Кровь взывает к преисподней (гет)

Хоуп направилась на кухню, и щенок австралийской овчарки, держа в зубах канатик и иногда цокая довольно-таки острыми коготками по паркету, потрусил следом. Маленькая аусси следовала за ней повсюду как хвостик.

Лиззи и Эмили продолжали обсуждать приближающийся конкурс, совершенно не обратив внимания на уход Майклсон.

Несмотря на то, что Элизабет и Эми были здесь, дом всё равно казался слишком пустым, заставляя дочь Клауса вспомнить, почему она так не любила тут находиться, тем более без Фреи — её отсутствие ощущалось куда сильнее, чем Хоуп могла себе представить. Впрочем, как и отсутствие Аларика, хотя с их отъезда прошло всего несколько часов. Она всё задавалась вопросом: Лиззи так хорошо скрывала свои переживания — или её не особо волновало, что отец и сестра прямо сейчас ищут новые неприятности (Майклсон отказывалась верить в иное)?

Ладонь Хоуп как-то неосознанно оказалась на пока незаметном невооружённому взгляду животике. Однако ещё пара-тройка недель — и изменения в её фигуре трудно будет списать на злоупотребление пончиками. Будущей маме стоило бы прислушаться к советам врачей и близких людей и, наконец, перестать накручивать себя. Но как она могла сделать это, когда в голову не лезло ни одной хорошей мысли, а те самые близкие люди, что уговаривали её перестать нервничать, могли вот-вот оказаться в ловушке?

Хоуп подождала пять минут (проверила телефон, втайне надеясь увидеть новое сообщение от тёти или Рика, но ничего такого там не было), после чего вытащила из духовки противень с шоколадными печенюшками.

На кухне возникла Зальцман. Прежде чем Хоуп успела её предупредить, Лиззи взяла печеньку в виде сердечка и закинула в рот.

— Чёртчёртчёртгорячогорячо…

— Я их только что из духовки вытащила.

Элизабет всплеснула руками, глотая воздух, как выброшенная на сушу рыба.

— Ты издеваешься? Не могла раньше сказать?

— Я сказала так быстро, как только смогла.

Лиззи насупилась, но ничего не ответила.

Появилась Эмили и протянула Зальцман телефон — той пришло сообщение. Хоуп насторожилась.

— Это не от папы, — почти сразу произнесла Лиззи, и Хоуп сникла. — Это по поводу работы, — задумчиво добавила она, усаживаясь за стол. — Довольно настойчиво с его стороны…

— С чьей стороны? — поинтересовалась Майклсон, смешивая муку с сахаром.

— Какая прелесть, — разглядывая аккуратные печенья различной формы, улыбнулась Эмили. — А сегодня что, какой-то праздник?

— Джейсон Пирс, — ответила еретик, обращаясь к Хоуп, после чего вновь уткнулась в телефон. — Эми, возьми на заметку: когда Хоуп нервничает или злится — она готовит. Что куда лучше, чем раньше: когда мы учились в школе, она дырявила спортивные груши, заодно делая дыру в школьном бюджете, или отправлялась на спарринг с моим отцом, заставляя нас с Джози переживать за него…

В неё полетело кухонное полотенце, но она его уверенно поймала ещё до того, как оно долетело, и, глянув на Хоуп, состроила насмешливую гримасу.

— Первое было простительно, потому что её отец ведь вложил немаленькую сумму в школу, а что касается моего папы, то… ох, — Зальцман излишне театрально вздохнула, — если бы мы только знали…

— Кто такой Джейсон Пирс? — прервала её Хоуп, окинув не самым доброжелательным взглядом.

Реакция очень позабавила Лиззи; тем не менее она всё равно пошла на уступки и позволила Майклсон сменить тему.

— Хороший вопрос, кстати говоря. Вообще он сценарист и на данный момент мой преподаватель, я думаю. И потенциальный босс. Я ездила в Ванкувер как раз на его лекции, однако наша встреча произошла чуточку раньше, чем я оказалась на его занятиях. — Голос Элизабет прозвучал как-то загадочно.

— Чуточку раньше? — Майклсон добавила в белковую массу чайную ложку лимонного сока и посмотрела на еретика. — Насколько раньше?

— На день?.. — Поймав испытующий взгляд, еретик сдалась и выпалила: — Ладно, на ночь!

— На ночь? — нахмурилась Эмили. Лишь потом до неё дошёл смысл сказанного. — О-о-оу!

— Ты сейчас серьёзно? — пробормотала Хоуп, продолжая возиться с тестом. — Ты что, не знала имя преподавателя, который должен был читать лекцию?

Честно говоря, она бы не удивилась, если бы Лиззи ответила, что так оно и было.

— Знала, — пожала плечами Зальцман.

— Тогда зачем… — Хоуп умолкла. Почему-то сейчас разговор с дочерью Аларика на подобную тему показался ей весьма неловким. — Ты поняла меня.

Эмили вновь попыталась мысленно дотянуться до чувств Майклсон, но, как и вчера, ничего не вышло. Возможно, она сама смогла как-то выставить ментальную защиту?

— Я ведь не сказала, что наше знакомство состоялось раньше. Я сказала о встрече.

Хоуп замерла, смотря на Элизабет. Клайд, тихо посмеиваясь, подпёрла голову левой рукой, а другой прокручивала чашку с чаем. Лиззи чем-то серьёзно увлеклась в телефоне, так что заметила гробовую тишину в кухне далеко не сразу, но, когда обратила внимание, брови её удивлённо поднялись.

— Что? — Взгляд Лиззи перескочил с Майклсон на Эми, а потом обратно на Хоуп. — Только не говорите, что ни у одной из вас ни разу не было…

— Нет! — не дав подруге договорить, воскликнула Хоуп.

Зальцман зыркнула на Эмили, но и та кротко ответила (не без смущения): «Нет».

— Нормально, что мне чуточку неловко говорить на эту тему при тебе? — обратилась Провидица к Майклсон с лёгкой усмешкой.

— Учитывая, что ты раньше была одной из моих студенток, — вполне, — выкладывая тесто в форму, ответила Хоуп. — Это элементарная тактичность, которой Лиззи, кажется, не обладает.

Зальцман равнодушно махнула на неё рукой, однако её внимательно-заинтересованный взор застыл на Хоуп.

— У тебя были отношения с парнем, когда ты училась в университете? — полюбопытствовала весьма неожиданно Элизабет. Хоуп отрицательно качнула головой. — С девушкой?

Будь рядом с Майклсон ещё одно лишнее полотенце, то тоже бы незамедлительно отправилось в Лиззи. И всё же по выражению лица Зальцман несложно было догадаться, что она пришла к какому-то умозаключению, которое её вроде бы и радовало, но в то же время не очень.

— В университете я училась, Лиззи, чтоб ты знала, — произнесла Майклсон, помещая форму с тестом в духовку. — А не об отношениях думала.

Еретик обречённо вздохнула, хотя Клайд чувствовала, что её мысли до сих пор были сосредоточены на том выводе, который она сделала мгновение назад, — Элизабет так и не решила, радовало её это или не совсем.

— Вынуждена тебе поверить, учитывая, что ты закончила учёбу экстерном.

Хоуп самодовольно улыбнулась.

— Так вы продолжаете общаться? — поинтересовалась Эмили у Лиззи. — Под «общаться» я имею в виду обычное общение.

— Я бы не сказала, что мы особо поддерживаем общение, — ответила Зальцман и встала, чтобы взять уже успевшие чуть остыть печенья. — Иногда переписываемся.

— Наверное, так даже лучше? — предположила Клайд. — Отношения с преподавателем — плохая идея.

— Я, пожалуй, соглашусь с Эми, — поддержала Хоуп.

Лиззи одарила её скептичным взглядом.

— Сказала та, кто в один прекрасный момент оказалась в постели с директором школы, в которой училась.

Эмили могла поклясться, что эти слова Элизабет произнесла очень зря. Но Лиззи была бы не Лиззи, если бы действительно обратила внимание на то, как изменилось настроение Хоуп. Эми почувствовала перемену так ясно, что решила, будто снова смогла ощущать эмоции трибрида, что было вовсе не так.

Еретик наконец заметила, что Майклсон подозрительно притихла. Интуиция Эмили подсказывала, что ей нужно уйти отсюда, и, решив, что сейчас самый подходящий момент, чтобы начать доверять своим инстинктам, Провидица тихонечко выскользнула из кухни, оставив двух девушек тет-а-тет.

— Прости, неудачная шутка, — сказала Зальцман, прекрасно понимая, в чём заключалась причина резкого изменения настроения подруги, но в её голосе не прозвучало ни капли сожаления. — Я забыла добавить, что папа на тот момент был уже твоим бывшим директором. Или, подожди-ка, а о каком моменте речь? Потому что, кажется, мы многое не знаем.

Хоуп с вызовов посмотрела на неё.

— Наверное, потому что это не особо вас касается, — проговорила она категоричным тоном.

Элизабет хмыкнула, услышав заезженную фразу: она десятки раз получала подобный ответ. Судя по виду Майклсон, говорить с ней о чём-либо сейчас бесполезно, это могло привести к итогу, который не порадовал бы Лиззи. Её слова зацепили Хоуп, и, честно говоря, Зальцман рассчитывала на совершенно другую реакцию.

На самом же деле Хоуп задели вовсе не слова, а то, что их произнесла именно Лиззи. И она не разозлилась (именно так и решила Лиззи, в чём она не сомневалась) — то была скорее обида.

Когда ближе к вечеру Элизабет покинула особняк Майклсонов, а Хоуп к тому времени так и не вернулась из ветеринарной клиники, Эмили подумала, что, называя отношения в своей семье сложными, всё-таки слегка преувеличивала: с по-настоящему сложными семейными отношениями она столкнулась только сейчас.

* * *

Встреча с Еленой оказалась не то чтобы нежеланной, но весьма неожиданной и не совсем в подходящий момент. Майклсон прогуливалась с собакой по парку, и этим вечером её желание общаться с кем-либо было почти на нуле. Хотя кого она обманывала? Его не было совсем.

Сальваторе выгуливала собак: Альба (такую кличку дали биглю, которого она всё-таки уговорила Деймона забрать) бежала по правую сторону от Елены, а Лорд вальяжной походкой шёл слева, оглядывая каждого попадающегося им по пути прохожего с ног до головы, но ни на шаг не отходя от хозяйки.

Лорд — этот ласковый гигант, — казалось, умрёт от счастья, пока Хоуп, одаривая его комплиментами, гладила пса по пушистой шее. Альба, завиляв хвостиком, обнюхала первым делом старую знакомую — овчарку, с которой ей пришлось прожить под одной крышей несколько дней. А вот саму аусси куда больше интересовал огромный бернский зенненхунд и то, почему её хозяйка уделяет ему так много внимания.

— Та ещё ревнивица, — с улыбкой подметила Елена, когда овчарка начала грызть поводок, требуя обратить внимание и на неё. — Выбрали кличку?

— Нет, — качнула головой Хоуп и опустила взгляд на свою собаку. — Есть парочка вариантов, но не то.

Сальваторе понимающе улыбнулась: она помнила, как тяжело дался выбор клички Лорду, и на долгие года запомнит, как они подбирали её Альбе.

— Умираю от красоты её глаз, они напоминают мне небо. — Елена легонько потрепала щенка за ухом. — А почему, кстати, вы одни? Где Аларик?

— Уехал, — ответила Хоуп и на секунду задумалась. — Разве Деймон не говорил тебе?

— Кажется, нет. — Елена качнула головой. — Или он мог сказать мне по телефону, когда я была на работе. Может быть, отвлеклась и не услышала — со мной такое часто случается.

Сальваторе рассмеялась, и Хоуп поддержала её смех натянутой улыбкой, неискренность которой было сложно не заметить.

Елена, немного подумав, всё же решилась спросить, всё ли у Хоуп нормально. Она и до этого заметила, что физически Майклсон находилась здесь, но не её мысли, да и выглядела девушка расстроенной. Бывшая Гилберт всё ещё не забыла, что такое перепады настроения во время беременности, но, возможно, у Хоуп вправду что-то случилось.

— Всё в порядке. — Снова натянутая улыбка. — Просто день не задался.

Елена не сомневалась, что за лаконичным «день не задался» крылось что-то посерьёзнее, но допытываться не стала — вряд ли Майклсон ей так уж доверяла, чтобы делиться своими проблемами.

— Можно задать тебе вопрос? Не личного характера.

Хоуп, заметно удивившись, кивнула.

— Как так получилось, что Эмили Клайд, которая по официальным данным мертва, живёт в вашем доме? Я ужаснулась, её увидев, и мне до сих пор неловко за то, что я пялилась на неё половину дня, как будто призрака увидела!

— Она — не призрак, — вздохнув, отозвалась Майклсон. — Эмили не умирала, а всё, что с ней случилось, — долгая история.

— Я бы послушала, но, ох, нам пора, — взглянув на часы, спохватилась Сальваторе. — Идёмте, ребята! — Собаки обратили свои взгляды на хозяйку, виляя хвостами. — Ещё увидимся, Хоуп! — через плечо бросила Елена, уже направляясь в сторону дома.

Перед тем как она свернула на другую улицу, около неё остановилась машина Кэролайн, за рулём которой сидела одна из дочерей Форбс. Между ними состоялся короткий разговор, после чего Сальваторе помахала Лиззи рукой и продолжила свой путь, подгоняя Лорда.

Элизабет припарковалась на первом удобном месте, остальное расстояние до Майклсон ей пришлось пройти пешком. Правда, Хоуп, заметив Лиззи, демонстративно развернулась и пошла в противоположную сторону.

Оглядев парк и убедившись, что рядом никого нет, Зальцман прибегла к вампирской скорости и мгновенно оказалась перед Хоуп. Овчарка испугалась и залаяла, но, принюхавшись к Лиззи, стихла.

— Я уже поняла, что ты злишься. Можешь не убегать?

— Я не злюсь. И не убегаю, а гуляю с собакой. Как ты узнала, что я здесь?

— Злишься, — не унималась Элизабет. — То, что ты здесь, мне сказала Эмили.

Майклсон молча обошла Лиззи и медленно зашагала по вымощенной камнем дорожке. Она и правда не злилась, а вот обида так и не прошла.

— Ладно, извини, — последовав за ней, произнесла Зальцман. — Я не права. И, как я уже говорила, шутка неудачная…

— Это была вовсе не шутка, — холодно заметила Майклсон.

— Отчасти. Мне жаль, что я это сказала, правда.

— Я не удивлена. У тебя есть дурацкая привычка сначала говорить, а потом думать.

— Я бы перечислила сейчас все твои дурацкие привычки, но на это уйдёт слишком много времени.

Хоуп остановилась и бросила на Лиззи убийственный взгляд. Лиззи надеялась, что ей показалось, будто температура на улице упала на несколько градусов, и поднявшийся ветер был всего лишь ветром.

— Ты закончила?

— Нет, вообще-то, — отозвалась Элизабет. — Я извинилась, а прощение так и не получила.

Майклсон повернулась к ней спиной со словами: «Считай, что получила», — и пошла дальше.

— Отлично поговорили, Хоуп! — крикнула ей вслед Зальцман, едва сдерживая раздражение.

Хоуп даже не обернулась.

* * *

На следующий день Элизабет появилась в особняке Майклсонов с чётко поставленной целью: ей необходимо помириться с Хоуп. Как бы там ни было, а это она всё начала. Ей теперь и заканчивать.

Зальцман отыскала Хоуп на заднем дворе: та играла со щенком, и, честно говоря, Лиззи уже и забыла, что Хоуп умела искренне чему-то радоваться.

— Привет.

Смех оборвался. Щенок стоял, виляя хвостом, ожидая, пока Хоуп кинет резиновую игрушку.

— Привет, — не взглянув на Элизабет, ответила Майклсон и бросила мяч. — Неси мне, Скай! Давай мне! — Овчарка, держа в пасти мячик и изрядно обслюнявив его, бросилась бежать обратно к хозяйке. — Умница! — похвалила она собаку и вновь бросила мяч.

— Скай? — удивилась Лиззи, на секунду позабыв, зачем она здесь. — Ты выбрала кличку?

— Елена вчера подала идею. — Хоуп забрала у подбежавшей овчарки мячик и снова кинула его. — Мы поговорили с Алариком и решили, что ей вполне подходит.

— Из-за глаз, — догадалась Зальцман.

Хоуп кивнула.

— Как прошёл вчерашний визит к ветеринару, кстати? — поинтересовалась еретик.

Хоуп, без сомнений, понимала, что Элизабет пришла сюда вовсе не за тем, чтобы узнать эту информацию, поэтому, услышав вопрос, наградила подругу коротким, выражающим изумление взглядом.

— Хорошо, — после короткой заминки ответила Майклсон. — Навскидку ей около пяти месяцев. Рассказали, каким лучше кормом кормить, и посоветовали витамины.

— Около пяти месяцев? — переспросила Лиззи и посмотрела на щенка. — Она же явно где-то жила, а за такое время невозможно не привязаться к собаке. Почему её никто не ищет?

— Я и сама задаюсь этим вопросом, — задумчиво отозвалась Хоуп.

Скай притащила вместо мячика свой любимый канатик — она его почти не выпускала с тех пор, как его купили.

— Слушай, Хоуп, по поводу вчерашнего — мне правда жаль, — наблюдая за игрой Хоуп с собакой, сказала Лиззи. — Просто ваши с папой отношения до сих пор покрыты мраком. Большая их часть. Обидно. — Она усмехнулась. — Я, вообще-то, одна из первых вас поддержала…

— Вообще-то — одна из последних, — равнодушно бросила Хоуп.

— Но заслуживаю же знать правду?! — возмутилась Элизабет.

— Какую правду ты хочешь знать, Лиззи? Я не понимаю. — Хоуп пожала плечами. — Так говоришь, будто всё, что ты уже знаешь, — ложь.

Еретик едва не спросила: «А разве нет?» — но смогла сдержать свой порыв, что было хорошо, потому что Майклсон продолжила:

— Если уж ты заговорила о вчерашнем, то могу сказать лишь то, что я вовсе не злилась на тебя, Лиззи. Твои слова не разозлили, а обидели. — Удивительно, но Хоуп улыбнулась: грустно и с толикой обречённости. — Мы с Алариком заранее приготовились к реакции, которая может последовать после того, как вокруг начнут догадываться о том, что между нами происходит. Это обговаривалось нами сотни раз, и мы просто были готовы, потому что какое значение для нас имеет мнение каких-то посторонних людей? Что же касается наших близких, то с моей семьёй было непросто, а с тобой и Джози — сущий кошмар лично для меня. — Она пристально посмотрела Лиззи в глаза. — Рик был настроен довольно решительно, а я умоляла его отложить разговор с вами. Умоляла бесконечное количество раз.

Выражение лица Элизабет стало хмурым, как зимнее небо.

— Вот уж не думала, что наше с Джози слово настолько для тебя важно, — честно призналась она.

— Ты и не догадываешься, насколько важным оно является до сих пор. Я просила его отложить разговор, потому что дала себе обещание, что если вы будете против, что если ваше «нет» будет беспрекословным, то я уйду.

— Отказалась бы от того, кого любишь? — недоверчиво спросила Лиззи.

— Ничто в жизни не заставило бы меня встать между вами и вашим отцом, — ответила Хоуп.

К её счастью, Лиззи проявила свою лояльность по отношению к ним, подарив Майклсон надежду, что и с Джози проблем не возникнет. В конце концов, Элизабет всегда была более проблематичным человеком, и её уж точно нельзя назвать уступчивой, чего не скажешь о её сестре. Если бы Хоуп только знала, что всё обернётся совсем иначе…

Зальцман ухмыльнулась.

— Вряд ли бы папа тебя отпустил.

— Это уже другой вопрос, — всё с той же грустной улыбкой произнесла Хоуп. — Речь сейчас не об этом. Речь о том, что ты сказала вчера.

— И извинилась за свои слова, — поспешила напомнить Элизабет. — Я не знаю, как это прозвучало…

— Как упрёк, — оборвав её, сказала Хоуп внезапно ледяным тоном.

Слова Лиззи оказались ударом ниже пояса, потому что Хоуп была готова услышать подобное от кого угодно, но не от одной из дочерей Аларика. Уж точно не сейчас, когда их с Риком отношения уже давно перестали быть секретом.

— Я вовсе не собиралась тебя упрекать! — отчаянно воскликнула Лиззи. — Боже мой, конечно нет! Просто до этого мы говорили… Ох, да неважно уже. Какой сейчас смысл в упрёках? — пробурчала она себе под нос. — Уже даже я бы не стала ничего говорить, если бы мне было что сказать. Но мне нечего говорить, правда-правда.

Хоуп, улыбнувшись, покачала головой.

— Верится с трудом, конечно, но я пересилю себя и всё же поверю. И, Лиззи, после того, как я закончила школу, мы с твоим отцом почти год не общались. Следующий год пытались разобраться, что нам делать. — Теперь Майклсон поняла, какой именно «правды» Элизабет пыталась добиться от неё. — Стоит лишь признаться, что я вовсе не думала об отношениях, потому что не могла. Мы ещё не были вместе, но я… любила его.

Зальцман подозрительно прищурилась.

— Что-то мне подсказывает, что эти ваши чувства не возникли так уж внезапно в разлуке.

— Никто из нас такого никогда и не говорил.

— «Не думала об отношениях, потому что не могла», — процитировала подругу Лиззи. — А гном Кирби — шутка, что ли? При виде вас двоих иногда тошнило от вашей вселенской любви. — В доказательство своих слов она скривилась. — Ужас!

— Знаешь разницу между любовью и влюблённостью? — Вопрос риторический, но Хоуп заметила, что Лиззи всерьёз задумалась над ним. — Вряд ли её можно понять, пока не столкнёшься.

Влюблённость и любовь — вещи разные. Влюбиться можно в человека, которого ты и не знаешь совсем; это романтика, головокружение, глаза — как звёзды. Но нельзя любить человека, пока не узнаешь его по-настоящему, не пройдёшь вместе с ним через какие-то испытания, не разделишь с ним жизнь — и радость, и печаль. Влюблённость не может длиться вечно, рано или поздно она утихает. Любовь — это то, что можно описать словом «навсегда».

— К тому же в тот момент, когда я была с Лэндоном, у нас с Риком не было ни единого шанса, ни малейшей надежды.

Майклсон загадочно улыбнулась и направилась в дом, оставив Элизабет размышлять над сказанным.

— Постой-ка, хочешь сказать, что ты уехала в Принстон, на что-то надеясь? — Лиззи резко сорвалась с места, догоняя подругу. — Что-то случилось в период между окончанием школы и твоим отъездом? И всё это происходило прямо перед нашим носом?! Вот я ж знала!..

Хоуп рассмеялась. Было бы правильней сказать, что у всех за спинами. Но разве это было важно?

* * *

Со дня отъезда Аларика и Фреи прошло пять дней, прежде чем появились хоть какие-то стоящие внимания сведения. Дом, в котором когда-то жила Айви Хорн, за почти тридцать лет перепродавался четыре раза, но всё же удалось выяснить, в чьих именно руках оказались права на собственность после Айви.

Очаровательная (по словам старшей Майклсон) старушка по имени Келли Роббинс в силу своего возраста уже мало что соображала, а всё-таки памятью обладала удивительной. По крайней мере, те года, когда она приобрела дом, вспомнила сразу и рассказала всё до мельчайшей детали: Айви прожила в Квебеке три года вместе со своим мужем (кажется, его звали Томасом), у пары было двое детей. Двойняшки — мальчик и девочка («Очень озорные детишки», — сказала Келли, вспоминая о них с хриплым смехом). Айви и Томас с детьми действительно переехали в Портленд. И, кажется, Келли неплохо подружилась с семьёй, потому что они даже оставили ей свой новый адрес.

— Она и адрес запомнила? — не без удивления спросила Хоуп.

— Нет, не запомнила, — отозвалась Фрея. — Но нам повезло, что миссис Роббинс хранит письма от старых знакомых. Айви однажды прислала ей открытку на день рождения.

— И правда повезло.

Хоуп начинало напрягать такое удачное стечение обстоятельств.

— В общем, — после короткой паузы продолжила ведьма, — Кол и Давина сейчас…

— Так я и знала! — возмущённо воскликнула Хоуп, перебив тётю. — Их же попросили пока не высовываться!

— Они не будут сидеть на месте, — тяжело вздохнув, произнесла Фрея. — Ты это понимала с самого начала. — Она замолчала на секунду-другую. — Так вот, они завтра будут в Портленде и наведаются туда, где живёт или жила Айви.

— Ну, с Айви всё ясно, — присоединилась к разговору Лиззи. — Какой план у вас?

Хоуп была бы рада услышать, что они возвращаются домой, на что, очевидно, надеяться не приходилось.

— У нас с Джози есть кое-какие мысли по поводу поиска дальних родственничков, — ответила ведьма. — Надеюсь, всё получится, и мы в скором времени найдём… кого-нибудь.

— Прозвучало весьма неуверенно, Фрея.

Элизабет в очередной раз продемонстрировала свою предельную честность, за что получила несильный тычок в бок от рядом сидящей Хоуп. Ойкнув, Зальцман недоумённо поглядела на подругу.

— Как у вас там дела? Всё тихо? — поинтересовался Аларик.

— Тише не бывает, — ответила Лиззи, отодвинувшись от Майклсон.

Каждый понимал, что это вряд ли хорошо: в их жизнях тишина всегда означала затишье перед бурей.

— Хоуп, тебе не кажется странным тот факт, что все стрелки как-то разом указали на Канаду, а Хелен Новак упомянула, что их деятельность не распространяется на эту страну? — спросила Элизабет, как только они завершили телефонный разговор.

— Лучше бы ты спросила, что мне не кажется странным во всей этой истории, — отозвалась Хоуп, задумавшись. — Вот только… Хелен ведь не назвала причины.

— Так можно же узнать, да? — предложила еретик.

— Я извиняюсь, что влезаю, — подала голос Эмили, всё время сидевшая тихо, как мышь — её будто и не было тут вовсе до этого момента, — а причём тут Хелен Новак?

— О-о-о, — протянула Зальцман с весёлой усмешкой. — Уверена, Хоуп с большим удовольствием посвятит тебя в эту историю, ну а мне пора — я обещала маме помочь в одном деле.

Лиззи по-дружески похлопала Клайд по плечу (Хоуп заметила, что она на секунду вроде бы задержалась около Эмили) и, попрощавшись, двинулась в сторону двери, перед уходом бросив, что приедет завтра к обеду (это было адресовано Эми). Майклсон глянула на Провидицу, ожидая увидеть на её лице просьбу о спасении: иногда Элизабет была слишком навязчивой. Но, кажется, Клайд была вовсе не против — так она хотя бы казалась полезной.

* * *

Майклсоны прибыли в Портленд в четверг, вот только никто их не ждал там с распростёртым объятиями. Казалось, что сам город воспротивился их приезду: ливень лил на протяжении всего дня. По адресу, который им дала Фрея, дверь никто не открыл. На следующий день бдительная соседка, заметив парочку, сообщила (не без внушения), что семейство Хорнов в поездке и вернётся в воскресенье утром либо в субботу поздней ночью.

Воскресным утром Майклсоны в третий раз вернулись на Кингстон-авеню. У дома теперь стоял внедорожник. Дверь Колу и Давине открыл мужчина средних лет: его глубоко посаженные глаза, увеличенные круглыми очками, окинули ранних гостей вопросительным взглядом, а тёмные волосы смешно торчали в разные стороны. Выглядел он слегка чудаковатым, напоминая какого-то сумасшедшего учёного.

— Утро доброе. Чем могу помочь?

Из дома послышался приятный женский голос: «Дорогой, кто там?». Мужчина обернулся и крикнул в ответ, что пока не знает, кто к ним пожаловал, после чего вновь обратил внимание на Майклсонов, застывших на пороге. Взгляд хозяина дома метался от Кола к Давине, выражая нетерпение и интерес.

— Мы ищем Айви Хорн, — как-то нерешительно сказала вампирша. Она привыкла к странностям, но не к чудикам вроде этого, хотя и выглядел тот совершенно безобидно.

Мужчина свёл густые брови к переносице.

— Моя мать умерла несколько лет назад, — твёрдо заявил он.

Получалось, что перед Майклсонами стоял Виктор Хорн. Если, конечно, у Айви было всего двое детей.

— Мне кажется, что это не совсем так, — вежливо улыбнулась Давина. Сделала шаг вперёд, оказавшись на расстоянии вытянутой руки от «сумасшедшего учёного», и, заглянув ему прямо в глаза, вкрадчиво спросила: — Где Айви Хорн?

— Я же сказал, что она умерла несколько лет назад, — повторил мужчина, снимая очки и протирая их подолом рубашки.

Давина чуть отступила и посмотрела на мужа, качнув головой: внушение определённо не подействовало.

— Уверены? — поинтересовался Кол.

Вокруг его глаз начали проявляться тёмные вены, показывая истинное лицо Первородного. Он ухмыльнулся, демонстрируя клыки. Сын Провидицы устало вздохнул, совершенно не удивившись. Кол услышал приближающийся топот — и его лицо вновь стало нормальным.

— Папочка! Он отобрал у меня Бо!

Из гостиной, хныкая, выбежала маленькая девочка. Виктор подхватил её на руки и, мягко щёлкнув по носу, крикнул: «Барт, отдай сестре её кролика!». В ответ донеслось недовольно-протяжное: «Ну, па-а-а! Он — идеальный снаряд! Вес подходящий!». За спиной главы семейства мелькнула женщина, строгим тоном произнося имя сына. Она на какое-то время скрылась в гостиной, после чего появилась с плюшевым кроликом в руках. Девочка радостно хлопнула в ладоши, чмокнула отца в щёку, когда он её отпустил, обняла мать и убежала с игрушкой в руках.

— Виктор, ты держишь людей на пороге неприлично долго, — упрекнула женщина мужа, а потом с искренней улыбкой обратилась к гостям. — Извините его, тяжёлое утро. Могу вам помочь?

— Они по поводу моей матери, Шэрон, — с толикой недовольства оповестил мужчина.

Миссис Хорн понимающе кивнула и пригласила Майклсонов войти, не заметив брошенного на неё укоризненного взгляда мужа. Она проводила их в гостиную, где всё ещё стояли два неразобранных чемодана, спросила, не хотят ли они кофе, а получив отрицательный ответ, ушла на кухню, откуда на весь дом разносился запах яичницы и чего-то сладкого. Сверху слышались детские голоса: дети опять затеяли спор.

— Вернёмся к разговору о Провидице, — сказал Кол, которому такая атмосфера в доме казалась настоящим хаосом.

Виктор со вздохом поднял с пола игрушечный мотоцикл.

— Мою мать вы здесь не найдёте.

— Так она всё-таки жива? — уточнила Давина.

Хорн бросил на неё недобрый взгляд.

— Я предполагаю, что вы знаете это не хуже меня.

— Мы не знали наверняка, — хмыкнул Майклсон.

Хозяин дома и его наградил тем же взглядом, потом забросил мотоцикл в корзину с игрушками и сел в кресло.

— Как я и сказал: моя мать тут не живёт. Уже довольно давно. Из-за этой странности, которой она обладает: её внешность не меняется долгие годы, поэтому у местных жителей появляются вопросы. Она вместе с моей сестрой переехала семь лет назад.

— Я так понимаю, вы не унаследовали её способность, — догадалась Давина.

Виктор слабым кивком подтвердил её догадку.

— Можно перейти сразу к той части, где вы рассказываете нам, куда именно переехала ваша мать, — сказал Кол, не планируя выслушивать семейные истории Хорнов.

Давина многозначительно посмотрела на него, как бы говоря, что можно быть и более дружелюбным, — ведь Виктор должен им помочь.

— Зачем она вам? — Виктор опять снял очки и, как в прошлый раз, протёр их подолом рубашки, потом снова водрузил на нос. — Что вы от неё хотите?

— Мистер Хорн, это личное дело, которое касается нашей семьи, — учтивым тоном ответила Майклсон.

— Семьи? — Глаза Виктора выразили удивление. — Какая семья может быть у вампиров?

Колу вопрос совсем не понравился, так что Давина поспешила взять ситуацию в свои руки.

— Семья — это не только дети, ведь так? — Бывшая ведьма натянуто улыбнулась. — Родители, братья и сестры…

— Племянницы, — как бы невзначай добавил Первородный.

Давина кивнула, и теперь её улыбка стала вполне искренней и чуточку насмешливой.

— Ладно, я понял. — Виктор махнул рукой. — Первый раз вижу вампиров, говорящих о семье.

— Многих видели? — с явным любопытством спросила вампирша.

— А-а, да нет, парочку, — сухо ответил Виктор. — В общем, если вам нужна только моя мать, то она живёт в Норфолке.

— Да ладно! — невольно вырвался у Майклсона недоверчивый возглас. — Серьёзно? Она живёт в Вирджинии?

Виктор был сбит с толку реакцией Кола и не нашёлся что сказать — ограничился кивком.

Кол посмотрел на жену.

— Это что, грёбанная шутка?

Майклсоны поверить не могли: та, кого они искали (кому-то пришлось отправиться в Канаду!), жила прямо у них под носом всё это чёртово время! Ведь Норфолк находился всего в паре часов езды от Ричмонда, в трёх-четырёх — от Мистик Фоллс.

* * *

— О! — радостно воскликнула Хоуп на всю квартиру. — Нашла!

Лиззи поинтересовалась, что именно подруга искала, но та махнула рукой — некогда объяснять: они уже давно должны были выехать в Норфолк. Без лишних слов трибрид просто вручила Зальцман какие-то документы с просьбой подержать, а сама убежала в спальню собираться. Элизабет обнаружила, что держит трудовой договор, задавшись вопросом, зачем он сейчас понадобился Майклсон. Она пробежалась взглядом по напечатанному тексту, особо не вчитываясь. Но, когда дошла до определённого пункта, глаза её округлились.

— Хоуп, здесь указана твоя зарплата в год? Они количеством цифр не ошиблись, когда печатали?

Хоуп выскочила из комнаты, оправляя свитер, и заглянула в договор через плечо сидящей на диване Элизабет.

— Нет, здесь всё правильно.

— Как университет ещё не разорился, выплачивая тебе такую зарплату? — усмехнулась Лиззи.

— Наша кафедра самая дорогостоящая, а моя зарплата, уверяю, далеко не самая высокая, — пожав плечами, ответила Хоуп и исчезла из гостиной. — Специалистов в области оккультизма и эзотерики, например, крайне мало, — раздался её голос уже из ванной. — Так что зарплата у преподавателей нашей кафедры на порядок выше, чем у остальных.

— Надо было податься в преподаватели, — проворчала Элизабет.

Хоуп вернулась в гостиную, оповестив подругу, что готова.

— А зачем тебе трудовой договор? — поинтересовалась Лиззи.

— Нужно будет заехать в университет, — надевая пальто, ответила Хоуп.

— Так и поедешь? — с усмешкой поинтересовалась Элизабет, опустив взгляд.

Майклсон тоже посмотрела вниз и заметила, что всё ещё в домашних тапочках.

— Поедем… — переобуваясь, бормотала она. — Куда я закинула ключи от машины? — Хоуп проверила карманы и проглядела сумку. — Опять… Почему они вечно куда-то исчезают?!

— Хоуп, у меня ощущение, что ты саботируешь нашу поездку. — Лиззи качнула головой. — Стой здесь и не двигайся! Ничего не бери и не клади, а то ещё что-нибудь потеряешь.

Ключи отыскались на прикроватной тумбочке в спальне.

— Ты головой не ударялась, случайно? — вполне серьёзно спросила Зальцман, направляясь с Хоуп к лифту. — Или кратковременная потеря памяти — один из симптомов беременности?

— Ой, умолкни! — бросила Майклсон. — Просто в последние дни я немного…

Элизабет посмотрела на неё и поняла, что та пытается подобрать слово, чтобы описать своё состояние.

— М-м, рассеянная? — подсказала Лиззи.

Майклсон, щёлкнув пальцами, кивнула и произнесла:

— Точно!

— А всё-таки уточни сегодня у доктора про память, — посоветовала Лиззи, находившая поведение Хоуп весьма необычным. — Кстати, мы точно успеем вернуться?

— Надеюсь, да. — Хоуп глянула на наручные часы. — Сейчас восемь часов. Мы будем в Ричмонде около десяти, в Норфолк должны будем прибыть в полдень. Приём у Хлои в шесть вечера. Если всё пойдёт по плану, то вернёмся в Мистик Фоллс на пару часов раньше.

Майклсон всё ещё казалось странным, что Эмили отказалась от поездки, — она до этого момента горела желанием встретиться с ещё одной Провидицей и разузнать о своём даре как можно больше, но, как только представилась такая возможность, отступила. Лиззи попыталась добиться от неё чёткого объяснения (а уж это еретик умела делать весьма неплохо), но в ответ получила лишь: «Думаю, так надо». Что это должно было значить?

— Типа, её интуиция говорит, что ей лучше остаться в городе, — пробормотала Зальцман, когда они уже ехали в Норфолк. — Может быть, она предвидела что-то плохое? Вдруг эта Айви окажется какой-нибудь злобной горгульей?

Хоуп улыбнулась.

— Вряд ли, мы же знаем, как выглядят горгульи — в людей они превращаться не могут. — Лиззи её шутку не оценила, так что к Хоуп вернулась серьёзность. — Эмили бы нас предупредила в таком случае. С другой стороны — хорошо, что она не поехала. Вдруг мы бы наткнулись на кого-то, кто её знал?

— Я бы воспользовалась внушением, — пожала плечами Элизабет.

— Что толку сейчас об этом говорить? Эмили не захотела ехать — мы не могли её заставить.

Еретик самодовольно ухмыльнулась.

— Я могла бы воспользоваться внушением.

— Нет, не могла бы — она принимает вербену. К тому же эта встреча нужна была ей самой, а не нам.

— Ей нужны ответы. И мы теперь должны узнавать их вместо неё?

— Как будто это очень сложная задача — задать несколько вопросов.

Лиззи недовольно фыркнула.

— А где именно искать эту Айви?

— Церковь Святой Марии, — ответила Хоуп.

Лиззи бросила на неё взгляд, выражающий… сомнение?

— Жизнь её серьёзно потрепала, наверное, раз она в церковь подалась. — Слова Элизабет прозвучали как-то испуганно.

— Всё нормально? — заметив столь резкую перемену в тоне подруги, поинтересовалась Хоуп.

В ответ она получила весьма неуверенное: «Ага, просто отлично».

* * *

В Норфолке они оказались немного за полдень, но короткая задержка не сильно влияла на их расписание — пока что всё шло отлично. Хоуп не просто так не любила мосты: чтобы попасть в церковь Святой Марии, им пришлось преодолеть мост Бёркли, съехать на Фенчёрч-стрит, а после — повернуть на Маринер-стрит и, в общем, сделать вполне серьёзный круг, чтобы оказаться в пункте назначения.

Хоуп и Элизабет, оставив машину чуть дальше по улице на парковке, направились к священному зданию. Церковь возвышалась, как стрельчатая глыба, вырубленная из скалы.

— Знаешь, может, я тут тебя подожду? — замедляясь, спросила Лиззи.

Майклсон остановилась и обернулась к подруге.

— Ты приехала, чтобы постоять на улице?

— Как раз… послежу. За всем.

Хоуп нахмурилась.

— Ты издеваешься? За чем ты тут следить-то будешь? Лиззи, что происходит?

Зальцман опасливо покосилась на церковь позади Хоуп, которая, проследив за её взглядом, развернулась к зданию лицом. Немного подумав, Майклсон опять повернулась к Элизабет.

— Только не говори, что ты боишься идти в церковь! — отказываясь верить в это, произнесла она.

Лиззи, видимо, испытывая жуткую неловкость, неуверенно покачала головой.

— Понимаешь, все эти россказни…

Хоуп честно пыталась сдержать смех, но надолго её не хватило — она всё-таки расхохоталась. Элизабет насупилась, сверля её негодующим взором.

— Прости, Лиззи, прости, — сквозь хохот проговорила Майклсон. — Но ты сейчас серьёзно? Веришь в то, что если ведьма приближается к церкви, то её тут же поджаривает молния? Или ещё какие-то священные силы?

— Ну, нет, — отсутствующим голосом ответила Зальцман. — Но ведь гибрид ведьмы и вампира…

— Лиззи! — уже без смеха воскликнула Хоуп. — Я — вампир, ведьма и оборотень в одном лице, так что уж точно поопаснее тебя буду, но родилась в церкви и, как видишь, жива.

— Ты родилась в церкви? — удивилась еретик, тише добавив: — Так вот откуда ты такая святая…

— Элизабет Дженна Зальцман, возьми себя в руки — и пойдём уже! — возмутилась Хоуп. — Ты портишь мне график!

Лиззи, сделав глубокий вдох, зашагала следом за Майклсон.

Как только они вошли внутрь, Хоуп остановилась как вкопанная. Григорианское пение; запах воска и ладана; горели свечи: маленькие язычки огня подрагивали, издавая тихое потрескивание. К ним приближались две женщины преклонных лет, шурша чёрными одеждами. Впрочем, Лиззи лишь показалось, что они направлялись к ним, — монахини свернули в другую сторону и скрылись за тяжёлыми дубовыми дверьми, украшенными резьбой.

В церкви, кроме Хоуп и Элизабет, находилась какая-то старушка — она сидела на одной из лавочек и смотрела в неопределённую точку перед собой. У самых ступеней, ведущих к алтарю, замер Преподобный, с глубоко задумчивым видом выслушивая речь стоящего рядом с ним мужчины: он долго кивал, а потом что-то сказал, и они вместе ушли.

— Мне здесь не нравится, — словно капризный ребёнок, пожаловалась Лиззи, хоть и понимала, что они здесь по важной причине.

Хоуп шикнула на неё. Из той комнаты, куда удалились монахини, вышла другая — всё те же чёрные одежды и серьёзный, даже угрюмый, вид.

— Простите, где мы можем найти сестру Айви? — остановив служительницу церкви, спросила Майклсон.

Монахиня огляделась и молча указала в сторону пресвитерия. Элизабет могла с уверенностью сказать, что ещё секунду назад там никого не было, а сейчас стояла женщина.

Хоуп поблагодарила монахиню, и та с лёгким кивком удалилась.

Айви, сложив руки в замок, стояла и ждала, пока Хоуп и Лиззи подойдут к ней. Выглядела Айви лет на сорок с небольшим. Зелёные глаза с едва заметными морщинками в уголках светились теплом и заботой. Проще говоря: на злобную горгулью она никак не тянула. Айви своим видом скорее оправдывала своё нынешнее положение церковной сестры. Стоило девушкам оказаться прямо перед ней — Айви улыбнулась, и эта улыбка скинула с лица пару десятков лет, почти превратив её в девчонку.

— А я всё думала, когда же наконец встречусь с вами, — всё с той же лучезарной улыбкой произнесла Хорн чуть хриплым, звучащим глухо и низко голосом.

— Можно было бы и какую-нибудь весточку прислать, — пробормотала Элизабет, оглядываясь. — Ну, мол: «я тут, жду вас» — и тому подобное.

— О, моя милая, если бы я только могла, — сказала Айви, и на её лице отразилось искреннее сожаление. — Но вы должны были проделать весь тот путь, чтобы оказаться сейчас здесь.

Лиззи пробубнила в ответ что-то нечленораздельное. Хорн её негодование ничуть не смутило, наоборот — заставило вновь улыбнуться.

— Я знаю, зачем ты здесь, Хоуп, — произнесла Айви ещё перед тем, как та успела что-то сказать, однако взгляд её был прикован к еретику. — Элизабет, в тебе так много обиды и злости, потому что ты закрыла своё сердце, боясь, что его вновь разобьют. Послушай, у каждого есть тот самый человек. Тот, с кем можно провести всю свою, даже вечную, жизнь. Тот, кто будет оберегать тебя от боли, а не причинять её. Но, понимаешь, ты должна быть открыта, чтобы видеть это. Ты — та, кто ты и есть. И тебе в первую очередь нужно принять себя. Когда будешь готова, когда будет готово твоё сердце — ты найдёшь то, что тебе нужно.

Хоуп не совсем понимала, о чём именно говорила Айви, — но не Лиззи. Зальцман опустила глаза, как провинившийся ребёнок, и всё равно вслушивалась в каждое слово, произнесённое женщиной. Когда Айви всё же взглянула на Майклсон, улыбка её угасла — знак, который не сулил ничего хорошего. Впрочем, Хоуп не привыкать. Лиззи внезапно решила оставить подругу и Провидицу наедине, сославшись на телефонный звонок. Майклсон взглядом умоляла её остаться, но все мольбы были проигнорированы.

Айви смотрела вслед Элизабет, пока та не покинула церковь, после чего указала на первый ряд лавочек, приглашая Майклсон присесть.

— Знаешь, Хоуп, в Библии говорится, что все дети появляются на свет безгрешными. В монстров их превращают родители. Это тебя так и пугает. Верно?

Майклсон ответила не сразу: она немного подумала, теряясь в сомнениях.

— В гримуарах сказано, что чем больше ведьма склонна ко злу, чем ближе она к тьме, тем сильнее это сказывается на ребёнке.

Айви кивнула:

— И это — чистая правда. Хоуп, ты знакома с подлинной историей того, что вы называете проклятием Краснолуния?

— Вы же знаете, что нет. Нам известно лишь то, что раньше Красная луна не была плохим знаком, потом какая-то ведьма прокляла другую — и пошло-поехало.

— Может быть, так оно и было. А может быть, и нет. В том-то и проблема, понимаешь? Никто не знает истоков проклятия, которое им вовсе не является.

— Не понимаю…

Провидица снисходительно посмотрела на Хоуп.

— Ранее я сказала, что детей в монстров превращают их родители. Это — твой главный страх и твоя главная проблема. Ты приехала сюда, чтобы услышать историю Мередит Армстронг, — и давай я всё же поведаю её тебе. В семье Мередит все женщины были ведьмами — и весьма неслабыми. Но сама она родилась с куда большей силой и оказалась очень сильной ведьмой. — Айви многозначительно посмотрела на Майклсон. — Предки Мередит когда-то были частью одного магического сообщества, но отреклись от него…

— Вы говорите о культе? — предположила трибрид.

— Именно, — кивнула Айви. — Культ прознал о появлении на свет столь способной ведьмы. Магический компас указал на неё, выдав месторасположение всей семьи. Однако бабка Мередит была пусть и не самой сильной ведьмой, но довольно умной женщиной — и любила свою внучку всем сердцем. Она знала, что в мире есть место, куда никогда не ступит нога даже верховной жрицы.

— Британские земли?

— Конечно! Семья Мередит, желая уберечь её, незамедлительно покинула Италию; они перебрались в Шотландию. Культ и до этого был озлоблен на их род за предательство, так что все, включая саму Мередит, понимали, что им либо придётся скрываться всю жизнь, либо нужно найти способ одолеть культ. Им нужна была сила, Хоуп. Сила, которой ведьмы культа не решатся завладеть и которой их можно будет уничтожить.

Но Майклсон всё ещё не понимала, как связано то, что дети становятся плохими из-за родителей, с тем, что культ охотился на род Мередит Армстронг.

— Вот оно и проклятие, — с усмешкой произнесла Айви, пожав плечами. — Существовал всего один вариант — и Мередит, у которой целью всей жизни была победа над культом, нашла этот вариант. Моя мать вскоре после этого предсказала восход Красной луны, что заставило Мередит принять окончательное решение.

— Хотите сказать, что она по собственному желанию обрекла себя и своего ребёнка на этот кошмар? — мрачно спросила Хоуп — ей было трудно в это поверить.

— Это не кошмар и не проклятие, Хоуп. Это — сила, магия. Она — не добро и не зло, а просто чистая магия. Мощная и тяжело контролируемая, но всего лишь магия. — Голос Айви звучал мягко, а взгляд так и впивался в Майклсон. — Моя мать всегда говорила: «Если в лошади видишь чудовище, она будет чудовищем, если в чудовище увидеть лошадь, оно станет лошадью». Понимаешь? Наши мысли очень сильно влияют на наши силы. Мередит, как и ты, узнала об этой силе — для неё это было проклятием, как и для тебя — из гримуаров своей семьи. Она верила в то, что это — тёмная магия. Она верила в то, что «вынашивает» тёмную силу, но не могла отступить. Моя мама говорила, что ей не справиться с той магией, что в себе несёт её сын. Предупреждала, что его рождение приведёт к печальным последствиям, — так оно и вышло.

Мередит планировала с помощью своего ребёнка навсегда избавиться от культа. Она верила, что способна сдерживать силы сына, потому что её семья не презирала тёмную магию, как и она сама. Но не понимала, что тем самым наносит ещё больший вред. В душе Мередит, как бы печально это ни звучало, было слишком много тьмы. И ей не нужен был ребёнок — ей нужна была магия. Детям же нужна не жажда мести, а нечто совсем иное. Многого не надо, лишь тепло родительских рук и улыбка. Но что мы им приносим? Свои страхи, свою ненависть и злость. Алан был бы очень могущественным колдуном, если бы не его мать. Он стал кривым зеркалом, отражающим её искажение.

Хоуп призадумалась, а Провидица не мешала ей обдумывать сказанное.

— Выходит, что Алан родился злым из-за Мередит?.. — прервала затянувшуюся паузу трибрид.

— Запомни: все мы рождаемся, как чистые листы, с потенциалом к свету и ко тьме и со свободой воли, чтобы самим выбирать между ними, Хоуп. — Айви секунду с загадочной усмешкой смотрела на Хоуп, но потом вновь стала серьёзной. — Алану просто не представился шанс сделать этот выбор — всё уже было предрешено заранее. У Мередит был шанс вытащить своё дитя из той тьмы, в которую она сама же его и окунула, — и в этом не было ничего сложного. Ей просто нужно было полюбить своего сына. Любовь спасает темнейшие из душ, Хоуп. Главное — верить в неё. Твой отец согласился бы со мной.

При упоминании об отце нежная и одновременно грустная улыбка пробежала по лицу Майклсон.

— Но что об остальных детях? Те, что появились на свет до Алана. Не все, как Мередит, желали заполучить эту особенную силу.

— Другим детям вовсе не давали шанса, — сказала Хорн, и по её голосу чувствовалось, что ей не по себе от этого. — Ожидание опасности всегда страшнее самой опасности, и ожидание зла в десять тысяч раз хуже самого зла. «Если в лошади видишь чудовище, она будет чудовищем, если в чудовище увидеть лошадь, оно станет лошадью», помнишь?

— Все верили в проклятие, — поняв, к чему клонит Айви, произнесла трибрид.

— Как и ты. — Во взгляде Айви мелькнуло сочувствие. — Потому что никто не знал правды.

— И никто не пытался до неё докопаться? Это же глупо!

Провидица в ответ пожала плечами.

— Хоуп, ты считаешь, что твоя предрасположенность ко тьме решит судьбу твоей дочери. Ты боишься принять этот страх и боишься поделиться им, потому что тебе по какой-то неведомой и тебе самой причине кажется, что от тебя и от неё отвернутся. Ты должна понять, что нельзя потерять то, что всегда рядом с тобой. Твоя семья любит тебя так сильно, как это только возможно, как и отец твоей девочки. Они никогда не покинут тебя по доброй воле. Что же о тебе?

Хорн слегка наклонилась вперёд, выразительно глядя на Хоуп своими зелёными, как весенняя листва, глазами.

— Не позволяй страху управлять твоей жизнью. Терять больно, но без любви мы ничто — не отрекайся от неё. Ты боишься любви и привязанности к этой маленькой девочке, потому что страх проклятия, страх того, что всё это — твоя вина, страх того, что в итоге ты потеряешь её, не оставляет тебя. Но так нельзя, слышишь? Она нуждается в тебе сейчас. Ты ведь не хочешь, чтобы история повторилась, — так не повторяй её. Причины могут быть разные, а результат — один. Ты думаешь, что тёмное наследие семьи Майклсонов может оказаться сильнее? Не может, если ты не поддашься ему. Ты — всё лучшее, что было в твоих родителях, и света в тебе куда больше, чем темноты. Будда говорил, что не враг или недоброжелатель, а именно сознание человека заманивает его на кривую дорожку. И когда наступит нужный момент — найди в себе силы выбрать свет, несмотря на то, что это будет очень трудно сделать.

Майклсон напрягли последние слова Айви.

— Когда наступит нужный момент? — дрожащим от волнения голосом спросила она. — О чём вы говорите?

— Впереди много испытаний. И встречи с теми, кто не желает тебе добра. Эти люди причинят много боли, а метить будут в тех, кого ты любишь больше всего. Потери оставляют неизгладимый след, меняя нашу жизнь. Но так и должно быть. Всё то, через что приходится пройти, заставляет двигаться вперёд.

— Вы шутите? В моей жизни было предостаточно потерь, разве нет? Я не могу… — Хоуп судорожно вздохнула и отвела взгляд, пряча появившиеся в глазах слёзы, из-за которых всё теперь казалось размытым. — Я не думаю, что смогу справиться с ещё одной.

— Тебе придётся сделать это, Хоуп, — медленно проговорила Провидица. — Великая сила требует великих жертв.

— Да к чёрту силу! — произнесла Майклсон с жаром, чуть ли не со злостью.

— Боюсь, выбора у тебя нет, — покачала головой Хорн. — Таково твоё предназначение. Сейчас ты думаешь, что вся та боль, которую ты испытала и испытываешь по сей день, — твоя слабость. Сделай её силой.

— Силой?! Да вы только послушайте себя! Как боль можно сделать силой? Она же буквально уничтожает…

— Хоуп, жизнь часто бьёт нас, это весьма неприятно, но настанет тот день, когда ты поймёшь, что ты не жертва, а боец, — и справишься со всеми испытаниями, что выпали тебе. Важно лишь преодолеть этот путь, не озлобившись от разочарований, потому что, когда тебе долгое время больно и страшно, страх и боль превращаются в ненависть, а ненависть меняет мир; и научиться забывать о том, что было; и признавать, что не каждый день будет нести что-то хорошее.

Ты всё ещё продолжаешь жить прошлым. Всё время возвращаешься к нему, спрашиваешь себя, что могла бы изменить. Прошлое нельзя изменить, как бы тебе этого ни хотелось. Можно только двигаться дальше — это вовсе не значит предать память о ком-то. И отпусти, наконец, чувство вины — оно никого не воскресит. Вина лишь причиняет ещё больше страданий и не даёт обрести покой тем, кому он так нужен.

Айви замолчала, а Майклсон была не в состоянии что-то сказать. Провидица права, но говорить всегда легче, чем сделать.

— Ты — хороший человек, Хоуп. — Хорн улыбнулась — впрочем, улыбка быстро поблекла. — Твои родители гордятся тобой.

— Вы не можете этого знать, — отозвалась Хоуп.

— Могу, — не согласилась с ней Айви. — Как могу знать и то, что в этом мире есть люди, которые хотят, чтобы ты сдалась. Не упрощай им работу. Не сдавайся, Хоуп, как бы тяжело ни было. Пока ты продолжаешь бороться, судьба всегда может наградить тебя.

— Бороться… — тихо повторила Хоуп. — Вы только что сказали, что череда потерь в моей жизни не окончена. За что бороться?

— Будущее — уравнение с практически бесконечным числом переменных, Хоуп. Ведь на судьбу влияют даже самые незначительные вещи, — обнадёживающим тоном сказала Провидица. — Одно решение, один выбор или одно слово могут повести тебя по совершенно иному пути. Ты не в силах изменить прошлое, но не будущее. Однако тебе стоит перестать тревожиться о нём. Не бойся того, что будет. Это тебе стоит так же передать Эмили. У неё впереди тоже нелёгкий путь, и совсем скоро ей предстоит сделать выбор, который определит, куда ей двигаться дальше. Мои видения туманны по отношению к ней, потому что она… сама не знает, кто она. Она чувствует себя потерянной в этом мире, но это лишь пока. Нужно немного подождать.

— Это вряд ли её обрадует, — с горькой усмешкой сказала Майклсон.

— Возможно, — кивнула Айви. — Но она знает, где меня найти. Скажи ей, что я всегда буду рада видеть её. — Улыбка вновь вернулась. — У твоей тёти есть определённые сомнения насчёт тебя. Когда ты примешь ту правду, что сегодня услышала, то тебе стоит обратиться к ней.

— Не понимаю, о чём вы говорите, — призналась Хоуп — и ей это совсем не нравилось.

— Когда ты избавишься от страха «проклятия», она свяжет тебя и ребёнка. Так тебе будет проще держать под контролем магию твоей девочки. Так между вами установится связь, которая позволит тебе чувствовать её. — Однако в голосе Хорн слышалось предстоящее «но»: — Но будь осторожна: любое тёмное заклинание, произнесённое тобой после того, как вы окажетесь связаны, будет влиять на неё сильнее, чем может показаться на первый взгляд.

— Мередит связывала себя с сыном? — поинтересовалась первым делом трибрид.

Айви, помедлив, кивнула.

— В таком случае я не думаю, что эта связь — хорошая идея, — поделилась своими мыслями Хоуп.

— По-другому вряд ли получится справиться с силой твоего ребёнка. Но не связывайтесь, пока ты вновь не будешь уверена в себе и пока твои страхи касательно дочери не исчезнут. Помни, что я сказала: это — не проклятие, это — сила, магия. Не добрая и не злая, а просто чистая магия. И в тебе много света, Хоуп, куда больше, чем тебе кажется. Ты можешь всё это выдержать, ты можешь со всем справиться. Поверь в это. Тебе не обязательно следовать по тёмному пути. Тьма может быть рядом с тобой, но лишь рядом. Она — не ты.

— В том-то и проблема. Мне кажется, что я никогда не буду свободна: тьма всегда будет шагать рядом.

— В каждом из нас есть тёмная сторона. В конце концов, это так же естественно, как и дышать. Просто не дай ей победить.

Просто?! Сказать — просто, а сделать…

— Хоуп, запомни: любовь матери соткана из света — так подари своей дочери этот свет, как однажды тебе подарила его твоя мать, — сказала Айви перед отъездом Майклсон. — Это пока что всё, что ей нужно.

Потом она бросила на Элизабет, ожидающую подругу, красноречивый взгляд, добродушно ей улыбнулась и скрылась в церкви.