Просто держи меня за руку (гет)

When the night is young but it makes you feel much older

And you comatose each waking hour of life

When the days go by but the darkness lingers longer

and before you know it life is one long night

But when I close my eyes, I see you stand before me

And if you take my hand, I'll leave it all behind

Because only you can set me free

So hold me close just like the first time

Hurts

Когда Северус самовольно покинул больницу, Гермиона в первую же ночь испытала приступ удушья и решила, что они ошиблись, и связь никуда не делась. Разом вспомнились самые тяжелые дни, когда она думала, что не выживет, и все было напрасно. Но приступ прошел, едва целитель дал ей успокоительное, и она даже смогла поспать, а позже, проанализировав свое состояние, решила, что Северус что-то подмешал в обезболивающее, чтобы она не психанула сразу, и он мог хоть как-то высказаться, не рискуя нарваться на истерику. Вероятно, сработало, раз она относительно спокойно его отпустила, но потом действие закончилось, и организм выдал запоздалую реакцию. Обиженной девочке внутри очень хотелось поплакать и пожалеть себя. И треснуть Снейпа по носу — ну как так можно?! Рациональный ум утверждал, что, зная ее как облупленную, Северус поступил максимально мягко, не дав вытворить очередную глупость под влиянием эмоций.

С-с-с…слизерин.

Днем пришел Кингсли и с несколько виноватым видом нацепил на нее браслет-следилку. Она посмотрела на него как на идиота:

— Ты что, в самом деле боишься, что я сбегу?

— Я знаю, что не сбежишь. Это больше… для безопасности. Когда школа заработает в полном объеме, сниму.

— Хочешь, я попробую снять? — предложил Гарри, едва министр ушел. Она покачала головой:

— Оставь. Я все равно не планирую заниматься запрещенкой.

На опровержение их с Северусом смерти в «Пророке» она не обратила внимания, о статье в «Придире» и вовсе не знала, а потому очень удивилась, когда ей начали доставлять открытки, письма и даже подарки. Гарри, памятуя о буботуберовом гное на четвертом курсе, проверял всю почту сам, опасаясь диверсий. Гневных писем на этот раз было немного — люди просто не понимали, как теперь относиться к подруге Мальчика-который-выжил, едва выяснилось, что она участвовала в секретной операции министерства и помогла обезвредить особо опасного преступника. Гермионе было все равно. Открытки она прочитала и уничтожила. Все ее мысли были заняты Северусом. И поскольку от этих мыслей становилось плохо, она предпочла с головой погрузиться в работу. Ни Гарри, ни Джинни ничего рассказывать не стала. Гарри доложил, что видел Снейпа на Диагон-аллее, и к нему отнеслись вполне благосклонно, значит, можно не переживать. Она поулыбалась, покивала и постаралась сменить тему.

Хуже всего было по ночам. Гермиона никак не могла выбросить его из головы. Никак не могла примириться с тем, что его опять нет рядом, хотя умом понимала, что именно это и должно было случиться, едва исчезнет связь. Она и сама пребывала в сомнениях, когда он вернулся из Перу. Прокрутив в памяти весь последний разговор, она поняла, что ее собственные сомнения мало чем отличались от его — она ведь тоже боялась и за себя в том числе. Что опять привяжется к нему, а потом он исчезнет, и ей опять будет плохо. Именно это он и пытался сказать. Что она снова втянет его в очередную авантюру, а он не сможет помочь и сожрет себя заживо.

Или вообще потеряет ее. Как когда-то потерял Лили-будь-она-неладна-Поттер.

Когда все это более-менее улеглось в голове, Гермиона почувствовала себя спокойнее, хоть внутри и продолжало болеть. Раз он боится ее потерять, значит, она ему небезразлична. Но что ей, в таком случае, делать? Никому не помогать? Все бросить? Никуда не влезать — как это вообще? Она вроде и не рвалась, все обычно получалось само собой.

Одно ясно — плакать бесполезно, как бы паршиво ни было. Это ничего не изменит. А чтобы не плакать, надо заняться делом.

Отметила она и то, что жить без страха из-за отсутствия контакта гораздо легче. Да, ее все так же тянуло к Снейпу, но теперь, по крайней мере, не нужно опасаться, что она умрет, не успев прикоснуться к нему. Это неожиданное открытие потрясло ее до глубины души, она так привыкла жить в постоянном напряжении, что даже не заметила, как это стало нормой. Выписавшись, наконец, из больницы, она вернулась домой, нагладила соскучившегося кота, слегка смутилась, увидав портрет Дамблдора на каминной полке, но разговаривать с ним отказалась и пригрозила, что отправит его в Хогварц, если он будет ей надоедать. Дамблдор только вздохнул и попросил хотя бы иногда включать музыку — ему, видите ли, пришлись по душе некоторые маггловские музыканты.

Обставлять дом или хотя бы обустраивать стеллажи для книг Гермиона так и не стала, было не до того. Едва встав на ноги, она вернулась в Мунго наблюдать за лечением Алисы Лонгботтом, а потом и в Сент-Джеймс. Ее реанимационная бригада была в курсе всех событий — главврач-сквиб тоже попал под «раздачу».

— Уж теперь-то ни одного тяжелого не упустим, — радостно заявил он ей, когда она явилась на дежурство. — Ты же научишь меня?

Отлично, еще одна работа, отвлекавшая от грустных мыслей. Как раз то, что надо. Делить сутки между двумя больницами с перерывом на работу над лекциями для вечерней школы оказалось куда проще, чем она думала. Ей нравилось спасать людей. И отказываться от этого она не собиралась.

Наверное, Гарри все же понял, что они с Северусом опять поссорились. Он ничего не сказал, но она заметила, что друзья как-то уж очень усердно ее опекают. Когда у нее появлялось свободное время, они вытаскивали ее из дома и водили гулять. Драко даже предложил сходить за пауками, просто так, ради развлечения. А Гермиона просто радовалась, что закончился еще один день, можно выпить чаю, поваляться в ванне и лечь спать, не опасаясь не проснуться утром. На первых порах она принимала «Сон без сновидений», боясь, что ей начнет сниться Северус, и она не выдержит. Несмотря на всю рациональность его доводов, было тоскливо и горько. Но она любила его и не хотела видеть несчастным. И раз ему так лучше… Слишком долго он был на «поводке», ему наверняка куда тяжелее, чем ей.

Гермиона убрала из спальни его фотографии, чтобы не расстраиваться лишний раз. Правки к лекциям отсылала без записок, да и он не отвечал. Диагон-аллеи она тоже старалась избегать, зная, что он работает у близнецов. Маггловская часть Лондона ее вполне устраивала, а друзья не возражали.

Когда становилось совсем невмоготу натягивать радостную улыбку, она доставала его рубашку — ту самую, с которой спала в обнимку два года, перебирала потертую ткань в пальцах, вдыхала несуществующий запах — и возвращала обратно в шкаф. В такие моменты она казалась себе наркоманом в завязке, который знает, что у него припрятана доза, просто на всякий случай. Ничего хорошего в этом не было. И от пустоты внутри не спасало.

«Нет. Я не стану больше плакать. Хватит уже. Прими поражение с достоинством, Грейнджер».

Проще сказать, чем сделать. Не зависеть ни от кого было, конечно, приятно. Но ей отчаянно недоставало его голоса. И возможности хотя бы уткнуться в него носом ночью, не говоря уже обо всем остальном.

Сколько раз она встречала повторяющуюся на все лады «мудрую» сентенцию — «любишь — отпусти»? Или «надо любить, не привязываясь»? Звучало очень красиво и благородно, только вот никто не говорил, каких усилий это стоит, если привязан к человеку всем сердцем, и как это самое сердце «отвязать».

Гермиона исписала размышлениями несколько футов пергамента. Даже совершила набег на маггловский книжный магазин, посмотреть, что на эту тему пишут психологи. В книгах было множество противоречивых советов — от «ломайте свой эгоизм» до «перестаньте ломать себя в угоду другим». В итоге она пришла к выводу, что в случае с Северусом, пожалуй, никакие сторонние советы и мнения не помогут. Она должна сама нащупать правильный путь. Но для этого нужно поговорить с ним, а она не хотела навязываться. Он просил пространства. И лезть к нему сейчас было бы неуважением к личным границам.

«Работай. Тебе что, больше нечем заняться?»

* * *

К первой лекции Снейп готовился даже тщательнее, чем к урокам в Хогварце. Впечатлить и запугать детей, большинство которых впервые в жизни увидели котел — это одно, а вот что делать со взрослыми? В отделе образования ему, разумеется, выдали подробные инструкции, рекомендации и длиннющий список того, чего ни в коем случае нельзя ни говорить, ни показывать, но Снейп, ознакомившись с ним, только насмешливо фыркнул. Собственно, он был уверен, что министерству его методы не понравятся, но отступать от них не собирался. Слегка удивил разве что адрес — он-то думал, что для «магглов» подберут помещение в маггловском районе, куда можно легко добраться. Потом вспомнил, что легко не получится — далеко не все новоявленные волшебники жили в Лондоне. Это означало, что министерство было вынуждено привлечь волонтеров на местах, потому что организовать такое количество портключей да еще позволить новичкам пользоваться ими без присмотра нереально. «Ученикам» полагалось прибыть каминной сетью из ближайших колдовских домов или заведений в министерство магии. А лекцию предстояло читать на десятом уровне, в одном из старых залов суда, который спешно переоборудовали под учебный. Та еще головная боль — набрать столько добровольцев, которые проследят, чтобы новички добрались куда следует вовремя. Наверняка министерству пришлось несладко в процессе организации, но Снейпу не было дела до проблем министерства.

В аудиторию он влетел в развевающейся черной мантии и с самым суровым выражением лица, которое нашлось в его арсенале. Не стоит изменять традициям.

Скудное освещение в бывшем зале суда самого Снейпа вполне устраивало, но новички наверняка решили, что у волшебников в плане бытовых удобств царит полнейшее средневековье. По ярусам носились шепотки — взволнованные и даже испуганные, насколько мог судить Снейп. Отлично. Он обвел взглядом нижние ряды. Люди как люди. Почти все одеты в маггловское, но несколько мантий он все же заметил, а один идиот приперся в колпаке, расшитом золотыми звездами — видимо, решил, что так сойдет за «своего». Едва сдержавшись, чтобы не закатить глаза, Снейп бросил на кафедру свои записи и выпрямился перед учениками во весь рост, держа палочку за концы:

— Мое имя Северус Снейп. Обращаться ко мне полагается «профессор» или «сэр». Следующие несколько недель мы с вами посвятим введению в магический мир и знакомству с его основными законами. Поднимите руки те, у кого есть родственники или знакомые среди волшебников. Волонтеры, которые помогали вам сюда добраться, не считаются.

Взмахом палочки он прибавил яркости парящим в воздухе светильникам, чем вызвал волну удивленных вздохов, и увидел, что руки подняли от силы человек десять. Тем хуже для них. Впрочем, публика подобралась самая разная. Старые хрычи из отдела образования даже не удосужились рассортировать их по каким-либо критериям. Хоть бы по возрасту поделили, в самом деле. Как можно одинаково давать материал подросткам и тем, кому перевалило за пятьдесят?

Едва он открыл рот, чтобы продолжать, как скрипнула дверь, и в аудиторию бочком просочился лысый толстяк, с которым Снейп уже имел неудовольствие общаться в отделе образования. Методист-соглядатай. Решили проконтролировать — чтобы учил новеньких как положено, а не «как обычно». О, они еще пожалеют об этом. Снейп скользнул по толстяку беглым взглядом, тот насупился, протопал мимо него, наколдовал себе кресло, уселся подальше от кафедры, пристроил на коленях планшет для записей и достал перо. Снейпу живо вспомнилась Амбридж, ходившая на его уроки в Хогварце с точно таким же планшетом. Этого хватило, чтобы его разозлить, однако если учесть, как именно закончилась «карьера» главного инспектора Хогварца…

Он ухмыльнулся, надеясь, что получилось достаточно зловеще.

И приступил к лекции.

— …Итак, надеюсь, все усвоили, что несоблюдение Статута карается жесточайшим образом. Вопросы есть?

Взметнулся лес рук. Снейп озадаченно обвел взглядом новоиспеченных студентов. В школе мало кто решался задавать вопросы, разве что на старших курсах — он всегда оставлял максимально четкие инструкции, которые не требовалось пояснять.

— Давайте по очереди, — он указал палочкой на крайнего в первом ряду. Солидного вида мужчина в строгом пиджаке чуть наклонился вперед:

— Какого черта писать перьями, если есть шариковые ручки? Что за каменный век?

— Мне без разницы, чем вы пишете, главное, чтобы материал был усвоен. Но для некоторых видов письменных работ и колдовских текстов требуются перо и чернила. И то, и другое — волшебные предметы. То, что вы, возможно, отыщете в маггловских сувенирных лавках, не подходит. Дальше.

— А обязательно отправлять письма совами? Мне негде держать сову, меня соседи не поймут.

— Необязательно заводить свою. Если вам повезет, то общаться с помощью колдовской почты с вами будет исключительно министерство, и то в случае, если вы нарушите закон.

— Почему у вас все такое медленное и устаревшее? Про электричество и телефон тут, похоже, никто не слышал?

— Насчет медленного — посмотрим, как вы запоете, когда вам срастят перелом ноги за несколько секунд, — парировал Снейп. Народ в зале оживился.

— А как вызвать волшебного врача на дом?

— А лекарство от рака у вас есть?

— А если у меня появится ребенок, он тоже будет магом?

— Где купить палочку? И какие-нибудь книжки с заклинаниями?

— Я слыхал, у вас на метлах летают. А зимой как? Или в дождь?

— А можно размножать деньги?

— А превратить табуретку в «роллс-ройс»?

— А эти ваши камины — в Америку ими тоже можно? Или на Мальдивы?

— А драконы правда существуют?

— Я слышала о Салазаре Слизерине и змеях... Все ли змеи говорят на одном языке? И если все, то как вышло, что у южноамериканских удавов, европейских гадюк и индийских кобр язык одинаковый, вот человеческие языки...

— Мне тут вот соседи книжек принесли… А в каком зоопарке можно увидеть живого кентавра? Или хоть строение в разрезе, где у него конская часть начинается и как внутренности устроены?

От некоторых вопросов хотелось рвать на себе волосы и биться лбом о кафедру. Палочки им сразу подавай и книги с заклинаниями — ага, сейчас, разбежались. Чтобы от Британии камня на камне не осталось? С другой стороны, ему и в голову бы не пришло, что кому-то интересно посмотреть на кентавра в разрезе. Ну кентавр и кентавр, что в нем особенного? Почему-то вспомнился Добби, изумленно ахавший при виде электрочайника и холодильника. И Артур Уизли, благоговевший перед штепселями.

В каком зоопарке поглядеть на кентавра… Услышь хоть один, что магглы сочли его животным, которое можно показывать в зоопарке — убил бы на месте.

После десятого по счету вопроса, можно ли превратить мусор в предмет роскоши, Снейп не выдержал:

— Вы все, похоже, решили, что с помощью магии можно получить все и сразу, не прилагая к этому никаких усилий. Нет, дамы и господа, это так не работает. Теоретически можно что угодно превратить во что угодно, — он махнул палочкой, превращая стакан с водой в горсть золотых монет. — Но, во-первых, эта вещь будет фальшивой, а если вы замахнулись на сложный механизм… или электронику, и не представляете, как внутри все устроено, работать это не будет. Во-вторых, чтобы проводить настолько сложные трансформации, вам понадобится тренироваться не один год, затрачивая при этом массу энергии. Без опытного преподавателя это и вовсе невозможно. Если же вы вложите в трансформацию недостаточное количество магии, ваши золотые часы очень скоро примут исходный вид. Пробовать подобное самостоятельно не советую. Магия — не фокусы.

— Ну и нахрена она тогда нужна, раз и то нельзя, и это нельзя? — слегка заплетающимся языком вопросил какой-то плохо одетый субъект, поначалу показавшийся Снейпу бомжом.

— Мы не супергерои из комиксов, — с нажимом повторил Северус. — Магия, безусловно, дает некоторое преимущество перед обычными людьми, но владение ею накладывает на нас определенную ответственность. Использовать ее во вред другим строго запрещено. Прежде чем применять магию в повседневной жизни, вы должны осознать пределы возможного применения, в противном случае вы рискуете угодить за решетку или натворить непоправимых бед. Кроме того, если у вас нет понимания процессов и надлежащего опыта, все что угодно может пойти не так. И чтобы продемонстрировать более наглядно, я сейчас покажу вам, что случается с волшебниками, которые не сочли нужным тщательно изучить теорию прежде, чем переходить к практике.

На стене за его спиной развернулся экран. Министерский методист запустил аппарат со слайдами. Люди притихли. На одном из слайдов, демонстрировавшем человека с тентаклями вместо рук (картинка была движущейся, и тентакли бодро заползали хозяину во все отверстия, какие только могли найти), кто-то пробормотал:

— Меня сейчас стошнит…

— Будьте любезны блевать куда-нибудь в сторону, а не на соседей, — бархатным тоном посоветовал Снейп, старательно пряча довольную улыбку. Есть еще порох в пороховницах. На следующее занятие этой группе надо притащить боггарта. Вот уж где можно будет повеселиться!

Студенты задержали его на полтора часа дольше положенного, так что из аудитории он спасался едва ли не бегством. Под конец многие взирали на него почти с благоговением, а некоторые даже кинулись следом, продолжая сыпать вопросами на ходу. В голове некстати всплыла вечно поднятая рука Гермионы и то, как она нетерпеливо подпрыгивала на стуле.

Конечно же, по первой лекции не стоило судить обо всех, им еще многое предстояло узнать о волшебном мире (и накосячить как следует, прежде чем удастся хоть одно заклинание), но в целом впечатление у него осталось… положительное. Его слушали с таким искренним интересом, который он очень редко видел на уроках зельеделия. Оказывается, если аудитория слушает с интересом и задает вопросы (пусть и идиотские для магического мира), ощущения от преподавания совсем иные.

И это несказанно его изумляло.

* * *

Следующие лекции мало чем отличались от первой. Новоиспеченные волшебники при виде творившейся на глазах магии демонстрировали энтузиазм, любопытство и даже трепет. Как Снейп и ожидал, вопросы изо дня в день повторялись и к концу недели успели изрядно ему надоесть. Люди как будто не понимали, что использовать магию можно не только для того, чтобы сотворить из воздуха кучу денег и пускать пыль в глаза. Впрочем, в каждой группе находились и такие, кого больше интересовал научный подход и возможность расширения маггловских технологий за счет магии. Этим вопросом Снейп интересовался и сам, поэтому тщательно записал фамилии «однодумцев», а потом рылся в списках учеников, ища, чем они занимаются в маггловском мире. К его удивлению, среди них оказались специалисты не только в технической сфере, но и один политик, двое писателей и даже артист, жаждавший сделать свои шоу еще более зрелищными.

Когда первые впечатления слегка притупились, Снейп почувствовал, что устал. Всю неделю он дни напролет работал в лаборатории, по вечерам читал лекции, отвечал на вопросы и в отель возвращался к полуночи. Ни времени, ни сил ни на что не оставалось, а надо было готовиться к следующей лекции. Нацепив самую хмурую мину, на какую только способен, он явился в министерство за планом на следующую неделю и выяснил, что вторую лекцию будет читать Гермиона. Безусловно, это снимало с него часть нагрузки, но...

Но.

— Мисс Грейнджер согласилась чередовать лекции, так что будете читать третью, у вас неделя на подготовку, — сообщил ему все тот же лысый толстяк-методист, присутствовавший на всех занятиях. — Здесь последняя версия текста. Кстати, студенты от вас в полном восторге. Продолжайте в том же духе, мистер Снейп.

Северус скривился. В восторге они, ишь. Этак его навеки прикомандируют к этой вечерней школе. Его разрывали противоречивые желания: с одной стороны, жутко хотелось включить режим сволочи, чтобы ученички взвыли и потребовали замены преподавателя, тогда можно будет со спокойной совестью заняться своими проектами. С другой стороны, не стоило надеяться, что министерство найдет компетентного преподавателя, который не допустит масштабной катастрофы. Уж Кингсли не упустит шанса повесить вину за любой прокол именно на него.

Черт с ним, со временем. Придется поднапрячься.

Он потребовал текст второй лекции, чтобы быть в курсе, какие темы давать потом на проверку, и всю неделю не вылезал из лаборатории. Близнецы как раз дорабатывали линейку товаров ко дню Святого Валентина, и Снейп, хоть и терпеть не мог этот праздник, сам подал рыжим чертям идею для одной из новинок. Это было что-то вроде «атмосферной капсулы», которая за счет запахов и звуков на пять-десять минут воссоздавала в помещении определенную атмосферу — весенний лес, морское побережье, тропики и прочее подобное. Близнецы считали, что такая вещь в День влюбленных стопроцентно разойдется на ура. Снейп бы предпочел спрятаться в этот день в подземелье поглубже, только бы не видеть валентинки, мишуру, сердечки и ангелочков, но Фред и Джордж наотрез отказались дать ему выходной, и он с самого утра прятался в лаборатории, безжалостно расправляясь со всей розовой дребеденью, которая случайно (или целенаправленно) залетала в дверь. К ночи настроение испортилось хуже некуда, и только наутро он понял, почему. Несмотря на всю нелюбовь к празднику, он все же втайне надеялся, что Гермиона пришлет хотя бы записку.

«В самом деле? — издевался внутренний голос. — Может, среди того, что ты сегодня сжег на лету, и было что-то от нее, но теперь ты об этом не узнаешь».

А вдруг она и впрямь что-то присылала?..

Или нет?

Интересно, как ее приняли студенты? Она ведь, в отличие от него, никогда не преподавала.

Придя на первую лекцию третьей недели, он столкнулся с Гермионой возле аудитории и едва не выбил у нее из рук коробку со слайдами. Увидев ее так близко, он на мгновение растерялся, а сердце дрогнуло — в полумраке коридора она показалась невероятно привлекательной, и ему захотелось прикоснуться к ней, но он предусмотрительно спрятал руки в рукава мантии:

— Что ты здесь делаешь? Сегодня моя очередь.

Возникшая было на ее губах улыбка моментально увяла.

— И тебе добрый вечер, — прозвучало довольно ядовито, и Снейп запоздало сообразил, что можно было быть повежливее, но теперь уже поздно. Гермиона приподняла коробку повыше:

— Я обещала первой группе показать кое-что по сегодняшней теме, так что, вот, занесла. Здесь подборка по опасным магическим существам и... кое-что из Мунго. Если ты не против, я быстренько расскажу, а ты продолжишь.

Об этом его никто не предупреждал. Он хотел было рыкнуть, что все изменения в планах лекций надо согласовывать заранее, но прикусил язык и просто забрал у нее коробку:

— Я сам. Спасибо.

Не уходи. Не-уходи-не-уходи-не-уходи.

«Да сделай ты что-нибудь, тормоз!..»

Он не сдвинулся с места и уставился на нее, слегка приподняв бровь:

— Что-нибудь еще?

Гермиона помялась, с сомнением глядя на дверь. Затем, видимо, решила, что дело того стоит, расправила плечи и бесстрашно посмотрела прямо в глаза:

— Там есть один тип… не знаю, как он себя вел на твоем занятии, но на моем его невозможно было заткнуть.

— Что, не сумела поддержать дисциплину? — ляпнул он и тут же выругался про себя. Они уже несколько недель не виделись, и он не знал, что сказать, а она вела себя так, словно они общались буквально вчера. Словно ничего не произошло.

— Да нет, он не в плохом смысле. Просто много вопросов. Иногда даже не дурацких. В каждой группе таких по несколько человек, молодежь в основном. Им все… по приколу, — она слегка поморщилась. — Так и заявили. Ты не против, если я посижу и послушаю немного? Хочу понаблюдать за ними со стороны.

Ему вовсе не улыбалось терпеть на лекции еще одного «надзирателя».

— Ты разве не дежуришь в больнице?

— Там пока тихо. Если будет что-то срочное, меня вызовут.

Он неопределенно пожал плечами и открыл дверь, пропуская ее вперед. В аудитории заулыбались.

— О, мисс Грейнджер! — оживился в третьем ряду мальчишка лет восемнадцати. — А мы думали, у нас сегодня…

И осекся, увидев вошедшего следом Снейпа.

— Похоже, вам сегодня не повезло, — язвительно заметил Северус, ставя коробку со слайдами на кафедру и кивая методисту, уже устроившемуся на своем традиционном месте чуть позади. — Сегодня продолжим изучать технику безопасности при обращении с волшебными предметами и животными.

— А заклинания когда?

— Когда сдадите письменный тест по технике безопасности, — он зарядил слайды в проектор и встал было за кафедру, но мальчишка вдруг затряс рукой:

— Профессор, а у меня тут это… палец сломанный. Вы говорили на первом занятии — такое за секунду срастить. Может, покажете, как?

Снейп, прищурившись, оглядел парня. Наверное, Гермиона имела в виду именно его, но на первой лекции он вел себя тихо — должно быть, прикидывал обстановку. Сразу видно — нахал, каких поискать, похлеще Поттера и Блэка, вместе взятых. Смотрит вызывающе. И палец, похоже, сломал нарочно, для проверки. Оригинальный подход. Тут надо что-нибудь покруче…

Кажется, у него появилась идеальная кандидатура для «воспитательного момента».

— Мелкие травмы большинство волшебников способны залечить сами, но я лучше приглашу для демонстрации опытного колдомедика. Мисс Грейнджер?

Методист, очевидно, вспомнивший старые статьи в «Пророке», наградил «раненого» сочувствующим взглядом. От Снейпа это не ускользнуло.

Что за идиотское настроение сегодня? Так и тянет сделать какую-нибудь пакость.

Гермиона сняла мантию, под которой оказалась бледно-зеленая форма целителя Мунго. Парень с переломом выбрался со своего места и подошел к ней, протягивая руку:

— Ух ты, а вы не говорили, что вы доктор. Прикольно. Вы и операции делаете? Или как это все у вас вообще происходит?

— У нас это называется «целитель», мистер Фергюсон, — пояснила Гермиона, поправляя форму. Надо же, она их еще и по фамилиям запомнила? — И нет, хирургическое вмешательство, как у магглов, у нас не принято.

Нет-нет-нет. Так не пойдет.

— Мисс Грейнджер, — промурлыкал Снейп елейным тоном, — окажите любезность, продемонстрируйте, как в Мунго лечат тех, кто считает, что все в жизни делается… как вы там говорили, «по приколу»?

Методист втянул голову в плечи. С лица студента мигом сбежала улыбка.

Гермиона, похоже, решила поддержать игру. Осмотрев сломанный палец, зафиксированный какой-то маггловской штукой, не то шиной, не то гипсом, цокнула языком:

— Боюсь, для полноценной демонстрации здесь маловато работы. Давайте сломаем ему позвоночник? Покажем чудеса колдомедицины во всей красе.

— Тогда уж отрежьте какую-нибудь часть тела… можно голову, — Снейп кровожадно оскалился. — Будет очень эффектно. Правда, крови многовато, но у вас ведь кроветворное с собой?

Студент побледнел:

— Вы шутите, да?

— Отчего же, — Гермиона достала палочку, — вы ведь хотели убедиться, что волшебством можно сделать абсолютно все? Вот я вам и предлагаю убедиться. У профессора, кстати, есть фирменное режущее заклинание собственного изобретения. Срез получается идеально ровный.

— Ладно, ладно, я понял, — «пациент» попятился, прижимая руку к груди. — Я… э-э… как-нибудь сам.

— Вам разве не мешает эта штука? В лучшем случае, вам придется ходить с ней недели две. Палец — это, в общем, ерунда, кость тонкая, и если перелом без осколков, это проще простого и практически не больно. Для более сложных переломов есть специальное зелье, но его действие довольно болезненно, особенно если требуется вырастить кость или сустав заново. Если же вы, допустим, решите ради эксперимента выпрыгнуть из окна или лечь под поезд, собирать вас будет… несколько труднее. При лечении пациент может испытывать неприятные ощущения и мешать целителю. Размахивать руками, к примеру.

— И орать, — подсказал Снейп. Гермиона кивнула:

— Точно. В таком случае его обездвиживают и могут временно лишить голоса, вот так, — она легко крутнула кистью, и «пациент» схватился за горло, беззвучно открывая рот, а затем под действием Петрификуса начал падать навзничь, прямой как доска. Снейп успел подхватить его и развернул так, чтобы остальным было лучше видно. В аудитории воцарилась гробовая тишина, но ненадолго. Едва Гермиона сняла Силенцио, студент заорал как оглашенный:

— Вы не имеете права! Я полицию вызову! Отпустите меня немедленно!

Во втором ряду поднялся уже знакомый Снейпу констебль, доставая из кармана значок:

— Ну я полиция. Хотите, доставлю вас в участок? Там наверняка с большим интересом выслушают историю о том, как на вас накладывали заклинание немоты в колдовской школе.

Несчастная жертва преподавательского произвола испуганно зыркнула на него и шмыгнула носом.

— Это еще не все, — ухмыльнулась Гермиона. — Вы все уже слышали, что волшебники умеют мгновенно переноситься с места на место…

— Я, я знаю! — выкрикнул кто-то. — Эта… как ее там… аппарация, вот!

— Правильно. Так вот, если вы недостаточно сосредоточились перед перемещением, то вас может расщепить — часть тела перенесется на новое место, а остальное останется на старом. И вам очень повезет, если вы лишитесь чего-нибудь незначительного — например, парочки ногтей или уха. Если вам вовремя не окажут помощь и не срастят обратно, вы рискуете умереть от потери крови. Там, кстати, есть слайды, — она мило улыбнулась методисту, и тот, запустив аппарат, нашел нужные картинки. Подборка различных колдомедицинских конфузов впечатляла. Снейп невольно поежился. Пожалуй, это даже хуже его собственной подборки с частичной трансфигурацией. Если после этих картинок кто-нибудь из них все же решится колдовать, это будет чудо, не иначе.

— Мамочки, — пробормотал кто-то, — хрена себе, магия...

Пока остальные приходили в себя, Гермиона сняла с парня Петрификус. Мальчишка шарахнулся от нее, заслоняясь руками:

— Не надо! Я понял, я больше не буду, не надо меня к вам в больницу, я сам, сам!

Гермиона движением палочки убрала с пальца повязку и с легким щелчком срастила перелом. Крики как отрезало. «Пациент» обалдело уставился на свою руку, сгибая и разгибая палец. Снейп скрестил руки на груди и красноречиво вздернул бровь. Мальчишка сглотнул и молча ретировался на свое место, где его тут же принялись тормошить соседи, желавшие узнать, действительно ли это совсем не больно.

Гермиона как ни в чем не бывало выпрямилась во весь рост, слегка похлопывая палочкой по ладони:

— На самом деле, колдомедицина может многое из того, чего пока не может маггловская. В частности, мы быстро лечим травмы опорно-двигательного аппарата, вплоть до треснувшего черепа — если из вас, конечно же, еще не потекли мозги. Есть снадобья для лечения болевого синдрома, ожогов, различных повреждений. Если вам отрезали конечность и быстро доставят вас в госпиталь вместе с ней, мы прирастим ее обратно… кроме случаев, когда в ход идет темная магия, такие повреждения трудно поддаются лечению. Но обо всем этом мы поговорим через несколько занятий, когда вы будете проходить тему о лечебных зельях. Профессор Снейп, к слову, один из лучших зельеваров в стране, поэтому настоятельно советую вам слушать его внимательно. У меня все, профессор, — она легко кивнула Снейпу и спрятала палочку. — Но если вы не возражаете, я побуду здесь до конца занятия.

Когда лекция закончилась, вокруг Гермионы мгновенно образовалась толпа. Определенно, она нравилась им больше — симпатичная девушка, к тому же, магглорожденная... Вот только ведьма, каких мало. Во всех смыслах этого слова. Снейп, собирая бумаги, с любопытством прислушивался к вопросам.

— А это труднее, чем быть врачом? — услышал он женский голос. — Вы… э… простите, но вы… так молоды и уже врач… то есть целитель? И можно ли научиться в моем возрасте, или шансов никаких?

— Научиться можно всегда, — ответила Гермиона, дружелюбно улыбаясь. — Я считаю, невозможного ничего нет, но вам придется приложить усилия. Колдомедицина, как и обычная медицина, требует множества специализированных знаний. Мой вам совет, начните с анатомии. Даже если не станете колдомедиком, будете лучше понимать воздействие магии на человеческое тело.

Снейп глянул на часы. Рано закончили по сравнению с первой неделей. Гермиона натянула мантию, поправила неизменную сумочку и вышла в коридор. Северус вышел следом и остановился, дожидаясь, когда последние студенты… черт, какие еще студенты, один вон, судя по виду, уже седьмой десяток разменял… погрузятся в лифты.

— Хочешь кофе? — спросил он прежде, чем сообразил, что именно говорит.

Гермиона обернулась. Чуть прищурилась. Под этим пристальным взглядом было не очень уютно, но он выдержал.

— Я больше не пью кофе на ночь, — тихо ответила она.

— Не хочешь кофе, можем выпить чаю.

— Я не об этом. Не думаю, что я готова идти с тобой куда-либо, Северус.

Что ж, ожидаемо. Но он почему-то думал, что она успела соскучиться.

— Мы могли бы… поговорить, — все же предложил он, хоть и понял уже, что рассчитывать не на что.

— Зачем? — она слегка качнула головой, отводя взгляд. — Ты в прошлый раз ясно дал понять, что я мешаю тебе искать себя. Вот и ищи.

В горле будто застрял колючий шар.

— Я... не знаю, как искать.

Она развела руками:

— Я тем более не знаю. У магглов есть психотерапевты. У нас такое не принято, конечно, но, говорят, помогает.

— Не нужны мне никакие психотерапевты, — буркнул он, начиная злиться. Ну вот опять. Почему с ней так сложно?

«Ага. Будто с тобой легко».

Гермиона пожала плечами:

— Как знаешь. Но сам ты, похоже, не способен справиться с собой и своей жизнью, а у меня нет нужных знаний, чтобы тебе помочь. Я и себе-то помочь не могу. Но всякий раз, как тебе кажется, что ты устал от моего общества, мне приходится собирать себя заново. И я больше так не хочу, Северус.

— Что это значит?

— Только то, что я сказала, — она вздохнула и спрятала руки в карманы мантии. — Ты сам попросил, чтобы я дала тебе время и пространство. И оказалось, что мне тоже нужно пространство… и мне нравится, что теперь я могу жить, не боясь не проснуться утром.

— То есть мне больше тебя не беспокоить? — ледяным тоном уточнил он, хотя внутри все рвалось на куски, и в груди опять было больно, будто надышался морозного воздуха. Гермиона подняла брови:

— Серьезно? Это все, что ты можешь сказать?

— А какой реакции ты ждала?

Она посмотрела на него хорошо знакомым взглядом «ты совсем дурак или притворяешься?» Мерзавка. Знает же, как его это бесит.

— Я не понимаю, чего ты хочешь, Северус.

«Я и сам не понимаю…»

— Я хочу поговорить.

— О чем? Прости, но ты потому и ушел, что я, по твоим же словам, не давала тебе разбираться со своей жизнью. Я не могу помочь тебе понять, чего ты хочешь. Не можешь сам — иди к психотерапевту. Я, к слову, тоже пойду, потому что мне порядком надоело цепляться за прошлое и изводить себя тем, что я уже никак не могу изменить.

— Ты спятила? — взвился он. — И о чем ты собираешься там рассказывать? Вот так выложишь совершенно чужому человеку… все? Еще и магглу? Что он может знать о том, каково жить в колдовском мире?

— Колдовской мир здесь ни при чем. И это не «чужой человек», а врач, — огрызнулась она. — Такой же, как любой другой. Ты же рассказываешь целителям о своих проблемах, чтобы они могли поставить диагноз?

— Я не обращаюсь к целителям, — прорычал Снейп. — И не позволю какому-то… давать оценку моей жизни! Почему мы не можем просто решить это между нами?

— Потому что наши разговоры друг с другом до сих пор делали только хуже.

— Зато сейчас, судя по всему, у тебя все просто прекрасно, — съехидничал он. Гермиона вспыхнула и сжала кулаки:

— На что это ты намекаешь?

— Я видел тебя у Фортескью. С этим… новеньким. В этом все дело?

Гермиона уставилась на него так, словно увидела впервые. И вдруг расхохоталась. Снейп обескураженно смотрел на нее:

— Что смешного?

— Да ты. Просто поразительно, как ты абсолютно везде и всюду выискиваешь каких-то мифических соперников. И вообще, что за манера вечно попрекать меня общением с другими людьми? С друзьями?

Снейп неловко переступил с ноги на ногу:

— Ты… ни разу мне не написала.

— А должна была?

Мерлин, как же тяжело. И вот опять она вынуждает его практически выворачиваться наизнанку.

— Твоя магия… Я говорил с Маккирби. Он волнуется, как бы тебя опять… не привлекли к чему-нибудь.

— Мог бы написать первым, раз у тебя есть вопросы, — отрезала она. — Я не писала, потому что Фред и Джордж сказали, что у тебя все хорошо, ты каждый день появляешься в лаборатории, а теперь еще лекции и… — она запнулась и отвела взгляд. — Я знала, что ты в порядке. Ты сам хотел, чтобы я оставила тебя в покое. Я и оставила. И если ты думаешь, что мне все обалденно легко дается…

— Я так не думаю, — поспешно ответил он.

— Северус, я не могу отказаться от того, что делаю, — сказала она, и он услышал, как дрогнул ее голос. — Я много думала над тем, что ты сказал мне тогда в больнице. Ты хотел, чтобы я принадлежала тебе вся, целиком. Чтобы больше никто не мог отнять меня у тебя… ты сам говорил… говорил ведь?

— Ну, говорил. И что?

— Я не могу, — она посмотрела ему в глаза. — Ну, в смысле… Рисковать собой, если потребуется — моя профессиональная обязанность… и часть расплаты тоже, мне ясно дали это понять... прежде чем вернуть обратно. У меня не получается по-другому. Мне трудно это говорить, потому что мои чувства к тебе не изменились, но я не могу бросить то, чем занимаюсь. Было бы несправедливо по отношению к тебе, если бы я и дальше втягивала тебя в авантюры. Ты и так уже сделал для меня слишком много, а я все воспринимала как должное, пока была связь… потому что нам волей-неволей приходилось выкручиваться. Но теперь… Я не хочу, чтобы ты опять чувствовал себя как на поводке, а потом попрекал меня этим.

Он сглотнул.

К психотерапевту, как же. Тут никакой психотерапевт не поможет. Потому что она права, и он прекрасно это знал.

— И что нам теперь делать? — спросил он, стараясь говорить спокойно, и услышал такой же спокойный ответ:

— Я не знаю. Потому и обращусь за помощью к специалисту. И тебе советую. Сами мы, похоже, умеем только трепать друг другу нервы, — Гермиона глянула на часы и покачала головой. — Ну вот, надеялась домой пораньше… Я оставила слайды, если захочешь показать их остальным группам. Спокойной ночи.

— Подожди… Мы еще увидимся?

— У меня подписка о невыезде, забыл? — она чуть улыбнулась и оттянула рукав, показывая браслет-следилку. — И если ты не заметил, я тоже читаю здесь лекции. Но к остальному я сейчас не готова. Я просто не знаю, что сказать. Извини.

Вот так. Получите, распишитесь.

Снейп смотрел, как она идет к лифтам, и сердце бухало в такт ее шагам. В голове эхом отдавались ее слова.

Мои чувства к тебе не изменились, но я не могу бросить то, чем занимаюсь.

Такую женщину в своей жизни еще сдюжить надо. А он до сих пор не уверен, что ему хватит на это сил, несмотря на все заверения Тобиаса. Одной любви мало. Даже сейчас... Она выложила все как на духу, просто и понятно, видать, и впрямь долго размышляла над его словами. А он опять застегнулся на все пуговицы и так и не смог объяснить ей все, что чувствует и чего боится.

И что теперь со всем этим делать — не представлял.

Когда ночь только началась, но ты уже чувствуешь, что сильно постарел,

И каждое пробуждение в жизни сродни коме,

Когда дни проходят, но тьма длится все дольше,

И не успеешь оглянуться, как жизнь превращается в одну длинную ночь,

Но когда я закрываю глаза, я вижу тебя перед собой,

И если ты возьмешь меня за руку, я все это оставлю позади,

Потому что лишь ты можешь освободить меня,

Так обними меня покрепче, как в первый раз.

Hurts