Некромант (джен)

В Большом Зале было шумно. Рабастан уже забыл, как это — находиться среди такого количества народа в таком гомоне, и, наверное, поэтому едва не промахнулся мимо нужного стола, усевшись на который, с некоторым недоумением обнаружил перед собой подростков в черно-жёлтых, вместо сине-бронзовых, галстуках. Повернув голову, он увидел, что за соседним столом, стоящим у стены, сидят, как и положено, студенты в красно-жёлтых галстуках — тут что, переставили столы? Зачем?

— Мне сегодня уже принесли «Пророк», — сказала светловолосая девушка, протягивая Рабастану печенье.

— Там, наверно, что-то перепутали, и прислали второй раз, — сказала её соседка, забирая у Рабастана свежий номер газеты.

— Тишина! — раздался громкий женский голос, и девушки, скорчив смешные рожицы, умолкли. Рабастана, впрочем, не прогнали, и он, неторопливо клюя печенье (кто вообще даёт человеческую еду совам? Ладно, он — а настоящей разве можно? Хаффлпафки…), неспешно оглядывался. Первым делом он отыскал за соседнем столом Поттера, благо, тот и вправду оказался удивительно похож на своего отца, и некоторое время внимательно его разглядывал. Ничего особенного он не углядел: мальчишка как мальчишка, вроде Драко, только в очках и темноволосый. Нет, хоркрукс так не увидеть — но совою он Завесу не поднимет. Значит, после… ночью.

Рабастан оставил недоеденное печенье и, стянув кусок огурца с тарелки той самой хаффлпаффки, что забрала газету, перевёл взгляд на стол преподавателей. Выражение лица Снейпа его позабавило: тот сидел с таким видом, будто всё вокруг ему было глубоко противно, даже омерзительно, однако ел с заметным аппетитом. Впрочем, интересовал его не Снейп, а женщина в странно смотрящейся на ней розовой мантии, сидящая в самом центре стола, на директорском месте. Весь её вид свидетельствовал о чрезвычайнейшем самодовольстве — Рабастан даже не мог припомнить кого-нибудь, кто выглядел бы так же. В целом, эта дама показалась ему похожей на жабу — большеротую, гладкую и розовую. Интересно, существуют ли такие? И зачем же Дамблдор её оставил здесь? Почему вообще в школу допустил? Надо будет расспросить Родольфуса, он, наверно, знает. И вообще подробней разузнать о том, что происходит в школе.

Однако пора было улетать — на него уже смотрели. Рабастан прошёлся по столу, разглядывая сидящих по обе стороны студентов. Ему улыбались — что ж, на Хаффлпаффе животных всегда любили. Так что Рабастану было просто перелететь на плечо какого-то сосредоточенно-задумчивого мальчишки лет тринадцати-четырнадцати и вырвать у него пару волосков — просто снимать волос с мантии он не рискнул: мало ли, чьим он может быть. Не хватало ему только обернуться кошкой, например, или карликовым пушистиком. На мантии чего только ни липнет.

Покинув Большой зал, Рабастан не торопился улетать от Хогвартса. Он и сам не ожидал, что его охватит ностальгия, и тем более не думал, что её приступ окажется настолько сильным: ему остро захотелось пройти по школьным коридорам, заглянуть в классы, в спальню и в гостиную. Значит, вот как люди скучают — по местам или по близким. А ведь пока он не попал сюда, он вообще не вспоминал о школе. Откуда же эта внезапная тоска? Чары здесь стоят какие-то?

Некоторое время Рабастан летал вокруг, разглядывая сверху школу и её окрестности, и иногда садясь то на Астрономическую башню, то на подоконники классов и спален и наблюдая так за тем, что в них происходит. Родольфус оказался прав: в школе было неспокойно. Значит, даже если кто-нибудь его и встретит ночью, будет просто оглушить его и стереть воспоминание — взламывать заклятье будет некому, да и не до того теперь тем, кто хотя бы теоретически мог бы это сделать.

Ближе к вечеру, сидя на широком подоконнике директорского кабинета и разглядывая его сквозь стекло, Рабастан задумался о том, о чём, вообще-то, думать нужно было раньше: как найти мальчишку, у которого он вырвал волоски? Если Рабастан хотел прийти в Главный зал вместо него, парня следовало отыскать и спрятать где-то, оглушив. Но как? Нет, Рабастан его лицо запомнил и узнал бы, встретив, но не может же он летать по коридорам? И потом, даже если он его найдёт, то как выманить его туда, где они останутся наедине? Нет, план имел изъян — но, с другой стороны, в спальне гриффиндора тоже есть окно. Войти внутрь Рабастан не сможет — хотя…

Почему бы не попробовать? Если там стоят оповещающие чары, он успеет активировать портал или, обратившись снова, улететь — а если нет, увидит Поттера, и уже потом отправится на поиски Елены Рейвенкло.

Оставалось лишь дождаться ночи, а пока вернуться в Малфой-мэнор — ужинать и слушать Лорда. Впрочем, тот его разочаровал: этим вечером Лорд дал слово Яксли, а когда говорил сам, то обсуждал с ним какие-то министерские дела. Ужин прошёл скучно, зато Рабастан сумел поесть и даже расспросить того же Яксли про нового школьного директора. И пока тот её описывал весьма комплиментарно, Рабастан смотрел на выражение лица ещё одного человека, неплохо знающего министерских работников, и не мог отделаться от мысли, что Яксли просто издевается — настолько тонко, что все вокруг принимают его слова за чистую монету.

— Ты заинтересовался школой? — спросил ближе к десерту Тёмный Лорд, внимательно глядя на Рабастана. — Откуда такой интерес? Ты хотел бы там преподавать?

— Нет, мой Лорд, — ответил Рабастан под общий смех, склоняя голову.

— Ты скучаешь? — Тёмный Лорд сощурился, и Рабастан повторил:

— Нет, мой Лорд.

— Когда мы учились, — подал голос Мальсибер, — мы мечтали, что однажды место Дамблдора займёт кто-нибудь другой.

— Почему же? — Лорд отвлёкся от Рабастана и теперь пристально изучал Мальсибера.

— Многие считают, что Дамблдор одинаково относится к грязнокровкам и к чистокровным, — ответил Мальсибер, вроде бы глядя Лорду в глаза. — Мы так не считали. Он всегда давал поблажки первым — нам это не нравилось.

— Что ж, — Тёмный Лорд растянул свои почти отсутствующие губы в широкой ухмылке, — теперь поблажек никому не будет. Кроме тех, кто их заслужит, разумеется. Не так ли? — спросил он, поглядев на Яксли.

— Мадам Амбридж, определённо, придерживается иных взглядов на проблемы обучения, — ответил Яксли. — Я уверен, она правильно оценивает важность происхождения и чистоту крови.

Уже после ужина к Рабастану подошёл МакНейр и сказал, коротко и просто:

— Она дура. Злая и неумная.

— Дура и неумная — синонимы, — заметил Рабастан.

МакНейр хмыкнул и, выразительно приподняв брови, спросил:

— У вас там кто-то учится? Кроме Драко?

— Нет, — Рабастан не собирался уходить от темы. — Ты её хорошо знаешь?

— Сталкивался пару раз, — пожал МакНейр плечами. — Тебе для дела?

— Просто любопытно, кому теперь подчиняется Северус, — ответил Рабастан.

— Не думаю, что у него будут с ней проблемы, — сказал МакНейр. — Как и у Драко, и всех наших детей.

Рабастан кивнул, заканчивая разговор. Дура и неумная… что бы ни имел в виду МакНейр, лестной его характеристика явно не была. Что ж, значит, Северусу будет проще, а Рабастан даже если и попадётся, сможет ограничиться стиранием памяти — разбираться всерьёз никто не будет.

Лететь в школу он решил между двумя и тремя часами ночи — в самый мёртвый час, когда все обыкновенно уже возвращаются со свиданий и ложатся спать: призракам-то всё равно, а шанс столкнуться в коридоре с кем-то падал почти до нуля. Разве что у нынешнего директора Хогвартса бессонница…

Замок стоял тёмный — нигде не виднелось ни огонька. Рабастан облетел гриффиндорскую башню и, приблизившись к стене, начал планомерно обследовать окна, заглядывая в них и пытаясь разглядеть среди спящих Поттера. Это оказалось несколько сложнее, чем он думал: если спальни девочек, а также первого, второго курса или седьмого курса опознать было легко, то понять, где пятый, где четвёртый, а где шестой курс оказалось не так просто. К тому же, из-за холодной ночи большая часть пологов была задёрнута, так что в какой-то момент Рабастан решил попробовать проникнуть внутрь.

Открывать окно, будучи совой, он не рискнул, боясь, что шум разбудит школьников. Пришлось превращаться — благо, подоконники были достаточно широкими для того, чтобы на них мог удержаться взрослый и худой мужчина. Окно оказалось заперто, однако поддалось простой Алохоморе. Рабастан легонько приоткрыл его — и замер, готовясь в любой момент вновь стать птицей, однако ничего не произошло: никакие чары не сработали. Рабастан толкнул створку окна и, наложив на себя заглушающие чары, очень осторожно перекинул ноги через подоконник и соскользнул на пол. Постоял пару секунд, а затем наложил на спящих сонные чары, опасаясь разбудить кого-нибудь, и принялся за поиски.

В этот раз ему не повезло: хотя все кровати были заняты, в комнате Поттера не оказалось. А вот в следующей удача улыбнулась Рабастану, и он почти сразу натолкнулся на того, кого искал. Не теряя ни секунды, Рабастан поднял Завесу и, заступив за неё, посмотрел на Поттера — и удовлетворённо улыбнулся. Вот он, пятый хоркрукс — в голове мальчишки. Чужеродный кусок души выглядел довольно странно, и казался разом словно растворённым в целой душе, и, в то же время, очень отличался от неё. Словно некий новый орган, которого не должно быть, которого просто быть не может — но он есть, и тянет кровь и силы на себя. Нет, его не вытащить так просто — голову же не отрубишь. Верней, отрубить её, конечно, можно… Оставалось лишь надеяться на дементора с Мальсибером, хотя от этой идеи Рабастана несколько мутило. Впрочем, он надеялся, что Ойген знает, о чём говорит — в любом случае, похоже, этот шанс был единственным.

Значит, душу Лорда не собрать… разве что получится потом достать этот кусочек из дементора.

Сняв с обитателей спальни сонные чары, Рабастан вновь превратился в птицу и бесшумно вылетел в окно. Обогнув школу, он пролетел сквозь одно из незастеклённых окон Большого зала и, опустившись на пол, принял человеческий вид. Теперь оставалось отыскать Серую Даму… Елену Рейвенкло, а потом уговорить её раскрыть секрет. Разумеется, за ту тысячу — или почти тысячу — лет, что прошли с момента её смерти, диадема могла оказаться где угодно, однако Рабастан надеялся, что на деле всё будет намного проще, и рассказ Елены приведёт их к украшению. Тем более что Елена когда-то весьма ему симпатизировала — больше, чем любой из обучавших его призраков. Впрочем, симпатия вполне могла смениться неприязнью, например, за то, что Рабастан не появлялся здесь с момента выпуска. Хотя, возможно, арест и заключение в Азкабан будут достаточным оправданием.

Рабастан вышел из Большого зала и пошёл по коридору, стараясь, несмотря на укрывающие его заглушающие чары, ступать как можно тише. Впрочем, рано или поздно ему всё равно придётся себя обнаружить — только прежде нужно отыскать Серую даму, или хоть кого-нибудь из призраков. Лучше бы, конечно, не Монаха, который может поднять ненужный шум.

Видимо, Фортуна сегодня была к Рабастану расположена, потому что на подходе к башне Ревенкло Рабастан увидел впереди высокую серебристую фигуру в длинном платье и, сняв с себя чары, громко произнёс:

— Доброй ночи! — и когда привидение обернулась, поклонился и проговорил со всей доступной ему почтительностью, прижав к груди правую ладонь: — Я искал тебя, Елена. И прошу о разговоре.