Кровь взывает к преисподней (гет)

Хоуп пришла в себя через несколько часов — к тому времени уже давно стих ветер, а грозовые тучи бесследно исчезли; небо усыпали яркие звёзды.

Прохладные пальцы грела ладонь Аларика. Хоуп ещё до того, как открыла глаза, поняла, кто рядом с ней, потому что могла узнать прикосновения Рика из тысячи других. И не ошиблась: как только она нашла в себе силы открыть глаза, то увидела Аларика, сидящего в кресле рядом с её кроватью.

Хоуп поморщилась, когда попыталась повернуться к Рику: кажется, каждая клеточка её тела протестовала против малейшего движения. Но Майклсон улыбнулась, когда их взгляды пересеклись. Улыбка у неё была болезненная и слабая, а чуть размытый взор не сразу дал детально разглядеть рядом сидящего мужчину. Зальцман смотрел на Хоуп так же, как и всегда: с теплотой и любовью. Однако где-то там, в глубоком океане нежности, затаилась не то чтобы обида, а скорее непонимание.

Ладонь девушки потянулась к животу, Рик заметил этот жест. Хоуп понимала, что он, естественно, уже знает о ребёнке.

— Всё хорошо.

Страх в глазах Хоуп сменился облегчением, а потом сожалением.

— Злишься? — голос у неё звучал немного хрипло.

Зальцман усмехнулся на её вопрос и покачал головой.

Аларик правда не злился. Он в принципе не умел испытывать чувство озлобленности к тем, кого искренне любит. Рик просто не понимал, по какой причине Хоуп умалчивала о своём положении. Он просто надеялся, что дело не в нём. Елена за это время не один раз заверила его, что Хоуп была твёрдо уверена в своём решении сохранить беременность. Тогда почему?..

— О таких новостях не сообщают по телефону…

Оправдание так себе, но всё же это правда. Почти.

— О таких новостях сообщают сразу и любым способом: по телефону, почтой, даже почтовым голубем, если других способов не найдётся, — не согласился Зальцман.

Хоуп обречённо вздохнула, попыталась кивнуть, но лишь в очередной раз поморщилась от боли. Аларик прижал её уже тёплую ладонь к своему лицу, целуя её пальцы. Он так испугался, что может… потерять её.

— Знаешь, пока я не пришла в больницу, пока это не оказалось совершенно реальным, я едва сдерживалась, чтобы не позвонить тебе, — тихо произнесла Хоуп. — Но потом, когда Елена отдала мне снимки УЗИ, я просто… Рик, я была в ужасе! Поверить, понять, что это — правда, оказалось слишком сложно. Для меня.

Они никогда не говорили о детях. Хоуп не помнила, мечтала ли она о них. Хоть когда-нибудь? Где-то на задворках памяти ответ всё же нашёлся: да, мечтала. Лет, быть может, десять назад. Когда ещё не осознавала, что такое сплошная череда потерь, боли и несчастий, которых в её жизни будет немало.

В жизни Рика и Хоуп, где уровень опасности зашкаливал, детям места не особо находилось. Чего уж тут, не находилось места разговорам о них. Они жили сегодняшним днём: завтра кого-то могло уже не оказаться рядом, несмотря на то, что оба не позволяли себе размышлять о таком развитии событий, потому что страшно. Потому что больно. Но это была их жизнь — у них было только здесь и сейчас, о «завтра» они не думали.

Теперь она не могла думать ни о чём, кроме того, что будет дальше.

* * *

Елена заглянула в палату минут через пятнадцать после пробуждения Хоуп. Когда дверь тихонько открылась, в проёме показалась голова бывшей Гилберт: особых надежд она не питала, потому в очередной раз просто посмотрела на Аларика, ожидая, что тот снова жестом даст знать — Хоуп всё ещё спит. Но Рик улыбнулся уголками губ, слегка кивнул доктору, и в этот момент девушка медленно повернулась к Сальваторе.

— С вами обоими всё в полном порядке. — Елена, спрятав руки в карманы больничного халата, пожала плечами. — С медицинской точки зрения, — добавила она спустя несколько секунд и посмотрела на Аларика, потом перевела взгляд на Хоуп. — Завтра сделаем ещё одно УЗИ, потому что сердцебиение ребёнка… Хоуп, признаюсь честно, не уверена, что всё было…

— Что не так с сердцебиением ребёнка? — перебила её Майклсон.

— Сейчас всё хорошо, — вместо Елены ответил Аларик, слегка сжав ладонь девушки в успокаивающем жесте. — Стабильные сто шестьдесят шесть ударов в минуту.

Сальваторе слегка кивнула и позволила себе мягкую улыбку. Хоуп повернула голову к Аларику, глаза у неё удивлённо округлились.

— Ты его слышишь?

Расслышать, как бьётся крошечное сердечко, было сложнее, чем может показаться, но всё же это оказалось возможным. У Зальцмана ушло аж четыре часа — всё время, пока сидел рядом со спящей Хоуп. Он несколько раз сбивался, но за час до её пробуждения уверился в том, что частота сердечных сокращений их ребёнка составляет сто шестьдесят шесть ударов. По словам Елены — норма. Это означало, что всё хорошо, малыш в порядке, но то, что его сердце переставало биться, не могло не заставлять переживать.

— Тогда что не так? — в голосе Хоуп всё ещё слышалась тревога.

— Сердцебиение замедлялось, — лаконично ответила Сальваторе и снова посмотрела на Аларика: он ей кивнул. Елена продолжила чуть более уверенно: — Как я и сказала, мы сделаем УЗИ и проведём ещё кое-какие обследования, однако я считаю, что к вечеру ты сможешь отправиться домой.

Потому что медицина вряд ли способна тут помочь.

Хоуп понимала: будь всё в полном порядке, Елена бы не нервничала так. Бывшая Гилберт не решалась посмотреть Хоуп в глаза, как будто что-то скрывала. Но Елена не скрывала — Елена просто не могла смотреть в глаза тем, кому была не в силах помочь. Потому что у Елены на вопрос «что случилось?» не было ответа. Потому что у Елены на вопрос «что теперь делать?» не было решений.

И первый вопрос, конечно, слетел с уст Майклсон: она ведь нутром чувствовала, что что-то не так.

Елена бросила напряжённый взгляд на закрытую дверь палаты.

— Хоуп, я не уверена, что могу дать тебе какие-то ответы, — пробормотала доктор и посмотрела куда-то в сторону. — Лиззи и твоя тётя всё объяснят тебе, но… не я.

Ведьма и еретик, как будто услышав внутренний крик Елены о помощи, появились в палате через пару минут.

Фрея выглядела уставшей. Когда она вошла, лицо омрачали тревога и печаль, но как только увидела, что племянница пришла в себя, заставила себя улыбнуться: улыбка получилась невеселой и неискренней, в глазах и намёка на радость не отразилось. Фрея ужасно сердилась — и на себя, и на племянницу. На себя, потому что позволила Хоуп отправиться на встречу с Карлоттой без поддержки со стороны; потому что не заметила очевидных вещей прямо у себя под носом. На Хоуп, потому что та прекрасно понимала, на какой риск идёт, — и всё равно не остановилась; потому что утаила от них, что беременна, и подвергла опасности не только себя, но и будущего ребёнка; потому что, как и всегда, не подумала о возможных последствиях, которые могли дать о себе знать в самый неподходящий момент.

Лиззи выглядела злой и раздражённой. Она сначала посмотрела на отца, потом кинула мимолётный взгляд на Хоуп, после чего тенью встала у окна, словно хотела спрятаться с глаз всех присутствующих.

Фрея с Еленой обменялись парой фраз: Сальваторе сказала, что Хоуп нужны ответы, а что ей отвечать, Елена не знала. Старшая Майклсон кивнула и перевела взгляд на племянницу, потом на Элизабет. Возникло ощущение, что между ведьмой и еретиком произошёл какой-то невербальный разговор или даже спор.

В конце концов Хоуп не выдержала и довольно резким тоном попросила всё же объяснить, какого чёрта происходит. Лиззи сложила руки на груди и покосилась на неё; Фрее осталось лишь обречённо вздохнуть, прежде чем она повернулась к Хоуп с намерением всё объяснить. Но никак не могла начать.

— Если коротко, — вместо ведьмы сказала Лиззи, делая шаг вперёд, — то, что случилось, — не вина этого грёбанного кристалла, который ты уничтожила. Всё дело в… — Еретик замолчала и неловко посмотрела на ладонь Майклсон, всё ещё покоящуюся на животе. — В ребёнке. Ваша магия как бы не подружилась, проще говоря.

— Когда ты уничтожала артефакт — кстати, это был наиглупейший поступок! — недовольно заявила Фрея. — То, сама того не желая и, наверное, не понимая, воспользовалась магией ребёнка, так как только твоих сил, очевидно, не хватало. И ты, вообще-то, могла умереть!!!

— Давайте оставим нравоучительные нотации на потом, — взглянув на Фрею, учтиво попросила Елена. — Это угнетает.

Хоуп это не угнетало, её это нервировало. Она попросила рассказать ей о том, что случилось, а не о том, что могло случиться.

— В общем, мы склоняемся к тому, — продолжила Фрея, — что твоя магия начала отвергать магию ребёнка. Учитывая, что сопротивление было сильным, то и твоё тело стало бороться…

— Посчитав плод угрозой, — закончила за неё Сальваторе.

Младшая Майклсон снова поморщилась: не то от боли, пронзившей всё тело при попытке чуть приподняться на кровати, не то от слова «плод», потому что звучало оно как-то грубо — ей не нравилось.

— Ни разу не слышала о чём-то похожем, — растерянно призналась она.

— Подобное явление случается очень редко. — На лице Фреи опять отразилась вся усталость, которую она так тщательно пыталась скрывать, оказавшись здесь. — По правде, Хоуп, такое случалось лишь однажды, но я не думаю, что мы можем опираться на тот случай.

— Мы надеемся, что не можем опираться на тот случай, — недовольным тоном исправила её Лиззи. — Исключать же этого нельзя.

— Так решение какое-нибудь есть? — поинтересовался Аларик.

Фрея и Элизабет вновь переглянулись, прежде чем ведьма позволила себе ответить на его вопрос. У Хоуп на какой-то момент, кажется, замерло сердце, потому что взгляд у Фреи не предвещал хороших новостей.

— Есть, — кивнула старшая Майклсон и взглянула на Аларика. — Не самое лучшее, но оно, к сожалению, на данный момент единственное. — Фрея перевела взгляд на племянницу. — Пока что ты не будешь пользоваться магией.

Хоуп с явным облегчением выдохнула, услышав эти слова.

— Что делает тебя совершенно беззащитной, — добавила Лиззи. — Сейчас время порадоваться, что культ тебя пока не трогает. Это, кстати, из-за ребёнка?

— Я не совсем понимаю… Наверное, да. — Но ответ Хоуп прозвучал неуверенно. — Я думаю, они не могут мне ничего сделать до тех пор, пока я сама не решусь кого-то защитить. Кого-то, кто может стать их жертвой.

«И всё, что ты сможешь сделать, чтобы спасти тех, кто тебе дорог, — отдать свою жизнь взамен».

— Но всегда есть лазейка, — продолжила Хоуп, сейчас она ничуть не сомневалась в своих словах. — Они найдут способ воспользоваться ей. Хотя Карлотта, кажется, больше стремится не убить меня, а превратить мою жизнь в Ад и желает, чтобы я наблюдала за этим.

— Вернёмся к тому, что ты пока что остаёшься без магии, — мрачно произнесла Фрея. — Я ведь не просто так сказала, что это не самый лучший вариант.

— Он как минимум недолговременный, — подметила Хоуп.

— Удержание магии чревато последствиями, — добавил Рик.

— Вот именно! — нахмурилась Лиззи. — Мы даже не знаем, как долго ты сможешь сдерживать силы, чтобы в один момент не случился крупный «бам», способный разнести город, если не весь штат.

— Думаю, у нас точно есть пара недель, чтобы найти какое-то другое решение, — сказала Фрея.

О том, что будет, если они ничего не найдут, ведьма предпочла умолчать.

Когда телефон Елены зазвонил в кармане её больничного халата, да так громко, что вздрогнула сама Сальваторе, Аларик и Лиззи услышали, что за дверьми палаты, в коридоре, что-то произошло. Бывшая Гилберт отвечала коротко, «да» и «нет», только в конце разговора сказала: «Через пять минут буду». У Елены в приёмном отделении находился четырёхлетний ребёнок с черепно-мозговой травмой, так что она вынуждена была уйти.

Лиззи заметно напряглась, когда услышала о мальчике.

— После аварии?

Вопрос Элизабет застал Елену уже на выходе из палаты.

— Да, — брови Сальваторе удивлённо взметнулись вверх.

— Думаю, я помогла его родителям, но, наверное, стоит и их осмотреть.

Сальваторе коротко кивнула, после чего исчезла за дверью.

— Елена знает о том, что весь город спал? — поинтересовалась Хоуп.

Аларик, Фрея и Лиззи кивнули почти в один момент.

— Скажу больше: нам с папой уже пришлось некоторым врачам подправить память, потому что они задавали чересчур много вопросов. Они вырубились и пришли в себя на полу операционной, не понимая, что происходит, — сказала Лиззи. — Но внушение — всё-таки очень забавная штука. — Она довольно ухмыльнулась, а потом заметила протестующий взгляд Рика. — Это я так, к слову. Я помню, помню, что плохо влезать в чужие головы, пап!

— Ваш мэр тоже в курсе, что что-то произошло, — сообщила Фрея.

Новость совсем не порадовала Хоуп. Донован и так-то не особо хорошо относился ко всему необычному, происходящему в городе. Теперь он обязательно всю вину возложит на Аларика — директор школы Сальваторе вечно оказывался в центре событий.

— Мама сейчас у него, — с откровенной неприязнью произнесла еретик. — Почему нельзя просто внушить ему забыть о нас? Пусть живёт себе… спокойно! Он всегда обвиняет во всём тебя, пап. Всегда виноваты ты и школа.

— Лиззи, перестань, — возразил дочери Аларик. — Он — мэр. Быть в курсе того, что происходит в городе, — часть его обязанностей. А к Кэролайн он более снисходителен, думаю, всё обойдётся.

Элизабет не сдержала скептичный смешок: она не особо верила, что даже у её матери получится убедить Донована в том, что это не их вина. Ну, почти не их. Ведь не они же заставили сумасшедшую ведьму погрузить город в сон, верно?

* * *

Елена вернулась в палату Майклсон почти через два часа. Ни Фреи, ни Лиззи уже не было, потому что Хоуп чуть ли не угрозами выпроводила их, отправив по домам. Правда, еретик с нескрываемой насмешкой поинтересовалась, что же Хоуп им сможет сделать. Шутка судьбы: самая сильная среди них сейчас оказалась самой слабой. Тогда Хоуп посмотрела на тётю и Лиззи полным досады взглядом, и обе всё же поддались уговорам, покинув больницу.

— Думаю, тебе тоже нужно идти. — Хоуп повернулась к Аларику.

Елена, проверяя капельницу, поддержала её. Лекарства постепенно начинали действовать: совсем скоро Хоуп, скорее всего, уснёт.

— Я буду заглядывать сюда каждые десять минут, обещаю, — не без улыбки заверила друга Сальваторе. — Если не смогу сама, то попрошу Венди.

— Видишь, я в надёжных руках. — Лёгкий смех отдался болью во всём теле, и Хоуп на секунду прикрыла глаза, сделав глубокий вдох. — Всё будет хорошо, Рик.

В этот раз в успокаивающем жесте она сжала его ладонь. Зальцман согласился уйти, но после того, как Хоуп заснёт. Долго ждать ему не пришлось: сон одолел Хоуп буквально минут через пятнадцать. Аларик поцеловал её в лоб, прежде чем покинуть палату, за дверьми которой его ждали обеспокоенная Елена и Хлоя Картер.

Сальваторе знала, что о тихой счастливой жизни Рику и Хоуп даже мечтать глупо. Как друг она их понимала. Она понимала их как человек, знающий, что собой представляет их жизнь. Но как врач она смотрела на него чрезвычайно серьёзным взглядом. Как врач она говорила: «Рик, если ты хочешь, чтобы ребёнок появился на свет, — позаботься о ней». Слова Хлои о том, что Хоуп нужно избегать всяких стрессов и переживаний, звучали смешно. Он знал; ему бы ещё знать, как именно оградить Майклсон от «всяких стрессов и переживаний».

Потому что в следующий раз может не повезти.

Елена проводила Зальцмана задумчивым взглядом и заглянула к Хоуп по пути в ординаторскую. Девушка, как доктор и думала, спала. Действие препаратов должно продлиться не меньше трёх часов, но Сальваторе всё равно продолжала заходить — не через каждые десять минут, конечно, но достаточно часто: она ведь дала слово.

* * *

Майклсон проснулась, когда часы на телефоне показывали пятнадцать минут шестого. За окном уже должно было начать светлеть, но закрытые жалюзи не давали рассмотреть происходящее на улице, так что в палате было совершенно темно.

Когда дверь аккуратно открылась, пропуская немного света, Хоуп ожидала увидеть Елену. Вместо бывшей Гилберт в палате появилась Джози, но Елена мельтешила за ней и что-то едва слышно рассказывала.

Свет из коридора немного освещал помещение — и Елена успела заметить, что Хоуп уже не спит. Тихо щёлкнул выключатель, в глаза ударил яркий свет, заставив Майклсон на момент зажмуриться, а потом часто-часто заморгать. Джози смотрела немного смущённым взглядом на ошалевшую и всё ещё сонную Хоуп. Трибрид никак не ожидала увидеть Джо здесь, поэтому и не думала скрывать своё удивление.

Зальцман неловко переминалась с ноги на ногу, поинтересовавшись, как Хоуп себя чувствует. Елена, открывая жалюзи, косо поглядывала на дочь Аларика: Джози держала в руках небольшого плюшевого слонёнка и смотрела куда угодно, но только не на Хоуп. Сальваторе не знала о том, какие между девушками отношения, считая, что если уж с Лиззи у Хоуп не возникает никакой неловкости, то и с Джози должно быть так же. Теперь понимала, что, кажется, ошиблась.

Елена коротко спросила, всё ли нормально, и, когда Хоуп кивнула, поспешила покинуть палату.

Джози оставила игрушку на тумбочке — Хоуп посмотрела на плюшевого слона с непониманием и улыбкой в одно и то же время. Джо и сама не понимала, что ей руководило, когда она покупала слонёнка, — наверное, дело в том, что он не смотрел с полки большими глазами и со счастливой улыбкой. Взгляд у него был какой-то печальный, немного заискивающий, как будто он чувствует себя виноватым в чём-то. Даже сидел среди других мягких игрушек он как-то иначе: передние ноги чуть скрещены, из-за чего создавалось впечатление, будто он действительно за что-то извиняется.

Ещё Джо не понимала, что здесь делает и что должна говорить. Они не общались уже на протяжении двух или трёх лет. Хоуп сначала пыталась: писала смс-ки вроде «как дела?» и поздравляла с праздниками, получая холодные ответы. Сейчас Джози ограничивалась передачей через отца сквозящих равнодушием приветов.

— Не знаю, что… — Джо посмотрела на занимающийся за окном рассвет, прежде чем обернуться и кивнуть на слонёнка: — Как люди поздравляют с будущим пополнением?

— Думаю, простыми словами. — У Хоуп голос был пропитан сожалением. — Но он милый, спасибо. — Она немного подумала, прежде чем задать вопрос, крутящийся на языке с самого появления ведьмы. — Кто тебе сообщил?

— Вообще-то — никто, — весьма туманно ответила Джози. — Я, можно сказать, узнала сама. Когда мне позвонил папа и сообщил, что ты в больнице, я уже была в Вашингтоне. Мы изначально собирались приехать в Мистик Фоллс вместе, но вылет из Афин задержали, так что встретиться у нас не получилось.

Джози с особой осторожностью достала из сумки какой-то свиток и всё с той же осторожностью развернула его.

— Папа говорил, что из культа всё время приходит только одна жрица — Пандора, что заставило задуматься: ведь сильнейшая из них точно не она, а эта Карлотта. Лиззи рассказывала, что в Италии уже упоминались ведьмы, которые, предположительно, могли быть потомками первых ведьм. Знаю, вы никак не связывали те истории, но я подумала… Почему нет? Возможно, Карлотта приходится дочерью, внучкой или правнучкой той самой девочки, которая после казни матери покинула Италию. Если вас с Карлоттой, например, связывает родовая магия, то она попросту не может причинить тебе никакого вреда.

— Да, возможно. — Однако Хоуп понимала, что всё же кое-что не сходится. — Только это должно работать и в обратную сторону. А я убила Карлотту.

Джози кинула на Майклсон короткий задумчивый взгляд и уставилась в свиток, который держала в руках. Проверить её теорию можно только с его помощью.

— Что это? — поинтересовалась Хоуп, чуть приподнимаясь на кровати и едва сдерживая болезненный вздох.

— Лиззи случайно подала мне идею, когда составила генеалогическое древо первых ведьм, — ответила Джо, показывая свиток Хоуп. — Я заколдовала его, так что одна капля крови — и вся твоя родословная перед глазами. С помощью этого свитка я и узнала… обо всём. Видишь? — она ткнула в точку с именем Аларика. — Насколько я знаю, у папы всего двое детей — я и Лиззи. А ветвей — три.

Хотя третья была не ветвью, а скорее отростком. Когда Джози впервые обнаружила это, то списала на ошибку. Переделала заклинание и попробовала снова, но результат остался тем же.

— Ого, — поражённо прошептала Хоуп.

Большинство ветвей были бледные, едва различимые на бумаге; рядом с некоторыми именами был нарисован крест. Лишних объяснений не требовалось: этих людей нет в живых.

— Кресты обозначают тех, кто умер насильственной смертью, — пояснила Джози.

Значит, больше половины из семьи двойняшек пали от чьих-то рук.

— Ты молодец, — с неподдельным восторгом произнесла Майклсон. — Сделать такое довольно трудно.

— С заклинанием, если честно, мне помогла Фрея. Я просто попросила её никому не говорить. Так были бы лишние надежды, которые могли не оправдаться.

В палату очень кстати заглянула Елена: Хоуп была нужна иголка, чтобы проткнуть палец. У Сальваторе после такой просьбы шокировано округлились глаза, но иголку она всё-таки принесла, после чего сама аккуратно проколола подушечку пальца трибрида. Через несколько секунд, когда капля крови оказалась на свитке, Елена протянула ей спиртовую салфетку. Хоуп в ответ продемонстрировала уже исчезнувшую ранку.

— А, точно, — рассеянно произнесла бывшая Гилберт. — Вы тут поосторожнее с магией: Хлоя может в любой момент заглянуть.

Но Картер задержалась в родильном, так что никто девушек не потревожил.

Теория Джози подтвердилась, когда имя Карлотты выступило на свитке.

— Чудесно, — со злостью сказала Хоуп. — Мы ещё, оказывается, и родственницы!

От того, что их родство довольно далёкое, легче не становилось.

— Я, наверное, должна извиниться… — перед тем, как уйти, произнесла Джо.

Неловкость, что исчезала, пока они обсуждали жриц, вернулась.

Хоуп не совсем понимала, вопрос то был или утверждение. Проблема в том, что и сама Зальцман не знала.

— Если ты не считаешь, что в чём-то виновата, то какой смысл в пустых извинениях? — после короткой паузы сказала Майклсон.

Джози ушла, так ничего больше и не сказав.

Хоуп смотрела на плюшевого слонёнка глазами, полными слёз.

* * *

Утро началось с прихода Хлои. Картер задавала так много вопросов, что Хоуп по-настоящему устала отвечать и взглядом умоляла рядом стоящую Елену прекратить пытку. Через двадцать минут допроса Хлою вызвали в операционную, и Хоуп едва не запрыгала от счастья, несмотря на оставшуюся боль.

— Врачи должны быть дотошными, — с улыбкой пожала плечами Елена, когда её коллега вышла из палаты.

Как только Хоуп оставили одну, она первым делом позвонила Хелен, чтобы предупредить декана о своём отсутствии, сославшись на плохое самочувствие. Судя по голосу, Новак искренне переживала, но Хоуп заверила, что ничего страшного не произошло и её «больничный» не затянется. Правда, тревога Хелен никуда не пропала. Декан взяла с Хоуп слово, что она не рискнёт вернуться к работе, пока полностью не выздоровеет.

К десяти утра в больницу вернулась Фрея, а следом за ней — и Кэролайн с Лиззи. У Кэр с Элизабет было не так много времени — через три часа самолёт, — так что они не задержались надолго. У Форбс недельный отпуск определённо затянулся, но она не слишком радовалась отъезду из Мистик Фоллс. У Лиззи начинались недельные курсы и доработка пьесы, что у неё не вызывало восторга, но отказаться она уже не могла.

Аларик первый раз появился в палате Хоуп на несколько минут, потом вновь уехал: пообещал отвезти Кэролайн и Лиззи в аэропорт. Джози, как оказалось, уже покинула Мистик Фоллс — завтра ей нужно быть в Болгарии. Кроме свитка она привезла старинный медальон, попросив отца спрятать его, — какие именно чары на нём наложены, ведьма разобраться не смогла, но то, что рядом с обычными людьми ему не место, можно было понять сразу, не узнавая трагические истории тех, кто им когда-либо владел.

Как и говорила Елена, вечером Хоуп отпустили домой. Однако и без внушения не обошлось: Хлоя Картер слишком заинтересовалась тем, что произошло, и настаивала на дополнительных обследованиях. Ничего пояснить они не могли, так как медицина не способна объяснить подобные вещи, а для Майклсон это значило только лишнюю трату времени и сил.

Аларик по настоянию Елены «попросил» Хлою обойтись без исследований случая Хоуп, поэтому Картер, выписывая Хоуп, ограничилась дежурным напоминанием: она ждёт Майклсон через пять недель. Елена добавила, что если Хоуп почувствует незначительные ухудшения, то немедленно должна сообщить.

Телефон Хоуп весь день не затихал: ей трижды звонила Ребекка, два раза Кол, два раза Давина, и ещё раз все вместе они пообщались по видеосвязи, включая Фрею. Когда батарея разрядилась, Хоуп даже чуточку порадовалась: она устала от однообразных вопросов, ей просто хотелось тишины.

Впрочем, когда они с Алариком ехали домой, ему позвонил Кол. Рик кинул на Хоуп насмешливый взгляд и протянул ей телефон.

* * *

У Хоуп возникло ощущение, будто её не было дома целую вечность: за последние сутки произошло так много всего. Она застыла на пороге гостиной, оглядывая комнату потерянным взглядом. На столике всё ещё лежали распечатанные материалы к лекциям, которые должны были понадобиться ей сегодня.

— Ты как? — Рик обнял Хоуп со спины.

— Нормально, — лаконично ответила Майклсон.

Телефон Аларика вновь зазвонил. На радость Хоуп, на сей раз это оказались не её родственники. Звонила Элла: в школе что-то случилось. Зальцман выслушал довольно длинную речь, коротко пообещал скоро приехать и отключился.

Отпускать Аларика Хоуп совсем не хотелось, но она понимала необходимость.

— Только секунду подожди.

Хоуп исчезла в спальне, а вернулась с конвертом в руках, протягивая его Зальцману.

— Отдаю сразу при первой появившейся возможности, — улыбнулась она. — Не так эффектно, как почтовым голубем, конечно, но зато старым и проверенным способом — лично в руки.

В конверте оказался снимок УЗИ, на обратной стороне которого аккуратным почерком Хоуп был написан срок беременности.

— Прости, что тебе пришлось всё узнать таким способом, — тихо произнесла Хоуп, пока Аларик рассматривал первую (почти) фотографию их ребёнка.

— Я могу сделать вид, что последних двадцати четырёх часов не было в нашей жизни. — Аларик убрал снимок обратно в конверт, вернув его Хоуп. — Притворимся, что я только что вернулся из Мехико.

Хоуп в замешательстве наблюдала, как Рик исчез из гостиной, но снова появился через долю секунды. Она не выдержала и рассмеялась, потому что актёр из Зальцмана был так себе.

— Сейчас я вроде как готов услышать какие-нибудь прекрасные новости, — оповестил Аларик, когда сцена «радостная встреча после долгой разлуки» подошла к завершению.

У Хоуп от смеха раскраснелись щёки, а глаза горели счастьем.

— О, знаешь, у меня определённо есть прекрасные новости, — произнесла Майклсон, вытирая выступившие от смеха слёзы.

Она во второй раз протянула конверт Аларику. Он удивился, как будто и правда впервые узнал о беременности Майклсон.

— У нас будет ребёнок.

Тон, которым Хоуп произнесла слова, заставил Рика забыть о небольшой игре. У неё в глазах стояли слёзы, но почему-то казалось, что уже не от смеха, потому что смеяться она перестала. Хоуп снова нежно улыбнулась, когда Аларик чуть склонился к ней и прижался лбом ко лбу.

— У нас будет ребёнок, — повторила Майклсон с теплотой в голосе, потому что ей нравилось, как это звучит.

В этот момент Вселенная сжалась до них двоих — и в этой кратковременной Вселенной они позволили себе просто быть счастливыми.