Некромант (джен)

— Я умею драться, — сообщил Рабастан Малфою, и Родольфус, тихо фыркнув, подтвердил:

— Умеет. Сам учил.

— Давай без этого, пожалуйста! — немного нервно попросил Малфой. — Не хватает только ещё начать с драки в поезде!

— Словно там такого не бывает, — возразил Родольфус. — Пусть дерётся — и родители порадуются, и о себе заявит. Не убьют же они его. Только палочку не доставай, — сказал он строго Рабастану. — Вот за это могут быть и неприятности. Обещаешь? Дерись так.

— Я не буду, — Рабастан погладил висевший у него под мышкой чехол с палочкой. Она очень нравилась ему, его тисовая палочка с сердечной жилой дракона. Нет, конечно, он не станет рисковать ей — он и так умеет драться. И неплохо. — Я и так умею.

Малфой тяжело вздохнул, а Родольфус сказал вдруг:

— Вон Эйвери, — Рабастан тут же обернулся — и разочарованно вздохнул: Маркус был только с матерью. Его учитель не пришёл — даже не захотел с ним попрощаться. Рабастану стало грустно и обидно, но он заставил себя улыбнуться Маркусу и даже помахать рукой: в конце концов, ему-то ведь, наверное, ещё обиднее, что отец не захотел поводить его в школу. — И не одни… это ведь Мальсиберы?

— Да, — Малфой обернулся. — Снейпа только не хватает — и вся тройка будет в сборе.

С Мальсибером, похожим на итальянца мальчиком, которого мама и её подруги как одна считали «прехорошеньким» и наперебой вздыхали, что «когда он вырастет, все девочки будут его!», Рабастан был уже знаком. Они встретились на одном из рождественских приёмов в доме Эйвери, куда его пригласил Маркус — и Рабастан пока не понял, что думает о нём. Поначалу тот показался ему до отвращения похожим на Эвана Розье, но потом Рабастан понял, что живой и подвижный Мальсибер почему-то не пытается втянуть во всю эту утомительную беготню ни его самого, ни Маркуса. Разговаривать с ним было интересно, хотя немного утомительно: его словно было слишком много. Но, в целом, для себя Рабастан решил, что общатья с ним в школе будет можно — особенно если он не станет приставать.

Так что купе они заняли втроём — и Мальсибер, помахав рукой в окно своим родителям, уселся у окна и заявил:

— Пускаем только Северуса. А потом закроемся — я заклинанье одно знаю.

— В поезде нельзя колдовать, — сказал Маркус, но Мальсибер легкомысленно пожал плечами:

— Да кто тут заметит? Это мелочь же. А ты хочешь, чтоб сюда явился непонятно кто? Поедем вчетвером.

— Северус, наверно, Лили приведёт, — предположил Маркус, и Рабастан обрадовался: значит, он сможет рассмотреть эту магглорожденную девочку спокойно!

— Точно. Может, — Мальсибер забавно покривился. — Хотя я надеюсь, что она откажется и поедет со своими подружками.

— Она тебе не нравится? — спросил Рабастан.

— Она гриффиндорка, — заявил Мальсибер. — И грязнокровка. Хотя умная. Но гриффиндорка же, — он опять скривился, и Рабастан почти что против воли улыбнулся. — Ладно, поглядим. У меня бискотти есть с фисташками и цукатами, хотите?

— Да, — обрадовался Эйвери, и шепнул непонимающему Рабастану: — Это такие сухие печенья. Вкусные.

Рабастан вздохнул. Ну вот и начались его проблемы… Впрочем одну штуку он взял, а потом незаметно спрятал её в карман — по счастью, Мальсибера совсем не интересовало, едят ли угощение его попутчики.

А потом явился Снейп — один, и сразу же забился в угол купе. Рабастан разочарованно вздохнул: он очень надеялся, что с ним придёт та девочка, что родилась у магглов. Но Снейп — это тоже было интересно, а ещё интереснее — его родители. Рабастан выглянул в окно, надеясь опознать на перроне миссис Снейп, но не сумел — а может быть, она уже ушла. А потом его отвлекли: Маркус начал их знакомить, и Рабастан с некоторым удивлением обнаружил, что на свете, оказывается, существуют люди, ещё менее компанейские, чем он. Намного менее: Рабастан, по крайней мере, имел обыкновение здороваться, и мог даже поинтересоваться, как у собеседника дела, и иногда даже задать какой-нибудь осмысленный вопрос или сказать что-то подходящее случаю. Снейп же просто буркнул что-то, засунул с помощью Мальсибера чемодан наверх и, вытащив из-за пояса штанов книгу, сразу же в неё уткнулся.

— Просто Лили, видимо, пошла к подружкам, — прокомментировал его действия Мальсибер, немедленно накладывая на дверь запирающее заклятье. — Слушай, ну она ж девчонка, — сказал он уже Снейпу. — Тебя она всё лето видела — а по ним соскучилась. Понятно же.

Снейп дёрнул плечом, а Рабастан вдруг понял, что имел в виду его учитель, когда говорил, что у некроманта не должно быть привязанностей. В идеале — ни к кому.

— Со временем ты поймёшь, — говорил он, — что именно привязанность, любая, делает тебя слабым и по-настоящему уязвимым. Смерть того, кто дорог, пугает больше собственной — это нормально и естественно. Так же, как для юности и детства естественно любить кого-то, — продолжал он. — Я не требую от тебя пока что невозможного — но постарайся ограничиться теми привязанностями, что уже сформировались: брата и, если я верно понимаю, моего сына вполне достаточно.

— А родители? — попытался попротестовать тогда Рабастан.

Эйвери усмехнулся.

— Разумеется, — сказал он, но у Рабастана почему-то возникло ощущение, что тот с ним не согласился, а наоборот. Он хотел было сказать, что и его, учителя, тоже очень ценит, но почему-то побоялся — хотя, вроде бы, тому ведь должно бы было быть приятно? Так что Рабастан смолчал, но с учителем не согласился.

Но теперь, глядя на Снейпа, понял, почему тот говорил так. И очень посочувствовал учителю: он, наверно, с кем-нибудь рассорился, и не хочет, чтобы то же самое случилось с Рабастаном. Впрочем, он же ведь не собирался именно привязываться к Снейпу — ему было просто интересно. Но как с ним заговорить, он не мог придумать — оставалось лишь надеяться, что это сделают Маркус или Мальсибер.

Это и произошло: едва поезд тронулся, последний немедленно спросил у Снейпа:

— Что ты там читаешь как перед экзаменом? — тот буркнул что-то непонятое, однако же Мальсибера это ни капли не смутило, и он принялся болтать, рассказывая всякие истории, что произошли с ним в каникулы. У него это выходило удивительно смешно — и Рабастан сам не заметил, как сперва он сам начал улыбаться, а затем и Снейп отложил книгу.

Они ехали и разговаривали почти час, когда в дверь вдруг громко постучали.

— Как считаете, — спросил Мальсибер, на чьём лице мгновенно появилось то самое выражение, с которым Эван Розье обычно затеивал какое-нибудь хулиганство, — это тележка или наши добрые приятели?

— Не открывай, — попросил Маркус.

— Ты умеешь драться? — спросил Мальсибер Рабастана, и когда тот кивнул, сказал: — Тогда можно и открыть. Будет двое на двое — и по двое наблюдателей. Нормально.

— Я тоже умею драться, — хмуро сказал Снейп, и Мальсибер жизнерадостно сказал: — Тем более.

И открыл дверь.

На пороге стояли четверо мальчишек. Одного из них Рабастан знал — видел несколько раз у кого-то в гостях на детских праздниках. Сириус Блэк. Тот самый, из-за поступления которого на Гриффиндор в прошлом году был такой скандал, и из-за которого всё лето мать твердила Рабастану, что он должен поступить исключительно на Слизерин. Рабастан прежде никогда не сомневался в том, так и будет, но мамина настойчивость в конце концов привела к тому, что он так начал нервничать и переживать, что это заметил его Родольфус. И, расспросив Рабастана о причине, только отмахнулся:

— Тебе не о чем тревожиться. Во-первых, я не представляю, куда ещё ты мог бы попасть, а во-вторых, шляпа всегда уступает, если её просить достаточно настойчиво. Просто не соглашайся больше ни на что — и будешь в Слизерине.

— А если она всё же не послушает? — спросил Рабастан расстроенно.

— Кроме Слизерина, она может отправить тебя разве что на Рейвенкло, — ответил Родольфус. — Откровенно говоря, я не вижу в этом никакой беды — будешь среди умников и индивидуалистов. Тебе, пожалуй, подойдёт… и это не позорно: мать, конечно, поворчит, а отец, я думаю, нормально отнесётся.

— А если я тоже попаду на Гриффиндор? — выдал Рабастан свой настоящий страх.

— Ты? — Родольфус рассмеялся. — Рэба, ты и Гриффиндор — как чайки и пустыня. Невозможно.

— Ты уверен? — слабо улыбнулся Рабастан.

— Абсолютно, — подтвердил Родольфус. — У тебя от гриффиндорцев разве что… да ничего. Не думай об этом. Невозможно.

Рабастан поверил и почти не думал — но теперь, увидев Блэка, вспомнил свои страхи, и уже за одно это рассердился на него. Если Шляпа правда всегда уступает, почему же он не настоял на Слизерине? Значит, он нарочно это сделал! Но зачем?

— Кто это у вас тут? — спросил Блэк, оглядывая купе и останавливая взгляд на Рабастане. — Мальчик, выйди, — велел он. — А то у нас тут сейчас будет взрослый разговор — первоклашкам не положено в таких участвовать.

Рабастан никогда не умел отвечать на оскорбления словами — но он хорошо знал, как обойтись без них. Так что он поднялся, подошёл к ухмыляющемуся Блэку — и молча, без размаха, как учил его Родольфус, легко, быстро и сильно ударил кулаком ему в нос.

Драка началась мгновенно и вышла очень жаркой — впрочем, прекратилась она очень быстро. Растащили их сидевшие, как оказалось, в соседнем купе старшеклассники — хаффлпаффцы, как сказал потом Мальсибер, когда они уже остались вчетвером и, как выразился он же, зализывали раны.

— Я не знаю, где ты научился, но я тоже так хочу, — заявил Мальсибер, с любопытством и некоторой гордостью разглядывая свой наливающийся на левой скуле синяк.

— Меня брат учил, — ответил Рабастан. Он совсем не ожидал, что его умение может вызвать у кого-то такую бурную положительную реакцию, и сейчас испытывал что-то вроде гордости.

— Научишь? — попросил Мальсибер, кажется, совершенно не смущавшийся тем, что просит помощи у младшего. Это было очень странно: Рабастан привык к тому, что в последний год все его вроде бы ровесники, которых по-прежнему приглашали к ним домой его родители во время школьных каникул, смотрели на него заметно свысока — не считая Маркуса, конечно, но ведь Маркус — это Маркус.

— Я попробую, — осторожно ответил Рабастан: ему ещё никогда в жизни не доводилось кого-нибудь учить.

— Договорились, — Мальсибер просиял. — Северус, будешь с нами третьим?

— Я и так умею драться, — сказал Снейп. Он тоже получил в нос — от Поттера, и сейчас унимал текущую оттуда кровь и сидел, запрокинув голову.

— Ты её лучше опусти, — сказал Рабастан, вспомнив, чему учил его Родольфус. — И заткни ноздри платком. Надо что-то металлическое найти, — он огляделся.

— Зачем? — тут же спросил Мальсибер.

— К носу приложить, — ответил Рабастан.

Ящик, вспомнил он. Холодный ящик, что подарил ему Родольфус — и в который положил перед отъездом какую-то еду. Тот лежал в чемодане — пришлось стаскивать его вниз, а затем прикладывать к носу Снейпу, и скуле Мальсибера пирожки с мясом и с яблоками, кому какой достался. Рабастан же, как ни странно, отделался парой синяков на теле, на которые решил не обращать внимания.

Дальше они ехали, болтая то о тех ребятах, с которыми дрались, а потом о школе — вот тогда-то Рабастан и пожалел, что родился в сентябре. Ведь родись он чуть пораньше, он учился бы с теми, с кем, кажется, комнату делить было не особенно ужасно. А вот с кем сведёт судьба его теперь, было совершенно непонятно.