Просто держи меня за руку (гет)

Простит мне вечность каждую оплошность,

Есть счастья по чуть-чуть на всех людей

И мысленно всегда вернуться можно

На остров наш, летящий в пустоте.

В наш странный мир из шёпотов и бликов,

Дрейфующий в пространстве материк,

И как туда пробраться, как проникнуть

Никто не знает, кроме нас двоих.

Fleur

Год спустя

— Мисс Грейнджер, там к вам…

Гермиона подняла руку, знаком давая ассистентке понять, что услышала, дождалась, пока стажер закончит выводить диагностическую схему, и одобрительно кивнула:

— Прекрасно, мистер Адамс. Подойдите ближе, — обратилась она к группе из шести человек — маггловских врачей, которые успешно сдали годовой экзамен и теперь проходили обучение в Мунго под ее руководством. — Рассмотрите схему и выпишите все, что выходит за пределы нормы. Я вернусь через десять минут. Задавать вопросы пациенту не разрешаю — только работа со схемой. Время пошло.

Оставив их расшифровывать показатели, она быстрым шагом направилась в кабинет, который делила с двумя коллегами, тоже практиковавшими ментальную магию в диагностике и терапии. Еще не дойдя до двери, ощутила колючую, ершистую ауру и улыбнулась про себя: опять довели. Как он в Хогварце выживал шестнадцать лет с такими нервами?

Северус мерил кабинет размашистыми шагами, потирая виски пальцами. Воздух вокруг буквально искрил, поднеси спичку — и будет взрыв.

— Я их всех поубиваю к чертовой матери! — рявкнул он, едва она вошла. — Таких непроходимых тупиц не бывало даже на первом курсе в школе! На кой хрен им зельеделие? Варить жалкую бурду, которой впору травить тараканов?

— Сядь, — велела Гермиона коротко, закатывая рукава форменной мантии. Он уселся на стул, а она встала у него за спиной и опустила руки на голову, слегка сдавливая виски в ладонях. — Я тебе сто раз говорила, и еще раз скажу: тебе не надо делать из них мастеров зелий. Просто обучить азам.

— И как я должен их учить, если одна постоянно отпрашивается с середины урока, второй уверен, что Оборотное зелье — это такой волшебный сок, которым можно заменить театральный грим, а третий… Стадо баранов! Они опять накатали на меня жалобу!

— И что, тебе опять влепили выговор? — участливым тоном поинтересовалась она, легонько массируя ему голову.

— Влепят они, как же, — буркнул Северус, опуская плечи и вытягивая ноги. — «Простите, это наш лучший преподаватель, просто у него своеобразная подача материала, авторская методика, может, все же заберете жалобу?» — визгливо передразнил он методиста. — Но это ничего не меняет. Что мне делать с этими идиотами?

— Да ничего, научатся, просто нужно чуть больше времени и терпения, — она погладила его скулы и перешла к шее. Он застонал, когда она нащупала болезненно напряженную мышцу и принялась нежно разминать, с каждым движением добавляя чуть больше энергии, чтобы снять спазм. — Мистер Смолвуд полжизни в театре играет, естественно, он ищет способы чем-то заменить грим, а у миссис Хейворт грудной ребенок, расписание кормлений… Ну ты же можешь наложить стазис на ее котел, чтобы она доделала в следующий раз? Иначе она начнет таскать младенца на уроки, представляешь, что будет?

Северус содрогнулся и откинулся на нее затылком:

— Мне в классе только орущих младенцев не хватало.

— Ну и расслабься, — она прикрыла глаза, «погружаясь» в него и отыскивая болезненные точки. По мере того, как боль отступала, он все больше оплывал на стуле. — Так лучше?

— Намного. Спасибо, — он встал и потянул ее к себе, чтобы поцеловать. — Ты скоро домой?

— Еще минут сорок. А ты?

— У меня три котла под стазисом, если я не вернусь через десять минут, придется варить основу сначала.

Она глянула на часы и вздохнула:

— Лучше не рисковать. Отправляйся к своим котлам, я попрошу Добби принести тебе ужин. До утра хоть управишься?

— Надеюсь, — он смерил ее голодным взглядом, но лезть под мантию не стал. — Почему ты до сих пор не послала всех этих стажеров куда подальше?

— Может, потому что тупицы ко мне не идут? — лукаво улыбнулась она, приподнимаясь на цыпочки, чтобы чмокнуть его в нос. Он неопределенно хмыкнул:

— Я шестнадцать лет заставлял учеников залезать под парты одним движением бровей, и у меня до сих пор на уроках сплошные остолопы, а тебе стоило всего-то несколько раз показательно срастить сложные переломы, растянув процесс на пять минут — и тебя уже боятся больше, чем меня! Это несправедливо.

— А жизнь вообще несправедлива, не ты ли постоянно это твердишь?

Северус театрально закатил глаза и исчез за дверью. Гермиона быстро проделала упражнение на «сброс» лишнего и поспешила обратно в палату, где пыхтели стажеры.

Подобные сцены повторялись минимум дважды в неделю, и поначалу Гермиона переживала, что в больнице начнут сплетничать — шутка ли, целительница время от времени уединяется в кабинете со знаменитым зельеваром. Потом Панси случайно застала их там и очень удивилась, не увидев ничего интимного — профессор Снейп на самом деле приходил снять головную боль. В Сент-Джеймсе без отдельного кабинета было сложнее, но Гермиона обнаружила очень удобную кладовку, где хранили моющие и дезинфицирующие средства. И, надо сказать, кладовка за год повидала немало… эпизодов.

— Какого черта ты творишь? — спросил Северус, когда она впервые затащила его туда и тут же взялась расстегивать ремень. — А если нас услышат?

— Ты волшебник или где? — она прижала его к стене и запустила руку в штаны. Он зажал себе рот ладонью и полез за палочкой. К его чести следовало отметить, что он никогда не пытался остановить ее, как бы безрассудно она себя ни вела — в первые несколько месяцев после его переезда на Грейсиз-роуд ни о каком сексе дома и речи не шло из-за дикого расписания, они приползали каждый со своей работы и засыпали, едва коснувшись головой подушки. А вот днем, в перерывах между лекциями, дежурствами, суточными бдениями в лаборатории и невесть чем еще, было в самый раз. Если, конечно, удавалось урвать минут десять и найти укромный уголок, где их никто не потревожит. Было трудно. Пока бывший сквиб, возглавлявший отделение неотложной помощи в Сент-Джеймсе, учился применять магию, Гермиону по-прежнему могли выдернуть из постели (или откуда-нибудь еще) на срочный вызов, и она бросив все, мчалась в больницу. Северус далеко не всегда был готов с этим мириться, хоть она и видела, что он старается как может.

— Это ненадолго, — увещевала она его. — Меня дергают, потому что пока некем заменить, но вскоре мне уже не придется дежурить все время, мы распределим нагрузку, и станет легче.

— Знаю, — угрюмо ворчал он. — Но раздражает. Я надеялся, что после войны работать по ночам больше не придется, а тут опять вечное поле боя.

— Ты мог бы и не брать тот заказ, — напомнила Гермиона. — Трое суток на стимуляторах, тоже так себе... развлечение.

— Мог бы и не брать, — в его глазах загорелся огонек, — но уж больно интересный рецепт. Я хотел убедиться, что могу это сварить.

Гермиона вздохнула:

— Мы оба придурки, да?

— Очевидно. И только это нас спасает.

Не сговариваясь, они взяли за правило дожидаться друг друга, если кого-нибудь вызывали среди ночи. Иногда Гермиона, вернувшись, заставала его спящим головой на столе среди разбросанных книг и бумаг. Иногда сама засыпала так же. Наутро обычно оба бывали не в духе и старались молчать, чтобы не наговорить гадостей. Гермиона, прежде чем убежать на работу, внимательно следила за ним, прислушиваясь к ощущениям — рискнуть или лучше не трогать? Если внутри было более-менее тихо, она касалась его лежащей на столе руки, пробиралась пальцами под рукав и легонько гладила запястье. Главное не переборщить — от более настойчивых нежностей он мог и взорваться. Если же с утра хуже было ей, Северус прогонял из кухни Добби, сам варил кофе и перед уходом спрашивал открытым текстом:

— Обнимемся сейчас или попозже?

Дурдом какой-то. Но могло быть гораздо хуже, уж она-то знала.

В августе большинство студентов и впрямь разъехались в отпуска, Северус психанул и отправился прямиком к Кингсли. Что именно он наговорил министру, Гермиона так и не узнала, но домой он явился с чрезвычайно гордым видом и велел собрать вещи, после чего они аппарировали в Корнуолл, в тот самый домик у моря, который так полюбился Гермионе. Вероятно, без применения магии не обошлось, ибо в разгар сезона найти свободный коттедж практически невозможно. Гермиона заикнулась было о том, чтобы поделить расходы пополам, но Снейп так зыркнул на нее, что она закрыла рот и больше эту тему не поднимала. Они провели там почти неделю, и по мнению Гермионы, это была едва ли не лучшая неделя в ее жизни.

— Я так и знала, что в прошлый раз тебе понравилось, — шепнула она, сидя у него на коленях в джакузи под открытым небом.

— Так это вроде и не секрет, — промурлыкал он ей в шею, крепче сжимая талию.

— Ну, ты же ничего не сказал тогда… но я видела в «Удивительных ультрафокусах» атмосферные капсулы…

— И?

— Для морской использовали твои воспоминания, да?

— Что меня выдало?

— Сочетание запахов. Помимо моря и трав пахнет моими духами… совсем чуть-чуть. Мандарин, тростник, фиалка… ваниль…

— И амариллис, — Северус подтянул ее ближе, собирая губами капли воды с ее плеча. — В моей Амортенции нот гораздо больше, но эти основные.

Она замерла, прижимая его голову к груди:

— В твоей Амортенции?

— Ну да. Для тебя это новость?

Сказано это было таким тоном, что она не решилась просить его развить тему, но и этого было достаточно. Может, когда-нибудь он скажет ей прямо, но зная его, она не особо на это рассчитывала. Да и зачем? Порой ей, конечно, хотелось услышать какие-нибудь нежности, но он предпочитал словам действия, так что словесная часть оставалась в основном ей. Она и не возражала — ей нравилось смотреть, как расслабляется его лицо и как блестят глаза, когда она говорит, что любит его. Он, заметив, что она наблюдает, тут же напускал на себя строгий вид, притворяясь, будто его все это нисколько не трогает, а она только загадочно улыбалась. Научилась она и ловить момент, когда после ссоры можно уже подойти к нему, не опасаясь повторного взрыва. Ему приходилось труднее — она была гораздо терпеливее и выходила из себя довольно редко, но уж если злилась, дом ходил ходуном, и утихомирить ее Северусу удавалось не с первого раза. Склеив разбитые чашки и собрав разлетевшиеся по всему дому книги после одной из таких «бурь», он заявил:

— Может, будешь предупреждать, когда соберешься опять разносить дом? А то я чувствую себя так, будто началась Третья колдовская, а я не готов.

— Это тебе доктор Доусон посоветовал? — огрызнулась она.

— Еще чего. Но в библиотеке есть довольно ценные издания, и мне не хотелось бы их лишиться.

Вот мерзавец. Ей плохо, а он думает только о книгах!

— Давно ли в лаборатории летали банки с ингредиентами? Очень редкими, между прочим, — саркастически заметила Гермиона. Он поднял руки в обезоруживающем жесте:

— Если хочешь подраться, пошли в лес. Или в зал.

Она фыркнула:

— Зачем? Сломать тебе нос я могу и здесь.

— Я, безусловно, привык к твоим дурным манерам и варварским методам... спасибо Поттеру и всей его неотесанной своре... но я бы предпочел что-нибудь другое для разнообразия.

— Мне, знаешь ли, твой сарказм тоже поперек горла стоит.

— Хорошо, — кивнул он, протягивая ей руку.

— Ничего хорошего, — пробурчала она, но за руку взяла. — Почему я не могу послать тебя куда подальше?

— Потому что не можешь сопротивляться моей харизме? — насмешливо подсказал Снейп. — Да и не так уж я безнадежен... в некоторых вещах.

— В некоторых, — сдалась Гермиона, прижимаясь к нему. — Может, поцелуешь меня уже?

— Поцелуй еще надо заслужить.

— А ты авансом.

— Авансом я тебе и так уже выдал на полгода вперед. Когда я получу долг?

— Тебе бы в Гринготтсе работать.

— И банк бы давно разорился такими темпами.

— Хм... Тебе сейчас куда-нибудь надо?

— Вроде бы нет... — он закусил губу, когда она сунула руки ему под рубашку. — Это основная задолженность или только проценты?

— Если меня сейчас не вызовут, будет тебе и основная, и проценты... Раздевайся...

— С твоими командирскими замашками явно нужно что-то делать.

— Попробуй скажи, что тебе не нравится.

— Да не сказать чтобы... м-м-м... черт, это уже жульничество.

— Мне перестать?

— Только попробуй... Почему мы так часто этим занимаемся?

— Потому что хочется? — она оторвалась от него и задумчиво погладила по бедрам. — Тебя это беспокоит?

— Как ты думаешь, что я могу ответить в таком положении?

— Лучше не отвечай. Впрочем, можешь стонать, мне нравится.

— Учти, я потом проделаю с тобой то же самое.

— Ну разумеется. Но это будет потом.

Когда ее снова довели на работе до ручки, она вернулась домой разъяренная, как голодный дракон, сразу с порога сообщила Северусу, чтобы он не трогал ее, а потом дулась, что он послушался, и с полчаса ревела в ванной как последняя дурочка. На следующий день ей стало стыдно, и она извинилась перед ним за завтраком. Он поднял брови:

— По-моему, этот метод не очень работает.

— Да как сказать… Дом вроде цел, и я больше не злюсь.

— Зато вчера злилась.

— Но сегодня же не злюсь. И вообще, я психую гораздо реже, чем ты.

— Хочешь сказать, что я псих?

— Временами.

— Я хоть дом не разваливаю. Почему у тебя до сих пор случаются такие мощные выбросы, если связи с Каслриггом больше нет? Может, в следующий раз мне просто наложить на тебя Петрификус?

— Надолго он меня не задержит, и едва я освобожусь, будет намного хуже, — отозвалась Гермиона будничным тоном. — Но, может, отгородить уголок в подвале, где можно беситься и бить тарелки?

— Оригинальный подход. Думаешь, поможет?

— Это лучше, чем гонять пауков по Запретному лесу, — поддела она. Северус пожал плечами:

— Зато тарелки целы, и у меня столько яда акромантула, что я могу утопить в нем все министерство.

— Полегче, они и твой-то переваривают с трудом.

— Язва.

— Сам такой.

— Ну разве мы не идеальная пара? — с кривой усмешкой спросил он, сгребая ее в охапку.

— Гарри считает, что мы ходячий кошмар.

— Подозреваю, у них на Гриммо ужасно скучно.

— Ужасно. Джинни в совершенстве владеет Летучемышиной порчей, так что с ней лучше не спорить, не то будешь месяц ходить с летучей мышью в…

— О-о, оказывается, мисс Уизли знает толк в извращениях.

— Северус! — она шлепнула его по бедру, но он уже отодвинул посуду и подсадил ее на стол:

— К счастью, я знаю отличное средство, как тебя угомонить, несносная женщина.

— И бессовестно этим пользуешься. И мы опять опоздаем на работу.

— Ну и тролль с ней, с работой…

Он по-прежнему мог довести ее до белого каления в одно мгновение. Но ей все равно не нужен был никто другой.

К Рождеству Северус наконец-то созрел для того, чтобы познакомить ее с отцом. Гермиона так разволновалась накануне, что не могла ни есть, ни спать.

— А если я ему не понравлюсь?

— Ну и что? — удивился Северус. — Ты же не с ним живешь.

— Но это же… очень важно. Как мне себя вести?

— Так же, как обычно. Его жена и падчерица магглы, так что о магии ни слова, а в остальном — как пойдет.

Они поехали в Эдмонтон на машине. Элизабет Снейп оказалась очень милой женщиной, чем-то напомнившей Гермионе ее собственную мать. Девочка-подросток, приемная дочь Тобиаса, застенчиво помалкивала, но с любопытством присматривалась к Северусу, то и дело переводя взгляд на отца, будто искала фамильное сходство. Тобиас же ее удивил. Из немногочисленных рассказов Северуса об отце Гермиона знала, что он скуп на проявление чувств, особенно по отношению к сыну, поэтому еще больше растерялась, когда тот принялся опекать ее — усадил в самое лучшее кресло у камина, чтобы она согрелась с дороги, принес глинтвейн, а за столом то и дело подкладывал ей кусочки поаппетитнее. Общаться с миссис Снейп было легко, и Гермиона поймала себя на том, что запросто поддерживает беседу на отвлеченные темы и с ней, и с Тобиасом, тогда как Северус больше слушал, чем говорил. После ужина она взялась помочь миссис Снейп с посудой, краем уха прислушиваясь к голосам мужчин, оставшихся в гостиной.

— Бледная-то какая, — бурчал Тобиас, — одни глаза, ты совсем, что ли, не заботишься? А если еще и разговариваешь с ней так же, как со мной, так она от тебя сбежит скоро. Хорошая же девочка, чего тебе еще надо-то?

— Ну живет же со мной, следовательно, я ее не обижаю.

— А то я не знаю, ты и в детстве за словом в карман не лез, сразу жалил куда побольнее. Ты это… не вздумай с ней так.

— Поверить не могу, — произнес Северус после недолгой паузы. — Я же говорил, если вдруг что — ее всем миром тащить будут, вот и ты туда же, хотя видишь ее второй раз в жизни.

— Достойная, стало быть, — убежденно повторил Тобиас. — Разве это плохо? Попадись тебе такая же ядовитая язва, как ты сам, хороши б вы были оба.

Гермиона едва не хрюкнула. Ха!

Миссис Снейп, очевидно, тоже услышала. Улыбнулась добродушно, беря у Гермионы из рук стопку вымытых тарелок:

— Если он похож на Тоби, трудно вам придется.

— Но вы же как-то справляетесь, — улыбнулась в ответ Гермиона. Миссис Снейп кивнула:

— Он не самый нежный человек на свете, но ради тех, кто ему дорог, горы свернет. Это дорогого стоит.

Гермиона была полностью согласна с этим утверждением, хотя на недостаток нежностей не жаловалась. Северус мог ворчать сколько угодно, но всегда оттаивал и охотно отвечал взаимностью, стоило ей забраться к нему под бок, обнять, поцеловать, погладить. Иногда он укладывался головой ей на колени, когда она читала на диване в гостиной, а иногда она прибегала в лабораторию во время обеденного перерыва, потому что ей вдруг захотелось поцеловать его. А уж в те редкие моменты, когда она садилась за фортепиано, он всегда выбирался из кабинета послушать, чем неизменно вгонял ее в краску — она считала, что играет из рук вон плохо, а времени для практики практически не оставалось. Дом зарастал книгами и пластинками, Косолапс регулярно обдирал кресло в кабинете, Добби ныл, что хозяева плохо едят, и грозился сжечь забегаловку Рона Уизли. Гермиона вернула в спальню фотографии, а портрет Дамблдора переехал из гостиной в кабинет, где Северус мог всласть с ним ругаться, а когда надоедало, поворачивал его лицом к стене. Время от времени им еще снились кошмары, и они просыпались, судорожно шаря руками по кровати, но найдя друг друга, успокаивались. И пусть связи не было, но прикосновения помогали расслабиться и уснуть.

К весне две тысячи второго министерство, наконец, сподобилось найти новых преподавателей для вечерней школы, и Северус вздохнул с облегчением. Ему, конечно, все равно приходилось вести факультативы по зельям для тех, кто удостоился приемлемых оценок и изъявил желание учиться, а Гермиона вела группу по колдомедицине, и ее периодически вызывали на что-нибудь срочное среди ночи, но режим в целом стал гораздо свободнее, и у них даже появилось время для полноценного отдыха.

К началу лета Кингсли с некоторой опаской снял с обоих браслеты-следилки.

— Небось завтра же вас поминай как звали? — осведомился он хмуро.

— С чего вдруг? — удивилась Гермиона. — У меня тут полно работы.

— О результатах лечения Алисы Лонгботтом прослышали в Америке. Я устал отбиваться от запросов.

Гермиона опустила глаза. Она все еще смущалась, когда ей начинали петь дифирамбы, да и за лечение миссис Лонгботтом отвечала не она одна, под нее разработали целый комплекс, хотя, безусловно, в основе лежала именно методика Гермионы. Невилл наконец-то смог забрать мать домой, и хотя реабилитация могла занять еще не один год, она уже способна была обслуживать себя и общаться односложными фразами.

— А почему их шлют в министерство, а не в Мунго? — спросил Северус, насторожившись.

— Потому что все, что касается вас двоих, идет через меня лично, — огрызнулся Шеклболт. — Хватит с меня вашей самодеятельности, с Отделом Тайн и Каслриггом еле замяли, пришлось даже Малфоя задействовать, чтобы отвести от вас подозрение. Вы, конечно, вольны заниматься чем угодно в рамках дозволенного законом, но учтите, я с вас глаз не спущу. Вы и поодиночке те еще… изобретатели, а уж вдвоем… Что ты там опять с Маккирби наворотила?

Гермиона невинно хлопнула ресницами:

— Вообще-то, это не я. Это Северус собрал экспериментальную группу, чтобы попробовать сочетать маггловские технологии и магию, как с мобильными телефонами, нашелся один умник, который додумался, чем заменить экранирующий раствор… уж очень дорого его варить, нерентабельно для массового производства. Я заряжаю кристаллы, которые работают вместо батареек, ну и вот… Мобильники можно внедрять в колдовском мире. Совиная почта и камины — это чудесно, но зачастую нужна более быстрая связь. А после этого поищем еще что-нибудь, что можно позаимствовать. Лично я бы не отказалась от компьютера, а то они барахлят при малейшей попытке поколдовать поблизости. Давно пора компьютеризировать библиотеки и архивы, поисковые заклинания несовершенны, и на поиск нужной информации уходит уйма времени.

— Чудовища, — пробурчал Кингсли. — Почему опять в обход меня? Где документация?

— Бен как раз работает с проектной группой, готовят патентную заявку.

— По-твоему, начальник Отдела Тайн должен заниматься именно этим?

— Ты бы предпочел, чтобы он за твоей спиной творил новые заговоры с целью подчинить себе весь мир? — шелковым голосом уточнил Снейп. Кингсли замахал руками:

— Да ну тебя. Я жду документы по проекту. И ведите себя прилично, не то опять нацеплю следилки.

— Так что там с Америкой?

Шеклболт порылся в документах и выудил несколько подшивок:

— На, изучай. Они хотят, чтобы ты приехала с семинаром, ознакомила их с методикой.

Гермиона покосилась на Северуса. Опять это нечитаемое, каменное лицо. Но она и так знала, о чем он думает.

Когда они вернулись домой, он сразу удалился в кабинет. Гермиона выждала с полчаса, бегло просмотрев приглашения, затем заварила его любимый чай и спустилась вниз. Пару минут понаблюдала через приоткрытую дверь, как он сосредоточенно что-то пишет, и только потом вошла.

— Ты не хочешь, чтобы я ехала?

Он отложил перо и откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди:

— А ты, как обычно, уже все решила.

— Пока нет. Да и не могу я просто взять и поехать, нужно согласовать с руководством. Если я правильно поняла, конкретного плана еще нет, вполне возможно, что это будет просто семинар в рамках более крупного тематического мероприятия, и много времени это не займет. У американских колдомедиков наверняка тоже немало интересного. А ты мог бы пошерстить местные технологии. Если с мобильными телефонами выгорит, можем предложить и на экспорт, вдруг у них нет ничего подобного, а им тоже надо?

— Об этом я уже думал.

— Но?

— Нет никаких «но».

— У тебя-то? Опять боишься, что я увлекусь, и у меня не хватит времени на тебя? — она обошла стол и присела к Северусу на колени. — Я вроде не давала тебе повода так думать, хотя мы оба весь год пахали как проклятые.

— А если тебе там понравится, и ты захочешь остаться?

— Не думаю. Мне здесь хорошо. Хотя попутешествовать и посмотреть мир я бы не отказалась. Но только если ты поедешь со мной. Одной мне будет скучно.

— Так уж и скучно, — он наконец обнял ее за талию, подтягивая ближе. Гермиона накрутила на палец белую прядь у его левого виска:

— Надо же как-то отпраздновать окончание ежевечерних лекций. Если удастся перекроить расписание, можно устроить небольшой отпуск. Это хорошая возможность, разве нет?

— Иногда мне кажется, что ты можешь уговорить меня на что угодно, — проворчал Северус и потянулся за чаем. Сделав глоток, блаженно зажмурился, затем с подозрением принюхался. — Что ты сюда добавила, ведьма?

— Чтоб я да попыталась обмануть мастера зелий? — рассмеялась Гермиона. — Ты переоцениваешь мои таланты.

Он хмыкнул и отставил чашку:

— Когда-то я очень сильно тебя недооценил. И больше такой ошибки не совершу.

— А вот это правильно, — она легонько потянула его за волосы, заставляя откинуть голову назад, и скользнула губами по шее. Он вздохнул:

— Манипуляторша. Я могу обдумать твое предложение или ты уже мысленно собираешь вещи?

— Я же сказала, определенного плана нет. Думай себе спокойно. Я все равно не могу отлучиться, пока моя группа готовится к первой аттестации, это еще месяц.

— Ответь им и скажи, что согласна, если они оплатят нам все расходы. Впрочем, нет, сначала я наведу справки в американской гильдии зельеваров, может, удастся приурочить к какой-нибудь конференции. Давно хотел познакомиться с тамошними наработками.

Гермиона улыбнулась, вжавшись лицом в его шею. Совсем недавно ей открылась простая истина — Северуса и впрямь можно уговорить на что угодно, главное предложить ему подходящую компенсацию.

В Америку они отправились в середине лета и попали сразу на два мероприятия. Местные специалисты приняли их очень радушно, хотя Гермионе иногда казалось, что сплетни из «Пророка» дошли и сюда, и многими движет не столько профессиональный интерес, сколько банальное обывательское любопытство — что там за прославленные герои войны? Впрочем, хорошему времяпрепровождению это нисколько не мешало. К Северусу время от времени клеились какие-то барышни, ей самой пытались всучить портключ в «одно уютное местечко, где мы сможем познакомиться поближе вдали от этой суеты», она честно сказала об этом Северусу и едва удержала его от расправы над незадачливым ухажером. После этого он следил за ней как коршун и далеко от себя не отпускал, и если поначалу это ее умиляло, то со временем стало немного утомлять.

— Ты как будто не в курсе, что мне никто другой не нужен, — заявила она в лоб, когда на фуршете после очередного семинара вокруг нее так и крутились «кавалеры», и Северус весь вечер отпускал ядовитые комментарии. Он нахмурился:

— Все почему-то решили, что мы не вместе. Это из-за разницы в возрасте?

— Что за глупости? Никому нет дела до возраста. И, кстати, на конференции по зельям на тебя тоже вовсю вешались.

— И почему ты не ревновала? — с подозрением спросил он.

— Потому что знаю, что ты любишь меня, — уверенно ответила она. — Хотя та блондинка, которая совала свой пятый размер тебе под нос, меня выбесила.

— Выглядело так себе.

— Ты еще и оценивал?

— Довольно трудно не оценить, если тебе это пихают прямо в лицо. Но мне не понравилось.

— Если бы понравилось, сейчас разговор был бы совсем другой, — прищурилась Гермиона. — И мои приступы ревности вряд ли приведут тебя в восторг. Можешь спросить Рона.

На самом деле, Гермиона заволновалась только один раз — когда к Северусу подошла девушка, судя по внешности, из каких-то индейцев. Один глаз у нее был темный, другой бледно-голубой и без зрачка (сразу вспомнился покойный Муди). Девушка что-то сказала Северусу, он сперва нахмурился, но затем его лицо разгладилось, и он почти улыбнулся в ответ. Гермиона не утерпела, извинилась перед собеседником и подошла к ним. Девушка взглянула на нее, прикрыла здоровый глаз ладонью и несколько мгновений смотрела в пространство перед собой, не моргая. Ощущение было несколько жутковатое, но тут она вышла из транса и широко улыбнулась Гермионе:

— Древние Пути зовут вас, и вы слышите их. Вы найдете еще не один.

Северус встревоженно придвинулся ближе. Девушка улыбнулась и ему:

— Дар использован правильно. Спящий-на-Дне будет доволен.

— Что это было? — спросила Гермиона, когда странная собеседница отошла.

— Она жила на плавучем острове на озере Титикака, — медленно проговорил Северус, озадаченно глядя ей вслед. — Когда я туда приехал, местных волшебников на нем оставалось всего пятеро. Она… что-то вроде ясновидящей. Теперь учится здесь. И она кое-что сказала мне, когда я уезжал.

— Что именно?

— Что мое желание исполнится, но для этого мне придется умереть во второй раз.

Гермиона поискала глазами в толпе, но девушка словно растворилась в воздухе.

— Звучит зловеще, — резюмировала она. — И что там было насчет дара и Спящего-на-Дне?

— А тебе, конечно же, непременно надо все знать, иначе мир перевернется, — съязвил Северус, беря ее под руку.

— Я не настаиваю, но мне любопытно.

— А пошевелить своими хвалеными мозгами?

— Хм… Ну, мы оба умерли в той пещере, так что с этим понятно... — тут до нее дошел весь смысл услышанного, и она испуганно вцепилась в его локоть. — Стой, почему «во второй раз»? А когда был первый? Или…

— Не дергайся, — он накрыл ее руку ладонью и успокаивающе погладил. — Думаю, в пещере и был второй раз. Возможно, под первым имелась в виду хижина… или мое падение в озеро.

— Но ведь в хижине ты не умер... хоть и должен был... Ничего не понимаю.

— Я тоже. Но это уже неважно. Все самое худшее уже случилось.

— Ну ладно… А что за желание?

— Уверен, ты додумаешься самостоятельно, — ухмыльнулся он, увлекая ее к столу с выпивкой. — Но желание и впрямь исполнилось на все двести процентов.