Некромант (джен)

Разбудил Рабастана Дамблдор. Ставни так и остались открытыми, так что было видно, что на улице ещё совсем темно, а комнату освещала стоящая у кровати лампа.

— Ты готов? — спросил он, стоя у его кровати.

Рядом с ним стояли свиньи. Четыре розовые и не очень чистые свиньи. Или хряка — Рабастану были видны только их головы и спины.

— Почему именно свиньи? — спросил Рабастан, садясь.

— У тебя есть возражения? — ответил Дамблдор вопросом.

— Нет, — Рабастан пожал плечами и, вытащив из-под подушки палочку, превратил их в небольшие камни, которые затем отлевитировал на край столика, положив их между лампой и кувшином. — Мне интересны причины такого выбора.

— Они напоминают человека, — сказал Дамблдор. — И не только массой. Думаю, тебе нужно позавтракать, — сказал он, извлекая из воздуха поднос, на котором уместились две тарелки — одна с яичницей, фасолью, хлебом и колбасками, вторая с большим куском пирога, — чайник с чаем, чашка, сахарница, приборы и салфетка. — Солнце встанет через два часа, — сообщил он Рабастану. — Тебя будут ждать на площади и проводят в дом.

— Спасибо, — Рабастан поставил поднос на колени. — Я могу спросить, почему такая спешка?

— Есть причина, — Дамблдор совсем не удивился, но Рабастан не сомневался, что он прекрасно умеет владеть собой.

— Какая? — что ж, он тоже умел так разговаривать.

— Ну, — Дамблдор добродушно улыбнулся, — нам всем хотелось бы начать учебный год в спокойной обстановке. Я обещал помочь с трансфигурацией дементора, — в его пальцах появилась палочка. — Это не так сложно, но есть некоторые детали.

Это оказалось правдой, однако же у Рабастана на освоение этих «деталей» ушёл почти что час. Так что завтракать Рабастан постарался как можно быстрее, старательно гоня от себя вопросы о причинах такой спешки. В конце концов, раз Родольфус вчера на это согласился, значит, причина в самом деле есть, и достаточно серьёзная. А какая — Рабастан узнает позже. И потом, разве это так уж плохо, что сегодня всё закончится? Рабастана лишь тревожило состояние заключённых, у которых совсем не будет времени восстановиться хоть немного. Два месяца, конечно, это не тринадцать лет, но всё-таки два месяца в темноте и сырости рядом с дементорами отнимают силы. Впрочем, вчера и Ойген, и Родольфус, и даже Маркус выглядели не так плохо, как боялся Рабастан, так что он решил довериться брату и просто делать то, что нужно.

…В Азкабане Рабастан оказался вскоре после рассвета — такого же пасмурного, как и предыдущий день. Впрочем, дементоров в коридорах не было — кроме одного, обнаружившегося в камере Мальсибера.

— Они злятся на тебя, — сказал Ойген. — Почти все. Но он не сердится. Он знает, что мы потом сделаем.

— Что он знает? — Рабастан настороженно смотрел на дементора.

— Что мы их освободим, — Ойген улыбнулся. — Но это после. Сейчас он тебя боится.

— Если он будет послушен, я не причиню ему вреда, — пообещал Рабастан.

— Этот страх сильней его, — Ойген протянул руку назад, и Рабастан почувствовал, как холодеют у него ладони, когда Мальсибер коснулся длинных пальцев жутковатой твари, парящей за его спиной, и сжал их, словно успокаивая.

— Я сейчас его трансфигурирую, — Рабастан поднял палочку и попросил: — Отойди, пожалуйста.

Мальсибер обернулся и дементору и некоторое время смотрел прямо ему в лицо, а затем отпустил его руку и отступил в сторону. А когда Рабастан превратил дементора в камень, улыбнулся и спросил:

— Почему всегда камни?

— Сам не знаю, — Рабастан завернул камень в платок и сунул его в правый карман. Затем вытащил из левого другой и, положив его на койку, снял чары.

— Это лично для меня, или мы все будем этими милыми зверюшками? — засмеялся Ойген.

— Их Дамблдор привёл. Сказал, что они похожи на людей. Все, — ответил Рабастан и попросил: — Постой пару минут спокойно, пожалуйста. Нужно, чтобы было похоже.

— Они не видят лиц, — возразил Мальсибер, впрочем, послушно стоя на месте и с интересом наблюдая за тем, как Рабастан придаёт трансфигурированному им в человека мужчине его черты. — Я так плохо выгляжу? — спросил он, подходя к спящему, когда Рабастан закончил.

— Важно, как ты себя чувствуешь, — ответил Рабастан. — Ты уверен, что ты сможешь удержать дементора?

— Я не уверен в том, что выйдет вынуть так кусок чужой души, — Мальсибер мягко сжал его плечо. — Но мальчику он не навредит.

— У нас будет змея для тренировки, — вспомнил Рабастан. — Дамблдор пообещал.

— Если всё получится, что мы будем с ней делать? — улыбнулся Ойген. — Куда мы её потом денем?

— Дамблдору отдадим, — пожал плечами Рабастан — и не понял, почему Мальсибер засмеялся.

— Всё получится, — пообещал Мальсибер, пребывающий в непонятном Рабастану радостном возбуждении. — Мы уже сегодня вечером освободимся!

— Я уже свободен, — напомнил Рабастан. — Так что если кому Лорда убивать — то мне. Вам всем метка помешает. Хотя если Дамблдор захочет сделать это лично, я не стану возражать, — усмехнулся он и, превратив Мальсибера в небольшой светлый камешек, отправился за Маркусом.

На площади Гриммо Рабастана ждал Люпин.

— Мне следует сказать тебе «спасибо», вероятно, — сказал Рабастан.

— Нет нужды, — Люпин смотрел хмуро. — Ты вытащил Сириуса — мы квиты. Но если с Гарри что-нибудь случится…

— …то ты будешь далеко не первым в очереди отомстить, — усмехнулся Рабастан. — Перед тобой Блэк с Дамблдором и пара мертвецов.

Люпин не ответил — просто развернулся и пошёл к дому и, открыв дверь, так же молча пропустил Рабастана внутрь. Они прошли в гостиную — большую и довольно тёмную, где их уже ждали Блэк, Дамблдор… и буквально впившийся в него глазами Поттер. Рабастан кивнул ему, удивляясь про себя тому, что его привели так рано. Для чего? У них впереди ещё работа с неживыми хоркруксами и с Нагини… кстати, где она?

— Доброго дня, — поприветствовал Рабастан всех, аккуратно выложив четыре камня на пол. — Где змея?

— Будет чуть позже, — пообещал Дамблдор. — Вы готовы?

— Вы бы покормили их хотя бы, — сердито сказал Рабастан. — И нужен шоколад.

— Разумеется, — Дамблдор взмахнул палочкой, придвигая стол и расставляя на нём возникающие из воздуха полные тарелки. Рабастан снял чары, на всякий случай ощупав в кармане превращённого в камень дементора, и Дамблдор сделал приглашающий жест, любезно проговорив: — Доброго утра, господа. Полагаю, вам следует сперва позавтракать. А мистер Лестрейндж, полагаю, пока может принести сюда хоркруксы.

— Принесу, — Рабастан переглянулся с братом и исчез, скрывшись за Завесой — жест, скорее, зрелищный, нежели необходимый, но ему очень хотелось согнать с лица Дамблдора совершенно неуместное сейчас выражение добродушия. Или оно только представлялось таковым ему? Какая, впрочем, разница…

Из дома Рабастан, кроме хоркруксов, взял одежду — видеть брата и друзей, и даже Руквуда в полосатых робах ему было неприятно. Он старался не спешить, чтобы дать им время спокойно поесть, и всё же вернулся слишком рано и поэтому сел тихо в стороне, сжимая в руках кусок тёмно-коричневого бархата, в который завернул хоркруксы. И чем дольше он сидел так — тем сильнее понимал, что всё происходящее неправильно. Не так, совсем не так всё должно было произойти, не должны они плясать под дудку Дамблдора! С какой стати они слушают его? Зачем спешат? Если что-нибудь пойдёт не так, если что-нибудь случится с ними — с тем же Ойгеном, кто будет отвечать? Никто. Может, Дамблдор поэтому так и торопится, желая разом покончить не только с Лордом, но и с его соратниками? С самой лучшей их частью. Ничего ведь не мешает подождать хотя бы пару дней, давая время беглецам прийти в себя: чары продержатся не один день, а пропавшего дементора никто искать не будет.

Ладно, может быть, Мальсибера могли хватиться — ну так можно было пока его оставить и забрать хотя бы остальных троих. Что за спешка! Словно мир обрушится, если они подождут немного и нормально подготовятся!

— Рэба, мы готовы! — услышал Рабастан голос брата и почувствовал, как тот встряхивает его плечо.

— Куда мы так торопимся? — спросил Рабастан, сжимая в руках хоркруксы. — Вам нужно отдохнуть сначала.

— Нам нужен во главе Визенгамота Дамблдор, а не тот, кого поставит Скримджер… вернее, кого они выберут под его нажимом, — сказал Родольфус. И добавил шёпотом: — Это хоркруксы. Они влияют на тебя. Пойдём, пора. Пожалуйста, доверься мне.

«Довериться ему? — услышал Рабастан в голове как будто собственный голос. — Человеку, которого ещё пару часов назад мучили дементоры?» Рабастан резко тряхнул головой и буквально сунул брату в руки свёрток с хоркруксами. Нет, вот уж чего он не позволит — это кускам чужой души диктовать себе, что делать. Если он решил, что верит брату — значит, верит. Сомневаться посреди пути — последняя из тактик.

Рабастан поднялся и вслед за братом подошёл к столу, с которого теперь исчезла вся посуда. Родольфус положил свёрток в центр и, развернув ткань, разложил на ней четыре предмета: чашу, кольцо, медальон и диадему.

— С чего начнём? — спросил он Рабастана.

— Диадему я пообещал вернуть, — ответил Рабастан. — Начнём с медальона.

Ему больше хотелось начать с чаши, но предметов, принадлежавших Салазару Слизерину, было два, а чаша Хельги Хаффлпафф — единственная. Значит, начинать следовало не с неё.

— Одну минуту, — сидящий за столом Дамблдор поднялся. — Дайте руки, — велел он. — Левые.

— Что вы хотите сделать? — осведомился Руквуд.

— Наложить на метку обезболивающие и… так скажем, щитовые чары, — ответил Дамблдор. — Полагаю, Тому не понравится то, чем мы сейчас займёмся. Он нам может помешать.

— Пожалуй, — согласился с им Родольфус, поднимая левый рукав и протягивая руку Дамблдору. Руквуд, Эйвери и Мальсибер последовали его примеру, а когда Дамблдор закончил, Ойген обернулся к Рабастану и сказал:

— Верни дементора, — и лишь в этот момент Рабастан запоздало вспомнил об одежде, что принёс с собой.

— Хотите переодеться для начала? — спросил он, кивнув на оставленные на ручке кресла, в котором Рабастан сидел, вещи.

— Да, пожалуй, — откликнулся Родольфус. — В самом деле, давайте проявим вежливость.