О пользе старых законов (джен)

Суббота, 6 апреля

Гарри будто парил на мягком теплом облаке. Подушка у него была самой подходящей формы, чтобы лежать на животе — не то чтобы проснувшись, но уже и не спать.

Так, наверное, чувствуют себя у огня кошки. Полное удовлетворение и знание, что незачем вставать и суетиться. Гарри поглубже зарылся в постель, наслаждаясь теплом одеял. В Хогвартсе, несмотря на наличие своей комнаты, редко выдавался случай насладиться покоем разума и тела. И когда он жил на Тисовой улице, возможности поспать подольше не было. Даже в Норе не получалось — слишком много там было жильцов.

Постепенно в полусонное сознание Гарри просочился восхитительный аромат горячих блинчиков и странная смесь постепенно нарастающих звуков.

Через миг дверь открылась, и странные звуки легко стало можно распознать как шаги ребенка и шелест змеи, ползущей по грубым шерстяным паласам. Гарри очень не хотелось просыпаться, но он просто не мог больше игнорировать шипение в комнате. А оно становилось все ближе.

— Папа сказал подождать, пока Гарри проснется, потом можно будет играть, — шипел Маркус, осторожно крадясь на цыпочках к кровати Гарри. — Так что я его разбужу, и мы поиграем пораньше! — этот свой план он изложил самодовольным шипением.

— Мне так кажется, хозяин имел в виду что-то другое, болтливый детеныш, — отозвался другой голос, женский.

— Тогда почему так и не сказал? — в голосе была детская обида, а на ноги Гарри вдруг навалился довольно приличный вес.

Недовольно заворчав, относительно проснувшийся подросток отвернулся от льющегося из двери света и зарылся головой в подушку. Может, еще получится вернуть блаженно-умиротворенное состояние полусна.

— Ты просто предпочел не обращать внимания на то, что понял, болтливый детеныш, — змея свистяще рассмеялась, и тяжесть переместилась с ног Гарри выше, к голове.

Какая-то острая часть Маркуса — локоть или, вероятнее, колено — воткнулась Гарри в ребра, еще ближе подтолкнув к бодрствованию.

Он еще не хотел просыпаться. Снова заворчав, Гарри попытался перевернуться под одеялом и сбросил того, кто на нем сидел. Этот кто-то хихикнул.

Маленькая, слишком холодная ладошка погладила его по щеке, а потом осторожно приподняла ему веко.

Сонный взгляд зеленого глаза быстро сфокусировался на оказавшемся прямо перед ним улыбающемся лице и стал сердитым.

— Я спать хочу! Еще рано вставать, — Гарри не собирался начинать говорить на английском, но он действительно не успел как следует проснуться.

— Нет, не рано! — заявил Маркус и потыкал пальцем снова закрывшего глаз Гарри. — Я уже давным-давно встал!

— Сейчас еще рано, — возразила ему Нагини. — Дай змеенышу поспать, болтливый змееныш. Ему скоро менять кожу, ему надо отдыхать.

Может, у Нагини и были благие намерения, но разговор о смене кожи и о том, зачем для этого отдыхать, только еще больше разбудил Гарри.

Вскоре он проснулся достаточно, чтобы заметить бурчание в своем пустом животе и сосредоточиться на разговоре Нагини и Маркуса. Похоже, не так уж и давно Маркус встал. Неужели все дети такие… болтливые? Нагини точно подобрала ему интересное прозвище.

— Слезь с меня, Маркус. Если уж вставать и идти на завтрак, надо сперва вылезти из постели.

Маркус пискнул и, вонзив по пути еще что-то острое — то ли другой локоть, то ли ногу, — Гарри в спину, так что тот вздрогнул, поспешил выбраться из кровати.

— Хочу поиграть с тобой в плюй-камни! И в подрывного дурака! А потом можем построить замок! Может, поможешь мне построить Хогвартс? Я не знаю, хватит ли нам кубиков на Хогвартс, но можно попросить папу сделать еще!

Маркус трещал без умолку, едва успевая набирать воздуха. Гарри, слушая его вполуха, вылез из постели. Ему правда хотелось бы поспать еще, но что-то подсказывало, что такие пробуждения будут обычным делом. Как только жили Билл и Чарли с таким количеством младших? Теперь он всерьез готов был посочувствовать Рону, который первые два года в Хогвартсе относился к своей младшей сестре с неприязнью.

Хотя в поведении Маркуса не было ничего враждебного, оно могло начать раздражать — очень быстро и очень сильно. А может, уже начало.

Пока Маркус расписывал садик, распланированный им и его одноклассниками, Гарри собрал одежду, которую хотел сегодня надеть, достал из комода свежую пару носков и пошел к ванной. Маркус и туда за ним собрался, но тут Гарри уже уперся:

— Не надо ходить за мной в ванную. Иди скажи Флимму, что я скоро приду завтракать. Или в детской прибери, чтобы мы могли попробовать построить замок. В душ я один схожу.

Он закрыл за собой дверь, прислонился к ней и, чтобы успокоиться, сделал несколько глубоких вдохов по схеме, которой его научил для медитаций профессор Снейп. Слушая, как с другой стороны двери уходит Маркус, он подумал, что каникулы, возможно, будут не такими спокойными, как он надеялся.

Встряхнувшись, чтобы избавиться от мрачных мыслей, Гарри приступил к ежеутренним процедурам. Встав под теплые струи воды, он попытался взглянуть на ситуацию с разных точек зрения, как учила его мадам Гойл. Предполагалось, что от этого станет понятнее, что происходит.

Для Маркуса все это тоже впервые, а он еще ребенок. Конечно, он возбужден. И лучше пусть это будет радостное возбуждение и Маркус требует от Гарри общения и внимания, чем станет нервничать и ото всех прятаться. Когда они будут у Сириуса в летнем доме во Франции, у Маркуса будет еще что исследовать и о чем волноваться.

Хотелось бы верить.

Втирая зелье для волос (которое не слишком помогало с упрямыми волосами, но хотя бы не щипало глаза и приятно пахло), Гарри подумал, что останься он в Хогвартсе, и Гермиона заставила бы его учиться, к тому же пришлось бы смотреть, как другие ученики готовятся к экзаменам и постепенно впадают в панику. Быть старшим братом — страшновато и ново, но явно интереснее, чем учеба.

И разве не для этого нужны каникулы — чтобы отдыхать и заниматься не тем, чем всегда?

Так и не избавившись до конца от хмурого настроения, Гарри спустился завтракать. Маркус уже расспрашивал Флимма про еду:

— А джем как делается?

Гарри сел, обменявшись легкой улыбкой с Марволо, который на своем обычном месте читал газету и пил вторую чашку чая. Энтузиазм Флимма, рассказывающего о том, как создаются разные блюда, которые он обычно готовил, позволил увидеть ситуацию в новом свете. Может, если напоминать себе, что все они только учатся, каково это — быть семьей, будет легче справляться с раздражением, которое на каникулах наверняка будет время от времени возвращаться.

— Передай масло, пожалуйста, — попросил Гарри и поймал масленку, которую ему левитировал Марволо. — У тебя сегодня есть на нас какие-то планы?

— Нет, — ответил Марволо. — Я подумал, что нам надо с удовольствием посидеть денек дома, прежде чем вы начнете готовиться к поездке во Францию.

Намазывая масло на хрустящий горячий тост (магия — то что надо для сохранения тостов в идеальном состоянии «только-только приготовлено»), Гарри медленно кивнул:

— Тогда нам хватит времени построить из деревянных кубиков Хогвартс и деревню. — Маркус не заметил, о чем пошел разговор: он увлеченно расспрашивал Флимма о том, как готовить картошку-фри, и почему ее не подают чаще, заменяя «скучной картошкой», которая ему не очень нравится. — Можешь показать, как менять цвет и форму кубиков? — и Гарри поспешил пояснить, не дожидаясь вопросительного взгляда: — Маркус хочет построить модель Хогвартса, а я помню, что там вроде бы не те цвета и фигуры, чтобы получилось правдоподобно. Ну, понимаешь?

Марволо усмехнулся:

— Это довольно простая трансфигурация. Надо просто знать, какая должна быть форма, и держать в голове точный образ желаемого результата. Чары перекрашивания ты, по-моему, уже знаешь? И как быть с запретом колдовать на каникулах?

— Ты сам мне сказал, что дом защищен чарами и что, пока ты здесь, надзор ничего не заметит из-за помех, — фыркнул Гарри. — Ну так покажешь?

Марволо со смешком кивнул:

— Когда закончишь завтракать.

Маркус с восторгом болтал с Флиммом, Марволо читал, Нагини дремала у огня, так что у Гарри было время на неспешный, со вкусом, завтрак, включивший, помимо нескольких чашек чая и тоста, с которого он начал, еще и вафли, блинчики, яблоко и апельсин.

А потом с едой было покончено, основным занятием на день объявили строительство Хогвартса, Маркус с радостным визгом умчался вверх по лестнице.

* * *

— Надо помочь? — спросил Северус с улыбкой в голосе (к чему он еще не совсем привык, но уже смирился).

Сонин сердитый взгляд был скорее игривым, чем угрожающим:

— Я все еще могу самостоятельно передвигаться, любимый, — пожурила она, осторожно взявшись за поручень у двери, и поднялась по ступенькам в вагон поезда. Северус занялся багажом, что было труднее обычного без возможности использовать левитацию, но все же проще, чем могло быть, благодаря заранее наложенным перед выходом из замка чарам.

Идя следом за женой, он наслаждался видом, так как Соня уже сняла теплый плащ и несла его, перебросив через руку, тем самым открывшись для взгляда сзади. Они были одеты по последней магловской моде: очень хорошая одежда для беременных у Сони — брюки и рубашка с мягким пуловером, и костюм из тончайшей шерсти у Северуса. Смена гардероба потребовалась потому, что они решили путешествовать по-магловски. Для Сони в ее положении портключи не были идеальным способом перемещения, и Хогвартс был слишком далеко для аппарации.

— Вот наше купе, — через миг сказала Соня. Она открыла дверь и вошла.

Северус почти сразу последовал за ней, кивнул уже сидевшей у окна старушке. Он без усилия поднял их багаж на полку над сиденьями и осторожно сел рядом с женой.

Все это время он чувствовал на себе оценивающий взгляд старушки. Он рано научился ощущать подобные взгляды, еще когда бегал в старой выцветшей одежде, неумытый и недокормленный, и все видели в нем хулигана и провожали осуждающими взглядами.

Водянисто-голубые глаза отметили явную беременность Сони, дорогую одежду пары, их обручальные кольца и длинные волосы Северуса, сегодня аккуратно убранные от лица и заплетенные. Он был уверен, что длина волос старушку не устроила, но она отнесла ее на счет характерной для богачей эксцентричности.

— В Париж направляетесь? — спросила она наконец. Ни Соня, ни Северус не успели еще достать книги, которые планировали читать в дороге.

— Нет, — улыбнулась Соня, — мы едем в Брюссель. А вы?

Северус успешно подавил вздох. Он отнюдь не намеревался вести долгие беседы с незнакомой маглой и предпочел бы поговорить с Соней, обсудить планы на Брюссель или программу испытаний. Похоже, его очаровательная жена была иного мнения.

— Еду навестить сына с невесткой. Они недавно завели третьего.

С поздравлений с пополнением разговор быстро перекинулся на обсуждения всего связанного с младенцами. Северус взглянул в окно и заметил, что поезд тронулся, оставив позади вокзал Фолкестон в Кенте. Он лишь вполуха следил за беседой, убежденный, что пожилая женщина не сочтет его мнение об одежде для новорожденных достойным внимания.

— А чем ваш муж занимается? — спросила та, когда любопытство победило в ней желание поговорить о себе.

— Я профессор химии и работаю в области фармацевтики. Сейчас мы едем на встречу с коллегой, чтобы мы с моей милой женой могли обсудить с ним следующий этап начатого нами исследовательского проекта.

Зелья определенно были разновидностью фармацевтики, а также связаны с химией, так что он часто использовал это прикрытие, когда надо было какое-то время общаться с маглами.

— О! — воскликнула старушка в явном восторге, что встретила таких интересных попутчиков в долгом и довольно скучном путешествии. — Можно поинтересоваться, над чем вы работаете? Лекарство от рака? Или что-нибудь от этих досадных аллергий?

Соня рассмеялась, вызвав у Северуса почти невольную улыбку.

— О нет, ничего подобного. Мы занимаемся репродуктологией и связанными областями, — она не глядя нашарила руку Северуса и крепко сжала. — Мы могли бы полететь самолетом, но мне захотелось проехать по Евротоннелю. — Она повернулась выглянуть за окно, но увидела лишь мелькающие аварийные лампы да отблески света из других купе. — Такое инженерное достижение!

Со временем Северус перестал притворяться, будто разговор ему интересен, и достал книгу, заблаговременно замаскированную чарами под роман. Туннель был не таким уж и длинным, и скоро они уже видели предместья Кале.

Северус с нетерпением ждал встречи с голландским мастером зелий и возможности обсудить с ним их идею зелья кровного родства. Хорошо бы тот согласился работать с ними над испытаниями в большем масштабе, чем они могли организовать сами. Игнорируя болтовню Сони и по-прежнему безымянной попутчицы, Северус сосредоточился на теории разнообразных технологий блокирования, во всех деталях прописанных в найденной для него Соней книге.

* * *

Воскресенье, 7 апреля, Пасха

— Сядь и отдышись, Сириус! — Ремус почти кричал, чтобы привлечь внимание друга. Завтра должны были прибыть Гарри и маленький Маркус, и Сириус начал паниковать с самого утра, как только проснулся.

Тот только оглянулся и, хмыкнув, покачал головой:

— Но как, Ремус?! Столько всего еще надо сделать! Все должно быть идеально! Ты представляешь, что с нами может случиться, если что-то пойдет не так?

Ремус закрыл глаза и вздохнул. Может быть, умнее было бы принять приглашение, которое он получил в пасху за обедом. Сириус не насмехался над лордом Слизерином, возможно, обижая того напрасно; он, похоже, был согласен, что может заслужить от него наказание. Такое нетипичное поведение начинало тревожить Ремуса.

— Подойди и сядь, — Ремус постарался сказать это тоном Дореи Поттер, когда та считала, что шутки кончились. В подростковом возрасте на них это работало прекрасно, и сейчас тоже пробило охвативший Сириуса дурман паники.

Вынув из кармана склянку успокоительного настоя, Ремус вручил ее своему бледному другу:

— Пей! А потом просто сядешь и переведешь дыхание.

Сириус взял склянку, но на сиреневую жидкость в ней посмотрел с сомнением:

— Серьезно, Ремус? Наркотики?

— В подходящих обстоятельствах и нужной дозе это лекарство, тупица.

Слабо рассмеявшись, Сириус поднял зелье, словно для тоста, и проглотил залпом, демонстративно содрогнулся от вкуса. Ремус закатил глаза и сел напротив него за стол кухни на Гримо.

Вскоре он увидел, как наступает эффект зелья: напряжение медленно покинуло осанку Сириуса, на лице разгладились тревожные морщины, дыхание замедлилось. Только после этого Ремус заговорил, зная, что теперь его друг действительно его услышит:

— Ты сказал мне, что Билл отлично поработал над безопасностью дома, а Кричер и нанятая тобой фирма довели дело до конца. Ты собрал свои вещи. Портключ, который перенесет нас в тот дом, уже здесь, — он показал на блестящий маленький диск, лежащий на столе. — Все твои вероятные гости уже подтвердили, что будут, и сообщили когда. Я согласился помочь тебе с подготовкой и развлечением гостей. У тебя и правда нет причины так из-за этого переживать.

Сириус не открыл глаз, только продолжил ровно дышать.

— Ты же знаешь, я обычно не головой думаю, Ремус. И, если честно, мне жутко страшно от мысли, что с близнецами не выйдет. После переписки мне кажется, что мы с ними уже знакомы, но… это не так. Что если я им не понравлюсь? Разочарую? У их матери явно ко мне есть претензии. Вдруг она их против меня настроит? — он открыл серые глаза и посмотрел на друга, словно умоляя, чтобы тот ответил, будто это все выдумки.

Ремус ему сочувствовал, радуясь, что остался с ним и не принял приглашение на пасху.

— Судя по тому, что ты мне рассказывал, мать растила их независимыми. А если вспомнишь, какими мы были в этом возрасте… — Сириус издал смешок. — По-моему, тебе нечего бояться, что кто-то их в чем-то убедит без веских доказательств.

— Я рад, что ты за меня, Лунатик, — сказал наконец Сириус, поднимаясь. — Кричер перенесет чемоданы, а нам, пожалуй, пора использовать портключ, чтобы ты посмотрел на дом, пока свет хороший.

И все — Сириус снова стал уверенным волшебником, таким, каким его и знал Ремус. Но подобные случаи были ясным напоминанием, что чаще всего (так, по крайней мере, подозревал Ремус) это лишь маска, а не реальность.

— Конечно, мне очень интересно увидеть, что Блэки считают домиком для отдыха. Остальные тоже прибудут портключами? — Ремус знал, когда явятся две другие группы, но не был в курсе, каким способом они будут перемещаться.

— Энора, Ноэль и их мать — да. Но лорд Слизерин написал, что знает, где находится дом, и завтра аппарирует туда с Гарри и Маркусом. Багаж мальчиков принесет эльф, — Сириус снова глубоко вздохнул и расправил плечи.

Ремус обошел стол и встал рядом с другом, в очередной раз изумляясь, как легко двигаться так близко к полнолунию. Доступный для бега участок леса и ежемесячное аконитовое меняли все. То, что у него уже несколько месяцев была хорошо оплачиваемая работа, не такая трудоемкая, как обучение целой школы подростков, определенно тоже оказало эффект. Если верить его целителю, с прошлого лета, когда Ремус согласился на должность преподавателя истории, его здоровье заметно улучшилось.

Он взялся за диск, который Сириус призвал в руку взмахом палочки, прозвучала фраза активации, и они двое в вихре головокружительных цветов умчались во Францию.

* * *

— Мам! Пап! Я пришла! — оповестила жильцов дома Дора, едва не свалившись при попытке разуться (ее мать терпеть не могла, когда натоптано).

Спустя считаные секунды (она еще прыгала на одной ноге, пытаясь удержать равновесие) в прихожую вышел отец, счастливый и улыбающийся.

— Дора! Как хорошо, что у тебя получилось вырваться! Никаких приказов от начальства в последний момент?

Бросив второй ботинок рядом с первым и одной рукой обняв отца, Дора улыбнулась ему в плечо:

— Никаких внезапных заданий, к счастью. Но там вообще-то не так уж много дел. Многим аврорам дают обычную работу, черновую. — Дивные ароматы жаркого и прочих блюд, которые Дора не могла опознать по одному лишь запаху, наполняли воздух, отчего она снова улыбнулась: — Мама на кухне?

— Да, — согласно кивнул отец, выпустив ее из крепкого объятия. — На самом деле, она меня выгнала, сказала, что, когда я пытаюсь помочь, кухня всегда выглядит так, будто того и гляди взорвется.

Они рассмеялись, и Дора, взяв шоколадное яйцо с шоколадными же весенними фигурками внутри (если верить описанию), купленное в подарок на пасху, пошла за отцом в гостиную, где передвинули мебель, чтобы поставить обеденный стол.

Гостиная выглядела уютно. У одного из окон стояла большая ваза с ветками, на которых распускались цветы и листья. Ветки были увешаны маленькими украшениями, многие из которых сама Дора сделала еще в детсаду и в школе, куда ходила до Хогвартса. Птички, жутко ярко раскрашенные яйца и стеклянные цветочки висели рядом с маленькими зачарованными снитчами и шевелящими ушами кроликами. Стол был накрыт на троих, и на миг Доре стало немного грустно.

Она приглашала Ремуса на традиционный пасхальный обед с ее родителями, но он отказался, сказав, что должен помочь Сириусу проверить его летний дом во Франции.

Она подозревала, что он слукавил и на самом деле просто не захотел официально посещать семейный праздник в роли ее гостя. Она знала, что для него это важное дело. Почти как объявить, что они вместе. Или даже важнее. Может быть, с ее стороны приглашать его было немного слишком дерзко. У них еще даже не было обычных свиданий. Но все ее попытки отвергались с простым аргументом, что она аврор, что ей нельзя показываться на людях с известным оборотнем, чтобы их заподозрили в отношениях. Может, ей надо было просто пригласить его в кино.

— Ты где витаешь, Дора? — вдруг отвлек ее от размышлений отец. Во взгляде у него было любопытство и намек на тревогу. Волосы, по-прежнему густые, с почти незаметной сединой, падали ему на глаза, вынуждая то и дело их поправлять. Скоро, наверное, мама опять заставит его постричься. — Милая?

Она потрясла головой, чтобы избавиться от отвлекших ее мыслей, и сосредоточилась на происходящем.

— Я кое-кого пригласила сегодня пойти со мной. Он отказался, — она пожала плечами, не в силах выразить словами свои эмоции и настроение.

— Так ты с ним уже давно? И нам не сказала? — поднятая бровь отца явно выражала его недоверие, и Дора невольно состроила рожицу. — Опять выскочила впереди палочки, Дора? Неудивительно, что он отказался от пасхального обеда с твоими родителями, — он рассмеялся над ее кислой миной и согнулся пополам от хохота, когда она превратила свое лицо в подобие старой ведьмы и показала ему язык.

— С чего у вас такое веселье? — донесся от двери хорошо поставленный голос ее матери. Она только что вошла, и еда парила за ней на тонком фарфоре, который Тед и Андромеда получили в подарок на свадьбу от родителей Теда.

— Дора кого-то пригласила. Он отказался. Судя по ее лицу, они совсем недолго вместе.

Пока отец объяснял ситуацию, Дора радовалась, что может управлять своим лицом, иначе сейчас бы она страшно покраснела.

Аккуратно расставляя блюда, Андромеда фыркнула и понимающе взглянула на дочь:

— Дай бедолаге шанс, дорогая. Пригласи его на обычный обед, не на пасхальный.

Закатив глаза, Дора вернула лицу более удобный вид и откинулась на стуле, чтобы случайно не окунуть мантию в еду.

— Может, попробую. Спасибо, мам.

Ее родители улыбнулись от того, с каким сарказмом это прозвучало.

Некоторое время разговоры вращались вокруг еды — как вкусно она пахнет, что использовалось при приготовлении и что на кухне есть добавка почти всех блюд. Когда тарелки у всех были наполнены жарким, молодой вареной картошкой и зеленой фасолью, поджаренным луком и соусом, разговор переключился на другие темы.

— Слышно что-нибудь от твоей сестры в последние дни, Дромеда? — спросил Тед, запивая фасоль красным вином.

— Нет. Но, думаю, скоро будет. Она пыталась убедить меня отправить тебя в банк за наследственным тестом. Боюсь, в этом причина ее упорных стараний восстановить наши отношения. А у нее сейчас постельный режим, и письма — один из немногих доступных ей способов отвлечься. Я бы умерла со скуки, если бы пришлось лежать последние недели беременности в постели.

Дора предпочла не комментировать это заявление, но ей стало любопытно, почему ее тетя, пусть она и плохо ее знала, оказалась прикована к постели.

— Какие-то серьезные осложнения?

— Нет, ничего слишком серьезного. Для последних недель беременности в постельном режиме нет ничего необычного. Даже с магией нагрузка от того, что приходится таскать лишний вес, бывает слишком большой.

Дора только кивнула. От новости, что рекомендации целителя не вызваны ничем действительно опасным, ей стало немного легче.

— Как работа, Дора? — переменил разговор отец, добавляя себе фасоли.

— Очень даже. Вы, наверное, слышали про то, как «Ежедневный пророк» завалили вопиллерами? — спросила Дора и, когда родители кивнули, продолжила: — Меня назначили исследовать, кто и почему мог это сделать. Сейчас я знаю только, что за последний год на территории Великобритании никто не покупал нужные реагенты. Все это очень загадочно.

Тед покрутил головой, так что волосы разлетелись:

— Разве авроры не специализируются на охоте на темных волшебников? Зачем тебя послали расследовать розыгрыш?

Дора вздохнула: ну только не снова!

— Пап. Там взрывная сила была такая, что снесло бы все здание, если бы не специальные чары. Это можно расценивать как теракт. А значит, дело стоит того, чтобы расследование вели лучшие. Так ведь? — Отец слишком быстро приходил к решению, что коллеги ею пренебрегают просто потому, что она ведьма. — К тому же сообщить об инциденте пришел сам редактор, Барнабас Кафф. Ты же знаешь, важным людям — особое отношение, — она пожала плечами. Эта черта их общества и его механизмов ей не очень импонировала.

Тед хмыкнул, но кивнул. Андромеда задумчиво наклонила голову:

— Полагаю, ты уже учла, что кто-то мог самостоятельно сварить нужные материалы?

Дора кивнула и глотнула вина:

— Да. Но в них нет ничего такого, что нельзя было бы вырастить в саду или что свободно продается в больших количествах. И мотив пока не удается выяснить. Надеюсь, скоро придут ответы на мои запросы о возможных поставках из-за моря.

— Как будто логичный план, — согласилась мать.

Слегка отчаянно желая сменить тему на что-то, не связанное лично с ней, Дора обернулась с вопросом к отцу:

— Как у тебя на работе, пап?

Тот принялся описывать проблемы своих пациентов — он работал участковым целителем и предоставлял зелья почти исключительно маглорожденным и прочим, кто жил на задворках общества. Дора тем временем размышляла, как бы вытянуть Ремуса на свидание. Надежнее всего, наверное, было бы выйти в магловский мир. Помимо разницы в возрасте, регулярным аргументом в пользу того, что где-то ее ждет спутник получше, у Ремуса была ликантропия.

Но у нее такой уверенности не было. Мало было мужчин настолько образованных, искренне добрых и в то же время — озорных. Учитывая, сколько могли прожить волшебники и ведьмы, даже страдающие от такого проклятия, как у Ремуса, разница в возрасте особенных последствий не имела. Самым трудным было убедить в этом самого Ремуса, с его низкой самооценкой и трезвым взглядом на царящие в обществе предубеждения. Но Дора не зря была хаффлпаффкой. Она знала цену упорному труду и умела себя замотивировать, даже когда дело казалось слишком сложным. Может быть, если она одолжит немножко маминого слизеринства, у нее получится показать Ремусу, что все препятствия, которые он между ними возвел, им выдуманы.

Дать ему узнать ее получше — только первый шаг. Может быть, кузен Сириус согласится помочь и поделится информацией о друге. Например, о том, какая ему нравится музыка и книги. Спросить уж точно стоило.

* * *

Под неодобрительными взглядами портретов предков Драко расхаживал туда-сюда по коридору и пытался хотя бы внешне сохранять спокойствие. Он знал, что у него совсем не выходит, но был вполне уверен, что даже попытка зачтется ему в плюс. Оставаться снаружи, не зная, что происходит в комнате, было тяжело для нервов. Но все же, вероятно, так было легче, чем внутри. Потому что не то чтобы он хотел присутствовать при рождении своего младшего брата или сестры.

Отец, заходя вслед за целителем, точно не выглядел таким уж довольным. Напротив, он был бледнее обычного.

Сперва Драко пытался отвлечься школьным заданием на лето, так как всерьез подозревал, что позже не найдет для него времени. Не вышло.

После этого вышел полетать на метле, но обнаружил, что его тянет к той стороне усадьбы, куда выходили окна комнаты его матери. Заметив это, он фыркнул, повернул обратно и убрал метлу обратно в чулан.

Ему было слишком неспокойно, чтобы на чем-то сосредоточиться, даже присесть хотя бы на пару минут. Совершенно бестолковое состояние.

Целитель, занимавшийся матерью, был лучшим в своей области. Отец мог предоставить моральную поддержку. Драко ничем помочь не мог. Напротив, ему сказали не хулиганить и заняться чем-нибудь тихим. Ходьба по коридору — это тихое занятие, размышлял про себя Драко. И он никому не мешает. Вся эта история просто возмутительна. У них есть магия! Почему роды — такой долгий процесс? Целитель, наверное, с удовольствием ответил бы на этот вопрос, но Драко не слишком хотелось узнать нечто новое об анатомии. И особенно об анатомии его матери.

Хмыкнув, он снова развернулся в южном конце коридора и потер ладонью лицо. Ему правда не хотелось знать, что творится за чарами тишины. Пока, по крайней мере. Он знал и надеялся, что однажды в будущем будет рядом со своей женой, что тогда он признает и поборет свою нерешительность, но пока он был всего лишь будущим братом, не более того.

В поисках новой темы для размышлений Драко пошел в обратную сторону, не обращая внимания на шорох Малфоев-предков, взирающих на него из рам. С начала этого года Тео много говорил о своем приемном брате — Айдене. Каждую неделю он получал письма. То есть письма — это громко сказано: чаще всего это были рисунки животных, растений и неких менее внятных вещей. Гарри часто говорил о Маркусе — с тех пор, как на зимнем фестивале в школе лорда Лестрейнджа Темный Лорд и его наследник заметили, что мальчик тоже змееуст.

Дойдя до противоположного конца коридора, Драко задумчиво нахмурился. В последнее время стало больше разговоров о пополнении в семьях. У кого-то забеременела мать, тетя, старшая или двоюродная сестра, у кого-то родственники задумались об усыновлении. Даже среди энтузиастов зелий шли разговоры в том же роде — про зелье двух отцов, над которым работал профессор Снейп.

Как будто их мир отпустило какое-то напряжение, мешавшее людям заводить большие семьи. Столько всего изменилось с конца того проклятого турнира и его дурацких испытаний. И столько еще всего изменится.

Драко еще раз прошел мимо двери маминой комнаты. В любой миг он мог перестать быть единственным ребенком и наследником Малфоев. Ответственность за продолжение рода больше не будет лежать на нем одном. И он станет старшим братом. И Тео, и Гарри строили планы, чем будут заниматься после приезда их младших братьев. Драко понимал, что младший Малфой еще долго будет только есть, спать, плакать да пускать слюни. Но когда тот начнет ходить, он станет гораздо интереснее.

Расхаживая туда и обратно, вздыхая каждый раз, когда пора было поворачивать в конце коридора, Драко смотрел, как садится солнце и восходит луна. Через какое-то время в коридоре с хлопком появился эльф, заламывающий жилистые ручки:

— Юному хозяину надо кушать! Юный хозяин хочет кушать тут? Или внизу на кухне? Эльфы приготовили юному хозяину все самое любимое, да, приготовили!

Драко остановился и взглянул прямо на эльфа в привычном кухонном полотенце. Он не ел много часов и только сейчас заметил, как голоден. И еще у него гудели ноги. В коридоре был паркетный пол со сложным узором и шерстяной ковер в середине, но несколько часов ходьбы — это все равно несколько часов ходьбы.

Оглянувшись на по-прежнему запертую дверь, Драко принял решение и повернулся к ожидающему эльфу:

— Я поем на кухне. Еще минуту, и спущусь, — теперь, когда он обратил внимание на собственное тело, Драко осознал, что есть и другие потребности, которые лучше удовлетворить заранее, чтобы потом с удовольствием сесть за ужин.

Несколько раз кивнув, эльф исчез, а Драко пошел к ближайшему туалету.

* * *

Он быстро оглянулся, проверяя, все ли нужные ингредиенты уже у него в корзине. Удачно, что прошлым летом жена вплотную занялась садом. Благодаря этому не пришлось закупать много ингредиентов в аптеке. Кто-нибудь обязательно стал бы задавать неудобные вопросы.

Корзину поставили на стол, очень большой котел продвинули к очагу и наполнили несколькими ведрами чистой родниковой воды.

В Хогвартсе ему хорошо давались зелья. Не на уровне мастерства, но достаточно, чтобы сварить чернила для создания вопиллеров и, разумеется, зелье для пропитки пергамента. Любой мог купить такой набор. Это даже не было дорого. Но в нужных ему количествах покупка — даже если использовать несколько разных мест — оставила бы слишком заметный след. Он не мог пойти на такой риск.

Он зажег в очаге огонь, чтобы вскипятить воду в котле, а сам тем временем взялся за подготовку необходимого объема ингредиентов.

Позже он пропитает зельем толстые стопки пергамента, чистого и нет, и зачарует несколько перьев, чтобы наполнялись приготовленными чернилами. Пока он будет писать одно письмо, заколдованные перья будут повторять за тем, что использует он.

Процесс был нудный, но позволял высвободить свою ярость. И не на кого попало. Ничего не было слышно о лавине вопиллеров, которую он отправил в «Пророк»: вместо этого на первой странице была чепуха вроде результатов кондитерского конкурса. Вместо новостей о «Соколах» опубликовали статьи о зарубежных событиях и политике. Не то, чего он добивался, но тоже прогресс.

Быть может, в следующий раз ему удастся атаковать свою настоящую цель. Но сперва надо было проверить, изменяют ли чары его голос так, как он планировал.

С едва заметной злой усмешкой он принялся за работу, рваными движениями выписывая слова. Перо скрипело по пергаменту.