Вместе до самого конца (гет)

В маленьком домике на окраине деревушки, где жила семья Люпин, всегда было тихо и спокойно. Из-за слабого здоровья супруги Лайнел покинул шумный город и поселился ближе к лесу. Эти отдаленные места красили добрые и приветливые люди, красивые пейзажи и свежий воздух. Все то, что любила Хоуп Люпин.

Миссис Люпин была обычной женщиной: образованная и отзывчивая, до того, как открыть для себя новый мир, она жила в Кардиффе и работала в страховой компании. Там она и повстречала удивительного человека, который спас её и открыл ей другую реальность.

Так изменился и её собственный мир — постепенно.

Спустя год после свадьбы на свет появился Римус Джон. С того времени магия навсегда укоренилась в семье. Хоуп была чрезвычайно одарена творческим воображением и чувствительностью, что положительно влияло на веселого малыша. И если мама с помощью ловкости рук превращала бумагу в журавля, то сын заставлял их кружиться без помощи рук, проявляя ранние признаки волшебства.

К сожалению, не все в волшебном мире было волшебно и сказочно, как привык воспринимать человек.

Казалось бы — где магл, а где магия. Но именно миссис Люпин назвала ликантропию болезнью, а не приговором.

Хоуп складывала книги на столе у сына, когда заметила упавший лист бумаги. Она никогда не следила и не стесняла Римуса, уж очень любила и доверяла ему. Но сейчас любопытство брало верх. Она перевела взгляд на колдофото четырёх друзей. Их улыбки и смех всегда заставляли женщину улыбаться.

До школы её сын рос один и его друзьями были книги и родители. Из-за болезни семье приходилось ограничивать себя в общении с другими людьми. Это очень печалило женщину, но больше всего её печалила одинокая жизнь Римуса. И каким же невероятным счастьем был визит директора магической школы. Профессор Дамблдор лично доставил письмо из Хогвартса, осчастливив маленького мальчика и его мать. Мистер Люпин был реалистом, но после обсуждения деталей и он смог порадоваться.

Каждую ночь Хоуп молилась, чтобы Римус не замыкался в себе, а давал себе возможность наслаждаться детской беззаботностью и завести друзей. И вот она смогла дышать спокойно, зная, что у сына появились прекрасные друзья.

Летом перед шестым курсом женщина заметила некие изменения в поведении сына. Иногда он пребывал в какой-то эйфории, а иногда был невероятно подавлен. «Переходный возраст», — думала Хоуп. Ей стало интересно, будут ли засматриваться на него девочки. Она никогда не ставила крест на будущем Римуса, верила, что он, как и все молодые люди, женится и обзаведётся собственным гнездышком. Но её муж думал иначе, говоря, что хоть и желает сыну счастья, но это очень опасно и невозможно. К сожалению, юноша соглашался с отцом.

Но Римус подросток. В этом возрасте юноши и девушки замечают, как сверстники образовывают пары, и им хочется аналогичных чувств. Они читают книги и смотрят фильмы, где неизменно присутствует любовная линия, и жаждут пережить похожие эмоции. Хоуп считала, что Римус должен жить полной жизнью.

И сейчас, взглянув на лист бумаги, с которого на неё смотрела красивая девушка, Хоуп осознала причину настроения своего сына. На губах женщины расползлась улыбка, а в глазах появился блеск, так похожий на блеск в глазах самого Римуса.

Римус вернулся домой к обеду. Сняв верхнюю одежду, он зашёл в старую кухню, откуда ароматно пахло обедом.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался парень, подходя к раковине.

— Всё хорошо, милый, не волнуйся. Где был?

— Ну… мне нужно было зайти в магазинчик.

— Прилетела сова от Сириуса. Как дела у ребят? Сириусу и Джеймсу, наверное, отбоя нет от девушек.

Римус улыбнулся. Его мама с любовью и искренним интересом слушала его рассказы о школе волшебства, лучших друзьях, шутках и шалостях.

— Верно, Сириус, как всегда, нарасхват. Джеймс тоже не отстаёт, но в его сердце, кажется, прочно засела наша староста Эванс. Помнишь её? Рыженькая, у неё ещё родители — интеллигентные маглы.

— Ах да, вспомнила! Дочь учителя. Очень милая и приветливая девушка. Непоседливому Джеймсу придётся очень постараться, чтобы завоевать её.

— Это точно: когда она рядом, его мозг явно куда-то пропадает, — улыбнулся Римус, вызывая лёгкий смех матери.

— Надеюсь, и Сириусу повезёт встретить ту единственную. Что насчёт малыша Питера?

— Ты не представляешь, но он будто снитч поймал, даже Бродягу обошёл, заслужив поцелуй от девушки с Когтеврана, — рассмеялся Римус, вспоминая лица этих двоих.

— Эх, молодость, мечты, победы, проигрыши и романтика. Что насчёт тебя?

— Я? У меня любовь к книгам.

— Она очень красивая… девушка из книги, — с улыбкой сказала Хоуп, продолжая перемешивать салат.

Римус покраснел и чуть было не уронил кружку.

— Прости, я совсем забыл прибрать на столе. Хозяин открывает свой магазин в девять, а я так зачитался вчера, что проспал.

— Римус, не переводи тему. Расскажи мне о ней.

Парень глубоко вздохнул, понимая, что ему не избежать этой темы.

— Зачем? Всё равно у меня с ней ничего не выйдет.

— Будь проще. Ничего не случится, если ты поделишься.

Он потупился. Миссис Люпин заботливо опустила руку на его плечо, одарив нежной улыбкой.

— Кто она?

— Это Кейтлин Паркер, моя однокурсница, учится на факультете Слизерин.

— Ого, насколько я помню.

— Да, наши факультеты немного враждуют, но…

— Это так романтично, прямо как Ромео и Джульетта.

— Не говори так, это больше похоже на красавицу и чудовище, — отшутился юноша и принялся нарезать хлеб.

— Откуда она? — пропуская мимо ушей негативные слова, продолжила мать.

— Она из Франции.

— Француженка? А почему учится здесь?

— Ее брат предпочёл, чтобы она училась у нас.

— Она тебе нравится?

— Да. То есть…— Римус шумно выдохнул через нос и кивнул собственным мыслям. — Она мне нравится.

Хоуп удовлетворенно кивнула, избавившись от фартука, и продолжила допрос.

— А что сама Кейтлин?

— Мам… это всего лишь подростковая влюблённость, она временная, — пробормотал Римус, озираясь по сторонам в поисках хлебницы.

— Не будь так уверен. Чувства неподвластны голове и имеют сильную власть над людьми.

— Если очень постараться…

— Я вижу твои старания. Ты ради подарка для неё устроился грузчиком в магазин мистера Яна? — не уступала женщина.

— С чего ты взяла?

— Значит, всё-таки устроился, — подловила его мама.

— Да, но это вовсе не для…

— Все мы были молодыми, сынок. — Под добрым взглядом матери парень сдался и обречённо вздохнул.

— Расскажи мне о ней, — попросила женщина раньше, чем он стал зачитывать целый список своих недостатков.

«В своём репертуаре»

Римус смутился и откашлялся.

— Ммм… Она удивительная и очень красивая.

Хоуп постаралась скрыть свой смех, но вместо этого раскашлялась.

— Мы уже давно дружим, я думал, так будет всегда, но она призналась мне, а я… Я струсил… Странно, но она не сдалась. Каждый раз ставит меня в тупик. Однажды пригласила на свидание, с лестницы второго этажа, при всех…

Хоуп прыснула.

— Смелая. Но… Думаешь, ей легко это делать? Обычно после отказа девочки замыкаются. Почему не признаешься? Сам говорил, что подростковая влюблённость недолговечна…

— В том-то и проблема! Я знаю, что она закончится, что Кейтлин пойдет дальше, но я не могу сказать о себе того же. Признаться самому себе тяжело, а ей…

— Сейчас ты остро на все реагируешь. Замыкаться, подавлять чувства и не решаться на отношения — не самая лучшая помощь самому себе. И даже если романтические привязанности закончатся ничем, они оставят счастливые воспоминания. Эта девушка заставляет тебя задуматься о таких глубоких чувствах и решениях, что говорит о глубине твоей души.

— Я хотел сделать ей подарок, исключительно как друг, — с неохотой признал Люпин, перехватив пузырёк с лекарством, который мама не могла открыть.

— Хорошо, милый, пусть это будет дружеский подарок, но знай: мы с отцом любим тебя и желаем тебе только счастья. Если она заставляет тебя расцветать, то ты просто обязан не упустить её. — Парень уже открыл рот, чтобы вставить свои комментарии, но был остановлен. — Просто прими эту информацию без возражений.

— Ладно. Спасибо… что не сдаёшься.

— Ты мой сын, Римус. Какая мать откажется от счастья сына, даже если он сам в него пока не верит? — Хоуп нежно погладила сына по щеке.

Мать и сын были похожи: цвет глаз и их разрез, цвет волос, только вот ростом Римус пошёл явно в отца. Он обнял хрупкое тело матери, думая, какая она всё же наивная и чересчур добрая.

* * *

Весь вечер мысли Римуса вновь и вновь возвращались к словам матери, а потом и к своей несбыточной мечте, красивой слизеринке — Кейтлин.

«Какая она? Что тебе в ней нравится?»

Так просто и не скажешь…

Её красота заключалась в зелёных глазах, золотых мягких локонах, маленьком носике и мягкой тёплой улыбке. Это лишь детали. Ему нравился её нежный понимающий взгляд, который она дарила только ему, как ему кажется, её счастливый смех; негромкий, он всегда прекрасно разбавлял тишину библиотеки. Ему нравились её заметки в его книгах и тетрадях, округлый мягкий почерк выделялся и дарил тепло в груди.

Она забавная, когда щекочет свой нос пером, в то время как погружается в размышления, что же писать дальше. А когда она прочтёт важную информацию в тексте, то подчеркивает это магловским карандашом, за что пару раз их отчитывала библиотекарь. От этого она очень смущалась и убегала от него, хотя он совсем ни в чём не винил её.

И как же хочется прикоснуться к её наверняка мягким волосам, они всегда пахнут вкусными травами. То ли от пьянящего запаха, то ли Мерлин знает отчего мне постоянно хочется сесть ближе к ней. Безумие….

«Мне мало быть только друзьями» — и Люпину этого тоже недостаточно.

Стоило удержаться тогда от поцелуя. Ее мягкие губы оказались сильнее приворотного зелья. Ох… это невыносимое желание снова попробовать их на вкус. Римус желал снова и снова целовать девушку, чтобы запомнить каждую секунду. Того бестыдного поцелуя было недостаточно. Нет. Он лишь усугубил ситуацию. Потому что глаза сами выдавали объект его размышлений, просматривая линии девичьих губ при встречи.

Каждый раз Римус вёл внутреннюю борьбу разума и сердца. Почему у других все просто? У его друзей так было несколько раз, может, и не совсем такой симпатии, но был хотя бы опыт в любовных делах. В отличие от Люпина. Всё, на что хватило его перед отъездом, это «увидимся после каникул».

Идиот.

Взъерошив волосы, он прикрепил неловкую зарисовку на стену.

Что теперь? Когда оборона пала? Дать ей свести себя с ума и наслаждаться? Или сгорать от чувств, сводя с ума самого себя? Во всяком случае, на размышления есть время до конца каникул.

* * *

Пару дней спустя Римус, вооружившись отвертками, взялся починить шкафчик. Спасибо отцу и его методам воспитания: если ты не можешь молоток в руке держать, то не сможешь и палочку. Примерив дверцу, он поставил ее на место.

— Отлично, — пробормотал парень и ощутил прилив воодушевления.

Ручка в ванную комнату и качающийся стул ждали своей очереди. Упрямо игнорируя ноющую боль во всем теле, Люпин продолжил чинить всё сломанное в доме. Зелья Джейн разбаловали его и теперь без него снова чувствовать приближение полнолуния — настоящая пытка.

Римус поджал губы и с остервенением ударил молотком по гвоздю.

Входная дверь открылась, и послышались робкие шаги.

— Боюсь, что стул дожил свой век, чинить бесполезно.

— Не поверишь, кого я встретила, сынок, — воодушевленно произнесла мать.

— Привет, Римус.

От неожиданности Римус выронил инструмент, а потом, попытавшись схватить его, чуть не уронил несчастный стул себе на ногу. Он уставился на девушку, без предупреждения появившуюся на его территории. В Богом забытой деревне.

Перед ним стояла Кейт Паркер. Дорожная мантия насыщенного сиреневого цвета идеально подходила к белым волосам, выглядывавшим из беретки изумрудного цвета. Снег на ней уже растаял, оставив после себя капли. Красивая. Но совсем не вписывалась в здешнее убранство.

Как она нашла его?

— Джейн волновалась, что не успела передать тебе зелье. Сказала, это важно.

— Поэтому ты… Как ты добралась? Как вообще нашла? — опомнился Римус, вернув стул в прежнее состояние.

— Не стой на пороге, проходи, — сказала Хоуп, забрав у гостьи пакет с фруктами, который она случайно рассыпала ранее на улице.

Слизеринка будто вообще не замечала парня, а ведь он не сводил с нее глаз.

Женщины о чём-то щебетали, наводя на мысль о сговоре.

Звякнув пузырьками, Кейтлин подошла к нему, протягивая знакомо пахнущий отвар.

Одно присутствие этой девушки заставляло чудовище внутри то клокотать, то послушно урчать. Она вносила беспорядок в мысли и чувства. А ведь парень так старался привести себя в равновесие. И даже впустую прочел книгу, суть которой так и не уловил.

— Я приехала за ответами, — понизив голос, сообщила слизеринка.

— Я знаю, — буркнул Люпин, взял пузырек и осушил его, потом по просьбе матери собрал инструменты и отнёс наверх, но быстро вернулся, точно боясь, что в его отсутствие Паркер устроит как минимум диверсию.

Миссис Люпин как радушная хозяйка пригласила подростков за стол, с упоением интересуясь новой знакомой. В ходе беседы, в которой Римус больше молчал, то и дело поглядывая на слизеринку, оказалось, что та ошиблась остановкой, проехав не в ту сторону.

Паркер умело вела разговор, всего лишь потянув за нужные ниточки, полностью очаровав женщину. Невооруженным взглядом можно было заметить, что Хоуп Люпин преобразилась, приобрела легкий румянец. К своей досаде, молодой человек подумал, что он мало интересуется увлечениями и повседневными делами своей матери, а может, и сам отец нечасто делает этого. Она больна, и первостепенные вопросы — это здоровье матери, а не ее увлечения и желания.

А Кейтлин… У нее был талант окрылять собеседника или же низвергать в самую глубокую бездну. Можно предположить, что это одна из черт факультета Слизерин.

Кейтлин обхватила руками кружку, уткнувшись в нее носом, а глаза обследовали помещение.

К своему ужасу, Римус чувствовал неловкость. Глупо стыдиться того, кто ты есть, кто твои родители или где ты живешь. В школе его это никогда не смущало; возможно, одной из причин были два состоятельных друга, которые всегда жили на широкую ногу и никогда не скупились. Даже видя классовую разницу между ним и друзьями, он не особо смущался. Но только не с ней. Даже здесь эта девушка вызывала особые ощущения. Люпину было стыдно за старую мебель, скрипучую дверь, разные тарелки, скромный дом и дурацкий полуразваленный стул. Их домашний уголок был, мягко сказать, убогим по сравнению с другими. Если так подумать, вся их жизнь будто остановилась в ту роковую ночь. На вопрос, что значит слово дом, Римус почему-то представлял что-то серое и немного грустное. Кейтлин Паркер хоть и росла среди оборотней, словно сошла с красивой картинки моделей «Твилфитт и Таттинг» или с обложки «Ведьминого досуга». Она ни в чем себе не отказывала. Была ровней отпрыскам чистокровных семей. По крайней мере, так думал гриффиндорец.

Спустя час Римус понял, что автобусы уже не ходят и Кейт придётся остаться на ночь. К большему сожалению, ему пришлось оставить однокурсницу в компании своей матери, так как обещал помочь мистеру Яну.

Всё время на работе юноша думал о двух важных деталях: Кейтлин и полнолуние. Нервно поглядывая на часы, он прокручивал в голове разговор. Однако, вернувшись домой, обнаружил, что гостья рано уснула.

Третья ночь, а сна опять нет. Да и как уснуть, когда катастрофа лежит под одеялом в комнате матери?

Утром Римус встал рано и в течение получаса бросал взгляды на закрытую дверь в комнату родителей. Сел с самым непринужденным видом с книгой напротив двери, откуда мог наблюдать за чужой дверью. Прошла пара часов, а виновницы душевной нестабильности нет.

Может, просто открыть дверь? Вдруг вчерашнее — очередной сон. С этими мыслями он спустился вниз, а вернувшись, сам попал в засаду.

Девушка без всякого смущения стояла в его комнате. Сама непринужденность, заинтересованно прочитывала грамоты однокурсника.

Покашляв ради приличия, Римус вошел, прикрыв дверь.

— Доброе утро, — улыбнулась кротость в лице слизеринки, затем бросила недоуменный взгляд на приз в виде кружки сливочного пива — Три за три?

— Гриффиндор. — Лаконичный ответ. И пожал плечами, будто не он участвовал в очередном соревновании Мародёров. Он сдвинул брови и вдруг похолодел, заметив свое художество, приколотое над рабочим столом. Этого только не хватало! Она заметила? И как ему теперь выкручиваться?

— Тебе удалось отправить письмо брату?

Кейтлин сморщила нос.

— Нет. Они вернули сову с письмом обратно. Конверт был вскрыт. Варвары: ни чувства такта, ни банальной совести.

Сорвав компромат, Люпин облокотился на край стола и вцепился в него ладонями.

— Охрану школы усилили, говорят, теперь будут делать осмотр личных вещей.

Она неопределённо пожала плечами, оказавшись рядом.

— Я не получила от тебя подарка. Не говоря уже о том, что неплохо было бы обсудить твой поцелуй.

Точно в цель.

Слизеринка накрыла ладонью его руку и подалась ближе, глядя, как расширяются зрачки Римуса.

— Правильнее сказать — «твои поцелуи», они длились долго, сложно сказать — два или три.

Взгляд Люпина скользнул к розовым губам, уши почему-то стали гореть, а по позвоночнику прошелся холодок. Запах цветочных духов кружил голову. Вспомнился вечер после бала.

О Мерлин.

Разве могут родители отпускать девушек в дом молодого парня? А где его собственные?

Губы пересохли, но облизать их было бы слишком вызывающе.

Паркер смилостивилась и убрала свою теплую ладонь.

— Я тоже… — тут же ответил Римус.

«Не помню»

— Не получил подарка от тебя.

Не успел он взглянуть на собеседницу, как мягкие губы прикоснулись к его щеке.

Он был не готов. А ведь это он собирался застать ее врасплох и поговорить.

На лице Кейтлин расцвела улыбка.

— Поговорим, когда наберёшься смелости, я подожду. — дерзко произнесла она и, взяв лист бумаги, спрятанный за его спиной, отстранилась.

Римус подозрительно прищурился. Хитрая. Видимо, догадалась, какой эффект производит, и умышленно действует так… возмутительно.

Ох, лучше бы ему изводиться сейчас от боли. Ощущать, как дни становятся мрачнее, а мир вокруг превращается в раздражающую безрадостную картину. Но не чувствовать, как по телу туда-сюда разливается приятный разряд энергии — то томительно приятный, то невыносимо колкий.

Люпин, не церемонясь, схватил Кейтлин за руку и повернул к себе. Видимо, слишком резко, раз пришлось второй рукой придержать её за талию, чтобы девушка не упала.

Его губы почти соприкоснулись с её, но он отстранился, вызвав замешательство в зеленых глазах на несколько секунд, которые позволили вырвать несчастный листок бумаги с ее портретом.

— Это мое, — огрызнулся парень.

— Хорошо, — покладисто прощебетала Паркер.

— Безжалостная фурия! — выпалил Римус, чувствуя, как его колотит. — Тебе нужны ответы?

К горькому сожалению волшебника, внизу раздался стук, и с завидной скоростью миссис Люпин оказалась у комнаты сына.

Кейтлин выглядела восхитительно смущенной. Гриффиндорец почувствовал какое-то своеобразное злорадство, хотя постороннее наблюдение смущало и его самого. Он ее отпустил и отошел ровно на шаг. Сейчас ему нужно забрать Паркер и поговорить. Но, видит Мерлин, слизеринка собиралась от души ему отомстить.

— Прошу прощения, но нам с Кейтлин пора на ярмарку.

Уголки губ девушки приподнялись, а Римус, к своему ужасу, понял, что зелье Джейн не помогает.

Все шло явно не по плану. Если он не объяснится с Кейт сейчас и не посадит её на автобус, то она останется. И узнает всю грязь о нём. Уже сегодня ночью.

В течение дня ему не удавалось побыть с Кейт наедине. С необыкновенным искусством играя роль милой девушки, она, казалось, знала его маму очень давно. Вот она то помогает по кухне, то с небывалым воодушевлением интересуется вязанием, то с первоклассным умением собирает вокруг прилавка собравшийся на ярмарке народ. Римусу не оставалось ничего другого, как ждать момента.

Но вечер неумолимо приближался.

На часах маленькая стрелка показывала четыре. Со стороны ярмарки звучали песни, обрывки разговоров и возгласы, нарушая тишину подступавшего вечера, а кое-кто, воспользовавшись сумерками, обменивался поцелуями. Большинство благовоспитанного народа, к кому всегда относил себя Римус, приберегала это для дома, тогда как другая часть ничего не могла поделать со своими чувствами, которые вспыхивали как факелы. В данном случае парень точно и чётко относил себя ко второй части. Сейчас его разрывали многие чувства, описать которые было сложно… Ему нужна Кейтлин прямо сейчас. Это главное.

Услышав знакомый смех, Люпин повернулся и посмотрел на его обладательницу; морщинка пролегла меж его бровей. Паркер, смеясь, покачала головой очередному покупателю. Эта была миссис Эттвуд, мать троих детей, с весьма разборчивым вкусом.

И тем не менее не прошло и минуты, как Люпин подошел к прилавку. Его пальцы решительно сомкнулись на локте однокурсницы.

— Ты идёшь со мной, — кратко сообщил он и, кивнув матери, увел Кейтлин.

Они шли в сторону дома, ловя на себе любопытные взгляды: новая юная девушка вызвала живой интерес у жителей, а то, что она была в компании с Люпинами, только подогревало его.

Римус хмуро бросил взгляд на небо, где на землю опускались сумерки. Волшебники почти бежали. И теперь местный трактир уже остался за спиной. До холма доносилась музыка, сопровождаемая дружными хлопками и стуком башмаков: мужчины и женщины кружились под лихую народную мелодию.

Минув ворота, а затем и сам дом, волшебники пошли к противоположной стороне. Люпин потянул подругу за калитку на заднем дворе, где большой дуб раскинул свои ветви, и остановились они лишь между его корнями.

—Ты куда-то торопишься? — невинно спросила Кейтлин и положила руку на ствол дерева.

Ирония в ее голосе заставила эмоции Римуса взять верх. Его трясло, колотило от злости. Сумасшедшая! Ей взбрело в голову поиграть? Отлично! Он покажет, чего это стоит. Люпин рывком оказался рядом и склонился над ней, так что его дыхание смешалось с ее.

Но тут его поджидала ловушка.

Он не смог контролировать ход собственных мыслей и действий. И вместо заученного монолога требовательно прижался к её губам. Сметая все доводы и личные запреты.

Правая рука его легла слизеринке на талию и крепко прижала её. Левая же даже не почувствовала, как неприятно впивалась кора дерева в холодную ладонь.

Возбуждение разрядами тока накрывало его с головой, заставляя сердце колотиться как сумасшедшее. Эта гремучая смесь страха, опасности, злости и накипевшего желания взорвалась миллиардами звезд в его вселенной. Он был ведом звуками: дыхания, сердцебиения, шумом в ушах.

Девичье тело будоражило. В нём разгоралось желание, непреодолимое, точно вспышка. Совсем новое ощущение. Он теснее прижал к себе стройное тело. Паркер должна была остановить, но вместо этого приоткрыла губы, позволяя углубить поцелуй, вовлечь в лихорадочный, безумный, отличный от тех, что были раньше. Дыхание сбилось, голову кружило. Его руки властно перемещались по спине, расстегивали пуговицы, с каждым дюймом позволяя себе все больше и больше.

Поцелуй прервался на мгновение. Опасный момент, обнаживший шумный вздох, слишком громкий для них двоих. Это подстегнуло заглушить его поцелуем. Римус вовлек во второй, в третий поцелуй. Теплые губы увлеченно прошлись поцелуями к мочке уха. Тонкие пальцы сильнее схватились за ворот гриффиндорца. И парень почувствовал власть над чужим телом, сгорая сам и сжигая строптивую слизеринку.

Приноровившись, холодные пальцы волшебницы обхватили шею и скользнули в волосы на затылке, желая согреться, ухватиться, будто еще минута — и колени перестанут держать. Кто знал, что этот жест позволит парню абсолютно дерзкое поведение. Он рвано выдохнул ей в губы и сжал девичьи бёдра сквозь ткань мантии.

Это слишком.

В нём словно проснулся зверь, словно он был уже не он.

Эта мысль его отрезвила и заставила все вокруг похолодеть. Люпин резко отстранился от ослабевшей девушки и сокрушённо вздохнул.

«Полнолуние»

Кейт, сама не веря произошедшему, обхватила ладонями лицо. Щеки пылали, зрачки расширились, а губы припухли от поцелуев.

Время остановилось, а стрелка часов словно зависла, так и не решаясь двигаться. Но это лишь сладкий мираж.

Сумерки сгустились над лесом вместе с влажным туманом, от которого в радиусе десяти метров уже всё расплывалось непонятными тёмными бликами. Небо тяжелело, и свет мягко освещал белый снег и деревья, которые бросали тени и мрачный возвышенный свет. За пологом страсти Римус и не заметил, как тело стало испытывать ноющую боль, подчеркивающую приближение кошмара ночи.

«Скоро».

Парень перевел взгляд на однокурсницу, сбитую с толку, оглушенную его напором.

— Ты этого добивалась? Хотела узнать, что я без ума от тебя? Что ты со мной делаешь? — Римус глубоко дышал, чтобы успокоить учащенный пульс. Вдыхал прохладный воздух, чтобы избавиться от аромата цветов.

Аромат Кейтлин. Он был везде.

«Что это? Неужели уже зверею?»

— Да, — отозвалась Кейт, ее голос дрогнул, но никак не она сама. — Тебя настолько тошнит от правды? Но я имею право знать. И не надо делать из меня плохую!

Римус долго смотрел на нее. Но сколько бы ни смотрел, она была хорошенькой. Он закрыл глаза, сдаваясь на её милость.

— В любом случае, я хуже тебя. — Он отвернулся и закрыл глаза, чтобы её не видеть. — Прости, что набросился… Кейт я…— Он замер, как в последнюю минуту перед прыжком, и наконец сказал: — Я оборотень.

Признание, слетевшее с его губ, далось ему очень тяжело. Ведь этим признанием он разочарует. Словно злой рок повис над Паркер, снова и снова связывая ее судьбу с такими ужасными существами, как он.

— Я не человек, Кейт.

— Ты человек, Римус. Очень хороший человек.

Римус мягко рассмеялся и вымученно выдохнул.

— Скоро хороший человек станет кровожадным чудовищем.

Она, испытывая судьбу, снова подошла к нему. Зелёные глаза её были полны нежности. Это заставило его сжаться.

— Ты знала? — Вопрос прозвучал как утверждение.

Паркер бесстыдно улыбнулась самой очаровательной улыбкой, будто только этого и ждала.

Вопрос «почему» так и не был озвучен.

Это было очевидно. Она ждала. Ждала его признания.

— Тебе известно моё отношение к ликантропии.

— Нет. — В голосе звучало отвращение. — Ты лжешь себе, если воображаешь, что можешь продолжать жить с оборотнями.

— Жить?— лукаво улыбнулась блондинка.

— Уже поздно. Отец ждёт. Возвращайся в дом.

Кейт не пошла за ним.

— Знаешь, я одна из тех, кто считает болезни шансом для спасения. Сущая глупость, знаю, но… Где бы мы с братом были сейчас, если бы не ликантропия? Кем бы мы стали?

Римус медленно выдохнул и обернулся.

— В этом нет логики. Я был бы нормальным. Жизнь родителей была бы нормальной. Моему отцу и пятидесяти нет, а он уже весь седой, а мама с сердцем… Она должна быть полной сил и энергии, а вместо этого увядает.

— Я не могу говорить за тебя, говорю за себя и брата. Нам было тяжело, колоссально. Но мы справились, и живем сейчас лучше, чем могли бы.

— Так происходит не со всеми, большинство впадает в более тяжелое состояние и озлобляется на весь мир. Мерлин, некоторые убивают родных, а потом сходят с ума.

— Потому что сдаются.

— Сдаются?

— Твоя мама — магл! Обычный человек, но в ней куда больше веры и стремлений… чем в тебе, — выпалила Кейт решительно приближаясь к нему.

— Именно поэтому… она многого не понимает.

— Она верит в тебя. У некоторых нет даже этого. Не строй из себя жертву обстоятельств! — Тут девушка скривилась от собственных слов, понимая что перегнула.

Блондинка стиснула кулаки, чувствуя сейчас ужасный холод. Глубоко выдохнув она снова посмотрела на него.

— И я верю, если это что-то значит для тебя, — тихо проговорила она.

Римус посмотрел так, как никогда не смотрел, взгляд был по-детски полон надежды. Кейт прикоснулась к его запястью.

— Ты замерзла, — прошептал Римус и перевел взгляд на их руки, переплетая свои пальцы с её. — Зачем я тебе? Ты такая красивая, а я… Я существо. Мы просто не можем быть вместе. Я не смогу ничего дать тебе, я даже себе ничего не смогу дать. У меня нет будущего. Ты просто пожалеешь об этом, может не сейчас, позже.

Ему было важно это спросить, важно было сказать. Добрый и ответственный, Римус Люпин боялся быть отвергнутым. Боялся поверить.

— Я знала о тебе и всё равно влюбилась. В тебя, Римус. Потому что… я никого не вижу кроме тебя. Хочу быть с тобой.

Кейтлин Паркер могла разбить все его доводы в бесконечных ссорах, расписать по полочкам свои убеждения и опротестовать каждое его слово.

Ему уже было плохо, но эти мгновения перед полнолунием никогда еще не были такими нежными, а завтрашний день никогда не обещал быть таким прекрасным.

В сумрачной тишине на краю тьмы девушка была тёплым лучом света, и он не мог насмотреться.

— Я влюблен в тебя… очень, — признался Римус, стиснув её пальцы чуточку сильнее.

Больше они ничего не сказали друг другу, молча возвращаясь к дому. Мистер Люпин с серьезным видом посмотрел на гостью, оставив знакомство на потом. Краткое «пойдем» — и отец с сыном пошли в сторону глухого леса. И снова шестнадцатилетний юнец шёл на заклание в старый охотничий домик на опушке леса, где тугое кольцо высоких деревьев скрывало маленький секрет Люпинов.

Утешающая улыбка отца и тёплая ладонь, сжимавшая плечо, были уже ритуалом перед тем, как деревянная дверь закрывалась. Звук от нее въелся под кожу Римуса, оставляя юного оборотня один на один с самим собой. Зажатый между ужасом и болью, он стоял в шаге от пропасти, иногда желая смерти как единственного лекарства от ликантропии.

Парень опустился на старенький диванчик. Здесь всегда было холодно и темно, безжизненно и пусто, глухо и затхло. Эти стены впитали в себя весь ужас полнолуния.

Хрипло дыша, Люпин все больше сотрясался от лихорадки.

Каким будет завтрашний день? Когда его самый жуткий страх исчезнет с рассветом, будет ли день светлым? Русоволосому скромному мальчику, покрытому мелкими рубцами и шрамами, это всегда было важно.

Сегодня он был уверен.

«Я буду ждать», — сказал мягкий голос перед тем, как парень выбросил мысли о той, кто думает сейчас о нем. Выбросил, чтобы спрятать от того… другого…

Отсутствующий, отстранённый взгляд окинул помещение в попытке на чём-то задержаться. Но уже бессмысленно: реальность ускользала от него, и его полностью поглощали ненавистные ощущения.

Низкий болезненный рык вырывается из груди от щемящей боли, призывая раба полной Луны явить себя.

Волчий вой прошелся по опушке, заставляя в ужасе застыть всё живое. Сердце Лайонела Люпина сжалось. В висках гудела чудовищная боль. Она волнами накатывалась каждые несколько секунд и вновь отступала. Мужчина всегда стоял здесь, на границе дозволенной территории, охраняя магией. За его спиной не слышно ни звука, но он сам должен слышать. Слышать своего сына. Своего мальчика. Лютого оборотня с вязкой ядовитой слюной и хищным взглядом, блуждающим по сторонам.

Невинное дитя, пострадавшее от его собственного невежества.

Спустя столько лет он отчетливо помнит первые месяцы. Это был ад — видеть, как твой ребенок мучается на глазах.

Любое дитя от простуды и высокой температуры тянется в объятия матери, как к спасению. Всё, что могла дать ему Хоуп, — это свое тепло. Она оставляла его только перед тем, как Лайонел уносил сына в охотничий домик. А потом…

Пятилетний мальчик плакал и изнывал в агонии. Молил отца не уходить, хватаясь за руку. Но всё, что мог сделать отец, лишь ненадолго заставить его спать. Он оставлял сына одного и на ватных ногах уходил от домика, накладывая чары. А сам стоял как вкопанный, потому что чары сна не помогали. И в последний момент мальчик просыпался.

И мистер Люпин падал на колени, а сердце медленно вырывали из груди, когда он слышал сына, звавшего на помощь.

«Мама. Мамочка. Мне больно» — краткий миг перед обращением, как молитву, возносило чистое сердце, ещё не знавшее злобы.

Мужчина не раз порывался вбежать и успокоить ребенка, но понимал, что если он умрет, то уничтожит собственного сына. Поэтому он стоял здесь, рядом.

Они переживут это вместе.

Небо походило на разлитые чернила — такое же тёмное и гладкое, а диск луны венчал россыпь звёзд. Красивая и пугающая бесконечность. И все же она ничто против света. Пусть даже это свет из окна на кухне. Он давал веру, что дома ждут.

«Поскорее бы рассвет».

* * *

Кейт, умывшись, восхищённо выглянула из окна. Солнце уже отражалось на пушистом белом снегу, ели в лесу были пушистые и прекрасные, березы и дикие вишни стояли будто в жемчужных бусах, а в воздухе ощущалась великолепная морозная свежесть. Но самое главное — тяжелая ночь прошла.

Как и всегда, девушка не могла спать, она провела всю ночь рядом с матерью однокурсника. Видимо, существует некая связь с людьми, которых любишь.

Девушка видела эту разницу между своими родителями и родителями Римуса. Все домашние легли спать, только когда все раны на теле юного волшебника были обработаны, а сам он крепко спал, лишь иногда подергиваясь во сне.

Кейт бросилась за мантией, когда в окне заметила гриффиндорца, и выбежала во двор.

Кейт широко улыбнулась и вздохнула полной грудью. В жизни всегда есть маленькие утешения, чтобы не отчаиваться и не падать духом. Девушка бросила взгляд на Римуса, стоявшего с лопатой в руке. Простая шапка тёмного цвета чуть приоткрывала светлые волосы и уши, вязаный шарф тепло укутывал шею, хотя совсем не подходил к куртке.

Он был очень красивым…

Его взгляд и улыбка заставляли губы непроизвольно ползти вверх и отворачиваться, потому что щеки горели.

И Кейт была очень рада, что лекарство Джейн помогает быстрее восстановиться. Вид у Римуса был намного лучше, чем с утра после обращения.

— Из такого снега в самый раз лепить снеговика, — заметила Кейтлин.— Давай посмотрим, у кого снеговик выйдет больше?

— Каким будет приз?

— Дай подумать… у меня есть плитка шоколада.

— И ты молчала?

— Берегла на особый случай, — улыбнулась Кейт и без промедления принялась за дело.

Ее снеговик получился высоким и узким. Когда дошла очередь до плеч, ей уже приходилось вставать на цыпочки. У Люпина снеговик вышел приземистым и широким, с огромной головой. Он закончил раньше и, скрестив руки на груди, наблюдал за работой Кейт. Она уже скатала шар для головы и теперь пыталась придать ему нужную форму.

— Нет! — воскликнула вдруг она, оглядываясь на своего снеговика.

— Я все ждал, когда ты догадаешься.

— Может быть, принести стул из дома? — предложила она после некоторого раздумья.

— Нет. Он утонет в снегу, и ты сломаешь себе шею.

— А почему ты смеешься?

— Готов спорить ещё на одну плитку шоколада, что ты не сможешь даже поднять эту голову, — сказал он. — Не говоря уж о том, чтобы балансировать с ней и поставить ее на место.

— Это… так нечестно!

— Ты готова признать, что проиграла?

— Ни за что. С головой мой будет больше твоего.

— Зато мой больше в обхвате.

— А мой снеговик следит за фигурой.

— Так, может, эта «снеговиха»? Если добавить пару элементов, то… вполне ничего.

Кейт раскрыла рот, как рыбка.

— Римус Люпин! — строго произнесла она и бросила в него снег.

Римус рассмеялся.

— Не поможешь?

— Я могу надорваться. — Он поднял огромный снежный ком и водрузил его на плечи снеговика.— А теперь, если мы быстро отвернемся, то не увидим, как она свалится.

— Не свалится. Я сделала выемку, чтобы голова лучше держалась.

— Ах вот оно что.

— Ты готов признать, что я победила? — спросила она, торжествующе глядя на него.

Римус окинул обоих снеговиков оценивающим взглядом.

— Полагаю, наш спор будет бесконечным, если я не признаю этого, — прыснул он.

— Стой. Конкурс еще не закончен. Они не одеты.

Кейтлин подошла к кустам и отломила две не Мерлин какие, но ветки. И вот стройный снеговик обзавелся причудливыми руками. Продемонстрировав свою находчивость, взмахом руки парень проделал то же самое. И пока Кейтлин разыскивала камни, Люпин побежал в дом.

Кейт торопливо выкладывала ряд пуговиц когда, вернулся Римус с двумя морковками.

Через пару минут они стояли рядом, рука об руку, и любовались своей работой.

— Пообещай мне кое-что Кейтлин, — начал Римус, наблюдая, как раскраснелось лицо девушки на морозе. — Не провоцируй меня, как вчера.

Кейт спрятала губы и готова была сквозь землю провалиться. Вчерашние поцелуи заставляли нервничать.

— Обещаю. Мы… Эм…

— Ты смутилась.

Кейт развернулась к парню, желая опротестовать его выпад, но вместо этого оторопела. Римус Люпин держал в руке веточки омелы, переплетенные с еловыми, будто букет.

— Кейтлин Амелия Паркер, будь моей девушкой.

Она не сразу оторвала взгляд от подарка.

«Как красиво все сделал»

Глаза блестели, выдавая искренний восторг.

— Да, да. Ты просто… — девушка покосилась на дом, решая, можно ли обнять его и будет ли уместно? Когда парочки начинают обниматься? И так ли это важно после вчерашнего?

Римус улыбнулся и подошел сам, запечатлев поцелуй на холодных щеках. Теплое дыхание и его близость напомнили вчерашний трепет. Ее сердце глухо забилось. Кейт подняла на него глаза.

— Ещё?

— Что? — прошептала девушка, загипнотизированная его взглядом.

Он улыбнулся, сделав для себя какие-то открытия.

Мерлин.

— И когда это мы поменялись местами? — мило буркнула она, делая шаг назад. — И всё же я победила.

— Очень хорошо, — ответил Римус и протянул руку.— Может, теперь расскажешь, на каком таком автобусе ты меня нашла? Не Поттер-экспресс, случайно?