Проверено на грамотность 
Примечания:
Глава не бечена.
Хоуп как-то слышала, что за минуту счастья платишь двумя минутами одиночества. Она размышляла об этом ранним утром — небо ещё даже не окрасилось блекло-голубым, — укутанная теплом объятий Аларика и слушающая биение его сердца.
Сегодня — очередная пятница, а Хоуп всё вспоминала то, что произошло в прошлую. Ночью ей снился странный силуэт в темноте среди деревьев, чей-то душераздирающий плач, тело Рика на промёрзшей земле, припорошенной снегом. Майклсон проснулась, пытаясь отогнать от себя леденящие душу картины, мелькающие перед глазами после кошмара.
Рик, притянув девушку ближе, заключил в кокон из своих рук, даря ощущение реальности. Он был рядом, всё остальное не так уж важно. Его сердцебиение и размеренное дыхание стали убаюкивать Хоуп. Когда рассветные сумерки начали проникать в спальню, она всё же поддалась лёгкой дрёме.
Зальцман, проснувшись с первым проникновением в комнату солнечных лучей, наблюдал за спящей Хоуп: за тем, как трепетно подрагивают ресницы, когда ей что-то снится, и как она смешно жмурится, стоит солнечному лучу оказаться на лице, беспокойство с которого не сходило в последние дни даже во сне.
Аларику нравилось будить Хоуп, легко касаясь губами её макушки; когда она поднимала на него осовелый взгляд, увлекать в вихрь нежных поцелуев, пропуская каштановые пряди с рыжеватым оттенком в свете солнца сквозь пальцы. Хоуп в такие моменты чувствовала, что теряется в бездне безусловного счастья, которым и хотелось поделиться со всем миром, и в то же время спрятать где-нибудь в самом укромном месте на самом тёмном чердаке, чтобы уж точно никто не нашёл и не посмел забрать. А ещё ей определённо нравились поцелуи вместо заурядного «доброе утро».
Хоуп рассмеялась беззаботным смехом, когда Аларик, не позволяя ей покинуть постель, в одно мгновение ухватил за талию, заваливая обратно.
Продолжая хохотать, Майклсон обхватила лицо Рика ладонями, теряясь в его глазах, обращённых на неё со всепоглощающей любовью, и растворялась в его ласковых прикосновениях, чувствуя горячее дыхание на шее.
…за минуту счастья платишь двумя минутами одиночества.
Хоуп, устроив голову на груди Аларика, старалась не думать, как долго будет длиться минута. И насколько болезненными окажутся следующие две…
— Что ты знаешь о воронах? — задала Хоуп неожиданный вопрос.
Они лежали на кровати, прижавшись друг к другу. Зальцман невесомыми прикосновениями пальцев вёл по её спине, но, услышав вопрос, замер, останавливаясь на пояснице.
— Хм, вид птиц из рода воронов. Относятся к царству животных…
Хоуп удивлённо посмотрела на Аларика, а потом, рассмеявшись, спрятала лицо на его груди.
Рик, из всех сил стараясь сохранять важный вид, продолжал:
— Семейство…
Смеясь, Майклсон приподняла голову и заставила его замолчать, приложив указательный палец к его губам.
— Ты серьёзно, Аларик Зальцман?
Он кивнул, едва не прикусив её палец, но Хоуп успела его убрать и накрыла губы Аларика своими. Рик, разорвав поцелуй, одним ловким движением оказался возвышающимся над ней: опираясь на руки, он склонился, коснувшись языком мочки её уха, продолжая спускаться всё ниже…
— Нет, ну а если, — теряясь в сладостных ощущениях, Хоуп прерывисто вздохнула, — всё-таки быть, — тихий сладострастный стон, — чуть более серьёзным?
— Слышал, что вороны вроде бы помогают путникам. — Аларик вновь вернулся к устам Хоуп, оставляя на них короткий поцелуй. — Ещё говорят, что увидеть одного ворона — к счастью, а стая предвещает беду. И есть примета, что встреча с вороном накануне битвы — знак победы.
В той папке, что Майклсон получила от сестры Эмили, оказались рисунки. На белых альбомных листах простым карандашом были изображены наброски. Правда, никак не получалось разобрать наброски чего именно. Какие-то фигуры с неясными контурами и размытые силуэты. Среди всего нашлись три изображения, на которых сама того не желая Хоуп буквально зациклилась: ворона, пустынная улица и река.
Ворон выглядел совсем как настоящий: казалось, что он вот-вот встрепенётся и взлетит, разрезая чернильными крыльями воздух, и смотрел с рисунка своими чёрными глазами-бусинками чересчур живо и пристально. На другом рисунке брусчатая мостовая тянулась между двумя зданиями куда-то вдаль, акцентируя всё внимание на себе; одно из зданий совершенно неприметное — Эмили захватила лишь его угол, добавив на него тень от уличного фонаря. Второе строение обратно соседнему: художница очень тщательно прорисовала каждую деталь — от стыков бетонных блоков до чугунного ограждения балкона, опутываемого каким-то растением; здание откидывало тень на мостовую, где не было ни единой души; поток реки Эмили изобразила нечёткими линиями. Река казалась спокойной, но мощное течение выдавали обтёсанные камни — вода разбивалась о них, перескакивая волнами, пенилась и устремлялась дальше. В верхнем углу рисунка виднелась часть какого-то кирпичного сооружения, и Майклсон не сомневалась, что там — мост: тот самый, из её сна. Ей хотелось бы верить, что рисунки и её сны — совпадение. Проблема в том, что в сами совпадения давно не верилось.
Аларик всё ещё склонялся над Хоуп.
— Люблю тебя.
Хоуп робкими касаниями скользнула пальцем по его переносице, очертила линию губ, тепло улыбнулась.
— Я тоже тебя люблю.
Об этом красноречивее всяких слов говорили её сияющие, счастливые глаза.
* * *
Сообщения в чате, которые Лиззи продолжала игнорировать, непрестанно сыпались. Планшет, совершенно забытый владелицей, затерялся на столе среди дюжины раскрытых книг. Ещё одна книга находилась в руках Элизабет, и она, хрумкая шоколадным печеньем, вчитывалась в напечатанные строки.
Не отрываясь от чтения, Лиззи потянулась к тарелке, но та, к её разочарованию, оказалась пуста. Лиззи оторвалась от книги, перевела взгляд на керамическое изделие и обречённо вздохнула.
Солнечный свет проник в окно, озарив всю кухню. Элизабет наконец обратила внимание на новые сообщения сокурсников, но успела прочитать всего штук двадцать, прежде чем чайник, громко булькая и выпуская пар, щёлкнул. Зачитав три последних сообщения и не обнаружив в них никакой важной информации, Зальцман со спокойной душой вышла из приложения, подключая к планшету зарядное устройство — до полной разрядки оставалось всего ничего.
Лиззи окинула безнадёжным взглядом раскрытые книги, за которыми провела всю ночь: казалось, что такое количество литературы ей не приходилось изучать за всё время обучения в университете. Она посмотрела на часы: до десяти оставалось пять минут.
Элизабет закрыла почти все печатные издания, складывая их друг на друга. В тех, что всё ещё оставались раскрытыми, виднелись закладки — Лиззи, перепроверив их наличие, закрыла и эти книги, оставляя всего одну — ту, которую читала. Она сделала несколько заметок в тетрадке, прежде чем вернулась к чтению — до последней страницы оставалось чуть-чуть, — но, дочитав одну, Элизабет вспомнила о чайнике. И о кофе.
Едва успев поймать выпадающую закладку, Лиззи вернула её на место и закрыла том, после чего сделала последнюю заметку. Стрелки часов показывали уже одиннадцать утра. Зальцман вернулась к тетрадке, сбоку которой торчали разноцветные самоклеящиеся стикеры-разделители: зелёный — обратить внимание, красный — очень важно, желтый — под вопросом; последние превосходили по численности. Она покинула кухню на несколько минут, вернувшись с телефоном и пытаясь дозвониться до Хоуп — та не отвечала на звонок. Уже не впервые. Хотя Лиззи точно помнила, как Хоуп упоминала, что в пятницу у неё лекций нет…
* * *
Когда Элизабет приехала в школу Сальваторе, та встретила её тишиной, нарушаемой тихими голосами учителей, доносящимися из классов. Первым делом она отыскала Дориана: он, как и ожидалось, находился в библиотеке.
— Привет, Лиззи! — убирая толстенный старинный том на книжную полку, поздоровался Уильямс. — Как твоё исследование?
Элизабет поставила на дубовый стол стопку книг, из которой забрала те две, что лежали сверху.
— Эти — полная ерунда, — ответила она, указывая на стопку. — Эти, — дочь Аларика продемонстрировала две книги, которые держала, — я пока что возьму.
Дориан кивнул, принявшись возвращать на место те книги, которые она оставила. Элизабет направилась в кабинет директора, где Аларик, сидя за письменным столом, занимался изучением древних манускриптов.
Увидев в руках отца книгу, Лиззи насупилась.
— От чего ушла, к тому и пришла, — пробормотала она вместо приветствия.
Рик вопросительно посмотрел на дочь: та отмахнулась, разглядывая, что именно он читал. На страницах были изображены всевозможные знаки, соответствуя названию книги на обложке: «Полная энциклопедия оккультных символов».
— Всё ещё пытаешься отыскать тот знак с монеты?
— Можно сказать, что отыскал.
Аларик отложил ту книгу, которую читал, и взял другую, сразу открывая на нужной странице — там был какой-то рисунок, но Элизабет стояла слишком далеко, чтобы детально его разглядеть.
Прежде чем показать страницу, Аларик закрыл верхнюю часть рисунка белым листом и только потом продемонстрировал его дочери. Недолго поизучав рисунок, Лиззи пришла к выводу, что символ действительно очень схож с тем, который искал её отец.
— Вроде бы он, — всё ещё сомневалась Лиззи. Ко всему прочему она только сейчас поняла, что ей тоже знаком знак. Если она не ошибалась…
— Он, — подтвердил Рик и убрал лист, предоставляя Элизабет возможность полностью рассмотреть рисунок.
Лиззи выглядела так, будто её только что окатили ледяной водой, но к ней довольно быстро вернулось самообладание.
— Кажется, я держала монету вверх ногами, — усмехнулась она.
И всё же заметить, что Элизабет совершенно не нравилось то, что она видела, можно было невооруженным глазом. То, что они приняли за ромб, вовсе им не было. Или правильнее сказать: не совсем им. Это оказалась нижняя часть печати дьявола, имеющая название «сигил Люцифера». Полностью он выглядел как перевернутая пентаграмма с вытянутыми вверх верхними двумя лучами, нижние же пересекались латинской буквой V, имеющей плавно изогнутые ножки. Именно пересечение части пентаграммы с буквой они по ошибке восприняли как ромб.
— Наверное, нужно сообщить Фрее, — предположила Лиззи. — Раз уж со знаком разобрались, то мы можем обсудить то, что нашла я.
— Фрее я уже сообщил, — отозвался Аларик. Он, задумчиво нахмурившись, взглянул на дочь: — А что ты искала?
— Изначально я хотела поискать одну историю… — Лиззи призадумалась. — В общем, имя «Вивьен» я уже слышала. Мне казалось, что я читала историю об этой ведьме, но нет, ничего я так и не нашла, а потом вспомнила, что и ведьму-то звали не Вивьен, а Вейлин.
— Ты говоришь о легенде, где злая колдунья Вейлин выкрала ребёнка, который являлся сильным магом, чтобы склонить его на сторону зла? — припомнил Аларик. — Это же старая сказка. Вам с Джози её Кэролайн, кажется, рассказывала…
Или Селина.
Лиззи безмятежно пожала плечами, как бы говоря: ну и ладно, сказка так сказка.
— Я здесь нашла куда более интересную историю. — Она протянула отцу одну из книг, которую принесла, а сама открыла тетрадку, куда выписывала значимые детали.
Рик, мельком взглянув на название — «Ведьмы рядом с нами. Том I», сомнительный источник информации, но да пусть, — раскрыл книгу на странице, откуда торчал ярлычок первой закладки.
— История ведьм тут начинается с некой Ханны, — сверяясь с записями, произнесла Лиззи. — Полагаю, потому, что именно она стала первой ведьмой, кто начал использовать магию в открытую… Ну, более-менее. Место рождения Ханны не указано, но написано, что жила она в месте, которое сейчас является столицей Швейцарии. Однако…
— Предполагают, что прибыла она со Скандинавского острова, — прочитав часть текста, заметил Рик, на что Элизабет согласно кивнула. — Это не удивляет, потому что дочери Вивьен ведь положили начало магическому роду в Норвегии.
— Да. И всё же есть причины, почему я обратила внимание именно на неё. Переверни страницу, — Лиззи, подождав, пока отец перевернёт страницу, продолжила: — У Ханны была сестра по имени Эйлинн!
Аларик не понимал восторженного тона дочери. Что им было с того, что у этой ведьмы была сестра?.. Заметив замешательство отца, Элизабет протянула ему вторую книгу, уже раскрытую на нужной странице.
— Ведьма по имени Эйлинн жила в Норвегии. Если предыдущую книгу с большой натяжкой можно назвать достоверным источником, то с этой всё совершенно иначе.
— «Сага о скандинавских ведьмах и колдунах», — прочитал Рик на переплёте. Он с интересом наклонил набок голову.
— О Ханне в книге почти ничего не сказано, но её имя упомянули в истории её сестры.
— Скорее всего, о ней не писали, потому что она покинула Норвегию.
— Наверное, так и есть. Теперь что касается Эйлинн. Хоуп случайно не в курсе, как звали её прабабку?
Аларик задумался на какой-то момент.
— Не уверен точно, но не думаю, что она знает. Можно спросить у Фреи, если нужно.
Элизабет взяла ручку и что-то быстро черкнула в тетради.
— Я спрошу, но уверена, её имя — Эйлинн, потому что — вот так неожиданность! — её мать зовут Ингрид. Об Ингрид в книге тоже сказано, правда, крайне мало. Она и две её сестры — Астрид и Хельга — таинственным образом исчезли после появления на свет Анны. В общем, долго рассказывать. Вот, — Лиззи вытянула лист из тетради, спрятанный среди страниц и передала его отцу, — пришлось нарисовать, скажем так, их семейное древо.
Первой из тройняшек родила Ингрид: на свет появилась Ханна, спустя несколько десятилетий отправившаяся в место, которое сейчас называют Швейцарией. Вторым ребёнком, родившимся в семье первых ведьм, оказалась Хильда — дочь Астрид, а почти следом за Хильдой на свет появилась вторая дочь Ингрид — Эйлинн. Последней родилась Анна — дочь Хельги.
— Анна предположительно родилась в конце девятого века и сразу же после этого Ингрид, Астрид и Хельга исчезли.
— О Вивьен ни слова? — поинтересовался Рик, продолжая изучать генеалогическое древо ведьм.
Элизабет покачала головой.
У Хильды родились две девочки: Эллена и Пенелопа. У Анны — Гретта. У Эйлинн, как могла догадаться Лиззи, Далия и Эстер, хотя это нигде не указывалось.
— Неизвестно, были ли у Ханны дети, — добавила еретик. — И почему-то рождение детей Эйлинн тоже проигнорировали.
— Далия и Эстер могли появиться на свет позже остальных, — заметил Зальцман. — Я так понимаю, о дальнейшей судьбе Эллены, Пенелопы и Гретты неизвестно? — Он поднял взгляд на дочь: та подтвердила его догадку кивком. — Какие-нибудь ещё ведьмы упоминаются?
— Нет. — На лице Лиззи отразилась задумчивость. — Знаешь, в той книге, которую я сначала показала тебе, есть небольшая заметка о ведьме, которая жила в Греции. Может, совпадение, конечно, но её звали… Гретта.
— В Греции? — с сомнением переспросил Аларик.
— Да. Она жила в Аргосе, была целительницей. Бесследно исчезла в конце одиннадцатого века, — уточнила Элизабет. Немного поразмыслив, добавила: — Вместе со своей дочерью.
— Это приводит нас к тому, что твоя догадка относительно того, что второй культ в это время уже начал своё существование, скорее всего, верна, — подытожил Аларик.
— Судя по всему, да. — Правда, радоваться Лиззи по поводу своей правоты не собиралась. — Я сегодня хочу ещё почитать второй и третий том «Ведьм», возможно, найду что-нибудь, — сказала она, а потом кое-что вспомнила: — А, чуть не забыла! Хочу взять часть переводов, которые Хоуп ещё не просмотрела. Можно? И почему Хоуп не отвечает на мои звонки?
— Наверное, ты звонила, когда она направлялась в университет. Её сегодня попросили заменить одного из преподавателей, а потом у неё консультации. Что касается переводов, то это к Хоуп. Не знаю, какую часть она ещё не прочитала…
Лиззи пожала плечами.
— Попробую позвонить ей позже. Тогда возьму книги и отправлюсь домой. Кстати, раз уж Джо снова в Греции, то, может быть, она могла бы как-то поискать информацию по поводу этой Гретты? В библиотеке или у своих преподавателей. Они ведь историки, археологи, наверняка должны знать всякие старые легенды и тому подобное…
— Отличная идея, — согласился Аларик, посмотрев дочери в глаза. — Позвонишь, предложишь помочь нам?
Элизабет не понравилось его предложение — она недовольно нахмурилась.
— Лиззи…
Лиззи состроила жалостливую гримаску:
— Пап.
Они вечность могли спорить взглядами. В итоге Аларик, вздохнув от безысходности, сдался. Элизабет довольно улыбнулась и уже собралась покинуть кабинет, но вопрос отца заставил её остановиться.
— Что ты знаешь о воронах?
Она сделала шаг назад, закрыла дверь и развернулась на каблуках.
— Это что-то вроде проверки моих знаний по биологии?
Аларик по-доброму усмехнулся:
— Нет. Меня интересуют не биологические факты.
— Типа известны ли мне какие-то суеверия? — уточнила Лиззи. Рик кивнул, и она задумалась. — М-м, я знаю, что лапки вороны используют в приготовлении тёмных зелий. — Она заметила недовольно-подозрительный взгляд отца и поспешила добавить: — Знаю только теоретически.
— Ладно. И ещё, пока ты не ушла…
Зальцман переложил книги и манускрипты, отыскивая среди них что-то, а потом у него в руках появился конверт, который он протянул дочери. Элизабет достала из него коллекцию рисунков, которые Эмили Клайд оставила Майклсон.
— Те самые, о которых говорила Хоуп? — спросила Лиззи.
— Да, она просила, чтобы ты взглянула.
Самым первым оказался как раз рисунок с вороной, на который еретик особо не обратила внимания — она окинула его коротким незаинтересованным взглядом и переложила в самый низ, так что теперь он оказался последним. А вот пустынная улица ей показалась немного интереснее.
— Хоуп больше всего интересуют первые три рисунка, — сказал Рик. — Ворона, улица и река.
— Почему? — удивилась Лиззи, вновь перекладывая картинку с птицей поверх остальных.
— Всё это она видела во сне. До гибели Эмили.
— Что значит эта надпись? — Элизабет перевернула рисунок, чтобы прочитать какое-то слово.
Badhbh.
— Байв. В переводе с ирландского означает «ворона», — пояснил Аларик.
Он замолчал. Лиззи продолжала изучать рисунки. В голове Рика что-то всплывало, связанное с вороной и Ирландией — что-то между ними должно было быть общее… И он вспомнил!
Аларик предупредил Лиззи, что скоро вернётся, и вышел из кабинета.
* * *
Вернулся директор школы через несколько минут с талмудом внушительного размера. Когда он проходил мимо, Элизабет успела прочитать название: «Мифология кельтов. Полное собрание», что объясняло, почему она не уступала по объёму Библии.
Аларика интересовал исключительно раздел ирландской мифологии. Он пролистал почти половину страниц, прежде чем отыскал то, что ему нужно.
«Великая Госпожа Воронов».
«Морриган (ирл. Mór-ríoghain, "Великая королева") — богиня войны в ирландской мифологии».
«Многоликая богиня войны».
«В кельтской мифологии часто встречается явление утроения божеств, вроде Бригиты(1). Не обошла такая "участь" и богиню войны, поскольку в мифах есть упоминания нескольких Морриган, с которыми исследователи отождествляют четырёх богинь войны: саму Морриган ("великая королева"), Байв ("неистовая"), Немайн ("ядовитая") и Фи ("злобная")».
— Хоуп узнала это место?
Аларик оторвался от текста, вопросительно взглянув на дочь: Лиззи показывала рисунок с пустынной улицей.
— Нет, она ни разу его не видела, — ответил он, но потом пояснил кое-что: — То есть она уверена, что ни разу не видела его вживую, но, возможно, ей оно снилось, потому что что-то отдалённо знакомое в улочке есть…
Элизабет задумалась.
— Возможно, Хоуп слишком сосредоточена на самой улочке, — она достала из кармана телефон, — да и возникает ощущение, что Эмили хочет всё внимание притянуть именно к улице, но, — Лиззи открыла поисковик в браузере смартфона, — есть одна неприметная деталь, которая может дать нам ответы.
Табличка с названием улицы: та, как и положено, была нарисована на стене здания. Но само строение обладало слишком большим количеством привлекающих внимание деталей: кашпо с цветами, балкон, увитый растениями, стыки блоков, из которых оно построено. Всё было прорисовано с тщательностью, так что сосредоточиться на чём-то одном было крайне сложно. И улицу Клайд нарисовала в центре, занимая бóльшую часть рисунка — естественно, все будут в первую очередь смотреть на неё.
— Верона. — Лиззи протянула телефон отцу. — Хочу отметить, что всё нарисовано с абсолютной точностью.
Панорамный снимок улицы Piazza Broilо в действительно совпадал с рисунком Эмили. Не просто совпадал — они были идентичны друг другу. Аларик заметил, что Piazza Broilo находится рядом с рекой, что вряд ли можно счесть за случайность.
* * *
Хоуп искренне не понимала, на какой чёрт устраивать встречу в подобном месте. Мало того что оно находилось чуть ли не на отшибе города, так ещё и доехать до него оказалось проблематично. Ни дать ни взять заезд с полосой препятствий. В конце концов, выехав на Док-стрит, девушка помчалась в сторону Уильямсберг-авеню, оказавшись в назначенном месте через пятнадцать минут.
Солнце начинало таять за мрачной линией горизонта. Майклсон припарковалась на автостоянке и направилась к небольшому ресторанчику со странным названием «Сёркл Холл». Стоило войти в закусочную, она тут же увидела Хелен: та вскочила на ноги из-за столика, сияя улыбкой, и помахала, подзывая Хоуп присоединиться. Трибрид с удивлением обнаружила за другими столиками несколько знакомых лиц.
Президенту университета Роберту Миллсу было немного за пятьдесят. Майклсон ни разу за всё время работы с ним не говорила. Они и пересекались-то всего пару раз. Огромным количеством информации о нём Хоуп тоже не располагала: он был тринадцатым, кто занял пост президента, раньше работал ректором в Бостонском университете, по образованию историк и антрополог. На этом всё, больше она о нём ничего не знала.
Миллс встретил Майклсон чересчур радушно: словно очень давно и очень хорошо был с ней знаком.
— Какое упущение, что вам так и не удалось увидеться раньше, — улыбнулась Хелен, обращаясь к рядом сидящему мужчине и иногда поглядывая на Хоуп. — Эта девушка поражает меня своими познаниями, знаешь ли. — Тут она обернулась к Майклсон. — Правда, всё ещё держит в тайне, откуда ей столько известно. Но я люблю тайны! — Новак забавно подмигнула. — У всех должны быть тайны, иначе человек становится неинтересен.
Роберт кивал на слова Хелен, но, очевидно, его мысли витали где-то далеко. Щебетание Новак казалось Хоуп странным, и, стоило ему стихнуть, в разговор вступил Роберт.
— Я прошу прощения, что мне пришлось оторвать тебя… Ох, извиняюсь, могу я обращаться на «ты»? — поинтересовался Миллс. Хоуп кивнула, он продолжил: — Так вот, прошу простить, что я оторвал тебя от дел. Хелен ведь говорила об ужине, но в очередной раз возникли непредвиденные обстоятельства.
Он виновато взглянул на Новак — та закатила глаза.
Пока Хоуп выслушивала извинения, к Хелен подошла официантка. Они перебросились парой фраз, негромко рассмеялись. Девушка, кивая на слова Новак, бросила короткий взгляд на Майклсон. Хелен сказала что-то ещё, после чего официантка ушла, но перед этим до Хоуп долетели несколько слов: «…через несколько минут».
— Роберт, давай к делу, пожалуйста, — произнесла Хелен, когда Миллс начал разъяснять, что он любит этот ресторанчик, потому что он принадлежит его хорошему другу. И за то, что здесь тихо и красивый вид (за рестораном как раз протекала река Джеймс), а ещё вероятность встретить кого-то из студентов или их родителей, почти нулевая.
— Ох, да, да, конечно, — опомнился Роберт и уставил на Хоуп пытливый взгляд. — Ты, наверное, подозреваешь, о чём пойдёт речь?..
«Надеюсь, не о смерти Эмили», — единственное, о чём подумала трибрид в первую очередь. Однако ничего не ответила.
— Нет? — Миллс искренне удивился. Он повернулся к Хелен: она пожала плечами. Его взгляд снова вернулся к Майклсон. — Александр Эмберсон.
Хоуп едва сдержала вздох облегчения. На лице Новак при упоминании имени отразилось презрение или, быть может, отвращение. Одно ясно: Эмберсон ей не нравился настолько сильно, насколько возможно. Хоуп же радовалась, что состояние, а следом и смерть Эмили Клайд — не причина, почему президент университета захотел с ней встретиться (а ведь связать её с этим случаем было весьма просто). Но и говорить о человеке, которого упомянули, она тоже не горела желанием. К тому же Хоуп совершенно не знала, о чём тут можно говорить. Они с Эмберсоном пересекались всего однажды — в доме мэра Мистик Фоллс. И почему нельзя было поговорить в университете?..
— Честно говоря, мистер Миллс, я не очень понимаю.
— Он интересовался тобой, — сказал Роберт. Хелен рядом с ним легонько кивнула, подтверждая его слова. — Все мы знаем, что уши есть даже у стен. — Он сухо улыбнулся. — Поэтому пришлось устроить встречу на нейтральной территории. Ну и конечно, наш разговор не носит официальный характер.
— Добавлю, что его интерес твоей персоной, Хоуп, совершенно далёк от рабочего, — сказала Новак с тревогой в голосе.
— Не совсем так. Ты его заинтересовала не как преподаватель нашего университета, а, скорее, как специалист в области оккультизма, — пояснил Миллс. — Он много расспрашивал о твоих познаниях и, что самое важное, его чересчур интересовало то, откуда именно ты всё знаешь.
— Ты не одна, кем Эмберсон, — Хелен скривилась, словно имя отдавало горечью, — заинтересован.
— Да, — согласился Роберт. — Почти весь преподавательский состав кафедры. — Он сурово нахмурил брови. — Но всё же к тебе у него повышенный интерес.
Хоуп окинула взглядом зал. Этот жест не ускользнул от Роберта и Хелен.
— Здесь нет тех, кому мы не доверяем, — бросила Новак как бы невзначай. — И здесь никогда не будет Эдварда Рэйба.
— Кстати, о нём, — произнёс Роберт. — Мистер Эмберсон дал понять, что он лоялен к мистеру Рэйбу.
В голове Хоуп мгновенно всплыл образ Эдварда Рэйба: тот исправлял «мистер» на «Доктор». Она тряхнула головой, пытаясь отогнать от себя видение.
— Так что держись от него как можно дальше, — фыркнула Хелен, обращаясь к напротив сидящей Майклсон. — Что касается Эмберсона, то, Хоуп, мы были, скажем так, первым препятствием — он найдёт, как его обойти…
— Постойте-ка, может быть, его интересует вся кафедра из-за того, что образовательный комитет до сих пор сомневается в своём решении о её создании? — предположила Майклсон. — А что касается меня, так это вполне объяснимо. Многие весьма враждебно относятся к эзотерике и всему, что с ней связано.
— Я был бы не против, будь оно так, — вновь сухо улыбнулся Роберт.
— Нет, Хоуп, мы встречались с враждебно настроенными председателями, родителями и другими преподавателями. Мистер Эмберсон не из их числа, — с сожалением сказала Хелен.
— В этом случае он бы интересовался всеми немного в другом ключе, — медленно проговорил Роберт. — И вряд ли бы он спрашивал о жизни вне университета.
Телефон Миллса зазвонил так громко, что Хоуп вздрогнула, а Новак посмотрела на него поверх очков испепеляющим взглядом. Он, рассыпаясь в извинениях, вышел из закусочной, отвечая на телефонный звонок. Хелен послала ему вслед тревожный взгляд и не менее тревожно посмотрела на Майклсон, пока та обдумывала сложившуюся ситуацию.
Официантка вернулась, но Хоуп не заметила её, переключив своё внимание на три новых сообщения от Лиззи. Она же совершенно забыла перезвонить ей!
Хоуп ответила на эсэмэску, и до неё как раз донеслось, как Хелен поблагодарила официантку, назвав её по имени — Алисой. Майклсон с удивлением обнаружила стоящее перед ней блюдо с салатом и уже хотела окликнуть удаляющуюся девушку, но Новак жестом её остановила. Хоуп вопросительно вскинула брови.
— За счёт заведения. Фирменное блюдо, так что хозяин ресторана всегда угощает им всех новых посетителей, — простодушно пояснила Хелен. — Не переживай, салат не отравлен.
Новак засмеялась, но Хоуп не оценила шутку, так что декан неловко прокашлялась, отведя взгляд в сторону. Хелен что-то тихо, однако крайне задумчиво пробормотала, но Хоуп не расслышала её слов. Вслух Новак свои мысли не высказала, посчитав, наверное, это лишним.
Миллс, закончив телефонный разговор, вернулся.
— Сожалею, мне нужно покинуть вас, — сказал он, обмениваясь с Хелен взглядами. Но к Майклсон он повернулся с улыбкой. — Будь осторожна, Хоуп. Иногда опасность подстерегает нас там, где мы этого совсем не ждём.
После этих слов улыбка Роберта стала какой-то извиняющейся. Он почтительно склонил голову сначала перед Новак, потом перед Хоуп, взял свой дипломат и пальто, подошёл к мужчине, сидящему за столиком у окна, обменялся с ним несколькими фразами, после чего стремительно вышел из кафе в сгущающиеся сумерки.
Майклсон обернулась, смотря ему вслед, и раздумывая над услышанными словами.
— Мы обе понимаем, что Александра Эмберсона интересовала твоя деятельность другого характера, — сказала Хелен.
Хоуп повернулась к ней.
— Не понимаю, о чём речь.
— Хоуп, я знаю о Мистик Фоллс немного больше, чем ты думаешь. И о Докторе Зальцмане тоже, — тихо произнесла Новак, внимательно смотря прямо в глаза Хоуп. — Я ведь не просто так работаю на этой кафедре и являюсь одной из тех, кто яро борется за её существование. Необычность… привлекает меня. Я не собираюсь встревать во всё это, — с нажимом сказала Хелен, — однако мы были обязаны предупредить тебя насчёт Эмберсона, потому что такие люди, как он, ничего хорошего не несут.
— Вы предупредили о нём всех? — прохладно поинтересовалась Хоуп.
— Да, — кивнула Хелен, не обратив внимания на тон собеседницы. — Но не так, как тебя. Остальные знают, что он тёмная лошадка, вот и всё. И что Эдвард Рэйб у него на побегушках. Это весьма не радует, потому что в этом году я должна буду оставить должность декана. Боюсь, её займёт именно он.
— Почему вы должны оставить должность? — поинтересовалась Хоуп, испытывая лёгкое отчаяние. Рэйб на должности декана?! Сущий кошмар! — И с чего вы взяли, что именно он займёт её?
— Ответ на первый вопрос — мои три года прошли(2). — Хелен любезно улыбнулась. — Что касается второго вопроса. Хоуп, подумай сама над ним. Ответ ведь так очевиден.
Майклсон нахмурилась.
— Декана выбирают путём голосования, разве нет?
Новак грустно улыбнулась, медленно качая головой.
— Вы случайно не знаете, когда именно мистер Эмберсон занял свой пост в комитете? — учтиво спросила Хоуп.
— Хм, — призадумалась Хелен, — мне кажется, около года назад. Успел за столь короткий срок нажить себе столько врагов, — ухмыльнулась она. — Только идиоты так работают.
* * *
Когда они покидали ресторанчик, мужчина, к которому подходил Роберт Миллс, всё так же сидел за столиком у окна. Хоуп только заметила кипу документов, лежащую перед ним. Хелен, перед тем как они вышли, окликнула его, прощаясь, — тот махнул рукой и сказал, что ждёт их снова.
«Скорее всего, владелец этого места, тот самый "хороший друг" Миллса», — пронеслось в голове Майклсон.
Улица, озаряемая фонарями и лившимся из окон закусочной светом, встретила холодным воздухом и несильным ветром. Небо было чистое и сияло скоплениями звёзд. Хелен подняла взгляд, на губах её заиграла не то ностальгическая, не то мечтательная улыбка.
— Хотела бы я знать, зачем звёзды светятся(3), — пробормотала весьма неожиданно Новак.
— Наверное, затем, чтобы рано или поздно каждый мог вновь отыскать свою, — сказала Хоуп.
Хелен изумлённо посмотрела на неё — Хоуп коротко улыбнулась.
— Спустя столько лет я всё ещё помню сказку наизусть, — произнесла Хелен. — Каждый раз, когда смотрю на звёздное небо, вспоминаю её. — Взгляд вновь устремился ввысь. — Знаешь, если ты теряешься в темноте отчаяния, важно помнить, что только в темноте ночи видны звёзды. И в конце концов они приведут тебя домой.
Взгляд Новак опять переметнулся на Хоуп. На какой-то момент трибриду показалось, что что-то крылось в этом взгляде… Хелен как будто хотела что-то сказать им, отчаянно надеясь, что Хоуп её поймёт.
Телефонный звонок заставил Хелен резко отвернуться от девушки, а Хоуп, увидев имя Аларика, тут же ответила. Новак махнула ей, села в свою машину и уехала. Хоуп растерянно смотрела вслед до тех пор, пока автомобиль не исчез из поля зрения.
— Прости, — произнесла Майклсон в трубку, когда поняла, что совершенно не слышала, что Аларик сказал. — О чём ты говорил?
На несколько секунд повисла тишина.
— Хоуп, всё в порядке?
— Да, — ответила она, садясь в машину. — Просто Хелен… — Майклсон вздохнула. — Извини, сложный день. Так о чём шла речь?
— Что с Хелен? — спросил Зальцман, в его голосе послышались тревожные нотки.
Хоуп устало усмехнулась.
— Долгая история. Дома расскажу. И повторюсь — о чём шла речь?
— Мне придётся уехать, — пробормотал Рик. — На день, может, два.
Хоуп недовольно нахмурилась.
— Куда и зачем?
— Джереми звонил. Возникли кое-какие проблемы, ему требуется моя помощь, — сообщил Аларик.
— Что-то серьёзное? — заволновалась Хоуп.
— Не думаю… — Рик задумался. — Надеюсь, нет.
— Когда уезжаешь? — поинтересовалась Майклсон.
— Сейчас, — почти виноватым тоном ответил Аларик. — Лиззи завтра заедет, — добавил он. — Хочет взять часть переводов.
— Да, знаю, мы с ней списывались. Она ещё вроде нашла какую-то информацию о дочерях Вивьен?
— Весьма интересную информацию. Завтра всё тебе расскажет.
* * *
Следующий день не просто не задался, а стал одним из худших за последние недели, не считая той ужасной прошлой пятницы.
— Хоуп, ты выглядишь… не очень! — вырвалось у Лиззи, как только Майклсон открыла ей дверь.
— Сочту это за комплимент, потому что чувствую я себя не «не очень», а отвратительно, — проворчала Хоуп, топая обратно в гостиную.
Элизабет, закрыв дверь, проследовала за подругой. Майклсон забралась на диван и укуталась в плед под весьма удивлённый взгляд еретика.
— Папа сказал, что твоё самочувствие оставляет желать лучшего, но я не ожидала, что всё так плохо, — призналась Зальцман, усаживаясь в кресло. — Тебя в детстве не учили всякую бяку в рот не тащить?
Хоуп досадно посмотрела на неё.
— Если бы я знала, что… — Говорить о еде сейчас было не самой лучшей идеей, так что Майклсон слегка качнула головой, так и не закончив.
Если бы она знала, что в салате были морепродукты, она бы ни за что не притронулась к нему — не ладилось у неё с ними. Хоуп всё вспоминала слова Новак о том, что салат не отравлен, — сейчас это звучало как чёртова насмешка!
Лиззи, смотря весьма сочувственно, предложила забрать с собой переводы и оставить Хоуп отдыхать. Майклсон воспротивилась: она не умирала и всё ещё в состоянии слушать. Хотя вид её говорил об обратном…
— Твои слова вызывают сомнения, учитывая, что из-за синяков под глазами ты напоминаешь панду и бледная, как мел, — честно сказала Лиззи. Майклсон наградила её негодующим взглядом. — Что ты так смотришь на меня? Ведь правда же! Зеркало дать?
— Что у тебя там по ведьмам? — проигнорировав её, поинтересовалась Хоуп.
Зальцман не спешила переходить к той информации, которой собиралась поделиться.
— Может тебе стоит…
— Только попробуй сказать о больнице, — предостерегающе произнесла Майклсон, уже успев услышать совет отправиться к врачу от Фреи, Аларика и Ребекки. — Я тебя укушу.
— Я бы восприняла твои слова как угрозу, — Лиззи издала насмешливый смешок, — если бы ты выглядела чуточку иначе. Не вызывая чувство жалости и сочувствия. — Она вновь словила от подруги недовольный взгляд. — В любом случае, как укусишь, так и вылечишь.
Лиззи самодовольно улыбнулась и пожала плечами. Тут Хоуп нечего было возразить.
Элизабет поняла, что спорить с Майклсон бесполезно — та дала понять, что её решение не изменить. Лиззи достала из сумки книги, толстую тетрадь с заметками, до окончания которой оставалось немного, и конверт с рисунками. Она пересказала всё, о чём говорила вчера с отцом. Хоуп слушала, не задавая никаких вопросов, но еретик не могла утверждать, что они не возникли, — скорее всего, у той просто не нашлось сил что-то спросить. Зальцман казалось, что чем дольше она находилась рядом с Хоуп, тем хуже та выглядела. Лиззи не единожды порывалась уйти, но Майклсон всё ещё оставалась непреклонной.
— Касаемо новой информации, — сказала еретик, перелистывая страницу тетради. — Раз уж культ обосновался в Италии, то я решила поискать какую-нибудь информацию о ведьмах именно там…
— Давина сказала, что они в Италии не больше века, — прервала её Хоуп; голос звучал слабо и тихо. — Подозреваю, найти тебе ничего не удалось?..
— Не угадала, — с большим удовольствием произнесла Элизабет, но стоило ей посмотреть на подругу, её довольство тут же испарилось. — Хоуп…
— Что ты нашла? — спросила Майклсон, игнорируя и жалостный взгляд, и такой же тон.
Рассматривая генеалогическое древо, нарисованное Лиззи, Хоуп пыталась сосредоточиться, но получалось с большим трудом: к общей слабости, тошноте и головокружению теперь добавилась усилившаяся головная боль.
— Слышала о Триоре? — спросила Зальцман, но, не дождавшись ответа, продолжила: — Город на севере Италии. В тысяча четыреста тридцать седьмом году…
Лиззи замолчала, что-то выискивая среди записей в тетрадке.
— Время охоты на ведьм, — подметила Майклсон.
— Ага, — закивала дочь Аларика, отыскивая нужную заметку. — В Триоре казнили тринадцать женщин, которых обвинили в колдовстве. Их пытали и заживо сожгли на костре. В тысяча пятьсот восемьдесят седьмом году история повторилась, но казни подверглись уже четырнадцать женщин. В списке первых казнённых была ведьма по имени Валентина. Утверждается, что её род берёт начало… угадаешь?
— Норвегия, — без тени сомнения ответила Хоуп.
— Точно! — опять кивнула Лиззи. — Самое интересное, что у неё осталась маленькая дочь…
— И её казнили в… — Хоуп задумалась, перебирая в голове даты; в мыслях царила полная неразбериха. — Боже, когда там была вторая казнь…
— Нет, не казнили. Если верить книге, она покинула Италию. Вопрос в том, чьим именно она являлась потомком — Астрид или Хельги?
— Ты говорила, что ведьма по имени Гретта потом оказалась в Греции, — пробормотала Хоуп, потирая виски — головная боль усиливалась. — Она — дочь Анны, а Анна приходилась дочерью Хельге. Скорее всего, Валентина была потомком Астрид.
— Логично, — согласилась Лиззи. — Да, может быть. Но Гретта или её дети, или дети детей могли тоже оказаться в Италии, потому что Триора — не единственный город, где отметились ведьмы.
Она взяла книгу и просмотрела ярлычки закладок — на них её рукой были написаны подсказки вроде имён или годов — и, отыскав нужную, раскрыла книгу.
Элизабет зачитала одну историю, берущую начало в Брешии, вторая же касалась Роверето, но временной промежуток между ними был почти в две сотни лет. В Брешии в середине семнадцатого века, как раз во времена окончания уголовного преследования ведьм, одну из жительниц стали сторониться из-за появившихся слухов о том, что она владеет магией. Та, не выдержав такого давления, повесилась в собственном доме.
— …осталась дочь, — прочитала Лиззи, бросив мимолётный взгляд на Хоуп. — Похоже, что я читаю сказки на ночь?
Хоуп лежала, всё так же закутанная в плед, глаза её были закрыты.
— Я тебя слушаю. У меня просто нет сил держать глаза открытыми, — пробубнила она.
— Я тебя укушу, бла-бла-бла, — передразнила её еретик, по-доброму усмехаясь.
Хоуп на ощупь отыскала одну из маленьких диванных подушек, схватила её и только тогда открыла глаза, швыряя предмет декора в подругу. Элизабет без труда поймала подушку, прицыкнула и наигранно закатила глаза, но коротко улыбнулась.
— Ох, а говоришь, что сил нет! — нарочито серьёзно сказала она, а потом снова заулыбалась, правда, глаза Хоуп уже вновь закрылись. — Такой удар! Возникло ощущение, будто меня пытаются отправить в нокаут… пёрышком.
Приоткрыв сначала левый глаз, потом правый, Майклсон поглядела на еретика, вяло рассмеявшись. Желудок тут же взбунтовался. Хоуп едва сдержала болезненный стон, делая глубокий вдох. Лиззи, заметив, как резко побледнела Майклсон (казалось бы, куда ещё бледнее?!), в очередной раз решила предложить обратиться к врачу, но Хоуп опередила её, сказав:
— У всех дочери. Почему у всех дочери? — Естественно, риторический вопрос. Веки Хоуп опять закрылись. — Что там дальше?
Зальцман не сразу продолжила читать, и пока Хоуп вновь не посмотрела на неё, она этого так и не сделала. Заметив, что Лиззи не горит желанием продолжать, Майклсон протянула руку, прося передать ей книгу.
Еретик раздражённо возвела взгляд к потолку.
— Ты просто невыносима, — проворчала она, пролистывая страницу. — Так вот, у неё осталась дочь. Вместе с отцом Карлотта, подвергшаяся травле среди сверстников и ставшая изгоем, уехала из Брешии. — Лиззи отложила книгу и взяла другую, где была всего одна закладка, но потом отложила и её, а на замену взяла свою тетрадь. — Роверето, двадцатый век. Женщину по имени Карлотта прозвали ведьмой из-за предсказаний бед, позже обрушившихся на Италию: пожар в Монбланском тоннеле в марте девяносто девятого, авиационную катастрофу в аэропорту Линате в октябре две тысячи первого, аварийное отключение электроэнергии, затронувшее всю Италию в сентябре две тысячи третьего…
— Так жрица культа — известная итальянская предсказательница? — насмешливо поинтересовалась Хоуп.
— Предсказательница — да, известная — вряд ли. Я пыталась хоть что-то отыскать в интернете, но о ней нет никакой информации. — Лиззи над чем-то задумалась. — Брешиа, Роверето… У тебя есть карта Италии?
Майклсон кивнула, ответив, где найти карту. Когда Лиззи вернулась в гостиную, трибрид встретила её вопросительным взглядом и даже вернулась в сидячее положение.
Лиззи, раскрыв карту, расположила её на журнальном столике. Сосредоточившись, она выделила маркером нужные три города: Брешию, Роверето и Верону. Виченца, Феррара и Парма уже были выделены ранее Хоуп.
— Верона? Что я упустила о Вероне? — нахмурилась Майклсон.
— Улица, — ответила Элизабет и, дотянувшись до конверта, достала из него нужный рисунок. — Видишь, табличка с названием улицы? — Хоуп кивнула. — Она находится в Вероне. Рисунок и фотография, которую я нашла в интернете, одинаковы.
Хоуп сидела молча и неподвижно, но потом она как будто проснулась, забрав у Лиззи маркер. Трибрид провела линию от Роверето к Ферраре, от Феррары к Брешии, от Брешии к Виченце, от Виченцы к Парме, а от Пармы вновь вернулась в начальную точку — Роверето.
— Ты — гений, Лиззи! — улыбнулась Хоуп, восторженно посмотрев на рядом сидящую подругу. — Дай мне ноутбук, пожалуйста.
На несколько минут гостиная погрузилась в молчание.
— Как я и думала, — произнесла Майклсон, передавая ноутбук Элизабет. — Та улочка — дорога к реке, а через реку идёт мост. Вот, почему она казалась мне знакомой — во сне я проходила там. Ворону же я встретила как раз на этом мосту. Рик что-то говорил о том, что встреча с вороной к победе…
— Дело в ирландской богине войны. Папа вчера как раз читал о ней. На рисунке написано слово «ворона» на ирландском и оказалось, что эта птица — одна из персонификаций этой самой Морриган.
— Морриган?.. Во сне я обратилась к вороне, назвав её «Морри».
— Ты обращалась к вороне по имени? — изумилась еретик, хохотнув.
Майклсон недовольно посмотрела на неё: та тут же напустила на себя самый серьёзный вид, на который была способна, однако глаза всё ещё продолжали смеяться, но Хоуп этого явно не заметила, увлёкшись картой.
— Пентаграмма. — Майклсон на несколько секунд прикрыла глаза, потому что комната внезапно оказалась вверх тормашками.
— Поехали в больницу, — настаивала Лиззи. — Умереть от отравления не очень-то по-героически, не находишь?
Хоуп посмотрела на неё. Теперь перед глазами плавали тёмные точки.
— Я не умираю! — воскликнула Майклсон. Это прозвучало не раздражённо, а откровенно гневно.
Элизабет ошарашенно уставилась на трибрида — та вздохнула, тут же извинившись.
— Прости, пожалуйста. — Казалось, Хоуп и сама удивилась своей вспышке гнева. — Сегодня все говорят одно и то же. Немного напрягает. Я обращусь в больницу, если к завтрашнему дню мне не станет легче.
— Ладно, — пожав плечами, сказала Лиззи с деланным спокойствием, но всё ещё настороженно косилась на подругу. — Вернёмся к пентаграмме. Ты что-то хотела сказать о ней?..
Пятиконечная звезда — крайне важный символ в магии, но и значений у неё не одно и не два. Радовало то, что пентаграмма относилась к «белым» знакам, в каком бы значении ни использовалась.
— Слушай, мне вспомнилась одна история, — медленно проговорила Лиззи. — Может, ты тоже помнишь её, там говорилось о круге ведьм…
— Да, магический Круг Звезды. Я и сама вспомнила о нём. В одной из версий говорится, что было пять сестёр, четыре из них — ведьмы, каждая могла управлять только одной из стихий — водой, огнём, землёй и воздухом. Самая младшая сестра магическим потенциалом не владела, но четыре сестры поделились магией с ней, отдав часть своей. Получилось, что пятая стала владеть способностью управлять всеми стихиями. Они создали ковен, назвав его «Круг Звезды».
— Да, но мы-то знаем, что на самом деле ведьмы, владеющие магией, способны управлять всеми стихиями, — сказала Элизабет. — Без исключений.
— Исключения бывают везде, — недовольно пробормотала Хоуп. В конце концов, она сама была живым доказательством этого утверждения. — Но ведь есть ещё одна версия, куда более проще. Когда магия начала делиться на тёмную и светлую, пять сестёр создали ковен, решив бороться с тьмой. Круг распался после смерти одной из сестёр.
Причина распада в этих версиях была одна и та же.
* * *
Когда Элизабет ушла, время едва перевалило за полдень. Игнорируя головную боль и слабость, Майклсон обратилась к гримуарам: она точно когда-то читала о Круге Звезды как об искоренителях тёмной магии. Правда, сейчас, к огромному сожалению, отыскать нужную информацию никак не получалось.
Ближе к вечеру головокружение почти исчезло, как и тошнота. Хоуп перебралась в спальню, захватив книги с собой, но заснула почти сразу же, как только оказалась в кровати.
Вернувшийся поздней ночью Аларик обнаружил девушку, мирно спящую в окружении двух раскрытых старинных фолиантов и стопки рисунков Эмили на прикроватной тумбочке рядом с ночником, тускло освещавшим комнату.
Выглядела Хоуп немного лучше, чем утром, когда они общались по видеосвязи, — у неё хотя бы появился румянец на щеках. Зальцман слегка коснулся её лба, удостоверяясь, что не из-за температуры. Хоуп пробормотала что-то неразборчивое, но не проснулась.
Рик аккуратно и почти бесшумно убрал одну книгу, а затем и вторую, на секунду заострив на ней внимание — та была раскрыта на разделе с тёмной магией. Ему это не понравилось. Он бросил на Хоуп короткий, полный беспокойства взгляд и закрыл старинный гримуар.
1) Бригита — в традиционной Ирландской мифологии: дочь Дагды, была важным женским божеством Ирландии, богиней войны, а в мирной жизни — богиней поэзии, ремесел и врачевания, а также помогающей женщинам при родах.
2) Стандартно в США должность декана в университете один человек занимает три года, после чего избирают нового.
3) Цитата из повести-сказки «Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери.
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу