Огненный герой, версия 2.0 (джен)

— Мам, мам! Ма-ма-ма-ма-ма-ма-ма-ма! — Шото, уже полностью собранный для прогулки, мячиком прыгал вокруг матери, нетерпеливо размахивая руками, — Ну когда мы уже пойдем, а? Ну мам!

— Сейчас, милый, сейчас, мое солнышко, — отозвалась Рей, застегивая последние пуговицы своего пальто, — Ну вот и все. Пойдем, нас уже заждались, — ласково улыбнувшись, мама взяла сына за теплую ладошку, выводя его на крыльцо, к которому уже подъехал автомобиль, что должен был довезти их до города: как бы отец ни хотел оградить детей от любой опасности, спрятав их подальше от людей, даже он признавал, что после изоляции в кругу семьи у Шото могут возникнуть проблемы с социализацией в школе, даже в подготовительном классе. Поэтому мальчик каждый день с матерью или няней отправлялся в город изучать новые детские площадки, открывать новые интересные места, становиться свидетелем новых свершений героев, пусть и не таких крутых, как папа или дядя Тоши, но оттого не менее потрясающих! И пусть сейчас это была поездка к доктору на осмотр, это не означало, что мальчик не упросит маму погулять где-нибудь и даже познакомиться с какими-нибудь еще сверстниками!

Многие ребята, с которыми Шото встретился за время своих прогулок, тоже были без ума от героев, с особым восхищением обсуждая каждый новый подвиг Всемогущего, или Некса, или Алого Бунтаря, но при этом практически всегда с пренебрежением относясь к работе Старателя. Это крайне сильно задевало мальчика: привыкший считать своего отца лучшим во всем (дядя Тоши не в счет — он тоже постоянно просит у папы совета или помощи), он не был готов столкнуться с мнением, так радикально отличающимся от его собственного. Многие считали его отца недостойным звания героя, говорили, что он не внушает доверия и чувства безопасности. А однажды один из мальчишек, с которыми играл Шото, вообще сказал, что Старатель больше похож на злодея. На это замечание обычно спокойный и дружелюбный мальчик вспыхнул как спичка, ввязавшись в первую в своей жизни «настоящую драку»: не глупую ссору, как обычно бывало с Тойей, а в настоящую, серьезную драку, в результате которой ему даже выбили зуб — молочный, правда, но все же! Впрочем, Шото тоже хорошо навалял обидчику, о чем до сих пор вспоминал с затаенной гордостью. «Затаенной» — потому что ни мама, ни Джаро, ни даже Фуюми не посчитали его поступок геройским, наоборот — они отругали его за то, что он так сильно побил своего противника, оставили на две недели без сладкого и заставили извиняться! Женщины, они ничего не понимают!

А вот отец понял! Пусть мама и сестра со всеми охами и ахами рассказали ему о «недопустимом поведении» Шото, он лишь мягко улыбнулся и поманил сына к себе, позволив ему усесться у себя на коленях и приобнять за шею:

— Ты ведь просто так не стал бы бить другого мальчика, не так ли, Шото? — со смешком поинтересовался отец, взлохмачивая сыну волосы, — Что он такого сделал, что вызвал твое негодование?

— Он… Он назвал тебя злодеем! — возмущенно ответил мальчишка, все еще переживавший по этому поводу, — Я же не мог просто оставить это так! Ты же всегда самоот… самоотверж… самоотверженно спасаешь людей, как тебя могут вообще сравнивать со злодеями?! Они же ужасные, злые, кровожа… кровожадные! А ты не такой, пап!

— Ха… — герой усмехнулся, приподнимая лицо сына, чтобы взглянуть ему в глаза, — И ты решил заступиться за меня? Как это мило — маленький мальчик, защищающий от сплетников самого героя номер два! — от усмешки, исходящей от отца, мальчик насупился — если так подумать, звучит и впрямь смешно. Но все же отец мог бы его и поддержать! — Я польщен, Шото… За меня еще никто так не заступался, — в голосе отца явственно звучала плохо скрываемая гордость.

— И что же, теперь хвалить его за то, что он избил другого ребенка? — в свою очередь возмутилась мама, вперив негодующий взгляд в довольного супруга.

— Разумеется, нет, — голос отца посуровел, а взгляд стал жестче, — Шото, ты же знаешь, что устраивать драки, насколько весома ни была бы причина, ты не имеешь права. В конце концов, можно было просто проигнорировать его слова — быть выше всего этого, как это постоянно делаю я. Представляешь, что стало бы с Японией, если бы я бил морду каждому уб… э-э-э, каждому человеку, что говорит обо мне гадости? Половина населения б уже вымерла! — малыш издал едва слышный смешок, уткнувшись отцу в грудь, — Поэтому постарайся в следующий раз решать такие вопросы с помощью слов. Все же правильно подобранное слово может ранить больнее, чем огонь или лед, — почти неслышно шепнул он на ухо малышу. Рей обреченно вздохнула, но лишь махнула рукой и вернулась к приготовлению ужина, оставив мужа и сына наедине. Вскоре должны были прийти с дополнительных занятий Тойя и Нацу, а у нее еще ничего не готово.

— Пап, ты поговоришь с мамой о моем наказании? — подпустив в голос грусти, спросил малыш, жалостливо заглядывая отцу в глаза, — Я обещаю, что больше так не буду! Честно!

— Будешь, — безапелляционно отрезал мужчина, — Запомни, Шото: всегда найдутся те, кто захочет задеть твою честь и гордость, или честь тех, кто тебе дорог. И порой не всегда можно проигнорировать такие посягательства, и на них надо реагировать. Пусть сейчас ты еще не можешь понять всех нюансов, когда можно, а когда нельзя отвечать на оскорбления силой, но… когда подрастешь, ты сам научишься понимать, когда применение силы не просто возможно, но и необходимо. Например, если кто-то посягает на жизнь и здоровье тех, кто тебе дорог, — он со всей серьезностью глядел в разноцветные глаза мальчика, что с недоумением смотрел на него в ответ:

— Но… — малыш задумался, — Мама говорила, что это нарушение правил и норм общества. И если нарушать эти правила — то тебя ждет наказание… Верно?

— Разумеется, — кивнул мужчина, заинтересованно склонив голову в сторону, — Но герои не должны бояться наказания. А ты ведь хочешь быть героем? — дождавшись утвердительного кивка, отец продолжил, — Значит, ты должен осознавать последствия своих действий, как хорошие, так и не очень. И принимать с гордо поднятой головой и поощрения, и наказания. Поэтому даже не думай, что я буду говорить с мамой, чтобы она смягчилась — ты это заслужил, — герой погрозил насупившемуся сыну пальцем, — Ты меня понял, Шото?

— Да, пап… — со вселенской тоской в голосе сказал малыш, вызвав у отца легкую усмешку:

— Ну-ну, мученик… Чтоб тебе не было так грустно, предлагаю, как мама снимет с тебя запрет на поедание сладкого, вместе сходить в «Лунный свет» — что скажешь? — глаза ребенка, еще недавно полные вековой скорби, мгновенно загорелись энтузиазмом, стоило только взрослому произнести заветное название любимого кафе.

— Обещаешь?

— Обещаю! — со смехом отозвался мужчина, резко поднимая засмеявшегося ребенка в воздух.

Шото с улыбкой вспоминал тот разговор, уже мечтая о том, какие вкусняшки он выпросит у отца: срок маминого наказания истекал через пару дней, и он прекрасно держался! (конечно, не без помощи мягкосердечного Нацу, умудрявшегося передавать младшему братишке кое-какие сладости)

— Госпожа Тодороки… где бы вам было предпочтительнее выйти? — поинтересовался водитель, отрывая мальчика от его мечтаний. В этот раз они приехали в оживленный центр города, привлекший ребенка множеством огней вывесок, большими скоплениями улыбающихся людей и непривычным городским шумом. Мама обычно не любила такие места, но сегодня Шото необходимо было зайти в поликлинику на осмотр к одному папиному знакомому врачу: семейному доктору он почему-то перестал доверять, что крайне сильно удивило мальчика — ему всегда нравился этот забавный усатый дяденька, что всегда давал Шото вкусные конфеты. А с этим папиным знакомым ни Шото, ни мама не встречались раньше, так что и не знали, чего от него ожидать. Малыш откровенно боялся таинственного незнакомца, хотя и пытался всячески отвлечь себя от пугающих мыслей, в которых новый доктор представал в образе мультяшного злобного гения с бензопилой, шприцами вместо пальцев и безумной улыбкой от уха до уха… Но герой не имеет права показывать свой страх, не так ли? Поэтому Шото взял несколько растерявшуюся маму за руку, с уверенностью потянув ее из машины, когда водитель остановился практически возле самого входа в клинику.

— Добрый день, — улыбнулась им милая блондинка, стоило им только подойти к стойке регистратуры, — Чем могу вам помочь? — Мама слегка нервно улыбнулась, тут же начав копаться в своей сумочке:

— Д-да… у нас запись к доктору Моргану… на два часа! — Рей протянула девушке слегка помятый листок бумаги, — Вы н-не могли бы…

— Вы Тодороки, верно? — поинтересовалась та. Дождавшись кивка, она продолжила, — Да, доктор Морган упоминал, что у вас назначен прием, и он уже оплачен. Будьте добры ваш паспорт: у нас все-таки весьма престижная клиника, и мы обязаны вести учет посетителей. Увы, но таковы правила, — заметив легкое недоумение на лице женщины, добавила девушка с регистратуры.

— Д-да, конечно, — Рей снова открыла свою сумочку, — Странно, Энджи ничего не говорил об этом… — едва слышно пробормотала она, передавая документ девушке. Та осторожно взяла его в руки и принялась листать, попутно забивая какие-то данные в компьютер.

— Кабинет доктора Моргана на втором этаже, по этой лестнице и первый кабинет направо, — сухо сообщила блондинка и отвернулась к монитору компьютера. Рей скомкано поблагодарила ее и, взяв задумавшегося сына за руку, повела его к гардеробу. Мальчик сидел на лавочке, не спуская глаз с дамочки с регистратуры, что больше не проявляла к ним никакого интереса. Но подогретая совместными с Тойей просмотрами фильмов про шпионов паранойя (Шото был горд, что спустя десяток попыток все же выучил это сложное слово!) заставляла мальчика относиться ко всему с подозрением. Особенно в столь незнакомом месте: что, если это злобная ассистентка того самого злобного доктора, которая помогает ему отводить от себя всякие подозрения? Нет, Шото, конечно, верил отцу — он герой номер два, его никто не сможет обхитрить! Но ведь злодеи так коварны…

— Ма-а-ам, — тихо протянул мальчик, дернув мать за рукав кофты, когда они сдали верхнюю одежду в гардероб и начали подниматься по лестнице к кабинету доктора Моргана, — А нам обязательно надо идти к этому доктору? Вдруг он окажется… злодеем?

— Шото, не выдумывай, — улыбнулась в ответ та, ласково потрепав сына по голове, — Неужели ты думаешь, что папа позволил бы осматривать тебя человеку, которому он не мог бы всецело довериться? — да, папа бы никогда не позволил никому навредить его семье. Но и он ведь не все может знать! Что, если папа ошибся?

— Шото, — Рей присела перед сыном, чтобы ее глаза оказались прямо на уровне его глаз, — Уж что-что, а в людях твой отец разбирается очень хорошо — иначе он просто не мог бы создать такое большое и прекрасно работающее агентство, не так ли? Ты ведь доверяешь папе, Шото?

— Да, но все же…

— Если ты веришь отцу, то тебе не стоит так сильно волноваться. Кто знает, может, этот доктор окажется очень милым и приятным человеком, с которым ты сможешь найти общий язык… если не будешь столь предвзят к нему.

— Пред… что? — и вновь странное незнакомое слово, — Что это значит?

— Ну… вот такое твое отношение — когда ты заранее настроен негативно… ну, когда ты заранее плохо относишься к чему-то. Это называется предвзятость. И предвзятость часто мешает увидеть что-то действительно хорошее в человеке, даже если это что-то лежит на поверхности, — постаралась объяснить Рей. Шото задумчиво кивнул: да, возможно, он предвзято думает о докторе. Может, он и не будет злобным гением, мечтающим поработить мир…

— Хорошо, мам, я не буду предвзят к врачу, — послушно согласился мальчик, еще крепче схватив мамину руку.

— Ты моя умница, — ласково улыбнулась Рей, — Пойдем, не стоит заставлять доктора ждать.

* * *

— Входите! — раздался голос из-за двери, стоило только Рей легко постучаться. Она осторожно потянула за ручку, заглядывая внутрь. За столом сидел мужчина средних лет, просматривающий какие-то бумаги. Услышав скрип двери, он поднял взгляд уставших глаз на вошедших:

— Рей и Шото Тодороки, если не ошибаюсь? — безэмоционально поинтересовался он, оглядывая мать и сына, — Прошу, проходите, садитесь, — он указал им на два весьма удобных кресла, что стояли у его стола, — Не стоит так сильно меня бояться — я не кусаюсь, — последняя фраза явно была адресована мальчику, что с опаской смотрел на врача, не торопясь приближаться к нему. Ребенок на это лишь хмыкнул, тут же гордо вскинув голову и пройдя к своему месту.

— Что ж… Позвольте представиться: доктор Ричард Морган. Специализируюсь на проявлениях причуд у детей и их влиянии на их развитие, — все так же безразлично представился доктор, — И господин Тодороки попросил меня осмотреть вашего сына на предмет каких-либо отклонений, которые могли бы быть вызваны чрезмерным использованием его огненной причуды. Если я правильно понял, проблема заключается в том, что использование одной стороны причиняет некоторый дискомфорт для другой стороны, верно?

— Д-да… Если он использует только лед, то у него от холода сводит мышцы на левой стороне, а если он использует огонь… То кожа его правой стороны не справляется с жаром, — пояснила Рей, — И это… это нас с Энджи несколько настораживает. Может ли это быть из-за того, что у него две столь разные причуды?

— А если использовать две причуды одновременно? — поинтересовался Ричард Морган, переводя взгляд на мальчика и явно ожидая ответа именно от него. Шото вздохнул:

— Я… когда я использую и лед, и огонь, то я не могу ими управлять. Единственное, что я могу — просто активировать их, чтобы левая сторона была в огне, а правая покрылась льдом. И при этом я устаю очень сильно, — закончил он, низко опустив голову.

— А что насчет головной боли? Может быть, тошноты? После использования двух причуд одновременно у тебя нет такого чувства, словно тебя сильно ударили по голове или что на твои виски давят невидимые тиски? — продолжил спрашивать доктор, внимательно глядя на мальчика, — Твой отец при нашей встрече упоминал, что после тренировок на использование и огня, и льда ты становишься бледнее и хуже начинаешь воспринимать происходящее, пока не отдохнешь и не поешь.

— Я… нет, у меня совсем не болит голова! Я… я просто немного устаю, вот и все! — врач недоверчиво хмыкнул:

— В любом случае сейчас мы все выясним. Будь добр, встань в центр комнаты, — Шото поднялся на ноги, бросив на мать обеспокоенный взгляд, и, получив от нее утвердительный кивок, последовал указаниям доктора, — Теперь, будь добр, используй свою правую сторону на полную мощь. Можешь не бояться испортить что-то в моем кабинете — я каждый день работаю с детьми, у которых более опасные причуды. Как видишь, мой кабинет все еще цел, — Шото послушно взмахнул своей правой рукой, создавая ледяную стену вокруг себя. Странно, но его лед почему-то не вышел за пределы ковра, на котором стоял мальчик.

— Хорошо… — мальчик оглянулся на доктора и судорожно вздохнул: глаза врача горели неестественно ярким зеленым светом, а растрепанные синие волосы колыхались в воздухе, — Да, твоя левая сторона и впрямь не очень хорошо переносит холод, но это не то, о чем надо беспокоиться — все это из-за того, что твое тело недостаточно привыкло к такой температуре. Со временем это пройдет, и ты будешь себя чувствовать комфортно и при более низких температурах. А теперь… Используй огонь.

Лед, окружавший мальчика, зашипел, плавясь от жара и практически тут же испаряясь. Пламя змеей обвилось вокруг Шото, осторожно лизнув его левую щеку, что вызвало у мальчика вздох восхищения: он часто видел такое поведение огня у Тойи и отца во время тренировок, но у самого Шото не хватало контроля над причудой, чтобы создать пламя, повторяющее поведение какого-нибудь животного. И вот сейчас у него что-то вышло!

— Хм, а это уже интереснее, — пламя опало, и Шото с недовольством обернулся на доктора — вот надо было ему испортить такой момент! — Контроль над огнем у тебя явно лучше, чем над льдом — сказывается, очевидно, влияние отца. Но в то же время эта причуда гораздо опаснее для твоего организма — я увидел, что, когда тебя окружило пламя, кожа на твоей правой руке покраснела, у тебя дыхание стало более тяжелым, а сердце забилось чаще. Это может свидетельствовать о быстром перегреве, что в принципе может быть нейтрализовано последующим использованием льда. А теперь перейдем к самому главному: попробуй одновременно активировать обе причуды.

Шото кивнул, опуская голову и сосредотачиваясь на своих ощущениях. У него немного разболелась голова перед использованием двух причуд, но ведь это его нормальное состояние… Однако, не успел он ощутить холодок, пробегающий по правой руке, и обжигающее тепло, расходящееся по левой руке, как…

— Стоп! Хватит! — раздался крик матери, — Разве вы не видите? Ему же плохо!

Шото упал на колени, прижав ладони ко рту. Голова раскалывалась, его тошнило. Но почему? Обычно ведь все было не так…

— Все же, как я и думал: головная боль и тошнота. Но ты, очевидно, не считаешь это какой-то проблемой, не так ли? — мальчик кивнул.

— Откуда вы знали, что у меня будет болеть голова? — с подозрением спросил он у доктора, убрав руки от лица.

— Головная боль при использовании нескольких причуд не только твоя проблема, Шото, но и проблема других детей, у которых проявляется не комбинация причуд родителей, не какая-то новая форма причуды, а сразу две причуды, — скучающе произнес доктор, — Все-таки при использовании нескольких причуд нагрузка на мозг возрастает, из-за чего и появляется тупая ноющая боль в висках. Ведь именно такая боль появляется и у тебя, да, Шото? — ребенок кивнул. Этот доктор ведет себя… странно. Не улыбается, не шутит, не сюсюкается, как другие врачи, с которыми он встречался. Он относится к нему… как к взрослому?

— Все настолько плохо? — спросила Рей, с недовольством глядя на сына. Ни он, ни Энджи до этого ни разу не говорили ей, что использование двух причуд так плохо влияет на его организм, постоянно скрывая это.

— Эта проблема уйдет с возрастом, — успокоил ее врач, — Однако, если он слишком часто подолгу будет так напрягать свой мозг, пытаясь овладеть двумя причудами одновременно, то это может привести к ухудшению его мозговой деятельности. Иными словами, он может так перенапрячься, что в итоге станет овощем, не способным мыслить вообще. Поэтому ему необходимо тренировать свой разум разнообразными логическими задачками и играми, и при этом давать мозгу больше времени на отдых, чтобы он успевал восстановиться. Пока что я бы не советовал использовать обе причуды одновременно — пока его разум недостаточно развит для подобных операций. По крайней мере, не больше пяти минут в день, и то с перерывами.

Рей кивнула:

— Я… прослежу за этим. И… тогда, наверное, ему будут необходимы какие-то витамины и минералы для того, чтобы развиваться и лучше справляться со своими причудами?

— Разумеется. Сейчас я составлю вам список, что было бы желательно давать вашему сыну, но не особо усердствуйте. Все-таки крайне важно, чтобы питание ребенка было сбалансировано и не перекашивалось в какую-либо сторону. И да, сладкое тоже должно быть в его рационе, особенно после тренировок с причудами — это поможет ему быстрее восстанавливаться, — доктор протянул матери бумагу с какими-то записями.

— Что ж, хорошо… — Рей мельком глянула на бумажку, — Ну, а что насчет отклонений, о которых вы говорили в самом начале?

— Пока я их не вижу, что в принципе может говорить о рациональном подходе в тренировке причуд: насколько я понимаю, этим занимается ваш муж, и он, как герой, прекрасно понимает, в каком направлении нужно работать. И я не рекомендую вам проверять, что будет, если какая-то одна причуда будет доминировать над другой — это может повлечь за собой как физические отклонения, так и психологические. Вы, наверное, знаете о теории, что причуда человека сильно влияет на его характер? — женщина согласно кивнула, — Таким образом, если ваш сын будет чаще использовать лед, то это может привести к появлению холодности в общении, социофобии, а так же полному безразличию ко всему, что его окружает. Напротив, если чрезмерно использовать огонь, это может привести частым вспышкам гнева и агрессии, слишком резкой реакции на самые незначительные происшествия, что так же не есть хорошо. Поэтому, Шото, тебе стоит соблюдать баланс в использовании своих сил, если не хочешь в дальнейшем каких-то проблем.

— Да! — мальчик кивнул, показывая, что он все понял. То же самое ему говорил и папа на тренировках, так что он прекрасно все запомнил.

— Отлично. Ваше время как раз закончилось, и если у вас ко мне больше нет никаких вопросов…

— Да, конечно, мы пойдем. До свидания, и спасибо, что уделили нам время, — Рей схватила сына за руку и поклонилась.

— О, не стоит. Все-таки это моя работа. Я так же вышлю вашему мужу полный отчет по тому, что мне удалось сегодня увидеть, и свои рекомендации.

— Это будет крайне любезно с вашей стороны. Всего доброго.

— До свидания.

* * *

— Мама! — Шото осторожно дернул мать за подол ее пальто, — Я проголодался! Может, пойдем перекусим в какой-нибудь кафе?

— Каком-нибудь, Шото, — поправила его Рей, улыбнувшись, — Но, на самом деле, это хорошая мысль. Может, зайдем в это заведение? — она указала в сторону уютненького маленького домика, что словно невзначай затесался среди своих гигантских собратьев. Аккуратная вывеска зазывала случайных прохожих зайти и насладиться тишиной и уютом кафе «Зеленый уголок». Наверное, летом он и впрямь был зеленым, но сейчас, в начале марта, на стенах были видны лишь черные стебли какого-то вьющегося растения. Впрочем, домик все еще выглядел весьма уютно.

— Давай! Надеюсь, там будут какие-нибудь пирожные!

— Шото, ты еще наказан! — возмутилась мать, — Ты еще два дня…

— Ну мам! Доктор же сказал, что мне после использования причуд необходимо поесть что-то сладкое! Ты же не будешь с ним спорить?

— Ах, Шото… с тобой спорить так же бесполезно, как и с Энджи! Вы всегда все сможете повернуть себе на пользу… — она сурово глянула на сына, тут же грустно скорчившего лицо, — Ох, хорошо, хорошо, так и быть — будет тебе сладкое! Но только немного!

— Хорошо, мам! — Шото радостно улыбнулся, увлекая мать за собой ко входу в кафешку. Женщина лишь усмехнулась, следуя за своим сыном.

— Итак, что же ты хочешь заказать? — поинтересовалась Рей у Шото, когда им поднесли меню, стоило только им сесть за маленький столик, окруженный вьющейся зеленой растительностью, скрывающей мать и сына от посторонних глаз, — Может, чего-нибудь более весомого, чем разнообразные пирожные?

— Ну мам! Мы же перед выходом плотно позавтракали! — капризно надул губы мальчик, — И ты обещала что-то сладкое!

— Я и не отказываюсь, но нельзя же есть только одно сладкое! Почему бы тебе не съесть сначала этих булочек с мясом? Или вот эти булочки с капустой…

— А ну не рыпаться, ублюдки! Это ограбление! Быро, быро на пол, и чтоб я ваши ручечки видел! На пол, я сказал! И только попробуйте кто в ментовку звякнуть — все руки падле попереломаю! А ну!

Шото даже не успел ничего понять, когда холодные руки дернули его вниз и он оказался под столом, прижатый к груди матери. Что происходит?