Кровь взывает к преисподней (гет)

— Доктор Сальваторе, площадь пожара увеличилась, огонь приближается к операционному блоку.

Все присутствующие в операционной встревоженно переглянулись, но каждый оставался на своём месте. Елена слышала — она не могла не слышать — предупреждение пожарных, переданное медсестрой, которая так и стояла позади неё, держа руку на трубке стационарного телефона.

— Слишком много повреждений, я не могу прервать операцию, — стараясь отыскать причину внутреннего кровотечения, сказала Сальваторе. — Отключайте кислород, начинайте вентиляцию вручную.

В предоперационной потух свет, заставив Елену на миг оторваться от работы. Отключение электричества. Значит, ситуация в больнице хуже некуда. Они остались на запасных генераторах.

— У нас не больше сорока пяти минут, засекайте время, — бросила Сальваторе, к ней постепенно подбирался страх.

Медсестра выставила таймер на сорок минут.

— Зажим! — Елена протянула ладонь, в которую быстрым, отточенным до полного автоматизма движением вложили хирургический инструмент.

Сальваторе не увидела, но почувствовала дрожь в руке рядом стоящей операционной медсестры — той, что подала зажим, — и, не отвлекаясь от работы, задумалась над своими действиями. Кроме неё здесь присутствовали ещё пять человек. Пять человек, у которых есть своя жизнь, семья, друзья, планы на будущее; чьи-то жёны, мужья, сыновья и дочери, братья и сёстры. Она может спасти одного или убить семерых, включая себя…

Венди, не дожидаясь никаких указаний доктора, удалила кровь хирургическим отсасывателем. Она была единственной, кроме Елены, кто держался равнодушно: никаких дрожащих рук, никаких встревоженных взглядов, никаких нервных вздохов. Нет, вообще-то Венди держалась лучше Елены. Анестезиолог нервно постукивал ногой по полу, другие медсёстры едва справлялись, хмурились, косились в сторону выхода, выжидающе смотрели на Елену — и она ощущала их взгляды на себе, — не исключено, что молились. А Венди стояла, держа спину прямо, и такая спокойная, будто в нескольких метрах от неё не бушевал огонь, пожирая всё на своём пути, будто бы операционная — это отдельная вселенная, в которой, кроме смерти пациента, ничего ужасного случиться не может; она была готова в любую секунду выполнить поручения, которые Елене даже не нужно было озвучивать: Венди заранее знала, что от неё потребуется в следующий миг.

Елена убрала руки от пациента, все замерли в ожидании. Сальваторе мысленно считала. Брюшинная полость не наполнялась кровью.

— Так, хорошо, кровотечение остановлено. — Елена выдохнула, кивнула сама себе и, подняв голову, посмотрела на коллег. — Я не могу уйти, пока полностью не закончу свою работу. Но если есть желающие эвакуироваться, вы свободны. — Никто не шелохнулся; хотел, определённо хотел, но не шелохнулся. — Слышали? Если кто-то хочет уйти, он может уйти. На данном этапе остаются только добровольно.

Сальваторе вернулась к работе. Она отгородилась от встревоженных коллег, от собственного страха и просто продолжила спасать жизнь человека. Она будет делать свою работу, спасатели пусть делают свою.

Очередной звонок стационарного телефона не отвлёк Елену, потому что он не имел значения, пусть им и сообщат, что огонь уже у них за дверью.

— Доктор Сальваторе…

— Да чёрт их всех возьми! — гневно рявкнула Елена. — Передай им, что я тут стою не просто так, не потому что мне в жизни не хватает экстрима! У меня здесь человек, разрезанный человек, я копаюсь в его внутренностях, я спасаю его жизнь, я делаю свою работу! Пускай они делают своё дело, не отвлекая меня от моего! И знаете, что?..

— Доктор Сальваторе, — дрожащим голосом прервала медсестра, — они дали нам три минуты. Они не могут на данный момент организовать защиту на месте: людей для этого нет.

— Уходите, — спокойно сказала Елена — так, будто и не было никакой вспышки гнева несколько секунд назад. — Вспомогательному персоналу эвакуироваться. Сейчас же! — Напряжённое состояние полуготовности, когда все готовы вот-вот отложить инструменты в сторону и выйти из этого помещения, но, тем не менее, всё ещё никак не сделают этого, вновь заставило Елену повысить тон: — Пошли все вон отсюда! Вон!

Венди поменяла своё местоположение: она встала у изголовья пациента, отпустила анестезиолога, продолжив вместо него вентиляцию лёгких.

— Я сказала: вспомогательный персонал эвакуируется, — бросила Сальваторе. — Подключи его к кислороду — и уходи.

— Хочешь взлететь на воздух? — хмыкнула Венди, наблюдая за тем, как все, кроме Елены и её самой, спешно покидают операционную. — Нет, полностью разрушить больницу я тебе не позволю. Однако, — она насмешливо улыбнулась, сжимая дыхательный мешок, — я могу отойти в сторону. И посмотрю, как ты, будучи по локоть в брюшной полости, продолжишь оперировать, качая кислород. Вы, хирурги, и вправду считаете себя богами?

— Ничего подобного, — отозвалась Елена с намёком на возмущение. — Я прекрасно осознаю, насколько ценен каждый сотрудник в больнице, и понимаю, что без вспомогательного персонала в операционной я как беспомощный слепой котёнок…

Фонтан крови, хлынувший потоком на пол, подтвердил её слова. Их осталось двое. Венди делала вентиляцию лёгких — и не могла прекратить, прерваться, чтобы помочь Елене…

— Проклятье! — с отчаянием воскликнула Сальваторе, пытаясь в очередной раз остановить кровотечение. — У этого парня органы словно из ситца!

— Ты проснулась сегодня с желанием умереть, Елена?

Елена на миг подняла глаза и, прищурившись, вгляделась в силуэт, стоящий в дверях. Весь свет здесь был направлен на операционный стол, предоперационная была и вовсе тёмная, но обладательницу голоса Сальваторе узнала.

— Хоуп? — Доктор с недоверием взглянула на Венди, снова на силуэт и сосредоточилась на пациенте. — Там Хоуп?

— Да. Майклсон, — с невозмутимым видом кивнула Венди.

— Как ты сюда попала? — Хирургические инструменты менялись в руках Елены каким-то абсолютно магическим образом — настолько быстро, что… это действительно походило на магию.

— Не поверишь, пришла. На своих двух, — ответила Хоуп. — Елена, я не паникую, но огонь в буквальном смысле, — она обернулась назад, — в нескольких метрах. Adiuuatur.

Венди, услышав нечто странное, нахмурила тонкие брови и посмотрела на Майклсон.

— И ты пришла сюда? Кто из вас двоих проснулся с желанием умереть? Елена ли?.. Хоуп, ты понимаешь, что могла навредить ребёнку, даже если вдохнула дым всего раз?..

— М-м-м, — Хоуп призадумалась, так и поглядывая назад, — скажем так, я немного быстрее огня, дыма — тоже. Почему все ушли, а вы остались?

— Потому что Елена всем приказала покинуть операционную, — усмехнувшись, ответила медсестра. — Она же хирург, она тут главная.

Аритмия.

Венди сосредоточилась на мешке Амбу, который ей необходимо было сжимать через определённые промежутки времени, который всё ещё не позволял умереть несчастному парню на операционном столе… и который будет бесполезен, если Елене сейчас же не удастся полностью остановить кровотечение.

— Доктор Сальваторе…

Они не справятся вдвоём.

— Ладно, ладно, — пробормотала Майклсон. — Я не хирург, не медсестра, но, по-моему, у вас всё плохо и в ближайшее время вы, кажется, отсюда не собираетесь уходить…

— У нас осталось двадцать семь минут, — кивнула на таймер Венди. — Но ты права: у нас всё плохо…

— Нет, всё не очень плохо, я остановила кровотечение. — Елена взяла секундную передышку. — Правда, я не уверена, что успею за двадцать семь минут.

— Что будет через двадцать семь минут? — неуверенно спросила Хоуп, потому что не знала, хочет ли услышать ответ.

— Мы на запасных генераторах, всё оборудование отключится через двадцать семь, нет, двадцать шесть минут, — ответила Венди. — Плюс-минус минут пять. Что значит «быстрее огня и дыма»?

— Двадцать шесть минут? — нервно переспросила трибрид. — Через двадцать шесть минут огонь спалит весь операционный блок. — Глубокий медленный вдох. — Так, хорошо. Я сделаю так, чтобы этого не случилось, — выпалила она на выдохе. — Попытаюсь сделать, не факт, что получится, но попробовать стоит.

Венди следила за жизненными показателями. У них не было двадцати шести минут. Делая всё самостоятельно, Елена замедлялась в два раза; она не успеет, пациент умрёт.

— Доктор Сальваторе…

— Нет, двадцать шесть минут — это долго, это… долго, — тихо бормотала Хоуп, но с каждым словом в её голосе всё отчётливее слышалась безысходность. — Ладно, нужно ускориться. Елена, что… Что можно сделать? Может, я могу как-то помочь?

— Если тебе удаётся сдерживать огонь, ты уже помогаешь, — отозвалась Сальваторе. — Продолжай… наверное.

— Наверное? Сдерживать огонь? — шёпотом спросила Венди, чуть наклонившись к Елене. — Как она сдержит огонь? Елена, она же всего лишь человек, к тому же она беременна…

— Я не могу, не могу найти, в чём проблема. — Елена остановилась и размяла шею. Нет, она знала, в чём проблема — перед ней лежала чёртова туча проблем! Ей нужны часы, а не минуты, чтобы всё исправить.

— Можно разобраться с критическими повреждениями в первую очередь, — предложила Венди, чувствуя, как руки начинают уставать от напряжения.

— Здесь нет некритических повреждений! Я просто не знаю, с чего начать, чтобы не ухудшить ситуацию! — воскликнула Сальваторе, опять на миг поддавшись отчаянию. Ещё одно кровотечение, она потеряет пациента. — Прости, Венди. Мне нужен ещё один хирург, как минимум. — Она взглянула на жизненные показатели, которые пока вернулись в норму, но лишь пока. — Хоуп, знаешь, ты действительно можешь мне помочь.

Двадцать три минуты.

Майклсон выжидающе смотрела, смотрела и смотрела. Как будто целую вечность. А Елена молчала — она вернулась к своей работе, к повреждённым органам, словно из ситца, и хирургическим инструментам — но всё ещё ждала ответа Хоуп.

— Доктор Сальваторе, давление падает, — оповестила Венди, заметив, что показатели начинают медленно ухудшаться. Но она слишком хорошо знала, насколько быстро всё может оказаться плохо.

— Я вижу. Хоуп?

— Я не понимаю, чего ты от меня хочешь! — возмущённо всплеснула руками Майклсон. — Что я должна, — она оглянулась, опять заметив проникающий в помещение дым, — чёрт! Adiuuatur. Елена?

Сальваторе кинула на неё взгляд — многозначительный взгляд, — заставивший Хоуп нахмуриться. Трибрид не понимала, пыталась понять, но не получалось. Она не настолько хорошо знала Елену, чтобы общаться с ней взглядами, какими бы откровенно намекающими они ни были. Впрочем…

— Нет, — недоверчиво качнула головой Хоуп, — нет, ты же не…

Взгляд Венди метался между Хоуп и Еленой.

— Я не могу, Елена.

— У нас тут слегка критическая ситуация, Хоуп, и, честно говоря, я слегка в отчаянии, — быстро проговорила Сальваторе.

— Нет! — твёрдо стояла на своём Хоуп. Она посмотрела на откровенно заинтригованную их с Еленой диалогом Венди. — Я не могу. Я могу помочь, но… не так. В последний раз моя кровь убила, а должна была завершить обращение в гибрида. У меня нет гарантий, что в этот раз не случится чего-то подобного.

Венди молчала, но от услышанного её глаза становились всё круглее и круглее, а брови поднимались всё выше от изумления и полного непонимания. Она, вероятно, уже начинала сомневаться в адекватности хирурга и её странной знакомой…

— Мы тут никого в гибрида не обращаем, — бросила Елена. — Думаю, ситуации немного разные.

— Елена, я не стала этого делать, когда у меня на руках умирал ребёнок, — голос Хоуп дрогнул на этих словах, но в целом её твёрдости можно было позавидовать. — Четырнадцатилетняя девочка, понимаешь? Я могла, но не стала. Пока я не буду уверена, что моя кровь вновь может исцелять, а не убивать, я не стану этого делать.

Елена кивнула, но в следующий миг удручённо качнула головой — жест, который Венди видела редко, но всё же видела; и она запомнила, что значит, когда доктор Сальваторе вот так качает головой: всё очень, очень, очень плохо.

Двадцать одна минута.

— Она может помочь, — уверенно заявила медсестра и посмотрела на Хоуп: — Ты можешь помочь. Надевай медицинскую маску, шапочку, вымой руки…

— Некогда, — прервала её Елена, вынимая пропитанные кровью марлевые тампоны. — Маску, шапочку надень, а руки просто продезинфицируй антисептиком…

— Что? Что?! — Майклсон, осознав услышанное, по-настоящему ужаснулась. Она взглянула на Елену, пытающуюся справляться в одиночку с работой, предназначенной для пятерых, на несчастного парня, жизнь которого сейчас была в их руках. — Я не…

— Хоуп, времени мало! — поторопила Венди.

— Я… нет, это же… Господи, почему я не могла эвакуироваться как все нормальные люди, — проворчала трибрид, скрывшись в предоперационной, в которую отсюда едва-едва проникал свет.

Двадцать минут.

Елена убрала один из зажимов и мгновенно пожалела об этом.

— Брадикардия, доктор Сальваторе.

Елена ввела кубик Атропина.

— Хоуп, поторопись, пожалуйста! — крикнула Венди. — Надеюсь, она не боится вида крови?..

— Я боюсь пауков, с трудом переношу живых крыс и не питаю симпатии к лягушкам. Пожалуй, это всё, чего я боюсь, — возвращаясь в операционную, заявила трибрид.

Медицинская маска скрывала половину лица Майклсон, но Венди заметила по глазам, что та улыбается. Хорошо. Если Хоуп в состоянии шутить — значит, всё более-менее нормально.

Хоуп по указанию Венди надела стерильный халат и перчатки, после чего… застыла в нерешительности.

— Уверена, что не боишься?.. — решила ещё раз на всякий случай уточнить Венди.

— Уверена, — прервала медсестру Хоуп. — Я просто… — Она вздохнула. — Что нужно делать?

— Качать кислород. Займи моё место. — Венди отступила в сторону, но пока ещё продолжала сжимать дыхательный мешок. — Не волнуйся, это просто. Видишь, как моя рука расположена на маске? Я сейчас руку уберу, ты положишь свою. Прижимай маску к лицу, не сильно, но так, чтобы она прилегала плотно. Большой палец у основания, остальные держи на его подбородке. Теперь бери мешок… Какая у тебя рука ведущая, правая? Значит, берёшь правой рукой и крепко сжимаешь с частотой примерно в одно нажатие за три секунды. Чтобы было легче, считай: одна тысяча, две тысячи, три тысячи, а на четыре сжимай. Одна тысяча, две тысячи, три тысячи, на четыре — сжимаешь.

Венди удостоверилась, что всё в порядке, Хоуп всё делает правильно, после чего бросилась на помощь Елене.

Шестнадцать минут.

* * *

— Ты много времени тратишь впустую, Фрея. Крайне много. Для такого человека, как ты, у которого этого времени осталось совсем немного и, что самое важное, который это понимает, ты ведёшь себя нерационально.

У Айви постоянно был такой взгляд… снисходительный и излишне терпеливый, ещё она всё время улыбалась — всё с тем же снисхождением, — что безумно раздражало Фрею. Манера Провидицы говорить Майклсон тоже раздражала — этот преспокойный, великодушный тон… Сплошная пытка!

Айви остановилась посреди пустой аллеи.

— Им будет больно. Грустно, конечно же. И обидно. Они сначала не поймут, немного разозлятся, когда узнают, что ты понимала, знала, к чему всё идёт, но ничего им не сказала, не попыталась изменить исход событий. Будут злиться какое-то время, особенно он, но не очень долго и не слишком сильно. Всего лишь детская обида из-за того, что ты его оставила, но это нормально, это очередная стадия горя — и она пройдёт. Потери в таком возрасте переживаются легче, на самом деле. Все всегда говорят о детских травмах, искалеченных жизнях, но дети в таком возрасте ещё не могут чувствовать ту боль, осознанную боль, которую мы чувствуем, теряя любимых, будучи старше. Да, они понимают, что смерть — это нечто необратимое, но ещё не осознают, не воспринимают потери, как мы. Дети в этом плане сильнее взрослых, с этой своей изумительной защитной реакцией. Они быстрее приходят в себя. Ты уйдёшь — и вскоре в его памяти ты останешься в маленьких, но значительных деталях. Вспоминая о тебе, он будет грустить, но это не будет болезненно. Просто грусть.

У Айви на лице снова отразились эти терпение и снисхождение, за что Фрее отчаянно хотелось на неё накричать. Майклсон едва сдерживала рыдания, потому что её сын — её сын! — будет вспоминать о ней с грустью, простой грустью — и всё, вот что от неё останется. Фрее было до ужаса обидно, но… отчасти она была рада, отчасти ей стало легче. Она же его мать, а какая мать пожелает своему ребёнку многолетнюю боль от чувства потери? Она не сможет убежать от предначертанного ей, судя по всему. И Фрея не хотела, чтобы история повторилась, чтобы всё происходило так же, как это было с Хоуп.

— Бремя не кажется столь тяжёлым, когда есть с кем его разделить. Они справятся.

Фрея кивнула, хотя внутри у неё, где-то в районе груди, образовалась огромная дыра, пустое ледяное пространство там, где недавно таилось нечто тёплое и прекрасное. Впервые она ощутила, что действительно приближается… к концу.

— А Хоуп?

Айви вздохнула, слегка склонив голову набок, и со своей раздражающей благодушной улыбкой посмотрела на Фрею так, будто рассматривала загадочный экспонат.

— Ей будет тяжелее, очень трудно и очень больно. Её захлестнут чувства вины и утраты, скорбь… Потеря вас почти уничтожит её, но она же истинная Майклсон, она сильная. Она сможет двигаться дальше — не сразу, но сможет. Не без помощи других, естественно, но по большей части — благодаря своей силе. Однако сначала она будет злиться — на всех, на себя в том числе. По правде говоря, больше всего она будет злиться именно на себя. В какой-то момент боль толкнёт её… к отчаянному шагу, я бы даже назвала это сумасшествием. Справляясь со своим горем, она не раз потеряет контроль, не раз совершит ошибки, причинит себе ещё больше вреда и ещё больше боли. Но в конце концов она сможет принять и почти перестанет себя винить, найдёт силы на прощение и всё же привыкнет жить без вас. Хотя отпустить вас так и не сможет; думаю, не совсем. Таков её путь, Фрея. Это сделает Хоуп той, кем ей суждено стать.

— Суждено? — Фрея не смогла сдержать горькой усмешки.

— Хоуп — финишная прямая, Фрея. Вся ваша семья — это долгий путь к тому самому финишу. Всё началось задолго до вас, но заканчивать, к моему сожалению, многовековую вражду придётся Хоуп, ради чего ей и позволено было родиться. Ну а теперь, — с внезапным воодушевлением произнесла Айви, — тебе пора. Хватит терять время, Фрея, у тебя есть ещё несколько важных дел, которыми стоит заняться. Есть вещи, которые стоит… исправить. Она не обвиняла тебя, не предавала и всё так же любит. Семья — что это?.. По сути, скопление разных личностей, так ведь? Да, в семье все держатся друг за друга, поддерживают, любят, но мы всё ещё остаёмся разными личностями. Мы не можем во всём соглашаться друг с другом — и это нормально. Это вовсе не говорит о том, что семья начинает разваливаться, что доверие начинает исчезать. Исправь всё, Фрея. Пока ещё можешь. Сделай шаг навстречу. Вероятно, это будет твой последний шаг. Оставь побольше хороших воспоминаний.

— У нас серьёзные неприятности… — Фрея, возникнув в гостиной дома Аларика с Хоуп, резко замолчала. — Лиззи? Привет! Не ожидала… тебя здесь увидеть. — Она недовольно взглянула на застывших сестру и брата, как бы намекая, что неплохо было бы её предупредить о визите дочери Рика. Стоп, не дочери, а дочерей!.. — Джози, — приветливо кивнула появившейся в комнате девушке ведьма.

— Привет! Папа рассказал нам о вашем плане, мы тут решили поучаствовать, — пробормотала Джо. — Лиззи решила…

— Эй, мы решили! — мгновенно возмутилась Элизабет. — Или помощь миссис Донован тебе больше по душе?

Судя по виду Джози, ей ни одно, ни другое не приходилось по душе. Кажется, у неё и вовсе были другие планы.

— Здорово, ваше участие лишним точно не будет, — с натянутой радостью кивнула Фрея. — Так, ты, — она указала на брата, а следом — на сестру, — и ты, идёмте со мной. Надо… быстро обсудить кое-что. Где Давина?

— Уехала вместе с Марселем. В магазин, — отозвалась Ребекка, хмыкнув. — Они не выдержали натиска твоей крайне инициативной жены и сбежали, — тихо добавила она, проходя мимо Фреи. — Поговори с ней. Пока её не убила я. Или Кол.

* * *

Когда Елена попросила повесить очередной пакет крови для переливания, Венди помедлила — впервые за все ужасные минуты, что они провели здесь.

— Венди?

— Доктор Сальваторе…

— Сейчас же!

Венди отложила хирургические ножницы, заменила почти опустевший пакет с кровью новым, надела новые перчатки и вернулась на своё место.

Хоуп стояла, наблюдая за Еленой и Венди, почти не двигаясь, — в основном двигалась только её правая рука, равномерно, не быстро сжимающая мешок Амбу. Майклсон держалась спокойно, лишь иногда кидая в сторону двери взволнованные взгляды, но даже фонтан крови, который Елене удалось купировать отнюдь не сразу, не заставил её шелохнуться — и, признаться, Венди была поражена.

Девять минут.

— Устала? — тихо спросила медсестра у Хоуп.

— Нет, всё в порядке, — уверенно ответила Хоуп, потом вновь посмотрела на дверь в операционную. Каждый раз она до ужаса боялась увидеть там дым или, ещё хуже, огонь, но так или иначе ей всё равно было необходимо следить. А если она заметит, поймёт, что пламя добралось до них, что, чёрт возьми, ей делать?..

— Я заменю тебя, если… — Венди на миг подняла глаза. — Если что, я заменю тебя, Хоуп.

Майклсон кивнула.

— Так кто же ты? — помолчав несколько секунд, с усмешкой поинтересовалась Венди. — Твои раны заживают в два раза быстрее обычного, ты каким-то образом останавливаешь огонь, ну, или что ты там с ним делаешь? Кто ты?

Елена тихо выругалась, когда брюшинная полость в очередной раз заполнилась кровью. Венди отвлеклась от Хоуп, возвращаясь к своим обязанностям. И Хоуп была рада — не снова открывшемуся кровотечению, естественно, а тому, что не придётся отвечать Венди.

— Ничего не вижу! — воскликнула Сальваторе, сменяя окровавленные тампоны новыми. — Стоп! — Она резко убрала руки, немного отступив назад, но не покидая стерильную зону. — Венди, стоп, убери руки от пациента!

Медсестра испуганно глянула на неё, но всё-таки подчинилась. Сальваторе снова подступила к операционному столу и закрыла глаза.

— Если ты не видишь, Гилберт, значит, почувствуешь, — тихо пробормотала хирург.

То, как расширились глаза Венди, когда Елена продолжила оперировать, не глядя — в прямом смысле! — не ускользнуло даже от Хоуп. Видимо, подобную технику доктор Сальваторе демонстрировала впервые, не удивив, а ужаснув этим медсестру.

Семь минут.

— Венди! — едва ли не в панике воскликнула Майклсон. — Замени меня!

Предоперационная была в дыму.

— Нашла! — возликовала Сальваторе, но её радость мгновенно испарилась, когда все приборы отключились, свет потух.

— Какого чёрта? — испугалась Венди. — Оставалось шесть минут… — Никто в темноте не видел, но её руки ужасно затряслись. — Ещё шесть минут.

В ладонях Хоуп засиял сгусток света, которого вполне хватило, чтобы осветить всё пространство.

— Нужно… так, нужно отслеживать давление и пульс, — растерянно бормотала Венди, качая мешок Амбу. Она беспомощно взглянула на Сальваторе.

— Хоуп, ты можешь заменить Венди? — Елена удаляла остатки крови, но на короткий момент взглянула на Хоуп, затем — на Венди.

Магический «фонарь» завис в воздухе. Майклсон, не медля, заняла место Венди. Но вышедшие из строя на несколько минут раньше генераторы абсолютно выбили медсестру из колеи: Венди застыла, глядя в чёрный монитор, не понимая, что ей делать дальше.

— Венди, найди пульсоксиметр и тонометр, чтобы мы могли следить за пульсом и давлением, — невозмутимым тоном сказала Елена. — Они должны быть в одном из шкафов.

Венди умела держать себя в руках в экстренных ситуациях, Елена не единожды становилась тому свидетелем. Но что происходило сейчас?.. От охватившего Венди страха у неё всё валилось из рук, и она не смогла справиться с первого раза с такой простой задачей, как прицепить пульсоксиметр на палец пациента.

Сальваторе мельком взглянула на Хоуп — к той вернулось спокойствие, но по глаза становилось очевидным, что поведение Венди её настораживает. Нужно было как можно скорее вернуть самообладание медсестре.

— Венди. Венди! — окликнула Елена. — Замри, сделай глубокий вдох. Всё хорошо. Источник кровотечения найден, операция почти закончена. Сейчас я зашью его, и всё, что нам останется, — следить за показателями. — Она хоть и говорила с человеком, который разбирался в процессе операции ничуть не хуже неё самой, но разъясняла всё так, будто говорит с маленьким ребёнком. — И неплохо бы предоставить нам возможность за ними следить, верно? Тонометр, пожалуйста.

Трясущиеся руки Венди натянули манжету на плечо пациента, после чего медсестра дрожащими пальцами ткнула на кнопку включения.

— Уровень кислорода в норме, пульс — тоже, — проверив показатели на пульсоксиметре, оповестила Венди. — С давлением порядок.

— Отлично, спасибо. — В уголках глаз Елены появились морщинки — из-за улыбки, которая скрывалась за маской. — Знаете, я поражена! Не могу представить лучшую команду, чем мы, для операции в столь экстренных условиях…

— Ты поражена? — усмехнулась Хоуп. — Ты оперировала с закрытыми глазами!

Венди не присоединилась к разговору, таращась на парящий в воздухе шар света.

— Во времена ординатуры у меня был наставник — доктор Лау. Он превращал моё обучения в ад, и я думала, что он меня ненавидит, поэтому делает всё, чтобы я вылетела из программы. Я ошиблась, потому что, как выяснилось позже, доктор Лау знал моего отца и всего-то старался сделать из меня истинного хирурга. Я не стала говорить ему, что у него дерьмовые методы обучения и он едва не отбил у меня всё желание быть врачом, — тщательно проверив операционные раны для исключения послеоперационного кровотечения, рассмеялась Елена. — Он называл меня Гилберт. Всё время. Я давно стала Сальваторе, но он всё равно продолжал называть меня девичьей фамилией и никогда — никогда! — не добавлял «доктор» перед ней. Это так… раздражало! Но за день до экзамена — и, как оказалось, это был последний рабочий день доктора Лау — я ассистировала ему на операции.

Сальваторе замолчала, словно вспоминая все подробности своего последнего дня ординатуры. Взяв в руку иглодержатель и шовный материал, она приступила к послойному ушиванию раны.

— Помню, мы делали операцию девушке, травм было много, и никак не получалось найти источник кровотечения. Я как сумасшедшая откачивала кровь, снова и снова, снова и снова, не понимая, как в этом море крови отыскать повреждения. Доктор Лау внезапно дал всем указание убрать руки от пациентки, а я не могла — она ведь кровью истекала, если я уберу руки, то… — Елена вздохнула. — Он забрал у меня аспиратор, сказал закрыть глаза и продолжить оперировать. С закрытыми глазами. Меня сковал ужас, но я боялась доктора Лау до чёртиков и была уверена, что если не подчинюсь, то больше никогда не зайду в операционную. «Мы слишком сильно полагаемся на свет. Если ты не видишь, Гилберт, значит, почувствуешь. Хорошие хирурги всегда чувствуют, где нужны их руки, запомни это», — его слова, заставившие меня понять, что нужно делать. Пришлось ощупывать органы, чтобы найти источник кровотечения. Но у меня получилось. И да, гораздо быстрее, чем если бы я продолжила искать глазами. После того, как мы закончили, вышли из операционной, он сказал: «Было приятно поработать с вами, доктор Сальваторе». Я чувствовала себя так, будто выиграла важную награду.

— Что мы будем делать, если действие анестезии закончится? — вдруг спросила Венди. — Как долго нам тут сидеть?

— Надеюсь, доктор Тейт не поскупился на наркоз, — пробормотала Елена. — Если пациент очнётся, я лично придушу его. Доктора Тейт, не пациента, — насмешливо добавила она.

— Если очнётся, заставим снова заснуть, — пожала плечами Хоуп.

Венди проверила жизненные показатели — всё в норме, — после чего посмотрела на Майклсон так, будто та представляла собой нечто очень опасное.

— И всё же, как ты всё это делаешь? Огонь, ты остановила огонь! Ты быстро исцеляешься. Твоя кровь исцеляет? Как это вообще? Ты… ты создала свет из воздуха!

Хоуп хотела бы сказать, что виной панике и страху, почти истерике Венди была вся эта ситуация с пожаром, с экстренными условиями, но догадывалась, что это не так. Всё было нормально, Венди держалась, пока… Виной срыва стала сама Хоуп.

— Ты создала свет из воздуха, — повторила Венди шёпотом. Её испуганные глаза беспрестанно смотрели на трибрида. — Значит, все эти слухи о Мистик Фоллс, о школе Сальваторе… Это правда?

— О каких слухах речь? — поинтересовалась Хоуп, причём с неподдельным интересом. Она знала, что со дня основания и по сей день загадочная для многих школа всё больше и больше обрастала различными слухами, но не хотела случайно подтвердить какую-нибудь глупость, на сто процентов лживую.

— Ты не человек. Человеческая кровь не исцеляет, — бормотала Венди. — Люди не создают свет из пустоты. Мистик Фоллс притягивает всё… необычное. Сверхъестественное. Ты — это что-то сверхъестественное?

Елена, искоса поглядывая на Майклсон, продолжала молча накладывать швы, но всё-таки ей было крайне любопытно, что же девушка ответит.

— Вампиры могут исцелять кровью. Я знаю, я слышала. Но они бесплодны, потому что, по сути, мертвы, — снова заговорила Венди. — И то, что ты делаешь, определённо не умеют делать вампиры. Ты… Это магия, да? Ты использовала магию, когда не давала проникнуть сюда огню и дыму, а после — создала свет. — Она опять посмотрела вверх, на парящий магический источник света. — О ведьмах я читала. Когда была маленькой. Но о ведьмах в Мистик Фоллс я тоже слышала.

— Ещё есть оборотни. Ведьмы, вампиры и оборотни — три класса, основные составляющие сверхъестественного мира, но в Мистик Фоллс частенько заглядывают и другие существа. Да и не только сюда, — сказала Майклсон будничным тоном — так, будто сообщала погоду на завтра.

— Оборотни — это волки, звери. — Венди передёрнула плечами. — Они опасны и кровожадны. Я почти ничего о них не знаю, но не думаю, что они умеют колдовать. Ты — ведьма. Да?

— Я — всего понемногу, — с приглушённым смехом ответила Хоуп. — Трибрид. Ведьма, оборотень и вампир, но пока что со спящим геном. И ты права: все мои фокусы — это магия.

— Кстати, при нашем последнем, нет, предпоследнем разговоре мне казалось, что ты стараешься не использовать магию. Сегодня это не похоже на правду. По-моему, ты всячески ищешь способы использовать её как можно больше, — усмехнулась Елена, обращаясь к Хоуп. Но насмешливые нотки в её голосе не особо хорошо скрыли беспокойство. — Это не отразится на ребёнке? Не хочу, чтобы случилось что-то плохое из-за меня. Рик меня не простит…

— Уверяю, если что-то и случится, твоей вины в этом не будет. — Хоуп, задумавшись, вздохнула. — Цугцванг. Так бы я назвала своё нынешнее положение. Когда я совсем перестаю использовать магию, она… накапливается — довольно быстро в последнее время, — и это вредит не меньше, чем если я всё же к ней прибегаю. Мне нужно как-то научиться соблюдать баланс. Хоть я и не уверена, что это поможет. И ещё: Рик не стал бы тебя винить в чём-то…

— Ты здесь из-за меня, — проворчала Елена, задумавшись над только что услышанным.

Хоуп усмехнулась.

— Ты бы стала винить Аларика, если бы Деймон бросился спасать его…

— Не сравнивай! — возмутилась Елена. — Ты… другое дело! Хотя бы потому, что ты ждёшь ребёнка…

— Да, лучше представить иначе: беременный Деймон, спасающий своего друга, — смотря в одну точку, сказала Венди. И рассмеялась. Но вряд ли её смех можно было назвать искренним и весёлым.

Сальваторе сначала улыбнулась, оценив шутку, но быстро догадалась, что Венди смеётся вовсе не из-за неё. Она видела, что ещё немного, и у медсестры может начаться истерика, но не думала, что та окажется настолько близко к срыву. Это же… Венди.

— Венди…

Венди уже буквально задыхалась от смеха, но не предпринимала никаких попыток остановиться. Не потому, что не хотела, а потому что не могла.

— Простите, — сквозь хохот проговорила Венди. — Я просто… Извини, Елена. Это такой… бред! Такая чушь! Я во всё это никогда в жизни не верила. Не верила, вы знали? Я же скептик до мозга костей! И тут, — она расширенными слезящимися глазами посмотрела на Хоуп, — ты! Создаёшь свет из воздуха!.. Трибрид, да? Ведьма, оборотень и вампир. Со спящим геном. Вампир со спящим геном — как это работает, господи? Я тринадцать лет живу в городе, кишащем сверхъестественными тва… созданиями? Рядом со школой, где их учат? А чему их там учат?..

Смех начал стремительно перерастать в рыдания, из глаз Венди хлынули крупные слёзы. Хоуп взглянула на Елену неожиданно испуганным взглядом. Это было даже немного забавно. Венди, по всей видимости, боялась Майклсон, а та — боялась Венди. Впрочем, наверное, Хоуп всё же боялась за Венди, а не её саму. Сальваторе продолжала зашивать раны, но ей ужасно тяжело было оставаться на месте, смотреть на рыдающую Венди, не имея возможности как-то её утешить. Нет, она могла попробовать сделать это словами, но, честно говоря, Елена понятия не имела, что сказать…

— Последние шесть лет моя жизнь представляла собой какой-то день сурка. Каждый день я просыпалась, готовила завтрак, кормила кошку, звонила мужу, шла на работу, возвращалась домой, ужинала, снова кормила кошку, звонила мужу и ложилась спать, а на следующий день — всё то же самое. Даже когда Сэм находился здесь, в Мистик Фоллс, этот порядок действий не менялся, потому что… Нет, он менялся. Утром я не звонила, я готовила нам завтрак, а потом будила его. Сэм бывал дома раз-два в полгода по нескольку дней, а мы виделись дважды в день — утром и вечером. Сегодня утром кое-что изменилось: я подписала документы на развод — и подумала, что это, пожалуй, станет самым интересным и запоминающимся событием за эти шесть лет. Не исключено, что за все оставшиеся мне годы.

Елена на миг застыла, её охватила глубокая печаль, отразившаяся во взгляде.

— Сэм подал на развод?

Венди, горько усмехнувшись, отрицательно потрясла головой:

— Нет. Нет, не Сэм. Я. Почему многие думают, что инициатором является именно муж? Чаще всего подают на развод женщины, согласно статистике…

— Не буду спорить со статистикой, — пробормотала Елена, продолжая накладывать швы и старательно скрывая возникшее чувство неловкости. Она столько лет работала с Венди, они успели стать подругами, а не просто коллегами, но Елена понятия не имела, что происходит в её жизни. — Я никогда не слышала от тебя, что у вас проблемы.

Венди снова усмехнулась и пожала плечами.

— У нас возникло своего рода недопонимание, которое я не посчитала проблемой. Большая ошибка.

— Недопонимание? — переспросила Сальваторе. Между её нахмуренными бровями проявилась вертикальная морщина. — Видимо, довольно серьёзное недопонимание, — пробубнила она себе под нос.

Венди вздохнула и посмотрела на Хоуп каким-то извиняющимся взглядом, на который Майклсон не обратила внимания, потому как глядела куда угодно, но только не на Венди.

— Дети. Нашим камнем преткновения стали дети. «Нужно обо всём договариваться заранее — и тогда счастливый брак вам обеспечен», — Венди, закатив покрасневшие от слёз глаза, очевидно, кого-то изобразила, но Елена не догадалась, кого именно. Да и не исключено, что слова были произнесены кем-то из близких Венди, а кроме её мужа Елена никого лично не знала. — Такая чушь! Потому что через годы может всё измениться. Человек может измениться. Мы договорились с Сэмом, пятнадцать лет назад мы договорились, что у нас не будет детей. Мы готовились к свадьбе, а тут я узнала, что беременна, но ребёнок тогда никак не вписывался в планы, и… Сэм? Отец? — Она сухо рассмеялась. — Это звучало как неудачная шутка. Он был весь такой… взбалмошный, внезапный, с толикой некого безумия, но в хорошем смысле, жутким карьеристом, истинным фанатом своего дела, и я любила в нём это. Он мог выбрать работу вместо семейного отдыха — и я принимала это, потому что понимала его. Сэм никогда не представлялся мне в роли примерного семьянина, и я не просила его стать таким. Мы приняли решение, устроившее нас обоих. И тогда я осознала кое-что, одну важную вещь: я не хочу детей. Я не хотела их в тот момент и понимала, что не захочу никогда. Сэм поддержал меня, сказал, что дети никогда и не были его мечтой. Он поддерживал меня восемь лет, пока в один прекрасный момент не приехал домой и не заговорил о детях — он вдруг подумал, что пришло время пересмотреть наши взгляды, потому что он готов, потому что он хочет ребёнка.

Венди затихла, застывшим взглядом глядя на прибор, прицепленный к пальцу пациента, потом шмыгнула носом, и одинокая слезинка скатилась по её щеке.

— Он не учёл, что подобное решение — родить ребёнка — должно приниматься вместе. Как и решение не оставлять его. Я напомнила Сэму о нашем уговоре — и он два года пытался меня переубедить.

Елена печально посмотрела на снова притихшую Венди, затем — на Хоуп, с которой их взгляды случайно встретились. Наверное, слушать откровения Венди Хоуп не совсем приятно, подумалось Елене, но и Венди, будь она в порядке, не стала бы говорить ничего подобного — ей нужно было выговориться; место, как и время, конечно, не самые подходящие, но, скорее всего, если бы не все эти обстоятельства, Венди так ни о чём бы и не рассказала. И кто знает, чем бы это закончилось?.. А в глазах Майклсон Елена успела заметить лишь какие-то необъяснимые испуг и растерянность, прежде чем та вновь опустила взгляд.

— Сэму не удалось меня переубедить, но… он же настойчив, непреклонен и если наметил себе цель, то сделает всё, чтобы её достичь. И вот, его сыну сейчас три, или около того. Милый мальчишка, копия Сэма, а назван в честь его отца — Гарольдом. Ребёнок живёт в Кливленде с матерью, а Сэм… Из Сэма вышел отличный отец, за исключением того, что раз-два в полгода он на несколько дней исчезает из жизни ребёнка, возвращаясь ко мне. Гарри — так Сэм называет своего сына — всего лишь прихоть, очередной проект моего мужа, который загорелся идеей стать отцом и воплотил её в реальность. Самое обидное, что Сэм любит меня, я это знаю, а та женщина, мать ребёнка, ему никто.

Глаза Венди наполнились слезами, которым на сей раз она не позволила пролиться. Она вспомнила, как когда-то увлекалась астрономией — и её муж пообещал создать для них собственную «Галактику». Сэм сдержал слово: он создал потрясающий проект нового жилого квартала, под который Мистик Фоллс отдал новые территории после расширения границ города, создал нечто потрясающее и поражающее, создал место, где они планировали обустроиться уже навсегда. Воплощение «Галактики» в итоге сильно отличалось от проекта. Забавно, ведь их реальная жизнь теперь тоже значительно отличалась от проекта…

— Когда я узнала, что беременна, я не обрадовалась, что, вероятно, было бы правильно, а сильно расстроилась. — Венди снова посмотрела на Хоуп извиняющимся взглядом, а та снова не обратила на неё внимания. — Я помню, как сидела в спальне, рядом лежал тест на беременность, а в моей голове крутились слова: «Желание стать матерью приходит к женщине одновременно с любовью к мужчине, с которым она готова и хочет вырастить детей». Я сидела, размышляла, анализировала… Я знала, что люблю Сэма. «Я точно люблю его», — сказала я себе тогда, поэтому пришла к выводу, что я не просто не готова к детям сейчас, а что не хочу их, совсем. Ведь желание же не пришло, хотя рядом со мной была любовь всей моей жизни.

Теперь Венди думала: кто из них пятнадцать лет назад ошибся? Она сделала неправильный вывод? Или же Сэм выбрал не того человека? Кто из них потерял пятнадцать лет, а кто — просто ставит точку в последней главе истории о своей истинной, пусть и не вечной, любви?..

* * *

Килин удовлетворённо хмыкнула, довольно и нетерпеливо потёрла ладони, снова взглянула на часы и, выждав пару минут, достала противень из духовки. Эмили с интересом наблюдала за ней, скрывая насмешливую улыбку: выглядела Мальро по-настоящему забавно, преисполненная уверенности, что уж на этот раз всё у неё получится идеально. Но…

— Проклятье! — воскликнула Килин, гневно уставившись на раскалённый противень с угольками вместо милых печенюшек. — Это… издевательство!

— Ты так все продукты переведёшь, — посмеиваясь, сказала Давина и переглянулась со сдерживающей смех Эми.

— Я следовала рецепту, точь-в-точь! — возмущалась Мальро. Она стянула с рук рукавицы-прихватки, бросила их на стол и устало-недовольно вздохнула.

— Я тебе говорила: всё равно не получится, как у Хоуп, — ухмыльнулась появившаяся на кухне Фрея, пока Скай непрестанно вертелась у её ног. — Сидеть! — дала она команду суетливой собаке, когда та вновь слегка прикусила её ладонь.

Килин резво сдула прядь волос со лба.

— Готова поклясться чем угодно, Хоуп скрывает какую-то хитрость…

Давина хохотнула:

— Ага, умение готовить! — И она вопросительно посмотрела на Фрею, пытавшуюся усмирить Скай: — Может, она гулять просится?

Фрея отрицательно качнула головой — она пыталась прогуляться с собакой, но прогулки ту точно не интересовали, — после чего попросила Килин отвлечься от готовки на пару минут и поговорить с ней. Оно и к лучшему! Мальро сегодня слишком зациклились на приготовлении семейного ужина и уже немного (много!) переборщила, они могли сейчас запросто устроить званый приём для всех жителей Мистик Фоллс — и еды точно хватит на всех.

— Как-то они задерживаются, никому не кажется? — донёсся до Давины и Эми встревоженный голос Джози.

— Кто? — непонимающе нахмурилась Давина.

— Папа с Хоуп, — посмотрела на часы Джо, — они ещё пару часов назад должны были приехать.

Дом сотряс оглушительный лай Скай, от чего Эмили вздрогнула, а Давина что-то недовольно проворчала.

— До Хоуп дозвониться не получилось: номер вне доступа, — начала беспокоиться Ребекка.

— А папа не отвечает, я уже три раза звонила, — добавила Лиззи.

Скай снова громко залаяла.

— Чего она не уймётся? — устало вздохнула Джози: пушистая озорница уже всех их успела утомить.

Скай подбежала к Лиззи и, ухватив девушку за край кофты, куда-то аккуратно, но настойчиво потянула.

— С Фреей она делала то же самое, — задумавшись, заметила Эмили, находившая поведение собаки довольно занимательным, а не надоедливым. — Последуй за ней — куда она тебя приведёт?

Элизабет недоверчиво глянула на Эми, затем — на всё ещё куда-то тянущую её Скай и, пожав плечами, поднялась с дивана, готовая следовать за собакой, хотя и отнеслась ко всему этому с определённой долей скепсиса. Однако… Скай вовсе не намеревалась куда-либо её вести, а вместо этого стала носиться по гостиной, едва не снеся с ног Ребекку с Логаном (ребёнка от души это повеселило).

— Эй, пушистое создание, утихомиришься ты сегодня? — возмутилась Ребекка, после чего совсем растерянно посмотрела на двойняшек, Эмили и Давину. — Аларик не оставил к ней какую-либо инструкцию, у неё кнопка отключения есть?..

Её слова сочли за удачную шутку, вот только Ребекка ни капли не шутила… А Скай продолжала носиться, оглушая лаем.

Эмили кое-что заметила: Скай носилась отнюдь не хаотично, как казалось. Она пыталась привлечь всеобщее внимание к…

— Слушайте, — неуверенно начала Эми, — мне кажется…

Но никто Клайд не слушал — все вновь сосредоточились на куда-то пропавших Хоуп и Аларике. Эмили, ещё мгновение понаблюдав за собакой, нерешительно прошествовала мимо всех присутствующих (на что, опять же, никто внимания не обратил) и остановилась перед суетившейся Скай.

— Сидеть! — дала команду Эми и, опустившись на колени, бережно потрепала собаку по пушистому загривку. — Чего ты так шумишь?

Скай неожиданно жалобно заскулила, опять подскочила и разлаялась. И теперь Эмили не сомневалась: лаяла Скай точно на телевизор, который, к слову, был выключен — ничего заинтересовать или разозлить собаку не могло. Эми, порыскав взглядом, отыскала пульт и щёлкнула на кнопку, а скулящая собака теперь металась у её ног.

— …потушить огонь. На данный момент сообщается о двух пострадавших…

— Это что такое? Это что… больница? — Фрея с неподдельным ужасом вглядывалась в кадры полыхающего здания. — В Мистик Фоллс?!

Давина уронила стакан — и послышался звон осколков, но никто не обернулся.

— Это сейчас? — уточнила Килин, не заметив в правом верхнем углу красную надпись, оповещающую о прямом эфире.

Эмили кивнула. Скай вновь стала метаться — от одного человека к другому, — словно умоляла что-нибудь сделать.

— Нам нужно ехать, — тихо сказала Ребекка, почти шёпотом, будто пребывала в каком-то трансе. — Сейчас же! — добавила она уже куда громче. — Поехали-поехали, скорее!

Джози и Лиззи первыми исчезли из гостиной — когда Эмили повернулась, их уже не было. Фрея испарилась следом за двойняшками, но Килин почему-то осталась. Марсель с Ребеккой за секунду определились, что он не едет, а останется дома с Логаном, которого пожар мог только напугать, к тому же они почти не сомневались, что с Хоуп всё хорошо, однако… Однако панику оставшегося с сыном Марселя, нарочито спокойного и рассудительного, Эмили хорошо ощущала.

— Куда?.. — Кол, застыв на пороге с пакетом в руках, раздражённо вздохнул, проводил Ребекку хмурым взглядом, так и не поняв, куда все резко заторопились. — Давина! — возмутился он, увидев жену, и демонстративно взглядом указал на пакет. — Ты не могла сказать, какие именно персики тебе понадобились? Ты хоть знаешь, сколько…

— Забудь про персики, больница горит! — бросила торопливо Давина. — Чёрт, Кол, да оставь же ты персики, и поехали! — прикрикнула она на ничего не понимающего мужа.

Скай, заскулив, улеглась у двери. А Эмили подумала, что Логана куда больше напугала суета, которую тут навели за минуту, чем огонь, который он мог бы увидеть. Но Ребекка всё-таки права: делать ребёнку там нечего.

— Хоуп в полном порядке, — заверила Эмили, глядя на застывших как статуи Марселя и Килин. Потом она выключила телевизор и вернулась к готовке. Если чутьё её не подводит, то совсем скоро здесь будет довольно многолюдно и шумно.

* * *

Спокойствию Хоуп, когда она сообщила, что всё дальше предоперационной полностью задымлено, позавидовал бы даже ленивец, справедливо считающийся самым спокойным созданием в мире. Елена занервничала, особенно после того как поняла, что Майклсон больше не рискнёт использовать магию: последствия, кажется, не заставили себя долго ждать, хотя Хоуп и не признавалась в этом. Казалось, что Венди вот-вот упадёт в обморок; её дрожащие руки чисто на автомате сжимались и разжимались, качая кислород, в покрасневших от слёз глазах отчётливо читался панический страх.

— Венди? — тихо окликнула медсестру Елена. — Всё хорошо?

Венди, сделав очередной глубокий вдох, кивнула, а потом быстро покачала головой, как бы говоря: нет, не хорошо.

— Клаустрофобия, — зажмурившись, отчаянно прошептала она. — Дурацкая клаустрофобия!..

Сальваторе знала о лёгкой боязни закрытых пространств у Венди, но та умело держала её под контролем. Видимо, сложившиеся обстоятельства вызвали обострение. Весьма серьёзное.

Хоуп, у которой мысли в данный момент находились абсолютно точно не здесь, перестала мерить операционную шагами и взволнованно посмотрела на Венди, затем — на Елену, а потом снова на Венди. Елена начинала выбиваться из сил — не в физическом плане, в моральном. Её пугало состояние Венди и она не могла сообразить, как ей помочь, не меньше её пугала и Хоуп, глядя на которую можно было подумать, что трибриду всё по плечу, но и с ней было что-то не так. Настроение Майклсон оставалось спокойным, но только в те моменты, пока на неё смотрела Елена, а стоило бывшей Гилберт отвернуться — и спокойствие Хоуп испарялось, уступая место тревоге, страху и ещё чему-то далёкому от приятных чувств.

Сальваторе спешно заканчивала свою работу, пытаясь отвлечь Венди разговорами, но они не помогали вывести её из панического состояния, с каждой минутой становилось только хуже. А когда Хоуп оказалась близко к Венди — на расстоянии вытянутой руки, — та дёрнулась так, будто рядом очутился дикий зверь, готовый разорвать её на кусочки.

— Венди, посмотри на меня, — очень мягко и спокойно попросила Майклсон, — пожалуйста.

Испуганное лицо медсестры, наполовину скрытое медицинской маской, с широко открытыми глазами, бледно освещал магический шар света, на который она и взглянула в первую очередь, затем — на Елену и только потом, когда Хоуп вновь попросила посмотреть на неё, повернулась к трибриду.

Венди совсем не моргала, глаза заволокло мутной пеленой слёз. Она боялась Хоуп не меньше замкнутых пространств, даже, наверное, больше. Однако Майклсон в ответ на испуганный и немного сердитый взгляд по-доброму улыбнулась и, сложив перед собой руки в замок, тихо проговорила:

— Papilio lux.

Ладони трибрида засияли тёплым светом, свет постепенно стал перетекать к кончикам пальцев, странным образом преобразовываясь в нечто необычное, и в конце концов вверх вспорхнула крошечная птичка, растворившись в воздухе.

— Ого! — восторженно выдохнула Елена и улыбнулась. — Красиво!

Руки Венди перестали трястись, дыхание вернулось к нормальному, а глаза осветили покой и… благодарность. За помощь.

— Создаёшь свет из воздуха, останавливаешь огонь, теперь ещё и это… Что ты сделала? Как ты это сделала? — искренне удивлялась Венди, не в силах отвести взгляд от Майклсон.

— Небольшое магическое успокоительное, так сказать, — со смехом пожала плечами трибрид. — Заклинание для душевного покоя.

— И оно работает, — растроганно сказала Венди. — Спасибо!

Хоуп с улыбкой кивнула. Но в глубине её души творилось что-то ужасное, у неё было такое жуткое предчувствие, будто вот-вот случится что-то плохое. Или же уже случилось…

В тёмной предоперационной, которую медленно заполонял дым, что-то сверкнуло, но это произошло так быстро, что Елена подумала, будто ей показалось. Однако через мгновение это снова повторилось, на сей раз светлый голубоватый луч не потух, а продолжал светить, мечась в дымной тьме. Хоуп едва успела погасить свой магический источник света, прежде чем за окном появилась фигура, а фонарик завис в воздухе, осветив операционную.

— Наконец-то! — выдохнула Венди, уже почти не чувствуя собственных рук: слишком долго качала воздух.

— Все в порядке, никто не пострадал? — раздался приглушённый голос.

Елена, Венди и Хоуп переглянулись и одновременно покачали головами.

— Пациент стабилен? — донёсся очередной вопрос.

Сальваторе уверенно кивнула. Позади спасателя, говорившего с ними, стали мелькать и другие, но дыма из-за открытия дверей стало гораздо больше, а видимость — хуже.

— Видимо, они сейчас не смогут нас вывести, — разочарованно пробормотала Венди.

Что-то не так. Если группа спасателей добралась сюда, значит, пожар локализовали, но те были чересчур…

— Они паникуют, — невольно вырвалось у Елены. И она сказала это громче, чем ей хотелось бы.

Мысли в её голове крутились со скоростью света. Что-то не так, но что?..

Всё встало на места, когда один из пожарных указал вниз. Они в первой операционной. Под первой и второй операционными находится резервная кислородно-газификационная станция с кислородными генераторами.

— Господи, — прошептала Сальваторе, но на этот раз её не услышал никто, даже стоящая рядом Венди.

Они могут взлететь на воздух, если огонь продолжает распространяться и уже добирается до этого крыла первого этажа! А судя по панике спасателей — именно это и происходило.

— Эй, у нас тут беременная — и её нужно вывести в первую очередь! Как можно скорее! — неожиданно крикнула Елена, обращая на себя внимание буквально каждого.

— Ты что творишь? — возмутилась Хоуп. — Нет уж, уйдём мы отсюда вместе, когда…

— Нет, вы с Венди уйдёте сейчас, — не дослушав, заявила Елена, заменяя ошалевшую от столь резкого поворота событий медсестру. — Я, как хирург, должна буду оставаться здесь до конца, но вам нужно уходить.

— Нас пока никто не торопится выводить, — пробормотала Венди, всё ещё пребывая в смятении.

— Они выведут, выведут сейчас, — настаивала Елена, искоса наблюдая за тем, что происходит в предоперационной, — очевидно, пожарные что-то обсуждали. — И вы уйдёте, хорошо?

У Елены внутри, казалось, всё свернулось в клубок от страха.

— Пожар локализован, но в здании сильное задымление, мисс, операционная для вас на данный момент является наиболее безопасным местом, так что пока вы все, тем более беременные, остаётесь здесь. Не волнуйтесь, пожалуйста, мы скоро выпустим вас.

У Сальваторе будто камень с души упал, и она внезапно рассмеялась. Возможно, это было странно, быть может, она выглядела не совсем адекватно. Но ради всего святого! Они в безопасности — вот что имело значение, а остальное ей было уже всё равно!

— Что ж, — хмыкнула Венди, поглядывая на Сальваторе, — я свою минуту слабости пережила, Елена — тоже, так что, Хоуп, ты, видимо, следующая.

— Нет, — уверенно возразила Хоуп и с некоторым вызовом вздёрнула подбородок. — Я и в ситуациях похуже оказывалась, так что никаких минут слабости не будет.

Однако предчувствие чего-то ужасающего у неё никуда не исчезло и, признаться...

— Но почему они тогда паниковали, если всё уже в порядке, не считая задымления?.. — задалась вопросом Елена, и серьёзность вернулась к ней.

Оглушительный грохот, который они услышали в следующую секунду, ответил на вопрос. Обрушение крыла — вот какова была причина паники.

— Полагаю, теперь в больнице всего две операционные, — испуганно пробормотала Венди.

Из-за вибрации в помещении всё задребезжало, и на миг возникло ощущение, что в следующую секунду больница лишится всех операционных. Всё стихло, но потом раздался жуткий треск…

— Стена… рушится… — Сердце Елены отбивало испуганную дробь, ладони похолодели, но пальцы настойчиво продолжали сжимать мешок Амбу. — Эй, ребята, я думаю, это уже не самое безопасное место, — обратилась Сальваторе к спасателям. — Вытаскивайте нас отсюда!