О пользе старых законов (джен)

Четверг, 11 января

— Так вы ее нашли? — спросил Сириус. От вспыхнувшей надежды затрепетало сердце.

Он как мог старался отвлечься чем-нибудь от того, как шел поиск его дочерей-близнецов. Но теперь, когда отправленный искать их и их мать волшебник снова стоял перед ним, Сириус больше не в силах был прятаться за пустым флиртом и обязательствами лорда Блэка.

— Вероятно, — Сэм кивнул и взял переданную Ремусом чашку чая. — Согласно документам в ее университете, она родилась на Мартинике. Это остров в Карибском море, он принадлежит Франции. Я сходил в магистрат проверить ее нынешний адрес, но ответ будет только через несколько недель.

Ремус сел в последнее свободное кресло, положил себе на тарелку приготовленный Кричером маффин и, откинувшись на спинку, спросил:

— И быстрее будет ее найти, если туда съездить?

— Обычно проще, так сказать, обратиться сразу к источнику, чем рассчитывать, что кто-то за вас проберется через бюрократические препоны, — кивнул Сэм.

Сириус тоже взял маффин и медленно кивнул. Наверное, это правда: бюрократы та еще пакость.

— Думаете, она все еще там живет?

— Даже если нет, я, вероятно, встречу ее родственников или друзей. Они помогут ее отыскать, — Сэм говорил с уверенностью, и Сириусу пришлось согласиться, что тут он прав.

— Вы скопировали ее документы? — поинтересовался Ремус. Из них он всегда был самым рассудительным.

— Да, — взмахом палочки Сэм увеличил вынутую из кармана пачку бумаг и левитировал ее Сириусу.

Со странным чувством — он что, нервничает? Быть не может! — Сириус поймал документы и, открыв, стал читать:

— Биология океана?

И о чем они будут говорить? То, что Сириус совершенно не помнил ту ночь, уже было плохо; но вдруг у них вообще не найдется ничего общего? Может, как-нибудь обойдется без личной встречи?

— Спасибо, Сэм, пожалуйста, приготовьте все необходимое для поездки на Мартинику, — вмешался Ремус, пока Сириус паниковал. — Неважно, самолетом или портключом. Мне кажется, магическое население на Карибских островах не должно быть большим.

Сэм залпом допил чай и встал:

— Наверное, так и есть. Местных волшебников слишком мало для регулярных международных портключей. Придется выяснять, когда откроют следующий. По-моему, самолетом будет быстрее. Дам знать, когда выясню наверняка.

Частный сыщик ушел, и Ремус пересел ближе к Сириусу и успокаивающе положил ладонь ему на плечо:

— Дыши глубже, Сириус. Ты же хочешь увидеть Ноэль и Энору. И я уверен, мисс Моро согласится рассказать тебе о девочках — все то, что ты пропустил. Этого уже хватит на недели разговоров. Вот тебе и фундамент для знакомства. Ты справишься.

— Разве? Нам еще неизвестно даже, разрешит ли она дочерям со мной общаться. И вот, смотри, — он трагическим жестом открыл папку, — она защитила диссертацию. Несмотря на то, что стала матерью! Можешь себе представить? Работать над диссертацией с двумя детьми? — Сириус покачал головой. По его мнению, это звучало почти невозможно. Ему трудно было понять, как Джеймс с Лили вдвоем справились с одним ребенком!

— Согласен, это точно было нелегко. Но незачем паниковать заранее, Оливьен еще не нашли. Ты сумел закончить аврорскую подготовку, приводишь в порядок дела Блэков, к тому же работаешь в правительстве. Не понимаю, как так вышло, — пошутил Ремус, — но ты стал взрослым.

На такое заявление был только один ответ. Сириус смерил друга недовольным взглядом и бросил в него заклинание, которое перекрасило бы волосы в ярко-голубой, да только этот поганец увернулся.

Они погонялись друг за другом по всему дому, пользуясь только шуточными заклинаниями. Отличное средство, чтобы выгнать из головы мрачные мысли. Сами они в результате были выкрашены в самые неожиданные цвета, со стоящими торчком волосами и с очень странными голосами.

День закончился на радостной ноте. Хотя бы раз в неделю Сириусу были необходимы глупости и розыгрыши. Большая доза.

* * *

Суббота, 14 января

— Ты принял зелье, Альбус? — в третий раз терпеливо спросил Аберфорт, стоявший в дверях своей тесной кухоньки. Точно так же, как делал каждое утро, полдень и вечер с тех пор, как его брата выписали из больницы.

Альбус с очень рассеянным видом оторвался-таки от книги и чуть повернулся, чтобы встретиться взглядом с весьма раздраженным Аберфортом. Он бы дорого взял за необходимость терпеть старшего брата, но ему не платили за это вообще!

— Извини, ты что-то сказал? — Альбус улыбнулся обаятельной стариковской улыбкой, и Аберфорту вдруг захотелось пойти и открыть бутылку самого крепкого огневиски, какой только найдется у него в баре.

— Да, Альбус. Я что-то сказал, — произнес он не так спокойно, как хотел бы, и спросил снова, выговаривая слова как можно разборчивее, словно разговаривал со слегка перепившим посетителем: — Ты принял зелье?

— Я принял зелье. Ты принес его мне вместе с тарелкой омлета, — ответил Альбус таким тоном, словно это Аберфорт не был внимателен.

Аберфорт закатил глаза и подошел к месту, где под защитными чарами хранил зелья:

— Уже полдень, Альбус. Пора принимать еще дозу. Мне самому тебя напоить? Или ты просто опять зачитался?

Он стоял спиной к брату и не видел выражения его лица.

— Должен признаться, я очень рад, что у меня теперь есть время на чтение. Последние десятилетия мне его не хватало. Я приму зелье и вызову домовика из Хогвартса, чтобы принес нам поесть.

Аберфорт ничего не сказал об упорном желании Альбуса получать еду с кухни Хогвартса. Вместо этого он проверил защитные чары, установленные в основном для того, чтобы знать, не сделал ли его брат что-нибудь с зельями. Пока все было в порядке. Тот и правда день ото дня выглядел все лучше. Может быть, к февралю Аберфорт снова останется один.

Поставив пузырек на стол рядом с братом, Аберфорт угрюмо повернул к выходу:

— Пойду проверю кладовую, не пора ли чего заказать. К обеду вернусь.

Приятно было видеть, что Альбус выздоравливает. Но все-таки Аберфорту хотелось, чтобы тот показал хоть немного раскаяния. Видимо, зря он на это надеялся.

* * *

Среда, 17 января

Прошла всего неделя, как они вернулись в школу, и Гарри снова почувствовал, что ему нужны каникулы.

Пятый курс был тяжелым.

С негромким «уф» он поставил тяжело стукнувшую сумку у стола, который заняла их группа. Девочки отказались идти учиться в комнату к мальчикам — Панси заявила, что там никогда не убираются. Гарри не был в этом уверен (он всерьез подозревал, что эльфы чистят магией даже подо всем, что там накидано), но спорить с Панси ни у кого желания не было.

Поэтому они занимались в гостиной. Седьмой курс еще в начале недели приструнил младших, чтобы разговаривали только шепотом, и потому там было тише, чем в библиотеке. Кроме того, здесь слизеринцы не боялись потерять лицо перед учениками других факультетов, и, похоже, действительно предпочитали учиться, так сказать, в уединении.

Бывают моменты, когда просто необходимо выплеснуть огорчение, что приходится заучивать все эти тонкости про растения и названия лун Сатурна.

Тео подвинулся, освобождая для Гарри место:

— Чего хотел Уизли?

— Работал совой, принес письмо от близнецов, — ответил Гарри, роясь под столом в поисках своих карточек с датами исторических событий. — По-моему, он решил подкопить денег на следующий выход в Хогсмид, а близнецы превратили это в шутку.

Он толкнул в сторону Тео листок пергамента, который Рон, дождавшись Гарри после уроков, вручил ему запечатанным. Тео легко поймал записку и пробежал глазами. Фыркнув, он отправил листок обратно, и тот упал сперва Гарри на голову, а потом соскользнул на пол, туда, где Гарри продолжал искать записи.

— С такими братьями жить — все равно что с докси.

Гарри рассеянно кивнул. Близнецы писали, что с исследованием рынка все в порядке и им просто нравится гонять брата туда-сюда без причины. Ему вспомнилась история про трансфигурированного плюшевого медвежонка.

— Судя по тому, что они мне рассказывали и что говорили их родственники, это сущий кошмар. А! Вот вы где! — наконец-то отыскав нужное, Гарри вынырнул из-под стола и уселся на разложенные на сиденье подушки.

Драко, сидевший немного дальше, был погружен в свои записи; Дафна терпеливо что-то объясняла Винсенту и Грегори, а те внимали с видом, который Гарри назвал бы сосредоточенным. Остальные тоже читали — или конспекты, или учебники. Перерыв между последним уроком и ужином быстро превратился во время для тихой самостоятельной работы в гостиной или в библиотеке, где можно было воспользоваться обширными Гермиониными записями и списками литературы. Все доделывали домашнюю работу или повторяли пройденное.

Эти два дела отнимали у них почти все свободное время. Это утомляло. Гарри решил использовать пятничный клуб по защите для работы над практической частью программы, что здорово сокращало время для подготовки. Но это все равно не высвобождало ему свободного времени — квиддичная команда Слизерина по-прежнему требовала, чтобы он помогал им в тренировках.

Вздохнув с чувством смирения (Марволо точно не разрешит ему лениться), Гарри перевернул карточки с датами и названиями битв, перемирий и тому подобным лицом к себе и постарался заучить как можно больше.

Их стол погрузился в сосредоточенную тишину, которую только пару раз нарушили младшие ученики, прокрадываясь к спальням. Гарри рассеянно перекладывал карточки то налево, то направо, в зависимости от того, правильно он их запомнил или нет.

— Гарри, у тебя, кажется, сумка жужжит, — сказал Тео, не отрывая взгляда от рисунка, изображающего стебель какого-то растения в разрезе.

— Сумка жужжит?.. — В каком году Альберт Бут покинул пост министра магии после гоблинского восстания?

Удар в бок помог Гарри осознать, что вокруг происходит. Судя по всему, ткнувший его острый локоть принадлежал Тео, но Гарри некогда было жаловаться — из сумки действительно жужжало.

Марволо вызывал по зеркалу!

Забыв на столе карточки, Гарри уже через пару секунд шел к своей комнате с зеркалом в руке.

— Извини, заучился и не сразу услышал, — сказал он вместо приветствия, на ходу приняв вызов, и вздрогнул от неожиданности, услышав пронзительное хихиканье.

— У тебя на носу чернила! — из зеркала ему улыбались два лица, и Гарри улыбнулся в ответ.

— Спасибо, что подсказал, смою перед ужином. Напомнишь мне? — Гарри дошел до своей комнаты и приблизился к столу. — Вот, Маркус, я рисунок, который ты прислал, повесил над столом! Пришлось поспрашивать колдоскотч. Если не забуду, куплю себе свой в следующий раз, когда буду в деревне.

— Смотри, Марволо! Вон! Гарри его повесил прямо над столом! — поделился очевидным Маркус, и Гарри с Марволо разделили миг ласкового раздражения. Они еще при чистке террариума заметили склонность Маркуса повторять то, что услышал, даже если остальные слышали тоже. Кажется, для него это было обычным делом.

— И я вижу, что вокруг портрета Ползучей тьмы еще много свободного места. Может быть, для следующего рисунка согласится позировать Нагини? — предложил Марволо.

С восторженным воплем Маркус, не попрощавшись, исчез из зеркала (Марволо вздрогнул — наверное, мальчик в спешке каким-то образом сделал ему больно). Было слышно, как он убежал. Марволо остался сидеть.

— Как мне кажется, вскоре ты получишь новый рисунок, — улыбнулся он. — Как учеба?

— Очень утомительно, — с чувством ответил Гарри и тяжело плюхнулся на кровать. — Я раньше не замечал, но должен повторить: пятый курс тяжелый. Серьезно! Очень, очень тяжелый. И, судя по семикурсникам, последний год не легче. Я просто не понимаю, почему все хотели участвовать в этом проклятом турнире, если к экзаменам так тяжело готовиться. Безумие какое-то!

Гарри посмотрел на Марволо с легким неодобрением: тому хватило наглости засмеяться.

— Будь осторожен, скоро начнут предлагать нелегальные и, как правило, поддельные средства для улучшения памяти. По крайней мере, когда я был старостой, такими вещами торговали. Часто упоминают драконий коготь. Меня до сих пор возмущает, с какой легкостью под видом толченого когтя продавали меловую пыль и сахарную пудру. На таких сделках наверняка хорошо нажились некоторые предприимчивые люди.

— Это хоть работает? — вздохнул Гарри, откидываясь спиной на столбик кровати. Он подумал, что сегодня вместо запланированного чтения по трансфигурации лучше поспит.

— Настоящий драконий коготь — да, но это будет считаться нарушением экзаменационных правил. К тому же за свои три года на должности старосты в Хогвартсе ни разу не конфисковали настоящий толченый коготь. Так что не рискуй, Генри.

— Я и не собирался. Но у Гермионы наверняка с началом торговли случится истерика. Она не одобряет, что близнецы торгуют своими розыгрышами и тестируют их на добровольцах, — Гарри улыбнулся. Любовь Гермионы к правилам иногда раздражала, хотя в прошлом она не раз их обходила или прямо нарушала ради него, что делало их дружбу ценнее. Как там она сказала на первом курсе? «Вас могли убить или, хуже того, отчислить!»

— Иди поешь, Генри. А потом — в постель, у тебя такой вид, будто ты не спал с самого возвращения в Хогвартс. — Забота в голосе Марволо была искренней, в этом Гарри не сомневался. — Ты хорошо спишь? Никаких странных снов? Посторонних чувств?

От удивления Гарри сел ровнее. Почему Марволо снова спросил о симптомах их странной связи?

— Нет, ничего такого. Просто слишком много домашки, задерганные друзья и уйма уроков. А профессор Снейп в первые выходные, как началась учеба, проверил мои щиты. Сказал, что «приемлемо», но еще есть «большой простор для совершенствования». — Гарри постарался изобразить Снейпа, но Марволо только закатил глаза. — А у тебя были какие-то проблемы?

Вопрос сорвался сам собой. Гарри спросил из беспокойства, но можно было легко подумать, будто он сомневается в способности Марволо как следует защитить свое сознание. Наверное, это было не лучшей идеей.

— Нет, не было. Но я тоже спал меньше, чем следовало. Флимм теперь начинает уборку прямо у меня на виду, если становится поздно. Я раньше не замечал за домовиками этих пассивно-агрессивных манер, когда они считают, что хозяева ведут себя неразумно, — Марволо снова улыбнулся. — Хотел напомнить: скоро январское заседание Визенгамота. Мы поднимем вопрос изменений в законах и процедуре усыновления. Просто предупреждаю заранее. Думаю, нас ждет успех — у нас много сторонников в разных блоках. Но не будем загадывать. Теперь иди ужинать, а я посмотрю, как там Маркус и Нагини. Кажется, еще кто-то из детей заинтересовался, что рисует Маркус. Доброго вечера, увидимся завтра!

Зеркало вдруг показало только ткань (наверное, мантии Марволо), и Гарри услышал, как тот спрашивает кого-то, что он делает. Решив, что ужин и правда не повредит, Гарри завершил вызов и убрал зеркало в карман мантии.

До выходных было не так уж недолго, а там можно будет немного отоспаться. Просто мечта. Все-таки иметь свою комнату в этом отношении очень удобно. Никакие жаворонки не мешают.

Напевая про себя, Гарри вернулся в гостиную и собрал остальных, чтобы все как следует поели, прежде чем возвращаться к учебе.

* * *

Четверг, 18 января

Деловой завтрак прошел успешно. Готовясь к заседанию Визенгамота, назначенному на следующий день, Марволо и его союзники по данному делу встретились в доме Ноттов, чтобы проработать, как они завтра будут достигать своих целей.

Встреча была достаточно необычная. Помимо обычных участников — Люциуса и его политических сторонников, Ксеркса, Бенджамина и остальных, — пришла мадам Лонгботтом, приведя с собой немало своих друзей. Одним из них был Блэк, напомнивший в очередной раз, что он следит за тем, что происходит в Гриффин-хаусе и как ведет себя Марволо на людях. Это позабавило Марволо. На несколько секунд.

Были и те, кого обычно звали «светлыми» и «серыми», или нейтралами и либералами. Их интересовало, зачем нужны изменения, которые завтра они собирались предлагать.

Министр отсутствовал, как и мадам Боунс, но, в конце концов, даже лучше было не раскрывать сразу все карты. То, что две важнейших фигуры Визенгамота на их стороне, станет очевидно завтра на заседании; незачем распространяться об этом заранее.

Они так и не сумели найти, кто расчистил дорогу мисс Саммерс, чтобы ввести в действие злополучные недоделанные правки. И пока не было понятно, кто перехватил эстафету этой розовой курицы Долорес Амбридж, они не знали, кого опасаться.

После завтрака Марволо отправился в школу Ксеркса. Ксеркс, проводив Марволо, попрощался простым кивком и свернул на одной из развилок к зданию, где находились офисы, учительская и тому подобные помещения. Он предупреждал, что ему надо закончить работу с какими-то бумагами.

Марволо же хотел всего лишь навестить Маркуса. Было рано, и тот должен был еще быть в школе. Но в его возрасте дети много времени проводят за поделками, играми и сказками. Ксеркс, в глазах которого определенно поблескивала смешинка, выразил уверенность, что они будут рады, если Марволо им почитает, и заблаговременно послал в школу записку о его приходе.

Встречаться с Маркусом без Генри было непривычно, но он обещал сыну (и себе), что не будет бояться неизвестного. Раз уж он без полной информации смог уверенно провести древний ритуал, который не вспоминали сотни лет, справится и с тем, что делают люди по всему миру каждый день.

Он приложит все силы, чтобы быть хорошим отцом.

Когда он вошел в класс, где сидел Маркус и его ровесники, дети были заняты раскрашиванием. А может быть, рисовали. Это было трудно понять с того места, где он стоял, пытаясь поймать взгляд учительницы — та сидела на корточках рядом с одним из ребят, видимо, что-то объясняя. Он подошел ближе, высматривая среди склоненных голов Маркуса, и через миг заметил его. Маркус уныло смотрел на картинку перед ним, и Марволо захотелось улыбнуться. Как и все маленькие дети, Маркус, когда хмурился, выглядел по-своему мило.

От этой мысли вдруг накатил ужас. Как могло произойти, что он, Темный Лорд, нашел что-либо или кого-либо милым?

Марволо сделал глубокий вдох.

Последний возвращенный фрагмент души принес с собой еще долю человечности. Перемена не была настолько разительной, как та, что он испытал при возвращении тела. Но эти мелочи иногда заставали врасплох.

От этих мыслей его отвлекла учительница, обернувшаяся к нему с улыбкой:

— Лорд Слизерин, здравствуйте! Дети сейчас рисуют любимых животных. В ближайшие недели я хочу дополнить рисунки рассказами о животных. Потом у нас будут игры во дворе, потом — обед, — она говорила быстро, но, может быть, это было для нее нормально; причина ее поведения Марволо, пожалуй, не интересовала. — Не поможете мне в это время присмотреть за детьми?

Больше всего Марволо хотелось побыть с Маркусом наедине, другие дети не имели для него особенного значения. Но, вероятно, это желание обаятельный молодой лорд Слизерин не мог высказать вслух. Чтобы Маркус стал членом его семьи, требовалось демонстрировать готовность общаться со всеми.

— У меня нет опыта присмотра за таким количеством детей разом. Но я, конечно же, готов помочь.

Лучше сразу поставить ее в известность, что он понятия не имеет, что делать с толпой детей. Тут же не поможет его опыт управляться с кровожадными взрослыми?

— Вы не останетесь один, лорд Слизерин, так что, по-моему, проблем не будет.

Будь он суеверен, счел бы ее утверждение очень своевременным: именно в этот момент в той стороне, где сидели дети, шевельнулась сырая, дикая магия.

— Дай мне зеленый!

— Нет!

— Но мне надо! Дай!

— Я первая взяла!

— Он у тебя слишком долго!

— Сколько надо!

Дети о чем-то спорили и разволновались достаточно, чтобы как минимум у одного из них начала возмущаться магия. Учительница, встревоженно сведя брови, торопливо направилась к ним, говоря на ходу:

— В чем дело? Не надо кричать. Вы знаете правила. Если не согласны с кем-то, говорим взрослым.

Марволо удержался от насмешки. Он отлично помнил, что «говорить взрослым» считается ябедничеством, а ябед не любят. Если хочешь стать своим, либо научись решать свои проблемы самостоятельно и без шума, добиваясь своего, либо всегда уступай.

Может быть, это не всегда справедливо, но с самого его детства, в котором было слишком много детей и слишком мало заботливых взрослых, он ни разу не видел ничего, что опровергало бы его мнение.

Конфликт постепенно разрастался в полноценный хаос; Марволо понял, что зеленый карандаш срочно понадобился Маркусу, а второй участницей была не менее упрямая девочка.

— Нет, не надо!

— Надо! Я рисую дракона! Венгерского зеленого! Они зеленые, ясно? — с откровенным самодовольством заявила девочка, убежденная, что это гарантирует ей победу.

Маркус, похоже, не собирался так легко сдаваться — он решил отобрать карандаш у нее из рук:

— Хватит, я наждался! Я рисую змею, мне тоже надо зеленый!

Учительница не успела пробраться к ним мимо остальных детей, повернувшихся посмотреть и не слушавших, что она требует: от ссорящейся пары хлестнуло магией. В воздух взмыли рисунки и карандаши, хрустнула, разрываясь, бумага.

Инстинктивно Марволо выпустил собственную силу, сдерживая летящие предметы. В сознании возник четкий образ вонзающегося в ребенка карандаша.

Осторожно опустив рисовальные принадлежности на пол, Марволо мимолетно задался вопросом, кто из детей ответственен за такое сильное проявление спонтанной магии. А пока он обдумывал, каковы последствия демонстрации столь большой разрушительной силы в таком юном возрасте, учительница ругала Маркуса.

— Это нехорошо, Маркус! Нельзя так нападать на других! Оставайся здесь с лордом Слизерином и наводи порядок, пока все пойдут гулять. И за все порванные картинки извинишься! Сегодня ты без сладкого.

Даже не спросив, согласен ли Марволо надзирать за наказанием, она выгнала остальных детей из класса. Марволо остался с Маркусом один. Тот сидел, весь напряженный, стиснув кулачки и глядя в пол.

Марволо вздохнул. Все это было до странного знакомо. Может быть, учительница заметила что-то, чего он не видел, но пока он не мог бы сказать наверняка, кто из детей устроил беспорядок. И пусть даже Маркус не лучшим способом отреагировал на то, что пришлось так долго ждать, девочка тоже не пыталась сгладить ситуацию. Винить во всем Маркуса было, по мнению Марволо, поспешным решением.

Он осторожно подошел к мальчику и опустился рядом с ним на слишком маленький стул:

— Ты цел, Маркус? — Марволо надеялся, что учительница, выйдя, осмотрела других детей. Он предполагал, что успел поймать все вовремя, прежде чем летающие предметы кого-то зацепили, но лучше было убедиться.

Вместо ответа Маркус только еще немного отвернулся и задеревенел еще сильнее, и Марволо вздохнул снова.

Это будет непросто. У него был большой опыт в том, чтобы манипулировать людьми, обещая то, чего те желали, но к подобным ситуациям он был не очень готов.

Чего он сам хотел в этом возрасте? Когда раздражали другие дети, когда прорывалась спонтанная магия?

Марволо заметил, что рисунок, над которым работал Маркус, лежит на столе невредимым:

— Что ты рисуешь?

Первый шаг: сделать ребенка контактнее, вывести из нынешнего настроения.

— Нагини, — буркнул Маркус.

Серьезно кивнув, Марволо подвинулся чуть ближе, рассматривая рисунок.

— Да, я определенно вижу сходство. — Так и было. И это объясняло, зачем Маркусу понадобился зеленый карандаш. — Хочешь закончить, прежде чем начнем убирать?

Маркус робко кивнул, немного расслабившись. Картинным взмахом руки Марволо собрал карандаши со всей комнаты, выстроив их в воздухе перед ними. Глядя на это круглыми от восхищения глазами, Маркус растерял последние следы ершистости.

— По-моему, ни один из карандашей не обладает нужным для чешуи Нагини оттенком. Что скажешь?

Возможно, получится показать, что есть лучшие способы получить нужный карандаш, чем взорвать всю комнату. Что было бы, если бы самому Марволо кто-то открыл альтернативные пути достижения желаемого, чем грубая сила и воровство? Он, разумеется, выучил, что тот, кто готов сделать все необходимое, получит, чего желает. Но он слишком поздно открыл для себя более тонкие способы манипулировать и действовать в обход правил.

— Этот похож, — Маркус указал на единственный темно-зеленый карандаш. Для венгерского зеленого этот карандаш тоже подошел бы; видимо, именно из-за него началась ссора.

— А зачем нам всего лишь похожий, если есть магия?

Маркус посмотрел с сомнением, но Марволо не позволил себе сбиться из-за этого. Второй шаг: показать другие способы решения проблемы. Короткий миг сосредоточенности, и синий карандаш стал точь-в-точь цвета чешуи Нагини. В таком волшебстве не было ничего сложного, но обычно у Марволо не находилось повода что-либо перекрашивать.

— Используй этот. Когда закончишь, я могу превратить его обратно.

Маркус охотно взял карандаш и начал закрашивать чешуйки нарисованной змеи. Пока он был занят, Марволо огляделся, оценивая урон. На некоторых из рассыпанных волной магии обрывках бумаги определенно было что-то нарисовано. Если получится собрать их правильно, репаро сможет восстановить их в приемлемом виде.

— Смотри! — Маркус привлек внимание Марволо, сунув рисунок чуть ли не в лицо. Пришлось забрать у него листок и рассмотреть с более удобного расстояния.

— Это хорошее изображение Нагини. Она наверняка будет рада узнать, что ты считаешь ее своим любимым животным. — Кажется, у Марволо получилось как следует отвлечь ребенка, и теперь можно было браться за уборку. — Давай разложим карандаши по коробкам. А потом соберем кусочки рисунков. Любишь головоломки?

При напоминании об уборке — о наказании — лицо мальчика снова помрачнело, как небо перед грозой. Но он послушался. Может быть, дело было не только в негодовании, что его наказали зря (а Маркус определенно считал наказание несправедливым). Возможно, он так легко послушался Марволо, потому что готов был на многое, лишь бы сохранить доброжелательное отношение взрослого, который хочет его усыновить? Или обижался только на ту учительницу? Так или иначе, перед уходом Марволо надо будет поговорить с Ксерксом. В первую очередь потому, что он хотел предложить всегда оставлять в классе не менее двух взрослых. Будет безопаснее, если всегда будет присутствовать кто-то с хорошей реакцией, способный предотвратить урон, если спонтанная магия окажется слишком агрессивна.

И следует выяснить, склонен ли Маркус к интенсивным проявлениям магии и всегда ли учителя так быстро решают, кто прав, кто виноват.

— Молодец, Маркус. — Теперь на столе громоздилась целая груда обрывков. — Давай разберем, что здесь откуда, а потом я попробую починить рисунки магией.

Маркус начал работать без особенного интереса, но быстро увлекся. Пожалуй, пазлы можно рассматривать в качестве идеи для подарка.

На восстановление рисунков ушло не так много времени, и Марволо помог Маркусу надеть пальто: было видно, что дети за окном все еще играют в снегу.

— Не забывай шарф, шапку и варежки, Маркус!

Мальчик, уже почти добежавший до двери, примчался обратно и снова к выходу. Похоже, он просто не мог стоять спокойно, пока Марволо его одевал. На всякий случай наложив еще и согревающие чары, он вышел за выбежавшим ребенком более сдержанным шагом.

— Надеюсь, вы не убрали все сами, лорд Слизерин, — в голосе учительницы был оттенок осуждения, и Марволо мысленно ощетинился.

Его ответ был почти оскорбительно вежливым:

— Разумеется нет. Я помог ему понять, что есть лучшие способы решить ситуацию с помощью магии, которые делают применение силы излишним. Он собрал и рассортировал обрывки, чтобы я смог восстановить рисунки, — и прежде, чем учительница что-либо ответила (например, разразилась речью в защиту своего педагогического подхода), Марволо задал вопрос, который действительно его интересовал: — У Маркуса это первый случай такого резкого всплеска магии?

Если так, то тем более надо срочно научить мальчика более продуктивным формам волшебства. Во всех прочитанных им книгах по воспитанию говорилось, что если детей не научить сразу правильно справляться с неприятными ситуациями, в будущем это грозит неприятностями.

По его собственным наблюдениям (в первую очередь за самим собой), если добавлять в ситуацию магию, правильные компенсаторные механизмы крайне важны, чтобы избежать опасных подводных камней. Генри до начала терапии использовал спорт и избегание; сам Марволо мстил и пытал, и теперь с трудом искал иные пути. Лучше позволить Маркусу научиться чему-то получше прямо сейчас, чем заставлять переучиваться позже.

* * *

Пятница, 19 января

Кабинет директора выглядел точно так же, как в тот день, когда старика отправили в Мунго. Северус заметил это, зайдя сообщить, что сегодня на уроках его подменит Соня. Ничего странного, что Минерва, исполняющая обязанности заместителя, таким способом наглядно демонстрировала свою верность старому хитрецу.

С другой стороны, в ее нежелании оставлять в кабинете следы своего пребывания можно было увидеть и намек на слизеринское коварство. Ей не требовалось напоминать посетителям, что она заместитель, если кабинет выглядел так, словно настоящий директор вот-вот в него вернется.

— Не терпится провести день в обществе почтенных взрослых, а не тупиц, с которыми пришлось бы мириться здесь? — с лукавой улыбкой спросила Минерва, откладывая перо.

Северус закатил глаза — как же! — и протянул:

— Сомневаюсь, что пререкающиеся политики чем-то лучше невнимательных подростков в классе зелий.

Минерва рассмеялась:

— Что ж, надеюсь, день вдали от преподавания придется тебе по душе. После тех занятий о хранении и свежести ингредиентов я о твоей жене слышала от учеников только хорошее. Думаю, и сегодня ее уроки воспримут отлично.

Северус кивнул, никак это не прокомментировав.

— Я должен вернуться к ужину. Но если заседание продлится дольше, Септима уже согласилась вечером присмотреть за моими слизеринцами.

Казалось странным в обычную рабочую пятницу идти не в класс, а куда-то еще. Но посетить это заседание было важно. Для него оно станет всего лишь вторым, к тому же будет рассматриваться вопрос, важный для его лорда… и для него самого. Он знал, как страдали маглорожденные — те, что так и не получали в итоге письмо из Хогвартса. Открыть им еще одну дорогу в магический мир было большим делом. Прекрасно, когда родители маглорожденных поддерживают ребенка, как это было с мисс Грейнджер, наследницей Лестрейндж. Но, к сожалению, так бывает не всегда.

— Хочешь воспользоваться моим камином? — предложила Минерва. — Чтобы не спускаться вниз и идти до самой границы.

— Благодарю, это было бы замечательно, — кивнул Северус. С Соней он уже попрощался и был одет в претенциозную мантию, пошитую после того, как он принял титул.

— Ну так иди, лорд Принц. Увидимся вечером, — ее голос был слегка насмешливым: она знала, как Северус ненавидит политические споры.

Он ответил ей в тон, усмехнувшись:

— Желаю тебе найти время и покуситься на эту гору пергамента, ожидающую твоего внимания.

Минерва фыркнула и с надменным видом отмахнулась от него. Они любили эту игру, и в этом году в ней открылась новая глава — вместе с их новыми обязанностями.

Кинув щепотку летучего пороха в камин, Северус ступил в зеленое пламя:

— Министерство магии!

Он был уверен, что впереди трудный день.

* * *

Августа решила прийти одна и пораньше. Так она делала с тех пор, как стала регентом своего внука, а потом и Поттера. В прошлые выходные она навестила Гарри, чтобы разобраться, за что тот хотел бы голосовать на этом заседании.

Не было ничего удивительного, что Гарри горячо поддержал изменения в процессе усыновления, над которыми они работали с министром с тех пор, как лорд Слизерин обнаружил организованный мисс Саммерс беспорядок. Взгляд мальчика на права оборотней не изменился, и это тоже было ожидаемо. После того, как она объяснила ему, в чем суть изменений в налогах на импорт и в регулировании импорта ингредиентов для зелий, он робко поддержал ее позицию: для продуктов из драконов требуется документальное подтверждение, что те добыты не в дикой природе, а в специальных заповедниках.

Она с удовлетворением отметила, что он не просто согласился с ней, а сперва расспросил, как все будет организовано и проконтролировано. Если они действительно доберутся до этих вопросов, Августа предложит внести кое-что из этих уточнений в закон, прежде чем голосовать в качестве регента Поттера.

— Августа, дорогая, доброе утро, — ласково улыбаясь, к ней подошел Элфиас. У них был обычай беседовать перед заседаниями, а времени была еще уйма.

— Элфиас, чудесный день. Как поживаешь? — Когда она вышла из усадьбы, лил дождь и стояла околонулевая температура; но все эти любезности так или иначе были притворством.

— Потихоньку, потихоньку. Сама можешь представить, моя дорогая.

Он говорил, как когда-то бабушка Августы: на словах преуменьшал беды своего возраста, но сам тон требовал от собеседника утешения и жалости. Августа, когда только окончила школу, бабушке в жалости отказывала, и уж тем более не собиралась тратить ее на того, кто намекает, что она и сама должна страдать от болей в суставах и тому подобного.

— Старость не для слабых духом, — просто ответила она и сменила тему: — Есть новости от Альбуса? Я слышала только, что он до выздоровления будет жить у брата.

Дож был не слишком доволен, что от его попыток вытянуть сочувствие отделались (а чего он ожидал, называя ее старой?), но тут же ухватился за возможность поговорить о своем друге. Слушая вполуха, Августа смотрела на группу лордов (вернее, по большей части лордов), которая привлекла внимание присутствующих. В ее центре, чуть впереди, шел лорд Слизерин, как всегда, в традиционных для его рода цветах — зелени и серебре. Он разговаривал с шедшим рядом лордом Лестрейнджем, а вокруг были остальные — Малфой, Нотт, недавно объявившийся лорд Яксли из одной из младших семей и Гринграсс. После этого поток прибывающих не ослабевал. Показался новый лорд Принц. Раньше она бы ни за что не подумала, что из заморыша с курса Джеймса вырастет такая внушительная фигура. Лишнее доказательство, что любой обладает потенциалом и при должных усилиях может подняться над своим происхождением.

— Пойдем сядем, — прервала Августа болтовню Элфиаса — тот говорил, какие книги понесет Дамблдору при следующем визите. — Кажется, для разнообразия все явились вовремя.

Ряды скамей и впрямь заполнялись довольно быстро, и даже число сливовых мантий показывало, что министерские уже на месте.

Дож оглянулся, удивленный, что его так грубо прервали:

— Похоже на то. — Он кивнул: — Что ж, посмотрим, как начнется этот год.

Снова кивнув ей, он пошел к своему месту. Августа набросила смягчающие чары на украшенную резными цветами скамью и села. Будет интересно.

Сперва прошли объявления. Аббот призвал к порядку, установилась тишина. Яксли вызвали принести клятву; после этого Аббот заглянул в список сообщений, переданный ему одним из секретарей.

— Прежде чем перейти к сегодняшним вопросам, позвольте сообщить нескольких важных новостей. — Он развернул свиток (как показалось Августе, необычно короткий) и стал зачитывать: — Волшебники, ответственные за похищение и пытки трех ведьм в прошлом году, осуждены на пожизненное заключение в Азкабане. — На это почти никак не отреагировали: кое-кто был на суде, к тому же новости уже напечатали в «Пророке». — Предложения по весеннему благотворительному сезону принимаются до конца февраля. — Верховный чародей отпустил край свитка, и тот с резким щелчком свернулся. — Кто-то еще желает сделать объявление? — он немного подождал, озирая зал. — Нет? В таком случае начнем с изменений в законах, регулирующих усыновления, о которых сообщил министр Фадж. Министр, будьте добры.

— Благодарю, верховный чародей, — министр встал и отвесил главе Визенгамота легкий поклон. — Так как с прошлого лета мы наблюдаем рост числа усыновлений, министерство учло острую необходимость обновления этой процедуры. Поначалу были предприняты попытки произвести его внутри нынешнего законодательства, но они оказались безуспешными. По результатам работы с экспертами мы выработали следующий проект.

Средний сын Артура взмахнул палочкой, рассылая по залу копии закона, над которым они работали последние недели. Августа поймала свой экземпляр и развернула его. Ее дед часто рассказывал об одном из предков, который невольно поддерживал закон, противоречащий его интересам — содержание проекта перед голосованием изменили. Это стало ей хорошим уроком: надо всегда заранее смотреть, что подписываешь и за что голосуешь.

Министр дал им время прочесть, после чего приступил к объяснению, в чем именно состояли изменения:

— Как видите, интересы усыновляемого ребенка по-прежнему во главе угла, — начал он, следуя выработанному ими заранее плану.

Августа уже знала, каким был закон и каким, по их мнению, он должен был стать, так что ее взгляд просто бродил по залу. Они так и не узнали, кто действовал из-за кулис, тайно помогая мисс Саммерс провести полуготовые правки. Сейчас была возможность увидеть, кто из лордов и леди мог быть в этом замешан. Чтобы делать это эффективнее, они разделили зал Визенгамота на секции, и каждый наблюдал за своей. Она выбрала часть, где сидели сотрудники министерства — начальники отделов. Так как Персиваль принимал участие в подготовке, Августа не удивилась, когда Артур только кивнул, прочтя предложение. Большинству было только известно, что вопросом дня будут усыновления (но не всем — у некоторых не было привычки читать план предстоящего заседания).

Из всех, кого видела в своей части зала Августа, больше всего недовольства выражал Амос Диггори. Когда Корнелиус закончил представление нового закона и началось обсуждение, Августа продолжала смотреть, как Амос реагировал на то, что говорили остальные. Она видела, как он мрачно кивнул, когда Гризельда Марчбэнкс задала ожидаемый вопрос:

— Звучит так, будто детей можно будет забирать у родителей-маглов. Разве они бы этого хотели?

— Позвольте, я покажу вам пункт, введенный нами с целью предотвращения этой ситуации, — очаровательно улыбнулся Корнелиус, показывая, что разделяет ее опасения. — Вот здесь, в определении, что есть «несостоятельный опекун», четко сказано: «Неспособность пользоваться магией не является достаточным основанием для объявления опекуна несостоятельным». Детей не будут отбирать у родителей только потому, что те маглы или сквибы.

Обсуждение продолжалось, вопросы становились серьезнее; люди нащупывали границы правил, оценивали жизненность процедуры, которую предлагалось ввести. И Августа видела, как все это время лицо Амоса Диггори мрачнело все больше. Ему определенно не нравилось, к чему все идет.

Но зачем ему протестовать против усыновления детей, нуждающихся в семье? Сколько Августа его помнила, он всегда выступал на стороне Альбуса или по крайней мере близко к тому. В отделе контроля за магическими существами он был одним из немногих, кто поддерживал старого директора. Разумеется, гибель сына во время турнира стала для него тяжелым ударом…

Цепь ее мыслей прервалась. Не может быть. Неужто это возможно?

Было ли горе Амоса настолько острым, что он готов был на все, лишь бы отомстить тому, кто убил его сына? Мог ли он мешать усыновлению детей только потому, что лорд Слизерин выступал за усыновление?

Это казалось мелочным. Но ей самой долго нелегко было общаться с Ксерксом Лестрейнджем, который не желал отказываться от своих сыновей. После их смерти в бегах это стало не так важно, но она могла понять повод для вражды, ведь и сама много лет не могла простить отца виновных. И желание навредить за то, что сделал пожиратель смерти… это было ей доступно. Но она все-таки думала, — вернее, надеялась, — что никогда не опустится до того, чтобы во имя мести обрекать на страдания детей.

За время обсуждения Августа не задавала вопросов и не вносила предложений, пристально наблюдая за Амосом и иногда бросая взгляды на остальных в своей части зала. В конце концов, то, что он был расстроен из-за переделки старинного закона, еще не доказывало, что именно из-за него эта переделка понадобилась. Могли участвовать и другие.

Наконец верховный чародей объявил голосование:

— Кто за, зажгите палочки.

Августа высоко подняла палочку вместе с теми, кто был на стороне лорда Слизерина (с тех пор, как тот принял титул, они сумели побороть первоначальное недоверие к нему), и еще многими, кто не был задействован в их плане. Число последних было чуть больше половины от числа первых, как показалось Августе.

— Кто против, зажгите палочки, пожалуйста.

Амос в числе первых поднял светящуюся палочку. Его примеру последовали немногие. Как и обещал лорд Слизерин, их союзники поработали над тем, чтобы большинство консерваторов сочло хорошей идеей включать в свои семьи и культуру молодых ведьм и волшебников. Насчет их мотивов у Августы были сомнения.

— Кто не хочет выбирать между перечисленными вариантами, пожалуйста, зажгите палочки.

С тех пор, как Аббот стал верховным чародеем и немного изменил формулировку вопроса, воздержавшихся стало заметно меньше.

— Предложенные министром поправки приняты явным большинством голосов. Визенгамот уполномочивает министерство провести необходимые изменения. — Громко ударил молоток. — Объявляется перерыв, заседание продолжится через четверть часа.

Вздохнув, Августа встала со скамьи. Самое время дать остальным знать, что она подозревает участие Амоса Диггори в дискредитации мисс Саммерс. Может быть, у кого-то будут иные наблюдения, о которых ей надо узнать. Работа в такой большой группе выгодна, но, скорее всего, продлится недолго. Не так много было вопросов, в которых они все сходились.

Дойдя до комнаты отдыха, Августа взяла с одного из парящих в воздухе подносов маленький сэндвич с огурцом и неспешно направилась туда, где, разговаривая с лордом Слизерином, стояла Амелия.

* * *

Суббота, 20 января

После хмурого английского и французского января Карибы были истинным благословением. Сэм, проверивший списки родившихся в 1959 году (на острове, к счастью, было не так много больниц, а в документах из университета был указан город рождения), шел по небольшому поселению на юге острова.

Найти адрес дома Оливьен Моро он не смог, но, расспросив старика, торгующего всякой мелочью в магазинчике на центральной площади, узнал адрес ее матери. Он шел по улице, здороваясь с любопытными соседями, выглядывающими из-за заборов и из окон, и искал названный дом. Интерес местных его не смущал. Явный европеец вдали от обычных туристических мест неизбежно должен привлекать внимание.

Через несколько минут Сэм приблизился к ярко окрашенному дому, окруженному маленьким, но ухоженным садиком. Набрав воздуха, он открыл калитку, подошел к двери и постучал.

— Un moment, s'il vous plait!⁽¹⁾ — отозвались не из дома, а откуда-то из сада.

Сэм мысленно себя отругал за то, что нервничает без причины. Все-таки, ища Оливьен Моро, он приготовил хорошую историю, объясняющую его появление.

Из-за угла дома вышла женщина в шортах, просторной рубашке из какой-то легкой ткани и в соломенной шляпе, прикрывающей распущенные волосы. Она соответствовала примерному описанию Оливьен Моро — африканские корни, тридцать с небольшим, — но таких женщин он с момента приземления на острове видел немало.

— Bonjour. Je me présente, Samuel Jacobs. Est-ce bien le domicile de la famille Moreau?⁽²⁾ — как хорошо, что Сэм не поленился выучить несколько языков. Заклинания перевода обычно не справлялись с диалектами, акцентами и тому подобными вещами. И они точно не позволяли ему говорить на других языках.

Но, видимо, его акцент был заметнее, чем ему казалось: женщина, едва его услышав, переключалась на английской.

— Да, мистер Джейкобс. Моя мать в саду. Следуйте за мной.

Какое совпадение! Похоже, ему придется сообщать новости раньше, чем он рассчитывал. Но его роль заканчивается на том, чтобы найти женщину и наладить с ней связь. Все остальное — работа лорда Блэка.

Сэм решил понаблюдать за поведением обеих женщин, чтобы упростить дело для своего нанимателя. Это будет интересно.

---

1) Минутку, пожалуйста!

Вернуться к тексту

2) Здравствуйте. Меня зовут Сэмюэл Джейобс. Здесь проживает семья Моро?

Вернуться к тексту