Просто держи меня за руку (гет)

— Северус?

Он поднял глаза от своей чашки с остывшим кофе, к которому так и не притронулся. Гермиона смотрела на него, прикусив губу, словно все еще сомневалась в том, что собирается сказать. Эти их… свидания?.. поначалу казались ему натянутыми, пока он не ощутил, что их обоюдное молчание, в общем, его не тяготило — достаточно было соприкоснуться хотя бы кончиками пальцев, и он был готов сидеть так сколько угодно. Наблюдать за Гермионой было занятно — как у нее розовели щеки, когда он брал ее за руку, как она кусала губы и отводила глаза, как сдувала упавшую на лицо прядь волос и принималась размешивать свой кофе, создавая видимость важнейшего в мире занятия, только бы не смотреть на Северуса. В такие моменты ему очень хотелось выдать какую-нибудь колкость, но это могло спугнуть ее, и придется начинать все сначала. Сегодня же Гермионе, похоже, наскучило просто сидеть и захотелось взаимодействия. Ну что ж… Главное — не форсировать события.

— Я тут подумала… Если ты все еще хочешь попасть в Отдел Тайн, я готова. Но нужно где-то взять Оборотку.

— Не проблема.

Она подняла брови:

— Сам сваришь? Ингредиенты же под запретом.

Снейп наградил ее многозначительным взглядом. Она нетерпеливо заерзала на краешке стула:

— Значит, в Лютном продолжается торговля из-под прилавка?

— Тебя это удивляет?

— Да, потому что теперь даже Борджин не отваживается нарушать запреты.

— Борджину запреты до одного места. Всегда были, сколько я его помню. Если в его магазине чего-то нет, это не значит, что он этим не торгует.

— Хм… Тебе известно что-то конкретное?

— Чтоб ты сразу сообщила Поттеру, и он устроил очередную облаву?

— Ну сейчас такая торговля, конечно, в наших общих интересах, но этим ведь может воспользоваться кто-то еще, у кого на уме может быть что угодно.

— Сказал человек, на втором курсе ограбивший мою кладовую… Ради чего, кстати? Дамблдор мне тогда так и не сообщил, для чего именно вы месяц варили по туалетам запрещенное зелье.

Гермиона слегка порозовела, но взгляд не отвела:

— Чтобы пробраться в гостиную Слизерина, конечно.

— Пф-ф. Полагаю, Поттеру и Уизли это удалось, пока ты изображала женщину-кошку?

— Разумеется, — ответила она таким тоном, словно иначе и быть не могло.

Он чуть крепче сжал ее пальцы в ладони:

— Признайся, ты могла бы придумать куда более простой план. Тебе хотелось сварить его.

— Как будто тебе самому в школе не хотелось сварить что-то за пределами школьной программы.

— Хотелось, конечно. Я и варил. Но если судить по этой истории, с планированием у вас было не очень.

Она пожала плечами:

— Все остальное было бы слишком очевидным, и нас могли разоблачить. Кто же знал, что я проглочу зелье с кошачьей шерстью. Ты это все сейчас к чему? Что хочешь все спланировать сам?

— Не все. Мне потребуется твоя помощь, чтобы Маккирби ничего не заподозрил.

Она насмешливо изогнула бровь:

— Неужели непревзойденный двойной агент признал, что ему нужна чья-то помощь?

— Очень слабо, мисс Грейнджер, — усмехнулся Снейп, как бы невзначай проводя большим пальцем по ее кольцам и костяшкам. — Почему-то все думают, что меня задевают подобные реплики.

— А разве нет? — в ее глазах вспыхнули и погасли озорные огоньки. Поди ж ты, ожила. А несколько дней назад едва на ногах держалась. Пожалуй, пора переходить к более близкому контакту, этих держаний за руки ему уже было мало. Физически он особого дискомфорта не ощущал, но едва наступала ночь — он с трудом мог заснуть, а когда все же засыпал, ему снилось что-то такое, от чего он просыпался, задыхаясь от хватавшей за горло паники. Подобные состояния у него случались разве что в первый год возрождения Вольдеморта — тогда он почти перестал спать и трясся от ужаса перед каждым вызовом, боясь, что вернуться уже не доведется, а он не мог себе этого позволить. Потом Темный Лорд стал относиться к нему благосклоннее, и Снейп немного расслабился. Но это чувство сжимающей сердце ледяной руки помнил прекрасно.

— Нет, — ответил он уверенно. — И лучше продолжить этот разговор в другом месте.

Она покосилась на его чашку с кофе. Вздохнула:

— Ты только и ждал, чтоб я это предложила, да?

— Я тебе уже говорил: не ищи в моих словах и действиях то, чего там нет.

— Ага, это у тебя-то нет… Ладно. Тогда прогуляемся.

Снейп едва сдержался, чтобы не скорчить кислую мину. Ну в самом-то деле, что за детский сад?

— Может, ко мне?

Ее глаза на мгновение сузились, но лицо тут же расслабилось:

— Не сегодня.

* * *

 

Портключ перенесет тебя прямо к двери в отдел. Заходи внутрь, подойди к белой тумбе в центре комнаты и вставь в щель карточку.

 

Вопреки его опасениям, спланировать поход в министерство оказалось не так уж сложно. Гермиона, конечно, пробовала выпытывать у него подробности, что именно он собирался там делать помимо разговора с Маккирби, но Снейп лишь зловеще сверкал глазами в ответ:

— Взорву министерство и стану новым Темным Лордом, неужели не ясно?

— Без меня? Даже не думай, — парировала она, пряча улыбку, а он, подмечая, тихо радовался, что она все еще способна улыбаться.

Когда ему показалось, что она расслабилась и перестала, чуть что, забиваться под окклументный щит, он вновь предложил отправиться к нему, чтобы провести пробный прием Оборотного зелья — и внезапно получил согласие. Они аппарировали в облюбованные им заросли недалеко от дома. Гермиона огляделась и скорчила гримасу:

— Кладбище? Как неоригинально, профессор.

Он по обыкновению задрал бровь, но тон ему понравился. Когда она вот так поддразнивала его, то становилась почти… собой. Такой, какой была с ним раньше, до окклументных щитов и всех этих масок.

— Зато район тихий. Ближе нельзя — могут заметить.

— А если прямо на крыльцо?

— У меня крайне любопытные соседи.

Снейп бросил оценивающий взгляд на окна первого этажа, прикидывая, удастся ли проскочить так или придется бросить заклинание для отведения глаз. Улица, как назло, была ярко освещена, и доставать палочку не хотелось. Разумеется, он мог бы без проблем подчистить домохозяйке память, но после возвращения из Перу вдруг обнаружил, что пользуется магией с осторожностью — так, словно все еще зависит от заряда в кристалле. Размахивать палочкой направо и налево без крайней необходимости уже не тянуло.

На лестничной площадке он быстро открыл перед Гермионой дверь и не слишком церемонно втолкнул ее внутрь. Стоило ему это сделать, как на первом этаже щелкнул замок:

— Мистер Смит! Мистер Смит, обождите, на пару слов!

Гермиона прыснула, зажав рот ладонью. Снейп театрально закатил глаза:

— Если она сейчас увидит тебя...

Гермиона, очевидно, истолковала его опасения по-своему: оглядела себя и возмущенно открыла было рот, поскольку на ней были всего лишь короткая куртка и облегающие черные брюки, и ничего непристойного в ее виде не было. Но затем она хитро заулыбалась, вытащила палочку и несколькими взмахами трансфигурировала одежду в элегантный нежно-розовый костюм с жакетом и целомудренной юбкой до колена, а ее непослушные кудри оказались прилизаны и собраны на затылке, хотя для такой прически их длины явно не хватало. В следующее мгновение она открыла дверь настежь и встала на пороге:

— Прошу прощения, я не расслышала… Вы что-то хотели, мадам…?

— Уилсон, — только и выдавила та, увидав Гермиону. Тоже осмотрела ее с головы до ног и поджала губы. На ее лице отразилось недоумение — ведь она буквально несколько секунд назад видела слишком юную, по ее мнению, особу в возмутительно облегающей одежде и жутких ботинках, которые ни одна приличная женщина ни за что бы не надела! Но не мог же этот скользкий тип притащить в ее дом сразу двух девиц? Да еще вдвое его моложе! Этот постоялец вызывал у нее постоянное чувство тревоги несмотря на то, что она за все время его проживания ни разу не слышала из его квартиры ни звука — уже одно это было подозрительно. Как будто он туда только ночевать приходит… или наоборот, вовсе не выходит? Она всю неделю пыталась его подловить, но ей это так и не удалось. И вдруг такое событие. Стоявшая на пороге девушка выглядела даже слишком пристойно… Определенно не из этих. Привиделась ей та, вторая девчонка, что ли?

Зыркнув на Снейпа, маячившего за плечом гостьи, миссис Уилсон нервно поправила халат:

— Я только хотела уточнить, мистер Смит, заплатили ли вы за воду. Мне нужна квитанция.

— В конце месяца, как и договаривались, — буркнул он, пользуясь тем, что Гермиона заслоняла хозяйке обзор, и доставая палочку из рукава. Поскольку старая кошелка таращилась на Гермиону во все глаза, ему не составило труда тут же покопаться у нее в мозгах, и ее замешательство, как ни странно, изрядно его повеселило. Гермиона тем временем повела носом и состроила обеспокоенное лицо:

— О… Кажется, я слышу запах гари. Джон, дорогой, это ведь не у тебя?

— Боже! — миссис Уилсон всплеснула руками и бросилась обратно в свою квартиру, откуда и впрямь потянуло горелым. Снейп втащил Гермиону внутрь и захлопнул дверь. Гермиона выдохнула — ее одежда и волосы тут же вернулись в исходное состояние:

— Она тебя что, все время пасет? Как ты ее не проклял до сих пор?

— Вообще-то, она мне почти не мешала. Это сегодня вдруг…

Он запнулся, заметив на ее лице то самое выражение, которое, на его памяти, почти всегда предшествовало каким-нибудь каверзам.

— Даже не думай, — пригрозил он ей на всякий случай. — Я не хочу лишний раз прибегать к магии, пока живу здесь.

— Я аккуратно. Зато в следующий раз она сто раз подумает, прежде чем соваться к тебе.

— Я сказал — нет.

— Зануда, — проворчала она, сбрасывая куртку и расшнуровывая ботинки. — Ты видел ее лицо? Она небось решила, что ты шлюху привел.

— Что за выражения, мисс Грейнджер? Похоже, компания авроров вам на пользу не пошла, — криво ухмыльнулся Снейп.

— Мне мало что шло на пользу, — отрезала она, обеими руками поправляя волосы, чтобы не лезли в лицо. — Ладно, черт с ней, но если она опять заявится, я за себя не ручаюсь.

Опять, подумал Снейп, еле сдерживая довольную ухмылку. Всего второй раз здесь, но уже собирается воевать с домохозяйкой. Значит ли это, что она не прочь бывать здесь почаще?

Нет, лучше не обнадеживать себя заранее.

— Она, кстати, очень удивилась, увидев, что ты одета по-другому, даже решила, что я привел двух разных девиц. К чему этот маскарад? Неужели одежда действительно имеет настолько важное значение?

— Для таких вот сушеных селедок? Гарри мне много рассказывал про свою тетку. Она такая же. Там вся семья такая — от вида драных джинсов у них подскакивало давление, а колдовские мантии вообще доводили до истерики. Не припомню, чтобы мои прежние соседи были такими снобами, — Гермиона с интересом осмотрела комнату и повернулась к нему. — Приступим?

 

Когда откроется следующая дверь, иди прямо в кабинет, не останавливаясь, даже если кто-то окликнет… Но обычно меня никто не окликает.

 

Снейп чувствовал себя донельзя странно в теле Гермионы. Она занимала меньше места в пространстве, и это было непривычно. Мешали непрестанно лезущие в лицо волосы, которых было гораздо больше, чем у него, да и лежали они по-другому. Одежда давила, терла и впивалась в самых неудобных местах, хотя Гермиона утверждала, что лично ей удобно. Да как она во всем этом ходит?

— Это издевательство какое-то, — пропыхтел он, когда зелье подействовало, и ему пришлось примерить бюстгальтер, до невозможности узкие джинсы и водолазку. Застегнув молнию, он окончательно пришел к выводу, что средневековые барышни в корсетах, должно быть, чувствовали себя гораздо лучше. — А посвободнее нельзя?

— Что-то не припомню, чтоб ты жаловался, когда смотрел на меня в этом всем, — хихикнула Гермиона за дверью ванной, где он превращался и переодевался. По какой-то непонятной Снейпу причине этот эксперимент привел ее в довольно… легкомысленное настроение. — Скажи спасибо, что я не ношу шпильки и мини-юбки, вот тогда у тебя были бы проблемы. Что ты там копаешься так долго? Выходи уже. И не вздумай щупать меня за грудь… то есть себя… Короче, ничего не щупай!

Ага, попробуй тут удержись… Снейп полюбовался на себя — то есть, на нее — в зеркало и поправил грудь под водолазкой обеими руками, чувствуя себя каким-то извращенцем. И на вид, и на ощупь она была все так же хороша. Разумеется, в процессе переодевания ему пришлось все потрогать, и теперь он гнал от себя навязчивые мысли о том, почему ему раньше даже в голову не приходило провести подобный опыт. Сама мысль об этом оказалась невероятно возбуждающей. Дожил, называется.

А что если…

Нет. Даже не думай.

«Ты дурак? — шепнул издевательский голосок внутри. — Впервые в жизни довелось обратиться в женщину — и не полюбопытствовать, как там и что…»

Усилием воли заставив этого «суфлера» умолкнуть, он воровато провел рукой между ног поверх джинсов. Нахмурился. Джинсы, несмотря на облегающий фасон, были как броня. Попробуй еще доберись до самого важного. Может, она специально такие носит?

Точно извращенец. Нет бы думать о деле.

 

Не улыбайся. Скажешь Бену «привет» — и сразу иди в лабораторию, на ходу снимая куртку. Остановись возле платформы. Куртку сверни и положи на стол с краю… Не бросай как попало! Я так никогда не делаю.

 

Гермиона одарила его недвусмысленным взглядом, по которому он понял, что она в курсе, чем он занимался в ванной. Он наградил ее коронной ухмылкой в ответ, еле сдержавшись, чтобы не ощупать себя во всех интересных местах еще раз, при ней — просто чтобы посмотреть на реакцию.

— Это так странно, — резюмировала она, разглядывая его. — Я, конечно, видела саму себя со стороны, когда пользовалась времяворотом, но сейчас реально странно. Ладно, подвигайся, а я понаблюдаю.

Когда Снейп попытался пройтись по комнате, Гермиона наморщила нос:

— Интересные у тебя понятия о моей походке, однако… Ты хоть раз видел, чтоб я так вихляла задом?

— Мне всего-то и надо, что пройти по коридору, — огрызнулся он. — Вряд ли меня там кто-то увидит и тем более станет присматриваться.

— Тебя может увидеть Бен из своего кабинета, у него там от стола весь коридор просматривается. Спину выпрями, можно подумать, у меня там пятый размер груди, что тебя так тянет вниз.

— А что, правда тянул бы? — удивился Снейп, снова чуть было не ухватившись за свою-чужую грудь.

— Мы как-то с девчонками развлекались чарами, — будничным тоном сообщила она. — После этих экспериментов я решила, что очень довольна собственным размером, пусть кому-то и кажется, что он слишком маленький.

И ничего не маленький, в самый раз, хотел брякнуть он, но вовремя прикусил язык.

 

Не огрызайся на вопросы. У нас вполне дружеские отношения, начнешь огрызаться — он заподозрит неладное. И не дергайся, когда он спросит, ночевал ли у меня Гарри — он всегда так делает, когда мне совсем плохо… Не дергайся, кому говорю! Ты же знаешь, что ничего не было!

 

Кольца-портключи она надела на него сама — чары не позволяли никому, кроме нее, снимать их с ее пальцев. Прежде чем отправляться в министерство, Снейп их проверил, но все равно было не по себе, несмотря на окклуменцию. Гермиона отдала ему свою палочку — по сравнению с его собственной она казалась тоненькой и легкой, но слушалась его почти так же хорошо, как родная.

— Ты ведь не собираешься там геройствовать? — спросила Гермиона, поправляя на его шее цепочку с блокиратором, когда они уже стояли на крыше больницы Сент-Джеймс.

— Это моя реплика, — ответил он, прищурившись. — Придумай свою.

— Удивительно, но сейчас ты говоришь совсем как я.

— Скорей уж это ты мне подражаешь. Никакой оригинальности, мисс Грейнджер.

— Сейчас по носу получишь, — пригрозила она беззлобно. — Или по чему-нибудь еще.

— Увы, сейчас это «что-нибудь еще» у меня отсутствует, — осклабился он. Она повела бровями:

— Я что-нибудь придумаю. И лучше бы тебе не делать такое лицо, пока ты будешь там. Слишком похоже на тебя.

— Предположительно, за два года все уже забыли, какой я из себя.

— Не настолько. Такое, знаешь ли, не забывается. Впрочем, Гарри мне давно твердит, что мы с тобой похожи до тошноты, так что, может, никто особо и не удивится, если увидит, — она сделала паузу, еще раз осмотрела его с головы до ног, затем отступила на шаг. — И все-таки мне не очень нравится эта идея. Я вижу миллион вариантов, где что-то может пойти не так.

— Торжественно клянусь, что не дам посадить меня под замок, как твоего приятеля Бена.

— Эй, — Гермиона снова шагнула к нему, — это что, ревность?

— Вот еще, — ему очень хотелось сократить последние оставшиеся между их лицами дюймы и поцеловать ее, хотя со стороны это наверняка выглядело бы по меньшей мере странно. Вместо этого он выдохнул практически ей в губы и, вытащив из рукава собственную палочку, протянул ей. — На всякий случай.

Она взялась за резную рукоятку. Погладила пальцами гладкий черный стержень. Подержала в руке, прислушиваясь. Затем качнула головой и вернула ему:

— Сунь в ботинок. Бен знает, что я всегда ношу с собой запасную, так что не удивится, если найдет ее при проверке. Я буду ждать здесь.

 

Если что-то пойдет не так, сразу бросай Obliviate и уходи. Активируй портключ на среднем пальце сразу, как выйдешь из отдела.

 

Все эти наставления, разумеется, давались скорей для проформы. Он был почти уверен, что она знает — даже если что-то пойдет не по плану, он не покинет Отдел, пока не выяснит все, что его интересует. Активировав портключ, он очутился в тускло освещенном коридоре, выложенном черной зеркальной плиткой. Прямо перед ним была знакомая дверь с круглой золоченой ручкой.

Вдох-выдох.

Поехали.

* * *

Подписывая контракт с Отделом Тайн, Беннет Маккирби, конечно, ожидал, что его работа будет в какой-то степени секретной и отнюдь не безопасной — ведь он работал с лей-линиями. Чего он не ожидал, так это того, что в дополнение к непосредственным обязанностям придется еще и возиться с не в меру своенравной девчонкой, по нелепой случайности оказавшейся едва ли не сильнейшей волшебницей в Британии и совершенно не умевшей этими способностями управлять. Сплошная головная боль, несмотря на все ее таланты. Как он ни пытался найти этим талантам полезное и безопасное применение — ничего не получалось. Он надеялся, что, узнав его получше, она перестанет саботировать его работу и начнет сотрудничать, но не тут-то было. Она, конечно, прислушивалась, когда он обучал ее техникам управления энергией с лей-линии, и присматривала за его женой, когда его окончательно заперли в Отделе, но в остальном предпочитала действовать так, как считала нужным, вопреки всем его просьбам.

— Как ты не понимаешь! — шипел он на нее, потрясая пергаментами с последними замерами мощности Каслригга. — Ты сейчас самый опасный человек в стране, начнешь лезть на рожон — об этом узнают все, и на тебя откроют самую настоящую охоту!

— В тысяча сто двадцать первый раз это звучит уже не так страшно. И мне надоело, что вы все ко мне относитесь как к глупому ребенку.

— Ты и есть глупый ребенок.

— Ты прямо как Северус.

— По крайней мере, его ты бы послушала.

— Напомнишь мне о нем еще раз — я уйду и больше приходить не стану.

— Тогда тебя разыщут и притащат назад. Я пытаюсь тебе помочь. И если ты будешь все время ставить мне палки в колеса…

Она только упрямо поджимала губы и отворачивалась.

И все равно делала по-своему.

Когда она едва не отдала концы в больничном крыле Хогварца, он почти почувствовал облегчение. Почти. Блок в ее голове стоял намертво — ни снять, ни пробить. Снейп то ли сбежал, то ли ухитрился разорвать связь, то ли вообще умер — а это означало, что никакой надежды для самого Маккирби не осталось, и проще покончить со всем этим, а не продолжать ходить вокруг девчонки на цыпочках. Кому понравится сидеть на этой пороховой бочке? Пусть бы Каслригг выключился — и больше никаких проблем.

Но потом он увидел, как в палату один за другим вваливаются мокрые, заляпанные грязью и исцарапанные герои войны, которых он до этого дня воспринимал как обыкновенных, чрезмерно самоуверенных подростков. Безумные глаза Поттера и его посеревшее лицо. Младший Малфой, потерявший весь свой внешний лоск и горделивую осанку. Высокий парень — тот самый, который прикончил змею Вольдеморта мечом Гриффиндора, и странная девушка с таким взглядом, будто она непрестанно смотрит в какой-то параллельный мир, невидимый всем остальным. И рыжие близнецы, хозяева магазина приколов на Диагон-аллее. Левая рука у одного висела плетью, с нее на пол капала кровь. Их младшие брат и сестра, неотлучно дежурившие у койки Грейнджер, бросились навстречу. А Поттер на негнущихся ногах добрел до мадам Помфри и, вытянув подрагивающую руку, осторожно уронил ей в ладони чуть примятый цветок, после чего обессиленно сполз на пол в изножье койки и отключился.

Маккирби знал, чего стоит это испытание — принести из Запретного леса цветок папоротника, а тут перед ним было целых три цветка. И если эти шестеро до такой степени верили в Грейнджер и в то, что она выкарабкается, значит, и он должен поверить.

Напрасно он ожидал, что с официальным избранием Шеклболта на пост министра все его проблемы закончатся. Он несколько лет жил одной лишь жаждой мести и надеждой, что если с него снимут эти дурацкие клятвы и ограничения… если правда о проекте Амбридж выплывет наружу… если виновные будут наказаны… ему станет легче. Не стало. Теперь он остался единственным живым свидетелем мерзких экспериментов, а Кейтлин, похоже, никогда не вспомнит своего мужа-волшебника.

— Ты же понимаешь, что даже наши возможности весьма ограничены? — сказал ему начальник Отдела Тайн, когда все попытки восстановить ритуал подключения к лей-линии в очередной раз провалились. — Эти эксперименты были ужасны, но кое-что они все-таки дали. Магглы не могут стать волшебниками. Даже сквибы не могут. Твоей жене ничем нельзя помочь. Мне жаль. Но после того, что ты сделал, я не могу позволить тебе выйти отсюда — тебя будут судить и запрут в Азкабане, а ты мне нужен. Ты останешься здесь, пока мы не придумаем, что делать с Грейнджер. Ты и так напортачил с ней, навешав на себя тучу дополнительных клятв, и вряд ли она согласится снять их с тебя, разорвав договор.

После того, что ты сделал. Маккирби только фыркнул. Пусть сначала докажут, что это он убил Руквуда. Впрочем, доказательств им и не требовалось несмотря на то, что мотив был у многих после того, как о проекте стало известно широкой общественности. На весь отдел по связям с магглами тогда наложили Нерушимую клятву: маггловское правительство не должно было узнать о судьбе тех, чьи имена обнаружили в списках проекта. Все они останутся пропавшими без вести. Это было отвратительно, но Шеклболт не хотел разбираться еще и с магглами. Маккирби, наверное, тоже не захотел бы, имей он столько более насущных проблем. Да плюс ограничения, которым Отдел подвергал всех министров, чтобы те не слишком ударялись в реформаторство. Шеклболт, узнав об этом, разумеется, пришел в ярость — особенно опасную, потому что она была тихой. Маккирби, успевший довольно близко познакомиться с новым министром, в грядущей войне с Отделом был вполне готов поставить именно на него. Особенно если в его команде будут Поттер и Грейнджер — а они будут, несмотря на кажущуюся размолвку. В отличие от Фаджа и Скримджера, Шеклболт был пусть и молод, но сообразителен, да к тому же великолепный боец, а не кабинетная тыловая крыса. Шутка ли — отбиться от целой толпы Пожирателей, загнавших его в угол в тот последний год войны, когда Вольдеморт захватил власть.

— Если мне удастся продержаться в этом кресле достаточно долго, я разберу весь подвал по камешку, — пообещал министр во время единственного их разговора с тех пор, как информация об экспериментах над магглами и магглорожденными выплыла наружу. — Поэтому решай прямо сейчас, на чьей ты стороне.

Мог бы и не спрашивать. После беседы с начальником Отдела Тайн Маккирби уже все для себя решил. Подумать только, те тайны, которые приводили его в такой восторг поначалу, сейчас вызывали лишь отвращение и злость. Не так магия должна была служить людям. Не так.

Не говоря уж о том, что главный невыразимец внушал ему панический страх. Маккирби, как и все прочие сотрудники, помнил, что говорил с ним, помнил даже, о чем — но совершенно не мог вспомнить, как тот выглядит. Тонкие, хитроумные чары, от которых вскоре начинала болеть голова, плыло зрение и казалось, будто сходишь с ума. Досье на него в закрытом архиве Отдела, конечно же, имелось, но Маккирби, пролистав его, понял, что правдива в нем была разве что дата назначения на должность. Если верить кое-каким слухам, этого человека с тех пор никто по-настоящему не видел. Даже среди невыразимцев Эдвард Лоуэлл был в буквальном смысле Безликим. Человек без лица, возраста и опознавательных признаков. Имя — только для удобства. Простая серая мантия. Неведомая магия. Сколько и чего он знал и умел? Что творилось в других подразделениях за соседними дверями? И для каких целей?

Грейнджер, вероятно, тоже сделала кое-какие выводы. Оправившись после своей почти-смерти, она ударилась в бурную деятельность и жесточайшую форму окклуменции, причем, с таким завидным упорством, какого Маккирби еще не доводилось видеть в девушках ее возраста. Она с утра до ночи торчала в Мунго, а спать, кажется, вообще почти перестала, заучивая книги по целительству, проклятиям, анатомии и черт знает чему еще. Не менее упорно работала и над самоконтролем. Но едва пройдя аттестацию на младшего целителя, она внезапно отказалась продолжать стажировку, а буквально через пару дней Маккирби узнал, что ей и Поттеру присвоили особый статус — и все планы Отдела полетели соплохвосту в… сопло.

Наверное, не стоило ему тогда вмешиваться, но он, испугавшись, что вседозволенность снесет ей крышу, решил подстраховаться и предложил Лоуэллу дать ей доступ на нижний уровень, где находились заваленные лаборатории. Там она могла сбрасывать лишнее без вреда для окружающих… и драккл знает что еще. Иногда она проводила там по несколько часов, а когда выходила, на ее лице светилось невыразимое облегчение, и он чувствовал себя последним гадом. Потому что взамен на этот доступ она теперь подпитывала всех артефакторов Отдела. Ее контракт насчитывал массу пунктов, что она должна и чего не должна, включая помощь целителям в Мунго и участие в экспериментах Отдела в обмен на разрешение спасать в маггловских больницах столько магглов, на скольких у нее хватит сил, хотя колдомедикам (да и простым волшебникам) строго запрещалась подобная деятельность. Маккирби подделывал один отчет за другим, пытаясь скрыть возможные последствия того, что именно она делала, когда уходила сбрасывать лишнюю магию. Кто знает, к чему еще ее могли принудить, если бы знали реальное положение вещей.

А реальное положение было весьма любопытным. И наводило на некоторые размышления о том, что проект Амбридж потерпел крах вовсе не потому, что магглы и сквибы ну никак не могут заполучить рабочий внутренний источник магии. Просто занимались этим не те люди.

— Привет, — буркнула Грейнджер, проходя мимо него в лабораторию. Как раз вовремя. Он сгреб в охапку стопку отчетов за последнюю неделю и последовал за ней. Она уже сняла куртку и стояла возле платформы, вертя в пальцах палочку. Маккирби бросил отчеты на стол, заставленный разнокалиберными измерительными приборами, и повернулся к ней:

— Не с той ноги встала, что ли?

— С чего ты взял?

— Явилась черная как туча.

— Не выспалась.

— Опять дежурила? Я все равно не пойму, на кой черт тебе сдались эти магглы. Мало тебе было Мунго и бригады Поттера…

— Гриффиндор — это диагноз, как сказал бы Северус.

Маккирби опасливо покосился на нее. Обычно она накидывалась на него, стоило кому-нибудь из них упомянуть Снейпа. Но нет, вроде спокойная. Как она вообще это выдерживает? Впрочем, ему ли не знать — он и сам так живет уже не первый год. Правда, он хотя бы знает, что Кейти в порядке, пусть и не может увидеть ее сейчас.

Салазар побери этого Снейпа.

— Видений под зельем не было?

— Нет.

«Ага, как будто ты бы мне рассказала, если бы были».

Он пристально посмотрел на нее. Она выдержала взгляд. Как обычно — закрыта наглухо, но он бы все равно не стал давить и прощупывать — видел, что случилось с теми, кто пробовал пробиться сквозь блок.

— Ладно, — Маккирби взял со стола журнал, в котором записывал результаты осмотров. — Как самочувствие в целом?

— Ничего необычного. Просто немного устала.

— Дозировка?

— Та же.

— Поттер ночевал у тебя?

— Нет, мне больше не нужно, — она чуть крепче сжала палочку. — Я в норме.

— Сбрасывала лишнее вчера?

— Нет, было много работы, сбрасывать не пришлось.

— Эмоциональный фон?

— В норме.

— Сила заклинаний? Поток не усиливается?

— Инцидентов не было.

— Точно не было? — переспросил он на всякий случай. — А то в прошлый раз, когда ты едва не сорвалась, у тебя от простого Люмоса люди чуть не слепли.

Грейнджер сморщила нос:

— Если начнутся проблемы, я скажу. Разве я тебя хоть раз обманывала?

— Да постоянно обманываешь, когда не хочешь лезть в установку.

Она сунула палочку за пояс джинсов и скрестила руки на груди:

— А толку от нее? Ничего нового она не показывает.

— Иногда показывает, — он отвернулся к столу и вдруг заметил, что один из приборов не зашкаливает, как обычно. Заглянул в последний отчет по Каслриггу, чтобы убедиться, что мощность излучения не снизилась. — Ты что, только что много колдовала?

Она запоздала с ответом буквально на мгновение. Соврет или нет?

— Был тяжелый случай в больнице. Потому и устала.

— Хм… Ладно. Завтра опять пойдешь к артефакторам, так что сегодня отдохни как следует, — Маккирби махнул палочкой в сторону платформы. — Залезай.

— Что ты надеешься там рассмотреть? — проворчала она, поднимаясь на платформу. — Ты уже тысячу раз видел эти схемы.

— Посмотрю в тысячу первый. Ты была у Кейти?

— Была. Скорректировала ей дозировку успокоительного, как ты и просил. Приступов вроде пока не было.

— Вроде или не было?

— У тебя бы сигналка сработала, если бы были, — напомнила она, следя за движениями его палочки, пока он запускал установку. Маккирби разглядывал схему энергоканалов и хмурился. Что-то не так. Внутренний источник на месте, проводимость отличная, мощность… Может, что-то случилось с лей-линией? Выводя следующий слой, он заметил, что Грейнджер уставилась в нижнюю часть схемы, показывавшую состояние внутреннего источника магии, и глаза у нее подозрительно блестят. И тут до него дошло, что не так.

В присутствии девчонки он всякий раз ощущал едва заметную дрожь внутри. Будто стоишь под маггловскими линиями высоковольтных передач.

Одного взгляда на пергамент, по которому металось самописное перо, было достаточно.

Маккирби нацелил палочку ей в грудь:

— Ты не Грейнджер.

Она и бровью не повела. Лишь стояла и смотрела на него, опустив руки вдоль тела, и это окончательно убедило его в том, что он не ошибся. Настоящая Гермиона уже уточнила бы, не ударился ли он головой. Но если это не она, тогда кто? Он бегло осмотрел ее еще раз — одежда, цепочка с блокиратором на шее, все кольца на месте, палочка…

— Только сейчас дошло? — губы девчонки искривила такая знакомая усмешка, смотревшаяся на ее лице абсолютно чужеродно. — Неудивительно. Добавили пару-тройку новых чар на входе и расслабились.

Эти интонации тоже не забудешь, даже если слышал всего раз — их одних было достаточно, чтобы заставить собеседника ощутить себя полным ничтожеством. Еще одна причина, почему Маккирби не любил работать со Снейпом. Но слышать их в голосе Грейнджер было…

Из легких будто разом выкачали весь воздух, внутри все сжалось и тут же куда-то исчезло, оставив лишь пустоту. Неужели…

Нет, бред какой-то. Он же только что видел на схеме источник. Это не может быть Снейп. Значит, кто-то пытается сбить его с толку. Но для чего?

— Это что, такая проверка? — уточнил он, усилием воли прекращая начавшуюся было дрожь в руках. — Прослушки мало, решили применить Оборотное зелье? Так интересно посмотреть, чем я занимаюсь, когда она приходит на диагностику? И как вы заставили ее отдать палочку и кольца? Империус бы не сработал, а добровольно она бы на это не пошла.

— У всего есть цена, не так ли? И вам это прекрасно известно, Беннет.

— Она бы на это не пошла. Я знаю, — проговорил он медленно, не опуская палочку. А ведь сходится. И то, что она едва не сорвалась пару недель назад, и что теперь выглядела гораздо живее. Зелье такого эффекта не давало.

Так она выглядела, когда у нее был полноценный контакт со Снейпом.

Маккирби помотал головой:

— Если это розыгрыш, то крайне неудачный.

— Неужто в Равенкло все-таки распределяют идиотов?

Ну это уже совсем из ряда вон.

— Это невозможно! — прошипел он. — Прошло два года. И еще никому не удавалось восстановить опустевший источник.

— А вот об этом, думаю, вслух не стоит. Даже если лаборатория защищена от прослушки.

Черт, черт, черт.

Пальцы «Гермионы» скользнули по заткнутой за пояс джинсов палочке:

— У меня нет времени на эти игры, а нам нужно много чего обсудить. Но если вам всенепременно надо разнести здесь все в пыль…

— Как вы это сделали? — вырвалось у Маккирби. Он своими глазами видел рабочий внутренний источник магии, который у Снейпа был абсолютно пустым. Невозможно. Невозможно.

— Неважно, — «Гермиона» переступила с ноги на ногу, по-прежнему держа руку на рукоятке палочки. — Сила заклинаний? Эмоциональный фон? И вы уверены, что она вам не врет? Да у нее никакого эмоционального фона просто нет — с той формой окклуменции, которую она практикует.

Маккирби с вызовом вскинул голову:

— А что, пусть бы срывалась каждый день? С ее-то темпераментом? Сгорела бы ко всем чертям меньше чем за месяц. Благодаря этой технике она все еще жива.

— Да, и чаще всего ведет себя как робот. Можно подумать, вы не догадались, почему она пашет на износ в той больнице — только так она еще может быть уверена, что остается человеком. Но это, разумеется, в вашу гениальную голову не приходило. Хоть кто-нибудь с ней разговаривает вообще?

— Уж кто бы говорил! — рыкнул Маккирби, наконец опуская палочку и отбрасывая всякий официоз. — Ты бросил ее одну на два года! Кто-то должен был…

«Гермиона» устало потерла глаза и опустила плечи:

— Она уже знает, чем было обусловлено столь длительное отсутствие, а перед тобой я отчитываться не намерен, так что заткнись и потрудись ответить на вопросы.

— А если не отвечу?

— Ответишь. Это в твоих же интересах. Ты ведь хочешь когда-нибудь выбраться из этого подвала?

О как. Да что он о себе возомнил, шпион недобитый? Сначала сбежал, два года отсиживался в какой-то норе, а теперь будет указывать, что делать? Нашелся… спаситель хренов. Маккирби уже открыл было рот, но «Гермиона» нетерпеливо махнула рукой:

— Поругаться можем как-нибудь потом. Что еще ты увидел на моей схеме?

— Насколько я помню, все то же самое, что и раньше, только источник рабочий. Но как…

— Дабы не внушать ложную надежду, сразу скажу — как и ритуал подключения, это лично тебе ничего не даст. Но, возможно, есть другой вариант. Что ты знаешь об аномалиях на лей-линиях?

Неожиданно. С чего вдруг такие вопросы?

Маккирби задумчиво провел рукой по затылку:

— Смотря что считать таковыми. Магглы, к примеру, все места силы относят к аномалиям.

— Я имею в виду те, что возникают, если на лей-линии пролить кровь.

— Да тут везде кровь рекой лилась, какое столетие ни возьми. У нас бы вся территория была в аномалиях.

— Не строй из себя идиота. Кровь должны были пролить целенаправленно. В большом количестве. Жертвоприношения или что-то такое. Где попало это не делается, только в местах наибольшей концентрации энергии с лей-линии.

— Скажем так, я знаю, что они существуют. Теоретически. К примеру, Стоунхендж долго считали таким местом, но исследования эту теорию не подтвердили. Мне доводилось слышать о нескольких аналогичных точках, но сам я их не наблюдал, они находятся далеко за пределами Британии и вряд ли имеют отношение к…

— То есть, ты уверен, что на территории Британии таких аномалий нет? Что тогда прятали в заваленных лабораториях?

Маккирби ошарашенно уставился на нее… него… черт их разберет. Снейп, конечно, не мог выбрать чью-то другую личину, чтобы заявиться сюда и расспрашивать об аномалиях. И как говорить с ним об этом? Если он потом расскажет все Гермионе, кто знает, во что еще она влипнет.

— Она сказала, что сбрасывает лишнее на нижнем уровне Отдела, но в подробности не вдавалась. Что именно вы заставляете ее делать, и куда потом идет все, что она сбросила?

— Раз она не объяснила, почему ты решил, что я расскажу?

«Гермиона» сошла с платформы, и сияющая золотая сеть погасла. А когда она шагнула к Маккирби, тот явственно ощутил исходившую от нее… то есть Снейпа… холодную ярость. И вспомнил, что тот наверняка сидел бы в Азкабане вместе с прочими последователями Темного Лорда, если бы не та самая… трагическая случайность, оставившая его без магии и сделавшая его безопасным для общества.

Относительно.

— Подозреваю, она решила, что мне не понравится то, что здесь происходит. И что ты тоже не все ей рассказываешь, Беннет. Руквуд знал об аномалии, ведь так? И находится она под министерством. Именно там вы и проводили свои мерзкие эксперименты, я прав?

В висках противно запульсировало. Маккирби сжал переносицу пальцами. От этого разговора у него начинала болеть голова.

— Откуда ты узнал? Гермиона и то не знает.

— То, что она с тобой об этом не говорила, не означает, что она не догадалась.

— Она бы мне рассказала.

— Ну конечно.

— Тебя не было два года, — процедил Маккирби. — Ты не владеешь ситуацией.

— Я успел выяснить достаточно с тех пор, как вернулся. У тебя всего два варианта, Беннет. Можешь и дальше сидеть здесь, делая вид, что у тебя очень важная работа. Когда-нибудь тебя, возможно, выпустят отсюда, но скорей всего нет, а едва твоя полезность исчерпается, тебя забросят в Арку Смерти и напишут в отчетах об очередном «несчастном случае». Или же ты сейчас рассказываешь мне то, что тебе известно, и мы, возможно, сумеем что-то сделать, пока у Гермионы есть особый статус и вся сила Каслригга, и пока министр на нашей стороне.

Даже так?

— Что она тебе говорила о проекте?

— Что вы делали теоретические выкладки, и что нужных результатов можно добиться только при интенсивных занятиях темной магией. И в ваших экспериментах была отмечена кое-какая реакция, но затем энергию что-то оттягивало назад. Подозреваю, что это и есть влияние аномалии. Именно она мешала экспериментам. Вероятно, результаты были бы совсем другими при наличии очень мощного источника энергии… которого у вас тогда не было. Надеюсь, ты не пытался повторить то, что вы делали в ходе проекта, при участии Гермионы?

— Я еще не настолько спятил! — возмутился Маккирби. Нет, ну в самом-то деле, за кого он его принимает?

— Тогда откуда в ней эта дрянь?

— Я не понимаю…

— Все ты понимаешь. Она, может, и импульсивна, но она не стала бы практиковать ничего даже условно темного. А вкупе с погружением под окклументный блок у нее есть все шансы когда-нибудь закончить как Темный Лорд.

— Хочешь найти виновного в том, что в ней появилась тьма — посмотрись в зеркало! Она прибегла к этому как к крайнему средству, когда все остальные способы оказались бесполезны. Но делала она это только в моем присутствии и под моим контролем. Если бы она зашла слишком далеко, я бы ее остановил.

— Что именно вы пробовали?

— Поисковые чары на крови.

«Гермиона» сжала кулаки:

— Идиоты. Мог бы проделать все сам, раз уж это было настолько необходимо. Тебе-то явно не впервой.

— Ты знаешь, как работает эта магия. Нужна личная… привязанность, а я, уж прости, не был к тебе настолько привязан, — съязвил Маккирби.

— Ты уверен, что это все?

— При мне больше ничего не было. А если она чем-то занималась без моего ведома, то я здесь ни при чем.

— Ну разумеется, — «Гермиона» потерла левую руку и поморщилась. — Ладно, об этом потом. Кто еще знает об этих лабораториях и о том, что внутри?

— Я, она и начальник Отдела Тайн. И Шеклболт.

— Уверен? Ее ведь невозможно связать клятвой благодаря особому статусу.

— Если бы она кому-то рассказала, уже были бы… последствия.

— Как именно выглядит аномалия и чего еще от нее можно ожидать?

— Я не уверен, что это именно то, что ты имеешь в виду. Над проектом Амбридж работали отнюдь не дураки. Все было просчитано заранее, прежде чем мы перешли к практике. Но на практике результаты оказались противоположными.

— Общие отчеты я видел. Меня интересует конкретика. Почему все подопытные мертвы? Замести следы можно было и по-другому, если причина только в этом.

— Потому что эта штука там, внизу, не просто выкачивала магию, а выдирала ее вместе с источником, а без источника они жить не могли. Кто не умирал на месте, сходил с ума. По изначальным расчетам источник должен был сохраниться, просто деактивироваться. Теоретически человек должен был оставаться в живых, но больше не мог колдовать. Как сквибы. Мы не планировали убивать людей. Никто не планировал. Но Руквуд вошел в раж, когда увидел, что получается. Он даже предлагал использовать это для казни, как замену дементорам. Дементор лишает души, и остается одна только оболочка, которая ничего не помнит и ничего не осознает. А здесь, — Маккирби сглотнул, когда в горле внезапно пересохло, — здесь тот, кто не умирал сразу, осознавал, чего лишился. Для большинства осознание потери было настолько невыносимо, что рассудок не выдерживал. Да, в жизни бывает, что волшебник, применив слишком мощные чары, становится сквибом, но это несравнимо с ощущением, которое испытывают те, кому ядро вырывают насильно. Физически никаких изменений в теле не происходит, но… Разница сразу заметна.

Лицо «Гермионы» исказилось от отвращения:

— И ты в этом участвовал? Добровольно?

— Ты что же, считаешь, что я такой же моральный урод, как Руквуд и Амбридж? — выкрикнул Маккирби, впиваясь ногтями в ладони. — Когда я увидел, что происходит, я… Как ты думаешь, как я здесь оказался, а? Почему меня держат на цепи? Почему мою жену подвергли эксперименту, когда проект, по сути, уже свернули? Потому что я пригрозил все рассказать! Но поскольку заменить меня в отделе лей-линий было некем, они…

Он несколько раз судорожно вдохнул и прикрыл глаза, пытаясь успокоиться.

— Предполагалось, что мы найдем способ просто перекачивать чужую магию другим волшебникам с помощью этой штуки, но… Это так не работает. Как и с лей-линиями — подпитаться напрямую невозможно, никому, кроме ментальных магов, эта техника не дается, и даже тогда возможности очень ограничены. Если бы ты не сбежал два года назад, я бы, наверное, в конечном итоге придумал какую-то полумеру, она ведь придумала эти кристаллы, и для тебя они работали. Но теперь, как я понимаю, и это бесполезно, раз ты снова можешь колдовать сам, а не на заимствованной энергии. Кто еще знает, что ты вернулся?

— Достаточно, что знают Поттер и Грейнджер. Значит, доступ в лаборатории все же не был закрыт, раз она сейчас там бывает?

— Не совсем, — Маккирби огляделся по сторонам, поджав губы и чувствуя себя совершенно беспомощным. Он давно уже перестал понимать, что вокруг творится, а уж доверять вообще нельзя было никому. Но не зря же Снейп заговорил об аномалиях? Может, ему известно гораздо больше, и он сможет что-то сделать? Раз ему удалось вернуть себе магию, на что еще он может быть способен? — Ладно. Сколько у тебя времени?

«Гермиона» глянула на часы:

— Около получаса, мне еще нужно успеть выйти отсюда.

— Пошли, покажу. Но вряд ли ты поймешь больше, чем мы.

Они вернулись в центральный зал с двенадцатью дверями. Когда стены начали вращаться, Маккирби вытащил свой пропуск и вставил в прорезь в тумбе. Открылась одна из дверей. «Гермиона» вздрогнула, когда в узком темном коридоре с хлопком зажглись факелы. В конце коридора были заколоченный лифт и лестница. Маккирби сразу зашагал вниз по ступенькам, но «Гермиона» помедлила на верхней площадке, прежде чем последовать за ним. Клаустрофобия у Снейпа, что ли? Ему и самому было не по себе, когда пришлось воспользоваться лестницей впервые. Будто спускаешься в бездонный колодец или шахту.

— Да ты издеваешься! — прошипела «Гермиона» сзади. — Это что, сквозной проход в Австралию? А обратно как?

— Так же, ногами, — усмехнулся Маккирби. — Лифт вывели из строя еще до того, как запечатали лаборатории.

— Значит, зал с Аркой — не самый глубокий? Разве министерство построили не вокруг нее?

— Если верить официальным записям, так и было. Но мы уже не под министерством. Я пытался определить направление, но здесь не работают ни маггловские компасы, ни компасные заклинания вроде «Указуй».

— А остальные чары?

— Внизу работает все, кроме аппарации. Эльфы тоже не могут сюда проникнуть.

Внизу была еще одна дверь и такая же тумба, как в приемном зале. Маккирби обернулся:

— Вставь свой пропуск. Меня здесь быть не должно, я с ней обычно не хожу.

За дверью что-то щелкнуло, лязгнуло — и она медленно, со скрипом распахнулась. За ней были еще три коридора, два из которых были забаррикадированы. Маккирби, освещая себе путь палочкой, свернул в оставшийся. «Гермиона» задержалась и, хмурясь, провела рукой по неровной каменной стене. Затем, спохватившись, нырнула следом за Маккирби. Они очутились в небольшой круглой комнате, выложенной темным камнем. На полу в центре был высечен рунный круг, а посередине стоял грубо отесанный каменный постамент высотой примерно по пояс. Маккирби подсветил верхнюю часть, где виднелись два углубления, формой напоминавшие отпечатки ладоней.

— Не прикасайся и вообще близко не подходи, — предупредил он. — Без последствий может касаться только она.

«Гермиона» хрипло вздохнула. Маккирби почти физически ощущал волны гнева, исходившие от нее. В почти темной комнате стало еще темнее.

— И как же вы это выяснили? — прошипела она, и теперь ее голос до того напоминал Снейпа, что Маккирби решил, что время действия Оборотного зелья подошло к концу. — Просто приказали ей сунуть туда руки?

— Решение она принимала самостоятельно. Я объяснил ей, что это и как действует. Так она сбрасывает лишнее, когда ей не удается расходовать магию обычным способом. Здесь она, по крайней мере, может делать это безопасно для окружающих и самой себя.

— И куда же это лишнее идет?

— В этом и проблема. Я не знаю. И спросить не у кого.

«Гермиона» прищурилась, пристально всматриваясь в его лицо:

— Сколько раз в ходе проекта тебе подчищали память?

Маккирби открыл было рот — и осекся.

Он не мог вспомнить. Да, раз или два такое было, и он вынужден был дать на это согласие, потому что в противном случае грозили стереть вообще все. А так убирали лишь… незначительные детали. То есть, это он так думал. Насколько незначительными они были на самом деле? И что еще вырезали? Всегда ли это было с его ведома? Он бы и сейчас не вспомнил об этих «чистках», если бы Снейп не спросил. Ему это просто не приходило в голову. Он даже не мог вспомнить, спрашивали ли его об этом раньше. Наверное, спрашивали — его ведь допрашивали, когда министерство расследовало это дело.

«Гермиона», очевидно, истолковала его молчание верно и завернула такую многоэтажную конструкцию, что Маккирби поневоле восхитился. Такого он не слышал даже от магглов.

— Признаться, такой откровенной дурости я не видел даже среди первокурсников Хогварца. Надо же… А мне-то всегда казалось, что в Отделе Тайн работают умные люди.

— Понятие «умные» весьма растяжимо. Это постфактум все горазды рассуждать, как они ни за что бы не оказались в подобной ситуации, — жестко отрезал Маккирби. — Ты-то сам, полагаю, продался Дамблдору как раз от большого ума, да? И от такого же большого ума обзавелся Смертным знаком. И дал согласие стать якорем на лей-линии, хотя вы не знали всех тонкостей ритуала и всех возможных последствий. И бросил ее здесь одну, хоть и не мог знать наверняка, что твое зелье будет работать так долго.

«Гермиона» с шипением втянула воздух сквозь зубы. Ее глаза чуть ли не метали молнии.

«Что, не нравится? Не только ты умеешь выставлять всех вокруг идиотами».

— Откуда здесь вообще взялась эта штука? Кто и когда ее обнаружил?

— Никаких записей нет. Все было уничтожено. Но она не такая старая, как, к примеру, Хогварц. Скорей всего, она здесь как раз для того, чтобы отводить лишнюю энергию.

— Или лишать магии тех, кто, по мнению Отдела Тайн, стал слишком силен.

— Не исключено. Подозреваю, что начальник отдела знает больше, но мне ясно дали понять, что продолжать расспрашивать и раскапывать… неразумно.

— Твою мать... Очень удобно. Как это работает?

— Хочешь практическую демонстрацию? — усмехнулся Маккирби. — Я бы притащил сюда Амбридж, но не имею такой возможности. Но даже если бы имел, она напрочь забыла, что сама приказывала нам заниматься этим, и это не доставит мне никакого удовольствия.

— Полагаю, Руквуда тоже не просто Авадой приложили.

— Это было бы слишком милосердно. И слишком просто.

Черты ее лица смягчились, но вместо предполагаемого одобрения Маккирби увидел лишь мертвую маску. Он, конечно, не впервые видел у нее такое выражение, но сейчас оно было вызвано не окклументными щитами — и оттого пугало куда сильнее.

— У твоей жены не было магического источника. Выдирать было нечего. Так что же с ней случилось?

— Очевидно, у магглов все же присутствует нечто, позволяющее им если не пользоваться магией, то хотя бы видеть и воспринимать ее. Я думал, что это может быть просто ментальный блок, но в Мунго не смогли это определить. Если бы это был он, мы бы уже… — Маккирби крепче вцепился в палочку. — Я бы сумел ее вернуть.

«Гермиона» разглядывала камень и руны на полу:

— Думаешь, это необратимо? Как дементоры и души?

— Было бы обратимо, мы бы уже придумали, как.

— А если это зависит не от вас?

— От чего тогда?

— Куда-то же эта магия уходит, — она присела на корточки, водя пальцами по рунам. — Это ведь только… что-то вроде дистанционного пульта. Где то, к чему оно привязано? В заваленных лабораториях?

— Нет, там ничего нет.

— Почему их тогда завалили?

— Вероятно, чтобы никто не додумался искать там что-либо. Все, что было внутри, сожгли. По идее, там остались только голые стены.

— И никому это не показалось подозрительным?

— Показалось, разумеется. Но там ничего не осталось. Я сам видел.

— В самом деле видел? Или тебе это внушили?

Маккирби задумался. После того, как он вспомнил, что ему неоднократно чистили память за время работы в отделе, он уже ни в чем не мог быть уверен. «Прелести» здешней работы. В конце концов просто перестаешь задавать вопросы. И думаешь, что в самом деле что-то решаешь. Похоже, так работал весь отдел.

— Ты был во всех помещениях, которые теперь недоступны?

— Не во всех, но…

«Гермиона» выпрямилась. Потерла щеку и огляделась, освещая палочкой стены:

— Я бы проверил.

— Эти завалы в одиночку не разобрать. Вдобавок, на них стоит сигналка. Едва там кто-то начнет копаться, сюда пришлют отряд невыразимцев.

— Это-то и странно. Раз нечего скрывать, зачем охранять? А обходные пути? Вентиляция, канализация, что-нибудь? Не могли же завалить абсолютно все.

— Нет, ничего не осталось.

— Гм. Допустим. Чем заняты ваши артефакторы, тоже не знаешь?

— Знаю. Но сказать, сам понимаешь, не могу, да это и не самая большая проблема на сегодняшний день, — Маккирби демонстративно потер запястья. На коже вспыхнули и погасли отметины от Нерушимой клятвы. Множества клятв.

— Она знает?

— С учетом ее особого статуса многое ей рассказывать попросту нельзя.

— Хорошо устроились. И как, тебе все нравится? — ядовито поинтересовалась «Гермиона», обходя каменную тумбу. — Так, по-твоему, должен работать Отдел Тайн?

— Нет. И поначалу я действительно хотел использовать ее способности, чтобы изменить ситуацию. В итоге на меня навесили еще одну Клятву, а ей пришлось подписать договор, чтобы получить доступ сюда. Ей нужен этот доступ. Иногда это единственный способ предотвратить выброс, — Маккирби сжал губы. Раз у Снейпа теперь есть магия, кто знает, на что они будут способны в тандеме. Раньше-то он был всего лишь «громоотводом». А сейчас? — Но есть еще кое-что. Я пока не говорил ей, хотел перепроверить данные. Поначалу решил, что это очередная фантазия, но раз ты сам завел речь об аномалиях и о том, что это может быть обратимо… Она ходит сюда несколько месяцев. Бывает, что торчит тут по несколько часов… У нее же энергия теоретически не заканчивается, Каслригг если и ослабевает, то ненадолго, источник самовосстанавливается.

— Ближе к делу.

Маккирби посмотрел на отпечатки ладоней в камне. Он видел, как они светятся, когда Гермиона касается их. Видел, как светится она сама. Не будь у нее связи с лей-линией, эта дрянь давно высосала бы из нее всю магию. Они уже пытались строить какие-то схемы и делать расчеты, но вводных данных было слишком мало. Что будет, если ухнуть в эту штуку всю имеющуюся энергию Каслригга?

Выяснить можно только одним способом, но отвечать за возможные последствия никто не готов.

— Мой отдел фиксирует не только работу лей-линий. Мы еще и отслеживаем магические вспышки по всей стране. Карта, которая висит у меня в лаборатории…

— Это я помню, ты и ее так же отслеживал, пока она не надела блокиратор.

— Кроме этого, карта регистрирует все новые точки выброса. В отделе неправомерного применения колдовства есть похожая, но намного проще нашей, так они видят, кто где колдует без разрешения. На нашей же видно не только стихийное колдовство или прорыв на лей-линии, но и рождение детей с источником магии. Даже если источник деактивирован, вспышка есть, просто слабая, у нас есть критерии для оценки и определения, маг это или сквиб. Мы не задавались целью собирать точную информацию, кто где родился, сквибы мало кого интересуют, а магов и так регистрирует Книга Хогварца. Но раз в месяц я пишу отчет для отдела контроля магических популяций, где указываю общее количество родившихся в стране детей с магическим даром.

— К чему ты клонишь? — нахмурилась «Гермиона».

— С тех пор, как она начала сбрасывать сюда энергию с Каслригга, в Британии не родилось ни одного сквиба. Только волшебники.