О пользе старых законов (джен)

Для Гарри и его друзей воскресенье прошло тихо. Много времени они провели в его новой комнате, разгребая завалы домашки. Раньше Гарри этого не замечал, но пятый курс оказался тяжелым. Им приходилось писать больше эссе, и были они длиннее и тяжелее.

Переезд оказался очень кстати. Здесь, наверху, их никто не доставал неприязненными взглядами. Пусть недовольных и было немного, но они были — хотя бы по одному на каждый курс, с первого по седьмой. Гарри вздохнул, простым заклинанием скопировал эссе по истории и скатал его в аккуратный свиток.

Может быть, пора было спать. Уже поздно, а с утра опять уроки. Понедельник был самым нелюбимым его днем — из-за защиты и зелий. Даже несмотря на то, что их отношения с профессором Снейпом за лето улучшились. Хорошо, что Гарри бросил прорицания. Если бы после Амбридж пришлось терпеть еще и Трелони, он бы вконец отчаялся.

Он устало встал из-за стола и пошел к кровати (по крайней мере, она была не хуже его предыдущей), как вдруг посреди комнаты появился один из домовиков Поттеров, одетый в тогу из кухонного полотенца с гербом. Поклонившись, он протянул запечатанное письмо.

— Юный хозяин Генри, хозяин лорд Слизерин шлет вам это письмо.

Гарри осторожно приблизился к эльфу и вынул палочку. Он отлично помнил, как Добби спасал ему жизнь. Рисковать не хотелось, так что он проверил письмо выученными за лето заклинаниями. Оно оказалось чистым, и Гарри забрал его.

— Спасибо. Теперь можешь возвращаться? — полувопросительно сказал он.

В ожидании ответа Гарри вернулся к постели, рассматривая печать на письме.

— Хозяин лорд Слизерин сказал ждать от юного хозяина Генри ответа, — пискнул эльф.

Чтобы узнать, надо ли будет отвечать, Гарри сел на кровать и открыл письмо. Оно было написано волнистыми линиями змеиного.

Дорогой Генри,

мне хотелось бы, чтобы ты точно узнал об этом от меня, а не от кого-либо, не связанного с происходящим непосредственно.

Дамблдор счел нужным сообщить Ордену Феникса о том факте, что я создал хоркруксы. Мне не известно точно, сколько человек сейчас об этом знает, но больше всего опасений внушает другое: он подозревает, что ты один из хоркруксов.

Кажется, он собирается найти их и уничтожить. Один из них снова у меня. Я начал искать способы извлечь осколок души так, чтобы не причинить тебе вреда, и буду извещать тебя о прогрессе.

Если ты почувствуешь опасность в школе или угрозу от кого-либо из учителей, иди к Северусу, в гостиную Слизерина или в Тайную комнату. Там тебе ничего не грозит.

Уверяю, что в данный момент извлечение осколка для меня в приоритете.

Думаю, нам нужно найти способ связи, который будет быстрее совиной почты. Тогда ты сможешь оповестить меня, если почувствуешь опасность, не боясь, что письмо попадет не в те руки. Я открыт для предложений.

Надеюсь, тебе нравится на новом месте.

Марволо

Гарри растерянно моргнул, держа письмо двумя руками. Директор знал, что он хоркрукс? Собирался его уничтожить? Марволо этого не написал, но хватало и того, что было в письме. Судя по тому, что Гарри знал об этих предметах, если кто-то надумает избавиться от куска души, засевшего у него в голове, это может кончиться плохо.

Застонав, он откинулся на постель. Новые сложности, только этого не хватало. Как будто у него недостаточно запутанная и опасная жизнь. Теперь трудно будет расслабиться и на миг. Хотя, может, это не так уж и отличается от того, что было до письма. Как-никак, Гарри пытался убить кто-то из гриффиндорцев.

Надо было написать короткий ответ, потому что самым очевидным способом защитить Гарри от опасности было забрать его из Хогвартса. А этого он совсем не хотел. Тут были его друзья. Именно Хогвартс впервые стал для него домом. Он точно не будет счастливее ни в другой школе, ни на домашнем обучении. Нет, он хотел доучиться здесь.

Так что надо было сказать Марволо, что он прислушается к его совету, но в своих новых комнатах чувствует себя в безопасности.

Быстрая связь… Только Гарри собрался перейти за стол, как зажужжало зеркало… Точно! Переговорное зеркало!

— Дядя Сириус! — воскликнул Гарри, торопливо ответил на вызов и выронив забытое письмо.

Лицо Сириуса в зеркале было серьезно.

— Как ты, Гарри? Комната хорошая? — спросил он, разглядывая крестника.

Гарри кивнул и, заметив, что крестный чем-то встревожен, тоже посерьезнел:

— Все нормально. Сегодня никто меня убить не пытался. А комната классная!

— Рад, что тебе нравится. Слушай, Сохатик… — он замялся, видимо, не зная, как лучше выразиться.

Гарри поудобнее устроился на подушках, не мешая ему подбирать слова.

— Ремус сегодня был на собрании Ордена, и Дамблдор кое-что сказал… Не знаю, как бы это… — запинаясь, выговорил он и расстроенно и нервно запустил руку в волосы.

Гарри наклонился и поднял письмо с пола. Потом посмотрел в зеркальце — в глаза крестному.

— Не переживай, Сириус. Я уже знаю. Марволо прислал письмо, — он показал пергамент так, чтобы его было видно на той стороне.

— Знаешь?! — изумился Сириус. — Точно? Поверить не могу, что этот ублюдок сказал тебе… такое!

— Он вообще-то много что мне рассказывает. Куда больше, чем директор говорил. Что я один из этих хоркруксов… сказал, что подозревал об этом, а потом проверил наверняка. Я только что получил письмо… — Гарри умолк, заметив выражение лица Сириуса.

Тот несколько раз открыл и закрыл рот, не выдавив ни слова, потом закрыл глаза и глубоко вздохнул:

— Что он собирается делать? Пока ты… хоркрукс… ты в опасности. Ремус присмотрит за делами в Ордене, но… ну, это опасно.

— Он написал, что будет искать способ вынуть этот кусок. И я ему верю. Но я понятия не имею, сколько на такие вещи надо времени, — вдруг решив, что Сириус лучше всех подходит, чтобы ответить на вопрос, он резко сменил тему: — Сириус, ты не знаешь, где можно достать еще пару зеркал? Или сделать? Мне бы не помешал быстрый способ связи с Марволо.

— Это очень странно, — покачал головой Сириус. — Ни за что бы не подумал, что соглашусь работать с тем, кто развязал войну… он же чудовище… или уже нет? У меня сейчас такое ощущение, что он — один из последних вменяемых людей… Мне это снится?

Тут Гарри расхохотался и не мог остановиться, пока у него не полились слезы и не заболели бока. Сириус сотрудничает с лордом Слизерином — конец света настал, не иначе.

— И не говори! Мне кажется, что это сон, еще с того дня, как меня потащили в министерство усыновлять, — он вытер слезы и заметил терпеливо ждущего эльфа. — Так что там насчет зеркал?

— Передай ему, чтобы обращался ко мне, — махнул рукой Сириус. — Я поищу старые записи, по которым мы делали зеркала. Береги себя, Гарри.

Зеркало опустело, и Гарри пошел к столу писать записку Марволо. Он в двух словах рассказал о переговорных зеркалах и о том, что Сириус может дать инструкции для их изготовления. Еще написал о том, как его крестный отнесся к сведениям про хоркруксы.

Закончив, он отдал записку эльфу. Тот взял ее, поклонился и снова исчез.

Гарри зевнул и решил, что теперь точно пора ложиться. Завтрашний день обещал быть интересным. Уснул он быстро.

* * *

Тем временем в Лондоне Сириус отложил зеркало и потер лицо. Что творится с этим миром? Дамблдор, которого Сириус всегда считал воплощением света, думает, что может понадобиться убить ребенка. Убить Гарри, чтобы сумасшедший злодей (бывший?) мог умереть как положено.

Упомянутый злодей при этом вроде бы помогает искать людей, пропавших десять лет назад. Предлагает снять проклятие, на которое директор наткнулся, сунувшись за чем-то, что Волдеморт хотел защитить.

Все было не так.

Вздохнув от огорчения, Сириус сел за стол и набросал лорду Слизерину короткое письмо. Ему надо было задать несколько вопросов и передать сведения о зеркалах. Так как они оба жили в Лондоне, сове не потребуется на доставку много времени.

Может быть, в ближайшие дни получится встретиться.

* * *

Спускаясь наскоро позавтракать, Марволо размышлял о письме, полученном вечером от Генри. Даже странно было, как быстро распространялись сведения о том, что он так отчаянно хотел скрыть.

Лорд Блэк знал о хоркруксах, так как ему сообщил о них член Ордена Феникса. Возможно, это не так уж и плохо. Он тоже был твердо намерен защитить мальчика, а нехватка информации могла бы ему в этом помешать. Марволо неприятно было, что тайна его бессмертия перестала быть тайной. Но, учитывая, сколько дурных последствий повлек выбранный им метод (ясный разум определенно был полезен), может быть, лучше было бы от него отказаться.

Барти положил у его тарелки расписание на день и письмо с гербом Блэков. Ничего удивительного. Разумеется, у лорда Блэка появились новые вопросы; к тому же он, возможно, хотел обсудить попытку вернуть тело его брата.

Марволо сел, разложил на коленях салфетку и заглянул в расписание, взяв в свободную руку письмо. График в этот день был плотный. Снятие проклятия с директора (чтобы тот жил, а Марволо улучшил себе репутацию), встреча с Ксерксом насчет школы, чай и гости у Малфоев, вечером — время на исследования.

Рассеянно черпая овсянку с фруктами, он одной рукой сломал печать на письме и развернул его.

Лорд Слизерин,

мой крестник сообщил, что хотел бы найти более простой и быстрый способ связи со своим опекуном. В свой прошлый визит я оставил ему переговорное зеркало, одно из пары, которой мы с его отцом пользовались в Хогвартсе. Он спросил, возможно ли достать еще одну такую же. К этому письму прилагаются заметки, которые мы использовали при создании зеркал, и ссылки на источники. Полагаю, вы сумеете сделать по ним комплект, чтобы пользоваться им вместе с Гарри.

Кроме этого, я хотел бы найти время и обсудить с вами несколько вопросов: планы на зимние каникулы и то, где их проведет Гарри, пересмотр законов об оборотнях, намеченный на октябрьское заседание Визенгамота, возвращение собственности Блэков, предоставленной на время, и тому подобное.

Жду вашего ответа с предложениями о времени и месте встречи,

лорд Блэк.

Удивительно, что единственный Блэк, который попал на Гриффиндор, сумел так ловко составить письмо. Он упомянул обо всем, но при этом так расплывчато, что человек непричастный не догадался бы, о чем речь. Итак, Блэк хотел обсудить статус Генри как хранилища души, узнать, когда ему вернут тело Регулуса, и, возможно, заложить политический союз в отношении законов об оборотнях. Неделя началась неплохо.

По пути к прихожей Марволо встретил Барти с письмами. Тот поклонился в знак приветствия:

— Доброе утро, мой лорд. Только что пришла еще почта. Надеюсь, вы видели сегодняшнее расписание?

Кивнув, Марволо забрал письма, чтобы посмотреть, нет ли там чего-нибудь срочного.

— Собираюсь в Гринготтс. Найди на неделе время — я хочу встретиться с лордом Блэком. Чем раньше, тем лучше, — он открыл письмо от Августы Лонгботтом, быстро прочел его и добавил: — И еще запланируй встречу с регентом Поттера. Постараюсь вернуться к обеду, но, если возникнут сложности, после банка аппарирую в школу Ксеркса.

Он вернул письма поклонившемуся секретарю (любопытно, что бы он в шестнадцать лет подумал о нынешней ситуации?), взял плащ из небольшой гардеробной рядом с прихожей и, надев его, аппарировал на Косую аллею. Пора было отрабатывать роль милого и раскаявшегося лорда Слизерина.

* * *

С того места у здания банка из белого мрамора, куда Марволо аппарировал ранним утром в понедельник, заметить ожидающую его группу было легко. Один — рыжий, другой — старик с белой бородой и в ярко-голубой мантии, третий — на деревянной ноге. Неповторимая компания.

Еще раз поправив мантию, Марволо сделал вежливое лицо и, улыбаясь, пошел к ним.

В такой ранний час на аллее было не так много людей, но любопытных взглядов хватало. На него уже не смотрели с такой неприязнью, как в тот день, когда он впервые сюда пришел сразу после того, как усыновил Генри. Похоже, работа по восстановлению репутации была успешна. Пришло время перейти к следующему акту спектакля.

— Доброе утро, директор, мистер Грюм, мистер Уизли, — любезно поздоровался он. — Раз все здесь, пойдемте внутрь.

Марволо заметил неодобрительный взгляд, которым его смерил старый аврор: наверное, ему не понравилось отсутствие охраны. Но отсутствие было кажущимся: Крэбб и Гойл уже были здесь, готовые действовать по первому зову. Необходимость выглядеть как можно менее угрожающее плохо сочеталась с явным наличием телохранителей. Более того, незачем было заставлять давать повод думать, будто у него есть последователи. Особенно учитывая, что они у него были.

— Превосходная мысль, Том! — провозгласил старый дурак, слишком уж жизнерадостно улыбаясь и сверкая голубыми глазами. — Очень удачно, что у нас всех нашлось сегодня время, чтобы разобраться с этим небольшим затруднением.

Марволо сдержал три первых злых ответа — он до сих пор ненавидел свое старое имя, и, кроме того, они не были настолько близки, чтобы общаться так фамильярно.

Он выдавил вежливую, хоть и ледяную, улыбку, жестом пригласил следовать за ним и прокомментировал нарушение этикета:

— Директор Дамблдор, не сомневаюсь, что вам известно: я давно уже взрослый человек и один из лордов Визенгамота. Буду благодарен, если вы будете использовать более формальное обращение.

Старик лишь негромко рассмеялся, и Марволо пришлось вспомнить о дыхательных упражнениях, чтобы удержать себя в руках.

— Трудно не забывать, что бывших учеников нельзя звать по имени. Постараюсь исправиться, лорд Слизерин.

Марволо мысленно усмехнулся, гордясь, что не сорвался, когда старый козел так снисходительно бросил его имя, и коротко кивнул в ответ. Они вошли в банк.

На самом деле, ему не слишком хотелось так скоро снимать проклятие. Он предпочел бы, чтобы директор страдал столько же, сколько он сам, когда был ребенком, сколько страдали Северус и Генри. Но сейчас ему не терпелось с этим покончить. Марволо обвел взглядом зал и подошел к первому же свободному служащему.

— Лорд Слизерин, вы пришли воспользоваться одной из наших комнат? — спросил при его приближении злобно выглядящий гоблин.

— Совершенно верно, — Марволо слегка наклонил голову.

— Следуйте за мной! — распорядился гоблин, спрыгнул со своего сиденья и пошел в дальний конец длинного зала, туда, где находились съемные комнаты для ритуалов и переговоров между бизнес-партнерами, потенциальными или действующими.

Они вошли в одну из них, и Марволо огляделся. Комната была небольшая. Посередине стоял крепкий стол со стульями вокруг, стены — из простого камня. Свет давали кристаллы, прикрепленные к потолку. Марволо решил, что комната им подойдет.

* * *

Билл боролся с любопытством. Они пришли сюда не для того, чтобы удовлетворить его интерес к самому необычному проклятию за всю его карьеру ликвидатора, а чтобы тот, кого называли Темным Лордом, это проклятие снял. Но было легко забыть, что этот голубоглазый человек с волнистыми каштановыми волосами и безупречными манерами был способен без раздумий совершить самое темное в мире дело. Что он расколол свою душу… Билл, разумеется, слышал о хоркруксах во времена ученичества — их упоминали, и он знал, как их выявлять и уничтожать. Но сознавать, что тот, кто создал несколько хоркруксов, жив по сей день — это было совсем другое.

По спине у него пробежали мурашки: он вспомнил, что Гарри тоже может быть хоркруксом. В памяти тут же ярко всплыл долгий разговор, который в тот вечер произошел на кухне у матери. Билл тогда пообещал, что во время личной встречи попытается получше разобраться, что представляет из себя лорд Слизерин. Никому в его семье не нравилась мысль, что тот может убить Гарри.

Билл упомянул, что осколок может слиться с остальной душой, если заклинатель искренне раскается в убийстве, совершенном для ритуала. Теперь у его родителей вся надежда была на то, что лорд Слизерин выберет именно этот путь, а Гарри будет жить долго и счастливо.

Потому по дороге к комнатам, сдававшимся клиентам, Билл не сводил взгляда с лорда Слизерина. Он наблюдал за его поведением. Кажется, тот был раздражен, но, учитывая, что директор знать не желал о личных границах (Билл не возражал, когда его звали по имени, а вот Флер уже несколько раз на это жаловалась, хотя совсем не часто встречалась с директором), у него могла быть на то веская причина.

— Директор, будьте добры, сядьте за стол, — сказал лорд Слизерин. Сам он сел напротив старого волшебника. — Прежде чем начнем, вы, полагаю, потребуете от меня клятву?

Директор с улыбкой кивнул, Аластор Грюм буркнул нечто вроде «да». Лорд Слизерин кивнул, достал из внутреннего кармана дорогой на вид мантии лист пергамента и показал его им троим. Грюм протянул руку, и пергамент вручили ему:

— Если желаете, проверьте формулировку.

Бывший аврор так и сделал — с явным недоверием он перечел короткий текст несколько раз; потом вернул пергамент, неохотно признав:

— Сойдет.

— Хорошо, — лорд Слизерин положил листок на стол и, вынув знаменитую тисовую палочку, двумя руками приложил ее к груди, там, где полагалось быть сердцу. Когда он заговорил, Биллу послышалась в его голосе настоящая искренность: — Клянусь сегодня в этой комнате применять к Альбусу Вульфрику Брайану Дамблдору магию лишь с намерением сохранить ему жизнь и снять проклятие, от которого он сейчас страдает. Да будет так, — мягкое сияние на миг его окружило и угасло, и он опустил палочку на стол.

— Пожалуйста, положите руку на стол, директор. Я должен взглянуть. Насколько я помню, это проклятие должно убивать через несколько минут после прикосновения. Надо проверить, не изменилось ли оно за то время, что было заперто в вашей руке.

Директор выполнил вежливую просьбу, и Билл не сдержал любопытства:

— Как вы смогли так объединить проклятия? Я узнаю исходные формы, но не могу понять, как их можно было сочетать.

Лорд Слизерин медленно моргнул, но потом, собравшись, начал не спеша объяснять:

— Меня всегда интересовало создание заклинаний и магическая теория в целом — потому я начал путешествовать после выпуска. Добавьте к этому неудачно наложившуюся паранойю, и получите желание сочетать проклятия, которые сочетать не следует, — он сделал паузу, наколдовал несколько заклинаний и хмыкнул про себя, изучая результаты. — Как именно я смог сделать из двух одно, вы, скорее всего, не захотите знать. Либо не захотите признавать, что знакомы с теорией, нужной, чтобы понять мое объяснение.

Билл не сразу догадался, на что ему намекают, но потом понял и широко улыбнулся:

— С этим никаких проблем. Как ликвидатор проклятий Гринготтса я имею допуск к знаниям, которые министерство ограничивает как темные. Как иначе мы могли бы делать работу, за которую нам платят?

Лицо лорда Слизерина стало задумчиво, а потом он медленно кивнул:

— Почти разумно. Но я никого не обучал этому проклятию и нигде его не документировал. Так что в данный момент никому не нужно знать подробности. Однако если вам действительно интересно, можем найти время и обсудить эту тему. Сейчас лучше сосредоточиться на текущих делах, — он слегка усмехнулся Биллу: — Эти комнаты оплачиваются за полчаса.

Теперь Билл наблюдал не только из чувства долга, чтобы защитить директора: его привлекали знания лорда Слизерина о проклятиях. Логично, что Темному Лорду многое известно о темной магии, а учитывая то, что Билл сегодня видел, он начинал сомневаться в правоте Дамблдора. Создание хоркруксов не противоречило истории, рассказанной лордом Слизерином. Он мог попасть под проклятие, вызывающее сильную паранойю, а паранойя — плохой советчик: ему вполне могло показаться, что создать хоркруксы — хорошая идея, что это позволит надежно защититься от возможных убийц.

Билл не знал ни о том, как влияет на человека уничтожение его хоркрукса, ни о том, какие последствия вызывает создание нескольких. Ему сильно хотелось расспросить об этом. Источники, которые ему попадались, были старыми — им были сотни лет, и все это были копии с еще более древних текстов. Возможность пообщаться с тем, кто работал с ними лично, была очень заманчива. В конце концов, Билл выбрал профессию не только потому, что хотел приносить пользу: узнавать новое было для него не менее важно.

Лорд Слизерин быстро провел несколько сложных многословных заклинаний и, наконец, объявил:

— Кажется, проклятие не изменилось за то время, что вы были ему подвержены. Разработанное мной контрзаклинание должно сработать как есть, — Билл успел заметить, что на его лице мелькнуло сожаление, тут же снова скрытое за пустой, вежливой улыбкой. — Безболезненности не обещаю, но все должно пройти быстро. Вы готовы, директор?

Директор кивнул седой головой, и молодой лорд, нацелив на его руку палочку, начал читать заклинание на языке, который Биллу показался похожим на древнеегипетский.

Эффект был мгновенный.

Яркий свет объял почерневшую руку, и по комнате разлилось тепло. Взгляд директора стал жестче, губы сжались: Билл заподозрил, что он сдерживает болезненный возглас.

Когда свечение прекратилось, рука снова выглядела нормально, и лорд Слизерин спрятал палочку в рукав мантии.

— Вам следует провериться у целителя. Не знаю, какие последствия могло иметь длительное воздействие этого проклятия. Однако самого его больше нет, — он встал, коротко поклонился директору и принялся демонстративно ждать, когда тот уйдет вместе со своими спутниками.

К огорчению Билла (у него было столько вопросов!), директор был рад уйти как можно скорее и чуть ли не сбежал из комнаты, едва успев попрощаться. Аластор быстро ушел за ним, и у Билла не оставалось выбора — надо было идти с ними.

Может быть, задержаться под предлогом какого-нибудь дела по работе? Билл очень хотел поговорить с лордом Слизерином. Ведь в том, чтобы собирать информацию, нет ничего плохого. Правда же?

* * *

Марволо был рад, что все прошло без запинки, но в то же время расстроен, что ничего не узнал о том, как влияет долгое воздействие проклятия, или том, что могли сделать старания Северуса по его остановке. Немного подождав, он вышел из комнаты — найти гоблина и заплатить по счету за аренду комнаты.

Снаружи он сразу же наткнулся на нужного гоблина и увидел Уильяма Уизли.

— Три галлеона и четыре сикля, лорд Слизерин, — протягивая ладонь, сообщил гоблин. Или гоблинша? Марволо никогда их не различал.

Он отсчитал монеты, и гоблин ушел не прощаясь. Два волшебника остались в большом зале вдвоем.

— Почему вы до сих пор здесь, мистер Уизли? — прямо спросил Марволо. Он не решился строить догадки, зачем тот остался один, без поддержки и свидетелей.

— Хотел поговорить с вами, лорд Слизерин, — последовал такой же простой и короткий ответ.

Это было и так очевидно, и Марволо выразительно на него посмотрел:

— О чем же?

— Во-первых, о проклятии, которое вы сняли с руки директора. Но и о других вещах тоже. Большая часть информации — копии с копий, причем не всегда хорошие. А мне для работы не помешало бы углубить знания. Может быть, меня даже повысят, — взгляд его голубых глаз был до смешного серьезен.

Это все происходит на самом деле? Один из Уизли, семьи, как известно, доблестно сражавшейся с Темным Лордом Волдемортом и его пожирателями смерти, только что попросил темного волшебника научить его темным искусствам? Да еще и того самого бывшего Волдеморта?

С некоторой опаской (вдруг это ловушка) Марволо кивнул:

— У меня будет пара часов сегодня вечером. А у вас?

Хотелось спросить, действительно ли он хочет знать о темных искусствах и что думают на этот счет его родители. Однако Марволо сдержался: может быть, получится заполучить нового последователя. Давать людям то, чего они хотят, всегда было лучшим способом добиваться своих целей и увеличивать число пожирателей смерти.

— Где и когда? — охотно спросил Уизли.

— Вы бывали в Гриффин-хаузе? — Уизли покачал головой. — Встретимся в «Дырявом котле»? — Марволо быстро прикинул, когда закончит с делами: — Примерно в семь вечера?

— Подходит, — кивнул Уизли и, попрощавшись, ушел вглубь здания — вероятно, в свой кабинет или где там он работал в банке.

Марволо взглянул, который час, и с удовольствием отметил, что успеет зайти домой пообедать.

* * *

Кингсли не спалось, так что он решил прийти на работу пораньше. Новости, рассказанные директором Дамблдором на прошлом собрании Ордена, не давали ему покоя. Может быть, перекладывание бумажек с места на место навеет сон.

Он перебирал разрешения на портключи, когда дверь энергично распахнулась, и в хаос вошел Долиш. Кингсли, несколько раздраженный, выпрямился и оглянулся на него. Долиш весело улыбался. С чего он такой радостный? После вчерашнего (расколоть душу — как можно творить такое зло!) намерение Кингсли работать с вероятным пожирателем смерти пошатнулось.

— Шеклболт, надеюсь, ты взял зимний плащ. Вот наш портключ на остров! — Долиш победно продемонстрировал завязанную петлей веревочку — такие обычно использовали для официальных портключей, использовавшихся аврорами.

Кингсли нахмурился: как-то рано. Учитывая, что они хотели скрыть свои намерения, он думал, что они добудут портключ в Азкабан в лучшем случае через неделю. Придется спросить.

— Быстро. Как тебе удалось так оперативно его достать, Долиш?

— Сказал Малфою и Нотту про нашу идею, и они предложили отправить кого-нибудь проверить тюрьму, пока ее не охраняют дементоры. Было легко подстроить, чтобы послали нас. Ну, когда идем?

Кингсли мысленно ощетинился. Такое наглое использование личных связей для ускорения процесса казалось ему неправильным: ведь кто-то тем временем ждал своих портключей. То, что в этом замешаны еще двое пожирателей смерти… впрочем, тут не было места мелочности: они искали, кто отправил дементоров за детьми.

Кингсли вздохнул и повел плечами, расслабляясь.

— Что не так, Кингсли? — посерьезнел Долиш. — Что-то случилось? Я как в холодильник попал. Я что-то не то сделал?

Кингсли сбросил на пол пачку бумаг и потер глаза. За что ему винить Долиша? С самого начала предполагалось, что он пожиратель; почему теперь не выходит работать с ним над одним делом? Кто-то же натравил на детей дементоров. Гарри Поттер и еще двое ребят спаслись только потому, что мальчик умеет призывать патронуса.

Пусть даже Волдеморт расколол душу (директор не привел никаких веских доказательств — только рассказ да пару предметов), при чем тут его прислужники?

— Слухи, Долиш, вот и все. Не выспался из-за них, и настроение теперь так себе. Не обращай внимания. Плащ я взял. Когда идем?

Долиш посмотрел на него с недоверием, но ради их обычая игнорировать, с кем сотрудничает напарник, решил бросить этот вопрос и пожал плечами:

— Когда угодно. Портключ не по времени, а по паролю.

— Тогда давай сейчас, пока я не уснул стоя, — решил Кингсли и зевнул в ладонь.

* * *

Погода на Северном море была хорошая. Для сентября. Было холодно и слегка ветрено, так что если б не водоотталкивающие чары, которые они набросили на алые аврорские мантии, от брызг промокли бы до нитки за минуту.

Оба пригнулись из-за обжигающего ветра и поспешили к сурово нависающему рядом зданию. И зачем портключи всегда доставляют авроров на улицу… То есть понятно зачем — из соображений безопасности. Но все равно это неудобно. Особенно в плохую погоду, а плохая она почти всегда.

Они миновали ворота и небольшой коридорчик, ведущий к кабинету единственного дежурного аврора. Обычно люди тюрьму не охраняли, только несколько раз в год приходили с инспекциями. Но дементоров вывели, заперли на дальнем краю острова, и сейчас в кабинете постоянно кто-то находился.

Здесь было теплее: в печке посреди комнаты весело горел огонь. У стены стояла койка, в данный момент занятая. Долиш подошел к ней и потряс спящего за плечо:

— Симонс, проснись! Ты нам нужен!

Кинсли улыбнулся про себя и отошел к печке погреть руки. Они всегда у него мерзли в шторм. Он весело наблюдал, как Долиш будит дежурного. Ну и работа у Симонса, врагу не пожелаешь.

Симонс, бухтя, встал и налил себе старого кофе.

— Чего вам тут надо? Что-то сомневаюсь, что вы пришли меня подменить.

— Точно, Симонс, мы не за этим. Извини, — Кингсли пожал плечами. — Нам надо проверить записи. Тут же где-то есть записи?

— А как же. Там, — Симонс показал кружкой в сторону покосившейся двери и сел в свое кресло.

Долиш и Кингсли с надеждой переглянулись и поспешили к архиву. Но стоило Кингсли увидеть шкафы, как надежда тут же погибла. Похоже, давно ни у кого не было настроения навести тут порядок, чтобы удобнее было искать документы.

— Чудесно! — с сарказмом протянул Долиш. — Шило на мыло.

Кингсли со вздохом кивнул:

— По крайней мере, тут будут только документы, как-то связанные с тюрьмой. Без бланков на портключи, заказов чернил и прочей бесполезной белиберды.

— Давай искать. Может, тут сработают чары призыва?

Решив, что попробовать стоит (а вдруг?), Кингсли вынул палочку и сосредоточился на приказах, отсылающих дементоров куда-нибудь из тюрьмы:

— Акцио приказы об отправке дементоров.

Из разных ящиков к Кингсли подлетели листки пергамента, сложившись перед ним в на удивление небольшую стопку.

Улыбнувшись друг другу — такой объем работы куда приемлемее! — они взялись за дело с двух сторон и стали быстро просматривать приказы. Они знали, где и когда произошло нападение. Все неподходящие приказы тут же откладывались в сторону.

Пока они были заняты, Кингсли размышлял о том, как легко оказалось работать с пожирателем смерти. Ну, вероятным. Да кого он обманывает: Долиш настоящий пожиратель смерти, просто доказательств этого нет. Неприятно было сознавать, что такие есть в министерстве, но поделать с этим ничего нельзя.

— Шеклболт! Я, кажется, нашел! — Долиш помахал пергаментом и от улыбки словно помолодел на несколько лет.

Кингсли, сидевший на тахте, встал и подошел к нему. Он пробежал взглядом пергамент, который держал Долиш: время и место в приказе совпадали с тем, где и когда напали на Северуса Снейпа и троих подростков.

Но… Кингсли нахмурил брови:

— Джейн Смит? Ты знаешь в министерстве какую-нибудь Джейн Смит?

— Нет, — покачал головой Долиш. — Я вообще никаких Джейн Смит не знаю. — Он немного подумал. — Подлог?

— Наверное. Тот, кто послал дементоров за детьми, умнее, чем мы думали. Это мужчина или женщина, как следует из имени?

Долиш фыркнул:

— По-моему, гадать нам не надо. Зато теперь точно известно, что дементоров послал кто-то из министерства. Может, поможем Симонсу вернуться домой.

Быстро убрав оставшиеся документы, они ушли, на прощание пообещав Симонсу бутылку сидра и передать новости, если из их открытия что-то выйдет.

Вернувшись, они отчитались Скримджеру, и Долиш быстро исчез — наверное, на доклад к Волдеморту. Кингсли сел писать отчет. После этой бумажной работы (к таким вещам у него успело выработаться отвращение) он собирался заняться расследованием подлога, разобраться, кто это сделал. Оставалось найти способ добыть эти сведения.

* * *

В первый учебный день после того, как Гарри получил новое жилье, можно было наблюдать разнообразную реакцию на эту новость. Гермиона радовалась — за него, а еще потому, что у них теперь было место для спокойной учебы. Рону было так и сяк: он был доволен, что Гарри в безопасности, но расстроен, что они теперь не живут вместе. Гриффиндорцы были по большей части в восторге: оказывается, для потомков основателей были собственные комнаты! Просто они не использовались, потому что некому было их занять. Но кое-кто острил, что на факультет храбрецов прокрался зайчишка-трусишка.

По пути на завтрак Гарри по мере сил игнорировал их. Новая возможность поработать над самоконтролем появилась, когда к сплетням присоединились остальные факультеты. Тех, кто считал, что он испугался, было больше всего. Они гадали, как он попал на Гриффиндор. Рейвенкловцы добавили к слухам свои гипотезы и спекуляции насчет того, что Шляпа судит поверхностно, хаффлпаффцы подчеркивали, что некоторым гриффиндорцам явно не хватает верности к своим же. Слизеринцы по большей части молчали.

Последнее Гарри удивило больше всего. Весь урок истории, а потом — всю дорогу до класса зелий Рон гадал, что замыслили скользкие змеи. Почему они не болтают с остальными?

Гарри подозревал, что это связано с его статусом почетного члена факультета, как наследника Слизерина. Никаких скрытых замыслов он не видел. Он спросил у Рона, что это могут быть за замыслы, но конкретного ответа так и не дождался.

Рон только нехорошо косился на слизеринцев, которые при виде них пристраивались следом и ходили на несколько шагов позади, явно присматривая за ними. Рону, очевидно, хотелось знать, зачем они таскаются за ними по пятам.

В конце урока зелий ученики поставили на стол профессора Снейпа по фиалу приготовленного зелья — они делали укрепляющий настой, а тот раздал проверенные эссе. Когда очередь дошла до Гарри, профессор с кислым видом вручил ему свиток:

— Судя по всему, вы все-таки унаследовали талант от матери. Ваши работы намного лучше, чем в прошлом году. Продолжайте в том же духе.

В такой мрачный понедельник этот комментарий, пусть даже высказанный обычным для мастера зелий сухим тоном, был как луч света во тьме. Благодаря ему Гарри вынес кошмарно скучный урок защиты. С этим точно надо было что-то делать. Гермиона то и дело бурчала, что такими темпами они ни за что не сдадут СОВ по защите.

И еще у Гарри не шел из головы вопрос, менять факультет или остаться где есть. Может, лучше подождать, посмотреть, что изменится с его переездом. Авроры что-нибудь найдут. План был простой, наверное, так и надо будет сделать.

* * *

Слизеринцы тоже следили, что происходит в школе. Особенно пристально за тем, как реагируют на новости Гриффиндор, Рейвенкло и Хаффлпафф, следил Драко.

Это было до странного похоже на их второй курс, когда все считали Генри наследником Слизерина, или на прошлый, когда думали, что он обманом прошел на турнир.

— Вы знали, что для наследников основателей есть комнаты? — спросил Грег, садясь за слизеринский стол обедать.

— Нет, — ответил Драко, потому что у Тео и Блейза рты были заняты, — но это вроде бы логично.

Дух захватывало, до чего быстро разлетались слухи. Весь Хогвартс уже знал о еще одной комнате в Гриффиндорской башне. Описывали ее настолько по-разному, что Драко понял: пока никто ее не видел. А еще все знали о том, что Генри Слизерин может попросить его перераспределить. Может быть, кто-то из авроров или учителей упомянул об этом там, где могли слышать ученики, и сплетни тут же разнеслись по всей школе, как пожар.

— Слышали, что старшие говорят? Как По… Слизерин поздоровался с… отцом? Он прямо так его и назвал! — Панси была так взбудоражена, что Драко чуть не закатил глаза.

— Ну разумеется! Он и есть отец Гарри, — фыркнул Нотт и взял еще хлеба. — Как еще ему было его называть при свидетелях?

— При свидетелях? Да он же гриффиндорец! Думаешь, я поверю, что он задумывается о таких тонкостях, как правильное обращение при свидетелях? — изумился Блейз. — Ни за что!

Тео помотал головой:

— Не надо его недооценивать. Я за лето провел с ним много времени. Как мне показалось, он с легкостью оправдывает свою фамилию.

— Думаешь, это было неискренне? — спросила Дафна, откладывая ложку — она уже доела.

Драко уверен не был и потому промолчал. Он по-прежнему хотел поближе познакомиться со Слизерином — не только из-за отца, который мечтал, что его сын подружится с наследником Темного Лорда. Просто Генри начинал ему нравиться. Он отличался от ребят, с которыми Драко рос, но под гриффиндорской бравадой скрывался острый ум. Интересное сочетание. Нельзя было сказать наверняка, то ли Темный Лорд так быстро успел промыть ему мозги, то ли он такой доверчивый, что привязался к убийце своих родителей, то ли понял, что так надо поступить из дипломатических соображений. От этого было только увлекательнее.

— Это было непонятно, — ответил Тео, потому что остальные промолчали. — Может быть, искренне, а может быть, просто хотел произвести нужное впечатление. По-моему, может быть и так, и так.

Еда исчезла со столов, и все стали собираться на уроки, в том числе и пятый курс Слизерина.

— Кто приглядит за Слизерином на ЗОТИ? — спросила Дафна — их неофициальный координатор: она следила, чтобы рядом наследником Темного Лорда по возможности кто-нибудь был.

Тео кивнул ей:

— У меня тоже окно. Предложу ему помочь с домашней работой по рунам.

Они быстро разошлись, и Драко отправился в Северную башню, на прорицания. Он жалел, что не выбрал что-нибудь другое: предмет оказался сложнее, чем его убеждали. Терпеть невменяемое поведение профессора было тяжело. Надо было спешить. Дорога до пропахшего благовониями класса была долгой — оставшегося времени должно было едва-едва хватить.

* * *

Вечером в понедельник сова с короткой запиской облетела несколько человек. В записке говорилось:

Начинаем сегодня! Знакомый сказал, что ночью шторм утихнет и завтра будет лучший день для нашей прогулки. Встречаемся в условленное время, где договорились.

Подписи не было.

* * *

Билл пришел в «Дырявый котел» первым — немного раньше, чем надо было. Он попросил у Тома, владельца бара, дать ему уголок с хорошим видом на зал и сел ждать, заказав теплого сливочного пива. День был довольно ветреный, и напиток должен был помочь согреться, при этом алкоголя в нем было слишком мало, чтобы притупить чувства и реакцию.

Спустя не слишком долгое время лорд Слизерин вошел через дверь, выходящую на Косую аллею, и, оглянувшись, заметил Билла почти сразу же.

— Мистер Уизли, надеюсь, вам не пришлось долго ждать, — сказал он, подойдя ближе. Вид у него был усталый.

— Я пришел немного рано, так что нет, не долго. Пожалуйста, садитесь, лорд Слизерин, — ответил Билл, встав, как полагалось для приветствия. Хотя его собеседник предположительно был врагом, сработали манеры, втолкованные матерью.

Немного поразмыслив над этим предложением (по крайней мере, так Билл решил по его лицу), лорд Слизерин кивнул и, расстегнув для удобства плащ, сел на лавку и придвинулся спиной к стене — так, чтобы видеть всю комнату.

Прежде чем они начали разговор, подошел Том и вопросительно посмотрел, улыбаясь.

— Два куска яблочного пирога со сливками.

— Обязательно, сейчас будет. Пить что будете?

— Ничего, спасибо.

Вскоре на столе стояла тарелка с пирогом, а лорд Слизерин вынул палочку и набросил несколько заклинаний приватности.

— Полагаю, вы не хотите, чтобы наш разговор кто-то услышал? — спросил он.

Билл кивнул. Он всегда предпочитал частные разговоры, а в данном случае это было почти необходимо. Вообще-то ему было слегка не по себе сидеть с Сами-Знаете-Кем (бывшим, по крайней мере), собираясь беседовать про хоркруксы и темную магию в целом. Он вдруг засомневался, что это была хорошая мысль.

Тот факт, что сидевший напротив принялся за свой пирог с таким видом, словно совершенно никуда не спешил, тоже на пользу Биллу не пошел. Только несколько минут и один кусок пирога спустя он набрался храбрости (все-таки ее хватило для распределения на Гриффиндор) и начал спрашивать:

— Директор заявил, что вы сделали хоркрукс, лорд Слизерин. Мне интересно, где вы могли о них узнать. Я впервые услышал от наставника во время своего ученичества, — он отпил сливочного пива и, немного помявшись, решил, что стоит рассказать о том, что сам однажды видел уничтожение такого предмета. Почему бы и нет? Кто не рискует, тот не пьет шампанского. — Я видел подобную вещь лишь однажды, пока был в Египте. А теперь директор рассказывает такое… — он умолк, не сводя взгляда

Лорд Слизерин, неторопливо евший пирог, ответил задумчивым взглядом.

— Если бы я сделал то, о чем говорит директор, разве мне хватило бы глупости признаться в этом? — он выразительно посмотрел на Билла и отложил ложку. — А где услышал… Когда я учился в Хогвартсе, в запретной секции библиотеки было несколько книг на эту тему. Раз вы их там не видели… Могу предположить, что Дамблдор, став директором, их убрал. Он всегда был склонен ограничивать доступ к любым знаниям, которые считал опасными, — он мило улыбнулся и тоже задал вопрос: — Вы столкнулись с хоркруксом в Египте?

Билл кивнул, передернувшись при этом воспоминании.

— Да, там было нечто вроде гробницы посреди пустыни. Она была защищена и являлась своего рода ловушкой. В настенных надписях говорилось о волшебнике, стремящемся к бессмертию. Он убил кого-то, важного для фараона. Его схватили и казнили — или, вернее, уничтожили его тело, — а его дух поймали в ловушку и приговорили к вечному заточению. Безымянным. Мой начальник решил, что мы должны уничтожить хоркрукс и освободить то, что осталось от этого человека.

Билл ощутил, как по спине пробежал холодок, и, судя по лицу его собеседника, тот испытал нечто похожее. Жуткая перспектива — провести вечность взаперти в виде бестелесного духа. Если слухи были правдивы, человек, сидевший с ним в «Дырявом котле» и евший яблочный пирог, пережил что-то подобное.

— Какую… обескураживающую историю вы рассказали. Так Гринготтс уничтожает найденные хоркруксы?

Билл кивнул — то, что подобная опасная магия уничтожалась, не было тайной, хоть и не провозглашалось открыто.

— Гоблины против таких практик. И, согласно всем источникам, как бы ни были они расплывчаты, спустя определенное время мало что еще можно сделать для… создателей этих вещей.

Допив последний глоток сливочного пива, Билл попытался сформулировать вопрос так, чтобы получить хоть какую-то информацию. Пока он ее только давал, а ведь от встречи он хотел не этого.

— Пусть вы не хотите ничего признавать, предположу, что вы их изучали?

Лорд Слизерин кивнул, слегка усмехнувшись:

— Так как меня глубоко интересовала магия во всех ее проявлениях — с тех самых пор, как я впервые столкнулся с эклектичным конгломератом, который министерство называет «темные искусства», — он жестом изобразил кавычки и закатил глаза, заинтриговав Билла таким непринужденным, беззаботным поведением. — Нет ни порядка, ни логики в том, почему одно запрещают, а другое — нет. Иногда причина в трудности контроля, иногда — наоборот, в простоте, как с непростительными, или в воздействии на заклинателя; что-то из запрещенного противоречит обычаям и морали давнего прошлого… Моей целью стало разобраться в этом клубке, вернуть законный доступ к тому, что ограничивать совершенно незачем, — он вздохнул и съел кусочек пирога. — К сожалению, проклятие сильно сбило меня с пути. Но события последних лет дали мне новый шанс достичь цели.

Они танцевали вокруг темы, которую на самом деле хотел обсудить Билл — хоркруксы и волшебные редкости, с которыми его собеседник, безусловно, сталкивался: обсудили проклятие, снятое утром с руки директора, и другие, которое Билл встречал в Египте, и те, которые изучал во время своих странствий лорд Слизерин.

Расстались они, когда Том стал непрозрачно намекать, что пора закрывать бар.