Просто держи меня за руку (гет)

В кирпичных домах невысоких

С налетом легкой разрухи

Загадочно светятся окна,

Доносятся смутные звуки.

И кажется почему-то,

Что там веселей и теплей,

Что там настоящие люди,

Приветливей и родней.

Влекут непреодолимо,

Парализуют волю.

Пройти невозможно мимо,

Все вышло из-под контроля.

 

Не хочется жестов эффектных,

Комфорта или престижа,

А искренних отношений,

Пусть уязвимей, но ближе.

Из душного теплого места

Тянут за ноги и руки

Те, кто из того же теста,

Родные, друзья, подруги.

Влекут непреодолимо,

Парализуют волю.

Пройти невозможно мимо,

Все вышло из-под контроля.

Fleur

 

Гарри Поттеру много чего не нравилось в послевоенной обстановке магической Британии. Ему не нравился хаос, с которым невозможно было справиться здесь и сейчас — разве что расслабиться и наблюдать. Не нравилось непроходящее ощущение опасности и тревога, покидавшая его только тогда, когда все «боевые товарищи» были в сборе и рядом. Не нравилось, что его даже после успешных первых месяцев тренировок в аврорском центре не спешили ставить на реальные задания — в самом-то деле, у них людей не хватает, а стажеров не выпускают даже на патрулирование! Кингсли на все его жалобы только отмахивался — мол, не навоевался еще? Радуйся, что сидишь пока в резерве, используй время с толком и учись. А Гарри не мог сидеть в резерве. У него обострялась паранойя, и ему все казалось, что вокруг плетутся заговоры, а он не в курсе. Одно хорошо: без крестража в голове ему все давалось гораздо легче. Он и не подозревал, насколько сильно осколок души Вольдеморта мешал ему жить. Едва ли не впервые за семь лет пребывания в колдовском мире ему по-настоящему нравилось учиться. Занятия в аврорском центре были очень интенсивные — он много нового узнал о том, в каких условиях и как лучше прятаться и маскироваться, как снимать мелкие проклятия, оказывать первую помощь и действовать в различных непредвиденных ситуациях. А непредвиденные ситуации при выслеживании и поимке всякой швали возникали с завидной регулярностью. Немолодой инструктор, вбивавший в стажеров алгоритмы задержания преступника, на каждом занятии приводил множество примеров из своей богатой практики, и Гарри, анализируя собственный опыт, приходил в ужас, понимая, сколько всего могло пойти не так, и насколько легко они все отделались.

Ну, то есть, если не вспоминать Гермиону и Снейпа.

Пока Снейп лежал в Мунго после боя, Гарри пытался рассортировать у себя в голове новую информацию о нем и понять, как же он относится к зельевару. Его роль во всей этой истории длиной в семнадцать лет трудно было назвать незначительной — противостояние Темного Лорда и Избранного фактически из-за Снейпа и началось, когда он подслушал пророчество Трелони. Однако с тех пор он столько раз приносил себя в жертву, пытаясь искупить свою вину, что судить его было трудно. Вдобавок, теперь он был нужен Гермионе. Когда Гарри понял, что она привязана к Снейпу во всех возможных смыслах, ему волей-неволей пришлось затолкать все свои школьные обиды куда подальше и перестать, наконец, думать о том, кто кому и сколько раз пакостил в прошлом. Сам Снейп, похоже, решил поступить так же, хоть и очень неохотно. Недавние краткие встречи подтвердили, что он по-прежнему оставался предвзятым ублюдком. Но каким бы странным ни казался подобный выбор «бойфренда» (хотя Снейпа и бойфрендом-то не назовешь), Гермиона на посиделках выглядела вполне довольной жизнью. Чаще всего. Если у них что и не ладилось, она не обсуждала это даже с Джинни, хотя Гарри неоднократно говорил ей, что если у нее какие-то проблемы, он хотел бы об этом знать. Со Снейпа станется вымещать на ней злость по привычке, как он делал это в школе.

В целом Гарри бы и рад был не лезть куда не просят, но осенью началась череда странных событий. Сначала Снейп явился к нему за Воскрешающим камнем — и один Мерлин ведает, с кем из обитателей загробного мира ему так приспичило пообщаться. Гарри лишь надеялся, что не с его матерью. Потом статьи в «Пророке», в которых Скитер буквально захлебывалась от праведного гнева — дескать, как же так, что за отношение к героям войны, вышвырнули в маггловский мир и забыли? Затем Снейп вдруг купил машину и начал «светиться» на ней везде, где только можно, чем вызвал новую волну статей. Для чего ему машина, если у него есть Добби и кристаллы, придуманные Гермионой? Специально, чтобы привлечь к себе внимание? Но почему тогда на конференцию не явился? Скитер продолжала вопить на всю страну, даже на Гермиону переключилась, когда кто-то заснял ее в обнимку со Снейпом в городе. Про Вопиллеры в Хогварце в их компании знали все — и в основном посмеялись, не придав этому значения. Общественность требовала наградить героя Орденом Мерлина (да и не только его, а вообще всех отличившихся в последней битве), но Кингсли все откладывал, не до церемоний было. И уж, конечно, никто Снейпа в маггловский мир не вышвыривал — он сбежал туда сам, Гарри и то не знал, где они с Гермионой живут. Вдобавок, в министерстве он появлялся регулярно, сопровождая Гермиону в Отдел Тайн. Чем именно они там занимаются, Гермиона не рассказывала, но Гарри стал замечать, что после дня рождения она стала нервной. На встречах все больше отмалчивалась, полностью уйдя в себя. Рон, иногда видевшийся с ней в Мунго в палате у отца, пожимал плечами — поди пойми, что в голове у этих женщин, так-то она на работе вертится как белка в колесе. Может, просто устает. Обучение и стажировка очень выматывают, это Гарри по себе знал, а работа целителя не из простых.

Снейп, Снейп, Снейп. Казалось бы, какое ему дело, чем там занят бывший профессор, потеряв магию? Но неприятное предчувствие все не отпускало.

Когда ранним ноябрьским утром Снейп явился на Гриммо с просьбой присмотреть за Гермионой, Гарри навострил уши. Услышав про эксперимент и блок, который, очевидно, не позволит Гермионе контактировать с ним ментально, забеспокоился. Как и обещал, каждый день связывался с ней, интересовался самочувствием, что насторожило уже ее.

А затем грянуло. Вечером девятого ноября Гермиона примчалась на Гриммо — бледная, растрепанная, с покрасневшими не то от усталости, не то от слез глазами. В руках у нее был тот злополучный дневник, через который она переписывалась со Снейпом еще во время их «палаточного» периода.

— Гарри, я не знаю, что делать… Он перестал мне отвечать.

В голове вместо предупредительного звоночка взревела пожарная сирена.

— Как давно?

— До этого отвечал каждый день, бывало, что и не по одному разу. А со вчерашнего дня — ничего.

— Он оставил адрес, где собрался отсиживаться?

— Нет, — Гермиона опустила глаза и прикусила губу. — Мы решили, что так безопасней…

Безопасней, как же. Гарри лихорадочно соображал, разглядывая дневник в ее руках:

— Он сказал, что поставил тебе блок. Ты можешь его снять?

— Нет… Постой, что? Сказал тебе? Когда?

— Он был у меня неделю назад или около того. Сказал, чтоб я за тобой присмотрел.

Гермиона растерянно воззрилась на него:

— Присмотрел за мной? Но зачем? Мы же и так… о-о бо…

Выругались они почти одновременно. Ну а чего они ожидали от двойного агента? И все бы ничего, если бы не одна ма-аленькая проблемка.

Гарри вперил в девушку пристальный взгляд:

— Все эти ваши средства, чтоб заменить контакт… Насколько их хватит?

— Он сварил про запас, на несколько месяцев, — прошептала она, приваливаясь к стене, словно ее не держали ноги.

— А рецепт? У тебя есть рецепт на случай, если зелье закончится?

На Гермиону было жалко смотреть. Рецепта нет, понял Гарри.

Дракон сожри этого Снейпа, да как же так можно было?..

Она вцепилась в дневник так крепко, что побелели костяшки пальцев:

— Мерлин… ты же не думаешь, что он…

— Я ничего не думаю. Но он явно что-то затеял, раз сварил тебе зелья про запас и велел за тобой присмотреть, — Гарри нервно провел рукой по волосам, привычно взлохматив вихры на затылке. — Черт… только этого не хватало. Можешь показать мне последнюю запись?

Гермиона открыла дневник, пролистала несколько страниц. Гарри взял его в руки, прочел последние сообщения, повертел блокнот в руках и так, и этак, полистал в надежде, что найдутся другие записи. Поднял глаза на Гермиону:

— Ты хоть что-нибудь чувствуешь? Если бы с ним что-то случилось, ты бы почувствовала?

— Не знаю… До блока я и чувствовала. А сейчас — вообще ничего. Наверное, я бы поняла, если бы он…

— Значит, пока будем считать, что он жив, просто не может ответить.

— Гарри, — у нее дрогнули губы, — мне вчера приснился плохой сон. Очень... плохой.

— Мне тоже иногда кошмары снятся. Не цепляйся за сны.

— А что если…

— Никаких «а что если», — отрезал он. — Не может быть, чтобы никто не знал, куда он отправился. С кем еще он общался?

— Да вроде ни с кем. С Малфоями немного. Возможно, с кем-то в Хогварце.

— Дамблдор?

Гермиона беспомощно развела руками:

— Не знаю. С Маккирби еще. Но он не знает, где Северус.

— Ты уверена?

— Он не был бы так зол, если бы знал. Северус позарез ему нужен.

— Живым?

— Естественно!

— Хм… Так, ладно, на ночь глядя паниковать не будем. Завтра с утра опросим всех, кто может что-то знать. Если не найдем — пойдем к Кингсли, — он оглядел ее с головы до ног и нахмурился. — И давай-ка ты переночуешь здесь. Тебе сейчас явно не следует быть одной. Там наверху остались вещи Джинни, если тебе нужно переодеться или еще что…

Гермиона, слабо улыбнувшись, подняла руку. На запястье болталась та самая сумочка. Гарри при виде нее стало неуютно. Похоже, война их так и не отпустила.

— Я никогда не выхожу из дома без запаса самого необходимого. Привычка.

Чертова привычка. Сколько еще они будут жить так, словно им всем до сих пор грозит опасность?

— Погоди, — вдруг вспомнил он. — Ты говорила, у него где-то есть дом?

— Есть, у нас там лаборатория в подвале... Но он перестал меня туда пускать еще с сентября, сказал даже не приближаться. Мне нельзя было… Там бы все повзрывалось от моей магии.

Гарри закатил глаза. Вот вроде умная, умнее их всех, столько загадок разгадала, а тут ну прямо как ребенок.

Гермиона, видимо, подумала о том же. В глазах засветилась надежда.

— Думаешь, он может быть там?

— А тебе не показалось подозрительным, что он велел тебе туда не соваться?

— Показалось, но…

— Кто еще знает про этот дом?

— Маккирби. Кингсли, наверное. Может, еще кто-то, но я не знаю наверняка. Северус бы вряд ли стал там прятаться, раз Маккирби знает. Он наверняка там уже все проверил и ничего не нашел, раз так злится.

— Пошли, — Гарри призвал плащ-невидимку и развернул его. — Может, мы зря беспокоимся, и он просто взорвал лабораторию… Да шучу я, — буркнул он, увидев ее перепуганное лицо. — Если он ухитрился пережить Вольдеморта и Дамблдора, то взрывом котла его не убьешь.

 

В Паучьем тупике было темно, хоть глаз выколи. На всей улице не горело ни единого окна, и дома выглядели совсем заброшенными. Гарри и Гермиона, притаившись под плащом, сканировали местность.

— Гарри, тут что-то не так, — прошептала Гермиона, все еще направляя палочку на один из домов.

— В смысле?

— Вокруг дома была уйма защитных заклинаний. А сейчас ничего.

— Это не может быть иллюзия?

— Да ну какая иллюзия, он сам учил меня ставить и снимать эту защиту.

— А поменять ее без твоего ведома он мог?

— Не знаю, — она прикусила губу, затем решительно вынырнула из-под плаща и направилась к входной двери. Гарри, мысленно чертыхнувшись, последовал за ней. Гермиона, изучив дверь, повернулась к нему:

— Дверь новая. И замок другой.

А вот это уже плохо.

— Давай аппарируем внутрь, — предложил он, пытаясь придумать хоть какой-нибудь вменяемый план действий.

— А если там ловушка?

— Я так понимаю, твои магические способности сейчас намного выше среднего. Кто вообще рискнет к тебе сунуться?

— Я не всемогущая, сколько раз повторять? — прошипела она раздраженно.

— Наколдуешь Адское пламя и спалишь тут все, потом придумаем, что сказать Кингсли. Похоже, здесь давно уже никто не живет.

— Но дверь же кто-то поменял.

— Хочешь сказать, маггловский замок для тебя серьезное препятствие? — ухмыльнулся он и направил палочку на дверь. — Нам показывали кое-что… Не знаю, получится ли, но попытаться стоит.

Сосредоточившись, он крутнул запястьем, выписывая простенький рисунок. Лязгнул металл, и дверь сошла с петель. Гермиона изогнула бровь:

— Научишь меня потом? А обратно поставить как?

— Обычное Reparo. Но с бронированными дверями такой номер не проходит.

Они тихонько вошли внутрь, и Гермиона снова застыла как вкопанная, а Гарри увиденное еще больше убедило в том, что интуиция не обманула. Дом был пуст. В маленьком коридорчике у входа стояли какие-то банки — оказалось, с краской. Вероятно, в комнате должна была быть какая-то мебель, судя по растерянному лицу Гермионы, но теперь там лежала только груда досок — то ли здесь что-то разбирали, то ли собирались строить. Девушка, опомнившись, метнулась в видневшуюся через открытую дверь кухню, затем вниз, в подвал. На второй этаж Гарри сходил сам. Везде было пусто.

— Я не понимаю, — Гермиона нервно смяла в пальцах край своей куртки, — зачем он вывез все отсюда? Как будто ремонт собрался делать… Но почему мне не сказал? Вот же… Добби!

Перед ней с треском возник домовой эльф и, увидав, куда его призвали, бросился ей в ноги и забился в рыданиях:

— Добби говорил мастеру Снейпу! Добби говорил, что нельзя так делать! Но Добби не смог, не смог… Добби было приказано молчать!

— Что? О чем молчать? — Гермиона присела рядом с ним и попыталась заглянуть эльфу в лицо. — Так ты знал? Что здесь случилось?

— Мастер Снейп велел рассказать мисс Гермионе, но только если он вдруг перестанет ей отвечать! — взвыл эльф, обеими руками оттягивая уши вниз.

Гарри только вздохнул. Он уже даже мог предсказать, что будет дальше.

— Добби, он не выходит на связь со вчерашнего дня. Ты знаешь, где он? Почему здесь пусто?

— Этот дом больше не принадлежит мастеру Снейпу, мастер Снейп продал его, но Добби не знает, кто новый хозяин, Добби было велено ничего не говорить и охранять мисс Гермиону, охранять любой ценой, Добби должен… Добби сейчас вернется!

С громким хлопком он исчез и буквально через несколько секунд появился снова, сжимая кожаную папку с бумагами.

— Мастер Снейп велел отдать это мисс Гермионе, Добби не мог нарушить приказ, Добби было нельзя, нельзя!

И эльф бросился на пол, чтобы вдоволь побиться о голые доски головой. Гарри, уже привычный к подобному, перехватил его, не давая себя калечить. Гермиона тем временем открыла папку, подсвечивая себе палочкой, и принялась быстро перебирать бумаги. С каждым новым листом ее лицо все больше бледнело.

— Он… что?!. Он… да как он смеет… так!..

Выпустив домовика, Гарри взял у нее из рук документ:

— Это что, передача прав на сейф в Гринготтсе?

Гермиона молчала, лишь открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба. Помимо этого, в папке лежали несколько очень подробных рецептов каких-то снадобий, ключ от сейфа и расписка об оплате квартиры в Лондоне на полгода вперед.

— Мастер Снейп отнес все книги и зелья в банк, — причитал Добби, — он велел сказать мисс Гермионе, что там будет все, что ей нужно на первое время, и что она может всем пользоваться, а потом… потом…

— Что потом? — произнесла Гермиона, переводя взгляд на эльфа. — Я не понимаю… Почему?..

— Ну а что тут непонятного, — пробурчал Гарри. — Ты говорила, эти твои кристаллы делают его практически независимым от контакта… по крайней мере, больше чем на сутки, да? Видимо, это рецепты тех зелий, которые ты должна принимать, — он помахал в воздухе листками, исписанными знакомым убористым почерком. — Хотел бы я верить, что он вернется, если почувствует, что кристаллов недостаточно, но…

— Но что?

— Гермиона…

— Договаривай, раз уж начал.

— Он оставил тебе свой сейф, — Гарри вчитался в документ из банка и нахмурился. — Там лежит довольно приличная сумма. Лично для меня это выглядит как…

— Нет.

— Гермиона, он оставил тебе все свои вещи.

— Нет.

— Похоже, он не собирался возвращаться. Здесь список имущества. И за квартиру заплатил на полгода вперед.

— Нет!

Воздух вокруг нее как будто сгустился и затрещал от рвавшейся наружу магии. Из палочки посыпались искры. Добби взвыл и начал отползать, прикрывая голову руками:

— Мисс Гермионе нельзя злиться! Мисс Гермиона может попасть в беду!

Недолго думая, Гарри схватил ее за обе руки, так крепко, что едва не хрустнули кости:

— Эй! А ну давай без истерик, мы в чужом доме! Кто бы эту рухлядь ни купил, он не обрадуется, если ты разнесешь здесь все вдребезги!

— Сейф, значит, оставил! За квартиру заплатил! Рецепты! — Гермиона попыталась вырваться, но физически он все же был сильнее, а нужным хватам его уже научили. — Да пусть только попробует вернуться, я ему эти бумажки вместе с сейфом засуну в…

— Тихо-тихо, а то твоя стихийная магия, чего доброго, реализует это с тем, кто поблизости, а мне, знаешь ли, сейф в заднице ни к чему, — ляпнул Гарри первое, что пришло в голову, чувствуя, что еще немного — и он запаникует сам. Он уже видел, на что способна его подруга в порыве злости. Не дай Мерлин у нее сейчас случится выброс — хорошо если дом не рухнет им на головы. Гермиона осеклась и уставилась на него. Всхлипнула.

— Дыши, — посоветовал он ей. — И пойдем отсюда, здесь уже все ясно.

— Да нихрена не ясно! — снова взорвалась она, вырываясь из его рук, стоило ему ослабить хватку. — Если ему вот так приспичило покончить с собой, а заодно и со мной…

— Раз он оставил тебе рецепты, значит, уверен, что ты выживешь, — увещевал ее Гарри. — Но мы можем попробовать поискать. Завтра поговорим с Дамблдором, может, ему что-то известно.

Гермиона сделала несколько глубоких вдохов и, кажется, стала успокаиваться. Неверяще покачала головой, глядя на валявшиеся у ее ног документы:

— Я думала, у нас все наладилось… Как же так?.. Почему? Неужели я…

— Даже не думай! — рассердился Гарри, палочкой собирая бумаги обратно в папку. — Дело не в тебе! Просто я с самого начала был прав, и он как был подонком, так и остался. Едва почуял, что связь ослабла… Кто знает, где он теперь. Может, вообще уехал из Британии.

— Он не мог так поступить, Гарри, — на лице у нее опять возникло это глуповато-растерянное выражение, которое больше бы подошло Лаванде Браун. Похоже, все по уши влюбленные девчонки одинаковы. — Не со мной. Я же… Я видела. Я знала, как он ко мне относится. Он не мог… подделать это.

— Уверена? Он водил за нос и Вольдеморта, и Дамблдора.

— Не так уж и водил, на самом деле, — проворчала Гермиона, забирая папку у него из рук, и раздражающая беспомощность вдруг куда-то испарилась, словно он произнес ключевую фразу. — Дамблдор до поры до времени вертел им как хотел. Мне кажется, Северус перестал кого-либо слушать только после того, как узнал, что ты — крестраж.

— Не хочу больше ничего слышать, — отрезал Гарри, обводя глазами пустую комнату, освещенную только их палочками. — Надеюсь, для такого исчезновения у него была очень серьезная причина. Может, он что-то раскопал в этом вашем Отделе Тайн? К примеру, узнал, где можно поискать решение вашей проблемы?

— И отправился один, не сказав мне?..

— Видимо, он так привык работать в одиночку, что иначе уже не может.

— Будь ты на его месте, ты бы тоже так сделал? — Гермиона сверлила его взглядом.

— Когда мы уходили из Норы, я честно сказал Джинни, что лучше расстаться, хотя это меня буквально убивало, — огрызнулся Гарри. — Я хотел обезопасить ее. Но я ведь не Снейп. Ему, по большей части, было наплевать на наши чувства, даже несмотря на то, что мы сражались на одной стороне. Ты явно знаешь его лучше меня, вот и скажи — сильно он изменился за те полгода, что вы вместе?

— Мне казалось, что да, — неуверенно пробормотала она. — А теперь — не знаю. Я не верю, что он мог вот так меня бросить. Зачем тогда было продолжать общаться со мной через дневник? Он же отвечал мне всю неделю, хотя мог бы исчезнуть сразу. Для чего этот спектакль? Нет, наверняка что-то случилось.

— А это тогда что? — он ткнул в папку в ее руках.

— А это… наверное, на всякий случай. Если… если придется задержаться, или что-то пойдет не так. Гарри, — она облизала губы, — надо найти его. Ты… поможешь мне?

— Знаешь, ты, кажется, рядом со Снейпом перестала быть Гермионой Грейнджер.

— И что это значит? — нахмурилась она.

— Гермиона, которую я знаю, не задает мне глупых вопросов. Сама знаешь, что я тебя не оставлю, что бы ни случилось. А еще у Гермионы, которую я знаю, всегда на всё есть ответ, а если нет — она идет в библиотеку.

— Ну да, давай, издевайся, — фыркнула она и, похоже, наконец-то успокоилась. — Как библиотека в этом поможет?

— Я к тому, что ты не сдавалась, даже если не понимала чего-то сразу. И уж точно не опускала руки. Даже когда все было совсем плохо.

— Тогда шла война, — попыталась было оправдаться она. — Это другое.

— Непохоже, чтоб она закончилась, — парировал Гарри, указывая на болтавшуюся на ее запястье сумочку. — Иначе ты не таскала бы это с собой. Значит, подсознательно ты всегда готова к… вариантам.

— К этому я не была готова. Черт, — она потерла лоб, — меня еще не бросали вот так. Что мне теперь полагается делать?

— Лаванда ревела неделю, когда Рон ее бросил. Можешь пореветь, если хочешь.

— Реветь непродуктивно, — она шмыгнула носом.

— Вот. Вот! — торжествующе воскликнул он. — Пять минут назад ты грозилась засунуть ему эти бумаги в…

— Не надо, — поспешно оборвала его Гермиона, затем зыркнула с подозрением. — Вас там что, учат, как обращаться с женщинами на грани истерики?

— Немножко, — признался Гарри. — Только чтобы обезвредить… ай! Меня-то за что? — он потер запястье, на котором вспухал красный рубец от Жалящего заклинания.

— Извини. Я сейчас плохо себя контролирую.

— Ну так возьми себя в руки и пойдем отсюда. Переночуешь у меня, а завтра посмотрим.

— Мне сейчас не стоит аппарировать. Нас обоих расщепит ко всем чертям, — угрюмо буркнула она.

— У тебя тут личный домовик есть. Добби, можешь вернуть нас в Лондон, пожалуйста? И рассказать хоть что-нибудь еще?

— Добби почти ничего не знает, Гарри Поттер, сэр, — печально произнес эльф, с готовностью беря их обоих за руки. — Добби было велено оберегать мисс Гермиону, а больше Добби ничего не известно.

Гарри призадумался было, что же имел в виду Снейп, оставив домовику подобные инструкции, и тут же пришел к выводу, что ничего хорошего. Эльфийская магия была довольно специфической — к примеру, эльф мог не отпускать человека от себя. А если уж этот конкретный эльф вбивал себе в голову, что обязан уберечь кого-то от вреда… Вот тут и начиналось самое интересное. Гарри невольно содрогнулся, вспомнив свой второй курс в Хогварце, перехваченные письма, пудинг, запечатавшийся проход на вокзале, взбесившийся бладжер…

Не хотел бы он снова оказаться объектом такой… защиты.

 

Полночи он ворочался в постели, но заснуть так и не смог. Спустившись на кухню в четыре утра, обнаружил там Гермиону. Ее покрасневшие и опухшие глаза говорили о том, что она все это время проплакала, хотя уходила спать вроде бы вполне успокоившейся. Гарри, нахмурившись, взглянул на ее подрагивающие руки. Она, заметив, тут же спрятала их под стол и зябко поежилась. Нет, так дело не пойдет. Как бы ему ни хотелось притвориться, что он ничего не видит, придется все же вмешаться чуть больше, чем он изначально планировал. Это раньше он мог просто дать ей поплакаться в жилетку, когда она ссорилась с Роном. Сейчас ситуация осложнилась настолько, что пускать все на самотек нельзя, это уже касается не только ее и Снейпа. Усевшись напротив, он посмотрел ей в лицо:

— Гермиона, давай поговорим начистоту.

— Я сейчас… не очень настроена на разговоры.

— Он ответил?

— Нет, — у нее задрожали губы, но она быстро овладела собой.

— Я тут подумал… Нам нужен резервный план. Ты сказала, что запаса снадобий хватит на несколько месяцев. Но, как я понимаю, вы не проверяли, сколько длится их действие. Как долго ты на них протянешь, хотя бы теоретически?

— Я не знаю, — она отвела взгляд и уставилась на лежавший перед ней на столе дневник. — Основное зелье было всего лишь полумерой, как и кристаллы. Оно создает иллюзию физического контакта, но я не уверена, что эффекта хватит надолго. Ну, то есть… несколько дней было нормально, но сейчас я стала чувствовать себя хуже.

Гарри облизал губы, чувствуя, как у него начинают гореть уши от неуместности следующего вопроса:

— А контакт непременно должен быть со Снейпом или…

Гермиона невесело кивнула:

— Я на сто процентов уверена, что да. Когда он угодил в маггловский обезьянник за драку, мне стало плохо, и Добби перенес меня в кабинет Кингсли. Он держал меня за руки. Не помогло.

— Хм… Может… Кингсли просто недостаточно… э-э… — он осекся, мучительно пытаясь подобрать подходящее слово.

— Недостаточно что?

— Близок тебе. Ну, в смысле… А что если на это влияет… ну не знаю… эмоциональная привязанность?

— Хочешь сказать, что Кингсли мне слишком чужой?

— Возможно. Может… мы все могли бы… Может, дело вообще в количестве. Снейпа тебе хватало, потому что вы с ним оба привязаны к лей-линии. Но если мы попробуем все вместе…

— Предлагаешь устроить сеансы коллективных объятий? — усмехнулась она. — Об этом я не думала.

— В чем вообще это проявляется? Что ты чувствуешь, когда заканчиваются сутки, а ты осталась без контакта?

— Похоже на паническую атаку, — поразмыслив, ответила Гермиона. — Вы же читали те книжки про ПТСР?

— Читали, — угрюмо пробурчал он. — И нашли у себя кучу симптомов.

— У меня они тоже есть. И у Северуса, хоть он вечно притворяется, что у него все в порядке. Хм… А ведь нам всем становится легче, когда мы у тебя собираемся каждую неделю. Но я все же списывала это на неудачно наложенные и снятые чары.

— Любопытно, что из всех, кто был тогда в боевой медитации, такие неудобства испытываем только мы… школьники, в смысле. Кингсли, Макгонагалл и Флитвик вроде чувствуют себя нормально.

— Или у них просто опыта больше, и поэтому на них подействовало не так сильно, — Гермиона задумчиво постучала указательным пальцем по губам. — Мы были в шоке, потому что находились в эпицентре.

— Ну, в общем, — Гарри повел плечами, выпрямляя спину, — если тебе надо, чтоб тебя взяли за руку или обняли, то не стесняйся.

Она подняла брови:

— Джинни меня убьет, если мы начнем обниматься, пока она в Хогварце.

— Джинни сама и предложила. Наговорила кучу умных слов, из которых я понял только то, что это типа… ну, не сексуальные объятия, и что тут важна эмоциональная поддержка. Они с Луной, кстати, часто и за руки держатся, и обнимаются, когда их крыть начинает. Без всяких там… э-э… подтекстов.

— Не знаю, — она содрогнулась, видимо, что-то вспомнив. — Меня и так уже Скитер ославила на всю магическую Британию… Что я героев перебираю по одному.

— Эй, если тебя это успокоит, я никогда к тебе ничего такого не испытывал, — ухмыльнулся Гарри. — И я знаю, что и ты ко мне тоже. А Джинни не ревнивая.

— Зато Северус ревнивый, — усмехнулась она и, помедлив, все же протянула ему обе руки над столом. Гарри сжал их в своих ладонях:

— Я бы, наверное, на его месте тоже переживал… с его-то внешностью и характером… Тестралы и то симпатичней.

— Перестань, а то по уху получишь.

— Я все равно никогда не пойму, что ты в нем нашла. У вас же это еще прошлой зимой началось. Или даже раньше?

— Просто с ним я чувствовала себя в безопасности, — ответила она после небольшой паузы. — А теперь во мне словно проделали огромную дыру… Гарри, что же мне теперь делать? Наверное, ты был прав, и он просто… ушел… как только почувствовал, что может уйти.

— Да, я поначалу так и подумал. Но все-таки что-то не вяжется. Ни зелий, ни кристаллов не хватит надолго, и он будет вынужден с тобой связаться. Не самоубийца же он, в самом деле.

— Я изучила все документы в той папке. Он сделал меня распорядителем всего своего имущества. Ты вчера сам сказал…

— Ну на первый взгляд так и выглядит. Но, может, он не был уверен, как долго будет отсутствовать, не мог же он тебя оставить без денег, и вообще…

— Не мог, значит?! — она вырвала руки из его ладоней, встала и принялась наматывать круги по кухне, нервно зарываясь пальцами в волосы. — Я не хочу этих денег, и вещей никаких не хочу. Пусть подавится своим сейфом! Если он хотел просто от меня откупиться…

— Даже Снейп не может быть настолько идиотом, — возразил Гарри. — Сводить счеты с жизнью таким дурацким способом… Если он выжил в войне, с чего теперь помирать? Думаю, ты все же оказалась ближе к истине, и с ним и впрямь могло что-то случиться. А рецепты? Ты сможешь сварить эти зелья сама? Тебе же их, наверное, придется пить все время…

— Инструкции очень подробные, — буркнула она, обхватывая руками плечи. — Но если он не вернется к концу апреля, волноваться больше не придется.

— Почему? — предчувствуя недоброе, уточнил Гарри.

— Нужен цветок папоротника.

— И что? Это типа контрабандный товар?

— Нет, его, в общем, можно найти в том же Запретном лесу. Раз в году. В одну-единственную ночь. Если, конечно, окажешься достоин такой находки.

— И когда именно наступает эта ночь?

Она остановилась и посмотрела на него:

— С шестого на седьмое июля.

Гарри едва подавил желание выругаться вслух. Вот черт.

— И больше нигде достать нельзя?

— Ингредиент очень редкий. Если кто и добыл его, то не продаст. Скажем так, многим вообще не удается его отыскать. Или же они находят цветок, но не могут унести его из леса. У Северуса чисто случайно оказался один. Похоже, его целиком потратили на мои снадобья.

— Значит, если к концу апреля мы не достанем еще…

— Лей-линия погаснет через сутки после того, как у меня закончится зелье.

Час от часу не легче.

Гарри решительно поднялся на ноги:

— Идем к Дамблдору.

— Ты что, четыре часа утра же, — попыталась было возразить Гермиона. — Мы там всех перебудим.

— Плевать. У нас ЧП.

* * *

В директорском кабинете их встретила заспанная Минерва Макгонагалл в халате поверх ночной рубашки. Пока Гарри быстро объяснял ситуацию, Гермиона подошла к портрету Дамблдора. Бывший директор, в кои-то веки не прикидывавшийся спящим, опирался о раму, внимательно слушая Гарри. На лице старика отчетливо проступало беспокойство.

— Профессор, вы что-нибудь знаете об этом?

Дамблдор открыл было рот, но тут с соседнего портрета заворчал Финеас Блэк:

— Ну, Альбус, что ты скажешь теперь? Я говорил, что он это сделает.

— Что сделает? — Гарри подошел и встал рядом с подругой. — Значит, вы знали, что он выкинет что-то подобное? Знали — и никому ничего не сказали? Опять игры в секреты? Вам что, так скучно здесь живется?

— Как же, скучно, — фыркнул Блэк. — Да с тех пор, как профессор Снейп занял этот кабинет, ни у кого не было и минуты покоя.

— Альбус, ты мог бы проверить свой второй портрет, — предложила Макгонагалл. — Может, он взял его с собой.

— Взял, — неохотно ответил Дамблдор. — Но там темно и никто не отзывается. Мы говорили… кажется, дня два назад. У меня было предчувствие, что… Неважно, в общем. Я вчера весь вечер звал, но портрет во что-то завернут, и вокруг тишина.

— Вы знаете, где он? — чересчур звонким голосом спросила Гермиона. Дамблдор развел руками:

— Увы, нет. Когда мы говорили, он был в каком-то помещении, я разглядел лишь голые стены. Возможно, они были сплетены из чего-то… солома или тростник. Но я не уверен.

— Но вы же знаете, куда он отправился! — Гермиона перевела взгляд на портрет Блэка. — Раз он приходил сюда и говорил с вами…

— Боюсь, мисс Грейнджер, мы знаем не больше вашего.

— Альбус, зачем ты лжешь ей? — взвилась Дилис. — Он наверняка попал в беду, раз перестал отвечать! Мы должны рассказать все, что нам известно!

— А нечего рассказывать! — огрызнулся Дамблдор. — Я не знаю, куда именно он отправился! Он ни с кем не делился своим планом, даже со мной.

Гарри вытащил палочку и направил ее на портрет:

— Клянусь, я сожгу ваш портрет, профессор, если вы не начнете говорить. И меня никто не остановит.

— Гарри, не дури, — Гермиона перехватила его запястье. — Он нам нужен.

— Я мало чем могу помочь, мисс Грейнджер, — Дамблдор, игнорируя Гарри, присел на край кресла. — Вы, вероятно, и сами уже догадались, что Северус ищет способ вернуть себе магию.

— Вернуть магию? — нахмурилась она. — Но это же невозможно, вы же все говорили…

— Он начал исследовать легенду о Дарах Смерти и выяснил, что Певереллы побывали в каком-то месте… где и заключили договор со Смертью. Этот договор позволил им создать три необычайно мощных артефакта. Однако два старших брата нарушили условия и погибли вскоре после этого.

— Погодите, — Гарри опустил палочку и потер лоб, — я помню, когда мы говорили с Игнотусом на кладбище, он упоминал об этом, но…

— Он узнал, где это место? — перебила его Гермиона. — Но как?

— Очевидно, от самого Певерелла, — Гарри виновато провел рукой по затылку. — Кажется, я облажался, Гермиона. Он приходил ко мне и просил одолжить ему Воскрешающий камень. Я тогда решил, что он… ну… что ему надо поговорить…

— …с твоей матерью, да?

— Ну а что еще я мог подумать?

— Он говорил с младшим Певереллом, — продолжил Дамблдор. — По каким-то косвенным признакам вычислил, где можно поискать информацию. Но я не знаю, где это место. Я пытался расспросить, но он не сказал мне. Я знаю только, что там есть озеро, и ему нужно было обследовать дно. У него не получалось, и он обратился ко мне за советом. Я сказал ему возвращаться домой, потому что это глупая и опасная затея, а результат непредсказуем. Он ответил, что собирается побыть там еще день-два. Вот, собственно, и все.

— Все, да не все, Альбус, — снова встрял Блэк. — Мисс Грейнджер, куда бы он ни отправился, вам нельзя идти следом. Вам вообще нельзя приближаться к другим «местам силы», подобным Каслриггу.

— Наложение полей, я знаю, мне в Отделе Тайн об этом сразу сказали, — Гермиона сжала виски ладонями и умоляюще посмотрела на Макгонагалл. — И где же нам теперь его искать?

— Придется поговорить с Певереллом, — ответила директриса. Вид у нее был усталый, и Гарри стало немного стыдно, что они вот так подняли ее с постели. Но к кому еще пойти? Кому еще Снейп может быть хоть чуть-чуть небезразличен? Малфоям разве что, да и то сомнительно. — Северус же вернул вам камень?

— Даже если бы не вернул, мы можем опять сходить на кладбище. Думаю, так будет безопасней, Певерелл показывается прямому наследнику, если тот приходит в плаще. Я вообще удивлен, что камень сработал после того, что с ним сделал Вольдеморт, — он посмотрел на Гермиону и, заметив загоревшуюся в ее глазах надежду, быстро добавил: — Если мы узнаем, что это за место, ты туда не пойдешь. Я возьму с тебя Нерушимую клятву, если понадобится.

— Гарри, я вроде не совсем дура. Черт, как же это на него похоже… Вместо того, чтобы рассказать мне все как есть и обсудить варианты, он просто… просто… Да как же так?!.

— Мисс Грейнджер, вы, видимо, забыли, что профессор Снейп привык действовать в одиночку в силу некоторых возложенных на него… обязанностей, — заявил Финеас, игнорируя многозначительные покашливания Дамблдора. — Вероятно, он не счел нужным ставить вас в известность, поскольку был уверен, что успеет вернуться до того, как вы заподозрите неладное. И я согласен с вашими выводами: что-то пошло не так, как он планировал. Однако же, раз он оставил вашему домовому эльфу конкретные инструкции, значит, предвидел такой вариант. Возможно, надо просто подождать. Раз у вас пока еще есть зелья, рекомендую вам принимать их.

— С зельями как раз есть небольшая проблема. Цветок папоротника.

В кабинете повисла гнетущая тишина. Дальше можно было уже не расспрашивать.

— Сколько у вас времени? — спросила Макгонагалл.

— Запасов хватит до конца апреля. Попытаться добыть цветок мы сможем только в июле.

— Значит, попробуем поискать, — решительно заявила она, усаживаясь за стол и беря чистый лист пергамента и перо. — Возможно, у кого-нибудь найдется. Может, он нам и не понадобится, но все же…

— Если и найдется, за него запросят баснословные деньги, — заметил Дамблдор.

— Но попробовать-то стоит. Тряхнем Слагхорна, у него много связей.

— Заодно Малфоев и Селвина, — ухмыльнулся Гарри. — Они нам все еще крупно должны.

— Вам всем вовсе не нужно… — начала было Гермиона, но он мотнул головой и обнял ее за плечи:

— Мы ухитрились отыскать крестражи Вольдеморта. Уж цветочек как-нибудь добудем.

* * *

Напрасно Гарри надеялся, что после похода на кладбище в Годриковой лощине у них появятся ответы на все вопросы. Явившийся им Игнотус Певерелл, услыхав, зачем они пришли, из серебристо-белого сделался пепельно-серым и замахал руками:

— Нет! Больше никто не должен знать, где это место! Это верная погибель!

— Но вы же как-то вернулись, — возразила Гермиона, умоляюще складывая руки. — Нам очень нужно знать! Вы рассказали, как туда добраться, одному человеку, и он…

— Тот, кто вызывал меня с помощью камня? — ужаснулся Игнотус. — Он отправился туда?

— Похоже на то, — ответил Гарри. — Поэтому нам нужна ваша помощь. Нам надо отыскать его во что бы то ни стало, иначе он погибнет. А вместе с ним и Гермиона. Они связаны магией, и эту связь не разорвать. Умрет один — умрет и другой.

Призрак уставился на Гермиону, выпучив глаза:

— Даже если вы будете знать, где это место, вы не найдете его там.

— Почему?

— Оно скрыто магией. Не каждый может его отыскать. И пусть я буду проклят навеки, если позволю еще хоть одной живой душе сгинуть там.

— Мы могли бы отправить туда людей поискать, — настаивал Гарри, не желая сдаваться так легко. — Не можем же мы просто бросить его на произвол судьбы!

Гермиона побледнела еще сильнее и, казалось, еле держалась на ногах. Игнотус по-прежнему не сводил с нее глаз.

— Боюсь, вам остается только ждать, — прошелестел он. — Раз вы до сих пор живы, значит, жив и он. Если он умрет, вы поймете это. А раз он жив, то еще может вернуться. Если… если его сочтут достойным того, за чем он пришел.

— Что это значит? Как это вообще работает? Вы что, в самом деле думаете, что там исполняются желания? Любые?

— Если выполнить условие — то получишь то, что хотел. Мы все получили то, что хотели. Но мои братья не сумели правильно распорядиться даром. Вы ничего не сможете изменить. Вы не найдете его. И лучше бы вам не пытаться.

С этими словами призрак растворился в воздухе, а Гермиона неловко осела на землю. Гарри, уже поняв, что влип как никогда, присел рядом и обхватил ее за плечи:

— Тихо, не паникуй. Мы попробуем еще раз. Может, ему надоест, и он все же расскажет…

— Он не расскажет, — прошептала она. — Разве ты не заметил? Он был в ужасе. Если даже призрак в ужасе…

— Если Снейп нашел туда дорогу, значит, и мы сможем. Слыхала, Дамблдор сказал, что он исследовал легенду о Дарах Смерти? Начнем с этого. Наверняка в Отделе Тайн есть какие-то записи. Ты можешь посмотреть там?

— Могу, но…

— Мы должны попробовать. А параллельно займемся этим твоим цветком.

— Гарри, — она вцепилась в его запястья, и он только сейчас ощутил, какие холодные у нее руки. — Мне давно уже не было так плохо… я сейчас… я не могу… я не сдержусь.

Это он понял и сам. Воздух вокруг нее уже потрескивал от рвавшейся наружу магии. К такому их в школе авроров не готовили.

Ну и где этот чертов Снейп, когда он нужен?..

Гарри крепче прижал ее к себе:

— Дыши. Просто дыши. Тебе же этот твой… как его… Маккирби показывал какие-то упражнения для самоконтроля. Нельзя доводить до выброса, помнишь?

— Гарри…

— Дыши. Ты же целитель.

— Пока еще нет.

— Ну, будущий. Ты должна знать, как успокаивать пациентов. Вспомни, чему тебя учили, и примени к себе.

Она сделала один судорожный вдох, другой, третий, по-прежнему цепляясь за его руки. Гарри, чувствуя, что его самого сейчас начнет колотить, сжал ее еще сильнее и зажмурился, молясь всем богам, каких знал, чтоб ему послали нужные слова. Надо переключить ее внимание. Она ведь тогда со Снейпом делала то же самое, судя по ее отрывочным рассказам о его приступах.

— Мы еще потом посмеемся над этим, — затараторил он у нее над ухом, — мы же из таких передряг выбирались, что любой другой давно бы ноги протянул, а мы ничего… Вольдеморт и тот не смог нас убить. И Снейпа не смог убить. А когда он вернется, мы с парнями его подержим, а ты съездишь ему по яйцам за все хорошее.

Гермиона фыркнула — и внезапно дрожать перестала.

— По яйцам опасно, так и убить можно.

— Ну по носу тогда. Нос у него такой… так и просится, чтоб по нему съездили.

— Гарри, ты дурак.

— Еще и какой, — совершенно не обидевшись, подтвердил он. — Нет, ну правда, по сравнению с нашими приключениями сказки Бидла меркнут.

— И то правда... Спасибо.

— Не за что. Тебе лучше? Встать сможешь?

— Психолог недоделанный, — проворчала она, кое-как поднимаясь на ноги. — Я просто не спала сутки. Мне хуже, если я не сплю.

— Значит, сейчас ты пойдешь домой, выпьешь снотворное и ляжешь спать, а Добби тебя постережет.

— Какое спать, рабочий день. Через час мне надо быть в Мунго, а в обед — в министерстве.

— И много ты полезного сделаешь в таком состоянии? — хмыкнул Гарри, сворачивая плащ-невидимку и заталкивая его во внутренний карман куртки. — Еще пропишешь какому-нибудь бедняге слабительное вместо заживляющего.

— На третьем курсе было сложнее, даже с времяворотом, — отмахнулась она. — Торжественно клянусь не взорвать больницу, а вечером лягу пораньше.

— И не лезть в авантюры, не сказав мне, — прибавил он, пытливо глядя на нее. — А то ты, похоже, набралась у Снейпа… всякого.

— Не лезть не получится. Ситуация такая.

— Я же уточнил — не лезть, не сказав мне, — повторил он. — Полезем вместе.

— А ты говоришь — война закончилась, — вздохнула Гермиона, беря его за руку, чтобы аппарировать в Лондон. — Похоже, она в самом разгаре.

* * *

События следующих нескольких месяцев стали для Гарри и всей их компании нескончаемым кошмаром. Дамблдора попросили как можно чаще проверять другой портрет и попытаться выяснить, где он, если вдруг кто-нибудь отзовется, но старик раз за разом приносил неутешительные вести — портрет оставался в темноте, и вокруг никого не было. Малфои знали не больше остальных, хотя Драко после долгих колебаний все же признался, что передавал Снейпу запрещенные книги, но понятия не имеет, что именно Снейп в них искал. Гермиона скрепя сердце отправилась в Гринготтс и перерыла снейповский сейф до последней бумажки, но книг этих не нашла — вероятно, он успел вернуть их хозяевам. Драко несколько раз писал Селвину в попытке выяснить хоть что-нибудь, но тот клялся, что ничего не знает, книги, мол, самые разные, и какая именно тема интересовала Снейпа — неизвестно.

Они воспрянули было духом, когда близнецы Уизли предложили поискать пропавшую машину, используя замаскированную следилку, которую они в порыве несознательности навесили на джип. Машина нашлась довольно быстро, но ситуация понятней не стала, а Гарри, познакомившись с Тобиасом Снейпом, сразу понял, от кого у бывшего профессора такой мерзкий характер. Они с Гермионой совершенно не ожидали этой встречи и слегка растерялись, не зная, как себя вести. Гермиона таращилась на Снейпа-старшего так, словно не могла поверить своим глазам. Тобиас даже разговаривать с ними не стал. Лишь оценивающе поглядел на девушку и фыркнул:

— Не знаю я ничего. Машину оставил мне и велел сберечь, так что вам я ее не отдам.

— Нам и не надо... — начала было Гермиона, но Тобиас махнул на нее рукой:

— Знаю я вас… палочников… Палкой махнете — да и забрали, а я и не вспомню ничего, да?

— Была такая мысль, — буркнул Гарри себе под нос. Гермиона оскорбленно воззрилась на Снейпа-старшего:

— Если у вас и был негативный опыт общения с другими волшебниками, это не значит, что все такие!

— Ага, — проворчал тот, — вот и Сев мне так же сказал. А еще сказал, что сюда никто из ваших не придет и разнюхивать ничего не будет. Мне эти проблемы не нужны.

— Мы и не собирались устраивать какие-то проблемы, — возразил Гарри. — Но нам очень нужно…

— Еще бы вам не было нужно, — Тобиас прищурился, и Гарри рефлекторно захотелось втянуть голову в плечи, до того бросалось в глаза фамильное сходство. Когда на него так смотрел профессор зельеделия, он уже знал, что сейчас за что-нибудь получит. — Мне от вас никак не защититься, но лучше бы вам, молокососы, сюда не лезть, понятно? И так полжизни от вашего брата спасу не было. Я ни во что ввязываться не стану.

— Ну хоть что-нибудь он вам говорил? — Гермиона, побледнев еще больше, нервно сжимала палочку, явно разрываясь между желанием проверить упертого маггла легилименцией и страхом нарушить какой-нибудь закон. Тобиас зыркнул на Гарри, у которого палочка тоже была наготове, и неодобрительно мотнул головой:

— Он собирался вернуться, это все, что я знаю. А больше он ничего не сказал. Так, говорит, спокойней будет.

Гарри, сделав себе мысленную пометку проверять это место почаще, тронул подругу за локоть:

— Пошли отсюда. Мы не имеем права…

Пока они искали место для аппарирования, Гермиона, не сдержавшись, пнула ногой чей-то забор и еле слышно выругалась такими словами, которых Гарри от нее раньше никогда не слышал.

— Ты чего? — спросил он, неприятно удивленный подобной несдержанностью. Гермиона ведь всегда была самой уравновешенной из их троицы. Самой благоразумной. Можно сказать, даже самой неунывающей. Видимо, связь со Снейпом действительно очень плохо на нее влияла.

— Гарри, он мне врал. С самого начала. Мы говорили о его родителях, и он сказал, что не собирается искать отца — и вот, пожалуйста! Он мне говорил, что отец их бросил и ушел, что он терпеть не может волшебников. А теперь выходит, что они общались! Он оставил здесь машину, задери его мантикора! О чем еще он умолчал?

— Ты злишься потому, что он оставил машину не тебе, или потому что не познакомил тебя с отцом? — уточнил Гарри, хмурясь.

— Да при чем здесь… А-а-а! — она крутнулась на каблуках и сжала кулаки. — Ну вот за что он так со мной? Что такого было в этой информации, что он не захотел со мной поделиться?

— Знаешь, мне кажется, у него слегка поехала крыша, пока он шпионил. Или даже не слегка. Он привык все скрывать, и поэтому продолжает в том же духе. Честно говоря, не думаю, что у вас с ним вообще могут быть какие-то нормальные отношения, судя по всему, что мы узнали. Надо разорвать эту вашу связь, и ты сможешь послать его нахрен.

Гермиона остановилась. Ее лицо на мгновение исказилось, словно она собиралась заплакать, но она сразу же взяла себя в руки. Закрыла глаза. Сделала несколько глубоких вдохов.

— Если он за столько времени ничего не нашел, кроме этого блока, чтоб нам не надо было держать окклументные щиты круглосуточно… Вряд ли обратный ритуал вообще возможен, Гарри. Маккирби ведь тоже ничем не смог помочь.

— Не смог или не захотел?

— О, в рвении ему не откажешь, — горько усмехнулась она. — Если бы он придумал обратный ритуал, то, возможно, нашел бы способ, как его модифицировать, чтобы помочь своей жене.

— Ты же говорила, что он сам не знает, что именно сделали с его женой, и почему она стала такой.

— Думаю, будь у него оба ритуала, он бы понял, как это исправить. Он талантливый волшебник. И много знает о лей-линиях. Но даже у него не было полного допуска к проекту Амбридж. Черт, скорей бы Кингсли стал министром…

Гарри ее энтузиазма насчет Шеклболта не разделял. Если Кингсли что и сможет сделать, так это раскопать в недрах Отдела Тайн такое, от чего им всем немедленно захочется спрыгнуть с Астрономической башни. На пятом курсе они видели лишь крошечную часть отдела — и то не поняли того, что увидели. В министерстве никто толком не знает, чем именно занимаются невыразимцы и какие еще эксперименты могут ставить. А ну как выяснится, что министерство вообще ничего не решает? И что руководит страной вовсе не министр?

* * *

Драко Малфой никогда не думал, что жить в послевоенной магической Британии будет так трудно. Несмотря на то, что с легкой руки Поттера его тоже причислили к героям войны, на него все равно косились с подозрением. Особенно бесило, что люди, услыхав его имя, предсказуемо и совершенно беззастенчиво пялились на его левую руку. Впрочем, отцу доставалось куда сильнее, и Драко уже начинал жалеть о своем решении приобщить его к дуэльному клубу — сомнительная реклама, как ни крути. Кроме того, получить разрешение на открытие было не так уж сложно по сравнению с новой проблемой: где именно этот клуб устраивать? Будь он выходцем из семьи попроще, не погнушался бы арендовать помещение в маггловской части и зачаровать, чтобы вход видели только маги. Но он был Малфоем и на меньшее, чем Диагон-аллея, не соглашался. Оформлять кредит у гоблинов совершенно не хотелось, да ему и нечего было предложить в залог — отец все еще злился и регулярно грозился вычеркнуть его из завещания, если он продолжит «якшаться со всяким сбродом». Но если он в ближайшее время не провернет это дело с клубом, то рано или поздно придется возвращаться в Малфой Мэнор и просить денег у родителей.

Хвала Мерлину и всем четверым Основателям, что в Запретном лесу по-прежнему не переводятся акромантулы.

На самом деле, это было даже забавно. Основные покупатели давно выяснили, откуда берется яд, и неоднократно пытались самостоятельно пробраться в лес и поохотиться. Результаты были довольно жалкие, поскольку завалить взрослого акромантула можно было разве что объединенными усилиями нескольких магов. Ни у кого из горе-охотников не было ни специального заклинания, ни источника нескончаемой силы в виде Гермионы Грейнджер. А потому Драко мог совершенно не бояться конкуренции. Во всяком случае, пока.

Грейнджер переживала далеко не самые легкие времена, и тащить ее на очередную охоту было не по-джентльменски, но он все же послал ей записку и даже слегка удивился, когда она согласилась. Ему казалось, что она в свободное время торчит на Гриммо, рыдает в своего жуткого кота и без конца заедает депрессию шоколадом. Аппарировав к границе Запретного леса неподалеку от хижины Хагрида, он с сомнением оглядел девушку с головы до ног:

— А ты уверена, что справишься?

— А почему нет? — удивилась она, проверяя, хорошо ли завязаны шнурки на высоких ботинках из серо-зеленой змеиной кожи — предмет зависти Драко. Близнецы Уизли, придурки… могли бы и поделиться шкурой.

— Ну не знаю, — он пожал плечами, — вид у тебя… не очень.

— На пару-тройку пауков у меня сил хватит. Ты как раз вовремя, мне бы тоже не помешало подзаработать немного.

— Тебе же оставили целый сейф, насколько мне известно.

Она так глянула на него, что ему стало неуютно, и он крепче сжал палочку в кармане куртки, на всякий случай.

— Раз ты настолько осведомлен, то должен знать и то, что я оттуда не взяла ни кната.

— Гордая, да?

— Да, — безапелляционно ответила она и кивнула в сторону леса. — Пошли, не хочу возиться до поздней ночи.

Охота выдалась не из легких. То ли пауки наконец-то сообразили, что приходящие к их логову люди вовсе не беззащитны, то ли у них просто был период спячки, но на выслеживание подходящих экземпляров ушло добрых два часа. Разделывая добычу, Драко то и дело косился на Грейнджер. Что бы она ни предпринимала для замены контакта со Снейпом, это, похоже, не очень-то помогало. Раньше она могла спокойно шататься с ним по лесу два-три часа, а сегодня довольно быстро выдохлась, хоть и стоически не подавала виду.

— Он так и не ответил? — спросил Драко вполголоса. Ее руки на мгновение замерли, прежде чем подцепить очередную хитиновую пластинку.

— Нет.

— И что ты думаешь делать дальше?

— А что я могу думать? У меня нет выбора. Раз он так решил…

— Я не хотел тебе это говорить, поскольку это не мое дело, но…

— Ты прав, не твое.

— Он не тот человек, который бы просто… ушел без причины.

— Я в курсе.

— Нет, Грейнджер, ты не понимаешь, — он сунул палочку за пояс джинсов и вытер о них руки. — Ты с чего-то решила, что это опять твоя вина.

— Сам додумался или Гарри подсказал? — в ее голосе прозвучал неприкрытый сарказм.

— Я к тому, что ты ничерта не смыслишь в его мотивации.

— Какие глубокие познания, — огрызнулась она. — Ты, помнится, один раз мне уже насоветовал.

— Ну посуди сама — он взял у моей матери записки Темного Лорда, раздобыл книги со всякой черной дрянью, и я решил, что он опять взялся за старое. А он всего-то изобретал этот твой блок, совершенно безвредный.

— Безвредный? — Грейнджер повернулась к нему, и ее глаза гневно сверкнули в свете палочки. — Он воткнул мне в голову эту штуку, чтобы я не знала, где он и чем занят! Думаешь, он обо мне заботился?

— Тебе нельзя было пользоваться окклуменцией так часто. Конечно, он о тебе заботился. И наверняка нашел возможность что-то сделать с этой вашей связью, потому и уехал…

— Он уехал, чтобы вернуть себе магию, — оборвала она его, кривя губы, словно ей хотелось заплакать, но она сдерживалась из последних сил. — Мы это уже выяснили.

— Даже если так, он имеет на это полное право.

— Я и не говорю, что не имеет. Но он опять решил все за меня. Уже не в первый раз. Он решил, что знает, что я должна говорить и чувствовать. Он даже не попытался что-то объяснить… как будто я совсем идиотка и не способна понять, насколько это для него важно.

— Да не мог он тебе рассказать, неужели неясно? — повысил голос Драко, начиная сердиться. — Для него смерти подобно кому-то что-то объяснять, оправдываться и просить разрешения. Он столько лет провел, подчиняясь чужим приказам, и что, опять прогибаться под кого-то?

— Прогибаться, значит? — она впилась ногтями в ладони. — Вот как вы все обо мне думаете? Что я злоупотребляю своими способностями, чтобы… чтобы…

— Я этого не говорил. Но Снейп просто привык действовать в одиночку, и поэтому…

— Да вы сговорились все, что ли? — взвизгнула Грейнджер. — Врать он тоже привык?

— Конечно, — невозмутимо ответил Драко. — А то ты не знаешь, сколько раз ему доводилось врать обеим сторонам, чтобы выкрутиться.

— Почему мы вообще говорим о Снейпе?

— Потому что ты психуешь, стоит кому-то заговорить с тобой об этом. И кто-то должен объяснить тебе его мотивацию, пока ты не взорвала Лондон в приступе глупой девчачьей обиды.

— А с каких пор ты подался в психотерапевты?

— С тех самых, когда заметил, что Поттер нихрена не справляется со своими обязанностями. А я не могу потерять единственного напарника по охоте на акромантулов.

Грейнджер какое-то время сердито смотрела на него, а затем вдруг хмыкнула:

— Что ж, по крайней мере, хоть один слизеринец со мной честен и не пытается играть в благородство. Козел ты, Малфой.

— Ну так и ты тоже не львица. На твои сопли уже смотреть противно.

— Посмотрела бы я на тебя, окажись ты на моем месте, — она отвела взгляд и уставилась мимо него в темноту. — Ты помнишь, каково тебе было, когда Вольдеморт жил в вашем доме? Когда тебе поставили метку и наказывали? Нравились тебе эти ощущения?

— Не очень.

— А теперь представь, что ты живешь с этим постоянно. Что тебе страшно, и ты каждый день ждешь, что произойдет что-то ужасное, но ничего не можешь с этим страхом поделать, и никто тебе не поможет. Что вокруг тебя нет никого, кто мог бы разделить этот страх с тобой. Что тебе все время больно, и никакими зельями эту боль не снять. Что в голове у тебя раскаленный муравейник, и тебе хочется орать, колотить руками и ногами по стенам, разбить чертову голову, но ты не можешь. Что тебе надо постоянно держать эмоции под контролем, потому что давать им волю опасно. И что каждый раз, как в доме открывается входная дверь, ты оживаешь на несколько секунд — и тут же умираешь снова. Каждые сутки у тебя есть всего десять минут… Десять минут, когда ты перестаешь бояться, когда ты чувствуешь, что еще не все потеряно, и ты еще можешь жить и дышать. Но скоро не будет и этого. Ничего не останется.

Драко содрогнулся. Он не совсем понимал, говорит ли Грейнджер о чувствах к Снейпу или всего лишь о магической связи, но в любом случае это было жутковато.

— Ну почему же ничего, — слегка откашлявшись, сказал он. — У тебя есть Поттер и целая толпа Уизли. Есть работа… тебе же нравится работать в Мунго? Есть такая прорва магии, что вовек не потратить. Мозги есть… иногда. Ну… и я еще есть. Большинству магов такое и не снилось. Поэтому если ты хотела меня разжалобить, чтоб я тебя пожалел — я не стану.

— Еще чего, — фыркнула она, отворачиваясь. — Если ты хотел развести меня, чтоб я поплакалась тебе в жилетку…

— …то мне вполне это удалось.

— Козел ты, Малфой.

— Всегда пожалуйста, Грейнджер. Он вернется. Я у мамы спрашивал… Знаешь, что она мне сказала?

— Не уверена, что хочу это знать.

— Она сказала, что у Снейпа, конечно, куча всяких недостатков, включая его ужасающие манеры, но он всегда остается верен принципам. А еще — всегда выполняет то, что задумал или пообещал. Поэтому если он отправился за магией, можешь быть уверена, он вернется обратно с магией, и будете снова трепать друг другу нервы, — Драко поежился и потер озябшие руки. — Вскрой ты уже этого паука, наконец, и пошли отсюда.

Грейнджер снова фыркнула и взялась за последнего оставшегося акромантула. Драко больше не смотрел на нее. Ему было не по себе, хотя весь разговор он отчаянно блефовал и строил из себя умника, которому на все начхать. В голове эхом звенело: «Скоро не будет и этого». Вот это уже нехорошо. Он поразмыслил над услышанным и решил, что Грейнджер все же говорила не о магии. Могла ли она в самом деле настолько полюбить Снейпа?

Нет, сейчас следует задавать совсем не этот вопрос, тихо подсказали изнутри. На самом деле вопрос такой: сможет ли она вообще без него прожить, если он все же не вернется?

Казалось бы, какое ему дело до Грейнджер и ее проблем (ну кроме случаев, когда они ходили на охоту). Но он не мог отрицать, что ее вопиющая гриффиндорская самоотверженность очень подкупала. Его ведь воспитывали, внушая, что пожертвовать всем можно только ради семьи. Он точно знал, что не смог бы сделать то же, что сделала она в день битвы за Хогварц. Ему бы это даже в голову не пришло. И потому тот факт, что она считала его другом и сделала это в том числе и для него, одновременно изумлял и согревал его, когда у него случались плохие дни, и хотелось лечь и сдохнуть.

Наверное, ради такого друга, как Грейнджер, и он мог бы нарушить слизеринские принципы. А уж что Снейп в лепешку расшибется, но постарается сделать задуманное и вернуться к ней с победой, он даже не сомневался.

Убедить бы ее в этом, пока она не решила, что и впрямь все бесполезно. И ее внешний вид, и настроение, и этот разговор только сильнее дали понять, что до лета она может и не дотянуть.

* * *

Как Гарри ни старался не влезать в то, что его не касалось, он не мог не заметить, что все его попытки «присмотреть» за Гермионой с треском проваливались. Она чувствовала себя все хуже, и у Гарри буквально рвало крышу, когда ее ощущение полной безнадеги передавалось и ему. Наверное, если бы она могла принимать свое зелье почаще, ей не было бы так плохо, но она урезала дозы, чтобы растянуть запасы, и пила его, когда становилось совсем уж невмоготу. Раз или два, ночуя на Гриммо, она забывала наложить на дверь заглушающие чары, и Гарри слышал, как она всхлипывает в своей комнате по ночам. Как говорить с ней об этом, он не знал, а она первой никаких разговоров не начинала. Поскольку она продолжала ходить на свои загадочные занятия в Отдел Тайн, Гарри решил, что Маккирби, вероятно, в курсе ситуации и пока все держит под контролем.

К концу января ей начали сниться кошмары, от которых она просыпалась с криками — об этом Гарри узнал от Добби, который неукоснительно исполнял инструкции Снейпа и сторожил хозяйку как мог. На еженедельных посиделках с друзьями она все больше отмалчивалась, вымученно улыбаясь в ответ на шуточки близнецов, но все время старалась сесть поближе к остальным. Гарри про себя отмечал, как она будто невзначай прижималась к кому-то плечом, как Джинни и Луна, не сговариваясь, начали садиться по обе стороны от нее и брали за руки. Он боялся, что остальные подумают что-нибудь не то, но, как оказалось, напрасно. Даже Рон и Драко без проблем обнимали ее, если она оказывалась рядом.

В феврале она сдалась и отказалась от квартиры в Тоттенхэме. Просто не могла больше там находиться. Гарри, посоветовавшись с Джинни, изменил охранные чары дома и отдал ей одну из комнат, хоть она и пыталась возражать, что найдет другое жилье.

— Снейп велел за тобой присматривать, — упрямо повторял он. — Если он вернется, а я не справился — как думаешь, что он со мной сделает?

— Можно подумать, ты его боишься, — фыркала она. — Ничего он тебе не сделает, у него нет магии.

— А если магия вернется?

— Даже и тогда не сделает.

— Ну-у, не знаю… Не хотелось бы мне драться с ним на дуэли, — ухмылялся Гарри. Вопрос был закрыт. Но легче не стало.

Она стала все чаще задерживаться на работе, а на выходных куда-то уходила, бывало, что и на весь день. Может, отправлялась в Кокворт, посмотреть на ставший чужим дом. Или бродила по городу, пока держали ноги. Он слышал, как тревожно мяукал Косолапс, когда она возвращалась и, взяв его на руки, уносила в свою комнату. Про заглушающие чары она больше не забывала, но Гарри нередко видел ее заплаканные глаза по утрам — и готов был удавить Снейпа голыми руками. Казалось, она с каждым днем все больше превращается в тень. Однажды он все же заглянул в ее спальню, пока ее не было дома, и был неприятно потрясен, увидав в кровати нечто, напоминавшее человеческую фигуру и одетое в мужскую рубашку, очевидно, раньше принадлежавшую Снейпу. Приглядевшись, понял, что это всего лишь трансфигурированная подушка, из которой торчало что-то вроде «лапы» — создавать ощущение объятий. Гермиона, судя по всему, продолжала искать «снейпозаменители». Он не мог винить ее в желании жить в иллюзиях, но эта подушка добила его. Тогда он впервые подумал, что его подруга, вероятно, сходит с ума. И никакие зелья не помогут.

Сразу же после годовщины битвы за Хогварц у нее начались приступы, во время которых она едва могла удержать магию под контролем. Первый случился среди ночи. Гарри проснулся от непонятной тревоги и почувствовал, что охранные чары буквально трещат от перегрузки. Через мгновение в комнате возникли Кричер и Добби и с визгами кинулись ему в ноги, потому что даже вдвоем ничего не могли сделать, чтобы стабилизировать магический фон в доме. Гарри, холодея от ужаса и едва соображая, что делает, ворвался в комнату Гермионы, они с Добби ухватили ее под локти и аппарировали в какую-то глушь подальше от населенных пунктов, чтобы она могла сбросить лишнее. Это помогло, но ненадолго. Она задыхалась и не держалась на ногах. У нее холодела кожа и синели губы. От ее хриплого, прерывистого дыхания мороз продирал по спине. Уж лучше бы кричала... Гарри, не зная, что еще сделать, отправил Заступника единственному, кто мог хоть что-то понимать в ее состоянии — Беннету Маккирби. Не прошло и нескольких минут, как невыразимец материализовался рядом с ними без единого звука, такой же взъерошенный, расхристанный, в одной пижаме и накинутом поверх нее плаще, но собранный, за что Гарри, при всей своей неприязни, был бесконечно благодарен. Сам он такого страха не испытывал, даже стоя перед Вольдемортом. Ощущение полной беспомощности просто убивало.

— Давно это у нее? — спросил Маккирби, присев возле Гермионы и выводя над ее головой непонятные Гарри схемы.

— Когда я проснулся, она уже была такая. Не знаю. Вряд ли больше десяти минут, иначе она бы дом разнесла. Что делать?

— Ей надо выпить зелье.

Ага, значит, он и правда в курсе всего. Тем лучше.

— Она уже пила сегодня.

— Надо еще. Ничем другим приступ не снять, раз нет Снейпа.

Добби исчез и через мгновение вновь появился, сжимая в лапках флакончик, сиявший звездным светом. Маккирби приподнял девушку с земли, Гарри вытащил пробку и прижал флакончик к ее губам, но она замотала головой и захрипела:

— Нет… нельзя… больше!

— Пей, если не хочешь умереть! — рыкнул Гарри и едва ли не силой влил содержимое ей в рот. У нее закатились глаза, и она обмякла у них на руках. Маккирби посмотрел на диагностические схемы и перевел взгляд на Гарри:

— Слишком маленькая доза, на сутки не хватает. Вот это, — он кивком указал на девушку, — накопительный эффект. Если бы она принимала полноценную дозу, до приступов бы не дошло.

— Она не может пить больше. Запасов едва хватит до конца апреля. Если Снейп не вернется к тому времени…

Невыразимец нахмурился:

— А сварить еще? Рецепт же есть?

— Есть, но там нужен особый ингредиент. У нас его нет. И вообще нигде нет, — Гарри бросил пустой флакончик на землю и взял затихшую Гермиону за руку. — Мы искали везде, задействовали все связи, которые у нас были. Кингсли и тот не смог…

— Что за ингредиент?

— Цветок папоротника. Надо дотянуть до июля, а там добудем свежий.

— Почему мне не сказали?

— А чем бы вы помогли? У вас что, в кармане цветок папоротника завалялся?

— Нет, но… Я должен был об этом знать! Вот дерьмо, — Маккирби провел рукой по затылку и поднялся на ноги. — Чертов Снейп, вернется — зарою в землю по уши.

— Становитесь в очередь, — буркнул Гарри.

— Несите ее домой, — распорядился невыразимец хмуро, закутываясь в плащ. — Ее надо согреть. И ей нужен контакт. Держите ее за руки. Если можете обнять — обнимайте. И желательно почаще.

— Думаете, это поможет?

— Других вариантов нет. Пусть это делают люди, которым она доверяет. А я попробую поискать. От Снейпа действительно никаких вестей или она просто скрывает от меня?

— Никаких. Мне бы она сказала.

Маккирби склонился к нему, заглядывая в глаза:

— Вот что, мистер Поттер. Вам вроде не все равно, что с ней будет, поэтому я скажу как есть. Если Снейп не вернется в ближайшее время — ей, вероятно, конец.

— Но что-то же можно сделать, — возразил Гарри надтреснутым голосом. — Не может быть, чтобы все вот так закончилось.

— У меня нет никаких спасительных решений. Если кто и может ей помочь, так только она сама.

— Что вы имеете в виду?

— О природе их связи ничего толком не известно. Мне мало что удалось вытащить из Снейпа, а она тем более никогда не расскажет мне всей правды — она мне не доверяет и все еще думает, что я собираюсь использовать ее способности в корыстных целях.

— Как будто вы ей признаетесь, если так и есть.

Маккирби нетерпеливо качнул головой:

— Сейчас речь не об этом. Я так понимаю, что ближе вас у нее никого нет. Сейчас она фактически испытывает ломку сродни наркотической… если вам знакомо это понятие.

— Я иногда смотрю телевизор. Вы хотите сказать, что это может быть чисто… психологическая проблема?

— Возможно. Она ментальный маг. И только это может ее спасти. Она должна захотеть это побороть. Может быть, этого окажется достаточно, чтобы связь ослабла.

— А если вы ошибаетесь?

— Значит, ее больше ничто не спасет. И нам всем придется с этим смириться. Как бы цинично это ни звучало, но это всего лишь еще две жертвы войны. Мир жил до них — будет жить и после.

Гарри сжал губы.

Смириться, как же. Как будто мало людей погибло. Гермиона ни перед чем не остановилась, чтобы спасти всех, кого могла. Что он за друг, если не сделает для нее того же?

— Я тоже вам не доверяю, — сказал он невыразимцу. — Но сейчас мне плевать. Скажите, что делать.

— Говорите с ней. Почаще напоминайте, что ей еще есть ради чего жить.

— И все?

— Некоторые только надеждой и живут, — произнес Маккирби сухо, прежде чем дезаппарировать. — И этого бывает вполне достаточно.