О пользе старых законов (джен)

Воскресенье, 21 апреля 1996

Еще человек поднялся на помост у стены и упал на колени перед волшебником, сидевшим в поставленном там резном кресле. Красные глаза встретились с карими на несколько казавшихся бесконечными мгновений, а потом человек снова встал и, поклонившись, на неверных ногах отошел, освобождая место для следующего.

Люциус наблюдал за разворачивающейся картиной, стоя на краю толпы, потому что его вызвали открыть свой разум в числе первых. Теперь он вспоминал случаи, когда рейды или задания бывали настолько провальными, что Темный Лорд доходил до того, что, подозревая измену в своих рядах, искал предателей с помощью легилименции. И хотя происходящее было пугающе знакомым, именно различия были настоящей причиной того, что он едва сдерживал безумный смех.

Для начала, пожиратели смерти, когда их отпускали, подходили к корзинке и брали по одному из особых зелий от головной боли — того рода, что неизбежно оставляет пошаривший в мозгах легилимент.

Кроме того, боль была минимальна, совсем не та, что прежде, горевшая как ожог. То ли их лорд достиг нового мастерства в своих способностях, что позволило ему не причинять боли, то ли раньше ему было все равно. Люциус больше склонялся к тому, что лорду было приятно причинять боль, чем к идее, что тот раньше не был мастером легилименции.

Но удивительнее всего было то новое, рядом с которым он сейчас стоял.

Это был крайне роскошный фуршет. Такой стол эльфы вполне могли бы накрыть на одном из мероприятий, которые готовила Нарцисса. Часть его (пожалуй, большая) была занята сладостями — от замысловатых пирожных и фруктов в карамели до плошек с разнообразными кремами и соусами. Все они были замечательно вкусными. Были и тарелки бутербродов, от огурца до курятины, сосисок в сдобном тесте, сыра, булочек и так далее. Целый поросенок, ягненок и утка лежали на блюдах. Люциус был уверен, что всем присутствующим такое количество еды не съесть и за день.

Хоть бы это все не затянулось. Был поздний вечер воскресенья, и Люциусу после долгого дня, который он провел общаясь с прессой от имени министра, очень хотелось домой, к жене и дочери.

После нападения на деревню общественность требовала незамедлительных действий. А найти для этих действий цель было не так уж и просто. Большая часть времени прошла за оценкой ущерба, нанесенного деревне, лечением пострадавших и планированием, что делать дальше. Директриса согласилась предоставить убежище всем жителям Хогсмида, кто не хотел или не мог немедленно вернуться в свои дома. Защитные чары Хогвартса были превосходны, и только там было достаточно свободных комнат, чтобы разместить столько человек. Не было никаких сомнений, что замок был построен именно с расчетом на то, что там будет укрываться множество людей.

— Что-нибудь посоветуешь? — спросили Люциуса, и он обернулся посмотреть, кто это к нему подкрался.

— Бенджамин, — кивнул он в знак приветствия. — Я пока мало что пробовал. Но крем-брюле отличное.

Глядя больше на стол, чем на Люциуса, Бенджамин с наигранной небрежностью сказал:

— Мне крайне интересно, откуда взялся сегодняшний спасительный щит. Тебе, случайно, не известно ничего получше слухов?

Люциус поставил на стол пустой пузырек, который до того крутил в руках, где тот немедленно исчез, взял чашку шоколадного мусса, который еще не пробовал, и потом ответил на этот коварный вопрос:

— Могу, конечно, кое-что предположить. Но думаю, что это будет глупо. — Хотя, разумеется, срочное и короткое письмо, полученное им от сына, разбудило в нем любопытство. — Полагаю, самой правдоподобной является идея, что причина в том, что множество людей одновременно пожелали одного и того же.

Бенджамин взял пирожное, кажется с вишней, и неторопливо обернулся к Люциусу:

— В самом деле? Насколько я слышал, множество людей одновременно запаниковали. А если оглянуться на прошлое, то там нет ни одного примера подобных событий. Причем в нашей истории более чем достаточно было катастроф, которые подталкивали людей задуматься о защите.

Люциус сдержал вздох. Значит, Бенджамин тоже получил новости от своего сына — старшего — и пытался выяснить, связан ли как-то с щитом наследник их господина. Их лорд пока хранил на эту тему молчание, и Люциус счел, что им тоже какое-то время не стоит болтать об этом.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Я не невыразимец, а значит, не эксперт в необычных магических происшествиях. — Хорошо бы Бенджамин быстро уловил намек.

Повисло короткое молчание: Бенджамин ел свое пирожное, и оба наблюдали, как один дурак получил проклятие за то, что проболтался кому-то, желая произвести впечатление, чем подверг угрозе их операцию, — если судить по тому, что Люциус услышал из высказанного на повышенных тонах их повелителем.

Взмахнув рукой, чтобы избавиться от сладкой липкости, Бенджамин задумчиво хмыкнул, наблюдая, как следующий пожиратель смерти идет на помост.

— Я тоже не эксперт. Как думаешь, у нашего лорда было время этим заняться? Такая необычная магия должна была его заинтересовать.

Люциус недовольно покосился, но его собеседник только усмехнулся в ответ. Возмутительно.

— Да у кого вообще было время? Впервые удалось поесть по-человечески, после нападения все на бегу. Полагаю, у него дел еще больше, чем у нас.

Бенджамин протянул «м-м-м», выбрал тыквенное пирожное, аккуратно обойдя еще двоих мужчин, подошедших за едой.

— Думаю, ты прав, Люциус. Постараюсь воздержаться от спекуляций и просто радоваться, что Тео не пострадал.

Люциус кивнул. Он тоже был рад, что Драко уцелел, как и остальные дети.

— Да, мы и впрямь должны быть благодарны, что никто серьезно не пострадал. — И если они оба были правы в своих подозрениях, то, скорее всего, наследник повелителя был как-то связан с возникновением чудесного щита. И большинство магической Британии могло быть в долгу у мальчика, которому не исполнилось и шестнадцати.

К ним шел еще один пожиратель смерти, явно настроенный пообщаться. Люциус пожалел, что Северуса с ними нет. Сейчас бы спрятаться за разговорами о зельях. Но в свете того, что Северус был мастером окклюменции и отлично умел охранять свои мысли, было логично, что он не пришел.

Закатив глаза (Бенджамин скрыл усмешку), Люциус смирился с неизбежным и пустился в препирательства с мелким сотрудником министерства, одного из числа людей их повелителя.

* * *

Устало вздохнув, Марволо тяжело сел за стол в своем кабинете в штабе. Вечер выдался долгий.

Не успел Марволо собраться с силами, чтобы призвать Дурмана и попросить зелье от головной боли и чего-нибудь перекусить, как и то и другое появилось прямо на его столе, а неоконченные документы, письма и тому подобное сместилось в стопку на краю.

Взяв сперва зелье, Марволо пробормотал в пространство: «Спасибо, Дурман», — уверенный, что эльф его услышит. Не затягивая, он откупорил пузырек и проглотил зелье. Подвергнуть столько людей легилименции было утомительно, и у него побаливала голова.

Скривившись, Марволо решил не задумываться о разнообразных личных деталях, которые выяснил при поиске среди своих людей пособников террориста с вопиллерами. Вместо этого он посмотрел как следует на тарелку, которую так любезно предоставил ему эльф.

Тут был сэндвич с чем-то вроде майонеза, морковь и огурец в нарезке, но больше всего места занимали сладости. Два тыквенных пирожных, мини-вафли с шоколадным соусом, сдобный котелок и свежие ягоды.

Марволо быстро разделался с едой, начав с бутерброда и овощей, чтобы выработать привычку сперва есть здоровые блюда. Когда миссис Петерс заметила, что Маркус начал перенимать его привычки, он понял, что надо сделать над собой усилие и стать ответственнее, чтобы быть примером для младшего сына.

Было очень поздно, но, надеясь, что Гарри еще не лег, Марволо взял зеркало, которое всегда носил при себе, и, повернув лицевой стороной к себе, активировал.

— Отец! — Гарри ответил так быстро, что Марволо решил, что тот так и ждал с зеркалом под рукой.

— Гарри. По лицу видно, что тебе пора ложиться спать. — Это была правда. Он был слишком бледным, заметно даже в тусклом свете больничного крыла, а под глазами были мешки.

— Тогда не надо было посылать ко мне профессора Снейпа с зеркалом, отец, — с легким осуждением ответил Гарри, и Марволо не знал, сердиться или смеяться.

— Я хотел, чтобы у тебя был способ быстрой связи. Но ты прав. Я предположил, что ты не будешь ложиться, чтобы мы смогли поговорить.

На столе появился поднос с чашкой, чайником, сахарницей и тарелочкой печенья — еще одно напоминание от Дурмана, что Марволо надо есть и пить сколько положено.

— Чем ты занимался? Какие новости? — Гарри быстро сменил тему, и Марволо отлично мог его понять. Он тоже не очень хотел бы обсуждать свой режим сна.

— Министерство заканчивает разбираться, как восстановить деревню и сделать ее безопаснее. Я проверил, не пропустил ли чего-нибудь среди своих людей. Но там лишь была пара таких, кто любил похвастать перед ведьмами, что он пожиратель смерти. Никого связанного с этим безобразием с вопиллерами я не нашел. — Он не видел смысла распространяться перед сыном о необычных сексуальных практиках или домашнем насилии. Возможно, на этот счет он предпримет что-то позже (первое могло быть любопытно для изучения как элемент человеческой природы), но ему не нужно было говорить сыну о чужих личных делах.

— Это же хорошо? — неуверенно уточнил Гарри, и Марволо кивнул.

— Это хорошо. Потому что я льщу себе мыслью, что даже тогда мне хватило ума выбрать в последователи людей, которым не придет в голову подобным образом достигать своих целей. — По крайней мере, сейчас в его рядах были в основном рассудительные люди. Он сжал переносицу, вспомнив о двух случаях домашнего насилия.

— Будешь держать меня в курсе? — зевнув, спросил Гарри.

— Если пообещаешь слушаться целителя Гринграсса и мадам Помфри, чтобы быстрее поправиться, — с улыбкой потребовал Марволо. Они оба были слизеринцами. С чего бы ему выполнять требования Гарри даром?

Гарри фыркнул и закатил глаза:

— Она говорит, что мне совсем нельзя колдовать и что надо лежать в постели. Ты хоть представляешь, как это скучно?

— Могу принести Нагини, чтобы составила тебе компанию? — предложил Марволо, представляя себе, как его фамильяр взгромоздится на Гарри, в своем неповторимом стиле вынуждая его лежать в кровати.

Гарри ответил испепеляющим взглядом:

— И не думай даже! К тому же не думаю, что мадам Помфри и профессор Макгонагалл разрешат ей остаться в замке.

— Пожалуй, — согласился Марволо. — Так ты будешь слушаться мадам Помфри?

— Наверное, — вздохнул Гарри. — Если так, то мне, наверное, надо заканчивать разговор и спать. И тебе тоже.

— Пожалуй, — улыбнулся Марволо, и Гарри закатил глаза. — Закончу кое-что, а потом домой. Реши пока, хочешь ли сообщать, что это ты создал щит. Чем раньше дашь мне знать об этом, тем лучше. Добрых снов, Гарри.

Гарри снова посмотрел сердито и ответил, проигнорировав просьбу:

— Добрых снов! И не засиживайся. А то я могу сказать целителю Гринграссу, чтобы следил за тем, как ты спишь! — Угроза была одновременно серьезной и нет. Малкольм Гринграсс был личным целителем и потому обладал определенным авторитетом, но в то же время как пожиратель смерти являлся подчиненным Марволо.

— Думаю, этого не понадобится. Не так много осталось доделать, а потом приму сонное зелье, чтобы достаточно отдохнуть.

После этих слов Гарри успокоился, они быстро распрощались, и Марволо вернулся к своим письмам. После этого он отправился домой.

Следующая неделя обещала быть тяжелой. Отдых действительно ему пригодится.

* * *

Понедельник, 22 апреля 1996

Он смотрел на извилистые узоры, которые ветер и дождь рисовали на окне у его постели. Они даже были вроде как интересными: сливались в ручейки, которые тут же исчезали, скользили по одним и тем же местам, где, наверное, к окну пристала какая-то грязь.

Это завораживало.

Ай, да кого он обманывает? Он уже до смерти заскучал. От нехватки деятельности стало портиться настроение. Смотреть, как стекает по окну дождь — хоть какое-то занятие.

Хорошо бы друзья принесли ему после уроков что-нибудь почитать. Сгодится даже книжка по истории магии.

Снова плюхнувшись на спину и глядя в потолок, Гарри думал о террористе с вопиллерами и просьбе Марволо решить, что следует знать публике.

Если он согласится информировать общество, то получит еще больше внимания. Но хотя бы это будет внимание из-за того, что он действительно сделал. Не жертва матери, не его имя и не тот факт, что его усыновили. Магия, которую он сам применил.

Хотел ли он, чтобы все знали, что он использовал магию, которая даже на Марволо произвела впечатление? А его нелегко впечатлить.

Нет, лучше все-таки не становиться знаменитым магическими подвигами, которые другим кажутся невозможными. Его не привлекала мысль, что кто-то может бояться его силы или что невыразимцы потребуют его для исследований, что тупые фанаты будут чего-то от него хотеть и прочее в этом роде, о чем он мог не подумать.

Но не пойдет ли во вред их обществу то, что оно так и не узнает, откуда взялся щит? Гарри этого не знал, и поэтому ему было тревожно. Может ли он побыть эгоистом и оставить людей с мыслью, что случилось некое чудо?

Из этой круговерти мыслей его освободил только приход друзей. По мнению Гарри, очень удачно.

— Я собрала конспекты и задания на дом со всех сегодняшних уроков уроков, Гарри, — сказала Гермиона, как только вошла впереди небольшой группы, зашедшей навестить его после уроков и перед ужином.

— Мило с твоей стороны, Гермиона, — улыбнулся Гарри, глядя, кто пришел. Он всерьез подозревал, что мадам Помфри ограничила число посетителей и время посещения. Она ему этим угрожала, а Гарри знал, что она от своего слова не отступается. — Насколько сможете остаться?

— Полчаса, — ответил Тео, придвигая стул для посетителей.

Луна закрыла за ними дверь.

— Остальные тоже хотели прийти, но мадам Помфри сказала, что не больше троих человек за раз, — произнесла она своим обычным мечтательным тоном, садясь рядом с Гарри на кровать.

— Мне бы хоть чем-то отвлечься, — с чувством ответил Гарри, радуясь, что Луна пришла, и взял ее за руку.

— Поэтому я и принесла домашнюю работу. Практиковаться тут нельзя, но можно учить теорию и писать эссе. — Гермиона с глухим стуком поставила на прикроватный столик сумку, наверное, полную учебников и письменных принадлежностей. — Тебе надо учиться, чтобы не отстать, СОВ совсем близко.

— А чтобы тебе было и чем развлечься, я попросил профессора Снейпа взять из твоей комнаты кое-что для рисования. — Тео достал небольшую сумку и положил Гарри на ноги. — Надеюсь, тут все, что нужно. Не так-то легко было обратиться к нему с такой просьбой. — Тео наигранно содрогнулся, и Луна с Гарри засмеялись, а Гермиона состроила рожицу.

— Итак, о чем у нас слышно? — Слухи в Хогвартсе разносились быстрее, чем где-либо еще на памяти Гарри. Даже в Литтл-Уиннинге полуправды и суждения не разлетались с такой скоростью.

— Про личность террориста или про щит? — спросил Тео, откидываясь на спинку стула.

— И то и другое. — Может, ему будет легче принять решение, выслушав сплетни.

— Все болтают про личность террориста, — ответила Гермиона, раскладывая на столике принесенные книги. — Большинство даже близко не следуют фактам. Буквально за обедом кто-то сказал, что террорист — профессор Биннс! — Она возмущенно потрясла кудрявой головой.

— Слизеринцы в основном считают, что это кто-то из работников министерства или родственник работающего в министерстве. Кто еще мог бы зачаровать в вопиллер служебную записку? — подхватил Тео.

— Другие перечисляют всех, кто потерял в прошлом близких из-за действий Сами-знаете-кого. Моя информация их не интересует. Но отец практически уверен, что министр хочет сохранить власть и саботировать лорда Слизерина своей армией гелиопатов.

Иногда заявления Луны были несколько фантастичны, и Гарри, заметив, что Гермиона уже собралась яростно опровергнуть ее слова, обратился к Тео с первым пришедшим на ум вопросом:

— А что насчет щита?

Усмехнувшись, Тео ответил:

— Некоторые говорят, что вмешалась сама Магия. Другие — что это был ты, учитывая, что ты уже сделал невозможное, пережив убивающее проклятие. Еще одна распространенная идея — древние, забытые защитные чары. Я сам не знаю, чему верить. Пожалуй, версия с древней защитой логична. — Он пожал плечами, видимо, безразличный к сплетням.

— Фред и Джордж устроили тотализатор? — Близнецы и Ли Джордан регулярно так делали в прошлом. Может быть, и теперь тоже.

— Нет, — сказала Гермиона, садясь в изножье кровати. — Рон про это спрашивал, но они сказали, что вряд ли получат точный ответ. К тому же учитывая число раненых и всю вероятную опасность, они сочли это плохой темой для ставок. Я и не думала, что они так рассудительны.

— Ну это ты уже вредничаешь, Гермиона. Фред и Джордж отлично знают, когда остановиться. Не надо говорить, что они глупые или безрассудные, только потому, что тебе не нравится их склонность к розыгрышам. У них передовые разработки! — Гарри огорчало, что так много людей недооценивает близнецов, потому что те свою изобретательность и знания применяют для разработки шуток. Их мать и старшие братья, например, и Гермиона, и, как Гарри был уверен, значительная часть их учителей.

— Я не вредничаю, — возразила Гермиона. — Они могли создать столько полезного, приложив свои способности, свое умение думать нестандартно! Но тратят весь талант на бесполезные розыгрыши! — воскликнула она, всплеснув руками.

Спор разгорался все сильнее, и Тео следил за ним с усмешкой, а Луна, не обращая ни на кого внимания, читала вынутый из кармана томик стихов.

Окончился спор только с приходом мадам Помфри, которая напомнила, что разрешенные полчаса истекли.

— Мистер Слизерин, вам нужны тишина и покой, а не беспокойство из-за посетителей.

— Но мне хочется что-то делать! — заявил Гарри, когда его друзья помахали и скрылись за дверью палаты.

— Спать не обязательно, мистер Слизерин, но с кровати ни ногой! — она рубанула рукой воздух, подчеркивая свои слова. И Гарри невольно кивнул в ответ, не успев даже понять до конца ее пылкие слова.

— Можно оставить дверь открытой? Я хочу сделать набросок комнаты, — сказал Гарри и смутился, потому что требование прозвучало как вопрос.

— Это можно, — кивнула мадам Помфри и почти сразу вышла из комнаты, цокая по полированному полу каблучками чопорных туфель.

Гарри взял принесенную Тео сумку, вынул свой блокнот для рисования и уголь и, пристроившись у изголовья кровати так, чтобы лазарет за дверью палаты был виден под интересным углом, взялся за рисование. Уголь гладко скользил по бумаге.

* * *

Бестолковые сопляки опять умудрились попортить один из драгоценных портретов в замке, да еще и он сам порезался об острый край сломанной рамы.

Раздосадованный больше обычного, Аргус пошел с порезом к мадам Помфри. Наверное, придется долго ждать — слишком много малявок осталось в замке из-за ран, полученных в субботу в деревне.

Пока он искал мадам Помфри или где присесть, Аргус заметил, что одна из дверей персональных палат открыта и за ней видно сидящего на кровати мальчишку.

Это тот, что ли, которого лорд Слизерин усыновил? И он что-то рисует в блокноте? Как интересно.

Его всегда возмущало, что в Хогвартсе нет ни одного связанного с искусством предмета для талантливых учеников. Если кого интересовало творчество, надо было работать самостоятельно вне уроков без той мотивации, что там могли бы дать.

— Аргус, вы зачем тут?

Он обернулся и увидел стоявшую за ним мадам Помфри с вопросительным выражением на лице.

— Порезался. Не хочу свою работу кровью марать. Залечить-то сможете? — Как же досадно, что всегда приходилось просить помощи, когда нужно было какое-то колдовство.

— Разумеется. Пойдемте-ка в мой кабинет.

И она ушла. Аргус, вздохнув, пошел за медсестрой промывать и залечивать порез, чтобы позже вернуться к реставрации бедной картины.

Как же ему порой хотелось, чтобы у сопляков было хоть какое-то почтение к искусству.

* * *

Вторник, 23 апреля 1996

Просторный зал совещаний в министерстве быстро заполнялся людьми. Амелия тоже была здесь — как представитель правоохранительных органов, вместе с аврорами, которые осматривали место происшествия и работали над делом раньше. Она устала. Вся ситуация слишком напоминала ей время после падения Волдеморта, когда шли суды над пожирателями смерти. Слишком много дел, а времени и рук не хватает.

Было у нее чувство, что настолько большое собрание может быстро обернуться скандалом.

— Ладно. Все, внимание! — воскликнул Корнелиус через пять минут после официального времени начала, хотя еще прибыли не все приглашенные.

Еще какое-то время все усаживались, но вот низенького министра наконец стало видно со всех краев помещения.

— Сегодня мы должны распланировать, как лучше распределить ресурсы министерства, чтобы наконец найти и арестовать террориста с вопиллерами. — Амелия поморщилась. Это прозвище, хоть и меткое, дал преступнику любящий сенсации «Пророк». — Авроры Тонкс, Долиш и Шеклболт осмотрели место последнего преступления. Перед каждым из вас — по экземпляру отчета. — Амелия уже прочла его и в отличие от остальных не стала открывать папку. — Аврор Тонкс, прошу предоставить нам сведения, известные на данный момент, и ваши соображения на тему того, как нам приложить усилия для максимального эффекта.

Корнелиус махнул робевшей перед таким количеством слушателей молодой женщине, у которой сегодня были короткие кудрявые волосы соломенного цвета, передавая ей слово. Тонкс встала и заговорила, кратко и по делу:

— Мы знаем, что человек, которого мы ищем, мужчина. Он сам создает материалы для вопиллеров, так что, вероятнее всего, у него есть собственный сад, где можно растить некоторые ингредиенты. Пока нам неизвестно, откуда он берет птиц. Судя по целям, которые он выбрал в Хогсмиде, преступник испытывает неприязнь к лорду Слизерину и тому, как магическое сообщество отнеслось ко всей ситуации. — Она покрутила рукой, намекая на Визенгамот и его решение, на то, с какой спешкой элиты старались сблизиться с новым лордом, на усыновление Мальчика-который-выжил и так далее. — Пока мы предполагаем, что у него нет детей, которые учились бы сейчас в Хогвартсе и могли посещать Хогсмид. Возможно, он родитель кого-то из тех учеников, что остались в замке. — Тонкс сделала короткую паузу, перевела дыхание. — Также мы полагаем, что преступник либо работает в министерстве, либо член семьи кого-то из сотрудников. Все остальное — только догадки. — Тонкс отпила воды из стакана и продолжила: — Нам пригодится помощь в анализе обрывков несгоревшего пергамента, оставшихся после нападения на кабинет министра. Мы также должны расследовать, откуда были взяты все эти птицы. Более того, нужно будет учесть, сколько времени требуется на создание такого количества вопиллеров. Думаю, это самые перспективные направления расследования.

— А что насчет щита? — спросил кто-то, и в зале зашептались. — Вам не кажется, что такой интересный феномен стоит расследовать?

Амелия вздохнула про себя и посмотрела на Тонкс: как та выкрутится из ситуации, где сотрудник старше ее по чину затягивает важное заседание?

— Со всем уважением, сэр, но щит, вероятнее всего, не был создан человеком, которого мы ищем. Хотя узнать его происхождение было бы, безусловно, интересно, это не поможет нам поймать преступника. А если учесть, как эскалируются нападения, мы должны спешить. Иначе можем получить очень много смертей.

Амелии хотелось встать и поаплодировать. Всегда приятно посмотреть, как таких волшебников с самомнением ставят на место. Особенно если это делает молодая ведьма.

Ворчун кивнул и удержался от дальнейших комментариев.

Корнелиус хлопнул в ладоши, привлекая внимание.

— Спасибо, аврор Тонкс. Мне нужен список всех сотрудников министерства, кто в последние недели был на больничном или в отпуске. Будем исключать их из числа подозреваемых. — Министр таким образом вежливо сказал, что это — главные подозреваемые и хорошая отправная точка для расследования.

Потом заседание погрязло в препирательствах о том, кому что делать, какой отдел за что главный и какие текущие проекты и обязанности можно на время отодвинуть ради расследования. Даже перерыва на обед не сделали, и Амелия точно поняла: да, все это будет неприятно напоминать дни после минувшей войны.

* * *

Лежать в больничном крыле под наблюдением из-за магического истощения… Давно уже Гарри не было так скучно.

Конечно, то же самое было с ним на первом курсе, но тогда он большую часть времени спал. А в этот раз — нет. И скучно ему было до безумия.

Поскольку отвлекаться было не на что, он легко сделал домашнюю работу и повторение, но даже если Гермиона принесет и сегодняшние задания, надолго этого не хватит.

Передвинувшись, чтобы удобнее было смотреть в окно, Гарри разложил все нужное, чтобы второй раз попытаться сделать набросок открывающегося из окна вида.

— Опять рисуешь? — раздался сзади голос, и Гарри обернулся.

— Рон! — Рон стоял в дверях с расслабленным, но усталым видом, с шахматной доской под мышкой. — Ты из сегодняшней группы посетителей?

— Ну да, — подтвердил Рон. — Мы решили, что лучше будет… разнообразить. — С этим объяснением он вошел в палату, освободив дорогу Невиллу и Джинни.

— Я принес твои задания, — сказал Невилл, немного передвинул один из стульев для посетителей (теперь их было три: мадам Помфри дала еще два, когда заявила, что Гарри надо будет остаться до конца недели) и сел. — Гермиона очень настаивает, чтобы у тебя были все нужные сведения, чтобы не отстать. — Он улыбнулся, и все засмеялись.

— Надеюсь, она не будет такой грозной в следующем году, когда я буду сдавать свои СОВ, — с чувством сказала Джинни, занимая стул, на который собирался сесть Рон, отчего тот развел руками.

— Мы попытаемся ее отвлечь, — с улыбкой предложил Гарри. Посетители отлично помогали от скуки.

— Не сработает, — заявил Рон, подтаскивая к кровати Гарри последний стул и кладя на кровать шахматную доску. — Хочешь сыграть?

— Конечно! — согласился Гарри и переложил рисовальные принадлежности на пол у кровати, чтобе не мешали.

Когда фигуры были расставлены, а Невилл и Джинни погрузились в беседу о последней домашке Джинни по травологии, Рон почти шепотом задал вопрос, который, как догадывался Гарри, давно был у него на уме:

— Как ты это сделал?

Не поднимая взгляда от доски и притворяясь, что думает на следующим ходом, Гарри спросил с тревожным предчувствием:

— Что сделал?

— Щит, — раздраженно сказал Рон. — Он вышел из твоей палочки, ты что-то прошипел. Я был близко и все видел. И Невилл тоже. Мы поговорили и решили помолчать, пока не сможем поговорить с тобой.

Гарри фыркнул. Отлично. Пожалуй, ему следовало догадаться, что двое его друзей увидят, что он сделал. Луна тоже видела и сегодня за обедом пообещала, что никому не расскажет, если он хочет избежать огласки. Но сделает ли то же Рон? Он не очень-то умел хранить тайны. По крайней мере, когда думал, что это что-то крутое, о чем всем следует знать.

— За это спасибо, — начал Гарри. — Я не хочу, чтобы все знали, что щит создал я. — И он до сих пор чувствовал себя странно от того, что сотворил нечто настолько большое. — Отец согласен, что от этого будет слишком много проблем, потому что нам придется объяснять, и люди снова подумают, что я опасен.

Рон недоуменно нахмурился и задал ожидаемый вопрос:

— Почему?

Гарри посмотрел на троих друзей и обдумал, что ему вообще можно сказать.

— Это магия, основанная на змеином языке. Семейная магия. Я мало что могу рассказать о том, что она может и что нет. — Джинни и Невилл уже не разговаривали; Гарри был уверен, что они тоже его слушают. — Скажу просто, что в школе такому не учат. Эта магия проще по структуре. Можно много наворотить, если не продумать все как следует… Так что я, вообще-то, думал, что меня сильнее отчитают за то, что я ее использовал, просто чтобы защитить деревню… — Гарри замялся и уставился на доску, не уверенный, что хочет видеть выражения лиц друзей.

— То есть хочешь сказать, что это не заклинание как таковое, а что-то вроде пожелания? — изумилась Джинни. Похоже, ей хотелось, чтобы он ее разубедил.

— Вроде того, — кивнул Гарри, не поднимая взгляда. — Мы с отцом обсуждали вопрос, как защищать Маркуса, если понадобится, и я спрашивал его про этот метод… Он не очень углублялся в вопрос. Простые, незамысловатые вещи гораздо безопаснее. Но мы подумали, что это может сработать. И я про это вспомнил. — На самом деле все было не совсем так: Гарри спросил непосредственно про защиту с помощью змеиной магии. Но так, наверное, друзьям будет понятнее.

— Это звучит очень опасно! — почти шепотом с ужасом сказал Невилл, и Гарри, посмотрев на него, увидел, что тот сидит с круглыми глазами, да у рыжих брата с сестрой на побледневших лицах ярче проступили веснушки.

— И я загремел на неделю в больничное крыло, — невозмутимо подытожил Гарри. — Вот почему отец твердит, чтобы я использовал только то, что мы с ним уже обсудили, и всегда делал это под наблюдением. — Гарри был вполне уверен, что Гермионе это понравится. Она же вся такая за ответственное поведение и за изучение новых увлекательных вещей.

— И ты не хочешь, чтобы об этом стало известно, потому что это опасно и люди снова раздуют их мухи слона? — спросил Рон, задумчиво хмуря брови.

— Именно. Помните те статьи, что у меня с Гермионой и Крамом был любовный треугольник? — От одной мысли его передернуло. Это было просто ужасно.

— Гермионе можно рассказать? — спросил Рон, понемногу теряя бледный вид. — Будет очень плохо это от нее скрывать.

— Только так, чтобы никто не подслушивал и чтобы она знала, что я не хочу это оглашать, — согласился Гарри, потому что правда было бы плохо скрыть такие вещи от Гермионы, которая, как и Рон, была ему другом.

— Отлично, — закрыл тему Рон, и они снова вернулись к предыдущим занятиям: Невилл подтягивал Джинни по травологии, а Рон с Гарри играли в шахматы.

Быстро стало ясно, Гарри опять проигрывает. Может, ему начать больше практиковаться? Если учитывать увлечение Маркуса большими шахматами, Гарри надо было подтянуть навык, чтобы не начать проигрывать младшему через несколько лет.

* * *

Среда, 24 апреля, 1996

Северус ужасно устал. Он то варил зелья, то помогал мадам Помфри в лазарете, то вместе с Минервой организовывал жилье для всех жителей Хогсмида, укрывшихся в Хогвартсе, а потом еще и преподавал. Потому что помимо всего прочего был еще и учителем.

Так как Соня теперь не могла работать с большинством ингредиентов, Северус заставил помогать свой выпускной класс. Но это мало что меняло.

А теперь вот: он в своей лучшей мантии с тонко вышитым гербом Принцев ждет, когда начнется ежемесячное заседание Визенгамота за апрель. На самом деле он предпочел бы быть в своей постели, но, увы, это тоже была одна из его обязанностей, да еще и приказ его лорда.

По крайней мере, в этот день ему не придется вести уроки. Вместо этого он задал детям работать в библиотеке над сочинениями. А значит, потом придется читать еще больше ерунды. Не лучший размен.

Но нужно было быть идиотом, чтобы ожидать честных сделок в мире политики, в который он почти случайно вляпался.

Настроения в министерстве были тревожные. У всех, кого встретил Северус, на лицах были явные следы недостатка сна. Поиски террориста всем давались нелегко.

— Внимание! Внимание! — провозгласил верховный чародей, и реакция была, как мог судить Северус, необычайно быстрой. Все тут же расселись и затихли.

Похоже, мрачное настроение овладело даже этим мелочными ведьмами и волшебниками.

— В связи с недавними событиями данное заседание будет короче обычного, а сразу после него мы начнем заседание, посвященное террористу, в данный момент грозящему всему нашему обществу. Пока мы не начали, есть ли у кого-нибудь возражения или замечания?

Никто не поднял палочку, и верховный чародей перешел к обычному вступлению, как всегда в начале таких заседаний, которое Северус пропустил мимо ушей, предпочтя потратить это время на то, чтобы успокоить разум с использованием окклюменции. Его лорд решил — вместе с остальными, что были старше, — что Северус будет лучшим кандидатом на то, чтобы выступить за упразднение запретов на некоторые старые медицинские техники. Северусу не впервой было выступать перед публикой, но все же это было нечто новое. Еще никогда ему не приходилось вести политические споры таким образом и с таким размахом вероятных последствий.

— Так как ни у кого нет замечаний, перейдем к предложению переработки списка запрещенных ритуалов, которое выдвинули лорды Принц и Нотт. Джентльмены, — верховный чародей жестом пригласил их, и Северус встал, как и было запланировано.

Поклонившись, Северус начал:

— Благодарю, верховный чародей. В прошлом многие ритуалы были запрещены из-за их непредсказуемости и опасности, которую они могли нести в себе. Хотя некоторые из запретов правомерны по разным причинам… — И в самом деле, если вспомнить кое-что из того, что он успел прочесть за свою жизнь, по спине бежали мурашки. — …Немало полезных ритуалов, полностью безопасных, если их проводит умелый волшебник или ведьма, были также запрещены. Иногда из-за технических тонкостей, скажем, потому что что один из элементов напоминал другой ритуал, действительно опасный.

Северус перевел дыхание и попытался охватить аудиторию взглядом. Происходящее одновременно было и не было похоже на лекцию у подростков.

— Наше предложение в том, чтобы убрать из числа запрещенных целительские ритуалы, которые до сих пор широко практикуются в магическом мире за пределами Британии и порой даже технически могут проводиться у нас. Ведьмы и волшебники страдали и умирали напрасно, потому что последние из тех, кто способен провести эти ритуалы на нашем острове, слишком стары или загружены работой, чтобы успеть помочь всем нуждающимся. Давайте снимем запрет с обучения молодых и энергичных целителей, готовых приступить к делу и служить нашему обществу, пока мы не стали зависимы от целителей с континента или еще более дальних мест.

Взглянув на слушателей, Северус решил, что заинтересовал немало нейтральных лордов и даже нескольких из тех, кто в прошлом в своих убеждениях слепо следовал за Дамблдором.

— Все вы были заранее, до начала заседания, извещены, какие именно ритуалы предлагается убрать из числа запрещенных, а также о причинах этого для каждого из них, — пояснил верховный чародей, когда Северус сел, закончив свою небольшую речь, которую их группа до того отшлифовала за чаем. Он и понятия не имел, насколько большая часть политики вершится за чаем с плюшками.

— У кого-нибудь из членов этого почтенного собрания есть возражения? — задал следующий вопрос верховный чародей, взмахом палочки переворачивая небольшие песочные часы. Пока время в буквальном смысле утекало как песок, все выждали положенные минуты, чтобы желающие встали и попросили слова. Это, на взгляд Северуса, был странный обычай, но традиции важны. Даже глупые.

Но они хорошо сделали свою работу, нашли уважаемых целителей, чтобы написали список и объяснения, и время выбрали самое лучшее — даже не зная, что всех отвлечет террорист в дополнение к трагической смерти одного из числа лордов и леди, что напомнит им, что они не вечны, — и потому никто не встал.

Последующее голосование прошло быстро и с подавляющим большинство «за», и воздержавшихся было больше, чем «против».

Каменный молоток ударил в диск.

— Принято более чем двумя третями голосов. — Верховный чародей быстро взглянул в лежащий перед ним план, поданный одним из помощников, и снова ударил молотком: — На этом завершаем апрельское заседание. Перейдем к экстренному заседанию и просьбе министра. Министр.

Фадж, которому предоставили голос, поднялся в своей ярко-сливовой мантии и заговорил.

Подавив желание потереть уставшие глаза, Северус приготовился слушать.

* * *

Марволо слушал, как Корнелиус излагает основания для обыска всех кабинетов и личных столов в министерстве, а также широкого применения для поиска террориста чар для отпечатков пальцев, когда углом глаза что-то заметил.

Секретари и младшие сотрудники довольно часто ходили по рядам во время заседаний, а время от времени и кто-то из лордов уходил на перерыв по своим причинам (не все могли дождаться запланированного перерыва, чтобы сбегать в туалет).

Но редко по рядам ходили представители департаментов.

Амос Диггори шел между первым и вторым рядом скамей со свитком в руке, словно собирался его доставить кому-то из тех, кто там сидел, слушая, как министр делает наметки плана, для исполнения которого требовалось их одобрение.

Случалось, что во время заседания надо было передать срочное сообщение, но обычно это делали клерки, к тому же Марволо был почти уверен, что никто не входил в зал с самого начала заседания.

Диггори был уже довольно близко, и что-то в его взгляде Марволо нервировало. Не сразу, но он все же понял, что.

Такой же маниакальный блеск он видел во взгляде юной Беллы. Такая же бездумная жажда разрушения, которой щеголяли Фенрир и Макнейр.

Диггори был уже рядом с местом Слизеринов и, казалось, собирался пройти мимо, но костяшки пальцев у него побелели, словно он что-то сжимал в кулаке.

— Авроры разработали список людей, больше всего подходящих под наше примерное описание преступника. Я прошу Визенгамот одобрить начало расследования с сегодняшнего дня…

Марволо не уловил, что после сказал Корнелиус: он бросился на пол, едва увернувшись от острого серебристого лезвия — скорее всего, зельеварского — ножа Диггори; нападавший наклонился над скамьей, упершись в нее для равновесия.

Зная, что за такую акробатику он еще поплатится (заняться, что ли, снова йогой, чтобы не терять гибкость), Марволо ухитрился встать на ноги, едва не налетев на одного из секретарей, — тот лихорадочно сгребал заметки, бланки, свитки и что попало со стола, чтобы убраться из зала.

Кто-то пронзительно завизжал — наверное, какая-то леди, — а Марволо наконец-то сумел вытащить палочку, напомнив себе, что перед такой толпой свидетелей нельзя использовать мощные заклинания.

Диггори не сказал ни слова, но выронил на пол нож, решив, видимо, что уже не подберется к Марволо достаточно близко. Вместо этого он улыбнулся еще безумнее и сунул руку в карман сливовой мантии.

Марволо толкали со всех сторон паникующие люди, бегущие из зала и понятия не имеющие, как не путаться у него под ногами.

Так что он ограничился оглушающими, молча бросая их в Диггори, но тот, к сожалению, сумел уклониться от первых двух красных вспышек магии, пользуясь нежеланием Марволо навредить непричастным.

Очень неприятно оказалось иметь совесть, но это не отменяло факта, что она у него, кажется, внезапно появилась.

Диггори метнул в Марволо горсть шариков, и, не зная, что это, Марволо заслонился щитом от физического воздействия.

Шарики упали на пол и тут же загорелись, создав отвратительное облако густого дыма.

Не желая рисковать, Марволо наколдовал себе чары головного пузыря, потом еще один небольшой вариант щита, который он использовал перед этим.

Люди вокруг натыкались друг на друга, кричали, вопили и вообще были довольно бесполезны.

Марволо не хотел ждать, когда отреагируют его последователи, и он, рыкнув, напряг магию и волю и взметнулся в воздух. Ему нужно было выбраться из тесноты между лавками и мечущихся людей. Потолок в зале был достаточно высоким, чтобы подняться, хоть и разогнаться было особенно негде. Сойдет.

Диггори уже швырялся заклинаниями налево и направо, не задумываясь, кого зацепит. Там, куда он бросил горючие шарики, стали подниматься языки пламени. Люди, пытавшиеся его остановить, усугубляли хаос.

Задумавшись, не нужно ли им устраивать что-то вроде учебных пожарных тревог, и обругав себя за такие несвоевременные мысли, Марволо использовал заклинание, которое хорошо знал и уже несколько раз использовал в тренировочных дуэлях. Он нашел его в Южной Америке, оно при каждом применении кидало болас. Так как физический урон легко поддавался лечению, Марволо понадеялся, что это будет безопасный вариант, который застанет сумасшедшего врасплох.

Первый болас попал в скамью из какого-то мягкого дерева, брызнули щепки; Марволо поморщился от такого урона историческому предмету. Второй упал на старую ведьму, которую Диггори оттолкнул, пытаясь добраться до алькова на краю зала.

Наконец болас обернулся вокруг Диггори, примотав его руки к телу и выбив из равновесия, так что тот рухнул наземь лицом вперед, ударившись головой о скамью из темно-серого камня — возможно, гранита.

Осторожно переместившись в воздухе так, чтобы видеть временно обезвреженного волшебника, Марволо прицелился и наколдовал сильное инкарцеро, а потом легко приземлился на поврежденную им скамью.

Не успел он наколдовать на нее репаро (а стоит ли так делать?), как рядом возник Северус, а в зал вбежало несколько авроров.

— Лорд Слизерин, позвольте, я проведу диагностику. — Северус был, как всегда, вежлив и использовал строго соответствующее случаю обращение.

— Зачем? — удивился Марволо. Он не вдохнул дым, а Диггори не кинул в него ни одного заклинания.

— Я предполагаю, что вас ударили ножом. У вас разрез на рукаве мантии, — пояснил Северус. Темная палочка лежала у него в руке свободно, как часто бывает у опасных бойцов.

— Да? — Марволо поднял правую руку, чтобы посмотреть на рукав, и действительно заметил ровный разрез длиной почти во все предплечье. — Похоже, вы правы, лорд Принц. — Он даже не заметил, что нож прошел так близко.

Потом ему показалось, что ткань мантии у разреза влажная. У него закружилась голова, и Марволо с нарастающим ужасом понял, что, возможно, в кажущейся нелепости безумной атаки была своя логика. И слыша, как Амос Диггори кричит: «Он убил моего сына! Чудовище! Он получит по заслугам!» — Марволо почувствовал, что теряет сознание.