Просто держи меня за руку (гет)

I wanna lift you up into the light that you deserve

I wanna take your pain into myself so you won't hurt

Evanescence

Hold me now,

'Til the fear is leaving,

I am barely breathing.

Red

Аппарируя на уже знакомое место в лесу Дин, Гермиона даже и предположить не могла, что это же место выбрали для привала егеря. Увидев вокруг с десяток мужчин, она попыталась было сразу же дезаппарировать, но не смогла — едва они появились, кто-то поставил на местности антиаппарационный купол.

Бег по снегу, легкие горят от холодного воздуха, ветки цепляются за волосы и одежду, а вокруг свистят Сногсшибатели, выбивая щепки из стволов деревьев.

В голову летит заклятие, но Рон сбивает ее с ног, выталкивая с линии огня, и они кубарем катятся в неглубокий овраг.

— Гарри! Гарри!..

Она едва успевает заметить, как Гарри выхватывает из кармана фляжку с Оборотным зельем и делает несколько глотков, а затем бросается бежать, на ходу швыряя заклинания в егерей. Рон подхватывает ее подмышки, ставит на ноги, и вдвоем они бегут еще какое-то время, пока не налетают на Фенрира Сивого на полном ходу. Тот сбивает Рона с ног одним ударом, а Гермиону хватает за горло и держит на расстоянии вытянутой руки, плотоядно скалясь. Подоспевшие охотники отбирают у них палочки. Еще одна группа приводит Гарри, да только он с виду — полная противоположность себя, низенький светловолосый толстяк с побагровевшим лицом. Очки он не то спрятал, не то потерял. Гермиона, задыхаясь, лихорадочно пытается придумать правдоподобную историю, кто они и почему убегали, но ничего не придумывается.

— Этот выпил какое-то зелье, — второй оборотень грубо толкает видоизменившегося Гарри на землю и пинает носком ботинка под ребра. — Кто-нибудь видел, как он выглядел?

— Если это Оборотное, через час действие кончится. А это у нас кто? Какая милашка, — Сивый свободной рукой вцепляется Гермионе в волосы и задирает ее голову вверх, рассматривая лицо. Рон отчаянно дергается, пытаясь встать на ноги:

— Не трогай ее!

Один из охотников бьет его в зубы и валит обратно на землю:

— Что такое, подружка твоя? Или вы ее делите на двоих?

— Тогда она точно будет не против, — Сивый недвусмысленно трется о девушку бедрами, гнусно ухмыляясь. — Я первый.

Гермиона пытается сопротивляться, но оборотень есть оборотень, он и в нетрансформированном состоянии сильнее обычного человека, а вырваться от Фенрира, ставшего легендой за кровожадность даже без трансформации, тем более нереально. Сознание заволакивает грязно-серый туман. Нет, только не это… Мерзкие лапы уже шарят по телу поверх одежды, рвут рубашку. Паника прорывается сквозь все выставленные барьеры, и Гермиона не может сдержаться. Гарри и Рон, услышав ее крик, снова дергаются, но их мгновенно утихомиривают обездвиживающими заклинаниями и затыкают обоим рты.

— Да, давай, кричи, я люблю, когда кричат, — Сивый смрадно дышит ей в лицо, дергает застежку джинсов. Застежка не поддается.

— Стойте, — вдруг вмешивается еще один. — Я ее, кажется, видел. Где там эти бумажки от министерства?

Шелестит пергамент. Охотники изучают фотографии с объявлений о розыске. Кто-то заглядывает в лицо Рона, тычет пальцем в фотографию:

— Этот вот точно Артура Уизли отродье. А цыпочка — Грейнджер. Оба раньше таскались с Поттером.

— Так, может, это он и есть? — кто-то перевернул Гарри на спину, всматривается. — Вот зараза… Откуда у них Оборотное? Его же хрен сваришь вот так, в бегах.

— Какая разница? Девчонку все равно можно оприходовать, из них троих Поттер самый ценный, с остальными возиться не будут. Предатель крови и грязнокровка, за них и денег-то дадут всего ничего.

— Нельзя, — бросает тот же охотник. — Всех троих велено доставить целыми, хоть вместе, хоть по отдельности. Приказ Самого. Тащите их к Малфоям. Дождемся, пока закончится действие зелья, убедимся, что это точно Поттер, тогда и денежки получим. Десять тысяч галлеонов!

— Не тебе одному, — скалится Сивый. — Мы все их ловили!

— Не переживай, поделим. Поднимайте их.

Гермиона в страхе смотрит на Гарри, но тот лишь едва заметно качает головой. Рон смотрит в ответ с таким же искаженным от ужаса лицом.

Спасти их может только чудо.

А дальше разверзся ад.

Черные кованые ворота.

Безумное лицо Беллатрикс Лестранж. Горящие бешеным огнем и предвкушением глаза.

— Мальчишек в подвал, охранять, пока не закончится действие зелья! — рявкнула она, услышав краткий отчет о поимке. — Не вздумайте звать Лорда, пока не убедимся, что это Поттер. Девчонку сюда. Давно у нас тут не было грязнокровок.

И боль. Боль, рвавшая на части, вонзавшаяся под кожу раскаленными гвоздями, проникающая в кости осколками стекла. Лед по позвоночнику и пламя по венам, вскипающая кровь и плавящийся мозг. Она и представить не могла, насколько мучительным может быть пыточное проклятие, оно не шло ни в какое сравнение с обычной болью от физических повреждений. Это было нечто уничтожающее изнутри, полностью ломающее волю и убивавшее агонией от невозможности потерять сознание.

Ей не задали ни единого вопроса. Спрашивать-то было и нечего — они попались, попались по-глупому, даже не подумав о том, что аппарировать надо было под плащом-невидимкой. А Гермиона совсем забыла, что в министерстве могли быть их фотографии, по которым ее и Рона можно легко опознать.

Ей конец. Из них троих она наименее ценная. А потом они призовут своего повелителя, и Гарри тоже умрет.

— Что, не нравится? — над ней склонилась сумасшедшая фаворитка Вольдеморта, водя острием ножа по ее щеке и шее. — Я тебя приметила еще в Отделе Тайн, наглое маггловское отродье. Думала, убежишь? Думала, самая умная? Я о тебе слышала, много слышала. Или, может, ты надеялась вернуться в школу, а? Что вы там искали по лесам?

— Ничего, — дрожащими губами прошептала Гермиона. Холодная сталь впивалась в кожу под подбородком, еще миллиметр — и потечет кровь. — Пожалуйста, мы ничего не сделали, не надо…

— Ты слышишь, Цисси? «Мы ничего не сделали»! Тебе ничего и не надо делать, грязнокровка. Всех вас велено истребить как заразу.

— Эй! — прорычал где-то на заднем плане Фенрир. — Я тоже хочу получить свою долю, ведьма! Не порти ее раньше времени, нам тоже полагается награда.

— Нужные части тела я тебе оставлю, — фыркнула Белла. — Crucio!

Боль огнем катилась по венам, и мир окрашивался то алым, то черным. Гермиона до крови искусала губы. В голове агонизирующей, умирающей птицей билась одна-единственная мысль.

Я не справилась. Я не справилась. Я не справилась.

— Что это у вас тут?

Девушке потребовалось какое-то время, чтобы понять, что боль прекратилась. Точнее, основная боль. Руки под изодранными рукавами кровоточили от многочисленных порезов. По лицу и шее стекало что-то теплое и липкое.

Какой знакомый голос… Но что он тут делает? И хватит ли у него авторитета вытащить ее отсюда живой?

— Грязнокровая сучка Поттера, — с ненавистью выплюнула Лестранж, хватая свою жертву за горло и сильнее придавливая ее к полу.

— Вот как? — в голосе новоприбывшего послышалось искреннее изумление. — Как интересно… Где же вы ее поймали?

— Взяли час назад в лесу, — похвасталась Беллатрикс. Рука, державшая девушку за шею, разжалась. — Поттер в подвале. И тот, второй, тоже.

— Лорда уже вызвали?

— Ждем, пока выветрится Оборотное зелье. Этот гаденыш выпил дозу перед тем, как его схватили. Убедимся, что это он, и вызовем. Кстати… Цисси, пойди проверь.

Стук каблуков. Шелест одежды. Гермиона, глотая слезы, затуманившимися глазами смотрела в одну точку. В поле зрения вплыли ноги в знакомых черных сапогах. Снейп. Это точно Снейп. Но в голове сплошное месиво. Думать нет сил.

— На твоем месте я бы сбавил скорость, Белла, — все тот же равнодушный тон. — Темный Лорд, возможно, захочет сам поиграть с ней. Не порти ему удовольствие.

— Темный Лорд? С этой грязью? Вот уж вряд ли. Эй, а ну очнись, я с тобой еще не закончила!

Хлесткий удар по щеке — хорошо хоть ладонью, а не ножом. Снейп молчал, словно валявшаяся у него под ногами девушка его совершенно не интересовала, и он воспринимал все как должное. Гермиона хоть и знала, что он вынужден так себя вести, но в ту секунду почти возненавидела его.

Крики где-то внизу. Крики у дверей. Крики над головой.

— Их нет! Подвал пуст!

— Что?! — Беллатрикс вскочила с пола и развернулась на каблуках. — Как нет? Куда они могли подеваться?

— Они исчезли! Вместе с Олливандером и Лавгуд!

Исполненный слепой ярости вой. Сполохи заклинаний. Разбежавшиеся по углам егеря, скулящий от боли Сивый. С мадам Лестранж и в хорошие дни лучше не пересекаться, а уж когда она в таком гневе, и подавно. Гермиона, сжавшись в комок, ловила каждый звук. Гарри и Рон сбежали. Лавгуд? Луна была здесь? Но зачем им нужна была Луна? Мерлин милосердный, кто еще сейчас может быть в плену?

— Я так понимаю, вы опять потерпели... неудачу, — Снейп презрительно цокнул языком. — Мало того, что вы упустили Поттера, так теперь еще и лишились двух ценных заложников. Представляю, что скажет Темный Лорд. Я немедленно доложу ему об этом. Вам даже пленников доверить нельзя.

— Северус… Северус, нет, — вполголоса залепетала вторая женщина, видимо, Нарцисса Малфой. — Северус, пожалуйста… Если он узнает, нам всем конец!

— Позволю себе уточнить: вам конец, — холодно ответил он. — Я ужасно разочарован. Поймать Поттера — и просто запереть его в подвале? Не приставив к нему охрану?

— Я понятия не имею, как ему удалось уйти! — взвизгнула Нарцисса. — Двери были заперты снаружи, там стоял Петтигрю!

— Петтигрю? Серьезно? Вы доверили этому ничтожеству охранять Поттера?

— Но там нет другого выхода! Палочек у них не было! Над домом антиаппарационный купол! А они как будто испарились!

Гермиона закрыла глаза и мысленно позлорадствовала. Вот оно, высокомерие чистокровных волшебников! Гарри наверняка позвал Добби, и тот дезаппарировал отсюда со всеми пленниками, других вариантов не было. Она сама бы так и сделала, если бы оказалась запертой где-нибудь. Малфои наверняка не задумывались о том, что домовики могут проникать даже туда, куда не может аппарировать волшебник. Вдобавок, у мальчишек были запасные палочки, спрятанные в ботинках. У Гермионы тоже была, но она бы сейчас ни за что не сумела достать ее. Она и не пыталась.

— А ты что здесь делаешь, Снейп? — вдруг спросила Беллатрикс, и Гермиона застыла. Сердце больно заколотилось о ребра. — Что-то не припомню, чтоб тебе разрешали покидать школу.

— Что мне разрешали и чего не разрешали — не твоего ума дело. Хочешь спросить у Темного Лорда? Так я его сейчас позову. Заодно и расскажешь ему, что ты опять не сумела сделать все как надо. Тебе привели Поттера, а ты даже удержать его не смогла.

— Он принес мне зелья, Белла, — вмешалась Нарцисса. — Он выполняет мои заказы. И не только мои.

Беллатрикс нервно мерила шагами пространство вокруг лежавшей на полу девушки.

— Нет, — наконец, забормотала она. — Нет-нет-нет, никто не должен говорить Лорду о том, что здесь произошло. Мы поймаем Поттера снова, и тогда…

— И как же ты собираешься его ловить? — в голосе Снейпа сквозила неприкрытая издевка. — Замучив до смерти единственную, кто может знать, где он сейчас?

— Не смей мне указывать, Северус! Тебе вообще не положено здесь быть. И если ты скажешь Темному Лорду хоть слово…

— То что? — иронически уточнил он. — Мне уже страшно... До него, несомненно, дойдут кое-какие слухи. Во дворе целая толпа егерей, которые участвовали в поимке. Вы только что лишили их законной награды. Они вряд ли будут довольны. И могут озвучить свое недовольство в министерстве. Или где-нибудь еще.

Снова шаги, снова шуршание юбок.

— Всех под Заклятие Забвения, — решила Беллатрикс. — С Фенриром я побеседую… лично. А что касается этой… Crucio!

Гермиона хотела бы не кричать. Но звуки, казалось, рождались где-то внутри помимо воли и вылетали из горла безо всякого контроля с ее стороны.

— Ты идиотка? — как бы невзначай поинтересовался Снейп, и боль опять прекратилась. Гермиона, хватая воздух открытым ртом, бессильно царапала ногтями паркет и едва соображала, кто и что говорит.

— Девчонку нужно проверить легилименцией, Белла, а не практиковать на ней пыточное проклятие.

— Я проверю! — огрызнулась Беллатрикс, явно злясь, что ей не пришло это в голову сразу. — Не ты один умеешь пользоваться легилименцией, Северус!

— О, разумеется, — ядовито протянул Снейп. — Но сознание, Белла, есть сложная, многоуровневая структура, и лезть в нее надо пинцетом, а не топором.

— Что ты хочешь этим сказать? — взвилась она.

— Я видел, что происходило с объектами твоей легилименции. Ты не вытянешь из нее и половины, прежде чем она сойдет с ума.

— А ты, значит, вытянешь?

— Темный Лорд всегда поручал допросы мне, — невозмутимо ответил Снейп. — И если ты забыла об этом, я попрошу его тебе напомнить.

— Ты… ты-ы-ы! Думаешь, я тебя боюсь?

— Интересная теория, Белла. Желаешь вызвать меня на дуэль? Из-за какой-то грязнокровки?

— Только не в моем доме! — возмутилась Нарцисса. — Вы и так изгадили кровью мой паркет! Северус, ты уверен, что девчонка может что-то знать? Потому что в противном случае нам лучше избавиться от нее прямо сейчас.

— Я могу это выяснить. И как только выясню — уничтожу все улики.

— Думаю, это лучшее решение, — в голосе миссис Малфой прозвучало явное облегчение. — Если она знает что-то полезное, мы этим воспользуемся. Если же нет — никто не узнает. Мы наложим Obliviate на охотников. Северус сделает остальное, Белла. Нам нельзя навлекать на себя гнев Темного Лорда, ты же знаешь. Еще одной ошибки он нам не спустит.

— Как скоро ты сможешь допросить девчонку, Снейп?

— Мне нужна тишина. И чтобы никто не путался у меня под ногами, — сообщил он замогильным голосом, не предвещавшим ничего хорошего. — Я давно хотел… побеседовать с ней… наедине.

Беллатрикс вдруг гадко захихикала:

— А-а… она ведь твоя бывшая ученица, да? Мог бы сразу сказать, что хочешь поиграть сам. Забирай. И приятного аппетита.

Гермиона почувствовала, как ее тело оплели веревки. Ее подняли в воздух левитирующими чарами, в голове от этого помутилось еще больше, и девушка наконец-то потеряла сознание.

* * *

Чувства Снейпа, дезаппарировавшего от ворот Малфой Мэнор со своим трофеем, было трудно охарактеризовать словами. Чтобы сровнять дом с землей, ему бы хватило и того, что он увидел, войдя в столовую. Кровь, капавшая с девчонки, висевшей в воздухе перед ним, добила его окончательно. Еще не дойдя до ворот, он уже знал: Беллатрикс Лестранж осталось жить всего ничего.

Возвращаться в Хогварц было нецелесообразно — слишком много глаз. Поэтому Снейп принял решение перенести Грейнджер в свой дом в Кокворте. Оставаться там долго нельзя, как минимум трое Пожирателей знают о его существовании, но ему нужно осмотреть девчонку, прежде чем вернуть ее друзьям. Где они, кстати? Куда их унес этот чертов домовик? И безопасно ли там? Впрочем, сейчас у него было полно других переживаний, и безопасность Поттера как-то внезапно отодвинулась даже не на второе и не на третье место.

Входную дверь он открыл едва ли не пинком, отлевитировал Грейнджер на старенький протертый диван в гостиной и только потом восстановил защитные чары вокруг дома. Убрал веревки, наколдованные чисто конспирации ради, несколькими взмахами палочки разрезал и снял разорванную на рукавах куртку, быстро провел диагностику. Белла не успела нанести повреждений, опасных для жизни, но Снейп по себе знал, в какой шок приводит впервые перенесенное пыточное проклятие. Первым делом он занялся порезами на руках и только теперь заметил, что на левой руке Белла попыталась вырезать слово. То самое, которое он так ненавидел. Изнутри волной поднялся ослепляющий гнев. Старательно сдерживая желание вернуться и выжечь Мэнор вместе с обитателями, Снейп принес из подвала запас снадобий, очистил ранки, обработал бадьяном. Легонько, едва касаясь, погладил израненную руку. Сердце болезненно сжималось. Задушить Лестранж захотелось еще сильнее. Он бережно убрал волосы с лица девушки, пригладил их обеими руками, осмотрел порез на щеке и еще один на шее. Неглубокие, шрамов не останется. Но стоило ему дотронуться до щеки, чтобы продезинфицировать рану, Грейнджер всхлипнула, замотала головой и рванулась с дивана.

— Тише, — Снейп перехватил ее и уложил обратно. — Тише, все хорошо.

— П-профессор… это вы? — она щурилась, силясь рассмотреть его, и он склонился ниже, чтобы она убедилась, что это он. — Где… где я? Где Гарри и Рон?

— Они в безопасности, — он придержал ее голову, еще раз попытался обработать порез на щеке, но Грейнджер вцепилась в его запястье мертвой хваткой, рвано дыша приоткрытым ртом, словно ей не хватало воздуха:

— Куда вы меня принесли? Что… как…

— Это мой дом. Успокойтесь и прекратите дергаться, иначе у вас на лице останется шрам.

— Не могу… больно!

— Где?

— Дышать… больно.

Снейп провел диагностику еще раз. Неудивительно. Нервная система сияла как новогодняя елка, легкие спазмированы, горло воспалено. Долго кричала… А еще ушибы по всему телу — билась об пол. На другой щеке наливался синяк. Он сам уже почти забыл, как впервые пытался справиться с последствиями пыточного проклятия. Обезболивающие здесь почти не помогали, лишь слегка притупляя боль.

Грейнджер выпустила его запястье и дрожащими пальцами ощупала щеки. Снейп отодвинул ее руки в сторону и обхватил ее лицо ладонями:

— Посмотрите на меня. Глубокий вдох, медленный выдох. Ну?

Она смотрела на него широко распахнутыми глазами. Несколько раз вздохнула и, кажется, начала успокаиваться, но руки и ноги еще подрагивали. Нанеся бадьян на одну щеку и наложив охлаждающее заклинание на другую, чтобы уменьшить отек от удара, Снейп погладил ее по волосам:

— Все, лежите спокойно.

— Здесь так холодно, — одними губами прошептала она, содрогаясь всем телом. Снейп снял с себя плащ и укрыл ее. Он давно здесь не был, и в доме витал запах пыли и сырости. Дрова возле камина тоже отсырели. Несколькими движениями палочки он высушил их, забросил в камин и зажег огонь. Грейнджер, съежившись под его плащом, закрыла глаза.

— С вами это впервые? — тихо спросил он, перебирая флакончики с зельями в поисках нужного. Она едва заметно кивнула. Из глаз безмолвно потекли слезы. Снейп не выносил вида слез. Особенно женских. Они вызывали у него чувство полной беспомощности, потому что он никогда не умел утешать. Чтобы хоть как-то справиться с накатившими эмоциями, он призвал из кухни стакан, очистил от пыли, налил воды и накапал туда релаксант:

— Выпейте это. Ослабит спазмы.

Грейнджер, кое-как приподнявшись на локте, подгибавшемся под ее весом, сделала глоток и едва не выплюнула все обратно:

— Гадость какая…

— Ничего не поделаешь, ингредиенты не позволяют улучшить вкус. Пейте.

Она подчинилась, кривясь после каждого глотка. Он забрал стакан из ее пальцев. Пока зелье не подействовало, ее будет колотить.

«Северус, ты идиот? Или прикидываешься? Ей сейчас не снадобья нужны».

Чувствуя себя полным кретином и немного слоном в посудной лавке, он сел на диван рядом с девушкой и потянул ее к себе, плотнее укутывая ее в свой плащ. Грейнджер прижалась к нему, трясущейся рукой вытирая слезы, но они все катились и катились из глаз. Снейп наколдовал платок и взялся за дело сам.

— Все уже закончилось, — вспоминая свой самый мягкий и успокаивающий тон, заговорил он. — Больше вам никто не навредит.

— Зачем вы мне врете? — горько отозвалась она, кусая и без того искусанные до крови губы. Снейп осторожно провел краешком платка по ее подбородку, затем по нижней губе.

— Я говорю правду. Больше вам никто не навредит, — твердо повторил он.

— Война еще не закончилась. А я… грязнокровка.

— Не произносите это слово.

Она высвободила из-под плаща левую руку и долго рассматривала ее в свете пламени. Губы у нее подрагивали. Снейп, отчаянно проклиная и Беллу, и всех Пожирателей, вместе взятых, накрыл ладонью тонкие красные ниточки порезов, складывавшиеся в кривые буквы:

— От них ничего не останется. Еще пару раз обработать бадьяном, и все. Я принесу вам заживляющую мазь, усовершенствованный рецепт. Через неделю их не будет.

— Вы же говорили, что волшебники не пользуются оружием! — всхлипнула она. — Для чего ей нож, если у нее есть пыточное проклятие?

— Беллатрикс давно выжила из ума. Все вопросы, касающиеся ее мотивации и логики, лишены смысла.

— Что вы мне дали? — пробормотала она, пытаясь сжать и разжать пальцы, но безрезультатно. — Руки не слушаются…

— Последствия обычно длятся до двух суток, в зависимости от длительности пребывания под проклятием. Сколько примерно это длилось?

— Я не знаю. Не помню.

Девчонку била крупная дрожь. Снейп, решив, что пора применять более действенные меры, обхватил ее за талию и затащил к себе на колени. Она не сопротивлялась, только прижалась теснее, зарывшись носом в воротник сюртука. Он принялся аккуратно разгибать и разминать сведенные судорогой пальчики, растирать ладони, запястья, стараясь не касаться начинавшихся выше порезов. Грейнджер тряслась еще несколько минут, пока релаксант, наконец, не подействовал. Обессиленно прильнув к нему, она прижалась виском к его плечу и затихла. Снейп погладил ее по спине, раз, другой, третий… Кажется, это успокаивало их обоих. Просто установить ровный, размеренный ритм движения руки и не думать, не думать, не думать.

— Куда теперь? — глухо спросила она через какое-то время.

— Здесь я вас оставить не могу — Беллатрикс и Нарцисса знают про этот дом. Петтигрю тоже.

— Где Гарри и Рон?

— Их увел Добби. Я могу позвать его прямо сейчас.

— Не… прямо сейчас, — выдохнула она, не делая никаких попыток отодвинуться. Снейп держал ее на коленях, бездумно гладил по волосам и чувствовал, как утихает его ярость. Будь на то его воля, он бы отвел девушку в свои апартаменты в Хогварце и запер там до конца войны. Чтоб ни единая живая душа не знала, где она. Но для этого ему, скорее всего, потребовалось бы обездвижить ее, а то и вовсе держать под сонным зельем. Она не из тех, кто будет где-то отсиживаться. И тем более не из тех, кто согласится сидеть на привязи.

— Оказывается, я боюсь боли, — обреченно прошептала Грейнджер, цепляясь подрагивающими пальцами за пуговицы его сюртука. — Я не думала, что это может быть так больно. Гарри говорил мне… но я не думала, что…

— Пыточное проклятие не вызывает боль как таковую, — ответил он, зажмурившись. — Это очень качественный обман.

— Как не вызывает? — удивилась она, поднимая голову, и Снейп мысленно ухмыльнулся. Стоило подкинуть ей какую-то задачку для размышлений, она тут же забывала обо всем. И даже о том, что ей плохо. — Оно же напрямую воздействует на нервные окончания.

— Все здесь, в вашей голове, и восприятие боли тоже. А вы родились со склонностью к ментальной магии. Это достаточно редкий дар. Вот и думайте.

— Вы хотите сказать, что пыточное проклятие по воздействию похоже на Imperio?

— У них схожая природа, только одно подавляет волю, а другое заставляет чувствовать боль. Но боли на самом деле нет. Это иллюзия.

— Я не могла сопротивляться проклятию подвластия, когда нас учили на четвертом курсе. Гарри смог, а я не могла.

— Вы не тренировались. Возможно, вам просто не хватало мотивации.

— Но… Почему тогда такая реакция даже после снятия заклинания?

— Потому что тело реагирует на эти импульсы так же, как реагировало бы на любой другой сигнал, посылаемый мозгом. Но их посылаете вы сами под воздействием проклятия. Их можно заблокировать при надлежащей тренировке.

— Я не понимаю.

— Что происходит во время окклуменции и медитаций?

— Ну, — она слегка сдвинула брови, — при помощи окклуменции можно отсечь текущие мысли и воспоминания, в медитации убираются и мысли, и ощущения, все внимание обращено внутрь и… о… А вы так умеете, сэр?

«Северус… меня зовут Северус…»

С чего вдруг ему захотелось, чтобы она назвала его по имени?..

— Вам не сразу удастся сосредоточиться настолько, чтобы перестать испытывать боль полностью, на такое способны только мастера. Но ослабить действие можно. Волшебник, владеющий ментальной магией, может сопротивляться любому заклинанию или зелью, направленному на подчинение, манипуляции с сознанием и вообще на любое проникновение в мозг. Мои врожденные способности были слабее ваших, но я их усиленно развивал. Теоретически, вы в этой области можете превзойти меня, если будете активно работать в этом направлении.

— Значит, на вас не действует ни Imperio, ни веритасерум?

— Не действует. Но ни Темный Лорд, ни Дамблдор, ни Пожиратели об этом не знают. Кажется, вы стали первой, кто узнал.

— Я никому не скажу, сэр.

— Я знаю, что не скажете.

— Вы научите меня, как это делать? Как блокировать боль?

— Основы вы уже знаете. Начните с медитаций, учитесь погружаться в себя настолько, чтобы полностью отсечь физические ощущения. А дальше тренируйтесь отсекать их не только в состоянии медитации — в реальных условиях у вас не будет времени на погружение, чаще всего боль необходимо быстро блокировать, чтобы и дальше совершать какие-то активные действия. Это первый этап. Более продвинутый уровень — действие наоборот, не отрицание боли, а ее принятие. Это куда сложнее, но в конечном итоге действует лучше, когда вы перестанете осознавать боль как таковую. Гм… Забавно, что мы сейчас ведем разговор на эту тему.

— Почему?

— Потому что совсем недавно я объяснял то же самое Драко Малфою. Когда боли становится слишком много, нужно найти способ сделать ее частью себя и забыть о том, что она есть. Это касается любой боли в принципе. И это надежнее, чем бороться с ней при помощи снадобий. Большинство обезболивающих вызывают привыкание и требуют постепенного повышения дозы. Сами знаете, как это называется.

Она опять закусила губу. Снейп нахмурился:

— Не делайте так. Вы и без того нанесли им серьезный ущерб.

Грейнджер поморщилась, видимо, только что осознав, что именно делает. А затем вдруг покраснела и отвела взгляд. Снейпу отчаянно не хотелось выпускать ее из объятий. Наверное, он мог бы так просидеть и до поздней ночи. Но нужно было двигаться дальше. И не забыть бы создать фальшивые воспоминания о том, как он выбивал из девчонки несуществующие признания, а потом убил ее и уничтожил останки. Мерзость. Но Белла наверняка захочет убедиться. Она давно не верила ему на слово.

— Это действует только для физической боли? — вдруг спросила Грейнджер, снова глядя на него. Снейп поднял брови:

— Вы имеете в виду какие-нибудь подростковые страдания из-за неразделенной влюбленности?

— Почему сразу влюбленности? Боль утраты, например.

Черт возьми, куда сейчас заведет этот разговор? И с чего вдруг она задает такие вопросы? Она ведь еще никого не потеряла.

«И что ты ответишь ей, Северус? Будешь лгать снова? Или ты со своей болью не справился лишь потому, что тебе нравится ее испытывать?»

— Да, теоретически это работает с любым видом боли.

— Но тогда это обычное самовнушение, сэр.

— Именно оно и есть.

— Интересно, можно ли внушить себе, что у меня, к примеру, нет ноги, — задумчиво произнесла она.

— Можете попробовать на досуге. Только не удивляйтесь, если вдруг начнете хромать. Я позову Добби. Он доставит вас к Поттеру и Уизли.

— А вы?

— Мне нужно вернуться в Хогварц. Ваши друзья разработали весьма увлекательный план. Не хочу пропустить ни секунды, когда они начнут его реализовывать.

— Это опасно?

— Не опасней, чем все то, что они делали до сих пор, — солгал Снейп, радуясь, что девчонка не владеет беспалочковой легилименцией. Затем бегло осмотрел ее с головы до ног. — Если вы явитесь в таком виде, Поттер, возможно, сам захочет убить Беллатрикс. Все ваши вещи, полагаю, уже растащили егеря. Я сейчас поищу что-нибудь.

Грейнджер вдруг хитро прищурилась и сунула руку в ботинок. Снейп поднял бровь, увидев, как она вытащила оттуда свою неизменную боевую сумочку. Правда, сумочка изрядно обтрепалась, и с нее осыпался весь бисер.

Как хорошо, что он додумался купить девчонке высокие ботинки, когда подбирал всем троим теплую обувь.

— Мы не успели даже достать палатку. Так что все в целости, и мы можем продолжать ночевки на природе.

— И попасться еще раз?

— Я не подумала, сэр, — призналась она, засовывая руку в сумочку и словно забыв о том, что сидит на коленях у своего бывшего преподавателя. — Сглупила. Нам следовало бы аппарировать под плащом, как мы делали поначалу.

— По-моему, вы просто расслабились, — резюмировал Снейп, тоже не делая никаких попыток согнать ее со своих колен. — Надеюсь, впредь вы будете осмотрительнее. Иначе к концу года я точно поседею.

Она прекратила копаться в сумке и посмотрела ему в глаза. Снейп смотрел в ответ. Но стоило ему подумать о несвоевременности подобных взглядов, как девчонку снова скрутила судорога, она охнула, уронила сумочку на колени и сжала пальцы:

— Больно!

— Думайте о чем-нибудь другом, — посоветовал ей Снейп, избегая прикасаться к ней, пока не пройдет судорога — тогда становилось еще больнее. — Отрезайте эти ощущения. Как будто вы существуете отдельно от них.

— Не могу!

— И вы еще собрались активировать лей-линию? С таким-то слабым самоконтролем? Дышите и считайте со мной. Один… два…

— Три, — выдохнула Грейнджер, снова приваливаясь к его груди, — четыре…

Каждый спазм эхом отдавался в его собственном теле, словно они все еще пребывали в состоянии боевой медитации. Если бы он догадался «включиться» в нее раньше, то смог бы оттянуть часть боли на себя. Он-то к подобному был привычен и справился бы быстрее. Не то что девочка, которая за всю свою жизнь максимум разбила коленку, когда упала с велосипеда в детстве.

А, ведь она была ранена в Отделе Тайн. Мадам Помфри тогда позвала его, чтобы он помог определить, чем ее ударили, но Грейнджер об этом не знала — лежала в полной отключке. Он сварил все нужные лекарства, но от дальнейшего участия в лечении самоустранился. Ранение было сравнительно легким, поскольку тот, кто его нанес, плохо сконцентрировался на заклинании, но повреждение, несомненно, причиняло сильную боль. Лиловое Пламя могло стать смертельным, если шарахнуть им в упор в лицо или грудь.

На семерке судороги закончились. Снейп, не в силах удержаться, погладил ее по спине напоследок:

— Скорее всего, вас накроет еще раз или два, приступ совсем короткий. Для первого раза вы держитесь куда лучше, чем я в свое время.

— Опять врете?

— Нет. После первого пыточного проклятия я несколько часов провалялся без памяти. А вы вот даже пытаетесь спорить.

Девчонка шумно выдохнула ему в шею, отчего ему немедленно захотелось большего.

— Простите, сэр… Вы каждый раз со мной так возитесь, а я…

— А вы были бы не вы, если бы не влипали в неприятности, — сообщил ей Снейп, убирая от нее руки, от греха подальше. — Как вспомню вашу троицу в школе, так и хочется прибить вас всех, — «и самому убиться», мысленно закончил он фразу. — Особенно этот ваш кошачий хвост. Вы что, не проверили, чей именно волос добавляете?

— Я и не знала, что антидот тогда варили вы.

— Мадам Помфри была не готова к подобной ситуации. Кто же знал, что кто-то из учеников исхитрится сварить зелье, не входящее в школьную программу.

— Я тогда и про антидот не знала… Я думала, что действие Оборотного зелья просто сходит на нет со временем.

— Без антидота так и происходит. С антидотом же — мгновенно. Скажите спасибо, что в Малфой Мэнор об этом не вспомнили, не то Поттер уже был бы мертв.

— Спасибо, — прошептала она едва слышно, и в следующее мгновение Снейп забыл, как дышать, потому что ее губы невесомо коснулись его шеи над самой кромкой воротника — случайно ли, намеренно ли, он так и не понял. Пока он ставил на место слегка съехавший набекрень мозг, Грейнджер уже соскользнула с его колен и, стащив c себя плащ, аккуратно опустила его на подлокотник дивана:

— Где мне можно переодеться?

— Из кухни дверь направо, — ответил он и удивился невесть откуда взявшейся хрипотце в собственном голосе. Девчонка кивнула и, прихрамывая, скрылась за дверью. Снейп невольно оттянул край воротника, внезапно ставшего слишком тесным. Слизерин побери наглых гриффиндорок.

«Да ладно… Хочешь сказать, что не поцеловал бы ее сам, если бы она просидела у тебя на коленях еще минуту?»

Поцеловал бы. И не только. И тогда, скорее всего, они бы из этого дома не вышли и через сутки.

«Где твой хваленый самоконтроль, Северус? Белла только что использовала ее как точильный камень для своего ножа».

Глубокий вдох, медленный выдох. И еще пару раз для верности.

Через несколько минут Грейнджер вернулась в комнату. Она умылась, переоделась, заплела волосы, но почти белое, обескровленное лицо, черные тени под глазами, подсохший порез на одной щеке и след ушиба на другой красоты не добавляли. В руках она держала грязную, запачканную кровью одежду:

— Можно это сжечь?

Он хотел было ответить, что хогварцевские эльфы все прекрасно отстирают, но вовремя заметил в глазах девушки знакомую тень. Ту же, с которой в Хогварц вернулся Драко. Ту же, которая поселилась во взгляде Лонгботтома. И многих других старших учеников. Ту же тень, которую он регулярно видел в собственных глазах, но уже так привык к ней, что перестал замечать.

«Я прикончу тебя, Белла, клянусь. Я собственноручно снесу тебе башку еще до конца войны. И плевать на все приступы, которые будут потом».

Он кивнул на пылавший в камине огонь. Грейнджер бросила туда скомканную одежду, и несколько минут оба молча смотрели, как она горит.

— А ведь я это видела, — монотонно проговорила она, глядя в огонь. — Я видела, как мы попались. Видела Беллатрикс и то, как она издевалась надо мной. Это было уже потом, после первого приема зелья. Я решила, что это просто сны.

— Почему мне не рассказали?

— Разве не говорила? Мне казалось, я упоминала…

Снейп напряг мозги, пытаясь вспомнить. Кажется, она действительно говорила об этом, но он тогда не придал этому значения. Она увидела этот эпизод уже не под действием снадобья, и он тоже решил, что это был обычный кошмар.

И поплатился за это. Они оба поплатились.

— Это было отдельное видение или часть того, где шел бой за Хогварц?

— Это как… как нарезка кадров. Все идет в хронологическом порядке, но отдельными эпизодами, не связанными между собой, — она шмыгнула носом, но слез уже не было.

— Что еще было в этих ваших видениях?

— Ничего столь же значительного. Все остальное касалось только меня. Если этот эпизод сбылся, это значит, что точка невозврата уже пройдена? — она подняла на него глаза. Снейп вдруг почувствовал себя бесконечно уставшим.

— Не думаю, — ответил он. — Это лишь один эпизод из многих. Или вы сказали мне не все?

— То, что касалось меня, уже сбылось, — произнесла она тихо, отводя взгляд.

— Лучше бы напророчили что-нибудь о том, как мы уничтожаем оставшиеся крестражи.

— Это ведь не от меня зависит.

Опять этот упавший, лишенный жизни голос.

С этим надо что-то делать.

— Послушайте, мисс Грейнджер… Гермиона…

Она удивленно подняла брови. Он раньше никогда не обращался к ней по имени. Снейп взял ее за плечи и, развернув к себе, заглянул ей в глаза:

— Мы можем все изменить. У нас для этого есть все что нужно. Мы активируем лей-линию Каслригга, поднимем защиту замка, и никто не пострадает. Ты слышишь меня?

— Вы же в это не верите. Я чувствовала, когда мы проводили пробную медитацию. Вы не видите своей жизни дальше этой битвы.

Снейп мысленно выругался. Он впустил ее куда глубже, чем рассчитывал изначально. Предполагалось, что она сможет ощутить только его физическое состояние, но не более того. А она «заплыла» дальше и прочувствовала то, что он всеми силами старался в себе подавить. С переменным успехом. Этот безумный маятник, выносивший его то в глубокую депрессию, то в безудержное желание жить, надоел и ему самому.

— Ты еще ничего не видела. Ты выживешь, твои друзья выживут, Темный Лорд умрет. Точка. Если ты вот так сдаешься из-за каких-то видений… Тоже мне, Гриффиндор.

Она зажмурилась и затрясла головой:

— Вам бы тоже стало не по себе, если бы вам это снилось каждую ночь.

— Значит, пей «Сон без сновидений», я уже не раз предлагал. Пока все не закончится, — он подавил желание прижать ее к себе еще раз и выпустил ее плечи. А затем позвал:

— Добби!

Грейнджер дернулась от громкого хлопка, с которым эльф возник посреди комнаты.

— Директор, сэр, Гарри Поттер в порядке! — отрапортовал он, весь сияя, что ему поручили такое важное дело, как спасение Великого Гарри Поттера из подвала Малфоев. — Добби перенес всех в…

— Не говори мне пока, — оборвал его Снейп. — Отведи мисс Грейнджер туда же и возвращайся в Хогварц.

Эльф с готовностью протянул руку, но девчонка только сейчас увидела, что они стоят в комнате, стены которой от пола до потолка заставлены книгами. Потухшие было глаза жадно засверкали. Надо было сразу подсунуть ей пару-тройку запыленных томов, глядишь и судороги бы сразу прекратились. Но когда она открыла рот, чтобы задать очередной вопрос, Снейп лишь покачал головой:

— Вы этого не видели, мисс Грейнджер. Не видели ни этого дома, ни меня. И лучше бы вам не попадаться снова, потому что я вряд ли смогу объяснить, почему вы до сих пор живы. Если помните, я обещал Белле убить вас сразу после допроса.

Она содрогнулась. Облизала пересохшие губы:

— А если они захотят и вас проверить легилименцией?

— Они увидят то, что ожидают увидеть.

Грейнджер одарила его взглядом, исполненным глубочайшего уважения. И это было приятно. Ментальная магия — очень тонкое искусство, доступное немногим. Фальшивые воспоминания — тем более искусство, достигавшееся кропотливым трудом. На одних врожденных способностях далеко не уедешь.

— Спасибо, сэр. Если бы не вы…

Почему ему стало так трудно отпускать ее? И почему бы ему действительно не забрать ее с собой и не закрыть в директорских апартаментах? Пусть Поттер и Уизли сами бегают по лесам.

Она, кажется, тоже не рвалась уходить. Стояла, машинально наматывая тесемки сумочки на запястье, и смотрела на него. Пальцы по-прежнему подрагивали. Ему захотелось сжать ее руки в своих ладонях и прильнуть к ним губами, но он не двинулся с места.

— Ступайте, мисс Грейнджер. Ах, да…

Он полез в карман сюртука и вытащил три палочки. Ее, Поттера и Уизли.

Карие глаза широко распахнулись.

— Откуда они у вас? У нас же их забрали охотники!

— Стащил, пока шел мимо, — он перебросил палочки ей. — Ступайте.

Она поджала губы, сунула палочки за пояс джинсов, ухватилась за руку домовика, и оба исчезли.

Снейп потер грудь над сердцем. Внутри снова остро ощущалась пустота. Так уже было когда-то. Едва прикоснувшись к теплу, он не мог его удержать, и в груди опять разрасталась тупая ноющая боль, словно кто-то пробил в нем дыру и потихоньку выкачивал все, что приносило ему радость и удовольствие. Пару минут он травил себя невнятными фантазиями о том, как все могло бы быть, если бы у него хватило смелости еще на один шаг. Это он-то, никогда не боявшийся трудных задач и самоубийственных миссий — и так пасовал перед какой-то девчонкой.

Да проще убить дракона, чем признаться в каких-то чувствах! Даже себе самому.

Дамблдор не зря так переживал, что у его шпиона появилось новое увлечение. Или развлечение. Или… Да как ни назови, это отвлекало его от основной задачи. Лишало привычного хладнокровия. Разве не так было с Лили? Он провалился в свои чувства с головой, а когда его оттуда выдернули и больно приложили о жестокую реальность — он едва сумел собрать себя обратно. И на это ушли годы.

Повторять не хотелось. Но отчаянно хотелось попробовать снова. Только бы ощутить этот чистый, незамутненный восторг и состояние полета.

Перед мысленным взором встала жуткая картина, виденная им сегодня утром. Распростертое на полу тоненькое тело в разорванной куртке, сверкающее лезвие у горла, грубо вырезанное на коже мерзкое слово. Если Грейнджер видела это заранее, почему не приняла меры? Ведь она верила своим снам больше, чем он. Забыла? Решила, что обойдется? Или все-таки некоторые вещи невозможно предотвратить?

Снейп обвел взглядом тонувшую в тенях гостиную. Тисненые золотом корешки старинных фолиантов соблазнительно поблескивали в свете камина. Все, что осталось от матери. Этот дом угнетал его. Сжечь бы его к чертям, но это пока было единственное место, где он мог остановиться, если придется уйти из Хогварца. Нечего и думать привести сюда женщину. Он никого и не приводил. Визит Беллы и Нарциссы можно не считать, Белла бы и не знала, если бы не увязалась за сестрой. А Нарциссу, помнится, еще с Первой войны очень забавлял тот факт, что он живет в маггловских трущобах. Бедный потрепанный индустриальный городишко, ни одного волшебника в радиусе сотни миль, пока в соседнем, более благополучном квартале у пары магглов не родилась Лили Эванс. Почему мать не уехала отсюда, едва отец потерял работу на заводе, для Снейпа до сих пор оставалось загадкой.

Перед глазами вновь мелькнули кровавые надрезы на тонкой девичьей руке.

Какого тролля он опять отпустил ее неизвестно куда?..

Едва перевалило за полдень, а ему уже хочется кого-нибудь убить, а потом напиться до беспамятства. В крови кипел адреналин. Хорошо хоть Цисси вовремя вспомнила данное ему обещание и подыграла, иначе сейчас бы он уже объяснял Темному Лорду, почему явился в Малфой Мэнор среди бела дня без вызова. И как кстати всех пленников заперли в одном подвале. Теперь о судьбе Лавгуд и Олливандера можно не волноваться. Гора с плеч.

Снейп подобрал свой плащ, завернулся в него, погасил уже догоравший огонь в камине и, вернув остатки снадобий на место, покинул дом, не оглядываясь.

Примечание к части

**Я хочу поднять тебя к свету, которого ты заслуживаешь.

Я хочу забрать твою боль себе, чтобы тебе не было больно.

Evanescencе

Обнимай меня,

Пока страх не уйдет,

Я едва дышу.

Red