Кровь взывает к преисподней (гет)

Из гостиной доносились крики — спор был в самом разгаре. Хэйден, услышав это, выразительно закатила глаза и пробормотала что-то о неразумном поведении. Девчоночий голос продолжал вопить по поводу опасности до тех пор, пока кто-то постарше слегка раздражённым тоном не попросил её утихнуть. Тишина, однако, длилась недолго. Пять человек настолько вошли в раж, что не сразу заметили прибывших Хэйден, Хоуп и Лиззи.

Рыжеволосый мужчина, заложив руки за спину, важно расхаживал по комнате, покачивая головой. Девушка, сидевшая за круглым столом в компании двух женщин и молодого человека и обладавшая голосом, который абсолютно не соответствовал внешности, никак не хотела униматься.

— Они так всех ведьм поубивают! Или вы этого не понимаете?!

— Саманта, сбавь обороты, — спокойно отозвалась та, что сидела по левую сторону от неё. — Мы это прекрасно понимаем, но сделать пока ничего не можем.

— Кимберли права, — подметил мужчина, останавливаясь у окна. — Выступать против культа в одиночку нельзя.

— Волки, быть может, и могут их убить, да вот только и они могут нас прикончить, — вставил парень, занимавший место напротив Саманты.

Саманта мрачно посмотрела на него.

— Спасибо за поддержку, Дерек, — произнесла она язвительно.

— Слово за Меган и Наоми. — Взгляд Кимберли застыл на блондинке, сидящей между Самантой и Дереком. — Главенство ведь всё ещё остаётся за ними, верно, Арлин? Нужно это обсудить.

Арлин вздохнула.

— Нам нужно дождаться…

Тут зашла Хэйден, деловито провозгласив:

— Дождались.

Гостиная погрузилась в молчание. Арлин и Кимберли вскочили, сосредоточив всё своё внимание на только что прибывших гостях. Дерек, откинувшись на спинку стула, ухмыльнулся. Пальцы Саманты (вне всяких сомнений, это та самая Саманта Коллинз, которую Дороти описала как «милую и добрую девушку») постукивали по красному дереву. Мужчина у окна обернулся, но с места не сдвинулся. Взгляды всех застыли на Хоуп.

Тишину нарушил пронзительный волчий вой — и это был знак.

— Кто-то преодолел границу, — оповестила Хэйден.

— Они здесь, — добавила Кимберли.

Арлин с Самантой переглянулись, и Саманта, кивнув, попросила Хоуп и Элизабет следовать за ней. В комнате началась какая-то суматоха, которую пришлось оставить позади: Саманта повела еретика и трибрида вглубь дома. Они преодолели столовую, кухню и спустились в подвал, прежде чем Майклсон не выдержала и попросила объяснений, наотрез отказавшись идти дальше, пока они их не получат, — и Лиззи её поддержала, но не без понимания, что её слово здесь ничего не стоит.

— Я всё объясню, но сначала нужно увести вас отсюда! — нетерпеливо сказала Саманта, вытаскивая из ящика древнего шкафа три фонарика. — Коснись двери, Хоуп.

Снаружи послышался душераздирающий скулёж. Кто-то закричал, и девушки вздрогнули.

— Мне надо увести вас отсюда! — сказала Коллинз.

— Хоуп, думаю, тебе действительно стоит коснуться двери, — добавила Зальцман так настойчиво, как никогда. Она слышала куда больше трибрида и Саманты — и то, что она слышала, ей совсем не нравилось. — Сейчас!

— Без Меган и Наоми ты не можешь пойти против культа, одумайся! — продолжала уговаривать Майклсон Саманта.

Хоуп коснулась дерева.

* * *

Они оказались в тёмном туннеле. Было так тихо, что щелчок, с которым включился фонарик Саманты, породил ответное эхо. Здесь царил могильный холод, и густой пар изо рта Коллинз в свете напоминал дым. Она обернулась к стоящим за её спиной Хоуп и Лиззи.

— Нам нужно торопиться.

Впереди сгущалась тьма; словно раненый зверь, надрывно завывал ветер.

— Что это за туннель? — недоверчиво спросила Лиззи.

— Путь в безопасное место, — ответила Саманта. — Но безопасным оно долго не будет.

Она зашагала вперёд, рассеивая мрак перед собой светом фонарика.

— Безопасным оно будет недолго? — последовав за Коллинз, переспросила Элизабет. — В смысле?

— Стая поведёт культ туда в скором времени. Нам нужно прибыть первыми. Меня, кстати, зовут Саманта. — Девушка обернулась и даже позволила себе улыбнуться. — Но не сокращайте до «Сэм», меня это раздражает. Наоми и Меган — сёстры Эмерика. Они разделяют между собой обязанности главы ковена. Пока что. — Голос её стал встревоженным. — Ведьм осталось совсем немного — Арлин, Кимберли, Майя и Хиллари. За этот месяц ковен лишился семерых.

— За этот месяц? — спросила Лиззи. — Почему именно за этот месяц?

— Культ пытался отыскать наше месторасположение.

— И им это удалось, — холодно заметила Хоуп.

— Да, но они всё разузнали явно не от ведьм, — с полной уверенностью заявила Коллинз. — Для меня довольно странно, что они явились сюда сразу за вами. — Она недолго помолчала, видимо, думая о чём-то. — Словно им кто-то дал знать, что вы прибыли.

— В ваших рядах завёлся шпион, — высказала самую очевидную догадку Зальцман.

— Подобное не исключено, однако поверить в это лично мне сложно — все, кто находится здесь, связаны не просто обязательствами, — отозвалась Саманта. — Мы — семья, за исключением тех четырёх ведьм из ковена, но они ни за что в жизни не предадут нас — слишком многое пройдено вместе. Они с нами сколько я себя помню.

— Ну, иногда случается так, что тех, кого мы знаем лучше всего, мы не знаем совсем, — сказала Лиззи.

Майклсон искоса глянула на неё, но промолчала.

— Я знаю, — согласилась Саманта. — Но не могу представить, чтобы кто-то решился на предательство Наоми и Меган.

Какое-то время их шаги и дыхание были единственными звуками, слышимыми в тишине.

— Откуда эта женщина, Хэйден, знала о Хоуп? — неожиданно задала вопрос Элизабет. — Откуда вы все о ней знаете?

Майклсон, погрузившись в свои мысли, не сразу уловила, что речь зашла о ней.

— В смысле — откуда? — искренне удивилась Коллинз. — Пророчество. Предсказание предков.

— Предсказание предков? Ещё одно пророчество? — возмутилась Лиззи и посмотрела на Хоуп. — Я что-то упустила?

— Ещё одно? — всё больше удивлялась Саманта. — О чём речь?

— Так, стоп! — сказала Хоуп. — Саманта, о каком предсказании говоришь ты?

— «Восстав из пепелища бед, последний ребёнок свет всему принесёт…». Там ещё что-то про кровь и преисподнюю было. Сейчас, я вспомню!

Саманта недолго шла, бормоча себе что-то под нос.

— Вспомнила! «Воззвавши кровью к преисподней, восстав из пепелища бед, последнее дитя дарует всему, что было тёмным, свет». Вот!

Хоуп и Лиззи недоумённо переглянулись.

— При чём тут, собственно, я? — хмыкнула Майклсон.

— Так ведь ты — последняя, кто владеет магией, — ответила Коллинз.

— Через несколько месяцев будет уже не она, — усмехнулась Элизабет.

— А-а, тут-то и загвоздка, — помедлив, сказала Саманта. — В книге ты была последней, Хоуп. Твой ребёнок, без обид, не вписывается…

— Ой, ну извините, что всё пошло не по плану! — не без сарказма произнесла Хоуп. — О какой книге ты говоришь?

Саманта остановилась и обернулась к девушкам.

— Ты правда ничего не знаешь?

— О том, что говоришь ты — нет. Первый раз подобное слышу, — ответила Хоуп.

— Эта первая ведьма… — Коллинз нахмурилась. — Вива, кажется…

— Вивьен, — поправила её Майклсон.

— Ага, она! — кивнула Саманта. — Прости, благодаря тому, что в нашей семье есть ведьмы, я знаю многое, но это не совсем моё. Я же всё-таки оборотень, а не ведьма…

— Ближе к делу, — прервала её Зальцман.

— Да, да, Вивьен оставила своим детям ту книгу — их сейчас гримуарами называют. Это она написала то предсказание, а её дочери, как бы это правильно сказать… предсказали рождение своих потомков. Ты была в книге последней, Хоуп, а дальше — никого. — Саманта продолжила путь. — Наоми говорит, что ты не просто так оказалась последней. Вся эта вражда с Карлоттой и культом. Ты должна её остановить.

— К сведению, моя семья вообще не имела отношения к той вражде, о которой ты говоришь! — вставила Хоуп. — А я должна остановить — вот весело-то!

— Семейные отношения у нас у всех сложные, что тут скажешь, — пожала плечами Саманта. — Это не моя семья наложила волчье проклятие на культ, но мы являемся очень желанной добычей, потому что всё равно принадлежим к роду Вивьен. Учитывая, что эти ведьмы начали заключать союзы с вампирами, их желание расправиться с оборотнями заметно усилилось.

— Тут дело далеко не только в расправе с оборотнями, — пробормотала Майклсон. — Вернёмся к той загадочной книге — где она?

— Хм, хороший вопрос, — ответила Коллинз. — Наоми вроде что-то говорила об этом, но я не помню. Стоит задать этот вопрос ей.

— Если Хоуп — последняя, откуда вы узнали о ребёнке? — спросила Лиззи.

— Так это… слухами мир полнится. — Ответ получился весьма уклончивым. — В том числе и магический. Меган сначала считала, что это, должно быть, какая-то ошибка. Понятное дело, книги, предсказания — всё говорило, что…

— Эти Меган и Наоми видели-то книгу в глаза лично?! — взвилась Зальцман. — Кто они вообще такие?

— Я же сказала, что они ведьмы и сёстры Эмерика, — пробубнила Саманта, слегка задетая словами еретика.

— Эмерик жил в Канаде, — напомнила Хоуп подруге. — Я рассказывала тебе. Правнук ведьмы, что прокляла культ.

— А ты тогда каким образом привязана к роду Вивьен? — не понимала Элизабет, обращаясь к Коллинз. — К этому рассказу прилагается генеалогическое древо, чтобы было понятнее, кто кому и кем приходится?!

— Флорэнс вышла замуж за оборотня, чью стаю потом Карлотта заставила напасть на неё. От этого союза родился оборотень — Мейсон. Лиззи, ты чем слушала? — с толикой возмущения поинтересовалась Майклсон.

— Имя «Саманта» в твоём рассказе ни разу не прозвучало! — Элизабет насупилась. — Так ты… внучка Мейсона? — предположила она, обращаясь к впереди идущей девушке.

— Правнучка, — с улыбкой в голосе ответила Саманта.

— Вы обращаетесь в волков по собственному желанию, — подметила Хоуп. — Так было изначально или…

— Изначально, — ответила Саманта, не дав Хоуп договорить. — Особенность нашей семьи. Со стороны моего прапрадеда.

«А всё-таки генеалогическое древо не помешало бы», — подумала Майклсон.

— К слову, ту книгу Меган с Наоми не видели, но в гримуарах она часто упоминается, у неё ещё название такое… оно похоже на «гримуар», но всё же звучит по-другому, — тем временем продолжила оборотень. — В них и сказано, что в «списке» потомков Хоуп была последней. А о каком пророчестве говорили вы?

— О-о-о, — протянула еретик. — Чего мы только не наслушались. О гибели культа от рук последней из рода первых ведьм, — начала перечислять она. — Второе, кажется, про объединение потомков первых ведьм?..

Лиззи посмотрела на Хоуп, как бы прося помочь.

— Что там про объединение? — с неподдельным интересом полюбопытствовала Саманта.

— Объединить всех потомков первых ведьм сможет последнее дитя, чьи силы культу будут неподвластны, — неохотно ответила Майклсон, дословно повторив сказанное во сне лже-Сильвией. — Но моя дочь также подходит под это.

— Ой, у тебя будет девочка? Здорово, поздравляю! — с искренней радостью сказала Коллинз, но почти сразу вновь стала серьёзной. — Однако, думаю, речь всё же шла о тебе. Мне кажется, что предсказание Вивьен и вот это всё связаны между собой.

Они упёрлись в тупик, и Саманта попросила Хоуп коснуться холодного камня, решив в этот раз объяснить, для чего это нужно: сама она не владела и толикой магии, а для того, чтобы пройти через защиту, нужна была ведьма, ко всему прочему — родственница Наоми и Меган. Майклсон подумала, что подобная защита далека от идеала: Карлотта ведь так же, как и Хоуп, могла пройти через неё. Трибрид скорее выставила бы границы, которыми она и дочери Аларика оградили школу Сальваторе.

— Эй, про меня не забыли?

Саманта с недоумением обернулась к Лиззи.

— Я не могу войти в дом без приглашения, — напомнила еретик. — Чей это дом?

— А, прости! Ты можешь войти, конечно, — пробормотала Коллинз.

К удивлению Майклсон и к возмущению Элизабет, они оказались… в подвале. В том же, откуда и ушли. Или в совершенно идентичном. Саманта, прежде чем подняться, попросила девушек помолчать, приложив палец к губам, а сама прислушалась. Но было совершенно тихо, о чём почти сразу же сообщила Зальцман.

Подвал оказался единственным местом, схожим с тем домом. Здесь всё было совершенно иначе, начиная от планировки и заканчивая обстановкой. Впрочем, Меган и Наоми тоже встретили их в гостиной. Увидев Саманту, ведьмы поняли всё без лишних объяснений.

— Папа и Дерек поведут всех сюда. — Коллинз посмотрела на старинные часы, стоящие на каминной полке. — Они будут здесь максимум через полчаса — дольше вряд ли выстоят.

— Нам этого хватит, — отозвалась Меган, и её мрачный взгляд обратился к Хоуп. — Хотелось бы встретиться при лучших обстоятельствах.

— Где другая ведьма? — спросила Наоми.

Или Майклсон показалось, или в её тоне проскользнула враждебность.

— О какой ещё ведьме речь? — нахмурилась Саманта.

Лиззи услышала вой. Не было у них получаса — волки окажутся здесь минут через пятнадцать, а то и меньше. Судя по реакции Саманты, она тоже услышала или, может быть, почувствовала, что стая совсем близко.

Оборотень обменялась с Меган взглядами. Обе ринулись к выходу; ведьма успела бросить напоследок: «Оставайтесь пока здесь». Перспектива нахождения с Наоми наедине как-то не порадовала Элизабет, но другого выхода у них не было.

— Ты не единственная из своей семьи, владеющая магией, — проговорила Наоми, глядя на трибрида. Хоуп всё же не показалось — та действительно была настроена по отношению к ней совсем не дружелюбно. — Фрея. Где она?

* * *

Саманта, провожаемая взглядом ведьмы, взобралась на гору. Ветер на вершине сильными порывами хлестал по лицу, но она продолжала бежать, оскальзываясь на скользких участках и не обращая на это внимания. «Лишь бы не опоздать», — вертелось в голове без остановки. Нужно пережить сегодняшний день. Найти силы и пережить его, а потом она выберется отсюда — и навсегда покинет вечно холодные земли.

Жалобный вой, что донёсся до неё, заставил сердце сжаться. Скольких они сегодня потеряют?

Саманта, уловив в рядах деревьев движение, остановилась, тяжело вздохнула. Она не обладала суперслухом, но вот обоняние у неё было отличное — она чувствовала, что рядом кто-то есть, и этот кто-то был из своих. Без толики страха Саманта потребовала показаться ей. Она и моргнуть не успела, как перед ней появился Дерек со своей ехидной ухмылкой, держа охотничье ружье на плече.

Коллинз в смятении посмотрела на него — происходило что-то неладное. Как он так быстро… Осознание происходящего накрыло её, как поток ледяной воды.

— Где все остальные? — поинтересовалась Саманта, стараясь говорить ровным голосом.

Она пыталась сообразить, что делать дальше, если её догадка подтвердится.

— На подходе, — с нескрываемым весельем ответил Дерек.

Его голос пробудил в ней подозрения, что говорят они не об одном и том же.

— Тогда я пойду навстречу — им понадобится помощь, — бросила оборотень. — Ты со мной?

Она собиралась пройти мимо, но Дерек схватил её. Хватка оказалась настолько сильной, что Саманта не сомневалась: ещё чуть-чуть — и кость в руке сломается.

— Никуда ты не пойдёшь, сестрёнка, — последнее слово слетело с его губ с презрением и ненавистью.

Значит, она всё правильно поняла.

— Где ты взял её кровь?

Дерек разразился смехом.

— Там, где взял, уже нет.

Хватка всё усиливалась, и Коллинз, отвернувшись, зажмурилась от боли. Радужка её глаз стала жёлтой. Но ещё перед тем, как началась трансформация, на голову обрушился сильный удар. Саманта пошатнулась и упала в снег. Перед глазами стало всё расплываться. Хохот Дерека доносился как будто издалека. Коллинз, превозмогая боль, поднялась на ноги, но сознание так и норовило ускользнуть во тьму. В висках жутко стучало. Часто моргая и пошатываясь, Саманта сделала шаг назад.

— Что ты творишь, Тёрнер? — всё ещё не веря в предательство, спросила она.

— Знаешь, Сэм, — с издёвкой начал Дерек, — у всякого нормального человека временами возникает желание: наплевать на руки, поднять чёрный флаг и начать резать глотки.

— Можешь мне об этом не рассказывать, — с кривой усмешкой произнесла Саманта. — Люди идут на поводу у этого желания почти пять тысяч лет, убивая…

— Единственное, в чём люди всегда преуспевали, так это в убийствах, — едко подметил Дерек.

— Ты перешёл на их сторону, да? — Глаза Коллинз полыхали гневом. — Кинул нас? Вечно обиженный сыночек…

Закончить ей не дал удар в живот. Воздух вырвался из сжавшихся лёгких оборотня. В этот раз Дерек не дал Саманте упасть — новый удар в грудь, и он отчётливо расслышал, как хрустнуло её ребро. На миг её парализовало от боли. Ощущение, будто прилетело не с кулака, а молотом. Саманта, задыхаясь, рухнула на землю.

— Где же твоя сила, а, Сэм? Я ведь знаю, на что ты способна, — давай же! Или ты умеешь показывать свои способности только тем, кто слабее тебя?

Во рту появился привкус меди. Коллинз, сдержав болезненный стон, перевернулась со спины на живот и попробовала встать, но ничего не вышло. Она попыталась ползти, заставляя своё тело двигаться, но руки и ноги скользили по протоптанному снегу. Получив мощный удар ногой под дых, Саманта скрючилась от боли. Последовал ещё один удар в лицо — и она почувствовала тёплую кровь, сочащуюся из носа и разбитой губы. Снег под ногами Дерека перестал скрипеть; на какой-то момент наступила тишина, и первой мыслью Коллинз было: «Умерла». Тогда почему так холодно? Почему она чувствовала холодный ветер?

Треск. Она знала этот звук…

Озлобленный рык раздался где-то позади. Саманта на миг оторвала голову от земли. Боль волнами распространялась по телу и просто сводила с ума. Дерек принял волчий облик, и Коллинз, невзирая на адскую боль, рассмеялась. Вместе со смехом из груди вырвались хрипы, а следом и рыдания.

— Ты всегда был неблагодарной тварью, Тёрнер! — проговорила она, задыхаясь. — Но тебе надо выпить кровь Хоуп Майклсон ещё раз, чтобы завершить обращение. — Саманта поднялась на четвереньки и, зарываясь замёрзшими ладонями в снег, подползла к стволу дерева. — А она ни за что не позволит тебе сделать это.

Коллинз припала спиной к дереву. У каждого человека есть обратная сторона; сторона, скрытая от глаз окружающих. Кого-то эта сторона может очень сильно удивить, кого-то обрадовать, а кого-то — заставить ненавидеть. Сторона Дерека — сторона предателя, — открывшаяся ей, вызвала к нему чувство жалости. Несчастный мальчишка, который даже для своей матери всегда был вторым.

— Думаешь, ты им нужен? — Слабая усмешка. — Думаешь, что они примут тебя? Заметят тебя?

Оборотень, скалясь, подступал к ней. С клыков капала слюна. Крупные лапы беспокойно переступали по земле.

Взгляд Саманты наткнулся на что-то тёмное — ружьё. Каковы её шансы? Дереку стоило сделать всего-то один малюсенький прыжок, чтобы её настигнуть. Однако жизнь стоит того, чтобы за неё бороться, — и чёрта с два она сдастся вот так просто!

Саманта, игнорируя боль, рванула к ружью. Прежде чем её заледеневшие пальцы сомкнулись на «Беретте», острые клыки волка вонзились в голень. Коллинз закричала, ощущая, как зубы раздирают плоть.

Одному богу известно, откуда у неё взялись силы, чтобы всё-таки дотянуться до оружия и нажать на спусковой крючок. Раздались скулёж и болезненный вой. Саманта слышала, как упало тяжёлое тело. Пули с аконитом, как она и думала (надеялась). Это задержит Дерека, однако вскоре он придёт в себя.

Коллинз отчётливо понимала: отсюда нужно убираться. Она только не понимала, где взять на это силы. Не выпуская из правой руки ружьё, левой она потянулась к животу. Пальцы коснулись чего-то влажного и тёплого, но само прикосновение она не почувствовала.

Приподнявшись, Саманта посмотрела, насколько сильно ранена.

— Дрянь! — непроизвольно вырвалось у неё.

Дерек разодрал её тело. Живот пересекали глубокие раны, сквозь которые виднелись внутренности. Такие раны будут затягиваться очень долго. Саманта хрипло рассмеялась. От напряжения ещё сильнее засочилась кровь.

Её покойная бабушка всегда говорила: «Я знаю, что будущее пугает и мир может преподносить беды, но не переставай надеяться. Понимаешь, вполне достаточно одной надежды. Надежда — хорошая эмоция, порой только она заставляет нас двигаться дальше». А дедушка не уставал твердить: где умирает надежда, там возникает пустота. Надежда. На что ей надеяться? На грёбанное чудо?! Саманта проваливалась в пустоту, хотя в голове звучал отцовский голос, говорящий: «Знай, когда кажется, что ты в отчаянии, — к тебе обязательно кто-нибудь придёт. Помощь где-то рядом, запомни: ты не одинока». Но где помощь? Где «кто-нибудь», пока она здесь, одна, барахтается в болоте отчаяния, цепляясь за жизнь, которая всё продолжала ускользать?

До Коллинз донеслись голоса; где-то рядом зашевелился, слабо поскуливая, её двоюродный братец. А она, парализованная, лежала на холоде в ожидании смерти.

— Живая ещё, — недовольно фыркнула какая-то девица.

Зрение Саманты пропадало, она не могла рассмотреть, кто склонился над ней. Чья-то тёплая ладонь обхватила Коллинз за лицо.

— Эй, зверёныш, закончи с ней!

Челюсть звериной хваткой сомкнулась на горле.

* * *

Наоми как будто хотела испепелить Хоуп взглядом. Теперь вой раздался буквально за порогом, и сквозь него до Зальцман донеслись голоса — настолько знакомые и родные, что сердце от страха ушло в пятки. Под влиянием отчаяния и желания понять, что происходит, Элизабет готова была сорваться с места и покинуть гостиную, но здесь всё ещё находилась Наоми, поведение которой с лёгкостью можно назвать враждебным. Оставлять Хоуп наедине с ведьмой Лиззи не решилась.

— Что не так? — заметив перемену в лице Элизабет, спросила Майклсон.

— Мне показалось… — Лиззи бросила короткий опасливый взгляд на Наоми. — Кажется, папа с Джози здесь.

Хоуп встревожилась. Без лишних слов было ясно, что Лиззи оставалась здесь только из-за неё; Хоуп кивнула, как бы говоря: «Иди». Уговаривать Лиззи не пришлось — её тут же и след простыл.

Наоми, стоило Лиззи исчезнуть, диковато улыбнулась своим мыслям. Хоуп, проигнорировав ведьму, ринулась за еретиком. Вот только не успела преодолеть порог гостиной — Наоми укрыла комнату заклинанием.

— Какая ты торопышка, Хоуп. — Женщина, прицыкнув, покачала головой. — Нам с тобой нужно кое-кого подождать.

Майклсон гневно посмотрела на неё.

— Предполагаю, речь о Карлотте?

Наоми снова улыбнулась.

— Конечно, и она уже близко — ждать осталось недолго. Но где Фрея, Хоуп? Круг не замкнётся, пока твоя любимая тётушка не окажется здесь.

Хоуп молчала.

— Это хуже для тебя, не для нас, — промурлыкала Наоми.

От ведьмы не ускользнуло, что трибрид собралась прибегнуть к магии. Едва заметный взмах руки — и непонятно откуда взявшаяся верёвка, словно змея, крепко стянула запястья Майклсон. Кожа мгновенно начала краснеть. Реакция на верёвку была схожа с аллергической, да вот только Наоми и сама Хоуп прекрасно знали, что это далеко не аллергия.

Майклсон попыталась избавиться от пут с помощью заклинания, но ничего не вышло.

— Не пытайся. Это антимагический узел, Хоуп, соответственно, магия на него не действует. — Наоми с огромным удовольствием наблюдала, как в месте соприкосновения верёвки с кожей трибрида начинают появляться ожоги. — На вампиров действует подобно вербене. На оборотней — как аконит. Должно быть, это весьма болезненно.

В Майклсон взбушевала ярость.

— Это не болезненно, а адски больно, Наоми, или как тебя там.

На лице Наоми застыло торжествующее выражение.

Майклсон сверкнула глазами.

— Однако думаю, что справиться с тремя сразу этой штуке не по силам, — добавила она с полуусмешкой.

Трибрид разорвала верёвку. Прежде чем ведьма осознала, что произошло, Майклсон погрузила её в сон. Раны вот-вот должны начать заживать, но пока что запястья нещадно жгло.

Лиззи вернулась с громким восклицанием: «Хоуп, у нас проблемы!» И да, трибрид была с ней согласна: у них проблемы. Магическая преграда остановила Элизабет, на её лице отразилось искреннее удивление наряду с недоумением.

— Какого чёрта?.. — Взгляд наткнулся на бессознательную ведьму, лежащую на полу. — Так и знала, что эта стерва не на нашей стороне!

— Ты можешь… — Хоуп обвела рукой комнату.

— Ты не убила её? — возмутилась Зальцман. Она прикоснулась к деревянному косяку, поглощая магию. — Что у тебя с руками?

Майклсон, ничего не ответив, дождалась, пока граница исчезнет, и прошла мимо Лиззи.

— Э-э, тебе лучше… Хоуп, я не уверена, что выходить на улицу… — Было поздно просить трибрида остановиться.

Элизабет, не скрывая своего недовольства, последовала за подругой.

Меган по силе уступала ведьмам из культа — на неё одну тех было слишком много, и, когда рядом появилась Хоуп, нельзя было не заметить, какое облегчение она испытала. Но, как говорится, счастье было недолгим.

— Где Наоми? — чуть ли не в панике выкрикнула женщина, заметив отсутствие сестры.

— Наоми либо предала нас, либо это была вовсе не Наоми, — отозвалась Майклсон, выискивая среди ведьм Карлотту.

Большая часть стаи добралась сюда, но, к сожалению, не выжила. Радовало только то, что и культ не обошёлся без потерь.

— Нет-нет, ты ошибаешься, — с трудом выговаривая слова, произнесла Меган. — Она не могла, — она оглянулась на дом, — она не могла. Кто угодно, но не она.

У Хоуп не было времени убеждать её в обратном.

— Меган, Карлотта уже близко. Ты что-нибудь знаешь о круге? Наоми или кто-то, кто был вместо неё, сказала: «Круг не замкнётся». Что это может значить?

По взгляду Меган трибрид догадалась, что та понятия не имеет, о чём речь.

На вершине горы показалось несколько человеческих фигур. Стоящая рядом с Майклсон Меган что-то сказала про Арлин и Кимберли — ведьмы должны были прибыть сюда с минуты на минуту. Без них шанс на победу значительно снижался: справляться с Карлоттой и ещё с десятком ведьм из культа, даже заручившись помощью еретика, Хоуп и Меган будет слишком трудно, почти невозможно.

— Сними защиту, — попросила Зальцман.

Меган посмотрела на неё как на умалишённую.

— Нет, — возразила ведьма. — Ещё рано. Нам нужно дождаться…

— Лиззи права, — перебила её Майклсон. — Мы не знаем, где сейчас Кимберли и Арлин и как скоро они будут здесь.

— Если я сниму защиту, то ведьмы ринутся на нас! — твёрдо заявила Меган. — Хоуп, нам нужна Карлотта, на других времени нет!

— Не успеют они на вас ринуться! — стояла на своём Элизабет. — Сомневаюсь, что большинство из них догадываются о том, кто я такая. Мне нужно выбраться отсюда — и я смогу выиграть для вас время. — Заметив обращённый на неё взгляд трибрида, она почти раздражённо добавила: — Я уже здесь, Хоуп, и стоять в стороне не собираюсь. И вообще, лимит на возражения исчерпан!

Меган сдалась, но ей было неспокойно. Ведьма с обречённым видом произнесла заклинание, и магические границы, защищающие дом, рассеялись. Секунда — и еретика уже не было рядом с ними.

— Боже мой, Дерек у них!.. — рассмотрев лица тех, кто медленно брёл к ним, преодолевая спуск с горы, произнесла Меган. — Где же Саманта?

По мнению Хоуп, Дерек не особо тянул на пленника. За ним никто не приглядывал, а его свободная — или, правильней сказать, непринуждённая — походка выглядела так, будто он следовал за Карлоттой и ещё двумя ведьмами по собственной воле.

— Он не у них. Он с ними, — уверенно заявила Майклсон. — Саманта была права, говоря о предателе: Дерек вас предал.

Послышался хруст, и две ведьмы из культа, не успев вскрикнуть от боли, рухнули на землю. Зальцман, перехватит взор Хоуп, пожала плечами. Ещё одну ведьму вывела из строя Меган, погрузив её в беспамятство; на оставшихся, не давая культу повода расслабиться, наступали четыре оборотня. Лиззи не особо обрадовалась «звериной команде», но выбирать не приходилось.

Карлотта, взмахнув рукой, прикончила выскочившего им навстречу волка. Её взгляд, направленный на Хоуп, был полон предвкушения. Однако что-то было не так… где старшая Майклсон?

— Почему здесь только она? — Тон Беллы был пропитан ненавистью. — Где ещё одна ведьма?

Дерек внимательно огляделся.

— Должна быть где-то здесь. Ваша подсадная утка не могла её прикончить без вас?

На шаг отставшая Пандора усмехнулась.

— Бэтт сильная ведьма, но не настолько — убить Фрею она бы не смогла, — отозвалась Белла.

Зоркий взгляд Тёрнера уловил Лиззи, и он воскликнул: «Вон же она!»

Карлотта резко остановилась. О чём этот глупец говорит?!

— Ты идиот! — злобно прошипела она. — Это не ведьма! Это — еретик! Одна из двойняшек Зальцман, а не тётка трибрида!

Дерек потупился. Откуда он мог знать, что та — еретик?

— Тебя не смутило, что эти двое примерно ровесницы? — язвительно спросила Пандора. — А речь шла о том, что старшая Майклсон — тётя Хоуп.

Тёрнер в ответ пробубнил, что Бьянка не упоминала об этом, поэтому он понятия не имел, кто, кому и кем приходится. Ему дали задание привести сюда Хоуп Майклсон, и он задание выполнил, потому что в первую очередь трибрид нужна была ему самому.

Выходит, что Фреи здесь нет. У Беллы резко пропало желание встречаться с младшей Майклсон. Ей и до этого план матери казался сумасшедшим, а теперь, когда ключевая часть этого плана отсутствовала, самое время отступить. Это будет очередным проигрышем, но они хотя бы выживут. Вот только Карлотта, кажется, так не считала.

— Закончи своё обращение и разберись с недоведьмой-недовампиром, — бросила жрица, обращаясь к Дереку. — Пандора, возьми на себя псин — они уже поперёк горла.

Повторять дважды не пришлось — Тёрнер исчез, а Пандора, опередив Карлотту и Беллу, уверенно зашагала на встречу с волками.

Меган невольно подсчитала оставшихся. Разницу в численности можно назвать колоссальной: Меган, Хоуп и Элизабет против Карлотты и её шайки, состоящей из Беллы, Пандоры и ещё пяти ведьм. Из стаи остались только трое, но шествующая к ним Пандора не оставляла волкам ни единого шанса. Прокатился короткий свист: Меган дала оборотням знак бежать, и волки кинулись врассыпную. Пандора, довольно улыбнувшись, посмотрела на Меган, в её взгляде отчётливо читалось: «Разумный ход». Но к чёрту разумность — Меган попросту желала расправиться с этой жрицей собственноручно!

Карлотта с Беллой и вернувшейся к ним Пандорой надвигались неторопливо, почти лениво. Элайзы с ними не было, и получилась весьма странная картина: две действующие жрицы и одна, отошедшая от своих обязанностей. Если смотреть иначе, то к Хоуп и Меган приближалась мать и дочь — их кровные родственники. Но в таком случае зачем им Пандора?

Смертоносный ураган по имени Элизабет Зальцман пронёсся в очередной раз — и культ понёс потерю в лице ещё одной ведьмы. Потом еретик снова исчезла. «Всё-таки вампирская скорость сейчас — без сомнений, большой плюс», — подумала Меган, потеряв еретика из виду.

Карлотта не взглянула на жертву Зальцман. Жрица с надменной улыбкой остановилась в нескольких метрах от Хоуп и Меган. Позади троицы из культа появилась Лиззи — так тихо, словно была лишь фантомом.

— Посади шавку на поводок, Хоуп, иначе любовь твоей жизни уже никогда не свидится с одной из своих дочерей.

Рука старшей жрицы грациозно поднялась и зависла в воздухе, предупреждая: одно движение — и Элизабет распрощается с жизнью. Хоуп слегка качнула головой, глядя на Зальцман: «Не влезай». Лиззи, как бы это удивительно ни было, сразу же отступила.

Между еретиком и жрицами в оборонительную позицию встали оставшиеся в живых четыре ведьмы.

— Как же ты смогла выбраться из-под крыла своей семейки, Хоуп? — насмешливо поинтересовалась Пандора.

Им не стоило забывать про Тёрнера — ведь он принял сторону культа, а Меган по ошибке решила его ни во что ни ставить. Она просчиталась. Как в замедленной съёмке, Лиззи увидела подоспевшего к Майклсон оборотня — впрочем, уже почти гибрида, — и его острые клыки впились в её шею. Стоящая прямо за Беллой ведьма возликовала, вот только ликование оказалось весьма кратковременным. Элизабет и шелохнуться не успела, как Дерек, не сдерживая ужасного вопля, отскочил от трибрида.

Кровь Хоуп вместо того, чтобы завершить Дерека обращение, стала его убивать, действуя подобно яду. Всё произошло стремительно — настолько, что никто толком не успел осознать случившееся. Даже сам Тёрнер, крича от охватившей его тело мучительной агонии, не понимал, что пошло не так. Ведь всё должно быть иначе… Он рухнул на землю, хватаясь за горло; глаза расширились от ужаса и страха, взгляд застыл на той ведьме, что ещё минуту назад была не в силах сдержать радость.

— Ты обещала. Бьянка, ты обещала, — сквозь хрипы произнёс он.

Бьянка, наплевав на всё, подбежала к нему. Дерек Тёрнер вздрогнул в последний раз — и больше не издал ни единого звука. Ведьма разразилась громкими и бурными рыданиями; когда её взгляд перекинулся на Хоуп, глаза дико блеснули.

— Ты! — Бьянка кинулась к Майклсон, но трибрид не дала ей приблизиться, отшвырнув заклинанием. — Это всё ты! — вскакивая на ноги, завизжала она. — Ты убила его!..

— Бьянка! — строгим голом пресекла её Белла.

— Эта тварь убила Дерека! — не унималась ведьма и, закрыв лицо ладонями, вновь разрыдалась.

То, что случилось с оборотнем, заставило начать тревожиться самоуверенную в себе и собственных силах Карлотту — с подобным она ни разу не встречалась.

Молчание затягивалось. «Чего они ждут?» — беспокойно металась мысль в голове Зальцман. Меган подозревала, что дело в Хоуп. Культ был обескуражен.

— Ты не перестаёшь меня удивлять, — елейным голосом обратилась к трибриду Карлотта. Она… восхищалась?

Жрица сделала несколько уверенных шагов, оказавшись впереди своих соратниц. Майклсон хватило сделать лишь шаг ей навстречу, чтобы по скопищу ведьм за спиной Карлотты пробежал ропот волнения. Хоуп, заметив это, зыркнула на них и самодовольно ухмыльнулась — они её боялись. И Майклсон нагло соврала бы, скажи она, что ей это не нравилось.

— Честно говоря, Хоуп, ты портишь мои планы, — сказала жрица. — Где Фрея? Не можем же мы начать нашу церемонию без неё. Это будет чистой воды неуважение.

Элизабет поняла, почему культ медлил: им мешало отсутствие старшей Майклсон. Карлотта повелась на уловку Хоуп, составив свой план, а теперь важной части этого плана здесь не было. Еретик только не могла сообразить, в чём заключался план.

Майклсон вопросительно склонила голову набок.

— Круг не замкнётся без неё, да? Мне тут сказали, что это хуже для меня. — Трибрид хмыкнула. — Почему-то мне кажется, что всё как раз совсем наоборот.

Карлотта прищурилась. Её непоколебимость давала слабину. С минуту жрица и Хоуп в упор смотрели друг на друга, прежде чем Меган осознала, что происходит.

Старшей ведьме с большим трудом, а всё же удалось проникнуть в разум Майклсон.

* * *

Было так светло, что резало глаза. Хоуп с удивлением огляделась, соображая, где она очутилась. Свет из окна заливал комнату, но ей удалось разглядеть детскую кроватку, в этот раз не было на ней никакой мобили. Не было и младенческого плача.

Майклсон усмехнулась — ответ нашёлся: жрица проникла в её сознание.

— Играешь на моих чувствах, используя моё положение?

Ведьма оказалась позади трибрида.

— В этот раз много света, — подметила Карлотта, холодно улыбаясь. — Слова Провидицы, вижу, заставили поверить тебя в лучшее. — Она подошла к тёмной двери, которой ещё мгновение назад здесь не было. — Знаешь, за что я люблю путешествия по лабиринтам чужого разума? Я могу узнать все тайны человека, все страхи и все надежды.

Жрица открыла дверь, и оттуда, словно дымка, начала пробираться тьма.

— Ой-ой, — нараспев сказала Карлотта. — А темнота-то никуда не делась, Хоуп. Ты только взгляни — она к тебе так и тянется.

Тьма, проникая сквозь приоткрытую дверь, рвалась к Майклсон.

— Как же Провидица там сказала? — Ведьма изобразила задумчивость. — Тёмное наследие Майклсонов не окажется сильнее, если ты не поддашься ему. — Она разразилась хохотом. — Как же! Эта Айви… она видела, насколько ты близка к этой тьме? Она видела, что будет с тобой дальше?.. — Её взгляд опустился ниже, к животу Хоуп. — А с ней? Она ничего не сказала, верно? Я могу показать.

Трибрид успела лишь моргнуть, а Карлотта уже оказалась у неё за спиной. Ледяные, как у самой смерти, ладони коснулись её головы.

* * *

Всё та же комната, но за окном ночь, и пространство едва освещается лунным светом. Хоуп видит силуэт у кроватки, пугающей своим холодом и пустотой, — и с удивлением понимает, что это она сама.

Майклсон слышит пронзительный хохот… из утробы. Та, другая Хоуп опускается на пол и кричит, умоляет прекратить кошмар. В руках появляется клинок — острое лезвие сверкает в полумраке. Она с нескрываемым ужасом рассматривает древние символы, выбитые на ноже.

Этой Хоуп, реальной, хочется закричать, остановить, сказать, что всё это — неправда. Но голос пропадает, а пошевелиться она не может.

— Ты знаешь, что должна это сделать, — слышится отовсюду.

«Хватит!» — выкрикивает в мыслях Майклсон.

Свет возвращается.

* * *

Карлотта усмехнулась.

— Видишь, Хоуп? Провидица не сказала тебе самого важного: светом нужно не только обладать, в него нужно верить. Любовь спасает темнейшие из душ? Вздор, моя дорогая! Ты и сама это понимаешь. Посмотри, куда привела любовь к своему ребёнку твоих родителей. А ты ведь так не хочешь повторить их судьбу. Я же в твоей голове, Хоуп, ты можешь не пытаться убедить меня в обратном. Айви заставила тебя поверить, что у твоего ребёнка есть шанс не предаться темноте, но не смогла убедить тебя позабыть о том, что было. Наше прошлое влияет на нас сильнее, чем нам бы этого хотелось. Прошлые неудачи и разочарования удерживают нас. Преследуют, словно призраки. Особенно твою семью.

Ведьма снова распахнула ту дверь. Тьма теперь не приникала сюда, а терпеливо ждала, пока Майклсон сама придёт к ней.

— Это всё — твои страхи, твои потери, твоя боль. Когда дверь, не выдержав, откроется и всё это получит свободу, накрыв тебя волной отчаяния, ни о каком свете ты не сможешь думать, Хоуп. Майклсоны всегда идут по дороге тьмы… Провидица и об этом умолчала, не так ли? На ребёнка влияет далеко не только тёмная магия.

«…любое тёмное заклинание, произнесённое тобой после того, как вы окажетесь связаны, будет влиять на неё сильнее, чем может показаться на первый взгляд», — предостерегла Айви.

Но ведь не было никакой связи — Хоуп к ней не прибегла, а значит…

Карлотта презрительно фыркнула.

— Ты многого не понимаешь, как и эта Провидица! Она оказалась права только в одном: без связи тебе не удастся управлять силой — сила будет управлять тобой. Думаешь, это назвали «проклятием» из-за страха? Чушь! Ты читала гримуары, ведь так? Что там сказано, Хоуп?

«Чем больше ведьма склонна ко злу, чем ближе она к тьме…»

— Сила, которой владеет ребёнок — та самая «чистая магия», — впитывает всё. Свет и тьму, без разницы. Связь усиливает это. Слова Провидицы о любви матери, быть может, и представляют собой решение проблемы, но какая мать сможет полюбить выродка, который кроме зла принести ничего в этот мир не сможет? Ведьмы веками боялись этого…

— Потому что не знали правды! — отрезала Майклсон.

Карлотта залилась весёлым смехом.

— Думаешь, ты первая смогла докопаться до истины? Потому что так сказала Провидица? Ах, твоя наивность.

— У меня нет причин доверять твоим словам, Карлотта. И, как бы там ни было, ребёнок должен знать, что есть кто-то, кто постоит за него. Я — её мать, несмотря ни на что; я буду бороться за неё, что бы ни случилось.

— С радостью понаблюдаю за этим, прежде чем попрощаюсь с тобой навсегда, — самодовольно заявила Карлотта. — И да, совсем забыла предупредить: для создания связи твоё разрешение не требуется, так что я позаботилась об этом сама.

Эти слова стали последней каплей. Гнев Майклсон достиг своего предела, и она, сосредоточившись, попыталась выбросить жрицу из своей головы.

* * *

Пандора всё ещё оставалась жрицей. Идти против неё, используя магию, нельзя. Элизабет огляделась, подумывая о вариантах. Каждая секунда была на счету, но придумать ничего не получалось. От Хоуп с Меган её отделяли четыре ведьмы, а идти сразу против такого количества… Ну, она не планировала пополнить ряды самоубийц. К тому же Пандора этого и ждала — жрице не терпелось расправиться с ней. Нужен был лишь повод.

«Хоуп, да выкинь же ты из головы эту старуху!» — мысленно взмолилась Зальцман.

Всё стало хуже, когда Лиззи осознала, что Белла не просто так стоит рядом со своей матерью, — она читала какое-то заклинание, но из-за магического купола, которым их накрыла Пандора, Элизабет не могла услышать слова, произносимые бывшей жрицей. Карлотта отвлекала Хоуп, забравшись в её сознание…

Из дома вылетели — иначе не скажешь — две заметно задержавшиеся ведьмы. Арлин и Кимберли своим появлением посеяли панику: присутствующая часть культа была настолько напряжена, что попросту напугалась, решив, что Хоуп и Меган начали их атаковать.

Элизабет взяла на себя Бьянку, совсем растерявшую самообладание: после потери Тёрнера она была в ярости и, кажется, совсем наплевала на собственную жизнь; сейчас она нуждалась только в одном — отомстить. Арлин и Кимберли попытались привлечь внимание ещё трёх ведьм, но одна из них бросилась на помощь Бьянке — и Лиззи пришлось прибегнуть к крайним мерам.

Карлотта пошатнулась, как будто какая-то невидимая сила толкнула её. Белла, как и Пандора, забеспокоились. В глазах главной жрицы, смотрящих на Майклсон, вспыхнула откровенная злость. Трибрид провела её! Но Карлотта не собиралась сдаваться.

— Продолжай, — бросила она Белле, когда та замолчала.

Ведьма послушно продолжила читать заклинание. Карлотта попыталась вернуться в сознание Хоуп, но та уже была готова — и не допустила этого. На сегодня с неё достаточно путешествий по лабиринтам разума — и своего и Карлотты.

Ведьма, что так спешила Бьянке на помощь, упала ничком, не дойдя до Лиззи, а бессознательное тело самой Бьянки отлетело в сторону.

Трибрид обернулась: Меган уверенно расправила плечи. Она была готова.

— Не обнадёживай себя, Хоуп, — мстительно усмехнувшись, произнесла Карлотта.

И всё-таки она уже была не столь уверена в себе — это становилось понятно по её глазам, мечущимся между Хоуп и Меган. Жрица оценивала ситуацию.

— Почему же? — с лёгкой улыбкой спросила Меган. — Надежда — хорошая вещь, возможно, даже лучшая из всех. Она не умирает.

— В отличие от твоей свиты. — Рука Хоуп взметнулась вверх и сжалась в кулак. — И тебя самой.

Все ведьмы из культа, за исключением Карлотты, Пандоры и Беллы, рухнули в снег. Обезумев от подобной дерзости, старшая жрица не осталась в долгу — Арлин и Кимберли пали от её рук, так же, как и её ведьмы лишились жизни от рук Майклсон. Меган выступила вперёд, совершив большую ошибку, — Белла отбросила её в сторону. До Хоуп донёсся вскрик, но она не могла оглянуться — Карлотта наверняка воспользуется её заминкой.

— Вот и всё, Хоуп. — Жрица надменно улыбнулась. — Ты осталась одна.

К Меган бросилась Элизабет. Пандора, заметив Лиззи, с довольной ухмылкой вскинула ладонь, но не успела ничего сделать — та, уловив, что младшая жрица убрала защитный купол, успела сменить направление и свернула Пандоре шею. Дочь Карлотты обернулась, встретившись взглядом с еретиком, прежде чем клыки вонзились ей в шею.

— Разве не этого ты хотела, Карлотта? — спросила Майклсон, стараясь отвлечь Карлотту от Элизабет. — Встретиться со мной лицом к лицу. — На губах заиграла улыбка. — Ой, как же я могла забыть? Ты жаждала нашей встречи при других обстоятельствах, да? Надеялась лишить меня всего? Обратить мою дочь против меня?..

— Она сама обратится против тебя! — В Карлотте клокотала ярость. — Не думай, что ты настолько особенная, Хоуп Майклсон! Теперь, когда между вами установлена связь, ты поймёшь, что в себе таит это существо. Ты видела, что будет…

— Я видела твои мысли и страхи, как и ты мои, Карлотта, — решительно сказала трибрид. — Не больше и не меньше.

Взгляд Хоуп сделался жёстким и суровым.

Небо слишком быстро заволокло свинцовыми тучами, ветер усилился. Майклсон смотрела прямо на Карлотту — и улыбалась. На мгновение в глазах жрицы мелькнул всепоглощающий ужас, мелькнул и исчез. Воздух, внезапно ставший настолько плотным, что, казалось, к нему можно прикоснуться, сотряс мощный удар — словно беззвучный раскат грома.

— Совсем одна, Карлотта, ты ничего собой не представляешь. — В глазах Майклсон блеснуло сочувствие, но слова прозвучали резко.

Жрица медленно запрокинула голову к небу, опустив веки. Вокруг её ладоней заклубилось что-то тёмное. Потом всполохи темноты полностью скрыли Карлотту, распростёрлись по земле и поползли к Хоуп. На лице Майклсон читалась решимость. Земля содрогнулась. Тьма продолжала приближаться к трибриду, но она не сводила взгляда с Карлотты.

Неожиданно из груди жрицы вырвался страшный крик — и этот усиленный эхом вопль прокатился по окрестностям. Что-то причиняло ведьме невыносимую боль. Лиззи вздрогнула и, не выдержав, закрыла уши руками. Громовой удар в очередной раз сотряс воздух. Тучи всё сгущались, стало темно, как поздним вечером. Карлотта, глубоко дыша, осела на колени. Её магия начала слабеть — тёмная волна, надвигающаяся на Хоуп, стала исчезать, как будто сама земля вбирала в себя тьму. Из глаз ведьмы заструилась кровь, словно рубиновые слёзы. Почувствовав что-то тёплое на щеках, Карлотта коснулась лица кончиками пальцев.

Жрица подняла на Хоуп взгляд, ухмыльнувшись. Она понимала, что умирает, но не собиралась молить о пощаде. За неё отомстят.

«Этой мерзавке не выжить!» — тешила себя Карлотта.

Майклсон неспешно направилась к жрице.

— Знаешь, людям нужно много всего, чтобы почувствовать себя живыми: семья, любовь или магическая армия, стоящая за спиной… Но для того, чтобы жить на самом деле, нужно только одно, — радужка глаз трибрида стала жёлтой, — чтобы сердце билось.

Элизабет расслышала, как ломаются рёбра Карлотты.

— Ты подписала себе смертный приговор, — прошипела ведьма из последних сил, глаза её горели лютой ненавистью.

Хоуп холодно улыбнулась.

— То же самое могу сказать о культе, — в её тоне звенела сталь. — А теперь — катись к чёрту!

Карлотта замертво свалилась набок, окрашивая белый снег в алый. Майклсон бросила окровавленное сердце, ещё секунду назад исправно выполнявшее свои функции, рядом с мёртвой ведьмой. Лиззи не удалось прочесть ни единой эмоции на лице Хоуп, но ярость, стоявшая в глазах, испугала её, по телу побежали мурашки: такую Хоуп Майклсон ей видеть никогда не приходилось.

Хоуп посмотрела в сторону еретика и слабо улыбнулась — Меган стояла рядом с Зальцман почти невредимая. В этот раз улыбка получилась короткой, но искренней и доброй — привычная для той Хоуп, которую Лиззи знала.

— То, что Пандора выжила, — вполне ожидаемо. Но вот Белла… — в голосе Меган прозвучало недоумение.

Беллу лишили статуса жрицы. Но почему тогда в том месте, где должно быть её мёртвое тело, осталась горстка пепла? Меган ждала, что и тело Карлотты сейчас обратится в прах, однако ничего подобного не случилось — та была окончательно и бесповоротно мертва. И всё же ведьма решила перестраховаться: тело жрицы (уже бывшей) вспыхнуло.

Честно говоря, Элизабет мёртвые (и не очень) жрицы в данный момент волновали почти что в последнюю очередь. Тучи начали расползаться, снова показалось солнце. Однако Хоуп, кажется, только сейчас начала осознавать, что натворила. Ярость и жажда расправы, овладевшие ею ещё несколько минут назад, начали постепенно утихать. Майклсон побледнела; испачканная кровью Карлотты рука безвольно повисла вдоль тела.

Чак Паланик в одной из своих книг написал, что убийство оправдано только тогда, когда убивают своего врага, поэтому надо сделать так, чтобы жертва стала врагом. Но почему-то не написал, что когда убиваешь кого-то, пусть самого ненавистного тебе человека, то убиваешь и себя. Потому что нельзя убить только одного. Все мы немного умираем; мы умираем с каждой новой кровью на наших руках.

В голове Меган пронеслась мысль: «Наоми!» Она ринулась в дом, оставив Хоуп и Лиззи одних в гробовой тишине, нависшей над этим местом, но её через мгновение сотрясли горькие рыдания ведьмы. Находиться здесь, среди погибших волков и ведьм, и так было подобно пытке, а душераздирающие стенания Меган создавали ещё более угнетающую атмосферу. Элизабет видела, что Майклсон держалась из последних сил.

— Хоуп, это не твоя вина — не ты её убила. Это всё культ, они…

— Я знаю, Лиззи, — прервала Зальцман Хоуп. — Я знаю.

Просто легче от этого не становилось. Она должна была объединить их. Для чего? Для этого?! Для того, чтобы они все погибли? И что в итоге — их жертвы оказались совершенно напрасными.

Когда Хоуп и Лиззи решились войти, плач уже стих. Меган сидела на полу гостиной, обнимая тело мёртвой сестры; её взгляд завис в пустоте, но где-то на границе сознания она различила нерешительные шаги у себя за спиной.

— Я должна была догадаться, — хрипло произнесла ведьма. — Должна была заметить, что с ней что-то не так. — Слёзы вновь покатились по её щекам крупными прозрачными каплями. — Мы знали друг друга лучше, чем сами себя. Как я не заметила?..

По правде говоря, она не понимала, как жить дальше. Наоми была рядом с ней всю её жизнь. У неё всегда была старшая сестра. Её защита, надежда и опора. В любую секунду — самую страшную или самую счастливую — она была с ней. Кто бы что ни говорил, на самом деле только Наоми была её настоящей семьёй. Не ковен, не стая, а именно её сестра. И она потеряла её.

«Без семьи человек один в мире и дрожит от холода. Держитесь друг за друга», — говорила Джулия своим дочерям. Её трудно назвать образцовой матерью. Её и матерью-то назвать сложно. Джулия мало бывала со своими детьми, но всё же любила их — и любила искренней и чистой любовью.

Лиззи насторожилась.

— Сюда кто-то идёт.

Через пару минут в гостиную ворвалась женщина: высокая, худощавого, но крепкого телосложения, с чёрными как смоль волосами. Её карие глаза беспокойно заметались между еретиком, ведьмой и трибридом.

— Эбби, сколько выживших из стаи? — с дрожью в голосе спросила Меган.

— Пятеро, в том числе Эван, — ответила Эбби. — Он ищет Саманту. Я надеялась, что она здесь, с вами. — В её глазах отразилась печаль. — Мне жаль, — добавила она еле слышно.

Меган закусила трясущиеся губы, стараясь сдержать снова рвущиеся из груди рыдания.

— Вас ищут, — обратилась Эбби к Хоуп и Лиззи. — Вампир и ведьма. — Она нахмурилась. — Весьма недружелюбные.

Элизабет усмехнулась: она была до чёртиков рада слышать, что её отец и сестра здесь.

— Они пытались с вами связаться по телефону, но связь в этих местах плохая, — продолжила женщина. — Мы сказали, как сюда пройти, однако… как-то они задерживаются.

— Если они пересекутся с волками, надеюсь, те не нападут? — занервничала Майклсон.

— Нет, — ответила Меган уже более твёрдым голосом. — Наша стая никогда не проявляет враждебности к вампирам и другим ведьмам.

— У нас есть свои враги, — добавила Эбби. — Мы разбираемся с ними.

До них долетел далёкий протяжный вой. Меган горестно взглянула на Эбби — та шмыгнула носом и отвернулась.

Саманте через две недели должно было стукнуть двадцать два. Самая младшая, но из стаи она была самой бойкой. Не могла усидеть на месте и всегда рвалась защищать тех, кто ей дорог, — а дороги ей были почти все, с кем она хоть раз заговорила. Она любила людей, и люди любили её…

— Бедная девочка, — прошелестела ведьма.

Лиззи, ничего не понимая, посмотрела на Хоуп — трибрид, казалось, тоже никак не могла сообразить, что происходит. Вой, который они слышали, означал чью-то смерть?..

— Я, пожалуй, пойду навстречу папе и Джози, — пробормотала еретик, чувствуя себя неловко.

Майклсон собралась идти с ней, но выглядела она так, будто вот-вот рухнет от усталости. Лиззи воспротивилась этой идее — Хоуп стоило остаться пока что здесь. Лиззи подумала, что, может быть, и Меган захочет поговорить с Хоуп.

Выйдя на улицу, Элизабет окинула коротким взглядом близлежащую территорию — сплошь мёртвые ведьмы и волки. Однако…

— Что за?.. Эй, Хоуп!

Майклсон и без вампирской скорости чуть ли не через секунду появилась рядом с еретиком, испугавшись, что с ней что-то случилось.

— Тебе не кажется, что кого-то не хватает? — спросила Лиззи.

Хоуп с неохотой огляделась.

— Та ведьма — Бьянка, вроде бы… её нет, — мрачно сообщила Элизабет.

Замечательно.

— Не бери в голову, — бросила Лиззи, оставляя позади стоящую на крыльце Хоуп. — Не думаю, что это действительно имеет значение.

Она и не догадывалась, как же сильно ошибалась…

* * *

Стоило Лиззи подняться в гору, с неба повалили крупные снежинки. Отсюда дом казался маленькой тёмной точкой, но и с такого расстояния было видно кровавые следы, которые вот-вот скроет новый слой снега. Она отвернулась, сердито смахнула снежинки с ресниц и зашагала вперёд. И как той ведьме удалось сбежать?! Они же были всё время рядом!

Краем глаза еретик уловила какое-то движение. Из-за утёса выскочила стая волков и, злобно рыча и щёлкая клыками, ринулась куда-то бежать. Через пару минут Лиззи уже не могла их расслышать — они были слишком далеко. Впереди ждал ещё один спуск. Ругая про себя «дурацкую горную местность», Элизабет поняла, что не знает, куда ей идти дальше: их с Хоуп провели через туннель, который, судя по всему, значительно сокращал путь. Наверное, проложен напрямую. Но идти напрямую по земле практически невозможно.

Элизабет, вздохнув, остановилась. Снег раздражающе летел в лицо.

— Чудесно! — воскликнула она в пустоту. — Просто чу-дес-но!

И что делать дальше?! Возвращаться обратно? А если её отец и сестра заблудились в этом богом забытом месте?

Зальцман достала из кармана куртки телефон. Сеть по-прежнему отсутствовала.

— Лиззи? — раздался удивлённый голос.

Она резко подняла взгляд и ошарашенно воззрилась вдаль, летящий снег ужасно мешал разглядеть хоть что-то дальше пары метров. Но ей не показалось — её точно окликнули!

— Папа? Джози?

Сквозь снежную пелену ей всё же удалось рассмотреть две размытые тёмные фигуры. На лице Элизабет заиграла улыбка. Она не помнила, чтоб хотя бы раз в жизни была настолько рада воссоединению с семьёй.

— Это не моя кровь, — опередив ответом вопрос, который её отец только собирался задать, сказала Лиззи. — Я в полном порядке. — И сразу же добавила: — Хоуп… физически тоже в порядке.

Рик нахмурился.

— Что это значит? — спросила Джози.

— Ну, там… — Еретик на короткий миг повернулась в сторону, куда им предстоял сейчас путь. — Хоуп справилась с Карлоттой.

— Справилась — в смысле уже навсегда? — уточнила Джози.

Элизабет кивнула, уткнувшись взглядом в землю.

— Да, она её убила. — Она исподлобья глянула на Аларика. — Расправиться с Карлоттой было её целью, но не думаю, что она была готова к этому. В ту самую минуту у меня возникло чувство, что Хоуп вовсе не Хоуп. Она… не знаю, как объяснить, в неё будто вселился чёртов демон. И когда она осознала, что сделала… — Еретик качнула головой.

Элизабет с самого начала не особо-то верила в проклятие, но сегодня впервые за всё время ей невольно пришлось поверить в него. Поверить в то, что, возможно, в той магии, которой обладал ребёнок, всё же есть толика чего-то тёмного.

* * *

Огонь пылал, пожирая тела погибших. Рядом с пламенем, спрятав руки в карманы куртки, стояла одинокая фигура, склоняясь под ветром и пряча лицо — Эбби.

— Уверена, они скоро придут.

Хоуп, отойдя от окна, обернулась на голос Меган — та стояла в дверях гостиной с двумя чашками травяного чая.

— Ты в порядке? — поинтересовалась ведьма и с глухим стуком поставила чашки на стол.

— Странно, что ты задаёшь подобный вопрос мне, — отозвалась Хоуп. — Скорее это я должна у тебя спросить.

Меган улыбнулась, но улыбка получилась жалкой и вымученной. Глаза у неё были красными и опухшими от долгих слёз.

— Тяжёлый выдался день. — Она опустилась на стул. — Или год…

Или жизнь.

Майклсон заняла место напротив женщины.

— Мне жаль, что всё так вышло, — тихо сказала Хоуп.

Меган взглянула на неё своими добрыми карими глазами.

— Ты не должна ни о чём жалеть.

Хоуп попыталась сглотнуть комок, подступавший к горлу.

— Столько потерь — и всё зря.

— О чём ты говоришь? Ничего не зря, Хоуп! Ты хоть можешь представить, сколько лет мы страдали от этой вражды? Карлотта не один десяток лет изводила нас. Мы стольких потеряли из-за неё! Ты положила всему конец.

«Я могла положить всему конец без такого количества смертей», — подумала Майклсон, но вслух ничего не сказала.

— Послушай, моя семья очень и очень много времени потратила на борьбу с Карлоттой. Моя мать умерла из-за неё — и это далеко не главная потеря в моей жизни, к которой эта ведьма приложила руку, но именно эта смерть направила меня по тому жизненному пути, по которому я следовала до сих пор. Хоуп, мои предки умирали, сражаясь с Карлоттой. Ни одному не удалось справиться с ней. — Меган горько усмехнулась. — У людей из поколения в поколение передаются безделушки вроде старинных шкатулок или драгоценностей, а у нас передавалось желание покончить с потомками Пенелопы. Мы давали клятву, что приложим все усилия, чтобы отомстить за тех, кого с нами уже нет. Надеюсь, Карлотта пройдёт все круги Ада дважды, а мой род наконец обретёт покой. Я не знаю, насколько правдивы слухи, что я слышала о тебе, как и не знаю, какой силой ты на самом деле обладаешь. Но знаю, что я благодарна тебе, а всё остальное — не так уж и важно. Эта война окончена, Хоуп.

Беда в том, что войн без потерь не бывает, и иногда победа приносит столько потерь, что больше похожа на поражение. Больше всего от войны страдают невинные, которые оказались втянуты в сражение против своей воли.

«Это не моя семья наложила волчье проклятие на культ, но мы являемся очень желанной добычей, потому что всё равно принадлежим к роду Вивьен».

— Когда Саманта вела нас сюда, она рассказала, что в книге Вивьен есть одно предсказание, касаемо последнего ребёнка из её рода. И я числюсь последней из её потомков.

Меган кивнула.

— Но я не понимаю — я ведь не последняя. Моя дочь так же, как и я, будет ведьмой, а в том, что она владеет магией, уже сейчас не приходится сомневаться. Тогда почему? — спросила Майклсон, не в силах унять дрожь в голосе. — Почему о ней нет ни слова?

Тем же вопросом она задалась после встречи с Айви. Провидица поведала о её жизни, но ни разу не упомянула, что ждёт её ребёнка…

— Я понятия не имею, — честно ответила Меган. — Предсказания порой так непонятны и расплывчаты. Сначала понимаешь его так, а когда оно сбывается — совсем иначе. Что же касается книги Вивьен — Гримории — то я никогда не видела её. О пророчестве и о том, что ты — последняя, известно лишь из гримуаров нашей семьи. Быть может, это часть древа.

— Гримория? — озадаченно нахмурилась Хоуп.

— Да. Люди по ошибке считают, что гримуары и Гримория — одно и то же. Это не совсем верно. Гримория — самая первая книга, а гримуары уже произошли от неё, — ответила Меган.

— А эта книга уцелела?

— Если верить записям Беатрис, то Гримория находилась у Эйлинн, а Эйлинн, соответственно, должна была передать её своим детям. Думаю, она передала её твоей бабушке — Эстер. Идём, я тебе кое-что покажу.

Они прошли прямо по коридору, свернули направо и упёрлись в закрытую дверь. Ключ висел на цепочке на шее Меган.

Ведьма открыла дверь, включила свет и пригласила Хоуп.

— Здесь всё магическое наследие нашего рода, которое удалось найти на сегодняшний день.

Наследие подразумевало собой около сотни книг — от старинных, страниц которых уже коснуться было страшно, до абсолютно новых. Меган взяла один из гримуаров, пролистнула пару страниц, удовлетворительно кивнула, положив его на стол и раскрыв на той странице, которая ей была нужна.

— Моя прапрапрабабушка написала об одной ведьме, которая, по её мнению, оказалась хранительницей Гримории. Как так получилось — никто не знает. — Меган пожала плечами. — Возможно, она ошиблась. А может, и нет.

Майклсон пробежалась взглядом по написанным аккуратным почерком строчкам.

— Северо-восточная часть, — пробормотала она, а потом её удивлённый взор застыл на Меган. — О! Ты хочешь сказать, что речь идёт о Салеме?

— Я ничего не хочу сказать, — со слабой усмешкой ответила ведьма. — Это ведь не я написала.

— Да, конечно, но… салемские ведьмы оказались хранительницами той книги? — Хоуп почувствовала, как в ней закипает негодование. — Как это, чёрт возьми, возможно?

Чуть поразмыслив, Майклсон решила, что уж лучше пусть Гримория будет у салемских ведьм, нежели в руках культа.

Меган положила перед Хоуп другой гримуар. В этот раз почерк был не столь аккуратен, но вполне разборчив: «Воззвавши кровью к преисподней, восстав из пепелища бед, последнее дитя дарует всему, что было тёмным, свет».

Поверх двух книг опустилась ещё одна.

— Здесь все те, чьё рождение предсказали дочери Вивьен. — Меган быстро провела указательным пальцем по именам, написанным в столбик, а потом перевернула страницу. — Вот твоё.

Рядом с именем Хоуп стояла дата: «05/02/12».

— День моего рождения.

Имя «Хоуп» завершало список потомков Ингрид.

— Надежда, — тихо сказала Меган.

«Твои родители, выбирая тебе имя, кажется, невольно предсказали твою судьбу. Надежда обречена на одиночество, Хоуп, поскольку умирает последней», — раздался в голове голос Карлотты.

«Надежда — хорошая вещь, возможно, даже лучшая из всех. Она не умирает», — сказала сегодня Меган.

— Я не думаю, что ты обречена на одиночество, Хоуп, — произнесла ведьма, услышав, как Майклсон тихо, сама того не заметив, повторила когда-то сказанные бывшей жрицей слова. — Я считаю, что на земле нет одиноких людей. Каждый с кем-то связан.

— Карлотта так не считала, — хмыкнула Хоуп.

— Кто-то однажды сказал моей сестре: «Есть люди, которые родились на свет, чтобы идти по жизни в одиночку, это не плохо и не хорошо, это жизнь». — Меган, на короткий момент предавшись воспоминаниям, печально улыбнулась. — Она ответила, что, если у тебя есть человек, которому можно рассказать сны, ты не имеешь права считать себя одиноким. Уверена, рядом с тобой есть такой человек, Хоуп, и не ошибусь, если скажу, что не один, ведь так?

Майклсон слабо кивнула.

— Только ради семьи можно так самозабвенно кидаться в гущу событий. Я и подумать не могла, что ты явишься одна, — призналась ведьма. — Не можешь думать только о себе и шагаешь к порогу смерти ради тех, кого любишь. Ты самоотверженна.

— Какая есть, — пожав плечами, сказала Хоуп. — Я потеряла значительную часть своей семьи. Оставшуюся хочу сохранить. Кое-кто, правда, сегодня пытался доказать мне, что ничего не выйдет…

Они направились обратно в гостиную.

— Карлотта залезла в голову и всё там перевернула? Они часто так делают: влезают к тебе, как паразиты, и выискивают слабости — а потом бьют по ним, — с пониманием в голосе произнесла Меган.

— Бьют по самому больному — это уж точно. Понимаешь, мой папа… он не был идеальным человеком. И да, он совершал плохие поступки, но для меня он всё равно останется тем, кем он в моих глазах и был всё это время — хорошим отцом. Он сделал для меня всё, что только было в его силах. — Хоуп вновь вернулась к окну, ждать Аларика и двойняшек. — Но каждый раз люди почему-то стараются напомнить мне, каким чудовищем он являлся. И каждый раз я задаюсь вопросом: что я должна сделать? Чего от меня хотят?..

— Хоуп, я не слишком много знаю о твоей семье, и, если честно, меня куда больше интересовала Фрея, чем Никлаус. Хочу лишь сказать, что идеальных семей не существует. У нас в ковене есть ведьма — Майя. Её бабушка среди других ведьм обрела нехорошую репутацию — любила обратиться к тёмной магии. Майю сторонились, боялись. А она — сильная и хорошая ведьма и всю свою жизнь пыталась обелить имя семьи, ведь наша семья — наша история. Но далеко не всегда мы должны продолжать историю, иногда мы просто должны начать писать её заново, не оглядываясь назад. Люди и дальше будут говорить тебе, каким ужасным человеком был твой отец. Напоминать тебе о том, что он совершил. Так всегда происходит. Ты должна научиться игнорировать это. Сохрани то хорошее, что в нём было, — а всё остальное отпусти.

Глядя прямо перед собой, Хоуп глубоко вздохнула.

«Наше прошлое влияет на нас сильнее, чем нам бы этого хотелось», — в этом Карлотта всё же оказалась права. Возможно, не знай Хоуп тёмную часть истории своей семьи, всё было бы по-другому? Возможно, так ей было бы проще начать писать новую историю Майклсонов?

Задумавшись, она не заметила, как Меган вышла из комнаты. Осталось незамеченным и её возвращение, но уже в компании Аларика.

— Хоуп.

Майклсон обернулась на знакомый голос.

— Рик.

С трудом сдерживая душившие её слезы, Хоуп оказалась в объятиях Аларика. Меган, смущённо улыбнувшись самой себе, покинула гостиную. На какое-то время наступило молчание, но оно не было неловким, скорее — обессиленным. Так молчат те, кому многое необходимо обдумать и почти нечего сказать⁽¹⁾.

Майклсон, справившись с собой, подняла голову. Взглянув Аларику в глаза, она улыбнулась.

— Где девочки?

— Да здесь мы, Хоуп! — прокричала Лиззи откуда-то.

Трибрид усмехнулась: ох уж этот вампирский слух.

Зальцман внимательно смотрел на неё.

— Ты в порядке?

Улыбка Майклсон погасла. На лице появилось загнанное выражение.

«Эта война окончена, Хоуп».

— Нет, я не в порядке.

Глупо было бы это отрицать. То, что случилось сегодня, оставит свой след. Сначала будет болеть, как глубокая рана, нанесённая ржавым лезвием, а потом превратится в шрам, к которому иногда, по собственной воле или нет, придётся возвращаться: порой этот шрам будет напоминать о себе, порой сама Хоуп вспомнит о нём. Ведь шрамы рассказывают истории.

— Но я буду.

* * *

Снегопад превратился в настоящую метель и продолжался всю дорогу до Сьюарда, а потом весьма резко прекратился. В городе, над которым сгущались сумерки, было тихо и спокойно. В порт вернулся последний на сегодня экскурсионный корабль; магазины готовились к окончанию рабочего дня, а люди разбредались по домам или шли в бар «У Винсента», что находился почти в центре Сьюарда, — самое оживлённое здесь место, где местные жители любили отдохнуть после трудного дня. Вывеска на здании бара гласила: «Всегда открыто».

Хоуп наблюдала в окно, как ночь, постепенно вступая в свои права, сменяет вечер. Вспыхнули уличные фонари, и укрытая снежным покрывалом земля заблестела, как россыпь жемчужин. Аларик разговаривал по телефону с Кэролайн («Лиззи и Джози в полном в порядке, завтра утром вылетаем домой»). Его присутствие, как и всегда, дарило Хоуп иллюзию безопасности, которому она только искренне радовалась: это было, пожалуй, единственным хорошим моментом, который, несмотря ни на что, оставался неизменным уже долгие годы.

Аларик, завершив телефонную беседу, подкрался сзади и прижал погрузившуюся в свои мысли Майклсон к себе.

— Знаешь, не думала, что когда-нибудь скажу это, но… ужасно надоел снег, — произнесла девушка.

И, не покидая кольцо рук, развернулась и одарила Зальцмана своей особой улыбкой — так умела улыбаться только она и исключительно ему.

— Как дела в школе?

— Новый ученик вызывает у Кэролайн много вопросов. Две старшеклассницы повздорили и чуть не разнесли учебный класс, — ответил Аларик будничным тоном. — В общем, всё как обычно. — Он усмехнулся, проницательно глядя на Хоуп. — Ты перезвонишь Фрее? У меня два пропущенных от неё.

Майклсон кивнула:

— Завтра. Сейчас у них поздняя ночь.

Она выглядела жутко уставшей и… Аларик не мог подобрать правильное слово. Виноватой? «В неё будто вселился чёртов демон», — сказала Элизабет; может быть, там, в горах, ярость и овладела ей, однако сейчас Хоуп было тяжело — она корила себя за совершённое деяние. Да, возможно, дело действительно в чувстве вины, но Зальцману казалось, что это всё равно не то. Либо он что-то упустил в рассказе дочери, либо сама Лиззи на что-то не обратила внимание.

Хоуп не единожды за вечер погружалась в свои мысли, а возвращение в реальность напоминало пробуждение от кошмарного сна. Рик хорошо знал, каково это — когда боишься собственных мыслей.

— Лиззи мне почти обо всём рассказала, но со своей точки зрения, — произнёс Аларик, понимая, что единственный способ помочь Хоуп — уговорить её поделиться с ним своими переживаниями. Ведь даже самое тяжкое бремя перестаёт быть настолько тяжким, если его кто-то несёт вместе с тобой.

— Хочешь услышать всё от меня? — спросила Майклсон слабым голосом.

— Если не хочешь говорить сейчас — хорошо, поговорим позже. — Хотя откладывать на «попозже» этот разговор Аларику хотелось меньше всего. — Просто ты… Хоуп, если тебя так тревожит смерть этой ведьмы…

Хоуп закусила нижнюю губу и покачала головой — дело вовсе не в Карлотте. Точнее, не в её смерти.

Одно долгое мгновение Майклсон молчала, потом подняла взгляд на Аларика и наклонилась чуть поближе к нему. Её тёплые ладони переместились на его шею, и Зальцман с готовностью закрыл глаза, как и сама Хоуп. Внешний мир растворился, и разум вампира утянуло в реку тьмы, где его закружило в водовороте из событий прошлого (и не только).

То, что показывает Хоуп, не может быть её личными воспоминаниями. Аларику вообще сложно поверить в то, что это воспоминания какого-то одного человека — слишком много жестокости и боли. Но в том, что он видит, только одно всегда неизменно — присутствие Карлотты, и нетрудно догадаться, что всё это — воспоминания ныне мёртвой жрицы культа Гекаты. Она десятилетиями убивала ведьм, подвергая их ужасным пыткам, и самым отвратительным было то, что ей это нравилось.

Что-то изменяется. Нет больше ни пыток, ни криков, ни просьб о пощаде. Рик оказывается в тёмной комнате, судя по кроватке — в детской, и видит там Хоуп. У Майклсон в руках в свете луны поблёскивает лезвие ножа, она сквозь рыдания умоляет прекратить этот кошмар. Аларик, понимая, что всё это — нереально, сглатывает подступивший к горлу комок. Ему хочется подойти и успокоить её, но некого успокаивать — эта Хоуп ненастоящая. И она исчезает, а Зальцман переносится на пустынное кладбище. Прямо перед ним — несколько гранитных надгробий. На каждом камне высечено имя: Хейли, Никлаус, Элайджа, Ребекка, Кол, Давина и Фрея; дальше — его собственное, а следом — Джози и Лиззи.

— И где же твой свет, Хоуп? — пробиваются сквозь хохот слова Карлотты. Её смех эхом прокатывается по кладбищу. — Кто ты без тех, кого любишь?

(Кто ты без тех, кто сдерживает твою истинную сущность?)

— Кто ты, раз смогла их всех бросить в лапы смерти? Ты ведь знала, ты знала, что так будет, но ничего не сделала.

Ведьма будто стоит за спиной, и вампир оборачивается, но никого не видит.

— Ты обречена жить с болью, которой однажды проиграешь.

(Тёмная сторона всегда сильнее, Хоуп, и ничто не в силах этого изменить. Ты поистине дочь своего отца!)

Рик, вернувшись в настоящее, распахнул глаза.

— Меня не тревожит смерть Карлотты. Ты видел, как много страданий она причинила другим, совершенно невинным людям, и её мне ничуть не жаль, — сказала Майклсон абсолютно твёрдо, без толики жалости. — Я заглянула в её сознание, и это лишь усилило моё желание навсегда избавиться от неё. Но, как видишь, и она успела покопаться в моём. — В глазах блеснули слезы. — Играть на моих чувствах как дочери хладнокровного гибрида-убийцы и будущей матери у неё отлично получилось. Единственное, в чём она не просчиталась.

— Хоуп, — начал Аларик, — послушай…

— Нет! Я устала слушать. Всё, что я делаю — это слушаю!..

— Ты же говорила с Айви…

— А с чего мне верить Айви, Рик? Она — Провидица, да, но что с этого? Она тоже не знает, с чего началось проклятие — или не проклятие, уже неважно. Я должна поверить ей, потому что она не из культа и ей нет смысла лгать нам? Или потому что нужно надеяться на лучшее? — Голос Хоуп теперь был усталый и исполненный страха. — Я боюсь, что если окончательно поверю словам Айви, то станет только хуже. Да и она сама сказала о потерях, что ждут меня, и что любое моё решение или даже слово могут повести по совершенно иному пути. Я боюсь ошибиться. Боюсь, что, если оставлю всё как есть, это приведёт к тому, что показала мне Карлотта. И она права: кто я без вас? Что я, чёрт возьми, буду делать, оставшись совсем одна? И что, если причина всему этому — я сама? Что, если наша дочь… Карлотта связала нас, и я не знаю, чем это обернётся.

— Связала, — повторил Зальцман, помня, что Хоуп была решительно настроена не связывать себя с их ребёнком. — Как она это сделала?

— Я не знаю, — ответила трибрид. — Кажется, всё произошло, пока она была в моей голове. Белла, скорее всего, в это время читала заклинание.

— Зачем они установили связь — им это что даст? — никак не мог понять вампир.

— Первоначальный план Карлотты состоял в другом — она ведь думала, что я приду вместе с Фреей, и собиралась перенести магию всех оставшихся потомков — в том числе и свою, и магию Беллы — в меня.

— Это же…

— Убило бы меня, скорее всего, да. Она находила всё более ухищрённые способы расправы со мной. Так как Фреи там не оказалось, Карлотте пришлось действовать по обстоятельствам. Или по плану Б. Она твердила мне, что Айви ошибается насчёт проклятия…

Майклсон задумалась, глядя куда-то мимо Аларика, в пространство. Сказанное ведьмой никак не выходило из головы: «Сила, которой владеет ребёнок — та самая «чистая магия», — впитывает всё. Свет и тьму, без разницы. Связь усиливает это».

— Карлотта искренне верила, что моя тёмная сторона окажется сильнее и это предрешит судьбу нашей дочери, а связь, по её словам, только поспособствует этому.

«Майклсоны всегда идут по дороге тьмы…»

Несколько долгих секунд Хоуп молча смотрела на Зальцмана своими печальными глазами.

— Я показала тебе не всё, что видела. Карлотта была готова к тому, что ей не удастся в этот раз справиться со мной, — она предусмотрела всё.

— Кроме своей собственной смерти, — вставил Аларик.

Хоуп кивнула.

— Но мертва Карлотта, а Белла всё ещё жива. Я боюсь, что она пойдёт по стопам своей матери. Им нужен наш ребёнок, Рик. Айви не ошиблась, как не ошибалась и Мередит: культ ни за что не рискнёт забрать магию малышки. Но упустят ли эти ведьмы возможность обладать ей? Не думаю. И Карлотта была уверена, что если у неё не получится расправиться сегодня со мной, то получится настроить нашу дочь против меня.

«Она сама обратится против тебя!»

— Хоуп, всё это — лишь желания Карлотты. Ничего из этого не случится. Мы этого ни за что не допустим.

В её памяти совсем некстати всплыли надгробия с высеченными на них именами. Кто «мы»? Никого из них не было…

«Эти люди причинят много боли, а метить будут в тех, кого ты любишь больше всего. Потери оставляют неизгладимый след, меняя нашу жизнь».

Айви ни разу не упомянула будущее ребёнка. Карлотта показала, что в живых останутся только Хоуп и её дочь.

«Ты видела, что будет…»

— Карлотта мертва. Неважно, что ты увидела, этому уже никогда не стать реальностью, — словно откуда-то издалека донёсся до Майклсон голос Аларика.

«Кто ты, раз смогла их всех бросить в лапы смерти? Ты ведь знала, ты знала, что так будет, но ничего не сделала».

«Но так и должно быть».

«Тебе придётся сделать это, Хоуп. Великая сила требует великих жертв».

«Боюсь, что у тебя нет выбора».

Провидицы видят всё, все развилки каждого события, но акцентируются только на одной ветви — самой вероятной. Карлотта могла увидеть будущее Хоуп как ведьма — они обладали такой способностью — без всяких вероятностей. Айви видела другое развитие событий, другое будущее, потому что на момент встречи с Майклсон всё было иначе…

— Я сделала что-то не так, — поражённо прошептала трибрид. — Я где-то ошиблась, Рик.

Так быть не должно…

---

Примечания:

+ схема родственных связей: https://clck.ru/SY8tJ

---

1) Цитата из книги Стивена Кинга «Доктор Сон».

Вернуться к тексту