Вместе до самого конца (гет)

Рабастан, переступив порог холла, услышал звук бьющегося фарфора. Тут же два домовых эльфа, блюстителя чистоты и порядка, как по приказу появились на месте происшествия. Молодой человек никак не отреагировал на выпад невестки. Жаль фарфор, точнее позолоченную китайскую фарфоровую вазу прошлого столетия, принадлежавшую ранее его бабушке.

Именно на ней Беллатриса выместила свой гнев.

— Мелкая дрянь!

Лестрейндж посмотрел по сторонам. Брата рядом не было.

Как предусмотрительно.

Один из домовиков, самый смелый, уже колдовал над разбитой вазой. Острые осколки поблескивающего на свету синеватого фарфора собирались в свой первозданный вид.

— Как думаешь, кто бесит ее больше? — шепотом спросил Рудольфус, явивший свою персону.

Но он решил не вмешиваться в происходящее и переключил внимание на бренди, которое левитировало вместе с двумя рюмками на серебряном подносе. Домовик был спокоен, хотя уши его подрагивали. Гнев миссис Лестрейндж поглотил дом на ближайшие квадратные метры.

— Как она посмела угрожать мне? Я убью её, уничтожу! Безродная девка возомнила себя привилегированной!

Вытащив хрустальную пробку из графина, Рабастан налил бренди в хрусталь, указав на то, что получил ответ на свой вопрос.

— Никто не смеет играть с Блэками.

— Ты Лестрейндж, — тут же поправил Беллатрису Рабастан.

Один из острых осколков больно упёрся ему в горло.

Проклятье!

Сказать человеку правду порой большое удовольствие, поэтому он продолжил:

— Она уже второй раз одёрнула тебя. Удивительная леди.

Младший Лестрейндж усмехнулся, игнорируя угрозу.

— А убить ты её не сможешь. Поттер сейчас нарасхват. Сам сын министра распетушился, да и Тёмный лорд обратил на неё внимание.

Черноволосая красавица поджала губы и убрала своё орудие от шеи деверя.

— Большей нелепицы мне не понять.

— Оу, я объясню, детка, — наконец-то подал голос Рудольфус. Как ему нравилось бесить жену вульгарным словечком! — Девчонка Поттер в родстве с Гриндевальдом.

Секретная информация. И какой дементор дергает людей доверять своей семье? Идея придушить родного брата созревала в Рабастане довольно давно.

— Поттеры с Гриндевальдом? Если только очень отдаленно… дорогой.

Дрожащая от ярости и плохо скрываемого презрения Белатрисса застыла на пролете центральной лестницы из красного дерева.

Старший брат засунул пробку обратно в горлышко графина и приподнял стакан.

— Она самая что ни на есть прямая наследница, внучка самого… — он указал бокалом вверх, будто речь шла о божестве.

Ирония. Когда новость узнал отец, его лицо явно выразило заинтересованность. Волан-де-Морт и бровью не повел, только поднял взгляд, чтобы удостовериться в словах Рабастана. А вот у Рудольфуса все это вызвало иронию.

— Должен признать, Белла, у Блэков наметан глаз замечать поистине редчайшие истины. Твой дядя — мастер подобных находок.

Когда Рабастан вновь посмотрел на Беллу, увидел преисполненную гордости королеву. Это искренне бесило. Её чистолюбие по отношению к Блэкам.

Интересно, она когда-нибудь станет частью Лестрейнджей?

— Всем известно — у него не было детей.

— Хочешь сказать, я смог одурачить Темного Лорда? — Глаза Рабастана негодующе засверкали.

Их прервал шелест крыльев совы. Большая птица топталась на голове одного из эльфов, который беспомощно отмахивался от неё, пока другая эльфийка левитировала поднос.

— Что там, Фини?

Эльфийка вздрогнула и испуганно взглянула на хозяйку, затем на хозяина.

— Хозяин Рудольфус, у Фини посылка для миледи.

Рабастан прыснул, настолько забавным оказалось лицо брата, когда он окинул взглядом диковинное растение и лежащий рядом конверт.

— Мне стоит ревновать? — поинтересовался Рудольфус, протягивая руку к подносу.

Его супруга использовала палочку, опережая невежливого мужа.

«Надеюсь, однажды ты обретешь покой и станешь счастливой.

Твой дядя».

Уголки губ молодой женщины опустились, губы вытянулись в тонкую линию.

— Живой цветок…

— Больше ни слова!

Живые цветы любила Андромеда, ей же нравились срезанные бутоны, украшающие помещение, не требующие ухода.

В серых глазах горел не предвещающий ничего хорошего огонь; к сожалению, Рудольфус остался не тронутым. Как и ненавистный дядя, чьи правда и забота не распространялись на старшую племянницу.

— Фини, избавься от растения, — приказала Беллатриса и стремительно пошла вверх по лестнице.

Рабастан был в недоумении от реакции невестки.

— Давно не было такого вечера. Признаю, был не прав. Девочка — огонь.

— Твоя тёща чуть прямиком в склеп не отправилась, а тебе хоть бы что, — ответил младший и взял у старшего стакан.

— Кто бы это ни сделал, благослови его Мерлин, — провозгласил Рудольфус тост и выпил.

Рабастан последовал примеру.

— Но ведь мы оба знаем, кто это сделал, — лукаво улыбнулся старший брат.— Нехорошо целовать девушек под Империусом.

Молодой человек вытянулся в лице от услышанного.

— Тебе пора в Мунго, с глазами явно беда. Чтобы ты знал, мне не нужен Империус, чтобы девушки сами целовали меня.

Рудольфус прыснул, проверяя целостность китайской вазы. Все же отцу не понравится учинённый погром.

— Уж лучше б целовал, чем пялился на неё, как пятилетний надутый ребёнок, — иронично усмехнувшись, произнёс Рудольфус.

— Не твоё дело, развлекаюсь как могу. А ты лучше разбирайся со своей бестией. Здесь жить невозможно.

— Ты терпеть не мог, когда тебя дурачили. Задета гордость?

— Катись в преисподнюю, там тебя уже жена ждёт, — ответил Рабастан, уже подходя к дверному проему, но остановился. — Если бы не Андромеда Блэк, она бы дала матери умереть?

Что-то в выражении темных глаз брата подсказало младшему, что он задается тем же вопросом.

— Энди всегда была голосом разума, — уклончиво ответил Рудольфус.

* * *

На одной из главных улиц Лондона, в тени огней магловских магазинов, располагался клуб старика Пьюси. Один из его клубов. Старик был вовсе не пройдоха, а достопочтенный джентельмен преклонных лет. Магнат построил отличный бизнес на игорном деле. В свои семьдесят он умудрялся вводить в краску семнадцатилетних девиц. Рабастан звал его дряхлым кобелем. И всё же в клуб старика он приходил.

Заведение было весьма популярным у молодёжи волшебного общества, чьё состояние позволяло пользоваться всеми благами этого места. Роскошные апартаменты, выпивка на самый изысканный вкус; ставки были вполне разумными, они не превышали официальной годовой зарплаты министра магии. Девушки клуба были элегантными и воспитанными. Ни одной чистокровной или маглорожденной, что соответствовало мировоззрениям гостей клуба.

Здесь говорили по душам, говорили ни о чём и о делах, только темы политики были под запретом. Это правило было здесь свято.

Клуб посещали исключительно молодые парни, в том числе несовершеннолетние. Культурное место для культурных молодых повес и гуляк, желающих потратить отцовские деньги на удовольствие.

В одном из отдельных помещений отдыхал Лестрейндж в компании приятелей.

И пока двое бывших выпускников разводили молодого Нотта в карты, Рабастан стоял поодаль, поглощенный собственными мыслями. Малфой, жаловавшийся на объём работы, удивил своим появлением. Поздоровавшись с каждым, он прошел к одинокому другу.

— Я выкроил время. Ты же знаешь, как я люблю сплетни, особенно когда они о тебе.

Острая стальная стрела вылетела из пальцев Лестрейнджа и поразила небольшую мишень, висящую на стене. Он приподнял темные брови, давая понять, что ему интересно послушать рассказ.

— Вейн сказала Гринграсс, а та передала Нарциссе, в общем, новость по цепочке дошла до моих ушей. Вы с Анабель вместе?

Рабастан почувствовал, как у него по спине пробежал озноб. Он проклял тот момент, когда выпил рядом с приютской девчонкой. И как у неё дерзости хватило?

— Не пойму, зачем раздувать из простого танца такие мысли.

— Ты зажимался с ней в холле, как влюблённый осел! — чуть громче начал Люциус, уязвлённый, что новость дошла до него от посторонних. — Тебя видела Вейн, а это равносильно статье в газете.

— Идиотская ситуация, — проворчал Рабастан, потирая лоб пальцами. — Меня опоили, ясно?

— Анабель? — сдерживая смех, спросил друг.

— Блайм, — последовало тихое признание. — Или как там ее.

Минутная пауза — и блондин разразился смехом, так что игра за столом приостановилась и парни заинтересованно посмотрели на друзей.

— Добрый вечер, джентльмены! — поздоровался Розье, широко разведя в стороны руки — так, словно хотел заключить в объятия всех, включая привлекательную шатенку, которая стояла рядом с Бёрком.

— Эван, слушай… ты не знаешь… — начал Паркинсон

— Что за авторское зелье использовала Поттер? — опередил того француз. — Ты четвёртый, кто спрашивает об этом.

— Нам неинтересно, — подал голос Бёрк, отвлекшись от спутницы.

— Ну конечно… Ты просто так уши греешь, — пробубнил Розье, потянувшись к ветке винограда на блюде. — Поттер, Поттер… Все только и говорят о нашей старосте.

— Не каждый день среди грязнокровок появляются люди благородных кровей, — пожал плечами Люциус и присоединился к метанию дротиков.

Благородных…

Первоначально Рабастан намеревался остаться дома, но не одна Беллатриса до сих пор была не в духе. Его злила не выходка с миссис Блэк, а ошибка с приворотом. Он прекрасно знал, что было в бокале, когда выпил. Ему хотелось проучить обманщицу. Только вместо этого сам попал впросак. Он был уязвлен, поэтому решил расслабиться. И что получилось? Он сидел в общей комнате и проигрывал в метании дротиков, которые начинал люто ненавидеть.

— Какими бы Поттеры ни были, эта семья небезызвестная, состоятельная и с какими-никакими связями.

— Видел её на вечере, — Паркинсон лукаво улыбнулся, — ещё пара лет, и она будет блистать наравне со всеми.

Люциус снова фыркнул, выражая свое отношение к упомянутой волшебнице:

— Там не на что смотреть. Ей никогда не стать одной из нашего круга.

На это утверждение молодые люди не сразу нашлись с ответом.

Рабастан укоризненно покачал головой на явную ложь лучшего друга.

— Хорошо, хорошо… Она хорошенькая, воспитанная, разумная, — перечислил Малфой, наблюдая за броском Бёрка.

— С характером, но умеет заводить хорошие связи, играет в квиддич, — продолжил Кроккет, которому уже давно было пора отправляться к своей жене.

— Ты был старостой в школе, когда она поступила на первый курс, — фыркнул всё тот же Люциус, бросая взгляды на спутницу Бёрка. — И, между прочим, если бы не Басти, она не играла бы в квиддич.

Бёрк подтвердил это, приподняв бокал.

Рабастан потёр глаза. Сегодня все вознамерились его выбесить. Могли бы не напоминать о квиддиче.

Сколько он ей вообще милости оказал?

Забавно было слушать рассуждения приятелей. Раньше персона безродной годилась только для осмеяния.

Он внимательно прицелился, не обращая внимание на веселье по сторонам и пересуды. Выдохнув, он легко бросил дротик, но тот воткнулся за пределами центрального круга.

Нотт хихикнул.

— Может, тебе выпить? Глядишь, и рука станет тверже, а глаз острее, — поинтересовался он, подходя к назначенному месту.

— Ты перестанешь смеяться, если я прицелюсь лучше, — пригрозил Лестрейндж, борясь с искушением метнуть дротик другу в лицо.

Он поменялся с ним местами, и Нотт вручил стакан с выпивкой.

— Береги спину, Люциус, — посоветовал Бёрк.

Малфой, не тратя времени зря, замахнулся и кинул острие. С первой же попытки он попал прямо в центр мишени.

— С какой стати? — дерзко улыбаясь, спросил он.

Паркинсон хохотнул и протянул блондину другой дротик. Тот повернулся к Рабастану спиной и подчеркнуто небрежно передёрнул плечами.

Розье, проглатывая одну виноградину за другой, с неподдельным любопытством наблюдал за тем, как Лестрейндж, подойдя к Малфою, небрежно хлопнул его по ладони с зажатым между пальцами дротиком.

— Черт побери, Басти! — прорычал блондин. — Ты идиот! Острие вонзилось мне в руку!

— Скажи спасибо, что только в руку.

Паркинсон даже закашлялся от смеха.

Испуганный возглас и взгляд стоявшей неподалеку милой девушки подсказали Люциусу, что следует разыграть драму. Но Розье не вовремя напомнил о своем присутствии:

— Между прочим, новая линейка мётел полностью распродана. Ровитес пользуется спросом. Подумываю развесить старые плакаты с рекламой Поттер. После статей в газетах это ещё больше подогреет интерес покупателей. Если бы не моя идея с фото, малышку никто бы не нашел.

Молодые мужчины, которые перестали сидеть на шее у родителей, одобрительно закивали и даже подсчитали выгоду от подобного хода. Француз выпятил грудь, горделиво почивая на лаврах от лести окружающих, и раскрепостился:

— Наша староста вообще постоянно что-то варит. То зелье, её фирменное, очень выручало от…

— Дурости, — подсказал Нотт. — Даже Северус не знает рецепт микстуры.

— Тот забитый парниша? — уточнил Паркинсон.

— Снегг! — блондина озарила мысль, и он глянул на лучшего друга. — Вряд ли он теперь будет якшаться с Поттер.

Разумное замечание: наконец-то Малфой выдавал светлые мысли.

— Это всё не имеет значения. Проблема в другом. Мистер Поттер сколотил состояние на косметическом средстве, что ему стоит снова наладить производство и выпустить новый вид восстанавливающего бальзама? Кто знает, возможно, он вытеснит многие эликсиры в аптечных и травяных магазинах и окажется востребованным в больнице святого Мунго, — выдал опасения Паркинсон, владеющий большим заводом по производству бодровоперцовой настойки.

Удобно устроившись на синих шелковых подушках кушетки, Рабастан ответил, не открывая глаз:

— Ты торопишь события. Зелье должно пройти проверку у специалистов. Вдруг там есть ингредиенты, запрещенные Министерством магии.

— Все мы знаем, что это не проблема. Все что-нибудь да добавляют. Половина косметических средств не дает надлежащего эффекта, и все же кто-то на этом зарабатывает. — не унимался подвыпивший Паркинсон.

— А при наличии хороших знакомых в Париже в лице месье Невеля начнется экспорт за рубеж и массовое производство, — будто невзначай обронил Розье.

Рабастан недолюбливал французов. Были, конечно, исключения, но что до Эвана — он еще не определился, исключение тот или нет.

— Одним словом, утка начнёт нести золотые яйца, — задумчиво проговорил Кроккет, игравший в карты с девушкой, плечи которой были откровенно оголены. — Интересно, сколько за неё даст мистер Поттер.

Рабастан заметил, как многие призадумались. Он тихо смеялся над друзьями. Его самого недавно осуждали за вечер с безродной на весеннем балу, а теперь все готовы бежать к ней. Мнение окружающих имеет так много влияния, особенно когда речь идёт о деньгах.

— Не знаю, куда поцеловал Всевышний Поттеров, но они фартовые, — пришёл к заключению Берк.

— Побойся Бога! — прокомментировал Розье и перекрестился. — Я бы на твоем месте не выражался.

Парни скептически посмотрели на набожного француза.

— Наша староста посещает церковь иногда, поэтому стоит быть деликатнее, если хотите подружиться с ней, — ответил слизеринец; его однокурсник, молодой Нотт, смачно хлопнул того по плечу.

— Сама невинность. Хотя матушка Тео уже пригласила миссис Поттер с племянницей на экскурсию в свою маленькую кондитерскую, — проговорил Люциус так, что слышал его только Рабастан.

Он снова поднялся с места и вытащил острые дротики из деревянной мишени.

— Закатайте губы, девочка с Блэками трётся, — предупредил Малфой.

— Кстати, да. Я слышал, она жила с одним, со старшим.

Рука Лестрейнджа остановилась в воздухе, а глаз смотрел точно в цель.

— Тогда она пропащая.

— Это все сплетни, — заверил старших Нотт.

— Что, Сириус перестал ухлестывать за девочками?

— Вы его переоцениваете, — махнул рукой Розье.

Рабастан выдохнул, стрела полетела, но, увы, не попала в красный кружок, нарисованный в центре мишени. Полдюйма промаха! Снова. Ни одна из его стрел не попала точно в цель.

Люциус, предчувствуя надвигающиеся неприятности, подошел к другу с бокалом.

— Кстати, о Блэках. Вы видели Забини? — сменил тему Паркинсон, явно выпив лишний стакан.

— В жизни не видел девушку прекрасней. Сколько ей, двадцать? Она затмила всех.

— Жаль, жадная до денег тварь, — трещал Паркинсон под смех Крокккета.

И снова разразились язвительным смехом. Черт побери!

Бёрк бросил взгляд на Малфоя, но было уже поздно, Лестрейндж взмахнул палочкой и окно за спиной Паркинсона исчезло. Тот смертельно побледнел, когда поверхность, на которую он облокотился спиной, пропала. В спину задул холодный ветер, и он стал падать вниз. Его однокурсник Кроккет подскочил к другу и успел ухватить его за пиджак.

— Лестрейндж! Ты ублюдок!

Розье махнул кому-то рукой в знак приветствия и поспешил удалиться.

— Ты слишком много выпил, Паркинсон, иди протрезвей.

Рабастан был сыт по горло пьяными рассказами и направился к двери. Бёрк помог Паркинсону подняться в комнату, а Люциус взмахнул рукой, отпуская управляющего. Волшебник, поспешивший остановить конфликт, учтиво поклонился и удалился. Что поделать — слишком известные фамилии собрались в одном помещении.

С Паркинсоном всегда так: любил досаждать людям потоком мыслей, когда напьётся. Сейчас он ошибся только в одном: упомянул Блэка и Забини в одном предложении.

Несмотря на скандальность сложившейся ситуации, до дуэли дело не дошло.

* * *

На следующий день Рабастан, покидая отель, даже не ответил портье, любезно пожелавшему гостю доброго дня. Он был раздражен, когда все шло не по его личному распорядку. Визит в Гринготс с отцом не был в планах на день. Особенно раздражало, что пришлось покинуть Забини.

Свернув за угол Дорчестер, что на Парк-Лейн, молодой человек трансгрессировал на Косую аллею. Погрузившись в хмурые размышления, он не был уверен, какая именно деталь привлекла его внимание, когда взгляд остановился на одной из фигур. Девушка в шапке зелёного оттенка внимательно изучала объявления на стене.

Он почти поравнялся с ней, когда старуха, выходившая из Лютного переулка, что-то обронила.

Девушка обернулась и подняла упавшую вещь. Ведьма приняла потерю и торопливо удалилась.

Лестрейндж сцепил зубы и остановился, тут же узнав незнакомку с двумя длинными косами.

Как будто почувствовав чужое внимание, она встретилась с ним взглядом. В глазах также вспыхнуло узнавание.

Джейн Поттер собственной персоной.

— Она даже спасибо не сказала.

— Бывает.

— Зачем помогать неблагодарным людям? — сухо бросил он, демонстративно рассматривая слизеринку.

Ни намека на респектабельность.

В штанах, короткой дубленке, с вязаным шарфом своего факультета в тон простой зеленой шапке, она выглядела вполне приемлемо для милой девушки. Маглорожденной. Но не для дочери чистокровной семьи.

Неужели так вжилась в роль приютской девчонки?

— Не моя вина, что некоторые не отвечают благодарностью. Моё дело помочь.

— Зачем? — не унимался бывший слизеринец, подойдя к стене рядом с ней.

— Хорошие манеры?

— Даже к ведьмам?

Староста Слизерина чуть приподняла брови и повернулась в сторону, чтобы удостовериться в словах Лестрейнджа.

— Если помогать выборочно, то это холодный расчёт, лицемерие и полное отсутствие манер.

Парень усмехнулся, бегло прочитывая объявления.

— Слова наивной.

— Наивность в женском лице — лучшая добродетель, так считал мой отец.

— Поэтому он и увлёкся дочерью убийцы?

Девушка замерла.

Он специально смотрел ей в лицо, чтобы утолить свое самолюбие, наблюдая за страхом на ее лице. В первое мгновение так и было, но затем на бледном лице застыло ожидание.

И хоть страха ему оказалось недостаточно, он был удовлетворен ее смирением в ожидании приговора.

— О чем ты?

— Приятно познакомиться, Джейн Поттер, внучка Гриндевальда.

«Я твой палач».

Под эмоциями накопившейся злости на губах расплылась дьявольская улыбка.

— Хорошо играешь. Хвалю.

Она выдохнула с улыбкой на губах и отвела взгляд, что заставило парня улыбнуться шире.

— Что это — новая газетная версия моей жизни? — поинтересовалась Поттер и протянула руку к загнутому углу плаката, который норовил содрать объявление.

Эта публикация тоже привлекла внимание Лестрейнджа.

— И правда, может, предложить её прессе?

Джейн оглянулась на собеседника в тот момент, когда он прикоснулся кончиком палочки к бумаге на стене.

Облезлая пожелтевшая афиша преобразилась, а текст и картинка изменились.

«Судьба нашего магического сообщества под угрозой.

Слияние двух миров приведет к истреблению семей, уничтожению культурных ценностей, упразднению магии. Всё это преступления против волшебников.

Не дайте правительству обмануть вас светлым будущим.

Магия — Сила».

Молодой человек украдкой покосился на волшебницу и убрал палочку. Объявление снова исчезло.

— «Ради общего блага» выкрикивали в начале столетия, теперь же «Магия — сила». Волшебники борются за жизнь, умирают, а там, за стенами, маглы об этом даже не догадываются, — проговорила слизеринка, будто позабыв о чужом присутствии.

Он одарил Поттер пристальным взглядом и взял в ладонь одну из косичек.

— Не хочешь спросить, чего я хочу, — произнёс Лестрейндж, не скрывая своего пренебрежения, высокомерия, против которого она боролась.

На щеках образовались красные пятна. Было любопытно, что послужило для этого причиной: волнение от правды, злость, текст компрометирующего объявления или потоки северного ветра.

Девушка, не касаясь его пальцев, высвободила свою косу.

— Это не мое дело, — с долей иронии и гордости ответила она и сделала пару шагов в сторону, давая понять, что разговор окончен и она уходит.

— Это не наивность заставляла тебя лгать окружающим, молчать тогда, когда было глупо говорить, и вступать тогда, когда безрассудно даже нос показывать?

— Думаю, ты путаешь наивность с глупостью.

— Нет. Ни то ни другое не поможет тебе в будущем. Только представь, как все замки, которые ты строишь, падут, останешься только ты. — Девушку окликнули, и парень заметил мать Джеймса Поттера. — Ах да, в тени окажется и твоя новая семья. Если ты считаешь их таковыми.

Смотреть на безвольную куклу, плененную Империусом, менее завораживающе. Хотя приятно.

Их прервали. Женщина спешно подошла к племяннице, будто наседка. Обычно матери всем своим видом показывали свое расположение Лестрейнджу, но эта женщина была вежливой, без каких либо поощрений.

— Мистер Лестрейндж!

— Миссис Поттер, — он учтиво поклонился и тут заметил своего отца.

— Леди Юффимия, — протянул мужской баритон.

Джейн вместе с тетей обернулись. Несложно было догадаться, кто этот статный мужчина в бордовой мантии. Черные брови седовласого мужчины, которые унаследовали сыновья, придавали лицу особенную выразительность.

Сколько помнил Рабастан, лицо отца всегда было строгим, его властная уверенность заполняла окружающее пространство. Именно этого он добивался от своих сыновей.

— Нужно сказать вашему мужу, чтобы он чаще выпускал вас на свет Божий.

— Боюсь, именно я отказываюсь покидать свой уютный мирок, Ролланд, — ответила Юффимия.

Мужчина быстрым взглядом оценил внешность старой знакомой, отметив не совсем дорогой наряд.

Его младшего сына не удивила манера общения с женщиной; удивило, что он обращается к «миссис Поттер».

— Позволь представить мою племянницу, Джейн Мари Поттер.

Девушка склонила голову, демонстрируя хорошие манеры.

— Джейн, это мистер Ролланд Лестрейндж, отец Рабастана.

— Слышал, вы помогали моему сыну с зельевареньем.

Если бы его сына не переполняли негодование и злость, он бы фыркнул на слова отца. Несколько лет назад подобное выражение употреблялось, чтобы пристыдить, сегодня же имело хвалебное назначение.

Ролланд крайне внимательно оглядывал слизеринку с головы до ног. Последние годы Рабастан замечает, как он придирчиво разглядывает каждую молодую девицу, будто выбирает себе смокинг.

— Да, мы учились вместе, — честно ответила слизеринка.

— Я был поражен вашим холоднокровием на приеме в Министерстве. Вы интересуетесь медициной?

Джейн обменялась взглядами с тетей.

— Я сама заложница приступов аллергии. Однажды на четвертом курсе я попала в больничное крыло с осложнениями.

Рабастан поймал взгляд девушки. Они оба прекрасно помнили, как Треверс угостил ее рыбной котлетой.

— Прискорбно. Вам следует быть осмотрительней, мисс Поттер, люди способны на многое, особенно по своей неосмотрительности.

— Именно. Поэтому я думаю, когда неприятель делает ошибку, не следует ему мешать. — Девушка снова взглянула на Рабастана. — Это невежливо.

На эти слова он изумленно моргнул, а его отец разразился смехом, услышав столь необычный ответ. Молодой человек сцепил зубы, но Поттер благополучно игнорировала прожигающие взгляды.

— У вас интересная племянница, Юффимия.

— Согласна с вашей похвалой, мистер Лестрейндж.

Старшие вежливо поддерживали короткую светскую беседу, пока двое молодых людей делали вид, будто не угрожали и не насмехались по отношению друг другу.

Но Джейн Поттер ещё плохо знает, каким настойчивым он бывает, когда захочет.

Ему опротивела роль умной и простой Поттер, она достаточно обманывала окружающих. С её стороны это пренебрежительная насмешка над всеми слизеринцами и чистокровными.

А ещё ему была неприятна её неприязнь и недоверие. Хотя, чего греха таить, она проявляла благоразумие и избегала смотреть ему в глаза.

— Любую слабость или ошибку можно эксплуатировать, — сказал он на прощание, не в силах удержать мстительное удовольствие, наблюдая за тем, как на глазах стойкая староста меняется в лице.

Сохраняя на лице притворно невозмутимое выражение, молодой человек пошёл за родителем в сторону центральной улицы.

— Мог бы хотя бы переодеться, — скривился отец, правильно истолковав отсутствие дома младшего сына.

— Я был аккуратен, — ответил Рабастан и пошёл следом за отцом.

— Надеюсь, это так и итальянец не сорвет сделку.

Лестрейндж усмехнулся и пожал плечами.

— Поттер на Слизерине… что-то новое… Как она тебе?

Рабастан хмуро сдвинул брови, теряясь с ответом.

— Что насчёт Анабель? Ты передумал? — сухо продолжил Ролланд, не дождавшись ответа.

— В тот раз я перебрал, а что? — с недовольством ответил Рабастан, уязвлённый тем, что попался на уловку Поттер.

— В это время не стоит отвлекаться от дел, позже мы встретимся с Селвином. Он целиком и полностью человек Министерства, поэтому осторожнее в высказываниях.

— Что насчет Лоэлотта?

Выражение лица мужчины стали ещё выразительнее из-за сурового выражения.

— Он получит то, что заслужил. А то решил поработать на два фронта. И деньги получить, и перед Министерством выслужиться.

— Его жена в Мунго.

— А еще сын в Хогвартсе и дочь. Таких тысячи, сын. Человек должен отвечать за свои действия.

Рабастан кивнул и отогнал от себя лишние мысли. Лоэлотт был хорошим парнем, но каждый делает собственный выбор.

* * *

В графстве Кент, в самом центре Деринг Вудс находился особняк Стампов. Лес, окружавший дом, прославился по всей Британии, наводил ужас даже в кругу старейших чистокровных семей. Обитатели замка на протяжении многих сотен лет разводили в лесу фвуперов — маленьких птичек с ярким оперением: оранжевым, розовым, зелёным и жёлтым. Семья Стамп единственная могла разводить африканских птичек в Британии. Конечно, окрас пернатых стал более тусклым из-за отсутствия света, но обитателей особняка это не волновало. Они держали их не для красоты и прибыли. Всем известно, что пение фвуперов постепенно сводит человека с ума. Идеальная защита своих владений.

Постепенно к маленьким птичкам поселили авгуреев. Помимо птиц в лесу нашли пристанище клабберты и лунные тельцы. Джеральд Стамп, хозяин дома, как и все предки, поддерживал пугающую репутацию леса, который надёжно защищал секреты волшебников.

Рабастан постучал в двери малой библиотеки и, получив положительный ответ, вошел:

— Господа Яксли и Тафт прибыли, сэр, — обратился он к высокому человеку, стоящему к нему спиной.

Фигура в тёмной бархатном костюме обернулась. На красивом лице волшебника появилась сдержанная холодная улыбка. И если улыбка преображает человека, то улыбка Волан-де-Морта напрочь была лишена подобных свойств. К слову, это и правильно. Такие обычные вещи портили бы ауру этого интересного волшебника. Он был уникальным, будто соткан из магии, олицетворял её. Ему не дашь и сорока, хотя они с Роландом Лестрейнджем были однокурсниками.

— Как вы полагали, мистер Тафт получил отказ в министерстве.

— Этот джентельмен был весьма деликатен и терпелив в борьбе за справедливость. Только у каждого справедливость своя. Мы не можем заставить умного человека думать так, как мы хотим. Я считаю, что подобные должны сами сделать тот или иной выбор. Нам остаётся только быть весьма своевременными.

Рабастан кивнул.

Манера речи этого волшебника, взгляд умных глаз, действия заставляли смотреть, слышать и понимать. Он выделялся среди старейших чистокровных волшебников, у которых были и власть, и деньги, и громкие дела предков. Но они не те.

Волан-де-Морт мыслил шире и дальше. Ещё ни один учитель или книга не дали Рабастану столько объяснений и знаний, сколько этот талантливый человек. Лестрейндж, как никто другой, знал, что перед ним наследник Салазара Слизерина. Рабастан, что иронично, был отчасти согласен с новоявленной мисс Поттер: он не любил бахвальство. И это одна из причин уважать Тёмного Лорда.

«Я беззаветно влюблен в магию, поэтому слишком серьёзен по отношению к ней».

Поэтому к нему тянулись. Сначала сверстники, потом ученики, а теперь последователи. Так сфера влияния постепенно растет.

Оба волшебника прошли по длинной галерее, ведущей в зал для гостей.

— Антонина весьма позабавила ситуация с Блэками. Не каждый может поставить их в тупик.

Тёмный Лорд будто прочитал мысли своего собеседника. Впервые с того дня, как Рабастан рассказал о том, что узнал. Всё это время он ждал этого разговора, ломая голову, каким будет решение Тёмного Лорда. Он, как и остальные, воспылает интересом к Поттер?

— Блайм умеет это провернуть. Для того, кто стремится держаться в тени, она привлекает много внимания. Складывается такое впечатление, что она делает это намеренно, — поделился мнением молодой Лестрейндж.

— Общественное мнение всегда гарант безопасности, — прокомментировал Волан-де-Морт.

— Мнение резко изменится, если всплывут некоторые факты.

Волан-де-Морт не спешил с ответом, как и не спешил покинуть галерею. Наверняка с целью пощекотать нервы сомневающимся Тафту и Яксли.

Волан-де-Морт остановился у портрета девочки.

— Дети — тонкая натура. Вначале они забывчивы к мелочам, потом бережно раскладывают воспоминания по полочкам. Ключевые и важные события прошлого формируют личность. С самого детства мир показывал мисс Поттер, как он жесток. А внешняя добродетель в лице Дамблдора посадила семя раздора и противоречий, — мужчина довольно улыбнулся. — Угнетённая, лишённая всего. Она одиночка и останется таковой. В кого ей верить? Дамблдор поместил её в полную изоляцию от родственников. В достопочтенного Гриндевальда? Никогда. Что до Поттеров… им мало что удастся сделать с совершеннолетней. К этому возрасту уже складывается мировоззрение. Даже благодаря нашему факультету она будет белой вороной. Недоверие, обида, злость, страх, чувство несправедливости… Когда-нибудь наступит предел мисс Поттер, и всё то зло и обиды в ней взорвутся фейерверком.

— У неё определенный круг друзей.

— Блэк, Крауч и сестра оборотня, — задумчиво проговорил Волан-де-Морт.— Интересная компания.

Рабастан не стал вмешиваться в чужие размышления: несложно было догадаться, о чём они. Старший Крауч слишком активен. Среди мракоборцев и руководства отдела магического правопорядка больше нет своих людей. А его сын маячит под носом как готовое решение.

— Друзья тоже не вечны, у каждого из них появятся свои приоритеты.

— Она добрая, — сказал Рабастан, наблюдая за реакцией собеседника.

Мужчина в черном обратил свое внимание на него.

— Женщины, — елейно протянул Тёмный Лорд. — Существа, падкие на красоту, сентиментальность и привязанность. Любой их поступок, даже великий, продиктован эмоциями. Это в большой мере эгоистично. Они идеальные помощницы, но им всегда нужен разумный контроль.

— Женщина, кричащая о независимости, просто росла среди слабых мужчин?

— Любимые слова Роланда, — заметил Тёмный Лорд, склонив голову. — Его глаза загорелись, когда он узнал о Гриндевальде. Он всегда любил уникальное.

Уникальное — значит редкое.

Лестрейндж посмотрел на огромную картину с изображением божества. Стоит ли говорить, что вкусы отцов чаще всего наследуют дети.

— Девчонку пока оставь, нужны Блэк и Крауч, — сказал Волан-де-Морт и направился в зал для приёмов.

В богато обставленном помещении уже собралось более десяти человек. Ничего примечательного, обычный ужин в компании близких людей, как могло показаться на первый взгляд.

Четверо из глав семей являлись постоянными членами Визенгамота.

— На повестке дня будет митинг сквибов, повышение Крауча, вопросы безопасности, увеличение числа дементоров в Азкабане и повторное предложение использования непростительных аврорами.

— Недопустимо! Увеличение численности дементоров может быть угрозой. Патронус не преподаётся в Хогвартсе, это заклинание изучают лишь некоторые отделы Министерства и любители для дополнительного развития. Что до авроров, то это вполне логично, учитывая уровень преступности, — высказался мистер Селлоу, покосившись на Яксли.

— Хотите сказать, вполне нормально убить человека без суда и следствия? — поинтересовался худощавый мужчина с угрюмым лицом, которое нельзя было назвать красивым — Тафт.

— Так нельзя, могут возникнуть проблемы куда более серьезные. Возрастёт коррупция и преступность среди Аврората. Они мало чем будут отличаться от преступников, — высказался Орион, рядом с ним сидели его жена и младший сын, которого пожелал видеть Тёмный Лорд.

Рабастан посмотрел на Тёмного Лорда, затем на отца. Те уже давно решили, каким образом будут голосовать на собрании в Визингамоте. Они будут против продвижения Крауча на место советника, но поддержат идею о непростительных. Так будет больше поводов для недовольства общественности, направленного на Министра.

Не зря Волан-де-Морт назначил дуэльные тренировки с Долоховым — одним из сильнейших волшебников, с которыми приходилось скрестить палочки. Он был отчаянным, весёлым и бесстрашным, никогда не скрывал своего имени, в отличие от остальных.

— Сквибы совсем зажрались, они получают компенсацию и здесь, среди волшебников, и среди маглов. При этом не платят налоги магическому сообществу, — поделился Гойл, не выбирая выражений в обществе дам.

— Зато Министерство возится с ними, лучше бы помогли тем, кто вынужден сидеть без работы. Что мне говорить моим служащим, здоровье которых резко ухудшилось, не считая увольнения. Маглы, маглы… Понастроили ядовитые заводы, а потом не уследили. Кто возьмет на себя ответственность за взрыв пятилетней давности?

Рабастан хорошо помнил тот случай. Мистер Тафт потерял шахту по добыванию ингредиентов для летучего пороха. Мало того: погибло двадцать два человека, остальные остались без работы. Вся местность стала непригодной для труда. А Министерство разводит руками даже после смены Министра.

— Проблема в том, что у нас практически нет шанса продвинуть реформы на очередном заседании. Не хватает поддержки, и хоть большая часть чистокровных с нами, остаются остальные члены Визингамота с более современными взглядами, — поделился Лестрейндж-старший.

— Не очень хочется акцентировать внимание на политике, в ней невозможно найти общую почву: одни говорят — мы правы, другие говорят — нет. Невозможно выяснить, с чего все началось. Бесконечный спор, который в данный момент неразрешим. Может, однажды, со временем, мы найдем компромисс, — сказал Сэллоу, бывший одним из членов Визенгамота.

Вальбурга, хоть и молчавшая в подобных беседах, смотрела весьма красноречиво.

— Когда? — наконец раздался спокойный голос Волан-де-Морта, который глядел в сторону окна за спиной мистера Гойла. — Когда мир волшебников полностью сместит магловская цивилизация? Потому что благородные дома терпимы? Вы будете лгать самим себе, если продолжите делать вид, что ничего не происходит.

— Англия переживала и более суровые времена… — Миссис Селлоу хотела было обратится конкретно к Волан-де-Морту, но, не найдя правильного обращения, продолжила, обратившись левее, где сидел отец Рабастана. — Гонение волшебников, эпидемия африканского Нунду, Великое адское пламя в Лондоне, восстание гоблинов, а неурожай в минувшем году? А теперь еще новости о вспышках драконьей оспы в Северной Ирландии.

Гойл со знанием дела кивал на каждую проблему, случавшуюся с волшебниками.

— К слову, о засухе этого лета. Думаете, это чистое совпадение или капризы нашей природы? Подскажи-ка, любовь моя, отчего скончался твой родной брат с дочерью? — опередил хозяин дома.

Миссис Стамп поникла, отстраненно глядя в одну точку перед собой, так и не обронив и слова.

— Вы наверняка путешествовали в Европе, миссис Селлоу, во время магловского смога. А вот я присутствовал на одиннадцати похоронных процессиях, одна из которых провожала беременную женщину, не успевшую родить. Совсем недавно вычитал, что общее число погибших магов и маглов примерно двенадцать тысяч человек. Я говорю не о популяции птиц или иных существ, я о людях, миледи, — поделился мистер Стамп. Вполне себе сдержанный джентельмен, но бокал все же осушил. Тёмный Лорд понимающе кивнул, как и остальные из старшего поколения.

Рабастан взглянул на двух джентельменов — мистера Яксли и Тафта; лицо первого выражало злость, это не удивительно, учитывая, что совсем недавно он был отстранен от должности советника в Бюро магического законодательства. Второй же волшебник, хоть и выглядел как тридцатилетний Яксли, годился ему почти в отцы, сохранял каменное выражение лица. Вероятнее всего, он прекрасно знал, зачем его сюда пригласили.

— Конечно. Всё это прескорбно, — промокнув глаза платочком, сказала старая женщина. Сидевший рядом с Рабастаном Берк закатил глаза. — Есть просто базовые понятия, на которых стоит наша человеческая цивилизация, — это невозможность, недопустимость пролития человеческой крови.

— Скажите, что такое наследство, леди Блишвик?

Пожилая женщина, к которой всё еще обращались, раскрыла рот, не понимая, о чём ее спросили. Это было из-за того, кто на нее смотрел. Многие женщины терялись в мыслях когда Темный Лорд обращался к ним.

— Это имущество, переходящее после смерти его владельца к новому лицу. Это сродни пониманию наследия. Напомню, что это духовная жизнь, быт, уклад, унаследованное, воспринятое от прежних поколений, от предшественников. Что же вы оставите своим детям, — Волан-де-Морт бросил на женщину взгляд, отчего та покрылась пятнами и поникла. Ведь детей у неё не было и вряд ли будут. Волшебник посмотрел на каждого, прежде чем продолжить. — Дом, счёт в Гринготсе и… фамилию, записанную в справочнике «Священные двадцать восемь», если… конечно, ваш наследник под влиянием эпохи не решит, что это никому не нужная книжонка.

Одна из дам раскрыла глаза так, будто Волан-де-Морт сказал о каком-то кощунстве; Вальбурга выпрямила плечи, ведя себя сдержаннее. Орион обратил на неё внимание, и по отсутствию женской ладони на столе Рабастан сделал вывод, что женщина взяла мужа за руку.

— Как печально наблюдать закат выдающихся людей. Жаль: сколько трудов было положено на то, чтобы вы жили в безопасности. — Тёмный Лорд окинул взглядом стены зала, затем взглянул на упитанного мистера Селлоу. — Хорошо питались, роскошно одевались. Это эгоистично по отношению к собственным детям — просто отдать им все то, что вы допустили, и сказать: держи сын, разбирайся. Вы перекладываете свои заботы на своих детей.

Селлоу сконфузился: его-то детей не было в стране, они учились в Дурмстранге. Его жена не подняла глаз: по стечению обстоятельств ей не посчастливилось сидеть напротив миссис Блэк.

— Вы правы. У нас нескончаемые силы, а мы вынуждены прятаться и смиренно переносить всё, что эгоистично творят маглы. Я видел, как их технологии губят все живое. Моя бабушка была Министром магии и посвятила себя на благо нашего сообщества. Но сегодня мне отвечают, что ничем не могут помочь, — решительно сказал мистер Тафт. — Я полностью на вашей стороне. И хотя раньше сомневался, вы достойный волшебник и сильный духом человек. Если моя помощь будет кстати, можете рассчитывать на меня.

Очередная победа. Каждый волшебник, ставший единомышленником, — это победа. Так он говорит. Правильные слова, логичные. Сила духа и правда заставляла, только взглянув на Темного Лорда, понять его величие. Его взгляд гипнотизировал, голос пленял, а ум и мастерство вызывали желание стремиться к большему. Люди воодушевлялись. Прямо сейчас времена меняются. И пусть скрыты под масками и неизвестны, волшебники восстают один за другим.

Рабастан взглянул на Регулуса, который был еще студентом, но хотел казаться взрослым. Оставалось надеяться, что он не настолько глуп, как старший брат.