О пользе старых законов (джен)

Вторник, 5 декабря

Полные страха глаза почти неотрывно следили, как один из первых пугающих зверей подкрался к краю сада под кронами деревьев. Косматый мех был густым и длинным, чтобы защищать в холода. Маленькие глазки злобно бегали в поисках легкой добычи. С острых блестящих клыков капала на замерзшую землю слюна. От рыка бежали по рукам мурашки.

Мафальда пригнулась за перевернутым столом. Она слишком боялась, что, если побежит к дому, столкнется с оборотнем — они вылезли из кустов в нескольких местах. Она лихорадочно озиралась по сторонам, ища, где лучше спрятаться, но ничего не нашла и потому решила остаться на месте, хоть ей и очень хотелось бы исчезнуть куда-нибудь подальше. Куда угодно! Она бросила несколько тоскливых взглядов на дом. Может быть, со временем появится возможность туда убежать, надо будет следить за этим.

Она обернулась, услышав взвизг. Перед высоким человеком, прикрывающим мадам Боунс, лежал на земле всклокоченный волк, еще четыре зверя обходили их кругом. Заклинания засверкали одно за другим — все вспышки разного цвета, и она с писком вздрагивала от каждой, словно от холодного душа. Инкарцеро мадам Боунс оплело передние лапы одного из волков, тот ткнулся носом в сугроб, а потом принялся грызть крепкие веревки. Взмах бледной палочки лорда Слизерина отбросил второго волка на пару его собратьев.

Сколько их было! Она даже не думала, что в Англии столько оборотней! Даже как-то чересчур!

Осколки стекла вдруг взмыли в воздух, полетели к полю боя, развернувшегося в каком-то шаге от того места, где она пряталась, и превратились в отливающие серебром кинжалы. Словно маневрирующие квиддичисты, кинжалы понеслись к волкам. Некоторые вонзились с глухим звуком, другие зазвенели, упав на землю. Взвыл один из волков, и по спине Мафальды пробежал мороз. Почему? Ну почему она сегодня сюда пришла?

Сзади доносился топот, торопливый цокот каблуков по камню, напряженные голоса — высокие и низкие. Но она не оглядывалась, зачарованная тем, как двое перед ней сражались с оборотнями. Теперь заклинания летели сплошным потоком, с кажущейся легкостью следуя друг за другом; волки прыгали и уворачивались, встряхивались после оглушающих, так что шерсть вставала дыбом.

Оба бойца были пугающе безмолвны — ни одного слова, ни одной инкантации. Казалось, будто они онемели; звуки издавали только волки да те, кто спасался бегством за спиной Мафальды.

Она никогда не была особенно сильна в ЗоТИ, но знала, что обычно проклятия действовали при попадании в цель. Потому в первый раз, увидев, как волк просто сбросил заклинание, которое она сочла оглушающим, она ахнула и крепче сжала палочку. Насколько же сильны эти звери?

Светловолосый волшебник в синем — кажется, это был лорд Малфой — подбежал к лорду Слизерину, на ходу отшвырнув заклинанием полетевшего кувырком волка.

Теперь возле живой изгороди их было трое, и волки как будто засомневались, передумали. В этот миг рядом с Мафальдой оказался аврор, вытащил ее из укрытия и потянул за руку, потребовав:

— За мной. Пошли, нельзя тут оставаться!

Она отвлеклась: надо было смотреть под ноги, чтобы не спотыкаться, становясь еще более легкой целью. Но она видела, как от земли до усыпанного звездами неба поднялась стена голубого пламени, и один из волков, с разгону влетевший в нее, вспыхнул и с воем стал кататься по земле.

Уже в доме аврор передал ее своему коллеге, и тот отвел ее к дивану. Колени ослабели, и она села, не в силах больше держаться на ногах.

— Оборотни — чудовища! Безумные дикие чудовища! Им только и нужно, что вредить нам! Какой ужас! — снова и снова повторяла женщина рядом. Она унялась, только выпив успокоительное, которое сунул ей кто-то из авроров. Мафальде подумалось, что она бы тоже от успокоительного не отказалась.

Выкрики заклинаний, волчий вой и рык, звон стекла и льда, хруст дерева — все эти звуки были едва различимы за испуганным ропотом тех, кто прятался в доме. В воздухе висел запах паленой шерсти, смешанный с вонью мочи и рвоты. Мафальде хотелось домой. Нет. Ей хотелось уже быть дома.

Наконец, вошла мадам Боунс, и сразу следом за ней — усталый лорд Слизерин: оба взмокшие, раскрасневшиеся, разгоряченные боем. У Мафальды словно упал с души камень. По тому, как шли эти замечательные бойцы, было ясно, что опасность миновала. Вздохнув, Мафальда потеряла сознание, повалившись на сидевшую рядом ведьму.

* * *

Убрав в карман мантии платок, Амелия вполуха слушала аврора, отвечавшего в тот день за безопасность:

— Судя по всему, оборотни ушли, мадам Боунс. Как минимум семь из них мертвы. Мы еще пересчитываем тех, что остались лежать. Пока зараженных не выявлено, но много травм от разбитого стекла и тому подобного, так что надо тщательно проверить…

Она оглянулась на лорда Слизерина — он сидел на трансфигурированной из какого-то обломка табуретке, продолжая смотреть в сторону сада. Амелия заметила, как глядели на него Люциус Малфой и прочие, кто после войны был оправдан под предлогом, что их силой заставили принять темную метку: словно ждали от него подсказок, приказов. Возможно, это было не так уж удивительно. Неважно, добровольно они служили или нет, но они должны были быть натасканы подчиняться ему в бою. Подобная тренировка не исчезает за один день, она становится рефлексом. Именно это в бою и требуется. Того же требовал Руфус от своих новобранцев: тренироваться в команде, пока быть ее частью не станет второй натурой.

Так или иначе, это было интересное наблюдение.

И еще она заметила, что он, безусловно, и сам прекрасно подготовлен. Он пользовался условными жестами, которым учили всех авроров, чтобы обмениваться информацией даже под немотой или с одновременным произнесением заклинаний. Он не применял смертельные проклятия — ни убивающее, ни что-либо еще излишне темное. На это она тоже обратила внимание. К этому моменту уже не оставалось сомнений, что он твердо намерен придерживаться законов, по крайней мере, на людях. Хоть у нее и были до сих пор сомнения о том, что он делал в более приватной обстановке, но сами по себе его знания не были преступлением. Такой принцип был пережитком времен, когда запретили множество заклинаний, зелий, ритуалов и тому подобного. Нельзя было осудить всех тех, кто по-прежнему обладал знаниями, ставшими внезапно запретными. Что же казалось изучения этих областей, то тут делались исключения. Как-никак, им до сих пор были нужны ликвидаторы заклятий, способные разобраться с попадающимися время от времени старинными вещами.

— Всех, кроме авроров, увести в дом. По два аврора у основных входов, остальные перекройте экстренными чарами. Вызовите целителей из Мунго и начинайте собирать показания. Никого не отпускать! — приказала Амелия. Руфус тоже был где-то здесь, но она, как глава ДМП, была старшей.

Аврор кивнул и ушел исполнять приказ. Амелия повернулась к лорду Слизерину и впервые по-настоящему заметила, что снег вокруг усеян красными каплями крови. Вероятно, ей тоже следовало обратиться к целителю. Снижение внимательности — симптом шока.

— Лорд Слизерин, вы тоже должны уйти в дом.

Он поднял глаза, и она вспомнила единственный случай, когда участвовала в сражении, где присутствовал Волдеморт. В его взгляде была такая сила, что у нее по спине пробежал холодок. Хорошо, что знание о том, кем он был, не отвлекло ее в бою.

— Разумеется, мадам Боунс. Но, пожалуйста, помните, если понадобится, я всегда готов помочь в оцеплении.

Он грациозно встал. Только мантия у него слегка помялась — так как среди противников не было волшебников, а оборотней удалось не подпустить на близкую дистанцию, по ним обоим совершенно не было видно, что они только что дрались насмерть. Это сбивало с толку.

Амелия проводила его взглядом — он так и не убрал палочку, готовый среагировать, если один из валяющихся вокруг предположительно мертвых оборотней вдруг поднимется. Потом, выбросив из головы загадку лорда Слизерина, снова занялась проверкой защиты территории.

* * *

Сидя с остальными заметными фигурами Визенгамота, Марволо смотрел, как собирается с мыслями министр, как суетятся целители и авроры, оказывая помощь раненым и собирая показания. До них очередь еще не дошла, и, если этого не случится в ближайшее время, он вызовется сам. Он хотел вернуться домой и распланировать шаги в отношении оборотней Сивого. Второй раз он его не выпустит, случись им столкнуться снова.

Неожиданно разговор между Корнелиусом и временным главой отдела магических игр и спорта (Марволо пока не потрудился запомнить, как того звали) оборвался: мадам Боунс подошла к низкому столу, за которым они собрались.

— Министр, полагаю, вы будете рады узнать, что защитные чары имения не были нарушены. Они работали, как и предполагалось. Однако, — она подняла руку, не давая Корнелиусу потребовать объяснений, как тогда опасные темные твари проникли внутрь, — выглядит так, будто они прошли сюда до того, как трансформировались. В подготовке праздника участвовало много людей, поэтому они смогли незаметно пересечь границу в небольшой роще. Скорее всего, им помогал кто-то изнутри. Чтобы узнать точнее, нужно более детальное расследование.

Пока она разговаривала с министром, подошло еще несколько человек. Амос Диггори — отец мальчика, которого убил на кладбище Петтигрю — опершись на спинку дивана, где устроились главы отделов, размахивал руками и говорил:

— Что-то непременно должно было произойти из-за перемен в законах за последние месяцы! Стоит дать им вздохнуть, и они теряют всякие границы! — он с мрачным видом ткнул пальцем в сторону Марволо: — С его-то реформами разве можно было ждать иного?!

Марволо счел, что это нельзя оставлять просто так, хотя бы потому, что и другие стали подхватывать ту же песню. Голоса перекрывали друг друга, так можно можно было разобрать лишь обрывки:

— Они просто животные. Злобные животные!

— После такого их всех только убивать!

— Я всегда знала, что они не могут не быть чудовищами!

Видя, что привлечь внимание можно разве что криком, а это было бы некрасиво, Марволо наколдовал на себя обратную версию чар отвлечения — куда менее известную, чем ее обычный аналог. Он начал экспериментировать с этими чарам после того, как прочел о сиренах и решил, что это может пригодиться.

Вскоре окружающие стали поглядывать в его сторону.

— Мистер Диггори прав в предположении, что это реакция на изменения в законах. Но он сильно заблуждается насчет мотивов данных конкретных оборотней.

Стоило ему заговорить, и взгляды всех, кто находился в непосредственной близости, обратились на него. Очень удобное заклинание, но требующее осторожности — оно не слишком хорошо влияет на тех, кто владеет окклюменцией, и его эффект легко обнаружить.

— Фенриру Сивому отвратительны эти перемены. Он придерживается мнения, что оборотни лучше, сильнее людей, что, если их станет больше, они смогут взять верх. Вот почему он старается заразить как можно больше детей и забирает их из семей, чтобы вырастить вдали от человеческого общества, привить им свою «философию». Мы со своими политическими союзниками работаем над тем, чтобы оборотням проще было избегать таких экстремистов, как Сивый. Разумеется, он должен был отреагировать на угрозу самим основам его силы.

А теперь надо кое-что добавить, чтобы иметь более человеческий, понятный облик:

— Я не рассчитывал, что он отреагирует с таким пылом. Это нападение выглядит актом отчаяния. Здесь слишком много умелых ведьм и волшебников, не знаю, на что он мог надеяться.

Марволо снял заклинание — без палочки и невербально, чтобы никто не заметил, что он ими манипулировал, и посмотрел на министра, которому полагалось следующим взять слово. Но заговорил верховный чародей Эббот:

— Думаю, нам стоит созвать завтра заседание, дать мадам Боунс и главному аврору Скримджеру предоставить все факты, потом выслушать мнения о событиях этого вечера, и уж тогда решать, как быть, — пожилой волшебник встал, поправил мантию. — Я займусь организацией. Думаю, аврорат и ДМП более чем в состоянии разобраться с остальным.

* * *

Проморгавшись, Гарри перевернулся под одеялом на спину. Стояла глухая ночь, и он не мог понять, что его разбудило. Кошмары становились все реже и реже — случались иногда после особенно тяжелых сеансов с миссис Гойл, что, как она говорила, было совершенно естественно, — и перед тем, как он проснулся, ему снилось что-то приятное. Кажется. Гарри сонно нахмурился.

Потом услышал, как что-то завибрировало в ящике стола, и мгновенно подскочил к нему и заглянул внутрь. Кто из двоих мог звонить ему посреди ночи? Было полнолуние, и Сириус под этим предлогом остался с Ремусом и не пошел на мероприятие, на которое жаловался Марволо. Оба могли бы подождать до утра, если не случилось что-то важное.

Чтобы определить, которое зеркало звонит, Гарри потянулся взять оба, гадая, действительно ли он волнуется, не случилось ли чего-нибудь с Марволо. Ему по-прежнему казалось неправильным, что человек, который убил его родителей, сделал его сиротой, стал так ему важен. И как всегда, когда накатывали сомнения, чувство, что друзья и весь мир возненавидят его, если он признается, что Марволо ему дорог, он напомнил себе, что говорила миссис Гойл. Все заслуживают счастья. Марволо Слизерин не был тем же человеком, что Том Марволо Риддл. Марволо не был Волдемортом. В некоторых отношениях разница была едва заметна, но в других оставалась ясной как день. Нельзя было позволять обществу — по сути, незнакомым людям — решать, как он будет добиваться счастья. Никто не обязан его понимать, кроме него самого. И даже самого себя не понимать тоже нормально. Некоторые живут долго и счастливо, совершенно себя не понимая.

Гарри не знал, все ли он понимает. Иногда казалось, что он наконец-то осознал, что не надо чувствовать себя виноватым из-за растущей привязанности к Марволо, но он был уверен, что эти два противоположных чувства могут разорвать его сердце надвое.

Держа оба зеркала, он почувствовал, что вибрирует то, что новее. Вызывал Марволо.

— Да? — прошипел Гарри на змеином, принимая звонок, и бережно убрал второе зеркало на место.

— Генри, прости, что разбудил, — начал Марволо. Судя по гардинам за его спиной, он сидел на диванчике в своей спальне в Гриффин-хаусе. — Я хотел, чтобы ты услышал о случившемся от меня, пока слухи не обрастили эту историю кошмарными подробностями.

Сведя брови, Гарри вгляделся в его усталое лицо, в то, как он рассеянно поглаживал лежащую у него на плече голову Нагини, и спросил, не зная точно, хочет ли услышать ответ:

— Что случилось? С тобой все хорошо?

— Я не пострадал. Но устал. Когда нас наконец отпустили, было уже довольно поздно. А случилось то, что Фенрир попытался отомстить. По крайней мере, мне так кажется. Я не в состоянии до конца представить, что он затевал, — Марволо моргнул — медленно и действительно устало.

— То есть он воспользовался полнолунием, чтобы напасть на министерский праздник у Боунсов?

Других вариантов не было. Марволо объяснил цель этого конкретного мероприятия и долго возмущался, что не может его пропустить. Услышав, что Сириус уклонился под предлогом ухода за другом, он даже выразил нечто вроде зависти, потому что у него такого удобного оправдания не было.

— Именно. Они вышли из кустов прямо к месту праздника. Должен заметить, что проклятие, наложенное на должность преподавателя защиты в Хогвартсе, оказало ожидаемый эффект. Было пугающе мало тех, кто способен не то что защищаться — даже думать во время нападения, или хотя бы угрозы нападения. Ты уверен, что нынешнего профессора не надо оставлять?

Нагини лениво шипела, пробовала языком воздух, греясь о своего человека.

— Нет, если хочешь, чтобы люди учились защищаться. Он пацифист. Заставляет нас отрабатывать сглаживание конфликтов, разыгрывая в ролях разные сценарии, — Гарри закатил глаза, подошел к своей кровати и сел на край. — Но если тебя интересует, надо ли снять проклятие, то надо, да.

Гарри много об этом думал — просить снять проклятие или нет. Ни одно из требований, которые он предъявлял взрослым, не исполнили. Дурсли вообще старались его просьб не замечать, и потому он перестал что-либо у них просить и сам о себе заботился. Миссис Гойл заверяла, что прислушиваться к запросам детей, оказывать необходимую помощь и даже защищать их интересы — работа родителей. У Гарри было мало опыта в том, как взаимодействуют дети и родители: он видел только общение в семьях Дурслей и Уизли. Дадли всегда получал, что хотел, и это, наверное, было неправильно. А учитывая, как Дурсли относились к Гарри… в общем, миссис Гойл сказала, что они точно не разбирались, что хорошо, а что плохо, и с Гарри обращались плохо постоянно. Зато Уизли слушали своих детей. Они не всегда могли дать все, что требовалось, а миссис Уизли не очень внятно представляла, чем ее дети должны заниматься (и она точно не одобряла профессию Билла), но все-таки они их слушали.

Он вздрогнул, когда его собеседник с намеком кашлянул:

— Если хочешь посмотреть, могу сделать это на каникулах, — шипение прозвучало вопросительно.

Сперва Гарри ошарашило то, что Марволо и правда согласился снять проклятие, а потом он заподозрил, что у его для этого какой-то свой мотив.

— Это не «темная магия», если ты опасаешься этого. Напротив, я вполне уверен, что это обычная работа ликвидатора заклятий. Так что не надо делать такой неодобрительный вид, — пожурил Марволо, приподняв бровь.

Гарри опустил голову. Он до сих пор не научился владеть лицом, хоть и знал, что надо. Еще один вопрос, в котором сходились портрет дедушки и Марволо. Дедушка Карлус объяснил, что политик, не умеющий скрывать своих чувств, легко становится жертвой чужих манипуляций. Гарри не хотелось бы оказаться в таком положении. Придется научиться этому фокусу с ледяной маской, как у всех замешанных в политике взрослых.

Чтобы не решать, хочет он смотреть или нет, Гарри сменил тему:

— Это повредит изменениям в законах об оборотнях? Они воспользуются страхом, чтобы собрать людей.

Марволо кивнул. В красных глазах блеснуло что-то, чего Гарри не сумел разобрать:

— Они определенно попытаются. Но я не сомневаюсь, что мы сможем им помешать. У нас есть твой крестный отец и еще несколько сторонников, и большинство в Визенгамоте по этому вопросу по-прежнему за нами. Я надеюсь выставить Фенрира злодеем, а его нападения — отчаянными попытками посеять рознь между магическим сообществом и законопослушными ведьмами и волшебниками, зараженными ликантропией.

Гарри кивнул и потер глаза. Наверное, было еще очень рано.

— Мне надо снова лечь, чтобы завтра не засыпать на уроках.

— Главное, будь готов к кошмарной сенсационной статье, которую, скорее всего, выпустит «Ежедневный пророк». И знай, что завтра будет экстренное собрание Визенгамота. Я позвоню снова, когда вернусь домой. Добрых снов, сын, — Марволо кивнул, Нагини прошипела «до свидания», и зеркало опустело.

Гарри положил его на прикроватный столик, залез под одеяло и устроился поудобнее, чтобы спать дальше, пока не придет время идти на завтрак.

* * *

Пятница, 6 декабря

Наутро по дороге в Большой зал Гарри выглядел подавленным, отчего слизеринцы задумчиво на него посматривали. Но он этого почти не замечал и в глубокой задумчивости ждал утреннего «Пророка». После того, что сказал ночью Марволо, ему хотелось увидеть, как подаст новости известная своей скандальностью газета.

— Гарри, ты хорошо себя чувствуешь? — спросил Тео, когда они сели за стол и Гарри проигнорировал стоявшие прямо перед ним превосходные жареные грибы.

Гарри взглянул на друга и слегка нахмурился. Из-за беспокойства улыбаться не получалось.

— Хорошо, просто не выспался и боюсь, что в газете будут плохие новости, — он потер глаза. После ночного звонка он и правда плохо спал.

— Плохие новости? — спросил Драко. Он положил на свою тарелку резаные фрукты — в основном груши и яблоки, хлеба и омлет.

Драко явно хотел добиться объяснений, и Гарри решил, что может их дать. Большинство его одноклассников со Слизерина все равно выписывали газету и могли просто прочесть сенсационный вариант. Хранить тайну было бессмысленно, напротив, полезнее было дать свою версию:

— Вчера вечером Фенрир Сивый напал на праздник у Боунсов. Отец сообщил мне об этом через зеркало. Насколько я понял, оборотни никого не ранили. Но «Пророк», наверное, как обычно, распишет все намного страшнее.

Он увидел, как вытянулись лица его друзей. И ничего удивительного: их отцы тоже там были.

— Он же сказал — никого не ранили… Если бы чей-то родственник попал в больницу или нуждался в целителе, его детей бы известили, — Гарри попытался ободряюще улыбнуться, но получилась, скорее, гримаса.

Все посмотрели на окна — совы принесли утреннюю почту. С тяжелым предчувствием Гарри взял свернутую газету, предложил кусочек бекона Хедвиг, явившейся поздороваться. Он развязал шнурок и развернул газету одним из последних, но еще до этого по перемене в шуме Большого зала понял, что увидит. Полыхающий заголовок «Свирепое нападение оборотней» и фотография забрызганного кровью снега и битого стекла ясно намекали, что все сейчас читают.

Гарри вздохнул — ему правда не нравилась эта манера сгущать краски, чтобы продать побольше газет, — и стал читать околесицу, написанную не кем иным, как Ритой Скитер. Надо было выяснить, что узнают о нападении остальные, чтобы лучше противодействовать слухам. День будет тяжелый.

* * *

Та же газета попала и на стол дома на Гриммо. Сириус, попивая кофе, не обратил на нее внимания и взял конверт плотного пергамента с официальной печатью Визенгамота. Сидевшему напротив Ремусу было пока не до газет, он вяло ел приготовленную Кричером овсянку. Кричер был неподалеку, ждал, когда что-нибудь понадобится хозяину.

Поставив кружку божественного кофе, Сириус сломал печать и вынул письмо. Увидел первые строчки: «Экстренное заседание?..» — и брови у него полезли на лоб. Зачем нужно заседание, если все и без того встречались вчера вечером? Но дальше о причине было сказано прямым текстом.

— Ремус, по-моему, тебе надо знать, что эта мразь, Сивый, напал вчера на министерский праздник. Мне сегодня надо на заседание Визенгамота. Похоже, опять хотят ужесточить законы, может быть, даже введут что-то вроде военного положения в отношении оборотней…

Сириус замолчал и помрачнел еще больше. Нельзя было допустить, чтобы Сивый уничтожил все их старания помочь людям, которые каждый месяц изо всех сил старались уберечь окружающих. Это было неприемлемо.

— Будь тут, отдыхай. Буду держать тебя в курсе. Только в душ схожу…

Ремус кивнул, подтянул к себе газету, ухватив за краешек. Он выглядел так, словно несколько дней не спал — Сириус встревожился бы, если б не знал, что это нормально. Даже с аконитовым зельем. Ничего поделать было нельзя, Ремусу нужно было просто отдыхать, спать и есть.

Зная, что оставляет друга в безопасности, Сириус (все еще в пижаме и халате) помчался к себе в комнату мыться, переодеваться и готовиться к собранию. Его голос был нужен, чтобы предотвратить худшее.

* * *

Бок о бок с другом Марволо вошел в полный хаоса зал. Обстановка сильно отличалась от обычной: все были на ногах, как минимум в двух местах люди кричали друг на друга, присутствовало несколько авроров, которые старались поддерживать порядок. Министр с мадам Боунс и лордом Эбботом стояли у входа, что-то напряженно обсуждая.

— Надо же, как интересно, — с тяжелым сарказмом пробормотал Ксеркс.

— Суетятся без смысла и цели, как безголовые курицы, — негромко ответил Марволо, окидывая толпу взглядом, чтобы прикинуть, как распределятся голоса.

Все его сторонники были здесь, так что значительное количество голосов уже было гарантировано. Вдова Лонгботтом сидела на табурете перед скамьей Поттеров, разговаривая с Сириусом Блэком: еще три вероятных голоса в его пользу. До сих пор казалось странным, что эти двое были с ним заодно. Не во всех вопросах (Блэк иногда бывал излишне упрям), но точно в отношении законов об оборотнях.

Подошел Люциус, кивнул в знак приветствия, так как был младшим не только по возрасту, но и по статусу:

— Лорд Слизерин, лорд Лестрейндж, — он повернулся так, чтобы вместе с ними посмотреть на толчею людей в дорогих мантиях, — моя жена просила передать вам привет. До начала заседания осталось недолго, но несколько глав отделов, кажется, согласны с Диггори — он здесь представляет отдел регулирования и контроля, подразделение зверей — что атака была реакцией на послабления в законах об оборотнях. По слухам, после утренней статьи «Пророка» отдел уже получил множество вопиллеров.

Марволо слушал, продолжая наблюдать за людьми. Сказанное Люциусом соответствовало его ожиданиям. Противники предоставления оборотням прав и свобод стараются использовать шумиху в свою пользу, так или иначе манипулируя публикой, чтобы заполучить голоса. Хотя Амбридж вышла из игры, им будут чинить препятствия.

Гулкий звон гонга призвал всех к порядку, леди и лорды отправились по местам. Слизеринская скамья была рядом, и Марволо, наколдовав смягчающие чары (собрание, похоже, предстояло долгое), занял ее, терпеливо ожидая, пока все рассядутся.

Когда все устроились, встал верховный чародей, ударил предназначенным для этого молотком по плоскому камню и произнес:

— Объявляю открытым экстренное собрание Визенгамота от шестого декабря тысяча девятьсот девяносто пятого года. Вас вызвали в связи с событиями вчерашнего вечера. Мадам Боунс предоставит отчет по всем имеющимся у нас на данный момент сведениям, — старик благосклонно кивнул, передавая слово мадам Боунс, которая даже в обычной сливовой мантии выглядела бледнее обычного.

— Благодарю, верховный чародей. Вчера, в ночь полнолуния, несколько оборотней напало на праздник, организованный в доме Боунсов. Оборотни действовали умышленно, они загодя проникли на территорию и прятались в саду, выбранном для проведения праздника, пока не взошла луна. Всего было убито пять оборотней. Два были пойманы, сейчас их допрашивают. Общее число нападавших неизвестно, так как показания на этот счет противоречивы. Из числа гостей ранено двадцать человек, но, по большей части, случайными заклинаниями и разбитым стеклом. Ликантропией никто заражен не был.

Голос у нее был бесстрастным — она перечисляла факты, ничего не приукрашивая и не давая тому, что нападение произошло в ее доме, повлиять на отчет. Марволо одобрительно кивнул. Его глубоко восхищал ее профессионализм. Однако он опасался, что факты мало повлияют на перепуганную публику и паникеров, любыми путями рвущихся заполучить влияние.

Следующим говорил Диггори — он был до того рад возможности высказаться, что вскочил на ноги, повторяя то, что уже озвучил за день до этого:

— Я спрашиваю у вас, что изменилось? Таких крупных нападений не было долгие годы! Но теперь они начали действовать! Они атакуют! Есть ли другие причины, кроме послабления в законах? Мы, подразделение зверей, призываем открыть на оборотней охоту! Выловим всех, решим проблему на корню!

Диггори, как показалось Марволо, готов был продолжать свою тираду, подкрепляя ее резкими жестами, но верховный чародей остановил его и передал слово другому:

— Лорд Блэк, можете говорить.

Они кивнули друг другу, и Блэк встал. Его мантия кроем больше напоминала дуэльную, чем традиционные для заседаний Визенгамота просторные одеяния. Вероятно, так он планировал произвести впечатление и напомнить, что был аврором и имел боевой опыт. Не такой уж и глупый ход для молодого лорда, пришедшего на связанное с насилием экстренное заседание.

— Лорды и леди, вы сознаете, что эта «дискуссия» — результат чистого везения? — кавычки вокруг слова были почти зримыми, но Марволо опасался, что такое неприкрытое пренебрежение не придется присутствующим по вкусу. Скорее, они ничего не захотят слышать, ощутив, что над ними смеются. — Это нападение могли планировать месяцы, годы. Мы не знаем их мотивов. Будет глупо принимать поспешные действия против всех зараженных ликантропией из-за нападения на праздник, где никто не был инфицирован.

Он продолжал говорить в том же духе. Марволо никогда бы не предположил, что старший сын Блэков способен в таких обстоятельствах выступить в роли гласа рассудка. Однако вот он — упорно настаивает на том, что нужно получить сведения, дождаться конца допросов, прежде чем начинать действовать. Ибо стоит начать преследовать оборотней вне зависимости от их причастия к чему-либо незаконному, и пути назад не будет.

Вскоре аргументы начали повторяться. Те, кто разделял экстремистские взгляды Диггори, требовали истребления или хотя бы заключения всех оборотней, так как считали их очевидно опасными и думали, что их надо приструнить или устранить вовсе. Те, кто был за Марволо и Блэка, возражали, что надо выследить истинных виновников нападения. «Давайте соберем воспоминания тех, кто был на празднике, составим портреты тех волков. Узнаем, сколько там было самцов, сколько самок, были ли у них особенные приметы. Как можно упускать возможность собрать больше улик?» — логично предложила вдова Лонгботтом, но лорды и леди не спешили делиться воспоминаниями. Боялись ли они, что их обнаружат среди тех, кто убежал или спрятался за столами? Скорее всего, большинство так и сделало: мало кто помогал в бою аврорам. Так или иначе, предложение отклонили, а так как приказать предоставить воспоминания было нельзя — это, на самом деле, был один из тех видов показаний, которые по закону запрещалось требовать — тему быстро замяли.

Марволо смотрел и размышлял. Возможно, у него получится переломить ситуацию в свою пользу, если сообщить, что ему известно о Фенрире и его целях. Все-таки когда-то он хорошо его знал. Но признавать перед большой аудиторией, что он по-прежнему столько помнит, было рискованно. Если он ошибется… Но в конце концов за него решили другие: когда дошло до голосования, стало ясно, что преимуществ может быть на стороне тех, кто за охоту.

Он высоко поднял палочку с безмолвно зажженным люмосом, прося слова. Вскоре к нему обратился верховный чародей:

— Лорд Слизерин, можете говорить.

Немного помедлив (чтобы продемонстрировать неохоту говорить), Марволо встал, погасив свет так же беззвучно, как зажег.

— Благодарю, верховный чародей, — он повернулся к мадам Боунс и министру, словно обращаясь только к ним и исключая из разговора аудиторию, прислушивающуюся к каждому его слову. — Кажется, я должен добавить кое-что важное, прежде чем мы примем решение и проголосуем, — он вздохнул, словно набираясь решимости. — Я помню о своем прошлом больше, чем мне хотелось бы. В том числе я помню о мотивах и планах Фенрира Сивого.

По залу пронеслась волна ропота, лорды и леди переглядывались с соседями, но Марволо не обратил на них внимания. Надо было быть убедительным, хорошо отыграть свою роль. Он еще раз вздохнул, давая им время успокоиться, и продолжил:

— Он хочет создать общество оборотней, стать сильнее нас, волшебников. Нас он считает слабее, оборотней — сильнее, — он проигнорировал раздавшиеся возмущенные возгласы. — Он пользуется фактом, что зараженные не могут быть частью нашего общества, чтобы собирать их, подчинять себе, добиваться их преданности. То, что мы изменяем жесткие законы, дает надежду тем, кто хочет вести порядочную жизнь, и это — угроза для его планов. Это осушает источник, из которого он берет силу. Разумеется, ему пришлось выступить против наших усилий! — последние слова Марволо почти прокричал, расправив плечи, демонстрируя уверенность в себе и своих словах. — Авроры и гости смогли отбить нападение, и до следующего полнолуния есть время, чтобы поймать виновников атаки. Я согласен, что мы должны действовать, но ловить следует тех, кто действительно нам угрожает. Сосредоточим силы на истинной опасности — Фенрире Сивом! Не станем отвлекаться на более простые, но относительно безобидные цели — оборотней, ведущих по мере сил нормальную жизнь. Поймаем Сивого: он — настоящая наша проблема.

Кое-кто зааплодировал после этой страстной речи. Она получилась горячее, чем Марволо планировал. Но, возможно, ему удалось заработать достаточно голосов, чтобы министерство не заявилось в гости ко всем известным ему мирным оборотням Британии.

Еще через полчаса верховный чародей начал голосование:

— Поднимите палочки, когда назовут действие, которое вы хотите одобрить. — Помощники подготовили перья, чтобы считать голоса. — Кто за предложение отдела регулирования магических популяций и контроля над ними, подразделения зверей, депортировать, заключить под стражу либо уничтожить всех оборотней?

Удержавшись от того, чтобы оглянуться, Марволо ждал. Он успокоенно заметил, что число проголосовавших, которое золотыми цифрами продемонстрировал в воздухе помощник, меньше, чем он опасался. Затем лорд Эббот озвучил предположение Марволо — выследить Фенрира и его стаю, пользуясь его воспоминаниями об их укрытиях. За него голосов было больше, чем за идею Диггори. Марволо сумел скрыть испытанное при этом облегчение.

Им удалось минимизировать нанесенный Сивым ущерб.

То, что десять человек проголосовали за дальнейший сбор информации, а воздержавшихся не нашлось, было уже не так важно.

Как только верховный чародей объявил о закрытии заседания, к Марволо подошла мадам Боунс:

— Лорд Слизерин, у вас не запланировано никаких дел, которые могли бы вам помешать сейчас пройтись со мной до аврорского отдела? — спросила она решительно. Даже после целого дня, проведенного за выслушиванием стариковских дрязг, она выглядела впечатляюще.

— В данный момент меня нигде не ждут. Ведите, мадам Боунс, — он слегка поклонился и жестом предложил ей идти первой, подразумевая, что отправится следом.

Если сразу передать аврорам сведения, которыми обладал он сам и которые успели за недели с прошлой атаки собрать его люди, может быть, получится быстро выследить виновников.

* * *

Пятничным вечером Альбус неторопливо спустился из своего кабинета. Он предпочел бы лично быть на заседании, о котором написал ему Элфиас. Но он больше не был регентом Поттера и верховным чародеем, а потому его не пригласили. Может быть, хватит и рассказа старого друга. Скорее всего, после учиненных Сивым беспорядков проголосуют за ужесточение законов. Тогда он сможет вмешаться, отстаивая права оборотней и показывая себя доброжелательным помощником. Он вступится за тех, кто может быть полезен, — как семья Люпина, оказавшаяся у него в долгу за то, что он принял их сына в школу. Удобно, когда люди тебе благодарны.

Зато невозможность присутствовать на заседании Визенгамота давала время навестить брата. И Хагрида. Он долго размышлял об этом и пришел к выводу, что эти двое могут пригодиться в плане, который он разрабатывал. Было очевидно, что Том постепенно завоевывает бедного мальчика, Гарри, заставляя отвернуться от истинных друзей и ценностей.

Просто необходимо было его забрать у этого человека.

Дорога от школы до деревни, а там и до трактира его брата прошла без приключений. Погода была не слишком приятная: хмуро, темно, почти ледяной моросящий дождь сыпал на оранжевую мантию Альбуса. В блеклые зимние месяцы он предпочитал в одежде яркие цвета.

Когда он вошел в «Кабанью голову» (Аберфорту давно пора было вымыть окна, свет сквозь них почти не проникал), Хагрид уже был там — сидел за столом в углу с большой пивной кружкой. Альбус, подойдя, радушно улыбнулся:

— Хагрид! Как замечательно, что ты уже здесь.

— Директор, — ответил полувеликан, и его борода зашевелилась от широкой улыбки, — Аберфорт сказал подниматься в комнату наверху, крайняя по коридору, слева. Сам-то он скоро будет.

— Так веди, друг мог. Я за тобой, — он жестом предложил Хагриду идти первым, и тот встал, подхватив одной рукой кружку, которая сразу же показалась меньше.

Они посидели в назначенной Аберфортом комнате (Хагрид устроился на подушке прямо на полу), ведя ничего не значащий разговор о событиях Запретного леса. Потом дверь открылась, и пришел сам хозяин — недовольный, с закатанными рукавами и седой бородой, не так опрятно подстриженной, как у Альбуса.

— О чем хотел поговорить, Альбус? И быстрее, у меня в таверне посетители, и мне приходится зарабатывать на жизнь. Так что давай уже! — он, фыркнув, сел на стул у двери, нетерпеливо уставившись на старшего брата.

— Я позвал вас, потому что мне нужна ваша помощь в деле, важном для блага нашего мира, — начал Альбус с точно отмеренной долей таинственности. Ему надо было одновременно убедить Хагрида и не отпугнуть брата излишней подозрительностью. — Вы оба знаете, что лорд Слизерин — опаснейший волшебник и явно не затевает ничего хорошего. Его никогда не волновали интересы нашего общества, только собственная выгода. Однако, пока юный Гарри в его руках, мы не сможем выгнать его с незаконно занятого места. И потому я предлагаю предотвратить возвращение Гарри к лживому Тому с началом каникул, — Альбус сделал серьезное лицо, как и полагалось для такого (по его мнению) достойного плана, но это оказалось непросто, когда он взглянул на своих немногочисленных слушателей.

Хагрид словно Гримма увидел, а Аберфорт тряс головой:

— Альбус, ты же не мог вообразить, что это сработает! Ты что собрался сделать? Наложить на парня империус? Напоить «интересными» зельями, чтобы он стал зависеть от их поставки? И как собрался сбивать со следа авроров? Ты же не думал, что приемный отец просто возьмет и забудет про сына?

С большим усилием Альбус притворился, что слушает обвинения брата с интересом. Тот всегда отличался способностью искать в замыслах возможные «недостатки» и не останавливался на том, чтобы хотя бы задуматься над решением им же самим преувеличенных проблем. С великим терпением он принялся объяснять, как разрешить эти предполагаемые сложности:

— Я, разумеется, заставлю Тома думать, что Гарри задержался в гостях у друзей или магловских родственников. А с твоей помощью, Хагрид, — обратился он к леснику, — мы сможем забрать Гарри навестить что-нибудь интересное в Запретном лесу перед отъездом поезда в Лондон.

Хагрид поставил опустевшую кружку на единственный в комнате стол и нервно заломил руки:

— Вы же не хотите, чтобы я так его обманул, директор! Мы с Гарри друзья! Конечно, времени у него в этом году маловато, так это ж СОВ — для учеников очень занятой год! Нет, сэр, пожалуйста, я не могу, — из его обычно веселых глаз покатились в густую бороду слезы.

Прежде чем Альбус нашелся с ответом, его снова опередил Аберфорт, зло сверкая синими глазами:

— Ты совсем свихнулся, Альбус? Быть не может, чтобы ты всерьез считал этот план хорошим! — он опять отчаянно потряс головой. — Я не собираюсь участвовать в твоих диких схемах! Ты меня слышишь? А теперь уходи, Альбус. И не смей больше тут появляться. — Потом обернулся ко все еще растерянному Хагриду и грубовато сказал: — А тебе тут всегда рады. И не лезь, если можешь, в этот кошмарный план. Ничего хорошего из него не выйдет!

Не дожидаясь ответа и не прощаясь, Аберфорт ушел, оставив дверь открытой и явно намекая, что им пора уходить. Хагрид исчез быстро, что-то пробормотав насчет кормления фестралов и сбора волос из хвостов единорогов. Он сразу же пошел на выход, безуспешно пытаясь быть неприметным.

Альбус таким поворотом был недоволен. Он очень надеялся, что они поймут: Том опасен, и забрать Гарри — лучший способ переломить ситуацию в их пользу. Если ничего срочно не предпринять, Альбус может быть вынужден самостоятельно убить мальчика. Хоркрукс не оставлял иного выхода. Слабая надежда, что Том сделает это сам, давая тем самым Гарри возможность выжить, не стоила того, чтобы лишать их всех будущего.

К себе директор вернулся заметно помрачневшим. Он подошел к окну, рядом с которым стоял насест Фоукса. Почему Том выбрал такой неожиданный путь? Как вышло, что Альбус этого не предвидел?

В тот вечер его кресло за ужином осталось пустым, и учителя с любопытством переглядывались.

* * *

К наступлению темноты, пока уже не полная луна пряталась за тучами, несколько человек проснулись на полу заброшенной охотничьей сторожки. Они были голыми и покрытыми шрамами, с отросшими неухоженными волосами и бородами. Один за другим они, шатаясь, брели к груде старой, кое-как починенной одежды, выбирали свои вещи. Вне волчьего облика она была им нужна, а снаружи одежда могла промокнуть или вовсе пропасть, и потому они всегда находили старый дом, хижину или что-то вроде, где оставляли ненавистные, но необходимые предметы человеческой культуры.

Самый крупный из них, с заточенными зубами, длинными желтоватыми ногтями и сединой в волосах, выглядел чем-то недовольным и скалился, одеваясь.

Фенрир действительно был не в духе. Проснувшись после полнолуния и пересчитав свою стаю, он обнаружил, что нескольких волков не хватало. Это могло значить только одно: в нападении на этот проклятый праздник они потеряли своих. Больше, чем планировали.

— Джеб! — прорычал он, просовывая голову в свитер, — почему ты не знал, что там будет полно авроров? Ты должен был выяснить для нас все важное! Ты подвел нас, Джеб, подвел!

Парень, которого он забрал девятилетним мальчишкой, медлил, довольно напуганно озирая их привычное убежище.

— Достань мне газету! Живо! — взревел наконец Фенрир.

Джеб выскочил из домика и со всех ног помчался исполнять приказ. Фенрир целеустремленно вышел из комнаты, где оборотни продолжили разбираться, где чья одежда. Может быть, то, что он так и не запустил ни в кого зубы, не настолько плохо, как он опасался. Конечно, он хотел заразить министерских, но главной целью было снова научить их бояться оборотней, чтобы волков прекратили втягивать в жизнь для слабых. Это было важнее всего. Никому из волков нельзя давать выбор на жизнь вне стаи, чтобы его армия выросла и смогла победить слабых людей. Им не хватало только численного преимущества, но с этим он разберется.

О да.

Он ходил туда-сюда, все еще наполненный силой с прошлой луны, пока не пришел Джеб с мятым и рваным выпуском «Ежедневного пророка». Медленно разбирая статью с первой страницы, Фенрир под конец заулыбался, скаля зубы.

Итак, его главная цель достигнута. Их снова боялись.

* * *

Сегодня Корбану Яксли было намного лучше. То, что Темный Лорд (а он по-прежнему оставался Темным Лордом, хоть Корбану и казалось, что с ним что-то не так) его пытал, его не смутило. Больше сомнений в лорде — вернее, его методах — вызвала прочитанная им лекция по истории семьи Яксли. Лорд перечислил сквибов, рожденных в семье и скрытых от взгляда Корбана, о плохих успехах в школе, о проблемах с магией даже у выдающихся членов семьи. Темный Лорд заявил, что все это — последствия близкородственных браков. Что за бред! Любой разумный чистокровный знает, что у честных семей магию крадут грязнокровки, лишая их заслуженной силы и потенциала, предъявляя права на то, что им не принадлежит. Так и появляются сквибы.

Нелепые россказни, что жалкие сквибы — причина рождения грязнокровок, лишний раз подтвердили, что этот недоволшебник Петтигрю напортачил с ритуалом воскрешения. Но Корбан знал, что может все исправить. Может помочь Темному Лорду снова стать таким, каким следовало.

В лучшей своей повседневной мантии он вошел в приватную комнату клуба в Лютном переулке — одного из тех заведений, который посещали те, кто не имел денег для покупки должностей в министерстве. Зато тут можно было найти волшебников, как молодых, так и старых, кто оставался верен старым традициям несмотря на нехватку средств, которые позволяли людям вроде Малфоя и Нотта откупаться от дурацких кар, введенных министерством за еще более дурацкие законы по «защите маглов».

Он прошел за портьеру, и все умолкли. Они были здесь — молодые люди, которых он собирался привлечь к своему делу, своей миссии по возвращению Темного Лорда к былому. Их защитник должен был снова править в этом мире. В мире, которому они принадлежали.

— Добрый вечер, джентльмены, — сказал он с легкой злой усмешкой.

Рыжий волшебник лет двадцати с небольшим посмотрел на него и оценивающе прищурился:

— Чего вам надо?

Если Корбан не ошибся, это был один из Кэрроу. Может быть, племянник близнецов? Его ухмылка была замечательно похожа на ту, что часто можно было видеть на лице Алекто.

— Отец! Мы с друзьями просто отдыхаем.

Ну конечно, тут был его сын. Потому он и узнал об этой встрече. В глазах его мальчика было беспокойство, и судя по тому, о чем молодежь только что беседовала, это беспокойство было понятно.

— Знаю, сын. И я разделяю твои опасения. Так что не волнуйся. Законы, запрещающие охоту на маглов, возмутительны. Но вряд ли будет толк от того, чтобы просто пытаться их изменить, — он подошел к пустому месту посреди грязной комнаты, сел, оказавшись среди молодых людей, разочаровавшихся в жизни, которую вынуждали их вести ошибки министерства и отмена старых, дорогих им традиций. — Темный Лорд намерен увеличить число волшебников и ведьм, сократившееся из-за войны и того, что министерство отвергает обычаи.

Их лорд выбрал не лучший способ, но идея была верной. Их и впрямь было слишком мало для новой войны.

— Я говорю об обычае наложниц. Содержанок. Это было нормально для глав семейств, для всех взрослых мужчин, кто мог себе это позволить — иметь содержанок, чтобы работали по дому и рожали детей. Полукровки, грязнокровки, даже маглы, если хорошенькие. Я пришел сюда, чтобы помочь эту традицию возродить.

И этими словами он немедленно привлек все их внимание. Он начал излагать свой план — вернее, ту его часть, что следовало знать молодежи, — обрисовывая действия на ближайшие недели. Им надо будет подобрать надежное место, где можно будет держать женщин. Нужно будет найти их самих — здоровых, красивых, таких, которых не будут искать. И если они будут достаточно осторожны, то скоро у них будет много детей-волшебников, которых можно будет воспитать правильно.

— Разумеется, эти полукровки не будут членами семьи. Но их сыновья станут неплохими солдатами, а дочери родят новое поколение детей. И всего поколение спустя появятся дети, достойные того, чтобы войти в чистые семьи, которые мы хотим сохранить.

Это была долгая игра, но именно этого хотел Темный Лорд. Больше магических детей. И тогда не нужно будет ни детей от мужчин, ни грязнокровок, выращенных на магловских ценностях.