Кровь взывает к преисподней (гет)

Деймон, напевая что-то из репертуара Битлз, зашёл на кухню. На обеденном столе лежали несколько папок с логотипом больницы Мистик Фоллс в правом верхнем углу — медкарты, одна из которых была раскрыта: Елена изучала её, прежде чем отлучиться несколько минут назад, разговаривая по телефону.

Сальваторе, склонившись, окинул равнодушным взглядом содержимое карты, особо не интересуясь, над чем именно корпела жена, потому что был слишком далёк от медицины. Имя пациентки неожиданно привлекло внимание…

Деймон немного сдвинул в сторону распечатанные результаты анализов, закрывающих отчёт последнего обследования, где чёрным по белому значилось: срок беременности девять недель и три дня, а к уголку скрепкой был прицеплен снимок УЗИ.

Елена вернулась, заканчивая телефонный разговор, и, едва она успела попрощаться со своим собеседником, Деймон, не скрывая откровенного шока, взглянул на неё:

— Мини-Клаус ждёт ребёнка?

Миссис Сальваторе едва не задохнулась от возмущения.

— Деймон! Моя работа!.. Врачебная тайна!.. — Не в состоянии чётко сформулировать свои мысли, Елена спешно собирала документы. — Впрочем, сама виновата, не надо было оставлять… — бубнила она себе под нос. — Я, кстати, думала, что Рик тебе сказал. И перестань уже Хоуп так называть!

— Ты шутишь? Я бы в первую очередь рассказал об этом тебе! — ответил Деймон, наливая в две чашки кофе.

Елена нахмурилась. Интересно, а Хоуп вообще сообщила Аларику?

— Не вздумай заговорить с ним об этом первым! — предупредила Елена мужа. — Иначе Аларик скажет Хоуп, что ты узнал от меня, а я пообещала ей, что ни с кем не буду ничего обсуждать, потому что… потому что это врачебная тайна! — Она бросила на Деймона выразительный взгляд.

— Да не скажу я ему ничего, успокойся, — заверил Деймон. — Как говорит Дилан: слово скаута.

Елена усмехнулась:

— Ни Дилан, ни уж тем более ты не были бойскаутами.

— А жаль, — Деймон притянул жену к себе за талию, — у них были печеньки, — хмыкнул он, увлекая Елену в поцелуй.

— У гёрлскаутов, пап, — раздалось за их спинами.

Миссис Сальваторе тут же поспешила разорвать поцелуй, но Стефани не обратила на родителей внимания. Она налила себе в стакан сок, схватила с тарелки вафлю и направилась обратно в свою комнату.

— Как лабораторная работа по химии? — поинтересовался глава семейства, провожая дочь взглядом.

Стефани остановилась, но обернулась не сразу, а через несколько секунд. Удерживая вафлю в зубах, она подняла большой палец на правой руке вверх и быстренько скрылась с виду.

— Какая лабораторная? — спросила Елена и крикнула вслед дочери: — Я могу помочь, если нужно…

Вряд ли Стефани её услышала, и, поняв, что ответа ждать бессмысленно, Елена недовольно вздохнула. Телефон на столе издал несколько коротких сигналов, оповещая о новом смс-сообщении, однако Деймон отказывался выпускать свою вторую половинку из объятий. Бывшая Гилберт прильнула к нему, обвивая шею руками, и приподнялась на цыпочки, прижавшись губами к его губам в коротком поцелуе, который он пожелал продлить, как только Елена собиралась отстраниться.

— Может, второй раунд, м-м? — с игривой ухмылкой поинтересовался Деймон и коснулся губами женской шеи, опаляя горячим дыханием кожу.

Елена что-то бессвязно пробормотала про проснувшихся детей и работу.

— Я сегодня как-то не очень хорошо себя чувствую, доктор. — Голубые глаза Сальваторе хитро-хитро прищурились.

— Да-а-а? — Елена рассмеялась. — На что жалобы?

— Учащённое сердцебиение. — Деймон поймал женскую ладонь, положив её себе на грудь. Его жена, не скрывая насмешливого взгляда, слегка сдвинула её так, чтобы она оказалась в нужном месте — там, где билось его сердце. — Сбивчивое дыхание. И мурашки…

— И зрачки расширены, — нарочито обеспокоенным тоном сказала Елена, но глаза её продолжали смеяться. — Мистер Сальваторе, у вас все признаки… возбуждения. — Не выдержав, она всё же снова рассмеялась. — Мне жаль, сейчас я ничем не могу помочь.

Деймон собирался возмутиться, Елена приложила палец к его губам.

— Мне нужно на работу, — она быстро чмокнула мужа в губы. — Ты сам себе хозяин, а моё руководство будет крайне недовольно тем, что я опаздываю.

— Открой свою клинику — будешь сама собой руководить, — ухмыльнулся Деймон.

— Мы уже говорили об этом, — улыбнувшись, Елена покачала головой. — Сейчас о клинике даже думать глупо.

— Ничего не глупо, — не согласился с ней Деймон.

Елена промолчала и выбралась из его объятий, наконец добираясь до телефона. Как она и подозревала: просили пораньше приехать в больницу. Деймон всё понял по её взгляду.

— Беги уже, спасай жизни.

Миссис Сальваторе немного виновато посмотрела на мужа, но он улыбнулся ей, прекрасно понимая, что её вины тут нет.

— Вернусь с работы — поиграем в доктора, — прошептала томно Елена ему на ухо и поцеловала в щёку. — Обещаю.

Деймон поймал её на слове и, оставив ещё один поцелуй на губах жены, отпустил её.

Елена помчалась одеваться, едва не упав через Лорда, лежащего на выходе из кухни. Пёс, как только она задела его, тут же вскочил, но получил столько извинений, что любой человек мог ему позавидовать. Миссис Сальваторе потрепала собаку за ушами и убежала. Лорд посмотрел на своего хозяина и, недовольно заурчав, вновь улёгся на то же место, откуда его случайно согнали.

Спустилась Елена через четверть часа, на бегу укладывая медкарты в сумку и напоминая Деймону о его обещании: Аларику ни слова, пока тот сам не сообщит им радостную новость.

— И попытайся изобразить удивление, что ли, — произнесла она, пока муж помогал надеть ей пальто.

Лорд крутился под ногами, сообразив, что сейчас пойдёт гулять, и Елена вновь чуть не упала через него. Накидывая одной рукой шарф, бывшая Гилберт другой попыталась сдвинуть пушистого гиганта с места, но получалось не очень: пёс, кажется, совсем не понимал, чего от него хотят, и упорно стоял на месте, виляя хвостом. Бросив гиблое дело, Елена просто начала обходить собаку, носясь туда-сюда, остановившись только, когда оказалась у зеркала.

— Это что такое? — пробормотала Сальваторе, вглядываясь в отражение. — Деймон, я убью тебя! Это что?!

Елена указала на свою шею, где красовался сильно выделяющийся на коже засос. Проходящая мимо них Стефани с пустым стаканом в одной руке и учебником в другой ненадолго задержалась, заинтересовавшись, что же произошло, но, заметив дочь, Елена тут же начала спешно закутываться в шарф. Стефани прыснула со смеху, успев разглядеть причину возмущения, и исчезла, направляясь в сторону кухни.

— Ой, какой я нехороший! — не без хитрой ухмылки сказал Деймон и, понизив голос, добавил, немного склонившись к жене: — Можешь меня наказать.

Елена, смеясь, несильно стукнула мужа в плечо.

* * *

— Когда ты планируешь вернуться?

Хоуп задала вопрос уже третий раз за последнюю неделю. Ей было просто необходимо возвращение Аларика. Она не хотела сообщать о ребёнке по телефону. Хотя где-то в глубине души понимала, что дело вовсе не в этом — на самом деле она боялась. Не его реакции, она боялась… Себя? Майклсон сейчас трудно было разобраться в самой себе: со своими эмоциями и чувствами. Осознание того, что от неё теперь напрямую зависит другая жизнь, никак не хотело приходить. Всё это странно и как-то нереально, будто и не с ней происходит.

Хоуп установила себе специальное приложение, помогающее будущей маме следить за течением беременности, и уже дважды успела получить оповещение о наступлении новой недели, внимательно изучив всю информацию: от развития ребёнка до советов по питанию и физическим нагрузкам. Вот и сегодня утром приложение оповестило о наступлении одиннадцатой недели.

Настал звёздный час для пальчиков на ручках и ножках — они отделились друг от друга и больше не выглядят как ласты. Ваша крошка становится всё больше похожа на маленького человечка. На одиннадцатой неделе кости начинают твердеть. Мышечная и нервная системы взаимодействуют между собой, в результате чего малыш может сгибаться, вытягиваться, дёргать ножкой и даже корчить рожицы. Вы всё ещё не чувствуете никаких шевелений, но движения вашей крохи очень плавные, будто па под водой.

— На днях.

Майклсон села на край кровати и вздохнула. «Скоро» сменилось «на днях»… Ну, хоть какой-то прогресс.

— Слушай, Рик, нужно кое-что обсудить. — Она зажмурилась, как перед прыжком с обрыва. Сказать или нет?

— Что случилось? — Голос Зальцмана прозвучал напряжённо.

Молчание Хоуп затянулось, а потом она услышала в трубке, как Аларика окликнули. Пока Рик что-то отвечал, она думала о том, что это, наверное, знак: не то время она выбрала для таких новостей. Пока она размышляла об этом, Зальцман всё ждал её ответа.

— Неважно, — стараясь скрыть нервозность, произнесла Хоуп. — То есть важно, но не срочно. Мы поговорим позже, тебе нужно идти.

— Это может подождать, — ответил Аларик.

— Не может, — пошла на попятную Хоуп. — Чем быстрее ты закончишь там со своими делами, тем быстрее вернёшься. Я безумно соскучилась.

— Знаю. Я тоже. — Кажется, подождать его не могли, потому что Хоуп снова расслышала, как Аларика позвали и тот не сдержал обречённого вздоха. — Да, мне пора.

Хоуп грустно улыбнулась.

— Рик, я… — ну уж нет, сейчас точно не время. — Я люблю тебя. Вечером позвонишь?

— Как и всегда, — заверил её Аларик. — Люблю тебя. До вечера.

Голос сменился гудками, и Хоуп с жалобным стоном откинулась на кровать.

— Твоя мамочка иногда такая трусиха, — положив ладони на пока ещё плоский живот, пробормотала Майклсон.

Слова слетели с языка прежде, чем она успела осознать свои действия. Кажется, спустя двенадцать дней Хоуп начала воспринимать происходящее как что-то реальное, а не сон. Впервые за эти дни она почувствовала, что в ней — новая жизнь. Жизнь, так отчаянно врывавшаяся в её… И которую Хоуп впустила. Она наконец-то сделала это: приняла.

Разговаривать с ребёнком, который ещё не может слышать, — Хоуп знала, потому что гуглила, и интернет заверял, что способность слышать малыш в утробе матери приобретает лишь на пятнадцатой неделе беременности, — было как минимум странно. Но она улыбалась своим мыслям и продолжала делиться ими вслух; на глазах почему-то выступили слёзы.

Ох уж эти гормоны.

* * *

Консультация тянулась ожидаемо вечно. Студенты приходили по одному, брали задание или коротко отчитывались и уходили. К концу первого часа Хоуп как могла боролась со сном. Елена упоминала, что на этом сроке она может испытывать сильную усталость и постоянное желание поспать, однако Майклсон и не думала, что сопротивляться этому желанию будет так сложно! Впрочем, спасибо, что не круглосуточная тошнота.

Где-то в начале двенадцатого позвонила Елена: обрадовала, что с анализами всё в полном порядке, даже назвала их образцовыми, но не забыла напомнить, что остался ещё один — анализ крови на сахар. Все результаты Елена передала Хлое Картер, встреча с которой Хоуп ожидала через пять недель.

— Как твоё самочувствие?

— Без изменений, — ответила Хоуп, делая пометку в ежедневнике: в понедельник в больницу. — Правда, всё время спать хочется.

Между страниц спрятался один из снимков УЗИ, второй Хоуп ещё на прошлой неделе убрала в конверт и ждала возвращение Аларика, чтобы отдать ему. Майклсон кинула короткий взгляд на чёрно-белое изображение, прежде чем закрыть ежедневник и убрать его в сумку.

— Второй триместр близок, — засмеялась Елена. — Скоро такое утомление останется позади. Ты как к сладкому относишься?

— М-м-м, к сладкому? — Хоуп задумалась. Особой тяги к нему у неё не было. — Да как-то нейтрально, а что?

— Перед сдачей крови нужно будет выпить глюкозу, — весьма загадочным тоном ответила доктор. — Она сладкая. Очень.

— Попытаюсь настроить себя на это, — со смехом сказала Майклсон.

В аудиторию, распахнув дверь, буквально влетела Хелен. Хоуп, увидев декана, нахмурилась и поспешила завершить телефонный разговор. Выглядела Новак тревожной и взволнованной.

Майклсон отложила телефон и, встав из-за стола, обошла его, направляясь навстречу Хелен.

— Эмберсон ищет тебя, — на ходу сообщила Новак.

— Что? — удивилась Хоуп. — Зачем?

Ответить Хелен не успела — дверь вновь открылась, и в кабинет вошёл Александр Эмберсон. Взгляд его на какой-то момент застыл на Хелен.

— Мисс Новак, — холодно улыбнулся Александр. — А вы быстры… — подметил он, после чего посмотрел на Хоуп. — Мисс Майклсон, весьма рад застать вас здесь. В последнее время это стало невыполнимой задачей. — Взор его опять переметнулся к декану. — Не оставите нас? Хочу переговорить с мисс Майклсон. Наедине.

Хелен побледнела. Она посмотрела на Хоуп, ожидая, что та попросит её остаться, но нет, этого не случилось: Хоуп, наоборот, кивнула, однако взгляд её изучал Эмберсона. Мужчина приподнял бровь, его миндалевидные глаза опасно засверкали.

Новак что-то тихо пробормотала и направилась к выходу. Как только она покинула кабинет, Александр плавно взмахнул рукой, и дверь с тихим скрипом закрылась.

— Ты всё усложняешь, Хоуп. — Эмберсон усмехнулся, на пару шагов приблизившись к девушке. — Это уже вошло у тебя в привычку, или что?

Он выжидающе замолчал, но Майклсон не собиралась ничего говорить, лишь скрестила руки на груди.

— Хорошо, что мы предоставляем второй шанс, — крайне недовольный молчанием, сказал Александр и сделал ещё шаг в её сторону. — Верни шкатулку, Хоуп. Тебя никто трогать не будет, — заинтересованный взгляд скользнул по её фигуре, — пока что.

Хитрая улыбка озарила его лицо. Эмберсон сделал очередной шаг и оказался почти вплотную к Хоуп, возвышаясь над ней.

— Карлотта совсем скоро окажется в Мистик Фоллс — ты не пропустишь такое событие. И давай без глупостей, — снисходительно произнёс Александр. — Вы встретитесь с ней на главной площади, и если ты хочешь, чтобы мирные жители города остались живы, то передашь шкатулку ей. Если нет, то все умрут. Но ты же ведь этого не допустишь, верно? — Он немного склонился, вглядываясь в глаза Майклсон. — А если кто-то из твоих родственничков или дружков выкинет какой-нибудь фокус, то нас это разозлит. А когда мы злимся, происходят плохие вещи. И всё, что ты сможешь сделать, чтобы спасти тех, кто тебе дорог, — отдать свою жизнь взамен. — Взгляд его опять скользнул ниже. — Ох, прости, как я мог так оговориться? Ваши жизни.

Александр ядовито улыбнулся. Он несколько минут изучал её, словно пытался найти или уловить какой-то знак, понятный только ему одному, но Хоуп продолжала молчать, стойко выдерживая мужской пристальный взор, несмотря на то, что сердце её готово было выпрыгнуть из груди от ужаса, а в голове билась всего одна мысль: культ знал о ребёнке!

— Ты не особо-то боишься, да? — по лицу Александра пробежала тень… разочарования?

— Вы не особо-то пугаете, — ледяным тоном ответила Хоуп. — Я думаю, мы закончили, мистер Эмберсон. Передайте своей, хм, хозяйке, — она презрительно усмехнулась, — что если хоть кто-то из жителей Мистик Фоллс пострадает, то она пожалеет, что ввязалась во всё это. Хорошего дня. Где выход, помните?

Эмберсон выглядел раздражённым, между нахмуренных бровей залегла морщинка, а взгляд метал молнии.

— Как бы вы, мисс Майклсон, не пожалели, что вообще на этот свет появились, — тихо прошипел он.

— Я достаточно жалела об этом. — Презрение сменилось смирением. — Бесполезное занятие, не приносящее ничего, кроме чувства безысходности и собственной никчёмности. Очень сомневаюсь, что вы способны перечеркнуть годы осознания того, что в мире всё же есть место для меня.

Эмберсон, ничего не ответив, развернулся и ушёл.

Хоуп была напугана. Прекрасно зная и помня, что страх овладевает человеком в тот момент, когда он ему поддаётся, она всеми силами подавляла свой страх, сопротивлялась ему как могла. Ей легко удавалось справляться с боязнью за себя. За близких? Она и этому научилась. Жестокая ясность холодного разума помогала найти выход из любых ситуаций. Но со страхом за собственного ребёнка она столкнулась впервые — и он оказался сильнее, чем Хоуп предполагала. С подобным она справляться ещё не умела.

* * *

«…располагается в поле диалога, в котором важен каждый интонационный и смысловой обертон, парадокс и реприза. Пьеса полна условностей и сценических сюрпризов, однако внимания всё же стоит — хотя бы ради постоянного удивления.

Над постановкой работали студенты Чикагского университета. Центральная роль была отдана Харпер Фридман, чей дебют на сцене состоялся в прошлом году в нашумевшем театральном спектакле "Амайя", премьера которого состоялась на сцене крупнейшего театра города.

Джордж Эрдман — известный театральный критик — чётко выражал свои опасения в недавних колонках раздела "Театр сегодня" газеты "Чикаго Трибьюн" касательно современного театрального искусства, но даже его впечатлила проделанная выпускниками кафедры "Искусств" работа».

— Эрдман комментирует: «У „Энн“ есть все шансы оказаться на сцене городских театров».

Лиззи замолчала, не в состоянии поверить в прочитанные слова. Кэролайн оторвалась от заполнения бумаг и посмотрела на дочь, стараясь выглядеть серьёзной, но уголки её губ подрагивали.

— Я что, единственный человек, которому это не понравилось?! — возмутилась Лиззи.

— Ты немного преувеличиваешь, — мягко сказала Кэр. — Пьеса ведь действительно неплоха.

— Конечно, если не вдумываться, то и глупостью это не покажется, — закатила глаза Элизабет. — А если не смотреть, так её можно назвать примером… как там? — она вновь вернулась к телефону, где всё ещё была открыта статья. — Современного театрального искусства!

Форбс тихо усмехнулась. До неё донеслись голоса Фреи и Хоуп, приближающихся к кабинету директора: они, кажется, о чём-то спорили. Интересно, что случилось?

— Мне нужна шкатулка.

С этим заявлением Хоуп ворвалась в кабинет и покосилась на появившуюся следом за ней ведьму.

Отложив документы, Кэролайн удивлённо посмотрела на них. Фрея, сделав небольшой шаг назад и оказавшаяся за спиной своей племянницы, едва заметно покачала головой, давая понять Кэр, что та должна… отказать Хоуп? Как она должна это сделать? Хоуп ведь не спрашивала, её слова звучали скорее осведомительно, нежели вопросительно.

— Что? Зачем? — Вряд ли еретик заметила жест Фреи, но Кэролайн готова была поблагодарить дочь за своеобразное спасение.

— Я хочу кое-что проверить, — коротко ответила Хоуп.

— И что же ты хочешь проверить? — поинтересовалась Лиззи.

— Выносить шкатулку за границу — плохая идея, Хоуп, — не собираясь уступать своим убеждениям, сказала Фрея.

Кэролайн кивнула, соглашаясь со словами ведьмы.

— Проверить ведь можно, не забирая её отсюда, — добавила Элизабет. На лице мелькнула тень сомнения. — Что происходит?

— Да, Хоуп, что происходит?! — с пылом поддержала Фрея.

Хоуп догадывалась, что забрать чёртов артефакт будет не самой простой задачей — наверняка возникнет сотня вопросов, но ничего объяснять она не собиралась. Идея возвращения шкатулки культу ей не нравилась от слова совсем, но иного выхода она не видела, потому что не догадывалась, как именно Карлотта собиралась воздействовать на жителей города. Будет ли у неё, Хоуп, шанс, чтобы оставить шкатулку или нет — магический артефакт в любом случае должен быть при ней: если ситуация начнёт выходить из-под контроля, то ничего не останется, кроме как вернуть мерзкую вещицу жрице.

Не ответив ни на вопрос подруги, ни на вопрос тёти, Хоуп сняла скрывающие чары и уже сделала шаг к цели, как та вновь исчезла из поля зрения. Трибрид остановилась, раздражённо вздохнув; ладони её сжались в кулаки, прежде чем она повернулась к Элизабет. Лиззи сидела, как и прежде, закинув ногу на ногу, но теперь постукивала пальцами правой руки по шкатулке, стоящей на её коленях. Сама невозмутимость.

— Спрошу ещё раз: зачем тебе шкатулка?

Кэролайн не знала насчёт Лиззи, а вот сама она прекрасно видела, что Хоуп постепенно начинает терять терпение. Конечно, она не стала бы причинить какой-то физический вред кому-либо из них, но ссоры — последнее в списке того, в чём они нуждались в данный момент.

— Я уже ответила на этот вопрос, — отозвалась Хоуп. От раздражительности не осталось и следа.

— Если бы ты действительно хотела что-то проверить, то позволила бы помочь тебе, — сказала Фрея, абсолютно уверенная в своей правоте.

— Да какая, чёрт возьми, разница, зачем она мне? — всплеснув руками, спросила Хоуп.

Ваза на столе Кэролайн разлетелась на мелкие осколки, и глаза вампирши ошеломлённо округлились.

— Ты бы руками не размахивала, Хоуп, — пробурчала Лиззи, наблюдая за тем, как подруга восстанавливает керамический предмет.

Кэролайн всё ещё выглядела шокированной, даже когда ваза вновь стояла на столе, полностью целёхонькая и без каких-либо намёков на то, что пару секунд назад представляла собой кучку острых кусочков.

— Так ты меня не раздражай, — ответила Майклсон, голос её прозвучал немного виновато.

— Так ты ответь на вопрос, — хмыкнула еретик.

— Я уже ответила, — повторилась Хоуп. — Что не так? День Весеннего равноденствия ещё не скоро…

— Они ясно выразились: убивать тебя — пока что не их основная цель, — сказала Лиззи. — Чтобы забрать шкатулку, ждать магического дня им вовсе не нужно. Откуда нам знать, что они не явятся завтра за ней?

Хоуп занервничала, что не ускользнуло от Фреи.

— Хоуп, — с нажимом произнесла ведьма. — Зачем тебе шкатулка?

Хоуп ничего не ответила, не позволила себе и посмотреть на тётю.

— Они связывались с тобой? — Старшая Майклсон начинала догадываться, что происходит. — Потребовали вернуть шкатулку, — без сомнений произнесла Фрея.

Её пристальный взгляд заставлял Хоуп нервничать ещё больше.

— Когда? — задала вопрос Кэролайн, обращаясь к Хоуп. — Когда они сказали её вернуть?

— Дай угадаю, если мы не вернём, то они пообещали убить кого-то из нас вместо тебя, да? — не дав подруге ответить на вопрос матери, сказала Элизабет.

Трибрид очень медленно покачала головой.

— Весь город.

Фрея отпрянула, кровь отхлынула от её лица. Форбс напряжённо замерла, обдумывая слова. Одна Лиззи восприняла всё более-менее спокойно.

— Очень интересно, — задумчиво произнесла она. — Каким же образом они собираются убить весь город?

— Не горю желанием узнавать, — тусклым голосом ответила Хоуп.

* * *

Шкатулка осталась в школе Сальваторе. Кэролайн, поддерживаемая Фреей и Лиззи, игнорировала любые протесты Хоуп на этот счёт. Единственное, в чём они сошлись, — в решении пока что не говорить ничего Аларику. Смысла всё равно не было — помочь им, находясь в другом штате, он вряд ли мог. Бросить все дела ради угроз от культа, которые вполне могли быть обычным блефом? Неразумно.

За выходные у Майклсон, признаться, развилось подобие паранойи: она обращала внимание на мельчайшую деталь, выбивающуюся из будничной картины, да только это всё было не то.

— Извини, Хоуп, но у тебя так крыша поедет, — заявила Лиззи в воскресенье, когда они проезжали мимо центральной площади.

Майклсон вглядывалась в лицо каждого прохожего, всё выискивая что-то… Но что? Что ей искать? Часы в этот момент пробили четыре раза.

Хоуп пыталась отвлечься, продолжила изучать рисунки, но мысли всё равно возвращались к культу, Карлотте и шкатулке. Она чувствовала приближение неминуемой катастрофы.

Элизабет заметила отчуждение подруги от внешнего мира, когда та уже минут пятнадцать вглядывалась в одну точку, а лист в её подрагивающих руках так и оставался без внимания.

— Ты не способна сейчас сосредоточиться, какой смысл тратить время? — Лиззи забрала у Хоуп рисунок и сложила все остальные в папку.

Хоуп не стала спорить — ей действительно сейчас было не до рисунков.

Ближе к вечеру позвонила Елена. Майклсон как раз направлялась на кухню за мороженым, так что слова Лиззи о звонящем телефоне раздались ей в спину. Усталость навалилась как всегда в самый неподходящий момент, и Хоуп попросту поленилась возвращаться снова в гостиную — она попросила Элизабет посмотреть, кто звонит. Нежелание двигаться никуда не исчезло, даже когда Хоуп услышала имя бывшей Гилберт, так что она была готова миллион раз поблагодарить Лиззи, когда та появилась на кухне и протянула ей телефон с крайне удивлённым выражением лица.

— Елена, которая Сальваторе? Наша Елена? С чего она вдруг тебе звонит?

Лиззи не припоминала, чтобы Хоуп и Елена хорошо общались.

— Она… помогает мне кое с чем, — неохотно пояснила Майклсон, отвечая на звонок куда медлительнее, чем стоило бы.

Зальцман пожала плечами и ушла. Хоуп проводила её беспокойным взглядом, надеясь, что воспитание Лиззи не позволит ей подслушивать. Елена же звонила по просьбе самой Майклсон: напомнить, что ждёт её завтра в двенадцать. Хоуп едва не хлопнула себя по лбу: она совсем забыла! Если бы не вся эта ситуация с культом, то, конечно, этого бы не случилось, но что есть, то есть.

Когда Хоуп вернулась в комнату, протягивая Лиззи вазочку с шоколадным мороженым, та задала вопрос, который не давал ей покоя все десять минут отсутствия Майклсон.

— С каких пор Елена стала экспертом в делах, которыми ты можешь заниматься?

Ложка с мороженым застыла на полпути ко рту. Хоуп раздумывала, что ответить.

— Она и не стала, — спустя какое-то время сказала Хоуп, стараясь не смотреть в глаза Элизабет. — Скажем так, не совсем она помогает. У нас вроде как взаимопомощь…

— С каких пор ты стала экспертом в медицине?

Учитывая, что Елена и Кэролайн лучшие подруги, Лиззи была хорошо осведомлена, что жизнь миссис Сальваторе сосредотачивалась исключительно на семье и работе. Ей и это-то с трудом удавалось совмещать… Касаемо семейных отношений — вряд ли Хоуп могла чем-то помочь Елене, это вовсе не рассматривалось Зальцман как возможный вариант их общих дел.

— Боже, Лиззи, перестань задавать вопросы, ответы на которые тебя всё равно не интересуют, — возмутилась Майклсон. — Будь это важно, то, поверь, тебя бы в стороне не оставили.

На этой ноте игра «вопрос-ответ» закончилась.

* * *

Понедельник начался относительно неплохо, если не считать сильную головную боль, но та немного отступила к моменту визита в больницу. Хоуп могла сказать, что чувствует себя хорошо, а не «нормально», но ровно до тех пор, пока ей не пришлось выпить глюкозу, от сладости которой аж зубы свело. Тошнота появилась почти мгновенно. Да такое испытание не смогут выдержать и самые токсикозостойкие! Сальваторе наградила Майклсон сочувствующим взглядом, хорошо зная, что та сейчас испытывает. Впрочем, было бы здорово, если бы глюкоза оказалась единственной проблемой, с которой трибриду нужно было справляться…

Когда Майклсон возвращалась домой, оглядывая улицы города по пути, то начала сомневаться: может, ей приснился разговор с Эмберсоном? А если он был реален — возможно ли, что тот действительно блефовал?

Кэролайн интересовало другое: зачем Александр вообще предупреждает их? Но у Хоуп, кажется, нашёлся ответ на вопрос. Культ теряет своих людей просто так. Добраться до шкатулки они не могут — магическая граница вокруг школы их не пропустит, а снять её у них, похоже, не хватает сил. Культ пытается упростить себе задачу и попросту просит вернуть то, что изначально принадлежало им, а в качестве стимула выбирают угрозу невинным жизням. Что ж, вполне их стиль.

Все сомнения растворились вечером.

Хоуп готовилась к завтрашним лекциям, когда ей позвонила Эмма. Толком ведьма ничего не объяснила, сказала лишь, что она должна что-то увидеть. О чём речь, Хоуп не понимала, а Уильямс слишком взволновалась, чтобы рассказать картину целиком, и попросила подъехать к ним с Дорианом домой. Но Хоуп туда так и не попала, потому что, оказавшись на улице, сразу поняла, что происходит.

Лиззи позвонила буквально через несколько минут после Эммы, сообщив, что происходит нечто странное на пересечении улиц Кембл и Стоутон. Одна Кэролайн не понимала, о чём речь: в школе Сальваторе ничего не изменилось.

Под чернильным, рассекаемым молниями небом Мистик Фоллс погрузился в сон.

* * *

Поднялся сильный ветер.

Хоуп пересеклась с Кэролайн в паре кварталов от центральной площади: на сей раз Форбс отдала шкатулку без лишних споров. Фрея подъехала спустя пару минут, но и у неё не нашлось возражений. Происходящее вокруг напоминало сцену из фильма про очередную катастрофу, не хватало только эпично-напряжённой музыки. Ужас в том, что всё было реальным и потому пугало куда сильнее, чем мрачная картинка на экране.

Всё стало хуже, когда недалеко в одном из домов начался пожар. Сколько людей готовили ужин, когда внезапно погрузились в сон?..

— Расходиться — очень-очень плохая идея, — сказала Фрея, как будто читая мысли племянницы.

— Тем не менее сейчас это единственный выход, — высказала своё мнение Кэролайн, опережая протест Хоуп. — Посмотри вокруг. Нужно хоть как-то контролировать происходящее!

Как они должны контролировать втроём происходящее в целом городе — Кэр не знала, но другого выбора у них не было. Обстоятельства вынуждали разойтись в разные стороны.

Хоуп, забрав магический артефакт, отправилась на городскую площадь, где часы вскоре должны пробить восемь часов вечера.

* * *

Добраться до места встречи оказалось не так просто: Хоуп трижды останавливалась, потому что люди лежали прямо на дороге, заснув в тот момент, когда переходили на другую улицу по пешеходному переходу. Мистик Фоллс накрыл купол из тишины, которую нарушали не заглушённые двигатели автомобилей.

А вот отыскать Карлотту было нетрудно. Вспышка молнии осветила её фигуру у памятника мэра. Хоуп остановила машину на противоположной стороне улицы, по привычке осмотрелась по сторонам, прежде чем перейти дорогу, и приблизилась к женщине со спины.

— Отвратительное произведение, — сказала Карлотта с лёгким акцентом, оценивая статую. — Ничего общего с мистером Донованом.

Грянул продолжительный раскат грома.

Когда расстояние между ними сократилось до пары метров, ведьма обернулась. Хоуп как-то ни разу не задумывалась о том, что может собой представлять старшая жрица. Пандора напоминала капризного ребёнка: если она что-то хочет, то должна это получить, а если нет — устроить истерику. Карлотта от неё разительно отличалась. Пандора встретила Майклсон в первый раз слащавой улыбкой, слишком много внимания уделяя никому ненужной театральности, не вызывая никаких эмоций, кроме лёгкого раздражения да желания отмахнуться от неё, как от назойливой мухи.

Пандора ставила себя выше трибрида, потому что видела в той очередную цель. Карлотта приветствовала Хоуп как равного себе противника, потому что знала: та таит в себе больше опасности, чем все те, с кем она когда-то имела дело.

Старухой жрицу назвать было сложно, но в старшинстве сомневаться не приходилось. Магическая сила ведьмы ощущалась даже на расстоянии. Майклсон не сомневалась: стоит Карлотте захотеть — и ей лишних движений делать не придётся, она захлестнёт своей силой любого, кто окажется рядом.

Карлотта пытливо смотрела на девушку перед собой глазами цвета растопленного янтаря — изучала. Взгляд у жрицы был холодный, и Хоуп не хотелось смотреть в ответ, но и отвести глаза от ведьмы она себе не позволяла. У Карлотты губы не изгибались в усмешке, как у Пандоры, лишь голова с интересом склонилась чуть набок, как бы демонстрируя любопытство и заинтересованность: Майклсон для неё — экспонат довольно необычный, Карлотта и не думала этого скрывать. Жрица ведь впервые столкнулась с представителем сразу трёх видов.

В конце концов Карлотта увидела в Хоуп нечто отдалённо знакомое.

— В тебе есть что-то от Эстер. А вот от отца почти ничего не унаследовала. Врагов да тьму, что ты так усердно пытаешься зарыть глубоко в себе, да, Хоуп? Тяжкое, должно быть, бремя.

Голос Карлотты звучал ровно и спокойно. Жрице долго не верилось во встречу со своей смертью в человеческом облике, а уж увидев перед собой Хоуп, на миг ей показалось это чьей-то забавной шуткой. Но чем дольше Карлотта находилась рядом с Майклсон, тем больше убеждалась в том, что та только казалась хрупкой; ведьма чувствовала ауру опасности, что исходила от трибрида. Ещё Карлотта поняла, что всё же ошиблась: взгляд у девчонки отцовский. Характер, наверное, тоже достался от Никлауса, отличие в том, что весь нрав младшей Майклсон сдерживают те, кто ей так дорог.

«Но оно, наверное, к лучшему», — подумалось жрице.

— Итак, где шкатулка?

Хоуп, усмехнувшись, покачала головой.

— Сначала пробуди город.

Карлотта огляделась так, будто до этого не замечала, что происходит вокруг. Раздался очередной раскат грома.

— Не могу, — пожала плечами ведьма, взор её снова остановился на Майклсон. — Ты ведь оставила шкатулку в машине, потому что не доверяешь мне. Пойми и ты меня: я тебе не доверяю ничуть не меньше. Принеси шкатулку, я разбужу жителей этого чудесного городка, и мы разойдёмся на определённое время по разным сторонам.

Карлотта заметила, что её слова не убедили Хоуп.

— Или мы можем пойти по иному пути. Я знаю, что на западе через три улицы от нас твоя любимая тётушка обходит дома, контролируя, чтобы не случились новые пожары. На юге в пяти кварталах та вампирша — Кэролайн, кажется? — пытается спасти девушку, которую сбили, потому что водитель не успел остановиться, когда почувствовал, что засыпает. В северной стороне дочурка горячо любимого тобой человека только что наткнулась на серьёзную аварию: пикап влетел в дерево, потому что и этот водитель не успел среагировать. Она пытается вытащить из машины, которая вот-вот вспыхнет, трёх человек, в том числе одного ребёнка четырёх лет от роду, который останется сиротой, потому что его родителям без медицинской помощи жить не больше пятнадцати минут. Элизабет, конечно, даст им свою кровь и, может быть, спасёт. — Жрица на какой-то момент замолчала, словно мучая Хоуп, оставляя ту в неведении. — Если же очаровательного еретика никто не лишит жизни, как ты лишила жизни Натали. Там, куда сейчас пойдёт Фрея, — утечка газа, но она предотвратит все последствия, если сама по пути останется живой. Кэролайн спасёт несчастную девушку, если никто не вырвет ей самой сердце. Тебе нужно всего лишь вернуть мне шкатулку — ты спасёшь всех мирных жителей и тех, кто тебе дорог.

Всё, что сейчас хотела сделать Хоуп, — вернуть то, что требовала Карлотта, и увидеть, как та убирается из города. Но с другой стороны, она понимала, что все слова ведьмы могли быть обманом.

— Иначе я сначала убью всех жителей Мистик Фоллс. Просто представь: несколько тысяч смертей на твоей совести. После чего прикажу убить Фрею. Она ведь так наскучивает тебе своими нравоучениями, да, Хоуп? Я избавлю тебя от них. — Карлотта улыбнулась, но глаза её оставались холодными. Она говорила таким тоном, будто рассказывала свои планы на день — буднично и скучающе. — Следующей станет Кэролайн. Её смерть будет напрасной и полностью на твоей совести, а ведь она просто хотела помочь. После неё умрёт Элизабет. Я могу даже устроить тебе шоу. Чью смерть ты хочешь увидеть? — Судя по изменившемуся выражению лица, осветившемуся молнией, Карлотте очень нравилась собственная идея — она была в предвкушении. — Аларик Зальцман сейчас не здесь, но найти его будет несложно. Как и Ребекку. Будет жаль разрушать её семейное счастье, которое она так долго искала, но, к сожалению, она родилась в семье, где полюбить кого-то означает обречь его на череду несчастий и смерть. Ах, как я могла забыть о Коле и Давине? Для них у меня есть особый человек, который жаждет их смерти. И малышка Джозетт. Потеря её не принесёт тебе столько боли, как мне хотелось бы, но я переживу это. А самое прекрасное нас с тобой ждёт в конце. То существо, которое растёт у тебя во чреве. Когда я заберу у тебя и его — последнее, что для тебя будет иметь смысл, то ты сама примешь нужное мне решение. Твои родители, выбирая тебе имя, кажется, невольно предсказали твою судьбу. Надежда обречена на одиночество, Хоуп, поскольку умирает последней. — Голос ведьмы прозвучал наигранно сочувственно. — Однако всё было бы иначе, будь ты умницей и сделай так, как было правильно, в ту ночь, когда впервые встретилась с нами. Но пока что я предоставляю тебе выбор: вернуть шкатулку или потерять всех. К сожалению, огромным количеством времени ты не располагаешь, — жрица бросила короткий взгляд на башенные часы. — Тик-так, тик-так, тик-так.

Карлотту не особо заботило, какой выбор сделает Хоуп: шкатулка в любом случае окажется у них, а Хоуп Майклсон в любом случае должна будет умереть — не сейчас, так чуть позже, но жить ей всё равно оставалось не так много времени, как Хоуп рассчитывала, совсем не подозревая, что главную угрозу для неё в данный момент представлял вовсе не культ.

Хоуп, одолеваемую гневом, не особо заботила собственная магия и её возможная потеря, когда она с её помощью ломала жрице шею. Голова ведьмы повернулась под неестественным углом, после чего тело осело на вымощенную камнем дорожку.

Ожидания Майклсон оправдались: город всё ещё находился под действием сонных чар, а значит, наложила их не Карлотта — и снять их она не смогла бы, заполучив требуемый артефакт. Тело ведьмы долго не менялось, Хоуп уже стала надеяться, что её силы способны уничтожить жриц; это всё бы упростило. Но фортуна помахала ручкой и в очередной раз повернулась задницей, потому что в итоге Карлотта обратилась в прах.

— Ух, разговор не задался?

Лиззи появилась внезапно и с явным отвращением посмотрела на то, что осталось от ведьмы. Майклсон так рада была её увидеть — целой и невредимой, — что оказалась не в силах сдержать короткую улыбку, полную облегчения: если с еретиком всё хорошо, то и с Фреей, и с Кэролайн, скорее всего, тоже.

В руках Элизабет находилось нечто странное, что Хоуп изначально приняла за обычные обтёсанные камни размером чуть меньше ладони, пока на одном не заметила что-то мягко мерцающее.

— Думаю, то, что случилось, — Лиззи махнула рукой в неопределённую сторону, говоря о происходящем вокруг, — вовсе не чары сна, наложенные ей. — Она кивнула на горсть пепла, оставшуюся от Карлотты. — Или кем-либо. Посмотри сюда.

Еретик выложила четыре камня на пьедестал памятника и указала на то, что привлекло внимание Хоуп — мерцание. Но мерцали не сами камни, а маленькие знаки, высеченные на них.

— Этот был на противоположном от школы береге озера, — Лиззи указала на камень со знаком «ύ». — Этот я нашла первым около моста, — палец указал туда, где светился знак «Γ». — Этот лежал на месте сгоревшего три года назад дома, — теперь она указала на камень со знаком «έ». — И последний оказался в лесу. — На четвёртом камне мерцал знак «ά».

ύ — вода, Γ — земля, έ — огонь и ά — воздух.

— Должно быть пять, — задумчиво пробормотала Хоуп.

Позади часы начали отбивать восемь часов вечера. Майклсон резко обернулась. Чёртовы часы уже который день не давали ей покоя. Ей снилось это место, снилось, как она смотрит на эти часы. Карлотта назначила встречу именно здесь. Площадь — центральная точка города…

Хоуп посмотрела на Лиззи. То, что пришло ей в голову, возможно, самое настоящее безумие, но ей хотелось верить, что она не ошибается.

— Знаешь, как туда попасть?

Зальцман подняла голову, поглядывая на башню с часами.

— Куда? Наверх? — Лиззи нахмурилась.

Майклсон в ответ закивала.

— Ну-у-у, — неуверенно протянула Элизабет, раздумывая над вариантами, — можно попробовать допрыгнуть, хотя я ни разу не пробовала прыгать так высоко… — Лиззи не договорила, а Хоуп уже бросилась куда-то бежать. — Ты что, думаешь, что пятый камень там? Стой, ты куда? — заметив, что подруга свернула в совершенно другую сторону, крикнула она.

Кто бы мог подумать, но входа в эту часть здания снаружи действительно не было! Изнутри, насколько знала Лиззи, тоже: она бывала в мэрии, не единожды видела планировку, но никаких лестниц, даже потайных, к часовой башне не вело.

— Быть такого не может, — стала размышлять Зальцман, попутно вспоминая план муниципалитета. — А если какая-то поломка в механизме? Как туда забирались? Должен быть вход…

Не вламываться же им в мэрию в поисках потайного выхода к часам! Впрочем, иные варианты, по-видимому, отсутствовали.

На все лишние размышления уходило слишком много времени. Обдумывать какие-либо стратегии было некогда, так что Элизабет со словами: «Всё случается впервые», — решила действовать и в один прыжок действительно достигла верхушки башни. Хоуп на момент зажмурилась и затаила дыхание. Она устремила взгляд вверх лишь тогда, когда восторженно-шокированный голос еретика оповестил, что всё нормально.

— И дальше что? — громко спросила Элизабет. — Тут… часы.

— Логично, — пробормотала себе под нос Хоуп, раздумывая над вопросом подруги. И правда, что дальше-то?

Лиззи сама нашла ответ: циферблат открывался. На другой стороне находились какие-то шестерёнки, пружинки, цепи, и всё это тихо пощёлкивало и двигалось, так что она старалась ничего не задеть. В пространстве за часами пахло старой древесиной и пылью, от чего щекотало в носу. Темноту рассеивал тусклый свет. Элизабет точно не знала, что хотела отыскать здесь Майклсон, но подумала, что нашла. Или что-то, что определённо стоило их внимания.

Хоуп, стоящая внизу, начинала переживать: Лиззи не показывалась уже несколько минут.

Зальцман, осторожно ступая по старому деревянному полу и надеясь, что тот не обвалится от её следующего шага, подошла к источнику неяркого освещения, зависшего в воздухе. Небольшой многогранный кристалл не просто светился, а мягко пульсировал, подобно сердцу, розовато-фиолетовым цветом. Еретик, словно находясь под гипнозом, в необъяснимом порыве потянулась к свету, но, не успели её пальцы коснуться неровной поверхности кристалла, руку пронзила резкая острая боль, заставившая Элизабет прийти в себя.

В кармане зазвонил телефон. Лиззи, доставая левой рукой мобильный, пыталась разглядеть какие-либо повреждения на правой, но никаких следов на ней не имелось.

— Наконец-то! — на выдохе выпалила Хоуп, как только Лиззи ответила на звонок. — Ты что, уснула там?!

— М-м, нет, — медленно произнесла Зальцман, пытаясь понять, что сейчас произошло. — Здесь какой-то кристалл.

— Хорошо, тащи его сюда! — в нетерпении воскликнула Хоуп.

— Есть небольшая проблемка, — туманно ответила Лиззи, поглядывая на продолжающий пульсировать светом кристалл. — Он тут немножечко бьётся током или что-то типа того… Может быть, не он, а вокруг него какое-то поле, не знаю. Но это больно. — Она поморщилась, вспоминая неприятные ощущения.

— На что он похож?

— На кристалл, Хоуп! — слегка возмущённо сказала Элизабет. — Не знаю… Как кусок необработанного кварца?

Лиззи попробовала сдвинуть кристалл магией, но ничего не вышло. Взгляд наткнулся на тонкую короткую деревянную палку, валяющуюся на полу, происхождение и причина нахождения здесь которой были совершенно непонятны, однако Зальцман это абсолютно не волновало. Она подняла её и вновь попыталась коснуться кристалла. Дерево, достигнув какой-то невидимой границы в нескольких сантиметрах от светящегося предмета, начало быстро тлеть, обращаясь в пепел, и Лиззи поспешила отбросить палку.

— Нет, я не могу его принести! — Элизабет бросила на кристалл враждебный взгляд.

Она огляделась в поисках хоть чего-нибудь.

Не то чтобы Лиззи была очень изобретательной, но должно быть хоть что-то, что может ей помочь.

— Лестница… — пробормотала Лиззи.

— Лестница? — раздался в трубке недоумённый голос Хоуп.

— Здесь есть-таки лестница!

Элизабет создала магический шар, заливший всё помещение ярким белым светом. Вниз действительно вели узенькие ступеньки. Стараясь не думать об устойчивости лесенки, Лиззи начала осторожно спускаться. Ступени опасно скрипели под ногами, а в конце пути Лиззи просто упёрлась в запертую дверь, которая, несмотря на её попытки, отказывалась открываться.

Портить городское здание в планы еретика не входило, но…

— Упс! — вырвалось у Элизабет, когда вместе с дверью вылетели и кирпичи, которыми по неизвестным причинам заложили эту самую дверь.

Спрашивается, зачем нужно было замуровывать вход?!

— Хоуп, обойди здание. — Лиззи, хмыкнув, выглянула в образовавшийся проход. — Я тебе тут доступ к часам обеспечила.

Майклсон, сбросив звонок, срываясь то и дело на бег, обошла мэрию.

— Боже, Лиззи, — Хоуп оглядывала разрушенный кусок стены, — войти через парадную дверь было бы проще и не… столь разрушительно!

— Это сочли бы за незаконное проникновение, — возразила Лиззи.

— А теперь? — возмущалась Хоуп. — Это порча муниципального имущества!

Лиззи пожала плечами. Что ей оставалось делать-то?..

Майклсон, вздохнув, махнула рукой. Что без толку спорить? Каждая из них права, они только время тратили.

* * *

Кристалла Хоуп коснулась без каких-либо проблем. Единственное, что она ощутила, когда её рука приблизилась к предмету, — странное покалывание на коже, словно она опустила ладонь в прохладную воду. Однако стоило кристаллу оказаться в её руке, покалывание исчезло.

Еретик, наблюдая за действиями подруги, закатила глаза, пробормотав что-то о всемогущих трибридах.

Как Хоуп и думала: кристалл — пятый элемент. Когда его сияние немного приглушалось, то можно было разглядеть маленький знак «ί».

— Что нам теперь с этим делать? — поинтересовалась Лиззи.

— Есть у меня идея, — тихо ответила Хоуп. — Пойдём.

Элизабет собиралась направиться следом за Майклсон, но вспомнила одну деталь: циферблат закрывается со стороны улицы.

— Хоуп, сможешь там, — Лиззи кивнула вниз, — подправить всё немножко?

Майклсон скептично посмотрела на неё, приподняв одну бровь.

— Немножко? Ты вынесла кусок стены, Лиззи!

Зальцман невинно улыбнулась. Хоуп, усмехнувшись, слегка покачала головой, после чего развернулась и медленно двинулась по узкой лестнице.

Трибрид намеревалась уничтожить кристалл. Лиззи сначала сомневалась: вдруг это всех убьёт, а не заставит проснуться? Но Хоуп была уверена в своём решении, как и в том, что знает, какое именно заклинание наложено на город, в чём заверила Лиззи. И Лиззи поверила. Хоуп умолчала о том, что заклинание древнее и очень мощное. И она старалась не думать о том, что случится, если она не справится.

— Так, ладно. Я чем могу помочь? — спросила Элизабет.

Хоуп в ответ покачала головой, как бы говоря, что в помощи не нуждается. Она не собиралась подвергать Лиззи опасности, и всё, о чём попросила — следить за камнями: знаки на них должны будут исчезать по мере ослабления кристалла.

— И что бы ни случилось — не смей влезать, — предупредила Майклсон.

Лиззи, нахмурившись, кивнула, но с заметной нерешительностью. Хоуп достаточно хорошо знала её, чтобы понять: если что-то пойдёт не так, Лиззи не выполнит просьбу.

Трибрид отгородила себя магическим кругом, что Элизабет совсем не понравилось.

Над ними сверкнула молния, озаряя тёмное небо.

* * *

Появляться в Мистик Фоллс, задаваясь одним вопросом — какого же чёрта здесь происходит? — Зальцману было не впервые. Но происходящее на сей раз выходило за любые рамки. Единственным человеком, который ответил на его звонок, пока он направлялся в школу, оказалась Кэролайн. Стоило ему услышать самый короткий вариант рассказа о случившемся в городе, Аларик резко повернул и погнал пикап в сторону городской площади, но скорость пришлось сбавить, пока он проезжал по улицам погружённого в сон Мистик Фоллс.

Рик приехал ровно в тот же момент, когда с западной стороны к Лиззи и Хоуп подбежала Фрея. Ведьма осознала ужас происходящего почти сразу, потому что, в отличие от Элизабет, знала, с какой могущественной магией сейчас пытается справиться её племянница и чем всё может обернуться.

Сильный ветер ударял в лицо и трепал волосы, пронизывая почти насквозь, а гром продолжал греметь, заглушая остальные звуки. Фрее, Аларику и Элизабет только и оставалось, что наблюдать за происходящим.

Силы Хоуп, кажется, были на исходе, когда ύ замерцала ярче, а после потухла — и уже навсегда.

— Ей можно как-нибудь помочь? — перекрикивая шум ветра, спросил Рик у старшей Майклсон.

— Нет! — почти отчаянно ответила Фрея. — Я должна была быть с ней с самого начала. Если вмешаюсь сейчас, всё может закончиться плачевно. Для всех нас.

Глаза трибрида были закрыты, а губы шевелились, продолжая произносить заклинание. Ещё два знака исчезли почти друг за другом. На последнем — ά — произошло то, чего Фрея и боялась больше всего: когда глаза Хоуп на короткий миг распахнулись — ничего, кроме тьмы, там не было. Хоуп боролась, и когда её веки открылись вновь — она была всё той же Хоуп, но как долго она ещё сможет сопротивляться?

По крайней мере, план работал: люди в городе начинали просыпаться, недоумённо оглядываясь. Оставался последний камень, и, как только символ на нём пропадёт, все жители Мистик Фоллс очнутся.

Фрея ходила в шаге от магического барьера Хоуп, но при этом складывалось впечатление, что в импровизированной «клетке» находилась именно она, а не Хоуп, и потому металась у невидимых стен, словно дикая тигрица, загнанная в угол.

Лиззи, сложив ладони, сплела пальцы и поднесла их к подбородку. Метания Фреи усиливали её чувство вины; иногда она опускала взгляд, думая, как же могла повестись на уговоры Хоуп.

Аларик молчал. Единственное, что выдавало его чувства, его страх и ужас — взгляд.

Нервы у всех троих были на пределе.

Когда последний знак исчез, пульсирующий светом кристалл в руках младшей Майклсон потух, после чего разрушился, осколками рассыпавшись сквозь её пальцы. Вокруг стали слышаться голоса. Раскат грома раздался уже где-то далеко, а ветер постепенно стихал.

Фрея, не сдерживая слёз облегчения и оставляя все нравоучительные речи на потом, заключила племянницу в объятия. Единственное, что сейчас имело значение, — Хоуп справилась. Или нет?..

Хоуп пыталась сосредоточиться на происходящем, но боль, охватившая тело, не давала этого сделать. Рик едва успел подхватить ослабнувшее тело девушки. Хоуп слышала его голос: он умолял её остаться с ними, просил не закрывать глаза — и она отчаянно старалась, пыталась изо всех сил сделать это, но не могла. Хоуп не успела ничего сказать; сознание соскользнуло в темноту.

Сердце Аларика ухнуло куда-то вниз, когда он заметил кровь на лице Хоуп, стекающую тонкой струйкой из носа. Волна смертельного ужаса сковала тело Фреи. Лиззи испугалась не меньше, однако в этой панике то множество фрагментов, которые за последние несколько недель вызывали у неё одни лишь вопросы, внезапно соединились в мозаику: еретик, кажется, нашла ответы. Точнее, всего один ответ — но дающий разъяснение всем странностям. Это была догадка, но Элизабет хотелось верить, что она права.

Аларик с Хоуп на руках направился к машине, за ним по пятам следовала Фрея, Лиззи сначала шла следом, но резко остановилась.

— Ей нужно в больницу! — уверенно заявила она, отыскивая телефон в кармане.

Рик удивился: чем врачи могут помочь Хоуп, пострадавшей от действия магии? Объяснять Лиззи было некогда — она старалась отыскать номер Елены в контактах. В спешке еретик несколько раз пролистала нужную букву, но в итоге всё же тыкнула на имя бывшей Гилберт.

— Пап, сейчас!!! — поторопила Элизабет отца, дожидаясь ответа Сальваторе.

Лишь бы та не находилась в операционной…

* * *

Когда Елена пришла в себя, тело продолжало ныть после нескольких часов, проведённых у операционного стола. В голове был туман. Кажется, она отключилась на несколько минут прямо здесь, в предоперационной, ожидая, пока из операционной выйдут остальные. Елена помнила то, как раздражённо стягивает запачканные кровью перчатки, сминает и бросает их в утилизатор, следом отправляя туда и маску. А потом — ничего.

Двойные двери распахнулись, и из операционной вышли две медсестры, за ними мелькнула фигура кардиохирурга. Мужчина понуро посмотрел на Елену, снимая окровавленный одноразовый халат, перчатки и маску.

— Слушай, Сальваторе…

— Заткнись, Коннор! Эта девушка умерла из-за твоей ошибки, так что сейчас ты пойдёшь и скажешь её родителям, что их дочь теперь — это набор органов!

Хирург, понимающий свою вину, слабо кивнул. Глаза Сальваторе продолжали полыхать гневом, когда она разворачивалась и уходила, оставляя мужчину собираться с мыслями и силами, чтобы спуститься и встретиться с родителями умершей пациентки.

Венди встретила Елену у лифта, молча вернула телефон. Медсестра уже была в курсе случившегося. Елена тоже молчала, проверяя сотовый — за время её пребывания в операционной ей никто не звонил, — потом устало облокотилась на холодную стену и прикрыла глаза, ожидая, пока лифт поднимется на этаж. Елена где-то вычитала, что каждый хирург несёт в себе небольшое кладбище, на которое время от времени ходит помолиться, — средоточие горечи и сожалений, где ему следует искать причины своих неудач. Фраза запомнилась ей, потому что была до боли правдива.

Сегодня на её кладбище появилось новое надгробие.

Как только они с Венди зашли в кабину лифта, телефон в руках Сальваторе непрерывно завибрировал, а на экране высветилось имя одной из дочерей Аларика и Кэролайн.

У Лиззи голос был полон тревоги — Елена так удивилась, что сначала вовсе не смогла вникнуть в её слова. Элизабет Зальцман редко теряла самообладание. Сальваторе до этого момента не сомневалась, что Лиззи оставалась бы олицетворением невозмутимости и на грани всемирной катастрофы. Но, наверное, нашлось что-то похуже всемирной катастрофы. Елене пришлось попросить Лиззи повториться, но помедленнее, после чего она выбежала из остановившегося лифта.

Всё ещё разговаривая с еретиком, Сальваторе приказала медсестре в приёмном отделении срочно вызвать Хлою Картер, прикрикнув на девушку, когда та слишком размеренно потянулась к телефону, чтобы поторопилась. Аларик ворвался в больницу, передал бледную, в бессознательном состоянии Хоуп в руки врачей.

— Срок беременности — одиннадцать недель, — сказала Елена, передавая планшет Хлое.

Картер коротко кивнула и исчезла в смотровой, откуда Зальцмана несколько минут назад выпроводили медсёстры.

— Она… — Рик, застыв, не договорил.

Елена кинула на него тревожный взгляд, надевая перчатки, и скрылась за дверьми.

Вампир прислушивался, мерил шагами больничный коридор.

Резус-конфликт?

Нет, на анализы взгляни. Исключается.

У Аларика перед глазами стояли Хоуп, пытающаяся держать глаза открытыми, и алая кровь на её мертвенно-бледном лице.

Дайте мне ультразвук!

Лиззи оказалась в больнице через несколько минут, проигнорировала вопросы дежурной медсестры на входе и поспешила к отцу.

Сердцебиение не слышу.