О пользе старых законов (джен)

Утром, выйдя к завтраку, Гарри с удивлением обнаружил Снейпа за столом, вместе с остальными. Снейп был бледнее обычного, хотя Гарри думал, что так не бывает. То ли не выспался, то ли у него болела голова.

Было еще кое-что интересное. Рядом со стулом Волдеморта стояла целая корзина писем и свитков, и в руках у него вместо привычного «Ежедневного пророка» было одно из них. Как раз когда Гарри заметил эту странность, Волдеморт дочитал письмо, отложил в сторону и взял следующее.

— «Пророк» переслал ответы на объявление насчет твоего преподавателя истории. Пока я прочел только это, — он показал на небольшую стопку пергамента слева от своей тарелки, — и ничего многообещающего не попалось. — Он разрезал конверт взмахом кисти и вынул письмо. — Ты хорошо спал, Генри?

Гарри, удивленный ласковым вопросом, только быстро кивнул, ответил негромким:

— Да, сэр, — и сел на свое место.

Как всегда, ассортимент блюд на завтрак был обширный, и Гарри с трудом определился с выбором. Остановился он в конце концов на жареных грибах, помидорах и яичнице. Этим лучше получится перебить вкус зелий. Предыдущий день Гарри провел за чтением и учебой, стараясь утрамбовать в голове как можно больше знаний, и сегодняшний собирался провести так же.

Разговор вели только Теодор и его отец, утрясали последние детали предстоящего праздника. Насколько Гарри смог понять, там должны были присутствовать почти все слизеринцы с курса Теодора и кое-кто из их родителей. Судя по тому, как говорил о них отец Теодора, все они, скорее всего, были пожирателями смерти. Но так как Гарри был уверен, что общаться придется только с остальными детьми, на этот факт он постарался не обращать внимания.

— С утренней почтой пришел отчет о твоих отметках, Генри, — Волдеморт продемонстрировал толстый конверт, адрес на котором был написан знакомыми зелеными чернилами. — Ты не ошибся в предположении, что тебе понадобится подтянуть зелья и историю. Хотя отчет Биннса довольно чудной, — на его лице появилась искренняя улыбка, и Гарри стало неуютно просто потому, что видеть этого монстра настолько человечным было странно. — Письмо он адресовал лорду Селвину, и говорит в нем о том, что Герман на уроках невнимателен.

Гарри нахмурился, не в первый раз задумавшись, почему вообще в Хогвартсе преподает призрак.

— А ведь был Герман Селвин. На несколько лет младше моего отца, — вдруг вмешался с удивленным видом лорд Нотт.

— Да, на два года, кажется, — весело кивнув, подтвердил Волдеморт. — Забавно, что Биннс до того отстал от времени, что пишет в отчете про ученика, который давным-давно вырос и даже обзавелся внуками.

Гарри чуть со стула не упал от неожиданности. Он подавил желание хихикнуть, косясь на очеловеченное, пусть только внешне, чудовище с еле скрытым ужасом. Его чувства снова потеснило чужое счастье, и от этого ему захотелось бежать куда глаза глядят.

Он не сразу заметил, что к нему обращается Волдеморт, все еще держа в руке письмо:

— Генри? Ты в порядке?

Гарри опять почувствовал, как его омыло чужим чувством — тревогой, и он, покачав головой, поднял взгляд и извинился:

— Простите, задумался.

Волдеморт терпеливо повторил уже в третий раз:

— Хочешь сам прочесть?

— Очень хочу, сэр, — ответил Гарри и взял конверт.

Он погрузился в чтение, а разговор взрослых гудел на заднем фоне. Все преподаватели, хоть и разными словами, писали об одном: что он способен на большее, если только приложит силы. И все упомянули его почерк, который порой было совсем не разобрать. Гарри почувствовал, что заливается краской, и порадовался, что Теодор показал ему, как затачивать перо, и даже тому, что целитель нашел старый перелом запястья и намерен что-нибудь по этому поводу предпринять. Ну вот, опять — польза от того, что его усыновил смертельный враг.

Гарри глубоко вздохнул, как рекомендовал учебник по медитации, и вспомнил о своем решении взять от ситуации все возможное. Раз в это входит улучшение почерка, так и быть. По крайней мере, учителя перестанут жаловаться, что не могут прочесть его эссе. Его немного беспокоило, что в конце концов он может стать благодарен Волдеморту, а это будет ненормально. Так что пока он отбросил эту мысль и стал читать отчет Снейпа.

Ему было слегка интересно, будет ли отчет таким же язвительным, как выволочки на уроках, или все-таки профессор сможет подойти к вопросу по-деловому.

Оказалось, второе. Кроме жалоб на почерк и отсутствие продуманной структуры в эссе упоминалось вопиющее неуважение к преподавателю, тот факт, что Гарри не способен следовать записанным на доске инструкциям и не осознает важность разных способов приготовления, помешивания и прочих манипуляций с ингредиентами.

Гарри пришлось признать, что тут Снейп прав. Но он не мог забыть, как с нетерпением ждал первого урока… только ради того, чтобы его интерес к предмету загубили на корню.

Дочитав и сложив отчеты, Гарри посмотрел на сидевшего напротив профессора. Глядя, как тот наливает себе еще кофе и добавляет несколько ложек меда, он вспомнил слова Волдеморта. Насчет мотивации. Приняв во внимание бледный вид Снейпа, Гарри поклялся себе, что на дополнительных занятиях как следует постарается учиться.

От размышлений его отвлек довольный возглас Волдеморта.

— Хоть один компетентный претендент, — с облегчением сказал он. — Преподавал в Хогвартсе. Что вы двое думаете о Ремусе Люпине?

При знакомом имени Гарри оживился. Теодор поставил чашку и ответил с легкой улыбкой:

— Он был одним из лучших преподавателей защиты. Но его уволили, потому что он оборотень.

— Не уволили, — покачал головой Гарри, — он сам ушел. Не захотел ждать, пока уволят. И он был у нас лучшим преподавателем по защите от темных искусств. Это он научил меня чарам патронуса.

Этим он заслужил заинтересованные взгляды. Волдеморт вопросительно посмотрел на Снейпа, и тот ответил на не озвученный вопрос:

— До меня доходили слухи. И я видел, как… ваш сын… призывал патронуса во время квиддичного матча. Я не рассмотрел, телесный он или нет. — Гарри показалось, что голос профессора звучит не так ровно, как обычно.

— Генри, ты мог бы нам продемонстрировать, как думаешь? — Гарри поерзал под задумчивым взглядом Волдеморта.

— Но сейчас же лето. Нам нельзя колдовать вне школы.

Волдеморт, явно подавив вздох, посмотрел пристальнее, и Гарри вдруг осознал, что глаза у того красные — глубокого винного цвета.

— Из этого правила есть несколько исключений. Детям разрешается колдовать под надзором взрослых волшебников, а также в случае угрозы для жизни.

— Но это же совсем нечестно! — вырвалось у Гарри. — Не у всех родители — волшебники!

Озадачив его еще больше, Волдеморт улыбнулся и кивнул.

— Это так, но, если что-то пойдет не так, немагические родители ничем не смогут помочь. Так что их ребенку практиковаться в магии небезопасно. По мнению министерства, магические родители в состоянии надзирать за тем, чтобы их ребенок занимался магией, и достаточно ответственны, чтобы не дать ребенку наделать глупостей, — он жестом предложил Гарри действовать.

От такого вызова уже нельзя было отказаться. Наверное, надо доказать, что профессор Люпин будет отличным учителем. Закрыв глаза и крепко взяв палочку, Гарри сосредоточился, подбирая счастливые воспоминания. Он подумал о Гермионе, Роне, Сириусе — и о Ремусе, который, заботясь о Гарри, устраивался преподавателем истории. Громко и четко он произнес:

— Экспекто патронум, — и его патронус-Сохатый, сияя ослепительной белизной, выпрыгнул из палочки и, проскакав круг по комнате, остановился рядом, словно ждал, что его погладят.

— Молодец, Генри, — похвалил Волдеморт, и Гарри ощутил мимолетную гордость, и тут же — ужас от этого свидетельства, что он еще чуть меньше стал ненавидеть убийцу своих родителей. — Я приглашу мистера Люпина на собеседование. — Он перевел взгляд красных глаз на профессора зелий, который уже выглядел немного здоровее. — Почему бы вам не начать первое занятие с Генри, Северус? Я уверен, что Бенджамин разрешит вам воспользоваться зельварческой лабораторией в подвале.

Снейп встал и, кивнув, ответил:

— Как пожелаете, сэр, — и, поманив за собой Гарри, вышел из комнаты.

* * *

Зная, что подросток тихо следует за ним, Северус шел по коридору к лестнице. Ему все еще было нехорошо. Щиты, не вернувшиеся к полной силе, были ненадежны, и он опасался, что долгое время в обществе мальчишки может вывести его из себя и растравить дурные воспоминания. Напомнив себе о том, что он принес клятву мальчишку защищать, и прозрение, посетившее его во время медленной пытки прошлой ночи, он унял колотящееся сердце и постарался избавиться от застарелого презрения и ненависти к образу Гарри Поттера. Этот образ не мог быть реальностью, и это был факт. Сын Лили не рос избалованным принцем на полном пансионе у своих родственников. Северус видел список зелий, которые нужны были, чтобы избавиться от нанесенного этой «семьей» урона. Он сам эти зелья варил. Ему следовало признать, что он никогда не знал Гарри Поттера по-настоящему. И он отлично понимал, что ожидания вполне способны сформировать поведение.

Через несколько минут, проведенных в молчании, они добрались до хорошо освещенной лаборатории. Без единого слова они вошли, и мальчик послушно сел на табуретку у рабочего стола.

Северус подошел к доске на стене, прошелся перед ней туда и обратно. Наконец он набрался храбрости и повернулся лицом к приемному сыну лорда.

— Как меня известили, вы не получили информацию, которую обычно предоставляют перед Хогвартсом выросшим в магловском мире детям, мистер Слизерин, — он увидел, как мальчик вздрогнул при звуке своей новой фамилии, но решил пользоваться ей как можно чаще — надо было его приучать. — Это поставило вас в невыгодное положение. Мы исправим это упущение. — Северус открыл шкаф с инструментами одним из немногих заклинаний, которые мог использовать невербально и без палочки. Он нашел там потрепанный набор мешалок и ножей, отнес его к столу и разложил рядом с мальчиком.

Следующую четверть часа Северус рассказывал о разных инструментах, их материале, форме и применении в деле. Как ни удивительно, мальчик его внимательно слушал и задавал неглупые вопросы, проясняя некоторые моменты.

Затем они перешли к теме подготовки ингредиентов. Для начала Северус решил сосредоточиться на работе с ножом, объяснив и продемонстрировав разные способы нарезки и измельчения и различия между ними. Потом выдал своему ученику доску, нож и корни растений, чтобы отработать технику.

Пока мальчик сосредоточенно нарезал свеклу, пачкая руки и доску красным соком, Северус начал готовить место для варки очередной порции питательного зелья. Когда он вернулся от одного из стеллажей, где хранилось необходимое, мальчик обратился к нему с вопросом:

— Сэр, вы знаете, почему мне не выдали брошюры, как всем магловоспитанным ученикам?

— Не знаю, мистер Слизерин. Возможно, причина накладки в том, что оба ваши родителя обладали магией. Почти всегда у маглов воспитываются только маглорожденные дети. — Мальчик фыркнул и закатил глаза, услышав фамилию, но вздрагивать он уже давно перестал.

— Сэр?

— Да, мистер Слизерин? — Северус тщательно отмеривал воду и гранатовый сок для основы и глаз от мензурки не отвел.

— Целитель, который приходил меня посмотреть, сказал, что есть зелье, которое может восстановить мне зрение.

Это не было вопросом, так что Северус ждал дальше. Он разжег небольшой огонь под котлом, медленно подогревая ингредиенты основы и помешивая по часовой.

Мальчик неуверенно поднял взгляд от работы, отложив нож.

— Мне сказали, что зелье считается темным, потому что для него требуется кровь того, кого будут лечить. Я… — он снова опустил изумрудные глаза. — Я хотел спросить, вы не могли бы объяснить, зачем нужна кровь? Я знаю, что передавать рецепт незаконно, но объяснить же можно?

Северус ясно видел, что мальчику, попавшему в незнакомые воды, отчаянно хочется снова обрести под ногами почву. Он быстро прикинул, как лучше взяться за этот клубок проблем. В долгой перспективе, вероятно, будет лучше, если его подопечный получит более широкое представление о том, что зовут темными искусствами, чем об этом учат в Хогвартсе. И лучше будет, если этим не спеша займется сам Северус, чем те, с кем мальчику предстоит столкнуться до конца лета.

— Сведения, о которых вы спрашиваете, мистер Слизерин, без сомнения относятся к тем, которые министерство хотело бы подвергнуть цензуре, так как это зелье в числе прочих объявили темным. Но так как сообщили об этом недостаточно точно, по закону я вправе это вам объяснить. — Он уменьшил огонь под котлом, как требовалось на том этапе, и тоже достал доску и нож, чтобы нарезать корень петрушки. — Несколько капель крови, которые добавляют в конце, непосредственно перед употреблением, необходимы, чтобы настроить зелье на одного человека. Без такой индивидуализации эффект зелья будет значительно более слабым и, скорее всего, временным.

— Но почему, — Северус поднял взгляд: мальчик смотрел на него с недоумением, — из-за этого зелье считают плохим?

Северус поморщился от подразумевающейся идеи, что все темное — зло, и откашлялся.

— Темной считается сама концепция создания при помощи крови индивидуализированных зелий. Как видите, ее можно использовать в лечебных зельях, чтобы повысить их эффективность. Но также я могу создать яд, действующий только на конкретного человека.

На лице мальчика проявился ужас.

— Можно вылить его в кувшин сока, а подействует только на того, для кого был яд, даже если выпьет еще кто-то?!

Северус кивнул и не смог удержаться от слегка язвительного комментария:

— Видимо, вы все-таки не совсем безнадежны. Верно, мистер Слизерин. Именно поэтому все зелья, в которых используется кровь, запрещены законом.

Они снова взялись за дело в уютном молчании, нарушаемом только постукиванием ножей о дерево и хрустом разрезаемых корней. Но Северус еще расслышал, как мальчик пробормотал себе под нос:

— И только поэтому запретили что-то полезное? Совсем чокнулись в своем министерстве…

Улыбаясь про себя, Северус полностью погрузился в работу.

* * *

Мадам Боунс в своем кабинете в министерстве занята была подготовкой к суду над Сириусом Орионом Блэком. Вчера она отправила ему письмо, сообщив в нем дату. Она надеялась, что он откликнется. Она точно знала, что ее письма он получает. Но обычные следящие заклинания, наложенные на министерских сов, сообщали только о том, что птицы не покидали пределов Лондона. Так что она предположила, что Блэк где-то в городе, возможно, под надежными защитными чарами.

Вздохнув, она взялась за свежую пачку писем. Они приходили непрерывно и доставлялись из специальной приемной комнаты по частям, три раза в день.

С тех пор, как лорд Слизерин (тут она фыркнула) усыновил Гарри Поттера, объемы почты увеличились втрое. По большей части слали ерунду — заявления, что Слизерина где-нибудь видели за незаконными занятиями, что было бы основанием для отмены усыновления, и тому подобные вещи. Иногда писали обеспокоенные ведьмы (от волшебников такие письма приходили всего трижды), хотели знать, не опасно ли мальчику жить с тем, кто раньше был Сами-Знаете-Кем.

Увы, просто выкинуть почту целиком было нельзя, и приходилось открывать и читать все послания. На середине стопки Амелии попалось кое-что интересное. Его отправителем был не кто иной, как сам Сириус Блэк, и адресовано оно было лично ей. Она с любопытством его открыла (проверкой на проклятия занимался персонал приемной) и сразу же начала читать.

Она с облегчением узнала, что Блэк намерен явиться на свой суд. И в том, что до суда он находиться под охраной в министерстве не рискнет, прекрасно его поняла. Он известил, что собирается нанять адвоката, который будет представлять его в суде, и что именно через него будут согласовываться все детали.

Избавившись от этого источника волнений, Амелия куда спокойнее вернулась к работе.

* * *

Марволо в промежутке между встречами проверял заметки. Его удивило, сколько из его последователей могли считаться особенными случаями. Сейчас он работал над тем, чтобы убедить их, что они не обязаны жениться на тех, кто им неприятен. Он по-прежнему подталкивал их найти партнерш, может быть, даже молодых женщин-сквибов, которые могли бы войти в семью и выносить их детей. Впрочем, последнее — только для тех, кто предпочитал мужчин. Две такие женщины как раз решали, которая из них будет вынашивать ребенка.

Сейчас он был очень рад, что перед выпуском забрал дневники из Тайной комнаты. Если память ему не изменяла, там упоминалось несколько рецептов зелий для этого случая: обоим родителям надо было добавить туда что-то от себя, чтобы женщина от этого зелья забеременела, но в целом это должно было быть достаточно просто.

Лучше отдать эти записи Северусу, пусть создаст вариант, который работает как надо.

Марволо потер глаза. У него был еще один повод поговорить с Северусом. Последние дни у него случались странные приступы отчаяния и страха, почти ужаса. Он не мог определить их причину, но живо помнил, что такое же чувство охватило его сразу после возрождения. Он не знал наверняка, виновен ли в этом использованный при этом ритуал.

Чтобы отвлечься до следующей встречи — должны были прийти оба Гринграсса, — Марволо взял один из дневников. Он осторожно переворачивал магией хрупкие старинные страницы, пока не дошел до зелья, в названии которого говорилось о чем-то вроде покрова над прошлым. Это не было окончательным названием — видимо, зелье так и не было закончено. Но Северусу, возможно, удастся извлечь из этих заметок пользу, и потому Марволо принялся переводить извилистые линии змеиного языка на английский.

* * *

Альбус Дамблдор снова расхаживал по своему кабинету, коря себя за вчерашние ошибки. Надо было иначе отреагировать на желание Сириуса очистить свое имя.

Теперь он потерял даже больше, чем мог бы, поддержав Сириуса. Если им по какой-то неведомой причине снова удастся заполучить опеку над Гарри, он скорее всего останется с крестным. Альбус не сомневался, что суд в конце концов выступит на стороне Блэка.

Альбус совершил критическую ошибку, и его прогнали с площади Гриммо, где у него могло бы оставаться хоть какое-то влияние на Гарри. Теперь его шансы быть для мальчика значимой фигурой в лучшем случае малы.

Но, может быть, еще не поздно спасти отношения. Да, он напишет письмо с объяснением, что вчера просто беспокоился. Что не мог избавиться от мысли, что это масштабная ловушка Фаджа, созданная, чтобы выманить Сириуса из подполья и, заполучив его в свои лапы, отдать дементорам. Если выйдет достаточно убедительно, может сработать.

Так можно решить сразу две проблемы. Он все еще искал преподавателя защиты. Что если Сириус согласится преподавать в Хогвартсе? Если Том отпустит Гарри в школу, у крестного будет возможность проводить с ним время.

Довольный этой идеей, Альбус сел за стол, взял пергамент, любимое павлинье перо и изумрудно-зеленые чернила и начал писать.

* * *

Домовики дома Ноттов все утро потратили на подготовку сада к вечеринке, которую ежегодно проводил Теодор. Разноцветные шарики — зеленые, синие, желтые, красные и оранжевые — парили гроздьями над длинным столом, на котором стояли клубничный торт, мороженое, блюда с фруктами, сэндвичами и всем, что только может быть на пикнике. Марволо стоял в тени беседки. Он был в льняной мантии поверх шелковой рубашки и брюк из легкой шерсти, все — в светлых тонах. Ему любопытно было посмотреть, как пожиратели смерти отнесутся к такому необычному выбору. Обычно он предпочитал темные тона, но день был достаточно жаркий, чтобы не пренебрегать даже простейшими способами спастись от жары. А охлаждающие чары — это все-таки не то.

Он одобрительно кивнул своему сыну — тот вышел на террасу через заднюю дверь, а сразу следом за ним — наследник Нотт. Генри тоже был в светлом, рубашка — с коротким рукавом, а мантия — свободная. Марволо проинструктировал одного из эльфов, какую одежду положить для Генри, и был рад, что мальчик послушался.

Не меньше его обрадовал отчет, который дал ему Северус после занятия с Генри. Похоже, у этих двоих получится преодолеть былые разногласия и работать вместе.

В знак признательности Марволо дал своему мастеру зелий еще одно исследовательское задание. Ему нужны были два зелья. Точнее, у него были идеи двух зелий, заметки на эту тему и описания неудавшихся экспериментов. Он передал это дело, так как у него самого не было на это времени, да и в способностях он тут Северусу уступал. Он с улыбкой вспомнил, как у того заблестели глаза и с какой охотой он, поклонившись, взял подготовленные переводы.

Что касается приступов необъяснимых эмоций, Северус попросил вести дневник: когда это случается, что Марволо при этом делает, кто оказывается поблизости и прочее, что могло пригодиться. Это дело грозило стать тягостным, но выбора не было — он согласился, что им нужно больше информации, чтобы разобраться в этой тайне.

Один за другим начали появляться гости. Марволо на этом мероприятии хозяином не был, так что мог наблюдать, как лорды, леди и их дети прибывают камином в гостиную, где их встречают Бенджамин с сыном.

Вскоре ведьмы и волшебники окружили столики поменьше, а подростки отошли в сторону, к разложенному под деревом большому покрывалу. Марволо издалека наблюдал, как Теодор представляет Генри своим друзьям со Слизерина. Все это были дети последователей Марволо, так что он не переживал, что они попытаются ему навредить. Но ему все равно было интересно, как они будут взаимодействовать в изменившихся обстоятельствах. Кажется, пока все шло как задумано.

Удовлетворенным тем, что Теодор держит ситуацию под контролем, Марволо обратил внимание на взрослых. К нему шли Нарцисса и Люциус, который еще не определился, как сейчас вести себя с лордом. Хоть тут и были только люди, верные Темному лорду, не все были пожирателями смерти. Им предстояло немного помучиться с той же проблемой, что и Люциусу, и Марволо ждал этого с нетерпением.

— Лорд Малфой, как приятно снова с вами встретиться, — встретил их Марволо, когда они подошли ближе. — Такой замечательный день, леди Малфой. Как вы себя чувствуете? — он поклонился поцеловать ей руку.

— Очень хорошо, лорд Слизерин, — Нарцисса с улыбкой сделала книксен и приняла его приветствие. — Как складываются дела у вас и вашего сына?

Они побеседовали, обмениваясь беззлобными шутками, а потом Нарцисса отошла к столику к другим дамам — кажется, там ели пирог леди Паркинсон и Гринграсс. На какое-то время он остался с Люциусом наедине.

— Мой лорд, — Люциус заметно нервничал, — моя жена хотела, чтобы я поблагодарил вас за ваш приказ. Она…

— Не за что благодарить, — перебил его Марволо, сдерживая смех. — Но нам, наверное, надо найти способ уладить противоречия между нашими семьями. Идеи есть? Нет? Тогда начинай думать. До скорого.

Он пошел к другому столику — очаровывать дам и устрашать мужчин. Надо бы почаще устраивать вечеринки.

* * *

Пока взрослые вели светские беседы, молодежь устроилась на большом покрывале под деревом. Гарри был рад, что посидеть можно было в тени: день был очень даже жаркий. На одеяле стояли тарелки и миски с закусками и кувшин охлажденного тыквенного сока. По мнению Гарри, это было серьезнее, чем простой пикник.

Пока никто из слизеринцев не обращал на него внимания. Дафна, ее младшая сестра Астория и Панси оживленно болтали о каких-то косметических чарах из девчачьего еженедельника. В этот разговор Гарри лезть не собирался, и уж точно не хотел, чтобы его туда втянули.

Мальчики, то есть Винсент, Грегори, Драко, Блейз и Теодор, обсуждали слизеринскую квиддичную команду и изменения в ее составе, которые могли случиться в этом году. Все скучали по квиддичу и потому ждали его с нетерпением. Турнир Трех Волшебников — это здорово, но целый год без квиддича — не очень.

Гарри мысленно согласился, что будет здорово, когда матчи возобновятся. Насчет того, что Турнир — это хорошо, не согласился. С его точки зрения, это было ужасно.

Он уныло грыз вишневое печенье, иногда отпивая приятно прохладного сока. Он видел, как на него посматривают, и понимал, что от его присутствия остальным неуютно. Ему было все равно. В голове у него вертелось, как хорошо было бы сидеть вот так, только с Роном и его сестрой и братьями, Гермионой и, может быть, Невиллом. Вместо этого приходилось сидеть с этим гадом Малфоем и слизеринцами, которых он толком не знал. Он чувствовал себя слегка виноватым, что большинство из них не знал по именам, но от этого чувства он безжалостно избавился. Есть не очень хотелось, он начал ломать печенье, засыпая крошками свою тарелку.

Наконец, посреди очередного скучного разговора, Драко решил, что хватит гриффиндорцу сидеть в унынии.

— Скажи-ка, меченый, каково это — быть Слизерином? Надо, наверное, показать тебе нашу гостиную, будешь как бы почетным слизеринцем, — он улыбнулся, наверное, стараясь выглядеть дружелюбно. Но лицо у него быстро стало растерянным — Гарри сжал кулаки и поднял злой взгляд.

Все замолчали, когда он заговорил — тихо, напряженно и с яростью:

— Каково это, когда заставляют жить с монстром, убившим моих родителей? Пытавшимся убить меня, и не раз? Каково это, когда силой отрывают от друзей и семьи? Когда всю мою жизнь переделали, не спросив? — тяжело дыша, Гарри встал и, еще раз смерив Драко злым взглядом, обернулся к Теодору. Тот сидел рядом с Дафной и хмуро следил за происходящим. — Я себя плохо чувствую, Теодор. Пойду к себе в комнату, — он на миг прикрыл глаза и добавил тише: — Извини, Теодор. Хорошего праздника.

Прежде чем кто-то успел вмешаться, он ушел, обходя по пути взрослых, и скрылся в доме.

* * *

— Молодец, Драко, — с сарказмом сказала Дафна. — Ты всегда умел взяться за деликатные темы.

— Откуда мне было знать? — Драко покраснел и начал оправдываться. — Это же честь — быть наследником древнейшего и благороднейшего рода Слизерин. Зачем так бурно реагировать? — он переводил взгляд с одного на другого, и все выглядели одинаково растерянными.

Но тут к ним приблизились двое взрослых, и Драко резко побледнел: он узнал Темного Лорда и отца Тео, подошедших к ним, в тень дерева.

— Что-то случилось? — спросил старший Нотт.

Теодор, как хозяин праздника, ответил:

— Генри почувствовал себя плохо. Он пошел прилечь к себе в комнату.

Драко нервно мялся под скептическим взглядом лорда Слизерина и старался не выглядеть виноватым. Но это оказалось сложнее, чем хотелось признавать.

— Что вы сказали моему сыну, наследник Малфой?

К своему крайнему смущению, ответить Драко не смог. Через миг Темный Лорд перевел взгляд на остальных, и Драко стало легче дышать. Видя, что мальчишки молчат и хотят провалиться сквозь землю, Дафна расправила светло-зеленую шелковую мантию, надетую поверх насыщенно-зеленого платья, и шагнула вперед, привлекая к себе внимание.

— Мой лорд, — она сделала книксен, — в разговоре упомянули смерть его родителей. Естественно, он огорчился.

Приемный отец Генри сжал пальцами переносицу и прошипел вполголоса что-то непонятное. Потом он обернулся к лорду Нотту, извинился и пошел к дому. Вскоре ушел и лорд Нотт, напоследок строго посмотрев на своего сына и оставив восьмерых потрясенных подростков.

— Охренеть он страшный, — с чувством сказал Винсент.

И хотя Дафна тут же начала его ругать, Драко не сомневался, что с Винсентом все бы согласились. Темный Лорд действительно был жутко страшным.

* * *

По пути к дому Марволо анализировал полученную информацию. Очевидно, наследник Малфой сказал какую-то бестактность, расстроив и разозлив Генри и вынудив его уйти. Наследникам Нотт и Гринграсс хватило ума прикрыть всех, не упомянув ни грубость его сына, ни то, что сказал Малфой.

Не надо было гадать, почему так случилось — рано или поздно это обязано было случиться. Пора было найти способ исправить положение, а лучше даже извлечь из него пользу.

Он прошел Нагини — она грелась на солнце, разлегшись на траве у задней двери.

— Что разозлило твоего детеныша? — лениво спросила она.

— Моего детеныша?.. — удивленно прошипел он в ответ, остановившись. — Почему ты его так зовешь?

— Его запах слегка похож на твой. В семье часто пахнут похоже. Разве он не твой?

Задумчиво посмотрев на своего фамильяра, Марволо взвесил эту мысль. Он не рассчитывал, что усыновление повлияет на запах мальчика. Может быть, стоит подробнее исследовать этот вопрос, когда будет свободное время. При этой мысли он хмыкнул. Если дела и дальше пойдут так же, «свободное время» у него появится в лучшем случае через несколько лет.

— В некотором роде мой. И мы определенно семья, — заверил Марволо. — А вот почему он злился? У молодежи вышла какая-то ссора, точнее не знаю.

Нагини приподняла голову.

— Тогда лучше посмотрю, как он там, — и она, не дожидаясь ответа, заползла в дом.

Немного подумав, Марволо тоже вошел и отправился в кабинет. Там он взял любимое перо и написал на небольшом куске пергамента: «Слышал, тебе стало нехорошо. Надеюсь, что этим смогу тебе помочь. Так как из попытки проигнорировать наше прошлое ничего не вышло, предлагаю обсудить его сегодня вечером. Марволо».

— Флимм, — позвал он эльфа Поттеров, с которым познакомился накануне, осматривая дома. Тот появился с негромким хлопком и глубоко поклонился. На эльфе была кипенно-белая наволочка, но на лице у него отсутствовало выражение счастья, которое Марволо привык связывать с удовольствием, которое эльфы получают от службы.

— Что Флимм поделает для хозяина? — Марволо уже знал, что эльфы Поттеров обращаются к нему с минимумом вежливости, и не мог их за это винить — как-никак, он убил их предыдущего владельца.

— Отнеси в комнату Генри эту записку и порцию сока и мороженого. Он плохо себя чувствует, не помешает улучшить ему настроение.

Эльф снова поклонился, левитировал к себе записку и растворился в воздухе. Убежденный в том, что он как мог продемонстрировал свое небезразличие (превосходный способ привлекать людей на свою сторону), Марволо вернулся в сад. Он еще не закончил поддразнивать своих последователей.

* * *

У себя в комнате Гарри метался из стороны в сторону, в растрепанных чувствах и с беспокойством в груди. Ему казалось, что он хорошо справляется, сохраняет спокойствие, по возможности пользуется ситуацией, и вот — сорвался и сбежал с праздника, поставив в неловкое положение Теодора и, вероятно, заработав неприятности с Волдемортом.

От огорчения он сбросил с кровати подушку, а потом стал хватать остальные и со всей силы бросать об стену. Это было не так приятно, как швырять чем-нибудь бьющимся, но лучше, чем ходить.

Он подскочил, когда из-за двери прошипели:

— Ты что там делаешь, детеныш? — раздался глухой удар, словно об дверь что-то стукнулось. — Ты здоров? Поговори со мной, я знаю, что ты меня понимаешь.

— Оставь меня в покое! — крикнул Гарри и, плюхнувшись на кровать, вперился в балдахин.

— Не груби, детеныш. Ты как будто зол, и ты меня даже не видишь. Расскажи, что не так. Вдруг я помогу тебе в охоте на того, кто тебя разозлил?

Расстроенно фыркнув, Гарри вообразил себе змею.

— Просто оставь меня. Не хочу разговаривать.

По ковру за дверью прошелестело кожистое тело.

— Ну и не надо. Я могу говорить за обоих, — и змея принялась в подробностях описывать свой день.

Гарри уже был уверен, что змея — самка, а через пару минут начал мечтать, когда же она уйдет. Тут его шокировали второй раз: в комнате внезапно появился домовик с парящим рядом с ним подносом.

— Хозяин Поттер, сэр! Флимм принес сок и мороженое. Нельзя грустить в такой хороший день! — поднос опустился на стол, а домовик поклонился до того низко, что коснулся носом дорогого ковра. — Если хозяин чего пожелает, пусть зовет Флимма, и Флимм придет.

Гарри потер виски, где начинала зреть боль, и кивнул Флимму, сравнивая его с теми эльфами, которых ему доводилось видеть. На их фоне этот выглядел довольно спокойным.

— Спасибо, Флимм, я запомню.

Эльф еще раз поклонился и исчез. Теперь надо было разобраться с надоедой за дверью.

— Если я тебя впущу, ты замолчишь?

После недолгой паузы из-за двери прошипели:

— Хорошо.

Гарри встал и открыл дверь. Внутрь заползла громадная змея в основном зеленого цвета. Она свернулась в солнечном пятне под окном, сказала:

— А у тебя здесь хорошее теплое местечко, — и на время затихла.

Радуясь уже этому, Гарри закрыл дверь и пошел к подносу за мороженым. Под вазочкой он заметил записку и развернул ее. Прочел, потом сел на подоконник и стал есть мороженое. Чудесно. Разговор с Волдемортом. О прошлом. Можно было придумать кучу вещей, которыми он предпочел бы заняться вместо этого. Но, наверное, выбора у него не было.