Кровь взывает к преисподней (гет)

Дориан аккуратно усадил спящего сына в автокресло. Эмма помедлила, прежде чем сесть в машину, вглядываясь в сумерки, окружающие школу Сальваторе. Стояла тишина, нарушаемая только шелестящей от лёгких порывов ветра листвой, но теперь даже сильнейшие границы, защищающие это место, не вселяли чувство безопасности. Казалось, что где-то там, во тьме среди деревьев, таилась угроза.

Эмма, задумавшись, содрогнулась, когда Дориан коснулся её руки. Она настолько погрузилась в свои невесёлые мысли, что не услышала его слов, но догадывалась, что именно муж сказал ей. Молча кивнув, бывшая Тиг всё-таки села в машину, хотя её взгляд так и возвращался к деревьям в темноте. Руки под длинными рукавами пальто покрылись мурашками, и только тогда ведьма наконец отвернулась.

Уильямс махнул на прощание следящему за ними из окна своего кабинета Аларику, после чего тоже сел в машину, и они покинули территорию школы.

* * *

Зальцман проводил удаляющийся автомобиль долгим взглядом, а потом отвернулся от окна. Элла так и сидела на стуле перед директорским столом, глядя в пустоту; выглядела она опечаленной и виноватой. Никто её не винил в случившемся. Никто не винил в этом и Дориана, но он, как и Элла, брал вину на себя: потому что был за главного, когда Карина ускользнула из школы.

Аларик винил себя. Ему стоило рассказать остальным учителям, от чего именно они стараются защитить учеников, чтобы те были внимательнее. Стоило остаться на своём рабочем месте и присматривать за учениками, а не присутствовать там, где вполне могли обойтись и без него. Может быть, находись он здесь, Карина бы и не убежала…

— Элла, ты можешь идти, — коротко бросил Зальцман.

Сандберг поглядела так, будто не поняла смысл услышанных слов, потом встала и, ничего не сказав, покинула кабинет. Непривычно тихая Лиззи сверлила взглядом закрывшуюся за учительницей дверь, нервно постукивая пальцами по коленке.

Аларик заметил, что время близилось к полуночи.

— Поехали, я отвезу тебя домой, — обратился он к дочери.

Элизабет нахмурилась.

— Я на машине…

Настойчивый взгляд Рика застыл на ней.

— Пап, — вздохнула Лиззи, — даже если кто-то из культа до сих пор здесь, думаешь, они рискнут снова напасть на кого-то?

— Не знаю, — честно ответил Аларик.

Еретик лишь махнула рукой и, решив сменить тему, поинтересовалась, что случилось с машиной Хоуп: она слышала, что во время разговора с Давиной её отец что-то говорил об этом.

— Всё в порядке, Хоуп просто оставила её у дома Карины, — отозвался Зальцман. Нетрудно заметить, что перемена темы не помогла: он всё ещё не желал отпускать дочь одну.

Лиззи посетила идея. Аларик не единственный, кто переживал, — она на самом деле волновалась не меньше. В конце концов, время уже позднее, и разъезжать туда-сюда по укрытому ночной мглой городу не казалось Элизабет хорошей затеей. Она действительно сомневалась, что кто-то из культа отсиживался в Мистик Фоллс, однако не могла быть уверена на все сто процентов.

— Я довезу тебя до дома Карины. Так я буду под твоим присмотром целых полпути, — усмехнулась Лиззи, правда, усмешка получилась невесёлой.

Немного подумав, Рик согласился. Элизабет, глядя на него, озабоченно хмурилась: её крайне настораживала странная пустота, появившаяся во взгляде отца. Да и вид у него был какой-то растерянный… или, скорее, отрешённый. Лиззи знала причину его состояния, что заставляло её волноваться ещё сильнее.

— Ты завтра улетаешь? — спросил Аларик.

Элизабет, всё ещё сосредоточенно смотря на него, кивнула:

— Самолёт в пять вечера.

— Хорошо, — тихо произнёс Зальцман.

Его успокаивало, что Лиззи хоть и вынужденно, но всё же вернётся на какое-то время в Чикаго. Он надеялся, что там она будет в безопасности.

— Знаешь, сегодня на конкурсе, когда я задела Эмберсона, то ощутила в нём магию, — сообщила Элизабет. — Получается, Хоуп ошибалась.

— Давина сказала, что он пытался выкрасть из особняка ту магическую книгу — Гриморию. — Аларик стал собирать несколько папок, разбросанных на столе, в стопку. — Сначала мы думали, что они планировали попасть в школу, поэтому попросили нас заняться конкурсом. Но зачем им нужно было проникать сюда, если в итоге целью оказалась книга? В то время мы и не знали о её существовании.

Лиззи пожала плечами:

— Может, изначально целью была вовсе не книга?

Самой верхней папкой оказалось личное дело Карины, заставившее Зальцмана на миг замереть.

* * *

Хоуп отчаянно пыталась заснуть. Но стоило закрыть глаза, как перед ними мгновенно возникала истекающая кровью Карина: её лицо, искажённое гримасой боли; слёзы, что, попадая на испачканные кровью щёки, в тот же миг окрашивались красным; тихий шёпот: «Я не хочу умирать. Но так… Видимо, так нужно?..» Так нужно?! Кому нужно?! У девочки впереди была вся жизнь! Жизнь, полная возможностей и открытий, мечтаний и надежд, непредвиденных событий — и совсем не важно, радующих или нет; а ещё взлётов и падений, ошибок и права на их исправление. И у Карины отобрали эту жизнь… Где справедливость? Чем она заслужила свою смерть?

Майклсон вновь открывала глаза, долго смотрела в темноту перед собой. Видения умирающей девочки рассеивались. Карина всё ещё оставалась где-то там, в сознании, продолжая нашёптывать предсмертные слова, но они постепенно заглушались звенящим в ушах голосом Виттории: «Да ты и правда думала, что нужна ему? Ты? После всей той истории ты действительно полагала, что он сможет полюбить тебя? Хоуп, взгляни правде в глаза: ты — родная дочь его заклятого врага». Мысленно Хоуп твердила себе, что всё это — пустая болтовня. Ведьме нужно было её отвлечь, ничего правдивого Виттория не сказала. Не могла сказать. Откуда бы ей всё знать, даже будь что-то из сказанного правдой?..

«Уж кто-кто, а Зальцман знает, что держать своих друзей нужно близко, а врагов ещё ближе. Ты всего лишь оружие, Хоуп. Мощнейшее оружие всего магического мира. Он это понимает, поэтому держит тебя рядом с собой».

Нет, правдой это быть не могло!

Майклсон спрятала голову под подушку, уже не зная, как избавиться от голоса ведьмы в своих мыслях, продолжающего играть на её нервах. Так стало только хуже: теперь, когда все внешние звуки вроде тиканья часов и ветра на улице стихли, голос Виттории стал громче. Хоуп хотелось кричать; хотелось, чтобы Виттория оставила её в покое; хотелось закрыть глаза и спокойно уснуть; хотелось, чтобы этот день никогда не наступал.

На прикроватной тумбочке, издав короткий звук, выключился мобильный телефон — окончательно разрядился. Хоуп слышала, но не предприняла попытки встать и поставить смартфон на зарядку. Она понимала, что кроме родственников и Аларика ей могут позвонить с работы, но сил подняться не находилось.

«Сбегая от прошлого своего рода, ты многое упускаешь. Или старательно игнорируешь?»

Она не сбегала. И не игнорировала. Хоуп просто пыталась идти вперёд, жить настоящим, а не прошлым. Она знала, кем были Майклсоны задолго до её рождения. Она знала всю историю своей семьи. Но… Всегда находилось треклятое «но»! Хоуп не хотела признавать, однако в голову невольно закралась одна неприятная мысль: Виттория в чём-то могла оказаться права. Возможно, Хоуп действительно что-то упускала. Она знала почти всю историю, маленькие пробелы всё же оставались. Те самые кусочки, о которых, вероятно, ей стоило бы узнать, но она выбрала этого не делать. Раньше Майклсон ничуть не сомневалась в причине своего выбора: она не желала бередить старые раны человека, которого любит всем сердцем.

Виттория в её голове заходилась всё тем же хриплым смехом: «Быть может, истинная причина крылась в другом?»

Хоуп чётко осознавала и спокойно принимала тот факт, что тёмное прошлое семьи будет преследовать и оказывать влияние на её собственную жизнь. Ей без этого было никак и никуда. Она к этому привыкла. Чего ей всегда не хотелось, чего она едва ли не боялась, так это того, что прошлое наложит свою тень на того, кого она полюбит… Судьба — та ещё любительница выкинуть какой-нибудь фортель, потому что так оно всё и случилось. Майклсон искренне верила, что Аларику удалось позабыть старые распри. Он, как и она сама, сейчас предпочитал не оглядываться назад, жить здесь и сейчас, потому что однажды уже обжёгся, пытаясь вернуть то, что вернуть было нельзя.

Но, возможно, когда она решила не узнавать, что именно связывало её родственников и Зальцмана, дело было вовсе не в том, что она не хотела бередить старые раны? Возможно, она действительно старалась отгородиться от этого? Сбежать, сделать вид, что ничего и не случалось?

«Возможно, потому что боялась, что ты после открытия правды не сможешь ему и в глаза смотреть?» — насмехалась Виттория.

Трибрид откинула подушку в сторону. Она резко села, зарывшись пальцами в волосы и зажала уши. Это становилось невыносимым! Как бы упрямо она ни стремилась заткнуть ведьму, как бы упрямо ни твердила, что всё сказанное ею — ложь, не имеющая значения, ничего не получалось.

«Прошлое определяет настоящее. Так было, так есть и так будет. Ты это знаешь, Хоуп. Всегда знала. От этого не убежать», — продолжала с иронией шептать Виттория.

Лампочка в ночнике заискрила и разлетелась на осколки. Скай, взвизгнув, испуганно подскочила и, заметавшись по кровати, разразилась лаем.

— Великолепно, — буркнула Хоуп, разглядывая блестящие в тусклом свете уличных фонарей, падающем из окна, стёкла.

* * *

Аларик двинулся от парковки к высотному зданию. Чёрные окна многоквартирного дома смотрели на него, точно пустые глазницы черепа. Он надеялся, что Хоуп спит, но что-то ему подсказывало, что это не так, несмотря на отсутствие света в окнах их квартиры. Он и сам сомневался, что сможет заснуть этой ночью. Однако, будучи вампиром, в отдыхе как таковом не нуждался — в отличие от Хоуп.

Стоило Рику переступить порог, Лиззи прислала смс-ку, заверив, что добралась до дома в целости и сохранности, и пожелала спокойной ночи. Что ж, оставалось верить, что ночь действительно окажется спокойной.

В квартире стояла тишина. Даже Скай слышно не было, а ведь Аларик успел заметить, что собака, в общем-то, ведёт довольно активный ночной образ жизни: то с игрушками гоняет по гостиной, переворачивая все подушки на диване, которые Хоуп утром с нескрываемым возмущением поправляет, то на кухне пытается открыть шкаф, где хранится её корм.

Зальцман заглянул в гостиную: пусто. Прислушиваясь, бесшумной тенью направился в спальню. Дыхание Хоуп было неравномерным, а сердце стучало чрезмерно часто для спящего человека, хотя и не так часто, как сердце их дочери. Видимо, он не ошибся: она не спала.

Скай не выскочила навстречу, значит, не слышала, как он пришёл. Соответственно, если чуткий собачий слух не уловил шагов, то и Хоуп тоже не слышала его прихода, поэтому Аларик весьма осторожно вошёл в комнату, опасаясь напугать её. Скай, рыкнув, резко подняла голову и уставилась на Зальцмана светящимися в темноте глазами. Хоуп не шелохнулась. Рик уже успел решить, что она всё же спит, когда в тишине раздался её голос:

— Ты поздно.

Рука Майклсон выскользнула из-под подушки: короткий негромкий щелчок — и мягкий жёлтый свет разлился по спальне. Она какой-то миг смотрела на ночник, потом утёрла дорожки слёз, оставившие на щеках влажные следы, и повернулась к Аларику. Глаза её сильно покраснели, под ними залегли тени.

Скай неспешно поднялась, ткнулась мокрым носом в щёку Хоуп. Трибрид погладила питомицу по холке, но сделала это неохотно и без привычной улыбки. Овчарка поглядела на Зальцмана таким взглядом, словно хотела сказать: «Теперь твоя очередь утешать её», — и спрыгнула с кровати.

— В школе всё нормально? — спросила Майклсон.

Аларик, помедлив, кивнул. Странно было бы говорить, что всё нормально, учитывая происходящее, но сейчас не самое подходящее время, чтобы вдаваться в детали.

Хоуп, тяжело вздохнув, поморщилась и почесала лоб: голова жутко болела. Где-то на задворках сознания голос Виттории всё ещё перекликался с шёпотом Карины.

Зальцман хотел спросить, как она себя чувствует, но понял, что подобный вопрос прозвучит глупо: вид Хоуп говорил сам за себя. Смотря на неё, он пришёл к выводу, что не стоило оставлять её одну. Уж точно не сразу после того, через что ей пришлось пройти. Однако его обязанность появиться в школе была неоспорима, а заставлять Хоуп ехать с ним — мысль не лучше, чем решение оставить её одну.

Майклсон зажмурилась: боль усиливалась, голос Виттории вновь становился всё громче. Лампочка в ночнике затрещала и, несколько раз моргнув, потухла. Сердцебиение Хоуп ускорилось: испугалась.

— Опять, — удручённо произнесла она, вновь прикрыв глаза и потирая виски подушечками пальцев.

На этот раз лампочка хотя бы осталась целой, не усыпав пол осколками.

Рик тихо прошёл по комнате, лёг рядом с Хоуп, и она мгновенно оказалась в его объятиях. Её сердечный ритм медленно возвращался к нормальному. Майклсон почувствовала себя эгоисткой, потому что понимала: она не единственная, кто нуждался в утешении.

Школа очень много значила для Аларика. Он хотел и добивался того, чтобы она оправдывала их с Кэролайн цель: школа Сальваторе создавалась для особенных детей, где те без лишних опасений могли учиться использовать свои силы и принимать свою личность без страха, и при этом она должна была являться самым безопасным местом для этих детей. К сожалению, история с Маливором доказала, что это далеко не так и что школа нуждалась в серьёзной защите от внешних угроз. После того как проблемы с Маливором решились, Зальцман собрал всех преподавателей со способностями к магии, дал указание создать настолько сильный барьер вокруг школы, насколько возможно. Защиту продолжали усиливать на протяжении долгих месяцев — до тех пор, пока Хоуп, Лиззи и Джози не накрыли границы школы магическим куполом, воспользовавшись заклинанием, которое трибрид создала, обратившись за помощью к Фрее. Аларик не доверял никому так сильно, как доверял им, а потому вновь стал спокойно называть школу самым безопасным местом для всех её юных и одарённых учеников. До сегодняшнего дня.

Хоуп догадывалась, нет, она не сомневалась в том, что в смерти девочки Рик станет винить себя, найдя для этого сотню причин: он убедил Карину, что она в безопасности, он пообещал, что никто не причинит вред ей. Его главная обязанность — следить за учениками. Майклсон нужно было сказать, как-то уверить его в том, что всё не так и он не виноват. Они пытались защитить её; они сделали всё, что было в их силах. Но правда заключалась в том, что сейчас Хоуп не могла заставить умолкнуть чужие голоса — голоса людей, которых уже не было в живых — в собственной голове, потому что сама винила себя в случившемся. Что уж тут говорить о том, могла ли она подарить кому-то другому чувство умиротворения…

* * *

Ворочаясь в кровати, Фрея пожалела, что отложила разговор на утро. В голове творился бардак. Она остро нуждалась в обсуждении всего происходящего. С другой стороны, о многом в этом доме сейчас нельзя говорить из-за присутствия Килин и Марселя, от которых всё ещё усердно скрывали новость о скорой встрече с культом и о возможном исходе этой встречи.

Несколько часов старшая Майклсон лежала, размышляя. Она никак не могла перестать думать о том, что им рассказала Сильвия, и к тому же ужасно волновалась за Хоуп. Всё шло хуже некуда. Больше всего ведьму волновало, почему же культ послал за ней Витторию именно сейчас. Да и почему Витторию? Фрея прекрасно помнила, что рассказала ей племянница о шкатулке: реликвия принадлежит семье Пандоре, та сама об этом поведала Хоуп. Возможно ли, что жрицы готовятся к чему-то более масштабному, поэтому и послали Витторию?..

Осознав, что уснуть так и не выйдет, Фрея осторожно выбралась из постели; просто лежать и размышлять она больше не могла. Если уж сон отказывался приходить, то можно это время потратить на что-то более полезное: в Гримории осталось ещё предостаточно страниц, заслуживающих внимания.

Не желая будить Килин, Фрея тихонько покинула спальню. Правда, по пути в кабинет обнаружила, что она не единственная, кто не спит: из гостиной слышался приглушённый голос Ребекки. Фрея предположила, что сестра говорит с Марселем, но, заглянув в приоткрытую дверь, обнаружила там Эмили. Провидица, кажется, за эти часы, что Фрея пыталась заснуть, не сдвинулась с места: она сидела там же, где Майклсоны её и оставили, и продолжала изучать свои же рисунки.

— У вас бессонница? — Фрея вошла в комнату и прикрыла за собой дверь.

— Не могу уснуть. — Первородная слегка покачивала спящего на руках Логана. — Переживаю за Хоуп.

Старшая Майклсон кивком указала на малыша, вопросительно глядя на Ребекку.

— Он отказывается сегодня спать в кроватке, — пояснила та. — А у тебя что?

— Тоже волнуюсь за Хоуп, — отозвалась Фрея, забравшись в кресло. — Поскорее бы уже утро. — Она глянула на Эмили. — Эми?

Клайд не отозвалась; она хмуро смотрела на рисунки, перекладывая их с места на место. На некоторых Провидица успела сделать пометки.

— Эмили? — ещё раз позвала Фрея.

— А? — рассеянно откликнулась Эми, но взгляда от рисунков так и не оторвала.

— Она так и не ложилась спать, — сказала Ребекка.

— Я догадалась, когда спустилась сюда, — усмехнулась Фрея.

Эмили не заметила, что внезапно послужила темой беседы. Старшую Майклсон интересовало, что Провидица пытается найти, но ответа она не получила.

— Мне кажется, она сама не знает, что ищет. — Ребекка пожала плечами. Логан из-за этого движения зашевелился, но не проснулся.

— Как, по-вашему, на что похоже? — Эмили продемонстрировала рисунок.

Фрея долго рассматривала его, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую. Ребекка не могла себе позволить такую роскошь из-за спящего на руках ребёнка, поэтому попросила Эми перевернуть рисунок, а потом снова и снова… Как бы ни было расположено изображение, понять, что на нём нарисовано, не представлялось возможным.

— Знаешь, Эми, Хоуп права: ты очень внимательна к деталям, — медленно проговорила Фрея.

— Я бы сказала, что чересчур, — вставила Первородная.

— Да, согласна, — кивнула старшая Майклсон. — Но я к тому, что, может быть, стоит спросить у Хоуп. Она сама увлекается рисованием, и, вероятно, ей будет более понятно, что ты, — она призадумалась, пытаясь подобрать правильные слова, — хотела показать.

Эмили, нахмурившись, нервно потирала шею.

— Хоуп увлекается рисованием?

Фрея улыбнулась:

— Да, часть картин в доме — её.

На лице Клайд отразилось искреннее изумление.

— Другая часть принадлежит её отцу, — добавила ведьма.

— И совсем маленькая часть — оригиналы известных работ, но это — тайна, — тихо рассмеявшись, сказала Ребекка. — Ник тот ещё ценитель искусства. Точнее, был им.

Оговорка вызвала чувство грусти и у Ребекки и у Фреи. Эмили стало неловко: отчасти потому, что она не могла разделить с ними это чувство, и отчасти потому, что после всего, что она узнала из книг, ей трудно было определиться с отношением к Никлаусу Майклсону. О гибриде и его брате, Элайдже, говорили мало: по-видимому, никто из Майклсонов ещё никак до конца не мог смириться с их утратой. А может, были и другие причины, Эми точно не знала. И нельзя сказать, что она хотела бы знать, уяснив кое-что: чем больше узнаёшь о каждом Майклсоне, тем хуже. Прошлое этой семьи Эмили больше не волновало. Её вполне устраивало жить только настоящим, зная тех Майклсонов, которыми они стали, а не тех, которыми когда-то были.

Провидица ещё раз взглянула на рисунок: нечто знакомое в нём всё-таки проскальзывало. Это как вертящееся на языке слово, значение которого знаешь, но оно само терялось где-то в глубинах памяти.

Эмили убрала выпавшую прядь волос за ухо и отложила лист с изображением «нечто знакомого» в сторону.

Ребекка удивлённо подняла брови:

— М-м, Эми? Покажи мне ещё раз рисунок.

Клайд вопросительно взглянула на Первородную, но всё же выполнила просьбу.

— Это же ухо, — осенило Ребекку.

— Чего? — ошарашенно переспросила Фрея, наклоняя голову: под каким бы углом она ни смотрела на картинку, увидеть то, что видела её сестра, у неё не получалось. — Ребекка, тебе стоит поспать…

— Да нет же! Дай сюда. — Первородная, стараясь не потревожить сына, протянула одну руку. Эмили передала ей рисунок. — Вот, смотрите. — Она повернула лист на девяносто градусов против часовой стрелки. — Эми, можешь повернуться спиной?

На лице Клайд отразилась смесь шока и смущения. Она хотела спросить, зачем ей проделывать эти манипуляции, но Ребекка выглядела так решительно и слова её звучали так твёрдо, что Эми предпочла промолчать. Кажется, Майклсон знала, о чём говорила.

— Эми, перекинь волосы на одну сторону. Вот, видишь? — Ребекка отдала рисунок Фрее.

Фрея с сомнением взяла рисунок, глядя то на него, то на Эмили. Признаться, она всё равно не сразу смогла понять, что имела в виду её сестра, но в конце концов до неё дошло.

— О! — воскликнула ведьма и тут же осеклась, взглянув на Логана. — Прошу прощения… Не разбудила?

Ребекка, качнув головой, махнула рукой: мол, не волнуйся, всё в порядке.

— Но эта пентаграмма… — пребывая в раздумьях, пробормотала Фрея. — Как думаешь, это может быть татуировкой?

Она посмотрела на Ребекку — та, немного подумав, кивнула.

— Мне можно повернуться? — поинтересовалась Эми.

— Ой, да, конечно, — отозвалась Первородная.

Клайд обернулась. По её взгляду нетрудно было догадаться, что она ожидала объяснений.

— Рискну предположить, ты хотела нас предупредить о каком-то человеке, у которого за ухом есть тату в виде пентаграммы, — пояснила Фрея.

— Очередное клеймо? — хмыкнула Ребекка.

Эмили бросила на неё встревоженный взгляд.

— По мне, так обычная татуировка… — Клайд снова нервно потёрла шею, недовольно пробубнив: — Хотя стала бы я рисовать, будь это что-то обычное?

Внимание Фреи привлёк другой рисунок: длинный коридор с множеством дверей.

— Узнала это место? — оживилась Эми.

Понять выражение лица ведьмы было трудно. Может, она беспокоилась? Или рисунок её озадачил? Эмили не могла определить.

— Нет, — наконец ответила старшая Майклсон. Голос её звучал как-то неопределённо. — Надеюсь, нет.

Плечи Провидицы поникли, потом она кое-что вспомнила. Эми покопалась среди сотни рисунков, выудив из-под них блокнот, и, раскрыв на нужной странице, протянула его Фрее:

— Ты что-нибудь подобное слышала?

Взгляд Фреи пробежался по написанным строчкам.

— Я не… — Она помолчала, продолжая вчитываться в слова. — Не знаю, может быть.

Эмили издала разочарованный вздох.

— Давина ответила то же самое.

— Давина? — переспросила Фрея, и теперь у неё в голосе появилась задумчивость.

Эми кивнула и уточнила:

— Вы ушли спать, а она задержалась. И, пока ждала Кола, что-то искала в интернете. Долго искала, — отрешённым тоном добавила она.

Клайд упёрла локти в колени и, уткнув подбородок в ладони, вновь сосредоточила своё внимание на рисунках.

— Фрея, ты не могла бы сделать наш разговор чуть более конфиденциальным? — Ребекка многозначительным взглядом обвела комнату.

Старшая Майклсон поняла, на что именно намекала сестра, и произнесла заклинание секретности, чтобы никто за пределами гостиной их не услышал.

— Тебе не кажется поведение этой парочки странным? — подозрительно спросила Первородная.

Отвечать Фрея не торопилась. Вопрос заставил её погрузиться в размышления, потому что был не безосновательным. Она, как и Ребекка, приметила некоторые странности, но в основном дело касалось их брата: в последние дни он вёл себя довольно-таки таинственно.

— Давина просто совершенно не доверяет Сильвии, — внезапно произнесла Эми. Она принялась в очередной раз тасовать рисунки, выкладывая их в каком-то, понятном только ей порядке. — Её не радует, что вы доверяете.

— Так мы не доверяем, — пробормотала Ребекка почти про себя. — Не совсем доверяем…

Фрея ничего не сказала по поводу этого. Её взволновало кое-что другое: она понимала, что если кто и знал наверняка, скрывает ли Кол от них что-то, то это Эмили.

— А что скажешь насчёт Кола?

— Ничего не скажу, — подумав, ответила Провидица.

Ребекка и Фрея переглянулись. Эми исподлобья поглядела на них и нехотя объяснила:

— Я слишком редко с ним пересекаюсь, а если и пересекаюсь, то уловить его эмоции крайне сложно. Он этого не хочет и, кажется, таким образом создаёт для меня преграду. Вроде защиты.

— И вчера… — пробормотала Ребекка. — Что это было, я не понимаю.

— Вчера он разозлился из-за Хоуп, — начала объяснять Фрея. — Перепалка с Алариком…

— Да нет же, — прервала её Ребекка. — Я говорю о том, что случилось вечером — с теми двумя несчастными. Это всё — его рук дело. — Она вздохнула. — Лиззи помогла нам побыстрее избавиться от гостей. Потом Давина проводила её, мы с ней продолжили поиски. Она нашла Эмберсона в кабинете, пытающегося что-то отыскать в книге, а Конли появилась следом — Давина её не заметила…

— Так, подожди, — сказала Фрея, жестом останавливая Ребекку. — Если Конли появилась позже, то с чего вы взяли, что это она «сломала» защитные чары?

— Потому что колдовала только она, — пояснила Первородная. — Эмберсон ни разу не прибег к магии, а у него была такая возможность. Но при этом написанное в книге-то он мог видеть…

— Значит, Сильвия сказала правду, — подметила старшая Майклсон. — Конли застала Давину врасплох?

Ребекка кивнула:

— Мы подоспели вовремя, навредить эта стерва никому не успела, но надо сказать, что очень этого желала.

— Тогда что тебя удивляет в поведении Кола? — хмыкнула Фрея. — Хочешь сказать, что у тебя не возникло желания убить их?

— Так ведь он не дал мне этого сделать! — произнесла Ребекка резко. — Ни мне, ни кому-либо ещё.

В этот момент Эмили резко вскинула голову: её явно заинтересовал диалог двух сестёр.

— Прости, я не понимаю, — медленно проговорила Фрея. — Ты обиделась на него за то, что он не позволил тебе оторвать ведьме голову, а недо-колдуну — вырвать сердце? — Она глянула на Эми, сдерживая улыбку: — В нашей семье весьма необычные причины для размолвки между братьями и сёстрами.

Ребекка веселья не разделяла.

— Видела, сколько крови было? Кол очень хотел узнать, какого чёрта эти двое здесь делали.

Неприятный холодок пробежал по спине Эмили, когда она поняла, что подразумевала Первородная.

— Он их пытал? — уточнила Фрея.

Ребекка снова кивнула. Старшая Майклсон ожидала, что та скажет что-нибудь ещё, но Ребекка молчала.

— Это что-нибудь дало? — не выдержав, спросила Фрея.

— Хм, а вот это интересный вопрос, — нерешительно протянула Ребекка. — Эмберсон начал нести какую-то чушь про предназначение, ведьм, то, что до развязки осталось не так долго, и ещё что-то про последнее звено. Я не была уверена, что всё сказанное им имеет смысл. Лично мне казалось, что он уже начинал бредить из-за боли, а тут Конли внезапно заставила его отключиться заклинанием…

— То есть он всё же говорил правду. — Вздохнув, Фрея откинула голову на спинку кресла. — Последнее звено?

— Слушай, кроме этого, я почти уверена, что Конли и Эмберсон кого-то поджидали, — продолжала Ребекка. — А после того, как ты сказала, что в Мистик Фоллс находилась ещё и эта Виттория, намереваясь расправиться с тобой, я подозреваю, что они ждали её. Я вот только не понимаю, какого чёрта сейчас. И почему сразу за тобой? Ещё же та ведьма с Аляски жива…

— А-а, да, это… — проворчала Фрея. — В общем, пока мы ехали за Эмили вчера, Сильвия сообщила, что Меган, скорее всего, мертва. У неё не выходит связаться с ней уже несколько недель.

— Не уверена, что Витторию ждали здесь, — встряла в разговор Эмили. — Скорее, это она ждала тех двоих.

Фрея и Ребекка уставились на неё. Провидица на минуту прикрыла глаза, как будто собираясь с мыслями.

— Руби Конли и Александр Эмберсон должны были привести тебя, — она глянула на Фрею, — к Виттории. Они никого не ждали. Они торопились. Карина нужна была Виттории, потому что могла воспользоваться шкатулкой. Карина была рождена в культе, но не являлась его полноценным членом, поэтому правила на неё не распространялись. Виттория ведь не знала, что метка активна, да?

Брови Фреи поползли вверх.

— Ты откуда всё это знаешь? — пребывая в шоке, спросила она.

Эми глубоко вздохнула.

— Я просто… просто знаю. Это всё в моей голове. Не уверена, что могу описать это словами.

— Ничего себе, — высказалась Ребекка. — У тебя резкий скачок во владении даром прорицания?

— Дело в том, что всё это уже произошло. — Эмили старалась не смотреть кому-либо из них в глаза. — Если событие уже случилось, то я вижу его чётче. Не нужно разбираться во всех этих ветвях и прочей ерунде…

— Давно ты пришла к такому выводу? — поинтересовалась Фрея.

— Примерно после первого визита Сильвии, — по-прежнему избегая смотреть в глаза, ответила Провидица.

Ребекке определённо не нравилось то, что они до этого момента не знали об этом.

— Мне казалось, Провидицы видят только будущее.

— Обычно — да. — Фрея внимательно смотрела на Эмили.

Клайд набрала побольше воздуха в грудь и неуверенно произнесла:

— Карина спасла твою жизнь, Фрея. И, может быть, не только твою.

— Это догадка?.. — спросила Ребекка.

Эми решилась-таки поднять глаза. Она бы хотела сказать, что это действительно всего лишь предположение, но это не так. Ответ прятался в кошмарных снах, преследовавших её две ночи подряд. Она чувствовала, что это — не обычные сны. Чувствовала — и всё равно проигнорировала шепчущиеся в её подсознании голоса, предупреждающие о приближающейся беде. Однако смотря на ситуацию с другой стороны, Эмили задавалась одним вопросом: она могла что-то исправить? Сильвия предупредила, что ей нельзя вмешиваться…

— Карина, может, и спасла несколько жизней, но она сама не заслужила такой участи, — тихо произнесла Фрея, ни к кому не обращаясь.

Девочка оказалась очередной невинной жертвой. И почти никто не сомневался в том, что она не станет последней.

Ребекка обеспокоенно посмотрела на сестру.

— Думаешь, Сильвия права по поводу того, что это не культ, а кто-то другой хочет оживить Гекату?

— Я не знаю, — после минутного колебания ответила Фрея. — Вполне вероятно, что так, но… — Она качнула головой. — Я не верю, что культ не имеет к этому отношения. Слишком много указывает на него.

— Если они действительно ни при чём, то тот, с кем мы имеем дело, куда более серьёзный враг, чем культ, — вздохнула Ребекка. — Допустим, что культ решили обойти стороной и положиться на ребёнка Хоуп. Не мог же этот кто бы то ни было придумать план, как только узнал о том, что она беременна.

— Из окружения Хоуп большинство узнали совсем недавно, а некоторые до сих пор остаются в неведении. Хорошо, пускай это будет кто-то не из числа тех, с кем Хоуп контактирует, — рассуждала Фрея. — Нельзя исключать ещё какое-нибудь пророчество, попавшее в чьи-то руки. Значит, за Хоуп следил не только культ? Нужно же было удостовериться во всём. Но разве культ бы не заметил? И первой о её положении узнала Карлотта из видений Эмили, что опять приводит нас к ним. Без культа ни одна версия у меня не складывается.

— Ты уверена, что Сильвия говорила правду? — обратилась к Эмили Ребекка.

Провидица пожала плечами.

— Она поставила ментальный барьер, как только я уличила её во лжи. А почему вы не рассматриваете вариант, что культ просто не посвящал во всё Сильвию? Она, конечно, уверена, что подобное исключено, но мне кажется, что так оно и есть.

— У неё свои люди в культе, с которыми она поддерживает связь. Они держат её в курсе событий, — сказала Фрея. — Сильвия им доверяет.

— Но не факт, что жрицы доверяют её людям, — подметила Ребекка. — Сама же Сильвия и сказала, что сейчас бразды правления у Элайзы, она даже тех других жриц иногда обходит стороной.

— Меня ещё настораживает, что за Гриморией явился человек из культа, а не кто-то посторонний, — пробормотала старшая Майклсон. — Не знаю уж, чего искал в ней Эмберсон, но моё чутьё говорит мне, что дело вовсе не в заклинаниях.

— Эмили, есть соображения? — поинтересовалась Ребекка.

Вместо ответа Эми протянула Фрее рисунок: лабиринт, заключённый в круг с шестиконечной звездой в центре. Ведьма узнала знак.

— Колесо Гекаты.

Этот символ нарисован и в Гримории.

— Что это значит? — нахмурилась Ребекка. — Теперь можно не сомневаться, что культ задействован?

— Вероятно, да, — ответила Фрея, правда, не слишком уверенно.

Ночная мгла за окном начинала сменяться предрассветными сумерками. Ребекка решила ещё раз рискнуть и положить Логана в кроватку. Поудобнее перехватив ребёнка, она осторожно поднялась на ноги и покинула гостиную, напевая колыбельную.

— Сильвия многого не знает, — пробормотала Эмили.

Фрея, кажется, её не услышала; она смотрела в пространство.

— Или знает, но тщательно скрывает.

Эми вздрогнула, не ожидая, что тут, кроме неё и Фреи, находится кто-то ещё. Старшая Майклсон обернулась: на пороге комнаты стояла Давина с планшетом в руках.

— Я так не думаю, — сказала Клайд.

Вампирша вздёрнула бровь.

— Это твоё предположение? Интуиция подсказывает?

Эмили кивнула.

— Отлично, — проворчала Давина. — Эми, насколько ты уверена в своей интуиции?..

— Давина, хватит, — оборвала её Фрея. — Ты не доверяешь Сильвии, мы все это поняли.

— Ты так говоришь, как будто моё недоверие не имеет оснований! — возмутилась бывшая ведьма.

Старшая Майклсон отвернулась от неё и скрестила на груди руки.

— Я такого не говорила.

Эмили нервно провела рукой по волосам. Она ощущала назревающую ссору. Нужно их как-то отвлечь; сменить тему, например, но в голову как назло ничего не шло — всё сейчас сводилось к культу, а культ непременно вёл к Сильвии и…

— Хоуп, — осенило Провидицу. Она внимательно оглядела Давину, чуть задержалась взглядом на Фрее. — Вы ей расскажете о том, что узнали?

— Да, Фрея, мы ей расскажем? — спросила Давина не без язвительности. — Хоть что-нибудь? Или ты собираешься дождаться последнего момента и выложить ей всё сразу, а?

Эми тяжело вздохнула: она лишь усугубила ситуацию вопросом о Хоуп.

— Ты предлагаешь мне прямо сейчас посвятить её во всё? — подчёркнуто терпеливо поинтересовалась ведьма, не оборачиваясь к Давине.

— У тебя была возможность поделиться подробностями. — Голос вампирши прозвучал спокойнее. — Не стоило её упускать.

В комнате повисла гнетущая тишина. Фрея так и сидела, скрестив руки. Давина продолжала стоять на пороге, не решаясь ни пройти, ни уйти. Возникшее напряжение между ними вызвало у Эмили головную боль.

— Ещё кое-что касаемо Сильвии, — прервала молчание Давина.

Эмили так и хотелось воскликнуть: «Нет! Давайте мы не будем говорить о том, что провоцирует конфликт, иначе у меня мозг расплавится!» Но не решилась этого сделать.

— Что о Сильвии? — слегка раздражённо спросила Фрея.

Давина неохотно добрела до ведьмы, протянула ей планшет и уселась в кресло напротив. Старшая Майклсон разблокировала устройство и уставилась в экран с открытой статьёй на каком-то незнакомом новостном интернет-портале.

— «Аукционный дом "Гермес"», — прочитала она заголовок. — При чём тут Сильвия?

— Можешь пролистать в самый конец, — подсказала Давина.

Фрея так и сделала. В конце статьи пару абзацев посвятили владельцам аукционного дома, и каково же было её удивление, когда она заметила знакомые имена: Сильвия Моранте и Карлотта Марино.

— Там же написано, что место Карлотты заняла её дочь — Белла, — добавила бывшая Клэр. — Вчера Сильвия говорила с кем-то по телефону про артефакты. То есть, я думаю, что она говорила про них…

— Думаешь? — переспросила Фрея, скептически подняв бровь.

— Она говорила на испанском. Я не особо его знаю, — пробормотала в ответ Давина.

— Но ты считаешь, что Сильвия говорила про артефакты? — Тон у Фреи сделался ещё более скептичным.

Лицо вампирши выразило крайнее недовольство.

— Я не знаю испанский, но зато знаю слово «артефакт» на пятнадцати языках. — Её заявление заставило глаза Эмили округлиться. — В разговоре проскользнуло это слово, а потом она сказала, что это был звонок по работе. Я потратила несколько часов, чтобы найти, — она взглядом указала на планшет в руках Фреи, — эту статью.

Ведьма кивнула, но с каким-то сомнением. Она не совсем понимала, с какой целью Давина всё это проделала.

— О передаче части аукционного дома, принадлежащей Сильвии, в чьё-либо владение не написано? — предположила Эмили. Она, в отличие от старшей Майклсон, догадывалась, чего Давина добивалась. — Это означает, что Сильвия всё ещё работает с Беллой.

Давина развела руками, как бы говоря: вы и сами всё видите. Фрея косо посмотрела на неё. Эмили ощущала, что ведьму убедить не удалось.

— Как-то притянуто за уши, — высказалась Фрея, медленно листая статью. — Но принять к сведению стоит.

Давина ответила сердитым взглядом.