Вместе до самого конца (гет)

Для подготовки уроков Джейн выбрала своё излюбленное место — библиотеку. Не из-за того, что она заядлая читательница, а просто здесь, в библиотеке, куда тише и спокойнее, чем в учебном зале, где обычно собиралась основная часть учеников Хогвартса. Порядок и тишину в зале соблюдали условно, поэтому народ собирался там скорее весело провести время, чем сделать домашнюю работу.

Как ни странно, магия библиотеки подействовала на Джеймса. Последние две темы по чарам он освоил, набросал план для эссе по травологии и набрал нужный материал, с которым помогла ему Джейн.

Сириус времени тоже не терял: подготовил доклад и нарисовал пару каракуль в тетради Джейн. Не удержался он и от дружеских подколов в сторону лучшего друга, поэтому они часто прерывались на словесные баталии и дружный смех. Смех — лучший способ разрядить обстановку, чем Блэк и занимался. А всё потому, что Джеймс напрягался от любого внимания к его сестре.

Серьёзной беседы между ними не было, всё складывалось не так, как хотелось Блэку.

Поттер посадил сестру у стены, а сам занял место рядом с ней. Думал, что спрятал её. Но это не мешало Сириусу ловить её косые взгляды. Когда она проходила мимо, он учтиво вставал, перекрывая часть прохода, чтобы они коснулись друг друга пусть даже мимолётно, через свитер.

Странно, но его страшно тянуло её потрогать. И Сириус едва держался.

Брюзжание и колкости лучшего друга, вознамерившегося держать свою сестру подальше от него, были бессмысленны.

Джейн — его. И это никому не отнять. Она давно его. Он поймал её в тот далёкий первый день школьной жизни.

А Джеймс… он поймёт. Лучший друг всегда улавливал его эмоции. Вот как сейчас — Джеймс нервничает. Намёками пытается предостеречь и отговорить. Он не знает, что всё это уже ломало и путало Блэка год за годом. Теперь Сириус чётко осознавал свою привязанность к Джейн. Осознавал и принимал. Именно поэтому он глух и слеп к доводам Сохатого.

Сириус почувствовал, как тонкие иголки ревности стали покалывать, когда девчонка с особым блеском в глазах увлеклась своим ежедневником. Он давно уже знал, что книжонка зачарована. В ней она переписывается со своими друзьями.

И он не выдержал. Облокотился на спину лучшего друга, писавшего введение в своём эссе, и тихо позвал девушку:

— Джейни.

Она вскинула удивлённый взгляд. И он поймал его. Запер их двоих в зрительном контакте.

— Что насчёт того, чтобы прогулять завтра древние руны?

— У тебя же магловедение.

Сириус расплылся в улыбе, довольный её ответом. Словно маньяк, он следил, как Джейн моргнула, растерявшись, как свела брови и приоткрыла губы. Её привычка теряться и отвлекаться рядом с ним воспринималась им как комплимент. Сейчас он получил больше того, на что рассчитывал.

— Ты следишь за моим расписанием. Лестно, — медленно сказал он, вскинув брови.

— Прелестно.

— У меня тоже магловедение, — вмешался Джеймс, дёрнув плечом, чтобы скинуть руку Сириуса.

— Не выгораживай её. У неё всё на лице написано. — Блэк поймал пальцами пушистый конец девичьей косы и медленно стал стягивть с неё резинку. — Она знает моё расписание.

— У меня хорошая память.

Девушка сделала небольшой замах, но гриффиндорец отпустил косу и поймал её ладонь.

— И у меня. У нас шесть совместных уроков, и я подумываю бросить магловедение. Руны куда интереснее.

— Вот это скорость. Может, тебе ещё и место в классе занять?

— С тобой за партой, пожалуйста.

Милая беседа граничила с множеством признаний. Поттер отвечала на каждое в своей неподражаемой манере. Сириус не отпускал её ладонь, с каждым словом он притягивал Джейн всё ближе и ближе.

А затем раздался хлопок, заставивший Джейн вздрогнуть. Джеймс выпрямил спину, заставив парочку отдалиться друг от друга.

— Как насчёт прогулять трансфигурацию по болезни? Макгонагалл тебе простит, когда узнает, что со сломанной рукой ты палочку держать не можешь. — В голосе Джеймса слышалась ирония.

Он бросил перо в чернильницу, но, увы, меткость подвела. Перо упало рядом с баночкой, оставив на столе размазанную кляксу. Возможно, неудавшийся жест вывел Поттера из себя, потому что следующие слова прозвучали как брюзжание мадам Пинс:

— Сначала за партой, потом под партой, потом на парте.

— Не говори такого при Джейн, не смущай девочку. Ей ещё рано.

Джейн едва сдержала смех.

— Ужас. Ты становишься ворчливым старикашкой, Сохатый.

— А ты кретином, Бродяга! — Джеймс приподнял брови с прямым текстом: «Ты берега попутал? Пора это всё заканчивать». Вот только как закончить, если лучший друг тормозит, как после попойки, а девочка мечты на расстоянии вытянутой руки?

«Сущий дурдом и издевательство».

Блэк сочувственно похлопал друга по спине.

— Тяжело тебе придётся, когда мы будем жить вместе, — протянул Блэк, жалея, что рано перевёз вещи из дома Поттеров.

— Закрой свой фонтан, Бродяга.

Они вышли из библиотеки последними.

Шаги тихо отдавались эхом в пустынном ночном коридоре. Факелы бросали мерцающий свет на старые каменные стены, и их тени растягивались, переплетаясь в причудливые узоры на полу.

Прожит ещё один день. Он был тяжёл и насыщен впечатлениями, но расходиться по комнатам не хотелось.

По плану у ребят была ночная вылазка в лес. Расстраивать Джейн мальчишки не хотели, но оставлять лучшего друга одного на задании хотелось ещё меньше.

Причин не доверять профессионализму Рейнолса не было, однако с чутьём Мародёров выследить зверя было куда проще. Да и не могли ребята разделиться. В любой передряге Мародёры были вместе — от простых шалостей до крупных потасовок.

— В четверг ещё и контрольная у Слизнорта, — пробурчала Джейн, машинально поправив лямку сумки.

— Да чтоб его, — простонал Джеймс, задрав голову к потолку. — Почему так много зачётов?

— Они и раньше были, просто ты не был таким усидчивым, — хмыкнул Сириус, и друг толкнул его в плечо.

Потасовка вспыхнула мгновенно. Блэк ткнул друга локтем в бок, тот ответил — и через секунду они уже цепляли друг друга за одежду, стараясь то ли сбить с ног, то ли доказать, кто сильнее.

Сохатый двинулся чуть вперёд, заметно ускорив шаг, и именно в этот момент Сириус позволил себе хитрость. Встав по другую сторону от Джейн, он едва заметным движением зацепил мизинцем её мизинец.

Этого было достаточно. Лёгкий тайный контакт, почти детская игра — и всё же Блэк чувствовал её так остро, словно держал её руку по-настоящему.

Не успел Джеймс развернуться к ним лицом, как в пустом коридоре раздался резкий звук захлопнувшейся двери, а следом возня, глухое кряхтение и грохот, будто кто-то перетаскивал мебель.

Друзья переглянулись, остановившись. Звук шёл со стороны закрытого класса.

— Что за… — выдохнул Сириус, но не успел договорить.

Раздалась серия хлопков, и будто из ниоткуда появилась пара домовиков. Они упали на каменный пол и кубарем покатились по коридору.

Один из эльфов — в жилете глубокого оливкового цвета с блестящими пуговицами — мгновенно вскочил на ноги. Добродушный эльф Фуфо — с вышитым на спине кафтана гербом школы — диким зверем кинулся на соперника.

Они сцепились вновь, и воздух заполнили глухие хлопки трансгрессии. Они исчезали и появлялись то на полу, то в воздухе. Их схватка больше напоминала бой диких зверей, чем возню маленьких слуг.

Эльф в оливковом жилете хрипло фыркнул, когда противник оторвал пуговицы. В ответ он ловко ткнул Фуфо головой в дверь. Металлическая ручка жалобно звякнула, и эльф Хогвартса едва удержался на ногах.

Ребята не успели опомниться, как неизвестный домовик вдруг оказался рядом и двинулся прямо на Джейн. Сириус резким движением притянул девушку к себе и безжалостно пихнул домовика ногой в плечо. Тот потерял равновесие и повалился в сторону. Фуфо с визгом кинулся на чужака, но тот оказался сильнее: вывернулся и снова сделал стремительный рывок в сторону ребят.

Сириус не дал ему приблизиться. Вскинув палочку, он сорвался на глухое рычание:

— Инкарцеро!

Из палочки вырвались верёвки и с хлёстким звуком обвили эльфа, свалив его на каменные плиты. Тот дёрнулся, взвизгнул, и тут же Фуфо подскочил, залепив пленнику костлявой рукой по лицу. Его большие уши затряслись, словно крылья летучей мыши.

— Плохой! Плохой! — сипло твердил Фуфо, с каждым ударом будто загоняя слова глубже, но тот будто не чувствовал боли, только остекленевшими глазами смотрел на ребят и пытался встать.

— Фуфо, остановись! — воскликнула Джейн. Голос её звенел от ужаса.

— Стой! — резко выкрикнул Джеймс, заслоняя сестру.

Домовик Хогвартса резко обернулся, в глазах его стояли слёзы, но лицо горело злостью.

— Он чужак, сэр, — прохрипел Фуфо. — Он…

Фуфо запнулся, сам удивился слезе, скатившейся по его лицу, прохрипел извинения, смахнул слезу и снова нанёс сопернику хлёсткий удар по большим эльфийским ушам.

— Долли больше нет, — горько и надломлено сказал домовик.

Слова прозвучали так, будто для него это было личной трагедией.

Парни мало знали об эльфах Хогвартса — их общение никогда не выходило дальше обычных просьб принести вкусной еды. Но в памяти тут же всплыли слова Рейнолса о том, что недавно возле загона гиппогрифов нашли обноски одного из эльфов.

Джеймс и Сириус переглянулись, а Джейн уже спокойнее и тише обратилась к Фуфо:

— Так это была Долли?

Домовик громко шмыгнул носом и кивнул.

— Мисс, Долли и Фэн… кормили гиппогрифов, как было велено. И тут появился он. Он давно приходит. Долли пошла за чужаком… и не вернулась.

Слова застряли у домовика в горле, и Сириусу показалось, что он впервые по-настоящему видит это существо. Ещё никогда он не был свидетелем слёз эльфов, их растерянности и безысходности. Возможно, это оттого, какой смысл и отношение привили ему дома. Он их не понимал, потому что терпение, которым обладали домовики, было для Сириуса непостижимым.

Судя по всему, некая Долли стала случайной жертвой. И произошло это стремительно, у неё не было шанса сбежать.

Сириус нахмурился, крепче прижал Джейн за плечо и сказал низким голосом:

— Это домовик Лестрейнджей, Пироп.

Связанный эльф вздрогнул и дёрнулся, так что верёвки натянулись, закатил глаза и стал твердить одно и то же, сипло, будто в бреду:

— В лес… в лес… Паркер.

— Что с ним? Он не в себе.

— Под империусом, — с раздражением ответил Блэк.

Пироп выглядел странно: лицо расслабленное, большие глаза застыли, будто стычка с соплеменником ничуть его не задела. Он кусал веревку и бормотал что-то невнятное. Сириус видел подобное выражение на лицах слуг и, к сожалению, не был удивлён. Империус часто испытывали на эльфах.

— Что он говорит? — спросила Джейн.

Фуфо воспринял вопрос как призыв к действию: схватил домовика и встряхнул его так, что голова безвольно дернулась. Тот лепетал что-то неразборчивое.

— Что ты собирался делать? Говори!

Джеймс присел на корточки рядом с эльфами. Ситуация злила Сириуса. Он не понимал, почему близкие опасаются Лестрейнджей, а всё, чего не понимал Джеймс, жутко раздражало его и призывало к действию. Сириус, напротив, был хорошо знаком с Лестрейнджами. Для противостояния нужна холодная голова, контролирующая неординарную горячность.

— Сэр, он говорит о Паркер, — Фуфо внимательно вслушивался в неясное бормотание связанного эльфа, больно сжимая его длинное ухо. Тот рычал, вырывался, но бормотал как безумный. — Говорит, что осталась Поттер.

Поттер метнул взгляд на сестру, потом — на домовика, который уже начинал подёргиваться, будто невидимая сила рвала его изнутри.

Джейн выскользнула из объятий Блэка, энергично полезла в свой рюкзак, а вынув из него ежедневник, замерла, вчитываясь в тест.

— Кейт что-то сделала, — прошептала Джейн. — Джеймс, дай Карту!

От Сириуса не укрылась фальшь в её спокойствии. Подобная безэмоциональность и тихий голос указывали на её нервозность и волнение. Именно эта её черта помогла ему в первые дни болезни Альфарда, когда паника и страх затмевали рассудок. Она придавала ему хладнокровия и трезвости ума.

Сириус, заметив нервные движения слизериники, позабывшей о защитных чарах Карты, произнёс слова сам, коснувшись палочкой уже раскрытой Карты. По поверхности пергамента побежали чернила, прорисовывая сеть коридоров, башен и лестниц.

Вместе они сгрудились над Картой.

— Нет-нет, — затараторила Джейн, глядя на очертания замка, в которых не было имени лучшей подруги.

Сириус пальцем провёл по пергаменту, ища знакомое имя за пределами замка. Джейн, затаив дыхание, вглядывалась.

— Вот, — сказал Сириус, кивнув на крошечную подпись. — «Кейтлин Паркер».

Имя парило на самом краю Карты, там, где чары уже были не властны. Карта не показывала всей территории леса.

— Спокойно, — твёрдо сказал Джеймс, хотя сам заметно побледнел, — Там Римус и Рейнолс. И… Флавианна, — хмуро добавил он, наблюдая за неподвижной точкой. — Что она там делает?

— Хороший вопрос.

В лесу, кроме уже известных ребятам имён, никого не было. Однако где-то там, в лесной чаще, находился зверь, природу которого они так и не выяснили.

Сложно было сказать по Карте, видят ли люди Рейнолса девушек или на каком они отдалении друг от друга. Кейт продвигалась вдоль леса, Люпин за ней. Оба в движении. Профессор же с командой шли в противоположном направлении — вероятно, в сторону Флавианны Аббот.

— Нужно… — выдохнула Джейн.

Лицо её бледнело на глазах. Она отдала Карту брату и, надев рюкзак на плечи, направилась к окну. Простым заклинанием она открыла запечатанные ставни и распахнула его. Джеймс схватил её за талию, испугавшись, что та решила спрыгнуть. Но она навалилась на подоконник так, чтобы выглянуть наружу. Она искала хоть какие-то вспышки, любые намеки, но впереди была только непроглядная тьма.

— Нужно найти Барти и… Дамблдора.

Джейн снова раскрыла ежедневник и прежде, чем сорваться с места, спешно записала короткое: «Где ты?».

— Тащи его к директору, — приказал Джеймс Фуфо и поспешил за сестрой.

Она ускорила шаг. Сначала немного, затем вовсе побежала.

Чтобы попасть в башню директора школы, нужно было пройти через знаменитые движущиеся лестницы замка.

Ребята свернули не к парадному входу, где наверняка дежурили преподаватели, а к боковым лестницам, намереваясь пройти через учебные коридоры.

Винтовая лестница вилась узкой спиралью. Полумрак коридоров понимающе укрывал фигуры подростков, а каменные ступени идеально скрывали тех, кто проходил по ним.

Навстречу им вдруг торопливо сбежала компания старшекурсников.

Сначала — девчонка. Она бежала так стремительно, что не подняла головы когда поравнялась с ними. Следом двое парней, отталкивая друг друга локтями, спешили так, будто на них вот-вот кто-то нападёт.

От них несло чем-то горелым, терпким — и алкоголем, отчего Сириус скривился.

— Это ещё что за чудо? — спросил Джеймс вглядываясь в силуэт сбежавшей девчонки, ноги которой оказались босыми.

Однако «чудо» появилось следом. Эйвери нетвердой походкой просто вывалился из арки второго этажа. Он бросался сдержанным матом, давился смехом и кашлем одновременно.

За ним — Нотт. Чертыхнувшись, он подхватил приятеля за шкирку и, заметив ребят, добродушно выдохнул:

— Упс. Прости, Поттер. — На его груди парни заметили значок дежурного, когда тот обернулся туда, откуда только что выбежал, и шёпотом добавил: — Нас здесь не было.

С этими словами Нотт потащил друга на третий этаж, по всей видимости в Больничное крыло, где легко можно было спрятаться от профессоров.

— Кажется, кому-то было хорошо, — цокнул языком Сириус.

Джеймс не был столь добродушен, голос его был холоден, а взгляд хмур, когда он обратился к сестре:

— Даже не думай их прикрывать.

В коридоре второго этажа, откуда сбежали семикурсники, раздались тяжёлые шаги и ворчание Филча.

Вернее было бы подняться вверх по лестнице, но момент был упущен. Филч был близко, и с его стороны лестница хорошо просматривалась, поэтому парни оттеснили Джейн в угол единственного укрытия.

Девушка прислонилась затылком к стене, прижав к груди ежедневник. Все трое затаили дыхание.

— Глупая гусыня, опять потоп устроила, — пыхтел раздраженно завхоз.

Связка ключей в его руках звонко клацнула, когда он проскочил мимо винтовой лестницы, на которой притаились ребята.

Раздались резкие удары по металическому ведру и драматичный крик полтергейста:

— Волки! Волки!

— Ты, гниль сквозная! Кто дал тебе ведро?! — прогремел Филч. Пивз хохотал и заливисто рассказывал:

— Детишки визжали. Пищали. Было страшно весело. Лови их. Лови!

Нахмурившись, все трое переглянулись.

— Что там происходит? — прошептал Поттер.

Он пытался выглянуть, но Сириус с Джейн не позволили ему этого сделать, вцепившись в ткань его свитера. По хлюпающим звукам воды и возне несложно было догадаться, что домовики спешно вытирают воду у женского туалета. Если бы Филч был чуточку умнее, то заметил бы мокрые следы ног разбежавшихся учеников.

— Лучше Миртл найди, балбес! Одни неприятности от вас! — проговорил мужчина, удаляясь по коридору.

Джейн, не теряя больше времени, юркнула вверх по лестнице.

Как ни странно, никто больше не встречался на их пути. Ни преподавателей, ни дежурных… В некоторых портретах даже отсутствовали персонажи.

Странная тишина будто мечом повисла над ребятами, словно предвещая жуткое затишье.

Ответ не заставил себя долго ждать. Они вышли в полумрак центральной лестницы и именно там встретили большинство дежурных парней вместе с деканом Пуффендуя, столпившихся у запечатанного коридора, дверь которого была открыта.

Среди собравшихся выделялся высокий и статный Фрэнк Лонгботтом. Друзья не раздумывая направились к нему. Сложно сказать, что именно выдавало в этом парне честного и простого человека — добродушные светлые глаза, чуть растрёпанные волосы или открытая широкая улыбка, но он определённо владел таким обаянием, что веришь ему сразу.

— Что произошло? — первым спросил Джеймс.

Фрэнк метнул на него строгий взгляд, будто проверяя, причастны ли к беспорядкам Мародёры.

— Белиберда какая-то. Сначала Миртл завыла, потом кто-то бился в дверь… Следом эти повыскакивали, — парень кивнул в сторону девушки рядом с профессором.

— Говорят, оборотни в замке, — вмешался счастливый Фабиан.

— И чего ты радуешься? — Фрэнк щёлкнул пальцами перед лицом друга.

— Брось, здесь мракоборец! — с горящим взглядом отозвался Фабиан. Заметив брата, он шагнул в коридор навстречу. — Ну что там?

— У них тут шабаш был, прикиньте? Травку курили! — поспешил поделиться новостью весёлый Гидеон, вернувшись назад.

Брови Фрэнка взлетели вверх, как и у декана.

— Залёт! — присвистнул Джеймс, похлопав Гидеона по плечу.

— Оборотни-то были? — уточнил Фабиан.

— Какие, к смеркуту, оборотни? Панику не разводите, — строго сказал Лонгботтом, закатив глаза.

— Говорю вам, это были оборотни! — затравленно возразила девушка.

Лиззи, подружка Данна, насколько знал Блэк. Выглядела она изрядно потрёпанной и заплаканной. Профессор Граббли-Дёрг с материнским участием гладила её по спине. Взгляд когтевранки упал на Джейн:

— Ты! Это всё Паркер! Она натравила их!

— Ну-ну, тише, девочка, — профессор прижала когтевранку к себе, заслоняя от неё Джейн.

Компания ребят бросила заинтересованные взгляды на слизеринку, стоявшую в конце наблюдателей, но она лишь пожала плечами, и гриффиндорцы быстро потеряли к ней интерес. Им было что обсудить и что подслушать в закрытом коридоре.

Сириус же, напротив, оставался рядом с Джейн.

Она была беспокойна. Её взгляд метался, не зная, куда податься. Даже стояла девушка вполоборота, готовая прямо сейчас сорваться с места.

Но ей нельзя.

Возможно, поэтому рука его лежала на перилах за спиной Поттер, преграждая ей путь.

— «Что-то сделала», говоришь, — вполголоса проговорил Блэк, вспомнив слова Джейн ранее.

— Дверь этого коридора всегда была закрыта. Я год как не могла войти, — ответила она.

— Знаю.

Сириус сказал это без особых интонаций, тихо и сухо, но девушка подняла на него взгляд.

— Ты знал?

— Карта. Забыла?

— И вас никогда не интересовало… — голос девушки затих, потому что ответ на незаданный вопрос она уже нашла. — Ты в курсе, как они здесь развлекались?

— Для тебя же это тоже не секрет. Каждый развлекается как хочет в меру своих капризов, возможностей и здравого смысла. Так было всегда.

«Меняется мир, но не его порядки», — в голове всплыли любимые слова дедушки Арктуруса. И зачем-то добавил:

— Главное…

Но передумал. Вместо этого невольно облизал пересохшие губы и отвернулся.

— Что главное? — переспросила Поттер, её глаза действовали на него гипнотически. — Главное, что не поубивали друг друга? Не выходили за рамки?

Как признаться в том, что он с достаточной регулярностью выискивал её на Карте Мародёров? То ли проверяя, то ли опасаясь, не попала ли она в плохую компанию. Сколько… Да Мерлин знает когда это вошло в его привычку. Он как намагниченный находил имя девчонки среди сотен.

— Что главное, Сириус?

И это её «Сириус» звучало слишком приятно, чтобы не ответить ей, не заглянуть в глаза.

— Тебя среди них не было.

Он сказал это честно. Вложил в признание чувства — двусмысленные, подтекст которых можно понять по-разному. Мысль о том, что он раскрывает ей слишком много, пугала его и в то же время освобождала и волновала.

Джейн улыбнулась невероятно легко и просто. Эта улыбка повергла его в странного рода панику, разрастись которой не позволяла ситуация: суета у коридора не прекращалась ни на секунду.

Профессора были заняты, а судя по грубому голосу Аластора Грюма, тот уже вёл расследование в глубинах запретного коридора.

А разбираться там было с чем.

Блэк прекрасно понимал, кого нашёл Грюм в том коридоре. Более того, догадывалось большинство присутствующих.

Джеймс с Сириусом обменялись взглядами. Никаких оборотней не было. Ребята перебрали с травой, или же Паркер устроила шоу. Если её поймали, то Флавианна наверняка решила проучить Кейт. Если это так, то, возможно, Империус на Пиропе — её рук дело. Если нет, то его околдовал кто-то другой. В любом случае обе девушки в лесу. И Джейн лучше уйти отсюда и не привлекать внимание.

Каким бы ни был дураком Аббот, он всегда останется чистым. Им осталось полгода доучиться, скандал им не нужен. А Трэверс всюду таскается за Флавианной, тот ещё псих.

Загнанные в угол люди как звери — ведут себя непредсказуемо и жестоко.

Парень с девушкой обратили внимание на лестницу, которая остановилась рядом с ними. Она заманчиво встала так, что открывала прямой путь к башне директора.

— Беги к Дамблдору.

— А вы?

— А мы… найдём Рейнолса. Здесь мы только время теряем.

— Спятил? Иду я, а вы к директору! — Она развернулась и собиралась сбежать, но Блэк перехватил её левой рукой за талию. — Напомнить, у кого здесь клыки?

— Остынь, кошечка. Я старше, — ласково прошептал Блэк, практически пропевая гласные, — и опытнее в том, что касается ночных вылазок. Не говоря уже о физической силе, если она потребуется.

— Не спорю. Но с моими способностями я буду куда быстрее, — так же шёпотом возразила девушка.

— Не спорю. Но не пущу. Ты под моей ответственностью.

— С чего бы?

Сириус воззрился на неё с таким видом, словно обдумывал, что ответить, но в итоге лишь невесело усмехнулся. Врать не хотелось. Конечно, он отправится к Лунатику. А как иначе?

Возможно, самое время признаться ей, что он анимаг. Заверить, что бегают псы не хуже львиц. Да, получится не так феерично как ему хотелось, но приходится чем-то жертвовать.

Сириусу не пришлось спорить с Джейн, потому что Джеймс снова нагрянул без предупреждений. Он практически вырвал сестру из хватки лучшего друга, развернул её к лестнице, ведущей наверх, и подтолкнул на ступени.

— У тебя быстрей получится достучаться до старика, а мы пойдём на поиски. Не спорь, — добавил он, видя, что ему пытаются возразить. — Эта работа для парней, даже не думай свой нос из замка показывать.

Сириус подавил в себе желание остановить друга. Джеймс был прав. На все сто процентов прав. С Джейн хватит. Ей больше не нужно бежать и что-то делать, решать или терпеть. Теперь у неё есть те, кто позаботится о ней. В то же время внутри Сириуса медленно, но верно что-то заворочалось, заклокотало. Меньше всего ему хотелось, чтобы Джейн закрылась. Однако от следующих слов он выдохнул и расслабился.

— Доверься мне, ладно? Я найду Кейт.

Джейн посмотрела на брата с немым упрёком. Он встретил её взгляд с присущими ему упрямством и решительностью, и она этого коротко кивнула.

Джеймс вытащил из кармана зачарованное зеркало и вложил его в руки сестры, когда лестница пошатнулась, медленно отъезжая в сторону.

— Это сквозное зеркало. Второе у Бродяги. Позови его, и я отвечу. Мы будем на связи. Хорошо?

Джейн сжала губы в тонкую линию, нахмурилась и мазнула сердитым взглядом по Сириусу, прежде чем отвернуться.

— Она зла, — вынес вердикт тот.

— Зато послушалась, — ответил Джеймс.

Друзья прошмыгнули в тёмный коридор, так что остальные зеваки не обратили на них внимания.

Поворот, лестница, снова поворот.

Гриффиндорцы, знавшие дорогу наизусть, бежали стремительно, не прятались и не таились. Выход из замка в теплицах был наглухо закрыт, поэтому пришлось воспользоваться приоткрытым окном в одной из теплиц.

На территории Хогвартса воцарилась кромешная тьма. В небе ни звёзд, ни луны. Впереди, на расстоянии вытянутой руки, ничего не было видно.

Обратившись в животных, Мародёры получили преимущества, однако спешка, с которой они ворвались в лесную чащу, не щадила. Хлёсткие ветки деревьев царапали бока, острые сучья оставляли отметины.

Обратившись псом, Сириус бежал впереди, ловко лавируя между деревьями, его лапы почти не касались земли. Джеймс, наоборот, отставал. Ему приходилось склонять могучую шею, чтобы рога не цеплялись за низко свисающие ветви. Длинные ноги пружинили, компенсируя скорость прыжками. Копыта с глухим стуком ударяли по влажной почве, вздымая мох и прелые листья.

Не видно было вспышек заклинаний, что одновременно и радовало, и тревожило. Давало надежду, что всё под контролем и опасности нет. А Паркер… Решила не привлекать внимания, поэтому не дала залп красных искр.

Стоило пересечь какую-то незримую черту, достигнуть неровной поверхности чащи, как издали лавиной пошли крики, голоса, треск деревьев и звук, похожий на волчье рычание.

Олень резко остановился и повернул величественную рогатую голову в сторону.

В миле1 миля ≈ 1,6 км от него послышался звонкий жалобный скулёж. Он затих медленно, будто тьма поглотила нарушившего тишину зверя. Пёс тоже остановился, дыхание у него сбилось, сердце билось неистово, отдавая болью в ребрах. Уши напряжённо ловили звуки.

Но тьма впервые не увеличивала звуки, а, наоборот, заглушала.

Сухой сучок хрустнул. Затем низкое и рваное дыхание.

Будто что-то втягивало запахи прямо у них за спиной. Обернувшись, ни олень, ни пёс ничего не увидели, кроме глухих стволов.

На протяжении нескольких лет Запретный лес был тайной, забавой, убежищем Мародёров, но впервые они испытывали леденящий страх.

Слух уловил неровный бег в нескольких футах1 фут ≈ 0,3 м левее. И тут произошло невообразимое: земля завибрировала.

Олень резко вскинулся, встал на дыбы, сухие ветки под копытами треснули. Пёс с глухим рычанием метнулся в сторону, едва избежав удара невидимой массы. Что-то огромное, тяжёлое пронеслось мимо, задело кору дуба, и раздался отвратительный треск — дерево словно разодрали когтями до самой сердцевины.

Невообразимая сила скрывалось в тенях вековых деревьев.

Пёс ощетинился, его низкое рычание раздалось знакомым эхом, и тут же со стороны вырвался залп серебряных искр. Они не достигли цели, а ударили в ствол дерева. Мародёры замерли одновременно: впереди мелькнула человеческая фигура. Друг, которого они искали, сам вышел к ним.

Римус с шумом выдохнул, опустив голову. Расслабив запястье с палочкой, опёрся на поваленное дерево. Его куртка была испачкана, на виске свежая царапина.

Пёс рывком метнулся к нему и обернулся человечеком. Олень тоже встал рядом, обретая форму юноши.

— Что это было? — Сириус хрипло выдохнул, хватая Римуса за плечо.

— Зверь, — сипло отозвался Люпин, глотая воздух. — Это скрытень. Он невидим.

— Что?

— Кейт в лесу, — резко перебил Джеймс твёрдым голосом.

— Что? Почему? — Римус уже пятился в том направлении, куда прорвалась тварь. В глазах его мелькнула боль: чутьё не обмануло. Он чувствовал её здесь, слышал.

— Какой-то пришибленный домовик её сюда отправил, — ответил Джеймс и обернулся на чей-то крик. — Где Рейнолс?

— Здесь ещё Флавианна, — добавил Сириус, оскалившись, словно пёс всё ещё жил под кожей. — Наверное, они связаны.

Сжав палочку, Люпин рванулся дальше. Друзья, не сговариваясь, последовали за ним.

Страх подначивал, адреналин толкал вперёд. Стоять было невозможно: лес сам гнал их, ломал ветки впереди, будто скрытень рвал само пространство на части.

Плана не было.

Сириус бежал впереди, приняв форму пса. Джеймс и Римус бежали следом, не скрывались. Они освещали путь светом Люмоса на кончиках палочек. Незаметность была не важна, только скорость. С каждым шагом Люпин отчетливее ощущал запах Кейт. Если тот мерзкий запах, что он почуял ранее, принадлежал скрытню, то существо гналось за ней.

Впереди что-то взорвалось вспышками. Яркая, резкая волна света ударила сквозь тьму. Скрытень налетел на ствол дерева с таким грохотом, что дрогнула земля. Из разорванной коры хлынули светящиеся жуки: сотни крошечных телец мигали в хаотичном ритме, словно сама ночь внезапно вспыхнула десятками звёзд.

Тварь завыла — протяжно, рвущим душу воем. Свет обнажил её, вырвал из тьмы.

Они впервые увидели его жуткую фигуру. Высокий худой силуэт с серебристой грязной шерстью, напоминавший тень тощего медведя или высокой обезьяны. Длинные лапы дёргались в судорогах, когти впивались в землю. Из раскрытой пасти текла тягучая, вязкая слюна. Зверь извивался, пытаясь уйти, закрывал лапами морду, рычал сдавленно и грозно.

Свет то ли ослеплял, то ли дезориентировал его.

Светящиеся жуки клубились вокруг, и на миг показалось, что сам лес на их стороне.

Парни видели Римуса в облике оборотня, но это было иное.

Джеймс замер. Его обычно горячая, взрывная решимость наткнулась на что-то настолько чуждое, что мышцы отказались повиноваться. Он поднял палочку в готовности нанести удар, но медлил. Перед ним было чудовище, которое не должно было существовать.

Пёс, наоборот, чуть подался вперёд, словно перед прыжком. Его переполняла не столько смелость, сколько адреналин и готовность действовать.

Римус застыл с палочкой в руке, и по спине у него прокатилась дрожь. Он будто видел себя в кривом зеркале.

Скрытень заметил их и, не давая времени опомниться, рванул вперёд. Прыжок был смертельным — весь мир сузился до серой туши с зияющей пастью, несущейся на них.

Друзья ринулись в стороны, чтобы выиграть хоть немного времени.

Скрытень не рычал, нет. Это были какие-то утробные звуки, леденящие душу. Всё, что запомнил Люпин со слов Кетлберна, — скрытни не знают пощады и, что ещё хуже, мало изучены.

— Бомбарда! — вскрикнул Римус.

Удар взбороздил землю, и во все стороны полетели ошметки. Скрытню пришлось замедлить бег.

Люпин бросился в сторону. Сейчас, будучи хрупким существом, он полагался на интуицию. Чутьё, будь оно проклято.

Римус едва успел отпрянуть, метнув взгляд в сторону. Прямо из тьмы за его спиной вырвалась волчица.

Она возникла как сама стихия, обретшая форму. Низкий глухой рык прокатился по земле, будто корни деревьев отозвались её голосом. На морде ярость, белые клыки сверкали, но это был не безумный оскал, а оружие.

Один её взгляд — и Римус всё понял. Видел сотни раз эти глаза.

— Кейт… — выдох сорвался с его губ. Он сам не осознал, когда крик превратился в мольбу. — Кейт, стой!

Но было поздно. Скрытень рванулся вперёд, и волчица встретила его.

Лес превратился в поле боя — клыки против когтей, человек против зверя, тьма против света.

Серое тело скрытня налетало с силой бури, когти рвали землю и воздух, но Кейт уходила от удара. Их рычание и рваный хрип слились в один звук — дикий, первобытный, будто сам лес содрогался от древней ярости.

Зубы впивались в шкуру, когти взметали клочья шерсти. Зверь рвал, метил в горло, бил тяжёлой тушей, но волчица не отступала: вцеплялась в его шею и вырывалась, чтобы атаковать снова и снова. Каждый выпад зверя был смертельным, отточенным самой природой.

Волчица двигалась иначе. У неё не было лишних движений — каждый рывок отчаянный, но ловкий. Раза в три она уступала в массе, однако магия наградила анимагическую форму Кейтлин мощными челюстями и острыми зубами: одно короткое движение — и мышцы и сухожилия разодраны в клочья.

Люпин не снимал с прицела скрытня, заклятия крутились на языке, отдаваясь скрежетом в зубах от жестокой картины. Он ждал, когда Кейт отпрянет от зверя, когда возьмет паузу.

Но схватка набирала обороты.

Чёрный пёс приближался к скрытню с другой стороны, низко склонив морду и обнажив зубы. Люпин не был уверен, стоило ли Джеймсу обращаться оленем. Не станет ли он легкой добычей в неравной схватке?

— Диффиндо! — взревел Римус, когда скрытель открылся. Рассекающее заклятие вскрыло кожу на плече зверя, и он истошно зарычал, отвлекаясь от Паркер.

Сириус, не думая ни секунды, с хриплым рычанием вцепился в тварь. Скрытень был тяжелее, чем казался на первый взгляд, и при столкновении они оба покатились по сырой земле, подминая под себя ветки и глину.

Один удар — и зверь сбросил с себя пса. Тот отлетел в сторону, но снова поднялся. Шерсть на загривке встала дыбом.

Блэк отвлёк на себя всё внимание чудовища, и именно в этой передышке волчица нашла возможность перевести дух, продолжая следить, напряжённая, как натянутая струна.

Чёрный пёс впился зубами в плоть противника. Казалось, что он одерживает победу. Однако зверь ответил, и Сириус не успел уйти. Острые как бритва когти разодрали бок пса, и тот взвыл. Это был не просто удар — это была чуждая, нечеловеческая ярость, которая в один миг могла раздавить любого.

Римус сдавленно прорычал проклятие. Вспышка боли отозвалась в лапе скрытня — он взревел и разжал когти. Сириус вырвался, приняв позу для новой атаки, но это не понадобилось: в бой ворвался олень.

Джеймс ударил рогами в бок скрытня с силой, от которой хищник пошатнулся. Затем он встал на задние лапы и в ярости полоснул когтями, но могучие рога не подпустили его близко, когти оставляли лишь рубцы на рогах.

Паркер рванулась вперёд и, словно дразня, проскользнула рядом с хищником. Он, оставив Мародёров, повернул голову и оскалился.

Она звала его.

Люпин видел, как она намеренно врезалась в рой светящихся жуков, которые снова слетелись в рой, но затем разлетелись во все стороны. Скрытень на миг потерял точность, но девушка облегчила ему задачу. Она остановилась на пригорке, воинственно глядя на чудовище. Не раздумывая, он сделал рывок, но не успел навредить. Волчица ускользнула, а олень нагнал зверя и с огромной силой ударил рогами.

Скрытня подбросило, и он рухнул в овраг, скрытый кустарниками. Джеймс чуть было не нырнул в черноту ямы, но копыта остановились на самом краю.

Оказалось, это была вовсе не яма. Зверь угодил в ловушку, сплетённую чёрными лианами.

— Дьявольские силки, — сообщил Римус, встав рядом с друзьями над ямой.

Скрытень рычал, извиваясь в объятиях растения. Каждая попытка вырваться только сильнее затягивала кольца лиан. Он пытался рвать их, но они сплетали тело, сжимали шею, угрожая переломать кости. Скрытень истошно завыл. Тогда Джеймс, снова приняв облик человека, поднял палочку, чтобы ударить зверя Оглушающим, но Сириус останавил его, схватив за руку:

— Нет! Дай ему сдохнуть.

— Лианы реагируют на движения. Чем сильнее сопротивление, тем быстрее растение задушит его, — уточнил Римус, но его взгляд давно был направлен на Кейт. Она стояла поодаль, оставаясь в зверином облике.

Её грудь высоко вздымалась и опадала. Она бережно поджала переднюю кровоточащую лапу, чтобы не давить на рану.

Даже в этом состоянии волчица казалась величественной. Под светом светящихся жуков её шерсть струилась золотистыми переливами, словно была соткана из золотого песка и лунного света. Тёмные уши были настороженно подняты, в глазах горел холодный, расчётливый огонёк. Его взгляд скользнул по линии вытянутой морды, по изгибу шеи и окровавленной лапе.

Она словно статуя из живой плоти, звериная и прекрасная одновременно.

Люпин злился, и в тоже время находчивость Кейт заставила его улыбнуться. Она намеренно вела тварь сюда, прекрасно знала о светящихся жуках и о растении. Использовала знания как оружие.

Он изучал её, пока не понял, что она точно так же рассматривает его от головы до пальцев ног, не упуская детали. Чем дольше он изучал её, тем больше болело сердце.

Он решительно подошел к Паркер и присел на корточки.

— Неожиданно, — вырвалось у него, когда он ощутил мягкость шерсти. Он взял раненую лапу и, как ни странно, не нашёл открытой раны.

Люпин замешкался, и прядь пшеничных волос упала ему на лоб, когда он резко обернулся туда, откуда они выбежали.

До них донёсся новый звук.

Сначала — далёкий треск ветвей, будто кто-то ломал деревья голыми руками. Потом — сухой, отрывистый грохот заклятий, одно за другим.

Какофония нарастала. Крики перебивались громкими возгласами заклинателей. Где-то вдалеке раздался вой, не принадлежащий ни собаке, ни волку.

Друзья переглянулись. Все поняли друг друга без слов: зверь был не один.

С потоком ветра до Люпина дошёл запах мокрой шерсти и тины от болота, у которого он просидел сегодня.

Он встал перед волчицей, направив палочку вперёд:

— Люмос Солем.

Яркий солнечный луч разрезал ночь и осветил пространство впереди.

И тут — вспышка фиолетовых пут. Они захлестнули воздух, натянулись, будто зацепились за что-то огромное. В стороне, всего в десяти ярдах, стоял профессор Кеттлберн. Его очки в массивной серебряной оправе съехали на самый кончик носа. Его крюк с лязгом впился в кору, пока вторая рука удерживала зачарованные цепи. Зверь рвался. Цепи ходили ходуном и дребезжали, будто не выдержат ещё одного рывка. Еще немного — и Кетллберн мог лишиться ещё одной руки.

— Через двадцать футов севернее твои цепи! — сипло крикнул он из последних сил. — Беги, Паркер!

Кейт рванулась вперёд, стремительно обогнув ров с силками, увлекая за собой чудовище. Кровь из её лапы оставляла багровый след на тропе. Даже в облике волчицы ей не удастся уйти.

Если она думала, что они просто отпустят её, то ошибалась.

Мародёры разделились без слов — каждый знал своё место, словно отрепетированную партию.

Чёрный пёс метнулся к профессору, сливаясь с темнотой, Люпин — на север, за девушкой.

— Остолбеней! — выкрикнул Джеймс, вскинув палочку.

Скрытень был невидим, и лишь блики от цепей Кетллберна давали представление о том, где зверь. Заклятие ударилось о какое-то препятствие и рассыпалось.

Существо разорвало цепи, державшие его, отчего профессор упал наземь. Послышалось рычание и звуки борьбы, знаменовавшие, что Сириус набросился на скрытня. Джеймс побежал навстречу, выставив перед собой палочку. Бесполезно. Он не видел зверя, лишь слышал, как Блэк, не видя цели, атаковал вслепую, скалясь и рыча по-звериному.

Но Сириус моментально получил сильнейший удар, от которого не смог устоять. Туша чёрного пса отлетела к высокому дубу и почти безжизненно рухнула на землю.

Сердце Джеймса упало.

— Бродяга! — взвыл он и направил палочку чуть левее от друга и ударил заклинанием: — Редукто!

Новая вспышка разорвала ночную мглу. Раздался глухой удар. Щепки мгновенно разлетелись в сторону. Джеймс развернулся спиной и прикрыл голову, чувствуя, как осыпаются горячие ошметки коры. В следующее мгновение раздался ужасный скрежет повалившегося дерева.

Он метнулся вперёд, к Бродяге, который уже поднялся на лапы, прикрыл руками себя и пса, скорее чисто интуитивно, будто это поможет спастись от громадного ствола дерева.

— Протего Максима! — будто не своим голосом пророкотал Кетллберн, выставив палочку вверх.

Воздух сгустился, как стекло, и накрывший их щит дрогнул под тяжестью падающего дерева. Огромный ствол рухнул поодаль, оставив после себя звенящую тишину в ушах.

— Ты как? — прохрипел профессор, тяжело навалившись на ветку, пытаясь встать.

Джеймс разогнулся, чувствуя, как дрожат руки. Чёрный пёс мотнул головой, когда понял, что перед глазами поплыло. Перевести дыхание невозможно. Холодный воздух резал разгорячённые лёгкие. Голова гудела, лапы налились свинцом.

Сириус отстранился и спружинил от земли, вскакивая на поваленное дерево.

Он часто устраивал спаринги с Римусом в полнолуние и мог точно сказать, что скрытень уступает оборотню в силе и агрессии. Однако физически человек был слабее зверя. Сейчас Римус был слабее.

Впрочем, это было не совсем так: Люпин прекрасно ориентировался в полутьме.

Он нагонял Паркер. Сердце гремело в груди, будто ещё секунда — и он сам обратится. Всё это казалось страшным сном, где в бесконечном лабиринте они пытались выжить и найти выход.

Люпин знал: фантом не виден, но он чувствовал его приближение.

Он обернулся и метнул заклятие в сторону:

— Бамбарда!

Удар пришёлся в землю в надежде замедлить чудовище.

Грохот обманул слух, и тварь размером с медведя вырвалась из темноты и навалилась на юношу всей тяжестью.

Люпин рухнул, чувствуя, как плечо пронзает боль. Палочка выскользнула из руки. Он схватил первое, что попалось под руку, — обломок ветки или сырого пня — и выставил перед собой, защищаясь. Зверь нависал, дыхание жгло кожу — смрадное, горячее, вызывающее привкус железа во рту.

Мышцы гудели от тяжести, сердце било в ушах, в груди разрасталась чёрная бездна злости и неконтролируемой ярости.

Оборотень внутри него никогда не уходил. Он просто дремал, дожидаясь своего часа.

Римус не выдержал. Гортанный рык сорвался с его губ, дикий, нечеловеческий, такой, что самому стало страшно.

Зверь застыл на миг. Затем резко отступил назад так же внезапно, как и появился.

Люпин воспользовался заминкой: схватил палочку у корней и направил её в пустоту с такой скоростью, что сам от себя не ожидал. Он действовал в пылу злости, идя на поводу у интуиции. Заклятие ударило в цель, но не остановило тварь, лишь дало форы.

Впервые в жизни Люпин был благодарен своим инстинктам. Что уж там, он впервые был бы рад полной луне, если бы она вернулась на ночное небо раньше времени.

За стоящим вокруг треском и шумом крови, стучащей в висках, он услышал, как девушка крикнула:

— Я здесь!

В нескольких футах впереди показался свет Люмоса.

«Сумашедшая».

Паркер была сумашедшей, не иначе.

Кейтлин стояла на каменном валуне посреди небольшой прогалины, усеянной заросшими мхом камнями. У неё была разбита губа, волосы растрепались, рука наспех перебинтована галстуком Люпина, одежда безвозвратно испорчена.

Но в её лице, в дикой улыбке и блеске глаз было торжество непобедимой валькирии. Она казалась восхитительно бесстрашной и до безрассудства красивой.

Она взмахнула палочкой, и свет завис в воздухе, будто в невесомости. Теперь ещё больше освещалась территория вокруг.

— Стой там! — приказала Паркер, и Люпин послушал. Стиснув зубы, он напряжённо вглядывался в силуэт своей девушки.

Ждал. С замиранием сердца вслушивался в рваное дыхание зверя, топот его лап и хруст ломающихся веток. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, когда лязг цепей привлёк внимание к самому центру прогалины.

Из каменистой почвы с глухим звоном вырвались цепи — массивные и тёмные. С лязгом они стянулись, поймав что-то в цепкую хватку.

Скрытень проявился. Рвался вперёд к цели, но цепи держали задние лапы мертвой хваткой. Тварь потеряла равновесие и упала грудью на землю, где новые цепи сковали передние лапы, тело и шею. Потребовалось не так много времени, чтобы крепко прижать зверя к земле.

«Цепи тверди». Так называлась одна из ловушек. Римус слышал о ней от Кейтлин. Это гениальное изобретение её брата. Ловушка была одной из мер безопасности для девушки. Этими цепями Рауль окружал их дом в полнолуния. Когда он обращался и пытался пройти к дому, цепи сковывали его и не отпускали всю ночь. Теперь Римус воочию увидел действие подобной ловушки.

Паркер опустила руку с горящим на конце палочки светом и спрыгнула с валуна. В полной уверенности, что цепи держат крепко, она направилась прямо к скрытню.

Тот всё еще питал надежды вырваться, впиваясь когтями в землю, мотая мордой по сторонам. Люпин, следуя за Кейт, не сразу понял, зачем она подняла раненую руку в шаге от твари. Однако зверь взбесился моментально: как безумец, стал клацать острыми зубами, вгрызаясь в землю.

Люпин подскочил к девушке и буквально оттащил в сторону. В ней не было сожалений и, казалось, даже злости, одно лишь холоднокровие.

— Его изуродовали. Люди сотворили это. Остолбеней! — скомандовала она, выстрелив заклятие в тушу зверя.

Оно вышло таким сильным, что, несмотря на громоздкое телосложение, животное тут же обмякло. Всё стихло.

Кейт медленно подняла голову. Свет палочки дрожал в её пальцах.

Она встретила взгляд Люпина — встревоженный, испуганный — и вдруг улыбнулась. Тихо, привычно, будто всё в порядке. Римус подался к ней и захватил её губы своими.

В их поцелуе не было нежности, были чувства сильнее: страх, боль, злость и возбуждение смешались в один дикий коктейль. Он ударил в голову, пьянил и пленил. Ощутить близость сейчас было жизненно необходимо.

— Хочу тебя съесть, — сквозь зубы произнёс Люпин, с силой заставляя разум соображать. Он обнял её за плечи, впитывая аромат волос. Медленно, так, чтобы выровнять сердцебиения и мысли. Но эта дикая волчица не дала успокоиться.

— Рискуешь, — её мягкий голос прошелестел низкими нотами, а ласковый укус в шею заставил его замычать.

Люпин прижал её бедра к себе с такой страстью, что в ушах неистово шумело. Оба пропитались страхом и адреналином. Он долго смотрел ей в глаза, предупреждая не провоцировать. Безумие: стоять в чаще Запретного леса в шаге от неминуемой смерти и думать совсем о других вещах.

Люпин притянул к себе руку девушки. Атласная ткань ленты на ране пропиталась кровью. Он втянул в себя её аромат, как одурманенный зверь, и мягко приник губами к её раскрытой ладони.

— Ты колдунья, — с улыбкой сказал Люпин. — Не отходи от меня.

От этих слов её лицо озарилось уже родной мягкой и ласковой улыбкой…

Волшебным образом не нужна была луна, чтобы почувствовать своё превосходство. Паркер — персональная пилюля всемогущества и силы. Или Римус Люпин просто чокнулся от этой лесной феи с клыками и когтями.

— Нашли время! — пожурил их Джеймс.

Его приближение Римус услышал уже давно по стуку копыт. Однако теперь Поттер не скрывался, снова вернув себе облик человека.

Люпин неспешно отодвинулся от девушки, крепко взяв её за руку.

— Олень, Поттер? Серьёзно? — с насмешкой бросила слизеринка, чуть склонив голову, когда Поттер с подчёркнутой важностью подошёл к ним.

— Ты тоже удивляешь, Паркер — ухмыльнулся Джеймс и попытался провести рукой по растрёпанным волосам, но нашёл в них ветки и листья. Он наклонил голову и потряс ей не хуже пса, вызвав смех девушки.

Следом появился Сириус. Он шёл неспешно, потому что под руку поддерживал профессора Кеттлберна, чья правая штанина безвольно колыхалась на ветру. Протеза не было.

— Честно признать, Паркер, не думал, что твои цепи сработают, — медленно проговаривая каждое слово, сказал Кетллберн, но стоило Джеймсу подбежать к ним, с напускным весельем добавил: — Это был мой любимый протез. Двадцать галлеонов за него отдал.

— Я вам говорила, что вас надули, — фыркнула девушка с таким равнодушием к инвалиду, что стоило бы задуматься, но профессор, кажется, был только рад такой реакции.

Их отношения за прошедшие годы, несмотря на разницу в возрасте, стали приятельскими. Оба говорили то, что думают, не стесняясь в выражениях.

С хмурыми лицами все уставились на тело зверя.

— Новый вид медведя? — прокомментировал Джеймс, необдуманно пихнув ботинком когтистую лапу животного.

— Скрытень — результат скрещивания демимаски и упыря, — ответил профессор.

На этих словах Джеймс скривился, будто представил подобное соитие.

— Жесть.

— Особи ведут ночной образ жизни. Обладают способностью обретать невидимость. Говорят, они заполонили леса Массачусетса, — продолжил Кеттлберн, одной рукой протирая свои странные очки шарфом.

— И кто-то привёз парочку сюда, — мрачно добавил очевидное Блэк.

— Может, Абботы? Они контролируют большую часть транспортной связи, — высказалась девушка. — Флавианне ничего не стоит попросить у папочки белены или скрытня, например.

— Боюсь, их здесь больше, — сказал Кеттлберн, вглядываясь в темноту. — По другую сторону болота шёл бой. Там Рейнолс.

Джеймс огляделся, всматриваясь вдаль, однако ничего не было видно. Вокруг лишь лес обступал глухой стеной.

Кеттлберн поднял палочку, выпустив в небо струю красных искр. Они вспыхнули, но быстро погасли, не долетев до крон, будто тьма проглотила свет.

Тогда Джеймс повторил попытку.

Никто не сказал ни слова. Сигнальные чары не могли не сработать. Они работали на всей территории леса.

— Нужно выбираться.

— Идите к замку, — произнесла Кейт.

— Даже не думай! — категорично ответил Римус, заметивший, как девушка крутит больным запястьем, оценивая своё состояние.

Его плечо болело, и утром наверняка будет большой синяк, но это ничего, на нём быстро всё заживает.

— Ты же видел. Они охотятся на меня.

Римус поморщился, вспомнив, как скрытень вгрызался в землю, куда упали капли её крови.

— Давайте рассуждать здраво. Вы — обуза, — как ни в чём не бывало ответила Кейт.

— Обожаю слизеринскую благодарность, — прокомментировал Джеймс.

— Не до шуток, Поттер! — припечатала Паркер, смерив парня острым взглядом. — Нерасторопный олень, безрассудный пёс, человек и… — девушка перевела взгляд на профессора, тот пожал плечами: мол, говори как есть, — чокнутый профессор. Шансы выбраться? Ноль. Да их вообще нет. Одной мне будет проще сбежать или затаиться.

Джеймс фыркнул, показывая своё отношение к факультету, где каждый сам за себя.

— Ну конечно, лучше переоценивать свои способности, чем работать головой.

— Ну конечно, именно поэтому ты ввязала в анимагию Джейн. Поэтому тащила в свою деревню в полнолуние, где оборотней сколько? Семь? Или двадцать? — Джеймс напирал, его голос с каждым словом становился мрачнее и ниже. И если бы не Кетллберн, которого приходилось держать, он бы навис над ней. Он всегда давил силой и напором. И многие сдавались, но эта девчонка была сделана из стали.

— Сохатый, — предупредил друга Римус.

— Что Сохатый? Скажешь, не прав? Эта тварь разорвёт любого. И не я привел её сюда! А что насчет Бландхаунда? Где он? Что, если он сейчас в замке? Что, если один из уродов нападёт на Джейн в вашей же гостиной? — С каждым словом злость в нём нарастала всё сильнее. — Ты разве не видишь? Её ненавидит весь факультет! Все только и ждут момента, чтобы напасть.

Поттера накрывала волна головокружительной злости, переживаний и страха. Он выпускал пар. Высказал то, что клокотало в груди. Казалось, он задыхался от бешенства.

Он немного помолчал. Смотрел на серую тушу зверя. Тот мерно дышал, будто не он только что чуть не переломил спину лучшему другу.

Мысль о том, что на его месте могла быть Джейн, навевала ужас. Сколько раз после полнолуния Мародёры возвращались с синяками и ранами, неделями не сходившими с тел.

— Нужно держаться вместе, ты и ярда не пробежишь. А я обещал Джейн вернуть тебя, поэтому не выпендривайся, ладно? — сказал Джеймс и отвернулся к замку.

Извиняться он будет потом.

Какофония эмоций била по нервам каждого. Парни рвано и глубоко дышали, не в силах насытиться кислородом и успокоить сердца. Ноги горели от напряжения, но вокруг был холод лесной ночи. Лес шептался, изредка доносился скрежет, от которого замирало сердце.

— Нужно к Рейнолсу, — вынес вердикт Кеттлберн, доставая из кармана потемневший от времени компас. Стрелка судорожно дёргалась, будто сама боялась указать путь. — До замка далеко. Трансгрессировать нельзя. В моих очках не хватает линзы, теперь мне сложнее увидеть скрытня. Даже с вашим нюхом, — он перевёл взгляд на ребят, чей секрет он невольно раскрыл, — вы не разглядите его.

Друзья обменялись тяжёлыми взглядами. Стоять на месте нельзя. Нужно было двигаться.

— Рядом со мной опасно, — заупрямилась Кейт, она говорила это так спокойно, будто не людоед преследовал её.

— И наоборот, — отозвался Джеймс, перехватив руку профессора поудобнее. — Ты притягиваешь их как магнит. Так хотя бы знаем, куда они придут. Легче держать оборону.

— Тут ты прав, Поттер, — кивнул Кеттлберн.

— Тем более в болоте их будет слышно, — согласился Римус. На его лице отразилась внутренняя борьба — морщинка меж бровей стала глубже. — Вместе будет проще.

Кейт покачала головой. Ей не нравилась эта идея. Но других решений не было, до замка далеко, Паркер хромает и не сумеет далеко убежать. Сколько ещё союзников в лесу она сумеет найти, чтобы избежать когтей зверя?

Кеттлберн без протеза едва держался на ногах — один неверный шаг, и он увязнет в грязи.

— Тогда идём, — выдохнула она коротко, будто приговаривая себя.

Римус осторожно развязал свой атласный галстук на её руке. Потревоженная рана снова кровила, кровь тёплыми каплями стекала вниз.

— Агуаменти, — прошептал он, обрабатывая порез холодной водой. Затем приложил к коже край галстука, замороженный простым заклинанием.

Кейт стиснула зубы, но не издала ни звука.

— Сними кофту, — вмешался Сириус, нагибаясь и подбирая с земли грязную ленту. — Есть идея.

Римус не стал спорить — просто помог девушке стянуть пропитанную потом и запахом одежду.

Сириус туго перетянул её кофту лентой, намеренно пачкая её сильнее.

— Готово. Приманка, — бросил он, поднимая взгляд.

— Что ты задумал? — спросил Джеймс, догадываясь об уловке.

Блэк улыбнулся той самой улыбкой, в которой всегда было безрассудство и сталь.

— Пока твоя рана не кровит, ты можешь беспрепятственно добраться до болот. Я побегу дальше к горам и отвлеку их внимание… Лица попроще, — хмыкнул он, спрятав палочку за пояс. — Бегаю я куда быстрее всех вас. Сброшу тряпицу где-нибудь подальше от болот.

Джеймс задумался на секунду и слабо кивнул, соглашаясь.

— Засчитаешь мне за тренировку и завтрашний прогул, — закончил Сириус и издал звук, похожий на мрачный лающий смешок, за что получил от лучшего друга увесистый хлопок по плечу.

А вот Римус нахмурился.

Его тонкое обоняние легко определяло, когда человек паникует или лжёт. И Сириус много врал. Сыпал остротами, чтобы скрыть, что на самом деле чувствовал.

— Не нагнетай, Лунатик, — предупредил Блэк и, подмигнув ему, обратился в чёрного пса. Взяв в пасть приманку, он устремился в чащу леса.