О пользе старых законов (джен)

Среда, 29 мая 1996

— Я просто хотел сказать, что не должно быть настолько сложно получить на это разрешение, — с чувством говорил один из ликвидаторов заклятий, когда Билл вышел из душевой в одном полотенце на поясе и со стекающей ручейками по груди, рукам и ногам водой.

— Какое разрешение? — спросил он, когда разговор прервался. Уже не раз Билл замечал, что коллеги по Гринготтсу, которые не очень хорошо его знали, говорили с осторожностью, если он был поблизости. Это раздражало и даже как будто злило, но их можно было понять. Уизли обычно были на стороне тех, кто запрещал колдовство, считавшееся опасным, и были известными противниками Волдеморта и всего, что звалось темной магией. Не сказать, чтобы Билл лично был рад, что все косят под одну гребенку, но откуда другим было об этом знать?

— На изучение старых ритуалов, которые больше не используются, — ответ был коротким и относительно невинным.

— М-м-м, — отозвался Билл, подходя к своему шкафчику за другим полотенцем. — Вы, наверное, сейчас про те, для которых просто больше не достать всех необходимых материалов, а не про те, которые по более или менее серьезным поводам были запрещены к применению?

У ликвидаторов заклятий и правда были такие ритуалы, для которых нужны были недоступные уже реагенты. Часто дело было в растительных и животных компонентах. Главным образом проблема была в одном круге сдерживания, который так широко применяли, что нужный для него мелкий грызун со временем оказался истреблен.

— Про те, для которых не достать все нужное. Разрешение, чтобы их изучить и найти заменитель или переработать их, чтобы можно было работать без лишнего риска.

Говорившего поддержали и другие, а Билл молча кивнул, потому что был согласен, что многие круги сдерживания и ритуалы было не так-то просто заменить чарами, и проигнорировал, когда кто-то буркнул: «Да и к запрещенным не мешало бы присмотреться».

— Вы подали заявку на разрешение, Браун? — спросил Билл, перебирая стопку своей чистой одежды в поисках носков.

— Попытался, — ответил Браун и продолжил рассматривать большую дыру на своей защитной мантии. — Но в администрации отдела экспериментальной магии требуют все эти формы, предварительные исследования и так далее. А для этого мне нужен доступ к книгам, но чтобы получить книги, нужно разрешение на работу с конкретным ритуалом. Было бы смешно, если бы не было так грустно.

Билл быстро надел трусы и сел надевать найденные носки.

— Угу, если нет своего доступа к большой библиотеке, это почти невозможно, — согласился он, размышляя, как ему повезло, что именно он помогал Марволо работать над ритуалом извлечения хоркрукса. Будет ли тому интересно изучить старые круги сдерживания? — Пробовали найти спонсора? — Всегда можно было обратиться к гоблинам, но они потребуют заключить договор, по которому все права на результаты перейдут к ним. Обычно это не лучший вариант.

— Ну да, конечно, я же столько знаю лордов и леди, у которых могут быть полезные книги, — с сарказмом ответил Браун, и Билл сочувственно поморщился. Да, это проблема. У Малфоев, вероятно, найдутся нужные для исследования книги, но те не признают этого добровольно.

— А как насчет того, чтобы работать с кем-то еще? — не смог не спросить Билл. Всегда существовала определенная вероятность, что проект окажется в сфере интересов Марволо, и если дело выгорит, это пойдет на пользу всем ликвидаторам заклятий.

— Вы кого-то знаете? — скептически спросил Браун, но на миг отвлекся от починки мантии (Билл мимолетно задумался, что могло прожечь такую дыру).

— У меня есть один друг, — (как это ни удивительно), — который очень увлекается разрушением заклятий. Мы часто ведем глубокие дискуссии по теории, и у него огромный дар находить нужные книги. — Билл был уверен, что связь Марволо с семьями, которые некогда заявили, что их вовлекли в число пожирателей смерти силой или под принуждением, и с теми, кто официально порвал контакты с родственниками-пожирателями, куда крепче, чем они хотели всех убедить. Иначе с чего с ним до сих пор работает целитель Гринграсс? Почему Малфои предоставляют ему свою ритуальную комнату? Почему лорд Лестрейндж позволил ему усыновить еще одного ребенка?

— А он не потребует отдать все ему? — спросил Браун, вероятно, не веря, что все это правда.

Билл натянул свои кожаные штаны и через голову надел рубашку, продолжая при этом отвечать:

— Мне надо будет его спросить. Но, скорее всего, он согласится остаться за кулисами. Его такие вещи больше интересуют из любви к магии и всему, что с ней связано, и чем малоизученнее вопрос, тем лучше. — Билл невольно улыбнулся. — Я передам, что он ответит.

— Конечно, — сказал Браун.

У Билла, который через несколько минут ушел встречаться с Флер (у них было свидание), было чувство, что в этот день он чуть сильнее обозначил, что не зависит от своей семьи.

* * *

Минерва потерла глаза, сдавила переносицу, снова взяла со стола и надела очки. Незадолго до этого она пораньше ушла в учительскую, бросив недоеденный ужин. Ей хотелось хоть немного покоя.

Работа директрисы оказалась тяжелее, чем она ожидала. Особенно учитывая, что она пыталась разобраться со всеми теми фондами, что были привязаны к определенным предметам и сейчас заблокированы. Были и другие закрытые фонды, но с ними было еще сложнее и требовалось подождать.

Было нелегко достать деньги, если для этого требовалось ввести определенный предмет, а значит, найти для него учителя. А уж найти учеников на предмет, которого еще нет, было и того труднее.

Может быть, стоит попытаться найти людей, увлеченных этими предметами. Предложить им классные комнаты, в которых можно будет преподавать, и продолжать уроки, даже если там будет по одному ученику. Если таким образом восстановить хоть один предмет, может быть, это убедит окружающих, что она настроена серьезно, когда надо будет искать преподавателей по латыни, охранной магии, целительству или искусству. Для начала.

Не успела она углубиться в эту бездну, как стали подтягиваться остальные.

— Здравствуй, Минерва, — сказал Филиус, направляясь к своему любимому креслу и оставив дверь открытой для Северуса и Септимы. Те тоже пошли к своим любимым местам.

— Мы только что виделись, Филиус, — вздохнула Минерва, но все равно от дружеского приветствия ей стало легче.

— Это не повод быть грубым, — последовал жизнерадостный ответ, на что Северус фыркнул. Минерва улыбнулась.

На столе появилась тарелка имбирного печенья и два больших кувшина — один с лимонадом, другой с холодным чаем. В последнее время распогодилось, и лето уже было на пороге даже в их северных краях.

Помона вошла последней и, закрыв за собой дверь, села на свое обычное место.

— Благодарю всех, что пришли, — начала собрание Минерва, привлекая к себе внимание коллег. — Как идет подготовка к СОВ и ТРИТОН?

Каждый год одно и то же: экзаменационная пора была не только стрессом для учеников, но и временем повышенной нагрузки для преподавателей. Готовить к обычным экзаменам пять курсов учеников, а курсы СОВ и ТРИТОН — к их важным испытаниям, и при этом разбираться с истериками и прочими последствиями слишком большого количества ночей, проведенных за учебой.

— Мой класс взорвали трижды, — невозмутимо выдал Северус, сложив руки на столе перед собой. — К экзаменам готовы, думаю, мои ученики переживут нагрузку ТРИТОН. — Про СОВ он ничего не сказал, но это было для него обычно.

— Я почти уверена, что мои ученики смогут сдать экзамены, — с улыбкой подхватил разговор Уилберт, когда Северус так внезапно замолчал. Потом он обернулся к Филиусу: — Думаю, в значительной мере поспособствовал ваш дуэльный клуб.

Минерве подумалось, что в этот момент всем им пришла одна и та же мысль: если уж кто и поспособствовал успеху учеников в защите, то это, наверное, был мистер Слизерин, являвшийся основным преподавателем на встречах этого клуба. Филиус уже выражал свой восторг по поводу того, как хорошо мистер Слизерин готовится к встречам вместе со своими друзьями, как терпеливо он объясняет все другим ученикам. Филиус даже спросил ее, не слышала ли она, чтобы мистер Слизерин думал о карьере преподавателя.

Она не знала этого и не была уверена, что может попросить Северуса о том, как прошла профориентация. Тот обычно очень заботился о конфиденциальности и хранил секреты своих учеников. Если они не касались трансфигурации или особых условий, вроде наставничества во время учебного года, что также касалось ее как директрисы, у него не было причин ее привлекать.

— Рад слышать. У них было очень бессистемное обучение. — Это еще очень мягко сказано.

— Кто-нибудь заметил учеников, за которыми надо будет присмотреть особо? — сменила тему Минерва, двигаясь дальше по плану собрания. Что было не так очевидно, так как этот вопрос тоже был стандартным для этого времени года. Обычно они следили за учениками, регулярно навещавшими Поппи в лазарете из-за бессонных ночей, проблем с пищеварением, вызванных стрессом, и прочими подобными недомоганиями. А еще были ученики, которые, как им казалось, попытаются списать.

Чего пока, насколько им было известно, никто успешно не сделал за почти сотню или около того лет.

— Думаю, надо найти причину многочисленных внезапных лихорадок, носовых кровотечений, желудочных расстройств и обмороков, — с ухмылкой заявил Северус. На самом деле, на его уроках подобных проблем больше не стало, но вот у многих других преподавателей — да. Особенно среди младших курсов на трансфигурации, истории и гербологии, когда ожидалась работа с удобрениями.

У каждого из них, конечно, были подозрения, но два главных подозреваемых всегда умели при желании ловко заметать следы.

— Ну, удачи с этим, — фыркнула Помона. — Мы все знаем, кто этим торгует. Что бы это ни было. И я не вижу способа на самом деле что-то доказать. А ты? — Она обернулась к Северусу, который опять улыбнулся.

— Нет, не думаю, — любезно ответил Северус. — Но если я не заблуждаюсь, запасы, кажется, иссякают. Возможно, с весенних каникул и вовсе ничего не осталось. Вы не обратили внимания? Частота подозрительных случаев, о которых вы мне сообщали, сократилась.

Минерва подняла бровь. Неужели у близнецов Уизли мог кончиться товар на продажу? Или они перестали продавать ученикам то, чем те пользовались, в преддверии экзаменов, чтобы не искушать лишний раз?

— Я за этим пригляжу. Кандидаты все те же, — вступила в разговор Поппи. — Пока число зелий, с которыми мне пришлось иметь дело, не больше, чем в прошлом году. Можешь не волноваться, Минерва. — Медиведьма, прищурившись, оценивающе взглянула на Минерву: — Ты хорошо высыпаешься, дорогая?

Минерва отмахнулась от ее опасений:

— Не так хорошо, как хотелось бы, но до лета осталось недолго. И даже если летом будет больше работы, у меня все равно будет больше возможностей, как организовать свое время. Не беспокойся, Поппи.

На этом началось обсуждение планов на каникулы, а рабочая часть заседания, по сути, закончилась.

* * *

Суббота, 1 июня

Погода была приятно теплая и сухая (что в этот день было намного важнее). Если повезет, позже летом можно будет купаться в озере. Сириус и Ремус сидели в небольшой молодой рощице на мягком мхе и ждали восхода луны.

Подумав о том, как изящно сделана защита вокруг этой части земли Поттеров, Сириус поднял голову, глядя на шелестящие листья.

— Как репетитор Гарри по истории, как думаешь, сдаст он по истории СОВ?

Ремус прыснул.

— Ты хочешь поговорить об учебе? — Сириус пожал плечами, но промолчал. — Ты, Сириус Орион Блэк, всю жизнь учившийся спустя рукава, халтуривший где только можно. Да черт возьми, даже где нельзя! И вдруг захотел поговорить про историю и экзамены в ночь перед полной луной? Кто ты такой и что сделал с моим другом?

Опять пожав плечами, Сириус протянул руку в сторону Ремуса, но коснулся только его просторной мантии. Они планировали успеть раздеться перед восходом луны, когда Сириус, превратившись в Бродягу, будет ночь напролет бегать с другом.

— Да, я хочу поговорить о своем крестнике. Которому очень скоро сдавать СОВ. Извини, что это так тебя шокирует. А теперь на вопрос отвечай.

Ремус рассмеялся.

— Если не растеряется, легко сдаст на удовлетворительно. Не думаю, что этот предмет его будет интересовать на ТРИТОН. Стой, — сам себя прервал Ремус, — нет, это не так. Я практически уверен, что он не собирается учить историю, пока учителем там Биннс.

Оба долго хохотали, потом, посмеиваясь тише, постепенно успокоились.

— Он уже такой взрослый, — вздохнул Ремус, садясь. — Даже не верится.

— Угу, — согласился Сириус, тоже садясь, и немного перевел разговор: — Я получил еще одно письмо от близнецов. Они тоже готовятся к своим экзаменам. Если бы я не побежал безрассудно за Питером, то видел бы, как рос Гарри. И, может, даже узнал бы намного раньше про Ноэль и Энору. Грустновато знать, сколько я всего пропустил. Их первое слово, как они учились ходить, первый выброс спонтанной магии… — Сириус замолчал и вздохнул.

— А может быть так, что ты не знал бы и сейчас, и не нашел бы их до сих пор, потому что и не попытался бы, — рассудительно сказал Ремус. — В игре в «если бы» не победить. Брось это дело. — И продолжил гораздо веселее: — Но ты с ними регулярно общаешься?

Сириус мрачно покосился на него, заметив такую откровенную смену темы, но потом заулыбался. Ремус, разумеется, был прав, и смысла гадать «а что если» не было.

— Да, регулярно переписываемся. Они начали понемногу учить меня французскому. Не говорить, разумеется, но читать, и еще те слова, которые чаще всего используются за пределами континентальной Франции. Это интересно. И я надеюсь, что летом смогу по-настоящему потренироваться разговаривать.

— А как развиваются отношения с Оливьен? — Вид у Ремуса был до того невинный, что Сириус не поверил ему ни на миг.

— Ты же и сам знаешь, Ремус. Она упорно пишет по-французски, ты в курсе! — Сириусу все-таки уже не раз приходилось просить его перевести отдельные места. — И если хочешь знать, каково мне, можно не хитрить и спросить прямо.

Ремус одним своим лицом выразил все неверие в эти слова, и Сириус достаточно хорошо себя знал, чтобы молча согласиться. Он понимал, что не умеет говорить о ситуациях, которые сам бы описал как трудные. Шутки и розыгрыши всегда были не только его увлечением, но и способом отвлечься и переключить внимание.

Так что Сириус хмыкнул и сменил тему, совсем не честно напомнив Ремусу о его собственных отношениях:

— Дора опять тебя пригласила?

Его друг зарделся, и Сириус расплылся в улыбке. О чужих любовных страданиях разговаривать было намного веселее.

— И куда вы пойдете?

Ремус покраснел гуще.

— В каком смысле — куда? Я думал, «Дырявый котел» — подходящее место.

— Ремус, это же свидание! Не может быть, чтобы ты и правда подумал про «Дырявый котел»! Серьезно? — Сириус потрясенно повернулся к другу. «Дырявый котел» — не место для свиданий с девушками. Гораздо лучше подошел бы хороший магловский ресторан.

— Сириус! Мы просто пообедаем. Она работает перед этим и после. Она не станет переносить на другое время! Я думал про хорошее индийское местечко неподалеку от твоего дома, но… нельзя же ей идти в магловское заведение в мантии?

Ну, тут Ремус был прав. И Сириус кивнул. Может, все-таки свидание в «Дырявом котле» — это не так уж и плохо. Надо учитывать обстоятельства.

— Пожалуй, ты прав. Но попытайся ее пригласить. Если она, конечно, тебе позволит.

Они погрузились в уютное молчание, прислушиваясь к шелесту мелких животных под деревьями и порханию птиц в ветвях, ожидая момента, когда надо будет сбросить одежду и обратиться в их звериные ипостаси.

Сириус любил ночи полнолуния. Это была подлинная свобода — бегать без забот по защищенным лесам вместе с другом, играть, охотиться на всякую мелочь — кроликов, крыс и тому подобное, — на время оставив в прошлом все человеческие заботы.

А когда под лапами сухая трава и свежий мох, это намного приятнее, чем снег и грязь, укрывшие землю.

* * *

Воскресенье, 2 июня

Гарри начал собирать вещи — книги, заметки, учебные карточки и прочее, — чем привлек внимание всех друзей, занимавшихся вместе с ним.

— Ты куда? — спросила Гермиона, почти не отрывая глаз от словаря рун. Она работала над сложным упражнением по переводу.

— Встречаться с мистером Филчем. Я же говорил об этом, когда мы начинали, помнишь? — объяснил Гарри, скатывая несколько неиспользованных листов пергамента. Проверяя, не забыл ли чего, он оглядел неиспользуемый класс, где они занимались, в том числе применяя магию.

— И чем ты в этот раз заслужил отработку? — спросил Рон, подняв взгляд от своих конспектов. Он недоуменно хмурился.

Гарри фыркнул, и Тео, Джинни и Луна — тоже.

— Это не отработка, Рон! Он сказал, что покажет мне свою работу.

— По уборке? — еще сильнее растерялся Рон, как будто его разыгрывали, а он не мог понять, в чем суть шутки.

Гарри рассмеялся и закрыл сумку.

— Не уборка, не мытье полов и не протирание пыли, Рон. На самом деле мистер Филч работает в замке с картинами. Чистит, реставрирует… — Гарри покрутил рукой, пытаясь передать жестом, что у мистера Филча гораздо более важные дела в замке, чем обычно все думают. — Он узнал, что я интересуюсь живописью. И еще он ей учился, и предложил мне понаблюдать, как он работает. Мне стало интересно, так что я согласился.

Было совершенно очевидно, что Рон так и не понял, с чего Гарри захотелось в воскресенье встречаться с Аргусом Филчем. Но он так и не сказал того, что, наверное, вертелось на языке, просто снова опустил глаза в записи, нахмурил брови и, явно уже думая о другом, буркнул:

— Развлекайся.

Тео подмигнул Гарри, Гермиона рассеянно помахала, а Джинни даже не взглянула в его сторону — зачиталась, сидя на полу и откинувшись спиной на ноги Тео.

Дафна с сестрой отрабатывали чары изгнания, повторяя по очереди заклинания четвертого курса по списку. Драко уже ушел полетать, а Невилл решил, что ему лучше провести выходной в теплицах.

С улыбкой на лице, довольный тем, как много у него друзей с разных факультетов, Гарри выскользнул из комнаты и пошел по коридору в назначенное место.

Встречались они не в кабинете, о котором знали все: это была комната, где хранилось множество конфискованных вещей и записи обо всех отработках, выполненных студентами Хогвартса (по крайней мере, так заявляли близнецы), а в мастерской мистера Филча, которая располагалась на первом этаже в дальнем уголке замка.

Гарри шел до нее долго и, когда, наконец, добрался до нужной двери, не сразу решил постучаться, потому что неожиданно занервничал.

Мистер Филч вообще-то не общался с учениками — только если это касалось его работы как завхоза, надзирателя на отработках и поборника запрета колдовать в коридорах. Их отношения с Гарри до этого момента складывались не лучшим образом: тот вечер, когда была отработка в Запретном лесу, и тот, когда во время этой неприятной истории с Тайной комнатой мистер Филч решил, это Гарри превратил в камень его кошку.

Глубоко вздохнув и напомнив себе, что никакого вреда ему на самом деле не причинили, Гарри поднял руку и решительно постучал в дверь. Совет и возможность посмотреть на живопись — более чем достаточная компенсация для прогулки на первом курсе и обвинений, произнесенных в момент горя и страха, на втором.

— Войдите! — откликнулись изнутри, и Гарри открыл дверь.

Войдя и вежливо поздоровавшись, он оглянулся по сторонам. Комната была не такой, как он ожидал, хоть он и с трудом мог бы сказать, что именно рассчитывал увидеть.

В одной из стен были окна, зашторенные так, чтобы внутрь не попадал прямой солнечный свет. Сама комната была довольно просторная, с большим — действительно большим — столом посередине. Еще одна стена была завешана полками, заставленными банками с разноцветными порошками, коробками из картона и дерева, свернутыми холстами, кисточками и множеством инструментов, для которых Гарри не знал названия.

Мистер Филч стоял у последней стены (если не считать ту, в которой была дверь, через которую зашел Гарри). Перед ним стоял мольберт с картиной, изображающей, насколько можно было рассмотреть, сцену охоты. В воздухе висел явственный запах растворителя, основанного на уксусе.

Гарри осторожно приблизился к сосредоточенно работающему человеку.

* * *

— Подойди-ка, мистер Слизерин, — подозвал юнца Аргус. Тот так осторожно двигался по комнате, ничего не трогая, что Аргус уверился в правильности своего решения его пригласить.

Впервые он пригласил в эту комнату постороннего. Даже директор тут не бывал с тех пор, как Аргус начал здесь работать. Похоже было, что его идея не обернется катастрофой.

— Решил, где будешь летом учиться? — Аргус продолжил начатый в библиотеке разговор, осторожно нанося последнюю каплю пигмента на то место, где пришлось восстанавливать полотно с охотничьей сценой, обычно висевшее в коридоре возле башни Рейвенкло.

— Вообще-то да, — ответил мальчик. Он не лез под руку и не заслонял свет, что было даже важнее. — Я так думаю, с масляными красками я не смогу работать во время учебного года. Так что попробую их. А потом, может, еще курс покороче — как делать наброски людей.

Он говорил немного смущенно, и Аргус, незаметно повернувшись и притворяясь, что проверяет, как смешивается цвет, заметил, что тот краснеет. Кому в пятнадцать лет не будет соблазнительно посетить урок рисования с живыми моделями?

— Как по мне, план хороший, — сказал Аргус и хмыкнул, промывая кисть в большом стеклянном стакане с водой (ему нравился звук, который издает металлическая часть кисточки, сталкиваясь со стеклом). Потом он отложил кисть, чтобы сохранила форму, высохнув.

— Давай к столу. — Аргус показал на картину из библиотеки, которую туда положил. — Я так помню, тебе любопытно было посмотреть, как я уберу этот магловский маркер.

Мальчик с достаточно заинтересованным видом сел на предложенный Аргусом табурет.

— Как видишь, я снял раму и подрамник, — начал объяснять Аргус, натягивая хлопковые перчатки, зачарованные, чтобы ничего не пропускать: ни пот с рук наружу, ни то, чем он отчищал картины, внутрь. — Еще я решил, что лак на этой картине пора менять. Обычно краски и лаки, используемые на магических картинах, намного стойче, чем магловские продукты того же времени. Особенно в таких магически заряженных местах, как Хогвартс. — Было приятно объяснять тому, кто действительно слушает. Может, стоит еще раз подумать над тем, преподавать ли ему летом самостоятельно. — Но эта картина, согласно замковым записям, не подновлялась с тех пор, как ее сюда принесли в тринадцатом веке. Так что сперва я уберу маркер, потом — другую грязь с поверхности, а потом, наконец, пожелтевший от времени лак.

Мальчик рядом с ним чуть ли не подпрыгивал — но не от желания сбежать куда-нибудь, а от распирающих его вопросов.

— Можешь задавать вопросы, если они есть. — Он привел сюда мальчика, чтобы воспитать из него художника, бережно раздуть это пламя. Так что пусть спрашивает.

— Как у вас получается стереть маркер, но не повредить картину? — Вопрос был очевидный, но неплохой.

— Помни: между картиной и маркером есть лак. Я осторожно применю растворитель, который вот тут смешал, — Аргус показал на маленькую баночку, закрытую металлической закручивающейся крышкой, — и хотя часть лака, вероятно, смоется, до краски не дойдет. — Что было хорошо, потому что большинство чистящих средств представляли собой чистый спирт — лучший вариант, чтобы стирать маркер. — Вот еще одна причина, почему я решил сменить заодно и лак. Он, наверное, все равно пострадает в том месте, где мне надо будет смыть маркер, и проще будет обновить его целиком, чем пытаться подправить.

Взяв ватный тампон, Аргус открутил крышку и аккуратно окунул вату в чистящее средство.

— Я его разбавил насколько можно, так что работать будет медленно. Но время есть. Если торопиться, оно может прожечь дыру насквозь, прямо через холст, даже смыть не успею.

Время до ужина пролетело незаметно. Мистер Слизерин иногда задавал умные вопросы: входили ли в состав лака зелья? Для чего вообще нужен лак? В чем разница между магическим лаком и немагическим? — а Аргус объяснял свои действия, почему выбрал тот или иной метод из возможных вариантов и в каких обстоятельствах предпочел бы что-то другое.

Это был определенно самый приятный за долгое время вечер.

Когда они прощались, мистер Слизерин обещал принести в школу небольшой образец своего творчества с летних каникул. У них не оставалось времени до конца семестра, чтобы встретиться еще раз. Так бывает, когда у ученика экзамены.

Улыбаясь, что было редкостью, Аргус пошел на кухню. Он не собирался выходить к неугомонным приставучим детям — так бы от его хорошего настроения быстро ничего не осталось. Лучше поесть у себя, в одиночестве, заказав что-нибудь у эльфов, а потом почитать, не рискуя этим настроением понапрасну.

* * *

Гарри снова встретился с друзьями на главной лестнице, но не успел их окликнуть, как шестикурсник с Рейвенкло — Кармайкл, если Гарри не изменяла память, — подошел к нему с загадочным видом.

— Эй, Слизерин! Как насчет слегка взбодриться перед завтрашними экзаменами? — спросил он и, повернувшись так, чтобы быть спиной к дверям Большого зала, вынул из сумки флакончик чего-то зеленоватого и маслянистого. — Поздно подстегивать учебу. Это, — он осторожно потряс флакон, — именно то, что помогло мне получить девять «превосходно» на СОВ. — Гарри всерьез подозревал, что Кармайкл этим хотел его впечатлить. — Но зато поможет все вспоминать на экзамене. Ну как, есть желание?

Гарри не успел ответить — отрицательно, потому что отец нарассказывал ему жутких историй про то, чем торговали в его времена в Хогвартсе, и Гарри не питал иллюзий, что в этом аспекте что-то сильно изменилось, — как вмешалась Гермиона:

— Кармайкл! Мне на тебя пожаловаться профессору Флитвику? Я не первый раз тебя ловлю, когда ты пытаешься облапошить учеников, продавая им поддельный мозговой эликсир Бураффио. А ну отдай, — с такой отповедью она протянула руку движением, которое напомнило Гарри его учительницу из начальной школы, конфискующую у детей сладости.

Рейвенкловец отдал пузырек и умудрился скрыться из виду прежде, чем Гермиона потребовала для обыска его сумку — на случай, если там есть еще.

— Возмутительно, как много наших однокашников пользуются важностью и напряженностью экзаменов, чтобы мошенничать и получать выгоду. — Гермиона покачала головой и наколдовала на флакон чары изгнания, избавляя его от сомнительного содержимого.

За время этого разговора их догнали остальные и теперь остановились посмотреть, как Гермиона по своему обыкновению возмущается. А потом Гермиона замолчала, уставившись на двери замка.

— Это экзаменаторы? — спросила она комически слабым голосом.

Все повернулись почти как один и посмотрели на большие двери: директриса Макгонагалл встречала группу пожилых ведьм и волшебников. И точно так же синхронно, как повернулись, они решили, что им любопытно посмотреть и что они подгадают так, чтобы войти в Большой зал одновременно с группой профессоров.

— Как же печально, что мальчик так ужасно пострадал от проклятия, — говорила директрисе старая, слегка сгорбленная ведьма. — Помню, как он сдавал СОВ и ТРИТОН. Такой умненький. Вот и задумаешься: знаешь человека с юности, а он вдруг с возрастом так меняется к худшему.

Профессор Макгонагалл, явно выбитая из колеи, постаралась сменить тему, как раз когда Гарри с друзьями шли мимо них к залу:

— Меня определенно заставило всерьез задуматься, когда пришли учиться первые дети тех, кого я выпускала. Надеюсь, вы сегодня присоединитесь к нам за ужином? И, может быть, и в дальнейшем будете разделять стол с остальными.

Потом их голоса стало неслышно за обычным шумом, который всегда царил за ужином в Хогвартсе, когда все были возбуждены. Друзья разделились, Луна поймала Гарри за руку и притянула, чтобы коротко поцеловать, а потом они разошлись есть за свои столы.

Все были слишком напряжены и сосредоточены на завтрашних экзаменах, чтобы общаться.

— Я даже рад, что ты решил сегодня здесь сесть, Гарри, — сказал Тео, садясь рядом с другом. — Как бы мне ни нравилось сидеть с Джинни, если бы я сегодня опять терпел Гермиону с ее вечной болтовней про прошлые экзамены, про все эти чары от списывания и так далее, то бы мог что-нибудь не то сделать.

— Например? — спросил Гарри, улыбаясь про себя и придвигая миску с картофельным пюре. После напряженного занятия в мастерской мистера Филча он сильно проголодался.

— Например, вылью ей на голову вот этот замечательный соус, — ответил Тео, поднимая соусник и щедро заливая вышеупомянутым соусом овощи и кусок запеканки.

— Да, это было бы досадно, — отозвался сидевший чуть дальше Драко, накладывая себе глазированной морковки. — Сразу представляю, какие лекции тебе тогда прочитали бы.

— Лекции? — Тео подчеркнул окончание, намекая Драко объяснить, почему тот считает одной лекции недостаточной за то, чтобы всего лишь начать кидаться за столом едой.

— Да, — с удовольствием ответил Драко. — Первая, конечно, от Грейнджер. Конечно, после того, как она отойдет от шока. Та еще будет лекция. Потом от директрисы. Она ведь тоже здесь, все-таки. А после этого, — со злорадством на лице Драко могло соревноваться только то, что звучало в его голосе, — как минимум неделя отработок. Профессор Снейп с удовольствием выскажется перед всем факультетом, насколько невероятно идиотской идеей было устраивать такую глупость при огромном количестве свидетелей.

Все засмеялись. Гарри пришлось осторожно поставить свой кубок с молоком, чтобы не разлить, а Дафна так хохотала, что согнулась чуть ли не пополам.

Потом Блейз попытался изобразить голос профессора Снейпа, и их окончательно прорвало, когда тот надменным тоном и с оскалом на лице закончил словами:

— В следующий раз будьте хоть немного скрытнее и не попадайтесь.

Когда Гарри смог, наконец, снова сесть прямо и утер платком слезы смеха, то улыбнулся Драко и Блейзу:

— Спасибо, нам именно этого не хватало.

И снова принялся за еду, которая, к счастью, не остыла. Хорошая это вещь — заклинания, сохраняющие блюда на столах теплыми.

* * *

Понедельник, 3 июня 1996

— Гермиона, пожалуйста! — Силы Рона были на исходе. Пусть обычно Гермиона и была замечательным другом, сейчас она выматывала ему последние нервы. — Ты серьезно думаешь, что можешь что-то еще выучить? В последний момент перед началом?

Да, это правда, что сам Рон прочел — ну, хотя бы попытался, закрыв руками уши из-за шума, — все свои конспекты по чарам. Но все-таки учиться в день экзамена уже поздновато?

— Я ничего не знаю, Рон Уизли! — буквально взвизгнула Гермиона, так что Парвати, согнувшаяся над лежащей у нее на коленях книжкой, зажала уши.

И она на этом не остановилась. Почти сразу же Рон был ошеломлен тем, как человек, способный с лету припомнить больше двадцати случаев, когда что-то пошло не совсем идеально, мог так плохо думать о своей памяти.

— Пожалуйста, Гермиона, ради нас всех, перестань, — пусть и не сразу, но остановил ее монолог один из близнецов. Они встали со своих мест, чтобы выйти подождать снаружи. — Мы так думаем, что ты безупречна во всем, что делаешь. И мы понимаем, что ты не уверена в себе. Но, поверь, все будет хорошо.

Другой близнец закинул на плечо сумку и поставил на стол пустой кубок.

— Чуть-чуть волноваться — это хорошо. Но если волнения слишком много, оно тебе будет мешать, особенно на практической части вечером. Так что попытайся слегка расслабиться, Гермиона. Ты за пять лет отстроила прочный фундамент. Тебе, в отличие от некоторых, не надо учиться прямо сейчас.

Рон так и не понял, предназначалась последняя фраза ему или нет (он и правда был недостаточно внимателен на уроках), как близнецы вышли из Большого зала, а на входе в замок он увидел знакомое лицо.

— А он что здесь делает?

* * *

Гарри едва вышел из Большого зала, как заметил ожидающую в вестибюле знакомую фигуру.

— Пап! — Он преодолел разделяющее их расстояние и, не успев задуматься, обнял Марволо. Но потом напрягся: так откровенно выражать свои чувства! И он назвал Марволо папой. Он никогда не делал этого раньше, опасаясь, что Марволо будет против. Тем более на людях!

Но не успели эти тревоги укорениться и разрастить, как Марволо обнял его в ответ.

— Я тоже рад тебя видеть. — А потом зашипел, видимо, чтобы никто, кроме Гарри, не понял: — Полагаю, так на тебя влияет Маркус, Гарри. Во избежание неясностей: я не возражаю, чтобы Маркус звал меня папой, и не возражаю, чтобы так же делал и ты, если пожелаешь.

— Спасибо, — тихо прошептал в ответ Гарри, от души радуясь, что можно спрятать лицо в плечо Марволо, чтобы другие ученики не видели, как он покраснел.

Когда они отступили друг от друга, остальные разошлись почтительным кружком, оставляя им свободное пространство.

Сощурив глаза, Гарри поднял взгляд на Марволо — разница в росте уже была не такой большой — и резко сказал:

— Ты не сказал мне, что сегодня приедешь! — И это была правда, хотя вчера вечером они, как обычно, говорили через зеркала.

— Верно, — улыбнулся Марволо, — не хотел тебя отвлекать. Но, как ты, я уверен, помнишь, мне надо снова сдать СОВ и ТРИТОН. Это самая ранняя дата, чтобы сдать их этим летом, так что я попросил принять у меня несколько экзаменов в Хогвартсе. — Он пожал плечами, определено довольный, что сумел удивить Гарри. — Мне разрешили, сегодня я буду сдавать СОВ по чарам вместе с тобой и твоими одноклассниками.

— А это не будет странно? — не удержался Гарри.

— Что именно? — с самым непринужденным видом спросил Марволо

— Сдавать экзамены здесь, с учениками, которые все намного младше… — Гарри замялся, думая, что еще более странно то, что им с отцом надо сдавать экзамены одновременно.

— Понятия не имею. Вряд ли это будет более странно, чем вся моя жизнь за последний год. Но я точно рад такой возможности. — Марволо ничем этого не показал, но Гарри был почти уверен, что тот подумал обо всех переменах, которые они пережили вместе. И о том, как мало дала попытка профессора Дамблдора ему помешать.

— То есть ты тайно готовился? — Лучше не отвлекаться на философию, мораль и вторые шансы.

— Более-менее, — подтвердил Марволо. — Слегка повторил теорию и несколько чар, которые обычно не использую, вроде тех, что заставляют разные предметы плясать или делать еще что-то необычное. Но большая часть материала — достаточно распространенные вещи. Я многие из них регулярно использую.

Это многое объясняло, так что Гарри просто кивнул и спросил, что Маркус думает насчет того, что Марволо будет сегодня сдавать экзамены.

За разговором время пролетело незаметно, и вскоре их снова вызвали в Большой зал. Группа нервных пяти- и шестикурсников и один взрослый вошли в зал, который преобразился почти так же сильно, как для Святочного бала во время проклятого турнира.

Четыре больших стола исчезли. Вместо этого аккуратными рядами были расставлены одиночные парты, повернутые к учительскому столу, перед которым стоял профессор Флитвик, улыбаясь до ушей, и махал им садиться.

— Входите, входите! А, лорд Слизерин! Будьте добры занять место вот здесь впереди, прямо рядом со мной.

Гарри выбрал случайную парту, не рядом с Гермионой, и сел, посмотрев на лежащую перед ним в ожидании стопку перевернутых лицом вниз пергаментов. Для письма было приготовлено и перо — как неоднократно повторила Гермиона, зачарованное от распространенных способов списывания, — и чернильница с черными чернилами, тоже зачарованными.

Взяв перо, Гарри проверил, хорошо ли оно заточено. Ужасно будет, если ему снимут баллы из-за того, что не смогут прочесть, что он напишет.

— Хочу вам напомнить, что списывание запрещено — экзамен будет зачтен как не сданный, а вам придется сразу же уйти, — громко сказал Флитвик, привлекая внимание учеников, напряженно вытянувшихся на стульях. — Вам дается время, пока не пересыплется песок. — Он перевернул довольно большие и изукрашенные резьбой по дереву песочные часы, и песок начал сыпаться. — Можете приступать.

Гарри перевернул свою стопку пергаментов, снял крышку с чернильницы. За несколько мест от него Гермиона уже яростно строчила на своих экзаменационных листах.

В последний раз вздохнув поглубже для храбрости, Гарри посмотрел на первый лист и на первый вопрос, — мимолетно заметив, что пергамент помечен его полным именем, Генри Джеймс Слизерин-Поттер, — и прочел его.

«Назовите инкантации и опишите движение палочки для чар, заставляющих предметы летать».

Четко вспомнив голос Рона, говорящий: «Вингардиум левиоса», то, как дубина тролля полетела и оглушила здоровенного зверя (а они считаются зверями? Надо будет уточнить перед экзаменом по уходу за магическими созданиями), Гарри начал записывать свой первый ответ.

Может, не так все будет плохо, как он боялся, наслушавшись про важность СОВ и то, как трудно их сдать.

* * *

Драко неверяще смотрел, как лорд Слизерин — сам Темный Лорд! — садится за слизеринский стол рядом с Гарри и, будто так и надо, тянет руку к тарелке аккуратно разрезанных на треугольники сэндвичей.

Тщательно выбирая собственный обед, Драко продолжал краем глаза следить за странной парой. Он не забыл, что однажды подсмотрел, как Темный Лорд, разозлившись на одну из пожирательниц смерти, Алекто Кэрроу, небрежно бросил в нее круциатус.

Хотя, наверное, сейчас, при таком большом скоплении людей, Драко был в безопасности, в обществе Темного Лорда он никак не мог избавиться от беспокойства.

Сидевший напротив Тео прямо встретил взгляд Драко, выражая удивление, что лорд Слизерин сел с учениками, а не с профессорами.

Или, может, не так он удивился, как казалось Драко, потому что в этот момент Тео заговорил:

— Можете, пожалуйста, передать фрукты, сэр? — явно обращаясь к тому же человеку, которого остальные за столом так боялись, что старались не замечать.

Но, с другой стороны, Темный Лорд большую часть летних каникул провел в доме Ноттов.

— Разумеется, мистер Нотт, — ответил Темный Лорд, легко, без палочки левитируя Тео нужное блюдо с сезонными фруктами. Когда тот поймал его, Темный Лорд снова обернулся к Гарри и продолжил оживленный разговор о только что сданном экзамене.

И можно ли такое себе вообразить? Темный Лорд сдает СОВ с обычными учениками Хогвартса!

— Какие экзамены будешь сдавать? — безо всяких титулов спросил Гарри сидевшего рядом волшебника. У Драко по рукам поползли мурашки. Он никогда не смел так непочтительно разговаривать со своим отцом на публике, даже зная, что ему в худшем случае грозит запрет полетов на неделю летом.

— Ты уже знаешь, что трансфигурацию я сдал тем летом, — просто ответил лорд Слизерин, попивая самый сладкий сок из тех, что нашлись на их столе. — Я решил сдать защиту, руны, зелья и историю в этом году вместе с вами.

Драко чуть не засмеялся недоверчиво, когда Темный Лорд по пальцам перечел экзамены в том порядке, в каком собирался их сдавать.

И что, он все эти дни будет есть с ними?

— Практика по гербологии не интересует? — с улыбкой поддел Гарри, и у Драко от волнения зачастило сердце.

Но Темный Лорд только фыркнул и неодобрительно посмотрел на сына:

— Я всего лишь отдаю предпочтение самым нужным предметам в первую очередь. Я намерен получить результаты даже выше, чем в первый раз, по всем предметам, что сдавал в твои годы.

Драко попытался сосредоточиться на своей еде и предстоящем практическом экзамене по чарам, чтобы не переживать из-за странностей общения в семье — а как еще это назвать? — Слизеринов, сидевших всего за несколько человек от него.

Может, к концу экзаменов он может притворяться, что это его не волнует, так же хорошо, как Тео.

Оставалось только надеяться.