Вместе до самого конца (гет)

После речи директора и Джейн Поттер в Большом зале воцарилась странная тишина. Уходя, каждый присутствующий словно забрал с собой частичку услышанного. Но в большинстве случаев люди остаются глухи и слепы к тому, о чём говорят другие. Личный опыт — вот что заставляет людей раскрыть глаза на истину. Несмотря на это, мы всё равно пытаемся донести частичку своего опыта, пусть даже ради одного слушателя.

Когда после ужина длинные столы начали пустеть один за другим, Кейт не спешила выходить из Большого зала поджав хвост — напротив, она медлила.

Наблюдала, как радушно поприветствовал директор гостей из попечительского совета, как пристально вглядывался в неё один тучный мракоборец у больших кованых дверей зала.

Слизеринка наблюдала за лицами тех, с кем проучилась в замке вот уже шесть лет. В чужих лицах было сочувствие и безмолвная поддержка. Иные, не придав произошедшему значения, говорили уже о своих насущных проблемах. Другие же, наоборот, злились — быть может, не осознавая, что именно в них всколыхнулось.

И всё же раздутый шар проблем и страхов в момент лопнул. С громким хлопком всё исчезло, будто шара никогда и не было.

Только не для Паркер.

Она перебирала в голове строчки из последнего послания. Она трактовала их, то отвечая на вопросы, то задаваясь новыми.

«Ты не выполнила условия встречи».

А это значит, в тот вечер за ними наблюдали. Кто?

Данн.

«Плохо, мисс Паркер».

Тон послания снисходительный, будто взрослый отчитывает ребёнка. Или это тон глумливого семикурсника?

«За нарушением следует наказание».

Это предупреждение.

Новая угроза. И чем именно ей угрожают? Раскрытием личности Римуса? Или же её исключением?

Кейт не сразу поняла, что Джейн с кем-то разговаривает. Только когда Джеймс потянул её за руку, увлекая к лестнице, Паркер подняла на них взгляд.

— Мне тоже нужно травологию подтянуть, — сообщил Сириус.

— Иди на турник подтягивайся, а то дряблый уже, — фыркнул Джеймс, не удостоив лучшего друга вниманием.

— У меня с этим все отлично. Спроси у Джейни. — Блэк широко улыбнулся, бросая взгляд на девушку.

— Так я и повёлся.

— Как скажешь, Сохатый.

Тут Поттер всё же обернулся, наградив того строгим взглядом старшего брата.

Джеймс, судя по хмурому лицу, был не в духе то ли из-за внимания окружающих к его сестре, то ли из-за внимания конкретно Сириуса, что ничуть не беспокоило Блэка.

— Ненавижу твоё бесящее «как скажешь», — пробубнил Джеймс.

— Эй, забей на них, — послышался голос рядом.

Блэк стоял вполоборота, глядя вслед Поттерам. Улыбка его была мягкой. Более того, Кейт посчитала её мечтательной. Язвительный Блэк ей никогда не нравился, потому что она любила Джейн всей душой, а видеть её томление было невыносимо обидно. Потому что старший брат лучшего друга — безмозглая гусеница. Он должен мучиться столько же, сколько и Джейн.

Но всё это исключительно личные мысли Кейт.

На самом же деле Барти прав: всё будет так, как захотят Джейн и Сириус. Что до второго, то не такой он и безмозглый. На самом деле Паркер помнила, как после очередной насмешки над Поттер именно Блэк устроил Малфою взбучку, разбив ему нос. Гриффиндорец мог выдавать глупости, но дела говорили за него, как и глаза. Они горели огнём при любом взаимодействии с её лучшей подругой. И всё это не первый год.

— Он видел? — спросила Кейт, переводя тему. Она осмотрелась по сторонам в поисках Римуса.

Но вместо парня заметила своего кота, грациозно запрыгнувшего на перила лестницы, и подалась к нему.

— Да, — кивнул Сириус. — Лунатик улыбнулся, смял брошюру и бросил в урну.

Уголки губ блондинки дёрнулись в попытке улыбнуться.

Блэк повесил сумку на плечо, заведя руку за спину — движение было почти ленивым, но в нём чувствовалась уверенность.

На верхних ступенях Джейн бросила виноватый взгляд через плечо.

Кейт уловила этот взгляд и ответила мягкой улыбкой, помахав рукой.

То, что она собиралась сделать, её подруга бы не одобрила.

— Где он сейчас? — спросила Кейт.

— С Рейнолсом. Лунатик сегодня вступает на дежурство. Они просили тебя быть в гостиной, — Сириус искоса глянул на неё, и в его взгляде мелькнула лукавая искра. — Извини, но боюсь, у Джейни не хватит терпения на Сохатого.

Он подмигнул Кейтлин и, легко перескочив через пару ступеней, побежал за Поттерами. Слизеринка, забрав Лу, покинула холл, но в совсем другом направлении.

Туалет, в котором когда-то умерла школьница Миртл Уоррен, встречал тишиной и холодом. Призрака в нём не было.

Паркер постучала носком ботинка по изогнутой трубе. Она точно знала, куда ведут эти старые коммуникации: в ванную старост, где Миртл частенько пряталась.

Ответа не последовало. Тогда Кейт прошла в самый конец уборной и стала ждать.

Кейтлин с друзьями редко попадали в такие ситуации, когда риск превышал успех. Но сегодня она оказалась в ловушке. Когтевранцы неплохо постарались: подогрели страх и опасения учащихся, хорошо доложили информацию родителям.

Они грамотно все распланировали.

Из-за этого Паркер чувствовала уязвимость, ведь она всегда владела информацией. Знала самые нелепые и самые страшные секреты учеников и преподавателей. Её маленькая сеть информаторов включала в себя портреты. Одной из них была леди в персиковом платье и остроконечной шляпке с белым пуделям в руках. Прелюбопытнейшая особа находилась в пролёте между четвёртым и пятым этажами. Три молодых дамы в бесподобных нарядах находились на шестом этаже и часто захаживали в другие портреты. Сэр Кэдоган, низенький рыцарь в средневековых доспехах, с завидной скоростью отлавливал всех нарушителей порядка. Его портрет висел на площадке первого этажа, пока в начале года не вступил в конфликт с мальчишками. Из-за частых причитаний и критики его портрет перевесили на седьмой этаж.

Кейтлин также отлично ладила с призраками замка. Да и ученики охотно делились сплетнями, а кто-то и вовсе, попавшись к ней на крючок, становился её ушами.

А тут… Оплошность, которая могла стать фатальной.

Джейн приостановила когтевранцев, выиграла время.

Теперь ход за Кейтлин.

Книзл лежал на согнутой руке хозяйки. Он сладко мурчал от тёплых поглаживаний, но в следующий момент резко выпрямился.

Кейтлин не сразу уловила звуки голосов в коридоре. Дверь внезапно распахнулась, и в туалет ворвалась шумная компания девушек. Они задорно смеялись, что-то обсуждая, в их выкриках проскальзывало имя Миртл.

Кейт метнулась за ширму, в угол, где хранились ведра и швабры. Очень вовремя, потому что девушки оккупировали зеркала у раковины.

— Миртл. Ты где, дорогая? Я тебе кое-что принесла… — пропела одна из девушек. Её подруга прыснула, не выдержав, и в следующую минуту они обе хохотали.

Судя по тону их голосов, цели их были вовсе не дружелюбные.

— Не надо, она опять завоет.

В одной из кабинок послышалось бульканье, походившее на засор.

— И пусть. Чем ей ещё заниматься?

— Что это? — обеспокоилась одна из девушек.

Паркер прислушалась, борясь с искушением выглянуть из-за ширмы.

Девушки вскрикнули вместе с лязгом ободка унитаза о фарфоровый бачок. Из унитаза вырвался поток воды с характерным всплеском. Кейт успела вскочить на маленькую деревянную лестницу у стены, прежде чем стремительный поток воды дошёл до её ботинок. Миртл истерично верещала, эффектно прокравшись из раковин.

Девчонки стрелой вылетели из помещения, ругаясь на привидение. Судя по воплям, одной из девушек срочно нужно сменить одежду.

— Пошли прочь! — взвилась Плакса Миртл.

Паркер принюхалась, оценивая масштаб катастрофы. К счастью, содержимое, что вырвалось из унитаза, было вполне чистой водой.

Призрак смачно шмыгнула и начала протяжное мычание, когда Кейтлин подала голос:

— Это было эффектно.

Миртл обернулась, хмуро взирая на ещё одну посетительницу, но стоило ей узнать её, тут же сменилась в лице.

— Ты, конечно, снова не за тем, чтобы выслушивать мои страдания, — пробормотала она с демонстративным обиженным вздохом. — Никто ведь не слушает. Только делают вид.

Паркер прислонилась к кабинке, огляделась. Воздух был насыщен запахом плесени, сырости и отчаяния. Место здесь было, мягко сказать, страшное, ведь именно здесь была убита Миртл Уоррен. По словам Джейн, произошло это не так уж и давно. Стены будто впитали ужас случившегося и отчаяние самой девушки, которая так и не поняла, что с ней произошло.

— Раньше сюда почти никто не заходил. А потом появились они… девчонки, — глухо пробормотала Миртл и опустилась чуть ниже. — Много смеялись, говорили о мальчиках, о факультетах, рассказывали всякое. Я подумала… ну, что им тут просто нравится. Что им я… нравлюсь.

Она замолчала, опустив взгляд. Призрачная юбка мерцала, будто колебалась на сквозняке.

— А потом… Они начали издеваться. Подкидывали мне вещи. Говорили: «Лови, Миртл». — Она всхлипнула. — Я забывала. Каждый раз забывала, что не могу. Смешно, правда? Им — да.

Она замолчала.

Кейт не стала её утешать. Её историю она уже слышала, и не раз. Однажды они с Джейн даже навестили родителей этой девочки. Отец её работает в почтовом отделении, мать — учительница. Горе легло на эту семью плотной тенью и сожалением.

— Не хочешь наконец-то выйти отсюда?

— Нет, — тут же ответила Миртл, выразительно сдвинув брови на переносице.

Паркер ухватилась за этот ответ, потому что выйти призрак всё же могла, просто не хотела.

Авантюра, которую собиралась провернуть слизеринка, требовала огласки и публичности. Как некстати, призрак обладал звонким голосом и ранимой натурой, а ещё она, как и многие девочки, была падка на красивых мальчиков, поэтому договориться с ней на услугу было для Кейтлин проще простого, особенно когда в твоей компании два красивых мальчика.

Миртл вскинула брови, помедлила. Потом, прищурившись, одарила её хитроватой усмешкой.

— Крауч придет? Без него я не согласна, — топнула ногой Миртл у двери кабинки туалета.

— Ну конечно, он будет. Куда он от меня денется? — заверила собеседницу Кейтлин.

Призрачная девочка издала смешок, похожий на хихиканье, и согласилась помочь Паркер. Осталось дело за малым.

В туалет Миртл больше никто не заходил. Для надёжности Паркер запечатала дверь изнутри и приникла к ней, вслушиваясь в то, что происходит снаружи. Подростки проходили мимо. Это не были компании, они проходили по одному, не привлекая внимания. Чуть дальше туалета Миртл шаги пропадали. Кейт легко проанализировала эту последовательность.

По предположениям, сейчас в закрытом коридоре находится шесть-семь человек. Двое из них девушки. Их слишком много на неё одну.

Кейт закончила переписку в ежедневнике с друзьями и замерла на пару минут.

В коридоре послышались смешок и возня. По всей видимости, двое парней покинули свое тайное общество и достаточно смело прошли обратно к главной части этажа.

Паркер сверилась с часами. Время близилось к отбою, из чего можно было сделать вывод, что компанию покинули два дежурных. У неё есть с полчаса до того, как они начнут дежурство на этом этаже.

Она не сразу обратила внимание на следующее сообщение в ежедневнике. Разделитель с именем Барти горел мягким светом, призывая открыть переписку. Кейтлин медлила. Знала, что он первым поймёт её.

Поймёт, но остановить не сможет.

Однако послание удивило её:

«Люпин в лесу. Он собрался ловить зверя на живца с помощью твоей мантии. Как думаешь, у него получится?»

Она вскочила на ноги.

Вспомнила, как оставила мантию в террариуме Кетллберна вместе с Римусом.

Значит, дежурство с Рейнолсом заключалось в этом? Она с большим рвением помогала профессору Кетллберну в поисках идеальных ловушек для того, чтобы Римус стал приманкой? Ведь именно ей он и станет. Понимают ли они, с кем столкнутся?

Она сжала зубы. В груди горным плющом разрасталась горечь, которая лютым волком растерзала бы лёгкие на части, дай ей только выход.

Девушка снова посмотрела время. Нужно было выбирать. Действовать. Бросить свою затею и бежать за Римусом или же отплатить обидчикам сполна.

— Я всё успею, — прошептала она и написала в ежедневнике:

«Встречайте гостей, ребятки».

Его стоило бы взять с собой, но маленькие карманы её брюк и джемпера не позволяли брать лишнего, да и план её заключался в том, чтобы лично проконтролировать последствия её поступка.

Под нескладный напев привидения за спиной она убрала ежедневник с пером обратно в сумку. Спрятать её пришлось повыше, между толстой трубой и стеной.

В спешке Паркер до упора выкрутила кран на раковине. Струя воды обильно заполняла соседние раковины, слив которых она заткнула тряпками.

Покинув свой наблюдательный пункт, Кейтлин прошла дальше и остановилась у большого старого гобелена.

В центре полотна возвышалась мантикора — древний и опасный магический зверь. Она царственно почевала на земле. Плотное львиное тело с золотисто-янтарной шерстью уже потускнело от времени. Её мощные лапы зажимали в руках оливковые ветви — символ мира или, быть может, предупреждение. Из пасти торчали острые зубы, на серьёзном лице раскосые глаза. Из-за спины чудовища возвышался толстый мускулистый хвост, переходящий в жало скорпиона.

Известный факт, что оно вызывает мгновенную смерть. Своей свирепостью мантикора не уступает химере и так же редко встречается. Говорят, пожирая свою жертву, она тихо сладко поет.

Но даже её могучий ужасающий облик не спас от посягательства человека. Мантикоры считаются вымирающим видом. Их яд в своё время применяли при лечении чумы, шкура практически неуязвима к проклятиям, когти — на вес золота, клыки — ингредиент, мясо — деликатес. Волшебники забрали у существа всё, что можно было отобрать.

В самом верху гобелена змеились ленты с латинскими надписями. Один из них гласила:

«Custos interitus — non somnus.»⁽¹⁾

Она вспомнила труды магозоолога Асториуса Леймонда и его строки: «Они не рождены для разрушения. Они рождены для одиночества. Мантикоры поют, когда теряют детёнышей. Мы просто слушали не те звуки не теми ушами».

Жестокость — не инстинкт. Это выбор. У зверей его нет. У нас — есть.

Позади мантикоры тянулся пейзаж: лес с деревьями, сплетёнными в гротескные формы. Внизу, будто в поклоне, стояли другие обитатели леса. Сцена отражала забытое пророчество или сюжет повести.

Гобелен был огромным, почти в полстены, и уходил под самый потолок. Его покрывали паутина и пыль. Однако никто не догадывался, что за этим забытым полотном прячется дверь, ведущая туда, где давно никто не ходил.

На плече девушки сидел кот Лу, свернувшись мягким клубком. Книзл изредка шевелил хвостом, будто улавливая постороннее движение. Его лапка выпустила когти, ощутимо сжав джемпер хозяйки. Кейт сильнее сжала палочку в руках.

Сейчас идеальное время, чтобы захлопнуть мышеловку.

Она едва заметно кивнула, будто утвердилась в своей решимости, и аккуратно откинула край гобелена.

За ним обнаружилась деревянная дверь.

Почерневшая, местами рассохшаяся, с облупившимся железным кольцом вместо ручки. Кейт толкнула её от себя — и та с натугой поддалась, не издав скрипа.

Лу проникся авантюризмом хозяйки, спрыгнул на пол и проскочил за дверь, махнув кисточкой на хвосте.

— Лу! — шикнула Кейт и толкнула дверь сильнее.

Но книзл не ушёл далеко — напротив, он был чем-то взволнован: устремил взгляд вверх, хвост его метался из стороны в сторону, острые уши возбуждённо дёргались, улавливая то, что ускользало от человеческого слуха.

Паркер осторожно протянула вперёд палочку. За дверью не было ни коридора, ни прохода — только глухая каменная стена.

Она прищурилась и внимательно рассмотрела то, что видела перед собой.

Камни в кладке отличались по цвету и структуре. Она прислонила ладонь к стене. Та была плотной, однако тёплой, что и смутило, потому что в основном все стены замка холодные.

Затем Паркер подцепила серебряные нити паутины. Они не липли к коже и при натяжении не порвались, остались нетронутыми.

Стена — муляж.

— Главное правило имитации — правдоподобность, — довольно прошептала Паркер, любившая поделиться вслух своими умозаключениями.

Но привычного комментария Барти не последовало, как и одобрения от Джейн и Регулуса. Рядом не было друзей, и это неприятно кольнуло досадой.

— Репелло Инимикум, — прошептала она, поддельная стена приняла в себя отталкивающие чары, которые тут же растворили преграду, как мираж.

Теперь перед ней простирался узкий, но высокий лестничный пролёт, извивающийся между двумя глухими каменными стенами. По ним ползли тени от тусклого, коптящего факела. Потолка почти не было видно — он терялся в темноте, а лестница уходила наверх, немного петляя, как змея.

Чуткий слух слизеринки позволил уловить тихие голоса сверху.

Лу бесшумно пошёл первым, грациозно прыгая по ступеням, его глаза светились в полумраке. Кейт тихо последовала за ним, сжимая в руках волшебную палочку.

На верхней площадке они оказались у арочного проёма, дверь которого была настежь открыта. Паркер выглянула, чтобы осмотреться.

Перед ней оказался знакомый полукруглый коридор.

Она перевела взгляд к дубовой двери, на которую опиралась.

Две тонкие горизонтальные перекладины, одна широкая в середине. Кованые петли визуально выглядели как мечи. Их контур был обрисован чернилами. Цвет уже потускнел: где-то впитался, а где-то даже были подтёки. Раньше эта дверь была наглухо заперта — Паркер точно это знала, потому что сама обрисовала петли этой двери от скуки. Года три назад она вместе с друзьями пряталась здесь от дежурных. В ту пору они практиковались в анимагии и часто возвращались в гостиную уже после отбоя.

Позднее Джейн показала потайной ход к подземельям. Тогда это место дышало загадками и тайнами, открытыми только для них. Оно служило укрытием от Филча и недоброжелателей. Теперь же этот коридор служил укрытием другим людям.

Коридор этот был достаточно длинным и вёл в тупик.

Слева и справа от неё коридор тянулся в двух направлениях. Справа — к выходу в башню с центральной лестницей. Там же располагалась одна из классных комнат. Слева — ещё один кабинет и тупик.

На противоположной стороне располагались каменные постаменты, каждый высотой чуть больше метра. Они были простые, без вычурности, тяжёлые, массивные, с прямыми углами.

На них покоились округлые широкие чаши из черного метала, закопчённые и грубоватые, словно выкованные вручную кузнецами ещё в древние времена.

В отличие от других постаментов замка, огонь здесь еле теплился. Он медленно и вязко колыхался. Казалось, что этот свет не разгоняет тьму, а лишь обозначает очертания пространства, оставляя неясные тени играть по аркам и нишам стен. В этом свете всё казалось приглушённым, навевало спокойствие и скорее усыпляло бдительность. В коридоре довольно приятно пахло корицей, если бы запахи не смешивались с терпким ароматом белены.

Паркер облизала губы, хладнокровно прокручивая в голове свои дальнейшие действия.

Сперва она повернула вправо, в противоположную сторону от шумной компании и достигла первого кабинета. Дверь была плотно закрыта.

Ничуть не колеблясь, Кейт направила палочку на дубовую дверь прошептав:

— Коллопортус.

Запечатывая дверь снаружи, она обезопасит себя от удара со спины на случай, если там кто-то есть.

Паркер прошла дальше за поворот туда, где находилась дверь, ведущая к центральной лестнице. Как и ожидалось, она была заперта изнутри чарами. Теперь стало ясно, почему Джейн вот уже около полугода не могла войти в этот коридор.

Паркер, не теряя времени, вернулась к проёму, через который прошла, и направилась туда, где коридор уходил полукругом ко второму классу.

Её скрывали тени и неровная поверхность стен с выступами и арками, а за шумной беседой не было слышно её шагов.

— Небулус, — проговорила она, создавая плотный туман, который в полумраке казался тёмной завесой.

Кусочек за кусочком он поглощал пространство коридора, скрывая в себе Паркер.

— Заткнись, — протянул ленивый низкий голос. — У тебя истерика.

— Джейн, мать её, Поттер. Учит нас, как жить! — сквозь смех сказал Хиггс. — А я… я говорил!

— Никому не нужная сиротка, зачем она вам сдалась? — захихикал женский голос.

— Влюбился, — сквозь громкий смех проговорил Крэбб.

— Сплюнь; ни рожи ни кожи, — фыркнул Трэверс.

Чем ближе приближалась Паркер к компании семикурсников, тем отчётливее звучали их голоса. Впору было бы остановиться и испугаться, но нет. Ноги несли Паркер вперёд, решение крепло сильнее, а палочка удобно лежала в руке, готовая рисовать в воздухе любые проклятия. Но обыграть их она хотела иначе.

Внезапно раздался хлопок: кто-то с силой ударил по столешнице.

Паркер молниеносно пригнулась и скрылась за постаментом, присев на корточки.

— В лес эту дрянь!

Один из парней некрасиво прыснул и залился смехом. Голоса стали развязными, походили они скорее на хрюканье животных, чем на голоса подростков.

«Жалкое зрелище».

Вид одурманенных людей ещё с детства вызывали в Паркер глубокую неприязнь.

Её добрый и заботливый отец любил выпивать. Бокал за обедом, ужином. Напиток для взрослых помогал им облегчить тяжесть повседневной рутины. Но горькая правда открывалась постепенно. У её отца в жизни не было никаких стремлений, а мать, впрочем как и он сам, привыкла жить на широкую ногу. В доме звучал громкий смех, звенели бокалы, шуршали карты и стучали кости. Лица джентльменов и леди искажались в разнообразных гримасах. Одни в дурмане становились слабыми, как дети, другие смеялись без умолку, теряясь в реальности происходящего, но чаще всего люди впадали в крайнюю степень жестокости и безрассудства.

Однако был один важный нюанс — все они были невнимательны и неосторожны. Именно этим и собиралась воспользоваться Паркер.

Кейт сверилась с часами, потом посмотрела на своего кота. Он, будто почуяв её замысел, обернулся к ней.

Её губы сложились в извиняющейся улыбке.

Кончиком волшебной палочки она провела по спине своего кота, замысловатым движением и довольно сложным заклинанием исказив его суть. Книзл вздрогнул и вытянулся.

Хребет вытянулся, грудная клетка раздалась. Лапы стали длиннее и массивнее, пальцы изогнулись в хищные суставы. Мех стал гуще, жёстче, темнее. Теперь там, где только что сидел её верный питомец, стоял волк — пепельно-серый с янтарными глазами. Но… хвост.

Проклятый кошачий хвост остался прежним — изящно изогнутым, с кисточкой на конце.

Кейт раздражённо выдохнула. Иллюзии у неё всегда получались лучше трансфигураций.

Два других волка, чёрные как уголь, без единого изъяна, были сотканы ею из тончайшего волшебства. Один из них оскалился и выглядел не хуже реального, лишь отсутствие тени могло свидетельствовать против.

Последним штрихом стало её собственное превращение.

Её анимагическая сущность — волчица, а волки всегда нападают стаей. Они защищают своё, бьются до последнего и никогда не остаются в долгу.

Паркер вышла из укрытия и больше не пыталась прятаться. Наоборот — привлекла внимание: когтистой лапой скребанула по деревянной двери, отчего та жалобно взвизгнула, будто дерево почувствовало боль.

Лу, непривычный к массивности собственного нового тела, споткнулся и пихнул плечом составленные списанные картину у стены. Те покачнулись и упали на пол. Глухой звук разлетелся по коридору, как звук барабанов забытого обряда. Только тогда, в клубах дыма и дрожащем свете, Трэверс моргнул, приходя в себя.

— Аббот, ты?

Он качнулся, пытаясь встать, но ноги подгибались. Белена всё ещё держала его.

Промедление грозило Кейт опасностью. И неудачей. Девушка не дала возможности семикурсникам прийти в себя.

В два прыжка чёрный волк оказался на столе с закусками, опрокидывая тарелки и сбивая бутылки сливочного пива. Раздался звон стекла и шипение пролившегося зелья. Реакцией подростков была проста: они рассмеялись.

— Вы… вы видите это?! — протянул Трэверс, неуверенно протягивая вперёд руку.

— Кого? — фыркнул Хиггс с хриплым смехом.

— Волка, — прохрипел Трэверс, вцепившись в край стола. Его взгляд не отрывался от золотистых глаз зверя, смотрящих на него сквозь клубящийся дым.

Но ребята не обратили внимание на нотки паники в его голосе. Из глотки Паркер вырвался протяжный вой. Это был гневный крик её души, после которого грудная клетка завибрировала от глухого, почти утробного рычания.

Затем все разом смолкли, оборачиваясь назад, туда, где из темноты вышел второй волк. Третий. И волчица. С бледно-золотым мехом. Грациозная, но не хрупкая — каждая мышца под её густой шкурой будто вырезана ножом. Хотя выглядела она красиво, в её взгляде была сталь. Холодная, безжалостная, целенаправленная.

Пятеро подростков, ещё несколько секунд назад пританцовывавшие и бормочущие стишки, в одну секунду превратились соляные столпы.

— Что за… — просипел Данн, резко поднявшись с кресла. — Аббот, не смешно!

Но никто не смеялся. Никто даже не дышал.

Когтевранец, сидевший с краю, вышел из-за стола. Нетвёрдой походкой он подошёл к чёрному волку. Не рассчитав силу, опустил руку на голову так, что она наверняка ударила бы бедное животное, если бы эта была не иллюзия. Он это понял. Торжественно поднял ладонь и сообщил об этом так, словно выиграл в лотерею.

— Ну вот, всё эт… — и не договорил.

В мгновение светлая волчица метнулась вперёд. Данн даже не успел опомниться — толчок в грудь, удар, и он со стоном рухнул на пол. Палочка вылетела из его обмякшей ладони и закатилась под диван.

— На-астоящие?! — надрывно закричала одна из девочек. Она резво вскочила на диван, совсем не побеспокоившись о палочке, соскользнувшей с её колен на пол.

Началась настоящая паника. Иллюзорные волки взвились, точно духи мрака.

Паркер нависла над Данном. Её когти с остервенением вцепились в его джемпер. От него отвратительно пахло брутальным ароматом, который никак не вязался с Данном.

Не сдерживая дрожи, он пытался отползти прочь, цепляясь пальцами за пол. На его лице отражался весь спектр ужаса от навесавших над ним клыков в разинутой пасти.

Одна из девушек прижималась к стене, не в силах вымолвить ни слова. Кто-то спутал волшебную палочку с карандашом и махал им.

— Бежим! — Вторая ретивая девушка пробежала по столу.

Она врезалась в бок волка, запищала и, подвернув ногу, спрыгнула на пол и первой покинула коридор, не заботясь о том, что босая.

Трэверс оказался агрессивнее: схватил нож и выставил его перед собой. Но волк — тот, чьё тело было соткано из чар, принял на себя удар. Лезвие проскользнуло сквозь него, но это лишь сильнее запутало волшебника. Минутная рассеянность позволила Лу в обличии бурого волка налететь на руку волшебника с ножом, разинув пасть. Нож выскользнул из руки. Кейтлин, оставив свою жертву, накрыла рукоять ножа лапой и издала рычание.

Внизу с грохотом захлопнулась дверь, ударив воздух так, будто сама школа вздрогнула. Гул разнёсся по полу, как далёкий удар барабана.

Данн, воспользовавшись свободой, вскочил на ноги и бросился вон из помещения.

Трэверс остался один в окружении волков. Обезумевшими глазами он смотрел на них и пытался найти истину: галлюцинация перед ним или реальность.

Он зарычал от злости, схватил бутылку за горлышко и метнул её в Кейт. Та с волчьей прытью отскочила в сторону.

Отвлекающий манёвр позволил Трэверсу сбежать вслед за своими друзьями. Это именно то, чего добивалась Паркер.

Крики разносились по пустому коридору, отражаясь от стен эхом. Недруги бежали не оглядываясь, не разбирая пути. Следом раздался вопль — пронзительный и истеричный. Голос плаксы Миртл. Он нёсся по башням, вверх по лестницам и вниз по галереям.

В глубине коридора раздался стук — тяжёлый, глухой, ритмичный. Кто-то бил в дверь первой классной комнаты, которую заколдовала Кейтлин.

— Подождите, скоро и вам откроют, — проговорила Кейт, вернувшись в человеческую форму.

Она выпрямилась, сбросив с себя волчью шкуру, как воин сбрасывает доспехи. Иллюзорные волки, повинуясь её воле, исчезли в один миг, как утренний туман над Чёрным озером.

Лу — верный кот, ныне волк с душой охотника, зевнул и, дрожа, вновь сжался, пока не стал тем, кем был: юрким милым пушистым сознанием.

Кейт подошла к столу, где размещалась компания. В его центре покоился источник тонких струек дыма. Пузатая курильница стояла на трёх коротких ножках. Формой она походила на дремлющую жабу. Из прорезей крышки с причудливым магическим зверем в центре вились лёгкие струи сизого дыма. Ниже, намеренно или нет, кто-то оставил под массивной чашей бархатный мешочек. Такой совсем недавно девочки нашли в сумке Данна.

Кейт приоткрыла крышку курильницы. Задержав дыхание, она взяла из мешочка горсть сухих трав и насыпала их внутрь. Сделала она это намеренно неряшливо, так что часть листьев упала рядом. Дым потемнел, стал плотнее и гуще.

Она выпрямилась и огляделась. Обидчики разбежались поджав хвосты. Вокруг был разгром. Под столом стояла бутылка рома, рядом с ней опрокинута хрустальная пепельница, пепел из которой смешался с закусками. На столе рассыпалось содержимое розетницы⁽²⁾ с перцем мелкого помола и колода карт.

Кейт взяла с кресла даму пик, разглядывая изображение и расплылась в улыбке.

Было в этом что-то символичное. Кейт часто проигрывала в карты, поэтому когда она чувствовала, что снова проиграет, с остервенением перемешивала все карты на столе. С недовольством и претензиями игра заканчивалась. Не было ни проигравших, ни выигравших.

Так и сейчас. Чей бы план это ни был, девушка спутала его.

В коридоре воцарилась долгожданная тишина. Не было в ней умиротворения, напротив — она была полна зловещего предзнаменования проблем и неприятностей.

И всё же Кейт чувствовала облегчение. С плеч словно упал тяжёлый груз, копившийся со Дня святого Валентина.

Судя по тому, какой крик поднялся, остались считаные минуты до того, как это место рассекретят.

Она подалась к единственному доступному окну. Без труда распахнула его, и в комнату хлынул свежий ночной воздух, маня Кейтлин за собой.

Она полезла в окно, задев голенью раму. Боль отозвалась пульсацией, но отступать было некуда. Сгруппировавшись, девушка приготовилась упасть на ближайшую крышу. Единым ансамблем крыши в этой стороне соединялись между собой. Этаж за этажом, они будто лестницей спускались к внутреннему двору замка.

Она выдохнула, ощутив, как мир меняется, становясь острее в восприятии. Обратившись волчицей, она спрыгнула вниз.

Лодыжка правой лапы заныла при контакте с черепичной крышей, но она успела перекатиться и использовать когти, чтобы удержаться на месте.

Не сбавляя темпа, она побежала вперёд в противоположный конец крыши. Ночь и скорость давали ей шанс укрыться от случайного ученика, засмотревшегося в окна замка.

Снова прыжок.

Не рассчитав высоту, она упала на плечо. Непроизвольно из груди волчицы вырвался скулёж. Тело отказалось контролировать анимагическую форму, и на черепицах, прижимая колени к груди, появилась девушка.

Стиснув зубы, она подавила стон. Вслушивалась в ночную тишину, её редкие отзвуки ещё не уснувшего замка и неясное пение далёкой птицы. Вглядывалась в ночное небо, где в громадном бассейне мрака тускло угадывались звёзды.

Два жадных глотка прохладного весеннего воздуха заставили грудную клетку расправиться.

Девушка приняла вертикальное положение. Она не спешила продолжать движение. Грохот от её приземления был сильный, поэтому стоило притаиться и оценить обстановку.

Во внутреннем дворе царила тишина и полумрак.

Кейт выбрала самое затемнённое место для спуска, что было скрыто большой раскидистой ивой. Оценив расстояние до земли, она задержала дыхание, прежде чем позволить себе соскользнуть с края козырька.

Она приземлилась на ноги, лодыжка вновь вспыхнула болью, но падения не случилось. Руки позволили удержать равновесие.

Она присела, чтобы спрятаться за каменным забором с колоннами, державшими крышу открытой галереи. Высота забора была не более полутора метров, и внутренний двор хорошо просматривался. Однако дежурные редко патрулировали эту часть замка.

Прошла одна минута. Затем другая. Паркер заставляла себя ждать. Ей хотелось поскорее вернуться к башне с главной лестницей. Проследить, что все получили по заслугам.

Не успела она насладиться мыслью о мести, как позади открылась дверь. Послышался стук каблуков по брусчатке, направлявшийся в её сторону.

Кейт сильнее вжалась в стену. Не отдавая себе отчёта, она вытащила из-за пояса волшебную палочку. Мимо неё скользнула высокая тень.

И она снова стала ждать.

Но в этот момент удача отвернулась от неё.

Рядом с ней раздался хлопок трансгрессии.

У Паркер были секунды, чтобы обернуться и выпустить хоть какое-то заклинание. Глупое «Вентус» — первое, что пришло на ум, но и то вышло слабое. Всё из-за резкой жалящей боли, что пришлась на ушибленный бок. Её опередили.

Тень, что прошла мимо Кейт, оказалась старостой школы — Флавианна Аббот. Красавица с воинственным видом приготовилась к дуэли.

Кейт успела лишь крутануть запястьем, когда цепкая хватка сомкнулась на левой руке.

Это был эльф домовик с огромными, будто остекленевшими глазами.

Тело волшебницы будто обдало током. Земля стала мягкой и зыбкой. Кейт прорычала заклятие и дёрнула запястьем. В мгновение грудь тяжело сдавило, боль в теле снова дала о себе знать. Запрет на трансгрессию не распространялся на домовиков Хогвартса. Паркер поздно спохватилась, когда осознала, что её уносят прочь из замка.

Каким-то образом ей удалось удержаться на ногах, когда её будто выбросило наружу сильным давлением. В ушах продолжало гудеть, а запястье с палочкой жгло от острой боли.

Вмиг мир изменился. Не было ни отзвуков замка, ни тёплого света от его окон, вокруг простиралось нечто иное.

Вокруг было темно.

Она упёрлась целой рукой в колено, размеренно вдыхая и выдыхая.

Пахну́ло сыростью, гниющим корнем и тиной, перемолотыми веками.

Знакомый запах леса.

— Люмос, — прошептала волшебница.

Свет от палочки заставил Кейт зажмуриться. Привыкнув к свету, она обратила внимание на кровь на своей руке.

— Идиотка? — взвизгнул женский голос с правой стороны.

Только сейчас Паркер расслышала ругательство и плеск воды рядом с собой. Флавианна была здесь, по колено в чёрной воде, и шарила в ней рукой.

Паркер и сама не ожидала, что её попытка невербального волшебства увенчается успехом. Манящие чары «Карпе Ретрактум» выходили у неё бесподобно. На далёком первом курсе эти чары давались ей лучше, чем Вингардиум Левиоса.

— Безмозглая лягушка! Меня могло расщепить! — продолжила ругаться когтевранка. Судя по тому, как страстно девушка рыскала в болотной тине, это означало, что именно там она потеряла свою волшебную палочку.

Блестяще.

Кейтлин вернула взгляд к своей руке и ране, похожей на трещину. Пальцы, словно под напряжением, не отпускали палочку, вцепившись в неё мёртвой хваткой. Рука горела и щипала, от этого, казалось, слабели даже ноги, хотя те перенесли сегодня боли не меньше.

— Свет, — приказала Аббот, когда Паркер погасила свет.

— Нет-нет, принцесса. Ты на моей территории. Здесь приказываю я, — спокойно ответила Кейтлин.

Внутри неё все было иначе. Её знобило от холода, боли, а ещё немного от страха. Страх этот был то ли из-за того, что она нарушила обещание, данное Рейнолсу, то ли из-за Римуса, решившего взять на себя ответственность. Может, это оттого, что девушка впервые осталась одна без лучших друзей, на которых всегда могла положиться.

— Очнись, Паркер. Ты здесь никто, — презрительно усмехнулась когтевранка. — Тебе бы вести себя смирно, пока не выперли.

Кейт обдала свою руку струей холодной воды. Левой рукой она сняла белоснежную ленту с волос и ловко намотала её на запястье вместо бинта.

— Тут я бы посоревновалась с тобой, — ответила она и осмотрелась.

Деревья были высокие и кривые, корни их извивались, будто в боли или в танце, непостижимом для человеческого глаза. Стволы чёрные, словно были вырезаны из угля, вершины терялись в сплетении ветвей, и ни один луч луны не прорывался сквозь эту броню.

Тишину разрезало уханье совы, протяжное и одинокое. Это было пугающе, словно гром, разверзнувший небеса.

— Где моя палочка?! — в сердцах выпалила Аббот куда тише, чем говорила до этого.

— Зачем ты напала на меня?

— Самооборона, конечно. Я в числе дежурных, глупая, — ответила когтевранка.

Паркер разглядела среди корней деревьев массивную ветку. Толкнув её ногой и убедившись, что та сломана, она подняла её.

— Спрошу ещё раз: зачем напала на меня? — неумолимо повторила Паркер.

— Ты слишком высокого о себе мнения, дикарка, — фыркнула Флавианна, оставив поиски своей палочки.

Однако капризы Аббот пришлось оставить, когда слизеринка с силой ударила по вековому древу веткой. Стук дерева о дерево был негромким, но потревожил сову в дупле. Та ухнула, зашуршала массивными крыльями, а её испытующие жёлтые глаза с любопытством оглядели девушек внизу.

В голове Паркер роились детали одной картинки. Во-первых, Аббот и домовик никак не могли просто дежурить вместе. Во-вторых, домовикам Хогвартса запрещено трансгрессировать учеников. В-третьих, эльфы подчинялись только руководству школы.

Паркер снова ударила по дереву, на этот раз сильнее. Флавианна ничуть не испугалась, когда сова снова подала голос и улетела прочь.

— Теперь сразу видно, что ты одичалая! — прокомментировала Аббот.

Её реакция на Запретный лес была абсолютно спокойной. Это позволяло предположить, что о существовании зверя в лесу ей не известно, а это значит, мстит она по другой причине. Кейт сменила тактику.

— Белена в Хогвартсе — ваших с братом рук дело, — заключила она. — Как думаешь, кого из нас быстрее погонят из школы?

— Ты думаешь, представление, которое ты устроила, что-то изменит? — рот Флавианны искривился в улыбке. — Боюсь, ты ошиблась.

Кейтлин провела веткой по коре, будто точила нож.

— Бедная, бедная Флавианна. По уши одержима Лестрейнджем. Вот только ты ему и даром не сдалась. Ты из кожи вон лезла, помогала поставлять белену в Хогвартс — всё для того, чтобы умаслить мальчика. А тут Джейн, ещё и с наследственностью, — говорила Паркер. — И ты решила спустить на неё своих мальчиков-зайчиков, верно?

Когтевранка искривила губы, кивая. Тут же, словно устыдившись собственной слабости, распрямила плечи и вернула привычную дерзкую надменность.

— Что у тебя есть? Пара обкуренных ребят? Никто ничего не подтвердит. Где доказательства, что именно мы, а не твоя Поттер достаёт белену? Если подумать, это Поттер получает травы для уроков зельеварения. Да и ключи от всех складов Слизнорта у неё.

Глаза Флавианны хищно блеснули. Её самообладание и наглость, какие присущи только редким стервам, вызывали у Кейтлин желание вырвать этой нахалке волосы.

— Надо быть умнее, Паркер, особенно в таких тонких вопросах.

— Умнее — не значит хитрее, Аббот. Твой брат на крючке. Возможно, именно Джейн сейчас доводит дело до конца.

— Джейн? Нет, Паркер. Сейчас домовик отправился к Поттер. Наверняка она уже тоже здесь. Вас давно нужно было приструнить.

Кейт улыбнулась, вызвав у собеседницы сомнение.

— К твоему сожалению, мы с Джейн хорошо знаем запретный лес. — Превозмогая ноющую боль, Паркер произвела два громких удара. Будто заключительный бой в ритуальный барабан.

Она давала сигнал. И на этот раз ей ответили.

Где-то в глубине леса плеснуло — болото шевельнулось, как будто древнее существо, давно уснувшее, перевернулось на бок.

— Кто это? — зло процедила Аббот слегка подрагивающим голосом, пятясь ближе к слизеринке. — Кельпи?

Какой бы хорошей актрисой ни была староста, самообладание покинуло её. Запретный лес взял над ней верх.

Массивные чёрные стволы деревьев убегали ввысь и там, сгибаясь под самым небосводом, угрожающе скрипели. Тьма — та, что обычно сводит с ума в самых страшных и мерзких кошмарах, закрывала призрачной рукой звёзды и ласково ложилась на плечи, сковывая движения. Звуки пробудившегося леса пульсировали в своём ритме: гуле ветра, скрежете старого дерева и голосах птиц, не нашедших ещё покоя, они хищно вгрызались в пульс, подчиняя себе путника…

Паркер, в отличие от испуганной Аббот, чувствовала себя раскованно и свободно. Возможно, у неё была истерика. Будь её сердце чуть слабее, оно бы разорвалось от злости и чудовищного давления.

Ещё немного. Паркер должна была задать ещё один вопрос.

— Знаешь, кто здесь обитает? — полюбопытствовала она с улыбкой и занесла руку для очередного удара.

— Мне нет дела до здешних уродцев, — сообщила Флавианна, выходя из болота.

— Чушь. Реджи рассказывал о вашей любви к диковинным животным. Кажется, у твоего отца есть даже лицензия на рунеспура. Редкая рептилия, особенно на острове. Твой, кажется, из Китая?

— Зверушки больше по твоей родословной, Паркер.

— Кошка вампус, матагот… Помнится, Кэрроу хвастались своими кошками, а ты так услужливо стелила, что можешь достать любого зверя.

Когтевранка затравленно оглянулась. Неподалеку раздался щелчок лопнувшей коры, будто кто-то тихо переговаривался, не желая быть услышанным.

— Мне-то всё равно, Аббот, я знаю лес как свои пять пальцев и легко скроюсь, а вот насчёт тебя не уверена. Да ещё и без палочки…

— Отец может…

Паркер довольно улыбнулась, получив ответ на свой вопрос. Она бросила ветку обратно на землю и, не предупредив собеседницу, вылила ей на голову струю воды из болота. Та взвизгнула и метнулась к слизеринке, однако наткнулась на нацеленный конец волшебной палочки.

— Лезь на дерево, живее, — даже не пытаясь скрыть неприязнь в голосе, приказала Паркер. — Ну же!

Что-то во взгляде Кейтлин заставило Аббот довериться ей. Девушка ловко забралась на нижние ветви, как будто делала это часто.

Слизеринка указала палочкой вверх, и из неё вырвались три ослепительно-красные вспышки света.

Этого должно было хватить, чтобы зверь не учуял следов Аббот и чтобы мракоборцы, дежурившие в лесу, нашли её.

С этой мыслью Паркер рванула с места. Она не знала, бродит ли тварь сейчас среди тёмных стволов или её выпускают в строго отведённые часы.

Однако напряжение, что стонами ветра витало в воздухе, нарастало. Звенящая тревога распространялась по крови, словно нити паутины, что сходились тугим узлом в солнечном сплетении.

Бежать быстрее прямо во мглу, проваливаясь лапами в грязь и натыкаясь на острые сучья, чтобы успеть затеряться в пышных ветвях отнюдь не дружелюбных растений.

Волчица мчалась, но каждый толчок лапы отзывался вспышкой боли в лодыжке. Задняя нога предательски подламывалась, и её бег, некогда ровный и стремительный, превратился в неуклюжие рваные рывки.

Каждое приземление давалось через стиснутые зубы, и в ушах бился один лишь гул: держись, не останавливайся.

Нельзя, потому что сзади отчётливо слышался глухой размеренный топот, слишком лёгкий для крупного зверя, но и слишком тяжёлый для человека.

В спину впивалось ощущение взгляда, который она не могла увидеть. Казалось, что тьма за её плечами время от времени меняет очертания, врастает в стволы, сливается с ними, чтобы через миг вынырнуть ближе.

А это означала только одно: зверь здесь, и имя ему — ночной фантом.

* * *

Римус не мог решить, застегнуть ему куртку или нет. Как будет удобнее, если объявится зверь? Ему было то жарко, то холодно. От этого он чувствовал себя неуклюжим и нервным.

Его поставили в напарники к Кеттлберну. Они прятались неподалёку от болотистой местности.

Тянуло кисловатым запахом тины, смешанным с тухлой, разлагающейся рыбой. В этом букете проскальзывали едкие нотки серы и чего-то животного, давно умершего и ставшего частью грязи.

Профессор специально выбрал это место для засады, чтобы сбить обоняние зверя.

Сам профессор ничуть не гнушался подобных ароматов, тогда как другая часть «охотников» спрятала свои носы заклинаниями кислородных масок. Люпину обоняние было необходимо, поэтому он терпел.

Помимо Римуса и чудаковатого профессора здесь было ещё двое волшебников, которых представили Люпину, а также Рейнолс, наотрез запретивший Люпину влезать в задание.

Гриффиндорец попытался сделать глубокий вдох, чтобы успокоить сердцебиение, но в уголках его глаз заплясали звёздочки. Ноги затекли в неудобном положении. Сколько он уже сидит вот так, на корточках?

Он смутился оттого, насколько слабым казался в реальной ситуации. Но он не жалел. Юноша был уверен, что поступает верно. Кейт слишком многое пережила. Он хотел сделать для неё хоть что-то. Обезопасить, пусть не от себя.

Римус выписывал в воздухе все атакующие заклятия, думая о каждом, но не произнося их вслух. Иногда палочка искрила с готовностью атаковать в любой момент.

Тогда Кеттлберн делал юноше замечание.

Римус чувствовал, что что-то не так.

На долю секунды сегодня он почувствовал присутствие Роя в школе, но нагнал он лишь лёгкий ветерок, что так же быстро унёс за собой присутствие оборотня. Он дважды перепроверил карту вместе с Сириусом. Ничего.

Люпин вспомнил, как после этого увидел свой портрет на агитационных листовках.

«Интересно, я выгляжу так же?»

Римус превращался каждый лунный цикл и ни разу не видел своего отражения. Или не помнит этого.

Он размял шею. Он чувствовал себя скованно и странно, как будто его кости стали железными и тянули его к земле. Проказница-луна, ещё не полная, но всё такая же красивая, уже взывала к нему.

Люпин обернулся на глухой стук.

Он доносился с другой стороны болота.

Потом тишина.

Римус обернулся на ловушку в ста метрах от него, в центре которой лежала мантия его девушки из струящегося шелка. Она пахла её тонкими цветочными духами. Он даже на расстоянии это чувствовал. А может, он сам пах ею, её крепкими объятиями.

Краем глаза он заметил луч света.

Тот мазнул куда-то вверх и тут же потух в чёрных кронах деревьев.

— Кто там? — недоуменно спросил Кеттлберн.

Все в засаде замерли в ожидании. Они ожидали встретить зверя, получили инструктаж. Но к тому, что произошло, не были готовы.

Женский крик разрезал ночной мрак. Команда всполошилась.

— Не вылазь, — крикнул Энтони, прежде чем побежать с двумя мужчинами в противоположную сторону болота на зов неизвестной.

Римус остался стоять на месте вместе с Кеттлберном. Звуки совершенно иной погони отчётливо отдавались в ушах.

Волоски на его руках встали дыбом. Его кровь бурлила от электрических разрядов. Он с трудом понимал почему, пока не услышал отчаянный вой волка.

1) Хранитель гибели — не сна.

Вернуться к тексту

2) Небольшое блюдце

Вернуться к тексту