О пользе старых законов (джен)

Понедельник, 1 апреля

Едва зайдя в Большой зал, Гарри заметил за гриффиндорским столом Фреда и Джорджа. Он проснулся раньше обычного — сны, в которых главные роли принадлежали ему и Луне, разбудили его как раз в такое время, когда уже поздно было пытаться заснуть снова, от этого он только остался бы на весь день усталым и нервным.

Но почему Фред и Джордж уже здесь?

По пути к слизеринскому столу (пока довольно пустому) Гарри заметил, как один из близнецов толкнул другого локтем, привлекая его внимание. Оба, широко улыбаясь, жестом его поприветствовали, и он насторожился еще сильнее. Сегодня было первое апреля. Близнецы обязательно должны были что-то задумать.

Сев за стол так, чтобы можно было за ними присматривать, Гарри оценил ассортимент блюд. Если близнецы задумали какую-то шалость и оказались тут до завтрака, у них было достаточно времени, чтобы обработать все столы.

Нельзя было отрицать, что этот день был удачен для продвижения их товаров. Но Гарри не хотелось пробовать на себе то, что они могли добавить в еду. Или в один из множества напитков. Например, тыквенный сок, молоко, какую-нибудь из чайных смесей или кофе, который обычно ставили там, где сидели ученики постарше.

Вздохнув, Гарри принялся накладывать себе завтрак, подчиняясь бурчанию в животе. Он был слишком голоден, чтобы отказаться от еды из-за опасности розыгрыша. Особенно учитывая, что обработана могла быть и скамейка, причем розыгрыш мог сработать по времени или после какого-то события.

Близнецы показали ему большие пальцы, и он закатил глаза. Серьезно, почему они не сказали ему заранее? Могли бы привыкнуть, что он не наябедничает. Все-таки он их тайный партнер, могли бы держать его в курсе.

Большой зал медленно заполнялся сонными учениками, гиперактивными первокурсниками и преподавателями. Гарри завтракал медленно, посматривая в поисках изменений на остальных, приступивших к еде.

Отпив холодного молока, которое он полюбил еще в то время, когда почти обязательно было пить его регулярно, Гарри увидел, как профессор Синистра, удивленно вскрикнув, протянула руку через весь стол. Вообще-то изумленных возгласов раздавалось много — и одновременно с этим профессор Флитвик исчез за волной горячего чая из перевернутого профессором астрономии чайника.

После этого все больше и больше людей стали демонстрировать дополнительную гибкость рук и ног. Несколько экспериментаторов с Рейвенкло (случайно вышло так, что они тоже часто завтракали рано) принялись ходить по залу, и у всех на глазах их ноги то вытягивались, то уменьшались снова.

Изменения держались несколько минут. К тому времени, как Гарри, потянувшись, едва не достал до потолка, профессор Синистра веселилась, наблюдая, как профессор Флитвик пользуется свежеобретенной растяжимостью, чтобы вышагивать вокруг стола, наслаждаясь изменением роста.

Гарри почти наверняка заметил момент, когда изменения коснулись профессора Снейпа, потому что тот вдруг на несколько секунд прекратил шевелиться вовсе. Посмеиваясь, Гарри толкнул Тео, сидевшего рядом и нетерпеливо ожидавшего, когда и у него проявляются эффекты:

— Подстроим небольшой инцидент, чтобы профессор сюда пришел, как думаешь? Хочу посмотреть, как он будет справляться с тягучими конечностями.

Тео тоже засмеялся, машинально продолжая сгибать руку:

— Мы тогда почти точно попадем на отработку. Оно того не стоит. К тому же я почти уверен, что так он сможет двигаться даже страшнее, чем обычно.

Гарри кивнул, осторожно проверяя, не пришли ли его руки в норму. Он хотел еще отпить из кубка, но боялся разлить.

— Что есть, то есть. Это вполне весело.

Рука, которой он потянулся к кубку, вместо этого выстрелила в разговаривающего с Панси Драко. Повинуясь мимолетному порыву, Гарри растрепал ему волосы.

— Эй! — возмущенно вскрикнул блондин, а остальные слизеринцы, сидевшие поблизости и все видевшие, рассмеялись.

По мере приближения первого урока ученики начали покидать Большой зал. Гарри с друзьями, собиравшимися уже уходить, были в прекрасном настроении. В этот момент к ним от львиного стола подошли близнецы.

— Фред, Джордж, отлично у вас получилось, — похвалил Гарри, широко улыбаясь.

— Я бы поклонился, если бы имел хоть какое-то понятие, о чем речь, о любимый наш слизеринец, — ответил близнец справа, сияя во все лицо.

Ну конечно же, они не признают открыто, что это они сделали. Гарри весело покачал головой:

— Нам ждать еще чего-нибудь в этом роде?

— Возможно, юный слизеринец, возможно, — отозвался второй близнец и хлопнул Гарри по плечу, и братья вместе с ним двинулись к вестибюлю. — Тебе куда нужно?

Гарри закатил глаза, гадая, не узнали ли и они о распоряжении его отца не оставлять Гарри в школе одного.

— В совятню. Хочу отправить Маркусу рисунок гостиной. Он заставил меня дать слово. Да и Хедвиг будет рада, что есть чем заняться.

— Тогда мы проследим, чтобы ты достиг места назначения в целости и сохранности, юный слизеринец.

Гарри фыркнул, но возражать не стал. Хотя пока ничего даже отдаленно похожего на нападение не произошло, он понимал, что это только вопрос времени. Рано или поздно найдется кто-нибудь, кто решит, что через него лучше ударить по Марволо, отомстить ему или навредить. То, что мистер Диггори как будто чего-то выжидал, — чего именно, Гарри не знал, — напомнило Гарри предыдущие годы в Хогвартсе. Какую бы загадку они ни пытались разгадать каждый конкретный год, кульминация всегда приходилась примерно на сессию.

Если повезет, мистер Диггори найдет другой способ справиться с горем вместо того, чтобы нападать на подростка, и самым большим стрессом для Гарри в этом году станут СОВ.

Оставалось только надеяться.

* * *

Филиус продолжал посмеиваться из-за розыгрыша, устроенного им утром близнецами Уизли. У них определенно была творческая жилка и поразительный дух изобретательства. Как учитель он гордился тем, что они использовали его уроки и создали на их основе нечто совершенно новое.

Судя по тому, что он пока видел среди продуктов, которые мальчики распространяли по всей школе, в своих изобретениях они часто использовали заклинания и чары.

Он перешел из своего кабинета в класс, мысленно готовясь к уроку, который ему предстояло вести первым в этот день.

Вскоре через дверь класса стали заходить ученики, оживленно переговариваясь об утреннем опыте эластичных рук и ног, длившемуся несколько минут. Первые, что ступили за порог, стали зеленого цвета. Зелеными были их волосы, одежда и кожа. Не одинакового оттенка, но определенно не естественного.

Филиус уже встал и прошел полпути к ним, когда одна из зашедших в комнату девочек первой заметила, что произошло. Взмахом палочки Филиус быстро продиагностировал ее и выяснил, что она под действием обычных перекрашивающих чар. Ничего опасного.

Следующее заклинание было нацелено на дверь, и оно подсветило тонкую линию, сильно похожую на волшебный скотч, прилепленный к косяку по обе стороны. И вновь эта поразительная способность близнецов оригинально применять давно известные заклинания!

— Входите, входите! И, пожалуйста, не обращайте внимания на то, какой вы приобрели цвет. Незачем переживать из-за простого первоапрельского розыгрыша.

На то, чтобы дети успокоились и можно было начинать урок, времени потребовалось больше обычного. Может быть, попробовать снять ленту после того, как закончится урок? Но нельзя было не признать, что впечатлял тот факт, что каждый ученик был своего цвета: был тут малиновый мальчик, огненно-красная девочка, еще один ученик — клубничного оттенка; оливковый, темно-зеленый, несколько человек разных оттенков синего. Филиусу хотелось бы увидеть, когда цвета начнут повторяться.

Наблюдая, как ученики отрабатывают чары (и присматривая, чтобы никто из них не начал творить безобразия из-за скуки, подросткового легкомыслия или просто нехватки опыта), Филиус размышлял, выдался ли и у других профессоров такой же интересный день с заклинаниями на дверях, как у него.

* * *

Погода была лучше, чем в Лондоне, и это будило у Сириуса надежду, что им не придется все время просидеть в четырех стенах из-за дождя или чего-то вроде. Он опасался, что его гости свихнутся, если у них не будет удобной возможности время от времени друг друга избегать.

Ремус обязательно сказал бы, что он слишком пессимистичен, но несмотря на то, что переписка с близняшками была регулярной и дружеской, письма, которыми он обменивался с их матерью, оставались совсем другими.

У этой женщины были серьезные претензии к мужчинам. А может, лично к Сириусу, в этом он уверен не был. Она во всем, что бы он ни написал, видела угрозу своему авторитету. Даже когда он спросил, не хотят ли они приехать в гости в Летний дом Блэков, это почему-то вызвало длинную отповедь о том, что он пытается ею манипулировать. При этом она упорно писала на французском, хотя Сириус отлично знал, что на английском она говорит и пишет не хуже него. Это просто был еще один намек, что она им недовольна.

Но, похоже, она все-таки хотела, чтобы ее дочери лучше узнали отца, раз те были на это настроены.

Самая что ни на есть настоящая загадка.

— Думаю, скоро тебе надо будет ставить новую защиту, — сказал Билл, отвлекая Сириуса от размышлений. — Нынешняя еще держится, но время и отсутствие ухода не пошли на пользу ее целостности. То, что тут нигде нет толкового охранного камня, только усугубляет проблему.

Сириус обернулся на молодого ликвидатора заклятий, закатавшего рукава из-за более жаркой во Франции погоды, и кивнул. Еще одно дело в список срочных дел.

— Как будто неплохая идея. Но только уже после гостей. До приезда всего несколько дней. — Билл кивнул, и Сириус оглядел сад, уже не так похожий на заросшие джунгли: — Тут остались какие-нибудь опасные растения? Думаю, дети захотят немного полетать, пока тут будут, — именно для этой цели Сириусу уже купил новые метлы в достаточном количестве.

— Я убрал все ядовитое и агрессивное. Только безвредные остались. Поэтому теперь садик у черного входа пустоват, как и все остальное, в общем-то. Но, я уверен, посадить растения поприятнее будет несложно, — объяснил Билл, махнув рукой в сторону зельеварческих грядок. — Показать, что внутри?

Сириус кивнул и пошел следом за ним в дом. За ними потянулся и молчаливый Кричер.

Аромат свежей зелени и солнца тут сменял другой, немного цитрусовый, запахом с ароматом воска. Намного лучше пыли и плесени, которые царили тут до начала уборки. Пропали пыль и паутина. Свежая краска покрывала стены там, где их не украшали резные деревянные панели.

— Уже выглядит намного лучше! — воскликнул Сириус, и ему почти захотелось похвалить старого эльфа. Мелкий твареныш потрудился как следует, но даже после того, как эльф стал вести себя иначе, Сириусу трудно было примириться с тем, что в прошлом все зло тот творил по приказу Вальбурги (звания матери она точно не была достойна), а вовсе не по своей воле.

Они обошли все комнаты на всех этажах, и Билл показал, где он убрал чары, которые позже стоило бы восстановить, вроде охлаждающих чар на кухонный шкафах или тех, что затемняли оконные стекла в особенно жаркие и солнечные дни.

А потом они добрались до спален.

— Кричер, подготовь вот эту комнату, — Сириус указал на спальню с двумя кроватями, отделанную в голубых тонах, — для моего крестника и его брата. — Потом он указал на комнату напротив, в которой на стене над столом был красивый пейзаж с Пиренеями: — Вот эту — для моих дочерей. Проследи, чтобы в ванных было достаточно полотенец. Я займу хозяйскую спальню в конце коридора.

Там будет достаточно далеко от комнат, которые он выбрал для детей, чтобы у тех не было ощущения, что за ними слишком пристально следят, и к тому же там нечто вроде пульта управления чарами дома.

— Я свяжусь с кем-нибудь, чтобы засадили сад и тот выглядел посимпатичнее. Проследи, чтобы кладовая была полна, Кричер, и, пожалуй, подготовь еще одну гостевую комнату. Оливьен пока ничего не ответила, но, может быть, она тоже захочет тут побывать. Когда закончишь, пожалуйста, поддерживай все в порядке и так далее, — Сириус неопределенно покрутил рукой в воздухе. Он честно не имел понятия, что нужно делать, чтобы дом ухоженным и чистым. Этими делами всегда занимался кто-то другой… или не занимался никто.

Эльф с хлопком пропал (видимо, отправился что-то чистить), и Сириус повернулся к Биллу:

— Ты отлично потрудился! Пошли вниз, в столовую, разберемся с оплатой за твои труды.

Они спустились по лестнице, устланной новеньким ковром, в столовую. Сириус вынул маленькую чернильницу и перо, взял квитанцию, приложенную к принадлежащей Биллу копии счета. Он почувствовал, что у него дрожат руки.

Не потому, что плата за усилия, потребовавшиеся для расчистки, была высока — этого он ожидал, и цена была вполне справедливой, — но потому что это означало, что уже скоро он впервые встретится с дочерьми.

Он знал, что им по-прежнему надо было провести тест понадежнее, чем рассматривание старого и лишь недавно отремонтированного фамильного гобелена, и убедиться, что они его дочери. И он боялся узнать результат.

Что было глупо.

Но было.

И это даже не учитывая, что, может быть, все покатится к чертям, потому что он девочкам не понравится или их мать вдруг передумает и запретит им общаться.

Столько всего могло пойти наперекосяк!

— Сириус, у тебя все нормально? — встревоженно спросил Билл, убирая подписанную квитанцию в карман. — Ты будто через призрака прошел.

Глубоко вздохнув, Сириус выдавил улыбку:

— Будет нормально. Если честно, такая нервотрепка это все. Но я справлюсь.

И, может быть, если повторять это достаточно часто, он сам начнет в это верить.

Билл шагнул к нему и ободряюще хлопнул по плечу на удивление широкой ладонью:

— Представляю. Если я могу чем-то помочь… — он замолчал, пожав плечами, очевидно, сам не понимая, какую может оказать помощь, но все равно готовый попытаться, если Сириус что-то придумает.

— Благодаря тебе я могу встретиться с девочками не только на Гриммо. Ты уже здорово помог, — Сириус повторил жест Билла и ощутил сквозь мантию его хорошо развитые мышцы. Ликвидатор заклятий был определенно неплохо сложен.

Не успел он задать рвущийся с языка вопрос — давно Сириус не бывал в тех лондонских клубах! — как Билл рассмеялся и покачал головой:

— Я уже занят и вполне счастлив.

Пришел черед Сириуса улыбнуться. Ничего удивительного в ответе не было, но если никогда не рисковать, ничего не получишь.

— Счастливая она женщина. Еще раз спасибо за помощь и давай уже иди! — он слегка подтолкнул Билла, уже планируя, что еще надо сделать до возвращения в Лондон.

— Если еще надо будет что-то опасное почистить, дай знать! — крикнул Билл по пути к выходу, и Сириус рассмеялся.

Большая часть приготовлений к приезду гостей была завершена, пришло время множества мелочей.

* * *

Стоя в дверях своего кабинета, Амос с бессильной яростью смотрел, как коробки с папками и мебель левитируют из комнаты, где раньше располагался отдел регистрации оборотней.

После идиотского решения Визенгамота отдел перенесли. И дата была подходящей — первое апреля. Переносить отдел в ДМП — что может быть бесполезнее для организации отслеживания опасных убийц магов?

За суетящимися с левитацией инвентаря аврорами Амос видел лорда Слизерина, разговаривающего с мадам Боунс. Похоже, темный волшебник сумел испортить ведьму, которую Амос прежде считал справедливой и исключительно светлой. Но каким-то образом оказалось, что теперь она дружна со Злом, из-за которого погиб его ненаглядный сын. Она даже согласилась стать крестной матерью несчастного ребенка, усыновленного тем-кого-нельзя-называть. Но, учитывая, что мальчик тоже говорил со змеями, все попытки Амоса ему помочь так или иначе были напрасны.

Желая узнать, о чем говорят злой волшебник и мадам Боунс, Амос стал искать способ подслушать их. Он был вполне уверен, что применение чар, позволяющих слышать на расстоянии, привлечет их внимание: для этого надо будет подойти ближе, так что нужен хороший повод. И даже если он рядом с ними заметить кого-то, с кем можно завязать разговор, при виде Амоса они, скорее всего, сменят тему.

Может быть, попробовать дезиллюминационные?

Прежде чем он решил, как быть, в общую часть отдела, озираясь, вошел министр с несколькими аврорами, как будто кого-то или что-то ища.

Из своего кабинета Амос смотрел, как министр — этот бесхребетный трус — жизнерадостно здоровается с мерзким злодеем и Боунс. Как же ему хотелось вынуть палочку и бросить несколько подходящих заклинаний! Но так как он был в заметном меньшинстве и, увы, недостаточно безжалостен, чтобы сравниться со Слизерином в использовании темной магии, он знал, что лучше не рисковать.

— Гляньте-ка, — Амосу в руку сунули пергамент. Мельком взглянув, Амос увидел, что это кислый как лимон Нейл.

С первого взгляда Амоса охватило дурное предчувствие: он понял, что это официальное письмо, написанное стандартным министерским почерком — вероятно, одним из зачарованных перьев. Через несколько мгновений, прочтя короткое послание, он понял, что предчувствие не обмануло. Письмо вежливо, но холодно извещало Нейла, что в связи с передачей управления отделом регистрации его должность попала под сокращение и он, по сути, уволен. Разумеется, ему предлагали другую должность, с меньшей зарплатой и никак не связанную с его предыдущей деятельностью, но он должен был принять решение до конца недели и в случае отказа будет получать оплату лишь до конца месяца.

— Какой позор! — негромко воскликнул Амос, чтобы за шумом и возней не было слышно его возгласа. — Не знаешь, кому достанется должность?

Нейл покачал головой:

— Нет. Пока ни с кем из авроров не общался. Но, наверное, кому-то из старших авроров, что уже не работает в поле? Или, может, стажеру? — было видно, что Нейлу горько и он, вероятно, переживает, где найти достаточно средств на поддержание уровня жизни, к которому они с женой привыкли.

— Я посмотрю, что можно сделать, — пообещал Амос, складывая письмо и отдавая обратно, чтобы Нейл мог спрятать его в карман. Он понятия не имел, что может предпринять, но не мог бросить своего ближайшего союзника в таком трудном положении.

Оглянувшись, Амос задумался, с чего начать поиск более хорошей должности для Нейла. Озираясь, он нечаянно через комнату встретился взглядом со Слизерином. На лице у того было полное спокойствие, а усмешка была такой легкой, что Амос мог бы решить, что ему померещилось. Но неожиданно он ясно понял, что это увольнение — дело рук злого волшебника. Как тот вообще вышел на Нейла, Амос не знал, и никаких доказательств у него не было. Но он готов был поставить все свои галлеоны на то, что тут как-то замешан Слизерин.

— Мы ищем Альберта Томаса! — привлек внимание один из пришедших с министром авроров, и все, бросив дела, заозирались в поисках Альберта. Дурное предчувствие, засевшее у Амоса где-то глубоко внутри, усилилось.

— Чем могу помочь? — спросил Альберт, с папкой вырезок под мышкой выходя из-за высокого стеллажа с документами.

Неожиданно на Альберта нацелилось несколько палочек, и Амос напрягся. Что происходит?

— На вас заведено следствие по делу о получении взяток. Вы пройдете с нами и будете временно освобождены от обязанностей, мистер Томас, — властно ответил тот же аврор.

По всей комнате заговорили и зашептались, и Амос сразу понял, что это рождаются сплетни, которые уже к вечеру, если не раньше, обойдут все министерство. Он был уверен, что это еще один заговор против него.

Надо было признать, Слизерин знал, что делает. Амос был почти уверен, что не найдет никаких ведущих к нему следов, и тот даже не сделал ничего, что можно было бы назвать противозаконным. Как-никак, Альберт принимал деньги, товары и услуги, за которые ускорял процедуру лицензирования или отменял регулярные проверки, теоретически обязательные для того, чтобы разрешить разведение крупов.

И потому Амос с нарастающей злостью и отчаянием наблюдал, как Альберт положил папку с вырезками на стеллаж, отдал палочку аврорам и вышел за ними из отдела. Уже мгновение спустя Амос увидел, как один из самых ярых сплетников отдела выскользнул за дверь — видимо, хотел быть первым, кто известит остальных о случившемся.

— Мне надо известить жену, — пробормотал рядом с Амосом Нейл, погруженный в свое горе и не замечающий почти ничего вокруг. Едва дождавшись ответа Амоса, он ушел.

В бессильной ярости глядя, как смеющийся министр выходит за последними парящими коробками, разговаривая с мадам Боунс и Слизерином, Амос принялся строить планы всерьез. Надо было найти способ избавиться от злого волшебника. Но потребуется осторожность. Долорес не сумела себя уберечь и была все равно что мертва — ее пустая оболочка увядала после поцелуя дементора. Даже великий Альбус Дамблдор лишился власти, хотя Амос пока и не раскрыл, какой коварный замысел к этому привел.

Нет, он будет крайне осмотрителен. Очень может быть, что он уже попал в число людей, от которых Слизерин твердо намерен избавиться. Пусть для него и непостижимо, как это могло произойти.

Несмотря на то, что его политическим целям был нанесен удар, как в вопросе процедуры усыновления, так и в законах об оборотнях, Амос был убежден, что качественно замел следы.

Вернувшись в свой кабинет и притворившись, что занят документами, он искал, как настроить общество против Слизерина и его дурацких поправок в законах.

* * *

Северус сел в свое любимое кресло в учительской, в который раз пожалев, что находится здесь, а не внизу, в своих комнатах, за работой над протоколом испытаний зелья наследственности и подготовкой всего необходимого для еще двух пар, пожелавших завести общего биологического ребенка с помощью зелья двух отцов.

Но близнецы Уизли каким-то образом снова умудрились стать поводом учительского собрания. Ожидая, пока подойдут остальные, Северус размышлял о других случаях, когда на школу обрушивались розыгрыши кошмарных близнецов. У их шуток, по крайней мере, было хоть одно оправдание (если не считать усилий и знаний, необходимых для их создания): они предназначались для всех в равной мере и обычно не были унизительными. В прошлом близнецы, случалось, слишком цеплялись к мистеру Филчу, но все равно они были намного лучше, чем другие так называемые «шутники», которых мог бы припомнить Северус.

Пришла, наконец, Минерва — последней из всех, запыхавшаяся и забегавшаяся.

— Прошу простить за задержку. Столкнулась с Пивзом, он заклеивал дверные скважины жвачкой, — она вздохнула и села в кресло, которое прежде занимал Альбус. — По отсутствию жалоб могу понять, что остальные… так сказать, сюрпризы, не так сильно мешали? — она вопросительно обвела взглядом комнату и всех в ней присутствовавших уставших после рабочего дня педагогов.

Большинство покачало головами или пробормотало что-то в знак согласия, что да, все было не так плохо, как могло бы. Это Минерву не удовлетворило, и она слегка повернулась, чтобы недовольно посмотреть на Северуса:

— Ты во время завтрака был подозрительно спокоен. А я ожидала от тебя недовольства, уймы снятых с Гриффиндора баллов и отработки для мистера и мистера Уизли. Почему же этого не произошло, Северус?

Северус насмешливо хмыкнул:

— Утром нас уведомили через эльфа, что во время завтрака будет розыгрыш с применением зелья и чар, чтобы Соня не пострадала. — Его коллеги зароптали. Они явно были невнимательны, раз до сих пор считали его лишенным чувства юмора. — А розыгрыш, коснувшийся моей классной комнаты, заставлял всех говорить либо шепотом, либо стихами, что ничуть не помешало проведению уроков. Потому нужды для жалоб не возникло. Напротив, я бы, может быть, даже попросил, чтобы такое заклинание работало на дверях моего класса постоянно.

И он не совсем шутил. День, когда ученики либо неслышно шептали, либо говорили в рифму, для него прошел весьма приятно.

Один за другим другие профессора рассказали, что делали двери их классов со входящим учениками (все эффекты снимались, стоило выйти наружу). Филиус особенно восторгался работой с чарами, которую сегодня понаблюдал в действии.

В конце концов Минерва, нахмурившись, закрыла дискуссию:

— Кажется, сегодня никто от розыгрышей не пострадал. Были приняты меры предосторожности, розыгрыши не мешали учебе, и ни один из эффектов не был постоянным, — она сняла очки и осторожно потерла одной рукой закрытые глаза. — Не знаю даже, как и когда наказывать виновников и нужно ли это вообще.

Северус прочистил горло, и все на него оглянулись:

— Не уверен, все ли это поняли, но у меня нет четких свидетельств, которые указывали бы на виновника того, что мы сегодня наблюдали. Или я что-то упустил?

Повисло оглушенное молчание, а потом Филиус в голос расхохотался и захлопал по столу ладонью в знак веселья и одобрения:

— А Северус точно подметил. Я почти уверен, кто это сделал, но не имею доказательств. И никто из вас не предъявил ничего, что я мог бы назвать поводом наказать определенного ученика. Или не согласны?

На миг снова наступило молчание, а потом новые — временные — члены педсостава попытались найти аргументы, чтобы наказать близнецов Уизли. Но в конце концов в связи с отсутствием улик никто не был наказан за случившиеся в тот день в Хогвартсе розыгрыши.

* * *

Среда, 3 апреля

Дора сидела за своим столом в аврорском отделе и как раз заканчивала отчет по случившемуся накануне ограблению чайной на Косой аллее, когда один из помощников помладше ввел волшебника средних лет в дорогой мантии современного кроя:

— Аврор Тонкс, мистер Кафф пришел сделать заявление, — помощник указал на волшебника и, кивнув им обоим, ушел снова.

— Садитесь, пожалуйста, мистер Кафф, — сказала Дора, по-деловому кивнув посетителю и отодвинув в сторону текущую работу. — Чем могу помочь главному редактору «Ежедневного пророка»?

Чаще всего дела, касавшиеся «Пророка», были связаны с тем, что кто-то приходил с жалобой на что-то написанное в газете. Может быть, кто-то выразил недовольство самым популярным магическим изданием, подвергнув здание вандализму?

— Благодарю, аврор Тонкс, — волшебник принял приглашение и устроился на стуле рядом с ее столом. — Откровенно говоря, сам не знаю, то ли я пришел сообщить о любопытной аномалии, то ли заявить о покушении на убийство.

Эти слова заставили Дору податься вперед и вынуть чистый бланк для протокола и перо.

— Какое интересное заявление. Что же такое непонятное у вас произошло?

Мистер Кафф вынул из кармана лист пергамента и, разгладив его, ответил на вопрос Доры:

— В нашу комнату для почты часто попадают вопиллеры. Вот почему она защищена от пожаров, от разрушения других писем и прочих неприятностей, — он лениво покачал свободной рукой из стороны в сторону. — Но сегодня в одно время прибыли сотни вопиллеров! — Розовые брови у Доры от удивления поползли на лоб. Настолько острых новостей в газете сегодня не было. — Вот статистика за прошлую неделю, — он подал ей слегка помятый пергамент, и Дора взяла его, чтобы изучить и добавить к протоколу.

— Вы ведете учет числа вопиллеров? — это казалось довольно бессмысленным.

Мистер Кафф издал смешок, как будто смутившись:

— В отделе почти постоянно делают ставки — ну, знаете, когда будет больше вопиллеров или меньше, такие вещи. У нас даже установлены зачарованные перья, чтобы читать потом, что нам прислали, без всякого шума.

Любопытно, как широко распространены ставки на разные глупости. Впрочем, это наблюдение к делу не относится.

— То есть вы можете сказать, что заставило кого-то прислать столько вопиллеров?

Она еще не успела договорить, а мистер Кафф уже отрицательно тряс головой:

— К сожалению, нет, аврор Тонкс. Записи нельзя прочесть. Отчасти потому, что перья изорвали пергаменты в клочья. Чары не были настроены на такое количество единовременно входящей информации, — он вздохнул. — Пока это просто любопытный инцидент, особенно если учесть, что на первой странице сегодня пришлось печатать результаты конкурса булочных. — Он развел руками в знак того, что не понимает, чье внимание могла привлечь настолько безобидная вещь. — Но если бы кто-то находился в комнате в тот момент, когда вопиллеры сработали, он мог бы серьезно пострадать. А если бы у нас вовсе такой комнаты не было, они пришли бы мне. Все даже гадать боятся, что такое количество вопиллеров могло учинить вне защищенной комнаты.

Дора кивнула. Ей показалось разумным предположение, что «Пророк» отслеживает адреса отправителей.

— То есть вы хотите сказать, что кто-то, возможно, хотел вас убить, использовав большое число взрывающихся писем.

— Не знаю, что и думать, но да, такая мысль меня посещала, — кивнул мистер Кафф.

Дора принялась заполнять протокол по форме: имя заявителя, что произошло, где, когда и так далее. При этом она размышляла, каким мог быть мотив для отправления большого числа вопиллеров. Либо кому-то не понравилось что или как было опубликовано, либо кто-то, напротив, счел, что «Пророк» не пишет о чем-то, о чем надо бы написать. Увы, это вело к уйме вариантов, включая события воображаемые или настолько незначительные, о которых Доре было неоткуда знать.

— Пожалуйста, следите, не будет ли новых лавин вопиллеров. Возможно, специалист по чарам или защите поможет вам перенастроить перья, чтобы мы могли получить чуть больше сведений о содержании вопиллеров, если такое произойдет снова? — посоветовала Дора главному редактору, когда они закончили с оформлением документов.

Тот согласно кивнул:

— Мы уже связались со специалистами, которые изначально устанавливали защиту и чары.

Вообще-то это Дору вовсе не удивило, так что она только кивнула и продолжила:

— Я тем временем выясню, что требуется для создания и единовременной отправки такого количества вопиллеров. Пока я не могу представить, чтобы один человек мог сделать так много и не оставить следов.

Сама Дора никогда не отправляла вопиллеры и даже не получала их. Как ей казалось, для этого вроде бы нужен какой-то специальный пергамент и чары. Но это она узнает. Может быть, выйдет на одного из виновников, проверив, кто за последние дни покупал много таких материалов. Можно ли изготавливать такой пергамент дома?

Продолжая размышлять, как можно было бы найти отправителя, она пошла сообщить главному аврору, что появилось новое дело и что она его берет.

* * *

Пятница, 5 апреля

Купе, которое они заняли, было заполнено целиком, до последнего места. Гарри, веселый и возбужденный, сидел у окна; сидевшая рядом Луна, положив голову ему на плечо, читала книгу. У двери были Дафна и Панси — они играли в шахматы. Это была уже третья игра, и часто фигуры разбивали друг друга на осколки. У Гарри было подозрение, что цель девочек — уничтожить как можно больше фигур, а не, собственно, выиграть. Крэбб и Гойл полностью погрузились в квиддичные журналы и ничего вокруг не замечали, так что слушать безоговорочно трещащего Драко приходилось Гарри и Тео.

— Просто в голове не укладывается, что к нашему возвращению в школу я уже буду старшим братом!

Он говорил что-то в этом роде уже не первый раз. И, вероятно, не последний. Тео закатил глаза, Гарри с трудом сдержал рвущийся наружу смех. То, что он и сам ждал каникул с братом и в гостях у крестного во Франции, помогало не особенно.

— Но должен сказать, мне не слишком нравится, что родители не сказали, что у матери уже несколько недель постельный режим. Недель! Можете представить? У меня бы после первого же дня кончилось терпение.

Тео снова закатил глаза и попытался отвлечь его от опасной темы (ни ему, ни Гарри не хотелось знать, по какой именно медицинской причине понадобился постельный режим) чем-то потенциально более интересным:

— Ты не знаешь, брат у тебя будет или сестра?

Драко покачал головой (причем ни один волосок из его прически от этого не выбился):

— Если родители и знают, то мне не сказали. Но у нас будет такая разница в возрасте, что это не имеет особого значения. К тому времени, когда он или она вырастет и станет интересоваться квиддичем или… чем, там, плюй-камнями… я уже давно буду взрослым.

— Маркус вчера сказал, что хочет научиться плавать. Мне трудно было ему объяснить, что в это время года вода еще может недостаточно прогреться. Даже во Франции. Кажется, я так его и не убедил. Он все говорил про согревающие чары, — Гарри улыбнулся. Может, и правда получится поплавать в озере или чем-то вроде, если Сириус согласится использовать согревающие чары.

— Отец написал, что купил Айдену метлу. Может, это глупо, но я с нетерпением жду, когда можно будет показать ему, как летать, — Тео улыбнулся немного шире обычного. — Может, организуем встречу и полетаем? В смысле, мы все и наши младшие братья.

— Можно, — кивнул Драко, и его бледные глаза вдруг засверкали, так что Гарри стало немного боязно: — Кстати, Тео, уже собираешься встречаться со своей рыженькой?

Тео, недовольный прозрачным намеком на их с Джинни отношения, сердито на него посмотрел:

— Если бы ты последние пару дней хоть немного смотрел по сторонам, то заметил бы, что Джинни с братьями остались на каникулы в замке. И Гермиона тоже. Повторяют. Если бы не семейные обязательства, мы наверняка занимались бы тем же.

Гарри кивнул:

— Я бы точно подумал, не остаться ли в Хогвартсе. — Он не стал задумываться, что до усыновления у него бы никаких сомнений не возникло. — Но Сириус встречается с дочерьми, и Маркус с нами живет, так что теперь я ни за что по своей воле в школе не останусь.

— Надеюсь, успею достаточно повторить, родители мне столько мероприятий распланировали, — сказала Дафна, злорадно наблюдавшая, как ее конь крошит в пыль слона Панси на парящей между ними доске.

— Справишься, я уверен, — сказал Гарри, стараясь ее приободрить. Все старшие слизеринцы знали, что родители Дафны твердо намерены вскоре найти ей достойную пару, хоть Гарри и не нравилась идея, что ее так рано заставляют выбирать. Да еще и ограничиваются только старыми магическими семьями. Может быть, им стоило бы задуматься, что Дафна может влюбиться в маглорожденного и выйти за него. Это точно было бы проще, чем искать кого-нибудь без магической усадьбы в наследстве.

— Посмотрим, — рассеянно ответила Дафна, теперь уже уныло наблюдающая, как одна из фигур Панси рубит ее фигуру напополам.

Остаток поездки Драко, Тео и Гарри обсуждали планы и идеи на каникулы. Это хорошо помогло удержать Драко от размышлений, почему его матери приходится лежать в постели и что скоро он будет старшим братом. К тому времени, как они доехали до Лондона, уже стемнело.

* * *

Марволо стоял на платформе, ожидая Хогвартс-Экспресс и тщательно контролируя выражение своего лица. Было труднее, чем обычно, сдерживаться и не улыбаться как дурак, потому что рядом с ним стоял Маркус — взвинченный и едва ли не подпрыгивающий от предвкушения, что скоро снова встретится с Гарри.

— Будь рядом, Маркус, — еще раз напомнил Марволо, которому совершенно не хотелось искать мальчика среди прочих детей и родителей, ожидавших поезда. Люди были повсюду, и все они — или хотя бы большинство — были достаточно высокими, чтобы ребенок, едва поступивший в школу, между ними затерялся.

Маркус ответил каким-то звуком, который лишь отдаленно можно было бы принять за согласие. Однако он остался рядом, как его и просили, так что Марволо не стал заострять внимание.

А потом раздался свисток, приехал состав, начал тормозить, и Марволо пришлось хватать Маркуса за плечо, чтобы не умчался к поезду.

— Стой, Маркус. Мы не знаем, где именно в поезде Гарри сидит, и ему будет легче найти нас, если мы будем оставаться на месте.

Маркус не возражал и не сопротивлялся, просто начал скакать на месте, явно не в силах справиться с избытком бурлящей в нем энергии. Почему-то это не раздражало, а умиляло.

Поезд остановился, двери открылись, и на платформу хлынули школьники. Маркус запрыгал чаще и выше, безостановочно повторяя что-то вроде: «Видишь Гарри? Где Гарри? Гарри почти приехал!»

А вскоре к ним направилась группа подростков, таща за собой чемоданы (кажется, их кто-то зачаровал на облегчение веса), смеясь и улыбаясь. Марволо не удержал Маркуса, и тот помчался к Гарри, налетел на него и обнял. Еще один мальчик побежал к группе, явно выбрав целью сына Бенджамина Нотта. Вместе дети благополучно остановили компанию слизеринцев, вынудив остальных обходить их. Марволо, невольно улыбнувшись, посматривал по сторонам, пока Маркус и Гарри здоровались друг с другом.

Вот Люциус разговаривает с сыном, уже собираясь домой; Бенджамин ждет сыновей, как и Марволо, но улыбка его немного печальна. Множество родителей и опекунов приветствует детей, и школьники говорят с друзьями с таким видом, будто прощаются на века.

Марволо никогда не ездил поездом на каникулы, кроме летних, и йольские каникулы были первым случаем, когда он увидел платформу не в начале или конце лета.

— Здравствуй, отец, — улыбка и радостное настроение Гарри отвлекли Марволо от воспоминаний, и это было очень хорошо.

— Здравствуй, Гарри. — Совсем немного помедлив, Гарри потянулся его обнять, и он осторожно ответил на объятие. Так как Маркус постоянно был рядом, Марволо начал привыкать к тому, что его то и дело обнимают. — Пойдем-ка домой. Флимм с утра запланировал целый пир в честь твоего возвращения. А Маркус ждет возможности опробовать метлу, как только он ее заметил.

Гарри счастливо кивнул и отступил:

— Я только с Луной быстренько попрощаюсь и вернусь, — и отошел на несколько шагов к Луне Лавгуд, стоявшей рядом с ее отцом, редактором «Придиры».

Очень все изменилось с прошлого лета.

Через несколько минут — куда быстрее, чем Марволо ожидал — Гарри вернулся к ним, и Марволо вынул портключ, который доставит их домой. Так переместиться было намного удобнее, чем аппарировать с двумя пассажирами и чемоданом.

В вихре красок они исчезли — домой, в Гриффин-хаус.