Некромант (джен)

За Долоховым Рабастан вернулся через пару дней и просто забрал его, превратив в уже традиционный камень. Переодевался Долохов уже на берегу залива — и, когда из принесённой Рабастаном палочки вылетели искры, сказал:

— Спасибо. Я тебе обязан.

— Это Руди передал, — Рабастан протянул ему небольшой короткий нож с широким треугольным лезвием. Устричный. — Портал в Бретань, на северное побережье. Одноразовый. И нож сам по себе хороший.

— Отлично, — сказал Долохов с уважением. — Благодарю.

— Деньги, — Рабастан передал ему кожаный мешочек. — Шестьсот галеонов — больше дома не было, а в банк нам не попасть пока.

— У меня тут пара дел осталось, — сказал Долохов. — Закончу — уберусь отсюда. Ну, прощай, — он крепко пожал Рабастану руку и со словами: — Надеюсь, что не свидимся, — обернулся куницей и через секунду исчез среди камней.

Рабастан же ушёл за Завесу — и, вернувшись к Блэку, практически переселился в библиотеку, оставляя её лишь для сна и временами для еды. Где-то здесь должна быть книга, в которой есть ответы если и не на все вопросы, то на главные, и Рабастан должен её найти. Знать бы, что искать — но у него было только время, позже которого книга или рукопись (или, может, это папирус? Свиток? Глиняная табличка, наконец?) появиться не могла, и примерная тематика. Он даже языка не знал, на котором она может быть написана!

Рабастан бы, может, обошёлся и без книги, если б мог увидеть очередной ритуал — но не предлагать же Блэку отрезать эльфу голову! Тем более что тот был, кажется, последним. Хотя сам эльф, как ни странно, был бы, кажется, не против. Рабастан однажды с ним поговорил, надеясь, что он может знать что-нибудь полезное, но толку не добился — лишь узнал, что эльфы дома Блэков почитали большой честью, если их головы после смерти прибивались над центральной лестницей. Рабастану это показалось странным, но Мальсибер, с котором он поделился своим удивлением, сказал:

— Конечно, они должны так смотреть на это. Как бы иначе они жили, видя каждый день такое? Думаю, их с детства учат этому — или же с того момента, как они попадают в дом. Эльфы живут долго — вот и привыкают. Он не знает, как это делается?

— Нет, — с сожалением ответил Рабастан.

— А другие Блэки? Умершие? — спросил Мальсибер, и Рабастан покачал головой:

— Знают. Но не говорят. А я не могу заставить — потому что это семейное дело и потому что они уже давным-давно ушли. А переупрямить Блэков, даже мёртвых, у меня пока не вышло.

— Ну так время есть, — Мальсибер улыбнулся.

— Разве? — с некоторым раздражением спросил Рабастан. — Мы хотели закончить всё к середине октября, но уже ноябрь, а мы топчемся на месте.

— Это просто дата, которую придумал Руди, — пожал плечами Мальсибер. — Какая разница? А если вам потребуется ещё четыре года, чтоб всё рассчитать, ты что, уморишь себя голодом? Ладно, — сказал он решительно. — Мне здесь всё равно заняться нечем, и теперь я буду за тобой следить. Потому что так нельзя! — воскликнул он. — Ты не ешь, не пьёшь, не спишь почти — на сколько тебя ещё хватит? Так что я сейчас, к примеру, пойду есть, а после принесу тебе обед.

— Да нет, — возразил Рабастан. — Идём вместе. Здесь же все свои. Я забываю, — добавил он. И в самом деле, он почти перестал о себе заботиться, иногда по два-три дня забывая о еде.

Его появление в маленькой столовой, где накрывали беглецам — или кем они все были в доме Блэка? — было встречено дружным вопросом:

— Ты нашёл ответ?!

— Он живой ещё пока, — ворчливо проговорил Мальсибер, демонстративно отодвигая Рабастану стул. — Живым людям надо есть, пить и хоть иногда проводить время не за книгами, а в компании друзей. Всё равно все тобой назначенные сроки вышли, — сказал он Родольфусу.

— Это был условный срок, — отмахнулся тот. — И, действительно, давайте сделаем сегодня паузу — это иногда полезно.

Впрочем, настоящей паузы не вышло, ибо едва после обеда они все устроились в комнате Родольфуса, которая была чуть больше остальных и поэтому, наверное, незаметно стала играть роль не только его спальни, но и импровизированной гостиной, разговор опять зашёл о том, над чем они работали. Как всегда бывало, когда они в очередной раз пытались сделать перерыв и отдохнуть.

— Я не понимаю, в чём проблема, — раздражённо говорил Родольфус, разводя огонь в камине. — Мы всё посчитали правильно, я в этом уверен. А заклинание всё равно не срабатывает. Сколько мы формулировок поменяли — бесполезно. Такое впечатление, что там чего-то не хватает, но моя фантазия давно закончилась.

— Если заклинание не срабатывает — значит, формула неправильная, — сказал Руквуд.

— Удивительная новость, — не удержался Родольфус от сарказма.

— Значит, мы чего-то не учитываем, — примирительно сказал Маркус. — Есть ещё какой-то элемент.

— Какой? — спросил Родольфус. — Предложи. Мы учитывали положение всех светил на небе, время суток, даты смерти тех, чьи души составляют дементора, широту и долготу Азкабана и ещё сотню подобных параметров. Ничего.

— Раз с подобными не вышло, — очень важно заявил Мальсибер, вызвав своим видом улыбки на лицах почти всех присутствующих, — надо взять другие.

— Твои предложения? — Родольфус, хоть и улыбнулся, задал вопрос довольно раздражённо. — Можешь список посмотреть, — предложил он, беря с полки папку и извлекая оттуда исписанный лист, — наш список. С последнего общего собрания там добавилась ещё дюжина новых пунктов.

— Да я в этом ничего не понимаю! — как обычно, запротестовал Мальсибер, но бумагу взял и читать список принялся весьма внимательно. Рабастан придвинулся к нему: хотя он и работал вместе с братом, Маркусом и Руквудом, он участвовал далеко не во всех расчётах, и ему было интересно посмотреть, сколько они уже успели сделать. И чем дальше он читал — тем больше мрачнел: список представлялся полным. Что-нибудь из этого должно было сработать — но проблема была в том, что верным почти наверняка было сочетание нескольких факторов, и на поиск правильной комбинации могли уйти годы.

— С этим можно ещё много лет работать, — сказал Рабастан.

— А это полный список возможных вариантов? — спросил Мальсибер.

— Это полный список того, что мы смогли придумать, — ответил Родольфус. — Дополняй, если есть, чем.

— Я всё думаю, что же меня в этом списке так смущает. Половину я не понял, но, по-моему, здесь всё внешнее, — сказал Мальсибер. — Или, как сказал бы Северус, это объективные факторы влияния, — он улыбнулся. — Или как-то так… может, тут как с эльфами?

— С какими эльфами? — непонимающе переспросил Родольфус.

— Дома Блэк, — быстро ответил Рабастан. — При чём здесь они?

— Ты говорил, они считают честью висеть над лестницей, — Мальсибер сделал неопределённый жест рукой. — Во всяком случае, при жизни. Может, это тоже важно? Их желание?

— Добровольная жертва? — глаза Родольфуса блеснули. — Это может иметь смысл.

— Но кто может желать стать дементором? — спросил Маркус.

— А если не стать? — предположил Родольфус. — Мы же их не создаём. Напротив, перестать им быть.

— Для них это равнозначно смерти, — с сомнением проговорил Рабастан. — Вряд ли они захотят этого сознательно, а поговорить напрямую с каждой из душ мы не можем.

— Может быть, нам хватит не совсем добровольного желания? — спросил вдруг Мальсибер. — Думаю, я мог бы сделать это с ними. С каждым в отдельности. Можно попробовать, — предложил он оживлённо. — Нам же есть, на ком.

— Это интересно, — сказал Руквуд. — Будет эффективнее поделить наиболее подходящие версии заклятий для перерасчёта, — сказал он, извлекая из одной из аккуратно стоящих на полке папок несколько листов.

Пока Руквуд распределял работу, Рабастан спросил Мальсибера негромко:

— Я совсем о нём забыл. Ты знаешь, где дементор?

— У меня, — ответил тот. — Лежит в комнате в ящике комода. Всё равно туда класть нечего… а что твоя работа?

— У меня такое ощущение, что я хожу кругами, — признался Рабастан. — И они всё уже, уже, но никак не сойдутся к центру. Может, этой книги уже нет: полтысячелетия прошло.

— Это должно быть что-то не слишком сложное, — предположил Мальсибер. — Раз Блэки это раз за разом повторяли.

— Если б так, — вздохнул Рабастан. — А если заклятье было сделано единожды — и с тех пор влияет на любого эльфа, умершего здесь?

— На любого, чью голову туда прибили? — уточнил Мальсибер, и Рабастан замер.

А затем сказал:

— Не знаю. Мне не приходило в голову, что туда помещать могут не всех. Но если ты прав, — добавил он медленно, — то эльфы бы наоборот, должны были бы бояться оказаться там.

— Если они знают о том, что происходит со свободной душой дальше, — мягко проговорил Мальсибер. — Можно спросить Кричера. Если он не знает…

— Может быть, об этом даже нужно попросить, — Рабастан поднялся. — Я спрошу. Если ты прав, и всё получится, мы очень продвинемся, — возбуждённо сказал он, быстро выходя из комнаты.

На его призыв эльф не явился — впрочем, он, наверное, и не был должен делать это: в конце концов, они здесь не гости. Однако эльф был ему нужен, и поскольку прямого запрета свободно ходить по дому у Рабастана не было, он отправился его искать. Впрочем, бродить по дому он не стал: искать эльфа в чужом доме, если он не настроен на встречу, можно сутками — так что Рабастан просто ушёл на Ту сторону, и уже оттуда, разглядывая дом через Завесу, легко нашёл Кричера.

Тот обнаружился в коморке возле кухни, в дверь которой Рабастан и постучал. И сказал, не услышав ничего в ответ:

— Кричер, мне нужно поговорить с тобой. Это очень важно.

Изнутри не донеслось ни звука, и Рабастан, ещё немного подождав, всё же открыл дверь. И хотя коморка оказалась неожиданно просторной, она вся была забита хламом, среди которого на старом матрасе в груде каких-то тряпок лежал старый эльф — и… плакал тихо и так горько и отчаянно, что Рабастан остановился на пороге.

Ему прежде никогда не доводилось видеть эльфов плачущими. Он, конечно, понимал, конечно, что подобное возможно, но живьём не видел. Семьи у него не было — значит… что-нибудь случилось с Блэком?

— Почему ты плачешь? — спросил Рабастан.

Эльф ему, конечно, не ответил — с чего бы ему было делать это? Рабастан ему никто — он не просто не хозяин, он Блэку даже не родня. Вернее, очень-очень дальняя — настолько, что для эльфа это не могло иметь значения.

Поразглядывав безутешного эльфа ещё немного, Рабастан пошёл за Ойгеном. Он наверняка сможет и утешить, и разговорить рыдающую тварь, и уж точно сделает это намного лучше Рабастана. Сам он к эльфу снова не пошёл, решив, что разговору только помешает, и оставшись ждать Мальсибера в его комнате. Если Ойген прав, рассуждал Рабастан, стоя у окна и глядя на мокрую от дождя площадь, по которой магглы торопливо шли куда-то под зонтами, возможно, будет достаточно рассказать душам о том, что их обманули. Хотя вряд ли они поверят ему на слово — нет, наверное, придётся показать им и Завесу, и Ту сторону. Хорошо бы привести оттуда знакомые им души — надо только узнать их, и не у Сириуса Блэка. Да, конечно, лучше всего было бы к этому моменту восстановить формулу заклятья, но неизвестно, сколько ещё Рабастан с нею провозится.

— Ты узнал? — спросил Рабастан, когда Мальсибер тихо вошёл в комнату.

— Они знают, что души после смерти куда-то уходят — но не знают, куда именно. Он не знает, — уточнил Ойген, ложась на кровать и закидывая сцепленные руки за голову. — Они полагают, что такая душа обречена вечно скитаться неизвестно где. Их это пугает.

— Это хорошо, — Рабастан повеселел. — И поэтому они желают здесь остаться. Так?

— Да, вероятно. Кричер сейчас очень несчастен и не настроен обсуждать детали. Дай ему хоть пару дней в себя прийти.

— После чего? — Рабастан нахмурился. — Ты знаешь, что произошло?

— Он очень любил хозяйку Беллатрикс, — ответил Ойген, и его улыбка стала грустной.

— Любил? Белла умерла? — изумлённо спросил Рабастан. — Откуда он узнал?

— Ты не знаешь? — Ойген даже сел от удивления. — В «Пророке» было утром — думаю, он прочитал один из экземпляров. Тело оставили ночью прямо перед входом в министерство.

— Я не знал, — Рабастан слегка отвёл глаза.

«Я тебе обязан. Был бы рад отблагодарить.» Рабастан не запретил — и Долохов, похоже, расплатился. Или нет — теперь уже и не узнать. Разве что Беллатрикс знает своего убийцу. Но если он её расспросит, ему придётся решать, следует ли говорить об этом с братом — а так умерла и умерла. Раз Родольфус сам его не просит ни о чём, зачем вмешиваться?

— Я думаю, — сказал Мальсибер, поднимаясь и подходя к нему, — ей так лучше. Иначе рано или поздно её поймали бы и вернули в Азкабан. Даже без дементоров это разве жизнь?

— Ты прав, — согласился Рабастан. — И ты мне помог, — он улыбнулся и позвал: — Если хочешь, идём со мной — я попробую поговорить с их душами и посмотрим, что получится.