласая старушка окатила нетерпеливого юнца недовольным взглядом.

— А жаль, потому что буквально неделю назад здесь варварски осквернили кладбище, раскопав могилу!

— Кто? — в нетерпении рявкнул Джеймс.

Обычно он весьма сносно общался со старой соседкой, они даже могли подшучивать, но сейчас… Тот факт, что его старой, весьма обаятельной, помешанной на истории соседке известно про могилу, произвел на Джеймса сильное впечатление.

Старушка улыбнулась и поправила свою шаль, в которую закуталась с присущей себе важностью.

— Твой отец, конечно же. К счастью, он был оправдан тем, что гроб его племянницы оказался пустым.

— Что? — Джеймс оторопел. Ему казалась невероятной и первая новость, и вторая. — Что вы…

— Девочка жива, мистер Поттер. Я всегда знала, что Чарльз — мальчишка хоть куда, — с теплотой и манерной гордостью заявила старая волшебница.

— Стойте, стойте… Откуда это известно? Откуда вам известно? — сбился с мыслей Джеймс. И, вперив в неё взгляд, ждал, что получит хоть какие-то ответы на вопросы.

— Видишь ли, первым, к кому отправился твой отец, была я. Он со всей своей горячностью пытался выудить у меня информацию, будто я какая-то преступница! Мерлин, я даже почти поверила, что он хороший мракоборец! Из его слов было ясно, что милая Джейн жива. Родители приняли удар на себя и успели спасти ребёнка. Кто-то намеренно заставил всех поверить, что убийца завершил своё злодеяние и прячет мисс Поттер, потерявшую свои воспоминания. Всё это тянет на старый роман. Но я достаточно долго живу здесь, чтобы верить всему этому.

Парень стоял неподвижно, боясь пошевелиться. Не часто он испытывал такое странное ощущение, будто тебе обухом топора ударили в солнечное сплетение со всего размаху, со всей силы, и ты просто сползаешь на пол, задыхаясь от шока… И подобное ощущение с ним случилось уже дважды за последние дни.

По-юношески рассуждать о возможной правде — одно, а вот слышать подтверждение от вполне разумного взрослого человека — совершенно другое.

Руки Поттера непроизвольно сжались в кулаки. Прикрыв глаза, он пару раз вздохнул, пытаясь с кислородом очистить лёгкие от пепла злости, клубами разросшегося внутри них.

— Вы хотите сказать… что моя сестра жива. Она не помнит, кто она. И кем-то похищена?

Джеймс смотрел на старую волшебницу словно в самый первый раз, не слыша того, что она говорит. В его голове, казалось, образовался вакуум, накрывший всё внешние звуки непроницаемой, плотной завесой.

— Не исключено. Зверство, которому подверглась маленькая девочка, сильно влияет на сердце, душу и голову. И хоть твой отец собирается разнести отдел мракоборцев в Париже, я всё же надеюсь, он сможет найти бедняжку. А найдя, не станет воскрешать в памяти Джейн призраки прошлого. Это дитя просто чудо и благословение небес для нас.

— Вы её знали? Но как?

— Видишь ли, это дитя приходится мне праправнучатой племянницей.

На лице Джеймса отразилось полное непонимание, отчего старушка покачала головой и добавила:

— К счастью, по линии матери.

— Может, вы знаете, почему братья не общались? — поинтересовался Сириус.

Батильда чуть нагнулась, опустив сморщенную руку на замёрзший камень над могилами супругов.

— Один мой знакомый всегда говорил, что все проблемы от красивых женщин. Вот и Мариэтта стала ахиллесовой пятой для Чарльза. Старый упрямец Генри был чересчур правильный, а со смертью жены совсем очерствел. Ему не понравился выбор невесты младшего сына. Он посчитал это оскорблением. Флимонт как старший сын оказался на стороне отца. А Чарльз, разочарованный в тех, кого любил, оставил дом. Я не могу точно знать, правда это или красивый вымысел. Эта тема весьма откровенна и лична. Только твой отец сможет ответить на твои вопросы.

— Быть не может. Это самая последняя причина для размолвки Поттеров. Маглорожденная, магла, полукровка. Наша семья иначе относится к вопросам чистокровности.

— Знаю, мой мальчик.

— А что, если она обо всем помнит?

— Значит, прячется намеренно. В чем я не могу ее упрекнуть. Но действует она явно не одна.

— Почему вы раньше мне не сказали, миссис Бэгшот? — спросил Поттер, задыхаясь от напряжения. — Мы виделись столько раз… Почему вы молчали? Может, это вы навещаете наши могилы?

— Я, конечно, люблю побродить по историческим местам, но кладбища к ним не относятся.

— Что насчёт Дамблдора? Он жил здесь. Он знал моего дядю? Джейн? Он мог привезти мою сестру из Франции?

— А вот это уже интересней. Я с уверенностью историка могу сказать, что Дамблдор целиком и полностью мог множество раз предотвратить и повлиять на всё, что случилось. И даже если случилось, ему следовало лучше приглядывать за девочкой, тогда бы никто не погиб. Но он, как и всегда, был занят только своим чрезмерным умом. Он весьма значимая фигура для магического мира, гений своего времени; жаль, что такие умы лишены простой человечности, сострадания и чувства меры.

— Это не так. Он занят школой и учениками. Даёт шанс каждому, даже с риском для самого себя. Протягивает руку помощи каждому.

— Не думаю, что вы хорошо знаете профессора Дамблдора. Такая преданность в обычных учениках. Знаете? Я зауважала его больше: он растит верных себе волшебников. Но прежде чем Альбус стал уважаемым и достопочтенным, он был амбициозным гением. Да, мальчишка пытался делать что-то хорошее, но всё это выходило у него криво. И если тебе угодно знать… да. Дамблдор — мастер плести паутину и хранить секреты. Это место хранит тайны не только Поттеров, но и Дамблдоров. Вы знали, что у Альбуса есть младший брат? — старушка выждала некоторое время, но ни один не ответил. — Вот. А то, что у него была сестра? Мать Дамблдора, Кендра, держала свою дочь дома, прятала от всего мира, а после её смерти это делал Альбус. А затем девочку нашло шальное проклятие в потасовке между братьями и моим внучатым племянником. Думаю, ни один из молодых людей до сих пор не знает, кто именно убил бедную девочку.

— Бред.

— Невозможно, — запротестовали молодые волшебники.

— Трудно поверить? Не знаю, можно ли назвать Дамблдора эгоистом: он мечтал покорить мир, достичь величия, отправиться в путешествие и все свое время отдавал учебе и магии. Только вот семье уделял недостаточно времени. Альбус — старший в семье и должен был заботится о сестре с младшим братом, а вместо этого грезил своими амбициями. Итог — ненависть брата и смерть родной сестры, которой даже пятнадцати не было. Зато он освободился от бремени своей семьи и смог погрузиться в знания, о которых мечтал. Блестящий маг, легилимент, гениальный стратег.

Волшебница замолчала. Было очевидно, что она еще не все сказала, но, судя по выражению лиц, дальнейшие слова были бесполезны.

Джеймс, запустив пятерню в волосы, раздраженно прошелся пальцами по растрепанным кудрям и отошёл чуть дальше.

— Он не мог не сказать нам. Не мог. Мы её семья! Мы бы позаботились о ней. Вместо этого она снова видела смерть в приюте. С нами она была бы в безопасности!

В голове юноши не укладывались странные факты. Но сейчас его мысли занимала лишь сестра, а не темные тайны чужой судьбы.

— Вы слышали? Она жива. Моя сестра, она не погибла. Жива. — Джеймс жадно облизнул губы, ощущая, как сильно бьется сердце.— Это она. Уверен — это Джей.

* * *

Мародёры пришли на кладбище очень рано, а может, наоборот — слишком поздно.

Погода в Годриковой впадине была прекрасной: лёгкий морозец, голубое небо, белый снег вокруг переливался, как брызги драгоценных камней. Где-то там, за оградой сонного старого кладбища, слышались счастливые голоса и звуки музыки. Вся эта живая картина кануна Рождества была сейчас так далека от Джеймса.

Ему казалось, что мороз проникал в самую в душу и липким инеем пробегал по позвоночнику, испытывая нервы на прочность.

Часы уже давно перевалили за полдень, а кладбище было всё такое же унылое и безмолвное.

Поттер вперил взгляд в белоснежный сугроб, раздумывая о словах Батильды. Ясно было одно: его сестра жива. И сейчас и он, и отец ищут её.

За всё время знакомства с Мари Блайм он не раз ловил на себе непонимающие, осуждающие, добрые, счастливые, печальные, а порой виноватые взгляды. О чем они говорили? Джеймс всегда по-разному истолковывал их. Но анализируя все воспоминания об этой девочке, он не сомневался: он был ей не безразличен. Всегда. В отличие от него самого. Ещё с прошлого года он стал ощущать связь со слизеринкой. Он видел в ней Джейн — то, какой она должна была быть. Это пугало, поэтому он научился как-то не замечать, обходить стороной, лавировать между собственными чувствами.

Поттер поднёс к губам зажжённую сигарету, смакуя её густой, горький и до слёз пронзительный дым. Здесь, под мантией, было уже душно от дыма, но Поттер не смог отказаться от пары сигарет. А Римус стоически терпел каприз лучшего друга, спрятавшись под мантией-невидимкой у ближайшего склепа. Сириус, обернувшись псом, дежурил у входа на кладбище, вместе с Питером.

Поттер в отличие от друга потерял интерес к карте, когда нужный человек часами ранее исчез из кабинета Дамблдора. Теперь он ждал появления того нужного человека здесь, на кладбище. Но сколько бы он и поглядывал по сторонам, никого, кроме Мародёров, здесь не было. Время уже клонилось к вечеру, а таинственный незнакомец не появлялся. Может, и не появится вовсе, возможно, он или она не станет рисковать. Может, это вовсе не Джейн, а её похититель.

Он выбьет правду, доказательство.

— Сохатый!

Сигнал.

Римус посмотрел на друга и убрал карту Мародёров.

Ребята заметили фигуру в тёмно-коричневый мантии, капюшон скрывал личность загадочного человека. А магическая сила не позволяла сконцентрироваться на открытом участке лица.

Руки Джеймса чесались сдернуть с себя мантию невидимости преждевременно. Чёрный пёс следовал за незнакомцем на большом расстоянии. Как выяснилось, лучший друг уже появлялся перед Джейн в образе пса, поэтому решил не лезть на рожон.

Фигура остановилась.

Ладонь в перчатке прикоснулась к краю капюшона и придержала его, человек посмотрел за спину. Издалека доносились радостные крики. Убедившись, что всё в порядке, незнакомец продолжил путь, минуя фигуру плачущего ангела и всё ближе подходя к могилам Поттеров, все ближе к Джеймсу.

Вскоре они поравнялись, и фигура снова остановилась — совсем близко от скрытых гриффиндорцев. И сердце Джеймса готово было остановиться. Рядом с ним стояла девушка. Это было ясно по особенностям фигуры и роста. Она была так близко, что парень мог детально рассмотреть, какие еловые венки лежали в плетёной корзинке в её руках.

Странность была в том, что девушка будто чувствовала чужое присутствие. Хоть это и невозможно. Ещё никогда наследие семьи Поттеров не подводило. Но она повернула голову в его сторону, и там, где должно было открыться лицо неизвестной, было размытое тёмное пятно.

Джеймс насторожился, чувствуя дискомфорт. Она будто могла видеть через мантию. Ещё больше заставляла нервничать. Поттер боялся вздохнуть, а Люпин переступить с ноги на ногу. К счастью, минутное замешательство прошло; незнакомка, отвернувшись, последовала дальше.

Парень в очках почувствовал, что друг подтолкнул его сзади. Он втянул в лёгкие воздух и сделал несколько шагов к девушке.

И хоть мальчики оставляли за собой отпечатки на снегу, звуки от шагов заглушали чары Сириуса. Ничтожная малость, но хоть один из Мародёров мог использовать палочку. Оставалось пара шагов, и тогда незнакомка заметит отсутствие надгробия одной из Поттеров. Джеймс сбросил мантию-невидимку и сдёрнул капюшон неизвестной. Но та не растерялась, побежала вперёд, уронив корзинку на снег.

У неё не было шансов: справа и слева бежали Римус и Питер.

Лишь на мгновение Поттера смутила копна светлых волос вместо ожидаемых тёмных. Он выругался, когда запнулся о камень, послуживший ему препятствием. Но, к счастью, из-за большого каменного гроба, стоявшего впереди на постаменте, показался Блэк с палочкой наготове. Джеймс уже положил свою ладонь на хрупкое сырое плечо, чтобы наконец раскрыть личность того, кто приносил рождественские венки каждый сочельник. Но он ошибался, недооценив ситуацию.

Дорожная мантия на мгновение взметнулась вверх, закрыв Поттеру обзор. Последовал глухой звук и возглас Сириуса. Невероятное зрелище, как лучшего друга приложил хищник, несвойственный данной местности.

Блэк, рассчитывавший на хрупкую девушку, никак не ожидал, что с ног его собьет львица, пригвоздив к ледяной жёсткой земле когтями сильных лап. Вытянутая морда с гладкой коричневой шерстью повисла над ним и обнажила опасные клыки. Но его взгляд был прикован к большим голубым зрачкам.

Сириус почувствовал, как хищница втянула воздух. Она в долю секунды уловила все окружающие шорохи, повернув уши в разные стороны. Затем надавила лапами на грудь Сириуса, оттолкнулась и в один прыжок оказалась на мощной ветке орешника. Шокированные парни лишь заметили длинный хвост с кисточкой на конце.

— Потрясающе, — проговорил околдованный черноволосый парень.

Он успел выпалить заклинание, которое в долю секунды трансфигурированной сеткой упало на ветки, где секундой раньше была большая кошка. Она сделала прыжок и приземлилась за оградой. Следующее заклинание угодило в металлическую решетку, а третье потухло в сугробе. Мародёры ринулись к заборчику, который, сдавшись на милость силам магии, обзавелся калиткой.

— Она снова станет собой, — крикнул Джеймс, набирая скорость и высматривая следы лап на снегу. Настоящая львица в Годриковой впадине — то ещё зрелище. Парень выругался, когда понял, что в центре полно народу.

Блэк обернулся псом и оставил друзей позади, рванувшись вперёд. Опирался он на нюх, потому что тягаться с хищником в скорости было бессмысленно. Девушка была уже там, внизу, на площади среди людей. Из церкви вышла группа, но никто не закричал от вида опасного зверя. Джеймс сцепил зубы. Он не замечал ни животное, ни блондинки в капюшоне.

Тут Римус потянул друга вперёд, напомнив ему, что обладает хорошим нюхом.

Парни лавировали между летящими от весёлой детворы снежками, достигнув цели: у церковной ограды за большой елью беглянка сбросила дорожную мантию.

Блэк принял настоящий вид и целенаправленно пошёл к большому новому магазинчику.

Приблизившись к зданию, он заметил Питера; тот, оскальзываясь на льду, торопился, переходя площадь с замерзшим фонтаном. Это означало, что рядом и остальные; их четверо — девчонка-анимаг одна.

Блэк взялся за перила и, резко развернувшись, вбежал по ступеням, звон колокольчика не успел предупредить его о скором встречном движении. И он тут же ощутил существенный толчок: в него кто-то врезался. Незнакомка в чёрной бейсболке прошептала какие-то извинения и торопливо продолжила движение. Парень не потерял опору под ногами, но опешил оттого, что девушка просто прошла мимо. Он почувствовал сомнение, а лёгкий знакомый запах заставил его оставить магазин. Он рывком нагнал блондинку в кофте с капюшоном.

Как жаль, что, прикасаясь к рукам старосты Слизерина, Блэк не ощущал раскалённый жар или колючие молнии, тогда бы он точно знал, кто перед ним.

— Может, всё-таки познакомимся? — спросил он, поймав незнакомку за запястье.

Эта была их незнакомка: любая другая уже бы повернулась, эта же намеренно пряталась.

Запястье было тёплым и тонким, но сколько таких девушек он встречал? Много, и одной из них была Блайм: такая же тёплая и маленькая ладонь. Но ничего примечательного — ни маникюра, ни родинок.

Перед ним стояла невысокая девушка, на вид около семнадцати лет, спутанные белые волосы скрывали лицо.

— Немедленно отпусти девочку! Хам!

Блэк снова не ожидал, но его с силой одернула женщина внушительных размеров, что позволило юркой незнакомке высвободиться из его рук.

Парень хотел бежать за ней, как женщина снова дёрнула его за плечо. Что за вульгарность?

— Ох уж эти бывшие! Ты ей не нравишься, прими это.

Блэк не сразу понял, в чем суть этого фарса, но, видимо, девчонка успела что-то наплести этой серьёзной даме. Сириус не успел предпринять никаких действий, Римус налетел на него и толкнул вперёд.

— Джейн! — крикнул Поттер, пробегая мимо мужчины с псом на поводке, который, виляя хвостом, ринулся на гриффиндорца и звонко залаял.

Питер, повесив мантию незнакомки на шею, неловко бежал вперёд по улице, через шаг ощущая под снегом ледяную корку. Римус был на шаг позади него.

Впереди кто-то вскрикнул и плюхнулся в сугроб. Снегопад к вечеру вознамерился спутать все планы. Блэк забежал в первую улочку меж домами и воспользовался палочкой, исхитряясь усмирить силы природы. Затем побежал по параллельной улице, снова обратившись псом. Хотя так ли это было эффективно в погоне за львицей? Но девчонка не могла обойти четырёх отнюдь не слабых гриффиндорцев, которые рвались за своей добычей.

Из-за хора колядовщиков Римус заметил, как внизу улицы девушка выставила вперёд правую руку. Он сбавил темп, неправильно истолковав ситуацию, делая жадные глотки морозного воздуха оттого, что грудную клетку сжимает от экстремального бега. Мимо пронёсся Поттер.

Жуткий рев чуть не оглушил магловскую улочку. Римус прикрыл глаза. Что это?

Перед беглянкой возник трехэтажный ярко-фиолетовый автобус — не иначе, как прямо из воздуха.

Разъяренный Джеймс не заметил, как миновал несколько улиц, но сейчас поскользнулся и завалился на спину.

Его сердце колотилось, он никак не мог успокоиться, удары будто отбивали последние минуты. В раскрытые дверцы магического транспорта вбежала беглянка-анимаг.

Римус мигом поднял друга, но было уже поздно. Джеймс это понимал, и всё же побежал, игнорируя тот факт, что трёхэтажный Рыцарь уже завёлся и начал движение.

Джейн вбежала в своеобразный автобус волшебников, не обращая внимание ни на сидевшего в кресле волшебника, ни на кондуктора, ни на водителя с сигаретой во рту.

Ей нужно уносить ноги, пока Блэк не додумался посадить её в вольер для животных. Она себя почти раскрыла, её тайна анимага под большой угрозой, но что было делать без палочки? Даже эльфа нельзя было позвать, не вызвав подозрений.

Девушка поспешила к окну в задней части автобуса.

Автобус взревел и дернулся с такой силой, что она навалилась на стекло. Грохоча, Ночной Рыцарь покатил по узкой проселочной дороге.

Отодвинув шторку, она прильнула к окну. Там, на морозе, разочарованный и злой, ей вслед смотрел брат. Он ждал на кладбище. Почему?

Джейн чувствовала, как ноги подкашивались, а все нервы были накалены до предела. Убегать от Мародёров — задача не из легких. Она снова посмотрела в окно. Среди них не было Блэка. И это вызывало неприятное чувство тревоги. Магла из магазина вряд ли могла надолго его задержать.

Тревога усиливалась.

И автобус неожиданно затормозил. Девушку резко потянуло назад, проверяя её хватку на прочность, сиденья заходили ходуном, один пассажир глухо застонал, когда один из чемоданов скатился вниз.

И Джейн пришла в ужас, когда контролер грязно выругался. Блэк беспардонно оттолкнул его в сторону и вбежал в салон.

И вновь она задала себе давно мучивший её вопрос: как он это делает?

Он широко ухмылялся, пристально вглядываясь в загнанную в угол жертву. Джейн чувствовала себя именно так, прислонившись напряжённой спиной к прохладному окну, пронизывающим безжизненным холодом всё нутро. В отличие от него, для Джейн это было не игрой, это было жизнью. Она вздрогнула и в очередной раз облизнула пересохшие губы. Теперь Блэк напустил на себя серьёзный вид и медленно шагнул в её сторону. За его спиной, Поттер была уверена, трое остальных Мародёров уже приближались.

Юноша торжествующе вскинул вверх брови, желая выглядеть непринуждённо, а у самого горло сдавил судорожный спазм.

И Джейн пошла на отчаянный шаг:

— Монти!

Секундная заминка непонимания со стороны Блэка позволила домовику появиться перед своей хозяйкой. Сириус ринулся, чтобы ухватиться за ускользавшую возможность. Он был готов, что тело его сожмёт от трансгрессии, но вместо этого больно ударился левым плечом, влетев в стальную спинку кресла.

— Эльфы! — прорычал сквозь зубы Сириус.

— Эй! Мы едем или как?

— Едем! — рыкнул гриффиндорец, не желавший проигрывать.

* * *

Сириус непонятно на что надеялся, но всё же поехал сюда, в уединенное местечко недалеко от Лондона. Ворота, как и дверь, тут же распахнулись перед своим хозяином.

В доме пахло до абсурдного уютно. На лице Блэка расплылась довольная улыбка, и он двинулся на звуки, доносившиеся из кухни.

— Ну как? Как по мне, запах отменный!

— Надеюсь, пропекся.

— Согласен с Люси, прекрасный аромат пирога с патокой.

Эти слова, произнесенные глухим, как рокот урагана, голосом, отозвались в ушах Джейн похоронным звоном. Она резко повернулась.

Сириус ослепительно улыбнулся магле и ответно приобнял её в знак приветствия.

Он достал из куртки свёрток и протянул ей.

— Как просила.

— Вот спасибо! — радостно улыбнувшись, Люси поспешила к диванчику в гостиной.

Девочка оставила Джейн наедине с человеком, которого ей безумно хотелось послать ко всем чертям.

И, кажется, Сириус это знал. Взгляд слизеринки встретился с его тяжелым взглядом.

Сегодня это уже перебор — который раз за день чувствовать себя не львицей, а кроликом. Совершенно, полностью, абсолютно беспомощной.

«Мерлина ради, что он здесь делает? Почему здесь? Почему именно сейчас? Что он знает? Совпадение? Такое очевидное?»

— Разве ты не должен быть в школе?

Джейн отвернулась к столу, ощущая, как по спине пробежали мурашки, когда она встретила взгляд его серых глаз. Поежившись, девушка поборола настоятельное желание убежать. Дабы не встречаться с ним взглядом, опустила глаза и, сжав зубы, постаралась сделать непринужденный вид.

— Как и ты.

— Дамблдор отпустил меня навестить твоего дядю. Вопрос: кто тебе разрешил покинуть школу?

«Вопрос: какого дементора? Джеймс тоже здесь?»

Джейн похолодела, потому что он встал позади нее, но обернулась.

Его глаза потемнели, а выражение чрезвычайной сосредоточенности в них отозвались плохим предчувствием.

Блэк встретил взгляд ее удивленных глаз и с трудом сдержал плотоядную усмешку.

«Зачем же пугать жертву?»

Гриффиндорец потянулся в сторону однокурсницы, краем глаза та видела, как его рука устремилась к ней за спину. Она чувствовала, как его сила обволакивает ее. На какое-то мгновение ей почудилось, будто он точно знал, что именно Джейн улизнула от него буквально полчаса назад.

А потом его взгляд устремился к столу, как и рука. С бешено бьющимся сердцем Джейн отпрянула от столешницы к раковине. Сириус бескомпромиссно отломил кусок идеального пирога, над которым трудилась Джейн.

— Эй! — возмутилась она.

— Ммм… мой любимый пирог с патокой.

Она прищурилась, сложив руки на груди.

— У тебя были какие-то планы на него? Я-то думал, он к чаю, — безобидно сказал Блэк.

— Ты останешься на чай? — обрадовалась Люси, которая уже вернулась обратно.

— Да.

— Нет.

Тут же ответили оба. Но если Джейн не хотела смотреть на Сириуса, то парень не отрывался от неё.

Тишина в помещении будто заглушала внутренние проклятия Джейн. Ей очень хотелось обратить свой гнев к небесам.

Вместо этого она высокомерно бросила через плечо:

— Боюсь, этот нарушитель не успеет. Если Макгонагалл прознает о его побеге…

— Я смотрю, волноваться обо мне входит у тебя в привычку. Я польщен.

Джейн бросила на него острый взгляд, но он проигнорировал его. Достал палочку и заставил пирог остыть, хоть он и был знакомым, но жутко горячим.

— Как хорошо, когда можно пользоваться палочкой вне Хогвартса.

Он знал, что его появление встревожило ее. Ей не удалось скрыть охватившее ее волнение. Эта девчонка так красиво обошла его сегодня, и гриффиндорец с удовольствием отплатил ей тем же.

Взгляд Блэка упал на чёрного кота, который сидел на ковре и разглядывал его. Вдруг он встал, повернулся и, высоко подняв хвост, пошел к одному из стульев. Потом остановился, обернулся и пристально посмотрел на него.

— Мяу!

По властным интонациям стало ясно, что это существо осудило его.

Сириус лишь многозначительно вскинул брови.

А вот Люси удивленно заморгала, потом повернулась к Джейн, но та не прокомментировала ситуацию, лишь иногда за чаем кидала в сторону Сириуса острые как кинжал взгляды.

— А волшебники умеют превращаться в животных? — невинно спросила магла, заставив кухню опять погрузиться в неловкое молчание. Кот навострил уши, Сириус выглядел очень лукаво, а во взгляде Джейн читалось предостережение.

— Для этого нужно быть весьма сильным волшебником, — ответила она.

— Я бы сказал, безбашенным, — вставил свой комментарий Блэк.

— Умным и талантливым, — исправила его Джейн.

Что ж, у него хватит ума остановиться на этом, сложно устоять от похвалы.

Его жертва делала вид, будто всё в порядке. Щеки её горели румянцем то ли от мороза, то ли от бега. Волосы были заплетены в небрежную косу.

«Девчонка-анимаг. С ума сойти. Хватило же ума».

Он вспомнил как порой слизеринка смотрела на него, как испуганный котёнок, никогда бы не поверил, что она дикая кошечка. «Вот так сестрёнка у Джеймса». Сириус улыбнулся и обратил внимание, как она с удовольствием откусила пирог, а затем провела язычком по нижней губе. И та заблестела.

Блэк поспешно опустил глаза — и его взгляд наткнулся на огромные серые чёрного кота. Он редко видел это животное в Хогвартсе, лишь пару раз в компании однокурсницы. В настоящий момент он развалился на мягком стуле дяди, у стены, позади Джейн. И не мигая смотрел на Сириуса, а тот — на него.

— Я смотрю, ты у нас любительница кошек. Откуда этот подкидыш?

— Подарок мистера Блэка, — тут же ответила Джейн.

Тихо мяукнув, кот встал, потянулся, прошёл вперед и запрыгнул на спинку стула.

Люси погладила его по голове, потом провела рукой по спине. Он выгнулся и довольно громко заурчал.

Сириус хотел погладить кота, но тот отстранился.

— Ему не нравятся мальчики, он любит только девочек, — хихикнула Люси и продолжила чаепитие.

— Разборчивый котяра… — фыркнул Блэк. — В этом наши вкусы совпадают.

— Только ты у нас больше по вопросам кобелей, — не удержалась Джейн. И только она решила, что ответной шпильки не последует, гриффиндорец продолжил:

— В мире магии возможно превращаться не только в животного, а ещё и в другого человека.

— Правда? В любого?

— В конкретного, нужно лишь украсть волос того, в кого хочешь превратиться, и добавить в зелье. А потом… пуф. И ты стал им. Спроси Джейни, как-то раз она превратилась в меня. Стащила мое бельё.

Парень увидел, как губы слизеринки сжались. Она едва не посмотрела в его сторону, но в последний миг сообразила, что он наблюдает за ней и ждет. Она вся напряглась, но глаз так и не подняла.

— Невероятно! Ты это сделала? — удивилась Люси, переводя взгляд с одного на другого.

— Кстати, о белье. Ты видела меня голым?

— Что? — тут уж Джейн не выдержала.

— Ну точно! Мерлин… — притворно ужаснулся Сириус. — Ты быстро переоделась или это заняло какое-то время? Трогала?

— Идиот! Прекрати нести бред. — Девушка с шумом отодвинула стул в намерении покинуть кухню.

— Да, ты покраснела! Сказала бы раньше…

— Ты просто невыносим! — кинула ему Поттер и покинула комнату.

Сириус съел ещё кусок пирога, затем обернулся:

— Спасибо за пирог, Люси.

— Я его только в печь поставила. — Девочка встала из-за стола.

— Знаю. С наступающим Рождеством!

— И тебя, Сириус. Спасибо, что навестил, — ответила Люси и с удовольствием почувствовала, как племянник Альфарда опустил свою руку на её голову. Кажется, она уже успела привыкнуть к этому одобрительному жесту.

Когда дверь захлопнулась, за столом послышался сдавленный смех.

— Шикарно, мисс Блэк! Ты явно делаешь успехи.

— Мог бы предупредить, что это секрет! Твой брат не знает?

— Он как-то мало интересуется моими успехами.

— Уверена, это не так, ты просто не смог похвастаться.

Регулус не успел возразить, как блондинка тут же продолжила:

— Джейн, кажется, на взводе.

— Просто сегодня Сочельник, — ответил Регулус.

Он любил Рождество. Таинственное колдовство зимы. И пусть уютного семейного праздника дома не было, стоило лишь выглянуть в окно, на губах появлялась улыбка.

Для Джейн эти дни были другими. С утра она улыбалась, плотно завтракала, выпивала кружку кофе, затем одевалась и уходила в кабинет Дамблдора. А посетив могилу родителей, возвращалась. Каждый сочельник она участвовала в переписке или общалась вживую с друзьями. Когда Регулус был рядом, он и остальные подмечали, что Поттер часто замолкала, смотрела на часы и старалась не уходить от друзей. Даже если совсем не участвует в беседе. Казалось, ей нужен был якорь, она могла взять какую-то подругу, лечь на колени или опустить голову на чужое плечо. Заметив эту закономерность, Регулус располагался рядом с ней, чтобы в тот самый момент стать якорем и держать за руку. В тот определённый момент она умирала.

И хоть год за годом Джейн делала успехи, она тем не менее находила время на уединение. На скорбь. Год за годом выпивала бокал сухого вина со словами: с днём моей смерти. И они трое молчали, понимали, что её душе необходимо пережить этот день, этот праздник. И ни Кейт, ни Барти, ни он сам не мог что-либо изменить. Да и у кого есть такая власть? Эти дни навсегда потеряли для Джейн свое волшебство.

— Сириус специально говорил ерунду? Он что-то хочет от неё?

«Может, её саму?»

Регулус спрятал улыбку, сжав губы, и даже чуть покраснел.

Он вспомнил, как на балу Джейн настойчиво взяла его за руку, Доркас не успела покраснеть от возмущения, как его сильно обожгла ладонь лучшей подруги. Она тут же его отпустила и проделала то же самое с Барти. Бедняга пролил на себя напиток и выглядел очень неловко. А Джейн насупилась и начала уплетать рулетики, говоря что-то не совсем лестное о Блэках.

Регулус не мог до конца понять своего брата, но тот явно не мог оставить Джейн без внимания. На протяжении всех этих лет Сириус бесился, что она дружит с ним. Младший это знал с самого начала; возможно, именно эта зависть и желание первенства толкнули Регулуса обрести лучшего друга в лице этой девочки. За это соперничество он был благодарен старшему.

— Они часто души друг в друге не чают. Но сегодня день особенный: кажется, кто-то включил голову, и в этом придётся разобраться.

— Уверена, Барти найдёт ответ, он очень умный.

Регулус фыркнул.

— В каком разделе я могу прочитать про смену внешности? Это чары? Или защита от тёмных искуств? Какой курс? — спросила Люси, собирая грязные чашки со стола.

После долгого взгляда на неё Регулус ответил:

— Тебе не обязательно тратить всё время на изучение подобных вещей.

— Нет, нужно.

— Ты сквиб. Никто не станет вдаваться в тонкости.

Эти слова достигли ушей Люси, когда она остановилась перед большим окном.

— Я хоть и притворяюсь сквибом, но должна знать всё о магии. Так считает дядюшка.

Регулус не стал опровергать слова старого волшебника, особенно заметив, что собеседница потеряла к теме интерес.

Девушка расплылась в улыбке, заметив какая погода за окном, и глубоко вздохнула.

— Какая красота! Сегодня даже погода решила меня осчастливить. Это же Сочельник, верно? В этот день чувствуешь, что любишь все вокруг. У тебя так не бывает?

Люси смотрела на Блэка ясными карими глазами, и взгляд этих глаз был пропитан простодушием.

Регулус знал точный ответ на этот вопрос, но решил воздержаться и промолчать.

— Я всегда мечтала о совместном празднике, доме, родителях, братьях и сёстрах. Но никогда не думала, что моя мечта сбудется. Мечты не часто сбываются, правда? Но было бы неплохо, если бы они сбывались. Сейчас у меня есть дом. Я чувствую себя почти счастливой. Правда, я не могу чувствовать себя совсем счастливой, потому что…

Поток слов иссяк.

Регулус ненароком вспомнил себя, когда дни напролёт проводил наедине с собой в четырёх стенах.

— Можешь помочь мне с подарком? — сжалился Регулус, хотя подарок был уже готов.

— Для девочки? — тут же нашлась Люси, будто только этого и ждала. — Ты признался той девочке? Доркас, кажется.

— Откуда…

— Ты мило и мечтательно улыбаешься, когда упоминаешь о ней.

— Это не показатель, — запротестовал слизеринец.

— И что ты ей подготовил? — с интересом спросила Люси, забирая у него использованную посуду.

— Книгу.

— Книгу…

— Не морщи так нос! Она когтевранка.

— И это приговор?

— Нет, конечно! Она увлекается науками.

— Обложка хоть красивая?

— Эм… обложка из натуральной кожи, — победно заявил Регулус.

— Однотонная строгая обложка, — приговором ответила девочка, возомнившая себя экспертом в подарках вторым половинкам.

Регулус тут же встрепенулся, заметив знакомый блеск в глазах.

—Нет, нет, нет. Ты точь-в-точь сейчас похожа на Нарциссу, которая начиталась всяких девчачьих книжек.

— Она твоя девушка. Луч света, который всегда будет сиять в темноте твоего жизненного пути. А ты ей книгу? Я думала, мальчики меняются, когда влюбляются… Как же цветы? Романтика?

— Это не про Медоуз.

— Она что, мальчик? Тогда однозначно цветы! Хотя нет, вложи закладку. Волшебную, со звёздами и созвездиями! Точно, точно… тогда она всякий раз будет думать о тебе! Волнующий момент.

Регулус притих, немного обдумывая слова романтичной девочки. И должен был признать: идея была действительно отличной.

Когда волшебник всё же решил, что ему нужна помощь, маленькая фигурка в малиновом пальто уже стояла в холле.

— Там холодно.

Блэк с сомнением посмотрел на нее, но она уже надела шапку и куталась в шарф.

— Нет.

— Да. Мы идём пешком.

— Мисс Блэк, кажется, вам запретили выходить за ограду коттеджа.

— Но в компании с сильным, умным, талантливым и в меру безбашенным волшебником я в безопасности. Ты только посмотри за окно! Что может быть чудесней снегопада? Каждая снежинка пропитана Рождеством. Разве можно отказать человеку в прогулке, мистер Блэк?

— Браво! — слизеринец даже похлопал. — Ты переняла много от Блэков.

Отличие было в улыбке и взгляде. Люси смотрела на мир под своим углом, наслаждаясь мгновениями. Простодушно и наивно, со своим обаянием.

* * *

— Это же… — Джеймс стянул с лучшего друга чёрную бейсболку.

— Это трофей. Джейни кинула её в прихожей, — довольный собой, поделился Сириус и забрал предмет одежды обратно. — У неё была небольшая фора по времени. Она приготовила твой пирог, Сохатый. Тот самый.

— Поверить не могу. Всё это время она была под самым носом. Анимаг, черт возьми. Странно, что не лань, — произнёс вслух Питер, немного задетый несправедливостью.

— Коготочки у неё точно есть.

— Может, это после того случая со Снеггом?

— Не произноси его имени.

— Не думаю, что об этом стоит говорить вслух.

— И она чистокровна, Сохатый, с эльфом домовиком.

Опершись ладонями о мутное стекло, Джеймс с прищуром вглядывался в сумрак вечера, силясь понять, что такое творится с его живой сестрой, почему она, твердо зная кто она, молчит, оставаясь в тени.

— Что с мантией?

— В кармане было две карамельки и один фантик, — ответил Римус, подпирая холодную стену первого этажа.

— Ну конечно. Я бы удивился пачке сигарет. Кстати, где мои?

— Мы заберём её палочку, — раздался голос Поттера, и трое друзей развернулись к нему.

— Палочку. У Блайм. Ты в курсе, что она даже спит с ней? — спросил Блэк, затем поспешил вставить: — Я лично, конечно, не участвовал, но не мог не заметить.

— Ты спал с ней? — не понял Питер.

Римус пихнул друга локтем, а Блэк бросил взгляд, полный упрека.

— Мы ночевали под одной крышей. Один раз сторожил её в образе пса на полу.

— Как ты собираешься её забрать и зачем? — сменил тему Люпин и подошёл к Джеймсу.

— У Слизерина вечеринка. Мы заберём палочку незаметно, вернём к утру. Олливандер. Он известен остротой ума. Он помнит все палочки, которые когда-либо произвёл, и помнит, какая палочка кому досталась. Он их понимает. Возможно, расскажет и о палочке Джейн.

— Снова в Лондон? Сейчас ночь!

— Сейчас Сочельник, Хвост!

— Ничего не выйдет. Магазин закрыт, вряд ли даже завтра откроется.

— Мы что-нибудь придумаем, — ответил Римус, понимая, как важно это для Джеймса, что чаша терпения уже полна.

— Как всегда, — смирился светловолосый парень.

— Поверить не могу, что делаю это.

— Какой там новый пароль? — буднично спросил Джеймс, заставив Римуса и остальных прыснуть: последние дни оказались весьма напряжёнными.

— Спасибо, — улыбнулся Поттер, и друзья его поняли.

Проникнуть в гостиную незамеченными все четверо не могли даже под мантией-невидимкой, поэтому разведчиков было двое. Рассудительный Римус настоял, чтобы именно он шёл с Джеймсом, на что Сириус охотно согласился, не желая пересекать порог змеиного факультета.

Попасть в гостиную удалось довольно быстро. Особенно когда разгоряченные подростки желали прогуляться на свежем воздухе в уединении.

Часть стены вернулась на место, закрывая проход. Гриффиндорцы неуверенно шагнули вперёд. Общая гостиная Слизерина была низким длинным подземельем со стенами из дикого камня, с потолка на цепях свисали зеленоватые лампы на фоне множества огоньков мягкого света. От этого гостиная не казалась мрачной, какой её запомнил Поттер на втором курсе своих исследований.

Музыка, звучавшая из большого магического патефона, также подкупила вкусы гриффиндорцев. А атмосфера местной вечеринки лишь немного отличалась от гриффиндорской. Конечно, здесь никто не кричал и не взбирался на стол, не спорил у патефона, какой музыке быть, не слышался громкий истеричный смех — в общем, отличия всё же были. Но танцы, восторг и спор во время игр позволил Мародёрам оглядеться.

Похоже, все ученики факультета находились здесь, так как отыскать хотя бы учеников шестого курса оказалось не так легко. В камине, украшенном искусной резьбой, потрескивал огонь, и вокруг в резных креслах виднелись темные силуэты слизеринцев. Джейн или Кейт гриффиндорцы не нашли. Знакомые голоса привлекли внимание к столу с бильярдом. Там оказались Крауч, Нотт и не совсем приятные для Поттера личности.

— Блайм не придёт? — поинтересовался Нотт, кивнув в сторону лестниц.

— Не сегодня, — лаконично ответил Крауч и ударил по мячу. Затем, довольный результатом, освободил место Монтегю.

— Эх, а я надеялся взять реванш в двадцать одно, — сказал Теодор, следя за игрой.

— А Розье?

— Ты же его знаешь, сбежал, мерзавец, туда, где лучше кормят.

Поттеру было совсем не интересно, где лучше кормят, и он потянул Римуса к лестницам. Он не любил подглядывать, но известная парочка семикурсников как нельзя кстати с упоением целовалась. Римус отвел взгляд, снова сверяясь с картой. Обе их однокурсницы находились в спальне. И какой дементр его дёрнул вызваться самым благоразумным? Вряд ли его последнюю встречу с Паркер можно назвать чем-то благоразумным. Поттер выхватил у друга карту.

— Они ведь не могут заниматься этим в стене, верно? — спросил Поттер.

Люпин, присмотревшись, понял, что парочка перемещалась в стене, пока не оказалась в коридоре женских комнат.

Поттер тут же ринулся к портрету и, не желая терять время, оглушил привлекательную немую леди. За портретом и правда был коридор. Но, придвинувшись к цели, Мародёры столкнулись с Паркер, проходившей мимо. Её внимание привлёк гобелен, что сам по себе раздвинулся. Блондинка тут же применила заклятие, которое должно было проявить незваных гостей, но, к счастью, мантия оправдывала своё название. И всё, что оставалось Люпину и Поттеру, так это дышать чуть тише обычного и не двигаться. У Римуса это получилось без каких-либо усилий, хватило лишь встречи с этой слизеринкой. Кейт с минуту вглядывалась в гобелен и, не дождавшись результата, запахнулась клетчатой кофтой и пошла по направлению к общей гостиной. Римус так и провожал бы её жадным взглядом, если бы не весомый удар в бок.

Дверь в спальню поддалась не сразу, но, открыв её, они погрузились в мрак. Римус зажег огонёк на конце палочки, а Джеймс запечатал вход в комнату.

Староста Слизерина была укутана белым одеялом и крепко спала.

Римус заметил пустой пузырёк сна без сновидений. Поттер сдёрнул мантию-невидимку и присел на корточки рядом с кроватью. Неприятным открытием для него стали припухшие глаза брюнетки. Она уютно и невинно расположилась на краю постели.

И тут смутная интуитивная догадка мелькнула между разрозненными, объёмными, расплывчатыми мыслями гриффиндорца.

Сочельник. Сегодня день смерти её родителей, день её смерти, её мира. Сама мысль о том, что Джеймс в эту самую минуту может потерять родителей, ощутилась безграничной потерей, ужасом, страхом, отрицанием этого факта. Ему шестнадцать, ей было девять.

Внутри Джеймса, у сердца, закололо, будто кто-то медленно протыкал его насквозь.

— Ты взрослее, чем я, — прошептал парень и легко опустил пальцы на голову брюнетки, мягким движением погладил темные волосы, остановившись у виска. Его горло сдавило, а в глазах он впервые почувствовал подступавшие слёзы.

Все эти годы она смотрела на него, на брата. Все эти годы вынужденно молчала.

«Ты постоянно пытаешься спрятаться ото всех. Я вот не такой. И мне сложно понять.

Счастье любит тишину».

Неужели ты счастлива?

«Я запуталась, Джей… Кажется, что я всё делаю не так, и это снедает, наводит тоску и… хочется перемотать назад. Будто я самый ужасный человек».

Ты точно устала от этого.

«Они заметили красивую картинку, но не меня настоящую.

Тогда какая ты настоящая?

Лживая.

Тогда остановись. Прекрати лгать самой себе».

Ты ведь хотела сказать мне правду. Ты не лгала себе, лишь всему миру. Ты хотела, чтобы я увидел тебя настоящую. Ждала, что увижу? Узнаю тебя?

Сейчас он смотрел сквозь внешнюю оболочку однокурсницы, касаясь взглядом самой души. А может, он всегда так смотрел? Пытаясь проникнуть взглядом всё дальше. Год за годом. Она меняла его ошибочное виденье постепенно. Приглядывала за испорченным безмятежным мальчишкой. Рядом с ней хотелось становиться старше, надежней. Девушка не гриффиндорка, не слизеринка. Она многие вещи чувствует сердцем. Чувствует так сильно, что иногда не может справиться с собой.

Сейчас он наконец-то разглядел в ней девочку, ту самую, девятилетнюю, она всё ещё ждёт, что её заберут. Что семья заберёт, обнимет и защитит.

Что такого сделали взрослые, что дети скоротечно взрослеют?

— Я скоро вернусь. — И забрал под подушкой чужую палочку.

* * *

Четверо друзей, снова покинув стены Хогвартса, отправились на Косую аллею, что находится в магической части Лондона.

Неширокая, мощённая брусчатым камнем пешеходная улица встретила ребят непривычной тишиной. Обычно это место ребята посещали в разгар покупок волшебных товаров для дома, школы, спорта и увлечений. Иногда, особенно перед учебным годом, здесь просто не протолкнуться!

По всей длине аллеи горели фонари, на вторых этажах некоторых магазинчиков из окон лился свет и звуки музыки.

Кто-то громко чихнул, заставив Питера вздрогнуть и оторвать взгляд от переулка с левой стороны, в той части не было таких же приветливых огней, Лютный переулок слабо освещался, что делало его ещё мрачней.

Ребята торопливо пошли вперёд, минуя множество громоздящихся магазинчиков и лавок, расположенных по обеим сторонам тротуара. Особенностью всех строений в Косой аллее является их небольшой размер. С улицы многие магазины выглядят маленькими и узенькими, но внутри представляют собой большие торговые площади с широким выбором товара на любой вкус и кошелёк.

Очередной переулок привёл гриффиндорцев к невзрачному магазинчику. Его словно занесло сказочной метелью, сугробы доходили до оконных рам. Убедившись, что на втором этаже кто-то есть, ребята направились к двери и постучали. На первом этаже зажгли свет, и череда звяканий открыла замки. Зазвенел колокольчик, и дверь открылась, выпуская на затемнённую улицу свет и аромат жареного мяса, хлеба и горько-сладкий аромат вина.

— Мистер Оливандер, добрый вечер! — добродушно начал Римус, понимая, что они упали как снег на голову.

Сухощавый мужчина с остроконечной ухоженной бородкой оглядел четырёх юношей внимательным взглядом. Отметив краешек шарфа факультета Гриффиндор на шее Питера, мужчина улыбнулся.

— Доброй ночи, молодые люди! — голос его был, как и всегда, таинственный и хрипловатый.

— Прошу нас простить за несвоевременный визит, — продолжил Люпин; их привлёк смех, раздавшийся на втором этаже, что говорило о том, что мастер палочек проводил праздник в кругу семьи.

— Помогите мне! Я не пришёл бы, если бы от вашего ответа не зависела моя судьба, нет, судьба важного мне человека, — вмешался Джеймс и протянул палочку. — Я хочу знать, кому принадлежит эта палочка.

Седовласый мужчина странно посмотрел на парня в очках.

— Вы — Поттер.

Гриффиндорец напряжённо кивнул.

— Я — Люпин, а это Блэк и Петтигрю. Вы мастер волшебных палочек, понимаете их и помните, кому они принадлежат. Помогите нам.

Старый волшебник проводил Джеймса долгим задумчивым взглядом, затем взгляд скользнул по палочке.

— Прошу вас, от этого зависит жизнь моей сестры, — осипшим голосом взмолился гриффиндорец.

— Мы имеем определенную репутацию в мире магии, мистер Поттер, и она не состоит в родстве с бесчеловечностью. Тем более когда в беде оказываются люди столь… знакомые. — Волшебник говорил с долгими паузами и двумя руками потянулся к предложенной палочке.

Сощурив глаза, он стал задумчиво рассматривать древко.

— Пятнадцать дюймов. Тис. — Он поднёс палочку к самым глазам. Повертел узловатыми пальцами, чуть согнул.— Приятная и гибкая. Хм… интересно… рог рогатого змея. Очень необычные составляющие. Да… Я помню о ней. Её создал Джервейс Олливандер, мой отец. Он путешествовал и экспериментировал с сердцевинами палочек. С рогом рогатого змея получились две.

Джеймс молчал, не в силах вымолвить и слова, неотрывно смотря на палочку в руках мастера.

— Эта палочка принадлежала мистеру Поттеру, Чарльзу.

— У моего отца вторая.

— Верно.

— Но мой дядя умер.

— Но палочка выбрала нового волшебника, так бывает, когда палочка и волшебник имеют близкое духовное родство.

Перед глазами вспыхнуло лицо Мари Блайм. Внутри всё сжалось.

— Перешла по наследству. Теперь эта палочка принадлежит его дочери, мисс Поттер.

Парень в очках заранее приготовился услышать такой ответ, и все-таки это была тяжелая правда.

— Спасибо.

«Ей нельзя найти замену. Она такая единственная, она принадлежала моему отцу. Поэтому она незаменима».

Заметив вблизи деревянную балку, он вцепился в нее побелевшими пальцами.

«Очки принадлежали отцу, все мужчины в нашем роду рождаются с плохим зрением».

Парень опустился на корточки.

«У тебя сегодня день рождения?

У меня тоже, забавно, правда?

С днём рождения, Блайм!

С днём рождения, Поттер!»

Ночное небо было ясное и чистое. Воздух щипал лёгкие своей свежестью. Неподалеку ухнул филин, а из закоулка аллеи доносилось сбивчивое пение какой-то компании. Пожалуй, эти звуки — единственное, что нарушало тишину, повисшую между Мародёрами.

Воспоминания отрывками расцветали перед глазами Поттера на уровне чувств так ярко, словно он наблюдал их со стороны.

— «Чего тебе не хватает в жизни, что ты ведёшь себя как последняя скотина? Ты сам на себя не похож! Что не так? — раздался голос слизеринки.

— Кажется, ты слишком много на себя берёшь. Ты меня совсем не знаешь.

— Ты… стал другим… Ты… позоришь свою фамилию таким отвратительным поведением. Мы никогда… Ты зажравшийся папочкин сынок, ничего не смыслящий…

— Я хотя бы не нищий безродный и не один! Знаю, к какой фамилии принадлежу».

Сейчас Джеймс отчётливо вспоминал сцену у озера. Помнил молчание, которое возникло в тот момент между ними. Он говорил это собственной сестре. Девочке, делившей с ним одну фамилию. Его Джейн.

Прекрасно помнил печаль и боль в её остекленевших глазах.

«Оскорбление окружающих не делает чести Гриффиндору. Какое счастье, что я не одна из вас. И мне стыдно за тебя, Джеймс».

Он вспомнил разочарование в её глазах. Разочарование, из-за которого он почувствовал себя отвратительным типом. Теперь понятно, почему она смотрела на него так, будто смотрел отец.

Мари Блайм — Джейн Мари Поттер. Лучший друг его детства. Его сестра. Та самая девочка, которую стёрла магия. Джей из прошлого, из колдографий, из детства со счастливыми временами и чувствами.

* * *

Рождественское утро настало мимолётно и стремительно. И так уже на протяжении многих лет. Год за годом. Зелье сна без сновидений было причиной стремительного наступления Рождества. А ведь так было не всегда. Когда-то эта ночь длилась мучительно бесконечно.

Каждое подобное утро Джейн неторопливо поднималась на постели, затем так же медленно опускала ноги на пол и сидела. Сидела, будто размышляя, проснулась ли она ото сна, осознавая реальность этого утра. Оно было реально. Глубоко вздохнув, девушка чуть улыбалась, проговаривая простое «с Рождеством!». Сдержанно, смиренно и обречённо.

Это дело практики, раньше она была готова плакать, смеяться и кричать в гневе одновременно. Когда-то всё было иначе.

Когда-то Рождественское утро было похоже на сказку. Когда-то, только открыв глаза, мама уже была на ногах.

«С Рождеством, моя Джейни». Ничто и никогда не согревало сердце, как её голос. Мама целовала в щеку у ушка, долго-долго. Щекоча носом, вибившимися прядями и дыханием, что приятно шумело в ушах. Было весело и невыразимо приятно.

Чем пахла мама? Лаской. Такой приятной и тёплой, как солнечный день. От её блестящих радостью глаз Джейн неумолимо заражалась магией праздника. Эти утра были самыми счастливыми моментами в жизни. Тогда она твёрдо ощущала мир под ногами.

А потом он обрушился прямо под ней.

Первая ночь Рождества была самой ужасной, невозможно было сомкнуть глаз. Было страшно, что если закроешь глаза день пройдёт — и ты подтвердишь, что всё случившееся свершилось. Поэтому Джейн сидела на полу, крепко обняв свои ноги. Иногда мычала, иногда покачивалась из стороны в сторону, бесконечно плакала и дрожала, отказываясь от питья и еды. Противно слыша постороннюю радость и ненавидя весь мир и себя, что осталась одна, не осталась с родителями.

Следующий год принёс достаточно радости: например, время проведённое с Тедом, что дал ей впервые понять, что закрываться от мира — значит трусить. И тем не менее вторая ночь прошла ещё больней, ведь та ночь оказалась в безвременно ушедшем прошлом. Ей казалось, что весь год, проведённый в новой стране, с неизвестными ей людьми, маглами, был долгим сном. А когда приютская девочка Анабель громко плакала, говоря, что хочет к маме, Джейн беззвучно закричала, прикрывая ладонями уши. Звука не было, но стёкла с грохотом превратились в крошки колючего стекла. И снова крик, полный чужого страха. И она уже сомневалась, было ли прошлое реальным, казалось сном прошлое с любящими мамой и папой. И только Дамблдор заставил её зацепиться за реальность, закрыв дверь её комнаты, отделив от чужих глаз, от посторонних звуков.

Третья ночь прошла лучше. Конечно, львиную долю своего времени она проводила в компании Дамблдора и Хагрида, с книжками. Но наступление Рождества было лишено радости, волшебства, сказок. Это было временем, которое нужно пережить. В одиночестве комнаты закрыть глаза и заснуть. Но сквозь тьму комнаты на задворках сознания она слышала крик, полный ужаса: «Чарльз…» и ее имя. И всё это вместо ласкового поздравления. Ужас и боль вместо счастья в родных глазах. Осипшим голосом девочка звала домовика и просила Монти сидеть рядом, а выпив зелье сна, роняла слезу и погружалось в спасительное безмятежье.

Ёлка и подарки. Даже сейчас, в кругу друзей, Джейн любила делать это в тишине и одиночестве, пока все спят. Желая представлять, что она делает это всё так же, в компании мамы, которая с улыбкой ждёт реакции счастья от своего дитя.

Джейн улыбнулась, посмотрев на Кейт. Подруга, как всегда, раскрылась во сне, демонстрируя свои пижамные штаны с забавными фигурками.

Гостиная Слизерина встретила её тишиной и привычной прохладой. Здесь никого нет.

В левом углу на своём месте стояла пушистая красавица. Каждый год каждый ученик с интересом разглядывал эту елку. Всё дело в игрушках. Сплошь на каждой ветке висели украшения. Ни мишуры, ни снега, ни конфети. Потому что каждый ученик вешал на неё что-то своё. Здесь можно было увидеть много семейных гербов, чью-то любимую игрушку, привезённую из дома, что-то слишком дорогое или красивое. Кто-то хвастался принадлежностью к знатному роду, кто-то индивидуальностью, кто-то щедростью, богатством, вкусом. Но каждый приносил что-то своё, часть своего дома, свою привязанность. И сколько бы Джейн ни удивлялась горделивости и умению держать себя, все слизеринцы были людьми: детьми, сыновьями и дочерями. У каждого достоинства, которыми можно восхищаться, и недостатки, которые хочется обходить стороной.

С правой стороны чуть ниже середины висел красивый лев. Он блестел, отдавая золотом и величием. Джейн увидела эту игрушку на третьем курсе в Хогсмиде и влюбилась. Наконец и она оставила свой след.

Девушка чихнула от прохлады и взмахом палочки заставила огонь в камине снова загореться.

Присев на корточки, она вгляделась в упаковку на подарке, совсем не думая об узорах.

Она достала миниатюрную коробочку — подарок Регулуса, в которой носила карамельки.

Раньше, когда мир для Джейн был правильным, папа и мама наблюдали, как их дочь, верившая в Санту Клауса, доставала подарки и с восторгом говорила, как давно она мечтала именно об этой вещи. Следом подарок находила Мариэтта, за ней Чарльз. Это утро объединяло всех детской радостью и привычкой, что Рождественская ёлка обладает волшебством. Джейн не могла удержаться, поэтому делала скромные поделки в подарок родителям, и однажды, накопив достаточно монет, купила две пары забавных носков для родителей, настолько забавных и жутко колючих, что Джейн и сейчас бы их не надела. Но родители надели и проносили до вечера, пока вся семья не ушла кататься на санях.

Порой, бывает, накатывает вселенская грусть, от которой хочется плакать.

Взахлёб, до красных глаз. Будто чары внутреннего расширения применили на сердце и душу, и вот-вот в груди лопнет огромный шар.

Воспоминания набегают, как волны. И оказаться в них сразу страшно, поэтому заходишь постепенно. Под шёпот разума:

«Не бояйся, ты же знаешь, потом будет по-другому».

В сознании всплывают разные картинки.

Блеск утренних лучей.

Запах домашней еды.

Папа катает на спине.

Мама, целующая на ночь.

Редкие, но забавные сказки папы перед сном.

Похищенный ей и Джеймсом дикий львёнок из зоопарка.

Красивый мальчишка из хора улыбается ей.

Джеймс обляпался джемом.

Все было давно, а тут вдруг все вспомнилось.

Всё это Поттер относила к своей копилочке душевного тепла, складывая приятные «воспоминания». Этому научила миссис Клаус из приюта.

Джейн отправила в рот вторую конфету.

Она продолжает складывать в копилку лучшие воспоминания, которых было довольно много. Буквально на днях Нотт принёс удивительного вкуса шоколадные конфеты.

Да, такие мелочи тоже приносят счастье.

Счастье. Перед глазами Джейн всплыл образ брата.

Жизнь не особо изменилась, даже сейчас, спустя годы: она стала взрослее, но с большими возможностями пришла и большая ответственность.

Как бы Джеймс отреагировал, узнав её на кладбище?

Иногда она задавалась вопросом: почему прячется? Почему боится явить себя? Затем прекрасно понимала, что её мир снова будет под угрозой.

Чтобы кто-то смог снова причинить боль. Забрать, убить, отнять, заставить страдать дорогих людей? Да никогда!

Ни за что!

Но сейчас что-то менялось. Джеймс ждал её на кладбище, а Сириус ведёт себя странно.

Проглотив ком в горле, она потянулась к первому подарку.

Джейн всегда завидовала тем счастливцам, которые с нетерпением и волнением открывали подарки от родителей. Та же горделивая Гринграсс открывала подарки от матери скромно, в уголке, будто что-то сокровенное, лишь для неё. Нотт хоть с небрежением отзывался о подарках, но носил их. А Северус тут же за завтраком зачитывался книгой, которую присылала миссис Снегг. Регулус хранил подарки осторожно и бережно, то и дело, возможно, неосознанно поглаживая вещь.

Джейн взяла маленькую коробочку и, открыв её, оцепенела от ужаса. В ней оказался её золотой кулон. И она тут же вскочила на ноги.

Паника густой, вязкой чёрной консистенцией вдруг хлынула в сердце, вызывая судорожные, частые вдохи. Пальцы девушки холодил металл подвески, и, кажется, его прохлада проникала через нервные окончания внутрь неё, под кожу, заставляя в ужасе метаться каждую частичку.

— С Рождеством, Джей.

Оторвав взгляд от подарка, Джейн встретила глаза брата. И тут же почувствовала, как теряет всякую надежду и веру. Её мир, будто хрустальная ваза, разбился на миллионы осколков. А по телу раскатилась ледяная волна, заставляя дрожать в судорогах, только уже не тело, а душу. Он не отрывал своих золотистых глаз от неё, в них, будто отражение в зеркале, виднелся её собственный ужас, боль, шок и страх.

Сколько раз девушка представляла день своего разоблачения, и не могла воспроизвести то, что происходит сейчас.

Только не так. Не сегодня. Этот день не имеет права стать ещё хуже.

Девушка вдруг ощутила разом всю свою усталость. Казалось, она держалась слишком долго и не может больше продолжать. Словно все семь лет она пыталась удержать пугающую темноту, а сейчас полностью погрузилась в неё. Что, если её осудят? Джеймс всегда знал, как заставить её улыбнуться. Что, если он уйдёт? Ей не по силам начать всё сначала. Её желание нести всё самой полностью погасло.

Она была маленькой испуганной девочкой, которая потеряла семью, потеряла саму себя и боялась потерять то, что имела. Жизненная сила будто покинула тело Поттер. Мозг отказался соображать, и она от внезапно накатившей слабости ощутила себя будто поломанной бездумной куклой.

Слизеринка осознала, что солёные капельки, стекающие по её коже, из-за которых так туманно в глазах, — это слёзы. Они, будто трещинки, побежали вниз, раскалывая душу и сердце.

В следующий миг Джеймс обхватил её руками и прижал к себе с нечеловеческой силой, и она чувствовала под согнутыми руками на его груди, как неистово бьётся его сердце.

— Джей.

Его грудь мерно вздымалась, а руки, чуть заметно подрагивая, стали поглаживать спину сестры. А она куталась в родные объятия, запах, цеплялась за брата, как за спасение, силясь передать все чувства, которые переполняли сердце.

— Их нет, Джей, нет.

— Я здесь. Ты не одна.