Проверено на грамотность 
Примечания:
Глава не бечена.
В ночи медленные шаги отдавались от каменной кладки гулким эхом, заглушаемые тревожным шумом реки, разрывающим тишину спящего города. Ночной туман обволакивал, как влажное покрывало, превращая окружающее пространство в сплошной размытый силуэт.
Девушка коснулась холодного и влажного парапета, посмотрев вниз, но ничего не увидела: стремительный речной поток был слышен, но не различим в слишком плотной туманной завесе.
Постепенно бурное течение начало стихать, превратившись в тихий плеск перескакивающей через камни воды. Позади что-то словно зашевелилось. Звук приближался, вскоре превратившись в ясный шелест крыльев. Птица уселась на парапет рядом с ладонью.
Девушка улыбнулась, поприветствовав чёрного ворона как старого друга. По мосту прокатилось звонкое карканье.
— Пришла сказать мне о скорой победе, да, Морри?
Ворона встрепенулась, снова каркнув, — на этот раз это прозвучало словно бы предупреждающе. Чёрные глаза птицы лихорадочно блестели, и она, щёлкнув клювом, клюнула девушку за палец — улыбка с лица той испарилась. В следующую секунду, когда ворона готова была клюнуть ещё раз, женская ладонь перехватила её и одним чётким движением переломила шею. Птица хрипло крикнула напоследок и обмякла.
* * *
Хоуп резко проснулась, словно выныривая из ледяного озера. Она открыла глаза и перевернулась на спину, пытаясь успокоить бешено колотящееся в груди сердце.
В спальню только-только начинал проникать робкий зимний рассвет.
— Что на этот раз?
Голос Аларика так внезапно ворвался в её всё ещё немного сонное сознание, что Майклсон вздрогнула. Перевернувшись, девушка прижалась к тёплому боку Зальцмана, устраиваясь поудобнее; сердце больше не уходило в пятки.
— Ворона.
Рик, поцеловав Хоуп в макушку, усмехнулся.
— И опять этот мост, — продолжила она. — Я уверена, что место мне незнакомо, но каждый раз я иду так уверенно, будто бывала там уже десятки раз.
Ей в голову закралась мысль, что и вправду бывала: только не она, а кто-то другой — тот, кем она являлась во снах.
* * *
С заднего двора доносились смех и лай. Елена стояла у плиты, занимаясь готовкой завтрака. Иногда она поглядывала в окно, наблюдая за резвящимися с Лордом детьми. Пёс повалил Дилана в снег, Стефани громко расхохоталась, облокотившись на забор и держась за живот.
Щёлкнул тостер, и из него выскочили два кусочка поджаренного хлеба. Елена, ещё раз взглянув в окно, улыбнулась и, поставив стеклянную миску со смесью для блинчиков на столешницу, вытащила тосты.
Деймон, появившись на кухне, поцеловал жену и занялся готовкой блинов, насвистывая какую-то мелодию.
— Мэтт звонил?
Деймон обернулся к своей второй половинке, не скрывая удивления:
— Нет. А что, должен?
Елена вздохнула и покачала головой.
— Брось, Елена, я тебе говорю, что у Донована крыша едет — совсем помешался на своей работе…
— А что, если нет? — в очередной раз заспорила Елена. — Деймон, что, если он прав?
— На какой чёрт кому-то сдался Мистик Фоллс? — переворачивая блин, хмыкнул глава семейства. — В Вирджинии есть и поинтереснее города.
Елену это ничуть не убедило. После Рождества в доме мэра ей не давал покоя разговор мужа с Мэттом.
— Или кому-то интересен именно Мистик Фоллс, — намазывая тост вишневым джемом, с нажимом произнесла Елена. — Помнишь того странного мужчину из университета, где преподаёт Хоуп? Он очень интересовался историей города, очень, Деймон. И, заметь, его увлекает тема всего… необычного.
— Вот именно, любовь моя, — ухмыльнувшись, Деймон чмокнул жену в щёку, проходя мимо неё за кленовым сиропом, — он увлекается всем необычным. Майклсон тоже увлекается, давайте скажем, что она тоже хочет прибрать город к рукам.
— Она и Рик как раз пытаются оградить город от таких, как этот… — Миссис Сальваторе призадумалась. — Не могу вспомнить, как его звали.
Деймон вернулся к плите и переложил блинчик со сковородки на тарелку.
— Его не звали, он сам пришёл.
— Ну, неважно. — Елена налила в два стакана сок. — Мы должны доверять Мэтту, он — наш друг.
Она серьёзно посмотрела на мужа.
— Конечно, друг. Он ведь мэр, а с мэром нужно дружить. — Деймон не смотрел на Елену в этот момент, и, несмотря на то, что отвечал он ей в тон — абсолютно серьёзно, — она знала, что он шутит, скрывая свою типично деймоновскую усмешку.
— Ты иногда невыносим, — улыбнулась бывшая Гилберт.
Деймон пожал плечами; ещё один блинчик отправился на тарелку. Сальваторе перехватил мимо проходящую Елену, обвивая её за талию.
— Но ты же всё равно любишь меня, — не сомневаясь в положительном ответе, сказал он.
— Можешь не сомневаться. — Елена обняла Деймона за шею и поцеловала. — И всё же я поговорю об этом с Эйприл сегодня. Мы как раз договорились пообедать вместе.
— Не живётся вам спокойно, — притворно вздохнул Деймон. — Так и ищете всякие приключения. Если что, я в деле.
Елена звонко рассмеялась.
Стоило распахнуться входной двери, как в дом прорвался холодный сквозняк. Стефани и Дилан о чём-то весело и шумно переговаривались. Лорд, радостно виляя хвостом, не отходил от них ни на шаг. И дети, и пёс были усыпаны снегом — на собаке он уже начинал таять, капая на пол.
Стефани заглянула в кухню, из-за лёгкого мороза на улице щёки у неё раскраснелись.
— Пап, помоги Лорда затащить в ванную.
* * *
Хоуп обновила веб-страницу, но, естественно, ничего не изменилось — расписание оставалось тем же. Теперь её лекции были во вторник, среду и четверг. Причём во вторник и четверг с самого утра и до самого вечера. К тому же в университетк вернули старый порядок прослушивания лекций(1), правда, это её как раз радовало. Разделять темы для каждого курса — задача не самая лёгкая, а теперь этого делать не придётся. И всё же само расписание…
— Это просто кошмар, — снова повторила Хоуп.
Рик заглянул через её плечо.
— О, зато у тебя теперь свободный понедельник. И пятница.
— Сомнительное счастье, — проворчала Майклсон. — В пятницу консультации с десяти до двух. — Она закрыла ноутбук и подняла взгляд на Аларика. — Я начинаю думать, что поиск второго преподавателя — не такая уж и плохая идея…
В общем, новый семестр начинался только в понедельник, а уже характеризовал себя крайне напряженным.
На телефон Зальцмана пришла эсэмэска. Он прочитал сообщение и удивлённо взглянул на Хоуп: Елена просила её приехать в больницу. Как можно скорее. Стоило ли говорить, что Майклсон удивилась ещё больше, чем Аларик?..
* * *
Хоуп подъехала к больнице Мистик Фоллс около трёх часов. На улице мелко сыпал снег. Елена, нервно постукивая подушечками пальцев по бедру, стояла около панорамного окна в холле, выглядывая знакомое лицо.
Майклсон не заметила Сальваторе в окне, так что, когда она зашла в здание, сразу направилась к стойке, где медицинский регистратор встретила её вежливой улыбкой, уже готовясь задать вопрос, чем она может помочь…
Елена перехватила Хоуп за локоть, увлекая в сторону — та от неожиданности едва не вскрикнула, испугавшись до чёртиков.
— Елена! Нельзя же так людей пугать…
— Прости, — пробормотала Сальваторе, жестом показывая Хоуп следовать за ней.
Елена ничего не говорила, пока они не оказались в её кабинете. Она указала Майклсон взглядом на небольшой диванчик для посетителей, приглашая её присесть, а сама заняла место за рабочим столом.
— В отделении психиатрии сейчас лежит пациентка — она здесь с Рождества, вообще-то, — которая сегодня весьма неожиданно заговорила… о тебе.
Майклсон недоверчиво смотрела на Елену.
— Её зовут Эмили, она учится в университете…
— Эми? — оборвала Сальваторе Хоуп. — Эмили Клайд?
Елена кивнула.
— Что она делает в психиатрии?
Доктор помедлила несколько секунд, потом слегка наклонилась вперёд, дотягиваясь до клавиатуры.
— До чего докатилась… — бубнила себе под нос бывшая Гилберт, что-то печатая: пальцы её быстро порхали по клавишам. — Нарушаю врачебную тайну.
Хоуп ничего не говорила, но в то же время её недоверчивый взгляд сменился заинтересованностью.
— В общем, она поступила с отравлением. — Сальваторе оторвала взгляд от монитора и кротко взглянула на Майклсон. — С передозировкой.
После того как Эллисон, сестру Эмили, выписали из больницы, ей дали рецепт на сильный анальгезирующий препарат. Элис, несмотря на то что послеоперационные боли не давали покоя, отказалась принимать лекарства, стойко их выдерживая. Лишь единожды, оказавшись на очередном приёме у врача, пожаловалась на невыносимую боль прошлой ночью, но таблетка ей не помогла.
— Я не совсем понимаю, — медленно произнесла Хоуп. — Эмили пыталась…
— Наркотический анальгетик(2), — сказала Елена. — Она начала принимать эти таблетки, а вместо них подсунула сестре обычное обезболивающее. Таблетки закончились, Эмили достала другой препарат. Покончить с жизнью она не намеревалась, ошиблась с дозой. — Сальваторе немного помолчала, прежде чем продолжить: — Эмили сказала, что у неё сильные головные боли, вот почему она подсела на анальгетики. Но её состояние вызвало много вопросов, так она и оказалась в психиатрии. Иногда я прихожу к ней. И иногда замечаю крайне странные вещи. — Она многозначительно смотрела на сидящую перед ней Хоуп. — Я думаю, тебе стоит поговорить с ней.
В отделении психиатрии, удивительно, было тихо. Поэтому, когда Хоуп и Елена шли по длинному светлому коридору и по этажу разнёсся крик, Майклсон застыла, оглянувшись. Сальваторе пробормотала что-то о том, что ненавидит это отделение, после чего они двинулись дальше, преодолевая палаты, где за закрытыми дверями кто-то вполне мог бороться с желанием вскрыть себе вены. Медсёстры, проходящие мимо, коротко кивали, но особым вниманием их не удостаивали.
Наконец они остановились у одной из закрытых дверей палаты, и Сальваторе, открыв её, заглянула внутрь: пациентка читала книгу.
— Привет, Эмили.
Клайд оторвалась от чтения, подняла взгляд на доктора, за спиной которой мелькнула Хоуп. Бледные сухие губы Эми исказились в какой-то диковатой полуухмылке, потом она моргнула — и на её лице тут же отразилось полное недоумение.
Девушка положила книгу на колени.
— Добрый, — Клайд повернулась к окну, — вечер?
Елена и Хоуп обменялись напряжёнными взглядами. Майклсон попросила Елену оставить их, на что та отреагировала весьма предсказуемо.
— Я не уверена…
Хоуп заверила её, что всё будет в порядке. Если что, она просто погрузит Эмили в сон.
— Ладно, я буду на сестринском посту, — сказала доктор. Повернувшись спиной к Эми, она совсем тихо добавила, обращаясь к рядом стоящей Хоуп: — Только, будь любезна, сделай так, чтобы вас не смогли услышать.
Хоуп кивнула. Сальваторе, бросив сомнительный взгляд через плечо, оглядела палату и вышла, плотно закрыв дверь за собой. Майклсон сразу же наложила заглушающее заклинание.
Эми смотрела на Хоуп, указательным пальцем левой руки обводя клеймо на запястье правой. Она точно повторяла контур метки, хотя глаза её всё ещё невидяще смотрели на Майклсон.
Последний раз Хоуп видела Эмили во время экзамена двадцать третьего декабря, уже тогда отчётливо понимая, что с Эми что-то не так. Она хотела поговорить, но Клайд пресекала все попытки, исчезая из поля зрения сразу же, как только Хоуп делала шаг в её сторону.
Под глазами Эмили залегли глубокие тени, черты лица заострились, а кожа приобрела какой-то болезненно бледно-сероватый оттенок, превращая её в подобие призрака. Ничего общего с той студенткой четвёртого курса, которую Хоуп знала. От этой картины стало жутко и неприятно.
Взгляд Майклсон застыл на книге, лежащей поверх больничного одеяла: на раскрытой странице виднелось изображение Трискеля(3). Короткий ноготь Эмили впился в кожу так, что оставил заметную отметину в виде месяца, но та, кажется, не обратила на это внимания; она всё смотрела, но не на Хоуп, а будто сквозь неё.
— Эми…
— Они помогали отключаться, — голос Клайд прозвучал хрипло и слабо. — Таблетки. Они заглушали то, что… — Рука Эмили, метка на которой выделялась чересчур сильно из-за бледности кожи, поднялась. Она коснулась кончиками пальцев виска. — Я больше не чувствовала чьё-то присутствие. А потом начались странные сны с Китти…
Хоуп напряглась.
— Какие сны?
— Иногда ненависть так сильна, я просто не могу с ней справиться, — игнорируя вопрос, произнесла Эми. — Всё время, когда ты рядом. Но это не я — мне не за что тебя ненавидеть. И страх. Оно тебя боится. — Взгляд Клайд сфокусировался на Хоуп. — Китти боится тебя?.. Это ведь она, да? Она никуда не исчезла. Юг-Черри-стрит спрятала её в своей темноте.
Хоуп почувствовала, как неприятный липкий холодок начал опутывать тело.
— Это она. Наблюдает за тобой через меня, — продолжала Эмили. — С помощью метки, да? Ты знаешь, что это за метка.
— Эми, послушай меня. — Майклсон сделала шаг в сторону Эми, но та предостерегающе посмотрела на неё. Дальше Хоуп не сдвинулась. — Метка…
— Слухи о школе Сальваторе ходят давно, — оборвала её Клайд. — В Мистик Фоллс происходит много разных необычных вещей, и почему-то директор этой школы очень часто оказывается втянут. Не потому ли, что те самые необычные вещи происходят из-за учеников его школы?
Хоуп молчала — она не собиралась говорить с Эми о школе Сальваторе; тем более, когда та находилась в таком состоянии.
— Моя мать считает, что я сумасшедшая. Она меня сюда засунула. Сейчас Кэтрин в моей голове больше, чем меня самой. Она приходит всё чаще и чаще и чаще. Иногда мне кажется, что однажды я проснусь и ничего не увижу, потому что она займёт моё место. Поглотит меня. Я просто исчезну. Буду существовать в каком-то пространстве между жизнью и смертью.
Майклсон бросила вверх напряженный взгляд: лампа в палате мигала.
* * *
Фрея не самый лучший наблюдатель. Она не замечала очевидных отношений между племянницей и Зальцманом, в то время как Давине хватило пересечься с ними всего несколько раз, после чего она уже не сомневалась: между этими двумя куда более глубокая привязанность, чем казалось на первый взгляд. Ребекка всё твердила, что они не должны вмешиваться. Фрея же, правда, сама того не понимая, всё пыталась отыскать в отношении Аларика к Хоуп какой-то… подвох? Она не могла сказать наверняка, что именно искала. Зато знала, что не нашла. Просто всё это между ними казалось ей каким-то неразумным. Но разум бессилен против любви, верно?
Фрея верила в то, что рядом всегда есть тот, кому мы нужны. Тот человек, которому, как бы ни хотелось казаться сильным, не страшно было признаться в своих слабостях. Тот человек, с которым можно пережить каждый значимый — и не очень — момент, можно пройти вместе с ним через любые испытания, разделить всю жизнь, даже вечную. Ведьма точно не знала, такой ли человек Аларик для Хоуп, — да и не ей, наверное, об этом судить, — но чувство, что он именно тот, становилось всё более привычным.
Бросая короткие взгляды в сторону племянницы, Фрея старалась улыбаться как можно незаметнее: Рик приобнимает Хоуп за талию, говорит что-то тихо-тихо — так, что слышит только она, — и девушка, засмеявшись, кивает. Зальцман смотрел на неё с такой любовью и нежностью, что они ощущались едва ли не каждым из присутствующих. Да, из Фреи плохой наблюдатель, но сейчас особая наблюдательность ей не требовалась.
Старшая Майклсон встретилась взглядом с Давиной. Вампирша, тоже наблюдая украдкой, в отличие от ведьмы, невольно слышала обрывки фраз. Она не желала становиться тайным свидетелем разговора Хоуп и Аларика, но ведь совсем отключить вампирский слух Давина не могла.
— …ну уж нет, — засмеялась Хоуп. — В любом случае, я не против немного поскучать. И не смотри на меня так! Да, я хочу жить с тобой долго, счастливо и скучно.
* * *
Они оказались все вместе в Мистик Фоллс в пятницу. Фрея привезла Ника в школу — с понедельника все возвращались к учёбе. Кол и Давина прилетели в Новый Орлеан рано утром и приехали вместе с Фреей, чтобы навестить племянницу, а заодно поделиться кое-какими новостями. Между Хоуп и Фреей вроде всё стало как прежде, но всё же иногда в их разговорах повисала пауза — и ни одна не знала, чем заполнить возникшую напряженную тишину.
В кабинете Аларика не хватало только Лиззи — та появилась позже всех; за окнами к этому времени уже совершенно стемнело, а снег перестал сыпаться с неба мелкой крошкой.
Элизабет зашла с бумажным стаканчиком кофе в руках, на котором поверх фирменной наклейки кофейни маркером было нацарапано её имя. Выглядела еретик слегка взъерошенной и сонной.
— Всем привет, — пробормотала Лиззи, игнорируя удивлённые взгляды, обращенные на неё, и уселась на диван.
И всё же тишина, вызванная её появлением, заставила дочь Аларика заговорить первой:
— Я занималась проектом по продюсированию, поэтому не обращайте на меня внимание. — Она махнула рукой и сделала глоток кофе. — Двое суток без сна, как оказалось, сказываются и на вампирах.
— Ты вроде говорила, что должна сдать проект до Рождества?.. — припомнил Аларик.
— «Должна сдать» — не стопроцентная гарантия того, что я это сделаю, пап, — пробубнила Элизабет. — Я планировала закончить его в начале весеннего семестра… Но вы же тут вроде собрались не мою учебу обсуждать, да?
Она бросила взгляд на Хоуп, как бы прося: «Ну спаси же ты меня, переведи тему разговора». Майклсон нарочито помедлила, делая вид, что не углядела намёков, но в итоге, улыбаясь уголками губ, сказала:
— Уайт закончил перевод книг. — Хоуп указала взглядом на внушительную стопку исписанных листов на столе Аларика.
Как бы пессимистично это ни звучало, правда всё же была одна: труды Филиппа — напрасная трата времени. Если хоть толика той информации, что они почерпнули из переводов, окажется правдой, то им чрезвычайно повезёт.
— Вернёмся к книгам позже, — сказала Давина. — У нас тоже кое-что есть. Как оказалось, мы промахнулись, решив, что информацию нужно искать в Риме. Элайза упомянула Виченцу. Карина родом из Пармы, а Джемма — из Феррары. Как ты и сказала, — вампирша обернулась к Фрее, — они рядом и образуют треугольник на карте. Так что мы отправились в Болонью.
Пока жена Кола всё рассказывала, Хоуп попросила Рика открыть карту Италии в интернете.
— Я искренне извиняюсь, — нахмурилась Лиззи. — Я уснула на том моменте, когда ты сказала о связи между этими городами и Болоньей? Или…
— Нет-нет, — покачала головой Давина. — Болонья просто находится между Пармой и Феррарой.
Элизабет всё ещё не понимала, почему выбор пал именно на этот город, однако больше ничего говорить не стала.
— В общем, — продолжала вампирша, — нам удалось отыскать там одну ведьму, которая, удивительно, не пыталась нас убить, вопя о том, что вампиры — злостное нарушение баланса…
— Все вечно вопят о балансе, — хмыкнул Кол. — А сами же его нарушают.
— Да, такое имеет место быть, — согласилась с ним Давина, на секунду задумавшись о чём-то. — Так, о чём я? Ах да, ведьма. Она пролила немного света на историю культа.
— Точно света? — усомнилась Фрея.
— Вот-вот, а то, может, наложила тень? — поддержала её Лиззи. — А то нам всё свет проливают, но вот только мы всё равно в тупике оказываемся.
— Я думаю, её словам можно верить, — заявила Давина. — Кстати, она отказалась называть Гекату этим именем.
Аллегра — так зовут ведьму — поведала другую историю: ту, которой придерживались в Италии. Круг ведьм, называющий себя культом Гекаты, обосновался в колыбели великой цивилизации чуть больше века назад.
— Все обрисовывают Гекату как божество, но это не так. Точнее, надо сказать, что она и Геката, конечно, но Аллегра называла её Первой.
— Первой? — уточнила Фрея. — И это потому, что…
— Она — Первая, — сообщила как нечто само собой разумеющееся Давина. — Сама Магия.
История о Теоне почти совпадала с той, что они уже знали: много лет назад Магия явилась смертной девушке в человеческом обличии, наделив её магическими способностями. В те времена религия имела большое значение. Когда Первая открыла тайны колдовства Теоне, та решила, что перед ней сама Геката — богиня преисподней, всего таинственного и магии.
— Что приводит нас к тому, что первая ведьма появилась всё же в Древней Греции, — сделала вывод вампирша. — Первый культ действительно был создан Теоной для того, чтобы вернуть Гекату в мир…
— Но та не была богиней, а значит — не исчезала, — сказала молчавшая до этого Хоуп. — И история первого культа не имеет смысла.
— Имеет, — не согласилась с ней жена Кола. — Но его история — последнее, что нас должно интересовать сейчас. Когда Первая передавала Теоне силы, та была беременна!
На тот момент и сама Теона не знала об этом. Девочка появилась на свет спустя восемь месяцев. Однако ведьма посчитала, что ребёнок помешает свершению её предназначения, и отдала дочь в другую семью, не подозревая, что и та получила магические силы.
— Стоп, давайте-ка немного притормозим, — вмешалась Лиззи. — Магия? То есть Магия появилась в Древней Греции?
— Не магия, а ведьма, — поправила её Фрея.
— Магия берёт своё начало с таких древних времён, что отыскать её начало не представляется возможным, — ответила Давина.
— А как же всем известная магическая история Древнего Египта? — спросил Аларик. — Там ведь упоминают о жрецах, владеющих магией, и так далее.
— Они не владели магией — они к ней взывали, — объяснила жена Кола. — Та отвечала. Или нет. Как повезёт. Пока что мы склоняемся к тому, что до Теоны ни один человек не владел магическими силами.
— Допустим, что так, — сказала Хоуп. — Зачем Первой вообще тогда понадобилось создавать ведьму?
Давина пожала плечами: ответа у неё не было.
— Ладно, — произнесла Фрея, — что там с Теоной и её ребёнком?
— Вивьен. Девочку назвали Вивьен, — сказала вампирша. — Известно то, что она сама научилась управлять своими силами. И, прибегая к магии, прожила очень долгую жизнь.
— А где отец ребёнка был? — неожиданно поинтересовалась Элизабет.
Давина снова пожала плечами, потому что снова не знала ответа. Никого, кажется, не волновала судьба отца девочки — о нём ни разу не упомянули.
— Очень долгую… Это сколько? — спросила Хоуп, но с сомнением в голосе, как будто не могла решить, хочет она знать ответ на свой вопрос или уж лучше оставаться в неведении.
— Остановимся на том, что долгую, — ответила Давина. — У Вивьен родились три дочери. Тройняшки.
Женщина, вынашивая детей, не сомневалась, что сила её одной разделится на три, что в теории делало каждую девочку слабее матери. Вивьен просчиталась, уверенная в древних устоях, гласящих, что первенец всегда равен по силе, второй ребёнок всегда слабее, а третий может родиться и вовсе без магических сил.
— Две девочки родились с равной матери магией, — поведала Давина.
— А третья? — спросила Фрея.
— Слабее, чем сёстры, потому что появилась на свет в другой день.
Третий ребёнок родился после полуночи — уже наступили другие сутки.
— Астрид, Ингрид и Хельга, те самые тройняшки, в итоге оказались в Норвегии.
Фрея удивлённо приподняла бровь.
— Что делает вас, — Давина указала сначала на Хоуп, потом на Фрею, а следом на Кола, — наследниками первой ведьмы. Потому что именно они положили начало магическому роду в Норвегии. И это то, о чём…
— Культ охотится на Хоуп не из-за этого, — припоминая встречу с ведьмами, сказал Аларик.
— Точно, — согласилась с отцом Элизабет. — Они уверены, что всё дело в том, что… — Она запнулась, подбирая правильные слова. — Собственно, они считают…
— Они считают, что я была зачата из-за обращения к магии, — усмехнулась Хоуп. — И цель создания Гекаты или Первой, или как там ещё её называют, второго культа — загадка.
— Нет же, — озарило Фрею. — К тому времени, когда Гекату — неважно, куда она исчезала и исчезала ли, — культ вернул, то ведьм стало гораздо больше, верно? Но после смерти Теоны она, возможно, каким-то образом, почувствовала, что часть её собственной магии всё ещё где-то активна. Ведь Вивьен получила силы Гекаты, как и её мать. Помните, что сказала Клэр — или Пандора? — о шкатулке?
— «В этой шкатулке таится та сила, частью которой ты обладаешь», — повторила слова жрицы Хоуп. — Наследие Гекаты.
— Я не закончила. Культ точно знает, что Хоуп — наследница первых ведьм, — вновь вклинилась в разговор Давина. — Элайза прямо сказала, что ты — наследница древней и очень могущественной магии, в которой течёт кровь первых ведьм. Но давайте сейчас вернёмся к Вивьен. Она исчезла. История о ней не имеет логичного конца, потому что никто его не знает. Прожила долгую жизнь, да, но потом просто… испарилась. Как и три её дочери. Кстати, а где та шкатулка?
— Стоит позади тебя в шкафу, скрытая чарами, — ответил Зальцман.
— Глупо держать её в школе, — заметила Фрея.
— А ещё лучше её уничтожить, — добавил Кол.
— Во-первых, я привезла шкатулку сюда только на сегодня, чтобы ты осмотрела её, — сказала Хоуп, обращаясь к Фрее, а потом, обернувшись к Колу, продолжила: — Во-вторых, я пока не разобралась, что именно хранит в себе эта шкатулка, поэтому уничтожать её рано.
— А где она хранилась до того, как ты её сюда привезла? — озадаченно спросила Фрея.
— Дома, — пожала плечами трибрид.
— С ума сошла?! — возмутилась старшая Майклсон. — А если бы они решили вернуться за ней, Хоуп!
— Ну и отлично, я бы как раз задала им вопросы, на которые мы всё никак не можем получить ответы, — абсолютно спокойно ответила Хоуп. — Нам нужно понять, что она из себя представляет. Потом спрячем её куда-нибудь в безопасное место.
— Ага, под подушку? — не без ехидства поинтересовалась Лиззи, вспоминая случай с магической урной во времена борьбы с Маливором.
Фрея, Кол и Давина с непониманием в глазах посмотрели на двух девушек.
— Так, мы возвращались к истории с исчезновением Вивьен и её дочерей, — вновь игнорируя обращенные на неё взгляды, произнесла Элизабет. — Они исчезли, когда второй культ уже начал — как они там это называют? — восстанавливать баланс?
— Я бы ответила тебе, если бы знала, когда именно появился второй культ, — ответила ей Давина, а потом обернулась к племяннице и спросила: — Постой-ка, она сказала о наследии Гекаты, подразумевая твою силу? Или речь шла о шкатулке?
Весьма неожиданный вопрос вампирши поставил Хоуп, да и Фрею с Алариком и Лиззи в тупик. Может быть, они действительно неправильно истолковали слова Пандоры? Может быть, речь шла не о магии, а о шкатулке?.. Это меняло дело.
— Нужно узнать побольше о дочерях Вивьен, — сказала Фрея. — Если они действительно являются основательницами…
Лиззи резко подскочила с дивана. Хоуп кинулась к окну за секунду до того, как все присутствующие в кабинете услышали нечто среднее между воем и рычанием.
— Какого чёрта?.. — не понял Кол.
— Кто-то пытается пройти через границы школы, — ответила Хоуп, хватая пальто, и выбегая из кабинета. Элизабет от неё не отставала.
* * *
Темнота вокруг вызывала неприятное ощущение холода в спине, и даже свет, горящий в окнах здания, его не рассеивал. Было так тихо, словно ничего живого вокруг не существовало. Но всё-таки во тьме, окружавшей школу Сальваторе, ощущалось чьё-то присутствие. Словно что-то, затаив дыхание, смотрело, выжидая свою жертву. Стоит только выйти за магические границы — и оно даст о себе знать.
Когда Кол сделал шаг, вой повторился, прокатившись эхом по территории школы и леса, а потом утонул в морозном воздухе. Вой стих и вокруг снова всё умерло.
— Вы это видите? — Лиззи, слегка прищурившись, вглядывалась в тёмную даль.
— Плохо, — пробормотала Давина. — Это очень, очень плохо.
— О чём речь? Я ничего… не вижу, — сказала Фрея, пытаясь разглядеть, о чём говорили дочь Аларика и невестка.
— Стой! — крикнула Хоуп, останавливая тётю.
Но она не успела: Фрея уже сделала шаг вперёд, оказавшись за пределами магической линии, защищающей школу.
Тьма стала осязаемой, она обступала, приближаясь вплотную. Красные мерцающие огоньки походили на светлячков, вот только светлячки так быстро не летали, да и зимой их не сыщешь. Пока они становились всё ближе и ближе, Фрея наконец поняла, о чём говорила Лиззи. Теперь она была согласна с Давиной: всё очень плохо.
Нет, всё ужасно!
Тёмные приближались со всех сторон, сверкая рубиновыми глазами, благодаря которым всем удавалось увидеть тьму в темноте. Чем ближе становились Тени, тем сильнее накатывало чувство безысходности, хотелось убежать, спрятаться, навсегда уйти отсюда. С безысходностью пришло чувство опустошённости. Нечто склизкое, противное охватывало своими жуткими и пугающими объятиями. Они не говорили, а шептали, и их шёпот — тягучий, проскальзывающий в сознание, — раздирал барабанные перепонки, вгоняя в парализующий ужас.
— Я тебя, безусловно, уважаю, Фрея, ты не подумай, — отбивая Тень от ведьмы с помощью магии, сказала Лиззи, — но научись, пожалуйста, смотреть, куда идёшь!
Шёпот становился всё настойчивее, бороться с ним становилось всё тяжелее. Хоуп схватила тётю за локоть, чтобы та вновь оказалась вне досягаемости Теней.
— Что это за твари? — спросил Кол. — И как с ними бороться без магии?
— Демоны-Полуночники. Или, как ещё их называют, Тёмные, — ответила Хоуп. — Без магии? Хм, никак?..
— Я думаю, они сейчас далеко не главная наша проблема, — ошеломлённо произнес Аларик. Директор школы кивнул в сторону леса.
Температура воздуха резко упала на несколько градусов. Выступая из-за деревьев, проникая сквозь сгущающиеся сумерки, скаля слюнявые клыкастые пасти и клацая зубами, на них надвигалось кое-что похуже Теней. Свалявшаяся клочьями, когда-то имевшая белый цвет шерсть, не скрывающая только выпирающие рёбра, покрывала уродливые костлявые тела. Хищные, горящие в темноте глаза рыскали, выискивая свою добычу.
— Это то, что я думаю? — спросила Элизабет таким тоном, словно интересовалась, который сейчас час.
Никто ей не ответил, однако в данной ситуации фраза «молчание — знак согласия» была как никогда кстати.
Вендиго.
Один из Полуночников едва не проскользнул через границу, но Фрея вовремя заметила, уничтожив Тень. Теперь возникала новая проблема…
— Магический барьер поддаётся им?.. — забеспокоилась Давина.
Существа вроде этих демонов не были настолько сильны.
— Нет, какая-то другая сила, — отозвалась Хоуп.
Она и двойняшки накладывали чары, так что сейчас прекрасно чувствовали, что на защитный купол что-то влияло извне.
В лесу неожиданно что-то полыхнуло белым, озарив почти весь лес. За те несколько секунд, что вспышка освещала пространство, Кол и Давина успели сосчитать с полдюжины тварей, которые становились к ним всё ближе.
— Старое доброе обезглавливание поможет? — спросил Кол, когда всё вновь погрузилось во тьму.
Хоуп посмотрела на него, слабо кивнув. Но, как и говорил Клаус: беда не приходит одна, она приходит ротами, полчищами. Сверху донеслось хлопанье кожистых крыльев.
— Это что ещё за дрянь? — Аларик попытался рассмотреть круживших в ночном небе существ, но они летали слишком быстро и темнота всё усугубляла.
— Если чёртов Ад существует, то уверена, он теперь пуст! — резко произнесла еретик. — Вся дрянь сюда слетелась! Откуда они берутся? Не Маливор же очнулся, я надеюсь… — Она замолкла, потому что в лесу снова что-то вспыхнуло. — Кажется, я догадываюсь, откуда.
Пока они всматривались в высь, одно из существ подошло совсем близко: наклонив своё тело вперёд, оно выпустило когти и сделало резкое движение, клацнув челюстью. Кто знает, смогло бы оно преодолеть границу и схватить Лиззи, или же магия остановила бы его, но стрела, выпущенная Риком из арбалета, сухо просвистев, пронзила мощную грудину, попав прямо в сердце. Вендиго рухнул в снег.
— Отлично, у них есть, как минимум, одно слабое место, — находясь под впечатлением, сказала Фрея. — Сердце.
Желтоватая кожа с тела существа стала слезать, отмирая и отрываясь кусками, оголяя нечеловеческой величины кости.
— Фу-у-у, — брезгливо протянула Элизабет. — Меня сейчас стошнит. — Она отвернулась.
От вендиго остался только скелет, лежащий в растаявшем снеге вперемешку с жижей, в которую обратилась его плоть.
— Нужно узнать, что за вспышки. — Хоуп повернулась в ту сторону, откуда меньше минуты назад световой поток ударил в небо.
— Даже не думай идти одна, — заранее зная основную часть плана племянницы, заявил Кол.
— Мы возьмём на себя тех, которых можно прикончить физической силой, — поддержала его Давина.
— Хорошо, — не стала спорить Хоуп, потому что временем они особо не располагали: кто знал, появятся ли новые существа и, если появятся, как скоро это произойдёт. — Но школу оставлять нельзя…
— Я здесь останусь, — без лишних обсуждений, заявила Фрея.
Хоуп кивнула, взгляд её метнулся к Аларику.
— Не обсуждается, — уже зная, о чём она попросит, произнёс Зальцман. — Я иду с тобой.
Ряды монстров внезапно охватила волна тревоги. Тёмные заметались, сверкая глазами. Вендиго вновь залязгали острыми зубами, озираясь и принюхиваясь. Звук крыльев, бьющих по воздуху, стал гораздо громче.
Стоило Хоуп, Рику, Лиззи и Колу с Давиной ступить за линию, как существа кинулись к ним со всех сторон, вынуждая Фрею выйти из-за защитной черты на помощь. Десяток тех, что кружили вверху, бросились вниз, как коршуны, за своей добычей: одно успело ранить Давину, проткнув большими когтями сквозь одежду кожу на руке вампирши, пытаясь её схватить, прежде чем стрела вонзилась в одно из крыльев, а следующая угодила в обтянутую тонкой кожей грудь, после чего существо рухнуло на залитый кровью снег, начав разлагаться, как и вендиго.
Когда с исчадиями Ада или, быть может, чего похуже было покончено, Фрея вновь вернулась за магический барьер. Давина обратила внимание на стрелы: она подняла одну с земли, пальцем слегка коснувшись окровавленного наконечника.
— Серебро?
Зальцман кивнул. Бывшая ведьма заметила, что стрел у него в целом осталось не очень много. Хоуп взмахнула рукой, и те, что лежали в снегу, вернулись в колчан, включая ту, что держала вампирша: стрела испарилась из рук Давины и появилась уже среди остальных. Жена Кола кинула на племянницу возмущённый взгляд, но та лишь пожала плечами с мелькнувшей в глазах улыбкой.
— Это не всё, — сказал Кол, прислушиваясь; на его руках продолжали затягиваться глубокие царапины от когтей. — Стоит поторопиться.
Полыхнула новая вспышка. Правда, уже совершенно в другой стороне.
— Какого чёрта происходит? — донёсся до них взволнованный голос Фреи.
Кто-то опять начал воздействовать на магический барьер. Элизабет и Хоуп переглянулись.
— Нужно разделиться, — уверенно заявила еретик.
Разделяться — всегда плохая идея. И всё же…
— Тебе лучше пойти с нами, — сказала Давина, обращаясь к Лиззи. — На тот случай, если Полуночники вновь встанут у нас на пути.
Аларику однозначно не нравилось такое развитие событий, но он не стал оспаривать план, который Лиззи, к тому же, поддержала. Полуночники вселяли в любое живое существо страх, внося беспорядок в мысли, путали сознание и нагоняли ужас, способный парализовать. Они заставляли столкнуться лицом к лицу со своими демонами. Главная опасность была в том, что иногда… демоны побеждали. Вампиры — лёгкая для них добыча, потому что их эмоции куда более обострены, нежели у обычных людей. Но, обладая магией, справиться с ними просто.
Кол с Давиной посмотрели на Аларика: он неохотно, но всё же кивнул.
Они разбрелись по сторонам: Хоуп с Риком ушли в северном направлении, а два вампира и еретик в противоположном.
— Слишком тихо, — пробормотала Майклсон, когда до них перестали доноситься голоса Лиззи, Кола и Давины.
И правда: густую тишину нарушали их дыхание да хруст веток под ногами, едва прикрытых снегом, пока Рик и Хоуп уходили всё дальше в глубь леса.
То, что они искали, обнаружило себя слабым зеленоватым свечением между деревьев. Странный предмет легко удалось заметить аж за несколько метров — слишком выделялся в непроглядной тьме. В округе никого не было, даже ни одно из адских существ не давало о себе знать. Вряд ли такая тишина могла предвещать что-то хорошее.
Внезапно пустоту ночи разорвал душераздирающий крик, заставляющий кровь застыть в жилах.
Лиззи.
Хоуп сорвалась с места следом за Алариком, но он остановил её: нужно разобраться со странным светящимся предметом. Кто сможет сделать это, если не Хоуп? Трибрид разрывалась между желанием кинуться на помощь подруге и попыткой понять, с чем они имеют дело, не больше нескольких секунд, но они показались ей вечностью.
Что-то скользнуло в воздухе, шум крыльев показался оглушающим в царящей тишине. Лес снова залил белый яркий свет, так сильно слепя сиянием, что Аларику и Хоуп пришлось зажмуриться, а потом и вовсе отвернуться. Выбор становился всё более очевидным. Постепенно темнота поглотила ослепляющий свет, а когда окончательно захватила всё вокруг, Аларика рядом уже не оказалось.
Хоуп всё ещё слышала звук хлопающих крыльев, тихие шаги и шорох заледеневших старых листьев, по которым кто-то медленно крался.
Хруст сухих веток позади раздался слишком громко.
— Здравствуй, Хоуп.
Майклсон резко обернулась. Женская фигура освещалась зеленоватым сиянием, но не настолько хорошо, чтобы Хоуп могла увидеть её лицо. Трибрид была уверена только в одном: голос, который она услышала, точно принадлежал не стоящей в паре десятков шагов от неё фигуре. Это не могла быть Ребекка.
Лицо незнакомки осветилось. Хоуп увидела в ней что-то отдалённо знакомое: появилось ощущение, что они уже встречались, но когда-то давно.
Когда отдалённо знакомая девушка вышла из-за деревьев и оказалась к Майклсон на несколько шагов ближе, рядом с ней приземлилась одна из летучих тварей. Морда существа имела человеческие черты лица, и всё же человеческим его никак нельзя было назвать. Туловище размером с обычного человека напоминало птицу, но начисто лишенную перьев. Кожа была настолько тонкой, что просвечивалась, и светящийся предмет за спиной превращал монстра в подобие люминесцентной фигурки.
— Мы рады встрече с тобой.
Майклсон с искренним ужасом посмотрела на крылатую тварь, потому что именно она произнесла слова, но уже голосом Фреи. Сомневаться в том, что девушка являлась ведьмой из культа, было бессмысленно. И Хоуп внезапно осенило: кричала вовсе не Лиззи!
Ведьма, словно прочитав мысли трибрида, хрипло расхохоталась. Существо рядом с ней встрепенулось, взмахнув длинными крыльями.
Хоуп размышляла: могла ли эта ведьма быть жрицей? Они олицетворяли девушку, мать и старуху. На старуху та, конечно, не тянула, а место девушки вроде бы должна была занимать Пандора… Вот только она вышла из строя — должна была выйти, — и эта ведьма могла стать её преемницей. Или она вполне могла оказаться той, что представляла мать. Или оказаться обычной ведьмой из культа. Проклятье!.. Рисковать Хоуп сейчас не могла: останься она без магии, и никакая волчья сила ей не поможет.
Тьма вокруг начала обретать осязаемость. Со всех сторон слышалось лязганье челюстей, а шорох листьев уже не казался призрачным. Вверху захлопали крылья. Хоуп обступали, загоняя в ловушку.
Глаза ведьмы, наблюдающей за трибридом, блестели безумством; она улыбнулась и легонько коснулась загривка существа рядом с ней — оно в ответ издало глухое урчание.
Майклсон начала чувствовать, как подкрадывается страх — Полуночники становились всё ближе.
Разобраться с маленькими демонами оказалось просто, а вот справляться сразу с дюжиной вендиго и атакующих сверху недоптиц — уже не так легко. К тому же их становилось всё больше, но понять, откуда именно они появлялись, не получалось, ведь стоило Хоуп на момент отвлечься, она вполне могла лишиться головы. Магия на них никак не действовала: любые раны затягивались через несколько секунд. А извлекать сердца оказалось довольно трудной задачей, когда на тебя надвигается пара десятков подобного рода монстров…
В какой именно момент рядом оказались Кол и Давина, прорываясь через ряды существ на вампирской скорости и заодно уничтожая нескольких по пути, Хоуп не знала, но она не удивилась. И всё же трибрид отчаянным взглядом просила их отсюда уйти.
Ведьма из культа напряглась, сделав шаг в их сторону. Разумнее было бы убежать — в этот раз натиск им не выдержать, это очевидно. Вот только бежать некуда.
— Отдай шкатулку, Хоуп, и всё закончится, — спокойно, чуть растягивая слова, попросила ведьма.
Так значит всё дело в шкатулке!
— Я закрою врата, — продолжила она, — после чего оставлю вас в покое. По крайней мере, сегодня.
Хоуп бы подумала над предложением, но вендиго кинулось на неё — и оно бы её задело, не пронзи его насквозь стрела. Серебряный наконечник показался из груди, и существо рухнуло на землю. Кол расправился ещё с двумя, и единственной проблемой теперь оставались те, что носились в воздухе. Магия на них не действовала, а находились они слишком высоко…
Трибрид взмахнула рукой: все стрелы — и те, что валялись на земле, и те, что всё ещё были вогнаны в тела монстров, и те, что пока что оставались у Зальцмана, — взмыли вверх, отыскивая свою цель. Крылатые твари, противно взвизгивая, начали валиться с высоты.
На какой-то момент стало тихо. Вдалеке среди деревьев что-то мерцало, ступая к ним. Майклсон нахмурилась. Казалось, она была единственной, кто заметил расплывчатую фигуру, но что это — сообразить не могла. И не успела. Новая нечисть не заставила себя ждать — Давина дала понять это, не стесняясь в ругательствах. У вампирши на щеке только начала затягиваться последняя рана.
Прежде чем до Хоуп донеслись звуки надвигающихся адских исчадий, она услышала то, от чего по телу пробегают мурашки и заставляет сердце пропустить удар. Ей так хотелось верить в то, что это кто-то наступил на сухую ветку… Но нет, нет, она слишком хорошо знала различия между тем, как ломается ветка, и как ломается чья-то шея.
Трибрид неуверенно обернулась. В эту же секунду до неё донеслись чьи-то рыдания, пробивающиеся через рычание и визг.
Хоуп кажется, что бездыханное тело Аларика оседало на землю целую вечность. У него на лице застыла смесь непонимания и изумления. Ведьма, стоящая позади него, злорадно ухмыляясь, смотрела прямо Хоуп в глаза: это твоя вина.
Ведьма торжествовала. Вокруг Майклсон металась нечисть, но всё это превратилось в бессмысленную суету. Единственное, на чём она в силах была сосредоточиться, — ведьма; ярость мерцала жёлтым в её радужке.
Ведьма почти сразу осознала, что происходит, и, не медля, бросилась наутёк, теряясь в ночи среди деревьев. Хоуп нагоняла её: волк в ней бесновался, злился, просился наружу… И всё же от обращения Майклсон что-то останавливало.
Ведьма блокировала каждое заклинание, обращенное на неё, но она — человек.
Трибрид, догнав противницу, схватила её — ведьма, ударяясь затылком о грубую бороздчатую кору, оказалась прижатой к дереву. Чудовище в голове Хоуп рычало, срывалось на вой, требовало крови, билось о клетку самоконтроля — и клетка поддалась, разлетевшись вдребезги.
— Глупо верить в то, что обычный человек способен выжить рядом с тобой, — хрипло рассмеялась ведьма.
На губах так и осталась диковатая усмешка, а в глазах застыло удивление на пару со страхом — потому что она точно знала, что ей уже не выбраться, — когда её голова, отделяясь от тела, покатилась, пачкая искрящийся чистотой тонкий снежный покров кровавыми брызгами.
Обезглавленное тело упало не сразу: сначала опустилось на колени, только потом с тихим шелестом залитой тёмно-алым одежды повалилось на замёрзшую землю у ног трибрида.
Наступила мёртвая тишина, даже голос в голове замолк. Майклсон забрала жизнь ведьмы, вот только её собственную ей это не вернуло.
Хоуп знала, что должна вернуться туда. Она сделала несколько неуверенных шагов и замерла. Мёртвое тело позади неё продолжало пропитывать землю кровью. Руки Хоуп тоже были в крови, да и не только руки. Она, кажется, только в этот момент наконец полностью осознала, что произошло. Слёзы комом застряли в горле.
Кто-то однажды сказал: между людьми, которые по-настоящему любят друг друга, от сердца к сердцу тянутся алые нити. У Хоуп с Алариком не нити — цепи; кажется, не разорвёшь, не разрежешь. Крепко сцепленные звенья не разъединяются, когда он погибает, нет, они выдирают сердца. Так у Хоуп теперь остаётся лишь чёрная дыра в районе подреберья.
Кто-то поймал её. Чьи-то сильные крепкие руки обхватили, прежде чем она, обессиленная и сломленная, упала на колени. Майклсон смотрела затуманенным взглядом — перед глазами всё расплывалось, но одно она способна была понять: это не Аларик.
Боль накатила волной, сметая остатки самообладания. Хоуп дала волю слезам, рассыпаясь пеплом без шанса на восстановление. Она растворялась в рыданиях, волк в ней скорбно выл. Кол, обнимая, гладил её по спине, ничего не говоря. Что он мог сказать? Что всё будет хорошо? Нет, не будет, не сейчас.
Забавная штука ведь… Люди потому всегда и бежали от любви, что знали: томящей тревоги и пронзительной грусти в ней бывает больше, чем радости. Любовь — это оружие, причём опаснейшее из всех. Не настолько страшна боль от раны, нанесённой ржавым лезвием, как нестерпима боль разбитого сердца.
«Да, я хочу жить с тобой долго, счастливо и скучно».
Давина с Колом переглянулись.
Рыдания Хоуп разносились в звенящей тишине леса.
Не сдерживая слёз, Давина думала о том, что «долго» никогда ещё не заканчивалось так быстро.
1) Расписание занятий стандартно не делится по курсам в ВУЗах США. На одной и той же лекции могут присутствовать студенты разных курсов — от первого до последнего.
2) Обезболивающие наркотики очень часто выписывают пациентам, которые перенесли операцию.
3) Трискелион\Трискель — древний символ в виде трёх бегущих ног, выходящих из одной точки.
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу