Вместе до самого конца (гет)

«Кажется, у них всё серьёзно».

Фраза с кисло-горьким привкусом бесконечно повторялась в голове Джейн последние недели.

С раннего утра девушка была на ногах, возобновив пробежки по первому этажу. Она остановилась в коридоре внутреннего двора. Холодный утренний воздух немного царапал разгорячённые легкие. Утренняя пробежка должна была взбодрить мысли и прогнать застоявшуюся в груди тяжесть, но вместо этого подарила отдышку и боль в ногах, оставив весь багаж мыслей нетронутым. Затянутое серое небо, полурастаявший грязный снег, мокрый ветер не добавляли красок в жизнь.

Мысли в голове всплывали против воли Джейн. В эти мгновения чувства выворачивали наизнанку.

Девушка вспоминала разговор девчонок за завтраком. То утро было волшебным. Джейн была вместе с братом за гриффиндорским столом. Вокруг весело и шумно. На столе французские душистые вафли и клубничный джем. Внутренняя обжора заставила пододвинуть тарелку поближе и воровато покоситься на брата и остальных. Вкусно поесть — одна из первостепенных задач, сохранившихся ещё с приюта. Джейн постучала Джеймсу по спине, когда тот, набив рот салатом, рассмеялся на шутку Питера. Приятный баритон Сириуса окутывал девушку как тёплое одеяло.

Завтрак был испорчен, когда семикурсницы поделились новостями об отношениях Сириуса и Марлин.

Черноволосый парень улыбался, как всегда собирая лучики в уголках глаз, даже не догадываясь, что волшебные грёзы сидевшей неподалеку девчонки растворялись как мираж. Нежность и сладость выпечки, потеряв свою прелесть, застряли комом в горле.

Веселье вокруг казалось насмешкой.

«Он улыбался не тебе».

Ничего не предвещало беды, а тут её исподтишка будто ударили заклятием «Глациус» — заморозили. Она не ждала и не готовилась к удару. Сначала ей было очень больно, а потом никак. Перестала чувствовать. Ничего не изменилось для окружающих, однако глубоко внутри Джейн замерзла.

Боль и обида накипели достаточно, чтобы захотеть проучить обидчика. А может, чтобы убедить себя, что он несерьёзен, как и раньше? А может… чтобы попрощаться?

Подруга была права: в том, что произошло, нет её вины. Захотела — сделала. Пора выкинуть из головы.

Лёгкой трусцой Джейн вбежала в вестибюль. У богато украшенных песочных часов с драгоценными камнями внутри парил призрак Серой Дамы. Она встретила волшебницу широкой улыбкой, заметив количество синих сапфиров в копилке Когтеврана. Для Поттер погоня за драгоценными камнями в копилку Слизерину стала чем-то вроде игры.

Учёба и работа в совете старост спасали её от разочарований. Было несложно уйти в учебу с головой. Да и дел у старост было довольно много, Аббот был только рад подкинуть лишнего. Тянешь? Тяни дальше. Каждый день уроки, конспекты, объёмные работы по зельеварению. И если Барти зарывался в книги, то Джейн бегала по замку, как нюхлер по золотому банку.

По возвращении в спальню девушку уже ждали друзья в полном составе. Барти, устроившись на её стуле, с видом эксперта принюхивался к пузырькам духов, расставленным на столе. Кейтлин рылась в шкафу с таким азартом, будто там хранился философский камень. Регулус растянулся на её кровати, прикрыв глаза, но едва она вошла, лениво поднял руку, приветственно помахав.

— Скажи честно, летом ты собираешься покорить парней своими бёдрами? — беззастенчиво осведомился Барти, не поднимая глаз от одного из флаконов.

— Весь мир, — бросила Джейн с едва заметной улыбкой, стягивая кроссовки на пороге.

— Зачёт, — протянула Кейтлин, не отрываясь от поисков.

Джейн только успела поставить обувь на место, как её взгляд упал на комплект одежды, висевший на раме её кровати. Белая шелковая блуза с пышными рукавами, собранными обтягивающими манжетами, поверх вязаная жилетка изумрудного цвета, галстук факультета и чёрные полупрозрачные колготки. Подозрения, что что-то не так, обретает ясность.

— Сегодня ты идешь без мантии, — деловито сказала лучшая подруга, взявшая на себя роль камеристки.

— Спасибо, конечно… Но ты хочешь, чтобы я замёрзла? — растерянно протянула Джейн, наблюдая, как с её собственной полки выпала стопка вещей.

— Добила Блэка, разумеется, — бросила Кейтлин и не глядя швырнула свою юбку прямо на ноги Регулуса.

Младший Блэк флегматично смахнул её, даже не меняя положения.

Джейн приподняла брови, ища ответы на лице парней. Барти усмехнулся.

— То, что произошло у меня с Сириусом, — ерунда, — равнодушно сообщила Джейн, стягивая с себя кофту с длинным рукавом, скорее стараясь скрыть лицо от лучших друзей. Хватит с неё мыслей о Блэке.

— Брось! — Кейтлин упёрла руку в бок и слегка выставила бедро. — Игры играми, но Блэк собирался тебя поцеловать. Всё очевидно! Он либо придурок, либо положил на тебя глаз!

Она обвела взглядом остальных, явно ища поддержки. Барти пожал плечами.

— Одно другому не мешает, — заявил он с лёгкой усмешкой.

Джейн махнула рукой, не удержавшись от короткого смешка.

— Видишь? У него ветер в голове. Забудь. Я же забыла. — Она открыла плетёную крышку корзины с грязным бельём и бросила туда кофту, словно ставя точку в разговоре.

Регулус не сводил с неё взгляд, но она игнорировала. Мимика младшего Блэка иногда давала надежду, но братья есть братья, а её лучший друг не мог знать мыслей Сириуса.

— Тогда тем более нужно добить гада, — с лёгкой усмешкой ответила Кейтлин, перебирая содержимое шкафа в поисках чего-нибудь подходящего. — О, нашла! — радостно воскликнула она, вытащив из глубины чёрную школьную юбку, которая когда-то принадлежала Андромеде. Юбка была чуть длиннее обычной, с широкими складками. Сейчас та её не носила, потому что она была из тонкого материала. — Долой неуверенность, милая. Делаем по-моему.

— Нет. Её мы резать не будем, — твёрдо ответила Джейн.

Даже осознавая ценность вещей, Кейтлин не привязывалась к ним и в погоне за образом могла порезать одежду. Выходило не всегда хорошо. Можно сказать, три попадания из десяти. С экспериментами на себе Джейн закончила в четырнадцать лет, когда летом в приюте Джессика проколола ей уши большой швейной иголкой. Было неприятно и долго. Самое обидное, что радость от возможности носить сережки была короткой. Левое ухо было проколото неудачно: болело. Был задет нерв. Миссис Клаус тогда прочла нравоучительную лекцию для всех девочек, устроив медицинский осмотр. Но Джессику никто не сдал. Однако серёжки, пожертванные приюту, пришлось сдать, чтобы мочки ушей заросли. Зато следующим подарком на Рождество Тед сводил её к мастеру по проколу ушей.

Джейн догадалась, чем занимается Кейтлин. Тем же, чем и она сама: отвлекается от своих собственных проблем чужими.

— Сама-то готова? — Джейн сверлила подругу взглядом.

— Посылать всех на растерзание к химере? Да, — невозмутимо улыбнулась Кейтлин, но её слова вызвали у друзей лишь подозрительные взгляды. — Не смотрите на меня так. Я буду тихоней, — добавила она, придавая своему лицу невинное выражение.

— Когда же такое было? — с сарказмом протянул Регулус, потянувшись.

Джейн проигнорировала его реплику и постучала ладонью по висящей на стене доске.

— У нас есть проблема посерьёзнее.

Все трое разом посмотрели на доску. Среди хаотично развешанных расписаний уроков, записок и объявлений выделялись два крупных вопроса:

Кто этот оборотень?

Цель послания?

Рядом с этой надписью кнопками были прикреплены еще пара листочков. На каждом из них — краткий пересказ события последних недель.

«Рой Бландхаунд — оборотень в одежде министерства. Наёмник. Из ситуации с Начбуллом друзья поняли, что они оба работают на одного и того же человека».

«Зверь. С уверенность в девяносто пять процентов это был не оборотень. Напал на девушек у Чёрного озера. Не оставил ни отпечатков, ни следов. Кто он? Обитатель Запретного леса или иллюзия?»

Что до Начбулла, то профессор снова отсутствовал. Ребята были уверены, что он зализывает раны после своей неудачи. Но с его возвращением ничего хорошего ждать не придётся. Ребята не представляли, как будут сдавать предмет в конце года.

Надписи на стене действительно были адресованы Кейтлин. Но кого именно в них имели в виду? Саму Кейтлин, Римуса или кого-то совершенно постороннего?

Барти поднялся с кресла и подошёл ближе к доске, рассматривая вопросы, которые сам же и записал. Его пальцы продолжали крутить палочку, словно это помогало ему сосредоточиться.

— И, что самое интересное, вся эта чехарда явно связана с тобой, Кейтлин.

— Спасибо за уточнение, капитан Очевидность, — бросила она, ничуть не волнуясь о слухах.

— Мне непонятно: если раньше целью было вывести Кейт за пределы замка, то зачем было устраивать нападение у озера? Или это разные люди? — спросила Джейн.

— Может, у них были разные задачи, но одна цель. Кто-то хотел, чтобы ты ушла из замка, а кто-то — чтобы мы все запутались. — Барти оторвался от своих записей, бросив взгляд на подругу. — Интереснее всего, какова цель зачарованных надписей.

— Заставить общество отвернуться? — предположила Джейн.

— Как вариант, — Регулус поднялся с постели, причесав рукой непослушные волосы. — Обычная схема — использовать клевету, чтобы устранить конкурента.

— Клевета им не поможет. Что эти слухи для французского министерства? Никто не может лишить меня права на место в совете.

— Никто кроме смерти, верно? — спросил Барти.

Повисла тишина, нарушаемая лишь звонкими голосами соседок, проходивших за дверью спальни.

— Не в наших силах остановить этот переполох. Кто бы это ни сделал, нам остаётся только ждать его следующего хода. — Парень повернулся к Кейт, одарив ее серьезным взглядом: — Будем надеяться, что это кто-то из студентов.

— В любом случае нам не избежать повышенного внимания, — прокомментировал Регулус.

Джейн сняла плечики с кровати, чтобы наконец-то пойти в душ, но перед тем как уйти, повернулась к Кейтлин. Её взгляд был серьёзным, но в нём сквозила забота.

— Будем рядом, — тихо сказала она подруге. — Твоя задача — расспросить Римуса, учуял ли он в школе оборотня. А я выясню у брата, не появился ли на карте кто-то необычный помимо наших мракоборцев.

Для прояснения ситуации в Хогвартсе было задействовано шесть мракоборцев: четверо из них патрулировали территорию школы, а двое находились непосредственно в замке.

После обыска — на воскресном завтраке — директор с серьёзным выражением на лице объявил:

— В школе посторонних нет.

Несмотря на объявление, в целях безопасности был введен обязательный комендантский час. Ночные дежурства были назначены только старостам мальчиков седьмого курса, при этом любой совершеннолетний юноша мог по своему желанию присоединиться к числу дежурных. Эти слова вызвали новую волну шепота среди учеников, а после завтрака всех участников закулисья попросили собраться у кабинета старост. Каждый по очереди заходил в кабинет, где Макгонагалл задавала вопросы.

Первыми отпустили учеников, трудившихся в Большом зале на сцене, потому что были на виду, а вот актёрский состав и все помощники, ожидая опроса, живо переглядывались между собой и изредка обменивались негативными воспоминаниями.

Аббот выглядел хорошо, однако пребывал в мрачном расположении духа. Мальсибер наносил удары точечно, что не облегчало задачи Джейн. Сам факт драки ставил её в тупиковую ситуацию, в которой она либо будет соучастницей, либо стукачом.

Когда староста школы вышел из кабинета, по тяжелому взгляду было непонятно, что рассказал он сам.

Ладони Поттер вспотели, пока она рассказывала о происходившем за кулисами. Пришлось рассказать про зелёного Розье и про алкоголь. Она выбрала меньшее из двух зол, поэтому умолчала о том, что повторно покидала зал наград.

Чтобы выжить на своем факультете, ей приходилось закрывать глаза на мелкие происшествия. Проблем они не доставляли, зато признательность к ней росла. Так жили многие, и Поттер не была исключением. На вопросительный взгляд Булстроуда Джейн покачала головой, и он отнесся с пониманием. Благо свидетелей драки было всего двое.

Кейтлин повезло больше: её вызвали в кабинет директора для беседы с мракоборцем. Язык мужчины был хорошо подвешен. Он ловко задавал вопросы, не стесняясь спрашивать, в каких девушка отношениях с братом и матерью, в каких отношениях состояла, с кем конфликтовала.

Судя по логике мракоборца, виновником он видел кого-то из учеников или же мать Кейтлин. Последняя, как выяснилось, обратилась за помощью к Начбуллу, надеясь вернуть дочь домой. Её версия событий выглядела настолько убедительной, что поставила слизеринку в невыгодное положение. Нечего и возразить: актрисой миссис Паркер была великолепной. Да и поведение профессора по защите разъяснили так, будто сама Кейтлин доверчивая и эмоционально нестабильная. Капризная девица, одним словом.

Дамблдор слушал мракоборца внимательно, изредка делился мнением, не спешил принимать чью-либо сторону. После Кейтлин упомянула, что Альбус подмигнул ей, когда очередной вопрос мракоборца завел её в тупик. Поттер сделала выводы, что директор складывает своё собственное ви́дение ситуации, которое не спешит раскрывать окружающим. Джейн хотела подойти к директору после завтрака, но тот был в компании мракоборцев, а люди в форме не внушали девушке доверия. После обеда гаргулья не принимала пароль, а призрак Серой Дамы оповестил её, что Альбус принимает важных гостей.

Проклятие, наложенное на надписи, удалось ликвидировать. Контрзаклятие очистило стены и холсты, однако чёрные надписи уже сделали свое дело — посеяли страх. В мыслях каждого обитателя замка блуждали сомнения. Тем не менее расписание учебного дня осталось без изменений: уроки продолжали идти в штатном режиме.

— Не стоило говорить Мальсиберу о его невесте и Абботе, — укорила Джейн подругу, забежав на последнюю свободную ступеньку, прежде чем лестница стала менять направление движения.

Утро понедельника обещало быть тяжёлым уже оттого, что Джейн вместо завтрака поддалась натиску подруги и собиралась на уроки как на праздник. Стрелка часов отсчитывала последние семь минут до начала первого занятия, а на центральной лестнице до сих пор было оживлённое движение.

— Сами виноваты, не будут тебя подставлять. Кто же знал, что парень такой впечатлительный, — фыркнула Кейтлин.

— Ты, — хором ответили друзья.

— Всё равно. Два идиота, — прыснула Паркер. Она держалась за локоть подруги и на ходу умудрялась рыться в своей сумочке… — Ну вот… оставила помаду в другой мантии! Кстати, как ты умудрилась заставить этих лбов работать? — поинтересовалась Паркер.

— Обманом, как ещё, — ответила Джейн, поспевая за длинноногим другом, перед которым волшебники расступались, будто в страхе, что тот раздавит бедняг.

— Одному и второму сказала, что их ждёт Гринграсс, — оскалился Барти и первым добрался до нужного этажа, чуть не сбив компанию сонных девушек.

— А вместо девчонки — счастливый Флитвик, — торжественно заключила Джейн.

После спектакля настроение декана было слишком воодушевленным, чтобы всматриваться в лица парней, а Джейн так устала, что впору было всех послать. Поэтому Джейн решила собрать всех вредителей своего настроения в одном помещении. И Аббот, и Мальсибер не ожидали такой подставы, поэтому застыли в выгодном положении вполоборота, чтобы не светить разбитой губой и синяком на подбородке. Профессор был счастлив вдвойне, когда Поттер похвалила успешное выступление и ребят, вызвавшихся на уборку гримерной. Довольный собой Флитвик щедро одарил пятнадцатью очками и Слизерин, и Когтевран.

— Вот ты тварь, Поттер, — отблагодарил Джейн староста школы.

Мальсибер был умнее и отметил её поступок одобрительной усмешкой. Он наверняка рассчитывал продолжить разборки, но и тут Поттер перестраховалась, попросив «скалу Сэма» приглядеть за двумя петухами. Двухметровый Сэм получил прозвище «Скала» за свое крепкое и мощное телосложение. Впечатляющий вид пятикурсника мигом давал понять, кто здесь главный. Однако была у него одна слабость — комиксы. Два красочных журнала — и Сэм твой.

Для кого-то смех, для других — подход. Спасибо Томасу, открывшему Джейн мир зарубежных изданий, и за пожертвованные им комиксы.

— Это был легендарный облом года, — прокомментировал лучший друг.

— Причем у всех разом, — буркнула блондинка.

Известие о том, что в школе оборотень, быстро облетело всю школу. Только портреты и кошка Филча не судачили об этой новости.

Подруги ускорились перед последним проемом, но что-то удержало их. Кейт резко обернулась, бросая строгий взгляд на негодяя. Оказалось, это всего лишь кожаный ремешок зацепился за перила.

— Чтоб я ещё раз купила сумку… да ни в жизнь! — пропыхтела она, освобождая длинный ремень своей сумки.

Компания девчонок прожгла слизеринок совсем не тем взглядом, что Крауча минутой раньше. Самое паршивое с утра — это встретить человека в дурном настроении.

— Давайте живее, опоздаем!

Барти обернулся и, заметив Регулуса, слегка дёрнул чёрного кота за хвост, но тот и не думал просыпаться, лишь шевельнул остроконечным ухом.

— Так нечестно, почему он отлёживается?

В потоке учеников Джейн пришлось прикрывать ладонью голову чёрного кота, который обвивал её шею, как воротник.

Негодник. Накануне вечером он бился в истерике от хохота, когда Поттер поведала о том, что произошло в кладовой после представления. Смех был вполне ожидаемой реакцией друзей. Вот только от мысли, что в башне Гриффиндора также заливаются смехом, Джейн становилось не по себе.

Слизеринка чувствовала себя полной дурой, даже если её друзья упорно твердили обратное, называя её красоткой. Ох уж эта троица… Они всегда умели внушить уверенность, которой обладали сами.

Какой-то малец решил пройти между ней и Паркер, но та молниеносно схватила его за ранец и развернула в другую сторону. Тот, как заведённая, игрушка послушно пошёл вперёд.

В этот момент по коридору пронёсся знакомый низкий звук, расползающийся приятными мурашками по телу. Поттер поймала себя на том, что уже скользит взглядом в сторону источника звука.

Сириус стоял в компании парней и громко хохотал, когда призрак Елены Когтевран гордо прошёлся сквозь их компанию.

Подруга будто почувствовала перемену в Поттер и крепче взялась за её предплечье.

— Если он откроет рот, я его огрею, — шепнула она и серьёзно добавила: — Помни: ты милашка, а Блэк — засранец.

— Мне всё равно, — как можно равнодушнее ответила Джейн. — Он первый начал.

— Вот именно! Забудь. Правильно сделала, что развела его. — Паркер не собиралась ослаблять хватку, а сзади Крауч уже замедлил шаг, чтобы войти в класс вместе с ними.

До чего заботливые!

Пора было признаться: если ученики боялись встретить оборотня в школе, то Джейн боялась встречи с Сириусом.

Дело дрянь. Подходя всё ближе к кабинету, Джейн теряла уверенность. Инстинкт самосохранения заставлял уносить ноги, пока Блэк её не заметил.

— Доркас, привет! Ты же к Флитвику? — Поттер поймала однокурсницу и, сняв чёрного кота со своей шеи, вручила его когтевранке, — Отнеси туда мистера Лапку и оставь на подоконнике. М-м-м?

— А как же урок? — спохватилась Кейт, но подруга уже ретировалась. — Серьезно?

— М-да… сдулась наша дикая кошечка, — цокнул языком Барти.— Ты проспорила. Её даже до обеда не хватило.

Друзья с осуждением всматривались в дверь, за которой скрылась подруга.

— Что с ней? — подала голос Доркас.

Слизеринцы перевели взгляды, да так и застыли. Медоуз поглаживала чёрного кота, удобно расположив того на своей пышной груди. Усатый даже проснулся и стал счастливо мурлыкать.

Раздался бой колоколов, ознаменовав начало урока, и когтевранка поспешила в свой кабинет.

— Джейн кинула его на грудь девчонки в пик пубертата. Какой там? Третий? Почему я птица?

— Не завидуй! — ответила блондинка, легко стукнув друга по прессу, а следом бросила острый взгляд на ничего не подозревающего Сириуса. — Лучше скажи, что нам делать с этим.

* * *

В последующие дни в компаниях, где все были давно знакомы, главной темой был оборотень. Всех одолевал вопрос: кто же это? Подозревали преподавательский состав, учеников младших курсов, соседей по парте, однокурсников и даже друзей.

Своеобразная настоящая охота по вычислению оборотня. Преследовали всех, кто хоть чем-то мог напоминать волка, казался странным или нелюдимым.

— Говорю же, это Снегг! — заявила девчонка из Пуффендуя на перемене. В аудитории профессора Флитвика было шумно, но её голос пробился сквозь общий гул. — Острые черты лица, предпочитает одиночество… Ты видела, как он змею препарировал?

Элора, сидевшая за первой партой, скорчила страдальческую мину, будто ей стало дурно.

— Верно, — поддержала её другая девушка. — Профессор говорил, что оборотни выносливы, почти не болеют и стареют медленно. Можно сказать, они неуязвимы.

— Дамблдор, — вдруг вставил Эван, лениво ударив Мальсибера по руке. — А сколько ему лет?

— Дамблдор старик, — уверенно отрезала Мэри Макдональд, но тут же задумалась. — А оборотни не стареют… Значит, не растут? — Она повернулась к задней парте, где, опершись на стену, сидела Кейтлин Паркер. — Я не права?

Слизеринка едва заметно улыбнулась и покачала головой, не желая вступать в бессмысленный спор.

— Давай, Паркер, — протянул Эван, раскинув ноги поперёк прохода. — У тебя должна быть чуйка на оборотней!

Кейтлин подняла взгляд и показала язык.

Римус и Кейт не участвовали в беседе. Их разговоры тягуче перетекали от забавных пушистиков, к сладким пирогам миссис Люпин, а там речь заходила и о планах на каникулы.

План бездействия давался ей весьма сносно. Внимание окружающих ограничивалось лишь тяжёлыми взглядами и шёпотом за спиной. Дрожать от страха Кейт не собиралась, но всё же лучшим решением стала изоляция от остальных. В свободное от уроков время она вместе с Римусом находила уединённые и пустынные места.

И, кажется, им было всё равно, что мир вокруг сходит с ума.

— Если хочешь, я могу остаться здесь с тобой. Если тебя не отпустят… — сказал юноша.

— И ты останешься? — Кейтлин прищурилась, заметив, как уголок его губ дрогнул в едва заметной улыбке.

— Да. Могу попроситься на экскурсию к мистеру Терреллу — посмотреть его ферму, если тебе интересно. Там, конечно, не самые хорошие условия, и пахнет не всегда фиалками, но живности предостаточно.

Кейтлин тихо засмеялась и, уткнувшись в его плечо, закрыла глаза. Мысли о том, что Римус работал для того, чтобы сделать ей сюрприз, наполняли её трогательным восхищением. Теперь запрет на выезд из Британии не казался таким плохим. Скорее наоборот — открывал новые горизонты.

— Говоришь той, у которой вчера руки пахли рыбой, — сморщила нос Кейтлин. Кеттлберн забрал вчера перчатки, и девушке пришлось вытаскивать рыбку для гриндилоу голыми руками. Из-за этого свидание пришлось отменить.

В аудитории профессора Флитвика не утихали бесконечные теории. Теперь в спор вступила семикурсница, заглянувшая к девчонкам своего факультета.

— Снегг? Нет, он не подходит. Он каждый месяц не болеет, — заявила она, держа в руках буклет и игнорируя злобный взгляд самого Северуса.

— Блэк! Самый здоровый из всех. Никогда не видела его больным, —сообщила Элора, бросив игривый взгляд на гриффиндорца. Сириус издал протяжный вой, пародируя волка.

— Ау-у-у! — дурашливо подхватил Питер, разведя руки в стороны, как будто собирался прыгнуть на кого-то.

Римус украдкой бросил взгляд на друзей. Те максимально старались перевести всё в шутку, делая обсуждения нелепыми и смешными. Они сыпали небылицами, сбивали разговор с толку и высказывали новые абсурдные теории. Народ, несмотря на очевидный фарс, вёлся. Думать, что все вокруг дураки, легче, чем швырять этот факт в лицо.

— Признаюсь честно, ребят. Это я! — вставил Джеймс, демонстративно выпучив глаза и показав зубы. — Смотрите, какие клыки!

Смешно надув щеки, он изобразил какое-то дикое рычание, больше похожее на звук, который издаёт капризный ребёнок. Кейтлин не удержалась и улыбнулась.

— Человек-волк отличается повышенной импульсивностью, скрытностью, беспокойством, также его часто может одолевать беспричинная ярость и гнев, — продолжила развивать тему семикурсница с Когтеврана, зачитывая дурацкие факты о ликантропах.

— Хиггс, точно он! — подал голос Эван, пальцем заставляя перо кружиться вокруг своей оси.

— Только приступы его наступают вне зависимости от полнолуния, — согласился Джеймс.

Все засмеялись. Атмосфера и правда стала легче, но на миг Римус встретился взглядом с Кейтлин. Она знала, что за всей этой показной лёгкостью скрывается его страх. И её страх тоже.

— Также ярким доказательством того, что человек оборотень, являются многочисленные ранения на теле. Как известно, процесс превращения человека в волка является очень болезненным, поэтому нередко у человека остаётся на теле много глубоких ран. Бегая по лесу с большой скоростью, оборотень тоже часто травмируется.

— Что-то у тебя несостыковки, — наконец-то сказала Кейт низким стальным голосом. И взгляд в сторону кудрявой когтевранки. Кто сказал, что у девушки с миленьким личиком резиновое терпение? — Ты бы определилась: уязвимы они или нет.

В кабинете повисла тишина, к щекам блондинки подступил жар.

— Это ты нам скажи, — нагло отозвалась когтевранка, скрестив руки. Её взгляд медленно скользнул в сторону Люпина, и сердце Кейтлин сжалось. — Обращать нам внимание на шрамы или нет?

Реальность словно на мгновение остановилась. Это был удар ниже пояса, и когтевранка знала это.

— Обращать внимание нужно на свой язык, — слизеринка не спешила отвечать, внутренне собирая гнев в одно острое лезвие. — Который вечно на всё жалуется. Поверь, жалость смерти не поможет, как и жизни.

Кто-то в классе громко хмыкнул, словно подбадривая спор. Розье, как всегда, добавил масла в огонь, постучав по столу, будто поддерживая очередное представление. Хлеба и зрелищ!

— А ты неплохо устроилась, Паркер. Устроила нам уйму проблем, привела сюда оборотней. И живешь без проблем.

Паркер сидела выше и выглядела так, будто любое неосторожное движение может спровоцировать начало боевых действий. Она улыбнулась, окинув собеседницу снисходительным взглядом.

— В полнолуние человек становится зверем — вот признак, по которому ты можешь вычислить оборотня. Как от него спастись? Бежать. На чистом адреналине. Почуяв добычу, волки не отступают, бьются до последнего. Они боятся огня. Можешь окружить себя огненным кольцом, но пламень должен быть в два раза выше тебя. Это временный щит, который может сжечь тебя заживо. Ещё можно взобраться на высокое дерево. Шанс выжить будет. Если, конечно, оборотень не скинет тебя с него или в припадке ярости не сломает само дерево. — Кейтлин сделала драматичную паузу понизив голос. — Можешь использовать Крутциатус, для человека непростительное — настоящая мука, но для оборотня боль от проклятия значительно слабее. И всё же пару минут форы проклятие тебе даст. Другое непростительное проклятие тоже можешь пустить в ход, потому что лучше быстрая смерть, чем смерть от лап оборотня. В полнолуние оборотень не кусает, а убивает. После укуса выжить можно, если что-то помешает ему завершить начатое. Как видишь, для противостояния оборотню нужна смекалка и потрясающее везение, — Кейтлин демонстративно оглядела когтевранку. — В тебе ни того ни другого. Если в школе действительно оборотень, то своим трёпом ты лишь обращаешь на себя внимание. Если всё это ложь, то нарываешься на меня специально. Не советую. Я не ограничиваюсь полнолунием.

Когтевранка поджала губы, но так и не открыла рта. Позади раздались хлопки. Сириус не смотрел на Паркер, но он точно подмигнул ей. Джеймс тоже зааплодировал, как и Элора с Эваном.

— Главное — не наделать в штаны, Булстроуд, — заявил Поттер и попал пуффендуйцу скомканным листом по голове. Именно он задал вопрос по ситуации в школе ещё на первом уроке в понедельник.

Кейтлин почувствовала тепло ладони Римуса, но смалодушничала и не подняла взгляд. Только что она вслух озвучила его самый болезненный страх. Она ожидала чего угодно — упрёка, молчания, но он удивил её. Мягко наклонившись, Люпин поцеловал её в макушку.

Челюсти его были напряжены, в глазах никакого легкомыслия, но не было там и разочарования. Он её успокаивал. И это было настоящим парадоксом, ведь если бы не она, никто бы даже не вспомнил об оборотнях.

Кейтлин натянуто улыбнулась, надула щеки и смешно подперла их руками, стараясь разрядить обстановку. Шум в классе теперь казался раздражающе громким, а компания однокурсников вокруг — неуютной.

Стоило когтевранке уйти из класса, Паркер вышла следом. Без каких-либо предупреждений слизеринка толкнула девчонку в ближайший туалет.

— Обалдела, Паркер? — взорвалась та, но вся её бравада исчезла, стоило Кейтлин наставить на неё волшебную палочку.

— Если есть что сказать, говори мне, — ледяным тоном произнесла слизеринка. — А увижу рядом с Римусом — останешься без волос.

Кейтлин нисколько не смущало, что эта девушка водится с такими, как Треверс и Данн. Те давно заслужили репутацию мерзавцев, особенно после того, что пытались устроить Джейн. Теперь к их компании примкнули ещё и Хиггс с Эйвери. Вся их шайка представляла собой не самую безобидную группу, но Паркер это мало волновало.

— Ты что, озверела? — вскинулась когтевранка, зрачки её расширились, сама будто пришибленная. Уголок её рта беспокойно дергался.

Нервничает? Это хорошо.

Кейтлин резко выхватила из её рук журнал, тот самый, из которого та, судя по всему, зачитывала признаки оборотня. Листая страницы, Паркер поняла, что это всего лишь обычный девчачий журнал, без единой строчки о магическом народе.

Твари!

Гнев вспыхнул жаром в её груди, словно пламя. Она чувствовала, как злость буквально растекается по её венам. Она этого не хотела. Никогда не хотела, чтобы из-за её собственных проблем под угрозой оказалась нормальная жизнь Римуса. Но вот они, эти люди, эти ничтожные слухи, что могли разрушить всё.

В дверь туалетной комнаты постучали, знакомый стук придал смелости, потому что в помещение зашла Джейн. Крауч тоже был здесь — остался у двери, не позволив себе пройти вглубь женского туалета.

— Кейт?

— Анапнео.

Заклинание попало в грудь когтевранки, толкнув к стене. Та закашлялась. Барти бросил осуждающий взгляд на подругу, но та была уверена в своих действиях.

Когтевранка излилась грязной руганью, но тут же замолчала, когда Паркер подняла её подбородок кончиком палочки. А заглянув в глаза когтевранки, отпустила её, намереваясь уйти.

— А Люпин знает, какая ты стерва? — обрела голос девчонка.

— Я не повторяю дважды, — строго и чётко произнесла Кейтлин, прежде чем выйти из помещения.

На вопросы друзей она не ответила, только вцепилась в них мертвой хваткой и потащила за ближайший поворот.

— Я думала, она под Империусом, — прошептала блондинка, поглядывая на дверь туалета из- за угла. — В классе она зачитывала несуществующий текст из модного журнала. А её зрачки показались мне странными. Они не сузились даже после заклятия.

Кейтлин говорила тихо, но её голос звучал уверенно, почти твёрдо. Барти и Джейн переглянулись. Они уже знали, как выглядит человек под Империусом, и понимали, что чем незаметнее заклятие, тем искуснее волшебник, который его наложил.

— Зрачки могли не сузиться из-за лекарственных отваров или травм, — начал Барти, но Кейтлин резко дёрнула его за мантию, заставив замолчать.

Её взгляд был прикован к двери туалета. Та приоткрылась, и когтевранка, та самая, о которой шла речь, выглянула наружу. Она замерла на мгновение, словно оценивая, кто мог находиться поблизости, а затем вышла, спокойно поправляя мантию. Её движения были уверенными, почти небрежными.

Она выглядела слишком живой, чтобы быть под воздействием Империуса. Это убедило друзей — заклятия на ней не было.

— Следим? — тихо спросила Джейн, её голос был полон сомнений.

— Следим, — коротко бросила Кейтлин.

Слежка не продлилась долго. Когтевранка уверенно направилась в соседний кабинет. Профессор Древних Рун ожидаемо опаздывал, поэтому в классе была суета. Сквозь приоткрытые широкие двери друзья заметили, как девушка прошла к своей парте, приветствуя однокурсников. Всё выглядело совершенно обыденно.

— Она пришла в наш класс не просто так, — пробормотала Кейтлин, чуть сдвинув брови.

— Многие не просто так чешут языками, — заметил Барти, скрестив руки на груди. — Они просто хотят задеть тебя, спровоцировать.

— Возможно. Но её нельзя оставлять без внимания. Она намекала на Римуса, на его шрамы. Ей что-то известно.

Барти тихо фыркнул и наклонился ближе, чтобы его слова не услышали посторонние.

— Она намекала не на него. Это такой ход. Чтобы спровоцировать тебя. Заставить сделать ошибку, потерять самообладание.

Кейтлин резко повернула к нему голову, её брови сдвинулись в напряжённой задумчивости.

— И это лишь доказывает, что она знает, куда бить.

Джейн, наблюдавшая за сценой в классе, указала взглядом на противоположный конец аудитории. Друзья проследили за её жестом и заметили, как когтевранка дружелюбно переговаривается с Хиггсом. Тот громко рассмеялся, а затем хлопнул Треверса по плечу, привлекая его внимание. Теперь оба слизеринца внимательно слушали, что она говорит.

— Если б им нужен был Люпин, они бы вцепились в Мародёров, — продолжил Барти.

— Они им не по зубам, — ответила Кейт.

— С него нечего взять. Ты более привлекательная цель.

Джейн в разговоре не участвовала, её взгляд задержался на другом. Рядом с Хиггсом и Треверсом сидел Данн, его поза была ленивой и расслабленной, но в ней было что-то настораживающее. Выразительные черты его лица выглядели спокойными, почти безразличными, но уголки губ выдавали лёгкую самодовольную улыбку.

— Данн, — прошептала Джейн, нахмурившись.

Он лениво что-то писал на пергаменте, не проявляя видимого интереса к разговору. Но когтевранка в какой-то момент стала мять его плечо. Он мельком взглянул на неё, коротко кивнул и снова вернулся к своим записям.

— Смущает? — спросил Барти, уловив её взгляд.

Джейн коротко кивнула.

— Он улыбается, как будто уже знает, чем всё закончится.

Барти нахмурился, обдумывая её слова. Где Данн, там и Треверс. Он знал Треверса достаточно хорошо, чтобы понять: если он почует слабость, если поймёт, куда бить, он не отстанет. Хиггс нашёл хорошую гончую.

— Они уже сделали ход, — произнесла Кейтлин, и её глаза вспыхнули решимостью. — Нужно…

— Переждать, — перебила её Джейн, спокойно и уверенно. Она взяла подругу за руку, предугадывая её протест. — Послушай. Вспомни, как было со мной. Я переждала бурю — и обо мне перестали говорить. Это работает. Барти прав.

Кейтлин посмотрела на неё, сдвинув брови.

— Ты предлагаешь ничего не делать?

— Да, они больно бьют, но целятся наугад, — продолжила Джейн, игнорируя тон подруги. — Им нужна твоя реакция, чтобы подтвердить догадки. Чтобы всё обернулось против тебя.

Паркер прикусила губу, сдерживая рвущуюся наружу злость. Ей казалось, что Джейн не понимает всей глубины ситуации, не видит, как близко эти люди подобрались к тому, что ей так дорого.

— Они целятся в Римуса, — тихо сказала блондинка, её голос дрожал от сдерживаемых эмоций. — В моего Римуса.

Барти бросил на неё предостерегающий взгляд.

— Если ты ответишь, они поймут, что попали в цель, — добавила Джейн.

Кейтлин медленно кивнула, пытаясь успокоить внутренний хаос. Она знала, что друзья правы. Знала, что должна выстоять, но это давалось ей слишком тяжело.

— Ладно, — наконец проговорила она, с трудом сдерживая эмоции.

Джейн нахмурилась, пристально разглядывая размашистую надпись. Затем глубоко вдохнула, словно собираясь с мыслями, и повернулась к друзьям.

— Предлагаю действовать. Показать нашим, что ты не оборотень.

Кейтлин скрестила руки на груди и закатила глаза, словно уже предвидела, к чему всё это приведёт.

— Лучше, если наш факультет вообще не будет тебя обсуждать, — продолжила Джейн, стараясь игнорировать реакцию подруги. — Ты же знаешь: Хиггс умеет направлять недовольство в нужное русло. А честность станет нашим козырем. Это лишит его возможности настраивать слизеринцев против нас.

— Половина факультета и слова не скажет, — буркнула Кейтлин, опершись о каменную стену у оконной рамы.

— А другая?

Ни для кого не было секретом, что Слизерин давно разделился на два лагеря. Старая гвардия, представляемая семикурсниками — Хиггсом, Крэббом и Эйвери, цеплялась за старые порядки, стараясь сохранить былую иерархию. Джейн и её компания, напротив, стали символом перемен. Говоря иначе, Поттер считали бракованным гвоздём, который то ли не заметили, то ли снисходительно оставили.

Семикурсники часто протестовали против любых предложений. Джейн вменяли в вину приток полукровок на факультет, замену диванов в гостиной, общую успеваемость и даже многолюдность и веселье в гостиной. Многие волшебники радовались возможности быть равными в правах. Другие же противились этому.

Честолюбивые Нотт и Мальсибер, дети влиятельных семей, не всегда поддерживали Джейн и Барти. Лоэллот, будучи выходцем из среднего класса, не был лицемером, говорил мало и по делу. Его лучшая черта — он терпеть не мог Хиггса. Однако семикурсник так и не вернулся в замок. Снегг не участвовал в подобных диалогах, а Розье был перебежчиком. А вот с представительницами женского пола можно было договориться. Многие девочки уже задумывались о жизни после школы и не обращали должного внимания на то, что происходит в стенах замка. Младшие курсы, заставшие злобных и самовлюблённых слизеринцев, которые от скуки могли практиковать на них заклинания, помнили разницу и выбирали комфорт и безопасность. Для них авторитетом были старосты шестого курса. Раньше на факультете была монархия, теперь худо-бедно зарождается равноправие.

— Честность взамен доверия, — задумчиво подтвердил Барти.

— Если оборотень не я, значит, они начнут искать кого-то другого, — возразила Кейтлин.

Она предпочитала быть мишенью слухов сама, чем подвергать опасности Римуса, для которого подобные обвинения могли стать настоящей катастрофой.

— Утрируя, скажу, что мы живём бок о бок много лет. Сейчас ребят встревожили слухи о том, что среди них живёт зверь. Лучше их успокоить. Сама подумай: сколько отпрысков именитых семей учится на нашем факультете? Один щелчок, и тебя, угрозу в виде оборотня, изолируют. А учитывая, что фактов у них нет, в твоих силах развеять их страхи.

— Как минимум на нашей стороне будут все слизеринцы. Пока всё не уляжется, — добавила Джейн, наблюдая за компанией семикурсников.

— Можешь, конечно, снять с себя подозрения на глазах у всей школы. — выдал Крауч, не сводя взгляда с блондинки. Но та резко покачала головой, её волосы мягко качнулись вслед за движением.

— Пусть лучше думают, что это я. Не страшно. Но Римус… — она замолчала, не договорив.

Барти поджал губы, будто сдерживая очередной комментарий, но всё же проговорил:

Джейн взяла подругу под руку и мягко проговорила:

— Тебе самой будет легче. По крайней мере, в нашей гостиной не будет косых взглядов. Поверь, я через это проходила.

Кейтлин помедлила. Она не любила оправдываться ни за свои поступки, ни за слухи. Но под натиском друзей улыбнулась и кивнула в знак согласия.

Позже, вечером, друзья собрали слизеринцев в гостиной. Разговоры стихли, когда Кейтлин встала в центре комнаты. Без лишних слов она сделала глубокий надрез на своей ладони. Тёмная кровь потекла вниз, привлекая взгляды. Регулус остановил Барти, который хотел сделать то же самое, и сам аккуратно рассёк свою кожу. Кровь Паркер и кровь одного из представителей двадцати восьми древнейших семей соединились в рукопожатии. Этот жест был символом, который понимали все: кровь Кейтлин чиста.

Молчание, повисшее в гостиной, было более чем красноречивым. Настороженные взгляды сменились извиняющимися, Эйвери даже похлопал пару раз. Но молчание привычно нарушил Хиггс. Его голос прозвучал почти буднично, но с оттенком насмешки:

— Может, Поттер нам ещё расскажет, где Лоэллот? Или мы останемся без капитана?

Нотт оторвался от дивана, лениво потянувшись.

— Расслабься, игр пока нет. Ещё не объявили расписание, — бросил он, хлопая себя по плечу, будто стряхивая невидимую пыль.

— А они будут? — не уступал Хиггс, поднимая голову и переводя взгляд с Нотта на Джейн. Его глаза блеснули опасным огоньком, уголки губ дрогнули в легкой, но неприятной улыбке.

Мальсибер, сидевший у камина, чуть приподнял голову, мельком взглянув на собеседников, но предпочёл промолчать.

— Или наша староста решила слить кубок своему братцу? — добавил Хиггс, вложив в слова столько яда, что в комнате стало ощутимо тише.

Джейн, до этого момента спокойно наблюдавшая за происходящим, наконец поднялась со своего места. Руки похолодели от волнения, но на лице появилась лёгкая, почти снисходительная улыбка.

— Рассчитываешь выиграть спор или вернуться в команду? — её голос звучал ровно, но в нём угадывалась сдержанная насмешка. — Боюсь, все позиции уже заняты.

Лицо Хиггса потемнело, и он чуть суровее сжал челюсти.

Мальсибер не стал участвовать в дальнейшем разговоре и первым двинулся к выходу. За ним Нотт, который на ходу проверял содержимое своей сумки. Эйвери и Снегг, переглянувшись, молча последовали за ними.

— Да, давайте не сейчас, — зевнул Розье, ретировавшись за парнями.

Хиггс задержался на мгновение, неохотно поднялся и, ухмыльнувшись, бросил Джейн ещё один тяжёлый взгляд. Потом, положив руку на плечо одной из однокурсниц, направился к выходу, оставляя за собой атмосферу невысказанных угроз.

Когда гостиная опустела, Джейн позволила себе облегчённо выдохнуть.

Регулус задумчиво смотрел на след от пореза, испытывая мучительное смятение. В душе царили противоречия. Портить отношения с Эйвери, ближайшим партнёром своего отца, совсем не хотелось.

Лезвие рассекло кожу в минуту сомнения, позволив сердцу решить за него.

Еще месяц назад на семейном ужине мать говорила ему, что в связи с проблемами в серебрянных шахтах отцу приходилось давить на связи и заключать не самые приятные сделки. А после слов «выгодный союз» стало понятно, к чему идет разговор. Младшему Блэку искали партию. А после его танца с Доркас Вальбурга и вовсе прилагала множество усилий, добиваясь его визитов домой каждый выходной.

Перед пятикурсником стояла задача приложить множество усилий, чтобы помочь отцу в переговорах с гоблинами. Тогда никто не посмел бы осуждать его за Доркас.

Замкнутый круг. От чего он так упорно убегал, к тому снова и вернулся: бесконечные компромиссы и поиск обходных путей. Сириус бы так не поступил. Он бы отбросил все в сторону и громко заявил о своих намерениях, не оглядываясь на чужие ожидания.

— Забавно, теперь меня обвиняют в отсутствии Лоэллота, — сказала Джейн, положив руку Блэку на плечо.

Её касание разогнало темные тени сомнений — как раньше. Её поддержка была тихой гаванью. Как будто он искал в её словах то, чего давно лишился от матери: похвалы, понимания, совета.

Последнее время в такие моменты Блэк замечал в себе своего рода слабость. Вот они — лучшие друзья, с которыми он рос много лет, они выросли, стали сильнее в своих убеждениях, а он, Регулус, так и остался прежним. Слабым, малодушным, младшим.

«Глупости все это», — отогнал он эти мысли.

У него есть заботливые родители, Доркас и лучшие друзья.

Да, на его плечах лежала ответственность за будущее дома Блэков, а ещё искреннее желание доказать себе и окружающим свою твердость. Это его цель. Он ее исполнит — несмотря ни на что.

На следующий день за завтраком внимание привлёк необычный инцидент. На столе Слизерина среди привычных столовых приборов оказался изысканный сервиз. Сияющий металлический блеск и ювелирный орнамент в виде виноградной лозы сразу выделяли его среди прочей посуды. Регулус Блэк первым обратил на это внимание. Он взял прибор в руки, внимательно рассматривая его с профессиональным прищуром.

— Серебро. Глазго, — вынес он вердикт, указывая на клеймо. — Судя по отсутствию таможенного штампа, не старше восемнадцатого века.

— Ничего себе! Мелисента! — воодушевленно окликнула Паркер Гринграсс. — Смотри, какой сервиз поставили в мою честь.

Однокурсница оценила саркастичной усмешкой, Эван присвистнул, а Нотт, не удержавшись от импровизации, церемонно поклонился Кейтлин. Джейн, сидевшая за соседним столом, подняла стакан сока в шутливом приветствии и бросила взгляд на стол Когтеврана.

Джейн обратила внимание на соседний стол. Шутки ради или действительно проверка, но многие волшебники наблюдали за сценой, явно ожидая, что будет дальше.

— Что, по идее, со мной должно сделать серебро? — поинтересовалась подруга, поднося свою чашку к носику чайничка, из которого Барти разливал чай.

— Обжечь? — предложила свою версию Джейн, пережевывая свежие листья салата.

— Это с вампирами так, — ответил Блэк, принимая из рук подруги тарелку.

— Тогда отпугивать? — исправилась брюнетка.

— Значит, припадок? — воодушевилась Кейтлин.

От красочного представления блондинку отвлекла хмурая Элора, совсем не женственно усевшись рядом. Друзья выпучили глаза, наблюдая, как её тарелка наполняется всевозможными блюдами. Впечатление, что её пару дней не кормили либо еду скоро отберут.

— Полегче, — прокомментировала Джейн, переживая, что грибов под нежной сырной корочкой за этим столом не останется.

— Меня обманули, — заявила она и вынула из кармана пузырёк с надломленной печатью на крышечке. Кейтлин склонилась, чтобы прочесть название:

— Лучшее средство от прыщей и неразделенной любви.

Барти плотно сжал губы, чтобы не подавиться смехом, но сидевший неподалёку Розье поперхнулся так, что все старания друзей оказались бесполезными. Рассмеялись даже девочки.

— Как хорошо, что я парень, — выдал Барти, на лице которого бывали прыщи, но никак его не смущали.

Элора, активно жующая жаркое, зыкнула на него таким взглядом, будто это он виноват. Она умела разрядить обстановку своей природной доверчивостью. Разговор за столом плавно перетёк в безопасное русло, где внешняя привлекательность полов была важнее оборотней.

Отношения на факультете снова стали лучше. Решение успокоить слизеринцев оказалось не только лучшим, но и правильным. Честность упрощает самые сложные ситуации. И всё же подставляет тебя под удар.

* * *

Правда о Римусе была неизбежна — рано или поздно она всплывёт на поверхность. Мародёры знали это. Они сохраняли позитивный настрой на будущее, но с возрастом понимали: легко не будет. Особенно Люпину. Он был вынужден жить в тени своей болезни, несмотря на то, что его натура противилась этому.

Сириус часто подшучивал над его чрезмерной ответственностью, но не для того, чтобы высмеять, — это был его способ поддержать друга, добавить лёгкости в его мрачные мысли. Блэк всегда был реалистом. Он понимал, что другой возможности учиться в школе магии у Люпина не будет.

Люпин по своей натуре добрый и серьёзный парень, у таких, как он, должно быть будущее: работа, семья, дети, уютные выходные у родителей. Однако сама жизнь, точнее болезнь, поставила на этих мечтах жирный крест. Спасибо Паркер. Спасла парня от жизни монаха-затворника.

Конечно, оставались сомнения и множество «но». В разговорах о будущем он всё ещё был уклончив и шутлив, но Мародёры заметили главное: Люпин перестал ограничивать своё настоящее.

Сейчас, даже на фоне сложившегося скандала с неизвестным оборотнем, Римус выглядел собранным и даже спокойным. Староста Гриффиндора не позволял себе унывать и искренне улыбался, хотя его друзья прекрасно знали, какой груз лежит на его плечах. Они видели, что эту стойкость он отчасти черпает у своей девушки, которая выглядела выше всех похвал.

Мародёры не позволяли ситуации в школе ломать их дух. Все разговоры о ликантропии они умудрялись сводить в шутливое русло, добавляя выдуманные истории, которые обрастали нелепыми слухами. Одной из таких «страшилок» стала идея младшекурсников носить в карманах перья филина — якобы они защищают от оборотней. Всё это было до смешного абсурдно и одновременно печально.

Бесспорно, эпицентром скандала с неизвестным оборотнем стала Паркер. Она ловко притягивала к себе внимание, отвлекая его от Римуса. Мародёры переживали, что их друг, устав от постоянной опасности быть разоблачённым, может замкнуться в себе, но это не произошло. Люпин сохранял собранность и даже внутреннее спокойствие, которое раньше было ему несвойственно.

Вероятно, это было заслугой Кейтлин. Её уверенность, умение держаться во время всего происходящего казались не просто вдохновляющими, но и заразительными. Рядом с ней Римус находил силы смотреть вперёд, а не зацикливаться на своём страхе.

Тем временем Сириус не уставал превращать серьёзные разговоры в пародию, а Джеймс, смеясь, подыгрывал ему. Даже Питер, обычно остававшийся в тени, вносил свою лепту в это представление. Их общая стратегия была проста: перевести всё в шутку, чтобы никто не смог уловить в их поведении настоящей тревоги.

Но за всей этой легкомысленностью скрывалась горькая правда. Люди слишком легко поддавались робости и доверчивости, позволяя страху управлять их мнением. И хотя шутки Мародёров временами усугубляли нелепость происходящего, те понимали: чем больше смеха вокруг этой темы, тем меньше шансов, что кто-то начнёт копать глубже.

Сириус был одним из добровольцев на дежурство. С ним братья Пруэтты, Булстроуд и многие семикурсники. Дежурства давали послабления на уроках, а это означало чуть больше свободы. Однако главной проблемой оставалась банальная усталость: сон становился роскошью, и теперь бессонные ночи проходили не от безделья, а по делу.

После отбоя Блэк с Римусом дежурили по школе. Джеймс и Питер то бродили вместе с ними за компанию, то делали уроки и за себя, и за друзей. Зато друзья-Мародёры использовали это время, чтобы пообщаться с призраками и портретами, которые охотно делились своими «захватывающими» историями. Сначала Питер пытался записывать их рассказы, но вскоре понял, что большинство из них — бессвязный бред, и бросил это занятие.

Мародёров заинтересовала некая картина в подземелье под центральной лестницей. Именно за ней был обнаружен первоисточник зачарованных надписей.

Дежурство Сириуса подошло к концу, поэтому вместе с Джеймсом они решили наведаться к этому месту. Блэк шёл впереди на правах дежурного и освещал путь палочкой, Джеймс под мантией невидимости — позади.

Во всём подземелье не было ни одного портрета: нет лишних глаз. Это и хорошо, и в то же время плохо. Каменные стены казались глухими и враждебными, факелы зажигались с опозданием, оставляя коридоры во тьме. Атмосфера была мрачной, как в склепе.

Однако внизу, где нижний холл расходился на коридоры, ребята обнаружили, что в конце коридора, ведущего к гостиной Слизерина, горел мягкий свет.

— Кто там? — шепотом спросил Джеймс, вооружившись палочкой.

Не сговариваясь, ребята тихо пошли по коридору. За поворотом никого не оказалось. Однако весь путь до обители слизеринцев был залит тёплым светом факелов.

Каждая колонна была увита густым плющом, стебли которого тянулись к двойным сводчатым потолкам. За все время, пока парни глазели на изменения у гостиной Слизерина, факелы не гасли, продолжали гореть, приятно потрескивая поленьями и играя тенями. Вокруг царила атмосфера чего-то древнего и загадочного.

Камень, обычно холодный и мрачный, теперь выглядел почти живым, словно впитывал тепло от света.

— Никогда бы не подумал, что подземелья могут выглядеть так… по-другому, — прошептал Джеймс, разглядывая преобразившееся пространство.

Сириус улыбнулся, не пытаясь скрыть тёплое чувство, поднявшееся внутри. Мысли привычно обратились к Джейн. Казалось, всё, к чему она прикасалась, становилось уютным, обретало тепло и свет.

— Класс!

Друзья вернулись обратно в холл подземелья, где к стене примыкала центральная лестница.

Очередной факел зажёгся, и ребят встретил Толстый Монах. Призрак Пуффендуя парил именно у той стены, которую искали ребята.

Все привидения по сути безобидны, однако с характером. Но этот — добряк и простофиля, поэтому Джеймс стянул с себя мантию.

Монах перевёл взгляд от стены и довольно предсказуемо добродушно улыбнулся.

— Добрый вечер, молодые люди.

— Добрый, сэр, — поздоровались парни.

Призрак не стал отчитывать их за ночные прогулки, а снова повернулся к стене.

Видимо, именно там, где висела картина, образовалась чёрная копоть как след от заклятия.

— Проклятие было здесь? — начал разговор Джеймс, подойдя ближе к стене.

— Господин Филч весь вечер закрашивал пятно, однако оно по-прежнему проступает, — вступил в разговор призрак.

— Только тёмная магия оставляет такие следы, — прокомментировал Блэк, а затем направил кончик палочки на стену: — Фините.

Мягкое голубое свечение осветило рябью пятно и потухло, не дав нужного эффекта.

— Я предложил повесить сюда другую картину. Свою.

— Свою? — переспросил Блэк, поднимая бровь.

— Конечно, местную. Одну из картин Хогвартса, — пояснил призрак.

— А та картина была чужой? — уточнил черноволосый парень, начиная понимать, в чём дело.

— Несомненно, — кивнул Монах, сложив руки на груди. — Я большой ценитель искусства, юные господа. В этом замке я знаю каждую картину, каждую статую и даже могу рассказать, когда и при каких обстоятельствах они здесь появились. Полная Дама, например, была женой одного декана в восемнадцатом веке. Прекрасная история. Профессор уже давно упокоился, а мадам всё бережёт Гриффиндор.

— Так… значит, эта картина не принадлежала Хогвартсу? Кто-то её сюда принёс? — осторожно вернул нужную тему Джеймс.

— Нельзя просто взять и повесить на стену замка картину или газету без разрешения сверху, — Монах указал толстым пальцем на потолок, — Домовые эльфы каждый день убирают в замке всё, чему не положено быть. А я взял на себя обязанность облетать каждую картину и скульптуру.

— Но если бы картину кто-то повесил здесь, вы бы заметили не сразу, верно? —поинтересовался Сириус.

Они с Джеймсом переглянулись. По собственному опыту Мародёры знали: делать всевозможные пакости лучше после одиннадцати, когда эльфы уже закончат уборку.

— Я начинаю свой обход сразу после ужина, — ответил Монах, положив ладони на пояс своих облачений.

— Во время спектакля здесь было много гостей, — проговорил Джеймс, подтянув очки на переносицу. — Она могла появиться здесь с самого утра или ночи.

— Нет, нет. Её бы заметили и сообщили, — сказал призрак Пуффендуя.— Тогда, вероятнее всего, она появилась здесь около четырех часов дня, в разгар подготовки к мероприятию.

Джеймс нахмурился и обернулся к другу:

— Разве гостей не проверяли?

— Её могли доставить другими способами, — задумчиво произнёс Сириус, — Защитные чары не пропускают домовых эльфов, но пропускают сов и других животных. Её могли отправить посылкой, а замок в это время был слишком занят подготовкой к спектаклю, чтобы это заметить.

— Вполне логично. А вы видели, что изображено на картине? — спросил Джеймс, снова обращаясь к призраку.

Тот покачал полупрозрачной головой.

— Когда я заметил её, она была под чёрной вуалью. Но картина мрачная, от неё веяло чем-то могильным. Скажи, Барон?

Монах отвернулся, и Джеймс с Сириусом одновременно насторожились. Из тени выступил Кровавый Барон, холодный и суровый, с присущей ему ледяной аурой. Его цепкий взгляд окинул гриффиндорцев, словно оценивая их с ног до головы.

— Что два гриффиндорца делают на территории Слизерина? — его голос звучал как далёкий звон цепей, рука покоилась на эфесе меча.

Призрак выглядел куда серьёзнее, чем мракоборцы, охранявшие замок. Генеральская выправка, острый взгляд, внимательный и строгий. Цербер подземелий.

— Картина была проклята? — не растерялся спросить Сириус.

Призрак остановил на нём свой взгляд. Он молчал, рассчитывая на то, что тот стушуется.

— Кровавый Барон, неусыпный страж подземелий. Это ведь вы её обнаружили!

— Ты прав, Блэк: я. Но тёмномагические артефакты по вашей части. И если я узнаю, что это твоих рук дело, Гриффиндор ответит сполна.— Барон убрал ладонь с рукоятки, уступив волшебнику. — Монах и так сболтнул лишнего. Покиньте подземелье.

Спорить с Кровавым Бароном было бессмысленно: он никогда не церемонился. Поэтому делать было нечего, кроме как просто уйти.

Друзья быстро поднялись вверх по мраморной лестнице в вестибюль. В полном безмолвии и полумраке статуи в нишах наблюдали за мальчишками, будто одобряя их дерзкий порыв.

— Картина непростая, это факт. И с вероятностью в сто процентов она у Дамблдора, — проговорил Джеймс, и его глаза загорелись новой идеей. В голове, словно по волшебству, выстраивался план, ещё не чёткий, но уже невероятно заманчивый.— Я бы взглянул на неё.

Идея была, мягко говоря, рискованной. Но Джеймс любил идти на риск — иначе жизнь в Хогвартсе была бы скучной. Барон оказался прав: артефакты всегда притягивали Блэков, словно магнит. И среди портретов в кабинете директора один определенно мог бы дать ответы. Финеас Найджелус Блэк, меценат, ценитель искусства и, что важнее, родственник Сириуса, мог знать о картине больше, чем кто-либо.

Лестница плавно поворачивала, отбрасывая длинные извивающиеся тени на каменные стены.

— Нам нужна Джейн, — заключил Джеймс, перепрыгивая через ступеньку-ловушку, давно известную только старожилам. — У неё прямой доступ к кабинету директора, да и портреты её знают.

Он посмотрел на Сириуса, ожидая поддержки, но тот отвел взгляд. Смотреть в глаза лучшему другу стало неудобно.

Тени от факелов качнулись и застыли, словно ожидая его ответа.

— Последнее время у нее много дел, — тихо ответил Блэк.

В школе Сириус внимательно приглядывался к окружающим, но его внимание то и дело перемещалось на Джейн.

Она избегала его.

В первые два дня он делал вид, что этого не замечает. На третий — терпел. Но на на четвертый день, нос к носу, Сириус преградил ей дорогу. Людское море шумело в большом коридоре второго этажа и протекало мимо. Её глаза распахнулись очаровательнейшим образом, брови смешно взмыли вверх. Ну чем не пугливая кошка?

Блэк расплылся в улыбке и даже как-то растерял свою оригинальность, выпалив глупое «привет». А получив «отлично» на банальный вопрос, Джейн ретировалась.

Ему казалось, что и с Джеймсом она старалась меньше контактировать. Вежливо отказывалась присоединиться за обеденным столом или делать вместе уроки. Она объясняла это тем, что среди своих лучшей подруге будет комфортнее. Конечно, можно было бы попробовать объединиться, но компании были настолько разные, что скорее горный тролль поступил бы на Когтевран, чем Гриффиндор и Слизерин устроили бы совместные посиделки. Но, проклятые дементоры, как все эти отговорки резали слух Сириуса.

В этот момент Джеймс снова хлопнул его по плечу, возвращая в реальность.

— Знаешь, здесь стало как-то слишком тихо, — заметил Джеймс, нарушив молчание, когда они поднимались по лестнице. Его голос прозвучал странно задумчиво, словно он впервые по-настоящему осознал эту тишину. — Ни влюблённых парочек, ни отчаянных мальчишек на метлах, не слышно игры в плюй-камни, ни даже ссор в пустых классах. Даже Пивз куда-то делся.

Сириус коротко кивнул, соглашаясь, но ответа не последовало. Его мысли витали в другом месте. Джеймс тем временем поднялся на очередную ступеньку и вдруг, словно между делом, бросил:

— Кстати, а как у тебя с Марлин?

Спортивный интерес отношений лучшего друга с подругой Лили Эванс открывал Джеймсу новые перспективы. Идея пойти на двойное свидание пришла в его голову ещё на следующий день после дня рождения Сириуса. Медленно и верно он намекал на недвусмысленные взгляды Маккиннон.

Что тогда, что сейчас в мыслях была другая.

— Слушай, — наконец выдавил он, стараясь придать голосу небрежный тон. — Неужели тебе нечем больше забивать себе голову?

Джеймс приподнял подол мантии-невидимки, его губы дрогнули в полуулыбке, но он не стал давить.

— Просто спросил. Не напрягайся.

Лестница под их ногами издала скрип, словно недовольно, и повернулась, меняя направление. Сириус почувствовал, как раздражение поднимается в груди. Не на Джеймса, не на Марлин, а на самого себя. Ему хотелось вернуться назад — в тот самый субботний вечер, когда всё пошло не так.

— Никак, — коротко бросил он, стараясь казаться безразличным.— Прости, друг, но двойного свидание с Эванс не будет.

— Да ладно, девчонка сохнет по тебе. Сходи на пару свиданий, и всё, — с озорной улыбкой сказал Джеймс и облокотился на перила.

— Не думаю. Мой ответ не изменился: я не хочу отношений.

Поттер бросил короткий взгляд на друга. Он немного не понимал его. После дня рождения он был уверен, что Маккиннон его зацепила. Блэк даже относился к ней иначе: не торопил события.

— Я тебя не узнаю. Когда девчонка тебе нравится, ты не тянешь гиппогрифа за перья.

Сириус тихо рассмеялся, пряча улыбку. Джеймс умудрялся говорить что-то одновременно точное и до ужаса раздражающее.

— Тяну гиппогрифа за перья, говоришь? — бросил он через плечо, не оборачиваясь, но чувствуя, как Джеймс ухмыляется позади него. — Возможно. Но ты знаешь, я никогда особо не жаловался на его когти.

— Звучит так, будто гиппогриф тебя уже хорошенько поцарапал.

Блэк улыбнулся, но не ответил. Лестница под их ногами издала ещё один протяжный скрип, прежде чем остановиться у нового пролёта, ведущего в гостиную Гриффиндора. Сириус шагнул вперёд, наслаждаясь тем, что разговор закончен. Джеймс, как ни странно, был прав. Но он тянул гиппогрифа за перья просто потому, что не знал, как быть дальше.

Джейн отвечала на уроках. Улыбалась окружающим. Хмурилась. Дёргала концы заплетенных волос, когда волновалась. А сегодня на травологии умудрилась испачкать лицо пылью. Потом смешно распахнула глаза, заметив грязные пальцы, и смутилась.

А после урока трансфигурации какой-то хмырь остановил её в коридоре и чуть приобнял за спину. И руку не отпускал дольше, чем принято обычному приятелю. Сириус стиснул зубы, а она рассмеялась. Он затем, сам не понял почему, поплёлся за ними. Джейн шла на первый этаж, тогда как ему стоило пойти на пятый. У него будто произошёл сбой. Сбой в восприятии, в мышлении, да и сердце грохотало так, что руки потели. Малый отстал, а Блэк так и продолжил идти за девушкой.

Говоря по правде, парня беспокоило не поведение Джейн, а то, как она влияет на него.

— Может, гиппогриф уже слишком высоко, чтобы его догнать, — выдохнул он, не осознавая, что говорит это вслух.

Джеймс бросил на него короткий взгляд, пока оба ждали, когда Полная Дама вернётся в свою картину.

— Знаешь, Бродяга, я не эксперт по гиппогриффам, — протянул он с обычной ленцой. — Но если этот гиппогриф так важен для тебя, поднимайся за ним. Даже если для этого придётся научиться летать.

Сириус расплылся в улыбке и встретился с весёлым, но в то же время серьёзным взглядом друга.

—Может, мне стоит записывать твои метафоризмы?

— Что поделать, талант.

Сириус кивнул, но ничего не ответил. Вместо этого они вместе шагнули в темноту гостиной своего факультета, оставив разговор позади, но унеся его с собой в своих мыслях.