Огненный герой, версия 2.0 (джен)

— Я тебя ненавижу, урод! Чтоб ты сдох! — крикнула растрепанная девушка и с грохотом закрыла перед моим носом дверь. Я с тоской посмотрел себе под ноги, где лежал разодранный букет алых роз, и горько усмехнулся: ну, а чего я ожидал? Что мне, простому ботанику с отделения восточных языков, ответят взаимностью после стольких ухаживаний? Наивный.

Вздохнув еще раз, я поднял остатки букета и потопал обратно к своей комнате общежития. Болтающиеся в коридорах студенты громко фыркали при виде меня и подкалывали, мол, что, опять отшили? Я даже не огрызался — эта ссора забрала остатки моих сил, и теперь я хотел лишь одного — лечь на диван и уснуть. Желательно навсегда, чтобы больше никто не выносил мне мозг своими скандалами.

Дойдя до своей комнаты и забросив многострадальные цветы в близлежащую мусорку, я зашел внутрь с твердым намерением лечь и больше не вставать хотя бы до завтрашнего утра, но судьба в лице моего единственного оставшегося в строю соседа распорядилась иначе:

— Где ты был?! — набросился он на меня, стоило мне перешагнуть порог комнаты, ставшей мне за эти три года обучения практически родной. — Мы же договорились, что ты поможешь мне разобраться с этой чертовой восточной философией до того, как мне придет пора идти на выступление! И ты соизволил вернуться лишь тогда, когда мне надо уходить!

Я лишь пожал плечами: если ты позволяешь себе опаздывать и даже не приходить на оговоренные встречи, то почему другие не могут так делать? О чем я ему и сообщил. За такие слова мне в голову прилетел белый кроссовок, который мой сосед до этого пытался натянуть на ногу.

— Дебил! — крикнул он. — Если я провалю экзамен, то виноват в этом будешь только ты! И отдай кроссовок.

Кроссовок вновь взмыл в воздух и приземлился прямо перед моим товарищем.

— Не расстраивайся, — попытался я погасить конфликт. — Я могу и завтра вечером с тобой позаниматься.

И у меня это вышло. По крайней мере, сосед на меня смотрел менее злобно. Пробурчав что-то неразборчивое и наконец полностью обувшись, он вылетел из комнаты, напоследок крикнув мне:

— И только попробуй завтра опоздать!

И наконец воцарилась долгожданная тишина, позволившая мне спокойно распластаться на диване. Сколько я так пролежал, я не знаю, но за окном уже порядком стемнело, когда желудок напомнил мне, что неплохо бы было подкрепиться.

Не долго думая, я заказал себе пиццу с грибами и уже через полчаса уплетал свой скромный ужин. Поев, я вновь улегся на диван, ощущая какую-то странную тяжесть в теле, но быстро списал это на усталость и нервное истощение. Стоило мне закрыть глаза, как я моментально уснул.

* * *

Около здания общежития собралось много народу, обступив машины скорой помощи и полиции. В основном это были студенты, проживающие в нем, которых доблестные стражи правопорядка не пускали домой.

— Из-за чего весь этот переполох? — недовольно поинтересовалась одна девушка у своей подруги, нервно поправляя сползающую шаль. — Сколько можно держать нас на улице в такую погоду? — свирепый порыв ветра заставил обеих покачнуться.

— Не знаю, — пожала плечами подруга, сильнее кутаясь в свою кофту. — Говорят, кто-то из третьегодок умер.

— Неужели самоубийство? — ахнули неподалеку. — Небось нервный срыв на почве подготовки к экзаменам привел к такому…

— Да какой нервный срыв? — фыркнули неподалеку. — Он задолжал крупную сумму пацанам из 473. Завязалась драка, ну его и того. Забили насмерть. Уж я-то знаю их силу!

— Да врешь ты все! — сплюнул на землю коренастый мужик с бородой. — Эта компания еще со вчерашнего дня в обезьяннике сидит, не могли они его прибить при всем желании. Утонул он, точно вам говорю.

— Это где он мог утонуть? — с сомнением произнесла невысокая девушка, поправляя очки. — У нас в общежитии и ванн-то нет, только душ…

— Значит, утопили!

— Где?

— Да в унитазе! Помните, как в фильме?..

— Да нет, не так все было! На самом деле на него напал маньяк…

— Какой маньяк? Как он в общагу пробрался?

— Да я сам видел! Лужи крови, вывороченные внутренности…

— Да бред это! Он просто отравился некачественной пиццей!

Шум толпы стих и все осуждающе глянули на того, кто это сказал. Тот стыдливо втянул голову в плечи.

— Ну что за глупость, — фыркнула девушка, снова поправляя свою шаль, так и норовящую улететь от хозяйки. — От пиццы не умирают. Лучше расскажите еще про маньяка, — обернулась она к хитро улыбающемуся парню.

* * *

— Опять эта пицца? — устало поинтересовался оперативник, когда ему принесли злосчастную картонку. — Уже третий раз за эти две недели…

— Но это первый летальный исход, — заметил его напарник. — И именно поэтому им удавалось выйти сухими из воды…

— Что ж, теперь-то им не отвертеться. Стоит нанести в их пиццерию визит вежливости…

Пробуждение далось мне с трудом: все тело болело, словно меня избивали достаточно долгое время. При каждом вдохе и выдохе горло нещадно саднило, во рту все пересохло. Ко всему прочему я явно лежал на ледяной металлической поверхности, с перевязанными руками и ногами. Глаза были закрыты какой-то мокрой повязкой. Рядом мерно пикал какой-то прибор, пахло лекарствами. Из всего этого напрашивался весьма очевидный вывод: я в больнице из-за… Из-за чего? Последнее, что я помню, было то, как я рухнул на диван после пиццы… К тому же, кто в больнице положит пациента на холодный стол, тем более что по ощущениям я тут пролежал достаточно долго и жутко замерз.

«Не врачи, а деспоты, — мысленно сплюнул я, — хоть бы простынь какую дали, а то я точно окочурюсь тут от холода… Стоп! Я же не в морозильнике? Я же не в морге?»

Но эта мысль быстро прошла, стоило мне начать размахивать более-менее целой по ощущениям левой рукой и тем самым свалить что-то со стоящей рядом… тумбочки? Да, наверное все же тумбочки… В задумчивости я почесал кончик носа, внезапно обнаружив под ним топорщащиеся усы. Какие усы? У меня в жизни никакой растительности на лице не было… И словно в издевательстве надо мной рука нащупала пышную бороду. Как я ее с самого начала-то не заметил?! И почему тут в конце концов так холодно? В последний раз я так замерз, когда сдуру согласился пойти в поход выходного дня с одним своим однокурсником поздней осенью… Но тогда у нас хоть костер был! Теплый огонь…

При мысли об огне у меня мурашки пробежались по плечам к кистям рук. Борода начала тихо потрескивать, как дрова в печке. Но наконец-то мне хоть чуть-чуть потеплело, словно я прислонился спиной к только что включенному обогревателю, а лицом уткнулся тоже во что-то теплое. Со временем стол становился все теплее, тепло распространялось дальше, и вскоре я словно лежал на прогретой солнцем жестяной крыше. Но поверхность не обжигала меня… мне просто было хорошо. Разве что что-то паленым запахло… Но я снова начал проваливаться в сон.

Проснулся я от громких криков и запаха гари. Руки у меня оказались уже незабинтованными и нефиксированными, то же было и с ногами. Если раньше ощущалось, что они не то в бинтах, не то в гипсе, то сейчас они были полностью свободны. Не успел я обрадоваться этому факту, как меня окатили холодной водой. И пусть моя реакция была совершенно предсказуемой, она повергла в шок всех, кто окружал меня:

— ТВОЮ Ж МАТЬ, НЕЛЬЗЯ ЖЕ ТАК! — заорал я, вскакивая со своего места и сдирая с глаз эту чертову повязку, чтобы взглянуть на крайне ошарашенные физиономии с явно выраженными азиатскими чертами лица. Из рук одной девушки в белом медицинском халате с громким звоном вывалилось жестяное ведро.

— Он очнулся! — ошарашенно прошептал моржевидный старик в очках, сидящий в кресле возле меня. Его глаза нехорошо блеснули, а губы расплылись в кровожадной улыбке. — Как интересно… — совсем уж тихо пробормотал он, и я окончательно утвердился в своем мнении, что этот дядечка мне очень, очень не нравится и дел иметь с ним я не хочу от слова совсем.

— Господин Старатель! — воскликнула та девушка, что окатила меня водой. — Вы наконец-то очнулись!

Я окинул ее ошалелым взглядом: какой из меня нафиг старатель, и какого вообще хрена ты со мной говоришь на японском?! Не, я понимаю, она, видимо, сама японка, но я-то не японец и не обязан знать ее язык… Тем временем девушка продолжала щебетать:

— Это просто какое-то чудо! Столько травм, три дня комы… Мы думали, вы уже не проснетесь. И тут вдруг пожарная тревога, как раз из вашей палаты… Ну мы сюда — а вы весь полыхаете! Я испугалась, принесла воды… Вот я дура — у вас же огненная причуда, а я испугалась, что вы сгорите…

Я продолжал непонимающе глядеть на нее: какая причуда? Как я полыхал? Почему я этого даже не почувствовал? И какого черта меня в покойники записали?

— Ваш случай крайне необычен, — подключился к разговору доктор, сменивший хищный оскал на дружелюбную улыбку. — Обычно при таких травмах, как у вас, люди не выживают. На вас целый дом рухнул после эвакуации жильцов, а вы уже вполне неплохо выглядите. Только все же я бы советовал вам поменьше шевелить правой рукой — у вас множественные переломы, от костей только осколки остались… Исцеляющая девочка приходила, сделала все возможное… А ноги вам просто огромной глыбой придавило, так что через пару дней уже вполне можете пробовать вставать. Тогда же, думаю, можно будет пускать посетителей, — добавил он, переглянувшись с медсестрой. — Ну, а пока вам стоит пройти несколько тестов, чтобы мы убедились…

Не знаю, в чем они хотели убедиться, но я грубо его прервал, призвав на помощь все свои знания японского:

— Я здесь не останусь, — увидев шок на лицах медработников, я поспешил добавить: — Я не буду лечиться в таких отвратительных условиях, — я указал на свою железную койку, — и либо вы переводите меня в нормальную палату, либо к черту вас. — Кажется, я начинал понимать, где я и что я…

— Ну разумеется, господин Тодороки! — облегченно вздохнул доктор, подтверждая мою догадку. — Сделаем все в лучшем виде, не переживайте! Раз уж вы наконец очнулись… — он быстро отослал одну медсестру за коляской, чтобы перевезти меня в одну из палат класса Люкс, а сам с парочкой других медсестер принялся отключать от меня всяческие приборчики и перебинтовывать мне мои бедные конечности. Вместе с коляской мне притащили полосатую пижаму, которую на меня с трудом нацепили, плюс ко всему еще прилагался верзила в качестве моего личного транспорта.

В этот раз палата оказалась по-настоящему люксовой: удобная ортопедическая кровать с кучей кнопок у изголовья — для вызова медперсонала, для включения кондиционера, обогревателя и кучи всего прочего — большой книжный шкаф, пара кресел для посетителей и большой телевизор. Переложив меня на новое место и строго-настрого велев особо не двигаться, вся эта ватага наконец-то покинула мою палату. Я облегченно вздохнул и глубоко задумался.

Итак, что мы имеем? Я либо спятил и все вокруг меня — плод моего больного воображения, подпитанного недавним просмотром аниме и прочтением манги «Моя геройская академия», либо я и впрямь попал в этот мир. Причем попал не в абы кого, а в Энджи, мать его, Тодороки! В Старателя, героя номер два! А может и номер один уже… Которого ненавидит даже его семья! И что я теперь должен делать со всем этим?

Для начала я все же решил понять, что в мире творится и в какой именно момент времени я попал. И для этого мне был просто жизненно необходим… Телевизор!

Продираясь через кучу каналов с совершенно неинтересными мне сюжетами, я все же нашел новостной канал, где как раз повторяли репортаж о нападении злодеев на офис Старателя… уже на мой офис. Из этого репортажа я выяснил, что Всемогущий еще цветет и пахнет (собственно, это он мою бесчувственную тушку из-под завалов вытащил) и никакой дымок от него не идет, так что скорее всего я попал еще до событий канона и даже до битвы Всемогущего со Все-за-одного, что кроме меня пострадавших нет и вообще, мои сотрудники меня жутко любят и уважают: по их словам, если бы не я, погибли бы все. Компашку злодеев, совершивших такое дерзкое нападение, ожидает суд, но несмотря на это, они выглядели жутко довольными и открыто признавали, что их целью был именно я, тот, кто засадил их за решетку в прошлый раз. Тоже мне, неуловимые мстители… О моем печальном состоянии на телевидении тоже не забыли упомянуть, мол, пал герой, стрелой сраженный, так кто нас будет охранять… Всемогущий дал интервью, в котором он неуверенно выразил уверенность в моем скорейшем выздоровлении. Ну я вам задам, когда выздоровлю…

Устав от шума и от избытка новой информации, я откинулся на подушки и скоро уснул.

* * *

Следующие два дня меня без устали таскали по разным врачам, заставляя выполнять кучу самых разнообразных действий, чтобы видеть, как тело реагирует на то или иное воздействие, все ли хорошо со зрением, вестибулярным аппаратом, с головой, в конце концов. После всех этих проверок усатый доктор, имя которого я так и не запомнил, заключил, что я очень быстро иду на поправку и для общества не опасен, так что уже на следующий день ко мне начали пускать посетителей.

За эти же два дня я произвел проверку памяти и с радостью обнаружил, что мне ко всему прочему еще достались воспоминания прежнего Энджи, так что мне не придется изображать из себя человека, частично потерявшего память. Ну, что я могу сказать на его счет… Силен мужик, практически в одиночку тащить на себе весь свой офис. Всех своих подчиненных держал в ежовых рукавицах, муштруя их так, что они могли уже ночью с закрытыми глазами выполнить свою работу. За выполнением работы и ее качеством он также зорко следил, практически все держа в своих руках. За такой ответственный подход он и сыскал уважение всех подчиненных и многих героев профи. Так что на рабочем поприще он и впрямь был одним из лучших даже без пиара.

А вот в семейной жизни у Энджи все было совсем плохо. Жена стала совсем зашуганной серой мышкой, боящейся в присутствии мужа и слово сказать, что сильно контрастировало с ней же из более ранних воспоминаний Старателя, когда они только познакомились и когда он делал ей предложение. Ну, тут, собственно ничего удивительного — женщина сидит целыми днями дома, ей даже на улицу выйти или с подружками в кафе позависать было нельзя. А дома дети, стирка, уборка, готовка… немудрено, что она умом тронулась. Тойя невероятно сильно ненавидел Энджи за тренировки, что он начал, стоило у мальчика появиться причуде, Нацуо копировал его поведение, хотя к нему отец повышенного интереса не проявлял. Фуюми вообще была чем-то вроде предмета интерьера для своего отца, наподобие какой-нибудь статуэтки, с которой раз в год протирают пыль, а в остальное время ее в упор не замечают. Двухлетний Шото… ну, он был главной надеждой Старателя и тот с нетерпением ждал, когда же у малыша прорежется причуда, в голове уже составляя план усиленных тренировок.

И вот с таким вот наследством мне придется жить… Нет, я свою новую семью понимаю и даже сочувствую им, но теперь-то я Энджи Тодороки, и мне как-то не улыбается жить в атмосфере всеобщей ненависти… Придется выправлять ситуацию. А если не получится… придется срочно сваливать куда-нибудь подальше. Но это в крайнем случае, ну, а пока… делаем бодрый вид и принимаем посетителей.

Первым потоком шли взбудораженные и счастливые сотрудники моего геройского офиса с коробками конфет и пакетами фруктов. Они приходили, шумно радовались тому, что я не откинул копыта, делились последними новостями и сетовали, что в такой сложный период меня нет на работе. А работы было… Во-первых, поскольку наше старое здание капитально так разнесло, городские власти выделили нам достаточно большое здание в центре города, куда сейчас идет масштабное переселение. Во-вторых, идет разбор нашего имущества и документации, точнее, того, что от них осталось. И в-третьих, наше геройское агентство продолжает функционировать, и, пока я загорал в больнице, они уже успели обезвредить с десяток мелких злодеев, что вышли на улицы, только прознав о моей недееспособности. Слушая все это, я был приятно удивлен тем, что эти люди и без моего пристального надзора прекрасно справляются со своими обязанностями. Однако в бумагах мне все равно пришлось изрядно покопаться из-за моих секретаря и бухгалтера.

Второй волной пошли про-герои, которые выражали мне свое почтение и удивлялись моей живучести. Это были герои как из соседних районов, так и приехавшие из других частей страны. Не осталась в стороне школа UA — от нее были директор Незу, симпатичная такая плюшевая игрушка, которая ходит и к тому же разговаривает, Исцеляющая Девочка и, неожиданно, вечно невыспавшийся Айзава. Директор произнес воодушевляющую речь о том, что UA своих не бросает, да и мимо других не проходит, что весь педагогический состав выражает свою радость, что я выжил и иду на поправку и так далее в том же духе. Исцеляющая Девочка своей причудой подхлестнула и так быстро восстанавливающийся организм и отругала меня за неосмотрительность. Пришлось дать ей торжественную клятву, что больше я очертя голову никуда не полезу. Зачем пришел будущий класс-рук Шото, для меня так и осталось загадкой. Не просто же чтобы с помятой рожей постоять у стенки и всем своим видом показать, как сильно ему на все наспать?

После делегации из UA ко мне явился ОН: звезда телевизионных экранов, гордость лучшей геройской школы страны, национальный герой Японии и немножко США, мистер Лучшая-Улыбка-Века, натуральный блондин и просто хороший человек — Тошинори, он же Всемогущий. Заявился он ко мне с пакетом апельсинов и букетом тюльпанов, ну чисто заяц из Ну, погоди. Не обращая внимания на мой весьма недружелюбный взгляд, он плюхнулся на кресло и засыпал меня кучей вопросов о моем состоянии, лучась поистине голливудской улыбкой. Несмотря на мое предубежденное мнение, Тошинори оказался весьма неплохим парнем, лишь чутка зазвездившимся. Однако эта его фраза про то, что все хорошо, так как он здесь, которую он умудрялся пихать повсюду, начала порядком раздражать, и на шестой раз я не удержался и, дав смачную оплеуху, попросил его сменить пластинку. На что Всемогущий ни капли не обиделся и продолжил активно рассказывать все последние новости. Расстались мы с ним уже чуть ли не лучшими друзьями.

Так пролетела целая неделя, в течение которой я окончательно оправился, и лишь правая рука все никак не хотела приходить в норму. Меня уже готовили к выписке, а никто из домочадцев так и не навестил меня. Да что там навестить, они даже позвонить не удосужились! И на мои звонки не отвечали. Я уже было подумал, что с ними приключилось что и хотел рвануть домой, не долечившись, но явившийся ко мне начальник охраны доложил, что со всеми членами уже моей семьи все в порядке. Это заставило меня задуматься о том, насколько же сильно Энджи их всех достал… Поэтому больницу я покидал в смешанных чувствах: с одной стороны мне не терпелось поскорее заняться хоть чем-то кроме валяния в кровати и рассматривания телевизора и наконец-то познакомиться с домашними, а с другой — мне крайне сильно не хотелось показываться им на глаза. Всю дорогу до дома я выстраивал мысленный диалог с женой, который тут же забылся, стоило нам подъехать к довольно большому дому, построенному в лучших японских традициях.

«Ну вот и милый дом, — подумал я, открывая дверцу двери, — Ну что ж, ни пуха ни пера!» — и я смело шагнул на дорожку, ведущую к дому.

---

Примечания:

Курсивом выделена япоская речь, которая еще является для героя чужой. Далее в главах курсивом будут выделяться русские фразы героя.

Дом встретил меня гробовым молчанием. Тишина стояла в прихожей, тишина стояла в коридорах. Только из гостиной доносилось тихое тиканье часов. И где вся моя большая семья? Почему никто не встречает раненого героя? Не, ну что за люди…

Закинув вещи в свою комнату, поразившую меня невероятной чистотой и аккуратностью, — Энджи всем своим существом ненавидел неряшливость и беспорядок, — я решил отправиться на поиски своих домочадцев. Выйдя из спальни в коридор, я прикрыл глаза и ухмыльнулся:

— Раз, два, три, четыре, пять, Энджи вышел вас искать! Кто не спрятался — я не виноват! — и с этими словами я направился на кухню, откуда веяло чем-то вкусным…

Там я застал Рей, полностью увлеченную готовкой. Даже несмотря на то, что ее муж был одним из самых богатых людей Японии, Рей все равно выполняла всю работу по дому сама, а Энджи, видимо, не приходило в голову, что можно было бы нанять горничную, чтобы хоть как-то облегчить жене жизнь. Ну или он считал, что она должна хоть так приносить пользу — теперь этого никто не узнает.

Рей не замечала меня, пока я осторожно не перехватил ее руку с лопаточкой, готовую перемешать какую-то кашу, которую она явно готовила для Шото. А когда она меня заметила… Я еще ни разу не видел глаз, в которых было бы так много ужаса. Ее рука задрожала, и я поспешил ее отпустить. Рей вся сжалась и зажмурилась, словно ожидая удара… А я же покрывал матом своего предшественника: такая реакция явно говорила о том, что этот… человек не раз поднимал руку на свою жену. На эту хрупкую и беззащитную девушку… Во мне все горело от негодования: вот чего-чего, а насилия над женщинами я никогда не понимал и понимать не собираюсь. Нет, конечно, в моем агентстве были женщины-герои, и им на тренировках никаких скидок не делалось — огребали они как все, но одно дело тренировки и работа, а другое… вот это.

— Привет, — как можно дружелюбнее сказал я, обращаясь к жене. — Что готовишь? Так вкусно пахнет…

Рей отодвинулась подальше от меня:

— Н-нет… п-прошу, оставь меня… умоляю…

Я тяжело вздохнул:

— Извини, не буду больше тебя отвлекать. Я… э-э-э… ужин ведь будет уже скоро? — Рей кивнула головой, все еще стараясь держаться от меня подальше. — Тогда ты не будешь против, если я всех позову за стол? — и я поспешил удалиться из кухни. Видеть Рей в таком состоянии было выше моих сил. И главное, я понимал, что она имеет полное право так относиться к своему мужу, так сильно его бояться, но в то же время тот факт, что она так относится ко мне, который тут вообще ни при чем, меня несколько выбивал из колеи. А ведь есть еще и дети…

Я пошел дальше, решив проверить детей и окончательно принять их отношение ко мне. И первой на моем пути была комната Тойи. Старший мой сын сидел за столом и что-то делал, закрывшись от звуков окружающего мира с помощью наушников. Подойдя ближе, я заглянул ему за плечо и недоуменно фыркнул: Тойя сидел и яростно кромсал ножницами бумажных «журавликов»! У него на столе еще лежало около двадцати фигурок самых разных цветов и размеров, и мальчик явно не желал останавливаться на достигнутом. Скинув остатки от несчастной фигурки оригами в мусорную корзину, он брался за новую.

— Надо было сделать всего тысячу… оставалось всего девятьсот пятьдесят… — пробормотал Тойя, снимая с себя наушники и устало потирая глаза. — Но я не сделал тысячу, а только пятьдесят, а этот ублюдок уже сдох… И он больше не тронет ни маму, ни сестренку, ни Нацу с Шото, — и он резко крутанулся на стуле, столкнувшись со мной лицом к лицу. — О-от-тец?

Я сделал вид, что не слышал его бормотания, и тихо сообщил:

— Мама просила передать, что скоро ужин будет готов, — после чего повернулся и вышел из комнаты, сопровождаемый испуганным, но при этом невероятно злым взглядом сына. Эта встреча очень сильно подкосила меня: этот маленький мальчик, всего семи лет от роду, так сильно ненавидит меня, что желает мне смерти. Я пошел дальше, надеясь, что хуже уже не будет.

Следующим я навестил Шото, который стал бальзамом для моей души: этот малыш сидел в своем игровом углу в окружении плюшевых мишек, зайчиков и каких-то еще странных зверюшек и сосредоточенно строил башню из кубиков. Башня падала, но несгибаемый Шото не отчаивался и вновь собирал башню. На меня он обратил внимание только тогда, когда я подошел к нему достаточно близко, и глянул мне в лицо своими гетерохромными глазами. Однако то безразличие, что было на его лице в аниме, еще не появилось, и потому Шото с радостным видом, активно агукая, потопал ко мне, забыв про свою полуразвалившуюся башню. Я с улыбкой взял его на руки, и на сердце сразу стало легко… до тех пор, как этот ангелок не вцепился мне в бороду и не дернул изо всех сил. Я чуть не вскрикнул, но успел взять себя в руки и стерпеть. Борода самому младшему Тодороки явно понравилась, так что он довольно долго ее тянул в разные стороны. Я же стоически это терпел, а в груди растекалось тепло: если Шото спокойно ко мне относится, то еще не все потеряно!

Когда моя борода малышу наскучила, его внимание вновь вернулось к недостроенной пирамидке, и он потребовал от меня вернуть его на землю. Я поставил его на ковер, и он вновь потопал к своим игрушкам. Я закрывал дверь в его комнату, счастливо улыбаясь. Надежда вновь появилась в моей груди. «Может, и не стоит мне разводиться с Рей и начинать жизнь с самого начала? Может, мы еще сможем ужиться…»

Воодушевленный этой мыслью, я продолжил свой обход. Однако в спальне Нацуо никого не оказалось, а больше в этом крыле дома, которое как-то само по себе стало мужским, никто не жил: комнаты Фуюми и Рей располагались в другом крыле. Чтобы навестить дочь, я вышел на балкон, через который можно было дойти до другого крыла. Точнее, я бы сказал, что это какой-то навес или коридор без одной стенки, из-за чего был виден внутренний двор… А во внутреннем дворе я увидел Нацуо, тренирующегося с мячом. Он явно делал вид, что в упор не замечает меня. Я тяжело вздохнул, но все же крикнул ему:

— Нацу, иди переоденься! Скоро ужинать будем!

Нацуо пнул мяч с особой силой и взглянул наверх. Когда он поднял голову и увидел меня, его лицо перекосилось от ужаса, и он бросился в дом. Это меня жутко удивило: да, он меня не любит, но вот отчего он так бежал, словно призрака увидел… Решив прояснить этот вопрос позже, я продолжил свой путь в комнату Фуюми.

Стоило мне подойти к двери в комнату дочери, как я услышал приглушенные всхлипы. Это меня сильно удивило: Фуюми никогда до этого не показывала свои негативные эмоции, даже в самые трудные времена старалась быть жизнерадостной. А тут она плачет… Я резко открыл дверь и быстро вошел внутрь. В комнате было темно, ориентироваться можно было лишь по очертаниям предметов в ней. Комната была уютной и опрятной: девочка очень любила порядок и чистоту и сама следила за своей спальней. Не было никаких разбросанных вещей или игрушек, о которые можно было бы споткнуться, на столе не валялись горы книг. Все было в полном порядке, кроме маленького комочка на постели, закутанного в одеяло и тихо всхлипывающего. У меня в груди все сжалось: какая козлина посмела обидеть этого ангела? Я подошел ближе и присел на кровать:

— Фуюми? Малышка, что случилось? Почему ты плачешь? — я чувствовал себя ужасно глупо, говоря все это, но я слабо представлял, как стоит вести разговор с плачущей девочкой. Комок шевельнулся и из-под одеяла показалось заплаканное лицо Фуюми:

— Я-я… с-со мной все в п-порядке. Правда, Нацу, все хорошо… Я… я просто немного устала. И на ужин я, пожалуй, не пойду.

— Эм… — я несколько опешил. — Во-первых, я не настолько молод, чтобы меня принимать за Нацуо. А во-вторых, что-то мне кажется, что когда все хорошо, люди не плачут, а ты плакала. Так что случилось?

Фуюми еще раз всхлипнула и вновь завернулась в одеяло, особо пряча свою правую руку. Меня это насторожило… Я быстро сдернул с нее это покрывало и наконец увидел ее руку:

— Фуюми! Это, по-твоему, ничего?! — изумился я, глядя на ее буквально стесанный до мяса локоть, словно она на нем километр ехала по асфальту. — Где ты так умудрилась? Почему не сказала?

— Я… я не хотела… — еще раз всхлипнула она, — маме и так тяжело из-за… а тут еще это… я не хотела делать ей еще хуже.

— Господи, милый ребенок… — я встал с кровати. — Старайся не шевелиться, я сейчас приду с аптечкой, — аптечка хранилась у нас в спортивном зале, так что я понесся туда.

Вернувшись, я застал Фуюми забитой в дальний угол кровати, из которого она смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Больную руку она боязливо прижимала к себе, словно я собирался ее оторвать.

— Н-не подходи… Оставь меня! — срывающимся голосом крикнула она мне, отползая еще дальше.

— Эм… — я застыл в проходе, не понимая, что происходит, — Фуюми, но твоя рука…

— С моей рукой все хорошо, — она вновь всхлипнула. — Зачем ты пришел? Чтобы мучить меня? Но мне и правда жаль! Как бы то ни было, я все равно любила тебя! — она опустила голову, сотрясаясь от рыданий.

— Я пришел, чтобы перевязать тебе руку, — я определенно не понимал, что происходит и почему у Фуюми такая реакция. — И…

— Нет! Ты ненастоящий! Всего лишь плод моего воображения… Ты все равно потом исчезнешь, так сделай это сейчас! Не мучай меня! Не давай ложную надежду, что ты жив!

Я тихо офигевал от этих слов: меня что, уже в трупы записали? Но я же сам слышал, по телевидению говорили про мое тяжелое ранение, но никак не про смерть…

— Фуюми, — серьезно сказал я, глядя ей прямо в глаза. — Я не знаю, почему вы записали меня в покойники, но я жив! Можешь даже потрогать. Я вовсе не призрак или галлюцинация, — для подтверждения я коснулся ее щеки и вытер слезы. — Ну? Убедилась?

Фуюми осторожно кивнула, все еще не веря. Я облегченно вздохнул:

— Ну, а теперь давай взглянем на твою руку и посмотрим, что можно сделать. Я хоть и не Исцеляющая девочка, но все же кое-что умею.

Фуюми недоверчиво протянула руку. При свете ее рана выглядела еще более чудовищной. Я вообще не понимал, как она может терпеть эту боль, если даже мне становилось плохо при взгляде на ее бедную руку. Когда я начал обрабатывать рану, она лишь тихо шипела. А когда я перевязывал ей руку, она лишь тихонько ойкнула, когда слишком сильно затянул повязку.

— Сильно больно? — спросил я, завершая перевязку. Фуюми лишь мотнула головой и сильнее прикусила губу:

— Спасибо, уже лучше. Я… я смогу потерпеть, — здоровой левой рукой она ухватилась за подол моей футболки. — Пожалуйста, не оставляй нас! — она прижалась ко мне, ища поддержки. — Пожалуйста, не уходи…

— Даже на ужин меня не пустишь? — грустно протянул я. — А ведь готовилось что-то вкусненькое…

И Фуюми наконец улыбнулась. И от ее улыбки сразу потеплело на сердце.

— Давай, умойся и спускайся на ужин, — я потрепал ее по волосам. — Я тоже сейчас переоденусь и спущусь ужинать, — я поднялся на ноги, подхватил аптечку и пошел к двери. Уже на выходе я услышал тихое:

— Я рада, что с тобой все в порядке.

* * *

Рей Тодороки пребывала в смятении. Чуть больше недели назад ей позвонили с незнакомого номера и сообщили, что ее муж мертв. Звонящий представился как доктор Дарума Уджико, лечащий врач Старателя. Он принес свои соболезнования и поинтересовался, заберет ли семья Тодороки тело Энджи. Но ответа на этот вопрос врач так и не дождался: телефон выпал из ослабевших рук женщины и разбился о кухонный кафель.

Рей не знала, что ей делать, не знала, как реагировать, не знала, что сказать детям… Впрочем, дети обо всем узнали совершенно самостоятельно: Нацуо подслушал ее разговор с доктором и передал новость остальным. Тойя был невероятно рад и всю последующую неделю пребывал в пугающем возбуждении. Нацу вторил брату, хотя его реакция и была более спокойной. Фуюми старалась казаться спокойной, но мать видела, что ей тяжело. Она часто просыпалась ночью из-за тихих всхлипов, доносившихся из комнаты дочери. Только Шото вел себя как раньше: Рей была благодарна небесам, что он еще слишком мал, чтобы понять, что происходит.

Рей разделяла чувства своих детей: она чувствовала облегчение, что больше не увидит свой самый большой кошмар, что никто больше не навредит Тойе, Нацуо, Фуюми или Шото, но в то же время… она не хотела смерти мужа. Пусть он и относился к ней как к вещи, пусть и вел себя, как моральный урод, но… она просто хотела, чтобы он оставил ее и детей в покое. Она хотела, чтобы он хотя бы забыл об их существовании и полностью ушел в работу, потому что надеяться на что-то лучшее было верхом глупости: Энджи никогда не свернет с намеченного пути, никогда не изменит выбранный курс. Но смерти она ему никогда не желала.

Рей также хорошо понимала, что смерть мужа принесет множество проблем, в том числе и финансовых. Все активы были направлены на поддержку работы агентства, деньги, что выделялись на семью, рассчитывались только на то, чтобы прожить месяц ни в чем не нуждаясь. Конечно, у Рей на личном счете была собрана кое-какая сумма, но ее не хватило бы и на две недели жизни впроголодь. А счета детей, которые Старатель создал, чтобы они могли войти во взрослую жизнь хоть с каким-то начальным капиталом, были закрыты до их совершеннолетия. И Рей впервые в своей жизни столкнулась с проблемой нехватки денег. С проблемой, к решению которой она была абсолютно не готова, ведь до свадьбы этим занимались родители, а после свадьбы финансовый вопрос, как и множество других, был в компетенции Энджи.

Рей никогда не работала. Она не получала образования, необходимого для получения профессии. С багажом знаний пусть и частной, но общеобразовательной школы она не могла рассчитывать на многое, максимум на должность поломойки в дешевой пиццерии. Конечно, можно было попытаться найти младшую сестру и попросить помощи у нее или даже вернуться к родителям, но Рей прекрасно понимала: родители уже получили от нее все, что хотели, и теперь она им не нужна, а сестра… Они не виделись с рождения Фуюми, и Рей даже не знала, что с ней, жива ли она, с такой-то работой, что она выбрала… Нет. Ей не на кого было рассчитывать кроме самой себя.

Она всю неделю потратила на поиски работы, на переговоры с няней и горничной, от услуг которых пришлось отказаться, на разговор с директором школы о переводе Тойи и Фуюми… Она всячески избегала любых новостей связанных с мужем, избегала любых звонков, от которых ждала лишь неискренних соболезнований и пожеланий держаться даже после смерти мужа. Она старалась оградиться от внешнего мира, погрузиться в решение наиболее важных для ее семьи проблем. У нее не было ни минуты, чтобы передохнуть, и даже ночь не приносила спокойствия: стоило ей закрыть глаза, как перед ней тут же воскрешались картины ее прежней жизни. И во всех кошмарах ее сопровождал грузный силуэт Энджи.

Рей стояла у плиты и почти засыпала, помешивая кашу для Шото. Сколько она уже не спала? Два дня, кажется? И за эти два дня она жутко устала… Даже чтобы встретить возвращающуюся из школы Фуюми у нее сил не хватило… Да и от усталости у нее уже глюки, судя по всему, пошли… ну вот кто будет хлопать входной дверью, когда все уже дома? С этой мыслью она вновь вернулась к готовке и уже не обращала внимание ни на тяжелые шаги в коридоре, ни на мужской голос.

Когда ее схватили за руку, она очень сильно перепугалась. Ее испуг усилился, когда она увидела мертвенно бледное лицо Энджи с огромными кругами под глазами. «Я окончательно сошла с ума, — отстраненно подумала Рей, — если я уже вижу мертвецов… и мертвецы со мной разговаривают»

— Н-нет… п-прошу, оставь меня… умоляю… — пробормотала она без особой надежды, что фантом оставит ее в покое. Однако, к ее удивлению, он послушался ее, чего никогда не делал раньше, даже в своей живой ипостаси. Рей осталась сидеть на холодной плитке, прижав руки к груди. Сердце стучало как бешеное, в боку покалывало. Она не знала, сколько сидела так, пока не почувствовала запах гари. К счастью, мясо удалось спасти.

Не успела Рей накрыть на стол, как в столовую начали подтягиваться дети. Первым пришел Тойя и принялся помогать матери, раскладывая тарелки. Позже прибежал Нацу, переодетый в свежие футболку и шорты. Последней пришла Фуюми, приведшая за собой и Шото. Рей заметила, что дочь прячет за спиной правую руку и пообещала себе, что обязательно спросит ее, что случилось. Они уже все готовились садиться ужинать, когда в дверях появилась мужская фигура:

— Та-а-ак… А на меня что, не рассчитывали? — хмуро спросил Энджи Тодороки, проходя к столу и усаживаясь за свое место. Послышался звук бьющегося фарфора: у Рей из рук выпал расписной чайник.

* * *

Я смотрел на осколки заварного чайника и растекающуюся под ними коричневую жижу. В комнате повисло ошарашенно-напряженное молчание. Нацуо и Тойя во все глаза смотрели на меня, Шото лениво ковырял ложкой свою кашу, Фуюми смотрела на Рей, стоящую среди осколков.

— Посуда бьется к счастью, — глубокомысленно произнес я и направился за тряпкой, чтобы убрать получившийся беспорядок. Когда я вернулся, Тойя с Нацуо уже собирали осколки, а Фуюми под удивленным взглядом Шото пыталась привести в чувство Рей. Я присоединился к сыновьям, вытирая коричневую лужу. Их жесткий взгляд обжигал меня, но я делал вид, что ничего не замечаю. Когда все было собрано, а Рей приведена в чувство, мы вновь сели за стол. Мне все же досталось немного риса с жареной курицей, за который я с аппетитом принялся. Пару минут мы все спокойно ели, но потом Шото стало явно скучно, и он принялся шлепать ложкой по тарелке, расплескивая ее содержимое. Рей испуганно глянула на меня и потянулась к сыну:

— Шото, не безобразничай. С едой не стоит играть.

На это малыш нахмурился и ткнул ложкой в мою сторону:

— Пасяму папе вкусно, а мне — кася? — обвинительно спросил он, обиженно глядя на мать.

Я внимательно глянул в глаза сыну и обратился к Рей, которая от моего голоса вздрогнула:

— А ведь действительно… Почему мне вкусный рис с курицей, а Шото — каша? Непорядок, — Рей хотела было что-то сказать, но не успела. — Положи и мне каши! — я отодвинул уже пустую тарелку. Рей поспешила на кухню.

— Ты все-таки жив, — прошипел Тойя, стоило матери покинуть комнату. — Какого черта ты жив?

— Тойя! — шикнула на него Фуюми. — Веди себя прилично! Папе и так было плохо последние две недели! А еще ты…

— Маме позвонили и сказали, что ты мертв! — не обращая внимания на сестру, продолжил мой старший сын. — Она почти полторы недели места себе не находила от этой новости! Ты вообще о ком-нибудь кроме себя можешь думать?! И не надо меня локтем пихать, сис! Он заслужил! — он гневно глянул на Фуюми. Я уже было открыл рот, чтобы ответить на этот неоправданный наезд, но вошла Рей с тарелкой каши, которую поставила передо мной.

— Спасибо, Рей… — я повернулся к Шото, с интересом следившему за мной. — Как видишь, справедливость восстановлена — у меня такая же каша, что и у тебя. Но я свою кашу съем — а ты? — я поднес ложку ко рту и принялся за поедание чуть подгоревшей каши. Шото последовал моему примеру и активно заработал ложкой. Рей облегченно вздохнула и села обратно за стол, обращаясь уже к Фуюми:

— Фую, все хорошо? Почему ты не ешь? — ласково поинтересовалась она.

Девочка с мольбой посмотрела на меня. Я вздохнул:

— М-м-м… Рей… ты главное, не волнуйся! — постарался как можно дипломатичнее начать я. — У нее рука болит.

Нацу недовольно фыркнул, но обеспокоенно глянул на сестру. Рей побелела:

— П-покажи… — Фуюми ничего не оставалось, кроме как протянуть матери перевязанную мной руку. Рей внимательно осмотрела перевязь и облегченно вздохнула:

— У вас очень хорошая медсестра. Очень хорошо наложена повязка.

Я фыркнул: еще бы она не была хорошо наложена, если что Старателя, что меня самого очень долго гоняли по оказанию первой медицинской. Рей еще немного попричитала над рукой Фуюми, но вскоре мы снова увлеченно начали поедать ужин. Фуюми, больше не вынужденная прятать перебинтованную руку, с удовольствием принялась за еду. Ужин закончился достаточно мирно. Поблагодарив Рей, все разошлись по комнатам. Я же подхватил на руки Шото и отнес его в детскую. Там я уложил его в его маленькую кроватку и хотел было, пожелав спокойной ночи, покинуть его, но требовательный малец громко попросил у меня сказку на ночь. Единственное, что я помнил из сказок, это сказка про колобка, которую я и рассказал младшему сыну. Ему вроде как понравилось. По крайней мере, он спокойно улегся и закрыл глаза. Я пожелал ему спокойной ночи и тихо вышел из комнаты.

При выходе я чуть не столкнулся с Рей, которая явно шла убаюкивать Шото. Увидев меня, она слегка отшатнулась. Но затем, собравшись с духом, она глянула на меня и сказала:

— Я… Я рада, что с тобой все в порядке. Эти полторы недели, в течение которых я думала, что ты мертв…

— Кстати, а с чего вы так решили? — перебил ее я. Меня очень волновал этот момент, а потому я решил уточнить его у Рей.

— Мне… мне позвонил твой врач… Он представился… Дарумой Оджико… да, именно так, — она испуганно сглотнула. — Он сказал, что ты мертв… и что мы должны забрать твое тело… — и она рассказала мне о том, что было дома, пока я валялся в больнице. В принципе, я понимал ее чувства и почему она абстрагировалась от любого упоминания мужа, но все же… это было обидно. Было обидно, что ни в ком не теплилась надежда, что я жив, и обо мне думали лишь из-за денег. Но Старатель это заслужил. И я должен принять все так, как есть… И должен изменить их отношение ко мне! Хотя бы ради малышки Фую и малыша Шото. Они заслуживают расти в здоровой семейной обстановке. А значит… Придется поладить и с настороженно настроенными Тойей и Нацуо. А Рей… Эта бедная женщина не должна попасть в психушку!

Но пока нам стоило отдохнуть от всех волнений сегодняшнего дня: Рей из-за кошмаров не спала уже два дня и выглядела почти как привидение. Впрочем, по ее словам, я выглядел не лучше, из-за чего она поначалу и приняла меня за призрака. Нам всем нужен был сон, ведь завтра намечался не менее напряженный день. Уже засыпая, я сделал мысленную заметку спросить завтра Фуюми, как она получила свою травму.

Утро следующего дня началось для меня отнюдь не с кофе, а с громких воплей Шото. От этих воплей я подскочил на постели, сунул ноги во что-то, чтобы не шлепать по полу босиком, и помчался в столовую, смотреть, кто режет моего сына. Как оказалось, Шото никто резать и не собирался: просто «злобная» мама пыталась накормить его овсянкой. Я, ворвавшийся прямо в разгар семейного завтрака, произвел настоящий фурор: еще бы, борода всклокочена, глаза выпучены, на плечах висел плед на манер суперменского плаща, из-под пледа видны растянутая футболка и шорты, на одной ноге домашний тапочек, на другой — больничный шлепанец. Выглядел я явно очень колоритно, потому что сидящие за столом Фуюми, Тойя и Нацуо зафыркали. Рей, взглянув на меня, выпустила из рук ложку с кашей и приоткрыла от удивления рот. Шото радостно завопил, полагая, что больше его кашей мучить не будут. Однако он все же пожаловался:

— Па, а ма миня апять касей комит! Несесно! Фу, То и На не касю, а ме — касю!

— Согласен, несправедливо, — с серьезной миной сказал я, глядя в лицо младшему сыну. — Ты ешь кашу, а я — нет. Надо восстановить справедливость! — я повернулся к Рей, которая собирала упавшую кашу. — Я тоже имею право есть кашу! — Рей быстро ретировалась на кухню. Я же вздохнул, оглядывая свой наряд: да-а-а, а я-то думал, что наконец-то закончил сидеть на кашах после больницы, но с таким сыном… С таким сыном забудешь, как нормальная еда выглядит! Пока жена ходила за кашей, я сбегал обратно в спальню, одеться нормально. Стоило мне только увидеть весь тот бардак, что я вчера наворотил в своей комнате, я пришел в ужас. Для меня это было нетипично — учитывая, что в прошлой жизни в моей комнате всегда царил хаос, так что, скорее всего, это во мне заговорил прежний хозяин тела. Оставлять все как есть мне было практически физически больно, так что я потратил еще десять минут на то, чтобы привести спальню в приличный вид, после чего вспомнил про завтрак и помчался обратно в столовую.

Фуюми, Тойя и Нацуо уже доели свой завтрак и пили чай, а Рей все крутилась возле Шото, пытаясь заставить его съесть «еще одну ложечку». Моя порция уже остывшей каши стояла во главе стола, однако своих вкусовых качеств она не потеряла, так же как и своей склизкой консистенции. Я принялся за еду, прекрасно осознавая, что сегодня я еще не скоро поем, так что надо набираться сил. Шото, задумчиво поглядев на меня, а затем на кашу, открыл таки рот и соизволил дать себя покормить. Рей даже с какой-то благодарностью посмотрела на меня… Ну или мне так показалось. Рей попутно пыталась разговорить Фуюми по поводу ее руки, но та отделывалась общими фразами, говоря, что просто упала, катаясь на скейте своего одноклассника.

После завтрака я предложил Фуюми, Тойе и Нацуо подвезти их до школы — все равно мне ехать почти туда же. Заодно я решил по дороге выпытать у Фую, где она вчера так «поцарапалась». При матери она об этом говорить явно не хотела, да и младшие братцы тоже покрывали свою сестрицу, отвлекая родительское внимание на себя. Дети были очень смышлеными и сразу поняли, к чему я клоню, поэтому всеми правдами и неправдами пытались откреститься от поездки со мной, но не тут-то было. В итоге они все втроем сидели на заднем сиденье моего представительского лексуса и заинтересованно глядели в окно на проносящиеся мимо городские пейзажи. Мои попытки начать разговор всячески игнорировались. Водитель что-то неодобрительно бурчал себе под нос, поглядывая на моих детей через зеркало заднего вида. А я радовался тому, что у меня все же есть свой водитель, поскольку, хоть Энджи и умел водить автомобили, для меня было жутко непривычно левостороннее движение, да и сам автомобиль казался неудобным. Так что я наверняка бы встрял в какую-нибудь аварию…

Вскоре мы подъехали к ограждению частной школы Хоккен, где и учились Фуюми, Тойя и Нацуо. Не успели они выйти из машины, как раздался злорадный мальчишеский голос:

— Эй, Тодороки! Какая шикарная машина! Интересно, и перед кем же твоя мать раздвинула ноги, чтобы получить такой шикарный подарок? Видать, она и впрямь профессиональная шлюха, как о ней и говорят!

Пацан злобно усмехался, стоя рядом с воротами в профессионально пошитой школьной форме, которая идеально сидела на нем и была сшита из достаточно дорогой ткани. Золотой держатель для галстука лишь подчеркивал дороговизну его костюма. Кожаный портфель также неназойливо, но настойчиво намекал на то, что этот парень родился с золотой ложкой во рту. Конечно, форма Тойи, Нацуо и Фуюми выглядела куда скромнее — Энджи никогда не стремился к понтам, — но в то же время была удобной и практичной, как и все в семье Тодороки.

Руки Тойи и Нацуо, стоило им услышать подобное оскорбление, сами собой сжались в кулаки, Фуюми покраснела и вскинула голову, собираясь что-то сказать задире, но тут вмешался я:

— Молодой человек, — начал я как можно более спокойно, еле сдерживая рвущийся наружу поток злобы: я прекрасно понимал чувства сыновей, ведь и сам желал врезать этому напыщенному ублюдку по роже, раскатать в тонкую лепешку по асфальту, испепелить за его слова, — а вам родители не говорили, что оскорблять других людей — неприлично? Особенно за глаза, особенно перед их детьми? И, очевидно, вам не говорили, что говорить ТАКИЕ вещи о замужней женщине опасно для здоровья? Как, впрочем, и для жизни…

Пацан нагло взглянул на меня, однако я ясно видел, что за этой напускной бравадой прятался страх, животный ужас перед более сильным и опасным противником. Скривил губы и презрительно выплюнул:

— А ты еще кто такой, чтобы читать мне морали? Еще один ее хахаль?

— Во-первых, не ты, а вы — я, как никак, страше тебя. Или уважать старших тебя тоже не учили? — Фуюми смотрела на меня, прижав руки к груди, с ужасом, застывшим на лице. Тойя и Нацу недоуменно переглянулись, но решительно встали в боевые стойки, — хоть что-то осталось в них от тренировок, — между пальцев старшего замерцали синие искры. Я усмехнулся и продолжил:

— Во-вторых, я не «еще один хахаль», а законный муж Рей Тодороки и отец этих ребят. И если ТЫ, шкет, еще раз откроешь свой грязный рот против моей семьи — у тебя будут большие проблемы. Ты меня услышал? — он судорожно кивнул и поспешил скрыться за воротами школы. Я вздохнул и выпрямился: чего я так напрягся от общения с каким-то пацаном?

— Это было круто! — пропищала одна девочка, стоявшая чуть в стороне от нас, примерно того же возраста, что и Фуюми. — Фую, я уже думала, что все закончится как и вчера и уже хотела вмешаться, но тут твой отец! Он невероятно крут! Сэр! — обратилась она ко мне. — Спасибо! Кейто всегда задирает тех, кого считает слабее, иногда даже доводя до травм! — она указала на мою дочку, что стояла опустив голову вниз и держа поврежденную руку. Еще раз спасибо!

— То есть, этот Кейто всегда задирает вас? — я сурово посмотрел на детей. — И даже доходило до членовредительства? Почему вы никому не говорили?

— Это не твое дело! — ощетинился Тойя. — Тебе не было до этого дела раньше, так что же изменилось сейчас? Занимайся своими делами и не лезь к нам! Пойдемте, Фую, Нацу, а то опоздаем! — он круто развернулся и пошел к школе. За ним последовал и брат, смерив меня на прощание оценивающим взглядом. Фуюми топталась на месте, поглядывая то на удаляющихся братьев, то на стоящую рядом с ней однокурсницу, то на меня, и внезапно выпалила:

— Спасибо, что вступился, пап! — она подбежала ко мне и крепко обняла. Затем быстро отскочила, покраснев до ушей, и, промямлив что-то на прощание, поспешила за братьями. Ее подруга побежала за ней, о чем-то весело щебеча. Я стоял, ошарашенно глядя им вслед. И что это сейчас было?

Из задумчивости меня вывел автомобильный гудок: шофер явно намекал, что пора бы уже ехать. Мысленно пообещав себе разобраться со школьными проблемами детей позже, я сел обратно в машину. Пора навестить родной офис.

* * *

Возле нового здания офиса яблоку негде было упасть от толп журналистов, окруживших высотку. Сотрудники моего агентства стойко держали оборону, не пуская никого внутрь и не давая никаких комментариев по поводу провокационных вопросов работников пера. Опоздавшие пытались протиснуться сквозь толпу, однако толпа быстро выплевывала их обратно, не давая пройти. И все журналисты требовали, чтобы им дали увидеть Старателя и задать ему пару вопросов. Если он, конечно, жив. Я несколько прифигел с такого поворота: я две недели провалялся в больнице, и ни одна эта шваль даже не попыталась меня там найти… Нет, я не против, но это странно… К тому же Энджи никогда медийным лицом не был — от него максимум можно было дождаться официальной пресс-конференции, а собирать такие толпы — прерогатива исключительно Всемогущего. И какого хрена они не дают честным людям работать?!

Я вышел из машины, хлопнув дверью, и тут же двинулся ко входу. Стоило мне войти в толпу, как я тут же почувствовал себя ледоколом Лениным, рассекающим холодные северные моря: я шел, бесцеремонно оттесняя в стороны возмущенных журналюг и операторов. За мою спину сразу скользнуло несколько сотрудников из аналитического отдела. Затем в пробиваемый мною коридор ломанулись и остальные опоздавшие, прочно занимая место за мной и активируя свои причуды, чтобы отпугнуть особо назойливых. Так я и провел своих людей ко входу в агентство, где меня встречала мой зам: Чопорная Леди. Это имя ей дали уже в моем агентстве, и как же оно ей идет! Эта высокая и худощавая женщина с извечным строгим пучком иссиня-черных волос была известным любителем порядка, правил и дисциплины. Она была одной из первых, кого Тодороки привел в свой офис, и сразу же заняла высокое положение благодаря своим невероятным организаторским способностям. Оглядев меня с ног до головы и скользнув взглядом по моим спутникам, тут же спрятавшимися за мной, она повернулась к журналистам, отчего те притихли:

— Вы мешаете работать нашему агентству. Просьба освободить территорию. На все ваши вопросы ответы будут даны на официальной пресс-конференции, которую мы дадим завтра. На этом все. Если через полчаса здесь еще останется хоть кто-то из вашей братии, то нам совместно с полицией придется применить силу. Еще вопросы?

Вопросов ни у кого не возникло, и толпа быстро рассосалась. И на них подействовали отнюдь не угрозы, нет. Теперь их мысли были заняты предстоящей конференцией, о которой я почему-то не знаю!

— Какая еще конференция? — прошипел я на ухо Леди, когда мы вошли в холл, все еще заваленный коробками с документацией и оборудованием. Да, несмотря на то, что научный прогресс явно ушел здесь далеко вперед, всю документацию принято хранить в печатном виде, на бумаге. Так, по оценкам экспертов, ниже шанс утери нужных документов и их похищения, поскольку кибератаки тут случаются чуть ли не по три раза в день. Из-за этого специалисты информационной безопасности крайне востребованы в самых разных областях. Умный Энджи тоже подобрал для себя несколько спецов, однако свою мечту о создании отдела информационной безопасности исполнить так и не успел. Ну да это ничего…

— Официальная пресс-конференция, — совершенно спокойно ответила Чопорная Леди, неодобрительно глядя на работников технического отдела, снующих туда-сюда в поисках нужной аппаратуры. — СМИ осаждают наш офис каждый день с того нападения. Пару раз они умудрялись пробраться в здание под видом пожарной инспекции, чтобы узнать, что творится в нашем агентстве, и каждый раз им крайне жестко давали понять, что не стоит совать нос в чужие дела. Однако их это не остановит, и нам остается лишь дать официальный комментарий по поводу происшествия. Тогда мы наконец-то сможем нормально заняться работой, — и вновь неодобрительный взгляд на ящики.

— Но почему завтра-то? У нас же даже провести ее негде! Или ты хочешь провести ее среди коробок? — я все никак не мог понять ее логику. — Почему ее нельзя было поставить хотя бы на следующую неделю?

— Старатель, — она смотрела на меня, как на умственно отсталого. — Ты уверен, что долечился? Что за вопросы? Ты не хуже меня знаешь, что с такими делами не затягивают. Смерть, даже предполагаемая, героя номер два и главы одного из самых крупных, если не крупнейшего, агентства героев не может не всколыхнуть общественность. Уже начинается дележ собственности, от нашей компании кусок хотят оттяпать все, кому не лень! Тут и Некс, и Горный Король, и куча еще кого положили глаз на наше агентство! И без официального подтверждения всех этих шакалов не разогнать! — Чопорная Леди распалялась все сильнее, яростно сверкая глазами. Да, вот что значит, человек всей душой болеет за свое дело…

— Я тебя понял — работы у нас невпроворот, а эта конференция избавит нас хотя бы от части проблем… — я только пришел на работу, а уже жутко устал морально. — Итак, коротко поясни, что тут у нас как, и за работу. За время моего вынужденного «отпуска» я несколько отстал от жизни агентства.

Женщина согласно кивнула, забрав с одного из ящиков пухлую папку:

— Что ж, начнем, пожалуй, с технического отдела… При разрушении старого здания пострадало несколько особо ценных…

* * *

Выслушав короткий отчет о состоянии компании и получив приличную стопку документов, с которыми мне требовалось ознакомиться в первую очередь, я отправился на поиски своего кабинета, попутно решив проинспектировать работу всех отделов своего агентства.

Собственно, говоря об агентствах — не стоит путать понятия геройских «офиса» и «агентства». Любое агентство является офисом героя или героев, основавших его, но не каждый геройский офис может называться агентством. Агентство — это, скорее, компания по оказанию геройских услуг: в ней работает множество людей разных специализаций, как героев, так и не героев. А вот офис… Это предприятие куда меньшего масштаба, как правило. В нем состоит тот, кто его основал, и его единомышленники. Но различия в масштабах не единственная разница между ними. Геройские агентства являются одним из инструментов власти для поддержания правопорядка. Они получают государственное финансирование, имеют более высокий уровень доступа к различной информации, а также некоторые другие привилегии. Однако и спрашивают с нас больше: пусть формально мы не являемся государственными учреждениями, но все равно мы должны быть готовы выполнять распоряжения правительства в любое время, а за нашей деятельностью пристально следят, чтобы не дай бог… С офисами все проще: они полностью свободны в своем выборе направления деятельности, так же как могут брать любой заказ, который им понравится. Однако тут проблема в нестабильной оплате: иногда героям приходится месяцами куковать без денег, пока не подвернется хороший заказ. И ведь на первый взгляд не поймешь, не будет ли очередной заказ висяком…

О, заказы… милейшая вещь. Существует специальный сайт, на котором регистрируются все герои, открывающие свой офис. И именно на этом сайте можно найти объявления самой разной направленности: отыскать особо опасного преступника, заняться патрулем в неблагоприятном районе, помочь полиции в расследовании какого-то дела, сопроводить высокопоставленное лицо и так далее. Каждая такая «миссия» имеет свою цену и требования к герою. Чем-то похоже на компьютерную игру, где ты выполняешь квесты, за что получаешь вознаграждения. Обычно заказ берет один герой или офис, но агентства также могут брать особо крупные заказы, как, к примеру, сопровождение перевозки оружия.

Возвращаясь к разговору об агентствах. Они могут быть двух типов: частные, как, к примеру, мое агентство или агентство того же Всемогущего, и полностью государственные, как тот же геройский офис в Хосу. И если государственные офисы существуют и будут существовать при любом составе героев, то частные офисы обычно либо переходят из поколения в поколение, либо делятся между про-героями и государством после смерти или отставки основателя. Последнее чуть не случилось с моим агентством, что меня напрягает. Да, мой офис является лакомым кусочком для многих героев, как и для государства, но чтобы вот так… А ведь я еще даже не умер!

Уникальность и ценность агентства Старателя заключается в том, что Энджи, основательно помотавшийся по разным офисам и агентствам в юности, сумел учесть ошибки предшественников и скомпоновать самое лучшее, что вынес от других агентств. И забирал он не только опыт иных агентств, но также уводил и специалистов из них, за что старшее поколение героев его тихо ненавидело. Из них был сформирован основной костяк компании. Также Старатель первый понял, что для большого агентства необходимы специалисты разных направленностей, поэтому с самого основания в агентстве было три отдела: отдел технического обеспечения, занимающийся созданием оборудования для героев и их починкой; отдел полевых агентов, состоящий из двух подотделов — подотдел быстрого реагирования и подотдел патрулирования; отдел аналитики, занимающихся сбором и анализом информации. В дальнейшем к ним добавилась операторская, которая получает сообщения о происшествиях в курируемых районах или операциях, в которых привлекается наш офис; научный отдел, вышедший из отдела технического обеспечения, теперь называемого просто техническим или инженерным отделом, в котором появилось множество подотделов.

Собственно, на сегодняшний день в офисе Старателя были: инженерный отдел, в котором были подотделы транспорта и связи, ремонтная и швейная мастерские и подотдел геройских приспособлений; научный отдел, представленный биохимической лабораторией, лабораторией экспериментальной техники и подотделом по изучению причуд; небольшой операторский отдел, в который входят собственно операторская и подотдел связи с общественностью; отдел аналитики с маленьким подотделом службы информационной безопасности и оперативный отдел (он же отдел полевых агентов), в котором на протяжении всех этих лет ничего не изменилось. В планах ко всему этому было создать службу безопасности, отдел разведки и контрразведки, а также разбить у себя небольшой медицинский блок. Последнюю идею я решил воплотить как можно скорее, рассчитывая получить свой собственный госпиталь: лучше уж моих людей будут лечить выбранные и проверенные мной профессионалы, чем какой-нибудь ушлый моржеподобный старик, подмявший под себя почти все более-менее приличные больницы. Вот уж кому я не доверяю…

Но это все стоило отложить до лучших времен, хотя бы до окончательного переезда. А пока стоило восстановить то, что имелось до взрыва (согласно пухлым отчетам глав инженерного и научного отделов, спасти удалось лишь малую долю всего оборудования, а на восстановление утраченного нужно много времени и, в первую очередь, средств), разобраться с текущей ситуацией и общественными волнениями, разместить отделы и сотрудников (благо, здание большое) и подписать горы бумаг…

Мой кабинет разместили на самом верхнем этаже, чуть ли не под самой крышей. Вид из панорамного окна на город, конечно, впечатляющий, но это сущая мелочь по сравнению с тем, что лифты на этот самый этаж еще пока не ходят! И чем я так насолил своим подчиненным, что они меня так не любят?.. Все-таки я еще не окончательно оправился после своего больничного, чтобы спокойно проходить около двадцати этажей, каждый из которых был около 3-4 метров в высоту.

Работы было непочатый край: тут разберись с отчетами оперативников, тут подпиши заявление о покупке нового оборудования, там рассмотри дело о превышении должностных полномочий и вынеси по нему решение о снижении заработной платы или понижении в должности, тут выдели финансирование на разработку противоядия от отравляющего газа, что пару дней назад применили в западном районе Токио…

Когда я углубился в изучение инженерного отчета о состоянии нового здания агентства, мне позвонила Исцеляющая Девочка с требованием прийти к ней на проверку в четыре часа. Мол, она должна убедиться, что со мной все в порядке и мое здоровье от одного рабочего дня не ухудшилось. Когда я попытался отговориться большой занятостью, она «утешила» меня, сказав, что утрясла этот вопрос с моим замом. Поэтому мне ничего не мешает завершить свой рабочий день сегодня несколько раньше. Предупредив напоследок, что если я не явлюсь к ней сегодня, она меня насильно отправит обратно в больницу, Исцеляющая Девочка отключилась. Просто превосходно: еще и родную школу навещу до кучи… Хотя… Было бы неплохо прихватить с собой Фуюми, чтобы медсестра UA осмотрела и ее. Думаю, старушка не откажет, поскольку с ее стороны это было бы максимально некрасиво. Насколько я помню, у Фуюми занятия как раз около трех заканчиваются…

После Исцеляющей Девочки мне звонила еще целая куча народу: директора нескольких геройских академий, интересующихся насчет стажировок своих подопечных, которые пришлось отложить из-за несчастного случая; полиция, интересовавшаяся планами по работе нашего агентства и в силе ли некоторые договора; парочка про-героев, звонивших насчет совместных миссий наших агентств; представители организаций по производству запчастей… В общем, звонили все, кому не лень.

К счастью, в три часа мое мучение закончилось: ко мне пришла Чопорная Леди и чуть ли не пинками погнала с работы. Вот и кто тут босс, спрашивается? Вот так, не успеешь и глазом моргнуть, а тебя с твоего же агентства попрут… Но это все лирика…

По дороге в UA мы заехали за детьми, которые дружной толпой уже было направлялись к автобусу. В восторге от того, что им придется вновь ехать в машине, никто из них не пребывал, но деваться все равно было некуда. Скомкано попрощавшись с другими ребятами, они уселись на заднее сиденье и тут же пристально уставились на меня. Я же изучающе оглядел их, но никаких новых травм не заметил. Это было хорошо, а то пришлось бы устраивать разбор полетов… а у нас времени мало. Не дай бог мы опоздаем к Исцеляющей Девочке.

* * *

— Приехали, — шофер притормозил у ворот UA, около которых нас встречал Король Влад — мой подающий надежды одноклассник, года три назад открывший в себе талант к учительству и с тех пор преподающий в нашей альма-матер. Стоило машине остановиться, как подал голос Нацуо:

— Куда ты нас привез? — голос несчастного ребенка дрожал и звучал крайне испуганно. — Что ты хочешь с нами сделать?

— Ты наконец-то решил от нас избавиться, да? — язвительно поддержал брата Тойя. — А что, давно пора! Мы же для тебя брак, да?

— Ага, — я еле удержался от фейспалма. — Я привез вас сюда специально, чтобы убить и съесть. Хобби у меня такое — каждый четверг кушать маленьких детей. Напополам с Владом, — я кивнул на бывшего одноклассника, что-то со зверским видом втолковывающего ученикам. — Особенно девочек. Так что пойдем, Фуюми…

— Она никуда не пойдет! — вскричал Нацуо, со всех сил врезав по спинке моего кресла. Водитель злобно зашипел и хотел прочитать ему лекцию о порче внутренней отделки автомобиля, но я не дал ему такой возможности:

— Нацуо! Как тебе не покажется это странным, но я не имею ни малейшего желания как-то вредить вам. Да, представьте себе, — добавил я, увидев недоверие на лицах мальчишек. — Я привез вас сюда, потому что здесь есть человек, который может быстро залечить рану вашей сестры. Или вы хотите, чтобы она и дальше мучилась? — дружное покачивание головами. — Вот и хорошо. Фуюми, пойдем. И постарайтесь не разворотить автомобиль до нашего возвращения.

Мы вышли из машины и направились прямо к вратам. Кровавый герой с удивлением глядел на маленькую девочку, семенившую рядом со мной:

— С каких это пор ты в няньки переквалифицировался, Тодороки? — поинтересовался он, пожав мне руку, и обратился к Фуюми. — Девочка, ты чья?

Девочка сильнее прижалась ко мне, опасливо глядя на незнакомца. Я ласково потрепал ее по волосам:

— Вообще-то, Кан, это моя дочь, Фуюми. Фуюми, это Секиджиро Кан, мой бывший одноклассник в UA и нынешний преподаватель в этой же школе. А ты лучше скажи, медицинский кабинет где? А то после реновации в UA вообще ничего найти нельзя.

— Да, Незу сумел выбить фонды на капитальный ремонт, — усмехнулся Король Влад и вновь посмотрел на Фуюми. — не знал, что у тебя дочь имеется… Но ладно, не мое это дело. Пойдемте, провожу вас до медпункта, — он повел нас к главному зданию. Фуюми вертела головой, держа меня за руку. Я тоже осматривал окрестности, вспоминая молодость Энджи, когда он сам проходил под этими воротами и спешил к пятиэтажному кирпичному зданию на занятия. Теперь же на месте кирпичного корпуса стоял высотный, полностью облицованный стеклом, дом, показанный в аниме. Даже как-то грустно стало…

Володя рассказывал внезапно заинтересовавшейся Фуюми о работе школы, сетовал на обленившихся студентов и наглых третьегодок, которые почему-то считают себя пупами земли. Было видно, что после активной работы в собственном офисе в школе ему жутко скучно. Однако и пустить все на самотек он тоже не мог: учителей в школе и так еле хватало, приходилось даже старшекурсников припрягать для обучения первогодок, а Влад вообще был один, кто вел основы героики для всего геройского факультета. Он даже спросил, не знаю ли я каких отставных героев, кто был бы не против заняться молодежью. Я пообещал обговорить это дело с некоторыми товарищами, когда мы как раз дотопали до медицинского блока. Влад поинтересовался, не потребуется ли нам его помощь на обратном пути, но получив отрицательный ответ, ничуть не расстроился и поспешил в учительскую. Отчетность, она везде отчетность…

После короткого стука в дверь нам разрешили войти в медицинский кабинет. Пахло спиртом и какими-то лекарствами, вокруг сияла невероятная чистота. Перед нами на розовом стульчике сидела крохотная старушка, перевязывающая руку какому-то незадачливому студенту. При взгляде на нас она кивнула на кушетку, приглашая сесть и дождаться своей очереди. Фуюми вновь удостоилась двух удивленных взглядов: о семье Энджи особо не распространялся. Но это и к лучшему: чем меньше о тебе знают, тем меньше шансов навредить. А при всей поганости своего характера зла Старатель своей семье не желал.

Стоило подлатанному студенту покинуть медкабинет, как Исцеляющая Девочка принялась за нас:

— Тодороки! Ты как всегда опоздал! Я уж думала, ты вновь постараешься сбежать… Но, хвала Всевышнему, тебе хватило мозгов все же прийти… Разве можно так наплевательски относиться к своему здоровью?! И, девочка, что ты здесь делаешь?

Фуюми мертвой хваткой вцепилась мне в руку, прячась от разгневанной медсестры за моей спиной. Я вздохнул и принялся объяснять:

— Я не отношусь к здоровью наплевательски… Просто мне надо было забрать детей из школы, — Исцеляющая Девочка окинула нас с Фуюми недоверчивым взглядом. — А заодно я хотел, чтобы ты осмотрела Фуюми — она вчера сильно поранилась, когда «каталась на скейте», — я подтолкнул Фуюми и ободрил ее. — Не бойся, она только для порядка шумит, а так она добрая. Покажи свою руку.

Фую вздохнула, недоверчиво покосилась на старушку в очках, но руку дала. Исцеляющая Девочка одобрительно кивнула на мою повязку (все-таки я не зря учился оказывать первую помощь!), а увидев рану девочки… Ну, она хотя бы убедилась в нашем фамильном сходстве, что мы оба не бережем наше здоровье. Поругавшись для приличия, она все же одарила ее руку своим поцелуем и потребовала больше так не кататься на скейтбордах. Фуюми от души поблагодарила медсестру, восхищенно осматривая свою полностью исцеленную руку, и пообещала больше так не подставляться. Пришла моя очередь…

Исцеляющая Девочка отрывалась на мне по-полной: даже в больнице мне пришлось выполнить меньше телодвижений, чтобы доказать, что я здоров. Тут мне пришлось и футболку снять, чтобы послушали сердце и легкие, и вытерпеть постукивания по коленям и локтям, и рот открывать, чтобы там что-то осмотрели… В глаза мне тоже засветили, заставили с закрытыми глазами дотронуться до носа, потом заставили минуту стоять на одной ноге… в общем, медсестра издевалась надо мной от души. В конце она одарила поцелуем и мою больную руку и отпустила. Покидал я ее чуть ли не вприпрыжку. Фую была со мной полностью солидарна, чем изрядно меня умилила… Ну что за чудо!

В автомобиле нас ждали извертевшиеся Тойя и Нацу и водитель с нервно дергающимся левым глазом. Да, мои Маугли не только бананы могут достать… Стоило Фуюми присоединиться к их компании на заднем сидении, как ей тут же устроили допрос с пристрастием: где были, что делали, не обижал ли ее «этот… отец» и так далее. Фуюми честно отвечала на все вопросы. Так мы доехали до дома, где нас ждал вкусный обед… или ужин?

Погоняв еще для приличия Тойю и Нацуо по внутреннему двору («Чтоб форму не теряли», — заявил я отжимающимся сыновьям), я отправил их по комнатам, да и сам вернулся к себе. Мне еще надо было выучить речь, которую для меня составили на завтрашнюю пресс-конференцию…

Так, за столом над планшетом с текстом речи, я и заснул…

Последующие две недели слились для меня в один сплошной кошмар. Работы было вагон и маленькая тележка, так что я уходил из дома еще до того, как кто-либо просыпался, а приходил, когда все уже спали. Я уже забыл, когда в последний раз видел жену или кого-то из детей, и, уверен, они бы давно решили, что я мертв, если бы не пустеющий каждое утро холодильник и грязная одежда, отправляемая в стирку.

Конференция прошла… нормально. За предшествующий день агентство полностью расчистило и подготовило к приему прессы весь первый этаж. Ну, по сути, они просто перетащили все лежащие коробки и прочие прелести переезда в подземные помещения, забив ими все комнаты, предназначавшиеся инженерному отделу. Те, разумеется, в восторг не пришли, но спорить не стали. Так что журналистов встретил сияющий чистотой холл, пустые коридоры и огромный зал для конференций с удобными креслами. Журналисты восхищались столь быстрой работой по переезду, полагая, что такие красота и порядок царят во всем здании, даже не догадываясь, какой бардак творится здесь на самом деле…

После небольшого вступления от представителей полиции и городского совета, настала моя очередь говорить. Все прекрасно знали нелюбовь Старателя к публичным выступлениям, так что никто не удивился, что я кратко прокомментировал произошедшее событие, поблагодарил городской совет за оперативно предоставленный новый офис (который мне давно, как оказалось, пытались всучить за «заслуги перед Родиной», намекая на более тесное сотрудничество с правительством в качестве благодарности) и ответил на парочку вопросов, что чувствую себя прекрасно и готов к новым свершениям. Все остальную часть мероприятия на себя взяла Чопорная Леди… Поначалу я даже обрадовался, что меня отпустили и предоставили немного свободного времени… Зря.

Стоило мне выйти из зала, как на меня тут же набросились классные руководители выпускных классов учебных заведений для героев. Всех интересовал вопрос, будет ли мое агентство проводить набор сотрудников в этом году или нет и стоит ли вообще включать мое агентство в список возможных рабочих мест для выпускников. Подумав, решил не отказываться от «молодых специалистов» и в свою очередь пообещал прислать список критериев для отбора сотрудников, кого, с какой специальностью и личностными качествами мне надо точно в граммах. После чего пришлось спешно этот список составлять, привлекая специалистов из разных отделов.

Еще больше проблем принесли появившиеся на следующий день стажеры, считающие себя круче вареных яиц. Парочка из них даже не постеснялась дать советы, как правильно руководить подобной организацией. Пришлось им напомнить «ху из ху» в достаточно жесткой манере. После чего отослал помогать разгребать завалы переезда. Если кто-то из них и обиделся, меня это не особо волновало. Ибо нефиг подвергать сомнению авторитет топ-героя, особенно на глазах его подчиненных. Впрочем, подчиненные были со мной солидарны: пришли тут юнцы желторотые, сами ничего еще из себя не представляющие, а уже возомнившие себя пупами земли. Интересно, а настоящий Энджи бы как поступил? Выгнал бы?

Кроме проблем со стажерами, которые чисто по-детски пытались устроить нам подлянку, за что чуть всей толпой не вылетели из агентства, пришлось еще и разбираться с теми гавриками, что напали на наш офис: как оказалось, у них была связь не то с китайской, не то с корейской диаспорой, так что их выходка чуть не привела к международному скандалу. Пришлось изрядно помотаться по всей стране, чтобы уладить некоторые спорные моменты. Хорошо еще, что я там участвовал исключительно в качестве свидетеля… И фоном еще обычные проблемы агентства, с которыми приходилось разбираться, короткие патрули для успокоения населения и прочие мелочи…

Удивительно, но, несмотря на все новоявленные проблемы, работа Старателя мне нравилась и если поначалу я еще сомневался, стоит ли мне оставаться в героике, то сейчас я окончательно определился: да, я хочу продолжить работу в своем агентстве так, чтобы оно было лучшим во всем. Это, наверное, могло кому-то показаться странным и притянутым за уши, но мне все равно. Я был готов полностью отдаваться работе, если бы не…

— Старатель, — шипела на меня Чопорная Леди, забирая с моего нового стола подписанные документы. — Я, конечно, все понимаю, сейчас у агентства тяжелый период, но все равно все в компании работает как часы даже без твоего пристального контроля. В том, чтобы ты дневал и ночевал здесь, нет никакого смысла, кроме того, что ты лишний раз себя изводишь. Уж будь так добр, хоть в эти выходные отдохни! — высказав мне все это, она грациозно покинула мой кабинет, смерив на прощание суровым взглядом. Стоит ли говорить, что уже вечером меня чуть ли не силой выпихнули из кабинета и наказали в субботу и воскресенье даже близко не появляться возле здания агентства? Ну, я, в принципе, и сам хотел эти выходные посвятить семье, но все равно было не очень приятно, что мной пытаются командовать… Стоит Леди намекнуть на это, а то мало ли что еще ей в голову придет…

Так что, оставив парочку указаний на время моего отсутствия и потребовав без веского повода меня не беспокоить, я поехал домой, мысленно составляя планы на выходные. Впрочем, все они заключались исключительно в том, чтобы провести как можно больше времени с детьми и женой, узнать о них по-больше и… постараться заслужить если не их доверие, то хотя бы прощения? О любви тут вообще даже говорить не стоит. Но это все утром, а сейчас… Какой идиот решил, что спальня на втором этаже — хорошая идея? Ах да, точно, Энджи…

* * *

За завтраком семейство встретило меня дружным гробовым молчанием. Шото еще спал, так что за столом сидели лишь Рей и «великолепное трио» с виноватыми лицами. Стоило мне появиться в дверях, как все они дружно сделали вид, что их очень интересует лапша в тарелках. Рей же, встрепенувшаяся при виде меня, тут же поникла, бессильно опустив плечи. Так, чего я не знаю?

— Доброе утро, — поздоровался я, обводя внимательным взглядом своих домочадцев. — Хотя, судя по вашим лицам, оно совсем не доброе. Что случилось?

Рей вздрогнула и неосознанно попыталась прикрыть спиной Тойю, сидевшего рядом с ней. Тот же, в свою очередь, съежился, но упрямо вскинул вверх подбородок. Сидевший напротив Нацуо с ужасом взглянул на меня, потом перевел взгляд на мать, затем на Тойю. Фуюми метнула на братьев предостерегающий взгляд, после чего с беспокойством начала рассматривать мое лицо, словно пытаясь предугадать, какова будет моя реакция. И все это без единого слова. Хотя, и так по их поведению ясно, из-за кого весь сыр-бор. Ну так и что же натворил мой дорогой старший сын?

— Тойя, — мальчик вздрогнул, услышав свое имя, вжав голову в плечи — боится. — И что же ты умудрился натворить? — просто скажи, что ты разбил какую-нибудь вазу в коридоре, я погрожу тебе пальцем и все будет хорошо. — Тойя? Я жду ответа.

Но сын молчал, а его лицо приняло упрямое выражение. «Никогда не признает свою ошибку, весь в отца», — с некоторой грустью подумал я, все еще ожидая ответа. Молчание затягивалось: я не собирался повторять свой вопрос или обращаться к кому-то другому за подробностями, Тойя же был явно против того, чтобы что-то рассказывать. Наконец не выдержала Фуюми, милая девочка, которая всегда мечтала о здоровых отношениях в семье:

— Тойя не виноват!.. — закричала она со слезами на глазах. — Он всего лишь вступился за меня перед Кейто, который вечно меня задирает… — она умолкла, наткнувшись на мой осуждающий взгляд.

— Спасибо, Фуюми, — я подпустил в голос немного холода и строгости, — я ценю твою ответственность и желание защитить брата, но я спрашивал Тойю и надеялся, что ему хватит мужества признаться самому в своих ошибках. Тойя, я все еще жду ответа, — и снова пронзительный взгляд на старшего сына. Он шмыгнул носом и поднял на меня глаза, полные злых слез:

— Ждешь от меня ответа? Зачем? Чтобы лишний раз убедиться, какое ничтожество твой сын, да?! — с нотками истерики прокричал он мне в лицо, пыша ненавистью. — Этот ублюдок постоянно докапывается до нас, оскорбляет Фую и маму, обижает Нацу! — по его щекам потекли слезы. — Я должен был терпеть это?! Позволять ему и дальше вытирать об нас ноги? — не в силах продолжать, мальчик прижался к матери, прячась в складках ее кофты. Рей охнула и крепко обняла сына, после чего посмотрела на меня:

— Энджи… вчера мне звонил классный руководитель Тойи. Нас… вызывают в школу на разбирательство… По итогам которого будет решаться, останется он в школе или же его… исключат, — она сильнее прижала к себе Тойю, закрывая собой от меня. Я… был в шоке. Точнее, я тихо офигевал от услышанного:

— Причина? Из-за одной драки не исключают.

Снова молчание. Никто даже головы не поднял. Во мне начал разгораться гнев: борода вспыхнула ярким пламенем, страшно захотелось что-то разбить. Возможно даже об голову идиота-сын… стоп.

— У Тойи были проблемы с усп… успев… с оценками, — очень тихо, почти еле слышно сказал Нацу, тут же удостоившись гневного взгляда брата, — Его очень сильно ругали, и… — он виновато посмотрел на Тойю. — после этого он перестал посещать те уроки, которые ему не давались…

— Нацу! Зачем ты рассказал?! — старший вскочил с места, сжимая руки в кулаки, с явным намерением дать болтливому братцу тумака.

— Тойя! Оставь брата! — не сдержавшись, рявкнул я, ударив рукой по столу. Все дружно отпрянули в стороны, с ужасом глядя на меня. Я же прикрыл глаза, мысленно считая до пяти, чтобы успокоиться, после чего кивнул на дверь, ведущую в коридор: — Пойдем выйдем, нам стоит поговорить.

Глаза всех присутствующих наполнились ужасом. Тойя, тут же вжав голову в плечи, на ватных ногах поплелся к выходу. Я последовал за ним, сопровождаемый испуганными взглядами. Фуюми попыталась подняться за нами, но Рей схватила ее за руку, явно не желая, чтобы я и на нее выплеснул свой гнев. Дверь за нами закрылась, оставляя нас с сыном наедине. Вновь повисло напряженное молчание.

— И? — первым не выдержал Тойя, рискнув все же взглянуть мне в глаза. — Ты, кажется, хотел что-то сказать? Так говори!

— Для начала, — спокойно ответил я, пристально рассматривая лицо сына, — мне бы очень хотелось услышать, на каком основании ты прогуливаешь уроки? Хотя, тут еще вопрос к твоим преподавателям, которые почему-то не считают нужным сообщить родителям об отсутствии ребенка на занятиях без уважительной причины. Но это не отменяет твоего идиотизма! Ты чем думал, когда вообще решил такое провернуть?! — я едва сдерживался, чтобы не сорваться на крик. Если подумать, я не имел никакого права его сейчас отчитывать: странно требовать хороших результатов от ребенка, на которого решили забить. Тем более, что лично я никакого труда и не приложил для обучения Тойи. Однако все равно все внутри меня кипело от негодования и непонимания: что я, что Старатель в этом возрасте жадно впитывали новые знания, предлагаемые школой, для нас пропустить хоть один урок было смерти подобно, а тут… Не, года через два-три я бы его еще понял и простил, но сейчас…

— Ты это делал специально, чтобы меня разозлить?

— Тебе всегда было все равно на нас с Фуюми и Нацуо! — вскричал Тойя. — Ты нас сбагрил в эту идиотскую школу, где над нами издеваются все, кому не лень! С какой стати я должен там учиться? С какой стати я вообще должен делать то, что от меня хочешь ТЫ?! Только из-за того, что ты мой отец?! — на его глаза вновь начали наворачиваться слезы, которые он тут же попытался скрыть.

— А о матери ты не подумал? — холодно спросил я, вновь прикрывая глаза: как же сложно с детьми! — Ей, по-твоему, очень приятно узнать, что тебя хотят исключить из-за неуспеваемости, прогулов и нарушения дисциплины? Каково ей узнавать, что ее сын вместо того, чтобы учиться в школе, шатается непонятно где и пинает ху… кхм, валяет дурака? Тебе это не приходило в твою светлую голову? — я щелкнул его по лбу. — Думаешь, ты МНЕ хуже делаешь от того, что отказываешься учиться? Ты только себе ухудшаешь жизнь! Я-то свое уже отучился, а вот у тебя еще все впереди!

Тойя обиженно засопел, опуская голову и вытирая рукавом слезы. Постояв еще в тишине, нарушаемой лишь всхлипами сына, я вздохнул, массируя виски:

— Ну и что думаешь теперь делать? Как выправлять ситуацию собираешься? — очередной всхлип и молчание. — Понятно. Иди к себе в комнату и подумай, как все исправлять будешь.

— А… а завтрак?

— Какой завтрак? — деланно удивился я. — Не заработал ты завтрак. Как, впрочем, и сегодняшнюю поездку, — Тойя вновь засопел, но ослушаться не посмел, потопав к лестнице. Я глубоко вздохнул и повернулся к двери, что вела в столовую:

— А подслушивать, между прочим, некрасиво.

Из-за двери показалось виноватое лицо Фуюми:

— Я… я просто хотела сказать, что завтрак стынет, — запинаясь, сказала она, опуская голову и мило краснея.

— Уже иду, — я последовал за дочерью и устало плюхнулся за стол, потирая переносицу. Началось, блин, в колхозе утро… Вот и что мне теперь делать? Как возвращать блудного сына на путь истинный? Мои размышления были прерваны Фуюми:

— Пап… ты… ты накажешь Тойю? — в голосе слышался неподдельный испуг вместе с какой-то отчаянной решимостью. — Пап, это моя…

— Фуюми, я рад, что ты заступаешься за него, — я покрутил в руках палочки, надеясь, что руки вспомнят как их держать. — Но Тойя должен сам отвечать за свои поступки. Чем раньше он этому научится, тем лучше будет для него.

Видимо мой разговор с Тойей стал известен не только дочери, но и Рей с Нацуо, потому что у одной на лице четко было видно облегчение (явно от того, что я не стал избивать сына), а у другого лицо приобрело печально-задумчивое выражение. Дальнейший завтрак протекал в молчании вплоть до пробуждения Шото, о чем он не замедлил сообщить громким воплем. Рей тут же вскочила и полетела к младшенькому. Мы с Фуюми и Нацуо остались одни.

— Что теперь будет с Тойей? — тихо спросил Нацу, протягивая руку за сахаром. — То, что его выгонят… это сильно плохо?

— Это плохо, но не смертельно, — подумав, ответил я, делая глоток чая. — К тому же… его еще не выгнали. А там мы еще посмотрим…

— А что ты говорил о поездке? — в свою очередь поинтересовалась Фуюми. — Мы сегодня куда-то едем?

— Уже не «мы», а вы с мамой, — покачал я головой. — Думаю, мне придется остаться с Тойей, помочь ему разобраться с учебой… — «ну и заодно попытаться наладить с ним отношения» — про себя завершил я.

— И куда мы поедем? — глаза детей загорелись энтузиазмом. «А, гулять, так гулять», — решил я и, махнув рукой, ответил:

— А куда хотите в рамках разумного. То есть на Диснейленд не рассчитывайте, но в ближайший парк аттракционов вполне можете сходить. В кафешке посидеть… Или можете сходить в недавно открывшийся океанариум. На ваш выбор.

— Правда?! Правда можно в океанариум?!

— А почему бы и нет?..

* * *

Тойя сидел в своей комнате и мрачно глядел в приоткрытое окно. На улице стоял ясный солнечный денек, легкий ветерок весело шелестел листьями молодого гинкго, посаженного, по словам матери, в день их со Старателем свадьбы. Мальчик скрипнул зубами: как мама вообще согласилась на этот брак? Неужели тогда не было видно, что этот человек — садист?

С улицы раздались голоса братьев и сестры. Тойя заинтересованно выглянул в окно: Нацуо радостно гонялся за Фуюми вокруг блестящего семейного автомобиля, тощий водитель пытался их поймать, ругаясь, что они попортят краску. Старший Тодороки что-то с серьезным видом говорил жене, держащей на руках восторженно оглядывающегося Шото. Стоящий рядом телохранитель зорко осматривал окрестности. Вскоре все семейство, за исключением Старателя и самого Тойи, уже разместилось в машине совместно с водителем и телохранителем, которому глава семейства ясно дал понять, что с ним сделает, если с его женой и детьми случится хоть какая-то неприятность. Автомобиль тронулся и уже через две минуты скрылся из виду. Старатель, постояв немного и поглядев вслед удаляющемуся автомобилю, зашел в дом.

И тут Тойе стало по-настоящему страшно: он остался наедине с этим чудовищем, что не гнушался применять силу, если ему что-то не нравилось, даже против своей жены и своих детей. Кто знает, что ему придет в голову, когда в доме не осталось больше никого, кто мог бы его хоть как-то сдержать? Со стороны лестницы послышались тяжелые шаги: Старатель поднимался с явным намерением заняться сыном. Оставались считанные минуты, прежде чем он войдет, пыша гневом и… Глаза мальчишки судорожно искали место, где можно было бы спрятаться… на крайний случай можно было бы сбежать из… Тойя рванул к окну, отчаянно дергая створки, но те не поддавались. Шаги приближались. Быстрый рывок к шкафу. Скрипнула дверь. Тойя задержал дыхание, для верности зажав рот.

— Тойя, я… Господи, ну что за детский сад! Вылезай оттуда! В прятки потом будешь играть, когда решим твою проблему. Вылезай, я все равно тебя нашел, — голос не казался злым, в нем не было того гнева и раздражения — лишь легкая усталость и грусть. — Тойя!

Глубоко вдохнув, Тойя толкнул дверцы шкафа и предстал под очи отца. Который, внезапно, был без своей обычной огненной маски и… с тарелкой в руках? Это что, шутка? Он принес ему завтрак, который он, по его же словам, не заслужил?

— Тебе стоит доесть свой завтрак, — немного виновато (?!) произнес он, ставя свою ношу на стол. — А потом… потом займемся твоим образованием.

— «Займемся»? Ты, что ли, будешь сидеть здесь и следить, чтобы я делал уроки или что? — Тойя был сбит с толку: он ожидал, что ему придется отбиваться от озверевшего отца, и он готов был бить, кусать, царапать и жечь агрессора, но… «Агрессор» вел себя крайне странно, не проявляя ровным счетом никакой агрессии. Наоборот, в голосе этого мужчины, который всегда ассоциировался у мальчика с болью и страданиями, ясно была слышна… забота?! Может, он спит? Потому что такое поведение Старателя ненормально! Особенно после такой новости!

— «Займемся» — значит мы разберем с тобой все то, что вызывает у тебя трудности… хотя я слабо себе представляю, с чем там вообще могут возникнуть проблемы… Ну да ладно. Ты есть собираешься? Или ты думаешь, на голодный желудок знания лучше усваиваются?

— Я… Но… почему?! В чем смысл, если меня все равно выгонят?! — поведение старшего Тодороки становилось все более странным, но попытка ущипнуть себя ни к чему не привела — боль чувствовалась, а картинка перед глазами не менялась.

— Во-первых, Хоккен не единственная школа в Японии. Если тебя выгонят из нее, то просто перейдешь в другую. А там тебе все равно эти знания пригодятся. Да и вообще… — ответил этот… странный Старатель. Может, он сегодня выспался? — Во-вторых, тебя еще не выгнали. И я очень надеюсь, что смогу договориться об испытательном сроке для тебя… Но это коснется не только тебя. Мне совсем не улыбается возить детей по разным школам, поэтому, если тебя выгонят… Придется забрать оттуда и Фуюми с Нацуо, — а вот теперь появились знакомые стальные нотки. Конечно, зачем лишний раз тратиться на детей…

Стоило Тойе доесть свой завтрак, как его усадили за стол, заставив вытащить все учебники. Старатель расположился рядом, с интересом листая тетради с домашними заданиями:

— Что ж… Думаю, начнем с математики, пока голова свежая, а потом уже вернемся к великому и могучему… японскому языку.

Тойя тяжело вздохнул: что ж, математика, так математика. Спорить все равно бесполезно. Оставалось лишь надеяться, что его надзиратель будет вести себя тихо и не станет ему мешать…

— Итак, что у нас по программе? Повторение правил сложения и вычитания… Угу, коммутативность сложения и прочее… Что ж! Запомни, мой юный падаван, от перестановки мест слагаемых сумма не меняется! Это я точно помню!

— Тойя, ты уже почистил картошку? — уточнил Старатель, увидев, что сын устало откинулся на спинку стула, прикрыв глаза.

— Угу, — промычал тот, даже не взглянув на отца: день сегодня выдался до жути утомительным. Сначала уроки, повторение пройденного и немного нового материала. Стоит отметить, что Старатель очень даже неплохо мог объяснять разные непонятные вещи: Тойя удивлялся, как он сам не додумался, если все это так легко и понятно. Рассказывал он интересно, находя неожиданные ассоциации, и даже ни разу не поднял голос. Даже когда было ясно видно, что он раздражен непониманием сына, он лишь прикрывал глаза и вновь принимался за объяснения. Это было неожиданно, это было непривычно, это было неправильно! Отец не должен был вызывать у него симпатию! Тойя не должен был смеяться над его забавными шуточками! Тойя не должен был так просто забывать, каким подонком был этот человек все то время, что он себя помнил. Тойя не должен был, но не мог этому противостоять.

После того, как с учебой было покончено, Старатель припряг Тойю помогать ему с уборкой. Они помыли полы на первом этаже, протерли все от пыли и разобрали кладовку, в которой обнаружилось несколько шезлонгов, которые отец расположил во внутреннем дворе, странный железный ящик на ножках, который отец назвал «мангалом» и тоже установил во внутреннем дворе, счастливо улыбаясь, какие-то странные инструменты, старая гитара и куча фотоальбомов и каких-то тетрадок, которые тут же были отобраны Старателем.

— Это… Э-э-э-э-э, не совсем подходит для детского чтения, — заявил он, забирая у сына из рук пухлую тетрадь, которую Тойя едва успел открыть. Впрочем, надпись «Собственность Энджи Тодороки» на обложке тоже несколько притупляла желание узнать, что скрыто на страницах этих тетрадок, хотя и разжигало интерес. Неужели это его личные записи, дневники? А альбомы с фотографиями? Возможно, там запечатлены и его бабушка с дедушкой, которых ни один из младших Тодороки ни разу не видел. Отец же на вопросы о том, где его родители, лишь выходил из себя и советовал не лезть, куда не следует.

После генеральной уборки Старатель загорелся идеей приготовить что-то к возвращению остальных членов семьи. Сначала он хотел приготовить какой-то «плов», но, обругав весь имеющийся в доме запас риса, он от этой мысли отказался и принял решение потушить мясо с картошкой, чем они сейчас и занимались.

— Так… сейчас закинем последние ингредиенты… И нам останется лишь ждать, — Старатель удовлетворительно хмыкнул, закрывая крышку на кастрюле. — Чем займемся дальше?

* * *

Стоило только автомобилю затормозить, как Рей тут же выскочила из салона и помчалась к двери своего дома, молясь всем богам, чтобы обнаружить живого сына, а не его обгоревшие остатки. Перед глазами промелькнули ступеньки, жалобно звякнули ключи. В коридоре виднелся свет из гостиной. С замирающим от страха сердцем женщина вошла в комнату… По полу покатился игральный кубик:

— Шесть! — победно воскликнул мальчуган, проскакивая своей фишкой через черную клетку и останавливаясь на зеленой. — За мной еще один ход!

— Кидай, — согласно кивнул мужчина, фишка которого достаточно сильно отстала от фишки сына. Кубик вновь покатился по полу:

— Три, — Тойя обреченно застонал, отводя свою фишку назад с желтой клетки. Рей привалилась к косяку двери, во все глаза глядя на разворачивающееся перед ней действо. Ее… муж и сын просто сидели и играли… в ходилки?!

Из прихожей послышались голоса Фуюми и Нацуо, а также радостный вопль Шото. Игроки синхронно подняли головы и недоуменно уставились на Рей:

— Мам? Вы уже вернулись? — удивленно спросил Тойя, поднимаясь с колен. Отец последовал примеру сына:

— Что-то случилось? Вы так рано, — его взгляд упал на часы, показывавшие всего лишь пол-третьего. — Я думал, вы дольше будете развлекаться… — в голосе явственно сквозила растерянность вперемешку с каким-то смущением.

— Па-а-а-а! — в комнату влетел маленький смерч по имени Шото и тут же повис на отце. — Па, Тоя! Смаите, какая игуска! — он помахал рукой, в которой с силой сжимал плюшевого Старателя. — И у Фую с Нацу!

— У них такие же? — Рей и не думала, что ее муж может так сильно удивиться появлению у ребенка игрушки… или он удивлен выбором Шото?

— Неть! — оскорбленно ответил Шото, надув щеки. — У всех газное! У Нацу — машинка на пульте, у Фую — касивая укла…

— А Тойе вы что-нибудь купили? — Энджи присел перед сыном и потрепал его по голове. Шото задумался и радостно выдал:

— Веталетик! — он обернулся к матери. — Мы зе блали велталетик для него!

— Пап! — в комнату заглянули Нацуо с Фуюми. — Там с тобой поговорить хотят!

— Угу, — Старатель поднялся на ноги и обратился к жене:

— Если вы голодны, то на плите стоит картошка, тушеная с мясом… Немного солоновато, конечно, получилось, но все равно вкусно. Тойя даже добавки попросил…

— Я просто проголодался! — возмущенно воскликнул мальчишка, гневно глядя на отца, весело фыркнувшего на это высказывание.

— Я не знала, что ты умеешь готовить… — тихо и слегка ошарашенно пробормотала Рей, не веря в происходящее: ее муж так спокойно реагирует на… да на все! Это точно реальный мир? Она не спит?

— А вот это сейчас было обидно. Кстати, Рей, ты купила то, о чем я тебя просил?..

* * *

Отчет телохранителя с нервно дергающимся левым глазом занял всего лишь пару минут. Ничего из ряда вон выходящего во время прогулки не произошло, кроме того, что «госпожа Тодороки выражала свое беспокойство за старшего сына» и мои дети, впервые оказавшиеся в океанариуме, решили поиграть с телохранителем в прятки. Надо будет не забыть им втык сделать за такое неподобающее поведение. А то так никаких телохранителей не напасешься — этот вот попросил отгул на пару дней на восстановление нервной системы. Не могу винить его за это — я сам от общения с Тойей чуть ли не на стенку лез. Но с другой стороны, под конец он уже перестал во мне видеть врага народа и сумел расслабиться в моем присутствии. А то весь какой-то напряженный ходит… Того и гляди укусит.

Вместе с отчетом телохранитель передал мне пакет мяса… свежего, прекрасно пахнущего мяса, специально созданного для того, чтобы из него сделать шашлыки! Ща разделаем его, замаринуем… и вечером зажарим! Гулять так гулять!

Разобравшись с мясом и оставив его пропитываться маринадом, я заглянул в столовую: мое дорогое семейство уже закончило с трапезой и теперь Нацу с Фуюми взахлеб рассказывали о том, каких морских обитателей они видели и хвастались тем, какие игрушки они себе заполучили: у Фуюми была милая кукла, местный аналог Барби, с достаточно приличным гардеробом из двух платьев и трех брючных костюмов; Нацуо обзавелся крутой гоночной машинкой на радиоуправлении, а Шото зачем-то вытребовал себе игрушечного Старателя с черными глазами. Вот кто эти игрушки делает? У меня же прекрасные голубые глаза, как их можно было сделать черными? О наказанном Тойе тоже не забыли: ему в качестве утешения за то, что не попал в океанариум, презентовали сине-голубой радиоуправляемый вертолет. Однако шутку про то, что вместе с голубым вертолетом надо было покупать еще и эскимо, никто не понял и не оценил… Эх, печаль-беда…

После того, как ребята поделились своими впечатлениями от поездки, Тойю завалили вопросами, как он провел день и не обижал ли его я. Он вкратце рассказал, как мы с ним бодались за японский, похвастался, что стал лучше понимать некоторые темы, а также рассказал о наших «археологических раскопках» в кладовке. Рей похвалила его за помощь в мытье полов, кинув на меня странный взгляд. Кажется, еще немного, и она будет готова сдать меня обратно в больницу, а то я как-то веду себя, по ее мнению, крайне странно. Надо будет этот момент прояснить. Сказать, мол, кризис среднего возраста, переосмысление смысла жизни, переоценка ценностей… что-то в этом духе.

— А еще мы, кроме старых настолок, обнаружили целую кучу старых фотоальбомов! — вдохновенно продолжал вещать Тойя, размахивая руками. — Только папа их забрал, не дав даже глянуть! — он засопел и кинул на меня обиженный взгляд. Стоп. Как он меня только что назвал? «Папа»? Я думал, он более злопамятный…

— Старые… фотоальбомы? — Рей с удивлением глянула на меня, — Я… я думала, они пропали восемь лет назад, при переезде… А… можно взглянуть?.. — настороженно-просящий взгляд. Я вздохнул:

— Конечно. Они в моей комнате. Если хочешь… — Рей вздрогнула, а взгляд наполнился ужасом, — …то я могу принести, — и чего в этом такого страшного? Она моей комнаты боится? Так вроде, судя по воспоминаниям, она и не была там никогда, так что плохих воспоминаний с ней связанных быть не должно у нее… Блин, женщины, как же с ними сложно…

— Если тебе не трудно, — слабо улыбнулась Рей, опуская взгляд. — Я так давно не видела никого из своих родственников… Ни родителей, ни сестру, — так-так-так, чет я не понял — это мне так прозрачно намекают, что пора бы навестить тестя и тещу? Не-не-не, товарищи! Для этого у Энджи были специально отведенные дни в сентябре! Вот тогда и поедем, не раньше! А насчет сестры я сам не в курсе! И вообще, это твои родственники, да!

Я поднялся с кресла и потопал наверх. Надо будет посмотреть, чтобы взять фотоальбомы Рей и первых лет нашей совместной жизни. Хотя… тот альбом о моей учебе в UA тоже можно взять: там все не так уж и плохо. А то могут возникнуть ненужные вопросы. А кому они нужны? Верно, никому…

У Рей оказалось аж целых четыре пухлых фотоальбома с детскими и юношескими фотографиями. Еще один небольшой альбом полностью посвящен нашей достаточно скромной свадьбе, и два — с рождения Фуюми до ее полуторагодовалого возраста. И один от меня со школьными фотографиями с учебы в UA и пары миссий с начала моей карьеры как героя. Еще парочка так и осталась покоиться в ящике стола — незачем детям знать о некоторых моментах жизни их отца… Да и Рей нежелательно это знать.

Я спустился на первый этаж, где дети вовсю тестировали свои новые игрушки. Мое появление заставило их оторваться от своей увлекательной игры и вперить полные энтузиазма взгляды в меня. Пожалуй, только Шото были неинтересны эти альбомы — он так и продолжал бегать по ковру, играя с плюшевым Старателем. Я передал Рей альбомы и собирался уже было по-тихому свалить, но не тут-то было! Не так-то просто противостоять маленькой девочке, включившей режим кота из Шрека. Пришлось под умоляющим взглядом серых глаз садиться на диван и делать вид невероятной заинтересованности. Не то, чтобы мне было не интересно прошлое Рей… Просто за этим наверняка последуют вопросы о прошлом Старателя, о котором мне говорить не хотелось от слова вообще. Поэтому прикинемся предметом интерьера и понадеемся, что о моем существовании забудут…

Впрочем, все прошло лучше, чем я думал: детей полностью увлекли альбомы матери и ее небольшие истории из жизни. Слушать их оказалось даже в некоторой степени забавно: никогда бы не подумал, что двум девочкам десяти и девяти лет хватит духу одним пойти исследовать местную заброшенную больницу. Или, начитавшись Жюля Верна, сделать водолазный костюм и пойти испытывать его на ближайшем пруду. Нда, как же скучна была моя жизнь до попадания в эту вселенную… мы всего лишь по гаражам лазили да ходили ловить призраков на кладбище. Но вместо призраков вечно натыкались на сторожа. Эх, какое время было…

— Ва-а-ай! Мам! А это вы с папой? — воскликнула Фуюми, ткнув пальцем в одну из фотографий. Я с любопытством взглянул на картинку: о, мы уже добрались до момента моего сватовства к Рей? Как быстро…

— Да, — лицо Рей приобрело какое-то странное выражение. — Мы тогда впервые познакомились. И он сделал мне предложение, — я чуть не подавился:

— Странно, — пробормотал я себе под нос, — мне почему-то всегда казалось, что мы познакомились несколько раньше, когда злодеи решили устроить теракт в вашей школе.

Рей в шоке уставилась на меня. Я мрачно смотрел на нее. Дети переводили заинтересованные взгляды с матери на меня и обратно.

— Я… не думала, что ты помнишь, — Рей опустила взгляд, а на ее щеках появился слабый румянец.

— У меня, конечно, много недостатков, но склероз в их число не входит! — наигранно возмутился я, взяв ее за рук. — Разумеется, я помню! И как ты не дала мне сгореть в собственном огне, и как яростно защищала клумбу со своими любимыми цветами… — голова Рей опустилась еще ниже, а щеки уже вовсю пылали.

— Не думала, что ты запомнишь невзрачную старшеклассницу с одной из своих ежедневных миссий… — пролепетала она, попытавшись высвободить свою руку из моей хватки. Я долго смотрел на ее неудачные попытки освободиться, пока не вспомнил:

— Мясо! Я совсем забыл! — и, отвечая на удивленные взгляды, я пояснил. — Я же собирался сегодня шашлыков нажарить!

И покинул гостиную. Чую, в ближайшее время все же придется с Рей поговорить… А пока… Шашлычки, любимые, я иду к вам!

* * *

В дверь негромко стукнули два раза, а после небольшой паузы еще три раза. Фуюми тихо подошла к двери и медленно приоткрыла ее: как она и предполагала, за ней обнаружились ее младшие братья. Они уже довольно давно собирались так у нее в комнате, когда родители засыпали. Фуюми всегда рада была видеть своих братцев, даже если это означало бессонную ночь в попытках успокоить их после очередного кошмара. Однако сейчас они пришли сюда вовсе не из-за плохих снов.

— С ним что-то не так, — с порога заявил Тойя, стоило только двери закрыться. — Я его еще никогда таким не видел! Это не к добру! Он точно что-то задумал!

— А почему ты не думаешь, что папа просто пытается исправиться? — сев на постель, поинтересовалась Фуюми, откидывая челку с лица. Нацу плюхнулся рядом, протянув руки для обнимашек.

— Потому что такие ублюдки не исправляются! — крикнул Тойя, но быстро замолк, смущенно потупив взгляд, стоило только сестре не него шикнуть.

— Тойя! — прошипела Фуюми. — Не шуми! И вообще, те две недели, что прошли с тех пор, как он вернулся… разве за это время он хоть раз сделал что-то, как раньше? Он даже не стал тебя наказывать за прогулы занятий, хотя следовало бы! — Тойя раздраженно фыркнул. — Наоборот, он с тобой сел заниматься! По-моему, это очевидно, что он хочет исправиться!

— С чего бы это вдруг? — упрямо продолжил гнуть свою линию старший сын семьи Тодороки, — Почему же он решил измениться именно сейчас? Хочешь сказать, что на него так то покушение повлияло? Что оно вставило ему мозги на место, да?! Ты действительно веришь, что этого хватит, чтобы так резко измениться? Я скорее поверю, что это кто-то с причудой превращения нам мозги пудрит!

— Тойя! — Фуюми сжала кулаки и явно была готова броситься на брата, чтобы дать ему тумака, но ее удержал Нацу:

— Мне кажется… — брат и сестра обернулись на него, — Я… я не понимаю, из-за чего вы спорите. Просто… — мальчик поднял голову и посмотрел в окно. — Я знаю его меньше, чем любой из вас. Для меня он почти что незнакомец… но… если он становится лучше… почему бы не дать ему шанс? Мы же все равно ни на что не можем повлиять… нас никто не слушал и не будет слушать… ну, знаете, — он неопределенно взмахнул руками, — у нас не такой уж и большой выбор. Из-за чего бы он так себя не вел, мы бес... бессиль... бессильны как-то влиять на ситуацию. Вспомните, мы же пытались…

— О да! — фыркнул Тойя, скрестив руки на груди, — Нам запретили видеться в течении месяца! И лишь из-за того, что мы просто попытались с ним поговорить! И вы еще верите, что он может измениться?!

— А почему ты думаешь, что нет, если сам был в восторге от того, как вы провели сегодняшний день?! — в свою очередь воскликнула Фуюми со злыми слезами в глазах.

— Я не!..

— Так! Чего шумим? Чего не поделили? — все трое испуганно уставились на крепкую мужскую фигуру, внезапно для всех появившуюся в дверях. Энджи Тодороки внимательно осмотрел своих детей и тяжело вздохнул:

— Я все понимаю — сегодня был насыщенный день, куча впечатлений… Но уже одиннадцатый час! Вам не кажется, что пора бы и баиньки? — никто не ответил. Тогда Старатель зашел в комнату, закрыв за собой дверь: — Сядьте. Пожалуйста.

Перечить никто не посмел. Вся троица уселась на кровати Фуюми, настороженно глядя на отца. Он присел перед ними на корточки и поднял голову, всматриваясь в напряженные детские лица:

— Я понимаю… для вас сейчас все кажется таким странным… мое отношение к вам, своим собственным детям, было… агх, давайте называть все своими именами. Я вел себя по отношению к вам как конченный мудак, как будто вы не мои дети, а просто беспризорники, подобранные на улице…

— Пап! Это не…

— Это так, Фуюми, и мы все прекрасно это понимаем. Такое мое отношение к вам… мне нечем его оправдать. Вы заслуживаете лучшего.

— Если ты решил просить у нас прощения, то ты…

— Я не прошу прощения, Тойя. Я понимаю, что простить безразличие и бездушие практически невозможно…

— Тогда зачем ты это говоришь? — Нацуо склонил голову, заглядывая отцу в глаза. Он видел в них боль, сожаление и твердую решимость.

— Я не прошу у вас прощения. Я прошу лишь дать мне второй шанс. Шанс на то, чтобы все исправить. Шанс изменить будущее… — едва слышно закончил он, но взгляд не отвел, продолжая прямо смотреть в вытянувшиеся от удивления лица, ожидая их ответа.

— Зачем тебе это? Ты никогда нас не слушал, для тебя никогда не было важно наше мнение! — зашипел Тойя, с ненавистью глядя на отца. — Ты даже с мнением мамы не считался! А сейчас ты просишь нас дать тебе второй шанс, как будто тебе действительно важно наше одобрение! Как будто мы должны забыть то, как ты обращался с нами, как ты обижал маму! Как будто…

— Я дам тебе шанс, — твердо сказала Фуюми, сжав кулаки. — Я сделаю все, чтобы помочь тебе. Даже если ты мне врешь, — на ее глаза навернулись слезы. — даже если ты совсем не хочешь исправиться… я не оставлю свою надежду! Я очень хочу, чтобы мы были семьей… И мама тоже хочет, пусть и молчит. И поэтому… я сделаю все, чтобы помочь тебе, — слезы текли по ее щеками, но она не отводила взгляда от глаз отца.

— Я… я согласен с Фую, — вступил Нацу, разглядывая свою руку. — Сегодняшний день был одним из самых лучших дней в моей жизни… мы действительно были как обычная семья: вместе смотрели старые фото… фотоаль… фотоальбомы, вместе готовили, вместе играли… я бы хотел, чтобы так было всегда. И… если ты и правда хочешь изменить все… — он протянул руку и накрыл ладонь отца своей маленькой ладошкой, — то я тоже готов дать тебе шанс.

Тойя недовольно рыкнул. Он не знал, как ему поступить. Он не верил, что отец может так быстро измениться. Черт побери, он вообще не верит, что он может измениться! Однако… однако сегодняшний день наглядно показал, что он тоже хочет обычных семейных отношений. Он тоже хочет как все нормальные дети радоваться жизни, проводить время с родителями, сестрой и братьями… Даже это странное, непривычное «папа», которым он назвал сегодня Старателя… он хотел, чтобы этого было больше. Он хотел видеть другого отца, не того, которого он боялся, а того, что сидел с ним сегодня, помогая делать домашние задания. Того, с кем они разбирали кладовку. Того, с которым они играли в ходилки. Того, с кем готовили. Того, кто не излучал раздражение и чувство опасности. Того, с кем он чувствовал себя… дома?

— Если ты думаешь, что я полезу к тебе с поцелуями и объятьями только из-за того, что ты один раз посидел со мной с домашними заданиями, то ты глубоко ошибаешься. Но… я дам тебе один шанс, пусть и не верю, что такой ублюдок как ты сможет усмирить свою поганую сущность. Я это делаю не ради тебя, — Тойя взглянул на брата и сестру. — Я делаю это ради них. И если ты их обманешь…

— Я обещаю. Обещаю, что больше никогда не причиню вам вреда. Клянусь, что сделаю все, что в моих силах, чтобы вы были счастливы. И… я никому не позволю разрушить мою семью.

В комнате повисла тишина. Где-то вдалеке раздался бой часов. Старший Тодороки выпрямился:

— Так, Нацу, Тойя. Желайте сестре добрых снов и к себе. Даю вам пять минут — чтобы по истечении этого срока все уже были в своих кроватях, — и, развернувшись, вышел. Дети переглянулись:

— Фую, ты и правда веришь в то, что он говорит?

— Да. Я это ясно видела в его глазах.

---

Примечания:

Та-дам! Эта глава много раз переписывалась, поэтому приношу свои извинения за такую задержку.

P.S. А вы тоже хотите знать прошлое Старателя и подробности его знакомства с будущей женой?

Давайте сделаем вид, что гентианы хоть немного похожи на тот цветок, что стоял в вазе у Рей во время битвы Старателя с Ному, хорошо?

---

Рей сидела на диване, внимательно прислушиваясь к звукам со второго этажа: приглушенные выкрики Тойи и Фуюми, о чем-то оживленно споривших, тяжелые шаги мужа, его голос… Тишина. Нестройный хор мальчишеских голосов и легкие шаги сыновей, разбредающихся по спальням. Тихий скрип лестницы. Он идет сюда. Она ждет его, ведь ей необходимо поговорить с ним. Она хочет узнать причину такого изменения его поведения, но в тоже время здравый смысл настойчиво советует оставить все как есть и не раздражать мужа расспросами. Ведь столь благосклонное настроение в любой момент может измениться: Рей это усвоила еще в первый год их совместной жизни. Не лезь, не вмешивайся, не трогай, не проявляй инициативу: просто отдай свою жизнь в мужские руки и не сопротивляйся — именно такого поведения от нее требовал муж.

— Устроили, понимаешь, совет в Филях… — пробурчал Энджи, возвращаясь в гостиную и присаживаясь рядом с женой. — А утром их не разбудишь…

Рей судорожно сглотнула, неосознанно отодвигаясь от соседа по дивану. Теперь идея начать разговор с мужем казалась ей безумием, а самым правильным и благоразумным было бы поскорее покинуть его общество и оказаться у себя в комнате. Он все еще страшит ее…

— Рей? Все хорошо? — он вновь взял ее за руку, а глаза начали изучающе осматривать ее. Этот взгляд… Рей никогда его не любила. Он словно проникал в ее душу, заставляя чувствовать себя крайне неуютно, словно овечка перед волком. Перед очень злым и опасным волком.

— В-все в п-порядке, — ответила она, стараясь сдерживать свою дрожь, но голос явно не желал ее слушаться. Можно она просто уйдет к себе, чтобы не сидеть под столь пристальным взглядом одной? Когда рядом были дети, его присутствие не так сильно давило на нее, да и сам Энджи не сосредотачивал свое внимание на ней. — Я… я просто устала. Сегодняшний день был слишком насыщенным. Я… я пойду к себе?.. — Рей попыталась встать, но Энджи удержал ее за руку:

— Ты хотела поговорить со мной, не так ли? — Рей остановилась, судорожно придумывая, что можно ответить мужу. — Почему ты дрожишь? В доме не так чтобы сильно холодно, да и ты не чувствительна к низким температурам… Значит, ты боишься? Боишься меня?

Рей вздрогнула и опустила голову. Да, она его боится! Боится, потому что не понимает, что творится в его голове! Особенно сейчас!

Молчание затягивалось, а Рей прекрасно знала, как сильно ее муж не любит ждать ответа. Максимально четкого, лаконичного и честного ответа, поскольку любой другой вариант его лишь сильнее разозлит. Казалось бы, просто ответь «Да», в этом нет ничего сложного. Но Рей словно забыла, как говорить.

— Ты боишься, — подвел итог Энджи. — Но я не могу понять: ты боишься столь резкого изменения моего отношения к вам или того, что оно может в любой момент вновь стать прежним?

— И то, и другое, — слабо прошептала Рей, — я… Я не понимаю, почему ты так сильно изменился. Я… не понимаю, с какой целью ты это делаешь. Я не знаю, почему ты такой, я не знаю… Я вообще ничего не знаю о тебе и твоем прошлом! — она все-таки не сдержалась, хоть и обещала себе не плакать при нем. Слезы сами катились из глаз, оставляя мокрые дорожки на щеках и затуманивая взгляд. Хотя, так даже лучше: она не видит, как его лицо искажается злобой, как яростно кривится его рот, как глаза заполняются гневом. А если он ее ударит… Что ж, холод притупляет боль, не так ли? — Я боюсь за будущее…

Даже сквозь слезы она заметила какое-то движение со стороны мужа и приготовилась почувствовать боль, зажмурившись. Однако удара не последовало, а вместо этого Рей оказалась в объятьях Энджи, уткнувшись ему в плечо.

— Я тоже, — услышала она голос мужа. — Тоже боюсь за будущее.

Что? Рей подняла голову, неверяще глядя на Энджи: он боится? Она не ослышалась? Человек, что никогда не признает свою слабость, в открытую говорит о своем страхе?

— Знаешь, — продолжил мужчина, напряженно глядя куда-то поверх головы Рей, осторожно перебирая пряди ее волос. — Говорят, что пока человек находится в коме, он может видеть… всякое. Ну там, кто-то вспоминает свои прошлые жизни, кто-то попадает на увлекательную экскурсию в мир иной и все в таком духе… Знаешь, мне всегда эти рассказы казались выдумкой, специально, чтобы привлечь к себе внимание и стать популярнее. И, наверное, тебе такой же выдумкой покажется то, что скажу тебе я, но… — он замялся, продолжая несколько нервно теребить волосы жены. Рей же продолжала всматриваться в его нахмуренное лицо, все еще не понимая, о чем он говорит.

— В общем, пока я валялся в бессознательном состоянии, я… тоже кое-что видел. Короткие отрывки чего-то, смутно похожего на будущее… Ну, по крайней мере, наши дети, что я видел в этих… хмм, «снах»? Да, давайте назовем это так. Так вот, дети были явно старше, а Шото даже учился в UA… Ха, это сложнее объяснить, чем я думал. Короче… В этих «снах» я видел… ну, не знаю, будущее не будущее, но крайне логичный вариант развития событий, если бы моя линия поведения со всеми вами осталась такой же, как раньше. И, знаешь… мне не особо понравилось увиденное.

Он замолчал, сильнее прижав к себе жену. У Рей перехватило дыхание:

— Н-но… разве ты не хотел, чтобы Шото поступил в UA? — робко поинтересовалась она, осторожно пытаясь высвободиться из рук мужа, — Энджи, п-пусти… дышать трудно.

— О, прости, — спохватился мужчина, отстраняясь, — не рассчитал силу… А насчет твоего вопроса… Дело не в этом. Просто… Грх, да что хорошего в том, что ты оказалась в психушке, плеснув Шото в лицо кипятком, Нацу оказался почти отрезанным ломтем, живущим своей жизнью, Фуюми безрезультатно пытается склеить разрушенную семью… Это еще не говоря о том, что я, судя по всему, убил Тойю, — шепотом закончил он, старательно избегая взгляда жены. В комнате стало холодно, несмотря на потрескивающий в камине огонь и приближающееся лето. Рей была ошарашена словами мужа, а внутри словно что-то оборвалось…

— Ты… что сделал? — едва слышно переспросила она, — Энджи… если это шутка, то она не смешная. Совсем не смешная.

— Я абсолютно серьезен, — Энджи вновь взял ее за плечи, заглядывая в глаза, — и именно поэтому… Я никогда не позволю этим снам стать реальностью. Это будущее… я не допущу, чтобы оно наступило, — в его голосе было столько холодной решимости, что становилось совершенно ясно: действительно, не допустит. И это давало Рей надежду.

— У тебя очень красивая улыбка, — неожиданно заявил Энджи. — Я уже и забыл это… — он резко приблизился к ней, что их носы почти соприкоснулись. — Напоминай мне о ней почаще, хорошо? — и, явно чтобы добить и без того шокированную Рей, он коснулся губами ее лба, оставляя нежный, почти невесомый поцелуй. Уже находясь в постели, женщина все еще ощущала прикосновение шершавых губ и покалывание от усов и бороды. Столь необычное поведение мужа заставляло ее вспомнить то время, когда она впервые испытала к нему чувство первой детской влюбленности.

* * *

— Сайго! Ты идешь или нет? — шестнадцатилетняя девочка с коротко стриженными белыми волосами наконец оторвалась от учебника, вопросительно взглянув на свою соседку по комнате. Та недовольно цыкнула:

— Ты меня совсем не слушаешь! Я тебя уже полчаса пытаюсь сподвигнуть на поход в кино, пока у нас есть возможность выбраться в город без письменного заявления от родителей! Сегодня как раз стартует показ фильма «Восхождение Всемогущего»! А у Камуто есть пять билетов, на всю нашу компанию! И тебя он просил пригласить в первую очередь!

Сайго фыркнула: Камуто весь прошлый год пытался завоевать ее расположение, однако суетливый и вечно улыбающийся молодой человек вызывал у девушки лишь раздражение и жалость. Впрочем, он был лучше Горо — другого поклонника девушки, крайне надменного и высокомерного. Соседка словно прочитала мысли своей подруги и поспешно добавила:

— Этот придурок Горо пытался набиться к нам в компанию, но мы ему разъяснили, что, прежде чем соваться к нам, ему стоит поработать над своим поведением, потому что мы не обязаны терпеть его грубость и заносчивость лишь из-за того, что у его отца много денег. Так что скажешь, Рей? Ты идешь с нами или останешься здесь, наедине с геометрией?

Рей нехотя отложила в сторону учебник и потянулась в кресле — ей и впрямь стоило пойти и проветриться. Да и не хотелось расстраивать подругу, которая так мечтала показать соседке, насколько прекрасен мир героев, фанаткой которых, собственно, и являлась с пяти лет. Рей же никак не могла понять, почему все так сильно обожают героев. Они же выполняют ту же работу, что и спасатели, полицейские и пожарные, однако получают за нее больше уважения и признания, чем представители этих профессий вместе взятые! И Рей это казалось до ужаса несправедливым. Такое чувство, что это не герои вовсе, а звезды шоу-бизнеса.

— Хорошо, Ракота, — ответила она, с улыбкой наблюдая, как светлеет лицо подруги, — но только ради тебя!

— Кстати, а Маки пойдет? — Рей лишь покачала головой. — Нет? А почему?

— У нее дополнительные занятия с госпожой Мукан, — Ракота побледнела, и Рей прекрасно знала, почему — учительница истории искусств была самым большим кошмаром всех учеников, а попасть к ней на дополнительные занятия считалось страшным наказанием, которое заберет у тебя все оставшееся свободное время. А ведь его и так не очень много. Впрочем, Макота Сайго никогда не могла избегать неприятностей — Рей даже иногда думала, что ее младшая сестренка специально их искала назло родителям, все время твердившим, что девушки должны быть тихими, спокойными и послушными. И в этом отношении Рей была идеальной дочерью — она никогда не спорила с родителями и учителями, выполняя все, что от нее просили. Маки говорила, что она бесхарактерная и не сможет в случае чего постоять за себя, а потому считала своим долгом «защищать сестренку от нападок всяких ублюдков», за что ей же самой и доставалось.

— Жаль, но ничего не поделаешь, — несколько расстроенно протянула Ракота. — Так ты согласна, верно? — Сайго кивнула. — Тогда собирайся скорее! Встречаемся возле фонтана, со стороны твоих любимых гентиан!

Рей улыбнулась, стоило двери закрыться за упорхнувшей соседкой. Что ж, кажется, сегодняшний день обещает быть веселым…

День действительно выдался весьма удачным: фильм и впрямь оказался весьма интересным и захватывающим, пусть и не претендующим на какую-то достоверность, мороженое в кафе, в которое они зашли, было нежнейшим, а мужская часть компании всячески заботилась о том, чтобы прекрасные представительницы их класса не скучали. Сайго была на седьмом небе от счастья и считала, что уже ничто не сможет омрачить ее радость. Но жизнь любит преподносить сюрпризы.

— Что это? — взволнованно спросила Ракота, только завидев сигнальные огни скорой помощи и полиции. — Почему на улице так много народа?

— Может, кому-то стало плохо? — предположил Камуто, единственный из парней их компании, что также жил в общежитии. — Или… — он не успел довести свою мысль до конца, как земля под их ногами содрогнулась: из окон главного корпуса их школы посыпались осколки стекла, трещины пошли по стенам здания. Кто-то из толпы закричал:

— Там же дети! Почему герои ничего не предпринимают?! Там же дети!!!

Переглянувшись, ребята со всех ног помчались к воротам школы, возле которых столпилось так много народа. Они искали глазами знакомых: одноклассников и учителей, но пестрая толпа мешала увидеть хоть одно знакомое лицо.

— Сайго! Ракота! Камуто! Наконец-то! С вами все в порядке? — внезапно услышали они голос своей классной руководительницы, госпожи Ню. Она стояла возле полицейской машины и явно до этого разговаривала с одним из офицеров.

— Да, мы только что пришли, — ответила Ракота, быстро приближаясь к женщине. — А что вообще случилось? Почему…

— На школу напали злодеи, — грустно сказала госпожа Ню, с болью глядя на здание школы, из которого герои выводили очередную стайку перепуганных детей, — полчаса назад прогремел первый взрыв в восточном крыле. Потом еще один, и еще… — она достала платок, промокая им набежавшие слезы. — Уже известно о тридцати пострадавших… почти все они в ужасном состоянии. И… еще двадцать ребят… они… — женщина не договорила, но по ее реакции было видно, что их уже нет.

— Восточное крыло, — Рей стояла как громом пораженная. Ее мысли скакали с одной на другую, выстраиваясь в ужасную логическую цепочку. Восточное крыло. Кабинет госпожи Мукан. Маки!

— Что известно о тех, кто был в восточном крыле? — взволнованно спросил Камуто, сжимая руки в кулаки и неосознанно выделяя едкую слизь — когда он нервничал, он всегда терял контроль над причудой.

— Там полыхает пожар, но кто-то из героев отправился туда… Сайго? Сайго! Стой! — но Рей уже не слышала, что ей кричали. Ноги несли ее сквозь толпу, туда, в рушащееся здание, туда, где полыхал пожар, туда, где была ее сестра! Кто-то попытался остановить ее, схватил за воротник кофты, но девушка лишь расстегнула молнию, оставаясь в одной футболке. Кто-то попытался встать у нее на пути, но она с легкостью перепрыгнула его, создав себе ледяной трамплин. Она корила себя за то, что оставила сестру, что поддалась на уговоры Ракоты, что пошла в кино, где так беззаботно проводила свое время, когда ее маленькая сестренка находилась в таких кошмарных условиях! И если с ней что-то случится… Рей никогда себе это не простит.

Она не заметила, как проскочила три лестничных пролета, как пролетела коридор, ведущий к восточному крылу. На голову сыпалась штукатурка, обваливался потолок, грозясь в любую секунду придавить собой хрупкую глупую девушку, что так неосмотрительно неслась вперед. До кабинета искусств оставалось совсем немного…

Рей завернула за угол и застыла как вкопанная: кое-где обвалились перекрытия, горела облицовка стен, в полу виднелись темные дыры. Здесь царствовал огонь, и пройти мимо него не было ни малейшей возможности. Страх подкатывал к горлу, скатываясь в тугой комок, затрудняющий дыхание. Казалось, сделай шаг — и ты окажешься в плену этого пламени, сгоришь в нем заживо, попав в его ловушку. Но Рей упрямо мотнула головой, отгоняя наваждение — она обязана найти сестру! Она не может так просто сдаться! И она отважно шагнула вперед, осторожно ступая по обгоревшим доскам. Она не обращала внимание на яростное пламя, тянувшееся к ней, не обращала внимание на тонкую ледяную корку, покрывшую ее кожу, чтобы защититься от непривычного жара. Она шла вперед, прокладывая себе путь своей причудой, пока не раздался жуткий грохот. Пол под ногами девушки провалился, а сама она еле как ухватилась за более-менее крепкие доски. Под ней гудело пламя, практически доставая до ее ступней. Лед, которым она интуитивно покрыла себя, помогал ей справиться с жаром, но помочь выбраться он не мог. Девушка отчаянно цеплялась за край доски, пытаясь подтянуться и вылезти из этой дыры, но прекрасно понимала, что не сможет…

Пол пылал, доски скрипели, еле выдерживая нагрузку. Огонь подбирался все ближе. А Рей ругала себя, на чем свет стоит, что полезла сюда. Ну и чем она теперь поможет своей сестре?! Ее не спасет, так и сама сгорит…

— Дура! Ты зачем сюда полезла?! — услышала она мужской голос, полный ярости. — Черт, хватай веревку, дурында! — что-то гладкое мазнуло по ее руке, и девушка рефлекторно схватилась за это. — Держись крепче! — она держалась, чувствуя, как буквально взлетает из той дыры, в которую угодила, оставляя огненного зверя метаться в бессильной ярости — в этот раз она ему не достанется!

— Идиотка! — прогромыхал голос спасителя над головой Рей. — Какого черта ты сюда полезла, а?! — она подняла голову. Перед ней стоял крупный парень в синем геройском костюме и с крайне недовольным выражением лица. — Судя по одежде, ты не герой… так что тебя понесло в самое пекло?! Совсем инстинкт самосохранения отбило, да?! — он наклонился к девушке и рывком поднял ее на ноги. — Отвечай!

— Ты… — Рей ошарашенно заморгала, пытаясь сфокусировать зрение и понять, что не так с ее спасителем… Он… он горел! И словно совсем этого не чувствовал!

«Наверное, болевой шок», — отстраненно подумала она, отпуская веревку и впиваясь пальцами в плечи спасителя, активируя свою причуду, чтобы охладить его, сбить пламя, помочь избежать ужасных ожогов.

— Ты… что ты, черт тебя дери, делаешь?! — возмутился тот, пытаясь отцепиться от девушки, продолжающей его замораживать. — Да прекрати! — на его ладонях вспыхнул огонь, от которого ее лед зашипел и начал таять, постепенно освобождая его плечи, грудь и спину, успевшие покрыться тонкой ледяной коркой. Рей удивленно моргнула и отступила, во все глаза глядя на вновь разгорающееся пламя. Лед таял, тонкие струйки воды стекали герою за шиворот, отчего он морщился. От мокрой майки с рисунком всполохов пламени поднимался пар.

— Простите, — Рей опустила глаза, внимательно рассматривая почерневший пол под ногами. — Я… я думала, вы горите, просто из-за болевого шока не чувствуете, — призналась она. Повисло неловкое молчание, но в следующую секунду оно было нарушено грохотом очередной падающей балки. И если бы не отменная реакция огненного героя, она вполне могла свалиться девушке на голову.

— Ты не ответила на мой вопрос — какого черта ты здесь забыла? Жить резко расхотелось? — пробухтел он, без особых усилий закидывая девушку себе за спину.

— Я искала свою сестру! У нее были занятия в этом крыле! Она могла пострадать!

— И ты решила составить ей компанию под завалами, да?! — Рей стало стыдно. Этот герой был абсолютно прав — ее поступок был глуп и опрометчив. Вместо того, чтобы спасти сестру, она вполне могла и сама погибнуть, что, собственно, и произошло бы, не появись тут так вовремя ее спаситель.

— Значит, так, — Рей напряглась, чувствуя ярость и раздражение мужчины, — поскольку путь назад нам закрыт, а я все еще не выполнил свою работу, то придется мне потаскать тебя на себе, пока я не проверю все это крыло на наличие злодеев… и живых жертв атаки… если таковые имеются.

— Я и сама могу идти! — запротестовала девушка, но быстро сникла, стоило герою оглянуться на нее и смерить презрительным взглядом.

— Чтобы ты опять провалилась куда-нибудь? Сиди на месте, — рыкнул он на нее, пробираясь сквозь завалы. Казалось, огонь ничуть его не беспокоил, однако раскаленных железных прутьев, торчавших из оснований колонн, он опасался и старался обходить их стороной.

— Ты умеешь управлять распространением своего льда? — внезапно спросил герой, пытаясь разобрать завал перед дверью очередного класса. Рей удивилась такому вопросу:

— Немного… а что?

— Можешь использовать ее на мне так, чтобы лед не закрывал руки и плечи?

— Я… да, конечно, но…

— Тогда используй! — не попросил, а фактически приказал он, отваливая в сторону огромный кусок потолка и выбивая дверь. Рей ничего не оставалось, кроме как послушаться его. Они шли дальше, заглядывая в каждый класс. Рей с ужасом вглядывалась с искореженные тела учеников и учителей, которым не посчастливилось оказаться в этом месте в момент взрыва. Рей чувствовала, как напрягается под ней мужская спина — герою тоже было нелегко видеть все это, хоть он и не мог им больше ничем помочь. Но они шли дальше и дальше, а Рей все пыталась высмотреть среди мертвых тел сестру, практически смирившись с тем, что она может уже быть мертва. Эта маленькая неугомонная девочка с большими планами на жизнь — мертва.

Очередной кабинет. Снова герой выбивает дверь. И слышится крик. Здесь есть живые люди? Здесь есть живые люди!

— Кто вы? Что вам надо?! — столь родной, столь знакомый голос прорезал воздух, наполненный смогом. Рей подняла голову со слезами на глазах — не то от счастья, не то от едкого дыма:

— Маки! — она попыталась соскочить со спины своего спасителя, но тот удержал ее:

— Ты опять?! Снова хочешь провалиться куда-нибудь? Совсем от радости голову снесло?! — в его голосе было столько злости, что Рей сильнее вцепилась ему в плечи, испуганно сжимаясь в комочек. Он прошел дальше, к окнам, где сбилась стайка учениц на небольшом клочке, нетронутом огнем. Девочки дрожали, не то от пережитого шока, не то от страха перед мужчиной, что танком надвигался на них. Герой остановился, попробовав ногой пол, после чего решил:

— Спускайся. Тут ты не провалишься.

Рей быстро спустилась с него и упала на колени перед лежащей на полу сестрой. Ее нога была неестественно вывернута, руки покрывали ожоги и ссадины, но она улыбалась, глядя на свою сестру. И у Рей от этого стало легче на сердце.

— Кроме вас тут больше никого нет? — поинтересовался тем временем герой у двух других девушек, внимательно оглядывая помещение, практически полностью заваленное обломками потолка.

— Г-госпожа Мукан! Ее придавило той глыбой, из-под которой она нас вытолкнула, — захлебываясь в слезах, сообщила одна из девушек. Другая лишь тихо всхлипнула, кивнув. Мужчина кивнул и подошел к тому месту, на которое указали девочки. Постояв там немного, он лишь покачал головой:

— Тут уже не поможешь.

Рей стало тошно. Пусть эта учительница и была к ним строга и ее мало кто любил из учеников, но… она пожертвовала собой, чтобы спасти их. На глаза наворачивались слезы.

— Назад нам путь закрыт, — вновь заговорил герой, нахмурившись. Его взгляд скользил по помещению, словно в попытке найти тайный проход. Он подошел к окну и резко дернул створки. Жалобно звякнув, стекло лопнуло, осыпавшись тысячью осколков. Мужчина выглянул наружу и недовольно цыкнул: высоко. Взгляд его прошелся по сбившимся в кучку девочкам:

— Какие у вас причуды? Ну, кроме этой, — он ткнул пальцем в Рей, пытавшуюся своим льдом облегчить боль своей сестре. Девочки наперебой начали объяснять, какие у них причуды, но герой продолжал лишь недовольно цыкать.

— Ты! — он вновь обратился к Рей, и она нервно вскинула голову. — Можешь создать ледяную горку, чтобы вы могли по ней спуститься вниз из окна?

— Я не… — девушка запнулась. — Я ни разу не пробовала. Это третий этаж и… и я не знаю, хватит ли у меня сил!

— Не надо знать! Надо действовать! — рыкнул на нее герой, и словно в подтверждение его слов раздался еще один грохот взрыва. — Быстро, если не хочешь, чтобы мы все сдохли! — Рей на негнущихся ногах поплелась к окну и сосредоточилась на своей силе. Она должна… она просто обязана это сделать! Лед послушно рос под окном, повинуясь желанию девушки. Она старалась сделать горку как можно более пологой, но…

Из коридора раздались шаги. Герой напрягся, вглядываясь в дверной проем. Из пламени вышел человек в противогазе, держащий в руках пистолет. Увидев мужчину, тут же вставшего в боевую стойку, он нехорошо усмехнулся:

— Ха… еще один герой, да? Пришел всех спасти, не так ли? — его голова склонилась в бок. — Но ты никого не спасешь!

— В окно, быстро! — рявкнул герой, бросаясь на врага. Раздался выстрел, загудел огонь. Девочки застыли, с ужасом наблюдая за потасовкой. И только новый выкрик смог привести их в чувство:

— Вы что, оглохли?! На улицу, живо!

Рей не помнила, как они спускались вниз с Макотой, у которой была перебита нога. Она лишь помнила ледяной ветер и окровавленное лицо героя, которое она увидела, в последний раз оглянувшись на того, кто спас ей жизнь. Ей, ее сестре и еще двум девочкам. На того, кто сейчас дрался со злодеем, рискуя собственной шкурой. Она не помнила, как к ним подбежали другие герои, как медработники положили Маки на носилки. Она помнила, как санитар убеждал ее, что жизнь ее сестры вне опасности и она может не беспокоиться. Она помнила, как на нее накинулись герои, что пытались остановить ее у входа в здание, как ее укоряли за столь необдуманный поступок. Как переживала госпожа Ню, как ревела Ракота на плече Камуто, получившего сильный ожог лица, когда бросился вслед за Рей. Она смотрела на окно, из которого вырывалось пламя.

Внезапно, из него выскочил молодой человек, тут же съехавший по ледяной горке и бросившийся наутек. Следом за ним вылетел знакомый Рей герой, что-то крикнувший остальным своим коллегам, что столпились внизу. Огненный герой приземлился — от преступника его отделяла лишь одна клумба гентиан. Он вызвал огонь, в надежде достать злодея своим пламенем, но… Рей даже не поняла, что она сделала — перед героем выросла огромная ледяная стена, не позволившая огню навредить растениям. И тут раздался радостный вопль, оповестивший всех о том, что злодей пойман. Огненный герой оглянулся, прожигая яростным взглядом ту, что помешала ему достать злодея. В этом взгляде было столько ненависти и злобы, что Рей невольно попятилась, прекрасно осознавая, что виновата. Казалось, он сейчас испепелит ее на месте, но его внимание отвлек другой герой. Рей вновь вернулась к своей сестре, наблюдая, как ее осторожно заносят внутрь кареты скорой помощи. Взвыла сирена и автомобиль покатил в центральную больницу. А Рей достала телефон, чтобы сообщить о произошедшем родителям и успокоить их. Ведь никто из них серьёзно не пострадал.

Разговор с родителями выдался до ужаса трудным и тяжелым, окончательно вымотав и без того уставшую девушку. Отец должен был забрать ее через два часа, так что пока у нее было время и ответить на вопросы полиции и… попробовать найти того героя, на поверку оказавшимся не таким уж и старым, как казалось в горящем здании. Рей было стыдно перед этим парнем — ведь она весь их путь была лишь обузой ему, а в конце так и вовсе помешала поймать злодея. Пусть девушка и не понимала, за что он так на нее разозлился, — злодея ведь все равно поймали, разве не это главное? — но она все равно чувствовала себя ужасно виноватой перед ним.

— Что, съел, Старатель? — услышала она усмехающийся юношеский голос. — Как бы ты ни кичился своим восьмым местом в топе героев, ты все равно не смог поймать главаря этой банды. Думаю, это сильно подкосит твой рейтинг, о котором ты так сильно печешься!

— Заткнись, — ответил ему знакомый раздраженный голос. — То, что ты без какого-либо труда поймал добычу, которая тебе пришла прямо в руки, не делает тебе чести. Ты как был трусом, охочим до славы, так им и остался.

— А ты даже этого сделать не можешь! Может, тебе стоит сменить имя? Ну, со Старателя на Всеупускателя? А что, звучит!

— Ты… — Рей не смогла больше терпеть этого и встала между двух парней, яростно смотря в лицо незнакомцу:

— Не смейте так говорить! — воскликнула она, сжимая кулаки. — Вы не пытались найти и спасти выживших! Вы не пытались остановить злодея! Вы… я видела вас в толпе! Вы даже не попытались хоть что-то сделать! Но как присвоить чужую славу — так вот они вы! И в том, что он не смог достичь злодея, нет его вины! Это я виновата… — юноша склонился над ней, нехорошо улыбаясь:

— Знаешь, девочка… это не имеет значения. В современном геройском обществе больше шансов продвинуться имеет тот, кто больше всех на виду. Да и к тому же, — он усмехнулся, — его там никто не видел, а твои слова не больше, чем просто слова. А вот то, что я поймал преступника, видели все. И даже запечатлели на камеру. Так что готовься, Старатель, — он презрительно фыркнул, произнося его имя, — очень скоро мы с тобой поменяемся местами в топе, — он развернулся и гордо прошествовал к телевизионщикам, заметно оживившихся при его виде. Сайго и Старатель молчали, не глядя друг на друга.

— Прости, — наконец сказала Рей, чувствуя, что поступила крайне подло по отношению к человеку, который спас ее. — Я не хотела тебе мешать. Я… я просто испугалась, что ты сожжешь эти цветы, а они… я их очень люблю. Прости, я не хотела, чтобы это отразилось на тебе и твоей репутации…

— Твоя выходка никак не скажется на моей репутации, — внезапно совершенно спокойно и бесстрастно ответил герой, взглянув на девушку. — Ведь я Старатель, герой, что однажды превзойдет самого Всемогущего.

— Я уверена, что ты этого добьешься, — улыбнулась Рей, слегка опустив голову.

— Разумеется, — холодно подтвердил Старатель, внимательно рассматривая собеседницу. — Ты хотела что-то еще сказать?

— Да! Спасибо вам большое! Вы спасли жизнь мне, моей сестре… Я безмерно вам благодарна!

— Я всего лишь выполнял свою работу, — герой презрительно скривил губы. — Я спасаю людей каждый день, и если даже ты скажешь сейчас мне свое имя…

— Сайго Рей, — тут же поспешила представиться девушка, чувствуя себя крайне неловко.

— …то я его через месяц уже и не вспомню, — завершил свою мысль Старатель, отворачиваясь. — Так что не сотрясай понапрасну воздух и лучше позаботься о своей сестре, — он поспешил к полицейской машине, откуда ему махал забавный паренек с руками и ногами, словно сделанными из пружин. Внезапно Старатель остановился и, не оборачиваясь, бросил:

— Тодороки Энджи. Если уж ты представилась.

Прошло уже около трех месяцев, как я оказался в этом мире, и за это время успел достаточно освоиться в нем. Я бы не сказал, что он стал для меня практически родным, словно я всю жизнь в нем прожил, однако я уже пообвыкся здесь. Работа шла потихоньку, жизнь продолжалась.

Мое агентство закончило обживаться на новом месте и с новой силой (и с новым энтузиазмом) принялось за работу. Мои подчиненные, особенно из научного и инженерного отделов, пачками писали мне докладные записки, описывая свои новые идеи для улучшения костюмов героев из оперативного отдела, для оптимизации рабочего процесса (в результате чего у нас появился небольшой буфет, который постепенно перерос в полноценную столовую), для оптимизации патрулирования и так далее.

Внезапно на первый план вышла ничем не примечательная девушка из отдела связи с общественностью, которая сумела своим неуемным энтузиазмом и неиссякаемой энергией довести Чопорную Леди чуть ли не до нервного тика, а меня завалить горой отчетов о переговорах с разными компаниями, которые были бы очень полезны нам. Я не могу не признать, что она прекрасно выполняет свою задачу и за время своей работы (где-то полгода) сумела договориться о заключении некоторых крайне важных для нашей компании договоров, но ее воодушевленный настрой… Он очень сильно нас всех раздражал. И мне даже пришлось на нее наорать, чтобы поумерила свой пыл и не лезла туда, куда не стоит. Особенно к журналюгам. Вот только этих стервятников нам для полного счастья не хватало. Только на нее это не особо повлияло, и она все еще лелеет надежду, что наше агентство решит сотрудничать со СМИ.

Мои попытки сближения с семьей тоже начинали приносить свои плоды. От меня уже не шарахались, как от огня, и даже Тойя стал чувствовать себя рядом со мной более комфортно. Однако до доверительных отношений было еще далеко, из-за чего я решил ввести традицию семейного вечернего чаепития, чтобы вся наша семья собиралась вместе. Поначалу это было чаепитие, во время которого мы с Рей выслушивали рассказы Фуюми и Тойи, больше походившие на отчеты об успеваемости последнего. Однако со временем рассказы становились все более эмоциональными, в них добавлялись и другие стороны школьной жизни детей, иногда подключался и Нацу, и со временем это переросло в достаточно веселое обсуждение того, кто из ребят как провел свой день.

К слову о школьных буднях: мы с Рей все же посетили господина директора, чему он был явно не рад, рассчитывая на суровый разговор с запуганной вдовой, а никак не с недовольным «бизнесменом», которого отвлекают от работы. Нет, конечно, он пытался на нас давить и завуалированно угрожать, но давайте будем честны — одно лишь упоминание финансовой стороны вопроса заставило его втянуть язык в пятую точку и согласиться на наши условия. Однако, не стоит говорить, что условия были мягкими и Тойе не стоило никакого труда их выполнять, отнюдь. Кроме того, что ему приходилось ходить на все занятия под пристальным надзором сестры и выполнять вместе со мной основные и дополнительные задания, ему было поставлено крайне жесткое условие: он должен был закрыть этот семестр на самый высокий балл. В противном случае вся троица переходила на домашнее обучение под моим пристальным надзором (на самом деле нет: у меня не так много свободного времени, но детям этого знать было не обязательно), что лишь сильнее мотивировало Тойю к усердному обучению. Да, поначалу ему было трудно, но со временем он втянулся в процесс и усваивал все без особых усилий. Преподавательский состав был в полном шоке от такой поразительной перемены одного из главных раздолбаев школы и теперь всячески нахваливал его, в один голос утверждая, что он невероятно талантлив. Я лишь усмехался, когда гордый Тойя хвастался этим матери, считая, что я не слышу: правильная мотивация вкупе с постоянной работой творит чудеса.

Фуюми все это время находилась в боевом настрое: она приняла попытку Тойи свернуть с пути истинного очень близко к сердцу, воспринимая это как свой собственный косяк, а потому всячески старалась его исправить. Подошла она к своим новым обязанностям крайне ответственно и рационально, составив для братьев план интенсивных занятий. Я бы даже сказал, чересчур интенсивных. Пару дней я посмотрел на то, как она нещадно гоняет несчастных пацанов, и, не выдержав, решил вмешаться. В результате достаточно жесткого спора, в котором Фуюми вовсю проявила наше фамильное упрямство, не желая отдавать ни минуты времени от занятий, было все же решено облегчить ребятам учебную нагрузку, дав им немного свободного времени и времени на физические упражнения. Против последнего Фуюми долго протестовала, но в результате лишь присоединилась к братьям, наравне с ними выполняя все, что я от них требовал. И, когда мы наконец достигли консенсуса, она вновь стала той милой маленькой девочкой, которая скрывала в себе несносный характер прежнего Энджи. Забавно, но даже с учетом дополнительной нагрузки Фуюми продолжала учиться на том же уровне, что и раньше, и вроде как даже дала своей подруге уговорить себя присоединиться к одному из школьных клубов.

Нацуо, поглядев на своих брата и сестру, тоже решил не отставать и пока держался на уровне крепкого хорошиста. Зато он неожиданно для всех нас решил углубиться в науку, попросив на свой День рождения набор юного химика. Для меня, как для гуманитария до мозга костей, это было шоком, но, пораскинув мозгами, я пришел к выводу, что стоит дать ребенку возможность пробовать себя в разных направлениях. Так что первого июля радостный Нацу получил помимо требуемого набора и огромного орехового торта еще и микроскоп с приличной коллекцией образцов для изучения. И это не считая игрушек и открыток от братьев и сестры, а также теплого пледа от матери. В целом, именинник остался доволен, что уже радовало.

Шото же развивался как вполне нормальный ребенок, никак не проявляя свои причуды. Я был абсолютно спокоен, ведь знал, что он унаследовал и огонь, и лед, Рей любила Шото и без каких-либо особенностей, а старшим было не до этого. А вот сам младший Тодороки был не в восторге от того, что его причуда еще не проявилась, на что он мне частенько жаловался, мечтая тоже получить огненную силу. Впрочем, лед тоже был бы неплох, по его словам. Тойя пытался было его подразнить, что он останется беспричудным или получит возможность создавать теплую водичку, но быстро бросил эту затею, получив от Фуюми парочку тумаков за то, что довел брата до слез.

С Рей мы наедине больше не оставались. Ей было не очень комфортно в моем обществе, и стоило только нам остаться одним, как она тут же находила какое-то срочное дело, из-за которого она никак не может оставаться со мной. Поначалу это забавляло, а потом начало раздражать: право слово, я хочу с ней нормально хотя бы поговорить, а она от меня прячется, как от какого-то маньяка. Я пытался как-то ее поймать и спросить о столь странном поведении, но прибегать к откровенно насильственным методам я не хотел, а остальные не давали требуемого результата. Так что в итоге я плюнул на это, решив, что если ей так нравится, то не стоит лишать человека удовольствия. А если она захочет поговорить — сама подойдет. Так и живем.

За всеми этими заботами я выкроил время и на изучение дневников Энджи, в надежде узнать, как он докатился до жизни такой. Да, у меня были его воспоминания, но это была сухая хроника: мысли и чувства самого Старателя продолжали оставаться для меня тайной за семью печатями. А его записи могли мне в этом помочь — ведь дневники для того и придумали, чтобы в них записывать свои думы, не так ли? Вот так я и начал потихоньку изучать психологическую подоплеку такого отношения Старателя к жизни.

Детство Энджи было совсем не радостным. Да, до трех лет он жил как самый обычный карапуз, о чем свидетельствовали размытые воспоминания, центром которых всегда была эффектная рыжая женщина со свинцово-серыми глазами — матушка будущего героя. И эта дамочка преподнесла своему сыночку поистине незабываемый подарочек на трехлетие: путевку в детский дом.

Тот день отчетливо запомнился малышу: его разбудили в невероятную рань, ласково пообещав подарить самый чудесный в мире подарок. Но этот «подарок» находился в другом городе, а потому, даже не покормив ребенка, это женщина потащила его в машину. Поездка была длинной, но стоило Энджи задремать, как автомобиль резко затормозил, после чего последовал сильный толчок в плечо — и вот маленький мальчик сидит на тротуаре, непонимающе глядя на мать, чье лицо скривилось от отвращения.

— Беспричудное ничтожество, — с ненавистью выплюнула она в лицо сыну на прощание и укатила, оставив трехлетнего ребенка одного на безлюдной улице. Веселое начало, не так ли?

Маленький Энджи долго сидел там на тротуаре, совершенно не понимая, что произошло и почему уехала мама. Улица постепенно наполнялась людьми, но все они проходили мимо, обращая внимание на маленького ребенка лишь для того, чтобы велеть ему убраться из-под их ног и отвесить оплеуху за то, что не выполнил команду. Когда я пересматривал эти воспоминания, во мне закипала ярость: почему всем этим людям так глубоко начхать на потерявшегося мальчика? Почему у них вообще поднялась рука, чтобы дать ему тумака?

Так продолжалось до тех пор, пока к мальчишке не подошел заключенный в броню герой и не поинтересовался, чего он тут сидит и где его родители. Не добившись от ребенка внятного ответа, герой подхватил его и быстро доставил в ближайший приют, где Энджи и провел оставшееся время до своего совершеннолетия. Его родителей так и не нашли, да и, честно говоря, никто и не пытался. Всем просто было все равно на жизнь и судьбу нового постояльца, как и на судьбы всех остальных детей, которые попадали туда. Это видно даже по тому, какую фамилию ему дали: самую распространенную. Это как если бы у нас его назвали Ивановым или Петровым.

Однако даже среди общей массы никому ненужных детей Энджи умудрился выделиться не в лучшую сторону: у него не проявлялась причуда. Вообще никак. Разумеется, он стал изгоем и жертвой травли. Он не мог защититься сам, а нянечки и воспитатели лишь ругали бедного ребенка за доставленные проблемы, вместо того, чтобы ему помочь. Рукоприкладства в воспитательных целях также никто из взрослых не чурался, а иногда детей били и просто так, «для профилактики». Неудивительно, что в итоге Энджи озлобился, стал нелюдимым и закрытым.

Школа стала небольшим спасением для несчастного ребенка: там хоть чуть-чуть следили, чтобы не было совсем уж откровенных издевательств, а преподаватели более благосклонно относились к упорному и любознательному малышу, чем к остальной толпе. От этого Тодороки невзлюбили еще сильнее, как обычно не любят любимчиков учителей. Неудивительно, что одним прекрасным днем любимые одноклассники решили устроить рыжему выскочке «темную» в туалете.

Дабы провернуть подобную аферу и не попасться, они разработали воистину «грандиозный план»: сначала одна девчонка в столовой «случайно» облила его соком, а затем сами организаторы застали отмывающегося Энджи врасплох, «умыв» его в унитазе. Причем ребята попались совсем без тормозов, имевшие все шансы убить несчастного ребенка. И я был бы счастлив сказать, что, находясь на грани жизни, Энджи наконец смог раскрыть свою причуду и сжег весь тот злосчастный туалет к чертям собачьим, но это было не так. Маленький Тодороки извивался как мог, молотил обидчиков руками и ногами, пытаясь вывернуться из крепкой хватки и вынырнуть из воды. Его прикосновения несильно обжигали нападающих, что лишь сильнее распаляло их и разжигало их ярость. И если бы в туалет случайно не заглянул учитель физкультуры, то Япония вполне могла остаться без огненного героя.

Это событие очень сильно повлияло на Энджи. Он впервые осознал, что у него тоже есть причуда, что он ничуть не хуже других детей, но он слишком слаб, чтобы получить достойное отношение. Именно это событие и дало начало стремлению Старателя стать сильнее кого бы то ни было. Тогда же он начал развивать свою причуду.

Первоначально Энджи мог лишь оставить несильный ожог на противнике. Столь слабая причуда, да еще и проявившаяся в 6-7 лет не обещала своему владельцу ровным счетом ничего выдающегося, о чем каждый считал своим долгом сообщить юному Тодороки. Но давайте вспомним, каким упертым бараном был Энджи: ему было абсолютно плевать на мнение других людей, особенно, если это мнение не помогало ему в достижении собственной цели. В итоге после долгих занятий и изматывающих тренировок будущий герой сумел к своим девяти годам получить хорошее и ровное пламя в своих ладонях. И пусть огонек был не больше, чем пламя свечки, но это уже был огромный прогресс. Именно это и стало той искрой, из которой он сумел раздуть пламя до нынешнего состояния. И все это проходило под лозунгом «Я не хуже других», который плавно перетек в «Я лучше других».

Но не надо думать, что все свое время Энджи уделял исключительно развитию своего огня. Мальчик, растущий в детском доме, имел очень богатый опыт уличных драк, умел быстро и правильно оценить ситуацию и принять решение, которое могло его спасти. Однако даже тогда ему не хватало гибкости ума и воображения, чтобы не нарываться на неприятности. Он больше предпочитал решать дела силой, что собственно и делал вплоть до своей окончательной смерти. Его можно рассматривать как танк, который грязи не боится, а потому идет напролом. И эта тактика им использовалась во всех сферах жизни.

В его юности герои были так же популярны среди молодежи, как и сейчас, в основном среди юношей. Как ни странно, Тодороки в число любителей героики не входил, и больше интересовался юридической стороной вопроса правопорядка. Все же не стоит забывать, что он известен как герой с самым большим количеством раскрытых дел за всю историю Японии. Ему больше нравилась работа полицейского, и готовился он именно к поступлению в полицейскую академию, но… Стоило только одному из школьных врагов Старателя сказать, что он слишком слаб, чтобы стать героем, и вот он резко меняет свои планы и подает заявку в академию UA, куда с легкостью проходит, занимая второе место на вступительном экзамене, получив самый высокий балл за практическую часть и неплохо написав теорию. Так и началась история будущего героя номер два.

Вы помните слова Всемогущего, что у каждого про-героя есть истории из детства и школьных дней, показывающие становление ребенка как героя? Так вот, к Энджи это не имеет ровным счетом никакого отношения. Его никогда не тянуло никого спасать — ему никогда никто не помогал, почему он должен это делать? Ему некого было защищать — с угрюмым мальчишкой, смотрящим на всех волком, никто не хотел общаться, а тем более дружить. В его жизни никогда не было близких людей, не было тех, к кому бы он испытывал чувства любви или привязанности. Так что неудивительно, что даже создав собственную семью, он не знал, как себя стоит вести в ней.

Кстати, возвращаясь к семье: Тойя, которому я неосмотрительно дал увидеть свои дневники, загорелся желанием узнать мое прошлое, но спросить меня напрямую побоялся, а потому пытался проникнуть в мою комнату и незаметно почитать их. Однако опыта незаметного взлома у него не было, из-за чего он и был пойман с поличным при попытке проникнуть в мою комнату. Это событие заставило меня переместить все свои записи в свой офис и провести для детей лекцию, что не стоит тревожить скелетов в чужом шкафу. Зря я это сделал.

Уже через два дня после поимки Тойи за руку я лицезрел разбросанные по всей моей кровати брюки, рубашки, футболки, шорты, галстуки и прочие предметы гардероба. Нацу и Тойя, которых я застукал на месте преступления, с вызовом и какой-то обидой глядели на меня, словно я их жестоко обманул в чем-то.

— Маленькие варвары, — говорил им я, с болью глядя на измятую одежду. — Одежду-то мять зачем? По-вашему, это как-то поможет вам найти путь в Нарнию? Или вы думали, среди моей чистой одежды затесались окровавленные платья моих прежних жен? Так у меня их не было, да и борода у меня не синяя… Так скажите мне, мелкие вредители, что вы искали в моем шкафу?!

И таки что бы вы думали? Они искали там скелетов. Да, они восприняли мою фразу буквально и на полном серьезе считали, что у меня в шкафу находятся трупы. Не удивительно, что следующие минут десять я косплеил Шигараки — человека-фейспалма. В итоге мне пришлось потратить еще полчаса, чтобы растолковать детям, что это лишь фигура речи, означающая секреты, которые не стоит никому знать. Мальчишки выглядели обиженными и расстроенными — конечно, они уже настроились найти настоящих скелетов для подтверждения того, что я чудовище, а тут такой облом. Кошмар.

От забавных воспоминаний меня отвлек стук в дверь.

— Войдите, — велел я, откладывая в сторону очередной отчет о поимке злодея. Через час у меня намечался патруль, во время которого можно было бы отдохнуть от всей этой макулатуры. Но нежданный посетитель вполне мог нарушить эти планы.

— Господин Старатель, к вам посетитель, — заглянув ко мне, сообщил мой секретарь, подтверждая мои худшие опасения, — Яги Тошинори. Пустить?

Я впал в ступор. Имя мне показалось смутно знакомым, однако фамилия Яги вызывала во мне ассоциацию лишь с мужской версией бабы Яги: такой худощавый старик со вставной челюстью, огромным носом и в бандане с черепами. Я помотал головой, отгоняя карикатурный образ, и велел:

— Пускай.

Стоило только посетителю зайти в мой кабинет, озаряя все своей белоснежной улыбкой, как я схватился за голову:

— Господь Всемогущий, тебе-то что тут надо?!

— Я не Господь, — рассмеявшись, ответил тот, продолжая сиять улыбкой, — я просто Всемогущий.

— Не уходи от вопроса. Что. Ты. Тут. Забыл? Наши агентства не работают вместе и никаких совместных миссий у нас нет. Ну так и что же заставило нашего непревзойденного номера один снизойти до нас, простых смертных? — кажется, мой расслабляющий патруль накрывался медным тазом. И мне это совсем не нравилось.

— Когда ты стал такой язвой, Старатель? — искренне удивился Всемогущий, усаживаясь в кресло для гостей. Но даже так он продолжал улыбаться.

— Ты не ответил на вопрос, — меня уже начало все это бесить. — Что ты от меня хочешь?

— Я хочу поработать в твоем агентстве. Ты же не против?

— Всемогущий, едрить-колотить, что это опять было? Почему всякий раз, когда ты выходишь в патруль, ты подвергаешь опасности всех, кто работает с тобой? Ты же прекрасно понимаешь, что лишь счастливая случайность спасла отряд гамма от смерти от рук злодея, и этой опасности можно было легко избежать, если бы ты следовал изначальному плану, а не строил бы из себя не пойми кого! — держась рукой за голову, я в очередной раз ругал Всемогущего за его наплевательское отношение к инструкциям и планам. Он работает в моем агентстве уже три недели, и за это время сумел несколько раз подвергнуть опасности жизни героев, работавших с ним в команде. А его нежелание хотя бы сообщить о том, что он решил отойти от плана, часто сбивает отлаженную систему взаимодействия между членами отряда. Они просто не понимают, что должны делать, не знают, куда понесет Всемогущего в следующую секунду, а потому не успевают вовремя среагировать на изменившуюся обстановку. И это просто чудо, что никто еще не погиб, хотя среди представителей оперативного отдела количество взятых отгулов по причине нервного истощения увеличилось в разы. И ни одна команда не смогла работать со Всемогущим дольше трех дней, угрожая мне уволиться полным составом. И даже глава оперативного отдела, Пружинник, сказал мне во время одного из отчетов: «Всемогущий, конечно, хороший мужик и прекрасный герой, но он не командный игрок от слова совсем». И, глядя на безмятежное лицо отчитываемого героя, я прекрасно понимал, что так оно и есть. Именно поэтому последние четыре дня мы работали в паре. И вот, когда я из-за срочной встречи с комиссией общественной безопасности не смог выйти в патруль, отправив вместо себя отряд гамма, он умудрился чуть не потерять всю команду. И его это, судя по всему, совсем не парит.

— Успокойся, Старатель. Все же хорошо закончилось, — с невинной улыбкой заявил мне Тошинори, крутя в пальцах ручку, которой он расписывался в отчете. — Все живы и здоровы, злодей пойман, а жители ликуют. Что не так?

— Все не так! — не выдержал я, — Твоя манера поведения, твое отношение к окружающим… Что вот ты один щас придешь и все порешаешь. У нас как бы есть распределение обязанностей и задач. Здесь ты не должен делать все один за всех! — на последней фразе Всемогущий напрягся, но мне было немного не до его душевных переживаний. — Ты ведешь себя эгоистично, словно ты лучше всех все знаешь, словно все остальные какие-то беспомощные младенцы, которые ничего сами не могут сделать, но на безопасность которых тебе абсолютно плевать! Даже вчера, когда я упал в реку, ты даже не убедился, что я смогу выбраться из воды!

— Я ж не знал, что ты воды боишься!

— А то, с какой высоты я рухнул в реку, тебя не смутило? Я мог и сознание потерять!

— Господин Старатель? — нашу откровенную перебранку прервала Серебрянка, та самая активная девушка из отдела по связи с общественностью. — Разрешите?

— Что опять произошло? — я все еще был на взводе, так что сказал это чуть более грубо, чем хотелось бы.

— Отчеты, договоры и еще раз отчеты, — замешкавшись, ответила девушка, осторожно опустив стопку бумаг мне на стол. — И еще. Мы договорились с каналом NHA о вашем завтрашнем интервью вместе с фотосессией. Они хотели выпустить шоу ближе к вечеру, но…

— ТАК! — приложи я еще немного усилий, и стол можно было бы отправлять на свалку. — Какие еще, к черту, интервью с фотосессией? Какого хрена они завтра и почему я, глава агентства, узнаю об этом последним? Я не буду общаться с этими долбанными стервятниками!

— Но… Господин Старатель… — в голосе девушки слышался явственный испуг вперемешку со слезами. — Это же хорошая возможность поднять рейтинг как агентства в целом, так и ваш…

— Да плевал я на этот гребаный рейтинг! Слушай, я долго терпел твои выходки, но если ты не отменишь это ебаное интервью, я тебя выгоню к едрене фене без выходного пособия!

— Н-н-но… Договор уже подписан Чопорной Леди и…

— Вы там что все, в конец оборзели?! — я принялся рыться в бумагах на столе в поисках телефона. — Давно на бирже труда не были? Да где ж ты, зараза… Ага! — я набрал требуемый номер. Пара гудков и связь установлена: — Алло, Леди? Ты сейчас сильно занята? А, идешь ко мне в кабинет? Как раз вовремя, нам необходимо кое-что обсудить относительно твоей дальнейшей работы в моем агентстве. Жду, — и, не слушая ответа своего зама, я отключился. Эффект данная речь произвела впечатляющий: уже через минуту в дверь вломилась Чопорная Леди, пылая от ярости:

— Старатель, ты что, офонарел?! — выпалила она, упершись руками в мой стол и прожигая меня гневным взглядом. — Ты уволить меня решил?

— Нет, офонарели тут конкретно вы! — не менее яростно ответил я, сжимая руки в кулаки. — Кажется, я ясно давал понять, что никаких, ровным счетом НИКАКИХ интервью я давать не собираюсь! И что же мы видим в итоге? Договор с NHA на завтрашнее интервью, о котором я узнал вот только что! И мало того, что вы вообще решили организовать это интервью, так вы его еще и поставили на восьмое число! А вам прекрасно известно, что это за дата и почему в этот день я не нахожусь на работе. Так прежде чем вы покинете нас, будьте любезны пояснить: какого хера?!

Чопорная Леди оглянулась на слегка офигевшего Всемогущего и на плачущую Серебрянку и попросила:

— Будьте добры покинуть кабинет минут на десять. Это личный разговор, — те кивнули и послушно вышли, причем Всемогущий приобнял девушку за плечи, что-то успокаивающе бормоча ей. Как только дверь за ними закрылась, Леди рухнула в кресло, массируя виски. Теперь она уже не была той строгой начальницей, которой ее все привыкли видеть, а была просто женщиной, уже немолодой, уставшей от большой нагрузки, что постоянно лежит на ее плечах. Она вздохнула:

— Энджи, — Леди была одной из немногих моих подчиненных, кто знала меня не только под геройским именем, и единственная, кому было позволено обращаться ко мне так. — Да, я в курсе, что ты ненавидишь этот день, считая, что он «проклят» и потому тебя преследуют неудачи. Но каждый раз запираться в своем доме — это глупо. Энджи, — она подняла на меня глаза, — мы работаем уже довольно долгое время вместе, и ты для меня почти как сын. И я просто хочу тебе помочь преодолеть этот твой иррациональный страх перед своим же Днем рождения.

— Интересно, и как же это интервью мне поможет? Это и так ужаснейшая вещь, которая могла со мной произойти…

— А значит, хуже уже не будет, не так ли? — на ее лице появилась слабая улыбка. — Просто поверь мне, Энджи, это поможет тебе избавиться от твоих глупых предубеждений. Поверь, как своему старому другу.

— Не такая уж ты и старая, — я помассировал лоб, уже будучи спокойным. Впрочем, моя вспышка гнева теперь казалась мне какой-то странной и нехарактерной для меня. Ну решили люди для развития агентства и, как оказалось, моего блага, устроить мне интервью, что в этом такого? — Ты старше меня лишь на пятнадцать лет.

— Еще скажи, что в пятьдесят лет жизнь только начинается. Но на самом деле, Энджи, это всего лишь на два часа, и то во время учебы твоих детей. Потом ты будешь абсолютно свободен и можешь провести свое свободное время в полном кругу семьи. И, думаю, будет совершенно справедливо дать Рей время на приготовления. Вы с ней, кажется, стали лучше ладить, верно?

— Эм… Это наше с ней дело, — деликатно отошел от темы я. Леди и впрямь считала меня чуть ли не сыном и очень сильно переживала за мою жизнь, в том числе и личную. Собственно, именно из-за нее Энджи и решился завести семью, дав себе наиболее тупое объяснение, зачем он это делает: потому что хочет наследника, у которого не будет тех слабостей, что есть у него. Ведь на героя номер два никто не может оказывать влияние, а тем более давить на него. Так что лучше сделать вид, что ты сам так решил и выбрать наиболее правдоподобное объяснение своему поступку. Впрочем, он сам попался в свою же ложь, действительно поверив, что женился исключительно ради того, чтобы заниматься евгеникой. Хотя, правда тоже неприглядна: женился, потому что так сказала зам. Здорово, что тут скажешь? Ну хоть жену себе сам нашел, а не выбрал среди тех претенденток, что нашла ему Леди. Собственно, именно поэтому он с замом и не желал общаться на тему семьи, и я его вполне понимаю.

— Ваше дело, так ваше, — не стала спорить мой зам, вставая из кресла. — Но завтра в полдень ты должен будешь быть на интервью. Вместе со Всемогущим. Это понятно? — она вновь стала той железной Леди, грозой всея агентства, с которой спорить нельзя по определению. Даже мне, почему-то.

— Но премии я вас обеих все равно лишу в этом месяце, тебя и Серебрянку, — я не мог не вставить свои пять копеек, чтобы не потерять лицо. — И выговор в личное дело каждой!

— Как скажете, господин Старатель. Мне это не особо важно, а Серебрянка вряд ли расстроится, узнав, что вы все же согласились на это интервью.

* * *

Сакамото Юко стояла у дверей дома своего босса и все никак не решалась как-то заявить о своем присутствии. Большой дом в классическом японском стиле был под стать своему хозяину: крепкий, прочный, надежный и… несколько пугающий.

«Зачем холостому человеку такие хоромы? — подумала Юко, сглатывая противный ком страха в горле, — Нет, конечно, всем известно, что он очень богат, но… Как он живет один в таком огромном доме?»

Вокруг стояла сонная тишина. Листья деревьев тихо шелестели под редкими дуновениями ветра. Солнце лениво освещало крыльцо, на котором стояла девушка. Шесть утра. И пусть в городе в это время уже вовсю кипит жизнь, Сакамото не была уверена, что Старатель уже проснулся. Особенно учитывая, что по идее они должны были встретиться в полдень уже в студии. Но из-за телевизионщиков, что не хотели показывать столь «сенсационный» материал днем, когда так мало зрителей, ей пришлось срочно примчаться сюда, чтобы они вместе успели прибыть на место вовремя.

Девушка подняла руку и решительно нажала на кнопку звонка, мысленно готовясь вновь испытать на себе гнев начальника. Звонкая трель пронзила воздух и затихла где-то в глубинах дома, вновь уступая место тишине. Дом продолжал стоять, ничем не выдавая, что творится у него внутри. И когда Юко хотела уже повторно позвонить, дверь открылась. Перед девушкой стояла красивая женщина с небрежно заколотыми волосами.

— Вы кто? — слова вылетели быстрее, чем Сакамото успела что-либо сообразить.

— Тодороки Рей, — тихо ответила незнакомка, осматривая непрошеную гостью. — А вы?..

— А, о… Сакамото Юко, представитель геройского агентства Старателя…

— Так вы к Энджи?.. — женщина слабо улыбнулась и чуть отошла в сторону, пропуская Сакамото в дом. — Он еще не встал, но вы можете подождать его внизу, в гостиной. Я позову его…

— А, э-э, спасибо, — Юко прошла за Рей Тодороки, попав в уютную комнату с мягкими креслами. — А вы… Вы кем приходитесь господину Старателю?

— Она моя жена, — раздался недовольный голос за ее спиной, — Серебрянка, ты время видела? Шесть утра, а ты уже весь дом разбудила! И зачем, спрашивается, если все равно встреча с журналистами назначена на полдень?

* * *

Я был зол. Нет, я был в ярости! Мало того, что я должен в свой День рождения заниматься какой-то фигней, так еще и выспаться не дали. И все из-за этих долбаных рейтингов, за которыми гоняются эти гребаные телевизионщики! Поэтому, вместо того, чтобы показывать нас днем, когда все на работе/в школе и просмотров, соответственно, мало, они решили нас запихнуть на утренний бум, пока все либо еще дома, либо коротают время в дороге. И сообщили об этом как всегда в самый последний момент. При таком раскладе даже на Серебрянку ругаться как-то не хочется: она же не виновата, что время решили перенести. С другой стороны, она могла встать в позу, отстаивая наши интересы, но почему-то не стала.

К моему удивлению, Рей хоть и робко, но настойчиво поддержала мой поход в телестудию. Дети, разбуженные громкими голосами, тоже почему-то были обеими руками за то, чтобы выгнать меня из дома. Подозрительно…

В общем, меня уломали, и уже через полчаса мы с Серебрянкой неслись по полупустому шоссе. Она пару раз попыталась завести разговор о моей семье, но осознала по моему угрюмому лицу, что это не та тема, которую я хотел с ней обсуждать, так что она довольно скоро перешла к тактике моих ответов на каверзные вопросы журналистов, чтобы не дай бог не пошатнуть как-то свою репутацию.

Прибыли мы почти притык в притык из-за того, что один дебил решил разрулить пробку своей причудой, чем лишь сильнее усугубил ситуацию. Всемогущий, прибывший заранее, не преминул мне попенять на задержку. Сам он уже лоснился от толщины грима, который на него наложили беспощадные визажисты, которые попытались было и меня атаковать со своими орудиями пытки, но грозный рявк с моей стороны отогнал их, пусть и не надолго: мне тоже стоило нанести какой-никакой макияж, чтобы не так сильно «блистать» потным лицом в камеру.

Нас посадили в достаточно удобные кресла, а рядом поставили столик с закусками и напитками. Тошинори сидел расслабленно, откинувшись на спинку и явно чувствуя себя в этой обстановке как дома. Мне же было очень неуютно: яркий свет прожекторов слепил меня, гомон техников, снующих где-то на фоне, жутко раздражал, а громкий голос ведущей бил по барабанным перепонкам. И на что я подписался? Ведь знал, что так будет… Хотя, можно понадеяться, что на эту студию именно сегодня решат напасть злодеи, чтобы одновременно прибить и Символ Мира, и меня, но это настолько дикая фантазия, что верить в ее исполнение — верх глупости. А ведь так хотелось бы…

— Эй, Старатель, не паникуй ты так, — ободряюще улыбнулся мне Всемогущий. — Все пройдет хорошо! Почему? Да потому что я здесь и в случае чего смогу тебе помочь!

— Ну спасибо, утешил, — как можно более саркастично ответил я, глядя прямиком в устанавливающуюся напротив меня камеру. — И я не паникую: я просто ненавижу все и вся в этой студии.

— Ну-ну, — высказался мой напарник, неопределенно махнув рукой. К нему опять подошел гример, чтобы поправить макияж, и ему пришлось замолчать. Ко мне тоже попытался приблизиться один, но, заметив мой убийственный взгляд, попятился и, пробормотав «А, в принципе, вы и так хорошо смотритесь», поспешно ретировался в темноту.

Зазвучала торжественная музыка, прожектора засияли еще ярче и в центр студии вышла ведущая, нацепившая на лицо самую обворожительную улыбку из своего арсенала:

— Доброе утро, дорогие телезрители! В эфире программа «Интервью с героями», и я, ее ведущая… — заученно начала она традиционное приветствие, ослепительно лыбясь в камеру. Боже, даже улыбка Всемогущего на этом фоне уже не кажется такой бесящей…

— И сегодня у нас в гостях два потрясающих человека, венчающих геройское общество! Герой номер один, бессменный Символ Мира — Всемо-о-огущи-ий! И герой номер два, чье агентство признано лучшим в Японии, — Ста-а-арате-ель! — Тошинори встал, приветливо махнув рукой. Я же лишь кивнул ближайшей камере, стараясь сделать наименее недовольное лицо, что, откровенно говоря, получалось плохо. Еще ничего не началось толком, а я уже хочу свернуть кому-нибудь шею. Надо будет записаться на какой-нибудь тренинг по сдерживанию и контролю негативных эмоций. А то мало ли…

— Вот уже почти неделя как вы, два самых выдающихся героя, работаете в паре! Расскажите, каковы ваши ощущения от совместной работы? Не считаете ли вы, что кто-то из вас тянет одеяло на себя? И не тяготит ли вас наличие другого топ-героя, ведь, насколько известно, у вас двоих весьма натянутые отношения…

— Хо-хо-хо! — рассмеялся Всемогущий, подмигнув зрителям. — Ну что вы! У нас замечательные отношения…

«Пока ты не ведешь себя как полный придурок», — мысленно дополнил я, лениво разглядывая свои ногти. Подстричь бы…

— Работать в агентстве Старателя оказалось крайне приятно, — продолжал заливаться соловьем Тошинори. — Он подобрал отличных людей, специалистов самых разных отраслей, не только героев… — да-да-да, Всемогущий, вываливай секретную информацию о моем агентстве… Хотя, не такая уж это и тайна.

В течение следующих пяти минут мой напарник с восторженно блестящими глазами рассказывал, как же классно все устроено в моем агентстве: и столовая есть, и свои тренировочные зоны, и общежитие, и люди приветливые и яркие, и работа интересная, и о безопасности работников думают… По мере перечисления мое недоумение все усиливалось: Серебрянка что, уговорила его побыть моим пиар-менеджером? Чего он так активно рекламирует мое агентство? И, главное, не скажешь, что говорит не от всего сердца… Хотя, кажется, он все делает от всего сердца и всей души…

— А что скажете вы, Старатель? — неожиданно ведущая обратилась ко мне, выводя из задумчивого состояния. — Вы не жалеете, что стали напарником Всемогущего?

— Вы так говорите, словно у меня был выбор, — вздохнул я, прикрыв глаза. — До этого он в течение двух недель пытался вписаться хоть в одну из команд, что у меня работают. Безуспешно. А контракт подписан, да и вообще, — «Не выгонять же человека на улицу?» С Всемогущим вообще сложилась чуть ли не анекдотичная ситуация: действуя как типичный герой комиксов Марвел, он почти всю свою зарплату отдавал на благотворительность, себе оставляя лишь прожиточный минимум. Естественно, снимать квартиру, а тем более купить оную он себе позволить не мог, из-за чего и жил на работе. А когда его выпнули в отпуск (разумеется, неоплачиваемый), он две недели скитался по друзьям, пока не прибился к моему агентству, которое в обязательном порядке выдавало сотрудникам комнату в общежитии. Собственно, так Всемогущий и попал ко мне в агентство, чисто по моей доброте душевной. Ну не мог же я выгнать его? — В итоге было решено создать «боевой дуэт» из нас двоих. Так и работаем.

— Но вы всегда хотели превзойти Всемогущего, разве вы отказались от своей цели?

— Тягаться с Всемогущем в плане чистой силы — Сизифов труд, бессмысленный и неблагодарный, — ответил я, раздраженно закатив глаза. — Такая задача больше не кажется мне интересной. А вот создание агентства, которое может автономно работать даже в самые темные времена, привлекает меня в большей степени.

— Ого! — ведущая была в полном шоке, и я буквально слышал треск разрываемого в ее голове шаблона. — То есть вы готовы пожертвовать своим местом в рейтинге героев…

— Нет-нет-нет, — я помотал головой, — с чего вы взяли? Я не могу понизить планку качества выполнения своей работы и работы своего агентства. Это всего лишь как дополнительный обязательный квест, и все.

— Ну ты даешь, Старатель… — ошарашенно пробормотал Всемогущий. — Тащить на себе две столь тяжелые ноши — топового героя и начальника такого агентства… Силен, однако!

— Ты сомневался? — фыркнул я, — Если я за что-то берусь, то стараюсь выполнить это на высшем уровне.

— Это видно, Старатель, — усмехнулся он мне в ответ. Но ведущая тут же переключила внимание на себя, задав парочку вопросов о наших совместных миссиях. Отвечал в основном Всемогущий, я лишь изредка вставлял свои комментарии. Нас пару раз прерывали рекламные паузы, во время которых нас вновь атаковали гримеры. И под конец я так устал рявкать на них, что позволил им сновать вокруг меня со своими кисточками, пудрой, тональными кремами и прочей гадостью, от которой у меня жутко чесалось все лицо. Надо будет с дерматологом потом проконсультироваться. А то мало ли…

— И все-таки, в чем же секрет вашей неуязвимости, Всемогущий? Это какая-то броня? Многочисленные тренировки?

— На этот вопрос я могу дать вам ответ, — усмехнувшись, сказал я, не давая ответить Всемогущему. Повисла тишина: ведущая и мой напарник ошарашенно смотрели на меня, а я, вдоволь насладившись их реакцией, продолжил:

— Всем известна фишка Всемогущего: улыбаться в самое страшное время, смеяться в лицо опасности. Все считают это лишь способом вселить в людей уверенность, успокоить их… Но все далеко не так, как кажется на первый взгляд, — во взглядах ведущей и Тошинори проступило недоумение на пару с замешательством. А я, понизив голос до театрального шепота, продолжал свою речь:

— На самом деле, этот смех и эта улыбка… Продлевают ему жизнь! Ведь, как известно, семнадцать минут смеха в сутки продлевает жизнь на один год! А Всемогущий уже насмеялся столько, что до ста доживет гарантированно!

— Ха! — Всемогущий от переизбытка чувств хлопнул ладонью по низенькому столику, чуть не разбив его вдребезги.— Ну, Старатель… Ну даешь! Я это запомню! — и он расхохотался, заразив своим смехом всех присутствующих в студии. Я позволил себе довольную улыбку: еще в прошлой жизни я придумал эту шутку, и вот представилась возможность протолкнуть ее в массы. Неплохо.

Дальше все шло достаточно хорошо: нас спрашивали о методах нашей работы, просили показать пару эффектных приемов и провели небольшое дружеское соревнование по армрестлингу, в котором закономерно победил Всемогущий. Но я оказал ему достойное сопротивление, и пару раз был на волосок от победы, но в конце концов проиграл. Обидно.

И вот, когда, казалось, все было позади, ведущая сказала:

— Что ж, а теперь мы перейдем к теме, которая интересует больше наших прекрасных телезрительниц!

— Ой-йо-о… — на удивление дружно выдохнули мы с Всемогущим, беспомощно переглянувшись. Только не личная жизнь!

— Совсем недавно журнал Форнайт опубликовал топ десять самых завидных холостяков Японии этого года, и вы оба вошли в него под номерами четыре и шесть. Как вы думаете, кому из вас какое из вышеуказанных мест принадлежит?

Я подавился соком, которым пытался промочить пересохшее горло. Чего? Какой, нафиг, топ самых завидных холостяков? Я женат уже десять лет! Но эта девушка говорила с такой уверенностью, что мне все сильнее хотелось заглянуть в свой паспорт: вдруг там и впрямь вместо записи о регистрации моего брака с Рей пустое место или запись о его расторжении?

— Что ж… — осознавая, что никто из нас отвечать на ее вопрос не собирается. — На первый взгляд кажется, что четвертое место должно быть у Всемогущего, а шестое — у Старателя. Однако… Это не так! — а чего она ожидала? Разумеется, больше предпочтения женщины отдадут пусть не самому популярному, но зато более состоятельному мужчине, который в состоянии исполнить любой каприз своей дамы сердца. О поганом характере кандидата на роль супруга охотницы за чужим состоянием практически никогда не задумываются, считая себя самыми умными и изворотливыми.

— И если взглянуть на кое-какие документы, что можно найти в открытом доступе на сайте налоговой службы, то можно вполне понять такую странную расстановку! — продолжала вещать ведущая, а я похолодел: в открытом доступе? Черт бы побрал честного и законопослушного Энджи, не умеющего скрывать уровень своих доходов! Хотя, здесь, в Японии, это не принято. Российских чиновников на них нет… И что мне теперь делать? Делать-то что? И какого хрена эта идиотка зачитала в прямом эфире весь список моего движимого и недвижимого имущества, попутно пройдясь по доходам моего агентства?!

— Слушай, Старатель, а нафига тебе столько квартир? — шепнул мне на ухо Всемогущий, пребывающий в шоке от услышанного. — Ты их что, коллекционируешь?

— Солю, — огрызнулся я, барабаня пальцами по подлокотникам. Подумаешь, всего две небольшие двухкомнатные квартиры на меня и Рей, если последняя решит развестись, и по однокомнатной квартире на каждого ребенка. Ну, плюс дом, в котором мы все сейчас живем. Как по мне, так даже не особо жирно. Да и вообще…

— А вам не кажется, что считать деньги в чужом кармане — неприлично? — сквозь зубы процедил я, с ненавистью глядя на ведущую, которая словно совсем не замечала накала атмосферы. — Особенно с учетом того, что среди всего перечисленного нет ни единого «левого» йена. И, кажется, в самом начале была сделана ремарка, что нашего финансового состояния вы касаться не будете. Так будьте добры, поясните, к чему было вот это все?

— Старатель, — начал Всемогущий, обеспокоенно глядя на меня. — Ты сейчас что-нибудь подожжешь. Успокойся, никто тебе никаких претензий не предъявляет. Просто твоя состоятельность стала решающим фактором, что ты занял четвертое место в топе самых завидных холостяков года! Не воспринимай все так близко к сердцу, — ответом ему был очередной яростный взгляд, но огонь я все же слегка притушил.

— Собственно говоря, имея такое огромное состояние… Вы никогда не задумывались о том, что можете легко покорить сердце любой девушки?

— Если для покорения сердца девушки нужны только деньги, то мне такая девушка нужна как собаке пятая лапа, — отрезал я. — Охотницы до чужих денег и «Черные вдовы» меня не интересуют.

— Вы верите в любовь? — удивилась ведущая. — Странно, я думала…

— Вы не поверите, но ваше мнение о моей личной жизни меня интересует меньше всего. Я вполне сам могу ею распоряжаться, — я мог бы сейчас сказать о том, что женат, и тем самым оградить себя от дальнейших посягательств со стороны представительниц прекрасного пола, но… нет. О моей семье не стоит знать слишком большому количеству людей, так что говорить о ней сейчас, в прямом эфире — все равно что подписать жене и детям смертный приговор.

— Но неужели вы ни разу не задумывались о детях? О сыне, которому могли бы передать свое дело?

— Без комментариев.

— Но…

— Время! — напомнили ведущей откуда-то из темноты. — Пора заканчивать!

— Ну что ж… — она вновь нацепила на себя улыбку. — Дорогие телезрители! Вот и подошла к концу наша передача! У нас сегодня были два топовых героя, Всемогущий и Старатель. И пусть мы не успели задать им все интересующие нас вопросы, но все же мы приятно провели время. Давайте поблагодарим наших гостей…

* * *

— Да блин, какого хрена? — я пнул какую-то банку, имевшую неосторожность угодить мне под ноги. Стоящий рядом со мной Всемогущий устало вздохнул:

— Не понимаю, чего тебе не нравится. Все прошло просто отлично, если не считать твоего срыва в конце, — он положил мне руку на плечо, желая успокоить меня. — Твой уровень поддержки со стороны населения после сегодняшней передачи должен сильно подняться…

— Слушай, Тоши, прости уж за такую фамильярность, но собирать толпы озверевших фанаток, готовых разорвать тебя на части — это сугубо твоя прерогатива! Мне этого счастья и даром не надо! — я на автомате потер скулу, на которой одна из особо наглых «фанаток» оставила ярко-алый след от помады. И, главное, явно сделала это нарочно, подгадав, когда на нас будет направлена камера телефона одного из зевак. И как я теперь буду Рей в глаза смотреть? Наверняка это видео разлетелось по всему интернету…

— Чем тебе девушки так не нравятся? Ну подумаешь, поцеловала одна в щеку — со мной это постоянно случается! Не стоит разводить из этого какую-то драму!

Я промолчал, осторожно выглянув из-за угла: толпы, от которой мы спрятались в этот темный переулок, уже не наблюдалось. Я облегченно вздохнул и вышел на улицу, убедившись, что на моем лице не осталось ни единого язычка пламени. Следом за мной последовал и Всемогущий в своей «не геройской» форме, которая от геройской отличалась лишь опущенными передними прядями. Маскировка на высшем уровне, ага.

— И куда мы идем? — поинтересовался Всемогущий, пристроившись за мной. — Нам, кажется, следовало заглянуть в агентство, как попросила твоя зам, а это немного в другой стороне.

— Мне надо зайти в одно место. И тебя, честно говоря, я за собой не звал, так что можешь спокойно куда-нибудь свалить и не действовать мне на нервы, — мрачно сказал я, скользя взглядом по пестрым витринам магазинов и ларьков. Отчаянно хотелось закурить: да, был за мной такой грешок в прошлой жизни. Впрочем, Старатель в своей юности тоже баловался сигаретами, пусть и бросил это занятие, организовав свое агентство.

— Оставить тебя одного, когда ты если не спалишь что-то, то сломаешь? Неа, — ответил Всемогущий, поравнявшись со мной.

— Будь другом, Тошинори, заткнись, а? — в очередной раз попросил я и подошел к одному из ларьков. — Будьте добры, дайте сигареты… Во-он те, крайние справа в третьем ряду… Нет, следующие…

Пока я расплачивался, Всемогущий как-то неверяще смотрел то на меня, то на пачку сигарет:

— Ты куришь? — удивленно спросил он, когда мы продолжили свое движение по улице.

— Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет, — ответил я, вытаскивая из упаковки тонкий цилиндр. Блин, а ведь Энджи — ходячий прикуриватель! Удобно, ничего не скажешь. — А при нашей работе вероятность умереть здоровым крайне низка. Так что, какая разница?

— Ты назвал меня Тошинори, — после некоторого молчания вновь заговорил Всемогущий. — Причем не один раз. Откуда ты узнал мое имя?

Я еле подавил в себе желание хлопнуть себя по лбу и ограничился лишь возведением глаз к небу:

— Всемогущий… В документе о приеме на работу ты фигурируешь как «Яги Тошинори», так что действительно, как я, который подписывал все эти бумаги, могу знать твое имя? — максимально сочась сарказмом, ответил я на крайне глупый вопрос своего напарника. Тот задумчиво нахмурился, словно что-то вспоминая.

— Верно… Но тогда… Странно, что я не знаю твоего имени, — наконец сказал Всемогущий. — Тебе не кажется это несколько несправедливым?

— Кха-кха-кха… — они все что, сговорились, что ли? Почему им надо говорить такие вещи тогда, когда я меньше всего этого жду? Специально подстраиваются, что ли? — Всемогущий… Ты издеваешься? Я тебе уже раз десять представлялся. Или у тебя память, как у рыбки? — Тошинори молчал. Он и впрямь не помнит? — Тодороки Энджи. Будь добр, запомни наконец.

— Я могу обращаться к тебе по имени, Энджи? — я оторопел. Это он мне что, мстит за то, что я его не по фамилии называю?

— Делай, что хочешь, — махнул я рукой. — Хотя мы с тобой на брудершафт не пили, — едва слышно добавил я. Знакомая еще по памяти Энджи вывеска становилась все ближе: мы почти пришли.

Звякнул колокольчик, и старый владелец кафе оторвался от общения с очередным клиентом, чтобы взглянуть на новых посетителей. На его лице расплылась радостная улыбка:

— Господин Тодороки! Сколько лет, сколько зим! Давненько не видел вас в своем заведении!

— Дела, дорогой господин Шанс, дела, — улыбнулся в ответ я. — Сами знаете, как лето — всякая шваль на улицы вылазит. А нам ничего не остается, кроме как гоняться за ней, — парочка, сидевшая неподалеку, с интересом глянула на нас.

— Вам как обычно? — он глянул на топчущегося у входа Всемогущего. — А чего желает ваш друг?

— Из обычного мне только кудзумоти с собой. И меню — я слышал, у тебя появились новые пирожные. Кстати, тот заказ, что я сделал… Вы его доставили?

— Разумеется! — хозяин кафешки от избытка чувств начал размахивать руками. — И, хочу заметить, заказанный вами торт — одно из лучших моих творений! И, уверен, его вкус точно придется вам по вкусу, уж простите за каламбур!

Забавный толстячок проводил нас до столика, укрытого от любопытных глаз остальных посетителей зеленой завесой какой-то растительности. Получив заказ, он, весело подпрыгивая, побежал его выполнять. Хороший мужик, и кудзумоти у него вкусные. Да и торт со Дня рождения Нацуо, что так понравился моему семейству, я тоже заказывал здесь. Так что Шанс заслуженно получил в моей голове звание любимого кондитера.

— Я вижу, вы с ним в хороших отношениях, — заметил Всемогущий, оглядывая интерьер кафешки. — Хм, а тут достаточно мило… Как ты обнаружил это заведение?

— Работал здесь неподалеку, — от встречи со старым знакомым мое настроение заметно улучшилось, — тогда это была крайне задрипанная забегаловка, рассадник заразы и притон наркоманов и алкашей. Но все же из всех дешевых кафешек эта была ближе всего к месту моей работы, так что я часто заходил сюда перекусить. Заодно иногда получалось узнавать планы некоторых злодеев, которые были достаточно глупы, чтобы во всеуслышание их обсуждать. Но вскоре я ушел из того геройского агентства, и почти забыл об этой тошниловке.

— Но ничто не длится вечно, — перед нами поставили плетеные корзинки с выпечкой и чашки с ароматным чаем. — Сменился и владелец этой забегаловки. Шанс потратил немало средств и сил, чтобы из этого гадюшника сделать более-менее приличное заведение. Но привычки людей так быстро не изменишь. Весь сброд вновь начал собираться здесь, словно совсем не обращая внимание на изменения, произошедшие с заведением. Были драки, разбивались окна, витрины, портился товар. Шанс терпел колоссальные убытки, и все могло бы закончится его банкротством, если бы мне однажды не взбрело в голову вновь заглянуть сюда.

— Я не узнал тот блевотошник, которым раньше было это заведение: все выглядело прилично, никакой грязи, тараканов и мышей, которыми изобиловало это место раньше. И еда была вкусной… А кудзумоти — это вообще была любовь с первого укуса. Но от наслаждения прекрасными кондитерскими изделиями меня отвлекла очередная банда, решившая поразвлечься в любимом месте.

— И ты их, разумеется, поставил на место? — фыркнул Всемогущий, взяв еще один эклер из корзинки.

— Ну, а что мне оставалось? Они мешали мне обедать, — пожал плечами я. — Чуть позже их прибежала целая орава, чтобы показать, кто тут хозяин жизни. Но они же не думали, что наткнутся на героя из первой десятки. Так что итог был вполне закономерен. После этого Шанса ни одна из группировок местной гопоты не трогала, а моя компенсация за нанесенный моральный и материальный ущерб позволила ему твердо встать на ноги. С тех пор его дела пошли в гору, а я стал чаще сюда заходить, чтобы купить себе что-нибудь вкусное. Да и иногда захожу перекусить, как, например, сейчас. Ну и если какие злодеи решат напасть на эту кафешку — я тоже помогаю. За это и получаю некоторые привилегии и скидки.

— А что за торт ты сегодня заказывал? По какому поводу? — вот любопытная Варвара. Все-то ему расскажи…

— У меня сегодня День рождения, — допив чай, ответил я. — Вот тебе и причина моего недовольства насчет сегодняшнего интервью.

— Вот оно что! Теперь многое становится понятным…

— Телефон! ТЕЛЕФОН!!! — заорал мобильник Всемогущего, заставив вздрогнуть многих посетителей. Побледневший Тошинори зашарил руками по карманам, а найдя источник звука, резко его отключил.

— Всемогущий, я тебе щас один умный вещь скажу, только не обижайся: тебе надо сменить рингтон, — как можно серьезнее сказал я, глядя, как напарник судорожно кому-то что-то печатает. — А то так и инфаркт можно схлопотать.

— Нас Чопорная Леди потеряла, — пропустив мимо ушей мое замечание, сообщил Всемогущий. — Точнее, потеряла она только тебя. Может, стоит поторопиться?

— Ты прав. Леди страшна в гневе, особенно если не сдать ей отчет. Погнали!

* * *

Рей Тодороки сидела у себя на кровати нервно разглядывая свой подарок для мужа. Шерстяной шарф глубокого темно-синего цвета с рисунком красно-желтых всполохов пламени по краям приятно льнул к коже, даря ощущение тепла. Это был ее первый опыт самостоятельной вязки шарфа, и она очень боялась, что супругу может не понравиться столь неумелая и не идеальная вязка. Но с другой стороны, у Энджи шея всегда была слабым местом, заставляя его носить одежду с высоким воротником, а зимой укутываться в шарфы, что давало ее подарку хоть какие-то шансы не быть тут же испепеленным.

Из гостиной доносился радостный гомон детских голосов. Тойя сегодня получил результаты всех своих экзаменов, за которые получил наивысшие баллы, и троица школьников вовсю праздновала окончание экзаменационной нервотрепки и завершение столь долгого семестра. Рей также краем уха слышала, что ребята хотят попросить у отца разрешение на школьную экскурсию в Токийский императорский музей искусств на выставку мировых шедевров живописи, которую планируют провести на следующей неделе. И Рей почему-то была уверена, что нынешний Энджи благосклонно отнесется к их просьбе.

Муж задерживался, и Рей прекрасно знала, почему — в агентстве готовили ему грандиозное поздравление с 35-летием, из-за чего и было решено организовать это интервью, чтобы вытащить этого упрямца из его комнаты, ну и дать время на подготовку к торжеству. Обо всем этом Рей по секрету поведала Юко, пока Энджи переодевался в свой деловой костюм. Поначалу эта бойкая девушка вызывала у Рей какую-то странную иррациональную неприязнь, особенно когда начинала говорить о своем начальнике. Но оброненная случайно фраза, что у Юко есть парень из отдела каких-то инженерных разработок, позволила Рей вздохнуть спокойнее.

— Я впервые приревновала своего мужа к другой женщине, — слегка усмехнувшись, пробормотала Рей, вновь скатывая шарф, чтобы наконец запаковать его, как и положено для подарка. Но не успела.

Хлопок входной двери и в разы усилившийся детский гомон оповестили женщину о том, что муж наконец-то вернулся. А к Рей вернулась ее нерешительность. Подарок, который она готовила своими руками в течение последних двух месяцев, вдруг показался каким-то жалким, да и сама Рей стала казаться себе ничтожеством. Ведь кем она была для него все эти десять лет? Лишь инкубатором для вынашивания детей, не более. Разве не так? Он сам ей в этом признался перед свадьбой, когда составлялся брачный договор. Ну так и зачем она вновь пытается обмануть себя, если знает, что это ни к чему хорошему не приведет?

В ее дверь осторожно постучались. Наверное, это Фуюми пришла позвать ее к столу.

— Заходи, — разрешила Рей, откидывая в сторону бесполезную яркую обертку. Она уже лет восемь ничего не дарила своему супругу, так стоило ли начинать сейчас? Но на ужин все же спуститься стоит.

— Рей? — из рук женщины вывалился сверток, покатившись к ногам вошедшего, разматываясь по дороге. Рей судорожно вздохнула: ну почему она такая растяпа? Она ведь не хотела, чтобы муж знал о ее подарке, а тут он ему прямо в ноги выкатился.

— Энджи… — Рей поднялась с кровати, наклоняясь, чтобы подобрать свой подарок. — Ты… ты что-то хотел?

— Да, — мужчина присел, поднимая шарф с другой стороны. — Просто Фуюми беспокоится, что ты ушла к себе. Ты хорошо себя чувствуешь?

— А… я… я просто хотела упаковать для тебя подарок, — она протянула ему свой конец шарфа, — Э-э, с Днем рождения?

— Шарф? — в голосе Энджи сквозило такое неприкрытое изумление, что Рей окончательно стушевалась:

— Я знала, что стоило что-то более важное подарить… — пробормотала она себе под нос, но муж ее услышал:

— Нет! Все прекрасно! Это самый лучший подарок, — он ободряюще улыбнулся опешившей жене. — Особенно учитывая, что свой последний шарф я умудрился сжечь в последние дни марта… Ты… ты сама его связала? — Рей слабо кивнула, все еще не веря своим ушам. — Ого… Я… У меня просто нет слов… — Энджи притянул к груди супругу, нежно сжимая ее в объятьях, добившись тем самым слабого писка с ее стороны. — Спасибо, — тихо шепнул он ей. — Спасибо тебе, дорогая.

Рей замерла. Что Энджи сейчас делает? Почему? — спрашивала одна ее часть, помнившая совсем другое отношение мужа к ней. Другая же часть хотела сильнее уткнуться ему в грудь, укрыться от всех бед за его мощными руками, просто насладиться не сжигающим жаром, а нежным теплом, забыться в его объятьях.

— Впрочем, у меня тоже есть кое-что для тебя, — внезапно усмехнувшись, сказал Энджи, слегка отстраняясь от жены, чтобы взглянуть ей в лицо. — Если я верно помню, ты любишь оперу?

— Да, но… при чем тут это?

— Ребята с моего агентства разорились на пару билетов в вип-ложу Императорского художественного театра на премьеру «Сияния звезд», что будет в следующее воскресенье, — Рей с неверием глядела в лицо мужа, скрываемое полумраком комнаты, и не могла понять: он сейчас серьезно? Это была одна из самых ожидаемых опер года, и билеты на премьеру были раскуплены уже месяц назад. И вот Энджи держит у нее перед носом пару билетов, на одном из которых написано ее имя. Это сон? Это какая-то странная галлюцинация?

— Ты… не рада? — обеспокоенно спрашивает муж, пристально изучая ее лицо.

— Нет, я… я рада, правда… это такое событие! Ведь на нем, судя по слухам, будут самые представительные и значимые люди Японии! Но… это так неожиданно… До этого события осталось чуть меньше полутора недели! А ведь еще надо подобрать платье, туфли… — смех мужа прервал ее паническое перечисление всего, что должно было понадобиться уважающей себя женщине для выхода в свет.

— Насчет всего этого можешь не беспокоиться, — отсмеявшись, утешил ее супруг, — Ты рада этому, и это гораздо важнее, — его губы мягко коснулись ее лба, — Но это может подождать и до завтра. Идем, а то Фуюми нас уже потеряла!

---

---

— Много ли герою надо — чтобы в обществе был порядок. И была бы жизнь длиннее, чтобы спасать, — радостно напевая себе под нос, я шел, направляясь к зданию своего агентства. Стоял теплый летний денек, злодеи особо не безобразничали, кудзумоти были вкусными и буквально таяли во рту, и даже фанатки, коих после того злосчастного интервью объявилось вагон и маленькая тележка, не так сильно наседали на меня сегодня. В этот прекрасный день моя душа пела, а сердце ликовало, и даже небольшой дождь, успевший слегка меня промочить, не испортил моего настроения.

— Чтобы дома не забыли… Чтобы смс-ки следом плыли… — я улыбнулся, вспомнив недавно полученное сообщение от детей, в котором была общая фотография их на фоне школьного автобуса. — Чтобы в смс-ках были… Да, были строчки про любовь!

Как мало человеку нужно для счастья! Всего лишь чтобы любимая жена, провожая на работу, впервые неловко чмокнула тебя в щеку, пожелав удачи на работе. И еще для счастья надо получить от детей обещание, что они весело проведут время на экскурсии. И то и другое я сегодня получил, так что был абсолютно счастлив. К тому же, сегодня был предпоследний день работы Всемогущего в моем агентстве и наше последнее совместное патрулирование улиц, что лишь улучшало настроение. Наша встреча должна была состояться как раз возле входа в агентство где-то через полчаса. Так что я вполне мог успеть еще заглянуть в инженерный отдел за новыми наручами, что могли позволить мне выпускать более тонкую струю пламени для более «ювелирной» работы. Заодно стоило поинтересоваться, как идут дела по разработке огнепропускающей ткани, из которой был сделан костюм Энджи из манги. Да, как ни странно, но сейчас мой костюм позволял мне использовать огонь только с ладоней: все остальное тело закрывала огнеупорная ткань, не позволяющая огню, вспыхивающему по всей коже, выходить наружу. Это создает определенные неудобства: во-первых, это усиливает перегрев, а во-вторых, по ощущениям, это как ходить в полиэтиленовом пакете. Не очень приятно. Так что я попросил в срочном порядке разработать ткань, через которую и огонь сможет спокойно проходить, и кожа будет дышать. И вроде как продвижки в этом направлении есть — по крайней мере научник, занимающийся этой проблемой, ходит крайне довольный, как кот, объевшийся сметаной. А это верный знак, что исследование идет успешно.

— Не часто тебя можно увидеть в столь хорошем настроении, Старатель, — усмехнулся Всемогущий, когда я вышел из агентства к нему. — И — вау! — у тебя новые наручи? Понятно, чего ты так задержался: аж на пять минут! Для такого поборника пунктуальности, как ты, это уже сравнимо с концом света!

— Ради этих наручей можно было и на час задержался, — в ответ фыркнул я, все никак не налюбуясь на свои новые прибамбасы. — Теперь, благодаря этим замечательнейшим приблудам, я могу использовать огненный хлыст! И главное, этот хлыст подчиняется не движению руки, как обычная веревка, а моей мысли! — и в доказательство своих слов, я высвободил пламя. Из наруча вырвалась достаточно большая струя огня, тут же взмывшая вверх, после чего закружила вокруг меня, создавая яркое кольцо огня.

— И хотя этим хлыстом фиг что зацепишь, но он режет что угодно под каким угодно углом! Правда, я сейчас это не продемонстрирую — сам понимаешь, мы не в тренировочном комплексе. Да и мне еще работать и работать, чтобы окончательно освоить эту технику, — завершил я свое выступление, напоследок пустив огонь змейкой вверх, после чего погасил. Всемогущий оказался впечатлен, во все глаза глядя на меня:

— Ну ничего ж себе! Если ты уже сейчас можешь этим своим огнем творить такие вещи, то я себе боюсь представить, что будет после нескольких тренировок, — от избытка чувств он хлопнул меня по плечу, заставив слегка поморщиться: не то чтобы мне было слишком больно, но все же он явно переборщил с силой удара. — И я восхищен твоей отвагой! Так спокойно брать на патруль новое оборудование, к которому еще не привык, и которое вполне может в любой момент отказать…

— Эй-эй-эй, Всемогущий! «В любой момент может отказать» — ты так два раза не скажи! — в шутку обиделся я — как ни странно, но Всемогущий крайне скептически относился к любому дополнительному оборудованию и новым изобретениям в целом (а ведь в юности он дружил с Дейвом, гениальным изобретателем!), примерно так же, как люди пожилого возраста относятся ко всяким «компуктерам» и «этим вашим интернетам», — Все это сделано в моем агентстве, а это уже означает гарантию качества! И я никогда не пойду в бой с оборудованием, не прошедшим все тесты, и тем более не пойду с ним, если оно еще не доделано. Так что не надо мне тут…

— Да ладно тебе! Ты ж знаешь, я не очень хорошо отношусь ко всяким дополнительным «прибамбасам», как ты их называешь. Я больше на свою силу полагаюсь! — примирительно улыбнулся Тошинори. — Ну что, погнали? Уверен, в этот раз все будет спокойно!

И, не дожидаясь моего ответа, он помчался по улице, одаривая прохожих своей коронной улыбкой. Я, выругавшись себе под нос, понесся следом: ага, щас, дам я этому клоуну меня обогнать!

* * *

— Спасибо, Всемогущий, Старатель. Дальше мы сами с этим чудиком разберемся, — поблагодарил нас один из полицейских, забирая очередного горе-грабителя. — Пока вы на страже порядка, нам беспокоиться не о чем!

— Хей, Старатель! — Всемогущий пихнул меня в плечо. — Как насчет немного перекусить? Уже почти три часа, пора бы и пообедать! И если в прошлый раз ты меня затащил в свою любимую кафешку, то в этот раз моя очередь.

— Как скажешь, — я пожал плечами, провожая взглядом полицейскую машину. — Надеюсь, идти недалеко?

— О нет, всего пару кварталов в северном направлении! — радостно улыбнулся Тошинори, развернулся на пятках и направился к центру города. Я фыркнул и направился следом за ним. Всемогущий часто ведет себя крайне непосредственно и по-детски наивно, из-за чего на него просто невозможно долго злиться, по крайней мере мне.

— Кстати о птичках, Всемогущий… — вспомнил я об одной вещи, которую хотел бы обсудить до того, как Тошинори покинет мое агентство. — Ты как, планируешь так же бомжевать после выхода с отпуска, как и раньше?

Всемогущий замедлил шаг, а его улыбка слегка потухла:

— Ну… Я уже давно так живу, так что, — он несколько виновато развел руками. — Я привык.

— Но ты бы хотел жить, как все нормальные люди? — не отставал я. — Не ютиться на диванчике в комнате отдыха, а нормально высыпаться в своей… Ну, может, в съемной квартире? Только честно.

— Ну… — Всемогущий замялся. — А к чему ты это спрашиваешь? Денег на покупку своей квартиры у меня нет, а… Нет, Энджи. Ты сам знаешь, как люди ко мне относятся. И, как думаешь, долго ли общественность будет оставаться в неведении, если я буду снимать у кого-то квартиру? Да хозяин первым и сообщит об этом в интернет!

— Делать мне больше нечего, — фыркнул я, — кроме как выкладывать в интернет адрес твоего проживания. Я, собственно, что хотел тебе предложить: ты бы не хотел присмотреть за одной из моих квартир? Я не могу часто посещать их и смотреть, не навернулось ли в них что-то. Поэтому, если ты согласишься пожить в одной из них, ты сильно облегчишь мне жизнь. Таким образом, будет у нас взаимовыгодное сотрудничество. Так, что ты…

Где-то впереди нас что-то грохнуло. Земля содрогнулась, из-за чего мы едва удержались на ногах, по асфальту пошли трещины. Заорали сирены на машинах, прерываемые недоуменными криками людей.

— …ответишь, как только закончим с этим, — завершил я, тут же устремляясь к месту, где прогремел взрыв. Всемогущий рванул следом, довольно быстро обогнав меня. А у меня неприятно засосало под ложечкой: ой, не к добру все это, не к добру… Что-то будет…

Когда я добрался до места происшествия, я уже успел связаться с ближайшим патрулем моего агентства и вызвать их к нам на помощь. Большая часть улицы уже была оцеплена полицией и героями из местного государственного агентства, отгонявшими любопытных зевак. Всемогущий уже стоял возле одного из полицейских и внимательно слушал, как он, весьма эмоционально размахивая руками, рассказывал о случившемся. Я быстро приблизился к ним, прислушиваясь к их разговору:

— …хотели забрать картину «Дама в фиолетовом», за которой гонялись еще с выставки в Лондоне, но одному из охранников удалось нажать тревожную кнопку. Так что им пришлось менять тактику, что и привело к подобным последствиям, — завершил свой рассказ офицер, приветственно козырнув мне.

— Что известно по гражданским в здании? — поинтересовался я, внимательно разглядывая здание: перекошенное, осевшее, все покрытое трещинами, с обваливающейся штукатуркой и лепниной, оно внушало серьезные опасения за безопасность людей, находящихся внутри него. Мое внимание почему-то привлекла надпись на английском, шедшая над главным входом. Я присмотрелся, пытаясь разобрать название, несмотря на отсутствие некоторых букв. Твою ж налево! «Токийский императорский музей искусств», чтоб им пусто было!

— Насколько стало известно от одного из экскурсоводов, сегодня день школьных экскурсий в этом музее, — как ни в чем не бывало, ответил полицейский, что-то отметив в своей папке, — но, к счастью, большинство экскурсий уже было проведено, и в здании кроме где-то двух десятков работников музея еще находятся тридцать учеников школы… так, сейчас… да, школы Хоккен.

— Ч-ч-черт, — сквозь зубы прошипел я, со всей силы сжимая кулаки. Порадовал, блин, детей! Дал, блять, разрешение на поездку! И?! Гребаные ублюдки… ну почему надо было именно сегодня похищать эту долбанную картину?!

— Как продвигается эвакуация? И что известно о злодеях? — пока я сетовал на несправедливость мира, Всемогущий занялся расспросами героев, что окружали нас, как-то странно поглядывая на меня. Ну конечно, ведь это я обычно разведываю обстановку и составляю план. Но не сейчас: сейчас я готов был очертя голову нестись в рушащееся здание, ведь все внутри меня буквально вопило, что я должен быть там. Должен быть рядом с детьми, а я почему-то все еще торчу здесь на улице, крепко сдерживаемый стальной хваткой Всемогущего.

— Что ж, мы вас поняли… О, а вот и ребята из агентства! Старатель, с первых двух этажей всех эвакуировали, а дальнейший путь преграждает огонь. Так что это работка как раз для те… Старатель, все хорошо?

Я не ответил. Лишь кивнул в знак согласия и, махнув группе поддержки, направился ко входу. Внутри меня все горело, и я еле сдерживал свое пламя, чтобы оно не опалило окружающих. Однако дикий жар, исходящий от меня, чувствовался отчетливо, заставляя моих коллег держаться на расстоянии и шепотом делиться теориями, из-за чего же босс так сильно разозлился. Что ж, пускай…

* * *

— Тойя! Тойя, очнись! Пожалуйста, прошу, очнись! — Фуюми хлопала брата по щекам, стараясь привести его в чувство.

Они с Тойей и Нацуо шли чуть позади остальных ребят, вновь начавших свою излюбленную игру «Унизь Тодороки», когда прогремел первый взрыв. Люди, находившиеся в зале, тут же в панике заметались, сбивая друг друга с ног, внося еще большую сумятицу в происходящее. Завывшая сирена лишь усугубила и без того нерадостную ситуацию: народ, потерявший последние крохи разума, рванул у кого куда глаза глядят, не замечая в общем потоке троицу испуганных и дезориентированных детей.

— Фую! Осторожно! — услышала девочка крик Нацу, прежде чем что-то тяжелое ударило ее по голове и она потеряла сознание.

— М-м-м… — отозвался Тойя, приподнимаясь на локтях и открывая глаза, — Фую? Что… Что за черт здесь происходит? И… — он оглянулся вокруг. — Где Нацу? Последнее, что я помню — как какая-то тетка заехала тебе сумкой по голове, а потом… — он провел рукой по лбу, нащупав корочку запекшейся крови. — Скорее всего, меня тоже чем-то задели, и я отключился.

— Я… Я не знаю, — девочка приобняла себя руками. Ее всю трясло. — Я очнулась, вся в штукатурке и каком-то мусоре: вокруг одни развалины и огонь, вас с Нацу не видно! Никого не видно! Я кое-как поднялась и, пройдя несколько метров, споткнулась о твою руку! И где Нацу я не знаю! Понимаешь?! Я не знаю, где он! Не знаю, что с ним! — по щекам покатились слезы. Казалось, что это все дурной сон. Хотелось, чтобы это все было дурным сном, после которого ты проснешься в своей теплой постели, спустишься на завтрак, где уже собралась вся семья. И все живы, все здоровы, все с улыбками приветствуют тебя. Рыдания душили девочку, а беспокойство за младшего брата тугим комком засело в груди. Внезапно теплые руки коснулись ее плеч, крепко обнимая ее:

— Ты не виновата, сис, — шепнул ей на ухо Тойя. — Я уверен, с Нацу все хорошо, и он успел уйти вместе с остальными посетителями. Все будет хорошо, сестренка. Я с тобой.

Фуюми всхлипнула, утыкаясь носом брату в плечо:

— А ведь я обещала, что присмотрю за вами двоими… Что ничего с вами не случится… А в итоге… Из-за того, что я грохнулась в обморок, мы разделились с Нацу и оказались в такой ситуации… Ну почему я такая ужасная старшая сестра-а-а?

— Ты самая лучшая старшая сестра! — горячо возразил Тойя, достав из кармана носовой платок и вытирая им слезы с лица Фуюми. — Не наговаривай на себя! Никто ведь не думал, что произойдет теракт в музее… И ты не виновата, что потеряла сознание! Да и сейчас не лучшее время заниматься самокопанием: нам надо думать, как выбираться!

Фуюми шмыгнула носом и поднялась на ноги:

— Ты прав… Нельзя сейчас раскисать, — она окинула взглядом окружающее их пространство. Первоначальный страх отступал, позволяя наконец-то мыслить трезво. — Скорее всего, кто-нибудь уже вызвал героев и полицию, так что нас рано или поздно найдут и спасут. А если мы сейчас попробуем выбраться сами… То велик шанс того, что мы по собственной глупости погибнем, просто ступив не туда или попав в огненную ловушку.

— И что ты предлагаешь, сидеть на месте? Тогда мы, если не сгорим, то задохнемся в дыму! — Тойя поднялся вслед за сестрой. — Ведь герои не знают нашего точного расположения, а значит, не факт, что будут искать нас здесь!

— В таком случае, нам стоит двигаться к пожарной лестнице, — приняла решение Фуюми. — Наверняка герои будут пользоваться ей, да и, по словам отца, при пожаре и другом бедствии это наиболее безопасное место…

— Значит, двигаемся по плану эвакуации, — резюмировал Тойя, хватая сестру за руку. — Чтобы вновь не потеряться, — пояснил он в ответ на несколько недовольный взгляд сестры. Та лишь согласно кивнула, и они осторожно двинулись к черному проему выхода.

* * *

— Старатель, ты уверен, что та троица детей, отставшая от экскурсионной группы, все еще здесь? — в который раз спрашивал Всемогущий, пробираясь вслед за мной через полыхающие завалы. — Думаю, от тебя было бы больше пользы, если бы ты остался с группой, занимающейся спасением культурного наследия из этой разрухи, если уж выяснилось, что ты можешь спокойно погасить любой огонь!

— Что-то я не припомню, чтобы ты когда-либо так горел желанием спасти кого-то, как сейчас, — продолжал недоумевать он, разбивая очередную упавшую колонну, преграждающую нам путь. — Да даже с учетом того, что это дети…

— Всемогущий, — прошипел я, находясь уже на пределе: мы находили все больше людей с травмами разной степени тяжести, отправляя их вместе с другими героями на улицу, где о них могли позаботиться врачи, но среди них не было никого из моих детей: ни Нацуо, ни Фуюми, ни Тойи. Я до боли в глазах вглядывался в каждый завал, в каждую кучу палок, одновременно боясь и надеясь увидеть какое-то движение, увидеть знакомую рыжую или белую макушку… Но вместо этого я видел только разруху и зарево пожара. Я изо всех сил напрягал слух, надеясь услышать голоса детей, их крики о помощи… Но вместо этого я слышал только своего напарника, потрескивание огня да редкий грохот новых обвалов.

— Я всего лишь удивился, — примирительно поднял вверх руки Тошинори. — Незачем так злиться. Я просто пытаюсь разрядить обста…

— Заткнись, а?! — рявкнул я, прислушиваясь. Мне показалось, или я что-то слышал только что? — Ты выбрал совсем не удачное время для разговоров. Я… Ты это слышал?

Всемогущий кивнул, тоже прислушиваясь. Откуда-то слева доносился странный звук, чем-то похожий на крик о помощи. Мы дружно развернулись к стене, обшитой металлическими листами:

— Я могу снести эту стену, но осколки могут сильно покалечить того, кто находится с той стороны, — быстро оценив обстановку, сообщил Всемогущий. Я кивнул, понимая, к чему он клонит:

— Я разрежу ее. Так будет проще, да и при ударе вывалится целый кусок, а не разлетится все на мелкие кусочки, — согласился я, активируя свой хлыст слэш резак, как выяснилось. Аккуратно, не спеша, чтобы не задеть чего лишнего. Металлическая обшивка шипела и плавилась от столь высокой температуры моего пламени, а струя огня шла дальше, углубляясь в стену. Наконец, я закончил.

— Все, Всемогущий, действуй. Только акку… — раздался грохот, а следом детский визг. Я рванул в образовавшийся проем и в мгновение ока оказался рядом с прижавшимися друг к другу, измазанными в саже и пыли, но все же живыми и относительно здоровыми Фуюми и Тойей!

— Пап? — Фуюми недоверчиво открыла один глаз и глянула на меня. — Папа! — она бросилась мне на шею, отчаянно всхлипнув, — папа… — по ее щекам потекли слезы. — Я… Я не уследила… Прости… Пап…

— Отец! — Тойя тоже прижался ко мне, мелко трясясь. Неудивительно… Бедные дети, чего им пришлось пережить. Не дай бог кому…

— Тш-ш-ш, тише, все хорошо… Все хорошо, не надо плакать, — я осторожно коснулся лица дочери, вытирая слезы, второй рукой крепче прижимая к себе сына. Он еще держался, но я ясно чувствовал, что и его скоро накроет отходняком. — Все хорошо… С вами двумя все в порядке — это главное…

— Значит… С Нацуо все в порядке, да? — внезапно спросил Тойя, а меня словно ударило током: Нацу! Как я мог не обратить внимание, что моих детей только двое?! На место радости от встречи живых детей вновь пришла паника и ощущение собственной никчемности — мой сын где-то там под завалами, а я тут сижу и в ус не дую!

— Старатель… — подал голос молчавший до этого Всемогущий. — Нам стоит поторо… — договорить ему не дала внезапно ожившая миниатюрная рация, с помощью которой мы связывались с другими героями:

— Внимание всем героям! — зазвучал в наушнике обеспокоенный голос Пружинника. — К месту происшествия направляется неопознанный вертолет! Скорее всего, преступники собираются… Нет, они уже на крыше! Повторяю, преступники на крыше и… Черт побери! У них в заложниках ребенок!

Мы с Всемогущим переглянулись. Дети, не слышавшие объявления по рации, недоуменно и обеспокоенно переводили взгляд с меня на Тошинори и обратно.

— Пап?

— Пружинник, я возьму преступников на себя, — включив рацию, сообщил я, не обращая внимания на недовольного Всемогущего, — но мне точно потребуется поддержка с земли. Организуешь?

— Да, сэр! — бодро отрапортовал он, — Но что насчет Всемогущего? Разве вы не…

— Он сейчас отведет найденных детей в безопасное место и, надеюсь, присоединится ко мне, — выслушав мое предложение, Всемогущий согласно кивнул. — Как понял?

— Вас понял, сэр! Рассчетное время прибытия вертолета — 5 минут! Поспешите!

— Пап? Что происходит? — вновь подал голос Тойя, сильнее сжав ткань моего костюма. Я посмотрел на него, потом на Фуюми, стараясь придумать, как им все объяснить, чтобы они послушно пошли со Всемогущим без долгих препирательств. Ведь время уходит, и еще неизвестно, что эти ублюдки могут сделать с заложником… Я старательно отгонял от себя мысль, что этим заложником мог оказаться Нацу.

— Вы сейчас пойдете с Всемогущим к каретам скорой помощи — врачи должны вас осмотреть на предмет серьезных повреждений, — быстро и четко сказал я, поднимаясь с колен и нехотя отстраняясь от детей, — Фуюми, следи, чтобы Тойя чего-нибудь опять не выкинул, а ты, Тойя, смотри, чтобы никто к твоей сестре не лез. Твоя задача, как брата, защищать ее, понятно? — добавил я, пристально глядя на попытавшегося было что-то возразить сына. Всемогущий подошел к нам, мягко отстраняя от меня детей и, приобняв, начал уводить, когда я обратился к нему:

— Всемогущий, — он остановился, слегка повернув голову. — Если с ними что-то случится… Я с тебя шкуру сдеру. Я понятно выразился? — он сосредоточенно кивнул, даже не улыбаясь, и повел детей к выходу. Из отведенных Пружинником пяти минут оставалось уже три. Я понесся наверх, мысленно отсчитывая секунды

Вот и выход на крышу. Вновь хлыст вступает в дело, разрезая металлическую дверь. Удар и…

— Voici la merde*! Как он сюда попал?! — с дичайшим французским акцентом крикнул один из преступников, — Впрочем, не важно! Détruisez ce salaud**! — крикнул он одному из своих помощников, что крепко удерживал моего сына, угрожая ему ножом.

— А вот теперь, суки, вы меня разозлили…

============

* — «Вот дерьмо!» (фр.)

** — «Уничтожьте этого ублюдка!» (фр.)

Жан-Поль был на взводе. Мало того, что эти узкоглазые ублюдки решили продлить выставку достижений мировой культуры, из-за чего их проработанный план похитить картину при транспортировке накрылся медным тазом, так еще эти «помощнички» додумались провернуть ограбление среди белого дня! Мол, мы злодеи, мы крутые… Жан-Поль со всей силы врезал по близстоящей трубе: morceaux de merde они, а не злодеи! У него на родине ни один преступник не поступит так опрометчиво! Ведь всем известно, что ночь — главная помощница в любом незаконном деле, но эти ребята явно об этом не знают.

— Bon Dieu, ребенка-то вы зачем взяли?! — страдальчески возопил Жан-Поль, когда горе-злодеи наконец-то оказались на крыше, как они условились, однако кроме тубуса с картиной крепкий и мускулистый азиат зачем-то тащил упирающегося и извивающегося ребенка.

— Приказ хозяина — ему нужен ребенок для его экспериментов, — почти невозмутимо ответил амбал. Почти — потому что именно в этот момент раскрасневшийся задыхающийся мальчишка изо всех сил пнул его в живот, одновременно кусая своего обидчика: — Ах ты сученыш! — закашлявшийся ребенок отлетел в сторону, чуть не напоровшись на железные прутья, — Хозяин сказал, привести тебя живого или мертвого, так что, думаю, он не сильно расстроится, — мордоворот, злобно оскалившись, вытащил из-за пазухи пистолет и навел его на тяжело дышащего мальчика, закрывшего руками живот. Его товарищи радостно загоготали, предвкушая расправу над пацаном, но их смех резко прекратился, когда их сковало резкое оцепенение. Волосы Жан-Поля скрутились в змей, поднявших свои головы и алчно впившихся взглядом в смеявшихся.

— Вы идиоты, если хотите убить заложника! — прошипел он, окидывая окружающих яростным взглядом, приглушая действие своей причуды, чтобы эти остолопы не свалились из-за того, что их мышцы перестали удерживать их в вертикальном состоянии, — Этот мальчишка… Возможно, он станет нашей последней надеждой на спасение! Но только если он останется в живых, — дождавшись, пока его помощнички успокоятся, он отменил действие причуды. Змеи вновь улеглись на его голове, закрывая глаза.

— Тогда сам и держи этого поганца, — сплюнул один из бандитов, растирая одеревеневшие руки, — мало того, что он тяжелый, зараза, так еще и брыкается постоянно, — подойдя ближе, он пнул мелко подрагивающего ребенка, сжавшегося в калачик на мокрой после дождя крыше.

— Или используй на нем свою причуду, чтоб он не двигался, — поддержал его тот, что пытался пристрелить мальчишку, с откровенной ненавистью глядя на их заложника.

— Если вы не заметили, я это УЖЕ сделал, — фыркнул француз, отворачиваясь и вглядываясь в безоблачное летнее небо. Где же вертолет?..

Мальчишку все же подняли с земли, крепко удерживая на случай, если он опять начнет брыкаться. Однако ребенок тряпичной куклой болтался в руках бандитов, не имея никакой возможности к сопротивлению, за что получил еще пару ударов:

— Что, дрянь, уже не можешь ответить?! — довольно оскалился преступник с пистолетом, глядя на заплаканное лицо паренька. — Только дернись еще раз, сученыш — на перо посажу! — у горла несчастного тут же оказалось лезвие ножа.

— Dieu soit loué! Это за нами! — воскликнул Жан-Поль, услышав шум вертолета. Вскоре и сам источник звука показался из-за соседних домов. Снизу по нему тут принялись палить из всего, что было, но бронированный корпус летающей машины прекрасно отражал все жалкие попытки полиции перекрыть преступникам пути отхода.

Дверь, ведущая на крышу, внезапно вылетела из проема и с грохотом приземлилась в нескольких метрах от него. На бетон ступил тот, кого здесь явно никто не ожидал увидеть.

— Voici la merde! Как он сюда попал?! — вскричал Жан-Поль. — Впрочем, не важно! Détruisez ce salaud! — но даже без его слов японцы бросились на нового врага. Однако они очень быстро осознали свою ошибку, как и их французский коллега: герой резко рванул вперед, подгоняемый собственным пламенем. Раздались душераздирающие крики — и двое амбалов уже катались по бетону, корчась от невыносимой боли и баюкая свои обрубки, оставшиеся от рук.

— Отпусти. Моего. Сына. — прорычал герой, пустив по низу свой огонь, заставляя злодеев бросится в стороны от своего товарища, все еще держащего ребенка. Бандит нервно усмехнулся, стараясь казаться хозяином положения:

— Если ты сделаешь еще хоть ша… А-а-а-а! — всего лишь один взмах рукой героя, свист его огненного хлыста — и нож вместе с отрезанной кистью руки летит вниз, а сам злодей, отпустив ребенка, сгибается в три погибели, тут же получив от противника удар под дых.

— Когда тебе говорят, что делать — надо делать, — злобно сплюнул герой, подхватывая оседающего ребенка, на автомате проверяя его пульс и дыхание.

Остальные японские «друзья» Жана тут же с криком кинулись на мужчину, чье лицо скривилось от гнева — очевидно, ему не очень понравилось, что его сын почти не дышал и его пульс не прощупывался: был такой «минус» у причуды француза.

— Черт! Оставьте его, давайте сюда! — закричали им с вертолета, успевшего подлететь к крыше и зависнуть над ней. С земли прекратили поливать его бесполезным огнем пуль — кажется, они ждали, когда прибудут люди с гранатометами. И за это время им стоило как можно скорее смотаться. — Картину, картину давай! Быстрее!

— Э-э-э нет, постой-ка, брат мусью… — послышалось со стороны героя, и в миг между преступниками и их спасителями возникла высокая стена огня. — Не стоит уходить не попрощавшись…

Жан-Поль обернулся и содрогнулся:

— Diable… — выдохнул он, во все глаза глядя на… Нет, это не человек. Это дьявол во плоти! Огненная бестия, вырвавшаяся из недр Ада для того, чтобы забрать их грешные души!

Вновь раздались душераздирающие крики — Жан-Поль не успел и глазом моргнуть, как от присланных «Большим другом» амбалов остались лишь кучки обгорелой плоти, распространявшие запах подгоревшего мяса. И эта тварь сейчас двигалась к нему с явным намереньем порвать глотку. Судорожно сглотнув тугой ком в горле, Жан-Поль рванул сквозь огонь к вертолету. Ему надо было лишь прорваться через тонкую завесу пламени, чтобы спастись, как что-то жгучее резануло его по ноге чуть ниже колена. Он упал, а тубус с картиной откатился к ногам огненного демона. За языками пламени, охватившими лицо героя, явственно виднелся хищнический оскал, а темные глаза, пылавшие от ярости, окрасились в кровавый оттенок. Казалось, сам Сатана поднялся из преисподней, чтобы покарать грешников земли.

— Я припоздни… СТАРАТЕЛЬ! СТОЙ! — громкий голос, донесшийся как через вату, был последним, что Жан-Поль помнил перед тем, как его поглотила жаркая тьма.

* * *

— Осторожнее! — Тошинори схватил за руку рыжего мальчика, не давая ему упасть в образовавшийся пролом. Они уже почти выбрались из рушащегося здания, когда эта доска, на которую неосторожно ступил сын Старателя, внезапно проломилась и увлекла за собой вниз хороший кусок пола. Впрочем, этот шум привлек внимание героев снаружи, и уже через минуту дети были окружены заботой медиков.

Больше всего досталось мальчишке — врачи качали головами, глядя на его изодранные руки и ноги, покрытые многочисленными ожогами и синяками. У девочки обнаружилось лишь несколько легких ушибов и множество ссадин, с которыми разобрались достаточно быстро. И пока доктора оказывали помощь ее брату, она подошла к Всемогущему, который только закончил переговоры с полицией и уже собирался идти на подмогу своему коллеге (с крыши срывались языки пламени — а значит, Старатель уже вступил в бой со злодеями, и Тошинори хотел как можно скорее присоединиться к нему).

— Всемогущий? — девочка дернула героя за рукав, заставляя обратить на нее внимание. — Я не нашла среди пострадавших своего брата. Своего второго брата, — уточнила она в ответ на несколько смешанный взгляд Символа Мира, направленный на ее брата, которому как раз пытались сделать укол.

— Значит… Значит, папа тогда пошел за ним, да? — продолжила девочка, опустив глаза вниз. — Поэтому… Поэтому он отправил нас с вами, а не сам проводил… — она вскинула голову, вперив взгляд в Всемогущего, словно это он был виноват в таком решении Старателя. Тошинори молча смотрел на дочь героя номер два, не понимая, к чему она ведет.

— Вы же его друг, верно? Пожалуйста, помогите ему! — в голосе ребенка появились нотки отчаянья, а на глаза навернулись слезы. — Он же сейчас разозлился, а значит, может наделать много глупостей! Пожалуйста, не дайте ему сделать что-то такое! — девочка умоляюще смотрела на Тошинори, все еще не отпуская его руку. Всемогущий вздохнул:

— Разумеется, юная Тодороки! Можешь не беспокоиться! — он ободряюще улыбнулся ей, осторожно высвободив руку из ее хватки. — С твоим отцом все будет хорошо! Почему? Да потому что он один из лучших героев, что я знаю! — он потрепал ребенка по голове. — Не стоит плакать!

Девочка слабо улыбнулась, поворачиваясь на голос окликнувшего ее брата. Тошинори, кивнув Пружиннику, подпрыгнул, изо всех сил оттолкнувшись от земли, и взлетел над крышами домов, на одной из которых вовсю бушевало пламя. Кажется, Тодороки справляется и без его помощи…

— Я припоздни… СТАРАТЕЛЬ! СТОЙ! — Всемогущий рванул к своему коллеге, перехватывая его руку, занесенную для финального и явно летального для злодея удара. — Ты что творишь?! — ладонь обжег огонь, которым Старатель окружил себя, но Тошинори бы не стал Символом мира, если бы его могла остановить такая мелочь.

— Они убили Нацу, — прорычал в ответ герой номер два, ловко высвобождаясь из захвата и вновь пытаясь достичь лежащего на земле преступника. — А значит, я убью их! — Всемогущий наткнулся взглядом на тело мальчика, лежащее как-то странно, неестественно…

— Энджи! — он вновь перехватил своего коллегу, не давая ему двинуться дальше. — Я понимаю, ты сейчас потерял сы…

— Нет! — в голосе Старателя явственно было слышно какое-то обреченное отчаянье вперемешку с откровенным безумием, пропитанным яростью. — Нихера ты не понимаешь! У тебя нет детей! У тебя нет тех, за чье будущее ты несешь ответственность!

— Но ты герой! — все еще пытался вразумить его Тошинори, удерживая за плечи. — Ты не убийца!

— Значит, сейчас стану! — рявкнул Тодороки, оттолкнув от себя назойливого коллегу. Всемогущий недоуменно моргнул: он впервые видел Старателя, который всегда был для него образцом рассудительности и хладнокровия, в таком состоянии, что он совсем не прислушивается к голосу разума и не думает о последствиях.

— Энджи… — выдохнул Тошинори, вспоминая слова беловолосой девочки — она знала, что ее отец может слететь с катушек? Знала, что он может стать убийцей? — Энджи, послушай! — он, не обращая внимание на вспыхнувшие рукава геройского костюма, со всей силы встряхнул Старателя, добившись от него более-менее осмысленного взгляда. — У тебя ведь есть и другие дети! Как ты им потом в глаза смотреть будешь?! Какое ты им дашь будущее, если станешь преступником?! Послушай, — глаза огненного героя просветлели, хищническая улыбка погасла. Огненный ураган, бушевавший вокруг них, потихоньку затухал. — Твоя дочь просила присмотреть, чтобы ты не наделал никаких глупостей! Как думаешь, она будет рада узнать, что ты убил других людей? Что человек, которого она любит…

— Тошинори… Заткнись. Лучше убери этих ублюдков с глаз моих долой, а то я точно не сдержусь и прибью кого-нибудь из них.

Старатель выпрямился, хмуро сдвинув брови к переносице. Его жаропрочный костюм был во многих местах порван и прожжен, а наручи, полученные только несколько часов назад, местами оплавились и стали непригодны к использованию (настолько высока была температура!). Пламя, окутывавшее все тело героя, опало, и теперь, вместо огненного демона, вылезшего из глубин Ада, вместо гордого про-героя номер два Старателя, перед Всемогущим стоял уставший, морально подавленный отец, недавно потерявший…

— П… П-п-папа? — послышался тихий стон, заставивший вздрогнуть обоих про-героев. Старатель тут же кинулся к сыну, а добежав до него, облегченно вздохнул:

— Сынок! Живой…

— Картина у меня! Сматываемся отсюда! — раздался крик со стороны вертолета, о котором все присутствующие на крыше уже успели забыть.

— «Вы эвакуировали ближайшие районы? — раздался в наушнике голос Старателя. — Сейчас будет крушение вертолета. Всемогущий? Ты готов?»

— Ха! Конечно! — Тошинори вновь прыгнул, целясь прямо в вертолет.

* * *

— У вас хорошо получается, госпожа Тодороки! Только затягивайте все петли по-сильнее, иначе они так и будут у вас идти в разнобой, — похвалила свою ученицу нянечка Джаро, добродушно улыбаясь с соседнего кресла. Рей неуверенно орудовала крючком: спицы она уже более-менее освоила, а удачный подарок мужу вдохновил ее на новые эксперименты. Хорошо, что няня, нанятая Энджи на время каникул детей, знала множество способов и методов вязания, которыми с удовольствием делилась с хозяйкой дома.

— Экстренные новости! — внезапно какую-то мелодраму, фоном шедшую по телевизору, прервал экстренный выпуск новостей. — Произошло злодейское нападение на Токийский императорский музей искусств с целью…

— О ужас! — ахнула старушка, прижав руки к груди. — Ведь… Если я не ошибаюсь, именно туда была назначена экскурсия… — у Рей выпал крючок из рук. На экране показали кареты скорой помощи с пострадавшими, среди которых оказались и Фуюми с Тоей.

— Ох-ох… Как же так-то? — запричитала нянечка, поднимая упавшую пряжу. — Куда герои-то и наша доблестная полиция смотрели, что допустили такое?

— Операцию по спасению возглавляют два лучших героя нашей страны — Всемогущий и Старатель и… Ого! — в камеру влез огромный огненный смерч, развернувшийся над крышей музея. — Вы это видите? Очевидно, это новая техника Старателя! Очень мощная…

У Рей несколько отлегло от сердца — если муж там, значит, о безопасности детей можно не беспокоиться. Ведущая взахлеб рассказывала о действиях героев и полиции, задавала вопросы пострадавшим (Рей заметила, что ее детей от журналистов ограждала парочка героев с нашивками агентства ее мужа), рассуждала о том, как это нападение повлияет на взаимоотношения Японии со странами, в коллекциях которых были картины с выставки. Рей с нянечкой Джаро во все глаза следили за развивающимися на экране событиями: они видели, как Всемогущий прыгнул сразу на крышу, врываясь в огненный вихрь. Видели, как полицейские готовили к стрельбе гранатомет, как герои эвакуировали людей с ближайшей территории, как потух огонь на крыше, как оттуда отлетел вертолет с преступниками, как на него прыгнул Всемогущий, как он неловко приземлился в кругу недовольных спецназовцев, тут же облепивших вертолет как мухи варенье, как из разрушенных ворот выходит Старатель, неся в руках…

— Это Нацуо? — шокировано прошептала Джаро, хватаясь за сердце. — О, Господи… Он что, мертв?! — слова слетели с губ раньше, чем старушка поняла, что и кому сказала. Бедная женщина и так была бледнее мела, а услышав версию о смерти сына… Она тихо обмякла в кресле, потеряв сознание. Нянечка тут же вскочила на ноги, кинувшись за водой и нашатырным спиртом. Через пять минут она уже хлопала слабо шевелящуюся женщину по щекам, приводя ее в чувство:

— Госпожа Тодороки… — Рей так и не узнала, что хотела сказать няня, как у нее зазвонил телефон: звонил Энджи, и это был не тот случай, когда его звонок можно было бы проигнорировать. Женщина дрожащими руками взяла устройство связи:

— Энджи… — ее душили слезы. — Я видела по телевизору… Нацу…

— Жив и стабилен, — отрывисто ответил муж. — Однако повреждений много, есть вероятность, что он может стать инвалидом, если возникнут осложнения… Но я позвонил Исцеляющей девочке, она согласилась подлатать Нацуо, так что беспокоится пока не о чем, — кратко проинформировал он супругу. — Мы с Фуюми и Тойей едем с ним, а ты…

— Я тоже еду! — безапелляционно заявила Рей, судорожно сжимая телефон. — С Шото посидит Джаро, — няня быстро закивала, выражая свою готовность присмотреть за малышом. — А я должна быть с Нацу!..

— Машина ждет тебя у дверей, — женщине показалось, что в голосе ее мужа проскользнуло облегчение и даже некая радость, что она будет там. — Я сообщил водителю адрес. Мы будем ждать тебя… Ладно, тут у полиции опять какие-то претензии… Увидимся в больнице, — бросил он и отключился, не дав жене времени на ответ. Впрочем, это уже было не важно: Рей получила от него всю требуемую на данный информацию, а обо всем остальном она сможет спросить у Энджи при личной встрече в больнице.

С улицы раздался гудок автомобиля, заставивший двух женщин вздрогнуть:

— Вам стоит поторопиться, госпожа Тодороки, — заметила нянечка, убирая пряжу. — Вашему мужу и детям ваша поддержка сейчас нужнее всего. А за Шото не беспокойтесь — я найду, чем его занять, пока вы не вернетесь.

Рей кивнула и быстро вышла в прихожую, где ее уже ждал личный водитель Энджи. Даже на его вечно недовольном лице было явственно видно волнение, и он, кинув сочувствующий взгляд на бедную женщину, быстро натянувшую на ноги балетки, распахнул перед ней дверь. Не стоило терять и минуты.

Водитель старался как можно сильнее сократить время поездки, объезжая все возможные пробки и пробираясь переулками, путями, что не были отмечены ни в одном навигаторе. И это дало свои плоды: добрались они до больницы достаточно быстро, и Рей, не дожидаясь, пока ее спутник найдет лучшее для машины место на стоянке, выскочила из автомобиля, со всех ног бросившись ко входу в лечебницу. Она быстро поднялась по главной лестнице, но стоило только ее ноге ступить на последнюю, мокрую после дождя ступеньку, как балетка заскользила по плитке, лишая женщину равновесия. Она неловко взмахнула руками, стараясь за что-то зацепиться и как-то удержаться на ногах и…

— Рей! — ее подхватили под руку, не давая упасть. — Ну еще ты голову на ступеньках разбей! — женщина подняла голову, натыкаясь на уставший взгляд знакомых глаз.

— Энджи…

— Энджи… — тихо пробормотала Рей, вцепившись ногтями мне в предплечье. Это было неприятно, но терпимо.

Я помог жене вновь встать твердо на ноги, все еще слегка придерживая за спину. Рей не стала долго медлить и тут же перешла к делу:

— Что с Нацуо? Где Тойя и Фуюми? С ними ничего не случилось? Энджи, не молчи!

— Так, давай по порядку, — я открыл женщине дверь, пропуская ее внутрь, — Тойя и Фуюми ждут нас в общем зале, с ними все хорошо — им обработали раны еще на месте происшествия. Ничего опасного: мелкие ссадины, ушибы и ожоги у Тойи. У Нацуо же многочисленные переломы ребер и открытый перелом руки, а также повреждения внутренних органов. Он сейчас на операции, но врачи дают оптимистичный прогноз, — я постарался как можно быстрее ввести супругу в курс дела, прежде чем мы выйдем к детям.

— Мама! Папа! — стоило только Фуюми и Тойе заметить нас, как они тут же вскочили со скамеек и бросились к нам.

— Тойя, Фуюми! — Рей раскрыла свои объятья, прижав детей к груди и уткнувшись им лицом в макушки. — Господи… Как же я испугалась… Боже… Почему именно вам пришлось пережить все это? — на ее щеках появились мокрые дорожки от слез. А я вновь почувствовал себя лишним, сторонним наблюдателем, случайно увидевшим горе чужой семьи. Ощущая жгучую неловкость, я двинулся к стойке регистратуры, когда меня ухватила за край обгоревшего костюма Фуюми:

— Папа! Ты куда? — в больших серых глазах читалась детское обиженное недовольство — вся семья в сборе, а отец куда-то сбегает. Девочка крепко сжала обгоревшую ткань, удерживая меня рядом, словно боясь потерять. Я несколько растерялся, не зная, что ей ответить:

— Хотел узнать, нет ли новостей о состоянии Нацуо, — отмазка так себе: доктор, что сейчас занимается моим сыном, обещал сам подойти, как закончится операция, и сообщить результат, так что спрашивать сейчас что-то в регистратуре было бессмысленно. И Фуюми прекрасно поняла это, сильнее дернув мной многострадальный костюм:

— Не уходи! Тебе ведь тоже тяжело, как и всем нам! — какой проницательный ребенок.

Рей подняла на меня взгляд:

— Энджи… — она протянула ко мне руку, касаясь моего лица. Ее ногти прошлись по моей ободранной скуле, подцепив корку запекшейся крови, заставив меня поморщиться: да, тот парень с кулаками, словно из наждачки, сильно поцарапал меня. Хотя, я из него почти шашлык сделал, увидев, в каком состоянии Нацуо, так что мы квиты. — Господи… Ты весь в крови! — она опустила взгляд на мой геройский костюм. — Боже…

— Ну так у меня работа не котят гладить… — я пожал плечами. Конечно, приятно, что Рей обо мне беспокоится, но это ее выражение лица режет душу не хуже острого ножа. — Право, бывает и хуже. А так… подумаешь, пара ожогов и слегка ободранная кожа. Не стоит уделять этому так много внимания.

Фуюми вновь требовательно дернула меня за рукав — кажется, кому-то не хватало отцовских объятий, да? Ну, если ты так просишь…

— П-пап? — слегка приглушенно прохрипел Тойя, когда я сгреб их троих в свои объятья, добившись от каждого совершенно разной реакции. Рей несколько смущенно покраснела; Фуюми с блаженной улыбкой прижалась к моему боку, явно радуясь семейному единению, а Тойя… Ну, по крайней мере, он уже начал потихоньку приходить в себя после успокоительного, что ему вкололи, стоило ему закатить истерику. Ндя…

— Тш-ш-ш-ш… — хотелось просто побыть в тишине вместе с ними. Не обращать внимания на восторженно зашептавшихся за моей спиной девушек из регистратуры, на снующих мимо медсестер и врачей… Просто стоять, обнявшись, словно вокруг нас ничего нет. Стоять так целую вечность… Где-то на краю сознания мелькнула мысль о том, как же хорошо, что Нацу увезли в эту больницу, где мало посетителей, а персонал умеет держать язык за зубами. Однако, все хорошее рано или поздно кончается:

— Кхм-кхм. Энджи, я, конечно, не хочу нарушать семейную идиллию, но все же… — я резко развернулся, вперив взгляд в маленькую старушку, с грозным видом взирающую на меня, уперев руки в боки:

— Как Нацуо? — не дав ей продолжить, сразу спросил я. Исцеляющая девочка раздраженно цокнула языком:

— Вот так вот сразу, ни «здрасте», ни «пожалуйста». Ну молодежь пошла, давай им сразу конкретику… Да хорошо все с ним, — заметив мой явно не добрый взгляд, медсестра UA решила не мучить нас дальше неизвестностью. — Операция прошла успешно, молодой и крепкий организм прекрасно восстанавливается. Сейчас его переведут в общую палату, и вы сможете с ним повидаться. А завтра, после восстановительного сна под моим присмотром, думаю, его можно будет отправить домой: со сломанной рукой можно и дома сидеть. И, сразу предупреждая всякие вопросы, — старушка покосилась на мою супругу, явно собиравшуюся что-то спросить. — Моя причуда позволяет подхлестнуть регенерацию организма, но я не всесильна. Много моих сил ушло на восстановление всего остального, так что на руку просто не хватило. Да и это не так уж и страшно, особенно в его возрасте. Я ответила на твой вопрос, милая? — Рей кивнула, смущенно потупившись.

— Какой номер палаты? — меня же интересовали более приземленные вопросы, касающиеся моего сына. Все-таки сломанная рука — не самое худшее, что могло произойти с Нацуо. Да и не привык я еще к таким скоростям лечения — думал, в лучшем случае ему месяц придется в больнице валяться. А тут — поди ж ты! Уже завтра он снова будет дома!

Старушка сообщила нам номер палаты и степенно удалилась, сославшись на дела в академии. Уточнять расположение палаты пришлось на ресепшене, но уже через пять минут мы стояли у новенькой белой двери. Однако стоило мне только открыть ее, как мимо меня пролетела подушка, а воздух сотряс возмущенный мальчишеский голос:

— Да отстань ты уже от меня! Я уже говорил, что есть не хочу! И ничего у меня не болит! Может не надо каждую минуту меня-а… а… а… Пап? Мама? — смущение Нацу не могло скрыть его радостно загоревшиеся глаза, стоило только ему увидеть мать.

— Нацу! Солнышко! — Рей тут же бросилась к сыну, прижав его к груди так сильно, словно боялась, что он может испариться. Фуюми не отставала от матери, тут же примостившись на краешке кровати и взяв брата за руку. Тойя, все еще находившийся в прострации, встал у изголовья кровати, расфокусированно глядя на Нацу. Я же поднял подушку и тоже присоединился к семье:

— Нацу, а на кого это ты так? — мальчишка потупил взгляд, сильнее вжимаясь в мать.

— Ну, это… тут такая медсе… медстер… медсестра была. Вечно опекала: «Господин Тодороки, вам обед принести? Подушку поправить? Одеялко подоткнуть? Может, у вас что-то болит?» — явно подражая голосу медсестры, высказался Нацу. — Мне она не понравилась. Пап, можно, она не будет за мной присматривать? — он крайне грустно с затаенной надеждой взглянул на меня.

Я фыркнул, возвращая подушку на место. Разрумянившийся радостный ребенок больше не походил на сломанную куклу, которой я его видел на крыше, и это не могло меня не радовать.

— Ну, один день можно и потерпеть, — я улыбнулся, потрепав сына по макушке. — А завтра ты уже сможешь вернуться домой.

— Почему не сейчас? — капризно надул губы мальчишка. — Я прекрасно себя чувствую!

— Нацу, тебе еще стоит побыть под присмотром врачей, — ласково сказала Рей, давая дочери тоже обнять брата. — Всего лишь одну ночь, чтобы твой организм смог спокойно восстановиться. А завтра утром мы тебя заберем отсюда, и ты эту медсестру уже не увидишь. Хорошо?

Нацуо кивнул, всем своим видом выражая свое недовольство таким раскладом. К нам на помощь внезапно пришел Тойя, все еще пребывающий в несколько отстраненном состоянии:

— Ну, посмотри на это с позитивной стороны — ты мог остаться здесь минимум на неделю. А то и на месяц, — он задумчиво посмотрел в лицо брату, ввергнув того в замешательство: все-таки Тойя был самым активным из этой троицы, и такое спокойное его поведение сильно выбивалось из привычного положения вещей.

— Тойя? С тобой все хорошо? — осторожно поинтересовался Нацу, бросив на мать недоумевающий взгляд.

— Не обращай внимания, — Фуюми пихнула Тойю в бок, получив в ответ недоуменный взгляд. — Ему вкололи большую дозу успокоительного, поэтому он немного тормознутый. Знаете, как он распереживался, когда увидел Нацу на руках отца? — поделилась она с матерью и Нацу. — И на папе лица не было. А когда Тойя начал кричать, что это папа виноват в смерти Нацу… Я думала, они друг друга испепелят! — ее возмущенный взгляд перешел с Тойи на меня.

— А мы что? Мы ничего, — ответил я, слегка возмущенный ее упреком. — В состоянии аффекта люди вообще плохо понимают, что творят. А ситуация как раз к этому располагала. Так что, я считаю, упрек к нам здесь не уместен.

Фуюми потупилась и хотела было что-то сказать, но внезапно раздался стук в дверь. Мы все развернулись, чтобы взглянуть, кто пришел.

— Добрый день, — поздоровался с нами мужчина средних лет, за которым маячил молодой офицер полиции в новенькой форме. — Господин Старатель, — он кивнул мне, держа непроницаемое лицо. — Госпожа Тодороки, если я правильно понимаю, — Рей кивнула ему в ответ, подтверждая его слова. Молодой полицейский с собачьей головой тут же принялся что-то строчить в блокнотик.

— Меня зовут Каматао Руко, старший детектив. Как вы знаете, вашего сына сегодня взяли в заложники, — начал разговор с моей женой старший следователь. — Однако мы пока не можем сказать, намеренно это было сделано или нет — почти все злодеи доставлены в больницу в тяжелом состоянии, — он недовольно покосился на меня, явно намекая, из-за кого они в этом тяжелом состоянии.— Поэтому нам хотелось бы задать вам и вашим детям пару вопросов, — Рей опасливо покосилась на меня, молча спрашивая, как ей поступить. Я ей слегка кивнул, нахмурившись и скрестив руки на груди. Если они и впрямь знали, кого брали в заложники… Нет, вряд ли. Тогда бы они так не удивлялись моему появлению и вели бы себя с моим сыном осторожнее: если бы я не увидел Нацу в столь плачевном состоянии, мне бы не снесло башню — а значит, они могли вить из меня веревки, угрожая ему. И не факт, что все закончилось бы так хорошо…

— Да, конечно, спрашивайте, — ответила Рей, нервно сжимая подол своей кофты. — Правда, я не знаю, что вам это даст… но если так надо — то, разумеется…

— Вам не стоит беспокоиться, — заверил ее молодой офицер, неодобрительно глядя на меня. — Просто отвечайте честно то, что знаете, — он постарался располагающе улыбнуться, что на собачьей морде смотрелось крайне… специфично. Тойя напрягся, внимательно следя за движениями следователей, ухватившись за изголовье кровати. Фуюми тоже насторожилась, крепко сжав ладонь матери.

— Но прежде всего… — молодой следователь обернулся ко мне. — Может, постороннему следует удалиться?

— Не вижу здесь посторонних, — я даже бровью не повел. Я имею законное право оставаться здесь, и хрена с два ты меня своим злобным взглядом отсюда выставишь, пес легавый. Однако опытный следователь тут же вмешался в назревающий конфликт:

— Цурагамаэ, — строго произнес он. — Прекрати.

— Но… — хотел было возмутиться тот, но Каматао вновь остановил его:

— Цурагамаэ. Не заставляй меня жалеть, что я взял тебя на это дело.

— Простите, — юный помощник следователя встал у стены, все еще прожигая меня гневным взглядом. А мне-то что с его взгляда? Я жаропрочный.

— Итак, госпожа Тодороки, — вновь обратился к моей жене детектив. — Сейчас я вам и вашим детям задам парочку общих вопросов. Не пугайтесь — это простая формальность, — и дальше последовала череда стандартных вопросов. Рей с детьми покорно отвечали на каждый из них, достаточно часто поглядывая на меня. Каматао одобрительно кивал, Цурагамаэ сосредоточенно что-то строчил в своем блокноте. В общем, ничего нового мое семейство сказать не могло: никто этого нападения не ожидал, никто ничего не знал насчет замыслов преступника. Только рассказ Нацу, что его выдернули за руку из обезумевшей толпы, подтвердил мои подозрения насчет того, что преступники не парились насчет того, кого хватали.

— Что ж… негусто, — подытожил старший следователь, безразлично просматривая записи своего помощника, взятые после беседы с моей семьей, — Но, в прочем, этого следовало ожидать…

— Простите, — вмешался Цурагамаэ, с подозрением глядя на мою жену. — Если я не ошибаюсь, госпожа Тодороки, вы сказали, что адрес больницы, как, собственно, и информацию о состоянии сына и в принципе о сложившейся ситуации вам сообщил муж практически сразу после инцидента. Верно?

— Верно, — кивнула головой Рей, настороженно глядя на подобравшегося помощника следователя. — Но к чему вы клоните?

— Мне крайне интересно узнать… откуда у вашего мужа появилась эта информация? Может, он заранее знал о покушении, потому что ему угрожали? Враги по бизнесу, например?

— А может, он просто сам вытаскивал своего сына? — внезапно резко вмешался Тойя, сжимая кулаки и гневно сверкая глазами. Я недоуменно уставился на сына, как, впрочем, и все остальные: это что, Тойя только что вступился за меня, хотя еще час назад хотел за это же порвать мне глотку?

— Тойя! — я покачал головой. — Держи себя в руках, а то ты что-нибудь тут подожжешь, — возмущенный ребенок попытался было что-то сказать, но я поднял руку, призывая его к молчанию. — Не заставляй нас с матерью краснеть за твое поведение, — я повернулся к ошалевшему Цурагамаэ. — Да, как и сказал мой сын, я был там. Так что вряд ли стоит удивляться моей осведомленности. Так же как и моему здесь присутствию.

— Вы не считаете, господин Старатель, что злодеи целенаправленно пытались похитить именно вашего сына? — скучающим тоном осведомился старший детектив, не обращая внимание на своего помощника, глядевшего на меня с отвисшей челюстью.

— Нет, — я покачал головой. — Они явно не знали, кого схватили. Да и в толпе достаточно трудно выловить того, кто нужен. Так что вряд ли.

— Насколько я понимаю, информация о вашей семье известна немногим, — отметил следователь.

— И мне хотелось бы, чтобы так оно и оставалось, — полицейский понимающе кивнул и захлопнул блокнот. Со стороны Тойи раздался странный звук, после чего он пробормотал что-то насчет того, что ему надо выйти, и пулей вылетел из палаты, сопровождаемый недоуменными взглядами.

— Что ж… мы выяснили все, что хотели, — детектив поднялся со своего места. — Если мы что-то выясним, господин Старатель, мы обязательно с вами свяжемся. Разумеется, мы никому ничего не расскажем о вашей семье, можете не волноваться на этот счет. И, как я понимаю, вас до завтрашнего дня не стоит беспокоить по рабочим делам, верно?

— Да, — я рассеянно кивнул, озадаченный реакцией сына. Наверное, мне стоит найти его и поговорить с ним. Скомкано попрощавшись с служителями правопорядка и пообещав скоро вернуться ничего не понимающим Рей с Нацу и Фуюми, я вышел из палаты и огляделся в поисках старшего сына. Он стоял сгорбившись у окна и странно трясся, вцепившись пальцами в подоконник. Подойдя ближе, я услышал тихие всхлипы и еще сильнее встревожился:

— Тойя? Что случилось? — я попытался приобнять сына, но он лишь глухо зарычал и отскочил в сторону, глядя на меня злыми заплаканными глазами:

— Отвали от меня! — крикнул он, вновь заходясь в рыданиях. — Ты! Ты все такой же мудак! Думаешь только о себе! А ведь я почти… — он всхлипнул, приобнимая себя руками. — Я ведь почти тебе поверил! Поверил, что ты изменился! Даже зачем-то вступился перед этими… А ты… — он вновь поднял глаза, полные разочарования и чистой детской обиды. — Ты просто взял и… и отказался от нас! — высказав это, он резко развернулся ко мне спиной и попытался сбежать, но я успел ухватить его за плечо и притянуть к себе.

— Пусти! — Тойя начал брыкаться в моих руках, ударяя меня кулаками в бок. — Пусти, ублюдок! Я тебя ненавижу, ненавижу, ненавижу!

— Чш-ш-ш-ш-ш, — я крепче сжал мальчика в объятьях, начиная успокаивающе поглаживать его по спине. — Глупый мальчишка с огромной фантазией… ну вот что ты такое себе напридумывал, а?

— Но, — Тойя жалобно всхлипнул, вновь дернувшись в попытке выбраться. — Ты… ты же сам сказал, что не хочешь, чтобы о нас, твоей семье, кто-то знал! Ты просто отказался от нас этими словами…

— Тойя, — я покачал головой, продолжая гладить его по спине. — Ни от кого я не отказывался, не говори глупости!

— Н-но…

— Тойя, ну ты же умный мальчик, должен понимать, чем грозит распространение информации о семье героя, — я осторожно взял его за подбородок, поднимая его лицо к себе. — Все злодеи попытаются воспользоваться этим, чтобы навредить вам, а это последнее, чего бы мне хотелось. Особенно пока у меня нет других возможностей вас защитить, — Тойя снова всхлипнул, а его глаза вновь наполнились слезами. — Ну-ну, Тойя, — я улыбнулся, взлохматив сыну волосы. — Не плачь…

— Па-а-а-а-ап, — мальчик уткнулся мне в плечо, вновь заходясь в рыданиях. — Я… я… прости… значит, я тебя по-подвел, когда с-сказал…

— Тебе не за что извиняться, — покачал я головой. — Все хорошо, ничего ведь страшного не случилось. Но все же в следующий раз думай, что говоришь. Ну все, прекрати, а то скоро вся больница будет затоплена твоими слезами, — Тойя улыбнулся сквозь слезы, в очередной раз всхлипнув, и потянулся вытирать себе нос рукавом.

— Тойя! — изумился я, перехватывая его руку. — Для этих целей вообще-то существуют носовые платки! — я вытащил из кармана платок с огненным принтом и потянулся к лицу сына.

— Пап! — возмутился тот, пытаясь увернуться от плотной ткани. — Я уже не маленький! Я сам могу!

— Так, а ну тихо! — шутливо прикрикнул на него я. — Будут мне еще тут указывать, как позаботиться о сыне! — осознав, что со мной спорить бесполезно, Тойя с легким вздохом негодования позволил мне вытереть ему лицо. Ну и когда я успел докатиться до жизни такой, что я, герой номер два, взрослый мужик, который себе в зеркале не улыбается, оттого что серьезный такой, буду утирать сопли самому старшему сыну? А, собственно, когда я успел докатиться до серьезного мужика?

— Ну все, пап, хватит! — слегка покрасневший, но не выглядящий недовольным Тойя выскользнул у меня из-под рук, стыдливо покосившись на прошествовавшую мимо нас медсестру. Я усмехнулся, убирая свое «грозное орудие пытки маленьких детей».

— Ну, хватит, так хватит, — не стал спорить я. — Пойдем, нас наверняка уже заждались.

Тойя улыбнулся, хватая меня за руку и сильно прижимаясь к моему боку. Все-таки он такой милый маленький ребенок!

* * *

Рей стояла у двери и с некоторым умилением наблюдала за тем, как Энджи бережно укутывает детей, из-за стресса сегодняшнего дня уложенных вместе, и желает им добрых снов. Как Фуюми требовательно дернула его воротник, заставляя нагнуться и получить на ночь поцелуй в щеку. Как Тойя, зарывшийся лицом в мягкую подушку, тоже промычал в ответ что-то о доброй ночи. Шото уже тихо сопел, расположившись между братом и сестрой.

Рей никогда бы ни подумала, что Энджи может быть таким любящим и заботливым отцом. Она смотрела на него, мысленно пытаясь отыскать в своей памяти хоть малейшие намеки на то, что он всегда был таким, просто тщательно скрывал эту свою сторону. Впрочем, его можно было понять — он герой, и он не имел права быть чересчур мягкосердечным. Но то на работе, а то — в семье.

— Рей? — тяжелая рука опустилась женщине на плечо, заставив ее вздрогнуть от неожиданности.

— Ах? Ох, прости… — Рей виновато опустила глаза. — Я… я задумалась. Просто… сегодняшний день… это такой ужас! Мы ведь и впрямь могли потерять сына…

— Как и тогда, — едва слышно отозвался супруг, каким-то пустым взглядом глядя на закрывшуюся дверь, за которой спали их дети. — Знаешь… а я ведь и вправду тогда, на крыше, когда сражался с теми придурками, подумал, что они убили Нацу. Что я не смог его защитить… — его пальцы сильнее сжались на плече жены, заставив ее тихо охнуть. — Как тогда, с Тойей…

Рей вздрогнула: она прекрасно помнила тот кошмарный первый год жизни Тойи.

Зимой, почти восемь лет назад, когда вторая ее беременность подходила к концу, она с мужем ехала на очередной осмотр. В тот день был достаточно сильный мороз (целых -5!), из-за чего на дорогах образовались наледи. Энджи, осторожно припарковавший машину на стоянке, что-то тихо бурчал себе под нос про дурацкую погоду, кутаясь в воротник своего пальто, пока они шли ко входу в больницу. Рей же была счастлива находиться в своей стихии, чувствовать морозный воздух, ощущать под ногами столь родной лед… Женщина не заметила, как супруг отстал, остановившись завязать шнурок на своем ботинке — она шла вперед, напевая себе и своему малышу песенку по вьюгу. Внезапно ей под ноги выскочила пятнистая кошка — Рей, испугавшись внезапного появления зверя, нелепо взмахнула руками — каблук ее сапога подвернулся на льду, лишая хозяйку равновесия. Последнее, что женщина помнила, прежде чем провалиться в черную пустоту — резкая боль в затылке и полный ярости крик мужа.

Рей было горько. В результате этого несчастного случая у нее случились преждевременные роды, из-за чего мальчик родился хилым и слабым. Энджи долго кричал на нее, стоило ей с сыном выйти из больницы, говорил, что если бы не ее халатность и беззаботность, у них мог родиться здоровый ребенок, если бы «тупая курица мать» смотрела себе под ноги. Однако громким скандалом ее супруг не ограничился: практически вся обувь Рей имеющая неустойчивый каблук полетела в мусорку, а ей самой было запрещено выходить из квартиры даже в сопровождении телохранителя. Но что самое худшее — Энджи постоянно забирал новорожденного сына на какие-то осмотры, злобно рявкая на супругу, когда та просилась поехать с ними. На двухлетнюю Фуюми такая атмосфера тоже действовала угнетающе — она начала чаще плакать, особенно слыша громкий голос отца, а Рей не находила в себе сил как-то помочь ей: ей самой было нехорошо просто от мысли о том, что это она стала причиной такого состояния ее ребенка.

Шли дни, а Тойя словно угасал день ото дня. В отличии от Фуюми он мало интересовался окружающим миром и большую часть времени спал. Кушал он неохотно и очень мало, чем порядком беспокоил мать и раздражал отца. Он был очень тихим мальчиком, и Рей часто думала, что он умер — но в маленьком тельце все еще теплилась жизнь, а крохотное сердечко тихо отбивало свой ритм. И женщина верила. Верила, что, несмотря на слабость, ее малыш будет жить и вырастет сильным и здоровым пареньком. Но все ее надежды рухнули в один миг, когда муж грубо сунул ей в руки результаты обследования Тойи:

— К-как к зиме умрет? — слабым голосом спросила Рей, вновь и вновь перечитывая сухую строчку, написанную резким почерком врача. — Это… это какая-то ошибка! — она умолкла, когда наткнулась на тяжелый взгляд мужа.

— Никаких ошибок, — яростно выплюнул он, — С самого начала было понятно, что он не жилец на этом свете… Женщина, ты понимаешь, что ты наделала?! — Рей вздрогнула, сжимаясь под ненавидящим взглядом Старателя.

— Ты же не забыла, почему ты здесь? — мужчина грозно нависал над ней, давя одним лишь своим присутствием. — Я содержу тебя, давая деньги на твои прихоти, а ты рожаешь мне здорового сына, что сможет стать сильным героем. Кажется, именно на таких условиях ты вышла за меня, не так ли? — Рей задрожала, вся внутри сжимаясь от страха. — Скажи мне, женщина, разве ты живешь в бедности? Разве ты живешь в голоде? Разве ты не получаешь от меня все самое лучшее, как и хотела?! Так почему, скажи мне, почему ТЫ так отвратно выполняешь свою часть договора? — его взгляд прожигал ее насквозь. Слезы наворачивались на глаза. Из соседней комнаты донеслись тихие всхлипы Фуюми.

— Энджи, — Рей робко попыталась воззвать к мужу, к его совести, к его отцовским инстинктам, в конце концов. — Ты пугаешь дочь…

— Значит так, — Энджи с грохотом поставил на кофейный столик пару банок каких-то таблеток. — Это поможет тебе восстановить организм после столь внезапных родов — слава богу, ты не стала бесплодной, хоть и имела все шансы. И как только ты восстановишься… — он прошелся по ней изучающим взглядом. — Мы попробуем снова, — и он ушел, больше не сказав и слова шокированной женщине.

Энджи не шутил, когда говорил о новой попытке: когда Рей пропила весь курс лекарств, для нее любые встречи с мужем стали заканчиваться в ее спальне. Хорошо, что супруг ни разу не спал с ней в плане совместной ночевки — это давало несчастной женщине выплеснуть свои эмоции, просто расплакаться, утыкаясь в подушку.

Она долго не могла забеременеть в этот раз, и это злило Старателя. Он все чаще срывался на жену, говоря о том, насколько она бесполезна, словно это была ее вина. А когда же это все-таки случилось… Рей уложили в столь ненавистную постель, запретив ей даже вставать. За ней приставили присматривать сиделку, а детей оставили на попечение няньки, позволяя матери видеться только с Фуюми, и то не часто. Хотя в этом тоже было нечто хорошее — она больше не видела мужа. Сиделка говорила, что господин Тодороки уехал в командировку, и Рей была рада этому. Ей было тошно даже слышать о нем, а если бы он еще и находился поблизости… Женщина бы явно что-то сделала с собой и своим еще неродившимся ребенком. Такие мысли все чаще посещали ее голову, и она сама ужасалась им: до чего ее довела жизнь с этим ужасным человеком?

Шли дни, пролетали недели. Погода за окном ухудшалась, от резких порывов ветра звенели стекла. Приближалась зима, а вместе с тем истекало время, отведенное доктором на жизнь Тойи. На Рей все чаще накатывала истерика — она хотела побыть со своим сыном, хотя бы последние дни его жизни. Но как бы она не умоляла, как бы не упрашивала — ответ сиделки оставался холоден и неизменен: «Не велено». Женщине казалось, что весь мир вокруг нее сошел с ума — как она может не волноваться, разглядывать идиотские журналы о знаменитостях, слушать глупые рассказы сиделки, когда в соседней комнате умирает ее ребенок, ее малыш, ее сердце? Когда ей не дают видеться с дочерью, тихий плач которой не дает ей ночами уснуть, потому что все внутри нее рвется утешить малютку? «Не велено, не положено, господин Тодороки будет недоволен» — вот и весь ответ на ее просьбы.

Одним утром, когда Рей наконец задремала после долгой бессонной ночи, кто-то бесцеремонно разбудил ее, грубо тряся за плечо. Женщина подняла голову, тут же встретившись взглядом с усталым мужем, держащим в руке объемный сверток, откуда на Рей заинтересованно смотрело детское лицо с ярко горящими энтузиазмом бирюзовыми глазами.

— Ну, чего застыла? — грубо обратился к ней супруг. — Последнюю пару месяцев ты так рьяно пыталась отстоять свое право увидеть сына, а как тебе его дают в руки — смотришь так, словно тебе не ребенка дают, а не знаю кого, — и он осторожно положил сына рядом с женой. Рей смотрела в ответ на заинтересованный взгляд ребенка, которого уже успела похоронить, и тепло и спокойствие растекалось у нее в груди. Она быстро взяла ребенка на руки, прижимая к груди.

— Тойя… мой милый малыш… — Рей крепко обняла сына, словно боясь, что его маленькое хрупкое тельце в любой момент может рассыпаться в прах.

— Осторожнее, женщина! — прикрикнул на нее муж. — Не для того лучшие специалисты Японии и Америки боролись за его жизнь, чтобы его в итоге от избытка чувств придушила собственная мать, — Рей ослабила свою хватку, недоверчиво взглянув на мужа. Несмотря на его вечное надменное выражение, сейчас было видно, насколько же он устал и вымотался. Осунувшееся лицо, колючая щетина, мешки под глазами…

— Энджи… ты… — Рей смотрела на супруга неверящим взглядом. — Что ты имеешь ввиду?

— Только то, что только что сказал, — фыркнул в ответ мужчина. — Если ты его сейчас не придушишь, то Тойя имеет все шансы на долгую жизнь.

— Н-но… как? Ведь доктор сказал, что…

— Я знаю! Но я нашел специалиста, который смог помочь. Или бы ты предпочла, чтобы Тойя все же умер? Чтобы ничто не отвлекало тебя от твоих страданий? — прошипел Энджи, после чего развернулся и направился к двери. Остановившись возле нее, он обернулся:

— Ты можешь общаться с детьми. Но вставать с кровати тебе все еще запрещается — я не хочу, чтобы из-за твоей неуклюжести пострадал еще один ребенок, — высказав это, он ушел, так и не услышав тихое «Спасибо».

— Рей? — женщина очнулась от своих воспоминаний, испуганно взглянув в обеспокоенное лицо мужа. — Все хорошо?

— Да, — Рей кивнула, заложив выбившуюся прядь волос за ухо, — Да, теперь все хорошо…

— Тебе заварить успокаивающего чаю? — Энджи внимательно всмотрелся в ее лицо, словно пытаясь заранее предугадать ответ на свой вопрос, — Все-таки сегодняшний день изрядно помотал нам всем нервы. Или, может, чего-нибудь покрепче?

— Нет, спасибо, просто чай, — покачала головой Рей. — Энджи… Как твои раны? — ее вопрос явно застал супруга врасплох — он застыл на месте, крайне изумленно глядя на жену:

— Мои… А, ты об этих царапинах, — мужчина криво усмехнулся, закатывая рукава своей кофты. — Как видишь, все в порядке, все обработано. На самом деле, даже на обычном патруле бывают более тяжелые травмы. Теоретически, — добавил он, увидев шок и ужас в глазах жены. — Рей, не стоит за меня волноваться, правда. Я очень осторожен и зря на рожон не лезу, что бы Исцеляющая девочка ни говорила, — он подошел ближе к своей супруге, осторожно взяв ее за подбородок. — Ты мне веришь?

И Рей, загипнотизированная его обеспокоенным взглядом, кивнула. Энджи тут же улыбнулся, слегка приобнимая ее за талию:

— Тогда пойдем. Чай сам себя не заварит.

Перед Днем Рождения босса

— Я тебя уничтожу, — широкая ухмылка расплылась на лице юноши, и он с победным видом смотрел на свою противницу.

— Мечтай, мальчишка, — в свою очередь усмехнулась женщина средних лет и выбросила вперед руку с картой. Юноша внимательно посмотрел на получившийся расклад, после чего перевел взгляд на свои карты.

— А если так? — он выкинул свою карту, закрывая ход соперницы.

— А ты не так прост, как кажешься, Шон, — хохотнул невероятно стройный, чем-то похожий на Слендермена мужчина, с интересом наблюдающий за их противостоянием. — Такими темпами ты имеешь все шансы…

— Не давай юноше ложных надежд, — осадила его стоящая рядом пухлая женщина. — Вы же знаете, что наша Лоза уже на протяжении трех лет является бессменным победителем нашего ежегодного турнира. И она не отдаст пальму первенства абы кому — ни в игре, ни на поле боя.

— А для того, чтобы вступить в клуб любителей азартных игр, обязательно надо сражаться с чемпионом прошлых лет? — с любопытством поинтересовалась девушка с длинными серебристыми волосами.

— Вовсе нет, — покачал головой улыбающийся парень, сидящий в дальнем углу общей гостиной и побрякивающий что-то на гитаре. — Достаточно один раз обыграть любого представителя этого клуба. Поэтому его состав весьма многочисленен. Но Шон же хочет не просто вступить в клуб — а попасть сразу в элиту. Вот он и бросил вызов Лозе, — пояснил он девушке и хитро подмигнул.

— Кстати, — Шон поднял голову, на миг оторвавшись от игры. — Почему вы даже в нерабочее время называете друг друга по геройским именам? Да и… — он кинул взгляд на полную даму, активно помахивающую огромным веером и тем самым спасая от жары всех собравшихся в общей гостиной работников геройского агентства Старателя. — Почему вы даете прозвища даже не героям? Вот, например, Серебрянка, — он кивнул на вмиг смутившуюся девушку. — Она же из отдела по связи с общественностью. А вы ее постоянно зовете Серебрянкой, хотя ее имя Сакамото Юко. Да и меня Шоном зовете, хотя это не мое имя…

— Традиция! — хором ответили присутствующие на вопрос новичка, пришедшего к ним в агентство всего лишь месяц назад.

— Нет, конечно, этому всему есть логичное объяснение, — вновь подал голос гитарист. — и оно даже вроде как где-то записано… То ли в уставе, то ли еще где, не знаю. Но, думаю, это все заскоки нашего дорогого Старателя, не желающего, чтобы кто-то о нем что-то узнал. В том числе и его настоящее имя. Он вообще крайне скрытный.

— И это сильно усложняет нашу задачу, — задумчиво проговорила полная дама, не прекращая работать веером. — Вы же помните, что скоро восьмое августа? Что будем делать, господа и дамы? Все-таки тридцать пять лет — почти юбилей. Надо придумать что-то…

— И чего ради? — фыркнула Лоза, пробегая глазами по оставшимся у нее картам. — Он опять запрется у себя, как и в прошлые года…

— Ну, тут я могу поспорить, — задумчиво проговорила Серебрянка, накручивая прядь волос на палец. — Нашей Леди тоже не нравится такое положение дел, а у нее достаточно сильное влияние на Старателя. Поэтому, думаю, если я поговорю с ней…

— Вот и поговори, — кивнула Лоза и с победной улыбкой взглянула на своего соперника. — Все, малыш. Финита. Подставляй свой лоб, раз уж решил играть на щелбаны!

Орден хамства начальству

— Что вы мне опять суете?! — возопил Старатель, откидывая в сторону стопку бумаги и возмущенно глядя на глав инженерного и научного отдела. Двое мужчин, даже не поведя бровью, дружно ответили:

— Смету на новые проекты!

— Это я понял, — раздраженно бросил глава агентства, явно давя в себе желание поджарить обоих просящих. — Но вы мне только вчера вешали лапшу на уши, что надо выделить финансирование на какое-то новое головокружительное исследование… По-вашему что, деньги на деревьях растут?!

— Ну, вообще-то… — неуверенно начал начальник научного отдела.

— …деньги печатают на бумаге… — продолжил его мысль представитель инженерного отдела.

— А бумага делается из деревьев, — глубокомысленно выдал научник.

— Из чего можно сделать вывод, что деньги растут на деревьях, — подытожил инженер.

— Вымогатели! — возмутился герой, вновь просматривая запросы своих подчиненных. — Где я найду вам финансирование? Я что, по-вашему, деньги печатаю?!

— Ну… — вновь задумчиво протянул научник, — в принципе…

— Если чутка модернизировать ту фиговину, — понимающе кивнул инженер, — и получить от вас наконец ту самую формулу…

— Можно наладить печать, — согласился научник.

— Вот сами тогда себе финансирование и добывайте, приколисты, — прикрикнул на них босс. — А у меня денег нет. Поэтому сами изыщите резервы из того, что вам уже было дано. Даю добро на проведение этого, этого и вот этого проектов, — он вытащил несколько отчетов и вернул их обратно просителям уже с подписью «Начать работу».

Когда за главами инженерного и научного отделов закрывалась дверь после обсуждения, какие исследования стоит пока прикрыть, они расслышали негромкий вздох босса:

— Еще парочка представителей ордена хамства начальству… Нда, распустил я людей, дал волю… Пора бы уже прекращать либеральничать с ними.

Позвольте представить — наш новый сотрудник!

— Держите вора! — кричала на всю улицу владелица одной из пекарень, указывая в спину улепетывающему преступнику. Вор-карманник с прозвищем Копипаста со всех ног несся в сторону укромного переулка, где, петляя, можно было затеряться среди серых домов. Но, кажется, его никто и не преследовал… может, стоит остановиться и перевести дыхание?

— Ох, простите! — задумавшись, он не заметил, как врезался в какого-то верзилу с огненно красными волосами. Руки на автомате залезли в карман этого качка, нащупав в нем толстый кошелек. — Извините… — он быстро отошел от своей новой жертвы, пряча в рукаве свою поживу. Что ж, ему сегодня несказанно везет — можно будет в кои-то веки нормально поужинать… Наверняка у этого здоровяка много денег хранилось в этом кошельке…

— Эй, а ну стой, ворюга! — упс! Не прокатило. Стоило Копипасте услышать окрик, как он тут же бросился наутек. Впрочем, его жертва тоже не стала стоять на месте, кинувшись в погоню. Это было странно — обычно все надеялись на героев, ожидая их появления, а тут… Но вряд ли неподготовленный горожанин, особенно такой накачанный и неповоротливый, как его преследователь, сможет догнать его здесь, в этих бетонных джунглях, особенно в районе, где идет активное восстановление дорожного полотна и, соответственно, все перекопано и перегорожено. Но не для него.

— Квадрат А-13… Да, в зону строительства… а я знаю, что у него в голове?.. Перекройте выходы, — послышался голос сзади. Копипаста обернулся: здоровяк, легко перемахнув через ограждение, продолжал преследование, убирая в карман телефон, с помощью которого явно связывался с кем-то, с кем карманник встречаться не горел желанием. Как-то в его светлую голову не пришло, что этот амбал может быть связан с якудзой, попадаться которым чревато большими неприятностями. Коснувшись довольно увесистого булыжника, что валялся у него под ногами, мужчина создал его точную копию, бросая ее в преследователя, от чего тот весьма успешно уклонился. Впрочем, в него тут же полетели другие копии того же камня, заставив его слегка притормозить. Чтобы еще сильнее увеличить отрыв, Копипаста коснулся ограждения, мгновенно создавая за собой целый ряд из его двойников. Для преодоления этих препятствий преследователю придется попотеть, что выиграет преступнику время, за которое он успеет скрыться в ближайшем переулке.

— Стой, ублюдок! — но он уже заворачивал за угол. Но расслабляться было нельзя — пробежав еще немного и попетляв между домами, он наткнулся на парочку героев, которые явно заподозрили запыхавшегося, вымазавшегося в глине мужчину в каких-то преступных деяниях и тут же бросились к нему. Пришлось вновь шмыгнуть в проулок. Этих уже простым ограждением не остановишь. Придется вновь прибегнуть к этому методу…

Он коснулся себя, активируя причуду — и вот перед ним уже лежит его тело, ничем не отличимое от оригинала… кроме того, что оно никогда не жило, не двигалось, не дышало. Копипасте было противно в который раз смотреть на свой труп, но, как и в прошлые разы, он видел только в этом ходе свое спасение — обнаружив труп злоумышленника, герои успокоятся и перестанут его преследовать. Оставив копию своего тела валятся в грязи, он свернул в какой-то закоулок между домами и затаился. Вот прибежали герои — зеленокожая женщина тут же оплела растениями тело, явно для того, чтобы преступник не сбежал, а мужчина с блестящей кожей склонился над трупом, пытаясь обнаружить у него признаки жизни. Да какая может у этой копии быть жизнь? Как бы ни была прекрасна причуда Копипасты, — создать полноценную, вплоть до атомов, копию любого объекта, стоило лишь его только коснуться, — но жизнь она дать не могла. Он вообще считал, что не существует такой причуды, что могла бы создать полноценный живой объект…

— Ну привет, воришка. Скучаешь? — кто-то со всей силы сжал его плечо, заставив заорать Копипасту от боли и испуга. Это оказался тот самый здоровяк, у которого он совсем недавно подрезал кошелек… Но как? Как он попал сюда?!

— Тебе в детстве не говорили, что брать чужие вещи без разрешения нехорошо? — вкрадчиво поинтересовался он, до хруста сжимая плечо незадачливого грабителя. — А попытка обворовать героя к тому же приводит к появлению проблем со здоровьем, — яркие бирюзовые глаза опасно сверкнули. Копипаста зашипел — от боли и безысходности, даже не пытаясь вырваться из крепкой хватки. Что ж… Все же сегодня он пообедает — пусть и тюремными харчами, но это лучше, чем ничего…

— Старатель! — из-за угла показалось испуганное лицо зеленокожей героини. — Мы не… — заметив беглеца, она вытаращила глаза и схватилась за сердце, привалившись к стенке. — Покойник… — пробормотала она, потихоньку сползая на землю. Герой в штатском, которого (к огромному ужасу Копипасты) женщина назвала Старателем, удивленно покосился на пойманного преступника:

— Покойник, значит… — он нехорошо прищурился, заставив свою жертву судорожно вздохнуть. — Лоза, ну-ка, поясни — с чего это ты его в трупы записала?

— Т-там… — она дрожащей рукой указала в сторону, откуда пришла. — Мы там нашли его тело…

— Вот как… — задумчиво пробормотал герой, после чего толкнул преступника к своей уже несколько пришедшей в себя помощницу. — Отведи товарища в участок. Я, как осмотрю этот ваш… «труп», тоже подтянусь к вам, — женщина крепко ухватила воришку, кивнув распоряжениям начальника.

* * *

Копипаста сидел в камере предварительного заключения и истерично смеялся. Казалось, весь прошлый день ему приснился — но нет. Он был в полицейском участке, куда его приволокла эта Лоза. Ему пришлось попрощаться со всем, что он с таким трудом сумел стащить в тот день. Ну, хоть покормили…

В коридоре послышались шаги. Копипаста замолк и уставился на полицейского, остановившегося аккурат возле его камеры:

— Заключенный… приготовиться к выходу из камеры, — у карманника глаза полезли на лоб. — Ты меня не услышал? Вставай, говорю. Тебя выпустили под залог, — а нижняя челюсть решила поцеловаться с полом.

— Кто? — единственное, что он смог внятно произнести. — Кто внес…

— Господин Старатель, — по скривившимся губам полицейского было ясно видно, что он не поддерживает такого решения героя, но кто он такой, чтобы его оспаривать? — Иди, он ожидает тебя в зале приемов, — Копипаста, на негнущихся ногах, сопровождаемый мрачными взглядами полицейских, мимо которых он проходил, поплелся к выходу. В общем зале, среди множества мельтешащих людей, он заметил знакомого амбала, в этот раз одетого в достаточно дорогой, даже на профанский взгляд нищего воришки, не разбирающегося в одежде, костюм. Здоровяк, в котором Копипаста никак не мог признать того самого героя номер два, чье имя наводило ужас на многих злодеев, тоже заметил его и кивнул, призывая подойти ближе.

— Ага, мистер 3D-принтер, — фыркнул герой, стоило Копипасте подойти ближе. — Как вам тут условия? Вас хорошо кормили? Вам мягко спалось?

— К чему вы ведете? — спросил карманник, настороженно глядя на собеседника. — Что вам от меня надо? — ну не будет же герой с таким громким именем просто так освобождать преступников под залог. Сегодня не чертово Рождество!

— Совершенно верно. Просто так я даже на Рождество такие подарки не раздаю, — кивнул Старатель, внимательно рассматривая воришку. — У меня есть к вам предложение. И, в зависимости от того, примите вы его или нет, вы отправитесь со мной в новую жизнь или же обратно в свою камеру. Я доступно объясняю?

— Что конкретно вам от меня надо? — это хождение вокруг да около начало раздражать. — Если вы думаете, что у меня обширные связи в преступном мире — вы глубоко ошибаетесь. Или вам нужен кто-то для выполнения черной работы? — герой вновь хмыкнул:

— Нет-нет-нет-нет. Ничего из этого мне не надо. Меня интересует твоя причуда. Насколько я понимаю, ты можешь полностью воссоздать идеальную копию любого объекта, которого коснешься, верно? И копия будет идентична оригиналу во всем, вплоть до атомарного строения? — Копипаста кивнул, все еще не понимая, зачем он с такой причудой сдался герою.

— Отлично! Я предлагаю тебе поработать в моем агентстве в инженерном отделе. В результате недавних событий пострадало много дорогостоящего оборудования, а оно нам нужно просто кровь из носа. А бюджет не резиновый, как ты понимаешь. И он не сможет покрыть все затраты.

— Поэтому вы решили использовать бесплатную рабочую силу, — подытожил Копипаста, тяжело вздохнув. А чего он ожидал?

— Нет, на миллионную зарплату, конечно, не рассчитывай, но оклад среднего лаборанта в совокупности с комнатой в общежитии точно предоставим. Все же это не то же самое, что и покупка этих дорогущих прибамбасов у оборзевших компаний-производителей… которые, зная о нашем не самом прекрасном положении, лишь сильнее накручивают цены. Твоя же причуда заметно снизит наши затраты, учитывая, что в стенах моего агентства ты сможешь пользоваться ею без всяких последствий со стороны властей. Что скажешь? Мне кажется, весьма выгодная сделка.

— А у меня есть выбор? — горько усмехнулся Копипаста.

— Выбор есть всегда. Так каков будет твой положительный ответ?

— Исключительно положительный.

месяц спустя

— Принтер! — за молодым человеком со всех ног бежала юная девушка с огромной стопкой бумаг. — Ну миленький! Нам надо всего лишь по три копии каждого отчета! Ну тебе трудно, что ли? Ну пожалуйста!

— Нет! — прокричал в ответ тот. — Я и так сегодня чуть не помер, пытаясь воссоздать для инженеров какой-то мудреный механизм, который у них находился в единственном экземпляре, а какой-то придурок умудрился сломать его! А я, видите ли, его касался только сегодня утром, так что вполне мог воссоздать! Так мало того, мне его пришлось делать в четырех экземплярах, чтобы уж наверняка! Так что нет уж! Только после обеда!

Девушка с легкой обидой и неким умилением наблюдала, как ее друг скрылся за дверями столовой. Его причуда полного копирования сильно облегчила жизнь всему агентству: героям больше не надо было часами корпеть над написанием трех идентичных отчетов — один в архив агентства, другой в комиссию общественной безопасности и третий в Общегеройский архив. Инженеры и научники вообще молились на этого парня — он мог воссоздать все, до чего дотрагивался в течение суток, так что вместо традиционного «Ничего не трогай!» ему они кричали «Трогай все, до чего дотянешься!». Да и сам молодой человек был очень милым и обходительным, всегда был готов помочь своим коллегам. Никогда не устраивал склок и скандалов, следил за порядком в общежитии. И где только господин Старатель такой экземпляр откопал?..

Юрист лишним не будет!

Натали сидела в своем офисе, перебирая недавние свои документы. Ей нравилась ее работа, ей нравилось пробираться сквозь непрошибаемый и сухой канцелярский язык, которым написаны все законы, помогать людям избегать обмана при составлении двухстороннего договора… Все, буквально все было заточено в ней под первоклассного юриста, в том числе и ее причуда, которой она, увы, не могла пользоваться в своей профессиональной деятельности. И все из-за этих клятых чинуш! Из-за них ей приходится торчать в этой чертовой третьесортной юридической конторе, в которой нельзя было даже кофе нормальный найти, не то что хорошего специалиста, где платят гроши за столь трудоемкую работу!

Натали знала, что если много людей будет осведомлено о ее способности — она останется без клиентов: кому охота не иметь возможности обмануть контракт? Так что лишь ее постоянные клиенты и друзья знали, какую силу имеют контракты и договора, заверенные ей. Девушка усмехнулась: никто просто физически не мог не выполнить обязательства, записанные в таком документе. Но был и минус — распространялась ее причуда лишь на физических лиц, подписывавших подобные бумаги. Если же договор заключался между компаниями, которые не шибко доверяли друг другу… Тут она никак не могла помочь — на такое большое количество людей ее причуда не распространялась.

— Добрый день, — к ней, постучавшись, зашла миловидная девушка. — Вы Натали Норман? Мне вас посоветовала госпожа Ричардс…

— Добрый день, — улыбнулась в ответ Натали. Да, ее подруга Ричардс говорила, что одна из ее знакомых очень нуждалась в услугах юриста перед составлением брачного контракта, из-за чего она посоветовала ей саму Натали. — А вы, очевидно, Сакамото Юко?

Девушка кивнула, поправляя прядь волос, выбившуюся из прически.

— Извините… Госпожа Ричардс сказала, что вы можете помочь… составить контракт… — в ее голосе слышалась нервозность и робость, что невероятно умилило Натали.

— А ваш жених… он не подойдет? — поинтересовалась она. — Да вы присаживайтесь. Что ж, я готова вас выслушать.

— Что ж… — девушка вмиг преобразилась: вместо зашуганной наивной девочки перед ней предстала твердая и уверенная в себе женщина, которая никогда не отступится от своего. — Скажите, вам не надоело за полторы йены горбатиться в этом офисе?

— Чт… Что вы хотите этим сказать? — ошалела Натали.

— Я хочу сказать, что юристу такого уровня, как вы, должно быть обидно прозябать в этой канторе, понапрасну тратя свои силы и ежедневно рискуя своей свободой за неправомерное использование своей причуды? — такого девушка не ожидала.

— Что? Откуда вы… — она просто открывала и закрывала рот, не представляя, где она могла так проколоться. Никто из ее клиентов и друзей не мог проболтаться — она составляла полные контракты о молчании! Но тогда… Как?!

— У нашей компании есть свои методы добычи требуемой нам информации, — отрезала клиентка, внимательно глядя на юриста. — Но вы мне так и не ответили. Вы действительно хотите продолжать свою практику в столь злачном месте, где нет ничего, что могло бы привлечь специалиста вашего уровня? — ее жесткое лицо вновь смягчилось, теперь уже излучая искреннюю доброжелательность. — Вы ведь понимаете, что достойны большего.

— К чему вы клоните? — насторожилась Натали. Она знала, что такое ничем хорошим не заканчивается. С подобными предложениями обычно приходят преступные группировки, мошенники и прочие личности, имеющие проблемы с законом. Но она не адвокат, так что странно, что пришли именно к ней… впрочем, ее причуду вполне можно использовать, чтобы вредить людям.

— Моя компания хочет предложить вам работу юриста, — все также лучась добродушием, ответила посетительница, протягивая ей конверт. — Вся дополнительная информация находится здесь, как, собственно и одноразовый пропуск на ваше имя. Если вы согласны на наши условия — просто прибудьте по указанному адресу вместе с пропуском и паспортом. Советую вам хорошо подумать над нашим предложением. А мне пора — у нас есть еще несколько кандидатов, на случай, если вы откажетесь. Мне стоит и им доставить подобные письма.

* * *

Натали стояла перед высоким зданием, верхушка которого упиралась в тяжелое грозовое небо. Оно пугало, как и человек, чье имя было выбито в названии компании, что располагается здесь. «Геройское агентство Старателя» — серьезная контора, в которую крайне трудно пробиться. Многие более успешные и напористые коллеги Натали пытались попасть в него, чтобы отстаивать интересы этой компании, но получали неизменный отказ. И вот ей самой было прислано приглашение… Если, конечно это не был дурацкий розыгрыш. Слишком жестокий розыгрыш.

Девушка вздохнула, собираясь с мыслями. Что ж, даже если ее не примут… она по крайней мере прогулялась и подышала свежим городским воздухом…

пять часов спустя

— У вас постоянно такая загруженность? — устало поинтересовалась Натали, шагая за своей новой коллегой в направлении столовой. Ну, по крайней мере, так та сказала. После множества бумаг, от которых у Норман голова шла кругом, она уже практически не разбирала, куда идет.

— А ты что думала? — ответила девушка, похлопав новенькую по плечу. — У нас большое агентство, у всех дел по горло. Хотя ты попала на так называемый «час пик». Обычно все несколько полегче. Ты не думай, что зря согласилась здесь работать. У нас достаточно интересно и временами бывает весело. Да и таких боссов, как Старатель, сейчас днем с огнем не сыщешь. Тебе у нас понравится, вот увидишь!

«Хочется в это верить…»

---

Рей с неким беспокойством вглядывалась в свое отражение, нервно покусывая губу. Сегодня впервые за долгое время она должна была выйти в свет, и, чтобы не опозорить ни себя, ни мужа, она должна была выглядеть безупречно. Для этого она весь вчерашний день потратила, чтобы найти подходящее платье, затем подобрать к нему туфли, сумочку, украшения… А сегодня еще повоевать с парикмахером и визажистом, чтобы получить необходимый результат. И теперь она придирчиво изучала каждую черточку в своем образе, каждую прядку волос, каждую складку своего платья, и ей нравилось то, что она видела. Но, в то же время, она все сильнее нервничала и сомневалась: что, если ее мужу не понравится ее выбор? Что, если он опять придет в ярость от ее вида, и в итоге они никуда не пойдут? Все эти вопросы очень сильно волновали женщину, заставляя сильно нервничать.

К тому же Рей сегодня совершила глупость, обварив руки в кипятке, неаккуратно наклонив кастрюлю. Если Энджи узнает об этом, он ее никуда не пустит…

В дверь ее комнаты постучали, после чего послышался слегка приглушенный голос ее мужа:

— Рей? Ты готова? Не хотелось бы опоздать, — Рей глубоко вздохнула, в последний раз бросив взгляд на зеркало. Из него на нее смотрела прекрасная женщина в длинном, подчеркивающем ее стройную изящную фигуру шелковистом платье, цвет которого от нежного светло-голубого оттенка на лифе плавно переходил в глубокий темно-синий на подоле юбки. На ее груди блестело колье с отливающими в голубизну бриллиантами, чище и прозрачнее любого льда, когда-либо созданного девушкой — свадебный подарок ее мужа. Непослушная прядка белоснежных волос спадала ей на лоб, выбившись из высокой прически — но этим не портила общий вид, а лишь добавляла ему шарма. Небольшая сумочка цвета индиго через плечо для важной мелочи и белые, с легким оттенком голубого перчатки, слегка не доходящие до локтя, завершали образ.

Мужчина, явно уставший ждать свою супругу, заглянул к ней в комнату:

— Рей! Мы как, еще едем или уже нет? — он окинул ее внимательным взглядом. — Пойдем.

— Да… да, конечно, — Рей стало обидно, что муж вообще никак не прокомментировал ее внешний вид. Она ведь старалась! А он даже внимания не обратил, словно она опять предстала перед ним в футболке и джинсах! Никакой реакции… Она последовала за ним вниз по лестнице, отметив про себя, что какие бы потрясения не случались с их семьей и как бы ее муж не менялся, он все еще оставался скуп на похвалу. Женщина еле поспевала за широким шагом своего мужа, мысленно скрестив пальцы на удачу. Потому что Энджи может какой-нибудь глупостью испортить все что угодно! Даже столь прекрасное мероприятие, как оперу в Императорском театре!

В прихожей их поджидали взбудораженные дети, которых впервые решили оставить одних: у их няни заболела внучка, так что она попросила выходной. Фуюми восторженно запищала, стоило ей только увидеть родителей вместе; Нацуо с широко раскрытыми от удивления глазами смотрел на мать, ведь обычно она одевалась не так празднично; Шото радостно заулыбался, переводя взгляд с матери на отца, и что-то невнятно пролепетал себе под нос. Тойя был более сдержан в выражении своих эмоций, но по его ярко горящим глазам было ясно, что и он не остался равнодушным. Старший Тодороки, подпустив в голос строгости, подробно пояснил детям, чего категорически нельзя делать в отсутствие родителей (сжигать дом, ломать мебель, пускать незнакомцев и еще множество аналогичных действий), напоследок смягчившись и разрешив лечь спать не в девять, как обычно, а погулять вплоть до пол-одиннадцатого. Фуюми, которую оставили за старшую, также было велено проверить перед сном, закрыты ли все окна и двери, погашен ли камин… И, убедившись, что дети все услышали и все поняли, они все же вышли за порог.

У выхода их поджидал автомобиль, однако, вопреки всем ожиданиям Рей, Энджи, отпустив шофера домой, сел за руль сам, пригласив супругу сесть не на заднее сиденье, как обычно, а рядом с ним. И это… пугало. Словно у него тумблер переключается между двумя состояниями!

— Рей… — позвал ее муж после нескольких минут, в течение которых они ехали в полной тишине. Рей, оторвавшись от созерцания ночного пейзажа за стеклом автомобиля, повернулась к нему, вопросительно склонив голову вбок. Мужчина протянул ей небольшую коробочку, не отрываясь от управления машиной:

— Я не ожидал, что ты решишь надеть сегодня перчатки, — задумчиво сказал он, не отвлекаясь от дороги. — Поэтому… я предполагал, что мой скромный подарок мог бы тебе подойти, — Рей осторожно взяла предлагаемую коробочку и приоткрыла ее:

— Энджи, — выдохнула она, осторожно подняв с бархатной подушечки серебристый браслет с бриллиантами, словно сделанный в дополнение к тому колье, что сейчас лежит у нее на груди. — Я не…

— Я хотел бы видеть это у тебя сегодня вместо этих идиотских перчаток, — высказался ее муж, бросив на нее мимолетный взгляд. — У тебя очень красивые руки — зачем тебе их прятать?

Рей была ошеломлена: Энджи сейчас что… сделал ей комплимент? Это, конечно, было приятно и необычно, но… Если она снимет перчатки — Энджи увидит ее ожоги, разозлится, что она скрыла это от него, наверняка отпустит пару комментариев о ее неуклюжести и повернет назад, чего Рей не хотелось категорически. Поэтому браслету придется пока подождать.

— Рей? Что-то не так? — обеспокоенно поинтересовался ее муж, краем глаза наблюдая, как жена убирает его подарок в свою сумочку. — Тебе… не понравилось?

— Нет, что ты! — женщина вполне искренне улыбнулась. — Он очень красивый, и я тебе очень благодарна за столь шикарный подарок… Но… — она отвела взгляд, вновь обращая внимание на проносящийся за окном пейзаж. — Я… — она судорожно пыталась придумать, что бы сказать мужу, чтобы не разозлить его своим нежеланием надевать подарок. — Я… как бы сказать… — никакого путного объяснения ей в голову не приходило.

— Понятно, — хмуро резюмировал Энджи, закручивая руль, — Значит, не понравился. — и, не давая супруге возразить, сообщил. — Мы уже приехали.

Театр встретил их яркими огнями и пестрой толпой. Энджи постарался припарковать машину как можно ближе, помогая жене выбраться из автомобиля, подхватывая ее под руку и ведя ко входу. Услужливый швейцар с поклоном открыл им дверь, восхищенно прищелкнув языком. Рей старалась держаться, но годы, что она провела вдали от общества, все же играли свою роль — большие группы людей пугали ее, восхищенные взгляды заставляли чувствовать себя максимально неловко. Хорошо хоть Энджи ни на секунду не отпускал ее руки — иначе бы она точно потерялась в этой разноцветной гомонящей толпе. Но его лицо все еще было каким-то отстраненным, словно он мыслями был не здесь, а где-то еще… Но это и хорошо — по крайней мере, он не обращал внимания на восторженные вздохи и восхищенные взгляды многих девушек, которые тихо шептались между собой, завистливо глядя на Рей. И это ей не нравилось. Хотя, в принципе, на ее мужа многие люди глазели и пытались вспомнить, где же они его видели. Но, без его обычной огненной маски и бороды, узнать в нем героя номер два было достаточно проблематично.

Билетер вежливо улыбнулся им, принимая их билеты, и, лучась добродушием, сопроводил до их мест, с которых открывался потрясающий вид на сцену. Мягкие кресла, обитые красным бархатом, обещали комфортное времяпрепровождение. Рей с любопытством стала осматривать зал, поразивший ее своим величием и великолепием. Но было в этом что-то… неправильное. Но что, Рей так и не успела понять: тихий гомон публики стих, погас свет. Представление началось.

* * *

— Ах, Энджи! Это… это так прекрасно! — Рей восхищенно выдохнула и прижала руки к груди. — А какой голос у певицы, что играет главную роль!.. Энджи? — она повернулась к мужу, крайне подозрительно затихшему. Мужчина изваянием сидел с закрытыми глазами, словно вообще не слыша голоса своей жены, — Энджи!

— А? — Тодороки встрепенулся и открыл глаза, изумленно уставившись на Рей. — Что, все уже закончилось?

— Сейчас антракт, — вздохнула Рей, понимая, что ее муж проспал все действие. Вот что он за человек такой?..

— Антракт? — оживился Энджи, приподнимаясь из кресла. В его глазах загорелся голодный огонек. — Значит, есть время сходить в буфет? Это же прекрасно!

— Энджи! — ужаснулась Рей. — Ты сюда есть пришел? Мало того, что весь первый акт проспал…

— Рей, милая, ну не всем дано понимать все величие подобных… э-э-э, мероприятий, — примирительно сказал Энджи, неуверенно улыбнувшись. — Так… тебе что-нибудь взять?

— Нет, — холодно ответила Рей, отворачиваясь от мужа. Почему ему вечно все не нравится? «Не всем дано»… Да он даже не пытался понять, он сразу заснул! И хоть бы ради приличия попытался бы сделать вид, что ему интересно, но нет!

— Тогда, может, составишь мне компанию? — зачем-то продолжал спрашивать ее супруг, — Ты бы могла рассказать мне, что я пропустил…

— Зачем? Тебе же не дано понимать такие вещи, — как можно спокойнее отозвалась женщина. — Тебе ведь даже не интересно.

Энджи внимательно вгляделся в ее лицо, словно пытаясь найти на нем что-то… что-то, понятное лишь ему одному, после чего со вздохом поднялся со своего места:

— Я скоро. Надеюсь, ты не будешь скучать без своего… «недалекого» супруга, — бросил он, прежде чем покинуть Рей, оставив ее наедине с чувством обиды и вины. Обиды — что Энджи не разделяет ее восторга и ее отношения к опере, обиды — что Энджи даже не оценил ее наряд. Вины — потому что видела лицо супруга, когда она фактически отказалась от его подарка, вины — потому что чувствовала его обиду, когда он уходил…

— Нда… Сочувствую, — протянул юноша, сидевший по соседству с Рей, выводя ее из задумчивости. — Что может быть хуже, чем мужчина, который не может разделить со своей женщиной всей прелести этой оперы… — он улыбнулся своей соседке. — Вообще, странно, что вы вдвоем… Что столь нежная и изящная девушка как вы нашла в этом грубом и невежественном мужлане с этой плебейской бородой? Право слово, вы достойны лучшего.

— Простите? — опешила Рей. Что этот незнакомец несет? И почему он смотрит на нее… ТАК?

— Ну что вы… — его улыбка все сильнее пугала женщину, заставляя ее вжиматься в кресло. И почему Энджи оставил ее одну? — Вы — прекрасная молодая девушка, он — достаточно состоятельный и видный мужчина, раз сумел заполучить билеты на премьеру… Это естественно. Но разве вам не хотелось избавиться от этого неотесанного мужика и найти того, кто действительно может… — завершить он не успел: Рей, сама не понимая, что делает, со всей силы влепила ему пощечину, заставив ахнуть всех, кто находился рядом:

— Вы… как вы… как вы могли… — от негодования она не могла найти слов. Ее ладонь горела от сильного удара, недавний ожог отдавал пронзительной болью — она прижала руку к груди, с яростью глядя на схватившегося за скулу мужчину, с которого вмиг схлынула вся его игривая доброжелательность.

— Ах ты ж сучка… — взвился он, брызжа слюной и нависая над Рей. Остальные ахнули, отшатнувшись от них. Кто-то из мужчин выскользнул в коридор, пробормотав что-то про охрану. Женщина прикусила нижнюю губу, с вызовом глядя в глаза противнику — а внутри у нее скручивался тугой комочек страха. Это был не тот страх, что она испытывала по отношению к мужу — какой бы ужас он не внушал, как бы не подавлял своей силой и тяжелой аурой, насколько непредсказуемым он бы не был, Энджи никогда не переступал давным-давно очерченную черту. И сейчас, глядя в полные злости прищуренные глаза, Рей поняла… Она могла быть слабой перед мужем, но никак не сейчас! Потому что этот человек, что сейчас стоит перед ней, не скован никакими рамками и может сделать с ней все. Абсолютно все, если она сейчас оступится. Если не найдет в себе сил подавить этот страх.

Она выпрямилась, гордо поднимая голову, без страха глядя ему прямо в глаза:

— Я бы не советовала вам бросаться необоснованными оскорблениями, — «Я тебя не боюсь. Ты мне ничего не сделаешь. Ты всего лишь похотливый богатей, считающий, что деньги решают все…» — Особенно в отношении моего мужа, — «Боже, Энджи… пожалуйста, скорее вернись!» — И не советую вот так хватать чужих жен, — но он даже не отреагировал на это, ухватив ее за руку и отводя ее в сторону:

— Вот как? — его ухмылка уже не внушала ничего, кроме отвращения, — Защищаешь его? — он сильнее сжал ее руку, заставив стиснуть зубы от боли. — Думаешь, он оценит? Брось, мужчине не это нужно от женщины. Строишь из себя порядочную жену? Чего ради? Думаешь, он сейчас действительно ушел за закусками? Не будь столь наивна. Наверняка он уединился с… — в его руку впились острые иглы льда, заставляя его зашипеть от боли. Рей высвободилась из его хватки, тут же рванув к выходу. Разозленный мужчина бросился было за ней следом, но был тут же перехвачен взявшимся из ниоткуда громилой в форме охраны. Рей выбежала в коридор и остановилась, переводя дыхание. Ей нужен Энджи!

Она начала потихоньку спускаться по лестнице, сторонясь весело разговаривающих людей. Пусть Рей и не хотела себе признаваться в этом, но слова этого странного человека задели ее, проникли в душу, подпитывая сомнения, что появились у нее еще с просмотра того злополучного интервью. Ведущая ясно дала понять, насколько ценен ее муж, как высоко он котируется на неофициальном брачном рынке. И, хотя его не узнавали в гражданском, все равно многие женщины обращали на него внимание: мрачный, высокий, мощный, он приковывал к себе взгляды, выделяясь из толпы. Так он и впрямь мог… Рей отогнала от себя неприятные мысли, входя в зал, выделенный под буфет, точнее — под небольшое уютное кафе. Она оглянулась, в поисках знакомого силуэта и…

Рей словно ударили под дых: она увидела Энджи, мило болтающим с какой-то девушкой, одетой в вырвиглазное платье, сплошь усыпанное блестками и оголяющее все, что только можно. Рядом вились еще несколько подобных красоток, подхихикивающих когда надо и когда не надо. Они так мило болтали, и Энджи даже искренне смеялся, что Рей начало подташнивать. Неужели он не видит, насколько эти мегеры отвратительны? Неужели не видит их гнилой, змеиной натуры? Почему позволяет им нежно касаться себя, тогда как на каждое лишнее прикосновение Рей чуть ли не рычал? Почему он так подло поступает с ней?

Слезы душили женщину, а сердце гулко стучало в груди. Почему? Почему это случилось именно сейчас? Зачем он влюблял ее в себя своим непривычным мягким отношением, зачем говорил комплименты, зачем целовал, если все это было ложью? Если он весело проводит время в компании этих… Женщин легкого поведения? Рей было горько от всех этих мыслей. А внезапно появившаяся в ее воображении сцена, где ее муж весело проводит время в постели с одной из таких безобразных красоток, окончательно добивает ее. Ей хочется кричать, срывая голос, от боли, пронзающей ее душу. Но она лишь отворачивается, опуская голову и позволяя лишь одинокой слезинке скатиться по щеке. Ей стоит освежиться.

* * *

— Рей! Фух, вот ты где! Я тебя уже обыскался, — запыхавшийся Энджи с неподдельным беспокойством смотрел на супругу. — Все хорошо?

— Да, — безэмоционально ответила Рей, даже не поворачиваясь в сторону супруга, на которого случайно наткнулась, возвращаясь с улицы. Свежий ночной ветер остудил ее, помог собраться с мыслями и успокоиться. Рей стала холодной и отстраненной, скрыв рвущиеся наружу чувства под толстым слоем льда. Но долго ли ее лед продержится, коснувшись его огня?..

— Рей! — мужчина положил ей руку на плечо, разворачивая к себе. — Что случилось? Ты плакала?

Рей отвернулась, не желая видеть его притворно-обеспокоенное лицо:

— Все хорошо, — ложь сама собой слетела с ее губ. Грубые пальцы схватили ее за подбородок, заставляя все же взглянуть в потемневшие глаза мужа:

— Рей, может, хватит так нагло врать? — он больше не пугал. — Ты знаешь, я этого не люблю, — «Тогда почему ты сам врешь, Энджи?» — Поэтому, будь добра, объясни, что случилось, пока меня не было?

Мужчина осторожно держал ее за подбородок, внимательно рассматривая лицо своей супруги, словно надеясь найти в нем ответ.

— Рей… А знаешь, что? Ты можешь сколько угодно злиться и молчать, строя из себя обиженную и оскорбленную, но я от тебя просто так не отстану, — Рей недоуменно уставилась на него. — Скоро начнется небольшая заварушка, и я бы не хотел, чтобы ты пострадала.

— Что? — раздался громкий хлопок, кто-то оглушительно закричал. Рей не успела ничего сообразить, как оказалась прижата к стене.

— Назад! — раздался над ней громкий голос ее мужа. — Отойдите назад, если не хотите пострадать! Не мешайте профессионалам работать, — вновь раздался грохот взрыва, а затем последовавшая за ним череда выстрелов. Полыхнуло ярко-алое пламя, отделяя гражданских от места сражения. Рей подняла голову: ее муж стоял перед ней, полыхая огнем, защищая ее и других людей, оказавшихся поблизости. Его пламя не давало рассмотреть, что происходило в центре зала, но, судя по громким крикам, ярким вспышкам и выстрелам, там шла жестокая битва.

— Черт, Старатель! Он уходит! — послышался громкий женский крик. — Задержи его!

Яркие бирюзовые глаза впились в лицо Рей: «Оставайся на месте, жди меня» — и герой сорвался с места, заставив многих восхищенно ахнуть. У Рей тревожно сжалось сердце: зачем ее муж полез в это? Да, он герой, но…

За высокими языками пламени Рей увидела ту женщину, что недавно так мило беседовала с ее мужем, а также тех девчонок из массовки, что окружали их. Они крепко держали интеллигентного вида мужчин, не давая им подняться с пола, ловко орудуя веревками, чтобы связать их. Повязав всех злодеев и вырубив особо яростно сопротивляющихся (женщина в вызывающем платье выделяла какую-то странную жидкость, заставляющую цепенеть всякого, кто ее коснется), девушки принялись успокаивать народ. Огонь, вызванный Старателем, постепенно гас, пока не потух окончательно. Вскоре появился и сам герой, тащивший на себе яростно брыкающегося парня:

— Да что б ты сдох, уебок! — на весь зал орал задержанный. — Из-за тебя… Ты, сволочь, все испортил! Ты и твои шлюхи! Ты отнял у нас все…

Смачная оплеуха от Старателя вкупе с парализующей жидкостью от старшей героини заставила его замолчать. Его скинули к его товарищам, с которыми вовсю работала полиция. Люди, окружившие место действия, оживленно перешептывались, выдвигая самые невероятные теории о том, что здесь произошло. Кто говорил, что накрыли наркодилеров, кто — что обезвредили террористов. Тут же откуда-то появились журналисты, спешащие задать свои вопросы героям и запечатлеть все на камеру.

Герои выглядели потрепанно: все в крови и копоти, еле держась на ногах, они все же стойко выдерживали напор любопытствующих. Многие девушки, еще недавно так уверенно выглядящие в своих нескромных платьях, теперь стыдливо кутались в пиджаки, любезно выданные им ребятами из полиции. Энджи, закончив свой разговор с выражающей ему благодарность за помощь героиней, принялся искать глазами Рей, а найдя, облегченно выдохнул. С ней все хорошо, а это главное.

Рей чувствовала себя неловко. Сейчас она ясно видела, что между этими девушками и ее мужем исключительно рабочие отношения, и ей становилось стыдно за свои недавние подозрения. Но с другой стороны, ей было обидно, что этот совместный культурный вечер был нужен Энджи лишь для того, чтобы обезвредить злодеев. Он, в конце концов, мог ее предупредить! Да, им определенно не хватало разговоров друг с другом.

Рей хотела подойти к мужу, чтобы наконец высказать ему все, что накипело у нее в душе, выплеснуть все, чтобы потом разложить все аккуратно по полочкам, наконец разобраться в их крайне запутанных отношениях. Энджи поймал на себе ее взгляд и незаметно покачал головой: не сейчас, не при журналистах. Рей понимающе кивнула: что ж, они все равно живут под одной крышей и от разговора он не уйдет. Поэтому, самым лучшим вариантом будет дождаться его в машине.

Ждать пришлось недолго: не прошло и пяти минут, как Энджи плюхнулся на водительское кресло:

— Бардак, — высказался он, заводя машину. — Хорошо еще, что все обошлось без жертв…

— Энджи… Ты знал? — тихо спросила его Рей, осторожно перехватив левую руку. — Ты знал, что готовится… Вот это?

— Нет, я не знал, — покачал головой ее муж, осторожно высвободившись из ее хватки — для того, чтобы самому сжать ее ладонь. — Я вообще случайно встретил в буфете свою знакомую Нагайну — это героиня, умеющая выделять парализующую жидкость из тела. А учитывая, что эта дамочка — королева ночных клубов, увидеть ее здесь — для меня это как встретить белого медведя в джунглях. Я поинтересовался, какого она тут делает. Ну и в итоге меня самого втянули в операцию по поимке этих ублюдков… — по лицу Энджи было видно, что он был не сильно доволен таким развитием событий.

— Прости, — Рей стыдливо опустила глаза, получив удивленный взгляд от мужа.

— «Прости»? За… А… А! Ты думала, я специально притащил тебя сюда, чтобы произвести поимку этих недоумков, занимавшихся контрабандой оружия? Я что, по-твоему, настолько отмороженный? — Рей втянула голову в плечи. Что ж…

— Я видела тебя с ней, — призналась она, зажмуривая глаза и ожидая вспышки гнева. — И… И я… Я подумала, что ты с ней…

— Что я с ней что? — не понял Энджи, удивленно глядя на жену. А потом в его глазах появилось понимание, и он весело хмыкнул. — О, так ты приревновала меня к ней? Серьезно?

Рей промолчала, сгорая от стыда. Ну вот зачем она это сказала? А Энджи своим весельем ей не помогал:

— О, это так мило… Я чувствую себя польщенным!

— Из-за того, что я приревновала тебя? — недовольно буркнула Рей, обнимая себя за плечи. Как же глупо она, должно быть, выглядела перед мужем!

— Конечно. Приятно, когда тебя ценят, — ни капли не смутившись, ответил Энджи. — Но это ведь не все, верно? Что-то все же произошло, когда я ушел, да? Что-то тебя заставило выйти из зала?

— Я… У меня возник конфликт… Поэтому, я решила уйти оттуда, — чем дальше Рей говорила, тем больше она тушевалась. — Я… Я не могу… — на ее глаза навернулись слезы

Энджи кивнул, наклонившись к жене и приобняв ее:

— Чшшш… Прости, я не должен был тебя спрашивать, если тебе тяжело… Тш-ш-ш, Рей, не плачь… Не плачь, все хорошо. Я рядом, и я всегда готов тебя поддержать. Ты веришь мне? — Рей кивнула, сильнее прижимаясь к теплому телу мужа. Рыдания душили ее, но впервые рядом с мужем она чувствовала себя в безопасности в обволакивающем тепле. Ей не хотелось отпускать его. Хотелось просто забыться в его объятьях… Теперь ведь между ними не будет недопониманий?

— Рей… Скажи мне, только честно… Тебе ведь не понравился мой подарок? Тот браслет, что я сегодня дал тебе? — женщина подняла на супруга глаза, грустно улыбнувшись:

— Энджи… Он мне очень понравился! Честно. Просто… Дело в том, что… — она осторожно высвободилась из его объятий, стягивая перчатку с руки. Энджи настороженно следил за ее движениями, а увидев оголенную кожу…

— Рей… И ты все это время ходила с этими ожогами? — он потянулся ко второй перчатке, мгновенно сдергивая ее с руки. — И ты молчала?

— Я… Я боялась, что мы в итоге никуда не поедем, — призналась женщина, опуская низко голову, но даже не пытаясь вырвать свои руки из ладоней мужа. Энджи лишь неодобрительно покачал головой, осторожно отпустив руки супруги и берясь за руль.

— Поехали домой. Тебе надо обработать ожоги. И еще… Рей, в следующий раз не прячь от меня ничего, хорошо? Я все же твой муж, и заботиться о тебе — моя прямая обязанность.

* * *

Нацуо не спалось. Рука, закатанная в гипс, неимоверно сильно чесалась, лунный свет, падающий через тонкий просвет между шторами прямо в лицо мальчику, не давал сомкнуть глаз. Еще и в горле пересохло… Стоило сходить на кухню за водой.

Он осторожно прокрался мимо комнат Тойи и отца, тихо спустился по лестнице, выходя в коридор. На кухне горел свет, и оттуда слышались тихие голоса родителей. Нацуо удивился — они уже приехали? А почему он не слышал? И почему они не идут спать? Мальчик из любопытства заглянул на кухню, да так и застыл с открытым ртом: папа прижимал маму к холодильнику, напористо целуя. И мама явно не была против!

Это зрелище было настолько необычно, настолько ново, что Нацуо отступил назад, совершенно забыв, зачем он шел на кухню. Ему срочно надо разбудить Тойю и Фую, чтобы рассказать им эту удивительную новость!

Ночные кошмары

Нацуо проснулся с громким криком, обливаясь холодным потом. Почти сразу же захлопали двери, послышались шумные шаги и плач Шото. Кажется, он своим воплем разбудил весь дом.

Через пару мгновений его дверь резко распахнулась, и в комнату влетел полыхающий огнем отец, готовый драться с любым чудовищем, что посмело напасть на его сына. Тойя, остановившийся у порога спальни брата, тоже всем своим видом выражал решительность всеми силами бороться со злодеем, что посмел залезть к ним ночью.

— Нацу? — отец, внимательно осмотрев комнату на наличие чужаков, повернулся к сыну, гася свое мощное пламя, оставляя для освещения лишь небольшой огонек на ладони. — Что случилось? — он осторожно присел рядом с ним, мягко проводя рукой по всклокоченным волосам. — Тебе приснился кошмар?

Нацу кивнул, неосознанно подставляясь под отцовские поглаживания. На глаза начали наворачиваться слезы.

— То есть… — Нацуо сжался, глядя на брата, как кролик на удава. — Ты поднял весь дом на уши своим криком, будто тебя резали, только из-за того, что тебе приснился плохой сон?! — Тойя хотел броситься на возмутителя спокойствия с явным намерением дать ему тумака за то, что будит всех посреди ночи, но его удержала подоспевшая вовремя Фуюми:

— Тойя! Как тебе не стыдно! — принялась она отчитывать брата, крепко держа его за руку. — Нацуо не так давно такое пережил — естественно, что его мучают кошмары! Да и к тебе они часто наведываются — разве я хоть раз на них реагировала подобным образом, когда ты будил меня? — под давлением сестры Тойя несколько смутился, виновато глянув на брата, спрятавшегося в объятьях отца.

На плечо старшего мальчика легла мягкая рука:

— Тойя, Фуюми, — ласково улыбнулась им мама, держа за руку несколько испуганного и заплаканного Шото. — Почему бы вам не поддержать брата?

— Действительно, — вставил свое веское слово отец, поглаживая Нацу по голове. — Никакие кошмары не могут противостоять силе семейных обнимашек, — пафосно провозгласил он, заставив детей хихикнуть, и поманил их к себе. И если объятья отца казались мальчику чрезмерными, то когда его сдавили всей семьей, он понял, что это были еще цветочки. Но ему нравилось, что все собрались вокруг него, только чтобы помочь справиться с плохим сном, в котором он вновь переживал весь ужас того, что произошло с ним на крыше.

— Насу, тебе лутсе? — в его глаза со всей серьезностью заглянул Шото. — Ты не боисся больсе?

— Да, лучше, — улыбнулся мальчик своему младшему братишке: Шото так мил, когда пытается быть серьезным! Он поднял глаза, чтобы увидеть ласковое лицо мамы, обеспокоенную Фуюми, смущенного Тойю и полного решительности папу. Находясь так близко к ним, Нацуо просто не мог бояться! Это было невозможно! — Простите, что я вас раз… разбудил. Я не хотел…

— Не извиняйся, — мама ласково потрепала его за щеку. — Нам вовсе не тяжело побыть с тобой.

— И не стоит бояться, — добавил папа, поправляя ему подушку. — Что бы ни произошло, мы будем рядом. А вместе мы непобедимы, — он подмигнул сыну.

— Пап… — Нацу вновь улегся в постель, и ему в голову пришла замечательная мысль. — А ты… Ты можешь рассказать сказку на ночь? Для нас всех, — и он смущенно замолчал, сам удивляясь своей храбрости. Ведь отец никогда не рассказывал ему сказок на ночь.

— Э-э-э-э, — папа задумчиво почесал макушку, как-то затравленно взглянув на маму, — я, эм, на самом деле, э-э-э, истории — это не мое…

— Ну пап! — умоляюще сложила руки на груди Фуюми. — Пожалуйста, мне тоже интересно!

— И мне! — поддержал ее Тойя. — У тебя наверняка много историй есть о твоей геройской деятельности!

— Никаких историй о геройской деятельности. — внезапно резко вмешалась мама, бросив на стушевавшегося отца предупреждающий взгляд. — Рановато детям слушать такое!

— А я что? Я ничего… — пробормотал отец. — Так о чем вы хотите сказку?

— О принцессе! И о любви!

— О героях! И приключениях!

— О драконе!

— О слажениях!

— Так-так, тише! Постараюсь удовлетворить все ваши запросы! — замахал руками отец, обреченно вздохнув. — Ладно, давным-давно, в далеком-далеком королевстве…

Мужчина начал рассказывать историю о приключениях героини-лягушки, еще не подозревая, что только что подписал себе приговор — теперь от него каждый вечер будут требовать новую сказку, и не дай бог, что-то повторится!

Тренировка

— Тойя! Тойя, вставай! Ну же, солнце мое, просыпайся! — теплые руки настойчиво трясли мальчика, заставляя его недовольно морщиться и пытаться сильнее закутаться в одеяло. — Что ж, раз не хочешь… — и одеяло тут же слетело с ребенка, заставив его тут же сесть на кровати:

— Эй! — Тойя обиженно посмотрел на весело ухмыляющегося отца.

— Верни!

— Не-а, — весело отозвался тот. — Ты сам просил разбудить тебя на рассвете для проведения тренировки по контролю пламени. Эй, Тойя, не спать! — он вновь потряс засыпающего сына за плечо. — Давай, жду тебя в зале через двадцать минут!

— А завтрак? — уныло протянул Тойя, глядя на уже закрытую дверь. Отец явно ждать не собирался.

* * *

— О, ты все же пришел! Я думал, ты опять улегся спать! — весело удивился его приходу Старатель, продолжая подтягиваться на брусьях. — Удивительно!

— Так ты будешь меня тренировать или продолжишь издеваться? — вяло ответил мальчик, зевнув и усевшись на мат. — Ты говорил, что хочешь показать что-то интересное.

— Ну, не знаю, насколько это покажется интересным, но оно явно тебе пригодится в будущем. Ну что ж… Закрой глаза и максимально отрешись от всех мыслей, что засели в твоей детской головке, — мальчишка недовольно хмыкнул, но все же попробовал последовать отцовскому совету. Они долго сидели и молчали. Тойя даже начал вновь проваливаться в сон, когда он внезапно почувствовал что-то горячее внутри себя, бушующее, как магма в вулкане, что готов вот-вот проснуться. И внезапно, словно получив толчок извне, это что-то забурлило, закипело, расплескивая тепло по всему телу. Над его головой раздался рев пламени, заставивший мальчика вздрогнуть и, раскрыв широко глаза, уставиться на огромный шар синего пламени, зависший над его головой и, судя по всему, подпитывающийся огнем его причуды. Сидящий напротив отец крайне сосредоточенно и напряженно смотрел на это странное нечто. На его лбу выступил пот:

— Тойя, расслабься. Мне тяжело контролировать твое пламя, пока ты так напряжен. Что? — он уставился в ответ на крайне изумленный взгляд сына. — Расслабься, я не собираюсь вредить тебе.

— Н-но… как ты можешь управлять моей причудой? — немного успокоившись, поинтересовался мальчик, уже с интересом рассматривая поток синего пламени, в который превратился огненный шар, пока тот теплой шалью окутывал отца и сына, закрывая от внешнего мира. — А я тоже так смогу?

— Я так полагаю, что да, — пожал плечами мужчина, осторожно прибавляя к синему пламени Тойи свое — красно-оранжевое. — На самом деле забавно — я всю жизнь думал, что моя причуда позволяет лишь создавать огонь. Но, как оказалось, при должном подходе можно влиять на любой огонь, — да, Тойя совсем недавно видел, как отец одним взмахом руки погасил ярко горящий камин, чего раньше мальчик никогда не видел. — И, думаю, у тебя тоже есть такая возможность. И я предлагаю тебе сейчас попытаться коснуться моего пламени, — у мальчика глаза вылезли на лоб — отец что, издевается? Он со своим огнем еле справляется! А если он не справится?.. — Не переживай, я тебя страхую. Просто пока попытайся расслабиться и «найти» меня, как недавно нашел свой огненный источник. Доверься своим чувствам.

Мальчик прислушался к своим ощущениям: в его груди разливался жар, как когда он использует свою причуду, но в этот раз он не затапливал все его существо — словно ему открыли ранее закрытое русло, по которому теперь текла эта раскаленная лава, не причиняя боли и привычного дискомфорта своему носителю. И в то же время, где-то внутри него словно разгорался маленький огонек — как фитиль свечки разгорается от поднесенной спички. Только эта спичка словно огромный костер, способный спалить заживо, если вести себя рядом с ним неосторожно. Но Тойя не испытывал перед ним прежнего страха — огонь больше не ощущался как нечто чуждое и злое, готовое в любой момент оставить от тебя лишь горстку пепла, а как гордый защитник, готовый оберегать своих как от врагов, так и от внутренних переживаний, даря чувство покоя и защищенности. И Тойя, словно во сне, потянулся к этому костру, сам не понимая, чего он хочет сделать…

— Кхм, интересные ощущения. Тойя, как ты думаешь, что ты творишь? — вкрадчивым голосом поинтересовался у него отец, тут же заставляя паренька выйти из астрала и удивленно уставиться на какую-то огненную образину, представляющую собой гибрид собаки, быка и какого-то ящера. Образина, ни капли не смущаясь, ласково вилась вокруг мальчика, подпитываясь силами его отца, с каким-то академическим интересом наблюдающим за этим представлением. — А если я чуть уменьшу контроль?.. — Тойю словно что-то дернуло изнутри, начав брыкаться и извиваться. Странное существо зашипело, как масло на горячей сковородке, переставая казаться дружелюбным. И вот теперь Тойя испугался по-настоящему. Он не мигая смотрел твари в то место, где по идее должны были быть глаза, осторожно отползая назад. Почему отец не вмешивается?

— Так, все, довольно, — мужчина, словно услышав мысли сына, моментально погасил весь огонь в комнате и направился к дрожащему Тойе. — Прости, — он прижал к себе сына, и мальчик мог слышать, как гулко бьется сердце отца, заходясь в бешеном ритме. — Ты большой молодец, сынок. Почти справился, если бы в последний момент не дрогнул, — его руки зарылись в шевелюру ребенка, осторожно поглаживая. — Ты у меня очень способный мальчик. Только пожалуйста, не пытайся коснуться моего пламени без моего разрешения — оно крайне своевольное и непривыкшее к тебе, так что может посчитать такое вторжение за попытку навредить.

— Ты так говоришь, словно причуда — это живое существо, — недовольно пробормотал мальчик, уткнувшись носом в плечо отца.

— Ну, насчет живого существа — не знаю, но в том, что оно является проекцией твоего сознания — уверен наверняка, — как-то задумчиво ответил отец, продолжая успокаивающе поглаживать сына по голове.

— Пап… — Тойю интересовало кое-что другое. — Зачем ты показал мне этот прием? В смысле… Я не могу повлиять на твою причуду без твоего же позволения. А что еще мне это умение дает? Ты говорил, что оно мне пригодится!

— Конечно пригодится, — спокойно ответил отец, улыбнувшись. — Все-таки это возможность воздействовать не на причуду, а на сам огонь, каким бы ни был его источник — будь то чья-то причуда или тлеющий уголек в костре. Если ты научишься правильно этим пользоваться — тебе уже никакой огонь не будет страшен. Ну и вдобавок он позволит тебе позаботиться о Шото, чтобы он ненароком не спалил весь дом, когда проявится его причуда, — шутливым тоном добавил отец, выпуская растрепанного сына из объятий.

— Ты так уверен, что у него тоже будет огонь? Почему ты не думаешь, что у него появится мамин лед?

— Почему не думаю? Очень даже думаю. Я б даже сказал, что не сомневаюсь, что у него проявится причуда создания льда в огромных количествах, — фыркнул мужчина, отряхивая свои штаны. — Но и огонь в нем тоже горит.

— То есть… Ты думаешь, у него будет две сильные причуды? — Тойе стало обидно: отец всегда говорил, что у него крайне сильная причуда, и, если бы не его болезненность и слабое тело — он был бы идеален. Это сильно подогревало самолюбие мальчишки, в чем он сам бы никогда не сознался: Фуюми была умнее него, Нацу — сильнее и здоровее, из-за чего он очень дорожил своей причудой — у него тоже было что-то, в чем он был лучше. Поэтому он и дразнил Шото, что тот будет беспричудным — он не хотел признавать, что этот сопливый младенец может стать лучше него в плане причуды — в единственном, в чем он сам был лучше. И слова отца о том, что Шото будут подвластны аж две причуды, не могли не задеть его.

— Значит… Это он будет лучшим, да? — в носу противно защипало от горечи и обиды — почему у него отбирают последнее, что у него есть? Нечестно! И с ним еще ему потом сидеть и заниматься? Еще чего! — Почему он? Чем я хуже? Почему я такой бесполезный?! Фуюми умнее меня, Нацу — сильнее, и даже причуда у Шото круче, чем у меня…

— Тойя…

— Ты всегда говорил мне, что я почти идеальный! Заставлял меня тренироваться больше, чем того же Нацу! И вот ты сейчас говоришь, что Шото будет лучше?!..

— Тойя! — громкий голос отца оглушил ребенка, заставив боязливо вжать голову в плечи. — Что за чушь ты несешь?! Ты вовсе не слабый, не глупый и тем более не бесполезный! — мальчишка ошеломленно глядел в глаза отца, чье лицо выражало негодование вкупе с возмущением и гневом. — Господи, Тойя, не разочаровывай меня такими своими словами! Ты умный и талантливый мальчик, который, если захочет и постарается, может сделать все что угодно. Ключевое — захочет и постарается, — отец приблизился к Тойе так сильно, что их лбы практически соприкоснулись. — И не надо наговаривать на себя — кто всего за несколько месяцев сумел из главного школьного лоботряса стать лучшим учеником класса, заработав на всех экзаменах наивысший бал? Кто постоянно отстаивает честь сестры, ввязываясь в разнообразные школьные драки? Кто всячески заботился о Нацуо, пока у него рука была сломана? Тойя, после всего этого — ты все еще считаешь себя никчемным? Выброси эту дурь из своей головы!

— Н-но…

— Никаких «но»! Не расстраивай меня еще больше своим самоунижением! Ты чудесный мальчишка, который вырастет в сильного и самодостаточного мужчину. Ты это понял? — мальчик кивнул, тут же получив от отца мягкую улыбку. — Ты — наша с мамой гордость и радость, как и твои братья и сестра. И мы тебя любим так же сильно, как и их, — он потрепал сына по голове, продолжая ласково улыбаться. — Ладно, прекращай жалеть себя, иди умойся и буди остальных. Я пока яичницу забульбеню — должна же мама иногда отдыхать от готовки завтрака!

Госпожа Сайго

Мэй Сайго стояла у окна и с волнением смотрела во двор, ожидая приезда дочери с внуками. В последнее время Рей все реже и реже звонила матери и практически всегда отделывалась общими фразами, что у нее все хорошо и Энджи ее не обижает. Это лишь сильнее тревожило женщину: что такое сотворил с ее дочерью зять, что она лишь повторяла, что все хорошо? Но сегодня она увидит свою девочку и обо всем подробно расспросит. И если с ней будет что-то не так… Что ж, придется все брать в свои руки — на мужа, которому в жизни важны были лишь деньги, надежды не было. А потерять еще одну дочь женщина очень не хотела.

К дому подъехал шикарнейший автомобиль. Первым из машины выскочил взъерошенный рыжий мальчишка, держа в руках розовый рюкзак своей сестры, который та явно пыталась забрать, что-то возмущенно крича брату, уже взбегающему по лестнице. Раздался звонок, и женщина поспешила открыть внукам дверь.

— Бабушка! — радостно возопил Тойя, стоило лишь Мэй открыть дверь, и тут же прижался к ней, обнимая за талию. Вскоре к ним присоединились крайне взбудораженные Фуюми и Нацуо (девочка все еще пыталась отвесить брату подзатыльник за то, что он без спросу забрал ее рюкзак, но Нацуо, намертво вклинившийся между ними, не давал ей этого сделать), тоже радующиеся встрече, чем сильно растрогали немолодую женщину.

— Я тоже крайне рада видеть вас, — со счастливой улыбкой сказала Мэй, ласково потрепав детей по головам. — Идите, занесите вещи в комнаты, и спускайтесь обедать.

Дети, радостно загомонив, последовали совету бабушки, подхватив свои рюкзачки и тут же скрывшись за дверью. Тем временем из машины вышел рыжий мужчина, тут же поспешив открыть дверцу своей жене, держащей на руках младшего сына. Молодая женщина, что-то сказав мужу и передав ему сына, поспешила к матери, тоже торопливо спускающейся к ней навстречу:

— Рей, доченька!

— Мама! — две женщины обнялись. Как же давно они не виделись!

— Я скучала, моя дорогая, — мать взглянула дочери в лицо, отмечая здоровый румянец на обычно бледных щеках, ясные сияющие от счастья глаза вместо угрюмых, полных боли и страданий, да и в принципе вид у нее был человека, полностью довольного своей жизнью. Что нельзя было сказать про ее супруга:

— Добрый день, госпожа Сайго, — устало поздоровался мужчина, кинув на супругу тоскливый взгляд. Маленький мальчик, удобно устроившийся на мощных отцовских плечах, весело улыбнулся обеим женщинам, неосознанно дернув мужчину за волосы, заставив того сдавленно зашипеть. — Рад вас видеть в добром здравии.

— Взаимно… Энджи. Ты останешься на обед? — с холодной вежливостью ответила Мэй, без особой приязни глядя на зятя. Фраза про обед была простой формальностью — и так было понятно, что мужчина желает как можно скорее свалить из этого места, так что вряд ли он примет ее любезное предложение.

— Да, Энджи останется на обед, — тихо, но с какой-то твердой решимостью сказала Рей, мягко положив руку на локоть супругу и твердо ответив на его огненный взгляд. — Ты обещал мне.

Мужчина кивнул с какой-то тоской во взгляде:

— Тогда я донесу твои вещи, — сообщил он, забирая у жены сумку и заходя в дом под радостный смех сына.

— Мама… тебе помочь накрыть на стол? — несколько неловко спросила у Мэй ее дочь. Женщина улыбнулась:

— Меня всегда умиляло твое желание все делать самой, — она потрепала Рей по голове. — Наверняка у вас в доме тебе приходится делать всю работу… Хотя у Энджи точно есть возможности нанять горничную и другой персонал, чтобы облегчить тебе жизнь.

— Тогда я бы умерла от скуки, — улыбнулась в ответ дочь, следуя за матерью в столовую. — И даже сейчас — если бы няня не научила меня разным методам вязания, мне было бы нечем занять себя, пока дети в школе, а Энджи на работе.

— Кстати, о нем. Рей, что у вас случилось? — Рей остановилась, словно споткнувшись обо что-то невидимое.

— Мам… Ты помнишь тот случай, когда на него было совершено покушение? — женщина кивнула — она прекрасно помнила тот момент, когда ее муж, брызжа слюной, совершенно позабыв про всякое приличие, заявил, что если его зять помрет смертью храбрых, он свою дочь с четырьмя детьми кормить не будет, если этот идиот не оставил им средств к существованию. Разумеется, Рей о таком поведении отца знать не обязательно. — Так вот… после того случая Энджи… очень сильно изменился. Словно… словно тогда его скорлупа, которой он отгораживался от мира, дала трещину, позволяя увидеть его настоящего. Такого заботливого, мягкого, нежного… — мать недоверчиво фыркнула — она думала, что Рей уже пережила свою глупую детскую влюбленность в мужа, из-за которой и согласилась на этот безумный брак (хотя Мэй ее предупреждала, что ничем хорошим брак с этим выходцем из низов общества не обернется!) и поддержала отца, которого соблазнили влияние и деньги кандидата в зятья. И сейчас, с таким милым мечтательным лицом, Рей походила на ту маленькую влюбленную девочку, что со сладким замиранием сердца ожидала своей свадьбы почти одиннадцать лет назад.

— Ах, моя девочка… Уже такая большая, а все такая же наивная, — грустно покачала головой Мэй. — Стоит ему только один раз сделать что-то хорошее — и ты уже готова вновь раскрыть ему свои объятья, совершенно забыв о том, как отвратительно он относился к тебе и твоим детям.

— Мам! Ты несправедлива к Энджи, — воскликнула Рей, тут же смутившись и понизив голос. — Он на самом деле очень ответственный и хороший человек. Теперь я это понимаю. Но он просто не умеет правильно выражать свои чувства. И… Он всегда заботился о нас, пусть и… в достаточно грубой манере.

— В тебе сейчас говорят чувства, а не разум, — недовольно поджала губы старшая женщина. — Ты не способна адекватно расценивать его действия и всему ищешь оправдания. Нет, Рей, — Мэй подняла руку, не давая дочери перебить себя. — Я не хочу больше об этом говорить, пока ты находишься в очередной любовной горячке и не способна здраво рассуждать. Не спорь — ты знаешь, чем закончился наш прошлый спор: ты вышла замуж за этого урода.

— Мам! Как ты можешь так говорить? — в голосе Рей послышались слезы. — Да, Энджи не идеален — но он старается! Старается изо всех сил стать лучше! И… Знаешь, сейчас я действительно счастлива. Счастлива быть с ним и с нашими детьми.

— Что ж… — Мэй прикрыла глаза и улыбнулась. — Рей, ты можешь сходить на кухню и поторопить нашего повара? Не хотелось бы, чтобы вы с детьми сидели голодными.

— Хорошо, мам… Но Энджи тоже останется на обед. Вне зависимости от того, нравится тебе это или нет, — тихо, но твердо сказала дочь, прежде чем скользнуть за дверь.

* * *

— Я вернусь за вами в воскресенье вечером, — пообещал Старатель, прощаясь со своей семьей после обеда.

— Тебе и вправду уже пора? — грустно спросила Фуюми, повиснув на отцовской шее.

— Увы, — развел тот руками. — Дела не ждут. Обещайте мне, что весело проведете выходные, хорошо?

— Хорошо, пап! — с готовностью ответил за всех Нацуо, счастливо улыбаясь.

— Тойя, — грозно обратился Старатель к старшему сыну. — Весело провести выходные — не значит, что можно творить любую фигню. Постарайся вести себя прилично и не спалить бабушке дом. И даже не вздумай самостоятельно пытаться запускать фейерверки!

— Да, папа, — честно хлопая своими невинными бирюзовыми глазами, ответил Тойя, тут же принимая вид пай-мальчика. Отец с подозрением посмотрел на него, но его лицо достаточно быстро смягчилось.

— Не переживай, Энджи, я присмотрю за ними, — ласково сообщила Рей, поднимаясь на носочки, чтобы чмокнуть супруга в щеку на прощание. — Если что, я позвоню тебе.

— Звони мне каждый вечер, — попросил Энджи, в ответ целуя жену в лоб. — Я буду скучать без вас.

— Энджи, это всего лишь два дня! — улыбнулась Рей, мягко сжимая ладонь мужа. — Но звонить мы будем.

— Этого мне вполне хватит для счастья, — кивнул мужчина и, еще раз крепко обняв свою семью, вышел на улицу, направляясь к своему автомобилю.

— Тодороки! — он остановился, обернувшись на голос. На крыльце стояла Мэй Сайго, буравя своего зятя недобрым взглядом.

— Госпожа Сайго. Вы что-то хотели? — с ледяной вежливостью поинтересовался мужчина, вопросительно выгибая бровь.

— Да. Я не знаю, какую грязную игру ты затеял, но не смей в это впутывать мою дочь! — яростно сверкнув глазами, воскликнула женщина, сжав руки в кулаки. — Тебе было мало сломать ей жизнь этим браком? Тебе так нравится играть с ее чувствами, сначала давать призрачную надежду, а потом втаптывать ее в грязь, разбивая моей девочке сердце? Она уже родила тебе трех сыновей — так оставь ее уже наконец в покое! Она и так многого натерпелась от тебя, так почему? Разве за все свои страдания она не заслужила хоть капельку счастья?

— Вы правы, — все так же с холодной вежливостью кивнул старший Тодороки. — Рей и впрямь заслуживает быть счастливой. И я сейчас прикладываю все усилия, чтобы ее таковой сделать.

— Если ты и впрямь хочешь Рей счастья — отпусти ее, — стояла на своем Мэй. — Ты ей не принес ничего, кроме боли. Без тебя ей будет намного луч…

— А детям тоже будет намного лучше расти в неполной семье, после развода родителей? — резко прервал ее мужчина. — Рей сейчас более чем счастлива в браке со мной, и я не собираюсь ее разочаровывать. А вот если я дам ей развод — это действительно разобьет ей сердце. А, с учетом ее нестабильной психики, она вполне может покончить с жизнью. Вы этого хотите?

— Если что-то и может довести Рей до самоубийства, то это только жизнь с тобой, — не сдавалась женщина. — Ведь это ты расшатал ее психику!

— А вы хотите ее окончательно ей сломать, — парировал Тодороки. — Послушайте, — уже мягче сказал он, примирительно поднимая руки. — Как бы мы друг к другу не относились, но, по сути, мы преследуем одну цель — сделать Рей счастливее, так?

— Я не верю тебе, Тодороки, — поджала губы Мэй. — Не верю, что ты можешь сделать мою дочь счастливой. Но, раз уж она так сильно тебя любит… Я вам не буду мешать. Но только попробуй ее обидеть — у меня достаточно влияния, чтобы стереть тебя со всеми твоими героическими подвигами в порошок.

— Я вас услышал, — кивнул Старатель и наконец-то залез в машину, заводя мотор.

— Мама! Ты долго будешь стоять на холоде? Так ведь и простыть можно! — раздался голос Рей.

— Иду, Рей, иду, милая.

Дядя Тоши

Тошинори поблагодарил таксиста и, когда автомобиль отъехал, пружинистой походкой зашагал в сторону дома Старателя, мысленно прикидывая, как бы завести разговор, чтобы Энджи сгоряча не выставил его за порог, не выслушав. Собственно, поэтому у него в рюкзаке сейчас покоилась бутылка элитного коньяка для огненного героя, в правой руке — пакет с игрушками для его детей, коих, как выяснил Всемогущий, было аж четверо (кроме уже знакомой ему троицы из двух парней и одной девочки — кажется, их звали Тойя, Нацуо и Фуюми, — у Старателя был еще совсем маленький сын, то ли двух, то ли трех лет), в левой — букет белых роз для госпожи Тодороки. Кажется, это универсальный подарок для любой женщины (по словам одного из напарников Всемогущего), так что волноваться было не о чем. Ну, кроме, разве что, способа дотянуться до звонка, ничего не уронив, не сломав и не помяв, когда все руки заняты подарками. В зубы, что ли, эти цветы взять?..

На звонок, об который Тошинори приложился головой, открыл Старатель, почему-то весь в пятнах краски, словно он совсем недавно играл в пейнтбол и, судя по весьма довольному выражению лица, выиграл в сухую. И это настолько его вдохновило, что даже появление не самого любимого друга не омрачило его веселого настроя:

— Это что, мне? — весело хмыкнул он, уворачиваясь от букета цветов, который Тошинори на автомате сунул в лицо приятелю. — Нет, Всемогущий, я тебя, конечно, очень ценю и уважаю, но у меня ж все-таки жена, дети… Увы, но я никак не могу принять твои чувства! Даже если они идут из глубины души!

— Старатель, тебя контузило? Чего ты несешь? — не понял его тирады Всемогущий, но букет опустил, вызвав у хозяина дома странную усмешку:

— Я несу священный огонь, выжигающий зло в нашей стране, — фыркнул Старатель, все еще не давая своему коллеге пройти. — А насчет большой, но чистой любви… Так ты сам мне суешь букет, именно это и означающий на языке цветов. Что еще я мог подумать? — продолжил подкалывать он крайне смущенного и озадаченного таким поворотом дел Тошинори:

— Мда-а… — протянул он, глядя на цветы. — Неудобно получилось… Я думал, будет хорошим дружеским подарком, а оно вон оно как…

— Радуйся, что не красные купил, — Энджи сегодня явно был в ударе. — Иначе я бы оскорбился и заревновал. Ведь, насколько я понимаю, это было предназначено моей жене?

— Да я вообще без задней мысли! — попятился несчастный Тошинори, с ужасом понимая, как сильно он облажался с подарком. Но, кажется, Энджи не особо волновался, и это несказанно радовало — значит, прямо сейчас его не постараются спалить. — Я вообще с тобой поговорить хотел насчет того твоего предложения об аренде квартиры. Для этого и шел…

— И шел, видимо, через Китай с пересадкой в США, раз тебе для этого потребовалось аж три месяца. Серьезно, Всемогущий, на дворе уже ноябрь месяц, а я тебе предлагал еще в августе. Я думал, ты уже и думать забыл. Ладно, проходи, только ноги вытри.

— Па? — послышался тихий детский голос, и из-за спины Старателя выглянула лохматая детская головка. Любопытные глазки разного цвета уставились на незнакомца. — Па, хте эте?

— Это… — Энджи нехорошо прищурился, — Знакомься, Шото, это Всемогущий. Но ты можешь звать его, — его ухмылка, спрятанная за бородой, стала шире, — дядей Тоши.

— Дядя Тосы? — взгляд малыша наполнился радостью и настоящим, чистым детским счастьем. — Па, а дядя Тосы останется на обед? Скасать маме, стебы она на есе одного селовека ласситывала?

— Скажи, скажи, — добродушно кивнул Старатель, подталкивая уже переобувшегося Всемогущего в сторону коридора. — А мы пока решим рабочие вопросы.

* * *

— Дядя Тоши, ты уже уходишь? — с грустью в голосе спросила Фуюми, выползая из-под перевернутого кресла, для детской игры ставшего «Страааашной пещерой», в которой четверка юных героев пытались отыскать ключ к местоположению похищенной огненным драконом ледяной королевы (которых играли Энджи и Рей соответственно). Тошинори же в этом приключении была отведена роль мудрого старца, направляющего героев на верный путь. На попытку Всемогущего возразить, что он не старый, Старатель, которому Фуюми в этот момент пыталась нацепить на голову маску дракона, весело фыркнул и сообщил, что, согласно личному делу Тошинори, что хранится в архиве UA, он старше Старателя аж на целых двенадцать лет, так что на роль «старца» он вполне подойдет.

— Увы, — печально развел руками Всемогущий, убирая телефон. — Злодеи сами себя не поймают.

— Да, если бы злодеи сами себя ловили и в тюрьму сажали, это была бы не жизнь, а малина, — согласился валяющийся на ковре «кровожадный дракон», облепленный со всех сторон своими сыновьями, — Тошинори, тебя подбросить? А то в этих краях проще китайской Пасхи дождаться, чем такси.

— Если тебе не трудно, — кивнул Тошинори, снимая с себя бороду из ваты и отдавая в руки ее создательницы.

— Дядя Тоши, но вы ведь еще придете к нам? — с надеждой спросил Тойя, поправляя вечно сползающий с его макушки шлем из фольги.

— Конечно приду, — заверил его герой, передавая остроконечную шляпу обрадованному Нацу — первоначально это он хотел быть мудрым волшебником, но под напором старших брата и сестры согласился быть его учеником и помощником. — Где еще меня так вкусно покормят обедом? Рей, тебя не затруднит скинуть мне тот рецепт гютаняки?

Смущенно покрасневшая женщина улыбнулась:

— Чтобы приготовить гютаняки, одного рецепта мало — я сама достаточно долго пыталась научиться его готовить. Но, если ты и впрямь хочешь попробовать его приготовить — можешь прийти к нам на следующие выходные и помочь мне.

— Непременно воспользуюсь таким щедрым предложением, — кивнул Всемогущий, поправляя свои брюки. В гостиную зашел уже переодевшийся в уличную одежду Энджи, недвусмысленно показывая на часы.

— Что ж, был рад со всеми вами познакомиться, — попрощался с огненной семейкой Тошинори. — Уверен, мы с вами еще не раз увидимся!

Кто бы мог подумать, что его слова окажутся настолько пророческими?..

Легенда о братьях

Шото лежал в своей кроватке, свернувшись калачиком и тихо хлюпая носом. Сильно болела голова, малейший вздох раздирал горло, а из носа непрерывно текло, несмотря на все капли, таблетки и сиропы, которыми его уже второй день потчует мама. И зачем он тогда не послушал Фую и съел ту сосульку? Все равно она была невкусной. Но не такой липкой и противной, как каша.

Постоянно лежать в постели без возможности встать и побегать, попрыгать и подурачиться было для активного малыша практически невыносимо скучно. Даже игрушки, которые ему приносила Фуюми, не радовали и не могли надолго увлечь мальчика, как и сбивчивое чтение Нацу — они часто после возвращения из школы приходили вместе к Шото, пытаясь развлечь младшего братишку. К ним иногда присоединялся и Тойя, но самый старший брат больше любил тайком прокрадываться в спальню Шото, чтобы показать интересные фокусы со своей причудой, заставляя младшего еще сильнее желать, чтобы у него тоже проявилась огненная причуда. Ведь это же так классно — уметь управлять пламенем, прямо как папа!

Папа приходил к нему каждый вечер, интересуясь его самочувствием, играя с ним и рассказывая очень интересные истории. Вот и сейчас дверь в комнату Шото открылась, пропуская внутрь широкоплечего мужчину.

— Па! — радостно прохрипел малыш, переворачиваясь на другой бок, чтобы лучше видеть вошедшего.

— Привет-привет, радость моя, — улыбнулся отец, присаживаясь на стул возле кровати Шото. — Ну как ты тут, держишься?

Малыш улыбнулся: конечно, он держится! Это же он, будущий великий герой! А героев никогда не сломят такие пустяки, как какая-то простуда!

— Молодец, — отец гордо потрепал его по голове. — Мама говорит, что температура у тебя уже падает — а значит, ты уже идешь на поправку! Это разве не здорово? Совсем скоро от твоей простуды и следа не останется! И твой День рождения тебе не придется проводить в постели.

Да, Шото был рад, но в то же время кое-что беспокоило его как раз в связи с приближающимся праздником:

— Пап… Тот дяинька доктол, к котолому мы ходили с мамой… Он говолил, сте плисюда появляеться самое познее — в сетыле года. А мне узе посьти тли, а у меня ее все есе не появилось. А ведь и у Фую, и у Насу, и у Тои плисюды узе к этому влемени плоявились.

— Ох, Шото, не расстраивайся, — успокаивающе улыбнулся ему мужчина. — Я тоже свою причуду получил только в шесть лет. И что? Как видишь, я все еще живой и относительно здоровый. Ну так и из-за чего расстраиваться?

— А еси я останусь… бесплисюдным? — с тревогой спросил малыш, с мольбой глядя на отца, на что тот как-то странно усмехнулся:

— Знаешь… Когда я был маленьким и считался беспричудным, мне рассказали одну интересную городскую легенду. Хочешь послушать?

Шото кивнул, с любопытством уставившись на родителя.

— Давным-давно, когда причуды еще только зародились, жили-были два брата, старший и младший. У старшего была причуда забирать и передавать причуды других людей, а у младшего причуда никак не проявлялась, так что он считался беспричудным. И были эти два брата неразлучны…

— Как Тоя и Насу?

— Не перебивай, Шото, это некрасиво. Да, и были они вдвоем не разлей вода. Но с каждым днем сила старшего брата, с помощью которой он манипулировал людьми, росла, пока не достигла расцвета. Он собрал армию преданных ему людей и решил захватить мир, уничтожая все, что ему не нравилось. Многие пытались противостоять ему, но погибали от рук его приспешников.

— Узасно! А сте его блат?

— Младший был ужасно не рад такому повороту дел. Он видел, как его брат теряет свой человеческий облик, превращается в ужасное чудовище, и всячески пытался его образумить. Но никакие слова не могли вразумить старшего, опьяненного властью над людскими судьбами, и он продолжал творить свои бесчинства.

— Ох, бедный младший блат… — от избытка чувств Шото полностью спрятался под одеяло, оставив небольшую щелку, откуда он и поинтересовался:

— Но он ведь спас своего блата?

— Увы — он был слишком слаб телом, чтобы противостоять ему, но достаточно силен духом, чтобы не прогибаться под своего брата. Старший запер его в пустой комнате, чтобы тот больше не причинял ему хлопот, но младший все равно не желал подчиняться ему. И тогда…

— А как звали этих блатьев?

— История об этом умалчивает. Но известно, что старший брат был известен под именем Все-за-одного, пусть оно и не настоящее.

— А имя младсего забыто? — Шото возмутила такая несправедливость — почему такое дурацкое прозвище злодея известно, а имя его геройского брата — нет? Разве люди не должны знать своих героев?

— Ты совершенно прав: страна должна знать своих героев, но память до следующих поколений доходит только о тех, кто действительно совершил что-то выдающееся. Например, имя Линчевателя Неудержимого до сих пор известно, поскольку он стал первым героем, выступившим защитником государства и ставленником правительства. А имена многих других забылись, утонув в водовороте событий. Так стало и с младшим братом.

— То есть он умел?! — округлились глаза у Шото. — Но… Но…

— Да. Он умер, — с грустью подтвердил отец, — Все-таки это было очень давно…

— То есть он все же победил своего злобного блата?

— Шото! Если бы ты не перебивал меня постоянно, ты бы уже все услышал! — пристыдил его отец. — Так вот… Отчаявшись подчинить себе своего младшего брата, Все-за-одного решил дать ему причуду. Такую, что даже такой слабак, как его брат, мог бы справиться. Но кто бы мог знать, что младший брат вовсе не был беспричудным. Его собственная причуда, соединенная с переданной слабенькой причудой усиления, мутировала, создав новую силу, имя которой Один-за-всех, которая могла накапливать в себе силу и передавать себя от одного носителя другому, попутно принимая в себя и те причуды, которыми обладали ее носители, и усиливая их.

— Ух ты! Клуто!

— Да, не хило так. Но даже такая сила не смогла положить конец вражде братьев. Младший все же сумел сбежать, но был смертельно ранен. И тогда он передал свою силу первому Линчевателю, который наткнулся на несчастного прежде, чем тот испустил дух. И вместе со своей силой он передал и свое великое дело.

— То есть они все зе победили сталшего блата? Если сейсяс все холошо…

— К сожалению, нет. Совместные усилия правительства и героев сумели вернуть порядок в разваливающуюся страну, загнав Все-за-одного в его нору. Но, говорят, он уже успел зализать свои раны, вновь пытается набрать себе армию преданных сторонников.

— То есть он мозет в любой момент велнуться? — с ужасом спросил малыш.

— Но в то же время и сила Один-за-всех не стояла на месте, с каждым новым носителем лишь усиливаясь, — постарался успокоить его отец, — Она росла, росла, ожидая наконец финальной битвы. Эта сила была создана, чтобы уничтожить Все-за-одного, и одним прекрасным (или не очень) днем они вновь встретятся в великой битве, в которой, как и в любой хорошей сказке, добро победит зло.

— Ула! Знасит, все холосо законсится? — у Шото блестели глаза, а сам мальчик старательно запоминал все незнакомые слова, что услышал в отцовской речи. Он не хотел выглядеть перед отцом глупым, поэтому не спрашивал значений незнакомых слов у него, чтобы потом можно было на законном основании потерроризировать Тойю — не все же ему обижать младшего брата!

— Разумеется. Но суть этой сказки не совсем в этом. Дело в том, что сила Один-за-всех передается от поколения к поколению. И каждый раз владелец этой силы ищет себе преемника. И этот преемник должен обладать горячим сердцем, быстрым и острым разумом и, главное, чистой и доброй душой, вне зависимости от наличия у него причуды.

— То есть… Дазе если у меня не будет своей плисюды, я смогу полусить этот… Один ля сех?

— Один-за-всех, — поправил его отец. — Конечно. Но для этого нужно быть очень хорошим человеком, Шото. Надо совершить много хороших дел, чтобы заслужить такую силу. Я вот, например, не смог ее заслужить.

— Но… Ты зе холосый! — удивился малыш, вылезая из-под душного одеяла. — Это несплаведливо!

— Я много ошибок совершил за свою жизнь. Да и зачем мне этот Один-за-всех? Меня и мой огонь вполне устраивает — я над ним долго работал и долго его развивал, он из стольких заварушек меня спасал, что променять его на что-то еще, пусть и более мощное, это настоящее предательство. А герои не предают, не так ли? — мальчик задумчиво кивнул. — Вот и ты, когда в тебе проснется причуда — не предавай ее. Развивай свою силу, относись к ней с уважением — и она станет твоим незаменимым помощником и верным союзником. Хорошо, Шото?

— Да, пап! Обесяю, я так и буду девать! И с блатьями ссолиться не буду, стоб не стать таким, как тот злодей!

— Шото, — в комнату заглянула мама. — Тебе пора принимать лекарства.

— Паааап! — глаза ребенка наполнились скорбью. — Я не хосю, они горькие!

Отец и дочь

Фуюми стояла перед дверью в кабинет отца, не решаясь постучать. Отец очень не любил, когда его отвлекали от работы без веской на то причины. А девочка была не совсем уверена, что завтрашний Родительский день в их школе достаточно веская причина.

— Почему всегда перед папой должна отчитываться я? — пробурчала девочка себе под нос, поднимая руку, чтобы коснутся поверхности двери, но тут же отдергивая ее. — "Ты старшая, тебя он больше любит", — передразнила она Тойю, который под согласный кивок Нацуо и делегировал ее к отцу. — Грррх, а еще парни! Почему я всегда должна за них отдуваться?! — в сердцах воскликнула Фуюми, от всей души врезав отточенным движением по двери. — Да, я старшая, но это не повод все скидывать на меня!

Внезапно дверь распахнулась, и перед ошарашенной девочкой предстал отец, вперивший недоуменный взгляд в дочь:

— Фуюми? Это ты шумишь?

— Я, эм... прости, пап, — виновато опустила голову дочь. — Я... я не хотела тебя отвлекать. П-просто... извини, я чуть попозже подойду, когда у тебя будет время.

— Фуюми! Для тебя у меня всегда есть время, — ласково улыбнулся ей отец, пропуская ее к себе в кабинет. — Так о чем ты хотела поговорить?

— Я, э... А как же твоя работа? Разве я тебе не мешаю?

— Нет, ты мне совсем не мешаешь, — заверил он ее, садясь за свой стол и приглашая девочку усесться в мягкое кресло, что стояло в углу. — Так все же, за что была избита ни в чем неповинная дверь? Опять братья что-то из ряда вон выходящее выкинули?

— Да! То есть, нет... то есть... — Фуюми окончательно запуталась. — В общем, завтра у нас в школе Родительский день и... Ну, мы хотели, чтобы ты тоже пришел вместе с мамой. Ты же раньше не посещал такие мероприятия... — девочка опустила глаза, окончательно тушуясь.

"Это была глупая, глупая идея, Тойя! Я только все испортила... — грустно подумала про себя она. — Но, даже если так... Терять мне все равно нечего! Значит, буду стоять до конца!"

— Папа, это и вправду очень весело! Там будет спектакль, в котором Нацу играет роль ледяного великана, выставка картин художественного кружка, где будут и мои работы, и спортивный фестиваль, на который записался Тойя! Пап, ну пожалуйста! Нам очень бы хотелось, чтобы и ты там был, как и отцы других ребят! Нам ведь будет очень обидно, если у всех папы придут, а у нас нет! И что нас опять Кейто будет задирать из-за этого, — на одном дыхании выпалила Фуюми, мысленно ища какие-нибудь еще аргументы, чтобы отец все же согласился прийти на этот праздник.

— Фую...

—А еще там будет конкурс сладостей! И вы с мамой вживую увидите, как мы учимся! Да и вообще...

— Фуюми, я ж не отказываюсь, не надо меня продолжать уговаривать. Я ж знаю, что если ты что-то решила, то с тобой спорить бесполезно — ты все равно добьешься своего, — усмехнулся старший Тодороки, собирая со стола все имеющиеся бумаги. — Не переживай, я там буду, Фуюми. Все, чтобы моя любимая девочка была счастлива.

---

Примечания:

Вот и подошла к концу... первая фаза этой работы, в которой главный герой изо всех сил пытался наладить отношения с семьей. Но не переживайте, ведь мы еще даже до событий канона не успели дойти, а значит, фанфик еще далек до завершения.

Мужчина сидел в кожаном кресле, с интересом рассматривая отчет об уничтожении очередной злодейской банды. В нем гнев перемешивался с любопытством, пока он листал листы бумаги, исписанные сухим лаконичным языком. «Неисправная проводка» — трижды ха-ха! Такой огонь, что полыхал на базе этих неудачников — и неисправная проводка? Не смешите! Тут явно прослеживается рука кое-какого весьма самоуверенного огненного героя. И ведь полиция и комиссия общественной безопасности все видят. Но все равно, каждый раз придумываются новые причины появления огня: непотушенный окурок, выпавшее из камина полено, невыключенные утюг, плита или обогреватель, некачественные фейерверки, короткое замыкание, теперь вот неисправная проводка… И именно это скармливается обществу — конечно, зачем портить репутацию героя номер два массовыми убийствами, если можно все свалить на независящие от героев обстоятельства?

Мужчина скривил губы. Нет, ему не было жалко этих дебилов, что решили подорвать жилой квартал, что курировался агентством Старателя, просто чтобы попонтоваться и щелкнуть одного из лучших героев по носу. За эту идиотскую выходку они и поплатились. Но все равно — Старатель как-то слишком круто принялся наносить добро и причинять справедливость. Благодаря его стараниям у мужчины почти не осталось союзников в том районе, а те, что были, уже сидели тише воды, ниже травы и на какие-то авантюры не шли. Их возросшая осторожность сильно раздражала мужчину — они должны делать то, что им говорят, не задавая вопросы и не требуя гарантий, как это делали всегда. Да и остальные герои, с которыми Старатель внезапно начал налаживать связи, под его влиянием стали работать усерднее. И это еще не считая того, что он вместе с Всемогущим (Немыслимо! Как эти двое умудрились сойтись?!) сорвал их операцию с французскими коллегами по похищению «Дамы в фиолетовом», в раме которой находилось нечто важное для самого мужчины. Точнее, для Дарумы Уджико, который после неудачного ограбления императорского музея был расстроен вдвойне: не получил капсулу с веществом, необходимым для его дальнейших экспериментов, да плюс еще бандиты не выполнили его просьбы — привести хоть одного ребенка, что должен был быть там на экскурсии, чтобы взять его за основу для нового Ному. Мужчина скривился, вспоминая события трехлетней давности — мало того, что эти идиоты подставили его перед французами, так они еще практически сдали его героям. Пришлось в спешке активировать взрывчатку, что была вшита в тела этих придурков. Но и это не спасло положение — Всемогущий что-то заподозрил, а Старатель обеспечил ему всяческую поддержку.

Мужчина положил бумаги обратно на стол: Старатель, Старатель, Старатель — везде он! Куда не сунься — он уже там, а если нет — то быстро появляется, словно преследуя Все-за-одного… Но это просто невозможно! Они никак не пересекались, да и Уджико должен был удерживать своего пациента от нападок на своего господина. Но это… Может, это и совпадения — но слишком уж часто пламенный герой начал срывать все его планы. Это совершенно недопустимо.

— Ах, Уджико… — мужчина слегка улыбнулся, почувствовав появление своего подчиненного. — Ты принес необходимые мне документы?

— Да, — кивнул старичок, передав небольшую стопку документов. — Как вы и просили, полное досье на каждого члена семьи Тодороки. И, смею вас заверить, совершенно верный выбор семьи.

— Почему же? — заинтересовался Все-за-одного. — Поясни.

— Вы знаете, что я являюсь личным врачом Старателя уже пятнадцать лет — с тех пор как он стал героем номер два, — и тринадцать лет его семейным врачом — как только он женился на этой девчонке Сайго. Весьма удачный выбор, надо сказать: у них почти идеальная генетическая совместимость, а их дети были бы идеальнейшими заготовками для ному высшего класса — у них у всех есть предрасположенность к использованию нескольких причуд без вреда для их мозговой деятельности. В основном это касается мальчишек, но и девочка представляет интерес — от кого бы она не забеременела, ее дети даже при самом худшем раскладе будут обладать как минимум льдом и огнем. В них словно эти причуды накапливаются, что… наталкивает на определенные мысли. Все-таки обычно причуда является либо гибридом причуд родителей, либо просто одной из родительских причуд. А случай, когда причуды противоположной направленности умудряются ужиться в одном теле, поистине уникален.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что кто-то из них является моим родственником? — хищнически прищурился Все-за-одного.

— Я такого не говорил, но мы можем сделать ДНК-тест, если вы настаиваете… Хотя, при этом возникнут кое-какие трудности… — усатый доктор задумчиво поправил свои круглые очки, — Старатель перестал доверять мне. Он ни на секунду не оставляет меня наедине с кем бы то ни было из его семьи, да и сам он всегда крайне напряжен и насторожен, если все же попадает ко мне на осмотр — ведь теперь у него в агентстве есть медблок, зачем приходить к проверенному специалисту?! — врач раздраженно фыркнул, вызвав у мужчины усмешку:

— Я бы тебе тоже не доверял, если бы ты мне такие «закладки» наставил. Кстати, о них — почему он лезет не в свое дело? Разве ты не запрограммировал его не встревать в такие конфликты?

— Я не знаю, — огрызнулся доктор, нервно почесывая топорщившиеся усы. — У меня за все эти три года не было ни единой возможности проверить их — при любой травме он предпочитал обращаться куда угодно, но только не в мою больницу, а стоит только мне приехать, узнав, что мой пациент попал в очередную передрягу — он сбегает на домашний режим! — кажется, Уджико совсем не нравился такой расклад. — А ведь его тело словно специально создано для того, чтобы сделать из него Ному… — старик мечтательно закатил глаза. — Вы представляете, что из него можно бы получить? Настоящего демона прямиком из Ада — не знающего пощады, не ведающего страха… Ному, который бы упрямо преследовал свою цель — ту, которую ему укажете вы! Это было бы идеально…

— Знаешь, Уджико… А ведь это звучит как неплохой план, — на лице мужчины появилась усмешка. — В последнее время этот Старатель стал слишком сильно мешать мне. И будет просто отлично, если мы не просто устраним помеху, но и сможем обернуть ее себе на пользу, — Все-за-одного охватил приступ дурного веселья. — Семейные узы — что может быть прекраснее? Помнится, я сам был сильно зависим от них… И даже сейчас… — он рассмеялся. Как же глупо поступил Тодороки тринадцать лет назад! Привязанности делают человека слабее, позволяют манипулировать им — уж кто-кто, а Все-за-одного знал это не по наслышке. А первородные инстинкты — инстинкты защиты своего потомства — позволят заманить героя в ловушку, из которой он не сможет выбраться. План был прост и гениален, как и все, что продумывал Все-за-одного.

— Скажи, Уджико… ты все еще сотрудничаешь с Альянсом евгеников? — поинтересовался он у собравшегося уходить доктора.

— Разумеется! Где я еще найду такого поставщика отменного генетического материала?

— Закажи им эту девчонку, — Все-за-одного кивнул на досье, вверху которого красовалась фотография улыбающейся двенадцатилетней девочки, радостно глядящей в камеру. — Дай им стандартную предоплату и всю необходимую информацию… Кроме той, что она дочь героя номер два. Не стоит им знать этого.

— Вы хотите их подставить?! Если что я и понял за эти три года, что Тодороки избегал меня, не давая даже пальцем тронуть его детей, охраняя их не хуже цепного пса — так это то, что он всю Японию на уши поставит, если пропадет его ребенок. Он перевернет все в поисках пропажи и не отступится, пока не найдет. И его ничего не сможет сдержать: единственный по-настоящему сдерживающий его фактор — его семья — лишь поддержит его в стремлении найти девочку. Он ведь доберется до Альянса — и камня на камне не оставит! У кого мне тогда брать необходимые мне материалы?! Это застопорит мне всю работу!

— Успокойся, Уджико, — ухмылка на лице мужчины стала шире. — Он попадет в нашу ловушку раньше, чем доберется до них.

— Что ж… — доктор задумался. — Это интересное решение. Но мне эта девчонка не нужна, и они прекрасно это знают — я не вожусь с оплодотворением, а она представляет из себя ценность только в том плане, что может дать следующему поколению. Ному из нее выйдет крайне слабый. Они не пойдут на это, даже если не будут знать, что ее отец — герой номер два. Им нужно быть уверенными, что на девчонку найдется покупатель. Это будет их главным условием.

— Хе-хе… Значит, придется мне поднять свои связи на материке… Договаривайся с ними — я найду им покупателя, и они свяжутся с ними в ближайшее время. Ах да, еще кое-что — дай им тот препарат, что позволяет корректировать поведение. Учитывая, чья эта девочка дочь — она может показать покупателям семейный темперамент. Будет крайне неприятно, если знакомство со своей новой семьей малышка… — мужчина заглянул в бланк, — Фуюми начнет с истерики и попытки навредить новым родителям. Кажется, Адамсы как раз хотели удочерить смышленую девочку с хорошей успеваемостью и прекрасной наследственностью. Думаю, наличие такого ребенка может решить некоторые их… проблемы. Да и Дику будет, с кем порезвиться, когда девчонка немного подрастет, — Все-за-одного недобро усмехнулся: о да, Дик Адамс очень любил маленьких девочек. Вот только те, почему-то, долго не жили после связи с ним. Что ж, малышке Фуюми остается только пожелать удачи — она ей явно понадобится!

— Это все, конечно, замечательно, — отметил доктор. — Но у нас все еще остается вопрос — что со Старателем?

— Ну, ему придется немножко умереть — разумеется, как положено настоящему герою. Ты постараешься его «спасти» — но будет слишком поздно. Безутешная вдова получит прах своего мужа — это будет такой удар по столь хрупкой женщине. Вряд ли ее психика останется цела после такого, — мужчина красноречиво глянул на доктора — тот кивнул, прекрасно понимая, к чему тот клонит. — А соц-опека вряд ли посчитает хорошим решением оставить бедных детей с сумасшедшей матерью — их и все полагающееся им наследство переведут в один из детских домов, что курируются тобой, и уже через год никто и не вспомнит о семье Тодороки — как никто не вспомнил о семье Шимуры.

— Но у них есть бабушка, — резонно заметил Уджико. — И, хотя ее муж будет сильно возражать против содержания даже троих внуков — она сможет его заткнуть и взять детей под свое крыло.

— Я тебя умоляю, Уджико! У пожилых леди всегда есть проблемы с сердцем — впрочем, даже если их нет, их всегда можно создать. А такая ситуация — самое то, чтобы схлопотать инфаркт.

— Это… Может сработать, — кивнул доктор, соглашаясь со своим господином. — Тогда я немедленно свяжусь с Альянсом евгеников.

— Я же сообщу прекрасную новость семейству Адамсов — их ожидает пополнение!

---

Примечания:

Вот мы и начинаем вторую часть нашего марлезонского балета! Приятного прочтения!

Громкая трель звонка прорезала тишину сонного утра, заставляя меня буквально подскочить на кровати с огромным желанием швырнуть телефон в стену, со всей силы, чтобы он развалился на части и больше не рвал мне перепонки и не мотал нервы. Никогда.

— Энджи… — Рей, уже второй год делящая со мной кровать и, соответственно, спальню, потянулась, сонно глядя мне в лицо. — Что случилось?

— Да без понятия… — я безуспешно шарил рукой по тумбочке, в попытках отыскать этот продолжавший трезвонить мобильник. — Но если это не что-то важное, то я их убью — что это за мода, будить человека ранним утром в выходной? — пробурчал я, все же взяв в руки вибрирующий телефон. Рей фыркнула, вновь поудобнее устраиваясь рядом со мной, успокаивающе поглаживая меня по плечу своими прохладными пальцами.

— Грх, ему-то что от меня надо?! — возмутился я, увидев имя на экране. — Ему что, заняться больше нечем?.. Тошинори, мать твою за ногу! Какого хрена ты меня будишь в… в пять утра в мой законный выходной?! Тебе жить надоело?

— О, тебе Тоши звонит? — заинтересовалась моя супруга, слегка приподнявшись на локтях. — Передавай ему привет.

— И тебе от него тоже привет, — передал я ей ответ Всемогущего, услышавшего ее слова. — А ты не уходи от вопроса! Какого черта ты мне звонишь в такую рань?! — опять зарычал я на незадачливого Тошинори.

— Прости, — по тону, которым он это говорил, было понятно, что его совсем не мучает совесть за мой испорченный сон. — Но я хотел напомнить тебе, что мы сегодня вроде как собирались отправиться в лыжный поход, и встретиться должны у твоего дома через полтора часа.

— Ч-ч-ч-че-ерт… — протянул я, хлопнув себя по лбу. — Совсем из головы вон из-за этих террористов, за которыми мы всю неделю гонялись. Спасибо, что напомнил! А то бы я еще долго удивлялся, чего ты делаешь у меня под дверью в полседьмого…

— Так что, все еще в силе? — с энтузиазмом поинтересовался Всемогущий. — А то погода — просто шик! И снег… Впервые вижу столько снега!

— Разумеется, все в силе! — уверил его я. — Как я могу пропустить такое? В кои-то веки зима нормальная выдалась! На природу вырвемся, шашлычков пожарим… Ладно, скоро увидимся. До встречи!

— До встречи, — попрощался Всемогущий с явно слышимой улыбкой в голосе и отключился. Я повернулся на бок и с содроганием наткнулся на колючий ледяной взгляд Рей:

— И куда же вы вдвоем собрались? — крайне мягко поинтересовалась она, но в ее голосе четко слышался металл. По простыни поползла предупреждающая корка льда, что означало, что моя благоверная сильно недовольна, и если я сейчас не дам ей устраивающий ее ответ — она просто приморозит меня к кровати. — Ответь мне, Энджи Тодороки!

— Рей, любовь моя… — начал я, осторожно отстраняясь от нее. — Ну, ты знаешь, Тошинори завтра улетает в Америку, поэтому мы решили… э-э-э, отметить это… Вот мы и решили напоследок на лыжах до озера смотаться…

— Энджи, душа моя, — в тон мне ответила Рей. — Мне напомнить тебе, чем закончилась ваша последняя такая поездка на природу, когда вы отправились на «рыбалку»? Вы с ним опять устроили идиотские соревнования, в результате чего вызвали цунами, от которого потом спасали близлежащий город!

— Но город-то спасли. И никто даже не пострадал… Ну, Рей! — примирительно поднял я руки, не давая им прилипнуть к промерзшей простыне и начиная плавно повышать температуру тела. — Мы всего лишь туда и обратно, только шашлычки пожарим… Да и вода уже замерзла…

— А в позапрошлый раз, когда вы решили устроить пикник в жерле спящего вулкана? — не унималась моя жена. — В результате чего целый остров был залит лавой, а ведь вулканологи гарантировали, что в ближайшие пару тысячелетий остров абсолютно безопасен! Господи, вот что такого надо было сделать, чтобы пробудить вулкан?!

— Всего лишь выпить пару бутылок коньяка… — пробормотал я, оказавшись уже на краю кровати. — Ну забыл я тогда, что после восьмого стакана прекращаю думать и начинаю делать — ты мне это теперь всю жизнь припоминать будешь? Да и не собирались мы сегодня напиваться…

— А как же шашлычки? — подозрительно прищурилась Рей, но она явно была уже не так зла на меня, как минут пять назад. — Я в жизни не поверю, что такое знаменательное событие обойдется без выпивки.

— Рей! Ты так говоришь, будто я у тебя какой-то алкоголик! — стало обидно мне — с моей работой я вообще могу пить не просыхая, а я лишь раз в полгода позволяю себе выпить… Подумаешь, что иногда (почти всегда) это выходит из-под контроля, как в те разы, что только что описала Рей… Да и мы всегда устраняли последствия своих необдуманных действий, так что какие могут быть к нам претензии?

— В общем так, дорогой мой… В этот раз я вас одних никуда не пущу — хватит! Вы каждый раз творите… Я даже не знаю, как назвать то, что вы творите…

— Хрень, — подсказал я, за что схлопотал тяжелый взгляд супруги. — Что? Это даже не матерное слово…

— Так вот, чтобы вы не творили нечто подобное в этот раз, — Рей, видимо, решила проигнорировать мою вставку. — Я решила… что отправлюсь с вами! И… и ты меня не остановишь, — менее уверенно закончила она. Я же во все глаза уставился на нее, — Не смотри на меня так, Энджи! У тебя постоянно такая насыщенная жизнь — а я большую часть времени провожу дома вместе с Шото и Джаро! Это как минимум нечестно! — из грозовой тучи моя супруга прямо на глазах превратилась в маленькую обиженную девочку, которую родители не берут с собой. — А ведь я была лучшей в горнолыжной школе, так что вам не придется постоянно меня ждать, — в такие моменты я сильно поражался, как Рей и Фуюми становятся похожи: такое же милое лицо и грустные глаза, которым невозможно отказать.

— А дети? — без особой надежды спросил я, опускаясь на уже оттаявшую и даже немного успевшую просохнуть простыню, — Джаро же я сегодня дал выходной, думая, что ты присмотришь за детьми.

— Они уже достаточно взрослые, чтобы за полдня, что родителей не будет, не разворотить дом, не сжечь его и не затопить, — заверила меня Рей, положив мне голову на грудь, и заглянула в глаза. — Так… я смогу с вами?..

— А мы?! — раздались от двери возмущенные голоса Тойи и Нацуо. Я поднял взгляд: у порога нашей комнаты стояли надувшиеся мальчишки, с негодованием и обидой глядя на нас со смутившейся Рей. — Мы тоже хотим! И на лыжах мы тоже неплохо стоим, а до озера даже Шото сможет дойти и не устать! А он вчера вообще в первый раз на лыжи встал!

— Эй! — между ними протиснулась лохматая ото сна двуцветная макушка моего младшего сына, тоже кинувшего на нас по-детски обиженный взгляд. — Я тебя, Тойя, вчера обогнал на последнем круге! Я тоже могу и хочу с вами!.. до озера!

— А мы о чем? — от волнения Нацуо перестал контролировать причуду, из-за чего воздух вокруг него стал заметно холоднее, заставив отшатнуться от него теплолюбивых Тойю и Шото. — Мы все — Фуюми тоже — хотим пойти вместе с вами! Когда мы в последний раз все вместе собирались: мы всей семьей и дядя Тоши?

— На мамин День рождения, — услужливо подсказал я. — Тогда еще бабушка приехала, так что состав был еще более полный. Так что, не так уж и давно. Нацу, в доме и так не жарко, так что лучше включи режим обогревателя, а не кондиционера — ты же не хочешь, чтобы твои братья заболели из-за того, что кое-кто плохо умеет контролировать свою причуду изменения температуры? — Нацу смутился, и от него прошла волна теплого воздуха.

— Пап! — возмутился Тойя. — В любом случае, мы тоже хотим поучаствовать в веселье, особенно если дядя Тоши уезжает.

— А? Дядя Тоши уезжает? — в дверях появилась заспанная Фуюми, потирая слипающиеся глаза. — Надолго? — я покачал в ответ головой

— Увы — на два месяца, — и я даже представлять себе боюсь, что за звездец ждет нас, остальных героев, в его отсутствие.

— Обидно, — после некоторого молчания высказал общее мнение Шото.

— Тогда тем более будет нечестно, что мы не сможем с ним попрощаться, — сообщил Нацуо. — Так что мы отправимся с вами!

— Куда отправимся? — забеспокоилась Фуюми, недоуменно глянув на меня и на мать, уже севшую на кровати и ласково глядящую на детей, словно именно этого от них и ждала. — Мам, пап? Вы куда-то хотели пойти?

— Папа хотел вместе с дядей Тоши сбежать, оставив нас дома, — сдала меня дорогая супруга. — Они собирались на озеро — то самое, на которое вы так любили ходить купаться летом.

— И без нас, — буркнул все еще недовольный Тойя под согласные кивки младших братьев, вперив свой взгляд в меня.

— Ладно-ладно! — я поднял руки, капитулируя под общим напором, — Я понял: зовут одного Тодороки — приходят все, без вариантов.

— А ты как хотел, Энджи? — Рей ласково приобняла меня, подзывая кивком головы детей, тут же с удовольствием залезших к нам в кровать и устроившихся между родителями. — Мы же семья…

— Один за всех — и все за одного! — блеснул любимой фразой мушкетеров Нацуо. — Ты же сам всегда говорил так, пап.

— Мы всегда должны держаться вместе и поддерживать друг друга, — кивнула Фуюми, помогая Шото забраться в самый центр общих объятий, где младший братишка всегда и любил находиться.

— И если кто-то из нас попадет в беду — остальные обязательно придут на помощь! — хрипло добавил Тойя, зажатый между матерью и Нацу. Шото же ничего столь же вдохновляющего и пафосного не сказал, лишь блаженно прикрыв глаза, просто наслаждаясь моментом единения семьи. Так мы и просидели несколько минут, полностью сосредоточившись друг на друге и совершенно не волнуясь ни о чем постороннем, пока я не нарушил семейную идиллию:

— Какой прекрасный момент… Но время, время! Скоро Тошинори уже будет здесь — а мы не готовы! Нельзя заставлять человека ждать! Так что — быстро по комнатам собираться! Если кто-то не успеет — останется дома! — пригрозил я. Дети тут же вскочили на ноги с ярко сверкающими глазами, полными предвкушения:

— Да, пап! Мы быстро!

* * *

— Па-а-а-абереги-и-ись! — раздался громкий визг Шото со стороны горки. Я поднял глаза, отрываясь от нанизывания мяса на шампур: мои жена и дочь безуспешно пытались научить маленького ребенка скатываться на лыжах с горки, при этом не теряя равновесия и не падая. Получалось пока откровенно плохо — за те полчаса, что они с ним мучаются, Шото уже раз сорок сваливался в снег и один раз чуть не сорвался с высокого уступа, а проехать сумел от силы если метров десять. Странно, на более-менее ровной поверхности он вполне неплохо идет, при подъеме — кое-какие трудности он испытывает, но все равно держится, но только начинается спуск — все, начинаются падения. Мне казалось, что с горки спускаться наоборот, легче… Стоило нам только дойти до места стоянки, как Шото, не желавший и дальше падать лицом в снег и терпеть подтрунивания Тойи, попросил маму и сестру, как самых добрых и незанятых, помочь ему со спусками с горок — Нацу и Тойя бы начали дразнить его, обратись он к ним за помощью, а мы с Всемогущим занимались костром: Всемогущий таскал дрова, я же сушил их и поддерживал огонь, попутно доставая все необходимое из рюкзака. Теперь Шото с завидным упорством пытался одолеть довольно-таки крутой спуск.

Я фыркнул, вновь возвращаясь к шашлыкам: мне стоит поторопиться, чтобы не оставить кого-нибудь голодным — от активности на свежем воздухе пробуждается зверский аппетит, особенно, когда мы говорим о растущем детском организме. Впрочем, мы с Всемогущим от детей в этом плане мало чем отличаемся: мы тоже любим много и вкусно покушать.

Я улыбнулся про себя: прошло всего лишь три года, как я оказался здесь, в этом сумасшедшем мире, в этом теле, а в моей жизни уже произошло так много всего…

Мое агентство росло и развивалось: в нем появилось много новых отделов, а количество работников возросло раза эдак в два. Появился наконец-то медблок с оборудованием, необходимым для оказания первой помощи и стабилизации состояний наиболее тяжело раненых бойцов — в последнее время злодеи как-то совсем распоясались. Взять хотя бы случай на прошлой неделе — какие-то уроды подорвали целый жилой квартал поздним вечером, когда большая часть людей была уже дома. Жертв было несчесть — погибшие, пострадавшие, просто испуганные люди… Наше агентство почти полным геройским составом вместе с другими нашими коллегами целые сутки разгребали завалы, спасали людей, тушили бушующие пожары. Комиссия общественной безопасности рвала и метала, журналисты вовсю раскатывали мою репутацию не хуже асфальтоукладчиков: надо же, такая катастрофа произошла на территории, что находится под защитой героя номер два! Тут волей-неволей появятся крамольные мыслишки, что этому герою свою жизнь доверять не стоит… Не могу их судить за это. Я вон тоже не доверяю авиакомпаниям, у которых недавно случались какие-то крушения. Но мы все же сумели этих придурков вычислить и… Приняли соответствующие меры, чтобы они больше никому не вредили. Но это так, лирика геройских будней...

Научный и инженерный отделы агентства цвели и пахли, несмотря на заметно урезанное финансирование. Впрочем, им и нужно было не так уж и много — кроме оплаты труда сотрудников да покупки единичных образцов и лицензий на их использование ни на что, по сути, тратиться не надо было. Хотя это не мешало Винтику и Шпунтику (как я про себя звал глав этих отделов) систематически приходить ко мне в кабинет с требованием дополнительных денежных вливаний. Это еще не считая их противостояния с остальными отделами за Принтера, который был буквально на расхват — причуда, позволявшая создавать идеально точную копию любого отдела пользовалась огромным спросом среди моих сотрудников, особенно среди тех, кому приходилось вручную писать кучу отчетов по идиотским требованиям КОБ-а — комиссии общественной безопасности. Они почему-то считали, что в наш наполненный технологиями век самое то писать отчеты вручную. И пусть этим недовольны абсолютно все — ради удобства простых (и не очень) героев никто пальцем о палец не ударит. Хоть это и звучит странно — по идее КОБ именно для этого и создавалась, чтобы отстаивать наши интересы перед обществом и государством, но с самого начала стало понятно, что они обычные ставленники правительства, из-за чего и началось бодание героев с КОБ-овцами. Так и живем…

Семейные отношения тоже шли в гору. Дети, почувствовав свободу, принялись вить из меня веревки, не выходя пока, к счастью, за рамки. Ну, мне трудно отказать этим сорванцам в их безобидных просьбах. Меня даже Тошинори, с которым у моей семьи в итоге сложились самые теплые отношения (конечно, ведь это любимый дядюшка Тоши!), всячески подкалывал, что человеком, управляющим сотнями сотрудников своего агентства, на самом деле управляет четверка маленьких детей. Не могу сказать, что он был совсем не прав… скорее, он не учитывал многих других людей, что влияли на меня. Например, мою дорогую супругу.

Рей за эти три года по-настоящему расцвела: из блеклой тени с пустыми глазами, какой я увидел ее в первый раз, она превратилась в стойкую женщину, непоколебимую, как айсберг, и прекрасную, как зимний лес. Она уже не была безмолвной серой мышкой, что боялась в присутствии мужа рот открыть, она стала опорой как для меня, так и для детей, всегда поддерживая нас. Наверное, только благодаря ей и детям я не сошел с ума от того, через что мне приходилось проходить во время патрулей и заданий. Все-таки это достаточно тяжело для неподготовленного обывателя, коим я, по сути, и являюсь до сих пор несмотря ни на знания, доставшиеся от прежнего владельца тела, ни на мои довольно скромные достижения на геройском поприще — все-таки тот факт, что я удерживаю свои позиции лучшего героя после Всемогущего, чего-то да стоит! Но это все лирика…

Я любил проводить время с Рей, часто радуя ее маленькими сюрпризами и небольшими подарками, которые она принимала с особым восторгом — конечно, ведь ее никто не баловал ухаживаниями, тихими знаками внимания, о которых втайне мечтает любая девушка нежного возраста. Особенно это касалось Энджи, которым этим голову себе не забивал ни будучи ее женихом, ни тем более мужем. Поздоровался — уже хорошо, что не молча прошел, словно ее и не существует. В ответ на свои ухаживания я всегда получал от нее что-нибудь вкусное в ланч-боксе вместе с практически неощутимым поцелуем.

Вечером она любила присаживаться рядом со мной на диван, когда дети уже были уложены спать, позволять склонить голову ей на колени и перебирать пряди моих взъерошенных волос. Я тоже очень любил такие вечера, что позволяли мне расслабиться и забыть обо всем, что мучило меня в течение всего дня. Мягкие прохладные пальцы приятно холодили кожу, сбивая мой жар, а тихий голос, рассказывающий последние новости и делящийся планами на будущее, убаюкивал, гарантируя мне спокойный сон. Вскоре Рей осмелела настолько, что начала приходить ко мне в комнату, когда думала, что я уже сплю, и ложиться рядом со мной, слегка приобнимая меня. И совершенно естественно, что однажды мы проснулись в объятьях друг друга — и с тех пор мы спали исключительно вместе, как и положено любящим супругам. Она раскрывалась мне с новых сторон, удивляя каждый раз чем-то новым, как сейчас. Никогда бы не подумал, что такая маленькая и хрупкая женщина может спокойно обогнать в дружеских гонках двух крепких мужиков, как мы с Всемогущим…

Так же за эти три года моя любимая творческая дочь заметно подросла, стала более открытой и уверенной в своих силах. После того, как она присоединилась к школьному художественному кружку, все стены дома заполнились ее рисунками, которые она никогда не бросала, пока не добивалась идеального, с ее точки зрения, результата. После долгих уговоров как с нашей с Рей стороны, так и со стороны своей подруги, она набралась смелости, чтобы послать несколько своих художественных работ на общеяпонский конкурс детского и юношеского творчества — и заняла на нем второе место со своей работой «Танец огня и льда» (что меня особенно растрогало). Отмечали это бурно и весело всей семьей, плюс дядя Тоши, заглянувший на огонек. И я не мог не гордиться такой дочерью.

Однако такой успех не вскружил Фуюми голову, заставив ее задрать свой остренький носик — она оставалась все той же доброй и любящей девочкой с твердым характером, готовой в любой момент прийти на помощь любому нуждающемуся. Она не была столь же экспрессивна в выражении своих эмоций как любой из ее братьев и обладала поистине ангельским терпением — впрочем, по-другому с такими яркими и огнеопасными братьями, как Тойя и Шото, и нельзя: иначе велик риск того, что они что-то спалят от переизбытка эмоций. Так они с Нацуо и разнимали всякие ссоры, что случались между этими двумя: Нацу оттаскивал готового броситься в бой разъяренного Тойю, Фуюми подхватывала на руки надувшегося Шото, и они дружно разводили спорщиков по комнатам, попутно поясняя, почему они в крайней степени не правы. Обычно к вечеру они остывали настолько, что могли спокойно смотреть вместе какой-нибудь примирительный фильм или тренировать контроль пламени.

Да, Тойя за эти три года сумел настолько обуздать свою причуду, что уже не ранился даже при использовании довольно мощного пламени: во-первых, он научился удерживать свой огонь на расстоянии, при котором он не травмировал кожу, густо намазанную противоожоговой мазью (что, в принципе, не было обязательным, но я на всякий случай на каждой тренировке заставлял его мазаться этим кремом — мало ли, вдруг он отвлечется на секунду и потеряет контроль), во-вторых, он больше не боялся огня, что не создавало при использовании причуды психологического барьера. Конечно, по меркам старого Старателя, это был даже не начальный уровень владения пламени, а подготовительный, но мне было все равно: главное, ребенок перестал калечить самого себя и теперь мог нормально развиваться. А достаточно легкий трюк с контролем чужого огня позволил ему занять место старшего товарища в глазах малыша Шото, с которым у него складывались крайне странные отношения.

Если Фуюми была его любимой старшей сестренкой, которой можно пожаловаться на проблемы, которую следовало слушаться и защищать от нападок всяких злопыхателей, а Нацуо — кем-то вроде брата-близнеца, с которым у них было практически все общее, вплоть до мыслей и любимой еды (хотя по характеру они полные противоположности!), то к Шото он испытывал смешанные чувства. Ему льстило внимание младшего, что тот с открытым ртом ловил каждое его слово, он гордился каждым новым освоенным малышом приемом, он крайне сильно волновался из-за любой его травмы. Но при этом он ревновал меня к своему брату, всячески пытаясь привлечь мое внимание к себе, он завидовал возможности Шото замораживать все своей правой стороной. Эти противоречивые чувства заставляли его часто дразнить и подкалывать малыша, на что тот закономерно обижался и пытался что-то ответить, на что обижался уже Тойя. По-началу я беспокоился о их отношениях, всячески пытаясь их примирить — все-таки это нехорошо, когда братья враждуют. Но то, как они постоянно выгораживают друг друга после таких пикировок, заставило меня задаться вопросом: а действительно ли эти двое ссорятся? Но я все же на всякий случай посоветовал Тойе быть немного мягче к Шото, чтобы его братские подначки не превращались в откровенные издевательства. Вроде пока внушения хватает…

Шото же всегда был слишком добрым солнышком, чтобы долго злиться на брата (хотя это не мешало ему потом втихаря спрятать какую-нибудь тетрадку Тойи или изрисовать его прописи). Он вообще был крайне активным и любопытным мальчишкой, что повсюду сует свой маленький носик, спрашивая всех буквально обо всем на свете. Как я и знал, у него проявились две причуды — огонь и лед. Обнаружилось это крайне забавным образом: когда малыш с радостью задувал свечи на торте в честь своего трехлетия, маленькие огоньки, вместо того, чтобы послушно погаснуть, вспыхнули сильнее, поднимаясь огненным столбом до потолка. Мы с Тойей уже были готовы потушить начинающийся пожар, когда торт вместе со свечами оказался вморожен в глыбу льда, что исходила из покрытой инеем правой руки именинника. И знаете, что самое смешное? Вместо того, чтобы обрадоваться наконец-то появившимся причудам, ребенок расплакался из-за того, что не смог потушить свечки, а значит его желание не исполнится. Пришлось его в срочном порядке успокаивать, чем тот не замедлил воспользоваться, уговорив меня и Тойю начать с ним тренировки. Рей принесла второй торт, что готовился на ужин, и праздник был спасен. Правда, с тех пор Шото настойчиво требовал от нас выполнения обещания по поводу тренировок, но мы и не возражали. К тому же, Шото всегда заряжал нас своим энтузиазмом и позитивом, из-за чего с ним хотелось проводить как можно больше времени.

Занимаясь проблемами своих ярких детей, я почти забыл о самом обыкновенном, самом невзрачном, но от этого не менее важном и не менее уникальном ребенке. Нацуо же, видя, что мне несколько не до него, тихо скрылся в тени, рассудив, что братья нуждаются в моем присмотре и моем внимании больше, чем он сам. И я бы не обратил на это внимания, если бы мне этим буквально не ткнула в лицо Рей. Она прямо сказала мне, что я и правда должен помогать Тойе и Шото освоить их причуды, но это не значит, что я должен забывать о Нацуо только из-за того, что он слишком стеснительный и понимающий. И если он напрямую не просит внимания, это не значит, что оно ему не нужно. Я словно очнулся после этой головомойки, что устроила мне супруга — а ведь я действительно стал гораздо меньше видеть Нацуо, даже за столом он не задерживается дольше, чем надо для того, чтобы съесть свою порцию и попрощаться, сославшись на большое количество уроков. Пришлось в срочном порядке придумывать что-то, что могло бы исправить ситуацию, что помогло бы мне поймать ту ускользающую ниточку, что связывала меня и моего среднего сына.

И тем, что спасло ситуацию, стали… шахматы! Да, мой дорогой Нацу очень полюбил эту игру, хотя найти дома того, с кем можно было бы сыграть, было трудно: Тойя был слишком эмоционален и не шибко усидчив для подобной игры, Шото — слишком мал. Фуюми честно пыталась развлечь брата шахматной партией, но ей это было скучно и неинтересно, и Нацуо прекрасно это понимал, поэтому старался не докучать сестре. Рей в шахматы играть не умела, а нянечка Джаро, часто составляющая мальчишке компанию за игрой, не всегда была доступна. И вы не представляете, какой шок, какое удивление и какая радость отобразились на лице моего малыша, когда я одним воскресным днем предложил сыграть в шахматы. Я, конечно, не великий гроссмейстер, но кое-что все же знал, так что игра со мной доставила моему сыну искреннее удовольствие. Теперь в мое расписание еще вклинилась обязательная шахматная партия с Нацу, которую стоило проводить хотя бы раз в несколько дней.

Как ни странно, но время, что мы проводили за игрой, также служило Нацуо тренировкой его способности манипулировать температурой как своего тела, так и окружающих предметов. Так ему приходилось поддерживать одну, заранее оговоренную температуру воздуха, в течение всей шахматной партии — это было сложно, потому что при сильных эмоциях и полном сосредоточении на доске, он нередко терял контроль над причудой, начиная или охлаждать все, или наоборот, нагревать. На самом деле, очень полезная причуда — позволит сэкономить на обогревателях и кондиционерах, а также дает возможность чувствовать себя комфортно при любых погодных условиях. Вот и сейчас, все уже несколько подзамерзли, а Нацу хоть бы хны — валяется себе в сугробе, весело хохоча и отбиваясь от Тойи, что пытался добить своего врага по снежной битве.

— Ну, этого вроде как должно хватить, — Тошинори, скинув дрова неподалеку от костра, уселся на рюкзак, вперив в меня любопытный взгляд. — Эй, Энджи, о чем мечтаем?

— Да так, — усмехнулся я в ответ, вновь возвращаясь к нанизыванию мяса на шампуры, — Просто размышлял кое о чем… Знаешь, я ведь всегда считал себя неудачником, у которого все в жизни идет по п… через одно место. Но сейчас, когда я смотрю на них… — я кивнул в сторону своей семьи, столпившейся на вершине горки и подбадривающей Шото, вновь собирающегося съехать. — Знаешь, может, я и не лучший герой. Может, и не сильнейший — да, в этом я провалился. Пятнадцать лет на втором месте — это уже настолько нелепо, что даже смешно. Но одно я могу сказать точно — я бы ни за что не променял то, что у меня есть — мою жену, моих детей, мою семью, — на силу и статус, что есть у тебя. Ты уж не обижайся, Тоши, — примирительно поднял руки я, когда внезапно со стороны горки донеслось:

— Я это сделал! Ура! Папа, дядя Тоши! Я съехал!

Я улыбнулся радостно спешащему ко мне Шото. Все было хорошо...

Жизнь в большом городе всегда бурлит, как в растревоженном муравейнике. Каждый мой патруль не был похож на предыдущий, но при этом ничем не отличался от всех остальных — каждый раз какой-нибудь злодей набирался храбрости куда-нибудь ворваться, что-то стащить или попытаться разрушить. Каждый раз мы ловили его или целую банду и сдавали на руки полицейским. Все такие задержания были до ужаса муторными и скучными — мелкие сошки, которыми были эти преступники, даже не пытались проявить какую-нибудь фантазию и не строили какие-то грандиозные и хитроумные планы. Это нагоняло тоску — но все же давало какую-то отдушину после долгого сидения в кабинете, когда мне приходилось разбирать кучу документов или ломать голову над каким-то очередным делом, с которым у полиции очередной зашквар — спасибо дорогому Тошинори за это. Вот кто его просил рекламировать мои «супер-детективные» навыки полиции, особенно учитывая, что их у меня и нет, а? Ему хорошо, к нему полиция стала меньше обращаться, а ко мне теперь на каждый чих приходят за помощью. Нет, иногда и впрямь очень интересные и сложные дела попадаются, но они серьезно думают, что герою номер два не западло искать какие-то пропавшие в аэропорту чемоданы?!

— Старатель, — обратилась ко мне Лоза, что сопровождала меня на этом патруле вместе со своим подопечным. — Может, нам пора уже закругляться? У вас должна через полчаса состояться встреча с детективом Тсукаучи — вы помните? — я закатил глаза, бросаясь в сторону, чтобы успеть схватить за шкирку воришку, что выскочил из ближайшего ювелирного магазина, вызвав бьющий по ушам вой сирены, — Старатель, вы должны…

— «Вы должны, вы должны»… — передразнил я подчиненную. — Никому я ничего не должен! Задолбали! — я откинул незадачливого вора спешащим к нам полицейским. — Почему все постоянно напоминают мне о том, что должен я, но при этом никогда не помнят о своих долгах. Вот кто на выходных мне клялся и божился, что больше не будет играть со стажерами в карты на желание? И? — я красноречиво указал на сопровождающего нас Шона, что закрывал смущенное лицо огромными полями летней дамской шляпки. Лоза даже глазом не моргнула:

— Он сам предложил. А я обещала не подначивать молодежь на это — а про то, что они сами предлагают, разговора не было! — мой тяжелый взгляд заставил ее несколько отступить от меня, но не отстать. — Так все же, вы обещали Всемогущему, что рассмотрите дело детектива Тсукаучи, поскольку он сам не может ему в этом помочь.

— Это было до того, как выяснилось, что мне ко всему прочему придется работать с Ночноглазом, — я фыркнул, увидев, как ужас наполняет глаза женщины. — Вот именно, Лоза. Тебе охота с этим придурком работать? Вот и мне нет.

— Да-а-а-а… — протянула моя помощница, сочувствующе глядя на меня. — Но мы всем агентством поддерживаем вас. Морально. На расстоянии.

— Ха-ха-ха… — я глянул на часы — действительно, пора двигать к агентству. — Может, мне тебя к этому делу прикрепить, а? Ну, шутки ради для.

— Не-не-не, босс! — замахала руками Лоза, буквально из-под колес выхватывая своими лианами маленького мальчишку, что ломанулся на проезжую часть за мячиком. Шон тем временем предотвратил аварию, чуть не образовавшуюся из-за беззаботного пацана: водитель легковушки, увидев выбежавшего на дорогу мальчугана, круто завернул автомобиль, подрезая соседние машины. Если бы не своевременное вмешательство нашего стажера, все могло закончиться весьма плачевно. — Вы знаете, что я этого фанатика Всемогущего на дух не переношу. Нас оставь одних в комнате на пять минут — и по истечении этого времени вы найдете два свежих трупа. Шон, да оставь ты этого дурака малолетнего: забыл, что еще совсем недавно сам таким был? — прикрикнула она на своего подчиненного, который убедился, что со всеми людьми все в порядке, и теперь вовсю отчитывал плачущего мальца. Он что-то возмущенно ответил, вновь поправляя свою дурацкую шляпу. Я махнул рукой:

— Все, на сегодня хватит. Шон, отправь сигнал следующему патрулю: пусть выдвигаются, — парень кивнул, включив рацию и быстро начав что-то туда тихо бормотать, — Лоза, через полчаса — в мой кабинет. Пусть вы с Ночноглазом и не ладите, но с тобой мне все же будет не в пример проще, — героиня кивнула, и я уже собирался рвануть к агентству, когда ко мне подбежал стажер, разворачивая какую-то помятую бумажку:

— Эм, господин Старатель… — он несколько замялся, но, мотнув головой, продолжил. — Вы знаете, в этом году я выпускаюсь из академии…

— И? — поторопил его я, недвусмысленно постучав пальцем по часам.

— В общем… я хотел попросить вас оставить за мной мое место в агентстве! — храбро высказался юноша, протягивая мне смятый листок с на удивление грамотно составленным заявлением о приеме на работу. Я усмехнулся, возвращая листок его владельцу:

— Написано верно, молодец! Теперь можешь красиво все переписать на беловик в трех экземплярах и мне на стол вместе с результатами экзаменов последнего курса и сдачи на полную геройскую лицензию, — я ободряюще хлопнул Шона по плечу. Эх, хороший парень.

Этот мальчишка заявился к нам в агентство на практику еще на первом курсе своего обучения в геройской академии Шикецу. Настойчивость этого парня просто поразила всех наповал: приглашения мы ему не посылали, да и вообще успели набрать положенный штат стажеров и практикантов, так что просто не могли принять и его еще. Так он терроризировал нас в течение целых двух недель, ежедневно приходя с просьбой взять его на практику, за что закономерно получал по шапке от Пружинника, Леди и девушек, что сидели на ресепшене, пока на него случайно не наткнулся я. Настроение у меня в тот день было отвратное, так что я наорал на него, велев не показываться в агентстве, пока не получит временную геройскую лицензию. Мальчишка покинул мой офис в задумчивости и больше не приходил. Все вздохнули с облегчением: наконец-то их никто не будет отвлекать от работы своими дурацкими просьбами.

Все было тихо и спокойно до одного теплого июньского утра. Все только-только вылезали из комнат общежития, медленно расползаясь по своим рабочим местам с кружками горячего кофе, герои начинали утренний патруль территории, ночная смена сдавала пост и мечтала лишь о теплой постельке… Именно тогда Шон вновь заявился ко мне в агентство, потрясая в воздухе карточкой временной геройской лицензии и оглашая сонный холл своими радостными криками. Свидетелей той нашей с ним ссоры было много, так что парня было решено все же пристроить в помощники какому-нибудь опытному герою, коим стала Лоза. Героиня, словно в отместку, вовсю отрывалась на ребенке, нещадно гоняя его по всему, что должен знать и уметь герой. А тот словно этого и ждал: с каждым днем его энтузиазм лишь возрастал, а любопытство никуда не девалось. Так что помимо Лозы от неуемной энергии стажера страдали и все остальные. Но каким бы приставучим и несносным ни был малец, к нему многие привыкли и привязались, так что мне часто на стол стали попадать прошения о переводе Шона из стажеров в разряд полноценных сотрудников агентства. Но, увы — при всем желании, пока студент учится в академии и не получил свидетельства о геройском образовании, он может быть зачислен к нам исключительно как стажер. В противном случае с КОБ-ом проблем не оберешься. И вот наконец наступил долгожданный для многих момент выпуска Шона из Шикецу.

— Да, я знаю, господин Старатель, но… возникла одна небольшая проблемка, — парень несмело глянул на свою наставницу. — Понимаете…

— Этот идиот опять решил забить на экзамены, — фыркнула Лоза, неодобрительно глядя на своего подопечного. — Но если об экзаменах академии нам заранее напоминали, прекрасно зная, насколько забывчив в этом отношении Шон, то КОБ-овцы предупреждать об экзамене на полную геройскую лицензию, которая является обязательной для положительного ответа на заявление о приеме, вовсе не желали. Из-за чего он прошляпил свою полную лицензию, поскольку мы всю прошлую неделю без всякой задней мысли гонялись за этими террористами. Так что, при всем желании… — она развела руками. Я задумался: этот смышленый парнишка, уже давно считающийся своим, был крайне предан нашему агентству и полезен как при патруле, так и на экстренных вызовах. Год, что он бы проболтался где-то еще до второй попытки получения полной лицензии, мог сильно изменить нашего мальчишку, да и сманить его могли конкуренты, что берут ребят со временной лицензией. Но и менять ради него устав… Если он пройдет по временной лицензии — пойдут и другие. Мол, а мы чем хуже? А то, что пацан — уникум, так кого это волнует? Прецедент был? Значит, и остальные тоже могут так поступить. Так и получится из элитного агентства сборная солянка.

— Хорошо, — кивнул я. — Я подумаю, что можно сделать с этим. Может, мне удастся договориться с КОБ-ом, чтобы тебе можно было засчитать ту операцию по вычислению и поимке террористов за сданный экзамен. На крайний случай, постараюсь добиться для тебя переэкзаменовки. И, это… про экзамены в академии-то не забывай!

— Пф-ф-ф, Старатель, — Лоза хмыкнула, снисходительно глядя на меня, — Шон еще в прошлом году экстерном сдал школьные выпускные экзамены. В принципе, ему вообще весь этот год в школу ходить было не надо, но…

— Тогда бы он уже не мог без полной лицензии работать в нашем агентстве, — закончил я за нее, обернувшись к зардевшемуся парнишке. — Слушай, с таким талантом тебя возьмут в любое агентство безо всяких разговоров, причем даже на большую ставку, чем даем мы — так почему ты прикрепился именно к нам, а не, к примеру, в агентство Всемогущего или Некса? Ты не подумай, я, наоборот, крайне рад, что ты выбрал именно мой офис — но мне просто интересно, почему? — я заинтересованно смотрел на парня. Тот, переминаясь с ноги на ногу, промямлил:

— Ну… Вы — герой номер два, занимающий этот пост в течение уже… пятнадцати лет, если не ошибаюсь. И столько же, если не больше, вы руководите самым большим в Японии геройским агентством. Самым эффективным и самым организованным из всех! Мне было крайне интересно, как работают лучшие из лучших, почему ваши люди так сильно вас уважают — в тот год как раз вышел тот репортаж о нападении на ваше агентство — мне крайне сильно хотелось увидеть вас в деле своими глазами. И, знаете… за эти три года, что я работаю с вами, меня ни разу не постигло разочарование, что я все-таки добился стажировки именно здесь! — заикаясь и запинаясь, выдал он, под конец опустив голову вниз. Я лишь усмехнулся и вновь потрепал паренька по плечу:

— Рад это слышать. Так, Лоза, — я глянул на героиню. — Напоминаю: через полчаса в моем кабинете. И не опаздывать!

* * *

— Что ж, договорились, — я быстро свернул разговор по телефону, когда в дверь моего кабинета постучали. — Надеюсь, ваш представитель прибудет как можно ско… А, так господин Мера уже здесь? Замечательно, — я отключил телефон и крикнул в ответ на повторный стук в дверь:

— Входите!

Ко мне заглянул мой секретарь, поправляя съехавшие на кончик носа очки:

— Господин Старатель. К вам посетители: детектив Тсукаучи, Сэр Ночноглаз из агентства Всемогущего и господин Мера из комиссии общественной безопасности. Пускать?

— Пускай! — махнул я рукой. — Я же тебя предупреждал, что у нас с ними сегодня назначена встреча — зачем спрашивать?

Секретарь пожал плечами, буркнув что-то невнятное, и открыл дверь полностью. Ко мне в кабинет зашли трое мужчин с пухлыми папками документов в руках:

— Добрый день, господин Старатель, — дружно поздоровались они, принимая мое молчаливое приглашение присесть в кресла.

— Добрый, — отозвался я, внимательно всматриваясь в визитеров. — Давайте не будем тянуть кота за причиндалы и без лишних политесов сразу приступим к делу. Детектив, прошу.

Тсукаучи кивнул, открывая свою папку и начиная рассказ. Вот уже который месяц по всей Японии пропадают дети в возрасте от пяти до пятнадцати лет, в основном — девочки. Поначалу все эти случаи не привлекали ничьего внимания: пропадали как правило беспризорники, сироты, детдомовцы, дети из неблагополучных семей — все те, до кого никому нет дела. У полиции и так хватало проблем — преступлений, в которых кого-то конкретно ограбили или убили, чтобы еще возиться с явными «висяками», по которым нет ни одного свидетеля, ни одной зацепки. Однако вскоре начали пропадать дети из самых обычных семей и даже из богатых — тогда-то и поднялся настоящий кипиш. Особенно с учетом того, что один из родителей сумел стать свидетелем похищения своего ребенка и в показаниях указал, что у похитителей есть кто-то с причудой телепортации. Это заставило всполошиться комиссию общественной безопасности: специально, чтобы не допустить появления у злодеев такого «транспорта», за всеми людьми, обладающими подобными способностями, велась ненавязчивая слежка. Поэтому тот факт, что они пропустили одного такого человека, не мог не обеспокоить их.

Так дело перешло молодому и перспективному детективу Тсукаучи. Тот энергично принялся за работу, но за два месяца не сильно продвинулся. А похищения продолжались. Тогда молодой человек решил обратиться за помощью к своему другу, Всемогущему. Тот согласился помочь, но даже так дело не двигалось с места. И вот теперь их команда (без Тошинори, которому пришлось улететь в Америку) явилась ко мне в надежде, что мои восхитительные детективные навыки им помогут разобраться. Что ж, я тоже на это надеюсь. Тем более что детей мне реально жаль.

— Что ж… — я задумчиво почесал свою заметно отросшую бороду. — Теперь все понятно… что ничего не понятно. Значит, говорите, нет вообще никаких зацепок? Может, есть что-то общее между этими детьми? — я внимательно глянул на Ночноглаза. — Что-то по внешности, причудам? Есть какие-то общие моменты мест похищений? Может, все похищенные посещали какое-то одно место? — юноша покачал головой, поправляя очки:

— Нет. Все похищения происходят в разных уголках страны, похищают разных детей из разных семей. А доступа к базе данных причуд мы, к сожалению, не имеем. Но, — он покосился на уже почти заснувшего Меру, — мы надеемся, что при поддержке комиссии общественной безопасности мы сможем получить необходимую нам информацию.

Я кивнул своим мыслям:

— Интересно, как с такими данными от нас хотят каких-то результатов? — пробормотал я, потянувшись к телефону: мне было необходимо отдать соответствующие распоряжения нескольким отделам, чтобы те начали работу с уже имеющейся информацией — мало ли что их умельцы могли вытащить из несвязных на первый взгляд данных, — Тсукаучи, ты же знаешь, где у нас находится аналитический отдел? Передай туда всю имеющуюся у вас на руках информацию по этому делу — спроси Штабиста, я его прикрепил к выполнению этой задачи. Но прежде попроси Принтера сделать еще три копии всех документов — он тоже тусуется в отделе аналитики, а будет артачиться, скажешь — мой приказ, ясно? Одну копию отправишь в разведывательный отдел, вторую оставишь себе, а третью передашь мне. Так, дальше… — в кабинет заглянула Лоза, но не успела и поздороваться, как была тут же отправлена на формировку отряда героев, что можно было бы взять на эту миссию. Женщина впала в ступор, так что мне пришлось отправить вместе с ней Меру, чтобы тот ввел ее в курс дела и заодно познакомился с Шоном, к которому будет приставлен в качестве наблюдателя. Когда все были озадачены и разошлись по своим делам, в кабинете остались лишь мы с недовольно поджавшим губы Ночноглазом.

— Не хочу показаться грубым, господин Старатель, но не кажется ли вам, что ваши диктаторские замашки в данном деле неуместны? — процедил он сквозь зубы, сверля меня мрачным взглядом. — Все-таки это дело ведем мы, а вы были подключены лишь постольку-поскольку…

— О, я заметил, как сильно дело продвинулось, пока оно было под вашим чутким руководством, — язвительно отозвался я: при каждой встрече с этим индивидуумом, который без всякого стеснения хамил мне, у меня кулаки чесались сломать ему нос, чтобы он хоть немного присмирел. Но Тоши всячески уговаривал меня не делать этого, стараясь доказать, что Ночноглаз на самом деле очень хороший парень. Конечно, хороший парень — когда он смотрит тебе в рот и считает любое твое слово истиной в последней инстанции. Может, Тошинори и видел его хорошую сторону, но мне ее не показывали, так что я придерживался своего, не самого лестного для напарника Всемогущего, мнения. Так что я тоже не стеснялся язвить на его комментарии, всячески сдерживая себя от рукоприкладства.

— Как будто от того, что вас прикрепили к ней, что-то изменится, — юноша скривил губы, всем своим видом выражая свое недоверие к такой вере в мои исключительные способности. — У нас как не было никакой информации, так и нет, и не факт, что появится. Особенно за те два месяца, что не будет Всемогущего — ведь вы участвуете в этом деле только на время его отсутствия. И, как его напарник…

— Как его напарник, ты не должен забывать, что комиссия общественной безопасности после отъезда Всемогущего именно меня назначила главным в этом деле, — открыл я «великую тайну» Ночноглазу. — И ты сейчас официально подчинен мне. Так что будь добр, соблюдай субординацию. Или тебя в твоей академии не учили, что нельзя хамить старшим по званию и положению? — юноша сердито выдохнул, недовольно закусив губу: он явно хотел сказать что-то нелестное в мой адрес, но сдержался. — У тебя есть какие-то возражения?

— Н-нет, господин Старатель, — буквально выплюнул он, буравя меня ненавидящим взглядом.

— Вот и чудненько, — облегченно выдохнул я: мне вовсе не улыбалось выдерживать новую словесную баталию с этим желторотым птенцом гнезда Тошинори. У меня были и другие, более важные дела. — Ты будешь прикреплен к аналитическому отделу: бегать за преступниками — явно не твой профиль. Надеюсь, у тебя сложатся со своими новыми коллегами более хорошие отношения, чем с моими оперативниками. И еще кое-что, — я со всей строгостью глянул на Ночноглаза, — Мы все сейчас работаем над одной задачей. Если у нас не будет единства — не будет результата. Поэтому я не потерплю склок и раздоров в своем агентстве. Мои люди это хорошо знают, но и они не ангелы. Поэтому — не провоцируй их своим хамским поведением. Надеюсь, для тебя это не составит особого труда, Ночноглаз. Аналитический отдел там же, где и всегда, а со Штабистом ты знаком. Он тебе скажет, что вы будете делать. Все, свободен, — юноша кивнул и вышел, демонстративно хлопнув дверью. Тоже мне…

Наконец-то можно было слегка расслабиться… Чтобы потом с новой силой взяться за работу. Все-таки кроме пропавших детей у меня были и другие дела, требующие моего внимания.

* * *

— Ты точно в этом уверен? — женщина устало массировала виски, отложив в сторону папку с личным делом Тойи Тодороки.

— На все сто процентов! — бодро отрапортовал довольный мужчина. — Я уже не первый год отслеживаю талантливых и сильных детей школы Хоккен, но еще ни один из них не мог похвастаться тем же, что и этот мальчик: он очень целеустремлен, умен и наблюдателен. Его контроль над столь мощной причудой просто поражает, так же как и его спортивные достижения — пусть он и не может похвастаться большой физической силой, но он очень изворотлив, вынослив, гибок и быстр. И это при его-то медицинской карте, со всеми теми болезнями, что он перенес! Хотя, учитывая, кто его отец…

— Вот именно! — женщина стукнула кулаком по столу. — Нам действительно в академии нужен сын Старателя? С учетом того, насколько беспокойным родителем, по твоим же словам, является герой номер два? Ты знаешь, какие неприятности он может нам доставить, если ему вдруг что-то не понравится? Если он посчитает, что мы с его сынишкой как-то не так поступаем? Что тогда, а?

— Значит, вам надо создать все условия, чтобы Старателю все понравилось и он со спокойной душой доверил нам своего сына, — высказался другой мужчина, сурово глядя на директрису академии для одаренных детей, что курировалась комиссией общественной безопасности. Женщина втянула голову в плечи: спорить с главой комиссии было бесполезно и чревато неприятностями для спорщика. — Если мы добьемся преданности и любви этого мальчишки, мы сможем спокойно влиять на его отца. А герой номер два среди наших союзников повысит наши акции в глазах правительства. Поэтому этот мальчишка нам необходим кровь из носа. Особенно, если наш план о внедрении своего человека в первую десятку героев Японии провалится… Кстати, будет просто прекрасно, если мальчишки подружатся.

— Это все замечательно… — задумчиво протянул мужчина, что присматривал за детьми школы Хоккен. — Но все же нельзя забывать о том, что именно Старатель посадил отца Кейго Таками… то есть Ястреба. Это может стать большой проблемой для его дружбы с Тодороки.

— Вряд ли проблема будет со стороны Ястреба, — покачала головой женщина — она, как его куратор, знала все о своем подопечном, — Старатель является кумиром мальчика, так что для него будет большим счастьем стать другом для сына героя номер два. А вот насчет отношения Тойи к Ястребу — я бы не была столь уверена в его благостном отношении к сыну серийного убийцы. Да и вообще — если верить этому отчету, — она постучала пальцем по папке с личным делом Тойи, — то у мальчика очень большие проблемы с социализацией. У него нет друзей, общается он исключительно с братом и сестрой. Даже с одноклассниками он взаимодействует только в рамках учебного процесса. К тому же у него явные проблемы с контролем гнева: один косой взгляд или задевающее его слово — и он уже лезет в драку. И я повторю еще раз: нам действительно важен этот неуправляемый мальчуган?

— Да, — отрезал глава комиссии. — А насчет вашего подопечного: он перестал быть Кейго Таками еще тогда, когда согласился вступить в наши ряды. Он Ястреб. Просто Ястреб, ясно? Герой, у которого нет прошлого — есть только настоящее. Поэтому вы должны приложить максимум усилий, чтобы эти двое сдружились, понятно?

— Но для начала необходимо убедить господина Тодороки в необходимости отправить сына в нашу академию, а опыт моего с ним общения как завуча подсказывает, что все будет не так уж и просто…

— Вот вы и займетесь этим. Кто как не учитель, что давно знаком с семьей Тодороки, может убедить Старателя доверить своего ребенка нам?

Мужчина еле слышно застонал: вот и кто его за язык дернул? Теперь ломай голову, как говорить с обеспокоенным папашей…

— Мам, мам! Ма-ма-ма-ма-ма-ма-ма-ма! — Шото, уже полностью собранный для прогулки, мячиком прыгал вокруг матери, нетерпеливо размахивая руками, — Ну когда мы уже пойдем, а? Ну мам!

— Сейчас, милый, сейчас, мое солнышко, — отозвалась Рей, застегивая последние пуговицы своего пальто, — Ну вот и все. Пойдем, нас уже заждались, — ласково улыбнувшись, мама взяла сына за теплую ладошку, выводя его на крыльцо, к которому уже подъехал автомобиль, что должен был довезти их до города: как бы отец ни хотел оградить детей от любой опасности, спрятав их подальше от людей, даже он признавал, что после изоляции в кругу семьи у Шото могут возникнуть проблемы с социализацией в школе, даже в подготовительном классе. Поэтому мальчик каждый день с матерью или няней отправлялся в город изучать новые детские площадки, открывать новые интересные места, становиться свидетелем новых свершений героев, пусть и не таких крутых, как папа или дядя Тоши, но оттого не менее потрясающих! И пусть сейчас это была поездка к доктору на осмотр, это не означало, что мальчик не упросит маму погулять где-нибудь и даже познакомиться с какими-нибудь еще сверстниками!

Многие ребята, с которыми Шото встретился за время своих прогулок, тоже были без ума от героев, с особым восхищением обсуждая каждый новый подвиг Всемогущего, или Некса, или Алого Бунтаря, но при этом практически всегда с пренебрежением относясь к работе Старателя. Это крайне сильно задевало мальчика: привыкший считать своего отца лучшим во всем (дядя Тоши не в счет — он тоже постоянно просит у папы совета или помощи), он не был готов столкнуться с мнением, так радикально отличающимся от его собственного. Многие считали его отца недостойным звания героя, говорили, что он не внушает доверия и чувства безопасности. А однажды один из мальчишек, с которыми играл Шото, вообще сказал, что Старатель больше похож на злодея. На это замечание обычно спокойный и дружелюбный мальчик вспыхнул как спичка, ввязавшись в первую в своей жизни «настоящую драку»: не глупую ссору, как обычно бывало с Тойей, а в настоящую, серьезную драку, в результате которой ему даже выбили зуб — молочный, правда, но все же! Впрочем, Шото тоже хорошо навалял обидчику, о чем до сих пор вспоминал с затаенной гордостью. «Затаенной» — потому что ни мама, ни Джаро, ни даже Фуюми не посчитали его поступок геройским, наоборот — они отругали его за то, что он так сильно побил своего противника, оставили на две недели без сладкого и заставили извиняться! Женщины, они ничего не понимают!

А вот отец понял! Пусть мама и сестра со всеми охами и ахами рассказали ему о «недопустимом поведении» Шото, он лишь мягко улыбнулся и поманил сына к себе, позволив ему усесться у себя на коленях и приобнять за шею:

— Ты ведь просто так не стал бы бить другого мальчика, не так ли, Шото? — со смешком поинтересовался отец, взлохмачивая сыну волосы, — Что он такого сделал, что вызвал твое негодование?

— Он… Он назвал тебя злодеем! — возмущенно ответил мальчишка, все еще переживавший по этому поводу, — Я же не мог просто оставить это так! Ты же всегда самоот… самоотверж… самоотверженно спасаешь людей, как тебя могут вообще сравнивать со злодеями?! Они же ужасные, злые, кровожа… кровожадные! А ты не такой, пап!

— Ха… — герой усмехнулся, приподнимая лицо сына, чтобы взглянуть ему в глаза, — И ты решил заступиться за меня? Как это мило — маленький мальчик, защищающий от сплетников самого героя номер два! — от усмешки, исходящей от отца, мальчик насупился — если так подумать, звучит и впрямь смешно. Но все же отец мог бы его и поддержать! — Я польщен, Шото… За меня еще никто так не заступался, — в голосе отца явственно звучала плохо скрываемая гордость.

— И что же, теперь хвалить его за то, что он избил другого ребенка? — в свою очередь возмутилась мама, вперив негодующий взгляд в довольного супруга.

— Разумеется, нет, — голос отца посуровел, а взгляд стал жестче, — Шото, ты же знаешь, что устраивать драки, насколько весома ни была бы причина, ты не имеешь права. В конце концов, можно было просто проигнорировать его слова — быть выше всего этого, как это постоянно делаю я. Представляешь, что стало бы с Японией, если бы я бил морду каждому уб… э-э-э, каждому человеку, что говорит обо мне гадости? Половина населения б уже вымерла! — малыш издал едва слышный смешок, уткнувшись отцу в грудь, — Поэтому постарайся в следующий раз решать такие вопросы с помощью слов. Все же правильно подобранное слово может ранить больнее, чем огонь или лед, — почти неслышно шепнул он на ухо малышу. Рей обреченно вздохнула, но лишь махнула рукой и вернулась к приготовлению ужина, оставив мужа и сына наедине. Вскоре должны были прийти с дополнительных занятий Тойя и Нацу, а у нее еще ничего не готово.

— Пап, ты поговоришь с мамой о моем наказании? — подпустив в голос грусти, спросил малыш, жалостливо заглядывая отцу в глаза, — Я обещаю, что больше так не буду! Честно!

— Будешь, — безапелляционно отрезал мужчина, — Запомни, Шото: всегда найдутся те, кто захочет задеть твою честь и гордость, или честь тех, кто тебе дорог. И порой не всегда можно проигнорировать такие посягательства, и на них надо реагировать. Пусть сейчас ты еще не можешь понять всех нюансов, когда можно, а когда нельзя отвечать на оскорбления силой, но… когда подрастешь, ты сам научишься понимать, когда применение силы не просто возможно, но и необходимо. Например, если кто-то посягает на жизнь и здоровье тех, кто тебе дорог, — он со всей серьезностью глядел в разноцветные глаза мальчика, что с недоумением смотрел на него в ответ:

— Но… — малыш задумался, — Мама говорила, что это нарушение правил и норм общества. И если нарушать эти правила — то тебя ждет наказание… Верно?

— Разумеется, — кивнул мужчина, заинтересованно склонив голову в сторону, — Но герои не должны бояться наказания. А ты ведь хочешь быть героем? — дождавшись утвердительного кивка, отец продолжил, — Значит, ты должен осознавать последствия своих действий, как хорошие, так и не очень. И принимать с гордо поднятой головой и поощрения, и наказания. Поэтому даже не думай, что я буду говорить с мамой, чтобы она смягчилась — ты это заслужил, — герой погрозил насупившемуся сыну пальцем, — Ты меня понял, Шото?

— Да, пап… — со вселенской тоской в голосе сказал малыш, вызвав у отца легкую усмешку:

— Ну-ну, мученик… Чтоб тебе не было так грустно, предлагаю, как мама снимет с тебя запрет на поедание сладкого, вместе сходить в «Лунный свет» — что скажешь? — глаза ребенка, еще недавно полные вековой скорби, мгновенно загорелись энтузиазмом, стоило только взрослому произнести заветное название любимого кафе.

— Обещаешь?

— Обещаю! — со смехом отозвался мужчина, резко поднимая засмеявшегося ребенка в воздух.

Шото с улыбкой вспоминал тот разговор, уже мечтая о том, какие вкусняшки он выпросит у отца: срок маминого наказания истекал через пару дней, и он прекрасно держался! (конечно, не без помощи мягкосердечного Нацу, умудрявшегося передавать младшему братишке кое-какие сладости)

— Госпожа Тодороки… где бы вам было предпочтительнее выйти? — поинтересовался водитель, отрывая мальчика от его мечтаний. В этот раз они приехали в оживленный центр города, привлекший ребенка множеством огней вывесок, большими скоплениями улыбающихся людей и непривычным городским шумом. Мама обычно не любила такие места, но сегодня Шото необходимо было зайти в поликлинику на осмотр к одному папиному знакомому врачу: семейному доктору он почему-то перестал доверять, что крайне сильно удивило мальчика — ему всегда нравился этот забавный усатый дяденька, что всегда давал Шото вкусные конфеты. А с этим папиным знакомым ни Шото, ни мама не встречались раньше, так что и не знали, чего от него ожидать. Малыш откровенно боялся таинственного незнакомца, хотя и пытался всячески отвлечь себя от пугающих мыслей, в которых новый доктор представал в образе мультяшного злобного гения с бензопилой, шприцами вместо пальцев и безумной улыбкой от уха до уха… Но герой не имеет права показывать свой страх, не так ли? Поэтому Шото взял несколько растерявшуюся маму за руку, с уверенностью потянув ее из машины, когда водитель остановился практически возле самого входа в клинику.

— Добрый день, — улыбнулась им милая блондинка, стоило им только подойти к стойке регистратуры, — Чем могу вам помочь? — Мама слегка нервно улыбнулась, тут же начав копаться в своей сумочке:

— Д-да… у нас запись к доктору Моргану… на два часа! — Рей протянула девушке слегка помятый листок бумаги, — Вы н-не могли бы…

— Вы Тодороки, верно? — поинтересовалась та. Дождавшись кивка, она продолжила, — Да, доктор Морган упоминал, что у вас назначен прием, и он уже оплачен. Будьте добры ваш паспорт: у нас все-таки весьма престижная клиника, и мы обязаны вести учет посетителей. Увы, но таковы правила, — заметив легкое недоумение на лице женщины, добавила девушка с регистратуры.

— Д-да, конечно, — Рей снова открыла свою сумочку, — Странно, Энджи ничего не говорил об этом… — едва слышно пробормотала она, передавая документ девушке. Та осторожно взяла его в руки и принялась листать, попутно забивая какие-то данные в компьютер.

— Кабинет доктора Моргана на втором этаже, по этой лестнице и первый кабинет направо, — сухо сообщила блондинка и отвернулась к монитору компьютера. Рей скомкано поблагодарила ее и, взяв задумавшегося сына за руку, повела его к гардеробу. Мальчик сидел на лавочке, не спуская глаз с дамочки с регистратуры, что больше не проявляла к ним никакого интереса. Но подогретая совместными с Тойей просмотрами фильмов про шпионов паранойя (Шото был горд, что спустя десяток попыток все же выучил это сложное слово!) заставляла мальчика относиться ко всему с подозрением. Особенно в столь незнакомом месте: что, если это злобная ассистентка того самого злобного доктора, которая помогает ему отводить от себя всякие подозрения? Нет, Шото, конечно, верил отцу — он герой номер два, его никто не сможет обхитрить! Но ведь злодеи так коварны…

— Ма-а-ам, — тихо протянул мальчик, дернув мать за рукав кофты, когда они сдали верхнюю одежду в гардероб и начали подниматься по лестнице к кабинету доктора Моргана, — А нам обязательно надо идти к этому доктору? Вдруг он окажется… злодеем?

— Шото, не выдумывай, — улыбнулась в ответ та, ласково потрепав сына по голове, — Неужели ты думаешь, что папа позволил бы осматривать тебя человеку, которому он не мог бы всецело довериться? — да, папа бы никогда не позволил никому навредить его семье. Но и он ведь не все может знать! Что, если папа ошибся?

— Шото, — Рей присела перед сыном, чтобы ее глаза оказались прямо на уровне его глаз, — Уж что-что, а в людях твой отец разбирается очень хорошо — иначе он просто не мог бы создать такое большое и прекрасно работающее агентство, не так ли? Ты ведь доверяешь папе, Шото?

— Да, но все же…

— Если ты веришь отцу, то тебе не стоит так сильно волноваться. Кто знает, может, этот доктор окажется очень милым и приятным человеком, с которым ты сможешь найти общий язык… если не будешь столь предвзят к нему.

— Пред… что? — и вновь странное незнакомое слово, — Что это значит?

— Ну… вот такое твое отношение — когда ты заранее настроен негативно… ну, когда ты заранее плохо относишься к чему-то. Это называется предвзятость. И предвзятость часто мешает увидеть что-то действительно хорошее в человеке, даже если это что-то лежит на поверхности, — постаралась объяснить Рей. Шото задумчиво кивнул: да, возможно, он предвзято думает о докторе. Может, он и не будет злобным гением, мечтающим поработить мир…

— Хорошо, мам, я не буду предвзят к врачу, — послушно согласился мальчик, еще крепче схватив мамину руку.

— Ты моя умница, — ласково улыбнулась Рей, — Пойдем, не стоит заставлять доктора ждать.

* * *

— Входите! — раздался голос из-за двери, стоило только Рей легко постучаться. Она осторожно потянула за ручку, заглядывая внутрь. За столом сидел мужчина средних лет, просматривающий какие-то бумаги. Услышав скрип двери, он поднял взгляд уставших глаз на вошедших:

— Рей и Шото Тодороки, если не ошибаюсь? — безэмоционально поинтересовался он, оглядывая мать и сына, — Прошу, проходите, садитесь, — он указал им на два весьма удобных кресла, что стояли у его стола, — Не стоит так сильно меня бояться — я не кусаюсь, — последняя фраза явно была адресована мальчику, что с опаской смотрел на врача, не торопясь приближаться к нему. Ребенок на это лишь хмыкнул, тут же гордо вскинув голову и пройдя к своему месту.

— Что ж… Позвольте представиться: доктор Ричард Морган. Специализируюсь на проявлениях причуд у детей и их влиянии на их развитие, — все так же безразлично представился доктор, — И господин Тодороки попросил меня осмотреть вашего сына на предмет каких-либо отклонений, которые могли бы быть вызваны чрезмерным использованием его огненной причуды. Если я правильно понял, проблема заключается в том, что использование одной стороны причиняет некоторый дискомфорт для другой стороны, верно?

— Д-да… Если он использует только лед, то у него от холода сводит мышцы на левой стороне, а если он использует огонь… То кожа его правой стороны не справляется с жаром, — пояснила Рей, — И это… это нас с Энджи несколько настораживает. Может ли это быть из-за того, что у него две столь разные причуды?

— А если использовать две причуды одновременно? — поинтересовался Ричард Морган, переводя взгляд на мальчика и явно ожидая ответа именно от него. Шото вздохнул:

— Я… когда я использую и лед, и огонь, то я не могу ими управлять. Единственное, что я могу — просто активировать их, чтобы левая сторона была в огне, а правая покрылась льдом. И при этом я устаю очень сильно, — закончил он, низко опустив голову.

— А что насчет головной боли? Может быть, тошноты? После использования двух причуд одновременно у тебя нет такого чувства, словно тебя сильно ударили по голове или что на твои виски давят невидимые тиски? — продолжил спрашивать доктор, внимательно глядя на мальчика, — Твой отец при нашей встрече упоминал, что после тренировок на использование и огня, и льда ты становишься бледнее и хуже начинаешь воспринимать происходящее, пока не отдохнешь и не поешь.

— Я… нет, у меня совсем не болит голова! Я… я просто немного устаю, вот и все! — врач недоверчиво хмыкнул:

— В любом случае сейчас мы все выясним. Будь добр, встань в центр комнаты, — Шото поднялся на ноги, бросив на мать обеспокоенный взгляд, и, получив от нее утвердительный кивок, последовал указаниям доктора, — Теперь, будь добр, используй свою правую сторону на полную мощь. Можешь не бояться испортить что-то в моем кабинете — я каждый день работаю с детьми, у которых более опасные причуды. Как видишь, мой кабинет все еще цел, — Шото послушно взмахнул своей правой рукой, создавая ледяную стену вокруг себя. Странно, но его лед почему-то не вышел за пределы ковра, на котором стоял мальчик.

— Хорошо… — мальчик оглянулся на доктора и судорожно вздохнул: глаза врача горели неестественно ярким зеленым светом, а растрепанные синие волосы колыхались в воздухе, — Да, твоя левая сторона и впрямь не очень хорошо переносит холод, но это не то, о чем надо беспокоиться — все это из-за того, что твое тело недостаточно привыкло к такой температуре. Со временем это пройдет, и ты будешь себя чувствовать комфортно и при более низких температурах. А теперь… Используй огонь.

Лед, окружавший мальчика, зашипел, плавясь от жара и практически тут же испаряясь. Пламя змеей обвилось вокруг Шото, осторожно лизнув его левую щеку, что вызвало у мальчика вздох восхищения: он часто видел такое поведение огня у Тойи и отца во время тренировок, но у самого Шото не хватало контроля над причудой, чтобы создать пламя, повторяющее поведение какого-нибудь животного. И вот сейчас у него что-то вышло!

— Хм, а это уже интереснее, — пламя опало, и Шото с недовольством обернулся на доктора — вот надо было ему испортить такой момент! — Контроль над огнем у тебя явно лучше, чем над льдом — сказывается, очевидно, влияние отца. Но в то же время эта причуда гораздо опаснее для твоего организма — я увидел, что, когда тебя окружило пламя, кожа на твоей правой руке покраснела, у тебя дыхание стало более тяжелым, а сердце забилось чаще. Это может свидетельствовать о быстром перегреве, что в принципе может быть нейтрализовано последующим использованием льда. А теперь перейдем к самому главному: попробуй одновременно активировать обе причуды.

Шото кивнул, опуская голову и сосредотачиваясь на своих ощущениях. У него немного разболелась голова перед использованием двух причуд, но ведь это его нормальное состояние… Однако, не успел он ощутить холодок, пробегающий по правой руке, и обжигающее тепло, расходящееся по левой руке, как…

— Стоп! Хватит! — раздался крик матери, — Разве вы не видите? Ему же плохо!

Шото упал на колени, прижав ладони ко рту. Голова раскалывалась, его тошнило. Но почему? Обычно ведь все было не так…

— Все же, как я и думал: головная боль и тошнота. Но ты, очевидно, не считаешь это какой-то проблемой, не так ли? — мальчик кивнул.

— Откуда вы знали, что у меня будет болеть голова? — с подозрением спросил он у доктора, убрав руки от лица.

— Головная боль при использовании нескольких причуд не только твоя проблема, Шото, но и проблема других детей, у которых проявляется не комбинация причуд родителей, не какая-то новая форма причуды, а сразу две причуды, — скучающе произнес доктор, — Все-таки при использовании нескольких причуд нагрузка на мозг возрастает, из-за чего и появляется тупая ноющая боль в висках. Ведь именно такая боль появляется и у тебя, да, Шото? — ребенок кивнул. Этот доктор ведет себя… странно. Не улыбается, не шутит, не сюсюкается, как другие врачи, с которыми он встречался. Он относится к нему… как к взрослому?

— Все настолько плохо? — спросила Рей, с недовольством глядя на сына. Ни он, ни Энджи до этого ни разу не говорили ей, что использование двух причуд так плохо влияет на его организм, постоянно скрывая это.

— Эта проблема уйдет с возрастом, — успокоил ее врач, — Однако, если он слишком часто подолгу будет так напрягать свой мозг, пытаясь овладеть двумя причудами одновременно, то это может привести к ухудшению его мозговой деятельности. Иными словами, он может так перенапрячься, что в итоге станет овощем, не способным мыслить вообще. Поэтому ему необходимо тренировать свой разум разнообразными логическими задачками и играми, и при этом давать мозгу больше времени на отдых, чтобы он успевал восстановиться. Пока что я бы не советовал использовать обе причуды одновременно — пока его разум недостаточно развит для подобных операций. По крайней мере, не больше пяти минут в день, и то с перерывами.

Рей кивнула:

— Я… прослежу за этим. И… тогда, наверное, ему будут необходимы какие-то витамины и минералы для того, чтобы развиваться и лучше справляться со своими причудами?

— Разумеется. Сейчас я составлю вам список, что было бы желательно давать вашему сыну, но не особо усердствуйте. Все-таки крайне важно, чтобы питание ребенка было сбалансировано и не перекашивалось в какую-либо сторону. И да, сладкое тоже должно быть в его рационе, особенно после тренировок с причудами — это поможет ему быстрее восстанавливаться, — доктор протянул матери бумагу с какими-то записями.

— Что ж, хорошо… — Рей мельком глянула на бумажку, — Ну, а что насчет отклонений, о которых вы говорили в самом начале?

— Пока я их не вижу, что в принципе может говорить о рациональном подходе в тренировке причуд: насколько я понимаю, этим занимается ваш муж, и он, как герой, прекрасно понимает, в каком направлении нужно работать. И я не рекомендую вам проверять, что будет, если какая-то одна причуда будет доминировать над другой — это может повлечь за собой как физические отклонения, так и психологические. Вы, наверное, знаете о теории, что причуда человека сильно влияет на его характер? — женщина согласно кивнула, — Таким образом, если ваш сын будет чаще использовать лед, то это может привести к появлению холодности в общении, социофобии, а так же полному безразличию ко всему, что его окружает. Напротив, если чрезмерно использовать огонь, это может привести частым вспышкам гнева и агрессии, слишком резкой реакции на самые незначительные происшествия, что так же не есть хорошо. Поэтому, Шото, тебе стоит соблюдать баланс в использовании своих сил, если не хочешь в дальнейшем каких-то проблем.

— Да! — мальчик кивнул, показывая, что он все понял. То же самое ему говорил и папа на тренировках, так что он прекрасно все запомнил.

— Отлично. Ваше время как раз закончилось, и если у вас ко мне больше нет никаких вопросов…

— Да, конечно, мы пойдем. До свидания, и спасибо, что уделили нам время, — Рей схватила сына за руку и поклонилась.

— О, не стоит. Все-таки это моя работа. Я так же вышлю вашему мужу полный отчет по тому, что мне удалось сегодня увидеть, и свои рекомендации.

— Это будет крайне любезно с вашей стороны. Всего доброго.

— До свидания.

* * *

— Мама! — Шото осторожно дернул мать за подол ее пальто, — Я проголодался! Может, пойдем перекусим в какой-нибудь кафе?

— Каком-нибудь, Шото, — поправила его Рей, улыбнувшись, — Но, на самом деле, это хорошая мысль. Может, зайдем в это заведение? — она указала в сторону уютненького маленького домика, что словно невзначай затесался среди своих гигантских собратьев. Аккуратная вывеска зазывала случайных прохожих зайти и насладиться тишиной и уютом кафе «Зеленый уголок». Наверное, летом он и впрямь был зеленым, но сейчас, в начале марта, на стенах были видны лишь черные стебли какого-то вьющегося растения. Впрочем, домик все еще выглядел весьма уютно.

— Давай! Надеюсь, там будут какие-нибудь пирожные!

— Шото, ты еще наказан! — возмутилась мать, — Ты еще два дня…

— Ну мам! Доктор же сказал, что мне после использования причуд необходимо поесть что-то сладкое! Ты же не будешь с ним спорить?

— Ах, Шото… с тобой спорить так же бесполезно, как и с Энджи! Вы всегда все сможете повернуть себе на пользу… — она сурово глянула на сына, тут же грустно скорчившего лицо, — Ох, хорошо, хорошо, так и быть — будет тебе сладкое! Но только немного!

— Хорошо, мам! — Шото радостно улыбнулся, увлекая мать за собой ко входу в кафешку. Женщина лишь усмехнулась, следуя за своим сыном.

— Итак, что же ты хочешь заказать? — поинтересовалась Рей у Шото, когда им поднесли меню, стоило только им сесть за маленький столик, окруженный вьющейся зеленой растительностью, скрывающей мать и сына от посторонних глаз, — Может, чего-нибудь более весомого, чем разнообразные пирожные?

— Ну мам! Мы же перед выходом плотно позавтракали! — капризно надул губы мальчик, — И ты обещала что-то сладкое!

— Я и не отказываюсь, но нельзя же есть только одно сладкое! Почему бы тебе не съесть сначала этих булочек с мясом? Или вот эти булочки с капустой…

— А ну не рыпаться, ублюдки! Это ограбление! Быро, быро на пол, и чтоб я ваши ручечки видел! На пол, я сказал! И только попробуйте кто в ментовку звякнуть — все руки падле попереломаю! А ну!

Шото даже не успел ничего понять, когда холодные руки дернули его вниз и он оказался под столом, прижатый к груди матери. Что происходит?

Шото сам не понял, как он оказался под столиком, прижатый к груди матери:

— Все хорошо, Шото… все хорошо. Не бойся, я рядом, все хорошо… — тихо шептала она ему на ухо, поглаживая по волосам. Но ее слова не успокаивали мальчика — он слышал, как дрожит ее голос, он понимал, что она сама не верит в то, что говорит. Она ведь не героиня, не боец — как она сможет защитить своего малыша? И как назло вызовы были недоступны: наверняка преступники заранее постарались и заглушили сигнал сети, чтобы никто не смог позвать на помощь. Оставалось только…

— А ну! Быро вылезла отседова, сучка! — кто-то с силой схватил Рей за воротник ее кофты, вытаскивая ее из-под стола. Вторая пара рук вцепилась в ее сына, отрывая мальчика от его матери:

— Отпустите! Мама! Мамочка! — ребенок вертелся как мог, стараясь вырваться из крепкой хватки бандита, протягивая руки к единственному близкому человеку. В носу предательски защипало, на глаза навернулись слезы.

— Не надо, прошу вас! Отпустите моего сына! Я сделаю все что угодно, только оставьте его в покое! Умоляю, сжаль… — резкий удар ногой в живот заставил Рей сжаться, тихо поскуливая.

— Заткнись, дура! — прорычал один из налетчиков, брезгливо глядя на лежащую у его ног женщину, — Сиди тихо и не рыпайся, если хочешь, чтоб твой крысеныш остался в живых. К тебе это тоже относится, пиздюк! — гаркнул он на малыша, что отчаянно замолотил руками по груди своего обидчика, вызвав у того лишь смех — жалкие удары слабого ребенка не причиняли никаких неудобств каменному верзиле.

— Та, я шот не понял. Я че, неясно выразился? Бабки где? А ну быро карманы выворачивайте, пока я вас сам не вывернул! А ну! — вновь завелся бандит со странным говором, поднимая пистолет. Все испуганно начали шариться по карманам, доставая деньги, но налетчики явно не оценили их сговорчивости: ко многим женщинам подлетали бандиты, вырывая из их трясущихся рук бумажники, стаскивая с них часы, браслеты, срывая бусы, вырывая из ушей сережки. Насилия не гнушались, и многие посетители и посетительницы так же, как и Рей, вскоре оказались на полу.

— Шваль! Поторапливайся с открытием кассы! Че ты не можешь попасть ключом в дырку?! — орали за витриной на кассиршу, что изо всех сил сдерживала рыдания, пытаясь выполнить требования бандитов. Шото уже перестал брыкаться, осознав, что это ни к чему хорошему не приведет.

Отец всегда учил его сперва проанализировать ситуацию, учесть все возможные риски и только после этого принимать какие-то решения. И сейчас малыш всячески пытался понять, что ему стоит сделать, чтобы спасти себя, маму и остальных людей из кафе.

Итак, что у него было на данный момент? Ситуация складывалась явно не в его пользу: он видел, что мама пыталась позвонить папе, но у нее ничего не вышло. Значит, злодеи что-то сделали, чтобы никто не мог позвать на помощь. Люди на улице тоже не обращали внимания на то, что творится в кафешке. Никто даже не попытался заглянуть сюда, хотя, пока не появились бандиты, дверной колокольчик крайне часто звякал, сообщая о новом посетителе. Так что вряд ли он сможет каким-нибудь способом привлечь внимание извне, чтобы позвать на помощь.

Всего бандитов было человек шесть: свиноподобный главарь, что говорил крайне странно, каменный бугай, что присматривал за ним и его лежащей на холодном полу матерью и еще четверо мало чем примечательных злодеев разной степени уродства: у кого головы три, у кого четыре ноги, кто похож на крокодила, а кто вообще разваливался на кусочки, как чудовище Франкенштейна, о котором Шото узнал из подслушанного разговора Нацуо и Тойи, когда они обсуждали недавно просмотренный фильм ужасов (который папа почему-то не разрешил ему смотреть).

В принципе, если так подумать, то самым логичным вариантом было бы отвлечь чем-то злодеев, после чего выбить окно и если не сбежать самому, то хоть привлечь внимание прохожих и героев, что находятся поблизости. Но для начала надо избавиться от этого верзилы…

— Не, ну ты только глянь-ка, а! А наша сучка-то обеспеченная мадама! — расхохотался трехголовый, срывая с Рей медальон, тем самым едва не задушив ее, — А сережки-то у нас какие! Чистый природный бриллиант, надо понимать? Видать, твой муженек достаточно обеспеченный тип, раз может побаловать свою супругу такими побрякушками. Я, знаете ли, как раз специализируюсь на разных драгоценностях и вполне могу назвать вам примерную цену на эти безделушки на черном рынке. И, поверьте мне, на продаже одной вашей сережки можно спокойно жить, кушая бутербродики с черной икрой, лет эдак сто, — Рей судорожно вздохнула, с ужасом глядя в глаза центральной голове, — Мне вот интересно… А во сколько твой муженек оценивает жизнь своей сучки и ее пиздюка, м? Наверняка очень высоко! Что думаете, может, нам стоит прихватить их с собой?

— Н-не… Нет! Пожалуйста, не надо! Не трогайте моего сына! Не трога-агх-гха-ха…

— Заткнись, сука! Да, эта идея и впрямь неплоха. Заодно посмотрим, за что эту шлюху так высоко ценят. И для начала проверим, что она может своим миленьким ротиком, — Крокодил схватил Рей за лицо, заставляя ее приоткрыть рот. Ее глаза наполнились слезами. Мир вокруг Шото словно остановился…

— ОТПУСТИТЕ МОЮ МАМУ! — каменный здоровяк зарычал от боли, когда языки огня обхватили его руку. Он отпустил ребенка, принявшись баюкать свою обожженную кисть. В это же время по полу пронеслась волна холода, приморозив парочку неосмотрительных бандитов к полу.

— Ч-что… Что за черт?! Я не могу двигаться?! — закричал четырехногий, пытаясь поднять хоть одну из своих ног.

— Братва, да шо этот пиздюк себе позволяет? А ну! — свиноподобный главарь с перекошенной физиономией бросился на мальчика, вновь поднимая свою пушку. Палец скользнул на спусковой крючок. Раздался выстрел…

— Не… смей… вредить… моему… сыну! — яростно сверкая глазами, прошептала Рей, опуская руку: в последний момент она успела среагировать и поставить между своим растерявшимся ребенком и бандитом ледяную стену, которая защитила ее малыша от пули.

— Ах ты ж дрянь! — Крокодил сжал руку на горле женщины, отрывая ее от пола, но тут же с громким криком отпустил ее — Шото, скрытый ледяной стеной, отправил поток огня ему прямо под хвост. Однако он тут же вновь был схвачен за правую руку каменным здоровяком, чье лицо было обезображено ожогами:

— Мразь… Сейчас я сверну тебе твою тонкую шейку! Хребет напополам разломаю! — угрожающе прорычал он, уже готовясь притворить свою угрозу в жизнь, но в ответ получил удар пяткой в нос, тут же начав покрываться слоем льда. Шото свалился на пол, чуть не напоровшись на свои же ледяные шипы.

— Шото! Беги отсюда! — крикнула ему мать, поднимаясь на ноги и вновь создавая ледяные стены, открывая сыну проход к двери и защищая от преступников, — Беги со всеа-а-а-а… — Трехголовый схватил ее за кисти, заламывая ей руки за спину.

— Сучка… выдрать бы тебя хорошенько… и отодрать, чтоб знала свое место! — прошипели ей две головы в уши, тогда как третья крикнула своим напарникам:

— Остановите этого мелкого уебыша! Он не должен отсюда выйти!

Четырехногий наконец-то высвободился из ледяной ловушки, оставшись при этом без ботинок, и тут же понесся на мальчика, оторопело глядевшего на нового противника. Но, стоит отдать Шото должное, он быстро сориентировался и понесся к выходу. Но там его уже ждало чудовище Франкенштейна, крайне жутко улыбаясь ребенку и маша своей рукой, от которой отваливались пальцы. Вторая его рука, которую он бросил на пол, крайне шустро приближалась к мальчишке с явным намереньем схватить его за ногу. Шото отпрянул от нее, затравленно озираясь по сторонам.

С одной стороны к нему приближался четырехногий бандит, с другой стояло это разваливающееся чудовище. Трехголовый стоял над его матерью, пытаясь порвать на ней кофту и нанося ей удары по голове, когда она пыталась вырваться; крокодил баюкал свой обожженный хвост, с ненавистью глядя на ребенка, каменный бугай пытался помочь главарю выбраться из ледяной ловушки. Что бы сделал отец в такой ситуации?..

— Ты окружен, малыш. Тебе некуда бежать, — обманчиво мягко заговорил с ним четырехногий, — Так что давай ты сейчас поднимешь свои рученьки и…

Шото глянул в окно: сейчас или никогда!

— Хи-и-я-а-а! — он резко развернулся на месте, вскидывая правую руку в сторону окна и тем самым создавая очередной ледяной шип, который на полной скорости вонзился в стекло, разбивая его на мелкие кусочки. И в то же мгновение всех присутствующих оглушил громкий сигнал сирены.

— Ах ты ж мелкий ублюдок! — взревел четырехногий, в одно движение приближаясь к Шото, и со всех сил ударил его по голове. Шото осел на пол, инстинктивно прижимая руку к голове. Кровь, стекающая между его пальцами, окрашивала белые пряди волос в ярко-алый цвет, теплой струйкой сбегала по шее и скрывалась за воротничком рубашки. Мальчик отчаянно пытался удержать уплывающее сознание. Но новый удар, и в глазах потемнело. Что произошло дальше, он не знал.

* * *

Шото свернулся калачиком на кровати, с головой укутавшись в одело. Какой же дурной сон ему привиделся! Со злодеями, нападением на кафе… как же хорошо, что это был всего лишь сон, и он сейчас лежит в своей кроватке, в своей комнате… Скоро придет мама и ласково разбудит его…

— Видите, госпожа Тодороки? Все с вашим сыном хорошо, он просто спит — восстанавливается после пережитого. Не стоит его беспокоить, — услышал он мягкий женский голос.

— Д-да, конечно… Можно я побуду рядом с ним? Я не буду его тревожить, просто посижу тихо рядом, — слегка дрожа, ответил тихий голос матери.

— Доктор не велел… — голос внезапно запнулся, — А впрочем, я не вижу в этом ничего дурного. Посидите здесь. Когда ваш сын проснется, позовите меня.

— Ох, конечно! И спасибо вам большое! — хлопнула дверь. Мать тихо подошла к кровати Шото и осторожно присела рядом с ним, взяв его за руку:

— Шото… мой мальчик… прости меня… это я виновата в таком твоем состоянии… Сама выбрала это кафе, потом не смогла защитить тебя… прости меня, мой малыш… я такая ужасная мать… — что-то мокрое и прохладное упало на ладошку ребенка.

— Мам… мама… не плачь, мама! Все хорошо, мамочка… — хрипло прошептал Шото, открывая глаза и несильно сжимая руку матери, — Я в порядке, мама, не плачь…

Женщина подняла заплаканное лицо:

— Ш-ш-шото.? Шото! — мальчик тут же оказался в материнских объятьях, — Господи, Шото… как я рада, что ты проснулся! Как ты себя чувствуешь, солнышко? — ее руки мягко скользнули вниз по его плечам, осторожно ощупывая его на предмет повреждений.

— Х-хорошо… только пить хочется… и голова болит… Ты больше не будешь плакать, да? — обеспокоенно поинтересовался мальчик, внимательно вглядываясь в лицо матери.

— Ах, Шото… — женщина утерла рукой слезы, другой мягко касаясь бинтов на голове сына, — Я сейчас позову медсестру и тебе принесут попить, хорошо? А потом врач тебя осмотрит и…

— Пустите меня к моему сыну! Я должен увидеть его! Да отстаньте вы от меня, я должен увидеть своего сына! — послышался из-за двери голос Старателя, который явно был не в самом прекрасном расположении духа.

— Господин Тодороки, да все с вашим сыном в порядке! Он спит! — не менее раздраженно отвечал ему голос семейного врача, — Ему стоит отдохнуть, а вы его своим криком разбудите!

Дверь резко распахнулась, являя ошарашенным матери и сыну новых посетителей. Старший Тодороки, старательно удерживаемый за край рубашки доктором Уджико, стоял посреди дверного проема, внимательно оглядывая палату сына. Доктора пытались оттолкнуть от отца Нацу и Тойя, устроив небольшую толчею. Из-за спины отца выглядывала Фуюми, которая тут же радостно заулыбалась, стоило лишь ей увидеть маму и брата.

— Шо-о-ото-о! — отец тут же оказался подле ребенка, взяв хрупкую маленькую ладошку сына в свои руки, — Солнце мое, как ты себя чувствуешь?

— Голова болит. И пить хочу, — честно признался мальчик, с улыбкой глядя, как все его домочадцы входят к нему в палату. Доктор попытался было возмутиться, что они тревожат пациента, а ему это противопоказано, на что его дружно выпроводили за водой. Когда же доктор удалился, что-то недовольно бурча себе под нос, все семейство Тодороки расселось вокруг кровати Шото, поставив открытки, конфеты и фрукты на тумбочку.

— Что ж нашей семье так везет-то? — мрачно высказался Старатель, помогая сыну поудобнее устроиться на подушках, — То музей, то кафе… Не нравится мне все это.

— А кому бы это понравилось? — пробурчала Фуюми, мягко поглаживая Шото по руке.

— Пап, ты же говорил с тем героем, что спас маму и Шото? — поинтересовался Тойя, поднимая на отца глаза, — Что он тебе сказал? Уже известно, что это за злодеи были и что им было нужно?

Все выжидающе уставились на Старателя.

— Ну… — отец почесал затылок, — Как мне рассказал Истребитель, — а именно его команду привлекло выбитое в кафе окно, — это были наемники одной из банд якудз, которые должны были припугнуть их конкурента, а по совместительству — владельца кафе, в которое они и вломились. Собственно, этим горе-злодеям и делать-то ничего особого не надо было: просто зайти в кафе, забрать кассу, оставить послание владельцу кафе и смотаться восвояси. Но эти гиганты мысли, видимо, решили, что для них это слишком просто. Да и просто забрать кассу — это как-то мало. Поэтому их главарь решил еще и посетителей обобрать. Но ему не повезло, — мужчина слегка улыбнулся, — Они до сих пор поверить не могут, что их операцию сорвал маленький ребенок!

— Я не маленький, — надулся Шото, — Мне уже пять лет!

— Конечно, — рука отца мягко погладила его по перебинтованной голове, — Но, в любом случае, никто из них не ожидал от тебя такого. Когда ты выбил льдом стекло, сработала сигнализация, на которую примчалась проходившая мимо группа Истребителя. Они успели повязать всех злодеев до того, как они пришли в себя и успели перегруппироваться. Так же были задержаны и прикрывавшие их члены банды «Семь колец», на которых эти бандиты, собственно, и работали. Сейчас идет следствие, и есть вероятность, что удастся полностью ликвидировать данную группировку. Так что можешь гордиться собой, Шото: ты не только спас себя, маму и других людей, что были с вами в этом кафе, но и дал возможность обезвредить опасную преступную группировку! Это достойно настоящего героя!

Шото зарделся: ему было приятно, что отец похвалил его, да и на лицах братьев, сестры и мамы тоже отчетливо видна была гордость за его действия.

— Пап… Но ведь я практически ничего не сделал! Просто разбил окно, после чего они меня вырубили… Что в этом такого геройского? Я ведь ничего и не сделал толком…

— Ну-ну, Шото! А ты чего хотел, сразу взять и раскидать всех злодеев, да? — отец рассмеялся, — Шото, тебе всего лишь пять лет, и твои действия в сложившейся ситуации действительно были довольно разумными. Ты не поддался панике и смог позвать на помощь, на что дети в твоем возрасте обычно не способны.

— Так значит, это была просто случайность, да? — задумчиво произнес Нацуо, — Странно, я думал, что эти бандиты специально за мамой и Шото охотились…

— Нацу, у тебя паранойя, — весело хмыкнул Тойя, несильно хлопнув брата по спине, — Ты же в курсе, что о нашей семье никто ничего не знает, кроме дяди Тоши и папиных подчиненных, но они о нас злодеям бы ничего не рассказывали. Так что вряд ли бы за нами следили папины враги, ведь так, пап?

— Пока ничего нельзя сказать с уверенностью. Следствие еще идет, — уклончиво ответил отец, — Но я держу руку на пульсе, и если будут какие-то новости — узнаю об этом первым. Да, еще кое-что. Шото, Рей… С вами хотели бы побеседовать Истребитель с детективом Каматао, узнать вашу версию произошедшего. И прошу тебя, Шото, не говори им, что это я тебя тренировал, хорошо? А то есть у меня подозрения…

* * *

— Я все же против этой вашей идеи! К тому же, использовать для этого мальчика, манипулируя им возможностью познакомиться с кумиром — это отвратительно! — женщина сердито ударила по столу папкой с личным делом «Кейго Таками». Мужчина, что сидел за этим столом, лишь закатил на это глаза:

— Избавьте меня от нового вашего приступа материнского инстинкта. Зря мы что ли все эти документы создавали? Как бы вы не сопротивлялись, Ястреб или же, как его теперь зовут, Сарадо Куро, все равно с новым учебным годом попадет в Хоккен в тот же класс, что и Тойя Тодороки. И, к тому же, мальчик с энтузиазмом воспринял свое первое задание — так и зачем его расстраивать?

— Но он ведь на два года старше Тойи — если он будет повторно проходить этот курс, то он отстанет от своих сверстников! — ужаснулась женщина, — А это мы никак не можем допустить! Что ему, на повторное обучение уходить?!

— Я уже договорился с директором школы Хоккен — специально для Сарадо будут проводиться консультации, чтобы подтянуть его на уровень своего года. Но, разумеется, ему придется много заниматься самому, если он не хочет оставаться на, так сказать, «второй год». Так ему и передайте. И, я надеюсь, вы объяснили ему важность этой миссии и что будет, если он провалится? — с угрожающими нотками поинтересовался мужчина. Женщина судорожно вздохнула:

— Да… да, конечно. Он… он все сделает в лучшем виде.

— Это хорошо. Потому что иначе он отправится туда, откуда мы его взяли — обратно к матери-алкашке.

Женщина развернулась и вышла из кабинета. Господи, за что ей все это?

---

— Уберите отсюда этот фикус! Его здесь быть не должно! И заберите уже наконец этот агрегат — его вам прислали еще два дня назад: он вам что, уже не нужен?! — с самого утра в моем агентстве были слышны крики Леди и Серебрянки, что готовили здание к приему журналистов. Но если Леди готовила и приводила в порядок само здание, то Серебрянка без устали инструктировала каждого работника агентства на случай, если его вдруг решит проинтервьюировать какой-нибудь репортер. Готовились все основательно, словно ожидая не то приезда начальства, не то атаки злодеев. Впрочем, последнее не столь далеко от правды.

Вот уже неделю как наше агентство атакуют группы журналистов. И все лишь из-за того, что наш дорогой Шон, стараясь как-то впечатлить Меру, умудрился вместе с Лозой накрыть наркопритон… Случайно, конечно. Просто ему очень захотелось съесть салата, а Лоза не могла не подколоть своего подопечного, что он как козлик зависит от травки. На их несчастье (или наоборот, удачу), их услышал владелец заведения, предложивший Шону попробовать «особый салат» (Лоза в тот момент как раз отвлеклась на одного дебошира, что решил подкатить к ней, на свою голову). Ну и Шон по своей детской наивности согласился. Когда его завели в подвал, он начал что-то подозревать. Ну а когда перед ним разложили пакетики с травкой… Стоит ли говорить, что владелец притона десять раз пожалел, что связался с этой парочкой? Наркоторговцев скрутили, связали, вызвали полицию… А тут и репортеры нарисовались.

Самое обидное в этой ситуации, что Мера в итоге так и не впечатлился. Так что Шон все так же из кожи вон лезет, чтобы заслужить свою полную лицензию, а мы в свою очередь пытаемся понять, что делать с журналистами, мешающими нам работать. В итоге мы с Леди и Серебрянкой решили, что если уж бороться с журналюгами бесполезно, то стоит их движение возглавить. Так мы и пришли к имеющейся на данный момент ситуации.

— Байт! Я кому говорила выспаться перед сегодняшним днем?! — отчитывала Серебрянка начальника отдела информационной безопасности, что со своей помятой рожей и красными от недосыпа глазами мог распугать половину журналистов, — Ты глава отдела! И выглядеть должен соответствующе! Вот и что мне теперь с тобой делать? Эй, — она подозвала к себе пухлую даму из бухгалтерии, — Лита, мне срочно нужна твоя помощь! — Лита оценивающе оглядела вмиг побледневшего Байта, — Надо привести его хотя бы в приемлемый вид, чтоб не стыдно было! — и кровожадно улыбающиеся дамы схватили сопротивляющегося парня и потащили в сторону общежитий.

Я осторожно выглянул из-за угла, благодаря всех богов за то, что многоуважаемые девушки не заметили меня, когда…

— Энджи! Почему ты еще здесь? — я резко развернулся и встретился лицом к лицу с крайне раздраженной Леди, — Разве ты не должен встречать журналистов?

— Э-э-э… — вообще-то я наивно полагал, что мне на этом мероприятии будет уделено меньше всего внимания: все же виновники торжества Шон с Лозой, а вовсе не я. Но, видимо, у моего заместителя на меня другие планы, так что заняться по-тихому делами в своем кабинете мне явно не светит.

— Журналисты будут здесь уже через пять минут, а ты все еще здесь! — яростно сверкая глазами, продолжила наседать на меня Леди, — Ты глава агентства, и твоя прямая обязанность встретить гостей как полагается! И поставьте вы уже наконец этот злосчастный фикус! — обратилась она к одному из техников, что так и не смог найти, куда пристроить это несчастное растение.

— Хорошо-хорошо… Надеюсь, это все, что от меня требуется… — пробормотал я, направляясь ко входу, у которого уже скопилась приличная толпа с диктофонами, фото- и видеокамерами и блокнотами. Вздохнув и мысленно перекрестившись, я распахнул дверь и вышел к журналистам. Практически в ту же секунду рядом со мной появилась Серебрянка, нацепив на лицо свою самую располагающую и дружелюбную улыбку. Вставшая за моей спиной Леди зорко оглядывала собравшихся. Журналисты, увидев нашу незамысловатую делегацию, радостно загомонили и двинулись к нам. Серебрянка выступила вперед, набирая в легкие воздуха:

— Добрый день, дамы и господа. Мы рады вас приветствовать…

Пока она разводила политесы, а Леди кратко информировала репортеров о том, что им можно, а что нельзя, я изображал из себя предмет интерьера, попутно от скуки изучая прибывших. Второй раз лениво пройдясь взглядом по журналистам, я словно запнулся: какая-то невысокая девушка вместо того, чтобы внимать словам моего зама, сверлила меня крайне злым взглядом серых глаз. Это ввело меня в ступор: не припомню, чтобы мы с этой дамочкой где-то пересекались и тем более не помню, чем мог бы вызвать у нее столь явную ненависть. Хотя все же ее лицо показалось мне смутно знакомым… Пока я раздумывал над этим, всех уже пригласили внутрь.

Первым пунктом нашей программы было интервью моих отличившихся сотрудников, после которого уже шла экскурсия по агентству: где герои живут, в каких условиях работают и прочее. Специально для этого был выделен зал, где уже изрядно изнервничавшиеся Шон и Лоза могли без всяких помех ответить на вопросы, интересующие прессу. По дороге в этот зал я все так же чувствовал этот взгляд ненависти, направленный мне в спину, но стойко делал вид, что ничего не замечаю. В конце концов, пока это только ее дело, а как только ее нелюбовь ко мне выйдет за рамки, я тут же среагирую.

Я с улыбкой наблюдал, как красный от смущения Шон, постоянно подкалываемый Лозой, отвечал на вопросы журналистов. Он не понимал, зачем все эти люди собрались здесь, чего они все от него хотят. Он не чувствовал себя героем, не чувствовал, что совершил что-то невероятное, достойное того, чтобы об этом узнали СМИ. И в этом он пытался убедить всех присутствующих, уверяя, что лишь выполнял свою работу. При этом он часто беспомощно поглядывал то на меня, то на своего куратора Меру, который тихо спал на заднем ряду и совершенно не обращал внимания на то, что творится вокруг. Такому умению засыпать в любое время, в любом месте, в любой позе невольно начинаешь завидовать. За этим я расслабился, потерял бдительность и…

— Извините, что прерываю, — та девушка, что пыталась испепелить меня взглядом, резко перебила Шона, из-за чего тот, как раз рассказывающий о том, как ему настучали по шапке за его наивность, поперхнулся, — Вот вы говорите, что Старатель крайне справедливый и по пустякам не придирается, однако вы сами только что сказали, что вас отругали практически ни за что. Вам не кажется, что вы сами себе противоречите? Или же вас просто запугали перед интервью, чтобы вы не раскрывали неудобную для вас правду?

Мы дружно уставились на невозмутимую репортершу: че она несет? Она понимает, какой скандал может из этого выйти? Хотя, ее братия только скандалами и живет… Вон как ее коллеги оживились.

— Что? Нет! Никто меня не запугивал! — возмутился Шон, наклоняясь вперед, — И тот выговор я получил совершенно заслуженно!

— Выговор герою за то, что он ликвидировал наркопритон? — подключился уже другой журналист.

— Выговор за то, что так беспечно последовал за незнакомым человеком в непонятное место, — высказался я, привлекая всеобщее внимание, — Поскольку Шон все еще студент и числится как стажер, мы несем ответственность за его жизнь и здоровье. А что, если бы они решили на него напасть? Стукнули бы по голове и привет. И как бы я потом в глаза его родителям смотрел?

— То есть вы хотите сказать, что вам не все равно на стажера? — скептически спросила та журналистка, что развязала эту беседу, — Как-то не верится.

— Это ваши проблемы, что вы во что-то не верите, — подключилась Лоза, крайне кровожадно улыбаясь скандалистке, — Но я вам настоятельно не рекомендую и дальше продолжать в том же духе.

— Вы угрожаете? — возмутилась девушка с нашивкой канала NHA, даже привстав со своего места от возмущения.

— Мы предупреждаем, что ваше некорректное поведение может вам аукнуться, — вступила в разговор Леди, — Я не знаю, зачем вам это нужно, но не стоит устраивать скандалы на пустом месте и обвинять нас непонятно в чем.

— А тем более делать это безосновательно, — дополнил я, всем своим видом показывая, что развивать эту тему больше не имею желания. Журналисты поумерили свой пыл и больше ни Лозе, ни Шону провокационных вопросов не задавали. Однако эта невзлюбившая меня дамочка не давала мне покоя: ей явно хотелось как-то дискредитировать меня, и сейчас она активно пыталась понять, как бы это все же сделать и при этом самой не получить на орехи. Подозвав к себе паренька из отдела разведки, я поставил перед ним задачу найти информацию по этой журналистке, притом велев копать как можно глубже. Все же что-то мне подсказывало, что эта дамочка не так проста, как кажется… А еще меня не покидало ощущение, что где-то я ее уже видел…

И мои опасения подтвердились: она явно вознамерилась подловить нас хоть на чем-то, хоть на каких-то нарушениях. И первой под удар попала наша всеми горячо любимая столовая.

Как полагается умному руководителю, я устроил банкет в честь приезда гостей. Как известно, после вкусной еды проверяющие, пусть и просто журналисты, становятся гораздо добрее и снисходительнее, закрывая глаза на мелкие прегрешения. И на всех приглашенных это и впрямь подействовало, но не на эту придирчивую особу. Сначала она воротила нос от вкуснейшей собы, от нежнейшего бифстрогана, от рассыпчатого риса… наша повариха готова была на себе волосы рвать от отчаянья, когда от очередного ее кулинарного шедевра привередливая журналистка, сквозь зубы представившаяся Макотой Фримен, отворачивалась, морща свой острый носик, который она без всякого стеснения совала куда не стоит. Таким образом она сумела проникнуть на кухню, где споткнулась о моющего полы штрафника из инженерного отдела. Не ожидавший этого парень решил, что это ворог пробрался на закрытую территорию, и принял решение напасть на супостата, используя находящиеся под рукой предметы, которыми оказались баночки с разными приправами и специями. Когда наша бедная повариха отправилась посмотреть, что это за шум, у нее чуть инфаркт не случился от вида раскуроченной кухни и валяющихся повсюду продуктов.

По счастью ущерб все же не был столь велик, как могло показаться. Ни один из приборов по сути не пострадал, а из продуктов воюющие стороны отдавали предпочтение помидорам и картошке, так что остальные остались вообще практически нетронутыми. Оба учредителя беспорядка ушли в глухую оборону, скидывая ответственность за произошедшее друг на друга, чем мне до ужаса напомнили Тойю и Шото. Мое совершенно случайно соскользнувшее с языка сравнение с детьми привело к совершенно неожиданному вопросу со стороны журналистки:

— А у вас что, есть дети, что вы так уверенно сравниваете их поведение с нашим?

Этот вопрос застал меня врасплох: никто же не знает о моей семье, так? Тогда зачем она подняла этот вопрос? Моя паранойя обеспокоенно зашевелилась в моей груди.

Следующей на очереди была общага. Тут Макота затерроризировала бедного Принтера, что стал негласным начальником нашего общежития. Эта дамочка проверяла все, вплоть до чистоты комнат и простыней, чем довела до нервного тика практически всех имеющихся на местах жителей, которые всеми силами старались отстоять свое право на частную жизнь. А когда она обнаружила беговых тараканов в комнате одного из наших сотрудников… Зверушек пришлось спасать, попутно доказывая, что они вполне себе на законных основаниях находятся в общежитии. Однако журналистка из NHA оказалась крайне нервной особой и зачем-то попыталась вырвать банку с тараканами из рук ее владельца. Испугавшийся за жизнь и здоровье своих питомцев парень отправил банку своему товарищу воздушным сообщением. Журналистка бросилась следом за банкой. Банка перелетела в руки новому сотруднику, который в свою очередь так же передал ее дальше. Так, играя в «собачку», жители общежития спасали тараканов, на которых сами нередко жаловались.

Но ничто не может продолжаться вечно. Грозный окрик Леди заставил игроков замереть на месте, а журналистку, что все же сумела схватить заветную банку, выронить от неожиданности свою добычу. Банка разбилась, и морально травмированные тараканы тут же рванули в разные стороны — лишь бы подальше от всего этого трындеца. Это мгновенно вызвало соответствующую реакцию у женской части нашей компании: дикий визг. И если бы хозяин тараканов не обладал причудой управления насекомыми, все могло бы закончиться весьма плачевно. Впрочем, от разборок с журналистами нас это все равно не спасло.

И вот, когда эта братия все же решила удалиться, полная под завязку впечатлениями о посещении нашего агентства, мне все же принесли досье на нашу многоуважаемую Макоту, которую Леди с Серебрянкой хотели уже придушить за все те неприятности, что она доставила нам. Я устало взглянул на принесенные листки бумаги, но стоило мне только вчитаться в первые две строчки отчета, как всю мою сонливость как рукой сняло. Я осторожно глянул на госпожу Фримен, которая как раз в этот момент направлялась ко мне.

— Старатель! У вас такой бардак в вашем агентстве! Имейте ввиду, я буду жаловаться…

— На кого? На саму себя? — удивился я, — Ведь это именно вы и устроили весь этот хаос. И продукты испортили… — о том, что эти продукты были несколько… несвежими, я благоразумно решил промолчать, — В любом случае, я не хочу скандала. Может мы пойдем ко мне в кабинет и все обсудим как цивилизованные люди?

— А почему бы и нет?..

* * *

Макота следовала за Старателем в его кабинет. В ее груди кипели гнев и полнейшее отвращение к этому человеку. А как еще она могла относиться к тому, кто буквально сломал судьбу ее сестры? И Макота была твердо настроена разобраться с этой ситуаций и вытащить Рей из лап этого монстра.

Когда младшая дочь семейства Сайго узнала, что ее любимая сестра выходит замуж еще до окончания старшей школы, она пришла в ужас. А когда узнала, что ее женихом является Старатель, герой, что больше похож на злодея, и о жестокости которого не слышал только глухой… Весь их дом стоял на ушах. Но сколько бы Макота не кричала, сколько бы не уговаривала сестру, сколько бы не рыдала перед ней, все было тщетно — Рей все так же не хотела отказываться от этой сумасбродной идеи. И даже вмешательство матери семейства не помогло. Рей все же вышла за этого урода практически сразу после своего восемнадцатилетия.

В декабре того же года у них родилась дочь, Фуюми. Рей от счастья светилась ярче солнца, особенно когда держала на руках свою малютку. «Счастливый отец» же счастливым не выглядел совсем. И пусть при родственниках жены он свое недовольство не высказывал, но Макота прекрасно видела синяки на запястьях своей сестры. Да и полные огня взгляды, что он бросал на радостную супругу, лишь сильнее убеждали её в том, насколько ее сестре не повезло. Однако Рей продолжала упираться, утверждая, что у нее все хорошо и ее муж никак не обижает.

Период обучения в старшей школе для Макоты подходил к концу, и она все чаще начала ловить на себе оценивающие взгляды отца. И вот, когда ей оставалось лишь получить аттестат об образовании, глава семейства Сайго вызвал ее на разговор, в котором весьма недвусмысленно намекнул, что пора бы и ей покинуть родительское гнездо вместе с каким-нибудь успешным молодым человеком. Это лишь сильнее разозлило девушку. Той же ночью она собрала все свои вещи и утром уехала. Больше она с родителями не виделась.

Впрочем, сестра, хоть и вошла в положение, тоже ничем помочь не могла: все, что у нее было, принадлежало мужу, а на ее личном счете было не так много средств, чтобы тратиться на Макоту (хотя Рей и предприняла попытку все отдать младшей сестренке, но Маки отказалась: все же этот счет был последним, что давало Рей хоть какую-то независимость от мужа). А быть должной Старателю… Ну уж нет!

— Кхм, проходите. Чего на пороге стоять? — вывел ее из задумчивости голос мужчины. Она подняла глаза на героя, что ждал её, придерживая дверь. Макота кивнула и гордо прошла в кабинет своего зятя.

— Итак, госпожа С… Фримен. Вы сегодня устроили беспорядок у нас на кухне, чуть не довели нашу бедную повариху до инфаркта своими выкрутасами, устроили шорох в нашем общежитии… Ну хоть тараканы не из-за вас разбежались. И после всего этого вы угрожаете мне неприятностями? — насмешливый тон в его голосе заставил Макоту вскинуть голову:

— Если бы в вашем агентстве не было такого бардака, ничего этого бы не случилось, — отозвалась она.

— Если бы вы не лезли куда не просят, бардака бы и не было, — парировал Старатель, — Однако вы зачем-то совали нос не в свое дело, пытаясь дискредитировать меня и мое агентство. Скажите честно — зачем вам это? Какое такое плохое зло я вам сделал, что вы меня так возненавидели?

— Я журналист, — зло бросила Макота, — Это моя работа — дискредитировать таких уродов как ты! И открывать людям глаза на ваше отношение к остальным!

— И с чего вы взяли, что вы открываете глаза людям? По-моему, вы как раз пытаетесь запорошить им глаза своей ложью.

— Ложью? — Макота аж поперхнулась от возмущения, — Ложью?! Вся Япония знает, что вы не годитесь для роли героя, просто никто не осмелится об этом прямо сказать!

— А из вас смелость, как я погляжу, так и прет? — вся веселость из голоса героя мгновенно улетучилась. Макота прикусила язык: все же не стоило ей так неосмотрительно себя вести.

— Знаете что, госпожа Фримен? Раз уж я все равно «ублюдок, который даже героем не имеет права называться», то вы поедете вместе со мной! И на своем личном опыте убедитесь, насколько ваше мнение обо мне «правдиво», — прорычал мужчина, схватив девушку за воротник и вытаскивая ее из своего кабинета.

— Прекратите! Я буду жаловаться! Вам это так просто с рук не сойдет! — пыталась брыкаться Макота, но рык героя, а так же язвительные взгляды других сотрудников агентства заставили её притихнуть.

«Во влипла… — подумала Макота, когда ее закинули на заднее сиденье автомобиля Старателя, — Учитывая, какие слухи ходят о нем… брр… и куда он меня везет? В одну из своих квартир? Хочет поразвлечься?»

— Куда вы меня тащите? — все же решила поинтересоваться Макота у мужчины, когда они уже отъехали на достаточное расстояние от центра города, — В вашу квартиру для встреч с любовницами?

— Не хочу вас разочаровывать, но квартиры на подобный случай у меня нет. Так что обойдетесь тем, что побываете у меня дома, — бросил Старатель, даже не глянув на попутчицу в зеркало заднего вида.

«Он что… занимается этим прямо в своем доме? При Рей?» — ужаснулась девушка.

— В-вы… вы чудовище, — едва сдерживая слезы, тихо шепнула Макота, отворачиваясь к окну.

— Как скажете, — больше за их путешествие никто не проронил не слова. За окном начинало темнеть, город уже давно сменился сельскими пейзажами. Макоту от длительной поездки уже начало клонить в сон, когда Старатель наконец-то остановил автомобиль возле мощных высоких ворот. За забором виднелся высокий дом, приветствующий своего хозяина ярко горящими окнами.

— Ну вот мы и приехали, — удовлетворенно высказался герой, выбираясь из машины, — Выходите, госпожа Фримен.

Девушка последовала за Старателем, пока сухопарый старичок — видимо, водитель, — загонял машину в гараж. Но не успели они подняться на крыльцо, как дверь распахнулась и на мужчину тут же налетело маленькое нечто с красно-белыми волосами.

— Папа! — закричало это чудо, прижимаясь к боку отца, — Па-па-па-па-па-па-па!

— Пап, ты вернулся! — из дома выглянула радостная девочка, — Мама уже начала беспокоиться, что ты так надолго задерживаешься!

— Ну, — мужчина хмыкнул, а на его лице появилась несвойственная ему улыбка, — Я готовил маме один сюрприз. Вы проходите, — обратился он к шокированной такой встречей Макоте, — Рей будет очень рада вас увидеть спустя столько-то лет.

— Пап? Кто эта тетя? — поинтересовался крепкий на вид беловолосый парнишка, тоже пришедший на шум.

«Господи, сколько их?»

— Ну… Это именно что ваша тетя. Прошу любить и жаловать: Макота Фримен, в девичестве Сайго, младшая сестра вашей матери, — представил ее Старатель, продолжая усмехаться в усы, держа на руках младшего сына.

— Так ты знал? — вспыхнула Маки, с гневом глядя на зятя, — С самого начала знал?!

— Ну, не с самого начала… — начал было старший Тодороки, как дверь, ведущая на кухню распахнулась, являя всем миниатюрную обманчиво хрупкую девушку с половником в руке:

— Энджи… С кем это ты разговариваешь? — она с подозрением уставилась на вмиг потерявшую дар речи сестру. В ее глазах внезапно мелькнуло узнавание, и она отступила на шаг, выронив из рук половник, — Маки?..

— Рей! — в глазах у девушки противно защипало от слез, и она кинулась к сестре, что все так же была ошарашена ее появлением.

— Сюрприз! — весело фыркнул Старатель, с ухмылкой глядя на обнимающихся сестер, — Да, кстати… Как насчет того, чтобы покормить нас?

— Ох, точно! — очнулась Рей, — Энджи, иди переоденься! Фуюми, помоги мне накрыть на стол! Тойя, Нацуо — принесите из кладовки дополнительный стул для тети! Шото, оставь отца! Маки, не присмотришь за сорванцом?

— К-конечно, — утирая выступившие слезы, согласилась Макота, принимая на руки племянника, — Ух, ну ты и тяжелый!

* * *

— Так, дети, — обратился к сыновьям и дочери Энджи, заметив небольшой зевок Шото и взглянув на часы, — Уже одиннадцатый час! А у вас завтра первый день в школе! Так что давайте, дружно пожелали спокойной ночи тете Маки и по кроваткам.

— Ну па-а-ап! Мы же только познакомились с тетей Маки! — заканючил Шото, — Почему мы не можем еще немного посидеть?

— Папа прав, — вступила в разговор Фуюми, ласково потрепав недовольного братишку по волосам, — Нам уже пора спать. Мы же не хотим завтра ходить как сонные мухи? — повернулась она уже к Тойе и Нацуо. Те пробормотали что-то невнятное и с неохотой начали подниматься из-за стола. Нацу поднял умоляющий взгляд на тетю:

— Вы же еще придете? Вы не уедете опять на десять лет? — четыре пары глаз уставились на Маки, с интересом ожидая ее ответа. Она несколько растерялась, но твердо ответила:

— Конечно! Как я могу оставить столь ярких племянников и столь милую племянницу? — лица детей просветлели и они практически тут же кинулись ей на шею, — О-о-осторожнее, придушите же!

— Спокойной ночи, тетя Маки! — дружно пожелала эта великолепная четверка, направляясь на второй этаж в сопровождении своего отца.

— А он сильно изменился, — отметила Макота, делая глоток чая, — Помнится, он на вас с Фуюми смотреть не мог без раздражения и брезгливости…

— Ну, это ты несколько преувеличила… но ты права: Энджи стал куда мягче и добрее, — кивнула Рей, отставляя свою чашку в сторону, — Но все же… Маки, я тебя не видела с тех пор, как Фую исполнилось полгода! И за все это время ни весточки от тебя! Мы уже успели тебя похоронить, и тут… Энджи приводит тебя прямо к нам в дом! Просто с ума сойти… И где же ты была?

— Ну, я, как и планировала, отправилась в Америку, — начала свой рассказ Маки, взяв в руки очередную булочку, — Однако поступить на журналиста я все же не смогла. В итоге я попала в полицейскую академию, которая, к моему удивлению, готовила людей только в течение одного учебного года — не более. И в тот год я не только училась — одна моя одногруппница помогла мне устроиться на подработку. И это только звучит просто, Рей, — заметила она, когда ее сестра неверяще хмыкнула, — На самом деле до этого я очень долго не могла никуда устроиться. Ну, ты знаешь, — она неопределенно махнула рукой, — Отец все же считал, что мы должны удачно выйти замуж, и максимум, что нам может понадобиться в жизни, — это умение управляться с домашними делами. Да и первые месяцы работы мне больше не прибыль приносили, а наоборот, уводили в минус…

— Бедняга, — посочувствовала ей сестра, — Так, а как в итоге ты стала журналисткой?

— За два года работы я сумела накопить денег, чтобы оплатить первый год обучения на журналиста. Да и во время учебы мне приходилось продолжать работать и принимать активное участие в разнообразной студенческой деятельности, чтобы меня заметили. И в таком темпе прошло мое обучение. Тогда же я встретила Джорджа…

— Твой муж? — уточнила Рей, — Боже, до сих пор не могу поверить, что моя маленькая сестренка уже замужем…

— Поверь, я тоже, — криво усмехнулась Макота, — Я тоже не могу поверить, что ты уже сколько лет замужем и у тебя четверо детей… У меня все просто. Наш брак — фиктивный. Нет, Джордж хороший парень, и он мой добрый друг, но… нет. Джорджу нужен был свой человек в той телевизионной компании, где я на тот момент работала, а мне нужно было сменить фамилию. Я как раз собиралась вернуться в Японию в то время… В общем, мы нашли друг друга. Так мы и поженились. Да и до сих пор числимся мужем и женой…

— Ты хотела вернуться? — удивилась Рей, — Но почему тогда не связалась со мной? Или с родителями?

— С родителями я не хотела встречаться — иначе зачем бы я меняла фамилию? А с тобой… У меня был лишь твой старый номер телефона, на который никто не отвечал. А когда я шесть лет назад пришла по тому адресу, где вы жили, там оказался какой-то подвыпивший мужик, который посчитал меня представительницей древнейшей профессии. После скандала, в который оказалась замешана и полиция, выяснилось, что вы уже давно переехали непонятно куда. Выяснить, куда, было практически невозможно — твой крайне ревностно относится к сохранности своих тайн. В том числе и того факта, что у него есть семья. Даже с моей дотошностью я не могла что-либо найти, а ведь я точно знала, что он женат на тебе. Кстати, забавно, что о тебе как о человеке вообще найти что-то после того, как ты закончила старшую школу, оказалось нереально, словно ты вообще не существуешь… Я даже попыталась пробить Фуюми по общеобразовательным школам, к спискам учеников которых есть открытый доступ… Но увы, школа Хоккен к ним не относится. Вот за что я действительно уважаю твоего мужа, так это за столь профессиональный подход.

— Спасибо, Макота. Мне очень приятно, что хоть что-то тебе во мне нравится, — из-за двери вышел старший Тодороки, — Дамы, вы не считаете, что вам тоже пора закругляться? Все же Макоте еще ехать…

— И впрямь. Мне действительно пора, — Маки кинула на зятя все еще исполненный подозрением взгляд, — Но не обольщайся — я буду у вас достаточно частым гостем, Энджи.

— Маки…

— Спасибо за гостеприимство, Рей. Ты остаешься все той же богиней готовки. И у тебя прекраснейшие дети — милей их я еще никого не видела.

— А вы все столь же резки, как и в нашу первую встречу, — вставил свои пять йен Энджи, собирая со стола оставшуюся посуду, — И продолжаете меня недолюбливать.

— Если ты думаешь, что я за один раз вдруг решу изменить свое мнение о тебе, то ты глубоко ошибаешься, Тодороки. Я все еще слежу за тобой, — пригрозила ему Макота, — И поверь, я молчать не буду.

— Вот это как раз и замечательно! — неожиданно обрадовался Старатель, — Даже отлично!

— Что-то мне это не нравится…

— Вы наверняка знаете, что в последнее время участились случаи пропажи детей?..

Примечания:

Предупреждение: неканонное детство Ястреба

---

Ястреб с некоторым восхищением и внутренним содроганием смотрел на мощное пятиэтажное здание школы Хоккен. Это закрытое учебное заведение было создано специально для детей наиболее известных и влиятельных людей Японии. Такие люди, как Кейго, даже мечтать не могли о том, чтобы однажды оказаться здесь. Однако даже выходцам из высшего класса попасть в это учебное заведение было не так уж и просто, как, впрочем, и удержаться в нем. Хотя, надо признать, на любое правило найдутся свои исключения. Цель Ястреба именно таким исключением и была.

Тойя Тодороки, старший сын Старателя, еще три года назад бывший главным раздолбаем школы, а теперь — лучший ученик потока, которого, тем не менее, ненавидят как другие учащиеся, так и учителя из-за его крайне вспыльчивого характера. По крайней мере, именно это было указано в досье на юного Тодороки, выданное Кейго для ознакомления, однако господин Шорк, — ставленник КОБ-а в этой школе на должности завуча — дал ему ясно понять, что есть кое-что еще, о чем Кейго… точнее, уже Кичиро Такэда должен будет узнать уже самостоятельно.

И сейчас, глядя на здание, в котором ему предстояло проучиться около полугода, Ястреб прокручивал в голове свой незамысловатый план о том, как подружиться с сыном своего кумира. Господин Шорк заверил, что администрация сделает все возможное для того, чтобы мальчики общались как можно чаще, однако все остальное полностью в руках Ястреба. И ему ясно дали понять, что будет, если он провалит это задание. Вновь серые обветшалые стены полуразрушенного здания, что он когда-то называл своим домом, вновь опухшее от выпитого спиртного лицо матери, которой ничего кроме бутылки и зомбоящика не было интересно, которая вспоминала о существовании сына только тогда, когда у нее заканчивался алкоголь и требовалось добыть новую порцию. И, если Кейго откажется или вернется с пустыми руками — его будет ждать хорошая взбучка. Настолько хорошая, что весь следующий день он проведет на полу, отхаркивая свою кровь, не будучи в состоянии даже приподняться. И пусть сейчас он уже не был таким слабым и беспомощным, как семь лет назад, и вполне мог дать отпор озверевшей от нехватки алкоголя женщине, но Кейго не был уверен, что у него хватит духу поднять на нее руку. Да и как прежде воровать он бы уже не смог — эту нездоровую привычку, воспитанную в нем отцом, в Академии из него выколачивали на протяжении трех лет весьма жестким способом. А кто возьмет на подработку какого-то непонятного паренька двенадцати лет? Так что, по сути, у него и выбора-то особого не было. Либо он сумеет втереться в доверие к младшему Тодороки, либо… впрочем, о последнем лучше не думать.

Вдохнув поглубже, Кейго вошел в холл, тут же окунувшись в непривычную для себя школьную суету. Охранник, что бдил на своем посту, мгновенно сделал стойку при виде незнакомого ученика и хотел было поинтересоваться, не заплутал ли ребенок, но уже успевшего напрячься Ястреба спас завуч Шорк:

— Такэда Кичиро, если я правильно помню? — обратился он к мальчику, незаметно материализовавшись у него за спиной, так что Кейго даже не смог почувствовать его присутствия своими перьями.

— Д-да, это я, — резко развернувшись и вытянувшись в струнку, отрапортовал мальчик, попутно косясь на охранника, что при виде начальства потерял к Кичиро всякий интерес и вновь со скучающим видом принялся рассматривать входящих.

— Отлично. Иди за мной — я познакомлю тебя с твоим классным руководителем, а уже она представит тебя классу, — развернувшись, господин Шорк двинулся по направлению к лестнице. Кейго поспешил следом за завучем.

— Возможно, ты не знаешь, Такэда, но в нашей школе действует система кураторов, по которой к тебе приставят твоего одноклассника, чтобы он ознакомил тебя со школьными порядками и помог тебе освоиться. В твоем случае это Тойя Тодороки, пожалуй, самый лучший ученик этого потока, а потому учебный совет счел его лучшим кандидатом на эту роль. Надеюсь, вы сможете поладить, — господину Шорку не было никакой причины разъяснять новому ученику, кто именно станет для него старшим товарищем — все же Кейго и так прекрасно догадывался, к чему это ведет.

— Я понял, господин Шорк, — тихо ответил мальчик, сильнее прижимая к спине свои крылья, чтобы ненароком не задеть проходящих мимо учеников, — И если у меня возникнут какие-то проблемы или вопросы — я должен обращаться к нему, верно?

— Я очень надеюсь, что все возникшие у вас проблемы вы сможете решить вдвоем, не прибегая к моей помощи, — что ж, Ястреб и не рассчитывал, что ставленник КОБ-а будет носиться с ним, как курица с яйцом. Да и не сделает он для него больше, чем ему положено по должности. Но Таками уже давно привык полагаться только на свои силы, так что данное уточнение было не больше, чем просто любопытством.

— А вот и ваша классная руководительница, госпожа Судзуки. Госпожа Судзуки, этот юноша — ваш новый ученик, Такэда Кичиро. Познакомьте его с классом и с его старшим товарищем. Если юный Тодороки будет возражать, передайте ему, что это решение учебного совета обжалованию не подлежит, и оно полностью согласовано с его отцом.

— Конечно, господин Шорк, — кивнула невыразительная женщина, всем своим видом показывая, что в гробу она видала эту школу в целом и своих учеников в частности. Однако, получив от завуча строгий взгляд, тут же натянула на лицо доброжелательную улыбку, адресованную Кейго, — Что ж, Такэда, скоро прозвенит звонок, и твои новые одноклассники уже собрались в классе. Думаю, сейчас самое лучшее время, чтобы тебя им представить, тебе так не кажется? — и все с той же улыбкой она приобняла опешившего Ястреба за плечи и повела по направлению к ярко выкрашенной двери кабинета.

* * *

Тойя скучающе сидел за своей партой, уронив голову на руки. Прошло всего лишь несколько минут, как он вновь оказался в этом классе, а он уже успел устать. Устать от этих идиотских дразнилок одноклассников, устать от их чересчур громких разговоров и радостных выкриков, от их вечных издевок. Хорошо еще, в этом году никто не решился вновь повторить фокус с выливанием ему на голову бутылки минеральной воды. В прошлый раз ему долго пришлось объяснять учительнице, почему в классе воняет паленым. Можно подумать, он виноват, что школьная форма сделана из легко воспламеняющейся ткани, из-за чего нормально просушить ее пламенем не получилось… Еще и от отца нагоняй достался. Сначала за то, что испортил дорогую хорошую одежду, а потом еще за то, что позволил каким-то идиотам себя облить. Впрочем, эти идиоты очень сильно пожалели о своем поступке.

«Даже жаль, что сейчас они ограничиваются лишь одними словесными оскорблениями, — лениво подумал Тойя, обводя взглядом веселящихся одноклассников, — А то можно было бы испытать тетин подарок…» — подарок тети Маки, который она вручила ему, стоило ей лишь услышать об издевательствах над ее племянниками, лежал на самом дне его рюкзака, и у Тойи просто руки чесались испытать его на ком-нибудь. Однако пока добровольцев не намечалось… а жаль.

До звонка оставалось несколько минут, и многие учащиеся уже заняли свои места. Внезапно все разговоры стихли. Тойя недоуменно приподнял голову и тут же выпрямился: в класс вошла учитель Судзуки, держа за плечи слегка дезориентированного пацана с плотно прижатыми к спине красными крыльями.

«Кажется, это и есть тот самый новенький…»

Новенький обвел весь кабинет ошарашенным взглядом и судорожно сглотнул, словно ни разу в жизни не видел такого большого количества учащихся за раз. А ведь их всего пятнадцать в классе, включая и самого новичка.

«Наверняка до этого был на домашнем обучении… Очередной богатенький сынок, что будет мнить себя пупом земли, — бегло осмотрев паренька, сделал вывод Тойя, — Ну или очередная сахарная принцесса, которая чуть что, сразу в слезы и звать папочку».

— Доброе утро, дети! — тем временем поприветствовала их учительница, лучезарно улыбаясь и подталкивая нового ученика к центру классной комнаты, — Я рада вновь вас приветствовать в этом учебном году. Надеюсь, вы все хорошо отдохнули и готовы с новыми силами взяться за учебу. И так же надеюсь, что в этом году в нашем классе происшествий будет меньше, — она смерила пронзительным взглядом Тойю, после чего переключила внимание на его извечных обидчиков. Тойя хмыкнул: ну, если эти придурки и дальше будут к нему приставать, то надеждам учительницы Судзуки явно не суждено будет сбыться.

— Итак, дети… позвольте представить вашего нового одноклассника, Такэду Кичиро. Такэда, расскажи своим одноклассникам о себе: какие у тебя увлечения, чем ты любишь заниматься, какая у тебя причуда, — на последних словах все дети подобрались, с интересом наблюдая за новичком, все так же изумленно таращившегося перед собой.

— Э-э-э… Ну я… — его ошарашенный взгляд начал метаться с одного одноклассника на другого, — Я люблю книги, детективы, разнообразные фильмы, э-э-э… Моя причуда позволяет мне летать и… ну, это, наверное, все… — он неуверенно оглянулся на учительницу.

— Отлично, Такэда, — благосклонно кивнула ему та, — садись за свободную парту. В конце классного часа я познакомлю тебя с твоим куратором, — Тойя фыркнул: наверняка к этому маленькому пижону приставят какого-нибудь вроде Кейто. И, кажется, будет у него на одного издевающегося больше. Хоть он и выглядит безобидно, кто знает, какую пакость он может устроить…

Тем временем новичок, все также прижимая к себе алые крылья, прошел мимо него, чуть не споткнувшись о его рюкзак. Пробормотав извинения, он с трудом устроился на последней парте — прямо за спиной Тойи, что не могло не обеспокоить последнего. Все же сидеть спиной к возможному противнику — не самая лучшая идея. Но кто его когда спрашивал? Так что Тойя лишь передернул плечами и вновь обратил свое внимание на учительницу, что вдохновенно вещала о планах на этот учебный год, о новых предметах и новых учителях… Уже через полчаса большая часть класса уже спала, но Тойя еще держался. Впрочем, кому-то и впрямь было интересно все, что рассказывала учительница Судзуки. И этим кем-то был этот самый странный Такэда. У него было столько вопросов обо всем в школе, о предметах…

Но вот наконец и спасительный звонок. Тут же проснулись все спавшие и с радостными криками повалили из класса. Слова учительницы о том, что на следующем уроке они пойдут в библиотеку за учебниками, потонули в общем гвалте и так и остались неуслышанными. Попытавшись еще как-то призвать своих подопечных к порядку, она махнула на них рукой и, выискав глазами вновь решившего прилечь на парту Тойю, она поманила его к себе. После чего, переведя взгляд уже на Такэду, позвала и его. Тойя с неохотой подошел к учительскому столу и выжидающе уставился на госпожу Судзуки. Такэда тоже подошел ближе, с интересом рассматривая своего одноклассника.

— Тойя Тодороки… — большая часть учеников уже покинула аудиторию, так что она могла уже не повышать голос, чтобы ее услышали, — Именно тебя учебный совет выбрал в качестве куратора Такэды. Этот вопрос был согласован с твоим отцом, так что можешь даже не начинать возмущаться, — заметив, что ребенок уже открыл было рот, чтоб высказать свое недовольство, учительница тут же пресекла его поползновения, — Наоборот, господин Тодороки как раз поддержал эту идею. По его мнению, это поможет тебе стать хоть немного ответственнее! Такэда, знакомься — Тойя Тодороки, твой куратор. Он расскажет тебе все о школе, познакомит с одноклассниками, покажет все, что у нас есть… Если у тебя возникнут вопросы, можешь к нему обращаться. Тойя, в твои же обязанности входит присматривать первое время за Такэдой, чтобы он не ввязался в неприятности…

— Кто б за мной присмотрел, чтоб я в неприятности не попадал, — пробормотал себе под нос Тойя, закатив глаза, — Ну серьезно, учитель Судзуки, я ж отщепенец в классе! Меня же вся школа ненавидит! Как я могу его с кем-то познакомить?!

— Ну, твоя сестра ж сумела, — пожала плечами учительница, уже поглощенная изучением содержимого своей папки, — Значит, ты тоже сможешь. Все, можете идти — перемена не будет ради вас длиться дольше положенного. Свободны.

Тойя громко фыркнул и пошел в сторону двери. Такэда как привязанный последовал за ним. Коридор встретил их привычными шумом и гамом и поджидающей у выхода толпой… уже непривычной. Тойя напрягся: по его опыту такие скопления одноклассников редко приводили к хорошим последствиям.

— Ох, вы только гляньте-ка, кто выполз на свет! Неужто сам мистер Лучший-ученик-потока решил снизойти до нас, простых смертных! — высказался кто-то из толпы.

— Да ты что, он же у нас теперь еще и мистер Нянька, — подхватил кто-то другой.

— Да чего ты прицепился к нему? Он же у нас теперь большой человек! Только тронь его — и директору на стол тут же ляжет кляуза на тебя! — фыркнул третий. Тойя скрипнул зубами, но ничего не ответил на эти нападки. Все же не впервой…

— Эм… а у вас что, так принято? Вот такие вот нападки на человека? — внезапно поинтересовался Такэда, — Вам не кажется, что это несколько… неприлично?

— Пх, с чего бы это? — фыркнул Кейто, выходя из центра толпы и подходя к Такэде, — Ты тут новенький и не знаешь всех порядков. А так же не знаешь, что здесь не любят таких выблядков, как он и его сестра. Дети шлюхи не те, с кем стоит общаться. И тем более не те, с чувствами которых следует считаться.

— Ты уже третий год твердишь одно и то же! Смени пластинку, — зло выплюнул Тойя, резко поворачиваясь лицом к Кейто, — Достал!

— А то что, Тодороки? — поинтересовались сзади и толкнули, так что Тойя чуть не упал, но его тут же подхватил стоящий рядом Такэда, — Нажалуешься на нас своему папику?

Перед носом у любопытствующего тут же возникло алое перо, целясь своим острым концом прямо в глаз весельчаку.

— Ты не сомневайся, оно острое, — предупредил Такэда, распушив свои крылья и тем самым становясь больше. Толпа притихла, с недоумением наблюдая за оскалившимся новеньким, — Что ж, господа и дамы, раз уж у вас к нам иных претензий нет, то позвольте откланяться. Мне еще столько всего надо обсудить с моим старшим товарищем, — Тойя тихо рыкнул, когда парень, куда как мельче него самого, потащил его вон из этой толпы.

— Т-ты… Слышь, ты, Такэда! Отпусти! — от злости Тодороки вспыхнул голубым пламенем, а Такэда резво отпрыгнул в сторону, прижимая к груди обоженную руку. На его лице читалось искреннее непонимание.

— Э-э… прости? Я… я сделал что-то не то? — он уставился на свою поврежденную кисть, — Н-но… я подумал…

— Ты не думал! — вскинулся Тойя, сжимая кулаки, — Зачем ты вообще влез? Это не твое дело! Я бы сам смог разобраться! Ты же выставил меня слабаком, что не может сам за себя постоять!

— Эм, прости, я… я не хотел…

— Да пошел ты! Не хотел он… Да плевать мне, что ты там хотел или не хотел! Все равно уже ничего не изменишь! — Тойя развернулся и пошел по коридору по направлению к лестнице. Такэда, немного помявшись, последовал за ним.

— Той… Тодороки! Пожалуйста…

— Слушай, Такэда, отвали от меня, а? Видеть тебя не могу больше…

— Но…

— Ты что, глухой, что ли? Отвали. От. Меня. Что из этого тебе непонятно? От-Ва-Ли! — и он лихо перепрыгнул через перила лестницы.

* * *

Кейго рванул вперед, а его перья скользнули вниз, чтобы подхватить юного самоубийцу и не дать ему переломать себе все кости, но… К огромному удивлению Ястреба, Тодороки спокойно стоял пролетом ниже, выслушивая нотации от какой-то беловолосой девочки. Таками прислушался к их разговору, отправив несколько перьев ближе к ним, чтобы не упустить каких-то деталей их разговора и в случае чего успеть вмешаться. Все же он ясно понял, что сына Старателя здесь многие откровенно ненавидят и вполне могут ему навредить.

— Ты мог и повредить себе ноги или спину! — говорила девочка, заламывая руки, — Я уже сколько раз тебе говорила так не делать! Ох, тебе что, совсем меня не жаль? У меня же каждый раз сердце замирает, когда я вижу, что ты…

— Ну извини, Фую, я не думал, что ты тут окажешься… — прошипел в ответ Тойя, — Ты сказала все, что хотела? Тогда я пойду…

— Нет, Тойя, стой! — девочка ухватила его за руку, — Ты опять спрыгнул, потому что тебя опять одноклассники доставали, да? Опять Кей…

— Нет, сис. Все в порядке. Мне надо идти, — Тодороки попытался высвободиться из хватки, но девочка не дала:

— Тойя! Почему ты вечно замалчиваешь свои проблемы? — воскликнула она, — Мы же семья! Если ты расскажешь мне, то…

— Нет, сис. У меня нет проблем, с которыми я бы не справился сам. Просто… просто, сис, меня заставили приглядывать за новичком! И он мало того, что по пятам за мной ходил, так еще и выставил перед всеми слабаком!

— И ты от него сбежал, да? Тойя, ты…

— Что — я? Что — я? — не выдержал Тойя, — Я ему в няньки не нанимался! Так что пусть этим занимается кто-нибудь еще! Мне плевать! — все же сумев вырваться из хватки сестры, он помчался вниз по лестнице. Девочка хотела было последовать за ним и остановить, но в итоге лишь махнула на него рукой и подняла голову вверх. Кичиро не успел спрятаться, так что лишь продолжил смотреть в ответ. Кажется, от его взгляда ей стало не по себе, потому что она практически тут же опустила глаза.

«У нее с Тойей явно очень хорошие отношения… и если я хочу подружиться с ним, то мне стоит познакомиться и с его семьей… И узнать у нее больше о ее огненном братце,» — решил Ястреб, решив тоже спрыгнуть на следующий этаж, чтобы не тратить время на длительный спуск по лестнице.

— И-и-и-и! — взвизгнула девочка, когда Кейго приземлился прямо перед ней и, отступив немного назад, чуть не упала. Однако перья Ястреба были достаточно быстры, чтобы успеть подхватить ее.

— Ох, извини… я вовсе не хотел тебя напугать! — извинился перед ней Таками, помогая вновь принять вертикальное положение, — Прости…

— Нет-нет, тебе не стоит извиняться! — заверила его сестра Тойи, поправляя свою юбку, — И спасибо, что помог мне не упасть! Это было бы… весьма неприятно.

— Не могу не согласиться. Кстати, я Такэда Кичиро, — представился Ястреб, слегка поклонившись. Девочка, удивившись подобному, сделала в ответ книксен:

— Очень приятно. Тодороки Фуюми.

— И ты… сестра Тойи Тодороки?

— Да, а ты… ох, ты тот самый новичок, к которому приставили Тойю, верно? — получив утвердительный кивок, Фуюми вновь опустила глаза, — Ох, ты прости его, за то, что он вот так вот сбежал от тебя, хорошо? Просто… ну, ты, наверное, видел, какие у него отношения с одноклассниками, верно? Из-за того, что его принимают… вот так, он стал крайне закрытым и нелюдимым, а потому всячески старается избегать общения с другими людьми. А ему еще и тебя навязали… В общем…

— Да я все понимаю и совершенно не обижен на него, — заверил ее Таками, — Я на его месте, наверное, поступил бы так же. Особенно если бы за меня заступились…

— Ах, вот оно что! — рассмеялась Фуюми, — Не переживай! Тойя действительно крайне болезненно воспринимает любые попытки помочь, даже с нашей стороны. Считает, что таким образом ему намекают, что он ни на что не годный слабак. Хотя это совсем не так!

— Фуюми! — раздался гневный крик, заставивший обернуться и Фуюми, и Кейго: по лестнице поднимался Тойя в сопровождении крупного беловолосого мальчика, — Зачем ты ему это рассказываешь?

— Чтобы у человека было хоть какое-то представление о том, какого говнюка к нему приставили в качестве старшего товарища, — отозвалась Фуюми, показав братцу язык и тут же повернулась к сопровождающему его лицу, — Нацу, а ты тут чего?

— Меня Тойя позвал, — бесхитростно ответил Нацу, — сказал, что он успел кого-то обжечь и ему срочно нужен я, чтобы охладить место ожога. Ну и обработать его…

— Нацу! — возмутился Тойя, но мгновенно затих, поймав взгляд Таками.

— То есть ты сбежал от меня для того, чтобы найти, чем обработать мне ожог? — вот чего-чего, а этого Ястреб от Тодороки не ожидал. Тойя вновь вспыхнул, а по его встопорщенным красным волосам пробежали синие искры:

— Заткнись, пока я из тебя курицу гриль не сделал, и дай свою руку! Да не мне — ему!

Крепкий мальчишка осторожно взял в свои руки обожженную ладонь Таками, начиная ее внимательно рассматривать. От его рук исходил блаженный холод, что, скорее всего, связано с его причудой. Странно, что огненный мальчишка сумел подружиться с кем-то, чья причуда является полной противоположностью его собственной.

— Так я ему и не друг, — ответил Нацуо, когда Ястреб осторожно высказал свои мысли, — Точнее, не просто друг, — уточнил он, заметив два шокированных взгляда от Тойи и Фуюми, — Я его младший брат. Да и моя причуда — смесь маминой и папиной. Могу как нагревать, так и охлаждать все вокруг себя. Вот твой ожог к примеру… — продолжая одной рукой холодить ноющую кисть Кейго, Нацуо второй полез в боковой карман своего рюкзака, выуживая из него какой-то наполовину истраченный тюбик. Выдавив прозрачную жидкость себе на пальцы, он мягкими движениями начал втирать гель в кожу.

— Мальчики, скоро уже звонок, — обеспокоенно сообщила Фуюми, глянув на свои наручные часы, — И мне уже пора бежать… Давайте еще раз встретимся уже в столовой, на обеденном перерыве?

— Не имею ничего против такого плана, — согласился Нацуо, отпуская наконец руку Таками, — А как поедим — устроим тебе экскурсию по школе. Что скажешь? — поднял он голову, вопросительно глядя на Кейго.

— Я не против, Тодороки, — согласился Ястреб и крайне удивился смешкам, раздавшимся со стороны его новых знакомых, — Я что-то не так сказал?

— Мы тут все трое Тодороки, балда, — сказал явно успокоившийся Тойя, — Чтоб не путаться, лучше называй нас по именам. Тойя, — вновь представился он.

— Нацуо, но можешь звать меня и Нацу, — сообщил здоровяк, возвращая тюбик с чудодейственной мазью на место.

— Фуюми, — улыбнулась их сестра, вновь покосившись на свои часы.

— Мое имя Кичиро, — в свою очередь ответил Ястреб и, слегка поколебавшись, добавил, — Но лучше зовите меня Кей… — его прервала трель звонка. Не дослушав его, Тойя схватил его за руку (здоровую) и потащил вверх по лестнице, по пути крикнув брату и сестре, что они встретятся на обеденном перерыве.

— Держись подальше от синеволосого парня, — остановившись перед дверью, сказал Тойя, не оборачиваясь к своему однокласснику, — Вторая парта у окна. Он вполне может тебе как-нибудь навредить за то, что ты решил вступиться за меня, — с этими словами он открыл дверь и зашел в класс. Ястребу не оставалось ничего, кроме как последовать за ним.

Следующий час прошел достаточно скучно: Кейго часто ловил на себе неприязненные взгляды вмиг ополчившихся против него одноклассников, но Тойя старался держаться поблизости, чтобы ничего не вышло. Таками с удивлением смотрел на Тодороки, который внезапно рьяно взялся исполнять свои обязанности как куратора. А когда какой-то из пацанов решил прилепить жвачку к крыльям Ястреба, Тойя сумел перехватить его за руку, хмуро поинтересовавшись, какого хрена он делает. В итоге шутник-неудачник улетел на разборки к завучу, а довольный собой Тодороки потащил своего подопечного в библиотеку. После получения учебных пособий они, с полными рюкзаками, направились в столовую (на резонный вопрос Кейго, почему нельзя оставить книги в классе, Тойя ответил просто: «Сопрут или испортят»), где их уже ожидали Фуюми с Нацуо, занявшие им места в очереди.

— Тойя, Кичиро, идите сюда! — позвала их Фуюми, радостно махнув им, — Мы заняли вам место!

Таками подошел ближе, присматриваясь к витрине, но достаточно быстро скис: как и ожидалось, в столовой школы для детей богатых родителей и цены соответствующие, так что выданных ему карманных денег хватит лишь на то, чтобы взять себе немного риса. Видимо, придется ему сегодня (как и в последующие дни) немного поголодать…

— Хэй, Кичиро, возьми попробовать эти замечательные тонкацу! — предложила ему Фуюми. Таками с ужасом глянул на ценник и помотал головой.

— Тогда попробуй якитори, — меланхолично предложил Нацу, забирая из рук стоящей на раздаче девушки рамен.

— Так же у нас готовят весьма неплохой кацудон, — отметил Тойя, подозрительно глянув на окончательно сникшего товарища, — Эй, Кичиро, ты чего?

— Я… я не голоден, — соврал Таками, с трудом отводя взгляд от манящих блюд. Тойя прищурился, Нацу пожал плечами — мол, как знаешь, а Фуюми с сожалением посмотрела на Кейго, но так же ничего не сказала. Повисло напряженное молчание. Троица Тодороки расплачивалась за свои заказы, а Таками пришлось отойти в сторону, чтобы не мешать остальным учащимся. Чтобы хоть как-то сгладить возникшую неловкость, Ястреб предложил Фуюми помочь донести ее поднос, который она довольно сильно нагрузила. Она с благодарностью приняла его предложение, а сама скользнула вперед, выискивая свободный столик для их компании.

— Тойя, Нацу, Кичиро! Сюда! — позвала она, заметив, что из-за одного столов поднялась веселая компания. Парни тут же поспешили туда, пробираясь через толпу. Однако дойти до цели без каких-либо происшествий им не дали: шедший последним Ястреб внезапно для всех полетел на пол, едва не окатив окружающих всем тем, что было у него на подносе. Однако его перья сумели подхватить поднос, донося его до столика. Кейго обернулся, и его лицо исказилось гримасой гнева: над ним возвышался мерзко ухмыляющийся синеволосый парень, удерживающий под своей ногой несколько перьев и явно не собирающийся ее убирать.

— Ох, прости, — с издевкой произнес он, делая еще один шаг и приминая второе крыло Ястреба к полу, — Я не заметил твои крылья, подметающие пол! И если уж ты нанялся сюда уборщиком на полставки — почему не убрал с пола это? — он практически ткнул Кейго в нос какую-то обертку.

— Кейто! — сжал кулаки Тойя, отставив свой поднос, — Отвали от него!

— Кто это тут у нас вякнул? Твоя персональная нянька, да, новенький? Или это ты, Тодороки, решил завести себе питомца? Домашнего голубя? — продолжил издеваться этот Кейто.

— Кейто, прекрати! Если ты и дальше продолжишь так себя вести, у тебя будут неприятности! — постаралась воззвать к его здравому смыслу Фуюми. Нацуо же решил не церемониться: он просто подошел к все еще ухмыляющемуся Кейто и, схватив его за шкирку, оттащил в сторону. Тойя тем временем помог Таками подняться на ноги, недобро поглядывая на несколько ошарашенного таким поворотом Кейто: он даже и не представлял, что какой-то пацан младше него сможет так запросто его поднять! Насколько сумел понять Кейго, Нацу вообще был неконфликтным парнем в противовес своему вспыльчивому старшему брату, так что для него подобное поведение явно было нехарактерно…

— ТЫ! — заверещал наконец пришедший в себя Кейто, — Да я! Да ты! Да как ты посмел! Я тебя… — он попытался было замахнуться, чтобы ударить своего обидчика, но тут подоспели Тойя и Кейго: один закрыл собой брата, зажигая пламя на ладонях, второй же направил на агрессора свои перья:

— Я бы на твоем месте так не орал бы, — мягко начал Ястреб, лениво оглядывая лицо вмиг побледневшего пацана, — Ты мало того, что испачкал мои перья своими грязными ботинками, потоптавшись на них, так еще смеешь угрожать моим друзьям. Ты действительно думаешь, что я спущу тебе это? — Кейго прищурился.

— И что же ты мне сделаешь, заморыш? Потыкаешь в меня своими перышками для смахивания пыли? — продолжил храбриться Кейто, но уже явно не так уверено, как до этого. Улыбка Таками стала еще шире, но не успел он даже попытаться продемонстрировать что-то из своих навыков, приобретенных в академии, как над их головами раздался звучный голос завуча Шорка:

— Что тут у вас происходит?! Кейто? Тодороки? Такэда?! Что вы опять натворили?

— Мы — ничего, сэр! — вступила Фуюми, — Это Кейто хотел неприятностей! Мы просто помогли Ки… то есть Такэде, когда к нему начали приставать!

— Да, сэр, — подтвердил хмурый Тойя, — Он наступил на кончики крыльев моего подопечного, из-за чего тот упал. Вместо того, чтобы отпустить его перья и извиниться, Кейто лишь больше потоптался по ним. Мы с Фуюми попытались урезонить его. Но, поскольку наши слова не возымели на него никакого действия, и он все еще удерживал Такэду в лежачем состоянии, Нацу оттащил его в сторону. Тогда Кейто предпринял попытку напасть на моего младшего брата, но Такэда успел ее предотвратить. Спасибо ему за это, — он благодарно кивнул слегка ошалевшему Кейго.

— Это так? — сурово сдвинув брови к переносице, поинтересовался завуч у невысказавшихся участников данного инцидента. Кейго и Нацу кивнули, поддерживаемые согласным гулом толпы очевидцев. Кейто гордо вскинул голову:

— Это неправда, сэр! Да, я и впрямь случайно наступил на перья Такэды, что волочились по земле, но я извинился и даже хотел помочь ему подняться, когда на меня налетел этот амбал и избил! — он обвинительно ткнул пальцем в Нацуо, что являл собой идеальный пример спокойствия — на все обвинения лишь слегка приподнял в удивлении брови. Тойя же с Кейго уже было открыли рты для возмущений, но их одернула Фуюми, нервно кусающая губу — ей тоже это не нравилось, — А после этого мне начали еще угрожать эти двое!

— Какая интересная версия, — скептически отнесся к его рассказу Шорк, — Думаю, директору будет очень интересно услышать обе эти истории… как только вернется. Так что завтра жду всех пятерых. С родителями, — он обвел всех пристальным взглядом, — И даже не думайте, что сможете как-то извернуться. Я лично сообщу вашим родителям о происшествии, — после чего удалился. Кейто, толкнув в бок ни в чем не повинную Фуюми, плюхнулся за стол, рявкнув на окруживших его приятелей, чтоб они не лезли к нему. Троица Тодороки вместе с Кейго тем временем села за свой стол.

— Вот мразота, — прошипел Тойя, с ненавистью глядя в спину недруга, — Из-за него отца от работы придется оторвать… С-с-скотина…

— Может, все и обойдется? — с надеждой спросила Фуюми, — Может, он маме позвонит?

— Так папа в любом случае узнает, — пожал плечами Нацу, принимаясь за свой рамен, — Хотя вы правы, еще одной встречи с ним наш директор может и не пережить…

— Или мы можем не пережить. Он же на нас после каждого папиного визита волком смотрит и придирается по любому поводу, — рыкнул Тойя, с остервенением наматывая лапшу на палочки. Фуюми лишь вздохнула и подвинула молчащему Кейго тарелку с якитори:

— Возьми, — ответила она на его вопросительный взгляд, — После такого стресса необходимо поесть. Ну надо же — вляпаться в такую неприятность в первый же свой день! — она покачала головой.

— Э-э, я не голоден, — вновь повторил Таками, однако его желудок тут же предательски заурчал.

— Ага, и именно поэтому с таким видом смотришь на еду, словно тебя неделю не кормили, — хмыкнула Фуюми, — Ешь давай!

— Н-но, я… я не могу запла…

— Ничего. Рассчитаешься в другой раз, — отмахнулась девочка, тоже принимаясь за еду.

— Так ты кошелек дома забыл? — удивился Тойя, — Так бы сразу и сказал, а не корчил бы из себя сноба, что слишком хорош для еды из нашей столовой!

— Тойя, — тихо одернул его Нацу, — Тебе стоит прекратить считать всех подряд зазнавшимися снобами.

— Можно подумать, это я виноват, что именно они нас и окружают по большей части, — фыркнул Тойя, и, кинув мимолетный взгляд на Таками, бросил, — Прости, был не прав. Но я все же предлагаю отомстить Кейто за испорченный первый учебный день.

— И как же, гений? — с явным скепсисом в голосе спросила Фуюми.

— Можно ему в чай слабительного подлить, — невозмутимо предложил Нацуо, доставая из кармана небольшой флакончик, — Яда у меня, увы, нет…

— Какое упущение, — саркастически отозвался Тойя, — Но вот нас к его столику близко не подпустят.

— Я могу ему что-нибудь подкинуть, — встрял молчавший до этого Кейго, — С помощью своих перьев, — уточнил он в ответ на молчаливый вопрос, — Правда, со слабительным будет сложно… нет ли чего-нибудь другого?

— У меня есть резиновый паук, — воспрял духом Тойя, — Тетя вчера подарила. Его сможешь подбросить?

— Покажи, — Тодороки полез в рюкзак и, осторожно оглянувшись, раскрыл свой кулак. Вся четверка склонилась над столом, рассматривая небольшого паучка, что лежал на ладони.

— Могу. Это гораздо проще, — кивнул Кейго, и тут же его перо подхватило паучка и исчезло в толпе. Пара минут прошли в напряженном молчании. Кейго полностью сосредоточился на своем пере, а остальные ожидали результата, пытаясь занять себя едой. И тут вдруг раздался истошный визг. Вся четверка резко подорвалась со своих мест, наблюдая, как Кейто взвивается с места и изо всех сил отталкивает от себя свой стол.

— А-а-а-а-а! Паук! Паук в моем чае! — визжал он, практически переходя на ультразвук, — А-а-а-а! И такой огромный!

— Какой паук? Откуда паук? — заволновались окружающие, а некоторые заозирались по сторонам, словно и впрямь пытаясь найти огромного паука. Вновь зазвучал громоподобный голос завуча, к которому присоединились причитания девушки, что стояла на раздаче. Разборки шли полным ходом. Под раздачу попали все, кому не повезло в тот момент оказаться рядом с перевернутым столом. Кейго и троица Тодороки поспешно доедали свои порции, чтобы не дай бог еще и к ним не возникло каких претензий. Доев, они пулей вылетели из столовой.

— Ну ты, Кичиро, даешь! — давясь от хохота, сказал Тойя, хлопнув Таками по плечу, — Как тебе удалось провернуть это?

— Секрет фирмы, — отозвался Кейго, тоже довольный удавшейся шалости, — Кстати, на, возвращаю! — и он передал удивленному Тойе спасенного в общей суматохе паука.

— Пусть это было и не слабительное, но все равно вышло эффектно, — широко улыбнулся Нацуо. Фуюми покачала головой, но тоже не могла сдержать улыбки:

— Это… действительно было забавно, — была вынуждена признать она.

— Кстати, Кичиро, как ты относишься к тому, чтобы на выходных собраться вместе и отпраздновать начало учебного года? — предложил Нацуо.

— Да, Кичиро, давай с нами! — поддержала его Фуюми, — Мы как раз знаем замечательное кафе, где продают вкуснейшую выпечку!

— Х-хорошо… — согласился Кейго, внутренне ликуя — все сложилось куда лучше, чем он рассчитывал!

* * *

Тойя задумчиво провожал взглядом фигуру Кичиро, глядя из окна автомобиля. Фуюми и Нацу были от его нового знакомого в восторге, наперебой радуясь тому, что у него наконец-то появился друг. И сам Тойя был с ними отчасти согласен: Такэда действительно казался неплохим парнем, с ним было весело и интересно, но… что-то было с ним не так. И Тойя был твердо намерен выяснить, что именно.

— Таким образом, Тодороки, твой план вполне работает, — завершила свой рассказ Макота, поправляя свою прическу. Я устало потер виски, уставившись на монитор компьютера, с которого на меня взирала свояченица, — Однако, я думаю, если бы об этом во всеуслышание заявил кто-то с большим авторитетом, чем у меня, толку было бы больше…

— Не переживай на этот счет, — отозвался я, — Для начала стоит подвести население к этой мысли, подготовить их умы… А уже потом…

— А потом сам решил выступить с вдохновляющей речью? — фыркнула женщина, недовольно глядя на меня, — Да к тебе никто не прислушается, особенно после того, как ты…

— А кто говорил про меня? — в свою очередь удивился я, — Ты же лучше всех знаешь, что я думаю о твоей журналистской братии. И почему я с ними не работаю — ты исключение, и то как родственница, — Макота недоверчиво хмыкнула, — Но я знаю кое-кого, кто вполне подходит для этой роли. Да и он сам будет только рад…

— Ты имеешь ввиду Всемогущего? — догадалась она, — Но он возвращается только через неделю…

— Вот именно! Всего лишь неделя на то, чтобы подготовить общественное мнение! — ударил я кулаком по столу, чем ни капли не впечатлил журналистку, — И это время надо использовать максимально эффективно!

— Максимально эффективно? Ну-ну… посмотрим, что я смогу сделать, — неопределенно мотнула головой Макота, — Кстати, как прошел первый учебный день моих любимых племяшей?

— Тойя с Нацуо опять вляпались в какую-то историю, — отозвался я, невольно напрягаясь, — Вроде как они вступились за новенького и слегка перегнули палку. Если хочешь подробностей — лучше позвони Рей, она сегодня ходила к директору, а не я.

— И что же тебе помешало, а, любящий папочка? — прищурилась моя свояченица, — Что, работа в первую очередь?

— Отчет перед комиссией общественной безопасности, — скривился я, — Им почему-то потребовался он именно сегодня и именно в первой половине дня. И главное, были б в деле еще какие-то подвижки, а так… — я махнул рукой, — Эх, да что там говорить…

— Да, нелегкая у тебя работка, — посочувствовала мне Макота, издевательски смахнув с ресниц несуществующую слезу, — Меня аж на слезу пробило.

— Ха-ха, — кисло улыбнулся я, — Очень смешно. Тебя сегодня вечером ждать? — решил я сменить тему разговора.

— Можешь даже не надеяться, что я не приду, — ухмыльнулась она, — Заодно из первых рук узнаю, что там у Тойи с Нацуо случилось. И тебе придется смириться с тем, что я теперь буду часто бывать у вас в гостях. Привыкай, Энджи-и-и… — издевательски протянула мое имя Макота и отключилась.

— Да что б тебя, — выругался я, откидываясь назад в кресло. Денек выдался на ужас утомительным… Не, то, что мои мелкозавры не смогут прожить первый учебный день без происшествий — это было и так понятно. И я уже морально был готов к тому, что нам с Рей придется сегодня навестить господина директора. Я даже устроил себе выходной в этот день. И поначалу все было хорошо… Нас и впрямь вызвали к директору, и мы уже готовились ехать вместе с детьми, как вдруг мне позвонил господин глава КОБ-а и велел немедленно выехать к нему с отчетом! И ведь не пошлешь гада ко всем чертям! Что делать, пришлось отпустить Рей одну.

В штабе КОБ-а меня мурыжили по полной программе, вызнавая каждую мелочь из того, что нам удалось нарыть по делу о пропадающих детях. А информации у нас было совсем немного…

За эти полтора месяца отсутствия Всемогущего нам удалось узнать лишь то, зачем эти ублюдки похищают детей. Для этого пришлось пообщаться с массой врачей, изучить множество материалов по самим детям. Чтобы в итоге узнать, что практически каждый ребенок представлял из себя ценность для будущего поколения. Мой специалист, что лично занимался этим вопросом, так и сыпал научными терминами, пытаясь объяснить мне «диагнозы» этих детей, но все равно единственное, что я из всего этого понял: дети представляют собой ценный генетический материал, который хорошо себя проявит в следующем поколении, если правильно подобрать партнера. И, если принять за рабочую версию тот факт, что детей используют именно для подобных целей, то многое становится понятным. Какая там у нас страна считается родиной биологического оружия? Не Япония ли часом? Вот, судя по всему, наши друзья решили, что прогресс прогрессом, причуды причудами, а традиции нарушать нельзя… Вот и занимаются этим непотребством, евгеникой…

Хотя, если подумать, то я-то чем лучше? Ну, то есть Старатель. Он ведь тоже именно этим занимался, по сути. Но, с другой стороны, тут масштабы побольше. Да и в моем случае обе стороны были согласны… Как бы то ни было, этих дебилов все равно требовалось поймать и как можно скорее. И вот тут-то как раз и главная загвоздка: кому нужны дети для подобных экспериментов? Этот доктор ВЗО, которого мне так сильно напоминает мой семейный врач Дарума Уджико? Так он вроде с трупами возился, а живые дети ему нафиг не сдались… А кого я еще знаю? Да никого, хотя их много. И в подпольном мире они весьма известны. Да вот только Старатель не озаботился в свое время выходом в этот самый мир, а теперь для меня, как героя номер два, он был вообще закрыт. Так что с этой стороны подход приходилось искать Тсукаучи и Ночноглазу. Я же со своей стороны продолжал сбор и анализ данных из официальных и открытых источников, усилил патрули, чтобы предотвращать подобные случаи.

Ну, а когда выяснил, что у меня есть свояченица в средствах массовой информации… Что ж, идея внедрить в умы людей мысль о том, что дети — цветы жизни, будущее нашей страны и прочее, и прочее, и прочее, а посему нельзя так безответственно относиться к их безопасности и оставлять их на улице без присмотра, пришла мне в голову сама собой. Правда, я думал, Макоту придется долго и упорно уговаривать, ан нет: она приняла эту проблему достаточно близко к сердцу и пообещала сделать все, что в ее силах. И надо признаться, что работенка ей предстояла не из легких. Я даже не знаю, как она это решила делать, однако, по ее словам, уже достаточно много телеканалов согласились осветить эту тему. Да и возвращение Тошинори на следующей неделе может помочь в закреплении нужной нам общественной мысли. Но об этом моем маленьком экспромте комиссии общественной безопасности знать не стоит.

КОБ-овцу такой расклад не понравился, но орать он на меня не стал: побоялся. Все-таки шикарную мне Энджи оставил репутацию: никто не лезет, никто не указывает, как жить и что делать… Лепота практически. Однако глава КОБ-а все же свое недовольство нами высказал, мол, работать усерднее надо. Зря он так. Я и так был на взводе, а тут он еще… В общем, вспылил я и высказал ему все, что я думаю о деятельности комиссии в целом и о нем в частности. Так вспылил, что аж сработала система пожаротушения. В итоге мало того, что я был злой, как собака, так еще и весь вымок до последней нитки. Домой решил не возвращаться, раз уж все равно большую часть выходного потратил на работу: так хоть посмотрю, что нового могли нарыть Ночноглаз и Тсукаучи, да пар спущу, поймав парочку преступников во время патруля.

— Господин Старатель! — ко мне в кабинет ворвался Шон, преследуемый по пятам полусонным Мерой, бормочущим себе под нос, что герои должны быть более вежливыми и учтивыми по отношению к более опытным коллегам. Шон же был так взволнован, что пропустил все замечания своего куратора мимо ушей и быстро протараторил:

— Господин Старатель! Только что произошел новый случай! Девочку, которую после смерти родителей отвозили в детский приют, забрали прямо из-под носа органов опеки! И тоже это сделал кто-то с причудой телепортации! У нас есть шанс наконец разобраться со всем этим!

— Стоп-стоп-стоп-стоп! Шон, откуда у тебя эта информация?

— Только что нам поступил звонок, сэр, — отрапортовал парень, — Звонил представитель органов опеки, который должен был сопровождать девочку… сейчас, погодите, я записал ее имя… — Шон начал рыться в бумагах, что притащил в своей папке, — да, Е-ле-ну Ды-мо-ву — дал же бог фамилию! — до детского дома, где она должна была жить после гибели родителей…

— Что с родителями? — тут же поинтересовался я, — Они иностранцы?

— Ну, у них паспорта подданных Японской империи, — пожал плечами Шон, — Да и девочка тоже родилась именно здесь. А так они вроде иммигранты… вот только не скажу, откуда.

— Возможно, откуда-то с территории стран СНГ, — зевнул Мера, устраиваясь у стеночки, — Судя по фамилии…

— А как они погибли? — стало любопытно мне: тут свою роль могла сыграть любая мелочь.

— Погибли в автокатастрофе. Несчастный случай, — сообщил Шон, — Отец не справился с управлением на скользкой после дождя ночной дороге и вылетел с трассы. Никто не выжил. Дочь в это время была дома, так что… осталась лишь она одна. Родственников, что могли бы позаботиться о девочке, не нашли, ну и… было решено отправить ее в приют.

— Могли их смерть специально подстроить?

— Вполне вероятно… Думаю, не стоит исключать такой возможности, — кивнул Шон.

— Что известно о девочке? Ее причуда?

— По официальным документам она числится как беспричудная, — не открывая глаз, отозвался Мера, — Ну, по крайней мере, так сообщили из органов опеки.

— Ясно… Шон! Передай Лозе, чтобы собирала отряд для исследования места преступления, — приказал я. Шон тут же испарился — побежал выполнять поручение. Мера лениво отклеился от стенки:

— Вы тоже поучаствуете? — безразлично поинтересовался он.

— Да, — кивнул я, думая уже о своем, — Да, стоит этим заняться лично… Мера, вы с нами?

— Если Шон идет, то и я иду, — все с тем же безразличием ответил Мера. Я кивнул.

* * *

Я скучающе слушал представителя органов опеки, который, захлебываясь своим негодованием, пытался мне что-то высказать о нашей работе как героев. Вокруг нас сновали мои сотрудники, пытаясь отыскать хоть какие-то улики. И делали они это с таким энтузиазмом, что я даже задумался: а не спросить ли с администрации города денежную оплату за уборку данного участка? Пока я предавался своим мыслям, пропуская мимо ушей слова разоряющегося парня из опеки, ко мне подбежал Шон.

— Сэр, я глянул на камеры наблюдения ближайших магазинов, что выходят на эту улицу… — начал он, чуть ли не подпрыгивая от избытка эмоций, — И они смогли засечь момент похищения! Причем преступника удалось рассмотреть с нескольких ракурсов! И его лицо вполне хорошо было видно! Так что мы сможем наконец отыскать тех, кто занимается похищением детей!

— Ты отослал материалы в агентство, чтобы они пробили преступника по базам? — поинтересовался я. Паренек активно закивал головой. Я благосклонно улыбнулся ему:

— Отлично. Значит нам остается лишь ждать, когда они завершат свою работу. Больше нам тут делать нечего… — я махнул рукой, приказывая своим людям закругляться, — Все! Сворачиваемся! Доставьте все, что нашли, в агентство и свободны!

Но что-то мне не давало покоя… Нет, раньше похищали самых разных детей: и с причудами, и без причуд… Но в этот раз все было как-то не так… Все же ранее они были куда более осторожными и так глупо на камеры не попадались. Хотя ребята могли и расслабиться из-за того, что все им сходило с рук, но все же это маловероятно. Поэтому я попросил Шона скинуть эти записи и мне, чтобы я мог в свободное время поизучать их тоже. А сейчас мне стоило переодеться и наконец вернуться домой. Что-то я устал от всего этого…

Но даже дома мне отдохнуть спокойно не удалось: стоило мне шагнуть за порог, как на меня тут же налетели дети, активно радующиеся моему возращению, при этом едва не свалив меня с ног. Практически тут же на меня посыпались возмущения на Кейто, на директора и на школу. Единственным светлым пятном в их сбивчивом рассказе о новом школьном дне был их новый знакомый Кичиро Такэда, о котором вся троица отзывалась с полным восторгом. Постоянно перебивающий их Шото вносил лишь больше сумбура, так что я практически вообще перестал понимать, что происходит и о чем мне говорят. Но меня к счастью спасла Рей, пригласившая нас всех к столу. Я же быстро сбежал в спальню, чтобы переодеться.

Дальше все шло вполне тихо и мирно: дети, конечно, шумели (как, впрочем, и всегда), но это было весьма успокаивающе. Рей, улыбаясь, рассказывала о встрече с директором. Как оказалось, мне не стоило ни за что волноваться: пусть меня и не было, чтобы поддержать ее, но зато там была мать Кичиро Такэды, который тоже вместе с моими обормотами оказался замешан в эту историю. Так вот, эта женщина, по словам моей супруги, с абсолютно спокойным выражением лица выслушала все обвинения, и в адрес Тойи и Нацуо, и в адрес своего сына, и даже в адрес Фуюми (правда, я понять не могу, что она-то сделала), после чего все с тем же спокойствием начала отчитывать самого директора, который допускает такие ситуации в своей школе. Рей даже говорить ничего не пришлось: эта дамочка сама довела господина директора и старшего Кейто до икоты. И в довершение добила тем, что поблагодарила мою бравую троицу детей за то, что вступились за ее сына, и Рей за то, что она вырастила таких детей. Моей супруге эта дамочка тоже понравилась, как и ее сын.

Появление Макоты отвлекло мое семейство от меня, так что я смог сбежать от них и спокойно глянуть видео с похищением девочки. Вот она в сопровождении представителя опеки выходит из машины… Вот он говорит ей что-то и идет к главному входу в приют, оставляя девочку одну. Малышка стоит возле машины, скучающе оглядывая окрестности. Внезапно рядом с ней оказывается какой-то парень… кажется, ему где-то около двадцати лет. Девочка сперва отшатывается от него и, судя по открытому рту, кричит. Однако стоило похитителю поднести к ее носу палец, призывая к молчанию, как она замолкла и… радостно улыбнулась? Значит ли это, что у нашего похитителя был союзник, что использовал свою причуду, чтобы вызвать у девочки доверие к похитителю? Или какой-то прибор аналогичного действия? И вот девочка уже протягивает руку преступнику, мгновение — и они оба исчезают в смазанном пятне. Больше ничего интересного не было, хотя я и посмотрел эту сцену с разных сторон и разных камер. Преступник выглядел… Да как обычный парень! В толстовке и джинсах… Темные волосы… Вот и все, что я мог сказать о внешности этого человека. Ничего примечательного вроде хвоста, рогов или чего-то еще, что бросилось бы в глаза, я не обнаружил. Да, ищи теперь такого… Но все же меня крайне смущал тот факт, что девочка пошла с ним по доброй воле… да еще и так улыбалась.

А ночью, когда уже весь дом лег спать, мне позвонили сказать, что кроме девочки пропали еще все документы на нее, ее одежда, игрушки и личные вещи. Это меня насторожило еще сильнее: интуиция мне подсказывала, что что-то здесь не так. Однако разобраться решил с этим утром, чтобы не злить еще сильнее Рей, и без того недовольную столь поздним звонком. А то ведь она может… устроить мне сладкую жизнь.

Следующий день ничего нового не принес: мои специалисты все еще искали по всем видеокамерам и всем официальным источникам нашего похитителя. Органы опеки что-то темнили. Ну а на третий день поисков наконец был обнаружен человек, крайне сильно похожий на нашего похитителя. Туда сразу же рванул ближайший патруль, и уже через час допросной сидел похититель маленькой девочки в противопричудных наручниках под пристальным наблюдением моих людей. Девочку нашли достаточно быстро в квартире, что снимал этот парень, и в скором времени должны были доставить сюда. Однако, судя по орам на заднем фоне, девочка была против такого расклада. Немного подумав, я позвонил Рей, попросил ее приехать вместе с Шото: все же присутствие другого ребенка наверняка успокоит нашу жертву похищения. А пока стоило разобраться с самим похитителем.

Когда приоткрылась дверь, парень резко поднял голову, но увидев меня, резко опустил ее, не скрыв презрительного фырка. Я удивился такой реакции и присел напротив него, выложив на стол папку с документами.

— Ну здравствуй… — парень вновь презрительно хмыкнул, но все же поднял на меня взгляд, пристально вглядываясь мне в лицо, — Как тебя зовут?

— А вы что, сами не смогли накопать? — его губы скривились. Я даже бровью не повел:

— А вы готовы подождать еще пару часиков? Так бы сразу и сказали. Уве…

— Иван. Иван Дымов, — прервал меня юноша, с ненавистью глядя на меня, — Вы довольны?

— Более чем, — ухмыльнулся я, — Итак, Иван… Ты знаешь, почему ты здесь?

— Хм… дайте подумать… наверное, потому что я забрал свою сестру силой после долгих ни к чему не приведших попыток сделать это законным путем? — язвительно поинтересовался парень.

— Значит, Елена Дымова, которую ты похитил, твоя сестра? — уточнил я.

— Да, она моя младшая сестренка, о которой родители просили меня позаботиться, если вдруг с ними что-то случится…

— Случится? У ваших родителей были враги, кто-то, кто желал им смерти?

— Нет, но родители перестали считать Японию безопасной страной. Ведь здесь каждую минуту может произойти нападение злодеев, а вы, герои, даже не почешетесь, пока не приедут журналисты! Поэтому они отправили меня учиться в Россию, да и сами хотели вернуться туда, как только у отца закончится срок контракта, но… не успели.

— И ты решил забрать свою сестру подальше от опасности? Почему не сделал это законным путем? Все же ты ее родственник, ты мог настоять на том, чтобы взять ее под свою опеку…

— Вы это так говорите, будто я не пытался! — вскричал парень, попытавшись вскочить со своего места, но наручники не дали ему этого сделать, — Я пытался, и не однократно! Но нет! Меня послали по известному адресу! Эти самодовольные, напыщенные ублюдки! Конечно, они с этого деньги получают! Они не хотят их лишиться… — продолжил уже на русском он свою гневную тираду, — Я, видите ли, не могу обеспечить ребенка всем необходимым, поскольку не имею постоянной работы, не могу за ним ухаживать, так как сам всего год как перестал быть ребенком… Уроды.

— И почему ты не попытался попросить помощи в посольстве? — я тоже перешел на русский, чем знатно напугал парня. Он с ужасом таращился на меня, пытаясь совладать со своим голосом.

— Я… я… вы что, понимаете…

— Да, я понимаю по-русски, не надо так на меня смотреть. Так все же, почему ты не просил помощи в посольстве? — парень замялся, опустив глаза вниз. Повисло неловкое молчание.

— Только не говори мне, что ты здесь нелегально, — фыркнул я, а когда увидел, что он с изумлением уставился на меня, удивленно поднял бровь, — Что, правда нелегально? Тогда понятно, почему мы не нашли тебя в официальных документах… И почему ты не пошел в посольство…

— И что вы собираетесь теперь со мной и моей сестрой сделать? — тихо поинтересовался Иван, разглядывая свои ногти. Я же задумался.

— Ты понимаешь, что у тебя будут очень большие проблемы, если мы тебя сдадим властям? — поинтересовался я и, дождавшись кивка, продолжил, — А учитывая твою причуду, тебя будут прессовать очень и очень сильно… Все же люди с твоей причудой очень интересны правительству любой страны…

— Это на что это вы намекаете?! — возмутился парень, — Хотите сделать мне предложение, от которого я не смогу отказаться?!

— Предложение тебе все равно подобное сделают, — спокойно отозвался я, — Вопрос лишь, хочешь ли ты быть рабом японского правительства или тебе было бы интереснее мое предложение?

— Вы пока еще ничего не предложили, — сквозь зубы выдохнул юноша. Я улыбнулся:

— Ничего сверхъестественного. Я предлагаю тебе постоянную работу и защиту. Тебе и твоей сестре.

— Почему я должен тебе верить? Разве ты не должен подчиняться правительству, а, герой номер два?

— Ну… Думаю, с ним мы сможем найти компромисс, — отозвался я, — Хотя, чего это я перед тобой распинаюсь? Ты все равно мне не веришь. А потому… Я дам тебе время подумать… До завтра. До тех пор пока побудешь здесь…

— Здесь? В камере? — запаниковал Иван. Я вздохнул и наклонился ближе:

— А это уже как тебе больше нравится… — звякнули наручники, отцепляясь от стола, — Но я бы тебе посоветовал отправиться к нам в общежитие. Заодно с сестрой встретишься.

— С Леной? Что с ней? Как она? Она тоже здесь? — посыпались на меня вопросы. Я фыркнул:

— Идем за мной — сам увидишь.

* * *

Иван последовал за Старателем, тихо чертыхнувшись: этот урод все же оставил ему блокирующие его причуду «браслеты», так что сбежать у него вряд ли получится. Все же этот ублюдок не зря занимает свое место в геройском рейтинге Японии…

— Босс! — воскликнул довольно молодой паренек, судя по всему, стажер, недовольно покосившись на Ивана, — Почему вы его выпустили? Он же…

— Это не он, — покачал головой Старатель, — Мы ошиблись и погнались не за тем. Так что… наше расследование никак не продвинулось.

— Но он ведь похитил ту девочку! И у него причуда телепортации! — чуть не взвыл пацан, с ненавистью глядя на ничего не понимающего Дымова, — Не может быть, чтобы он не был связан!..

— Шон! Я разделяю твое разочарование в этом вопросе! — повысил голос его начальник, — Но он к тем похитителям не имеет ровным счетом никакого отношения! Так что успокойся и прекрати на него смотреть волком.

— Но он все равно виноват в похищении этой девочки! — не унимался этот Шон, — А вы его так спокойно выпускаете! Что, если он сбежит?

— Вот ты за ним и присмотришь! — решил Старатель, — Все, он переходит под твою ответственность вплоть до завтрашнего дня. Упустишь его… — он крайне многозначительно промолчал, от чего парень побелел и быстро пристроился рядом с Иваном. Тот недовольно покосился на него, но промолчал.

— Шон, девочку уже привезли? — поинтересовался герой номер два, вызывая лифт.

— Да, — поморщился Шон, — Она такую истерику закатила… Успокоилась только когда госпожа Тодороки приехала. Потом они с Леди в столовую пошли. Думаю, они до сих пор там!

Старатель довольно кивнул чему-то своему:

— Это просто замечательно… думаю, нам было бы неплохо присоединиться к ним, — он повернулся к Ивану, — Думаю, твоя сестра будет рада видеть тебя. Кстати, заодно познакомишься с главой нашего общежития — Шон, он же в столовой сегодня дежурит?

— Да, сэр, но… Зачем Принтера знакомить с ним? — паренек глазами показал на Дымова, который уже начал потихоньку закипать от такого к себе отношения.

— Ну как тебе сказать… — усмехнулся герой, — Я все еще надеюсь завербовать этого кадра к нам в агентство.

Иван лишь молча зашел в лифт. Ему хотелось просто увидеть свою сестру. А там… там уже видно будет.

— Ваня! Ваня! — услышал он голос Лены, стоило лишь створкам лифта открыться, и тяжелый комок врезался в него.

— Лена! А ты чего такая чумазая? — увидев ее измазанную в чем-то липком мордашку, тут же поинтересовался Иван.

— Дьявол! Что тут произошло? — в свою очередь рявкнул Старатель, обводя ошалевшим взглядом столовую, по которой словно торнадо прошлось.

— Папа! — последовал в ответ радостный детский крик, и из-под стола показался не менее измазанный едой мальчуган.

— Старатель! — проревела полная женщина, выглядывая из-за прилавка, — Я подам заявление на увольнение! Это уже второй случай порчи продуктов за последнюю неделю! И за чей счет?! За мой?

— За мой, — пробормотал Старатель, делая шаг назад, — Да я и в прошлый раз все компенсировал!

— Старатель, почему всякий раз, как кто-то из твоей семьи оказывается у меня в столовой, происходит черти-что, а? — уже спокойнее спросила женщина, щелкая пальцами: после этого жеста стены столовой начали потихоньку светлеть и очищаться от клякс еды, — Ты бы хоть провел разъяснительную работу среди них, что ли!

— Я больше так не буду! Честно-честно! — отозвался из-под стола мальчишка, — Пап, ты только не ругайся, ладно? И Ена тут совсем не виновата!

— Лена? — тут уже грозно сдвинул брови Иван, — Что ты опять учудила?

— Она тут не причем! — попытался вступиться за нее мальчик, выползая на свет, — Это я виноват!

— Нет, это моя вина! — возмутилась Лена, — Я первая вылила ему компот за шиворот!

— За что?! Шото, что ты такого натворил?! — мальчик вновь скрылся под столом, откуда буркнул:

— Да ничего такого… просто сказал, что быть беспричудным не зазорно.

— Лена! Ты опять за свое?

— Ему легко говорить! У него вон какая классная причуда! Огненная!

— Шо-о-о-ото-о-о! Я говорил тебе, что хвастаться своей причудой некрасиво?!

— О боже! Что тут произошло, пока нас не было?! — Иван повернул голову: возле двери стояли две женщины и недоуменным взглядом обводили помещение. Старатель попятился, а Шон постарался спрятаться за растением.

«Сейчас что-то будет…» — пронеслось в голове у Ивана.

* * *

— Вань, — потянулась в кровати Лена, уставившись на брата любопытными глазками, — Ваня!

— Чего тебе, мелочь?

— Я не мелочь! — притворно обиделась девочка, — Я человек!

— Чего хотел, человек? — усмехнулся парень, присаживаясь рядом с ней на кровать.

— Вань, а Вань… а мы тут надолго?

— А тебе здесь не нравится?

— Нравится… — девочка сильнее закуталась в одеяло, — Я бы хотела здесь остаться. Дядя Старатель такой смешной! А тетя Рей очень добрая. И тетя Леди тоже, хотя она пытается это скрыть! И кормят тут вкусно!

Иван глянул в окно. Да, Старатель очень расчетливым гадом оказался. Видел, что ради сестры Иван пойдет на все, и сыграл на этом. Все это представление было разыграно специально для Ленки, вся эта экскурсия… Даже появление этого мальчишки, с которым Лена достаточно быстро спелась! И ведь, главное, оно сработало! Иван и впрямь стал склоняться к мысли, что стоит остаться здесь… В дверь осторожно постучались:

— Извините, можно? — в комнату заглянул начальник общежития, — Через полчаса отбой, после которого выходить из комнат без необходимости не рекомендуется — на вас может среагировать система безопасности, и вы поднимете на уши всех сотрудников. Если у вас есть какие-то жалобы и вопросы, советую обратиться с ними сейчас, пока я здесь.

— А можно… можно с вами поговорить… наедине? — поинтересовался Иван.

— Эй! А я? — тут же возмутилась Лена, поднимаясь на кровати.

— А у тебя есть жалобы? — поднял бровь ее брат.

— Нет…

— Ну тогда ложись спать, непоседа. А мне надо поговорить о скучных взрослых делах.

— Хорошо. Давайте выйдем, — предложил Принтер, вновь открывая дверь. Иван последовал за ним, — Итак, о чем вы хотели…

— О работе в этом агентстве, — перебил его Дымов, как только закрылась дверь, — Ваш… босс сделал мне предложение о работе. Мол, нам нужна твоя причуда, и если будешь работать на меня, то я тебя отмажу от всех обвинений.

— Хе, это очень на него похоже, — усмехнулся Принтер, — Я сам к нему попал подобным образом.

— Вам тоже сделали предложение, от которого вы не смогли отказаться?

— Ну, что-то вроде того. И, знаешь, я еще ни разу об этом не пожалел. Я имею ввиду по-настоящему. Старатель… очень трепетно относится к своему агентству и своим людям. Да ты и сам имел возможность это видеть. Да и условия он создал для сотрудников хорошие: общежитие, недорогая столовая, дружеская атмосфера… Все то, чем разнообразнейшие офисы привлекают новых работников. Однако с нас и спрашивают больше. В любом случае, это справедливо, на мой взгляд. Так что, мой тебе совет: не отказывайся от этого предложения, — высказав это, Принтер развернулся и последовал дальше по коридору, все так же простукивая двери в комнаты сотрудников, напоминая о скором отбое. Иван глубоко вздохнул. Вот ведь черт… и не поспоришь!

— Энджи, все будет хорошо! — убеждала меня Рей, ласково целуя в щеку, — Не стоит так переживать!

— Рей… Я понимаю, но у меня крайне дурное предчувствие… Ты уверена, что это так необходимо?.. — с горечью отвечал я, не желая отпускать свою супругу.

— Энджи, не будь таким параноиком! Это всего две недели! Да и эта авиакомпания считается самой надежной! — улыбнулась Рей, — Ничего с нами не случится!

— И все-таки мне неспокойно… Рей, может, вы все же останетесь? Не такие уж и большие деньги были потрачены на эту путевку…

— Старатель! — весело фыркнула Ханако Иида, в свою очередь обнимая мужа и старшего сына, — Оставь Рей! Дай ей отдохнуть от тебя!

— Но я вовсе не устала от Энджи!

— Мам-мам-мам! — к нам тут же подскочили Шото и Тенья, оба перемазанные мороженым, — Мам, там наш рейс вывесили! — следом за ними к нам подбежали и Фуюми с Нацуо и Тойей.

— Вам стоит поторопиться! Посадка уже началась! — встревоженно высказался Нацуо, облизывая испачканные в мороженом пальцы, за что тут же получил гневный взгляд сестры, сумевшей съесть свою порцию и не запачкаться.

— Нацу! Не облизывай свои пальцы! Это негигиенично и некрасиво! — тут же принялась она отчитывать брата.

— Энджи, нам уже пора, — мягко сказала Рей, — Не переживай ты так, все с нами будет хорошо!

— Очень на это надеюсь, — пробормотал я. Мне очень сильно все это не нравилось. Очень сильно.

Нехорошее предчувствие меня преследовало уже несколько месяцев, усиливаясь с каждым днем. Возникало ощущение, словно я сижу на пороховой бочке, которая непонятно когда рванет. И самое поганое, что непонятно было, откуда придет северный пушной зверь. Это предчувствие сильно нервировало меня и мешало работе.

Вот уже почти полгода мы пытаемся отыскать этих ублюдков, что похищают детей, и за эти полгода мы не так уж чтобы сильно продвинулись. Честно говоря, если бы Принтер не начал поднимать свои старые связи, мы бы до сих пор ничего о них не знали.

Заручившись поддержкой Штабиста, он вместе с Шоном и Телепортом начал прочесывать своих старых знакомых, знают ли они что-то о похитителях детей. Однако дурная слава Штабиста среди злодеев сыграла против них: когда была оговорена встреча с информатором, тот сдал их Восьми заветам смерти. Запаниковавший Телепорт, до этого ни разу не бывавший в подобных передрягах, свалил сразу, как только почувствовал, что запахло жареным, оставив парней без эвакуационного выхода. Как результат: Шона, Штабиста и Принтера повязали и в течение недели держали в подземелье под особняком главы Восьми заветов, выпытывая у них, что им, собственно говоря, было надо. Телепорт же все это время терзался муками совести и пытался как-то исправить свои ошибки. Но, на свою беду, он решил подключить к своим поискам Ночноглаза… Так мы и узнали, что эта троица не ушла массово в запой, а попала в весьма неприятную ситуацию, из которой их надо срочно вытягивать.

Вы представляете себе удивление главы Восьми заветов, когда мы нашей гоп-компанией приперлись к нему на хату? Старика от такого едва инфаркт не хватил, хотя мы пришли как весьма благовоспитанные люди (не считая, конечно, того факта, что взбешенная пропажей своего подопечного Лоза едва не придушила ничего не понимающего главу). Но, к счастью, нам удалось мирно разрешить конфликт: узнав, что Принтер с компанией копал не на них, Восемь заветов успокоились и с радостью выдали наших товарищей (все, лишь бы Лоза прекратила свои попытки избить их лидера). Заодно я познакомился с Чисаки. Странный он парень. Мутный какой-то…

А вот сам глава оказался весьма приличным человеком, даром, что руководитель банды якудза. Узнав, что кто-то практикует нелегальную торговлю детьми, он крайне встревожился и пообещал со своей стороны покопать в этом направлении. Разумеется, не бесплатно, но учитывая, что наше расследование наконец сдвинулось с мертвой точки, риск сотрудничества с Заветами был оправдан. А та информация, которой они с нами поделились, открыла нам глаза на многие правила и тонкости преступного мира.

Преступный мир Японии был крайне широк и разнообразен, охватывая практически все сферы деятельности. Он был отдельным государством в государстве, жители которого руководствовались своими законами и своими принципами, которые для непосвященного представляли собой сплошной хаос. В самом низу этого сообщества болтались мелкие преступные группировки, воришки, наркоманы и прочий сброд, не нашедший себе применения.

Следующей ступенью условно шли «торгаши» — наемники, торговцы информацией, контрабандисты-одиночки, барыги и прочие дельцы, а так же «медики». Хотя, лично на мой взгляд, такое их место весьма условно во всей этой системе — «торгаши», так же как и «медики», являются вообще отдельными структурами, не вписывающимися в общее разделение. Но все же между этими двумя категориями было существенное различие: торгаша любой мог убить и ограбить, вне зависимости от его статуса и полезности преступному сообществу. Именно поэтому многие из них, к примеру тот же Гиран, что помогал Шигараки, ищут себе сильных покровителей, чтобы те их защищали. В обмен они предоставляют им свои услуги: Гиран не по доброте душевной возился с Шигараки, а именно из-за покровительства ВЗО, которое вынужден был отрабатывать. А вот медиков нельзя трогать вообще ни в коем случае. Это было негласным законом их мира, который всегда соблюдался, и нарушение которого всегда строго наказывалось. По словам главы Заветов, у них даже сложилась своя поговорка: «Кто медика не бережет — тот и дня не проживет». Также никто не смел указывать медикам, с кем иметь дело, а с кем нет — они были доступны для всех… кто мог оплатить их услуги, конечно. Впрочем, к этому пункту у меня так же были вопросы…

Возглавляли преступный мир крупные преступные группировки: те же якудза, АРИС, почти канувшая в лету, такие известные банды как Драконы или Ураганное безумие, с которыми мы все боремся, а они все возвращаются и возвращаются; и самые известные злодеи-одиночки, такие как Харима, Вор Таками и многие другие. И над всеми ними ужасающей тенью прошлого нависал Все-за-одного, о котором никто ничего толком не знает, кроме того, что он есть и что с ним лучше не связываться. И уже очень многие из молодого поколения преступников не верили в его существование, считая сказками старшего поколения.

Разумеется, подобная схема была довольно грубой и без каких-либо подробностей, но и это было понятно: будет главарь якудзы посвящать своих фактических врагов во все тонкости работы своего мира. Но все же кое-какое представление мне, совершенно далекому от всего этого, она дала.

Теперь что касаемо наших уродов: как оказалось, среди «медиков» существует такая организация, как «Альянс евгеников», которая занимается изучением наследования причуд, ну и по совместительству еще занимается торговлей людьми с уникальными способностями. Однако как правило это были уже взрослые люди, а вот в торговле детьми эти уроды замечены еще не были. Поэтому нам оставалось лишь следить за ними, ведь никаких доказательств, кроме слов старика, у нас не было. Так что нам оставалось лишь ждать…

Тем временем моя семейная жизнь шла своим чередом: Тойя, Нацуо и Фуюми, обзаведясь новым другом, резко воспряли духом, став куда активнее и смелее. Теперь не проходило ни недели, чтобы они не нашли какие-нибудь очередные приключения себе на головы. Хотя, я даже не знаю, чье именно влияние на них так сказалось: нового друга или все же тети. И пусть я все еще не успел познакомиться с этим таинственным Такэдой, я почему-то все же склоняюсь ко второй версии. Тем более, что Рей, крайне часто приглашающая его в гости, описывает его исключительно как «скромного и благовоспитанного молодого человека». Не доверять ее словам у меня нет оснований, но все же это ее крайне субъективное мнение. Сами же дети отзываются о своем друге исключительно положительно, но это опять же не удивительно — для Тойи это вообще первый человек, предложивший свою дружбу и отчаянно старающийся ее поддержать. Нацуо в лице Такэды нашел прекрасного помощника в своих «алхимических экспериментах» — этот парень, по словам Нацу, обладает удивительной способностью находить все, что угодно. И неудивительно, что потом вся эта троица попадала в неприятности, испытывая все новые и новые составы нашего гения биохимии, или как это называется… Фуюми же была рада тому, что с появлением Такэды братья перестали прогонять ее от себя и с большей охотой брали в свои «мальчишеские» игры.

Единственным недовольным в этой ситуации остался Шото: конечно, если раньше старшие братья и сестра после школы со всех ног спешили домой и, разобравшись со своей домашкой, уделяли малышу все свое внимание, то сейчас они были готовы проводить больше времени с Такэдой, чем со своим капризным братишкой. Ребенка шокировал тот факт, что весь мир не крутится вокруг него и что кроме него у Фуюми, Нацуо и Тойи есть еще кто-то, с кем им интересно проводить время. Огорченный эти открытием, Шото начал искать себе такого же друга. И первым, у кого он попросил себе друга был… да, именно я. Ну вот и что я должен был делать?

Достаточно долго я думал над тем, как же помочь своему младшему сыну, перебирал в голове разные варианты. И так и остался бы с еще одним «висяком», если бы мой секретарь вместе с кучей других документов не подал мне на подпись просьбу о содействии в поимке опасного злодея. Когда я вгляделся в подпись отправителя, на меня снизошло озарение: писал мне молодой Ингениум. Злодей, которого он так долго преследовал, скрылся от него на подконтрольной мне территории, что автоматически не позволяет турбо-герою что-то предпринять в отношении него. Поэтому ему не оставалось никакого выбора, кроме как попросить у меня разрешения на работу в моём районе, что так красиво было зашифровано в его просьбе о содействии.

Мне совсем не трудно дать свое разрешение. А у Ингениума как раз брат — будущий одноклассник Шото. Ну не мог я не попытаться подружить этих двоих: во-первых, Шото полезно заводить знакомства в геройской среде, во-вторых, ему самому будет проще влиться в коллектив их пресловутого класса, если у него там будет хоть один знакомый. Ну и в-третьих, если Тенья и Шото подружатся, то можно будет рассчитывать на хорошие взаимоотношения с агентством скоростных героев, что ну никак не минус. Так что в ответ на прошение семья Иида получила приглашение на обед, во время которого предлагалось обсудить детали работы Ингениума на моей территории. На мое предложение семейство ответило положительно, так что очень скоро мой дом принял новых гостей.

Как я и ожидал, Шото был крайне рад познакомиться со своим ровесником, да к тому же тоже из геройской семьи. Будущие одноклассники практически тут же нашли множество общих тем и так разговорились, что любые попытки моих старших детей вставить хоть слово с треском проваливались. Но вот чего я точно не мог ожидать, так это того, что госпожа Иида очень быстро найдет общий язык с Рей. И пока мы в десятый раз обсуждали с Ингениумом и его отцом, на каких условиях можно работать на моей территории, наши женщины уже успели обсудить модные тенденции нынешнего года, поделиться рецептами, поспорить о методах вязания и полюбоваться нашим садом. Нет, я, конечно, ни разу не против, пусть общаются, но вот когда госпожа Иида начала всюду таскать мою супругу… То они в театр пойдут, то в музей, то на выставку… Чувствую себя ненужным и начинаю ревновать. Да и беспокойство лишь растет, когда я не знаю, где находится Рей…

Вот и сейчас деятельная госпожа Иида сагитировала Рей отправиться на какой-то модный оздоровительный горнолыжный курорт в Швейцарии. Так мы и оказались здесь, в аэропорту Ханэда, провожая двух дам в их путешествие.

— Рей, как прилетите — позвони мне. И как заселитесь в отель — тоже отзвонись, — продолжал я инструктировать свою супругу, — И…

— И ты береги детей и себя, хорошо? — в свою очередь попросила Рей, обнимая на прощание остающихся со мной детей, — Если с кем-нибудь из вас что-нибудь случится… я этого не вынесу! И не позволяй им питаться всякой гадостью!

— Рей, ты скоро там? Посадка уже скоро заканчивается! — позвала ее Ханако Иида.

— Уже иду! — отозвалась Рей и, напоследок улыбнувшись нам, пошла к подруге, держа за руку взбудораженного малыша Шото.

— Какой он непостоянный, — буркнул себе под нос Тойя, — Дома чуть ли не истерику закатывал, не хотел ехать, а сейчас вон какой радостный… Этот Тенья на него плохо влияет, раз он уже даже с нами так скомкано попрощался…

— Да ладно тебе, Тойя, он очень даже хороший мальчик! — не согласилась с ним Фуюми, — Ты просто ревнуешь к нему Шото, вот и все! Хотя тебе самому не нравилось, что Шото злился на Кичиро и то, что с ним ты проводишь куда больше времени.

— Я не провожу с ним больше времени! — в свою очередь возмутился Тойя, и у них тут же разгорелся спор. Я же, попрощавшись с Ингениумом и его отцом, лишь устало вздохнул:

— Ну что, теперь домой?

Не нравится мне все это…

* * *

Кейго сидел в «Лунном свете», попивая свой молочный коктейль, и ждал своих друзей. Первый триместр уже подходил к концу, все экзамены были сданы, и он вместе с Тодороки договорились встретиться здесь и отметить успешный выход на каникулы (предварительно).

— Хей, Кичиро! — он улыбнулся, увидев подходящую к нему троицу. Нацуо тут же плюхнулся напротив него, продвигаясь ближе к окну, а рядом с ним аккуратно опустилась на сиденье дивана Фуюми. Тойя же замахал рукой одному из официантов, подзывая его к столику.

— Фух, я думал, эти экзамены никогда не закончатся, — высказался Нацуо, стоило только официанту отойти, — Это… это же такой ужас! Я, честно говоря, до последнего сомневался, что смогу сдать хоть что-то…

— Но ведь все сдал, и даже без «удовлетворительно», — мягко потрепала его по волосам Фуюми, но тут же сама сникла, — А я вот едва не завалила математику — мне мое «отлично» поставили лишь авансом, хотя я откровенно не дотягивала до этой оценки!

— Фуюми, ну что ты принижаешь себя! — фыркнул Кейго, распластавшись на столе, прижимая крылья близко к себе, — Тебя все учителя наперебой хвалят, а то, что ты один раз оступилась — ну так с каждым может случиться, не стоит так сильно переживать.

— Ну да, тебе-то лучше знать — сам экзамены без напряга сдал, словно уже не в первый раз! — недовольно буркнул Тойя, искоса глядя на тут же встрепенувшегося друга.

— Ну, я с репетиторами, пока был на домашнем обучении, слегка обогнал школьную программу, — отозвался Кейго, смущенно отводя взгляд: все же ему не стоило расслабляться и выдавать себя. Но это трудно. Очень трудно.

Тодороки не чувствовались той элитой, к которой они причислялись. Они были самыми обычными ребятами и, если бы не учились в школе «Хоккен», обзавелись бы массой друзей. А так лишь Фуюми нашла себе подругу, а Нацуо с Тойей так и остались изгоями. А когда появился Кейго — они и открылись ему. Ястребу же тоже хотелось открыться своим новым друзьям, но нельзя, нельзя… Иначе он лишится всего.

— У тебя родители и впрямь очень хорошо разбираются в людях, раз сумели подобрать тебе таких учителей, — завистливо протянула Фуюми, — Я бы тоже так хотела… Может, твоя мама посоветует хороших учителей?

— Я поспрашиваю, — уклончиво ответил Кейго, — Но, откровенно говоря, мне кажется, ты сама прекрасно со всем справляешься. Ты куда способнее меня, так что вряд ли мои репетиторы будут тебе полезны. Кстати, а как ваш брат Шото? Честно говоря, я думал, он будет с вами…

— Пх, Кичиро, Шото у нас уже два дня как в Европе, — фыркнул Нацуо, — Вместе с мамой оздоровительно отдыхают. А мы оставлены одни на попечении отца, читай, предоставлены сами себе. Папа-то, как его втянули в это дело, так дома только ночует.

— Нацу! — возмутилась Фуюми, — Разве можно!..

— А что в этом такого? — в свою очередь вступился Тойя, — Как будто Кичиро не знает, кто наш отец. Он очень даже знает, что наш отец, Энджи Тодороки, — его голос понизился до шепота, — герой номер два, Старатель. Что, будешь отпираться? Я видел твои записи, где все это хорошо было описано.

— Н-но… но… — у Кейго просто не было слов. Как? Как он мог так глупо себя подставить? — Тойя, я…

— То есть, — Нацуо поднял голову, недовольно прищурившись, — Все это время ты… ты был нашим другом только из-за того, что наш отец — твой кумир детства? Только чтобы с ним…

— Нет! — вскочил Ястреб, раскидывая в стороны свои подрагивающие от волнения крылья, — Нацу, это не так! Я дружу с вами вовсе не из-за вашего отца! Отнюдь! Да, он мой кумир детства, но разве я хоть раз просил вас познакомить меня с ним? Разве хоть раз спрашивал о нем, пусть мне и было интересно? — его крылья трепетали, а тело сотрясалось в беззвучных рыданиях, — Я никогда даже не думал…

— Кичиро! — поднялась Фуюми, — Никто тебя ни в чем не винит, ведь так, Нацуо? — от ее разъяренного взгляда младший из братьев чуть не спрятался под стол, — Да даже если и первоначально ты и хотел с нами подружиться, чтобы познакомиться с нашим отцом, то после всего того, что мы вместе прошли за этот триместр, я уже не могу воспринимать тебя иначе, как надежного друга. И тем более мне непонятны ваши, мои дорогие братья, обвинения в сторону Кичиро, если ты сам, Тойя, поступил так низко, что сунул свой нос в чужие записи без спросу.

— Н-но… Фую, я…

— И слышать ничего не хочу! Как ты можешь в чем-то обвинять Кичиро, если сам поступаешь не лучшим образом?

— Да не видел я никаких записей! — возмутился Тойя, — Не наговаривай на меня! Я никогда не поступлю так подло по отношению к своему другу! Я просто проверял свои подозрения и оказался прав!

— Вот это новость! А в чем еще меня подозревают? — негодующе развел крыльями Ястреб, — В том, что я шпион иностранной разведки?

— А еще в том, что ты рептилоид с планеты Нибиру, — фыркнул показавшийся из-под стола Нацуо, — Не, ну Тойя, серьезно? С чего тебя в конспирологи-то понесло?

— Но я ведь оказался прав!..

Ястреб потянулся за своим коктейлем: все же Тойя действительно имел все те качества, что так ценились в агентах комиссией общественной безопасности. Неудивительно, что парень, который сумел так быстро вычислить Кейго, так сильно нужен КОБ-у. И как же хорошо, что Тойя, несмотря на все свои подозрения, видит в нем своего друга. Да вот только, продолжит ли он считать его своим другом, когда все же докопается, кто он на самом деле?..

* * *

— У нас все готово к завтрашней операции?

— Разумеется.

— Все проинструктированы? Все знают, что им необходимо делать?

— Обижаете. Все пройдет как по маслу, поверьте моему слову! Не в первый раз уже!

— То вы похищали лишь детей из подворотен и переулков, а тут охраняемая школа с детьми самых высокопоставленных особ! Их охраняют не хуже самого императора!

— Те деньги, что нам дают за девчонку, оправдывают риск. Да и всеми нами глубоко уважаемый Кюдай Гараки обещает поделиться своими разработками, если мы сумеем достать эту… как ее там?

— Фуюми Тодороки.

— Тодороки, Тодороки… знакомая фамилия… Кто ее отец?

— Бизнесмен средней руки, занимается разработкой и поставкой на геройский рынок костюмов и инструментов поддержки. Сотрудничает со многими геройскими офисами и агентствами.

— И что же дочь, да и прочие дети этого бизнесмена, делают в этой школе?

— Покровительство Старателя и Всемогущего. Этим все сказано. Именно поэтому вы и должны быть максимально осторожны, иначе, если вы хоть как-то засветитесь при похищении девочки, это уже не спишут ни на подростковый бунт, ни на загул, а будут крайне серьезно копать. И копать будут профессионалы, а они-то уж накопают, будьте уверены. И тогда нас уже ничто не спасет.

— Старатель и Всемогущий… Что ж, это и впрямь может быть опасно. Однако сумма, заявленная покупателем, окупает все опасности. Так что можете даже не сомневаться, что завтра все пройдет без заминок.

— Нет, ну серьезно? Они это серьезно? Что, они и впрямь ничего более интересного не нашли для последнего урока кроме лекции о волонтерстве в детском доме?! — крайне громко и эмоционально возмущался Тойя, активно размахивая руками.

— Тойя, угомонись, — невозмутимо отозвался Нацуо, слегка наклоняя голову, чтобы взбудораженный брат не задел его рукой, — Тебя же никто не заставляет в этом участвовать. А то, что нам лекцию почитали… Ну, это явно не конец света. Да и поспать можно было, уже польза…

— Кичиро, ну хоть ты скажи! Вот нафиг нам эти детдомовцы сдались, а? — Тойя повернулся за поддержкой к своему другу, однако наткнулся на крайне задумчивый взгляд, — Кичиро, ты чего?

— Да ничего… Просто, ты ведь никогда не думал… — Кичиро неопределенно взмахнул рукой, — Ведь, если так посмотреть, каждый из нас может в любой момент стать сиротой: автомобильная авария, нападение злодеев, природная катастрофа… В любой момент можно остаться одному против всего мира, вне зависимости от того, кем ты был. И когда ты сам окажешься на месте того детдомовца, который нафиг никому не нужен, что ты тогда скажешь, м? — он склонил голову вбок, с неким вызовом глядя в глаза Тойе. Тот был сбит с толку словами друга: с чего это вдруг Кичиро так взъелся на него из-за сирот, словно это для него больная тема?

— Обычно людям не свойственно задумываться о таком до тех пор, пока они сами не попадут в описываемую тобой ситуацию, — покачала головой Фуюми, наградив брата осуждающим взглядом, — Но это все же не повод так пренебрежительно относиться к несчастным сиротам!

— Да-да-да, конечно, — Тойя закатил глаза, — «Важна жизнь каждого», ага, спасибо, я помню. Но неужели вы серьезно думаете, что это МЫ должны помогать этим сиротам? Мы ведь точно такие же дети, как и они! Чем мы-то можем помочь?

— Мы можем пожертвовать им что-то из своих вещей, которые нам уже не нужны! — горячо начала Фуюми, — Книги, учебники, одежда, игрушки… Ведь у детей из детского дома ничего этого нет!

— Тойя, Фуюми! — взмолился Нацуо, с тоской поглядывая на спешащих мимо учеников, — Вы не могли бы решить все свои споры по дороге в столовую? Если мы не поспешим, то все места займут, да и очередь будет — ого-го! Мы не успеем поесть перед линейкой!

— А тебе лишь бы поесть! — вспыхнула Фуюми, — Можно подумать, ты голодаешь!

— Что ты на него набросилась?! — в свою очередь взъярился Тойя, — Он молодой растущий организм, ему нужно хорошо питаться! И нам с тобой, между прочим, тоже! Так что прекращай строить из себя мать Терезу! Нацу, Кичиро, пойдемте!

— Да как ты можешь!..

— Тойя прав, Фуюми, — осторожно начал Кичиро, приобнимая подругу за плечи, — От того, что ты откажешься от обеда, никому лучше не станет. Тогда какой вообще смысл в голодовке?

— В голодовке вообще никогда не бывает смысла, — пробурчал Нацуо, решительно направляясь в сторону столовой. Остальным не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним.

— «Черт побери, у нас почти получилось! Если бы не этот пернатый, они бы поругались и разошлись!»

— «Разговорчики! Продолжаем наблюдение и обработку объекта! Не тратим время на обработку окружающих! Как только они расстанутся, приступить к фазе лямбда!»

— Нацу, ну серьезно! Разве так можно? Тебя что, неделю не кормили?! — продолжала возмущаться Фуюми, с недовольством наблюдая, как ее младший брат с невероятной скоростью уничтожает содержимое своего подноса.

— А фо не фак, Фую? — жуя булочку, ответил Нацуо, — Я голодный!

— И что, это повод вести себя как дикарь?!

— Это не повод на него наезжать! — яростно ударил кулаком по столу Тойя, — Тебе что, еды жалко?

— Мне его манеры жалко, — поджала губы Фуюми, опасно сверкая глазами, — Как, впрочем, и твои тоже!

— Ребята, ребята, не ссорьтесь! — обеспокоенно встрял в их разговор Кичиро, — Это глу…

— А тебя никто не спрашивал, Кичиро! Не лезь не в свое дело!

— Я ваш друг, Фуюми, и это очень даже мое…

— Ах, значит, тебе наши манеры не нравятся, да?! — вскочил с места взбешенный Тойя, — А ты у нас одна такая вся правильная и культурная королева английская, да?!

— По крайней мере, за мое поведение родителям не приходится краснеть!..

— Ребята, на нас оборачиваются!.. — не на шутку встревожился Кичиро, с надеждой оборачиваясь к Нацуо, — Нацу, ну хоть ты скажи им!..

— Да похрен! Раз уж мы дикари, неандертальцы с дубинами, то что уж там, да, Фуюми?!

— Тойя, Фуюми, пожалуйста, хватит! — Нацуо со слезами на глазах глядел на разозленных брата и сестру, — Что за муха вас укусила сегодня?

— А вот этот вопрос стоило бы задать нашей мисс Выскочке, мисс Я-Самая-Лучшая-А-Вы-Пыль-На-Моих-Ботинках, — выплюнул Тойя, с ненавистью глядя на Фуюми, в чьих глазах уже собирались слезы.

— «Объект почти на нужной стадии. Готовьтесь!»

— Ты ужасен, Тойя! — всхлипнула девочка, — Ты совсем как Кейто! — с этими словами она развернулась и поспешила к дверям, протискиваясь через застывших учеников, наблюдавших эту сцену.

— «Готовность номер один!»

— Ну и катись отсюда! — крикнул ей вслед Тойя, после чего обратил свое внимание на собравшуюся вокруг них толпу зевак, — Че стоите, рты разинув? Все, представление окончено!

— Ты и впрямь дурак, Тодороки! — раздался из толпы девчачий голос, а его обладательница поспешила на выход. Тойя плюхнулся обратно за стол, что-то гневно бурча себе под нос.

— А это кто была? — спросил Кичиро, бросив взгляд на дверь, за которой скрылись Фуюми и та самая девочка, назвавшая Тойю дураком. Девочку он уже не раз видел рядом с Фуюми, однако все никак не мог с ней познакомиться: кажется, ей не особо нравилась компания братьев Тодороки и она предпочитала общаться исключительно с Фуюми. Тойя гневно фыркнул, откусывая кусочек булочки:

— Подруга Фуюми. Вроде как новенькая, за которой ей велели присматривать в прошлом году.

— Тойя, вот зачем ты обидел Фую? — тихо поинтересовался Нацуо, отложив в сторону от себя палочки. Он смотрел в одну точку, и создавалось ощущение, что он вот-вот заплачет. Тойя недовольно цыкнул:

— Ты еще зареви… Она первая начала! Тебе что, понравилось, как она тебя дикарем обозвала?

— И все же нам стоило бы извиниться, — задумчиво высказался Кичиро, — Все же она девочка, а у девочек… Бывают такие вот перепады в настроении.

— Еще чего! — возмутился Тойя, — Это ей надо извиняться, а не нам! К тому же — ты знаешь, где она? Вот и я нет. И как ты ее искать собрался?

— У меня есть перья, — напомнил Кичиро, слегка приподнимая свои крылья, — С их помощью я могу найти кого угодно, и Фуюми явно не исключе…

— «Черт! Откуда тут эта девчонка?!»

На всю столовую раздался оглушительный девчачий крик. Многие зажали руками уши, начиная недоуменно переглядываться. Тойя с ужасом вслушивался в голос, после чего обернулся к брату:

— Это же… голос подруги Фуюми, как ее… Реске?

— Да, ты прав! — обеспокоенно кивнул Нацуо, — Как думаешь, что могло слу…

Крик резко оборвался. Однако следом последовал вой пожарной тревоги. Многие тут же повскакивали со своих мест, ломанувшись в сторону эвакуационного выхода. Подскочили было и Тойя с Нацуо, но Кичиро резко дернул их на места:

— Подождите, а то в самую давку попадем…

Тойя и Нацуо согласно кивнули, возвращаясь на свои места. Кичиро нахмурился, после чего встрепенулся:

— Фуюми! С нее слетело мое перо, и я не ощущаю ее! Мы можем ее потерять, пока идет эвакуация!

— А ведь Реске наверняка побежала за Фуюми… — начал было Нацуо, но его прервал Тойя:

— Думаешь, что-то случилось с Фуюми и из-за этого кричала Реске?

— Уважаемые учащиеся, сохраняйте споко… Не толпитесь возле выходов! — тем временем пытался навести порядок завуч Шорк, но впавшие в панику ученики его уже не слушали. У дверей сгрудилась огромная громкая масса учащихся, каждый из которых хотел как можно скорее выскочить из столовой.

— Судя по голосу, место происшествия недалеко от столовой. Скорее всего, в девчачьем туалете… — сориентировался Кичиро, но после этого, взглянув на выходы, махнул рукой, — Но вот только в такой толпе пробраться туда…

— А зачем нам через всех паникеров лезть, если через кухню быстрее? Там и дверь выходит как раз к девчачьему туалету! — вдохновлено предложил Тойя, тут же вскакивая со своего места.

— И как ты собираешься на кухню пробраться, гений, особенно во время всеобщей паники? — не воодушевился его идеей Нацуо, — Да и дверь там эта уже сто лет как закрыта… — договорить ему не дали: две пары рук схватили его за плечи и потащили в сторону кухни, откуда уже начали выходить перепуганные криком поварихи, буфетчицы и прочие служители пищеблока.

— Готовься… — шепнул Кичиро, окидывая пристальным взглядом уходящих, — Как пройдет последняя, проскальзываем на кухню, я взламываю замок и…

— А почему это ты взламываешь замок, а? — ревниво спросил Тойя, — Может, я не хуже тебя могу справляться с замками…

— Тойя, прекрати! — тихо попросил его Нацуо, — Ты сможешь так же хорошо управляться с его перьями, как со шпильками Фуюми, которых у тебя нет? Так что давайте не будем тратить время на препирательства! Вон, уже последняя, четырнадцатая сотрудница уходит. Если не пошевелимся, дверь захлопнется и придется вскрывать еще и ее.

— Не захлопнется, — уверил Тойя, — Так, сейчас… Три, два, пошли!

Ребята бесшумно скользнули за оставленную слегка приоткрытой дверь кухни. Кичиро краем глаза отметил раздавленное яблоко, которое и не дало двери захлопнуться, когда ему на ухо рассерженно зашипели:

— Ну, что стоишь? Дверь там, полностью в твоем распоряжении, — недовольно буркнул Тойя, — Эй, Нацу, что ты делаешь?

— Нет, ну ты представляешь? Они нам тухлятину подсовывают! — отозвался Нацуо, отстраняясь от оставшегося на разделочной доске куска мяса, который до этого весьма тщательно обнюхивал.

— Ты сомневался? — закатил глаза Тойя, — Оставь это дело санинспекции. Кичиро?

— Уже, — тот осторожно дернул ручку двери, и та с легкостью открылась.

— Ты долго еще копаться собираешься? Скоро они поймут, что это ложная тревога, и примчатся сюда, — бурчал мужской голос в коридоре, — И тогда нам никакое «Внушение» не поможет. И сами спалимся, и объект может повредиться.

— Да все уже, — гневно ответила женщина в темном плаще, склонившаяся над бесчувственной девочкой, лежащей на полу, — Объект у тебя?

— А где ему еще быть? — мужчина слегка развернулся, демонстрируя своей спутнице…

— А ну отпусти мою сестру! — синее пламя скользнуло по полу, едва не подпалив плащ женщины, отчего та истошно взвизгнула. Тем временем верзила, державший в руках Фуюми, чуть пошатнулся и с удивлением обнаружил, что его колотит руками и ногами светловолосый мальчишка.

— Кичиро, что ты стоишь?! Помоги, они же похитят Фуюми!

— Да я б с радостью, только притуши свое пламя! Иначе все мои перья обратятся в пепел!

— Достаточно! Кидай девчонку в портал и сваливаем отсюда! — истошно завопила женщина, отпрыгивая от очередной волны огня. Посреди коридора тут же открылся фиолетовый портал, в который сиганул здоровяк, сумевший отпихнуть от себя Нацуо. За ним последовала и его сообщница, однако ее тут же окружил рой ярко-алых перьев:

— Не двигайтесь, иначе вы пострадаете, — пригрозил Кичиро. Женщина лишь безумно улыбнулась:

— Единственные, кто тут пострадает, это вы, мальчики. Не стоило вам лезть в это дело, — с ее руки сорвался какой-то округлый предмет, тут же покатившийся под ноги Кичиро и Тойи.

— Это граната! Ложись! — стоило только Кичиро сбить с ног Тойю, закрывая его своими крыльями, как раздался оглушительный взрыв.

* * *

— Черт, черт, черт, черт! — кто-то истерически расхохотался прямо над ухом Фуюми, — Мы прошли на грани фола! Эти гадкие мальчишки… Какой дьявол дернул их сунуться туда вместо того, чтобы эвакуироваться вместе со всеми?! С-с-сучата…

— Заткнись! — не менее истерично ответил новый голос, — Если бы ты не замешкалась со своим «Внушением», мы смогли бы нормально уйти! И это еще хорошо, что Друг ради этого позволил воспользоваться услугами этого… Курогири, иначе мы там бы и остались. Интересно, что же в этой девчонке такого, что вокруг нее подняли такой шум?

— И впрямь, — согласился женский голос. Мягкая и нежная рука приподняла лицо Фуюми, поворачивая его из стороны в сторону, острые ноготки царапнули щеку. Фуюми попыталась открыть глаза, однако темнота никуда не исчезла, словно ей кто-то накинул темную повязку. Но повязки-то не было!

— Девчонка не сказать чтобы была писаной красавицей, — меж тем заключил женский голос, — Полноватая, довольно бледная… Лицом тоже не вышла. Про то недоразумение, что у нее вместо волос, я вообще молчу. Ну и кому могла бы понадобиться такая дурнушка?

— У всех свое видение красоты, — возразил кто-то третий, до этого молчавший, — Так что внешние данные — это не столь уж и важный фактор. Куда важнее то, что у этой девчонки внутри.

«Что? «Внутри»? — похолодела Фуюми, — Эти люди… они хотят продать меня на органы?! Нет-нет-нет, это всего лишь сон, дурной сон… не более того».

— И что же у этой девчонки «внутри»? — фыркнула женщина, поднимая девочке подбородок и, судя по всему, внимательно ее оглядывая, — Ты же понимаешь, что то, что она девственница, еще не делает ее столь ценным объектом?

— Но не у всех твоих девственниц такой отменный генетический материал, — хохотнул мужчина, — У нее врожденная предрасположенность к использованию нескольких причуд. Да и любой из ее детей вне зависимости от партнера унаследует как минимум две причуды без негативного влияния на мозговую деятельность.

— Мощно, — впечатлилась женщина, — Теперь понятно, чего она понадобилась Уджико… Да, кстати, а этот препарат, что мы ей вкололи, он хорошо действует? Она не будет устраивать истерики, биться головой об стену и рвать на себе это недоразумение, по ошибке называемое волосами? А то ты ж знаешь, как это выматывает…

— Уджико говорит, что она будет послушной, как овечка, — отозвался мужчина, — Так что проблем не возникнет. Да и, по его словам, она самая спокойная из их семьи.

— О да, — фыркнула женщина, — Те пареньки… Которые на нас накинулись — это ж ее братья, верно? Совсем чокнутые пацаны. Надеюсь, та граната хоть немного вправила им мозги.

«Граната?! — ужаснулась Фуюми, — То есть… О боги! Тойя, Нацу! Боже, нет… нет, это неправда! Проснись, Фуюми, проснись, проснись! Нет-нет-нет, они не могли погибнуть! Это все сон, сон, сон!»

* * *

— Вы моей смерти хотите?! — разорялся Старатель на группу стажеров инженерного отдела, вытянувшихся в струнку у стеночки, — Вот кто, кто вам, олухи, разрешал взламывать базы КОБ-а? Что, думаете, бессмертные?! Думаете, пронесет?! — стажеры стояли неподвижно, боясь даже вздохнуть. И, когда Старатель набирал воздуха на новую порцию ругательств, у него внезапно зазвонил телефон. Бросив на стажеров гневный взгляд, про-герой поднял трубку.

— Ало? — повисло напряженное молчание. Глаза Старателя расширились:

— Простите, что?.. К-как… Фуюми… похитили?

Тойя с тоской глядел вниз сквозь перила лестницы на сгорбившегося на диване отца. Грудь болела нещадно, отдавая резью при каждом вдохе. Перебинтованная рука, изрезанная перьями друга, пытавшегося его защитить, тоже не доставляла приятных ощущений. Заснуть никак не получалось, так что мальчик не придумал ничего лучше, кроме как попросить у отца обезболивающее. Однако он совсем не ожидал увидеть его… В таком состоянии. Особенно после того, как отец едва не спалил всю школу во главе с этим мямлей директором — жаль, дядя Тоши вмешался и оттащил папу от этого умника. Все же не стоило господину директору начинать свой диалог с разъяренным героем с выставления счета за коридор, покореженный во время похищения Фуюми.

Отец глухо застонал, поднимая голову, и наткнулся взглядом на сына:

— Тойя?.. Ты… Ты что-то хотел?

— Да… Папа, у меня очень сильно болит рука… И грудь режет при дыхании. Я не могу уснуть, — признался Тойя, спускаясь вниз, — Можно мне обезболивающее? Пожалуйста?

Мужчина на это лишь покачал головой:

— Прости, Тойя… Тебе уже сегодня давали обезболивающее, а слишком часто его принимать нельзя, — он поманил к себе сына, усаживая его к себе на колени и слегка приобнимая, — Прости, но я никак не смогу тебе сейчас помочь, малыш… Прости… — отец уткнулся в плечо Тойи, сильнее прижимая его к себе, — Прости, прости меня, Тойя… Я отвратительный отец, который даже не может позаботиться о собственных детях… Черт, черт, черт… Я ведь мог это предотвратить… Я же занимаюсь этим делом, и если бы я поймал этих ублюдков… Ч-ч-черт… Это все моя вина…

— Папа! — возмутился Тойя, недовольно хлопнув его по плечу, — Не говори так! Ты не виноват, это все я… Если бы мы не поругались… Если бы я ее не обидел… — в уголках глаз противно защипало.

— Тш-ш-ш, Тойя… Тебе не стоит винить себя за это, — тихо шепнул ему на ухо отец, — Ты не виноват в этом. На вас воздействовали причудой, из-за чего вы и поссорились. Мне пришли результаты вашего обследования, — он указал на планшет, лежащий на кофейном столике перед диваном, — Врачи сумели зафиксировать на вас остаточные следы ментального воздействия, заставляющего относиться ко всему более агрессивно.

— Так вот почему Фуюми вела себя так… необычно, — раздался с лестницы голос Нацуо. Тойя обернулся: его брат спускался вниз, сочувствующе глядя на них с отцом.

— Нацу! — встрепенулся мужчина, — Тебе… Прости, тебе ведь тоже тяжело, а я…

— Папа! — укоризненно покачал головой младший брат, тоже устраиваясь на колене отца рядом с Тойей, — Я не глупый, я понимаю, что на тебя слишком много всего свалилось и ты просто не успеваешь за всем. Так что тебе не стоит извиняться перед нами, — закончил он, твердо глядя ему в глаза. Тойя кивнул, поддерживая брата:

— Да, пап… Мы справимся и обязательно вернем Фуюми!

— Да, пап, что-то уже известно о тех, кто похитил сестренку? Тебе звонили с требованием выкупа или угрозами? — взволнованно спросил Нацуо, — Может, что-то известно о нападавших? Все же телепортационная причуда — крайне редкое явление. Наверняка за такими следят…

— К сожалению, Нацу, пока ничего определенного сказать нельзя, — покачал головой старший Тодороки, — Никаких требований от похитителей пока не поступало. Да и, если мои подозрения все же верны и Фуюми похитили те же люди, за которыми мы уже полгода безуспешно гоняемся, требований не будет.

— Но тогда зачем было ее похищать? — удивился Тойя, — Если им не надо как-то на тебя воздействовать, то в чем смысл?

— Смысл… — отец почесал бороду, — Смысл похищать… Смысл… Черт побери! — вскинулся он, из-за чего Тойя с Нацуо едва не свалились с его колен, — Да бьюсь об заклад, что похищение Фуюми произошло с легкой руки этого чертового доктора Менгеле! — глаза мужчины полыхнули голубым огнем, — С-с-су… Сучок!

— Сучок? — удивленно переспросил Тойя.

— Доктор Менгеле? — одновременно с ним спросил Нацуо, — А это кто?

— Это… Нехороший человек был, — отозвался отец, — Опыты на людях проводил, вроде как даже уберменша пытался создать… Или это был не он?..

— Убер… Кого?

— Уберменша. Сверхчеловека, — кажется, отец полностью погрузился в какие-то свои мысли, — Человека, который способен использовать несколько причуд… Ному… Бля-я-ять, сука…

— Папа?

— Так, если я прав, то… Это плохо. Если не сказать хуево… С-сука, как же нехорошо, что он заинтересовался нами… Хорошо, что Рей и Шото сейчас в Швейцарии — до них он не дотянется…

— Кто «он», папа?

Отец глянул на сыновей, словно за время раздумий совершенно забыл об их присутствии. Однако его замешательство длилось недолго:

— Думаю, вам пора уже ложиться спать. Завтра предстоит тяжелый день… Вы же не хотите предстать перед тетей сонными мухами?

— К нам приедет тетя Маки? — удивился Тойя, но лишь сильнее прижался к отцу, не желая покидать его так просто. Тем более, что один он все равно не уснет.

— Да. Она присмотрит за вами, пока я буду занят поиском Фуюми, — отец вновь задумался, но дернувший его за рукав Нацу вновь переключил его внимание на детей:

— Пап, а можно… Можно мы с Тойей ляжем спать… С тобой, а? Пожалуйста? — Тойя активно закивал, полностью поддерживая идею брата.

— Да что с вами сделаешь… Ладно, только пожалуйста, не надо меня душить во сне, хорошо?

* * *

Кейго с интересом разглядывал большой двухэтажный дом, шагая по покрытой гравием дорожке. Предложение побыть у Тойи и Нацуо в гостях на время расследования, выдвинутое Старателем, было благосклонно принято комиссией общественной безопасности, так что теперь юному Таками предстояло провести как минимум неделю в доме своего кумира.

На пороге его встретил троллеподобный телохранитель, с явным подозрением оглядывающий посетителя, уделяя особое внимание ярко-алым крыльям. От такого пристального взгляда захотелось куда-нибудь спрятаться или вообще провалиться сквозь землю. Однако бугай, осмотрев его с ног до головы, неожиданно улыбнулся:

— Такэда Кичиро, верно? Господин Тодороки предупреждал о твоем приходе. Что ж, я крайне рад познакомиться с кем-то, кто сумел найти общий язык с Тойей, особенно учитывая его… кхм, пожароопасный характер.

— Тойя хороший друг, даже несмотря на его не особо приятный характер, — отозвался Кейго, неосознанно встопорщив свои перья, на что телохранитель рассмеялся:

— Ты прав. Ладно, иди: тебя уже заждались.

— Что? Вот так просто? — не поверил Кейго, — Но ведь вместо меня мог быть кто угодно, например, кто-нибудь с причудой изменения внешности! Его вы бы тоже пропустили, да?

— Но ты это ты, верно? Так что можешь спокойно проходить. И поверь, я вполне способен разобраться, кто передо мной — друг или враг. Ну, знаешь, профессиональные штучки, — от этой улыбки по спине мальчика пробежали мурашки: что ж, видимо, у них и впрямь тут все схвачено. Да и вряд ли герой номер два будет беспечно относиться к безопасности своих детей после похищения Фуюми.

— Кичиро! Рад тебя видеть! — стоило только Кейго зайти в дом, как на него тут же налетели Тойя и Нацуо, — Как ты себя чувствуешь? Мы слышали, тебе сильно досталось во время того взрыва…

— А, это… все в порядке. Только перья несколько обгорели, но это не критично, — Таками расправил крылья, показывая друзьям несколько темных пятен на них, — Это даже не повлияло на мою способность к полету и управлению перьями. Но спасибо за беспокойство. А вы тут что, одни?

— Разумеется нет, — фыркнул Тойя, неодобрительно глядя на входную дверь, — Видал этого? А таких еще трое расставлено по периметру дома. Можно подумать, они что-то смогут сделать, особенно учитывая наличие телепорта у тех, кто похитил Фуюми.

— Ну и еще папа попросил тетю Маки присмотреть за нами, — Нацуо осторожно глянул на брата, — Как думаешь, стоит..?

— Конечно! Кичиро тоже там был, а значит, имеет право знать!..

— Знать что? — обеспокоился Кейго: неужели произошло еще что-то?

— У нас есть предположение, кто мог бы похитить Фуюми! — понизив голос, сообщил Тойя, — Мы хотели рассказать об этом отцу, но он лишь попросил нас не лезть в это, даже не попытавшись выслушать! Это нечестно! Мы, так же как и он, хотим поскорее вернуть Фуюми!..

— Мне кажется, ему сейчас просто не до нас, — вставил свое слово Нацуо, — К тому же, у него самого есть мысли насчет тех, кто стоит за похищением Фуюми, которыми он не особо хочет делиться.

— Ну а если ближе к сути? — спросил Кейго, — Что у вас за предположение о похитителях Фуюми?

— Ты же помнишь тех представителей детского дома, что были в тот день в школе? — внимательно посмотрел на него Тойя, — И Фуюми стала агрессивнее после того, как поговорила с одним из них! Вряд ли это просто совпадение!

— Но… — Кейго нахмурился: он не помнил, чтобы Фуюми с кем-то разговаривала… Хотя, учитывая, что ей приходилось сидеть со своим классом через несколько рядов от них с Тойей, а он сам, в отличие от Тойи, не вертелся каждые пять секунд, чтобы увидеть Фуюми, то он вполне мог и пропустить это, — Ты же сказал об этом следователю, когда нас расспрашивали?

— Да, но он не придал этому большого внимания, — покачал головой Нацуо, — Именно поэтому…

— Ребята, я уже… Ох, так ваш друг уже пришел? — в прихожую вышла коротко стриженая темноволосая женщина, тут же окинув Кейго пристальным взглядом серых глаз, — Такэда Кичиро, верно? Наслышана о тебе. Я тетя этих оболтусов, Макота Фримен. Приятно познакомиться.

— Мне тоже, госпожа Фримен, — Таками судорожно вздохнул: этот взгляд… находиться под ним крайне неуютно. Как вообще Тойя с Нацуо и Фуюми живут с такой родственницей?

— Так вот, Кичиро, мы подумали, что было бы неплохо с нашей стороны покопать в этом направлении, — продолжил Тойя, совершенно не обращая внимания на присутствие своей тети, — Тем более что нас самих приглашали побыть волонтерами. Мы могли бы поискать что-то там, в том детском доме. Там наверняка есть что-то, я уверен!

— Тетя Маки согласилась нам помочь в этом деле, если вдруг что-то пойдет не так, — добавил Нацуо, поймав ошалелый взгляд Кейго.

— Если бы я попыталась их остановить, они бы все равно в это влезли и попали бы в неприятности, — пожала плечами женщина в ответ на молчаливый вопрос недоумевающего Таками, — А так я хоть буду знать, где они и что делают, а также смогу им помочь в случае чего. Но, на самом деле, я удивлена, что тебе, Кичиро, решили все рассказать: все же тебя это касается лишь постольку поскольку. И тебе совершенно необязательно принимать в этом участие.

— Я… — Кейго оглянулся на своих друзей, — Я не могу отказать своим друзьям в помощи. Так же как и бросить их в беде. Поэтому я помогу вам в этом деле.

На лице женщины мелькнула одобрительная усмешка. Тойя и Нацуо радостно заулыбались.

— Что ж, ребятки, я договорилась о вашем волонтерстве, и в скором времени нам подадут машину. А пока советую как следует изучить чертежи здания, которое вам придется исследовать.

* * *

— Ах ты ж мелкая дрянь! — разъяренная женщина со всех сил ударила девочку по щеке, от чего та рухнула на пол, прижав правую ладонь к месту удара, — Как ты посмела укусить меня, паршивка?! Грх, и почему нельзя вновь напичкать ее этим препаратом, чтобы она вела себя послушно, как раньше? В конце концов, какая разница, что у нее с глазами?

— Заказчик сказал, что за нарушение зрения он снизит цену на нее. А ее добыча была слишком сложной, чтобы терять хоть одну йену из-за этого! — девочка закашлялась, заходясь в рыданиях, — Кто ж мог знать, что у нее непереносимость препарата…

— И что нам делать?! Как теперь предлагаешь держать ее в узде?

— Ну, она же не полная идиотка, верно? — мужчина присел рядом с вмиг задрожавшей девочкой, — Должна понимать, что чем лучше она будет себя вести, тем больше шансов остаться живой и целой. Понятно, малышка? — девочка лишь сильнее всхлипнула, стараясь как можно дальше от него отползти.

— Тебе задали вопрос, мелкая дрянь! Тебе все понятно?! — истерично взвизгнула женщина, схватив девочку за воротник потрепанной блузки, — Отвечай!

— Кха-кха… я… я по… поня… ла, — тихо отозвалась она, судорожно глотая воздух, — От… пу… стите… больно…

— Действительно, отпусти ее. Не хватало еще, чтобы ты придушила наш товар.

Женщина с силой отбросила от себя девочку, ударив ее об стену.

— Ну вот что ты творишь… покупатель будет недоволен, если ты изуродуешь ее личико, — цокнул языком мужчина, — Так что я бы посоветовал тебе пойти и проветриться, чтобы не вводить нас в еще большие убытки.

Женщина хмыкнула, недовольно зыркнула в сторону девочки, после чего вышла, громко хлопнув дверью. Девочка снова всхлипнула:

— З-зачем… зачем вы меня похитили? Если вам… если вам так нужны деньги, то… Мой отец заплатит любую цену, чтобы меня вернуть!

— Конечно, — снисходительно кивнул мужчина, — Он заплатит за тебя… как только окончательно дооформят документы на удочерение. И тогда ты вернешься в свою семью. Надеюсь, они тебе понравятся.

— Мой папа этого не допустит! — воскликнула девочка, — Вы… вы пожалеете о том, что вы сделали…

— Милая, мы уже сколько лет этим занимаемся, — усмехнулся мужчина, приближаясь к пленнице и осторожно беря ее за подбородок, — За нами даже охотились самые лучшие герои Японии, Всемогущий и Старатель, но и они не смогли нас достать. Неужели ты думаешь, что какой-то бизнесмен сможет нам что-то противопоставить, а? — мужчина выпрямился, с усмешкой глядя на девочку, — Не будь столь самонадеянной. Лучше подготовься к тому, чтобы влиться в новую семью, — бросил он, закрывая за собою дверь.

— Вы даже не представляете, насколько сильно вы ошибаетесь… — тихо прошептала пленница, свернувшись клубком у стены и устало прикрывая глаза, — Папа… пожалуйста, поспеши…

* * *

— «Бостон Селтикс» против «Чикаго Буллз»? — подошедший ко мне в баре мужчина задумчиво уставился в экран телевизора, — Кто ведет?

— Как ни странно, вторые, — отозвался я, внимательно всматриваясь в лицо связиста с Заветами, — Честно говоря, не ожидал, особенно после их сокрушительного провала в прошлом сезоне.

— Вот к чему приводит смена тренера… — кивнул тот, подсаживаясь рядом, — Господин Тодороки, по вашей теме найти что-то было довольно… хм, проблематично даже для нас. Все же «Альянс» достаточно трепетно относится к сохранности своих секретов…

— Но вам же удалось что-то узнать? — поторопил я его, — Не тяните кота за причиндалы.

— Да, кое-что мы сумели обнаружить об интересующем вас… хм, товаре, — я чуть не заскрежетал зубами: это каким ублюдком надо быть, чтобы назвать маленькую девочку «товаром»? Но я все же сдержался и вслух спросил:

— И что же?

— Товар собираются послезавтра передать покупателю. Передача состоится в десять, в старых доках, в здании ремонтной мастерской. Но…

— Но? — насторожился я.

— Это ловушка, — без тени сомнений произнес связист, — Кто-то из них знает, что мы помогаем вам в этом деле: слишком уж просто Гиран нам выдал эту информацию.

— Гиран? — это не к добру, что пригретый ВЗО торговец сдает такую информацию.

— Да, — кивнул мой собеседник, — И пусть цену за эти сведения он с нас содрал приличную…

— Я оплачу вам все расходы, — поспешно вставил я, на что он лишь отмахнулся:

— «Заветы смерти» даже в лучшие свои времена не опускались до того, чтобы как-то вредить детям, так что для нас помочь вам — дело принципа. Именно поэтому глава и просил предупредить вас, что хоть информация с вероятностью в 70% верная, но это ловушка. И ловушка именно для вас… Старатель, — едва слышно закончил он, — Так что… Мы бы не советовали вам соваться туда. Не хотелось бы терять такого… партнера, — связист резко встал со своего места и прошел к бару. Что ж, я получил нужную мне информацию. Больше мне здесь делать нечего.

Примечания:

После сдачи всех долгов жить становится куда как лучше. Так что я снова с вами. Приятного чтения

---

Я осторожно осматривал здание ремонтной мастерской, которое снаружи выглядело как обычная заброшка, ничего подозрительного. Даже несколько пьяных бомжей под навесами присутствовали для полной аутентичности. Я вздохнул: и эту помойку «Альянс евгеников» выбрал для передачи моей дочери… какому-то богатому ублюдку, которому понадобилось потомство с несколькими сильными причудами. С-сука. В моих руках треснул бинокль.

— Шеф? — ко мне подошел Телепортист в сопровождении Шона, — Вы уверены, что мы на нужном месте? Тут как-то… слишком обычно?

— А ты что думал, что такие сделки проводятся исключительно в дорогих хорошо защищенных загородных виллах? — фыркнул я, — Ты слишком много фильмов пересмотрел. Обычно преступники предпочитают прятаться в тени, и только совсем отморозки творят беспредел на улицах. А это место очень даже подходит для передачи… «товара», как они говорят. Тут и прекрасный подход к воде есть, — я указал на небольшой проток воды под зданием мастерской, — Как видишь, тут вполне может пройти небольшой катер, и уйти от погони будет весьма просто.

— И что же мы будем с этим делать? — поинтересовался Шон, внимательно вглядываясь в темную воду, — Будет обидно, если они смогут уйти… Мы ведь полгода за ними гоняемся.

Я лишь хмыкнул, вновь возвращаясь к изучению объекта. Кто сказал, что они смогут уйти? Все же здесь будут присутствовать только сами торговцы, а не вся организация. Они засели в своем логове… О котором нам, к огромному их сожалению, стало известно.

Я был готов убить эту дуру Макоту, когда узнал, что с ее легкой руки Тойя и Нацуо полезли искать материал на этих ублюдков. И ведь нашли, не знаю как, но нашли! И с гордостью притащили мне фотокопии документов, подтверждающих покупку детей и фальшивых документов на них. Мне аж поплохело, когда объемная папка хлопнулась мне на стол, а довольный донельзя Тойя принялся в красках рассказывать о проведенном их троицей (боже, они зачем-то еще своего друга в это втянули!) под руководством госпожи Фримен личном расследовании! Тоже мне, юные Шерлоки Холмсы!

Со слов моих сыновей, в тот день в школу были приглашены представители детского дома «Кибо» с мотивирующей лекцией для учащихся, после встречи с которыми Фуюми и стала вести себя… агрессивнее. Это они и рассказали детективу Тсукаучи, но он, по их словам, никаких действий не предпринял. Поэтому им и пришла в голову идея под видом волонтеров пробраться на территорию детского дома и провести собственное расследование.

На самом же деле этот приют был проверен Мерой в первую же очередь, но ничего криминального представитель комиссии общественной безопасности в их деятельности не нашел. Так что мы отставили версию о причастности приюта на второй план, полностью сосредоточившись на Альянсе евгеников.

Чтобы раздобыть больше информации, мы вновь обратились к Заветам за помощью. Глава, выслушав меня, вошел в положение и пообещал узнать по своим каналам, не появился ли у Альянса новый «товар». Однако рассказать о логове этих ублюдков он, к сожалению, не мог — слишком уж сильно они оберегали информацию о нем. Зато он сказал, как найти посредника с Альянсом. Но предупредил, что в случае, если он попадет в плен, то прежде чем мы узнаем у него хоть что-то, он раскусит ампулу с ядом. Но даже это не помогло: Ночноглаз, использовавший на нем свое предвиденье, лишь разводил руками — посредник связывался с Альянсом либо по телефону, либо на нейтральной территории.

Так что информация, каким-то чудом добытая моими детьми, была как нельзя кстати. Но это не спасло их от заслуженного нагоняя с моей стороны. Их деятельной тетушке тоже досталось: какого черта она разрешила детям, старшему из которых всего десять лет, отправиться в логово этих уродов?! А если бы с ними что-то случилось?! Как бы я Рей в глаза бы смотрел?

Я глубоко вздохнул, глянув на циферблат часов. Без пяти минут десять. Все действующие лица уже собрались в ремонтной мастерской, предвкушая хороший куш от сегодняшней сделки. Пора приступать к нашему плану.

— Тошинори, — позвал я по рации Всемогущего, — Вы там как, готовы?

— Готовы, — чуть погодя, ответил тот и совершенно нехарактерно для себя выругался, — Вот ублюдки! Использовать детский дом в качестве прикрытия… В них уже совсем ничего человеческого нет?

— Тоши, если ты в каждом преступнике будешь искать человека…

— Да знаю я — никого не поймаю! — впервые я слышал, как обычно спокойный или радостный голос Всемогущего дрожал от гнева, — Но как этих подонков земля носит?!

— Этот вопрос не ко мне. Ладно, удачи тебе там. Но только имей ввиду: нам нужна вся аппаратура в целости и сохранности, а также все документы. Они не должны успеть замести следы!

— Понял. И ты там, не слетай с нарезки, — пожелал Яги, — С холодной головой у тебя гораздо больше шансов спасти Фуюми. И мы все ждем ее. Так что думай головой, чтоб не было как в тот раз с Нацу. До сих пор не пойму, как ты его в своем огненном вихре не сжег.

— Постараюсь, — пробормотал я, краем глаза улавливая условный сигнал от Лозы, — Пора.

— Да пребудет с нами удача, — выдохнул Тошинори и отключился. Я протянул руку Телепорту, которого уже обступило несколько человек из отряда внедрения. Мы должны были попасть в самый центр происходящего одновременно с оперативниками, что попадут в основной зал через окна и двери. Дальше же мы должны были действовать по обстоятельстам, учитывая тот факт, что находящиеся внутри люди вполне могут быть готовы к нашему появлению.

— И только попробуй вновь нас бросить, придурок, — зло прошипел Шон Ивану, — Лично голову откручу.

* * *

— Шевелись, мелкая дрянь! — прошипел в ухо злобный женский голос, еще вчера угрожающий Фуюми придушить ее, — Вчера вон какая бойкая была, паскуда, все лицо мне исцарапала, сукина дочь… Шевелись!

Безвольное тело послушно повиновалось командам женщины, уверенно пробираясь сквозь непроглядную тьму. Из-за того, что Фуюми не дала вчера этой женщине себя убить, ее вновь накачали этим странным препаратом, от которого она становилась безвольной куклой, из-за которого она снова осталась в полной темноте: доктор, что осматривал ее после первого случая потери зрения, заявил, что у нее непереносимость какого-то компонента препарата.

Слезы непроизвольно текли по щекам, оставляя мокрые дорожки. Она шла сквозь темноту, ведомая командами этой… Женщины. Она шла навстречу со своими покупателями… Будущими родителями. Почему папы так долго нет? Почему он до сих пор не пришел за ней, не сжег этих людей, которые промышляют похищением и продажей детей? Неужели он предпочел забыть о ней?

Нет, это не так — одернула себя Фуюми. Папа никогда не бросит ее. Он придет, он спасет ее. Совсем скоро, она точно знала это.

— А вот и наша девочка, — раздался приторный мужской голос, — Ну же, доченька, иди, обними своего папочку!

«Ты мне не отец!» — мысленно прокричала Фуюми, но ее тело лишь послушно поплелось на звук голоса «папочки». Нет, нет, все не могло так закончиться…

— Что с ее глазами? Почему они такие… Блеклые? — в то же время прозвучал холодный женский голос, — Мне казалось, мы покупаем здорового ребенка, а не… ЭТО. С глазами дохлой рыбы.

— Ох, не переживайте, госпожа Адамс, — подобострастно заговорил главный продавец, — Это временный эффект от успокоительного. Скоро пройдет. Просто девочка сильно нервничала…

— Мне не нужны ваши жалкие оправдания. Я в прошлую нашу встречу ясно выразилась — у девочки не должно быть проблем со зрением! И что мы получаем в итоге?!

— Дорогая, тебе же сказали, что это временный эффект, — постарался успокоить разбуянившуюся дамочку «папочка», — Так что скоро с нашей дочкой все будет в порядке. Кстати, как бы нам назвать малышку? А то Фуюми… Как-то не звучит. Может, Джессика? Что скажешь, малышка? Тебе нравится это имя?

«Нет»

— Скажи «да», маленькая мерзавка, — вновь зашипели ей на ухо.

— Да, мне очень нравится, — послушно повторила Фуюми. Папа, где же ты?

— Отлично! — явно обрадовался мужчина, — Значит, с этого момента твое имя — Джессика Адамс, моя любимая младшенькая доченька!

— Мое имя Дже… — именно в этот момент раздался оглушительный грохот, сопровождаемый звоном стекла. Послышались крики, ругань… Чьи-то сильные руки подхватили ее. Такие теплые, такие родные…

— Морды в пол, руки за голову! — громыхнуло над головой, и девочка не смогла сдержать радостный возглас:

— Папа!

* * *

Я осторожно прижимал к груди дочь, внимательно следя за тем, как мои люди вяжут этих уродов из Альянса, что отчаянно сопротивлялись.

— Уберите от меня свои грязные лапы! Как вы смеете!.. — верещала дамочка, пытаясь выкрутиться из рук моих сотрудников, — Я гражданка США! Вы не имеете права!..

— Это все какое-то недоразумение! — разорялся рядом с ней какой-то мужик, — Мы не сделали ничего противозаконного!

— Да, всего лишь участвовали в торговле детьми, — скептически протянул Шон, надевая на ошарашенных торговцев наручники, — Действительно, что в этом такого?..

— Все не так! — горячо возразил мужчина, поднимая голову и с мольбой глядя на меня, — Вы глубоко ошибаетесь, считая нас злодеями! Мы с женой просто хотели вернуть свою дочь! И эти люди лишь помогли нам!

— Что? — я был ошарашен такой неприкрытой ложью: он что, реально думает, что мы на это купимся? Судя по тому, какой жалобливый вид принял этот несчастный, и впрямь так и думал:

— Понимаете, господин герой, это наша дочь — Джессика Адамс, которую похитили восемь лет назад, — начал он, заискивающе глядя мне в глаза, — С тех пор мы долго ее искали, обращаясь к разным людям. Однако все наши попытки отыскать нашу малышку были безуспешны. Тогда мы попросили помощи у этих милейших людей, — он кивнул в сторону связанных торговцев, — Они вошли в наше положение и обещали найти нашу дочь. И они нашли ее и…

— Складно врешь, — я прервал его бред, с отвращением глядя на этого подонка, — Аж на слезу пробивает. Да вот только ты не учел одного момента — это МОЯ дочь, с рождения росшая на моих глазах, — я кивнул Шону, — Уводите их.

— Ублюдок! — брызгала слюной мымра, что назвала себя гражданкой США, — Я тебя засужу! Ты не представляешь, с кем связался! Я тебя уничтожу! Тебя и всю твою ничтожную семейку! Ты труп!

— Вы имеете право хранить молчание, — отозвался я на ее угрозы, — Любое ваше слово может быть использовано против вас в суде. Кто-нибудь, заткните ее.

Окружающих нас злодеев стали выводить на улицу, я же обратил свое внимание на дрожащую в моих руках Фуюми: малышка прижалась ко мне, вцепившись в ткань костюма мертвой хваткой, словно боялась, что кто-то вот-вот заберет ее у меня.

— Фуюми, девочка моя… — я склонил к ней голову, мягко касаясь губами ее макушки, — Сколько же страху ты натерпелась… прости… прости, моя малышка… прости, что тебе пришлось так долго ждать… прости меня.

— Папа, — всхлипнула моя дочь, сильнее вжимаясь в меня, — Пап… я… я знала, что ты придешь… что ты не бросишь…

— Как я могу бросить свою маленькую принцессу? — ласково сказал я, — Все уже закончилось, они тебе больше никогда не навредят. И никому другому тоже. Ну же, Фую, посмотри на меня, — Фуюми послушалась меня, поднимая свою голову, и я оторопел — вместо темно-серых, полных жизни детских глаз на меня смотрели блеклые, ничего не выражающие глаза мертвой рыбы.

— Господи, Фуюми… что же они с тобой сделали, дитя мое… — прошептал я, не в силах оторваться от столь жуткого зрелища. Из глаз моей дочери вновь потекли слезы, а ее руки потянулись к моему лицу, осторожно ощупывая меня. И тогда ко мне пришло осознание, — Ты… ты не видишь?..

Девочка зашлась в рыданиях, опустив свое лицо и скрыв его за волосами:

— П-прости… прости меня, пап… — она прижалась ко мне, словно боясь, что я оттолкну ее от себя, как прокаженную, — Папа, пожалуйста… я люблю тебя, пап… пожалуйста… пожалуйста, не… не бросай меня… папа, пожалуйста… — я погладил ее по волосам, успокаивая:

— Тшшш… все хорошо, малышка. Я никогда тебя не оставлю — что за глупости? Ни я, ни мама, ни дядя Тоши, ни тетя Маки, ни твои братья… Мы все очень ждем твоего возращения домой.

— Нацу… Тойя… как они? — тихо спросила малышка, — Я слышала… слышала, что их… граната…

— С ними все хорошо, — поспешил я уверить ее, — Ваш друг, Такэда, успел среагировать и оттолкнул их от места взрыва. Так что они достаточно легко отдела…

— Старатель, сзади! — раздался крик Меры, и я крайне поздно понял, что меня окружила темно-фиолетовая дымка портала. Черт, черт, черт! Как я мог быть столь беспечен?! Ведь и дураку должно было быть понятно, что задержание прошло как-то слишком просто и расслабляться нельзя ни в коем случае! А я что?! Мало того, что сам попал в ловушку, так еще и Фуюми с собой утащил!

Портал выплюнул нас в каком-то темном коридоре, спугнув при этом пару крыс, что с громким писком тут же бросились наутек. Фуюми встревожилась, подняв на меня взгляд пустых глаз:

— Пап? Что-то случилось?

— Все в порядке, — преувеличенно бодро отозвался я, тем временем пытаясь установить связь хоть с кем-то из моей команды. Но тщетно, — Просто я немного… расслабился и потерял бдительность. Вот и результат моей беспечности… Ладно, сейчас не время для стенаний — надо выбираться отсюда.

— П-пап… мне страшно…

— Все хорошо, Фуюми. Я ведь с тобой, рядом. Я никому не позволю вновь навредить тебе или забрать у меня. Обещаю, — постарался я успокоить свою дочку, — Только сейчас я тебя устрою поудобнее, чтобы в случае опасности мои руки не были заняты… Вот так, обхвати меня за шею… ногами обхвати меня за талию… держись крепко, хорошо? Я вытащу нас отсюда. Ты мне веришь?

Фуюми кивнула, сильнее обхватив меня за шею. Я же зажег небольшой огонек на ладони и отправил его вперед, освещать мне путь.

* * *

Мужчина оторвался от своих бумаг, когда за его спиной раздался голос:

— Я привел его. Какие будут дальнейшие указания? — по лицу мужчины расплылась победная улыбка:

— Прекрасно, Курогири. Доставь меня к нему. Хотелось бы лично поприветствовать того человека, что вечно путает мне все карты, — теневой силуэт послушно склонил голову, открывая фиолетовый портал. Мужчина без колебаний шагнул в него.

Из глубины коридора к нему приближался небольшой шарик яркого пламени. Вслед за ним двигалась массивная фигура героя, ступающая осторожно, внимательно вглядываясь в темноту за огоньком.

«Интересно, как же он отреагирует, когда заметит меня? — весело подумал мужчина и безбоязненно пошел навстречу. По мере сближения герой замедлялся, его силуэт становился все более напряженным, словно он чувствовал опасность, что ждала его впереди. Наконец его огонек выхватил из тьмы мужчину, заставив героя резко остановиться, во все глаза уставившись на незнакомца.

— Ну вот мы и встретились, Старатель, — усмехнулся тот, внимательно рассматривая собеседника, — А я ведь давно хотел с тобой познакомиться. Еще с тех пор, как ты вмешался в мои планы по похищению «Дамы в фиолетовом» три года назад… — однако герой не стал дожидаться конца речи, тут же махнув рукой, отделяя себя от злодея стеной огня.

— Ты серьезно думаешь избавиться от меня таким жалким способом? Жаль, я-то думал, ты все же поумнее будешь…

* * *

Черт, черт, черт, черт! Вот что же мне везет-то как утопленнику?! Нет, я догадывался, что за этими придурками из альянса может стоять сам Король Злодеев, но чтобы он объявил на меня охоту?! Сука, что же мне делать?!

— Папа, кто это был? — тихо прошептала Фуюми, — Он… он такой… такой страшный… Почему он хотел с тобой встретиться, папа?

Я промолчал, лишь крепче сжав ее в объятьях. Я продолжал бежать вперед, все еще пытаясь связаться со своими, однако сигнал все никак не проходил, как бы я не старался. А значит, Иван вряд ли сможет вытащить меня отсюда вместе с дочерью. Или хотя бы только мою дочь.

Черт… эти бесконечные коридоры сводят с ума. Чувствую себя загнанным зверем, которого по пятам преследует охотник с ружьем, которому я не могу ничего, ровным счетом ничего противопоставить! Все же стоило прислушаться к совету Ночноглаза и поменяться местами с Тошинори — я бы руководил штурмом приюта, он бы сражался со своим главным врагом. Все же у него шансов выжить в подобной ситуации куда больше, чем у меня.

Завернув за очередной угол, я чуть не взвыл: дорогу мне преграждала железная решетка. Выломать ее мне вряд ли удастся, а вот распилить… Главное, не навредить повышенной температурой Фуюми. Закрыв ее левой рукой, правую я поднес к решетке. Направленная струя пламени резала металл не хуже, чем у автогена. Интересно, а на какой разряд сварщика я сейчас наработал?

Впрочем, мне было не до пространных рассуждений: поскорее бы свалить отсюда, пока не убили. Или что этот ублюдок хочет со мной сделать?

— Хм, и куда же вы так спешите? Неужели герой номер два, известный своим бесстрашием, сейчас удирает, сверкая пятками? — раздался сзади усмехающийся голос, от которого у меня кровь застыла в жилах. Моя рука спустилась к поясу, нащупав на нем гранату малой мощности.

— Да я б с радостью поболтал, если б не обстоятельства, — буркнул я, срывая чеку и кидая гранату под ноги преследователю, надеясь, что она хоть ненадолго задержит его, позволяя уйти дальше. Однако вышло даже лучше, чем я ожидал: здание, в котором мы находились, явно было не рассчитано на подобное воздействие. Перекрытия не выдержали, и пол под ВЗО начал проваливаться, увлекая за собой и самого Короля Зла, который явно не успел сориентироваться и воспользоваться своим «Полетом». Не собираясь тратить свое время на то, чтобы посмотреть как главный враг Тошинори вновь берет ситуацию под свой контроль, я рванул дальше. Однако я прекрасно понимал, что в этих догонялках я обречен на поражение. А значит, мне надо было любым способом выйти на связь с любым из нашей команды и передать свои координаты, чтобы нас наконец забрали… А пока я должен как можно дольше тянуть время.

— Твои тщетные попытки сбежать смешны. Что ты хочешь этим добиться?

Я со всей силы рванул в сторону, проламывая стену. Надо убираться отсюда, как можно скорее. Внезапно в моем ухе зашипел наушник, словно кто-то пытался со мной связаться:

— Шпшепф… Пшпшеф… Впфы сшите меня? — раздалось из гарнитуры, часто прерываясь ненужным шипением.

— Иван?! — я был так рад слышать голос нашего штатного телепортиста, — Черт подери, как вы связались со мной?! Я до этого сколько раз пытался, и все впустую…

— Пфшепф, пфремя, — напомнил Иван, — Гдфе пштфы?

— Не знаю — я в помещении, у меня нет возможности определить мое местоположение. Вы по моим часам не можете через спутник отследить мое местоположение?

— Сгхигхнал грхушпится, но Спхвязист делает пвсе возможное, — отозвался он и, прислушавшись к чему-то с заднего фона, дополнил, — Через пять минут все будет сделано.

— Еще бы эти пять минут продержаться, — пробормотал я себе под нос, замечая, что из-за угла как раз появляется достопочтенный Все-за-одного.

— Ну что же вы, Старатель, это крайне невежливо — уходить не попрощавшись, — на его лице расплылась хищная улыбка.

— Может, я просто уважаю английскую культуру и традиции? — фыркнул я, отступая назад и прикрывая Фуюми, которая от испуга стала тише мыши, — В конце концов, их влияние на мировую культуру было колоссальным, особенно на те страны, которые находились в колониальной зависимости от них… Например…

— Надо же, в вашем досье, Старатель, нет ни единого слово, что вы изучали мировую культуру, — хмыкнул злодей, приближаясь, — Да и не об этом я хотел бы с вами поговорить…

— Не сочтите за грубость, господин… как вас там… но я вовсе не горю желанием с вами разговаривать, — мне нужно всего лишь протянуть немного времени, чтобы Иван успел меня вытащить.

— Что ж, ваше право. Но все же мне интересно расспросить тебя кое о чем, а мертвецы, к сожалению, не болтливы. Так может все же ответите на парочку вопросов?

— В-вы… Вы хотите убить моего папу?! — встрепенулась Фуюми, повернув пышущее гневом лицо в сторону одного из самых опасных злодеев современности, и попыталась соскользнуть с моих рук — я еле удержал ее, — В-вы… Как вы смеете? Он… он стольких людей спасает, стольким помогает — а вы хотите убить его?

— Хм, а ваша милая дочь вся в вас пошла, не так ли? — его глаза недобро сверкнули, — Что ж, значит, я был прав, когда решил отправить ее на перевоспитание супругам Адамс. Уверен, они бы вытравили из нее все это… невежество.

— Так значит… Значит это ты… Это из-за тебя похитили мою дочь! Из-за тебя она теперь осталась без зрения! Из-за тебя, ублюдок, из-за тебя!

— Папа?

— Хах… это было просто.

* * *

— Папа… папочка… — Фуюми сжалась в комочек у холодной стены, окружаемая ревом пламени и грохотом рушащихся перекрытий. Звуки мешались, складываясь в оглушительную какофонию, из которой было неясно, кто же побеждает — отец или тот странный незнакомец, так страстно желающий убить ее папу. О, что бы она только не отдала, чтобы темная пелена перед ее глазами рассеялась и она смогла наконец увидеть, что происходит, и, возможно, даже помочь в чем-то. Пусть она и не была обладательницей мощной причуды, как Тойя или Шото, но ее огненные и ледяные искры могли вполне сильно ужалить обидчика. Это могло бы отвлечь этого странного человека и выиграть ее отцу время, но… какая же она все-таки бесполезная!

— Иван! Шон! — взревел внезапно голос ее отца, — Уведите мою дочь отсюда, а здесь я сам разберусь!

— Но шеф! — ответил ему голос со странным акцентом, — Как же вы…

— Обо мне не беспокойтесь! Заберите мою дочь и проваливайте отсюда! Это приказ!

— Но господин Старатель!

— Шон, тебя это тоже касается! Живо с глаз моих долой! А ты, скотина, иди сюда!

Девочка подняла голову: что это значит? Кто эти люди, к которым обращался ее отец?

— Эй, малышка. Хей, ты же у нас Фуюми Тодороки?

— Конечно это она, идиот, какие еще маленькие девочки могут тут быть?

— Вредный ты, Шон. Короче, малышка, твой батя велел нам вывести тебя из зоны боевых действий, пока тебя окончательно штукатуркой на засыпало.

— Ван, как ты смеешь так разговаривать с дочерью господина Старателя?! — тот, кого Ван назвал Шоном, негодовал, — Ты должен относиться к ней с уважением!

— Да брось, она такая же девочка, как и все остальные. И нам пора уже выбираться отсюда…

— Да, бери ее за руку и отправляйся в агентство…

— А ты?

— Я останусь здесь. Как доставишь госпожу Тодороки, немедленно возвращайся — заберешь и меня с господином Старателем. Ну же, поторапливайся…

— Но шеф сказал…

— Живее, пока тут все не обрушилось к чертовой матери!

Как же холодно… Как непривычно холодно… Я так не замерзал с того самого дня, как очнулся в теле Старателя… В теле, которое всегда согревало жаркое пламя… Пламя, которое сейчас не ощущалось никоим образом.

Я словно летел сквозь темноту, что обволакивала меня своими ледяными объятьями. Откуда-то издалека доносились чьи-то голоса. Сначала они были еле слышны, а потом набирали силу, сливаясь в единый многоголосый вой, из которого с трудом удавалось выхватить разрозненные фразы. Кто-то у кого-то просил прощения, кто-то кому-то угрожал расплатой, кто-то слезно просил о чем-то… Голоса казались мне знакомыми, но мозг отказывался как либо идентифицировать их. От жуткого и громкого воя в ушах начало звенеть, голова раскалывалась. Хотелось заткнуть уши, отключиться, умереть — что угодно, лишь бы больше ничто не терзало мой слух. Но голоса и не думали стихать, кружась вокруг меня, чего-то требуя, о чем-то рассказывая… И этот жуткий холод…

Сколько лет я был женат на Снежной королеве и, казалось бы, должен был привыкнуть к ледяным силам супруги и детей, но… Это не то. Ее лед не был обжигающим, не был таким жестоким, не был таким… Смертельным. Он приносил лишь благословенную прохладу, охлаждая перегретые разум и тело, давая долгожданный покой. Но в то же время даря тепло и ласку. А этот холод… Наверное, именно его можно сравнить с дыханием смерти.

Голоса становились все громче, все требовательнее. Все чаще и чаще из путанных слов и разрозненных фраз стало доноситься имя Старателя… Мое имя… Энджи. Голоса звали меня, настойчиво требуя, чтобы я вернулся. К хору взрослых голосов присоединились и детские, и вот уже со всех сторон на меня неслось мое имя, повторяемое на разные лады. Энджи, Энджи, Энджи… Черт, да здесь я, здесь, незачем так орать!

— Папа? Папа!

Тойя… Нет, Нацуо… Или Шото? А может, Фуюми… Или все они вместе… Черт, да что же это творится?! Где я? Что с моей семьей? И почему мой огонь, мое адское пламя больше не греет?! Неужели этот ублюдок, Все-за-Одного все же забрал мою причуду? Хотя, мертвым причуды не нужны…

Нет, сука, нет! Я жить хочу, слышите?! У меня там жена, дети, агентство! Как они без меня?! А этому уроду кто морду начистит? А Тошинори? Он же пропадет без меня и остальных за собой потянет! Нет-нет-нет, верните меня! Я домой хочу! Мне еще сыновей женить, дочь замуж выдавать! С внуками нянчиться, в конце-то концов! Верните, откуда взяли!

Во мне начала подниматься злость. Чувство росло в груди, заполняя собой каждую клеточку моего тела. И тут же стало теплее, словно мой внутренний огонек только этого и ждал. Сначала маленький, едва тлеющий уголек, а потом пламя стало расти, словно раздуваемое мощными мехами. И вместе с ним росла и крепла моя уверенность, что я выберусь отсюда. Что моя песенка еще не допета. Холод отступал, а меня начало охватывать дурное веселье — это что же это получается? Я уже второй раз избегаю встречи с Хозяйкой? Мда, а ведь дамочка и обидеться может, что я так ее динамлю…

Меня с огромной силой потащило вниз, и я со всего размаху шлепнулся на ледяную поверхность. Я чуть не взвыл — да что такое-то! Почему всякий раз после смерти я оказываюсь на холодном металлическом столе?! Ну хорошо хоть на этот раз простынкой накрыли…

Вновь где-то рядом пикал прибор, вновь пахло лекарствами. И вновь мое тело ломило так, словно меня камнями забивали, как христианина времен Римской империи. Прям дежавю какое-то. Интересно, а если я подпалю простынь, меня опять окатят водой или что?..

Послышался звук открываемой двери:

— Госпожа Тодороки… Мне очень жаль, но, как видите, ваш муж так и не пришел в себя. Мы делаем все возможное, чтобы хоть как-то его удержать в нашем мире, но, боюсь, в этом случае мы бессильны… Максимум, он продержится до завтрашнего утра.

Что за хрень ты несешь?! Я живее всех живых! Только пока даже пальцем пошевелить не могу… Интересно, чем этот урод меня накачал? Все же вряд ли старикашка, находящийся под покровительством Все-за-Одного, заинтересован в моем выздоровлении. Скорее, он приложит все усилия, чтобы я скоропостижно скончался и больше не вставлял палки в колеса его шефа. Кажется, ВЗО об этом и хотел поговорить со мной…

— Я… Мы можем побыть с ним? — тихо прошептала Рей.

— Да, конечно, но минут пять, не больше — ему скоро пора будет на операцию.

— Да, я… Я понимаю…

— А вы, юная леди, зайдите ко мне в кабинет — я посмотрю, что у вас с глазами. Насколько я понимаю, лучше не стало?

— Н-нет… — послышался дрожащий голос Фуюми, — Перед глазами все еще темно… Только смутные очертания предметов… — она всхлипнула, а мое сердце неприятно кольнуло — все же эти твари серьезно навредили моей дочери! — Скажите… А папа… У папы совсем нету никаких шансов?

— Увы, моя девочка, — притворно вздохнул доктор, так что у меня аж зубы заскрипели, — Мне очень жаль…

— Отец погиб как настоящий герой, — внезапно высказался молчавший до этого Тойя, — Если бы не он… Тебя бы здесь не было.

— Но если бы он был здесь, как и Фуюми, было бы гораздо лучше, — добавил Нацуо.

— Доктор… — вновь подала голос моя жена, — Вы… Не могли бы выйти?

— Да, конечно, — вновь скрипнула дверь. Рей всхлипнула и, судя по звуку, рухнула на колени.

— Мама? — в унисон воскликнули мои сыновья, — Мама, ты чего? Мам, не падай!

— Я… Я не могу… — Рей зашлась в рыданиях, — Энджи…

А я проклинал в это время ублюдка-врача, что навешал моей жене и детям лапши на уши, долбаного ВЗО, из-за которого я даже прохрипеть ничего не могу, чтобы показать Рей, что я жив и помирать пока не собираюсь! Черт, да я сейчас настолько ослаб, что даже поджечь эту простыню не смогу!

— Тойя… Ты… Можешь откинуть покрывало с лица отца? И… Выйдите… Пожалуйста… — наконец попросила Рей, кажется, уже немного успокоившись. Послышались осторожные шаги. Противная ткань скользнула вниз по моему лицу, открывая его свету. Да толку-то? Все равно веки словно свинцом налились. Прям так и тянет взвыть со словами Вия «Поднимите мне веки!». Однако из моего горла не вырвалось ни звука, и даже хрип застыл где-то в глотке, так и не вырвавшись на волю. Вновь послышались тихие шаги и хлопок дверью. На некоторое время воцарилась тишина…

Моего лица коснулась нежная рука. Холодная, сухая, словно у покойника, она прошлась вверх по скуле, обвела контур уха и зарылась в волосы.

— Энджи, — мою щеку словно опалило огнем — что-то горячее капнуло на меня, словно сорвалась капля с носика только что вскипяченного чайника. И только через несколько секунд я понял, что это слезы. Рей рыдала, склонившись надо мной. Ее губы скользили по моему лицу, шепча что-то неразборчивое. Тихие слова прерывались всхлипами, но все также настойчиво что-то просили. На душе было паршиво.

Мне хотелось обнять Рей, прижать к себе, сказать, что со мной все хорошо, что не нужно переживать… Но тело предательски продолжало лежать бревном, ни единый звук не вырывался из сдавленного спазмом горла. Сука, как же я ненавижу это состояние полной беспомощности! Черт бы побрал этого ублюдка ВЗО и его ручного доктора! Наверняка то, что я никак не могу пошевелиться, это их вина! Особенно этого медика, презревшего клятву Гиппократа. Кто знает, какой хренью он меня пичкал все это время, что я был в бессознанке. А Рей теперь из-за этого убивается…

Внезапно всхлипы стихли. Рука, до этого мягко поглаживающая меня по волосам, тоже куда-то делась. Что она делает? И не увидишь же!

Скрипнула дверь:

— Тойя… Нацуо… Фуюми… Подойдите, попрощайтесь…

Послышались тихие, осторожные шаги. В мою ладонь резко вцепились детские пальчики, хватаясь за нее, как утопающий за соломинку.

— П-папа… П-почему ты нас оставил? Почему не попросил, чтобы тебя перенесли вместе со мной? — тихо всхлипнула Фуюми.

— Ты же обещал, что не бросишь нас… — с горечью прошептал Нацуо, — Обещал! Неужели твое слово ничего не значит?

— Нацу! Не говори так! — пожурила его мать.

Кажется, она хотела еще что-то добавить, но не успела: раздался грохот и знакомый голос:

— Как он?

О, и Тошинори тут. Что, сейчас сюда и все мое агентство сбежится? Во будет номер!

— Всемогущий! — раздался следом возмущенный вопль Уджико, — Это уже переходит любые границы! Сейчас к пациенту могут быть допущены только его близкие и родственники!

— А дядя Тоши близкий! — возмутилась Фуюми, — Как вы можете его прогонять!

— Тошинори… — сипло прошептала Рей, — Энджи… Он…

Судя по звукам, моя жена чуть было не рухнула, но ее вовремя подхватили:

— Рей… Держись, — также тихо ответил ей Яги, — Энджи бы не хотел, чтобы ты себя так изводила.

— Все, ваше время вышло! Покиньте палату! — надрывался тем временем доктор, с которым тут же вступил в спор Всемогущий. К ним примешались голоса возмущенных медсестер, затем подключились Фуюми и Нацуо, и моя палата потонула в какофонии звуков.

Меня коснулась горячая рука и из множества звуков я выхватил тихий шепот Тойи, который до этого подозрительно молчал:

— Пап… Я отомщу. Кто бы ни был тот злодей, клянусь, я убью его… Чтобы он сам понял, каково это… — его слова вновь потонули в общем гомоне. Ладошка сына отпустила меня, оставив после себя небольшой ожог. Он что? Решил бросить вызов ВЗО?! Не, я знал, что мои сыновья бывают безбашенными, но чтоб настолько…

Тем временем доктор Уджико, при поддержке громко верещащих медсестер, выпроводил визитеров из моей палаты и запер дверь. Немного потоптался возле нее, громко повздыхал, после чего подошел ко мне. Я напрягся: мало ли, что этот врач-убийца мог со мной сотворить?

— Они наконец-то ушли? — раздался голос, от которого у меня кровь застыла в жилах — черт побери! Что здесь забыл этот старый хрыч ВЗО?!

— Да, господин, — недовольно пробурчал доктор, начав щелкать каким-то прибором, — Вот, полюбуйтесь на наш материал!

С меня тут же сорвали простыню. Вот чего-чего, а того, что я предстану перед главным злодеем Японии в чем мать родила, я себе даже в худшем кошмаре вообразить не мог. Ему что, удовольствие доставляет лицезреть голых мужиков? Хотя, Уджико же назвал меня «материалом», так что вряд ли ВЗО таким экзотичным способом удовлетворяет свои эротические желания. Хотя, кто их знает, каким образом они берут генетический материал для своих ному…

— Не правда ли он прекрасен? — с каким-то странным придыханием сказал доктор, — Как я и говорил, это тело словно специально создано для того, чтобы стать основой для ному! Правда, этот идиот его все же подпортил: пришлось восстанавливать ему легкие, которые он сильно «подкоптил». А я ведь ему говорил не курить!

— Что там с его «закладками»? — перебил его ВЗО. Так, а это уже интересно… Что за закладки и почему я не в курсе?

— Я не знаю, из-за чего они слетели, но слетели они капитально. Проще их убрать и поставить новые, чем восстановить эти. Честно говоря, я удивлен, что он не сошел с ума и не начал убивать всех без разбору… Все же ментальные закладки — штука очень сложная, и малейшая ошибка может привести к непоправимым последствиям.

— И когда примерно они слетели? — поинтересовался Все-за-Одного, пока я пытался осмыслить новую информацию. Бляха муха, это что это получается? Я мог в любой момент слететь с нарезки? И вот эти внезапные вспышки гнева, которые мне едва удавалось сдерживать… Это что, тоже результат воздействия этих ментальных закладок? Офигеть…

— Примерно три года назад, — немного подумав, ответил доктор, — Что-то его очень сильно потрясло. Все ментальные линии перекручены, куда что идет — непонятно. Беспорядок такой, словно котенок поиграл с нитками.

— Значит, ному высшего класса из него не получится… — задумчиво проговорил Все-за-Одного.

— Но он может стать хорошей основой для того ному, что мы готовим против Всемогущего, — высказался доктор, — И тот факт, что ному будет сделан из его друга, сильно ударит по нему.

— Ты прав, — согласился ВЗО, — Это будет идеальной местью ему за все… Но кое-что мне все-таки не дает покоя. Его поведение… Он вел себя так, словно прекрасно понимал, с кем имеет дело и насколько я опасен для него. Он боялся меня… И боялся сильно. И он не бросился сразу в битву со мной, а отступил… Даже не так, он пустился в бегство, стараясь сбить меня со своего следа. Это совсем не соответствует его психологическому портрету.

— С ним была ослепшая дочь, — резонно возразил доктор, — Скорее всего, он хотел увести ее в безопасное место, чтобы она ему не мешала, да и он сам мог за нее не беспокоиться.

— Кстати о детях. Что там с завещанием? Оно не будет помехой нашему плану?

— Совершенно нет, — хмыкнул доктор, — Просто потому что его нет. А если и есть, то нотариально не заверено. И это нам на руку.

Черт, а это уже плохо… Мда, с моей стороны было довольно самонадеянно полагать, что со мной ничего не случится. Выберусь отсюда — непременно займусь этим вопросом. Но все еще непонятно, при чем тут дети…

— Что с обработкой его жены? — тем временем продолжил допрос ВЗО. Стоп, что?! Эти сволочи хотят как-то навредить еще и Рей?! И моим детям? Господи, что же эти уроды задумали?!

— Госпожа Тодороки уже в маловменяемом состоянии, — в голосе доктора послышалось едва скрываемое торжество, — Думаю, после похорон соц-опека окончательно примет решение о лишении ее родительских прав в связи с психическим расстройством. Она уже сейчас нестабильна.

— Это хорошо, — благосклонно произнес Все-за-Одного, — Значит, в скором времени мы получим заготовки еще для трех ному… Ну и с девчонки тоже можно получить выгоду.

Суки! Уроды! Ненавижу! Использовать моих детей, как материал для создания ному… Мрази! Еще и Рей довести до сумасшествия… Твари!

— Когда ты займешься этим телом? — поинтересовался Все-за-Одного.

— Завтра утром, как только окончательно восстановим ему легкие, — немного поразмыслив, отозвался Уджико, — Где-то в десять.

— Отлично. Я приду к этому времени, — сообщил ВЗО, после чего что-то щелкнуло. Меня аж всего колотило от гнева. Огненный шар, разраставшийся в моей груди, грозился в любой момент выйти из-под контроля и спалить все к чертям собачьим. И не то чтобы я был сильно против все тут сжечь, но сейчас это было бы плохой идеей. Если они поймут, что я очнулся, то точно прибьют, чтоб на этот раз уж наверняка. А пока у меня есть преимущество, и им надо пользоваться.

План был прост, как два пальца. Ночью, когда мало народа, а весь персонал занят игрой в картишки, выскользнуть из палаты и, воспользовавшись телефоном в регистратуре, позвонить Ивану, чтобы он доставил меня в медпункт при агентстве. Но жизнь внесла в мой план свои коррективы:

— Да что такое… — пробормотал доктор, — Что опять не так с сердцебиением? Видно, придется еще раз поставить капельницу…

Черт! Что еще за гадость он хочет мне ввести?! Нет, нет, нет, не надо!

Но кому интересно мое мнение. Мне все же поставили капельницу, и в скором времени мое сознание вновь погрузилось в темноту.

* * *

Большой дом, освещаемый лишь мягким светом луны, глядел своими темными окнами на окружающий мир мрачно и угрюмо. Казалось, что дом покинули, однако из одного из его окошек пробивался тусклый свет. Не было слышно ни голосов, ни звонкого детского смеха, что всегда доносились из него в такие тихие вечера.

Рей Тодороки сидела в гостиной, остекленевшими глазами глядя на едва тлеющие угольки в камине. На душе было пусто.

Женщина устало потерла виски и взялась за чашку почти остывшего чая. Господи, за что ей все это…

Три года… Три спокойных года тихой и даже счастливой семейной жизни. Энджи уделял ей и детям все больше времени, был с ними ласков и добр. Делал приятные сюрпризы, водил в разные рестораны, театры… Хотя Рей и видела, что ему не особо интересно на представлениях, он часто начинал клевать носом, но он все равно со странным упорством продолжал водить ее на самые разные постановки. Рей не ожидала такого от супруга, который готов был жертвовать своим временем для того, чтобы доставить ей удовольствие. Ее губы тронула легкая улыбка.

— Мама? — в дверном проеме появилась троица детей, — Мам, можно мы посидим с тобой? Нам тяжело уснуть…

Женщина кивнула. Ее тут же облепили дети, сильно прижимаясь к ней. Она приобняла их, прикрывая глаза: Тошинори прав, она должна держаться ради детей, поддерживать их. Все же им куда тяжелее. Они потеряли отца, которого только недавно обрели.

— Мама? Блатик Тойя? Блатик Насу? Сестленка? — из-за двери показалась разноцветная макушка Шото, притащившего с собой мягкую игрушку Старателя. Любопытные глазки малыша с интересом уставились на них.

— Шото, иди к нам, — позвал его Тойя, протянув младшему брату руку. Тот с удовольствием забрался с ногами на диван, удобно устроившись на коленях матери.

— Мам, а что у тебя с глазами? Ты плакала? — бесхитростно спросил Шото, подняв голову и глянув матери в лицо, — Тебе плохо без папы?

— Нам всем плохо без папы… — тихо пробормотала Фуюми, протягивая руку в попытке обнять младшего братишку. Тойя мягко взял ее за запястье и помог приобнять Шото.

— Мама, не плась! Папа велнется! — уверенно произнес Шото, — Он нас никагда не блосит. Это зе папа! Только ты не плась, холосо? И ты, Фую! Вы зе не будете?

Рей слабо улыбнулась. Слезами и впрямь горю не поможешь, как любил говаривать Энджи. А значит, надо взять себя в руки и продолжить жить. Этого хотел бы Энджи…

— Не буду, Шото, — пообещала она.

«У тебя очень красивая улыбка, — всплыл у нее в голове голос мужа, — Напоминай мне о ней почаще, хорошо?»

«Хорошо, Энджи»

В коридоре второго этажа одной из самых лучших больниц Токио столпилось множество медицинских работников. Все они галдели, отчаянно пытаясь открыть или хотя бы выломать дверь в одну из палат. Дарума Уджико, основатель и глава больницы, с удивлением взирал на эту странную толчею вокруг кабинета, в котором находилось тело для нового ному. И ему это не нравилось.

— Что тут происходит? — осведомился он, подходя ближе, — Почему вы не на своих местах?

— Господин Уджико! — тут же отозвался его заместитель, проталкиваясь сквозь толпу, — Минут двадцать назад из этой палаты поступил сигнал о прекращении работы аппарата жизнеобеспечения! Возможно, кто-то из злодеев хотел подобным образом прикончить Старателя! И запер дверь, чтобы никто не смог ему помешать! И теперь мы…

— А открыть с помощью запасного ключа? — всполошился Уджико. Это тело нельзя было просто взять и отключить от аппарата жизнеобеспечения! Иначе начнутся необратимые процессы!

— Он чем-то подпер дверь с той стороны!

— Так ломайте! Может, мы еще успеем! — «Успеем до того, как тело испортится слишком сильно для ному высокого класса!»

Куча интернов тут же навалилась на дверь. Кто-то побежал за ломом. Медсестры и нянечки причитали, стоя у стеночек и с интересом наблюдая за попытками выбить злополучную дверь. Доктор Уджико бестолково бегал вокруг, заламывая руки. Если бы он не был лысым, то он бы и волосы на голове рвал…

Наконец дверь не выдержала и треснула. Подпиравший ее стул полетел в сторону. Тут же образовался затор из людей, которые поспешили в палату. Дарума Уджико протолкался вперед, обводя помещение ошарашенным взглядом.

В палате было пусто. На полу возле кровати лежал мигающий лампочками прибор жизнеобеспечения. Столик с инструментами покосился, грозясь вот-вот рухнуть. Утренний ветерок колыхал занавески, слегка прикрывающие распахнутые настежь окна.

— Его нет! — ошеломленно пробормотал один из интернов.

«Ну уж нет! Это тело мое, и никто не имеет права его похищать!»

* * *

— Девушка, ну не могу я вам сейчас ничем помочь! — в который раз повторяла симпатичная сотрудница больницы, работающая на ресепшене, — Это я не вам, — бросила она в трубку, которую с трудом удерживала плечом у уха, — У нас внештатная ситуация… Черт, да где же оно… Простите, это я не вам… У нас пациента похитили… Нет, господин Крейк, ваши анализы никто не трогал. Пожалуйста, зайдите позже! Господин Крейк, да все с вашими анализами в порядке! Девушка, да идите вы уже! Тут и без вас забот хватает!

Рей Тодороки тяжело вздохнула, но все же отошла от стойки регистратуры и с тоской взглянула в окно. Кажется, ее попытка в последний раз увидеть мужа провалилась. Медперсоналу сейчас явно не до нее. До чего же обидно.

В носу противно защипало, на глаза навернулись слезы, затуманивая зрение. Зеленые кусты за окном превращались в кляксы, а рыжее пятно смазалось, быстро удаляясь… Стоп, какое рыжее пятно? Рей вытерла глаза, всматриваясь в шелестящие на ветру кусты. Она же явно там что-то видела!

Вот кусты вновь зашевелились, и из них высунулась голова с коротко стриженными рыжими волосами. Голова оглядела окрестности, заметила в окне Рей и тут же вновь скрылась в кустах. Молодая женщина тихо сползла вниз по стенке, прижав руки к груди. Сердце гулко стучало о ребра.

— Я сошла с ума… — прошептала Рей, — Я определенно сошла с ума… Мне стоит отдохнуть…

— Госпожа Тодороки! Что с вами? Вам плохо? — подбежал к ней взволнованный водитель, сопровождавший ее в этой поездке.

— Все… Все нормально, — тихо отозвалась она, — Они не пускают меня к Энджи…

— Мне поговорить с ними? — склонил голову на бок водитель.

— Нет. Поедем домой… Я неважно себя чувствую…

— Как скажете, госпожа Тодороки. Я подгоню автомобиль ко входу…

— Лучше оставьте у дальних ворот. Я хотела бы немного подышать свежим воздухом.

— Хорошо, — кивнул водитель и вышел. Рей еще немного посмотрела в окно — рыжих голов больше не наблюдалось — и тоже покинула больницу.

В надежде немного развеяться, Рей решила прогуляться по тенистой аллее, замысловато огибавшей здание больницы и выводившей прямиком к дальним воротам. Высокие деревья скрывали аллею от шума внешнего мира, закрывали листьями от любопытных глаз посторонних. В воздухе висел приятный аромат цветов, благоухающих на красиво оформленных клумбах.

Рей медленно шла по дорожке, наслаждаясь тишиной и прохладой. Ее взгляд бездумно скользил по кустам, словно в надежде вновь увидеть среди них рыжую макушку.

— Что за ерунда лезет мне в голову, — едва слышно пробормотала Рей, — Я просто устала — ничего более. Энджи сейчас в своей палате, если его еще не отвезли в морг… Он не может лазать по кустам! Это бред! Плод моего воображения! Просто я очень разнервничалась — вот мне и мерещится всякое… Так, надо поскорее вернуться домой — Маки не против посидеть с детьми, но не стоит этим злоупотреблять…

Кусты рядом затрещали, но Рей не обратила на это внимания. Ей еще предстояло разобраться со многими проблемами. Хорошо еще, что ее поддерживают… Маки, Тошинори, люди из агентства ее мужа, дети… Без них она бы не справилась.

Шум в кустах повторился, и внезапно что-то схватило Рей. Чьи-то огромные лапы обхватили ее, закрывая рот и утаскивая сквозь ветки. Женщина оказалась прижата к чьей-то горячей груди. Рей попыталась лягнуть нападавшего, вывернуться, но ее лишь крепче прижали к себе, не давая даже пошевелиться.

— Р-рей… — хрипло пробормотал похититель ей в ухо, — Родная… Н-не… Не кричи…

Женщина замерла. Тепло мощного тела. Сильные руки. Родной голос. Нет, не может быть…

— Я… Я отпущу тебя… — продолжал невнятно бормотать голос, — Не… Не надо… Не кричи… Найдут… Обещаешь?

Рей осторожно кивнула. Огромные руки ослабили хватку, но все равно продолжали придерживать женщину за плечи. Рей быстро развернулась и прижала руки ко рту:

— Энджи? — едва слышно пробормотала она, оглядывая супруга, — Это… Это ты?

Ее муж выглядел ужасно. Голубые глаза смотрели словно сквозь Рей, подернутые едва заметной белой пеленой. Губы что-то беззвучно бормотали. Лицо приобрело какое-то безумное выражение. Плечи, грудь, руки были исполосованы довольно глубокими царапинами. Кое-где из них торчали обломки шипов.

Опустив взгляд ниже, Рей стыдливо отвела глаза — больничная простынка, которую Энджи обвязал вокруг бедер, съехала, лишь каким-то чудом оставаясь на теле супруга и совершенно ничего не прикрывая.

— Энджи, — пробормотала Рей, чувствуя, как заливается краской, — Что ты тут делаешь? Да еще в таком виде… Доктор Уджико вообще знает о твоем состоянии?

— Не… Нет… Не надо… Ему не надо, — Энджи удалось на секунду сфокусировать взгляд на лице супруги, — Я… Должен… Агентство…

— Энджи! Если ты сейчас что-то и должен, то это вернуться в больницу! — всплеснула руками Рей, — Я сейчас позову кого-нибудь…

— Нет! — Энджи с силой прижал ее к себе, прикрывая рот ладонью, — Они не должны… Не должны знать… Мне нужно в агентство…

— Энджи! Ты посмотри на себя! Ну куда ты в таком состоянии! — тихо попыталась воззвать к его разуму супруга, подняв голову так, чтобы видеть крайне обеспокоенное лицо мужа, — Энджи, пойдем в больницу… Если ты уже пришел в себя, то доктор Уджико быстро приведет тебя в порядок…

— Нет! — тихо взвыл мужчина, опасно покачнувшись, но не отпустив Рей, — Мне… Нельзя тут оставаться… Рей, помоги… Прошу…

— Я помогу тебе, Энджи, — уверила его Рей, осторожно подняв руку и погладив его по щеке, — Но сначала тебе нужно показаться врачу…

— Нет! — снова повторил мужчина, слегка встряхнув жену, — Обещай… Обещай, что Уджико… Что не скажешь ему… Обо мне…

— Хорошо, Энджи, хорошо… — постаралась успокоить его Рей, тем временем пытаясь найти взглядом кого-то, кто поможет ей угомонить явно спятившего супруга и вернуть его обратно в больницу. Страшно подумать, что с ним может случиться, если не отправить его к врачу!

— Обещаешь? Он… Не узнает?

— Не узнает, — ласково уверила его Рей, — Давай, Энджи, я тебе сейчас простыню поправлю… И мы пойдем…

— В агентство? — с мольбой уставился на нее муж, так что Рей даже стало совестно его обманывать.

— Да, в агентство, дорогой… Не переживай, все будет хорошо… Главное, что ты уже пришел в себя…

— Позвони! — потребовал Энджи. Рей взглянула ему в лицо и поразилась: его пронзительно голубые глаза ясно смотрели на нее, без единого намека на невменяемость хозяина. Однако речь все так же оставалась несколько путанной, — Позвони… Пусть… Пусть подготовят койку… Я… Должен попасть в наш медпункт… И попроси… Попроси, чтобы позвали… Исцеляющую Девочку… Позвонишь?

— Хорошо, Энджи, только дойдем…

— Позвони сейчас! Нельзя… Времени нет… Они ищут… Я не хочу! Не хочу, чтобы они причинили вред вам! Рей, позвони!

— Кто «они», Энджи? — встревожилась Рей, — О чем ты?

— Все-за-Одного… — пробормотал Энджи, вновь покачнувшись, — Уджико… Он работает на него… Опасно оставаться у него… Он убьет меня, а потом примется за вас…

— Энджи, что ты несешь! Ты сейчас не в себе! Тебе надо отдохнуть и поспать! Прошу тебя, Энджи, послушай меня!

— Рей… Помоги мне… Мне нужно в агентство… Пока не поздно… Прошу… Ты же обещала… — мужчина вновь опасно покачнулся и принялся заваливаться на левый бок. Глаза, прежде чем закрыться, умоляюще глянули на Рей, — Помоги мне…

— Энджи! Энджи, нет! — Рей склонилась на обмякшим телом супруга, — Энджи!

— Госпожа Тодороки? — послышался встревоженный голос водителя. Немолодой мужчина со всех ног бежал по аллее, направляясь к ним.

— Энджи… Он… Он… — на глаза Рей вновь навернулись слезы.

— Позвать кого-то из санитаров? — тяжело дыша спросил водитель, окинув ошарашенным взглядом полуобнаженное тело своего работодателя, — Его стоит вернуть в палату…

— Нет, — твердо сказала Рей, утирая слезы, — Помогите донести его до машины!

Водитель, не задавая больше вопросов, подхватил Старателя под правую руку. Рей — под левую. И таким образом, двигаясь крайне осторожно, они дотащили бесчувственное тело до машины. Рей расчистила место на заднем сидении, куда с осторожностью уложили Энджи.

— Куда, госпожа? — немногословно поинтересовался водитель, поворачивая ключ зажигания.

— Он просил отвезти его в агентство. В их медпункт…

— Я понял. Постараюсь добраться как можно скорее. Пристегнитесь.

* * *

О моя голова, как же она болит… С-с-сука… Где я? Что со мной? Все словно в тумане…

Я помню, как проснулся… Словно меня что-то резко обожгло… Я должен был сбежать из этой палаты, из этой гребаной больницы… Эта мысль набатом била в голове, заглушая тупую ноющую боль, распространявшуюся по всему телу. Я сумел подняться с лежанки, уронив при этом какой-то прибор… На шум могли сбежаться медработники, а значит… Я схватил стул и заблокировал дверь…

Вновь воспоминания словно в тумане. Окно. Острые шипы кустов. Кажется, я помял розы… Надеюсь, мне не придется все это оплачивать… Кусты, кусты, кусты… Кто-то заметил меня из окна… Вновь кусты…

Опять провалы в памяти… Разговор с Рей… Надеюсь, она меня послушала и я сейчас в медотсеке моего агентства, а не у Дарумы Уджико на попечении…

А, что гадать! Можно же самостоятельно открыть глаза и посмотреть! А заодно узнать, что это за тяжесть у меня на груди…

Я приоткрыл глаза. На двери висела табличка с названием моего агентства. Отлично, я на своей территории, я в безопасности… Я перевел взгляд на свою грудь и не смог сдержать улыбки умиления: на моей груди, положив голову на руки, спала Рей. Лицо, наполовину скрытое растрепанными волосами, хмурилось от дурного сновидения. Такая милая… Наверняка не отходила от меня с того самого момента, как меня сюда привезли…

Я осторожно коснулся ее волос, убирая непослушные прядки с лица. Рей внезапно распахнула глаза:

— Энджи? — она тут же вскочила с меня, вызвав у меня вздох разочарования. Хорошо же было, так уютно… Так по-домашнему…

— Господи, Энджи… — Рей бросилась мне на шею, от чего у меня тут же перехватило дыхание, — Очнулся… Милый мой, очнулся! Живой…

— Кхрей… Отпхусти, задхушишь, — прохрипел я. Рей тут же отстранилась, но я вновь притянул ее к себе, мягко целуя в лоб, — Спасибо… Спасибо тебе, родная… Без тебя я уже наверняка был бы мертв… Спасибо, что все же привезла меня сюда…

Рей уткнулась мне в грудь и заплакала, обняв меня за плечи так сильно, словно боялась, что я куда-то исчезну. Ее тело мелко тряслось от рыданий. А я сидел, нежно поглаживая ее по спине, шептал ей на ухо успокаивающие глупости, покрывая ее мокрое от слез лицо поцелуями. На душе было легко и спокойно.

— Рей… Ну-ну, хватит плакать… Все хорошо, я жив, прекрасно себя чувствую… Ну же, Рей! Лучше расскажи, как у вас дела? Как дети? Представляю, какой ужас вы пережили… Ой, Рей, ты чего? Ай, больно!

— Идиот! — воскликнула Рей, пару раз ударив меня по груди, — Как ты нас напугал, придурок… Ну если ты о себе не думаешь, хоть бы о нас подумал, прежде чем лезть на очередного злодея!

— Рей, я…

— И хоть бы сказал о том, что Фуюми похитили! — продолжала возмущенно выговаривать мне свои претензии супруга, — Мы с Шото отдыхаем в Швейцарии, ничего не подозревая, а у вас тут такое ЧП! И вот не стыдно тебе было врать мне, что у вас все хорошо?

— Рей, милая… Ну сказал бы я тебе, что Фуюми похитили — и что? Только бы нервы тебе потрепал…

— Нервы ты мне и так потрепал! — буркнула Рей, вновь устраиваясь у меня на груди, — Самоубийца… Чтобы больше нас так не пугал, ясно?

Я улыбнулся:

— Я постараюсь, милая… Но обещать ничего не могу, сама понимаешь.

— Понимаю… — вздохнула Рей, — Но это тяжело…

— Тяжело быть женой героя? — невесело усмехнулся я, поглаживая ее по волосам, — Я даже не представляю, как ты справляешься… Если бы ты решила стать героиней, я бы уже с ума сошел от беспокойства. Ведь в любой момент…

— Тшш, тише, Энджи, — успокаивающе погладила меня по щеке Рей, — Мне проще, потому что я знаю: мой муж — герой номер два, который может справиться со всем. А если вдруг у него не получится — ему всегда помогут его друзья. Это меня успокаивает…

Внезапно дверь палаты открылась:

— Очнулся, наконец? — продребезжал старческий голос, и в комнату, громко стуча тростью, вошла Исцеляющая Девочка, — Милочка, постой-ка пока у стеночки — мне надо осмотреть твоего бедового муженька.

Я с большой неохотой отпустил супругу, отдаваясь в руки специалиста. Рей с тревогой следила за действиями медсестры UA, задавая множество вопросов относительно моего состояния. Несмотря на то, что чувствовал я себя практически великолепно (ну подумаешь, голова немного болит!), Исцеляющей Девочке что-то не нравилось. Наконец, окончив осмотр, она строго спросила:

— Тодороки! Я задам тебе один не очень приятный вопрос, на который ты, тем не менее, должен дать честный ответ. Ты принимаешь наркотики?

— Что? — я с удивлением вытаращился на внимательно смотрящую на меня медсестру, — Я, наркотики? Сознательно точно нет!

— А бессознательно? — прищурилась медсестра.

— А бессознательно я понятия не имею, чем меня накачал этот Уджико! — вскипел я. На моем лице яростно вспыхнул огонь, — Еще вопросы?

— Как ты сумел сбежать? Даже не так: как ты смог пошевелиться, если в твоей крови был переизбыток наркотика, который расслабляет мышцы до такого состояния, что они не способны выполнять свою функцию?

Я пожал плечами:

— Ну, как говорится… Если пациент хочет жить, то медицина бессильна.

— Это не объяснение, — поджала губы старушка, — А такая ситуация является ненормальной…

— А то, что мой лечащий врач накачал меня наркотиком и хотел использовать мой труп для создания сверхчеловека — это нормальная ситуация?! — закричал я, гневно раздувая ноздри, — Что, нынче врачам не модно чтить клятву Гиппократа? Теперь уже принцип «не навреди» не работает?!

— Энджи, успокойся! — всполошилась Рей, — У тебя давление!..

— Тодороки, я вовсе не оправдываю доктора Уджико. Хотя твои обвинения и звучат дико…

— Дико? ДИКО?! — завопил я, подскакивая на кровати, — Да они при мне обсуждали все это! Что меня используют для создания этих, как они их называют, ному, как и наших с Рей детей!

— Энджи! — Рей тут же подскочила ко мне, надавив руками на грудь, — Лежи, тебе вредно так резко вставать!

— Я слышал их разговор, — упрямо повторил я, все же позволяя себя уложить обратно.

— Чей «их»?

— Доктора Уджико и того злодея, с которым я сражался, — отозвался я, вовремя вспомнив, что я по идее не знаю о Все-за-Одного и Один-за-Всех, — Кажется, Уджико назвал его… Как-то странно он его назвал… Вроде Все-за-Одного.

В комнате повисла тишина. Рей, видимо, пыталась осмыслить, что это за дурацкое прозвище такое. А вот Исцеляющая Девочка сильно встревожилась: уж она-то знает это имя. Дверь внезапно распахнулась:

— Все-за-Одного? Ты уверен? — спросил у меня появившийся на пороге Всемогущий. Он не улыбался.

— Уверен, — кивнул я и вновь приподнялся, — Ты его знаешь, верно? — это хорошая возможность, не выдавая свою осведомленность, войти в курс дела и в узкий круг людей, посвященных в тайну Один-за-Всех. Если, конечно, Тошинори все же доверяет мне.

— Да, я… Я встречался с ним, — обтекаемо ответил Тошинори, подходя ближе и осторожно присаживаясь на край кровати, — Он… Он очень сильный противник…

— Не то слово, — усмехнулся я, позволяя Рей вновь уложить меня на подушки и укрыть одеялом, — Да и, видимо, он позволил Уджико и над собой поработать. У него было много причуд, — пояснил я в ответ на удивленный взгляд Исцеляющей Девочки и Всемогущего, — Я насчитал как минимум девять, пока с ним сражался.

— Ох, Энджи… Я не представляю, как ты сумел выжить в битве с ним! — всплеснула руками Рей.

— Все-за-Одного очень силен, — кивнул Тошинори, — Его причуда позволяет ему забирать чужие причуды, а также передавать их… Моя наставница погибла от его рук.

— Вот как? — страшно «удивился» я, — То есть вот этот ху… Кхм, хрен, представляющий опасность не хуже ядерной бомбы в руках террористов, бегает где хочет, убивает героев, а о нем никто ничего не знает? Это как так? Почему он не объявлен в розыск? Почему герои не пытаются его поймать? Почему, черт возьми, я, герой номер два, узнаю о такой опасности только сейчас?!

— Энджи… Это мое дело, — ответил Всемогущий, тяжело вздохнув, — Мое и только мое…

— Чего?! Твое дело? А если этому ублюдку взбредет в голову традиционная злодейская мысль о захвате мира? Это же угроза мирового масштаба! За такими личностями нужен как минимум постоянный контроль, чтобы они чего-нибудь не отмочили! А этот явно что-то глобальное замыслил… Так что это очень даже общее дело! И лучше, если мы узнаем о нашем враге и начнем действовать как можно скорее!

— Я… Я подумаю над этим, — уклончиво отозвался Всемогущий и тут же перевел тему, — Ты сам-то как? Честно говоря, видок у тебя… Тот еще.

Я чуть не взвыл: какой, к черту, мой вид? Тут вопрос жизни и смерти, и моей в том числе! И если для Тоши встреча с ним стала чуть ли не фатальной, то что говорить обо мне! А еще эти ному…

— Рей… Исцеляющая Девочка… Можно мы с Тошинори переговорим… С глазу на глаз? — попросил я, массируя виски, — Нам надо кое-что обсудить.

— Энджи… — заволновалась Рей, переводя взгляд с меня на Тошинори, — Ты уверен?.. Тебе сейчас лучше отдохнуть и не вол…

— Рей, все хорошо. Я просто поговорю с Тошинори, ничего плохого не случится, — успокоил я супругу, — Я даже ему морду бить не буду. Честно.

— Еще бы ты ему морду бил, — фыркнула медсестра, — Пойдем, милочка, пусть они сами разберутся между собой.

Рей кинула на меня всполошенный взгляд — ей явно не нравилась идея оставить меня одного с Тошинори. Но все же она послушала Исцеляющую Девочку и прошла к двери. Взявшись за ручку, она на мгновение остановилась и взглянула на меня. Я ей кивнул, обнадеживающе улыбнувшись. Наконец мы остались с Тоши одни.

— Энджи, — начал было герой номер один, но я его перебил:

— Всемогущий. Послушай меня внимательно и не перебивай, пожалуйста! Я не знаю, какие у вас там с этим ВЗО личные терки, да мне и плевать как-то. Но этот ублюдок угрожает не только тебе. Я слышал их разговор с Дарумой Уджико, слышал их планы на себя, своих детей, тебя… И мне эти планы совсем не нравятся.

— И… И что же за планы они обсуждали?

А, гулять так гулять! Будем резать правду-матку!

— Он хотел убить тебя моими руками. Сделать из меня и моих сыновей ному, генномодифицированных людей, способных противостоять тебе. Способных убить тебя. И его эксперименты по созданию ному весьма успешны — помнишь фиолетовый туман, с помощью которого похищали детей?

— Он тоже ному? — нахмурился Тошинори.

— Да. И он предполагает, что они будут готовы… — я мысленно прикинул, когда произошло сражение между ВЗО и Всемогущим, — Где-то года через три. И он говорит, что нашел способ получить Один-за-Всех. И тогда его уже ничто не сможет остановить от перекройки мира.

Тошинори с широко раскрытыми глазами уставился на меня. Повисла тяжелая тишина.

— Ты мне ничего не хочешь рассказать? — проникновенно поинтересовался я, — Ты ведь определенно что-то понял, не так ли?

Тошинори молчал. Я тяжело вздохнул:

— Как хочешь. Если ты считаешь, что играть в молчанку — это хороший способ решить проблему — пусть будет так. А сейчас извини, я устал и хотел бы немного поспать, — я демонстративно отвернулся от него, поправляя подушку и поудобнее устраиваясь на ней, готовясь ко сну. И все-таки обидно, что мне Всемогущий доверяет меньше, чем Ночноглазу.

— Энджи, — позвал меня Тошинори, — Я… Я понимаю, ты прав… Но это… Это непросто рассказать. Дай мне немного времени, хорошо? Ты как раз поправишься, и мы вновь поговорим об этом. Договорились?

— Ладно, — пробурчал я, утыкаясь носом в подушку, — Но не думай, что я об этом разговоре забуду! — хоть пообещал вновь поговорить об этом, и то хлеб… — Скажи Рей… — я зевнул, — Скажи, чтобы ехала домой и отсыпалась. Завтра… Пусть лучше приедет завтра… С детьми… А сейчас — спать.

Веки слипались. Голова тяжелела. Я не стал сопротивляться наваливающемуся на меня сну и вскоре отключился.

---

Примечания:

— Жаль, что ты нас покидаешь… — с тоской протянула Фуюми, поднимаясь на носочки, чтобы провести рукой по верхним полкам шкафа в поисках случайно забытых вещей, — Кажется, больше ничего нет. Мы все собрали.

Кейго наконец-то справился с молнией на сумке и, перекинув ее через плечо, выпрямился, оглядывая напоследок комнату, выделенную ему в доме Тодороки. Тех злодеев из Альянса евгеников уже поймали, так что дольше злоупотреблять гостеприимством своих друзей он не мог. Да и из комиссии пришел однозначный приказ вернуться в академию. Пусть Кейго и смог подружиться с младшими Тодороки и заполучить расположение их матери, но со смертью главы семейства в этой дружбе больше не было смысла.

— Ну как, Кичиро, ты собрался? — в комнату заглянули Нацу и Тойя, — За тобой уже мама приехала.

— А, о, точно… — Кейго неуверенно улыбнулся, — Она… Она сильно торопит? — наверное, его наставница тоже недовольна таким раскладом. Но не все может быть им подконтрольно: кто же знал, что все так обернется.

— Да не особо… Но она выглядит несколько… Сердитой, — высказались братья, переглянувшись друг с другом, — Но мы ей сказали, чтобы она тебя не ругала — все же это была наша идея втянуть тебя в это дело. Ты не виноват.

— Наша мама тоже злилась на Тойю и Нацу, — вылезла из-за спин братьев двуцветная макушка, — Она сказала, что это без-рас-суд-но, во! — с гордостью произнес Шото, явно радуясь новому выученному слову.

— В любом случае, это наша вина, — взъерошил себе волосы Тойя, — Поэтому твоя мама не должна сильно злиться… Мама вроде как раз хотела поговорить с ней об этом. Извиниться за нас… Раз папа не может… — лица всех Тодороки как по команде погрустнели.

— Кстати, как он? — тут же вскинулся Кейго, на удачу скрестив пальцы за спиной. Известие о тяжелом состоянии его кумира повергло Ястреба в ужас — он никак не мог поверить, что его герой, его спаситель, его идеал может вот так просто погибнуть. Он переживал за него не меньше, чем остальные Тодороки, жадно ловя каждое слово о состоянии Старателя, которое ему удавалось услышать.

Обреченное отчаяние, поселившееся в большом доме, угнетало. Тойя стал более раздражительным, Нацуо перестал улыбаться. Фуюми все чаще плакала, считая себя виноватой в таком состоянии отца. Лишь Шото сохранял оптимистичный настрой, искренне веря, что с его папой все будет в порядке. Но и из его комнаты ночами доносились всхлипы.

Кейго метался между всеми членами семьи Тодороки, стараясь поддержать каждого из своих друзей. Но у него не особо получалось. Нацуо смотрел все время куда-то мимо, словно совсем не замечая беспокойного пернатого. Фуюми с благодарностью принимала помощь Кейго, хотя и часто повторяла, что она теперь стала для всех обузой.

Тойя каждый день уходил на пик Секото, где отрабатывал владение своей причудой до жутких ожогов. Один раз он чуть не спалил себя заживо — благо Кейго успел скинуть горящего друга в ближайший ручей. Таками долго пытался убедить Тойю в необходимости посетить врача, в необходимости прекратить убивать самого себя, но упертый Тодороки ничего не желал слушать. Он продолжал свои тренировки, а Кейго с ужасом наблюдал за своим другом, никак не решаясь выбрать: рассказать госпоже Тодороки, что творится с Тойей, или все же продолжать молча наблюдать? С одной стороны, другу нужна была помощь, хотя он всячески пресекал любые попытки хоть как-то поговорить с ним. С другой — если Кейго кому-то расскажет о том, чем занимается Тойя, тот посчитает его предателем. И тогда Кейго точно не сможет ему никак помочь…

И тот факт, что сейчас, когда он уедет, Тойя останется практически один на один со своим горем, внушал ему немалый ужас. Если бы только у него была возможность уговорить господина директора…

— Увы, — шмыгнул носом Нацуо, — Папа не приходил в себя. Мы были у него сегодня. Он… — мальчик уставился в окно, нервно сжимая кулаки, — В общем, доктор сказал, что… — не в силах продолжать, мальчик опустил голову.

— Доктор сказал, что в лучшем случае он продержится до завтрашнего утра, — закончил за брата Тойя, уставившись в окно.

— Ох… — Кейго не знал, что и сказать на это. Это было… как-то нереально. Осознать все это было непросто…

— Ке… Кичиро, ты собрался или еще нет? — раздался из коридора голос куратора Ястреба, избавляя его от надобности что-то отвечать своим друзьям. Он лишь извинился, подхватил свои вещи и вышел из комнаты, что на несколько недель стала для него домом. Но теперь ему предстояло вернуться в академию. В свой настоящий дом…

— Иду, мада… мам, — ответил он, не поднимая взгляда на женщину, что на время была названа его матерью.

Вместе они спустились на первый этаж, где их ожидала усталая госпожа Тодороки, без особого энтузиазма предложившая выпить чаю перед дорогой, на что куратор Ястреба ответила вежливым отказом. Да госпожа Тодороки и не настаивала. Ее мысли были заняты совсем другим.

Сопровождаемый Тойей, Кейго вышел на залитый солнцем дворик. Вдоль дорожки, выложенной плиткой, раскинулись благоухающие клумбы, над которыми порхали яркие бабочки. Природа словно не ощущала той мрачной атмосферы отчаяния, что царила в доме, или ей было все равно. Но стоило им выйти за ворота, как куратор Ястреба остановилась и поинтересовалась:

— Ке… Кичиро, а где твой рюкзак? — мальчик провел рукой по плечу, там, где должна была быть лямка рюкзака, но… ее там не было! Сумка была, а вот рюкзак... Кейго начал судорожно вспоминать, куда же он его положил. Он ведь точно его собирал, он помнил это! Но тогда где он?

— Может, ты его в комнате забыл? — предположил Тойя, — Давай я за ним сбегаю, хорошо? Я не долго! — выкрикнул он, уже скрывшись за забором. Ястребу оставалось лишь с благодарностью смотреть ему вслед.

— Да, такой пацан мне в академии точно не нужен, — едва слышно пробормотала себе под нос женщина, — От него были бы одни только хлопоты… Все-таки есть в этом всем свои плюсы…

— Почему вы так категоричны? — спросил Кейго, взглянув на своего куратора, — Тойя на самом деле очень хороший парень.

— Он может быть сколько угодно хорошим парнем или еще кем, но это не изменит того факта, что он постоянно приносит одни неприятности. У вас и дня не проходило, чтобы он не начинал конфликт с кем-либо! А как он относится к старшим? Никакого уважения! Если бы не Старатель, на него бы вообще внимания не обратили. На самом деле, то, что его все же не взяли к нам, большая удача.

— Обидно, — после недолгого молчания сказал Ястреб, подняв голову к небу, — Столько усилий — а все впустую. Если директор комиссии все равно решил оставить эту идею… Зачем все это было? Зачем надо было меня пугать тем, что меня выгонят? Зачем было играть в дружбу, обманывать их? Ведь… — он сморгнул слезу, — Ведь все равно все впустую. Все равно все было… не по-настоящему.

— Зато ты получил бесценный опыт выполнения оперативных заданий, Кейго, — пожала плечами женщина, — Вместо того, чтобы предаваться пустым размышлениям, лучше бы пошел и сам нашел свои вещи, — глава академии взглянула на экран своего планшета, — И так уже опаздываем.

— Да, мэм, — пробормотал Кейго, смахивая с щеки слезу, и быстрым шагом направился к воротам. Но стоило только ему завернуть за угол, как он тут же налетел на раскрасневшегося Тойю, прижимавшего к себе потерянный рюкзак. Мокрое от слез лицо, искаженное обидой и злобой, много о чем сказало не ожидавшему такого Таками:

— Тойя? Ты… ты все слышал! — обескураженно пробормотал Кейго. Тойя с вызовом поднял голову, пыша праведным гневом:

— Да, я все слышал! И что ты нам врал, и что наша дружба была для тебя лишь игрой! И даже то, что ты вовсе не Кичиро, а Кейго! Что для тебя важнее задание, данное этой комиссией общественной безопасности, чем наши чувства… Я ведь доверял тебе! Верил, как брату! А ты! Тебе самому от себя не тошно?!

— Тойя! — Кейго попытался взять своего друга за руку, но тот ловко выдернул ее, продолжая с ненавистью глядеть на друга. Уже бывшего друга, — Ты ошибаешься! Я вовсе не…

— Заткнись! — воскликнул Тойя, — Заткнись! Мне не нужны твои оправдания! Я уже услышал все то, что мне было нужно! — он швырнул в Таками его рюкзак, — Убирайся! — в руках Тодороки появилась фотокарточка, тут же вспыхнувшая голубым огнем, — Все было ложью…

— Тойя! Ты все не так…

— Вали нахер, Такэда, или как там тебя?! Вали, пока я не прибил тебя! — мальчик развернулся на пятках и бросился в дом, оставив на плитке дорожки горящую фотографию. Кейго тут же упал на колени, стараясь потушить остатки клочка бумаги. Это была их общая фотография. На почерневшей бумаге еще угадывались четыре обнявшиеся силуэта, от чьих лиц остались лишь прогоревшие дырки. Ястреб перевернул карточку тыльной стороной, заметив на ней несколько едва читаемых иероглифа. «Лучшему другу» — гласило начало подписи. Хрупкая бумага, крепко сжатая пальцами мальчика, не выдержала и осыпалась на дорожку.

— Ястреб! Ты идешь или нет? — послышался из-за забора голос директрисы академии.

— Да, мэм, — утирая слезы, отозвался Кейго, поднимаясь с колен.

* * *

— Сэр, вам стоит отдохнуть, поспать, а не принимать посетителей! И уж тем более не собираться домой! — возмущался мой лечащий врач, наблюдая за моими сборами.

— Но вы же сами сказали, что я даже здоровее, чем в нашу последнюю встречу, — отозвался я, застегивая пуговицу на рукаве рубашки.

— Но вы неделю пролежали в коме! — в отчаянии заламывал руки старичок, но попыток остановить меня не предпринимал, — И такое быстрое исцеление после этого… Это ненормально! Как и тот факт, что вы умудрились как-то двигаться, находясь под воздействием наркотика… Вам стоило бы полежать еще хотя бы недельку!

— Недельку я могу полежать и дома, — отозвался я, пристально разглядывая свое отражение, — Хотя, честно говоря, больше лежать нет никакого желания: дел и так по горло. Нет времени прохлаждаться.

— Но сэр! — простонал доктор и хотел было добавить еще что-то, но его прервали:

— Папа! — я оглянулся и счастливо улыбнулся, когда в меня врезались мои четыре малыша, крепко меня обнимая, — Папочка!

— Шото, — красно-белая макушка младшего сына, уткнувшегося мне в ногу и схватившего мертвой хваткой штанину, — Нацу, — колючий ежик белых волос моего среднего сына, возвышавшегося над своими братьями и сестрой, — Фуюми, — собранные в пучок непослушные волосы дочурки и последняя огненно-рыжая макушка с белой прядкой, — Тойя… Милые мои… Родные… — я слегка наклонился, обнимая всю четверку

— Я же говорил, что с папой все будет хорошо! — довольно пробормотал Шото, — А вы мне не верили… Пап, ты же хорошо себя чувствуешь, да?

— Как новенький, — усмехнулся я, утыкаясь носом в их макушки.

— И все же я настоятельно рекомендую еще хотя бы недельку соблюдать постельный режим, — влез со своим брюзжанием старый доктор, — Госпожа Тодороки, присмотрите за своим мужем, чтобы он не делал глупостей! А то ведь он вновь помчится искать приключений себе на голову!

— Клянусь, никаких геройских дел в течение недели, — поднял я голову, улыбаясь жене, — Честное геройское! Ну, может, пять дней… Четыре! Ну, три… Может, два?

— Неделя, Энджи, — безапелляционно заявила мне Рей, подходя ближе и тоже приобнимая меня и детей, — Семь дней отдыха в кроватке в кругу семьи. И даже не пытайся спорить.

— Не буду, — вздохнул я, вновь взлохмачивая рукой волосы своих детей. Парочка беленьких, парочка двуцвет… Стоп, что? Откуда у Тойи эта белая прядь?! Помнится, в манге он тоже к моменту своей «смерти» весь поседел, но фандом это объяснял изматывающими тренировками и постоянным стрессом. Тренировки у него вроде были в пределах нормы, стресс… Неужели он так сильно распереживался из-за меня? Или случилось что-то еще, о чем я пока не знаю? В любом случае, с ним надо поговорить. Пусть не сейчас, а когда мы будем уже дома, но стоит спросить его, что случилось.

* * *

— Тойя, отнеси отцу бульон! Попроси его съесть все, — позвала мама, протягивая сыну поднос. Тойя покорно принял ношу и поспешил на второй этаж, в родительскую комнату. Прежде чем зайти, он взглянул на зеркало и пригладил волосы, чтобы белая прядка не сильно бросалась в глаза. Не стоит лишний раз беспокоить отца. Особенно из-за такой глупости, как смена цвета волос…

— Пап? — Тойя приоткрыл дверь и с удивлением уставился на отжимающегося на одной руке отца, — Папа! Что ты делаешь?! Тебе же нельзя вставать! — от неожиданности старший Тодороки чуть не упал.

— Тойя! — возмутился отец, поднимаясь на ноги и отряхиваясь, — Тише! Не надо быть таким громким! — он обеспокоенно выглянул из комнаты, но, убедившись, что никто ничего не слышал, вернулся обратно и уселся на кровать, — Ты что-то… О! Что у нас сегодня на обед?

— Куриный бульон, — отозвался Тойя, поставив поднос на тумбочку, и присел рядом с отцом, — Мама попросила съесть все. Тебе надо восстанавливать силы!

— Хорошо, хорошо! — дурашливо фыркнул отец, — Как скажете, мой заботливый нянь. Но прежде… Нам нужно серьезно поговорить, Тойя.

— Пап? — Тойя удивленно склонил голову, не понимая, что именно не так и что хочет обсудить отец.

— Тойя, — огромная рука мужчины прошлась по волосам сына, — Ты поседел… — Тойя стыдливо опустил голову — все же заметил! — Что случилось?

— Это… это… ничего страшного. Правда, беспокоиться не о чем, — попытался заверить он отца, — Подумаешь, белая прядь… У Фуюми и Нацуо тоже есть!..

— Тойя. Просто скажи, как это случилось. Расскажи мне правду. Я не буду тебя ругать, но мне необходимо знать, из-за чего это произошло. Это как-то связано с твоим обещанием отомстить тому злодею, что прописал мне постельный режим?

— Что? Как… как ты узнал?! — широко распахнув глаза, обернулся к отцу ребенок, — Я же никому… Откуда?! Неужели… Тогда ты… Ты слышал?!

— Да, я слышал, — кивнул мужчина, приобняв мальчика, — Тойя, я понимаю твои чувства, но…

— О да, это пресловутое «но», — фыркнул Тойя, — Сейчас будешь задвигать мне речи о том, что ни в коем случае мне нельзя мстить этому злодею, это не по-геройски и так далее, и тому подобное… — он передернул плечами, — Ага, мы это уже проходили. Но что бы ты не говорил, я не поменяю своего решения. Просто, чтобы ты знал. Я все равно продолжу свои тренировки! Даже если ты против! Даже если из-за этого я седею!

— Тренировки? — ужаснулся отец, — Тойя! Мы же с тобой уже говорили по поводу твоих тренировок! Тебе нельзя просто так тренироваться, без присмотра, ведь ты можешь сам себе навредить! Стоп… Только не говори мне, что пока я был в больнице, ты самостоятельно пытался тренироваться! — Тойя стыдливо опустил голову, — Боже, серьезно? Черт побери, да ты же мог даже погибнуть! Хорошо еще, что для тебя это обернулось всего лишь одной белой прядью!

— Ну вот! — Тойя вскочил на ноги, с обидой глядя на отца, — Этого и следовало ожидать! Ты ведешь себя как курица-наседка, словно я маленький ребенок! Но я могу потерпеть немного боли! Я…

— Да причем тут твоя способность переносить боль?! — всплеснул руками мужчина, — У тебя просто нет нужного опыта, чтобы самому составлять себе тренировки, а потому это может быть опасно для тебя! Это… хм, как бы тебе объяснить… ну, вот если ты впервые пришел в спортзал… Ты же не пойдешь сразу тягать пятисоткилограммовую штангу? Начинать всегда надо с малого, чтобы не навредить себе. А ты же сразу берешься за что-то сложное, что и вредит тебе! Такими темпами ты себя угробишь к двадцати годам! Ты этого добиваешься, что ли?

— Пап! Я вовсе не пытаюсь покончить с собой на этих тренировках! — возмутился мальчик, — Я всегда предельно осторожен! Максимум, у меня ожоги остаются, и те быстро сходят!

— Да, — скептически протянул старший Тодороки, — Особенно хорошо о твоей «осторожности» говорят твои побелевшие волосы. Прям наглядно демонстрируют твое благоразумие!

— Да при чем тут мои волосы! Они даже не из-за тренировки побелели! — выкрикнул Тойя и тут же прикусил язык: вот ведь, все же сболтнул лишнего!

— Та-а-ак… — в голосе отца прорезались стальные нотки, — И что же тогда стало причиной смены их цвета?

— Э, пап… Я… Ну… Я просто… Э…

— Тойя! Говори как есть! Что случилось?

— Я… Ну, я просто узнал, что мой друг на самом деле мне не вовсе не друг, — постарался как можно более равнодушно ответить мальчик, — Этот Кичиро… Который даже, как оказалось, даже не был Кичиро! Это не его настоящее имя! — он всхлипнул, — Он… он мне постоянно врал! Он… Его прислала комиссия общественной безопасности из-за того, что я твой сын! И он просто играл в дружбу со мной! Для него все было просто игрой!

— Тойя…

— Я ведь доверял ему! Пап, я ведь серьезно думал, что после всего, через что мы прошли…

— Тойя, ты говоришь о своем друге Кичиро Такэде? — удивился отец, — Но разве… Это как-то в голове не укладывается. С чего ты вообще все это взял?

— Я слышал! — истерически крикнул Тойя, — Я слышал его разговор с этой «мэм» из комиссии! Он сам признался, что наша дружба для него ничто! — мужчина охнул и обнял сына, крепко прижав всхлипывающего ребенка к груди, — Для него важны лишь задания комиссии!

— Тш-ш-ш, тише, Тойя… — поглаживая его по голове, пробормотал отец, — Ну-ну, мой малыш… Все хорошо… Успокойся. Жизнь полна разочарований и предательств. Иногда даже от самых близких… Стоп, погоди! Еще раз, как ты описывал своего друга?

— Что? Пап, ты же с ним… А, точно, ты же не ночевал дома, когда он у нас гостил, и не видел его ни разу… Ну, он светловолосый парень с меня ростом. У него странные желтые глаза… у них вот тут, возле носа, что-то вроде черной подводки. Выглядит странно… Ну и главная отличительная черта — алые крылья за спиной. Он может по желанию скидывать свои перья и управлять ими… Пап? Ты чего?

— Красные перья… Комиссия общественной безопасности… Светловолосый с желтыми глазами… А… А ты, случайно, не узнал его настоящее имя?

— Ну… Эта женщина назвала его Кейго. А фамилию… Фамилию она не называла. Хотя, помнится, он говорил, что у него есть прозвище… Что-то вроде геройского псевдонима… Вроде как… Ястреб?

— Ястреб?! Кейго Таками? — замер старший Тодороки.

— Папа? Ты… ты его что, знаешь? Отку… А, комиссия…

— Да не совсем, — мужчина почесал затылок, — Я был, скажем так, знаком с его папашей… И если я прав и это действительно Кейго Таками… То я вообще ничего не понимаю. Ты уверен, что все правильно понял? Может… может, тебе стоит поговорить с ним и расставить все точки над и? Чтобы полностью разобраться в вашей ситуации? Может, ты просто не так все понял?

— Пап! Что тут можно не так понять?! И так же все понятно!

— И все же, Тойя… попробуй поговорить с ним. Пусть объяснится.

* * *

Сумерки спускались на город. Повсюду уже горели огни фонарей и рекламных вывесок, ярким светом отгоняя темноту. Улицы заполнялись людьми не самой приятной наружности, составляющими неотъемлемую часть ночной жизни этого неблагополучного района.

— Эй, пацан, че пялишься?! — прикрикнул чернокожий торговец на краснокрылого парнишку, стоявшего возле ларька и с тоской смотревшего на витрину с едой, — Либо покупай что-то, либо шуруй отсюда, пока я тебя пинками отсюда не погнал!

Кейго сглотнул вязкую слюну и с трудом отвел взгляд от благоухающих булочек. После чего он, с трудом переставляя негнущиеся ноги, поплелся куда-то в неизведанное. Небо хмурилось, кажется, собирался дождь. Стоило найти место, где можно укрыться.

После того, что Кейго наговорил на эмоциях директору КОБ-а, возвращаться в академию было плохой идеей. Все же вряд ли они с пониманием отнеслись к его пламенной речи, в которой он высказал все, что думает о своем задании и о позиции КОБ-а относительно семьи Тодороки. Таками сорвался, хотя он держался весь путь от дома Тодороки и всю пафосную речь директора. Но когда речь зашла о том, что «эта миссия научила манипулировать необходимыми людьми»… Кейго сорвался. Взрослые с удивлением и непониманием смотрели на рыдающего паренька, что с ненавистью и болью кричал на них, упрекая их. Выплеснув на них все свое негодование, Таками бросился к приоткрытому окну, не дожидаясь реакции вышестоящего руководства на его истерику. И вот он уже второй день скитается по городу, совершенно потеряв всякую цель. Несколько раз он взлетал так высоко над городом, как только позволяли его крылья, после чего камнем падал на землю, сложив их за спиной. Но всякий раз, когда до земли оставались считанные метры и Таками уже был готов разбиться, его глупые птичьи инстинкты брали верх, заставляя крылья распахнуться и затормозить падение.

Где-то вдалеке громыхнуло. Кейго плелся по узкой извилистой улочке, не обращая внимания ни на подозрительных типов, странно поглядывающих на него, ни на начавшийся ливень. Его крылья потяжелели от воды, став почти неподъемным грузом для истощенного подростка. Ноги едва передвигались, а подозрительные личности словно окружали его.

— Вы посмотрите, какая пташка заглянула в наш район! — услышал Кейго чей-то насмешливый голос, — Слышь, птенец, ты не потерялся? Может, тебе помочь? Отвести к папочке с мамочкой?

Таками поднял взгляд на жирного, испещренного шрамами мужчину со странными фиолетовыми отростками на голове. Он ухмылялся, жадно глядя на крылья за спиной мальчика.

— А вы разве герой? — без энтузиазма ответил Кейго, замечая, что его уже окружили.

— А разве только герои могут помочь потерявшемуся ребенку?

— Да нет… — пожал плечами мальчик, — Но вот только у героев есть возможность отправить меня к отцу. Ведь только у них есть доступ к тюрьмам.

— Ого! А ты, паренек, видимо, с юмором! — хохотнул один из бандитов, — Но неужели ты думаешь, что если твой батя злодей, то мы тебя пощадим из солидарности? Ты настолько туп?

— Нет. Я так не думаю. Мне просто все равно, что вы со мной сделаете.

— Даже если мы отрежем твои роскошные крылья? — Кейго прижал крылья ближе к себе, руками прикрывая их от голодных взглядов окружавших его людей, — Знаешь ли, за них хорошо заплатят.

— Только через мой труп, — слова слетели с губ прежде, чем Таками осознал, что он сказал. И в следующую же секунду он получил мощный удар в спину:

— «Через труп», говоришь? Что ж, мы тебе этот самый труп обеспечим!

На парнишку обрушился град ударов: обрезки железных труб, биты, кулаки, ноги… Кейго не мог больше держаться на ногах, а потяжелевшие перья потеряли свою былую остроту. Он мог лишь закрыться в них, окутавшись коконом мокрых крыльев. Удары настигали его, пусть и смягченные могучими перьями. Кажется, так ему и суждено погибнуть…

— Отвалите от ребенка, — раздался суровый мужской голос, — Вы и так уже заработали себе кучу неприятностей.

— Слышь ты, мужик! — вякнул в ответ один из бандитов, — Шел бы ты лесом со своим пиздюком, если не хочешь повторить судьбу этого крысеныша!

— Мда… Что ж, по-хорошему не получается. Тойя, на тебе твой друг. А с этими полудурками я сам разберусь.

— А не слишком ли самоуверенно с твоей стороны так говорить? — раздался хруст ломаемых костей и стон незадачливого злодея.

— Какое убожество… — брезгливо произнес мужской голос.

Рядом раздались охи и вздохи, словно окружившим Кейго людям выбили воздух из легких. Чьи-то руки подхватили его и потащили куда-то. Подальше от криков боли и гудения огня…

— Чего ж ты такой тяжелый-то… — пробубнил до боли знакомый голос, — Арх, вроде бы ты должен быть легким…

— Той-я… зачем… зачем ты пришел? — прокашлял Таками, с трудом приоткрывая глаза, — П-почему… Я ведь…

— Заткнись! — зло бросил Тойя, продолжая куда-то тащить своего бывшего друга, — Вопросы будешь задавать, когда мы дойдем…

Кейго хотел было спросить, куда же они идут, но слова потерялись в кашле. Тойя выругался сквозь зубы, но продолжил тащить бесполезного Таками дальше. Наконец они остановились:

— Юный господин Тодороки? И… ваш друг, если я правильно понимаю?

— Если вы все правильно понимаете, то помогите! — пробурчал Тойя, — Он, вообще-то, тяжелый! — еще пара рук подхватила Кейго. Послышался щелчок открываемой дверцы машины, и его запихнули в теплый салон автомобиля.

— Эй. Сесть можешь? — поинтересовался Тойя, залезая следом. Таками кое-как приподнялся на локтях, с недоверием глядя на своего бывшего друга, протягивающего ему что-то вроде полотенца, — На, вытрись, а то отец меня прибьет за испорченную обивку салона, которую ты залил водой, — дрожащими руками Кейго принял пушистую ткань, начиная осторожно ею вытираться. Тем временем Тойя запустил руки в его перья, осторожно просушивая и их. Так они провели несколько минут в полном молчании.

— Той-я… зачем… зачем ты помог мне? П-почему? — наконец прервал молчание Кейго, боясь даже глянуть в сторону своего соседа, — Я… я ведь предал тебя, твое доверие… твою дружбу. Так почему? Почему вы здесь?

— А ты бы предпочел помирать от рук этих ублюдков? — зло поинтересовался Тодороки, несильно дернув парочку перьев, — Так мог бы сразу сказать, мы б тебя и трогать не стали.

— Правда?

— Да нет же, идиот! Ты мне задолжал объяснение всей той херни, что творилась между нами. Да и… Ты тоже спас меня от той гранаты, хоть это и было всего лишь твоей миссией…

— Тойя! — вскинулся Таками, — Ты можешь сейчас не верить моим словам — да, у тебя есть на то основания. Но все же, я хочу, чтобы ты знал, — он серьезно глянул в глаза Тодороки, — Несмотря на то, что моя миссия заключалась в том, чтобы подружиться с тобой… Все мои действия были искренними. Я сам хотел подружиться с вами. Не только из-за того, что мне приказали это сделать… И для меня дружба с вами имела огромное значение. Вы не видели во мне лишь инструмент для достижения своих целей, не считали отбросом общества… И даже если сейчас, когда ты все знаешь, я…

— Заткнись, а? Достал уже своей болтовней. Лучше попробуй поспать — нам еще долго ехать. Что отец сказал? Его ждать? — обратился он уже к водителю, только что закончившему телефонный разговор со старшим Тодороки.

— Нет. Ваш отец велел езжать без него, а сам он будет дожидаться приезда полиции. Доберется он сам.

— Вот и хорошо, — кивнул Тойя и повернулся к Кейго, — Так что давай, ложись и постарайся уснуть, как тебя там…

— Кейго, — пробормотал Таками, вновь закрываясь своими крыльями, — А куда мы?..

— Заткнись и спи уже, Кейго! Домой мы едем, куда же еще?

— Спасибо… — прошептал Кейго, проваливаясь в сон. И на грани слуха услышал тихое:

— Пф, а для чего еще нужны друзья?

Радости директора

Тихие шаги эхом разносились по пустынным коридорам. Каникулы подходили к концу, и казалось, что школа наслаждается последними деньками спокойствия. Однако господину Шорку, завучу этого учебного заведения, было прекрасно известно, что вся эта безмятежность — напускная. Учебная часть вовсю готовилась к новому триместру, и ему сейчас предстояло сдать документы на подпись директору.

— Господин директор? Разрешите? — завуч приоткрыл дверь и тут же почуял неладное: из кабинета разносился ощутимый запах спиртного. Вечно хмурый и раздраженный директор в этот раз сиял радостной улыбкой, наливая себе новую порцию коньяка. Заметив растерявшегося Шорка, директор отсалютовал ему бокалом:

— А, Шорк! Заходите! — он махнул рукой, вылив чуть ли не половину напитка на ковер, — Вы с документами? Отлично! Положите их на стол: я завтра с ними разберусь. Сегодня я… несколько не в форме!

— И по какому поводу гуляем? — поинтересовался Шорк, сгрузив кипу бумаг на стол начальника и с подозрением покосившись на открытую бутылку. Директор лишь ухмыльнулся и жестом фокусника выудил из-под стола второй стакан, куда тут же плеснул янтарную жидкость:

— О, повод более чем весомый! — он подвинул стакан завучу, приглашая его присесть, — Наша школа наконец-то избавилась от главной головной боли! Все! Больше никаких Тодороки в стенах этого учебного заведения! Больше мне никто не будет выносить мозг по поводу их выходок! Наконец-то! — директор хлебнул коньяка и с удивлением обнаружил, что того уже не осталось в стакане. Он вновь потянулся к бутылке.

— Да? — удивился Шорк: ему казалось, что только Тойя отправится в академию при КОБ-е, Фуюми и Нацуо останутся в школе Хоккен. И то он не был уверен, что Старатель не сменит свое решение в последний момент: идея отправить родного сына в самостоятельное плаванье с возможностью видеться с ним только на выходных и каникулах пришлась ему совсем не по душе.

— Да! — воодушевленно отозвался директор, взмахнув рукой, — Их старшая, Фуюми, из-за проблем со зрением перешла на домашнее обучение. Но, говорят, оно у нее скоро восстановится. Тойю отдали в какой-то пансионат закрытого типа. Мне кажется, там ему самое место, — доверительно шепнул он завучу, — хоть узнает, что есть такое понятие как «дисциплина». Ну и младшему пришло приглашение из школы при Киотском университете. Они, видите ли, впечатлены его достижениями в области химии! Теперь его противообщественная деятельность так называется! Ну да ладно, теперь им с этим отравителем мучиться…

— Отравителем? Я б сказал, он пироман, как и его братец! — нервно усмехнулся завуч, с ужасом вспоминая последние похождения троицы Тодороки, к которым примкнул и Ястреб. Ну да, теперь это и впрямь не его забота. А то директриса академии все хвалилась, что у нее в школе даже отъявленные хулиганы начинают по струнке ходить… Вот пусть она и пытается унять энергию Тодороки, раз она так лихо с детьми управляется…

— Ну и приятным бонусом стал уход этого, их друга… Такэды Кичиро. Неужели боги услышали мои мольбы и у нас наконец-то станет спокойно, как в обычных школах? — директор вылил остатки коньяка в стакан и залпом осушил его, — Все, можешь идти… Да и мне уже, пожалуй, пора… Ох, все же перебрал немного на радостях…

Академия КОБ-а

— О, ты вернулся… — из-под одеяла показалась рыжая макушка, которая тут же вновь спряталась, стоило ее хозяину заметить вошедшего друга, — И часто вас так «ненадолго» забирают? Я аж уснул, пока ждал тебя. Что им от тебя было надо?

— Меня инструктировали, как себя вести с тобой, чтобы не дай бог ты на меня не обиделся, — фыркнул в ответ Ястреб, скидывая с себя неудобные ботинки и плюхаясь на свою кровать, — Фух, наконец-то это закончилось…

— Они тебя задержали на… два часа! И ты хочешь мне сказать, что за все это время тебя инструктировали только как не злить меня? — не поверил Тойя, вылезая на белый свет, — Колись, что там было на самом деле! А то я и впрямь обижусь! Надоело уже, что ты постоянно мне врешь или что-то недоговариваешь!

Кейго поморщился, распластавшись по кровати и раскинув крылья в стороны. Несмотря на то, что Тойя сказал, что не злится на своего друга за ту ложь, он ничего не забыл и теперь постоянно напоминал об этом. И любые слова Кейго он теперь подвергал сомнению, даже если это была общеизвестная правда. Хотя… в этот раз он все же был прав:

— Это из-за твоего отца, — буркнул Ястреб, поворачивая голову к присевшему на край его кровати Тойе, — Из-за того, что он как герой оформил надо мной неполное опекунство. Кажется, теперь им перспектива более тесного сотрудничества с героем номер два не кажется такой уж радужной, как раньше.

— А от тебя-то им что было надо? — не понял Тодороки, взлохмачивая себе волосы, — То, что они этим недовольны, они показали еще когда приходили забирать нас в эту… «академию».

Таками хмыкнул: да, директор КОБ-а был очень зол, когда явился вместе с опекуншей Ястреба в дом к Тодороки. Даже только придя в чужой дом, он начал орать на ни в чем неповинную госпожу Тодороки, а та, с ледяным спокойствием выслушав все претензии по отношению к ней, ее мужу, ее детям и вообще ситуации в целом, предложила взмыленному мужчине пройти на кухню и выпить чашечку успокаивающего чая. Лицо директора комиссии в этот момент надо было видеть. Но не успел он вновь набрать воздуха в грудь для новой порции негодования, как ему в руки сунули чашку и усадили на диван, сообщив, что разговор с ними находится в компетенции Старателя, который в тот момент вместе с Тойей был у врача. Пока они ждали главу семейства, директриса академии расспрашивала госпожу Тодороки о жизни Кейго: как ни странно, но она все же беспокоилась о нем, ей было не все равно, что с ним случилось после его нерационального побега.

Когда же наконец пришли Тойя и Старатель… Ну, сначала все было довольно культурно: директор КОБ-а выдвинул свое предложение взять Тойю в академию, директор академии с каменным лицом рассказала о том, как устроено обучение и быт в ее учебном заведении. Все было внимательно выслушано, также были заданы дополнительные вопросы. В общем, было все как в нормальной семье при выборе школы для ребенка… Наверное, Кейго не мог знать точно: его-то родители никогда бы так себя не вели.

Глаза Тойи горели энтузиазмом: кажется, он уже был согласен отправиться в академию. Госпожа Тодороки была настроена довольно скептически: ей довольно сильно не нравился тот факт, что ей придется расстаться с сыном. По лицу же Старателя понять, что он думает, было трудно. Выслушав все, что сказали представители КОБ-а, он предложил директору пройти с ним в кабинет. И сначала все было тихо. Но вскоре дом содрогнулся от громких криков двух мужчин. Женщины тут же, не сговариваясь, вывели всех пятерых детей на улицу, при этом тщательно следя, чтобы любопытные уши ничего не услышали. И не только уши, но и перья…

Только через два часа директор КОБ-а вышел из кабинета чуть ли не кипя от гнева, как, впрочем, и Старатель. Кейго с Тойей тогда опасливо переглянулись: если господин директор и господин Тодороки успели поругаться, то они могут запретить им общаться.

Однако, к счастью, их опасения не оправдались: директор КОБ-а лишь злобно зыркнул на Кейго, что тот чуть не спрятался под свои крылья, и, холодно попрощавшись, уехал. Следом за ним дом покинули и Старатель с опекуншей Ястреба, поскольку им надо было «уладить некоторые формальности». Кейго вместе с Фуюми и Нацуо помогал Тойе решить, что стоит брать с собой в академию, а что нет, однако всех их одолевала тревога: о чем говорили господин Тодороки и директор КОБ-а, что они после этого разговора были такими злыми? Как это скажется на них? И куда все же поехали Старатель и директриса академии КОБ-а? Вопросы… Вопросы требуют ответов.

Ответы появились уже тем же вечером, когда господин Тодороки вернулся домой и собрал семью, в том числе и Кейго, за столом. Тогда и выяснилось, что стало камнем преткновения двух взрослых. Точнее, кто.

Кейго до сих пор не мог понять, что сподвигло его кумира, с которым он, по сути, знаком всего лишь пару дней, ввязаться в ссору с комиссией общественной безопасности? Практически из-за постороннего пацана! Ведь чем Кейго мог так привлечь внимание такого человека? Ведь он никто!

— Кейго, — сказал тогда Старатель, выложив на стол папку каких-то документов, — Я понимаю, тебе это может сильно не понравиться… Да и вообще, я должен был сначала спросить твоего мнения… Но ладно, чего сделано, того уже не воротишь. В общем, — Ястреб с недоумением смотрел на отца своего друга, совершенно не понимая, к чему это все ведет и почему он должен быть недоволен? — Как герой, что… гхм, посадил твоего отца, я имею право оформить на тебя неполное опекунство. Это позволит тебе не бояться, что комиссия выкинет тебя на улицу как ненужную игрушку. Я знаю, — он выставил вперед руки в защитном жесте, — Идея не самая лучшая, да и вряд ли ты захочешь оказаться под опекой такого человека, как… — Кейго не дал ему договорить, неожиданно (даже для самого себя) повиснув на шее своего кумира, совсем по-детски, не как полагается будущему герою.

— …реб, ау! Земля вызывает Ястреба! — Таками моргнул, переводя взгляд на недовольного Тойю, — Ты куда отлетел в своих фантазиях?

— А, эм, никуда, — помотал головой Кейго, — Прости… Так, о чем ты говорил?

— Все о том же! Что они от тебя-то хотели? Это было решение моего отца, ты никак не мог на него повлиять! — Тойя взмахнул руками, плюхаясь обратно на свою кровать. Кейго усмехнулся:

— А вот господин президент с тобой бы не согласился. Так что меня все это время отчитывали, — Ястреб нахмурился, — Мол, как я мог так опуститься и… кхм, ладно, не будем об этом. Мал ты еще для этого.

— Эй! — Тодороки аж привстал, с негодованием глядя на друга, — То, что ты, как оказалось, на два года старше меня, ничего не значит! И вообще!

— Кхм-кхм. Я вам не помешаю? — послышалось от входа. Мальчики оглянулись: в дверях стояла молодая девушка с двуцветными волосами: розовые пряди перемежались с синими, создавая необычное сочетание. Она внимательно осмотрела друзей, после чего обратилась к Кейго:

— Ястреб, ты ничего не забыл? У тебя скоро экзамены, и если ты думаешь, что твоя хорошо выполненная «миссия» освобождает тебя от них, то ты глубоко заблуждаешься. Так что жду тебя через час в малом тренировочном зале — посмотрим, насколько ты растерял свои навыки за время вынужденного простоя. А вы, юноша, — она повернулась к Тодороки, — Не забудьте, что в шесть часов состоится собрание для новичков академии. Вас распределят по учебным группам и к вам приставят выпускников академии в качестве ваших кураторов. Так что очень не советую опаздывать, — высказав все это, девушка развернулась на каблуках и вышла из комнаты, плотно закрыв за собою дверь.

— Это еще что за чудо природы? — недовольно протянул Тойя, зло зыркнув на дверь, — Почему она тут раскомандовалась?

— Леди Наган — мой куратор, — тут же поспешил внести ясность Кейго, — Она следит за моей учебой, моими тренировками, ну и так далее… В общем, делает все, чтобы я стал тем героем, каким меня видит комиссия.

— А что за экзамены? Ты же вроде все сдал, нет?

— Тойя, я сдавал экзамены с твоим годом! Разумеется, они не были засчитаны! Да тут еще кроме обычных экзаменов еще и специальные… В общем, веселая неделька мне предстоит…

— Я могу чем-то помочь? — нахмурился Тойя: нда, а он еще завидовал своему другу, что ему все так легко дается!

— Да чем тут поможешь? — вздохнул Ястреб, — Ладно, я, пожалуй, уже начну собираться…

— Кей, а Кей? А можно с тобой? До шести часов еще три часа, а я тем более не знаю, где это собрание будет проводиться. А так я и время проведу с пользой, и тебя морально поддержу, и лучше узнаю, где в этой вашей академии что находится, а? Что скажешь?

— А что тут скажешь? Ты же все равно увяжешься за мной…

Признание Символа Мира

— Надеюсь, Тошинори, у тебя действительно была веская причина вытащить меня из санатория, когда я еще не долечил свою спину, — пробурчал Гран Торино, залезая на сиденье рядом со своим учеником, — Ну? Что стряслось такого, что ты аж решил вспомнить обо мне спустя столько времени?

— Ну что вы, — по спине Всемогущего пробежали мурашки, а сам он нервно сглотнул, — Я всегда о вас помню!

— Ага. А позвонить или написать так за все это время и не удосужился, я уже не говорю про «навестить», — попенял ему старый герой, грозно взмахнув своей клюкой, — Так куда мы едем и с какой целью?

— К… одному моему другу, — отозвался Всемогущий, поворачивая ключ зажигания. Мотор взревел, и машина, дернувшись, поползла вперед.

— Сменил бы ты свою колымагу, — недовольно поморщился Гран Торино, на всякий случай проверив ремень безопасности, — Вроде бы самый популярный герой, а разъезжаешь на какой-то развалюхе. И что это за друг такой, которому вдруг резко захотелось меня увидеть? Не тот ли, часом, что сбежал, накачанный дурью, из охраняемой клиники и поднял жуткий переполох?

— А откуда вы знаете, что он сбежал? По новостям же вроде говорили, что его оттуда забрали люди из его агентства, просто руководство клиники предупредить забыли, — пристально глянул на своего учителя Тошинори Яги. Гран Торино хмыкнул:

— Эх, молодежь… Не только СМИ могут служить источником информации. А у меня они свои, эти источники. Но, выходит, я угадал, и едем мы к Тодороки… Ты на него плохо влияешь, Тоши! До того, как вы стали плотно общаться, вообще про какие-то ранения Старателя никто ничего не говорил! А за те три-четыре года, что вы дружите, он уже второй раз оказывается на грани смерти! Видимо, от тебя заразился отсутствием инстинкта самосохранения!

— Гран Торино! — возмутился Всемогущий, едва уклонившись от клюки своего учителя, — Я тут не при чем!

— Ну да, — фыркнул старый герой, — Но все же, зачем мы едем к нему? Эти три-четыре года ты не хотел меня с ним знакомить, а тут вдруг… Это как-то связано с его побегом, верно?

— Да, — кивнул Яги, — Вы как всегда крайне проницательны. Дело в том, что… Он встретился со Все-за-Одного. И… У него возникли вопросы ко мне. И я… мне стоит рассказать ему все…

— Но ты не знаешь, как правильно сформулировать свои мысли? — завершил за него Гран Торино, — И я тебе нужен в качестве моральной поддержки, да?

— Да. Только не говорите, что это плохая идея и рассказывать ему про Один-за-Всех не стоит!

— Даже и не думал! И отговаривать тебя от единственной здравой мысли не буду! Хоть что-то умное сделаешь!

— Что? — от удивления Тошинори едва не пропустил поворот, — Вы же сами мне всегда говорили, что я должен хранить в секрете Один-за-Всех, разве нет? Что сейчас-то изменилось?

— То, что Тодороки более-менее нормально может оценивать ситуацию, в отличие от тебя! — фыркнул Гран Торино, — И за это его просто нельзя не уважать. Хотя он вроде как и помоложе тебя, но все же ведет себя гораздо взрослее.

— А вы опять ставите мне это в укор, — хмыкнул Всемогущий, паркуясь возле высоких ворот, — Ну все, приехали.

Кряхтя, Торино вылез из автомобиля и поковылял вслед за учеником. Надо признать, домик у Старателя неплохой. Интересно, зачем ему такая махина?

— Хэй, Тошинори… А что, у Тодороки какие-то комплексы? Здание агентства у него просто громадное, дом вот тоже… Зачем ему столько?

— А? — Всемогущий нажал на звонок, — А! Не, тут не в комплексах дело. Ему действительно требуется много места, поскольку…

— Дядя Тоши, дядя Тоши! — входная дверь распахнулась и из нее выбежал радостный мальчик пяти лет с красно-белой шевелюрой, тут же повиснув на шее Символа Мира. Тот лишь сдавлено охнул:

— Малыш Шото! Ух, как же ты подрос с нашей последней встречи! Скажи, а папа дома? Добрый день, Рей! Все хорошо? Неважно выглядишь…

— Здравствуй, Тошинори! — на пороге появилась худенькая женщина с усталым лицом, — Добрый день, — поприветствовала она Гран Торино и вновь обратилась к Всемогущему — Да, все хорошо, просто Энджи… Может, хоть ты сможешь ему объяснить, что если доктор сказал «лежать в постели», то это значит лежать в постели, а не сбегать каждый день ловить злодеев? И… эм, простите, но мы, кажется, с вами не знакомы. Рей Тодороки, — она слегка склонила голову, ожидая ответного представления.

— Гран Торино. Учитель этого лоботряса, — Тошинори вновь уклонился от клюки старшего героя, чем вызвал восторженный вздох у мальчика, — Рад с вами познакомиться.

— Рей, мы можем увидеться с Энджи? У меня… эм, у нас есть к нему довольно важный разговор.

— Да, конечно, проходите, — женщина подхватила сына на руки, пропуская гостей в дом, — Только прошу вас, без шокирующих новостей или еще чего-то, хорошо? Доктор говорил не волновать его еще хотя бы неделю. Шото, — обратилась она к сыну, — Сбегай к папе, скажи, что к нему гости, — мальчик понятливо кивнул и побежал на второй этаж. Госпожа Тодороки вздохнула и предложила пройти в гостиную и выпить чаю.

— Рей, а разве Энджи не должен… э-э-э… лежать в постели? — поинтересовался Всемогущий, присаживаясь на диван, — Может, нам лучше подняться к нему?

— А! — Рей махнула рукой, пододвигая поднос с чайником к гостям, — Это уступка, на которую нам с доктором пришлось пойти. Энджи ни под каким предлогом не хочет лежать в постели. Ему, видите ли, скучно. Поэтому он в первый же день, как вышел из больницы, пошел искать друга Тойи, что вылилось в битву со злодеями. Потом он несколько раз сбегал к себе в агентство и тоже не мог избегать сражений со злодеями! Честно, я уже в отчаянии! Он всякий раз обещает мне, что больше такого не повторится, но все равно продолжает свои побеги! Только вот, когда ему разрешили ходить по дому и иногда гулять на улице, он немного успокоился… Но он все равно иногда выкидывает такие штуки…

— Ну Рей, милая, как еще мне бороться со скукой? — раздался со стороны лестницы голос Старателя. Мужчина спускался по ступенькам, неся на руках радостного мальчишку. Это вроде невинное зрелище привело госпожу Тодороки в гнев: уперев руки в бока, она встала перед мужем, вперив в него негодующий взгляд:

— Энджи! Какой же ты несносный! Тебе же было велено не напрягаться! Шото, слезь с отца! Ты же знаешь, что тебе нельзя так делать!

— Рей, ну что ты в самом деле, — примирительно улыбнулся ее муж, спуская обиженно засопевшего сына на землю, — Я не надорвусь от того, что возьму его на руки. Да и вообще, я чувствую себя просто превосходно и совершенно не понимаю, чего вы разводите такую панику. О, Тошинори! И… Гран Торино? Надо же… И чем обязан таким гостям?

— Я… хотел бы поговорить с тобой… помнишь, когда ты меня спросил тогда, в палате… тогда я не был готов ответить, а сейчас…

— Созрел, что ли? — вся веселость тут же ушла из голоса Старателя, а лицо приобрело суровое выражение, — Надо же, не прошло и полугода, как ты сподобился наконец-то прояснить, что же это за тип, что хотел сделать из меня биоробота и как он с тобой связан. Никак, какое редкое животное в лесу сдохло!

— Энджи! — возмутилась его супруга, — Я же просила не использовать грубых слов при детях! Шото, солнце, иди, погуляй пока!

— Энджи, — в свою очередь вступил Тошинори, — Я бы с радостью рассказал тебе это раньше, но это довольно сложная история…

— О да, — Старатель фыркнул, скрестив руки на груди, — Настолько сложная, что ее поймет директор Незу, Исцеляющая Девочка, Ночноглаз, Тсукаучи — кто угодно, но только не я, да? Я, видимо, до ужаса тупой. Ну или я такая тварь продажная, что мне доверять нельзя от слова вообще.

— Энджи, что ты такое несешь! — возмутился Всемогущий, — Я никогда не считал тебя ни тупым, ни продажным! С чего ты вообще это взял?!

— Энджи, тебе надо остыть! — обеспокоенно проговорила госпожа Тодороки, нервно потирая ладони, — Сядь, я сейчас тебе успокоительного накапаю… — она виновато глянула на гостей, — Прошу прощения, у него иногда бывают такие… всплески активности, сменяющиеся апатией. Доктор говорит, что это происходит в связи с тем, что после пережитого он чувствует себя незащищенным. Словно в любую минуту может произойти что-то очень плохое, и это заставляет его сильно нервничать. И пусть обычно он хорошо себя контролирует, но вот такие приступы… Я боюсь, как бы это не вылилось во что-то большее.

— Я в полном порядке, Рей! — рыкнул Старатель, но все же сел в кресло, обессиленно откинувшись на спинку, — Просто… Такое отношение… Когда я звонил этим людям, чтобы хоть как-то прояснить эту ситуацию, в которой оказался и я… Понимаешь, все, все, кому я звонил на этот счет, знали и кто такой этот Все-за-Одного, и как он связан с тобой… Я чувствовал себя полным идиотом, который единственный нихера не знает и которому нихрена не говорят! «Задай этот вопрос Всемогущему», — передразнил он кого-то, принимая из рук жены стакан воды и таблетку, — Ты понимаешь мои чувства?

— А я говорил тебе, Тошинори, что это единственная здравая мысль, пришедшая к тебе в голову? Надо было тебе раньше ему все рассказать, — Гран Торино ткнул Всемогущего своей клюкой в бок, от чего тот поморщился, тихо ойкнув, — Все же он номер два и должен быть готов в любой момент прийти тебе на помощь. Можно подумать, он бы тебя съел, если бы ты рассказал.

— Не съел бы, но… Старатель. Я всегда восторгался тобой. Твоим упорством, твоим умением даже из практически безнадежной ситуации выйти победителем, и это при том, что твои причуда вовсе не является какой-то особенной. Но ты делаешь ее особенной, придумывая ей новые применения, которые бы никому другому в голову бы не пришли. И по сравнению с тем, какой свою причуду сделал ты, моя… Моя причуда всегда преподносилась как что-то уникальное, что-то невероятное. Однако… Да ты и сам говорил, что все мои атаки представляют собой небольшой набор элементарнейших приемов, выполненных с разной силой. А если ты узнаешь настоящую природу моей причуды и как она связана со Все-за-Одного… Я боялся, что ты разочаруешься во мне и…

— О боги, — Тодороки закатил глаза к потолку, — Какую чушь ты несешь с таким пафосным выражением лица. Короче, Склифосовский, давай ближе к делу.

Гран Торино пристально наблюдал за этими двумя юнцами, что строят из себя взрослых и серьезных героев первой десятки. Всемогущий, не без свойственной ему театральщины рассказывал о своей причуде, Старатель же кивал в такт его словам, о чем-то усиленно размышляя. Госпожа Тодороки стояла возле кресла мужа, изредка кидая на него обеспокоенные взгляды. Кажется, не только Тошинори боялся агрессивной реакции на эту историю. Однако герой номер два оставался спокоен и если и был чем-то недоволен или возмущен, то виду не подавал. Лишь пару раз он загадочно хмыкнул на какие-то особо пафосные моменты в речи Всемогущего. Гран Торино даже закралась в голову крамольная мысль, что Старатель уже не в первый раз все это слышит, просто ему почему-то принципиально важно, чтобы эту историю ему рассказал лично Тошинори.

— Кхм… — глубокомысленно хмыкнул Тодороки, когда Всемогущий умолк, завершив свою историю, — Честно говоря, не ожидал…

— Не ожидал чего? — навострил уши Гран Торино, — Не пойми меня неправильно, Тодороки, но у меня сложилось впечатление, что ты эту историю уже слышал.

— И не только слышал, но и рассказывал, — отозвался Старатель, барабаня пальцами по подлокотнику, — Правда, тогда это была лишь городская легенда, которую рассказывали, чтобы дети, обделенные причудой, не падали духом. А тут, оказывается, это вовсе и не легенда даже…

— Но как? — удивился Всемогущий, — Как вообще какие-либо сведения могли утечь в массы? Ведь секрет Один-за-Всех строго оберегался…

— Ты не можешь говорить с такой уверенностью за всех своих предшественников, — резонно заметил Тодороки. Повисло молчание.

— Значит… тому злодею, что напал на Энджи, нужен Тошинори? — тихо произнесла молчавшая до того Рей и подняла глаза на Всемогущего, — И он не погнушается добраться до тебя через близких тебе людей, не так ли?

— Рей! — забеспокоился ее муж, — К чему ты клонишь?

— Я думаю, что нам стоит прекратить общение, — резко произнесла женщина, сжав руки в кулаки, — Я действительно уважаю и ценю тебя как друга, Тошинори, но… Дружба с тобой подвергает моего мужа и моих детей опасности. Пока ты не появился в наших жизнях, мы ни о каком Все-за-Одного и не знали! И он не охотился за Энджи!

— Рей!

— Да, у него и так много врагов, но все равно! Это не было настолько опасно!

— Милая… — Старатель приобнял свою супругу со спины, — Ну вот что ты завелась?

— Но Энджи!..

— Я понимаю и вполне разделяю твое беспокойство, дорогая, но только вот есть одна ма-а-а-аленькая загвоздка: Все- за-Одного уже обратил свое внимание на нас. А это значит, что он не отстанет только из-за того, что мы прекратим общение с Тошинори, — он кивнул ошарашенному Всемогущему, — Так что нам наоборот, нужно держаться друг друга, чтобы нас просто-напросто не перебили поодиночке.

К супружеской паре подошел Тошинори, начав говорить что-то успокаивающее. Гран Торино потянулся за своей чашкой чая, наблюдая за молодежью и предаваясь нахлынувшим воспоминаниям. Помнится, муж Шимуры тоже частенько закатывал ей скандалы на эту тему, требуя от нее прекратить геройствовать и разорвать все связи со своими коллегами. Эх, ностальгия…

Тартар. Гиблое место. По легенде, именно сюда были низвергнуты Хронос и титаны — в тёмную бездну, которая настолько же удалена от поверхности земли, насколько от земли небо. Правда, в легенде речь шла о бездне в царстве мертвых, возникшей с сотворением мира, а вовсе не о тюрьме в Тихом океане, построенной каких-то полвека назад. И если из легендарной тюрьмы титана — прародителя всех олимпийских богов, — сбежать было невозможно, то эта… Ну, она малость не оправдывала свое название, что Таками сам и доказал несколько часов тому назад. Хотя, с тем фактом, что это ад на земле, спорить он бы не стал. Впрочем, а куда еще, кроме ада, может завести огненный демон?

Некогда мощные крылья, нынче облезлые и с трудом удерживающие своего хозяина в воздухе, широкими взмахами рассекали холодный морской воздух. Ледяной ветер, пропитанный солью, растрепывал грязные сальные волосы, доламывал и без того потрепанные перья, что лишь сильнее усложняло полет, пробирал до костей сквозь тонкую тюремную робу. Но все же, какой это был кайф, вновь почувствовать на себе силу воздушной стихии. Вновь окунуться в нее, вновь стать единым с ней… Получить долгожданную свободу после десяти лет, проведенных в жалкой душной клетке, без возможности просто распахнуть крылья.

Вдали показался темный берег, усыпанный миллионом огоньков. Наконец-то земля. Можно больше не беспокоиться о том, выдержат ли крылья еще десять минут полета или все же откажут, и волны поглотят тебя, как поглотили множество людей до этого. Взмах, еще и еще… Крылья болели от непривычной нагрузки, плечо продолжало кровоточить несмотря на десять слоев ткани, обмотанной вокруг пулевого ранения, тело знобило. Но беглец продолжал упорно нестись над темными водами океана, стремясь достичь столь желанной земли.

Но вот и суша. Сделав над собой последнее усилие, Таками с грохотом приземлился на ржавый кузов оставленного на пляже разваливающегося грузовика. Кажется, кто-то очень умный решил организовать здесь свалку… Ну да это лишь ему на руку. На свалках всегда можно найти что-то полезное и даже вполне неплохо устроиться на первое время. А ему это и надо.

Возвращаться в таком состоянии обратно — не самая лучшая затея. Сперва надо дождаться, пока шумиха вокруг его побега не уляжется, подлечиться, обновить оперение… И уже тогда можно будет сосредоточиться на поисках того, кто подставил его десять лет назад. Кто подсунул ему эту чертову колбу, из-за которой он и гнил в этом Тартаре, отправленный туда с легкой руки Старателя.

Нет, Таками вовсе не злился на героя: сам виноват, не был достаточно быстрым, не смог уйти. Да и должен же был Тодороки взять реванш за все предыдущие разы, что упускал его. Все-таки это его работа. Но ладно бы его повязали за то, что действительно он совершил: Таками был бы даже горд за себя, но вот так… Провести десять лет своей жизни в самой главной тюрьме Японии, где держат лишь отпетых негодяев и ублюдков, с которыми он, Вор Таками, даже в один бар пойти бы побрезговал, да еще и попасть в нее ни за что ни про что? Это уже оскорбление для него как для злодея! И еще птенец этот… Как он там?

Не то чтобы в душе крылатого преступника проклюнулась сентиментальность или (не дай бог!) отцовский инстинкт, но ему было любопытно, что стало с тем краснокрылым мальчишкой после его ухода? Герои бы не тронули ребенка, даже если это сын разыскиваемого злодея. Но вот оставить его одного в этом огромном и недобром мире — вполне в их духе. На его алкашку-мать надежды не было от слова совсем — ее кроме бутылки и телевизора не волновало ничто. Скорее она могла собственноручно отрезать ребенку крылья и продать их за ящик пива, даже несмотря на то, что такие мутационные причуды крайне редки и очень высоко ценятся на черном рынке. Хотя, пацан мог и выкрутиться… Он же как-то умудрился выжить, когда его столкнули с крыши небоскреба. Видимо, удача, часто баловавшая старшего Таками своими появлениями, оказалась также благосклонна и к его сыну. Ведь свалился он прям в руки Старателя, на время перетянув внимание героя на себя. И этого времени Вору Таками хватило, чтобы не только скрыться, но и попутно прихватить бумажник огненного парня. О, в какой ярости был тогда Тодороки, даже вспомнить приятно! И хоть столь прекрасное шоу, как беснующийся герой номер два, стоило Таками половину его перьев и обгоревшей нижней челюсти (а ведь он с такой любовью отращивал свою бородку!), но черт побери! Это того стоило!

Воспоминания одиннадцатилетней давности заставили преступника улыбнуться и наконец сползти вниз с кузова грузовика и осмотреться. Хм, а интересно, Старатель все так же пытается добиться первого места среди героев? Или уже понял тщетность своих действий и сдался, просто продолжая по инерции отлавливать преступников, потеряв всякий интерес к своей работе? Было бы очень жаль… Навестить его, что ли? Наверняка ведь зачах без его мотивирующих подъебов.

Но все же, крайне любопытно, выжил ли птенчик? И если выжил, то где и как он живет? Может, он даже не откажет в помощи тому, кто дал ему крылья, показал всю прелесть полета и свободы? Таками криво усмехнулся, взглянув на звездное небо:

— Хех… Надеюсь, птенчик, ты не забыл своего папаню. Скоро увидимся… если ты, конечно, еще жив.

** * *

— Прошу прощения, что? — директор комиссии общественной безопасности поднял глаза от бумаг, и глава Тартара нервно сглотнул, вытянувшись в струнку, — Вы шутите так, да? Готовитесь к первому апреля?

— Никак нет, сэр! — отрапортовал глава Тартара, покрываясь испариной, — Никаких шуток! У нас действительно имел место побег заключенного, — в кабинете повисло напряженное молчание.

— Скажите мне пожалуйста, — вкрадчиво начал говорить директор, с нехорошей улыбочкой глядя на собеседника, — Вы кто, глава курятника или самой защищенной в мире тюрьмы, где сидят злодеи, представляющие наибольшую угрозу нашему миру?! Что значит «у нас имел место побег заключенного»?! И кого! Вора Таками! Которого к вам посадили за разработку нового биологического оружия! Вы хоть понимаете, чем нам это все грозит?!

— Понимаю, — икнул несчастный, промокнув лицо платочком, — Потому к вам и пришел…

— Еще кто-то знает об этой ситуации?

— Министерство внутренних дел. Собственно, они меня к вам и отправили…

— Отлично. Значит так: чтобы ни одна живая душа не покидала Тартар без особого разрешения! Никаких пересменок и прочего, пока беглец не будет найден! Сообщите своим людям. Также к вам будет направлена особая группа для расследования способа побега этого индивида: нам больше не нужны такие проколы! И еще… подготовьте все документы, чтобы сдать ваш пост — боюсь, больше вы не можете занимать главенствующее положение в Тартаре. На ваше место мы назначим более ответственного сотрудника, у которого не будут заключенные сбегать! А вы же… — директор криво ухмыльнулся, — Вы же обвиняетесь в халатности, господин глава Тартара. И понесете соответствующее наказание. Увести!

Когда вырывающегося и причитающего мужчину грубо уволокли из его кабинета, директор КОБ-а откинулся в кресле, задумчиво глядя в потолок. Вот не было печали… И что же со всем этим ему делать? Что ждать от злодея, вырвавшегося на волю? Все же не стоило тогда оставлять этого ублюдка в живых.

— Вызовите ко мне Леди Наган, — распорядился он, связавшись со своим секретарем, — Дело срочное, отлагательств не терпит.

Кто лучше справится с задачей подстрелить птицу, чем снайпер? Директор усмехнулся. А ведь к этому делу можно подключить и давнего врага Таками. Уж кто-кто, а Старатель-то знает этого ворюгу как облупленного. А если еще как бы между прочим сообщить ему о том, что Таками наверняка захочет добраться до своего сына… Хех, да Старатель всю Японию перевернет вверх дном, но отыщет того, кто покусился на его подопечного. Несмотря на то, что директор комиссии общественной безопасности не понимал помешанности героя номер два на детях, в этой ситуации это играло на руку, и если этим можно было воспользоваться, то это следовало сделать!

— Сэр, вызывали? — в кабинет вошла подтянутая девушка, тут же вытянувшись по стойке смирно перед начальством.

— Да, Наган. Для тебя у меня есть особое задание. У нас вышло ЧП: сбежал один из злодеев. Надо найти его и ликвидировать.

— Кто он?

— Он известен как Вор Таками, — отозвался директор КОБ-а, передавая Леди Наган папку с делом Таками, — Вот, тут ты найдешь всю необходимую информацию.

— Да, сэр. Еще что-то?

— Верно. Для выполнения этой миссии тебе будет необходимо скооперироваться с героем номер два, Старателем. Он лучше кого бы то ни было знает твой объект, так что он будет нам полезен. Завтра зайди к нему и ознакомь с материалами дела. Как всегда — с подпиской о неразглашении. После чего привези сюда — я дам вам дополнительные инструкции.

— Сэр. Должен ли Старатель знать, что моей целью является ликвидация злодея?

— Думаю, это будет лишним. И, сама понимаешь — никто не должен знать о вашей миссии.

— Вы скоро? — поинтересовался водитель, стоило мне отстегнуться и открыть дверь автомобиля со своей стороны.

— Постараюсь, — отозвался я, вылезая на улицу и поплотнее кутаясь в воротник пальто, — Заберу детей — и обратно.

— Придумали тоже, — пробурчал мой шофер, — Отправлять детей на каникулы в шесть утра… И что им мешало объявить время сбора чуть позже? Или сделать возможным забирать детей в течение всего дня, а не за час с шести до семи? — я хмыкнул, направляясь по раскисшей дорожке к зданию, в котором расположился жилой корпус академии комиссии общественной безопасности. Мда, действительно, странные загоны у администрации данного заведения… Которые я за эти три года так и не понял. Серьезно, почему на выходные ребята САМИ могут уйти куда угодно (предварительно, конечно, написав заявление на имя директора), а на каникулы родители могут забрать своих детей только в один определенный промежуток времени и только показав все возможные документы, подтверждающие твою личность. А иначе все, не увидишь свою кровиночку до конца следующего триместра. Странно все это. Я б даже сказал, непрофессионально. Но кто я такой, чтобы спорить с заслуженными педагогами…

Я зашел внутрь, вежливо улыбнувшись вмиг насторожившейся девушке с ресепшена:

— Доброго утра, — поздоровался я, сразу выкладывая ей на стол свою геройскую лицензию, — Я за своими.

— Комната 405, — отозвалась она, возвращая мне мой документ и вручая знакомую форму заявления, — Как обычно. Заполнить и на обратном пути вернуть. Всего хорошего.

Я двинулся по уже знакомому маршруту, преодолевая однотипные серые коридоры с одинаковыми белыми дверьми, чье единственное различие составляли цифры, прикрепленные к ним. А вот и лестница. Второй этаж, третий… Еще пара пролетов, и я оказался в нужном месте: передо мной красовалась новенькая пластиковая дверь (старую вышибло под Новый год, когда Тойя с Кейго притащили к себе в комнату некачественную пиротехнику) с криво выведенными на ней синим маркером тремя цифрами. Однако не успел я даже коснуться ручки двери, как эта самая дверь чуть не стукнула меня по лбу.

— Папа! — оглушил меня громкий вопль Тойи, и на шее у меня тут же повис обладатель голоса, — Я так рад тебя видеть! Кейго, я же говорил, что он уже здесь!

— Ох, я тоже рад вас видеть, парни, — улыбнулся я, обнимая сначала сына, а потом и подопечного, — Вещи все собрали, или как в прошлый раз половину оставили?

Ребята синхронно закивали, проверяя лямки своих рюкзаков. Я хмыкнул, пропуская их в коридор:

— Ну как вы? Что нового? — поинтересовался, приобнимая парней за плечи, — За те десять часов, что прошли с нашего телефонного разговора, у вас ничего не успело навернуться?

— Пап! — возмутился Тойя, несильно ткнув мне в бок кулаком, — За кого ты нас держишь?!

— За вас и держу. Из-за кого мне постоянно приходится общаться с директором академии? Вы ж не можете без приключений. Хотя — казалось бы! — вас даже времени, чтобы влезать в неприятности, по максимуму лишили, но нет! Вы все равно что-нибудь да сотворите.

— Но господин Тодороки! — возмутился Ястреб, встопорщив перья, — Все ж хорошо заканчивается!

— Ага. Только после этих ваших «хорошо» нам с Рей и твоей опекуншей надо успокоительное тоннами пить! — отозвался я, останавливаясь у столика возле ресепшена, чтобы заполнить выданную на входе форму, — Так ведь и инфаркт схлопотать недолго… Совсем вы нас не цените…

Кейго тут же виновато отвел глаза, а Тойя, не желая больше выслушивать нотации (которых, видимо, уже наслушался от директрисы академии и своего куратора), мгновенно сменил тему:

— А как Фуюми? — торопливо спросил он, — Та операция… она помогла? — Таками тоже заинтересованно приподнял крылья. Я вздохнул, отдавая обратно на ресепшен заявление. Потерявшая к нам интерес девушка тут же зарылась в другие документы, лежащие у нее на столе.

— Пока трудно сказать, — честно ответил я ожидающим от меня ответа ребятам, — Ей сейчас все еще приходится носить корректирующие очки и закапывать глаза дважды в день новыми каплями, но специалист гарантирует если не полное восстановление зрения, то только легкую миопию, которая никак не будет влиять на восприятие окружающего мира.

Мальчишки заулыбались, переглянувшись друг с другом. Что ж, это и впрямь хорошая новость — то, что нам наконец-то может удастся вернуть практически ослепшей Фуюми зрение, причем без каких-либо отклонений! Даже вспомнить страшно, сколько сил мы с Рей потратили, записывая нашу девочку на приемы к лучшим врачам, сколько из них просто разводили руками, не в силах как-то помочь… Те же, кто все же взялся решить нашу проблему, смогли лишь добиться того, что Фуюми начала различать сперва очертания объектов, а потом и цвета. Из-за того, что слепота была вызвана непереносимостью какого-то из компонентов наркотического вещества, которым пичкали Фуюми, доктора категорически отказывались проводить операции на глаза, опасаясь осложнений и, соответственно, разборок со мной. Так что пришлось покупать ей специальные очки, которые помогали ей видеть мир таким, каким она видела его до попадания в руки ублюдков из Альянса Евгеников.

Помощь пришла от Тошинори: пока мы искали врачей здесь, в Японии, он пошел дальше, пользуясь своими связями в США. Попросив помощи у своего друга Дейва, он вышел на одного специалиста, что имел огромный опыт в вопросах восстановления зрения. Вот только почтенный доктор был неприятно удивлен, что к нему обратились — к тому моменту он уже лет пять как ушел на заслуженный покой, лишь иногда публикуя статьи в научных журналах. Однако припомнив, что Дейв ему в свое время помог с каким-то исследованием, решил все же ознакомиться с проблемой.

Лететь в Японию заслуженный специалист наотрез отказался, да оно и понятно — не в том он возрасте, чтобы колесить по миру. Так что пришлось отпустить Фуюми с Тошинори и Рей. Не могу точно сказать, как там все было на самом деле, но, по словам моей супруги, доктор с неохотой начал осмотр нашей дочери. Когда же он закончил, все его равнодушие как ветром сдуло. Случай оказался необычным и он, как истинный ученый, не мог упустить шанс изучить его. Ради этого он даже согласился переместиться ко мне в агентство вместе с Телепортом. Так Фуюми наблюдалась у него последний год, пока доктор искал способ как-то исправить ее ситуацию. И вот, кажется, наконец-то все разрешилось…

— Тойя, так как ты понял, что господин Тодороки уже приехал? — поинтересовался Кейго, когда мы сели в машину, — Телефона у тебя в руках не было, а окно у нас выходит во внутренний двор, так что увидеть машину ты тоже не мог. Так как? Вы друг друга что, на расстоянии можете находить?

— Что-то типа того, — уклончиво отозвался мой сын, выглядывая в окно. Я усмехнулся: кажется, у кого-то все же начал получаться поиск Огня — прием, которому я уже сколько лет пытаюсь обучить Тойю и Шото. Как мне казалось, безуспешно. Но, видимо, я был не прав.

— Все же тренировки дают свои плоды? — обернулся я к сыну, — Надо будет мне поблагодарить господина Рюдзу при нашей следующей встрече.

Тойя обиженно нахохлился: с господином Рюдзу, ставшим его куратором в академии при КОБ-е, у него сложились странные отношения. Немолодой мужчина, проведший большую часть своей жизни среди злодеев, поставляя комиссии свежую информацию о том, что творится в преступном мире, являл собой образец спокойствия и невозмутимости, а потому никак не реагировал на проделки моего старшего сына. Тойя, привыкший доставать преподавателей, словил от этого когнитивный диссонанс. А когда куратор еще и похвалил его за хорошо подстроенный розыгрыш, его мир полностью перевернулся.

Мне же этот невозмутимый господин понравился с первой нашей встречи, произошедшей практически сразу после поступления Тойи в академию при КОБ-е. Собранный, спокойный, он производил впечатление крайне ответственного человека, которому можно доверить ребенка. И он оправдал мои ожидания — без лишних расшаркиваний и пламенных речей о нелегкой судьбе куратора Тойи он сразу перешел к делу: какие тренировки были у него до этого, какие у него ограничения по применению причуды, как мы эти ограничения обходили… После того, как мы обсудили детали и составили график тренировок, Рюдзу принялся расспрашивать меня и о других вещах: об увлечениях, о любимых блюдах, об отношениях с близкими и друзьями… Я предупредил его о том, что Тойя довольно… хм, хулиганистый ребенок, которого вечно тянет на поиски приключений на свою пятую точку, на что преподаватель махнул рукой, сообщив, что в его практике приходилось и не с такими работать. После этого я каждый месяц получал довольно подробные отчеты о том, как дела у моего старшего сына и насколько он продвинулся в обучении. Однако ни в одном из них не было ни слова, ни полслова о том, что он освоил технику поиска Огня!

— Господин Рюдзу не знает об этом, — пробурчал Тойя, — Я сам тренировался. Представляешь, кроме меня в академии учатся еще трое с причудами огненного типа! И я мог на короткое время брать их причуды под свой контроль! — не смог удержаться он и похвастался своими достижениями.

— Надеюсь, ты никому своими экспериментами не навредил? — поинтересовался я и, получив в ответ возмущенное покачивание головой, гордо улыбнулся, — Молодец! Я так горжусь, что ты смог все же освоить эту технику. Как придем домой, как насчет немного потренировать ее вместе со мной? — глаза сына тут же загорелись, и он чуть не оглушил нас радостным воплем согласия, чем разбудил задремавшего Кейго.

— Кейго, а как твои успехи? — ласково обратился я к подопечному, оборачиваясь на заднее сидение, — Госпожа директор писала, что ты увеличил свой диапазон чувствительности и можешь ощущать своими перьями происходящее с куда большего расстояния, верно?

— Да, — отозвался мальчик, вспушив свои крылья, — Но я также могу не просто улавливать колебания своими перьями, но также я научился их расшифровывать! И если кто-то вблизи моих перьев разговаривает, я могу расшифровать некоторые слова… Не все, конечно, но кое-что… А еще я увеличил количество перьев, которыми я могу управлять за один раз!

— Прекрасно, — благосклонно кивнул ему я, — Кстати, тебе ведь уже можно проходить стажировку в геройских агентствах? Тогда нам стоит договориться с теми, кто мог бы научить тебя чему-нибудь важному, дать необходимый опыт… Надо будет с твоей опекуншей поговорить о тех, к кому можно тебя направить…

— Э-э-э, кстати об этом… — мальчики переглянулись, после чего продолжил один Тойя, — Пап, а разве ты не можешь взять Кейго к себе в агентство?

Я вздохнул: ну вот и как им ответить?

— Я крайне сожалею, но нет. Тойя, Кейго… вы же понимаете, что КОБ не позволит вам работать в агентстве обычного героя? Особенно тебе, Кейго. Тебя хотят продвигать как самого быстрого героя: как героя, что раньше всех открыл свое агентство, как героя, что раньше всех попал в первую десятку… И ты прекрасно осведомлен об их планах. Им не выгодно, чтобы ты был должен кому-то еще, кроме них, чтобы ты привязывался к кому-то — сам помнишь, как господин директор отнесся к моему покровительству. И мне дали оформить неполную опеку над тобой только из-за нашего с ними сотрудничества.

Ребята дружно разочарованно вздохнули. Да, вот так вот… А чего еще ожидать от комиссии общественной безопасности? Что ей не безразличны желания и стремления тех, кого она использует для каких-то своих целей? Пф, не смешите.

— А как дела у Нацуо? — вновь перевел разговор Тойя, — И у Шото?

— Нацуо ждет вас не дождется — хочет показать какой-то новый состав, который он нахимичил за учебный год, — хмыкнул я, — А то ему одному проводить испытания скучно и грустно. И если испытания будут успешны, он будет с ним участвовать в летнем научном конкурсе.

— А в итоге опять победит чувак с вулканом из соды и нам придется успокаивать расстроенного Нацу? — скептично отнесся к этой новости Тойя, тогда как Кейго пришел в восторг:

— Ну что ты нагнетаешь, Тойя? Нацуо — настоящий гений в области химии, и рано или поздно это признают! Сам же пользуешься его модификацией противоожоговой мази на своих тренировках. Так что я не понимаю, почему ты не веришь в его победу… У него есть все шансы!

— Я и не отрицаю, что мой брат гений. Вот только жюри этих конкурсов плевать на это с глубокой колокольни! — возразил он, — Не важно, сколько сил и труда кто-либо вложил в свое изобретение — все равно выиграет тот, кто дал взятку организаторам! Нацу уже третий год принимает в этом участия — и каждый раз побеждает какой-нибудь придурок, который не может даже воду от спирта отличить! И смысл в этом тогда принимать участие?

— Именно для того, чтобы доказать несостоятельность этой системы! Что нет смысла в купленном месте! — разгорячился Ястреб, вспоров пером обивку своего сиденья, чем вызвал шквал негодования со стороны водителя, из-за чего тут же съежился и тихо пробормотал, — Простите…

— Ничего страшного, — постарался я успокоить вмиг погрустневшего ребенка, — Просто… будь аккуратнее в следующий раз, хорошо? — Кейго кивнул, а я обреченно вздохнул: ну вот что с ним не так, а? Почему с Тойей, Нацуо и другими моими детьми он ведет себя как обычный ребенок, а ко мне и Рей относится как к малознакомым людям? Как мы ни настаивали на том, чтобы он обращался к нам менее официально, мы все равно оставались для него госпожой и господином Тодороки. Да и вообще он в нашем присутствии был крайне зажат и чувствовал себя… некомфортно. Вообще, такое его поведение крайне контрастирует с тем, каким оно будет через семь-восемь лет, что меня поначалу настораживало. Однако, познакомившись ближе с директором КОБ-а, я понял, чего он такой выдрессированный, что не смеет лишний раз вздохнуть при взрослых. Забавно, что к моменту появления этого, как его… Паранормального фронта, что ли? В общем, к тому моменту директором у КОБ-а была уже опекунша Кейго, а не этот… сморчок. Вот Ястреб, видимо, и дал волю своей сущности.

— Так ты не ответил: а что с Шото? — вновь обратил на себя внимание Тойя, — Он мне недавно звонил жаловался, что поссорился с Иидой. Они как, уже помирились?

— А? Да они в тот же день и помирились, — пожал я плечами, — Он как раз вчера оставался у него с ночевкой. А так в целом у него все хорошо. Впрочем, сам его расспросишь — мы уже приехали!

Мы вышли из машины, позволяя водителю загнать ее в гараж, после чего направились к дому. Тойя с Кейго на полпути до входной двери решили поиграть в салки, с дикими воплями и смехом носясь среди луж, и даже не беспокоились, что в такой ранний час они могли кого-нибудь разбудить. Я с улыбкой наблюдал за их возней, радуясь, что хоть у кого-то осталась беззаботная жизнь.

После той злополучной встречи со Все-за-Одного я осознал одну крайне важную вещь… Времени-то у меня нихрена нет! Пройдет какой-то десяток лет — и все! Тошинори к тому моменту может и коньки двинуть, ВЗО вновь наберет силу — и со всем этим разбираться мне одному! А у меня семья, пятеро детей под моей ответственностью! И свалить уже не получится — я связан по рукам и ногам договором о сотрудничестве с КОБ-ом. Максимум, могу близких отправить заграницу, а самому все равно придется варится в этом котле… И самое противное — я ж знаю будущее только до того момента, как проснулся Шигараки! Что там Хорикоши насочинял дальше — для меня покрыто мраком неизвестности! И что делать?! Делать-то что?!

Прежде всего я настоял, чтобы Тошинори не лез на рожон и сообщил мне, если наткнется на этого ублюдка. Хотя, сдается мне, Тоши все равно понесется за ВЗО в одиночку, несмотря ни на какие просьбы быть благоразумнее хотя бы иногда. Ну да ладно — в скором времени мои техники должны были закончить браслет связи для Всемогущего, который также может сканировать окружающее пространство и в случае серьезной опасности отправит мне координаты моего бедового друга. Так что, надеюсь, я успею до их битвы с ВЗО.

Также мне было необходимо разработать тактику для борьбы с ному, поскольку, к моему глубочайшему сожалению, доктор Уджико сбежал от меня, прикинувшись мертвым: практически сразу после моей выписки страну шокировало известие, что лучший доктор Японии, любимый миллионами, скончался от сердечного приступа. Да вот только черта с два я поверю, что он так удачно скончался. И, если верить Заветам, так оно и есть — хитрый докторишка просто сбежал от меня, спрятавшись под другим именем. Ну да ничего, мы его все равно найдем… Жаль только, что получить образцы самих ному нам не удастся, так что придется думать, как с ними бороться, только опираясь на мои знания канона, что сильно усложняет нам задачу.

А вот как валить Все-за-Одного, я не имею ни малейшего понятия. Ведь, по сути, я даже не знаю, какие у него на данный момент есть причуды. Да и стиль его боя мне тоже не известен. Впрочем, на своей шкуре прояснять этот вопрос я тоже не хочу: это у Всемогущего вроде иммунитет к действию его причуды есть, а я что без своего огня делать буду? Не, я, конечно, понимаю — герой без причуды подобен герою с причудой, только без нее, но не против такого монстра. Тут в дело надо пускать все — и достижения науки и техники, и физическую подготовку, и причуду. Иначе можно просто не выжить, не говоря уже о том, чтобы прибить этого урода… О том, чтобы посадить его в тюрьму, а после перевоспитать «силой любви и дружбы», я даже слышать не хочу. Как там говорил Алфред Бетмэну? «Есть люди, которым просто нравится видеть мир в огне»? Вот ВЗО как раз из таких людей.

— Эй, хватит уже. У вас еще все каникулы впереди — успеете набегаться и надурачиться. Идемте в дом, — позвал я раскрасневшихся ребят, открывая входную дверь, — Рей, дорогая, мы дома!

Однако из темноты коридора ко мне вышла отнюдь не Рей…

Примечания:

Предупреждение: мнение автора может отличаться от вашего. Поэтому здешняя Леди Наган может не соответствовать вашим представлениям о персонаже.

Приятного прочтения

---

Часы в гостиной пробили семь утра, заставив женщину, пьющую чай, поднять голову и посмотреть в окно: дорога перед домом была пуста, без единого намека на возвращение хозяина дома. Рей тяжело вздохнула, отставив свою чашку чая: Энджи, уехавший два часа назад, чтобы забрать детей на каникулы, уже должен был быть дома. Такая задержка могла объясняться вполне легко: пробки, очередная встреча с директрисой академии… Да даже просто Энджи по дороге мог заметить какого-нибудь злодея и задержаться для его поимки. Ситуации, совершенно не выходящие за рамки обыденности. Однако что-то все же заставляло госпожу Тодороки нервничать, словно какое-то предчувствие. Предчувствие чего-то нехорошего…

Эти три года, что прошли с похищения Фуюми, были для Рей полны волнения: волнения за мужа, за которым охотится один из величайших злодеев, с которым даже Всемогущий не мог совладать; волнения за дочь, которой нужно вернуть зрение; волнения за старшего сына, который решил поступить в академию при комиссии общественной безопасности (и каждый раз, когда Тойя возвращался на каникулы и она видела его побелевший затылок, ее сердце пропускало удар). Пожалуй, только Нацу и Шото особо не заставляли ее переживать за себя, и Рей была искренне рада, что хоть у кого-то из семьи осталась обычная жизнь. Нацуо быстро влился в учебный процесс в своей новой школе и вскоре даже начал принимать участие во всяких школьных олимпиадах и конференциях. Шото пошел в школу вместе со своим другом Иидой, и пока никаких проблем у них не было: учеба шла у него довольно легко, а наличие верного друга не давало возможности другим детям издеваться над ним, как это было с Фуюми, Тойей и Нацуо.

Чай уже полностью остыл, превратившись в горькую жижу. Со второго этажа послышалась какая-то возня — кажется, кто-то из детей уже проснулся. Рей с сожалением посмотрела на часы: пятнадцать минут восьмого, а Энджи все еще нет… Обычно он так не опаздывает. Сердце кольнуло болью — в последнее время супруг редко уделял внимание Рей, больше занимаясь детьми и работая. Она уже забыла, когда они в последний раз общались вот так вдвоем, не то что куда-то вместе сходить. Казалось, что Энджи вновь возвращается к тем временам, когда он был тираном семьи, ничего не видящим кроме своей работы и желания стать первым, и Рей… Она была категорически против этого! А потому она пообещала себе, что приложит все усилия, чтобы ее муж не превратился вновь в то чудовище, которым был когда-то. И сегодняшний день, когда Энджи наконец-то был дома, она хотела использовать по-полной.

Ее размышления прервал звонок в дверь. Рей с удивлением выглянула в окно: автомобиля все также не наблюдалось, что означало, что Энджи, Тойя и Кейго еще не вернулись. Но тогда кто это мог быть?.. Звонок повторился, на этот раз в сопровождении настойчивого стука. Удары становились все громче, словно неизвестный собирался выбить несчастную дверь. Рей поспешила в прихожую: может, все же у Энджи сломалась машина, и он оставил водителя дожидаться эвакуатора, а сам с детьми дошел пешком или приехал на такси? Но тогда бы он позвонил…

Когда дверь открылась, перед Рей предстала стройная молодая девушка с сине-розовыми волосами в облегающем костюме. Не успела Рей и рта открыть, как девушка грубо поинтересовалась:

— Старатель дома? — и, не дожидаясь ответа, подвинула в сторону ошарашенную хозяйку дома и вошла внутрь, — Он мне нужен.

— А вы вообще кто? И что вы… Что вы себе позволяете?! — возмутилась Рей, перегораживая незваной гостье путь из прихожей. Та лишь смерила ее тяжелым взглядом:

— Для вас я Леди Наган. Я из комиссии общественной безопасности, — фыркнула она, попытавшись вновь просочиться мимо Рей, — У меня поручение для Старателя.

— Да мне все равно, откуда вы и какое у вас поручение! — Рей встала в дверях, скрестив руки на груди и всем видом показывая, что никого она никуда пропускать не собирается, — У него сегодня выходной, а посему я попрошу вас немедленно покинуть дом! Он и так работает круглыми сутками!

— Сожалею, но, боюсь, мое дело не терпит отлагательств, — даже бровью не повела Наган, — Так что настоятельно рекомендую вам прекратить свои жалкие попытки выставить меня за дверь и сообщить Старателю о моем приходе. Если он спит — разбудите.

«А может тебе лучше сковородкой по голове? — раздраженно подумала Рей, — Ишь, раскомандовалась!» — но вслух сказала:

— Боюсь, это невозможно. Его сейчас нет дома. Так что лучше вам прийти позже. Например, завтра, — «или вообще никогда».

— Я же вам сказала: прекратите свои попытки выгнать меня из дома. Этим вы ничего не добьетесь, кроме неприятностей. Так что лучше пойдите и сообщите ему о моем приходе.

— Я же уже сказала: его нет дома. Он уехал, — устало вздохнула Рей — эта дамочка была совершенно невыносима. И что ей понадобилось от ее мужа? Вот бы она наконец поняла, что ей здесь не рады, и ушла…

— Что ж, в таком случае я подожду его здесь, — не смутилась эта Леди, все же отпихнув Рей в сторону и проходя дальше, — Где у вас гостиная? — впрочем, последняя фраза была произнесена уже из гостиной. Рей поспешила за ней, но, заметив на лестнице затаившегося Нацуо, направилась к нему:

— Нацу, — прошептала она, поймав сына за воротник футболки, — Что ты здесь делаешь? Немедленно возвращайся в свою комнату и не выходи оттуда, пока я не позову. То же передай и Фуюми с Шото. У нас гостья, и лучше вам не показываться ей на глаза. Хорошо?

Нацуо недоуменно хлопнул глазами, но все же кивнул и поспешил вверх по лестнице. Рей же поторопилась на кухню. Наверное, все же, ей, как хорошей хозяйке, надо было как-то встретить гостью, которая вальяжно развалилась в кресле, лениво листая журнал. Хотя бы чаю ей предложить… Завидев Рей с чаем, гостья насмешливо подняла бровь:

— Решили все же вспомнить правила приличия и угостить гостя?

«Уж кто бы говорил про правила приличия!» — возмущенно подумала женщина, усаживаясь напротив и пристально наблюдая, как молодая нахалка жеманно делает глотки чая. Повисло напряженное молчание, которое ни одна из женщин не собиралась нарушать первой.

— Вкусный чай, — наконец сказала Леди Наган, отставив чашку, — А добавка в виде корицы добавила ему пикантных ноток. Но бог с ним, с чаем, — она наклонилась вперед, вперившись взглядом в Рей, — Я бы хотела поговорить с вами о Старателе, раз уж мы все равно его ждем. Мне предстоит с ним довольно длительная совместная работа, так что хотелось бы узнать о нем как можно больше. Конечно, я предпочла бы обсудить это с кем-то из его агентства, но выбирать не приходится.

Рей вспыхнула, поджав губы. Вот как, значит? Ей, видите ли, «выбирать не приходится»!

— И что же вы хотите знать? — как можно спокойнее поинтересовалась Рей, прикрывая глаза: теперь она как никогда понимала мужа — разговоры с раздражающими людьми действительно походят на пытку.

— Мне интересны его личностные качества. О профессиональных вы вряд ли сможете мне сказать что-то вразумительное.

— Ну, что я могу сказать о его личностных качествах… Он довольно груб, несдержан. Терпеть не может, когда с ним спорят — считает, что таким образом его авторитет подвергается сомнению. Считает, что существует лишь два мнения — его и неправильное, — начала вдохновлено вещать Рей, мысленно попросив у мужа прощения. Она надеялась, что, услышав подобную характеристику, дамочка постарается как можно скорее отделаться от такого напарника. Для Энджи так даже лучше будет, — Он часто выходит из себя, что сопровождается довольно сильными разрушениями. Любые проблемы решает в лоб, с наибольшими затратами. К тому же…

— Да? Я слышала совершенно другую характеристику Старателя, — удивилась Наган, — Мне говорили, что он крайне ответственен, быстро подстраивается под любую ситуацию. Что у него, по большей части, дружески-нейтральные отношения со всеми своими коллегами-героями. Неужели вы хотите сказать, что меня дезинформировали?

— Скорее, ваши информаторы сами не особо хорошо его знают, — парировала Рей, — С вашей комиссией он вообще не ладит.

— Настолько сильно, что взял под опеку Ястреба? Да и своего сына, Инферно, он тоже отдал в академию при комиссии общественной безопасности. И как при этом он умудряется «не ладить»?

— А вы думаете, он все это по своей воле сделал?..

— Рей, дорогая, мы дома! — послышался голос из прихожей.

— Кажется, Старатель вернулся, — заметила Наган, поднимаясь на ноги, и вышла из гостиной. Рей поспешила за ней, мысленно коря своего мужа, что тот вернулся так рано. Мог бы еще немного постоять в пробках, пока она не выпроводит эту… девушку из дома.

* * *

— Рей, дорогая, мы дома! — крикнул я в пустоту дома, предупреждая супругу о нашем приходе. Бедняжка, наверное, уже испереживалась, где нас так долго носит…

Однако из темноты коридора ко мне вышла отнюдь не Рей. Передо мной встала молодая девушка с двуцветными волосами, гордо расправив плечи. Я шокировано уставился на нее, пытаясь сообразить: кто это, что она делает в моем доме и где, черт побери, Рей? Судя по ее внешнему виду и довольно натренированному телу, напрашивался лишь один вывод…

— Тварь, кто тебя подослал?! Где мои жена и дети?! — прорычал я, повалив ее на пол и поднося пылающий огнем кулак к ее невозмутимому лицу. Секунда — и мне под ребра ткнулось что-то холодное. Рука женщины, которую я повалил на пол, трансформировалась в что-то, напоминающее винтовку, и уткнулась дулом мне под ребра:

— Старатель, не делайте глупостей, — ее голос даже не дрогнул, — Слезьте с меня, иначе у вас будут серьезные проблемы.

— Ты мне угрожаешь? В моем же доме?

— Па… Папа?!

— Леди Наган?! — к нам тут же метнулось несколько перьев, разнимая нас. В прихожую забежала взволнованная Рей:

— Что вы тут творите?! — ее появление привело меня в чувство и, когда мы поднялись, я уже по-другому взглянул на нежданную гостью:

— Итак… Насколько я понял, вы знакомы с моим подопечным, — я кивнул на Кейго, вставшего рядом со мной и отчего-то растопырив крылья, словно пытаясь меня спрятать, — Значит… Вы из комиссии общественной безопасности, верно?

— Все верно, Старатель. Скажите, а вы на всех гостей так набрасываетесь?

— Нет, только на незнакомцев, что приходят ко мне в дом в выходной, в такую рань, да еще и не предупреждают об этом! — недовольно ответил я, смерив девушку неприязненным взглядом: кажется, накрылся мой отдых. И что им могло от меня понадобиться? Почему директриса академии меня не предупредила при нашем вчерашнем разговоре? Или она не знает? — Что вам от меня нужно?

— Меня направили к вам, поскольку нам предстоит совместная миссия, — отрапортовала дамочка, — И нет, вы не можете отказаться от этого. Если позволите, — она кинула недовольный взгляд на мою жену и детей, что застыли у стены, внимательно наблюдая за нами, — Я бы хотела обсудить наше задание с вами наедине. Оно секретное.

Последние ее слова заставили уже было успокоившегося Кейго вновь встрепенуться и с недоверием посмотреть на гостью:

— Леди Наган… Вы… вы же не собираетесь… пожалуйста, не надо! Он не…

— Ястреб, — Леди Наган нахмурилась, глядя прямо на моего подопечного, — Я же сказала, что нас отправили на одну миссию. Так что твои опасения совершенно беспочвенны.

— Опасения? Беспочвенны? — переспросила Рей, с беспокойством глядя на меня, — Энджи…

— Так у вас найдется место, где можно было бы поговорить без свидетелей? — вновь обратилась ко мне Наган, перебив Рей.

— Мой кабинет вас устроит? — спросил я и, получив утвердительный кивок, двинулся в коридор, — Тогда прошу за мной. Рей, милая, позаботься о Тойе и Кейго — у ребят сегодня маковой росинки во рту не было.

— Но Энджи… — Рей хотела что-то сказать мне, но я лишь покачал головой — нам лучше поговорить позже, без посторонних. А то эта винтовка Мосина и так уже недобро на нас поглядывает.

— Итак… Ваше слово, товарищ Маузер, — сказал я, присаживаясь за свой стол, когда мы наконец остались одни, — Что комиссии потребовалось от меня на этот раз?

— Я Леди Наган, а не Маузер, — хмуро отозвалась эта дамочка, присаживаясь в кресло для посетителей, — Попрошу это запомнить и впредь не путать.

— Разумеется, — хмыкнул я, — Ну так что же? Что, мы, на горе всем буржуям, мировой пожар раздуем*?

— Вы издеваетесь? Что за чушь вы несете? — о-па, кажется, у кого-то дала трещину маска невозмутимости.

— Я все пытаюсь понять, что вам от меня надо, а вы все никак не отвечаете. Может, наконец, вы меня все-таки просветите о цели нашей миссии, да и в целом, о миссии?

— Я это и пытаюсь сделать! Но вы мне не даете! В общем, нам вы необходимы для поимки одного из самых опасных злодеев. Вы с ним уже имели дело, а потому ваша помощь будет как нельзя кстати. Однако, прежде чем я сообщу вам детали, вы должны дать подписку о неразглашении — информация о нашей миссии не должна выйти за пределы круга посвященных.

— Одного из самых опасных преступников? — кажется, у меня скоро разовьется нервный тик, — Вы имеете ввиду… ЕГО?! — нет, только не это…

— Да, Старатель. Именно его. Я рада, что мы сразу друг друга поняли.

— Нет, нет и еще раз нет! Я не буду ловить этого урода, спасибо! Я еще жить хочу! — возмутился я, — Ишь, нашли крайнего! Это, вообще-то, специализация Всемогущего, а не моя — ловить Короля Злодеев! Так что нет, и это мое последнее слово!

— Что? Нет, я вовсе не это имела ввиду! — удивилась Леди Наган, — Вас никто не собирается заставлять охотиться на Все-за-Одного. Особенно учитывая, что вы еле пережили вашу прошлую встречу. Если, конечно, она не была лишь плодом вашего воображения, — фыркнула она, всем своим видом показывая свое скептическое отношение к моим словам. Я хотел было возмутиться, но тут дверь отворилась и в кабинет вошел Нацуо, держа в руках поднос с двумя чашками.

— Я принес вам чай! — сообщил Нацуо, ослепительно улыбаясь, и поспешил к столу. Ловко балансируя подносом на одной руке, он аккуратно поставил перед моей гостьей чашку, от которой распространялся аромат корицы. Я недоуменно поднял бровь: с чего это Нацуо решил позаботиться о нас? И эта корица… Кажется, она может маскировать вкус и запах, что является хорошим способом подсыпать что-то нехорошее. Я строго взглянул на сына: тот солнечно улыбнулся мне и, подмигнув, поставил передо мной чашку с едва уловимым ароматом мелиссы. Да нет, он что, издевается?

— Нацу? — прошипел я ему на ухо, — Что ты задумал, несносный ребенок?!

— Ничего, — хлопнув невинными глазами, ответил Нацуо и так честно взглянул на меня, что прям захотелось поверить ему. Однако я прекрасно знал, что за этим ангельским видом прячется тот еще вредитель. Нет, конечно, до смерти его пакости не доведут, но… Разбираться потом с этими КОБ-овцами, если вдруг этот Пистолет Макарова начнет тошнить, мне как-то не хочется. И вроде бы я уже сто раз объяснял это Нацуо, но, видимо, зря…

— Простите, так мы продолжим наш разговор или вы так и будете отвлекаться на пустяки? — напомнила о себе моя гостья, глотнув чая и неодобрительно глянув на моего сына. Нацуо поспешил ретироваться, напоследок скорчив мне разочарованную гримасу. Черт, ну вот и что мне теперь делать? Я ведь даже не знаю, что он ей туда подсыпал и какой реакции мне ожидать. А тут еще и с каким-то непонятным злодеем разбираться…

— Прошу прощения за своего сына. Так, о каком тогда злодее идет речь, если не о Все-за-Одного? Если он, как вы говорите, один из «самых опасных злодеев»… Это как-то связано с шайкой Бешеных Псов? Или с Мародером? С кем-то из АРИС?

— Как я уже говорила, я могу вам рассказать подробности только после того, как вы дадите расписку о неразглашении, — она протянула мне соответствующую бумажку. Я пробежался глазами по ней: что ж, самый стандартный документ, в моем агентстве такие подписывает каждый сотрудник. Так что я вполне спокойно поставил свою подпись, после чего вопросительно посмотрел на Леди Наган. Мне наконец скажут, на кого мы охотимся или нет? Мне на стол легла черная папка:

— Прошу. Тут вся информация. Однако господин президент также попросил вас посетить его сегодня для получения дополнительной информации, — я удивленно поднял на нее взгляд, — Надеюсь, десяти минут вам хватит, чтобы собраться. Я буду ждать вас на улице, — и, тряхнув напоследок копной своих двуцветных волос, девушка вышла из кабинета, оставив меня в полном шоке. И что это сейчас было? Какого черта я должен бежать вслед за нею, даже не ознакомившись с материалами? Не, так дело не пойдет.

Я открыл папку с твердым намерением никуда не сдвигаться с места, пока я не ознакомлюсь с ее содержимым. И первая же страница повергла меня в шок: с фотографии, прикрепленной в правом углу первой страницы, на меня с усмешкой смотрело до боли знакомое лицо. Старые шрамы на подбородке и над левой бровью, прищуренные золотистые глаза, губы, скривленные в извечной ухмылке. Вор Таками. Отец Ястреба. Мой давний враг, которого я десять лет назад засадил за решетку. Сколько раз этот подлюга оставлял меня без кошелька, сколько раз он сам уходил от меня без перьев. А его вечные подколы и издевки… Да, он был раздражающим мелким пакостником и непревзойденным вором, который мог как стащить у тебя пуговицу с пальто, так и провернуть грандиозное шоу с ограблением сокровищницы императора. Да, за ним числилось немало преступлений, но чтобы назвать его «самым опасным злодеем»… Они это серьезно? Он за всю свою карьеру даже не убил никого, не считая нервные клетки — по большей части мои. Так с какой стати?..

Я погрузился в чтение. Фамилия, имя, дата и место рождения, пол, национальность, цвет волос, цвет глаз, телосложение, рост, вес, причуда, семейное положение… Это все не то… Психологический портрет… Дальше… Ага, совершенные преступления. Мелочевка, мелочевка, пара банков, пятеро коллекционеров, семь художественных галерей, вот и грандиознейшее ограбление императорской сокровищницы… Опять мелочевка. О, вождение в нетрезвом виде? Забавно… Что еще? Так, это я тоже помню… Брр, забудешь такое, как же… И опять мелочь, перемежающаяся с ограблениями ювелирных, банков и прочего… Мне уже начало казаться, что ничего стоящего я уже не найду среди этих кратких выжимок из моих дел по Вору Таками, когда на последней странице я обнаружил…

— Что?! «Изготовление биологического оружия»? «Подпольная химическая лаборатория»? — я просто не верил своим глазам. Что это за бред? Это точно о Таками? О Воре Таками? Может, сюда по ошибке попали документы на совершенно другого злодея? Может, информация о Воре Таками — это всего лишь ширма, за которой они скрыли информацию о другом злодее? Может, нужная мне информация написана невидимыми чернилами, которые появляются, если нагреть бумагу?

Однако попытки нагреть бумагу ничего не дали, кроме того, что листы местами пожелтели и обуглились. Я же отчаялся понять, что за фигня происходит. И единственный, кто мог дать мне ответы, был господин президент комиссии общественной безопасности. А значит… Мне все же придется последовать за этой Леди Кольт**.

---

Примечания:

*револьвер Нагана и пистолет Маузера являются символами Октябрьской революции, на что отсылает главный герой, сперва цитируя строки из "Левого марша" Маяковского, а затем из поэмы "Двенадцать" Блока. Однако, Леди Наган отсылки не поняла

**поскольку прозвище Леди Наган основано на названии огнестрельного оружия, главный герой не мог не начать называть ее другими видами стрелкового оружия

— Пап-пап-пап! — стоило только мне выйти из своего кабинета, на меня накинулся Нацуо, карауливший меня у двери, — Она выпила? Выпила же, да?! — он увернулся от заслуженного подзатыльника и выжидающе уставился на меня, — Выпила же, правда?

— Что ты ей подсыпал, отравитель доморощенный?! Ты хоть понимаешь, как ты меня можешь подставить своими выходками перед комиссией общественной безопасности?! — я все же схватил его за ухо, гневно нависая над ним, — Признавайся!

— Ай-ай-ай, больно! Пап, отпусти… Ай! Там ничего такого, честно… Ну правда! Ой, это всего лишь средство для выпадения волос! Отпусти! — я все же освободил несчастное ухо сына, которое он тут же принялся растирать, — Так она все же выпила?

— Выпила. Черт, Нацуо, ты меня в гроб вгонишь своими выходками! Вот зачем ты это сделал?! Ты же все прекрасно понимаешь, и какие последствия будут… Так почему ты это сделал?

Нацуо нахмурился. Его лицо приобрело упрямое выражение:

— Она обидела маму, — пробурчал он, — Пришла, нахамила ей… Даже угрожала… Пап, она заслужила! Ты же сам говорил, что мы должны заступаться за маму, если ее обижают! Я это и сделал…

— Господи… — я готов был побиться головой об стенку, — Я не это имел ввиду! Разве я говорил «Травите всех, кто вам не нравится»? Действовать надо тоньше и изобретательнее, чтобы тебя никто не вычислил. Ты же действовал с точностью до наоборот!

Нацу насупился еще сильнее:

— Хорошо, — пробубнил он, — Но все равно ничего плохого не случится. Ну, будут у нее волосы более редкими, ну подумаешь… я немного капнул, она даже не сильно почувствует…

— А почему именно средство для облысения? — поинтересовался я, уже спускаясь на первый этаж, — Это… ну, как-то странно. Я думал, ты опять ей какую-нибудь отраву подкинешь…

— Я подслушал, как тетя Маки говорила Фуюми, когда та хотела постричься, что для девушки волосы — это самая большая гордость, — бесхитростно ответил Нацу, — И я тогда подумал, что это можно было бы использовать против какой-нибудь вредной тетки. Например, этой…

— Нацу… — мне захотелось закрыть лицо руками, — Что ж ты за человек-то такой… Ты все оцениваешь с точки зрения «как этим испортить кому-нибудь жизнь»?

— Папа! Это не так, и ты прекрасно это знаешь! Ведь это я модифицировал крем от ожогов, которым пользуется Тойя! Я искал средство, что могло бы помочь Фуюми! И как ты можешь говорить, что я только и делаю, что пытаюсь кому-то навредить?! — в голосе сына явственно чувствовалась неподдельная обида. Высказав все это, он развернулся и убежал в свою комнату. Громко хлопнула дверь. Я устало помассировал виски: что ж за день-то сегодня такой?

— Энджи? — в прихожую выглянула Рей, нервно вытирая руки полотенцем, — Эта… Леди Наган, что ей от тебя надо было? Надеюсь… — Рей перевела взгляд на входную дверь, — ты сейчас не рванешь вслед за ней куда-то… — она взглянула на меня и широко раскрыла свои изумленные глаза, явно прочитав ответ на моем виноватом лице, — Нет… Нет, Энджи, нет… Ты этого не сделаешь…

— Рей, милая, — тяжело вздохнул я и подался вперед, чтобы обнять ее — она отшатнулась от меня. Ее губы задрожали, и она отвернулась:

— Не говори ничего, Энджи. Я уже поняла: стоит только комиссии тебя поманить, и ты побежишь, как послушная собачонка, наплевав на все: и что мы в кои-то веки всей семьей собрались дома, и что у тебя заслуженный выходной после бессонной недели работы, и что на меня внимания практически не обращаешь…

— Рей! Что ты такое говоришь? Все не…

— Замолчи, Энджи! Не хочу это слышать… Иди, тебя уже заждались. Ты ж не хочешь заставлять ждать свою любимую комиссию! — и с этими словами она скрылась за дверью столовой. Я раздраженно цокнул языком: прекрасный день! Просто, блин, восхитительный! И какая муха всех сегодня покусала? Что они все такие нервные, раздражительные… Неужто приход этого пистолета-пулемета Шпагина так сильно на них повлиял? Странно и непонятно. Ладно, вечером со всем разберусь.

— Вы опоздали на пять минут, — ледяным тоном сообщила мне Леди Кольт, стоило только мне вновь натянуть на себя пальто и выйти во двор. Я еле удержался от желания закатить глаза — я не мальчик на побегушках, в конце-то концов!

— Надо же, и вы, такая вся занятая, нашли время подождать меня? — ядовито поинтересовался я, — Какая честь! Ну спасибо, что снизошли до нас, простых смертных, и дождались, а то что бы я делал?

— Прекратите паясничать, — одернула меня Леди Шмайсер. Она вышла за ворота и помахала автомобилю, притаившемуся под деревом. Мда, не у одного меня есть личный шофер…

— Итак, насколько я понимаю, вы ознакомились с нашей целью? — поинтересовалась Наган, когда мы отъехали от моего дома уже на почтительное расстояние, — Что вы думаете о нашей миссии?

Я недоверчиво взглянул на попутчицу, после чего перевел взгляд на невозмутимого водителя. Она издевается? Сама же дала мне эту гребаную подписку о неразглашении, а теперь начинает трепаться при постороннем… Или это такая проверка на вшивость? Немного подумав, все же решил ответить, максимально нейтрально:

— Проблемы будут, определенно. Хотя, честно говоря, у меня есть некоторые вопросы…

— Какие же? — продолжала допытываться Наган, — Возможно, я смогу ответить на них?

— Вряд ли, — уклончиво отозвался я, — Эти вопросы стоит задать тому, кому это дело передали после меня… И это были не вы.

— Не я, — согласилась Наган. Повисло молчание. Внезапно мне на телефон пришло сообщение: «Господин Тодороки! Будьте осторожны! Леди Наган, она из ликвидаторов. Она специализируется на уничтожении неугодных лиц, и лучше вам не оказываться ее целью». Несколько секунд я тупо вчитывался в сообщение, а мозг отказывался воспринимать новую информацию… Ликвидатор? Тот самый, которым меня пугали во время стажировок? В горле пересохло. Это что же получается? Как только мы отловим Таками, меня того? В расход, значит, пустят? Я взглянул на имя отправителя. Ястреб… Что ж, неудивительно, что он так всполошился, когда его наставница пришла к нам в дом. А если она и впрямь здесь по мою душу, а миссия — всего лишь ширма? Черт, так я совсем параноиком скоро стану… В любом случае, если со мной что-то случится, мои знают, кто и куда меня повез. А если меня хотели убрать без шуму и пыли, то не стали бы оставлять свидетелей… Или они сейчас перебьют и всю мою семью?! Так, спокойно, Энджи… Давай думать логически… Зачем им убивать тебя и всю твою семью? Ты с ними сотрудничаешь, твой сын и твой протеже учатся в их академии… Им нет никакого резона убивать кого бы то ни было из вас… Но все же лучше перестраховаться.

Мои пальцы забарабанили по экрану телефона, набирая сообщение для Рей. Леди Наган на это никак не отреагировала, что несколько меня успокоило. Может, я и зря себя накручиваю, но в моем деле лучше перебдеть, чем недобдеть… Сообщение улетело к Рей, однако ответа не последовало. Она настолько сильно на меня обиделась?

— Старатель… как вы живете с этим детским садом? — совершенно неожиданно для меня поинтересовалась Наган, — Знаете, мне и одного Ястреба порой бывает слишком много, а у вас мало того, что своих четверо, так вы еще и Ястреба зачем-то взяли… Зачем? Вам так нравится возиться с детьми? Шли б тогда в воспитатели, что ли…

— Вас спросить забыл… — пробормотал я, — И вообще, это моя личная жизнь, которая вас, откровенно говоря, не касается. Меня же все устраивает.

Вновь повисла тишина. Водитель плавно вел автомобиль по улицам столицы, не обращая внимания на нас с моей попутчицей. Леди Наган сидела в кресле прямо, словно проглотив на завтрак палку, безэмоционально глядя перед собой. Мне в голову даже прокралась мысль сожаления, что Нацу всего лишь подлил ей средства для облысения, а не рвотное… Мда, Энджи, что у тебя на уме? Лучше б думал о том, как поймать сбежавшего Таками. Да и разобраться, что это за история с подпольной лабораторией, тоже надо… Нутром чую, что что-то тут не так…

— Приехали, — отвлек меня от мрачных мыслей голос Леди Глок, — Вы что, уснули?

— Так я что ли виноват, что вы не даете мне выспаться? — пробурчал я, выбираясь из салона, — Вот скажите мне, как человек, работающий куратором при академии: какого черта детей надо забирать так рано утром? — Леди Парабелум гордо проигнорировала мои слова и прошествовала мимо меня ко входу в штаб-квартиру комиссии общественной безопасности. Я хмыкнул и последовал за ней: надо же, меня решили провести через пафосный парадный вход… Обычно я попадаю внутрь через служебный ход, и он не так шикарно оформлен. Интересно, и что они хотят сказать этой демонстрацией?

Директор КОБ-а ждал нас у себя в кабинете. Стоило только нам войти, он поднялся из кресла и хмуро уставился на нас:

— Вы пришли… наконец-то, — да что ж это такое-то! Чего такие нападки на меня со всех сторон сегодня? — В любом случае, это уже не важно. Вы уже знаете о своей миссии, а мое дело дать вам некоторые дополнительные указания…

— И ответить на вопросы, — перебил его я, усаживаясь в мягкое кресло для посетителя, и помахал в воздухе папкой с личным делом Таками, — Что это все значит? Сначала вы отправляете ко мне домой — в семь утра, в мой законный выходной! — эту Леди Бердыш, которая напугала мою семью, потом мне дают «Краткую опись преступных деяний» Вора Таками, составленную в основном из моих отчетов, в которую затесались страницы из дела совершенно левого чувака — серьезно, Вор Таками — и подпольная лаборатория? Вы издеваетесь?

— Я Леди Наган, — встряла Наган, — Вы не в состоянии этого запомнить?

— А в чем, собственно, проблема? — директор скептически поднял брови, — Вы герой и потому должны быть готовы к вызову в любой момент…

— Вы таким незамысловатым способом пытаетесь меня убить? Чтобы я уже наконец откинул копыта от переутомления?

— Вы забываетесь, — его губы сжались в тонкую полоску, — Старатель, раз уж вы так жаждете поскорее пойти отдыхать, то я лучше перейду к де…

— Нет, вы сперва ответите на мой вопрос, какого черта Вор Таками — вор, на секундочку! — решил заняться созданием биологического оружия? Да он от химии и биологии далек как я от астрофизики — а я очень далек от астрофизики!

— Это ваше личное мнение, Старатель, однако факты — вещь упрямая, — директор прикрыл глаза, беззвучно шевеля губами, — Вы помните свое последнее дело по Вору Таками? Вы помните, как и с чем вы его нашли?

Я нахмурился, вспоминая тот день, когда мы зачищали старый заброшенный завод от криминальной банды и в одном из бывших подсобных помещений обнаружили бухого вдрызг Таками, валявшегося на полу в обнимку с какой-то склянкой. Разбуженный Таками вообще слабо понимал, где он, че мы к нему приперлись и чего нам от него надо. Он меня в тот момент даже не узнал.

— В той колбе, с которой вы его нашли, было вещество, что спокойно могло вызвать вспышку смертельных заболеваний в Японии, — спокойно сообщил директор, — Поэтому дело и передали нашему специалисту — чтобы не допустить утечки информации и вспышки паники. А когда мы нашли его схрон с наворованным, то среди украденных вещей мы также нашли дневники с записями о разработке этой заразы и оборудование для производства. На всем этом множество отпечатков Вора Таками. Так что да, мы совершенно серьезны и вовсе не шутим. И именно поэтому его необходимо поймать как можно скорее. Вы лучше всего знаете Вора Таками — вы вели практически все дела по нему. Значит, вы можете знать, где он может прятаться и какой шаг он предпримет теперь, после побега.

— А почему бы вам просто не объявить в розыск? — поинтересовался я, — Так шанс поймать его намного выше. И вовсе необязательно кому-либо знать, что он там что-то химичил в лаборатории…

— И чтобы все злодеи узнали, что он сумел сбежать из самой охраняемой тюрьмы, из Тартара?! Хотите, чтобы все решили, что мы не можем обеспечить безопасность граждан и злодеи спокойно сбегают из тюрем?! — не выдержал директор, со всей силы стукнув кулаком по столу. Я поперхнулся:

— Ч-что? Из Тартара? — я аж закашлялся от такого, — Серьезно? А хотя, вполне ожидаемо. Раз уж он пробирался и в защищенные банковские хранилища, и в сокровищницу императора… — директор кинул на меня полный ярости взгляд, но я все же закончил, — Знаете, меня больше удивляет, что он не сделал этого раньше, а только спустя десять лет…

— Так что, Старатель, у вас уже есть идеи, как его ловить и где искать? Вы знаете, что он сейчас будет делать после побега?

— Хм… — я задумался, — Ничего.

— То есть как? — удивилась Наган, о которой я уже успел забыть, — Разве он не должен вновь возвращаться к синтезации этой гадости?

— С чего бы это? Он только свалил из тюрьмы, его разыскивают. Чего в такой ситуации можно насинтезировать? Да и, он на десять лет выпал из жизни — он уже явно потерял своих поставщиков и информаторов, он не в курсе всего, что происходит в стране… И он в первую очередь будет максимально осторожно искать информацию о современном мире, поднимать потихоньку связи… Да, именно это бы он и стал делать… Чуть позже. Насколько я понимаю, он сбежал из тюрьмы и сейчас находится не в самой лучшей форме. Именно поэтому он сейчас будет заниматься собой и особенно своими крыльями. Леди Наган, — девушка удивленно уставилась на меня, — Вы дольше меня знаете Кейго — сколько времени уходит у него на замену перьевого покрова? — я внимательно посмотрел в лицо немного подвисшей героине.

— Вроде около полутора месяцев на смену основных маховых перьев… — неуверенно отозвалась она, с недоумением глянув на директора.

Я задумчиво почесал бороду:

— Значит, примерно два месяца у нас будет, чтобы его найти, пока он скован в перемещениях… С такими облезлыми крыльями, как у него на фотографии, он далеко не улетит, а значит…

— Его надо искать в ближайшем к Тартару городе! — дошло до моей временной напарницы. Я благосклонно кивнул и вопросительно глянул на директора. Тот задумчиво уставился на карту Японии, висевшую у него на стене.

— Вот как? В таком случае наиболее вероятной областью, куда он мог добраться в таком нелетном состоянии, является побережье от Хамамацу до Сидзуоки…

Я тоже вгляделся в карту. Хм, интересно — значит, тюрьма, местоположение которой засекречено даже для меня, находится где-то там, неподалеку? Кажется, она в манге была посреди моря-океана, где постоянно бушуют шторма, и попасть туда можно было по какому-то длиннющему мосту…

— Почему вы думаете, что только на побережье от Хамамацу до Сидзуоки? — поинтересовался я, — Если я хоть что-то помню из географии, то в этом районе преобладают юго-западные ветра, особенно в нынешнем месяце. Почему вы не думаете, что его могло снести к полуострову Идзу? Тогда область поисков увеличивается…

Директор КОБ-а криво усмехнулся:

— Господин Старатель… Поверьте мне, вы не хотите знать, почему его не могло снести к полуострову Идзу. В любом случае, район поисков у вас и без того обширен. Да и не забывайте, что несмотря на трудность полетов, он все еще может пользоваться общественным транспортом.

— С его стороны это было бы глупо. Его же обнаружат и сдадут, когда он будет покупать билет, в первой же кассе, — высказалась Наган. Я покачал головой, вспоминая свои школьные годы, когда множество моих друзей катались на электричках зацеперами и зайцами. Да и не только на электричках — если была возможность на халяву проехаться, этой возможностью пользовались. А чем Вор Таками хуже обычных школьников?

— Да никто в этих кассах не смотрит, кто что покупает, — словно прочел мои мысли директор, — Так что, пока вы будете прочесывать свой район, он вполне может успеть перебраться в другой конец страны.

Мы с Наган переглянулись: мда, только сузили круг поисков и тут — бац! — и опять вернулись туда, откуда начали. И что теперь делать?

— Ладно, — кажется, директор все же принял какое-то решение, — Пока начнете прочесывать побережье от Хамамацу до Сидзуоки. А дальше видно будет…

— Прямо сейчас? — ужаснулся я — ну это уже верх наглости! У меня, все-таки, выходной сегодня, имею право отдохнуть. Особенно после столь изматывающей недели… Меня окинули оценивающим взглядом и сжалились:

— Нет, завтра начнете. Мы пришлем за вами машину…

— Опять в семь утра? — перебил я, — Дайте хоть завтра выспаться!

— В девять, — скрипнул зубами директор, — Надеюсь, к этому времени вы выспитесь.

— Все, могу быть свободен? — дождавшись утвердительного кивка, я махнул рукой, — Адьес!

Эта история мне не нравится. Тут определенно что-то не так, тут и к бабке ходить не надо. Таками вообще, насколько я помню его, крайне презрительно относился ко всему сегменту «химиков» их преступного мира и дел с ними никаких не вел. Он даже не стеснялся некоторых сдавать мне — хотя каждый такой раз стоил ему обгоревших крыльев. Таков был его принцип, и он всегда строго его придерживался. А ту он вдруг раз — и пошел против своих же убеждений. Не логично. Просто в голове не укладывается.

Но господин директор все же прав: факты — вещь упрямая. А значит… значит, нужно как можно скорее узнать как можно больше о последнем деле по Вору Таками. А, впрочем, почему столько вниманию только последнему делу? Надо пройтись по всем делам, поднять все мои записи о нем… А это значит, что мой путь лежит в Архивы.

Я криво улыбнулся: да, накрылся все-таки мой выходной…

— Черт побери… — Шиньо Таками со всего размаха врезался в стену полуразвалившегося дома, — Да что ж это такое…

Да, все же было весьма самоуверенно думать, что за три дня его крылья успеют восстановиться. Но оставаться на свалке было нельзя: его будут искать, а значит, надо как можно скорее убраться вглубь страны, затеряться в мегаполисе, где найти его будет практически невозможно. Однако до этого мегаполиса еще надо добраться, а с такими поломанными перьями привычный способ передвижения для него теперь закрыт — Таками сам только что подтвердил это для себя. Весьма болезненным способом.

Бормоча ругательства себе под нос, Таками поднялся на ноги: черт, и что же теперь делать? Как выбираться отсюда, пока до него не добрались? У него же ни денег, ни документов… И даже знакомых, что могли ему помочь в первое время — с теми же документами, к примеру, — уже не осталось. Да и вряд ли кто-нибудь решился бы ему помочь, особенно узнав, из-за чего он попал в Тартар…

Шиньо сжал руку в кулак: чертова колба! И откуда она только взялась в его руках? И, главное, все воспоминания за день, предшествующий его поимке, начисто стерлись из его памяти. Таками поморщился: давал же себе зарок не пить больше, особенно после того, как из-за этого чуть не погиб его птенец. Непонятно, с чего он вообще так надрался. В этом всем стоило разобраться… Как только он вновь придет в форму.

Таками взъерошил остатки перьев, отряхнув их от пыли. «Никогда бы не подумал, что крылья однажды станут мне обузой», — хмыкнул он про себя, осторожно пробираясь по узким улочкам к своему временному логову. Впрочем, неплохо было бы по дороге завернуть куда-нибудь перекусить — в кармане недавно украденной куртки призывно хрустели свеженькие банкноты. Шиньо мечтательно причмокнул — как хорошо, что неподалеку есть неплохая закусочная, где продают весьма съедобные куриные ножки за крайне небольшую цену. Да и хозяин этой забегаловки не обращает внимания на своих посетителей — что весьма немаловажно для Таками.

Расплатившись за любимое блюдо, основательно прожаренное на прогорклом масле, Шиньо спрятался под навесом от начавшего накрапывать неприятного дождя. Такой родной запах дешевой закуски пробуждал зверский аппетит, а живот, отвыкший за десять лет от подобной пищи, призывно урчал. Таками сунул руку во влажную от избытка масла коробку, вытаскивая вожделенную, сочную куриную ножку, и впился в нее зубами. Кто бы что ни говорил, а после тюремной баланды даже эта тухлая курица станет кулинарным изыском… Шиньо с наслаждением отрывал зубами кусочек за кусочком, полностью отдавшись еде, так что даже не услышал грузных шагов позади себя.

— Вот ты и попалась, пташка! — коробку с недоеденными ножками сильным ударом выбило из рук, а возле горла внезапно образовалось острое лезвие ножа. Таками скосил глаза в сторону — кто этот самоубийца, что решил лишить его обеда? Самоубийцей оказался мутант с бычьей головой, раза в три-четыре больше Шиньо. Оценив габариты соперника, Таками, уже было собравшийся врезать нахалу, лишь устало выдохнул: он слишком устал и ослаб, чтобы вступать в конфликт с такими противниками. Лучше пока постоять, послушать и ничего не предпринимать. Великан нахмурился, пройдясь по Таками внимательным взглядом. Рядом с ним крутился крысоподобный человечек с черными бегающими глазенками:

— Ты уверен, что мы взяли того? Н-не хотелось бы облажаться… Хозяин с нас тогда шкурку снимет… — Крыс бросил на Таками оценивающий взгляд, — Крупноват он по сравнению с ним…

— Какова вероятность, что в нашем богом забытом захолустье появятся два пацана со столь редкой мутационной причудой? — махнул головой Бык, гневно раздувая ноздри, — Да ты сам погляди, по всем приметам подходит: светловолосый, среднего роста, желтоглазый… и эти черные штуки у его глаз, — он ткнул когтем у переносицы Шиньо, — Таких совпадений просто не может быть. Отнесем его хозяину…

— Если это и вправду он, то поблизости должен быть его рыжий дружок, — нервно теребя руки, заозирался Крыс, — Не хотелось бы попадать под его огонь… Ты ж помнишь, что случилось с Вислоухим неделю назад, когда он попытался…

— Такое забудешь. Мне кажется, этот запах паленой шерсти будет преследовать меня до конца моих дней, — поморщился Бык и внезапно схватил Шиньо за основание крыльев, изо всех сил дернув, словно собираясь вырвать их из тела. Затем последовал мощный удар по голове. Таками плотнее сжал зубы — если чему его и научили палачи Тартара, так это молча принимать любые пытки. А сейчас было кое-что важнее его боли.

Бык был прав: птичьи мутационные причуды крайне редки и всегда уникальны — найти похожие причуды (не то, что одинаковые!) было практически невозможно. Наверное, именно поэтому Шиньо так небезразличен был его птенец — Кейго был полной его копией, маленькой версией его самого. А значит, эти двое спутали его с его сыном! Интересно, где эта пташка перелетела им дорогу? Но, по крайней мере, один вопрос точно решен — Кейго жив, и никто ему не навредил за эти долгие десять лет. Осталось лишь как-то отделаться от этих придурков и вызнать, что здесь забыл его птенец и что это за странный дружок у него появился. Где-то в глубине души у старшего Таками возникло подозрение о личности этого загадочного дружка, однако мысль ускользала от него, а сильная боль в спине не позволяла сосредоточиться на чем-то. Шиньо краем сознания отмечал, что бык куда-то его тащит под нескончаемое бормотание крыса, что дождь с мелкой мороси усилился до настоящего ливня. Шиньо невесело усмехнулся про себя: за время вынужденного отпуска в тюрьме он мало того, что потерял форму, позволяющую быстро расправляться с подобными отбросами, но и свою репутацию.

Наконец Бык остановился возле какого-то граффити, и Крыс опять суетливо забегал вокруг. Послышался звук отпираемого замка, и Шиньо занесли в какое-то подвальное помещенье, остро пахнущее сыростью и плесенью. Таками презрительно фыркнул — серьезно? Их хозяин живет в таком месте? Насколько же измельчали нынешние преступники…

— Хозяин, мы нашли этого птаха! — заискивающе запищал Крыс, и Таками поднял голову, желая увидеть этого таинственного «хозяина».

— Хлыст? — ошеломленно выдохнул он, разглядывая тощего мужчину, сидящего за покосившимся столом без одной ножки, — Ты, что ли? Хах, сколько лет, сколько зим… Давно не виделись, приятель, — на его лице расплылась ухмылка, и Шиньо с наслаждением наблюдал, как бледнеет и вытягивается лицо барыги, которому он в свое время продавал многое из наворованного, — Неужто забыл своего постоянного поставщика?

— Т-т-таками? — севшим голосом прохрипел Хлыст, чем вызвал недоумение со стороны Крыса с Быком, — Т-ты… Ты же должен быть мертв! Тебя приговорили к казни на электрическом стуле! Так как?..

— Сто-о-оп, так это че, не тот пацан, за которым мы гонялись? — наконец-то дошло до Быка, и он скинул с себя ухмыляющегося Таками, — Но… Как такое возможно? Он же как две капли воды похож на того, кто помешал нам с реализацией товара! Не может быть таких совпадений!

— Хозяин, простите нас за эту ошибку! — тут же заскулил Крыс, кидая злые взгляды на Быка, — Мы все исправим и найдем того…

— Да черт с ним, с тем мальчишкой! У нас проблема куда больше! — Хлыст нервно потер руки, с неким ужасом глядя на Шиньо.

— Это точно, — кивнул Таками и вывернулся из хватки обескураженного Быка, изо всех сил хлестнув того отяжелевшими под дождем крыльями. Одно из перьев скользнуло в руку, прыжок — и вот он уперся его заостренным концом в горло Хлыста, — Итак, за каким таким пацаном вы охотились? — его глаза сузились. У Хлыста же глаза забегали из стороны в сторону:

— Пацаном? Каким пацаном? Ах, да, точно, — барыга заметно расслабился, довольно чему-то улыбнувшись — он явно рассчитывал на другой, более неприятный для него вопрос. Впрочем, Таками всегда успеет и его задать, — Был тут один пацан из КОБ-овцев. Он слил информацию о поставке якутских алмазов на черный рынок — а в итоге только восьми из нескольких сотен вовлеченных еле удалось избежать ареста.

— И вы решили наказать того, кто вас сдал, — спокойно продолжил за него Таками, когда внутри него все словно оборвалось — нет, этого не может быть. Чтобы ЕГО сын, сын величайшего вора Японии стал мальчиком на побегушках у комиссии общественной безопасности?

— Разумеется! Мы выяснили, что он является одним из учеников академии при КОБ-е, — глаза торговца гневно блеснули, — И когда Вислоухий со своими ребятами выследили его и попытались объяснить, что так делать не стоит, из неоткуда появился его рыжий дружок! — не обращая внимание на перо, все также нацеленное ему в горло, Хлыст со всей злости врезал кулаком по столу, — Запах паленой шерсти стоял на весь квартал. Так нас осталось только трое…

— А этот дружок… Вы что-то про него знаете? — продолжил допрос Таками, слегка поцарапав барыгу, чтоб не забывался.

— Нет. Он как появился из неоткуда, так и пропал. Какой-либо информации, кроме того, что он тоже мог быть учеником академии КОБ-а, у нас нет, — Хлыст искоса глянул на Шиньо, явно что-то обдумывая, — Послушай, дружище… У меня есть для тебя крайне выгодное предложение. У тебя ж наверняка сейчас множество проблем: ни денег, ни документов — ничего. Я же могу помочь с обоими пунктами, если ты поможешь нам раздобыть информацию об этих двоих, — он выложил на стол два снимка. Таками опустил свое перо, внимательно вглядываясь в размытые пиксельные лица — снималось все явно не на самые лучшие камеры.

— Это то, что нам удалось добыть с камер видеонаблюдения, — извиняющимся тоном проговорил барыга, потирая шею, — С тебя как обычно — достать информацию об этих двоих — надеюсь, за время своего отсутствия ты не успел растерять свои профессиональные навыки. Мы же снабдим тебя документами и деньгами на первое время — в качестве аванса. С остальным же мы разберемся сами. По рукам?

— Вы хотите, чтобы я сталкерил за школьниками? Чтобы вы потом их убили?

— Не драматизируй, — фыркнул Хлыст, окончательно расслабившись, — Ты не меньше меня терпеть не можешь КОБ-овских шавок, а эти малолетки чем отличаются? А так мы их припугнем — может, и отобьем у них желание быть цепными псами комиссии. Куда ни плюнь — везде одни сплошные плюсы… Так и каков же будет твой ответ?

Таками задумался — с одной стороны, Хлыст прав. Он мог помочь с обустройством в первое время после побега, что стало бы для Шиньо хорошим подспорьем. Да и сам Хлыст владел многой информацией и мог бы вывести Таками на того, из-за кого его посадили десять лет назад. С другой стороны — он сам хотел разобраться со своим никчемным сыном, который решил, что присоединиться к КОБ-у — хорошая идея. Да и сдавать своего — пусть и предателя, — было глубоко против его натуры.

— Ты б поторопился с размышлениями, — вывел его из задумчивости грубый голос Быка, — Не заставляй хозяина ждать.

— Хорошо, — решился Таками, — Я добуду тебе информацию про этих двоих… Все как обычно, я верно понимаю?

— Хоть что-то в этом мире должно быть неизменным, — ухмыльнулся Хлыст, — Хотя бы чтобы не так сильно травмировать тебя при возвращении. Все же за эти десять лет у нас многое изменилось…

— Неужели Всемогущий уступил свое первое место? — попытался пошутить Шиньо, сгребая фотографии к себе в руки.

— Если бы, — горестно вздохнул барыга, — Все куда хуже. Впрочем, ты сам об этом скоро узнаешь. Кстати, еще кое-что, — Таками резко развернулся, — Старайся особо не светиться. Если кое-кто узнает, что ты вновь на свободе — у тебя будут проблемы похлеще, чем десять лет назад.

— Кто?

* * *

В большом доме стояла сонная тишина. Мягкий полумрак, царивший в коридорах, позволял спокойно идти без опаски наткнуться на тумбы с цветами и декоративные вазы, расставленные тут и там. Невысокая тень скользнула из одной из комнат на втором этаже, бесшумно спустилась вниз по лестнице и осторожно подобралась к мощной двери, что скрывала за собой кабинет владельца дома. Тихо что-то пробубнив себе под нос, тень достала из кармана нечто, напоминающее шпильку, и нависла над замочной скважиной. Спустя пару минут и пять тихих ругательств, сказанных себе под нос, тени удалось открыть неподдающийся замок. Дверь бесшумно отворилась, пуская незваного гостя внутрь.

Кабинет освещал неяркий свет луны, пробирающийся сквозь незанавешенное окно. Тень осторожно прикрыла за собой дверь и подошла к массивному столу, стоящему у окна. Документы, оставленные на нем, валялись как попало, и на всем этом лежал тонкий слой пыли, намекающий на то, что хозяин давно уже не возвращался сюда. Тень тяжело вздохнула. Над ее ладонью, вытянутой над столом, вспыхнуло голубое пламя, осветив хмурое лицо подростка.

Тойя осторожно подтянул к себе свободной рукой мягкое кресло, в котором обычно сидел его отец, и, усевшись в нем поудобнее, подхватил со стола документы. Возможно, в них он сможет найти что-то, что прольет свет на ситуацию, в которой оказалась его семья.

С тех пор, как они с Кейго вернулись домой на каникулы, все пошло наперекосяк. Сразу же по прибытии они наткнулись на Леди Наган, что тут же забрала отца в офис КОБ-а, откуда он вернулся лишь поздней ночью, тут же закрывшись у себя в кабинете. Он ни с кем не поздоровался и всячески игнорировал любые попытки вытащить его из комнаты. В ту ночь мама долго плакала, несмотря на все попытки детей успокоить ее. Тогда они впятером договорились с утра поговорить с отцом — такое его поведение ввергло в шок не только Шото и Кейго, не знавших другого Старателя, но и заставших его темную сторону Тойю, Фуюми и Нацуо. Однако и этот простой план не удалось воплотить в жизнь: с семи утра отец носился по всему дому, в спешке собирая вещи в чемодан. Внезапно выяснилось, что он уезжает в командировку искать какого-то преступника, что лишь сильнее расстроило маму. Кажется, это был первый раз на памяти Тойи, когда она стала кричать на отца. А когда он уехал вместе с вновь прибывшей Наган, мама словно постарела на десяток лет…

Вся неделя прошла в напряженной атмосфере — маме было тяжело оставаться одной надолго, она все чаще плакала. Тойя, Фуюми, Нацуо, Шото, Кейго, а также тетя Маки и мамина подруга госпожа Иида всеми силами пытались как-то ее успокоить и ободрить, но все предпринятые ими меры оказывали лишь временный эффект. Отец же за все это время не удосужился даже позвонить, а когда звонили ему — его телефон оказывался выключен. Кейго пытался их успокоить, сказав, что при работе с КОБ-ом на особо секретных миссиях у героев отбирают все средства связи, чтобы никто не мог узнать их местоположение, однако все его слова теряли смысл, когда в новостях передавали сообщения о новой поимке преступника Старателем в Сидзуоки, куда он прибыл по обмену. И его везде там сопровождала Леди Наган, что лишь сильнее расстраивало маму и злило сестренку Фуюми. И даже обычно миролюбивый Нацуо как-то высказался, что лучше бы он подлил незваной гостье что-то посерьезней снадобья для облысения — тогда бы папа никуда не уехал. Шото воспринял все это хуже всех — увидев, как отец быстро собирает вещи и садится в машину к незнакомой женщине, увидев, как мама плачет при виде этой сцены, ребенок решил, что отец их бросил ради этой «крали». Откуда вообще он узнал подобное слово?

Тойя вздохнул, отгоняя неприятные воспоминания и вновь возвращаясь к чтению документов: среди них обязательно должен найтись тот, что поможет разобраться в причине такого странного поведения отца. Каким бы мудаком он ни был, но он никогда бы не бросил свою жену и детей ради какой-то другой женщины, которую увидел в первый раз, как думают мама, Шото и Фуюми. Отец весьма прагматичный человек и отказываться от хорошей размеренной жизни ради эфемерного счастья не будет. Это определенно как-то связано с его работой. Вероятно, откажись он от этой миссии, его могли тихо убрать, как ненужного свидетеля… Или убить кого-то из них. Кейго не зря был так встревожен — не просто так к Старателю в качестве напарницы приставили ликвидатора. А значит Тойя был обязан во что бы то ни стало узнать, в чем дело, чтобы защитить себя и свою семью.

Пара папок сразу была откинута — в них нашлись лишь карты южного побережья от Сидзуоки до Хамамацу. Тойя и так неплохо знал их за счет их с Кейго годового экзамена, где Ястребу необходимо было найти поставщиков алмазов на черный рынок, а Тойе и его учителю подстраховать его, если что-то пойдет не так. Экзамен они тогда удачно сдали и никаких внезапных осложнений возникнуть не должно было. Так что вряд ли отец поехал туда из-за них. Однако и эту версию нельзя было списывать со счетов.

Еще пара папок содержала в себе крайне скудное досье на Леди Наган, что тоже не вызвало у Тойи никакого интереса. В нем не было ничего из того, чего бы он не знал. Еще десяток папок был о героях, чьи агентства и офисы расположены в том районе, куда отправился Старатель. Лениво пролистав их, Тойя тоже не обнаружил ничего интересного. Все герои были на хорошем счету как у комиссии, так и у отца, и никаких странностей в их досье обнаружить не удалось.

Когда Тойя уже было потерял надежду найти хоть что-то информативное, ему на глаза попалась папка с подозрительно знакомой фамилией. Протерев слипающиеся глаза, Тойя подвинул к себе ее поближе и убедился: ему не показалось. Это было досье на Вора Таками, отца Кейго. Тойя потянулся за несколькими другими папками — на них тоже фигурировала фамилия Таками. Большинство этих дел вел Старатель, что угадывалось по знакомому размашистому почерку. Тойя усмехнулся: судя по кандзи, отец был сильно зол, когда писал эти отчеты. Это могло бы быть интересно…

Тойя погрузился в чтение отчетов, забравшись в отцовское кресло с ногами. Яркое голубое пламя освещало неровные иероглифы. Мальчик настолько увлекся, что не заметил, как наступил рассвет, а вместе с этим…

— Тойя! Что ты здесь делаешь?! Почему ты не в постели? — громкий голос отца заставил ребенка подскочить на месте и с ужасом воззриться на вошедшего.

— Пап?! Я… ты уже вернулся? Ты же говорил, что уезжаешь минимум на две недели! — первичный шок уступил место раздражению и злости — в первую очередь на себя, не услышавшего, как отец вернулся домой.

— Не понял, — отец недоуменно уставился на сына, — Ты обвиняешь меня в том, что я вернулся домой раньше? При том что сам залез в мой кабинет, в котором тебе запрещено появляться в мое отсутствие? — Тойя виновато опустил голову. Что ж, отпираться было бессмысленно.

— Пап, я… Грх, ты уехал, толком ничего нам не сказав! Мы уже не знали, что думать! Шото вообще решил, что ты бросил нас! — глаза отца расширились, а огненная маска опала, открывая взгляду осунувшееся, усталое и небритое лицо.

— Что?! Что вас, черт подери, заставило так думать?! Что я могу вас бросить ради… Ради чего?! — отец устало опустился в гостевое кресло. В его голосе явственно чувствовалась обида, — Я уже вторую неделю живу без нормального отдыха, и вот, я возвращаюсь домой, и, вместо завтрака, меня встречает сын, залезший в мой кабинет и копающийся в секретных документах, со словами о том, что я их бросил! Чем я заслужил такое к себе отношение?

— Может быть тем, что постоянно что-то скрываешь от нас? — отозвался Тойя, — Почему ты не сказал, что тебя отправили искать сбежавшего из тюрьмы отца Кейго? Неужели ты думаешь, что мы бы не поняли, насколько важно поймать человека, разрабатывавшего биологическое оружие?!

— А ты думаешь, что я имею право раскрывать эту информацию кому ни попадя? — зло бросил отец, — По-твоему, меня по головке погладят за то, что ты влез в мои документы? За то, что ты теперь знаешь об этом? Или ты об этом не подумал?

— Я… я… А ты подумал о наших чувствах, когда уезжал?! Мама всю неделю плакала из-за тебя! И Фуюми тоже! О чем я говорю, если ты даже Шото, который тебя боготворил, умудрился обидеть! И когда я решил найти подтверждения тому, что ты был вынужден уехать из-за угроз со стороны КОБ-а… Ты начал обвинять и меня! За то, что я пытался оправдать тебя перед мамой и остальными! Тебе самому от себя не тошно?!

— Тойя! — мальчик сжался. Даже уставший отец пугал своей силой. А злой отец тем более, — Пожалуйста, не кричи. Я устал, и у меня жутко болит голова, — Тойя недоуменно взглянул на отца, — Я понимаю, у вас есть все основания злиться на меня. Но я правда не собирался вас бросать. Да и как я мог бросить самых родных мне людей, мою семью? Я… понимаю ваши обиду и недовольство по отношению ко мне, но и у меня особо нет выбора. Я не мог поступить иначе.

— Это из-за побега национального преступника? Тебя отправили на это задание, потому что ты лучше всех знаешь Вора Таками, раз вел практически все дела по нему? — уточнил Тойя, слезая с насиженного места. Он обогнул стол и осторожно примостился на подлокотнике кресла, в котором сидел отец. Тот лишь тяжело вздохнул, положив руку на голову сына и взъерошив ему волосы:

— Да. Я достаточно долгое время знал Шиньо Таками — как по работе, так и в обычной жизни наши дороги часто пересекались. Мне приходилось не только охотиться за ним, но и сотрудничать с ним. Не надо так скептично фыркать, Тойя — Вор Таками следовал какому-то своему своду правил, по которому он без зазрения совести сдавал мне своих особо зарвавшихся коллег-злодеев, пусть об этом и не упомянуто в отчетах. Поэтому меня крайне смущает эта ситуация — Таками, которого я знал, никогда бы не стал связываться с созданием биологического оружия…

— Людям свойственно меняться и изменять своим же установкам. И ты сам тому прекрасное подтверждение, — возмутился Тойя, — Я читал последний отчет — там все указывает на то, что Вор Таками как раз таки связался с созданием биологического оружия! И отрицать это — глупо! А в тебе же говорит ностальгия, или как это называется… Ты сам говорил мне, что чужая душа — потемки, и то, каким ты видишь человека, не всегда может быть правдой. Так почему ты сам не следуешь тому, чему учишь меня?

— Тойя… Все… не так просто, как кажется на первый взгляд. Но с этим вопросом я разберусь. А раз уж ты узнал о моей миссии... Для тебя будет отдельное задание, к которому я попрошу тебя отнестись максимально серьезно. Ты готов будешь его выполнить? — Тойя утвердительно кивнул, с замиранием сердца вслушиваясь в речь отца. Неужели ему наконец-то доверят самостоятельное задание? Связанное с опасным злодеем, который даже отца обводил вокруг пальца? Что же это будет? — У нас с комиссией есть подозрение, что Шиньо Таками попытается найти своего сына. И вряд ли он обрадуется, если узнает, что его сын учится на героя, ровно как и одобрит его дружбу с тобой. Поэтому Кейго может оказаться в большой опасности. И я прошу тебя присмотреть за ним, как его друга. Чтобы с ним ничего не случилось.

— Хорошо… Может, мне стоит рассказать Кейго о том, что его отец опять на свободе? Тогда он будет вести себя осмотрительнее и шанс того, что с ним что-то случится, будет меньше!

— Или он может решить самостоятельно отправиться на поиски своего отца, — покачал головой старший Тодороки, — И тогда он лишь сильнее пострадает. А если Вор Таками решит использовать своего сына, как рычаг давления на комиссию или на меня? Ты же знаешь, Тойя, за эти три года, что он находится под моим покровительством, я успел привязаться к нему, как и вы все. И если с ним что-то случится, я не смогу себе этого простить, как если бы это случилось с кем-то из вас. Поэтому я прошу тебя ненавязчиво присматривать за ним. Ты же справишься с этим, Тойя?

— Конечно, пап! Но я тоже хочу тебя кое о чем попросить.

— Да, Тойя, я тебя слушаю? — Старатель с интересом взглянул на сына.

— Поговори с мамой, пожалуйста. Она сильно расстроилась из-за твоей командировки. Да и не только она. Я… понимаю, что тебе нельзя рассказывать о твоей миссии, но… Ты же можешь придумать что-то, чтобы их успокоить, верно? Это же ты!

— Разумеется, я поговорю с ними… Мне самому не особо нравится эта ситуация. Это все, что ты хотел?..

— М, да… То есть нет… Пап, я прочитал все эти отчеты, и мне кое-что непонятно… Что этот Вор Таками забыл на вашей с мамой свадьбе?! Неужели ты пригласил его?

— Кто, я?! Да ни в жизнь. Он сам… пригласил себя. Приперся на мою свадьбу, испугал твою маму и попытался сорвать церемонию. До сих пор понять не могу, зачем ему это было надо… И, когда у него это не получилось, а я изрядно потрепал его, он закатил пламенную речь о том, как холостяцкую жизнь покидают лучшие, и улетел, попутно прихватив с собой мои наручные часы и мамину брошь с платья, — пламя вновь объяло лицо отца, давая понять, что его владелец сильно разозлился, — И потом еще имел наглость интересоваться у меня о моей семейной жизни, петух недожаренный!..

— Э, я понял, папа. Ладно, я пойду спать — все же предпоследний день каникул. И тебе того же советую, — и Тойя поспешил к себе.

Примечания:

С наступившим, дорогие читатели! Эта глава несколько подзадержалась, за что мы приносим свои извинения и желаем приятного прочтения!

---

Рей лежала на кровати, с грустью глядя на пустующее рядом с ней место. На часах почти четыре утра, а она так и не сомкнула глаз за эту ночь. В это время она как никогда остро ощущала свое одиночество и странный липкий холод, никогда до этого не бывший для нее таким неприятным.

С тех пор, как Энджи внезапно собрался и уехал в Сидзуоки, у Рей словно пропало что-то крайне важное для нее. Словно частичка ее самой потерялась. И это чувство лишь усиливалось с каждым днем вместе с чувством горечи и обиды, вспыхивающим каждый раз, когда она видит своего Энджи на экране телевизора вместе с этой… Этой…

Рей перевернулась на другой бок, громко выдохнув: эта нахалка с двуцветными волосами, так бесцеремонно ворвавшаяся в их с Энджи дом, везде и всюду была с ним, второй тенью стояла за его спиной. И ведь именно после ее визита Энджи сорвался в эту странную и внезапную командировку… И чего он в ней нашел такого? Рей уткнулась носом в подушку.

Обычно она была против экспериментов Нацуо — и тем более против его испытаний над людьми, но в этот раз она даже ругать его не стала, когда узнала, что он ей подлил какую-то свою новую сыворотку для облысения. Рей понятия не имела, кому могло бы понадобиться такое средство и для каких благих целей (а судя по робким заверениям Нацуо, он создавал его исключительно с благими намерениями), но испытывала странное и доселе неизвестное чувство злорадства, радуясь возможным неприятностям соперницы. В особенности тому, что она останется без своих этих дурацких двуцветных волос… Вот кто так ходит?

Рей поморщилась, снова повернувшись в кровати: ну да, ее дети тоже по воле природы получили разноцветные волосы. Но они выглядят не так вульгарно, как у этой… женщины с пониженной социальной ответственностью. Да и вообще… Это дети, родители их должны любить любыми, даже если у них есть какие-то недостатки. А вот волочиться за всякими… разными, да к тому же еще при жене! Это вообще ни в какие ворота!

Где-то внизу что-то хлопнуло, а Рей вновь вздохнула: Тойе снова не спится. Может, ей стоит с ним поговорить? Все же… все же это ее обязанность как матери… Узнать, что его тревожит, как-то успокоить… Рей решительно села на кровати, убрав волосы со своего лица. На лестнице послышались шаги вперемешку с тихими голосами. Нацуо тоже проснулся?

Рей приоткрыла дверь из спальни, намереваясь поговорить с сыновьями, и застыла как вкопанная: в коридоре, возле лестницы, стоял Тойя и внимательно слушал взлохмаченного Энджи, опиравшегося на ручку чемодана, с которым уезжал в командировку. Рей осторожно спряталась за колонной, во все глаза глядя на общающихся мужа и сына, чье лицо озаряла радостная улыбка:

— Только пожалуйста, делай это ненавязчиво, — наставлял сына Энджи, — А то Кейго начнет тебя подозревать не пойми в чем. А это может вылиться в конфликт, что нам совсем не нужно, в нашем-то положении.

— Пап, а если отец Кейго, ну… все же решит на нас напасть? Как мне стоит поступить?

— Это маловероятно, — покачал головой мужчина, — Не в том он сейчас состоянии, чтобы на кого-либо нападать… Но все же… Если… Если! Он на вас нападет, то крылья — его самое сильное и одновременно слабое место. Достаточно будет подпалить его маховые перья — и он не сможет воспользоваться причудой. Это не поможет вам его победить, но позволит выиграть немного времени, чтобы убежать от него. И все же… Тойя, прошу тебя! Не лезь на рожон! Он пока слишком серьезный противник для вас обоих. И если с вами что-то случится… Подумай о том, что будет с мамой, с Фуюми, с Нацуо! А с малышом Шото? Со мной, в конце концов!

— Да понял я, понял… — недовольно пробурчал Тойя, — Я… я обещаю, что буду аккуратен. И… вам с мамой не надо будет за нас волноваться. Честно.

— Умница, — рука Энджи потянулась к голове сына, растрепав и без того торчащие во все стороны волосы, — Я знал, что ты все поймешь. Ну а теперь — бегом в кроватку, а то тебя завтра… то есть сегодня уже не подниме… — Тойя повис на шее отца, крепко обхватив его руками, — Ох, ну ты и отъелся за недельку моего отсутствия… — Рей отступила, вновь скрываясь в комнате.

Отец Кейго, да? Рей задумчиво прикусила губу, вспоминая все то, что слышала об этом человеке. Кажется, он был каким-то важным преступником… И, помнится, Энджи часто из-за него приходил домой в наисквернейшем расположении духа. Это что, получается, возвращение старого врага настолько сильно его обеспокоило? Что же такого он совершил, что даже эта комиссия, будь она неладна, всполошилась? Что ж, раз Энджи уже вернулся, то она сможет подробно его обо всем расспросить. Возможно даже сейчас.

Дверь вновь распахнулась, впуская в спальню Энджи с чемоданом. Отставив свою ношу в сторону, Энджи с недоумением уставился на пустую постель:

— А… э-э-э…

— С возвращением, Энджи, — мужчина круто развернулся, с недоумением воззрившись на свою жену:

— Рей? А… А… — он затравлено заозирался по сторонам, — Ты… Почему не спишь?

— Да вот… о тебе вспоминала. Все думала, где ты, как ты… С кем ты.

— Рей, я… — Энджи опустил голову и тихо пробормотал себе под нос, — Так вот чего меня икота не отпускала…

— При чем тут икота? — не поняла Рей, — В любом случае… Я слышала твой разговор с Тойей…

— Рей! Я…

— Я думала, что ты сбежал с этой… которая приходила за тобой… — Рей приобняла себя руками, — И, когда я думала об этом… Мне было очень, очень плохо…

— Рей, да я бы никогда!..

— Я знаю, знаю, но мне все равно было неспокойно… Особенно из-за… нее. Из-за такой хамки и нахалки с этими идиотскими разноцветными волосами… Я…

— Рей, милая… все хорошо, дорогая! — Энджи подошел к ней, ласково проведя рукой по ее щеке, — Ну не надо себя так накручивать! Зачем мне кто-то другой, если у меня есть такая замечательная жена? Особенно женщина, которой, судя по всему, дали задание в случае чего меня ликвидировать… Ну?

— Энджи… Я… я, собственно что хотела сказать. Ты говорил, что Кейго и Тойе может угрожать… — теплая левая рука Энджи скользнула ей в волосы, а правая слегка приподняла ее подбородок — так, что она смотрела прямо в лицо своему мужу.

— Энджи?..

— Ч-ш-ш, ничего не говори, — хрипло ответил мужчина, опалив ее щеку горячим дыханьем, и мягко коснулся ее губ своими. Рей потянулась к нему, обвив его шею руками.

— Мы все же поговорим об угрозе Тойе и Кейго, — глухо выдохнула она, стоило только их поцелую прерваться.

— Непременно… — все также хрипло ответил Энджи и вновь увлек ее в поцелуй.

* * *

— Черт побери… — леди Наган с недовольством уставилась на расческу, которой только что провела по волосам. Да что ж это такое!

С тех пор, как она отправилась в эту командировку со Старателем, с ее волосами начало твориться странное, и поначалу она этого даже не замечала. Ну, подумаешь, на расческе стало оставаться чуть больше волосков, чем обычно. Смена обстановки и рациона питания могут привести к такому результату. Впрочем, наверное, не стоит также сбрасывать со счетов тот факт, что это была для нее самая нервная командировка из всех, в которых она когда-либо бывала до этого.

Помимо того, что ей постоянно приходилось присматривать за своим напарником, чтобы он не сорвал ей ее миссию, и вести себя максимально естественно — чтобы он ничего не заподозрил, ей было необходимо выполнять и свою часть работы — найти вора Таками и ликвидировать без шума и пыли. А это было достаточно трудно: днем Тодороки постоянно держал Наган в поле своего зрения и начинал заметно нервничать, стоило ей отойти даже на пару минут. Ночью же он полностью погружался в документы, словно пытаясь отыскать что-то, чего он раньше не замечал. И все было бы замечательно — если бы он не врывался каждые полчаса в ее спальню с очередной «гениальной» идеей, где может скрываться неуловимый Вор Таками. И, что самое интересное, практически все его предположения оказывались верными: во всех местах, что Старатель отмечал как «возможные точки появления разыскиваемого лица», Таками либо уже побывал, либо вскоре объявлялся. Наган до сих пор не могла понять, как он умудрялся так точно определять такие места. И, честно говоря, порой ей казалось, что Тодороки ее просто дурит и сам давно помогает преступнику.

Эти подозрения не добавляли спокойствия, так что более обильное выпадение вполне могло быть естественной реакцией организма на такую стрессовую ситуацию. Но это не могло дать объяснения тому, что создаваемые ею пули стали менее точными. Их стало заносить в сторону, причем совершенно непредсказуемо. И это ей совершенно не нравилось.

Именно поэтому она сразу по приезде обратно в Токио обратилась ко врачу. Ей пришлось сдать много анализов, чтобы определить, что же стало причиной ее проблем с волосами. И сегодня ей необходимо было сходить к доктору за результатами и наконец-то получить рекомендации, что с этим делать. В конце концов, это вопрос ее работоспособности.

Леди Наган вздохнула, убирая расческу в сумочку, и уставилась на белую дверь врача, прикрепленного за ней в комиссии. Что ж, очень скоро она узнает все, что ей необходимо.

— Леди Наган, заходите, — наконец позвала ее синеволосая медсестра, выглянув из кабинета.

— Здравствуйте, — Наган зашла в кабинет, внимательно глядя на женщину среднего возраста, — Так что у меня?

— Здравствуйте, Леди Наган… Мне очень жаль вас расстраивать, но… Если вкратце, то у вас в организме обнаружено крайне интересное вещество, которое разрушает структуру ваших волос. И если у людей, чьи причуды не связаны с волосами, оно вызовет только временное облысение, то у вас… У вас все куда хуже. Из-за влияния этого вещества ваша причуда не может работать в полную силу… И, к большому сожалению, вам лучше в ближайшее время воздержаться от создания пуль для вашей ручной винтовки. А еще лучше — вообще воздержаться от использования причуды где-то на два-три месяца, пока все вещество не покинет ваш организм… Благо, его очень немного.

— Вы же понимаете, что такой вариант мне не подходит? — холодно поинтересовалась Наган, — Так что я надеюсь услышать от вас, что мне необходимо сделать — какие там маски-бальзамы-шампуни. Ну или витаминки какие…

— Я… я пока не могу сказать что-либо точно, но… Хм, могу пока посоветовать пользоваться теми средствами, что помогают росту волос. Я напишу вам названия средств, которые вам могут помочь…

* * *

— Тойя, ну как ты не понимаешь! Завтра, когда мы освободимся, все уже будет раскуплено! — Кейго нависал над забравшимся под одеяло Тойей, гневно взъерошив перья, — Я специально договорился с человеком, чтобы получить эту фигурку раньше других! И вот, когда он позвонил и сообщил, что их привезли — ты отговариваешь меня от того, чтобы забрать ее?!

— Во-первых, Кейго, у нас сейчас комендантский час, и если ты окажешься за пределами комнаты в это время, то у нас обоих будут из-за этого проблемы, — послышался в ответ приглушенный голос Тойи, — Во-вторых, это не коллекционные карточки Всемогущего, которые разбираются за первые секунды. Ты не хуже меня знаешь, что мерч моего отца может месяцами пылиться на полках, пока его кто-нибудь купит…

— Это неправда! — возмутился Таками, — За последние полгода популярность Старателя увеличилась на пятнадцать процентов, а продажи увеличились вдвое! Поэтому лимитированную коллекцию фигурок Старателя с прилавка сметут в первую же половину дня! И если я завтра буду дожидаться конца учебного дня, то ничего не успею купить!

— И в-третьих… Если ты договорился с этим человеком, то в чем проблема ему подержать для тебя эту фигурку? — продолжал настаивать Тойя, — Неужели это так трудно?

Кейго фыркнул, отвернувшись в сторону. Кому скажи, что вечно активный Тойя, который плевать раньше хотел на всякие правила, так аргументированно отговаривает его от идеи забрать свою статуэтку — не поверят! Да и вообще, в последнее время он стал каким-то… Кейго даже не мог подобрать слов, как описать своего друга, внезапно ставшего таким домоседом — хотя раньше он при любом удобном случае сбегал на улицу и тащил за собой Таками. А сейчас…

— Кей, ну что ты, — Тойя высунулся из-под одеяла, устало глянув на друга, — Ну подумаешь, не будет у тебя этой фигурки… Какая разница? Ты и так каждые выходные можешь воочию лицезреть героя номер два. У тебя и так весь твой шкаф забит мерчем Старателя, ты даже спишь с его игрушкой!

Кейго обиженно засопел, плюхнувшись на кровать. Подумаешь, он спит с игрушкой в пятнадцать! И что с того? Разве это кому-то мешает? Да и кому какое дело, как он и с чем спит? И вообще… Тойя мог бы тактично и не упоминать об этом. И еще друг, называется…

— Кей, а Кей… Ну что ты надулся, а? Эй, ну не обижайся. Ну сам подумай, куда ты отправишься в полдвенадцатого? К тому же, разве у тебя не завтра будет тренировка с Леди Наган? Тебе перед ней надо выспаться.

— Да, ты прав, Тойя… Эта фигурка действительно не стоит того, — Тодороки облегченно выдохнул, вновь укутавшись одеялом, — Я смогу ее купить и потом…

— Вот-вот… — удовлетворенно пробормотал Тойя, — А если их даже и раскупят — отцу все равно как всегда пришлют пару фигурок из партии, так что попросим у него. В любом случае, я рад, что ты предпочел здоровый сон встрече с каким-то мутным чуваком, что-то пообещавшим тебе. Он ведь и кидануть тебя может… — он широко зевнул, — Ладно, Кей… Спокойной ночи.

— Спокойной, Тойя… — Кейго лег на бок, повернувшись лицом к стене, и затаил дыхание, внимательно прислушиваясь к дыханию соседа по комнате. На некоторое время в комнате повисла усыпляющая тишина.

Внезапно телефон Кейго тихо завибрировал, информируя владельца о новом сообщении. Продавец интересовался, скоро ли он прибудет, чтобы забрать товар. Осторожно глянув через плечо на друга, Таками на секунду прикрыл глаза, решая для себя, как поступить. Когда пришло новое сообщение, Кейго все же решился и быстро напечатал в ответ: «Через полчаса буду». Выждав для верности еще пару минут, он прихватил со спинки кровати джинсовую куртку и приоткрыл окно, напоследок бросив взгляд на тихо сопящего во сне Тодороки. И уже в следующую минуту взмыл в черное ночное небо.

Через двадцать минут полета он приземлился неподалеку от места назначения и, встряхнув крыльями, быстрым шагом отправился вниз по улице. Стояла теплая безветренная погода, из-за чего даже в столь поздний час было довольно много гуляющих. Кейго иногда даже приходилось пробираться сквозь толпы веселых молодых людей.

— Уф, извините! — извинился младший Таками, случайно налетев на какого-то прохожего, — Простите, я случайно! — и вновь помчался дальше.

— Явился? — мужчина с пышными усами внимательно осмотрел Таками, нервно переминающегося с ноги на ногу, и стряхнул пепел с сигареты, — И ведь не лень было переться сюда посреди ночи… Неужели ты настолько фанат? — Кейго вскинул голову, намереваясь что-то ответить, но сигаретный дым, который выдохнул продавец, заставил его закашляться, — Ладно, пацан, не мое это дело. Товар смотреть будешь?

— Да… пожалуйста… — прохрипел Таками, откашлявшись. Мужчина, еще раз окинув Кейго оценивающим взглядом, откинул сигарету в сторону и наклонился к неприметной коробке, стоявшей у его ног. Таками с восторгом уставился на появившегося из нее героя номер два, решительно скрестившего руки на груди и грозно взирающего из-за своей огненной маски. Производитель постарался на славу, передав коронную позу Старателя максимально приближенной к реальности. Особенно хорошо удался тяжелый взгляд, так что Кейго аж почудилось, что настоящий господин Тодороки взглянул на него из глаз фигурки.

— Фигурка с подсветкой, — скучающе пояснил продавец, заметив недоуменный взгляд Таками на подставку, — Борода, маска и вставки на костюме светятся, если щелкнуть переключателем. Можешь включить, проверить, как работает.

Кейго улыбнулся, когда огненная маска и борода засветились мягким оранжевым светом. Все работало просто прекрасно. А значит… Кейго полез во внутренний карман куртки, где лежал его кошелек со всеми отложенными именно на эту покупку деньгами.

— Что-то не так? — продавец продолжал внимательно наблюдать за паническими движениями Кейго, прохлопывавшего всю свою куртку в поисках кошелька, — О, неужто так сильно спешил за фигуркой, что оставил свои деньги дома? — с легким смешком продолжил он.

— Я… — Кейго затравленно оглянулся по сторонам и поднял глаза, — Да, видимо, я и впрямь забыл… Простите…

— Ну ты даешь, пацан… — присвистнул усач, — Ну да ладно — помню, сам в твоем возрасте так ждал появления первого мерча Алого Бунтаря, что в первый день продаж выбежал из дома чуть ли не в одних трусах. Так что советую тебе вернуться домой и прийти уже завтра, после уроков.

— Но… Но что, если их все разберут, когда я вернусь?

Продавец вновь беззлобно хмыкнул:

— Если тебя это так сильно беспокоит, то я готов специально для тебя попридержать эту фигурку до завтрашнего… Точнее, уже сегодняшнего вечера. Когда ты спокойно придешь и спокойно все купишь. Договорились?

— Да, если вам не трудно! Спасибо! Если я где-то в четыре приду…

— Да-да, конечно, — отмахнулся он, — Ладно, бывай давай, а то мы так с тобой до утра тут проторчим.

После такой встречи Кейго понуро плелся по улице, мысленно костеря себя на чем свет стоит: ни тебе спокойного сна, ни долгожданной фигурки… Еще и Тойя наверняка бухтеть будет и подкалывать… Кейго негодующе выдохнул, заворачивая за угол, откуда он собирался взлететь без лишних свидетелей — несмотря на его обучение в академии КОБ-а до получения им геройской лицензии использовать свою причуду вне стен школы и без присмотра со стороны наставника было категорически запрещено. И если администрация узнавала, что кто-то из учащихся попадался на глаза гражданским во время использования причуды, то применяла к ним самые жестокие дисциплинарные меры. И Кейго вовсе не горел желанием вновь попадать под такие санкции.

Младший Таками вскарабкался по пожарной лестнице, выбрался на крышу и уже готовился раскрыть крылья для полета, как вдруг его кто-то схватил за воротник. От неожиданности Кейго в панике забил крыльями, от чего чуть не свалился вниз.

— Хей, птенец, угомонись, — Кейго замер, с ужасом осмысливая услышанные слова, — Если ты свалишься с этой чертовой крыши, я не хочу брать на себя ответственность за это.

Неприятный холодок прошелся вдоль позвоночника, крылья инстинктивно прижались к спине. Он не слышал этот голос, эти интонации, это обращение уже десять лет и надеялся уже никогда не услышать.

«Это неправда, — зажмурившись, попытался себя убедить Кейго, — Что ему тут делать? Просто кто-то с похожим голосом, вот и все… Все хорошо, Кей, будь реалистом: он никак не мог оказаться здесь… Вдох-выдох… Вдох-выдох… Все, спокойно…»

— Ты так и будешь стоять, скукожившись, или все же развернешься и поприветствуешь своего старика, после стольких-то лет разлуки?

Кейго дернулся из схвативших его рук и резко развернулся, распахивая глаза и тут же встретившись взглядом с насмешливо прищурившимся мужчиной. Он изменился за эти десять лет: небрежная бородка торчала клочьями, гораздо более длинные волосы слипшимися прядями обрамляли заостренное лицо с четко выраженными скулами, раньше ярко-алые крылья теперь прибрели темно-бордовый оттенок. И если раньше огромные мощные крылья пугали маленького Кейго, давя на него своей массивностью огромной и опасной птицы, которую стоит бояться, то сейчас они пугали своей облезлостью и скелетоподобностью. А вот взгляд… Этот насмешливый взгляд, казалось, ничто не способно было изменить.

— Налюбовался? Что, от радости встречи совсем потерял дар речи? Хотя, помнится, ты всегда вел себя рядом со мной так, словно воды в рот набрал, — старший Таками протянул к лицу сына руку.

— Ты! Как ты, черт возьми, тут оказался?! — отмер Кейго, оттолкнув руку отца, — Тебя же отправили на пожизненное, как ты… какого хре…

— Воу-воу-воу, цыпленок, притормози… Кто это тебя научил так выражаться? Неужели твой «геройский опекун»? Что ж, у него на меня и похуже слова находились. И ты во всем пытаешься следовать образу своего кумира? Похвально, конечно, но не думаю, что Энджи был бы этому рад.

— Что?! Ты… Ты знаешь…

— Птенец, я познакомился с ним еще когда он не был героем и потом общался с ним довольно плотно. Так что… Да, я многое знаю о моем дорогом друге Старателе. Однако узнать, что он взял тебя под свое покровительство, было для меня неожиданным… Как, впрочем, и то, что ты внезапно оказался в лапах КОБ! Как это вообще понимать?! — крылья отца распахнулись, показывая его недовольство, — Стать пешкой в лапах этих ублюдков — кому скажи! Мой сын — и правительственная шавка! — Кейго с недоумением смотрел на отца. Чего он так распсиховался?

— И — боже мой! — ты умудрился перейти дорогу контрабандистам, снабжающим весь черный рынок якутскими алмазами на все случаи жизни! — всклокоченный Таками-старший ходил по крыше, гневно размахивая руками, — Мало мне своих проблем, а еще твою задницу из всяких передряг вытаскивать! Знаешь, мне пришлось изрядно попотеть, чтобы эти парни перестали пытаться убить тебя! И что ты должен сказать мне за это?!

— Спасибо? — Кейго в шоке уставился на отца, — Ты хочешь, чтобы я сказал тебе «спасибо»?! Ты оставил меня совсем одного, закрыв в чертовом подвале, в котором я просидел трое суток! Без еды и воды! Тебе было хоть какое-то дело до этого?! — на глаза Кейго набежали жгучие слезы. Как он смел… как этот подонок смел… — Это люди из КОБ помогли мне выбраться из той грязи, в которой я был из-за тебя! Они позволили мне стать нормальным человеком, воплотить в жизнь свою мечту! — по лицу стекали соленые ручьи, слезы застилали глаза. В носу свербело, — Мне пришлось через многое пройти, многое выдержать, чтобы стать тем, кто я есть сейчас! Знаешь, почему я ношу эти долбанные перчатки?! Хочешь знать?! — Ястреб сдернул свой постоянный аксессуар, который носил не снимая, оголяя кисть, испещренную белыми шрамами, — Эти шрамы… Они появились из-за тебя!

— Птенец…

— Ты… ты вбил в меня привычку не думая хватать то, что плохо лежит! И… ты даже не представляешь, как жестко из меня выколачивали это! У меня не было ни дня за три года, чтобы мои руки не были рассечены до крови!

— Цыпленок…

— Из-за тебя ко мне все относились с презрением! Из-за тебя я не мог завести друзей в академии! Из-за того, что я сын гребаного Вора Таками! Знаешь, насколько жестоки могут быть дети по отношению к тем, кто отличается от них? А я теперь знаю… И после всего этого ты прилетаешь, словно ничего и не было… И еще имеешь наглость меня отчитывать за выполнение моей работы! Ты… Ты!..

— Достаточно, Кейго. Я и без тебя знаю, что я херовый отец, спасибо. Но разве я виноват во всем том, в чем ты меня обвиняешь? Разве я рассекал до крови твой главный и такой хрупкий инструмент, твои руки? Или это были те идиоты, которые не могли рассмотреть твой грандиозный потенциал?

— Потенциал очередного воришки! — выкрикнул Кейго, сжав руки в кулаки.

— Ты думаешь, успешным вором быть легко? Это кропотливая работа, творческая, можно сказать. И не моя вина, что некоторые люди не понимают этого. Но перейдем ко второму пункту твоих недовольств. Неприятие со стороны твоих сверстников, тех, с кем ты познакомился в академии… По-твоему, это я вбил в их головы установку, что нельзя дружить с сыном преступника? Разве я виноват, что администрация, вместо того, чтобы поставить зарвавшихся малолеток на место, бездействовали, позволяя им травить тебя, м? Сам подумай, слеток, наверняка ведь тебя учили мыслить логически.

Кейго шмыгнул носом, утирая слезы рукавом:

— Это… то, что ты говоришь, это неправильно! Ты… ты просто пытаешься меня запутать и заставить сомневаться!

— Или просто прививаю тебе критическое мышление, — фыркнул Таками-старший, вновь приблизившись к сыну, — Раз уж твои «воспитатели» не смогли с этим справиться.

— В любом случае! — Кейго вновь отшатнулся от отца, судорожно замахав крыльями, чтобы не потерять равновесие и не свалиться с крыши, — Ты бросил меня с крысами в том чертовом холодном и сыром подвале! Ты… Ты просто хотел избавиться от меня!

— Наглая ложь! — ощерился Таками-старший, — Я закрыл тебя там, потому что это было безопасно для тебя!

— Ага! И с небоскреба ты меня скидывал исключительно ради моей безопасности!

— Ты мне всю жизнь об этом будешь припоминать? Все ж хорошо закончилось!

— Благодаря господину Тодороки!

— Да, я обязательно его поблагодарю при нашей следующей встрече, — закатил глаза Вор Таками, — Все равно он сейчас за мной гоняется — так что как-нибудь пересечемся…

— Гоня… что? Значит, это из-за тебя господин Тодороки и наставница Леди Наган были вынуждены сотрудничать друг другом?

— Так вот что это за милашка была с ним… Что ж, за эти десять лет его вкусы изменились. Тогда он предпочитал светленьких… Даже жениться умудрился. Что ж, я рад, что он понял, что семейная жизнь до добра не доводит…

— Все у него хорошо в семейной жизни! — возмутился Кейго, — Они с госпожой Тодороки прекрасно живут вместе уже шестнадцать лет!

— И при этом он таскает с собой любовницу? — хмыкнул старший Таками, всем своим видом показывая свое недоверие к словам сына, — Что ж, если жена позволяет спокойно гулять с другими девушками и развлекаться с ними — это и впрямь тянет на идеальные отношения. Ну да хрен с ним — его дело, в конце концов. Но, возвращаясь к твоей претензии насчет того подвала… Что ж, именно в это время я был пойман Старателем и отправлен на нары, мотать в Тартаре срок за то, чего я не совершал.

— «За то, чего не совершал»? — недоверчиво переспросил Кейго, — Ты шутишь? Тебя взяли с поличным! Так что не надо врать!

— А ты знаешь, за что меня посадили, а? — прищурился Таками-старший, — Не хочешь знать, в чем меня обвинили? В создании чертового биологического оружия! Понимаешь?! Они, блять, считают, что я мог намешать что-то кроме алкогольного коктейля виски-спирт!

— Ч… что? Ты… ты шутишь. Этого… этого не может быть. Ты врешь! — Ястреб обличительно ткнул в отца пальцем, — Ты просто пытаешься надавить мне на жалость, чтобы я посочувствовал тебе и помог в твоих незаконных делах!

Таками-старший усмехнулся, недобро сверкнув глазами:

— Что ж, в чем-то ты действительно прав. Мне действительно нужна твоя помощь, и я очень надеюсь, что в благодарность за помощь с контрабандистами ты окажешь мне ответную услугу.

— А если я… откажусь? — Кейго вскинул голову, — Что, если я не захочу тебе помогать, а? Что ты сделаешь?

— Хм… — его отец сделал вид, что глубоко задумался — Ну, даже не зна-а-аю-ю… Кажется, у тебя в последнее время появился друг, несмотря на всеобщую травлю, не так ли? Рыжий такой… Знаешь, мне, наверное, как хорошему родителю, стоило бы познакомиться с лучшим другом своего сына… Встретиться с ним лично, поболтать…

— Нет! — выкрикнул Кейго, схватив отца за куртку, — Нет, не смей! Не смей вредить ему! Он… он вообще тут не при чем! Не трогай его!

— А то что, птенец? — ухмыльнулся старший Таками, — Вновь разревешься и запачкаешь меня соплями? Ты сам вынуждаешь меня идти на такие меры, цыпленочек. В конце концов, сам решай, что для тебя важнее — навязанные тебе принципы или твой друг?

— Я… я… я согласен… Что… Что от меня требуется? — едва слышно ответил Кейго, опустив голову, но так и не отпустив отца, — Надеюсь, это не слишком противозаконное…

— О, дельце совсем плевое! — рассмеялся старший Таками, — Всего лишь позаимствовать у твоего опекуна-героя на время отчет по тому делу десятилетней давности.

— Что?! Зачем тебе этот отчет? Думаешь, заберешь у него отчет — и он резко перестанет тебя искать?

— Ничего такого я не думал, успокойся. Я просто хочу найти того урода, что меня подставил и из-за которого я мотал срок на курорте закрытого типа. И разобраться, что же тогда все же случилось.

— Но… как я должен забрать у господина Тодороки эти документы? Он же это заметит и тогда…

— Птенец… Это твое дело, как ты это сделаешь. Мне важен только результат. Но, если я не ошибаюсь, у тебя есть множество возможностей, тех же технических устройств… Подумай немного, пошевели мозгами.

— Я… я понял. Значит… я пойду? А то меня могут хватиться в академии…

— Иди, цыпленок… И — если ты решишь обмануть меня и как-то сдать меня своему КОБ-у… Не забывай, что я могу захотеть утолить свое любопытство и познакомиться с твоим драгоценным другом. Или с твоей прелестной подружкой, с которой вы недавно так весело проводили время в кафе…

— Нет! Я все сделаю… обещаю… ты получишь этот отчет.

— Что ж… я буду пристально следить за твоими успехами, — он протянул руку, потрепав сына по волосам, — Уверен, такая задачка невероятно проста для тебя.

Кейго развернулся спиной к отцу, едва сдерживая новую порцию слез. Нет, он должен держать себя в руках.

— Кстати, птенец… Если ты все же хочешь стать героем, то тебе стоит стать более внимательным. Если ты и дальше будешь таким беспечным, то ты не только все свои деньги профукаешь, но и станешь посмешищем как для героев, так и для злодеев, — Кейго резко развернулся, широко раскрыв глаза: усмехающийся отец протягивал ему его кошелек — тот самый, который, как он думал, остался дома.

— Господин Старатель, к вам Леди Наган, — донесся до меня голос моего секретаря из переговорного устройства, — Вы ее примете?

Я оторвался от бумаг и с ненавистью уставился на дверь: только ее мне здесь и не хватало! У меня и так накопилось в агентстве дел выше крыши, и я надеялся их разобрать хотя бы на половину за эту неделю, помимо моих ежедневных обязанностей героя номер два и попыток докопаться до правды в истории Таками. Но вместо этого мне приходилось практически ежедневно всю вторую половину дня тратить на то, чтобы самолично проверить вместе с этой Леди Лефоше те места, в которые может наведаться Вор Таками… Как будто в этом есть смысл… Особенно учитывая тот факт, что там есть мои люди, которые при появлении крылатого тут же сообщат мне.

— Приму, куда деваться… — я раздраженно откинул ручку в сторону и потянулся, разминая затекшую спину и недовольно оглядывая стопки бумаг на столе. Если эта Леди Энфилд опять заставит меня куда-то тащиться и у меня останутся нерассмотренные и неподписанные документы — честное слово, я заставлю ее саму все это делать. Если ей делать нечего…

— Старатель, у меня плохие новости, — с места в карьер начала Леди Герреро, даже не поздоровавшись, — Мне придется на две недели отойти от дел по состоянию здоровья.

Я от таких новостей чуть не свалился с кресла:

— Чего?! — я с подозрением уставился на нее — она не производила впечатление больной девушки. Скорей я бы сказал, что ее здоровью позавидовали бы не только многие герои, но и большинство обычных гражданских — чего не отнять у комиссии общественной безопасности, так это того, насколько качественное медицинское обслуживание она предоставляет героям, находящимся у них в подчинении. Впрочем, я довольно быстро успокоился, решив, что она говорит про плановый медосмотр, — А, это ты про ежегодную диспансеризацию?

Женщина недовольно фыркнула, скрестив руки на груди:

— Плановая диспансеризация проводится в конце февраля, а никак не в середине апреля. Разве вы этого не знали? В любом случая, у меня возникли проблемы с… с причудой, из-за чего я временно не смогу выполнять свои обязанности, к сожалению.

— Да?.. — я забеспокоился, — Надеюсь, это не заразно. Не хотелось бы, знаешь, тоже получить проблемы с причудой… Это было бы максимально неприятно… не только для меня, но и для страны в целом.

Мисс Беретта недовольно поджала губы:

— Вы слишком высокого о себе мнения, Старатель. Как бы вы ни кичились своей дружбой со Всемогущим, вам до его незаменимости еще далеко.

— Ну да, — хмыкнул я на столь очевидную попытку меня задеть, — Как говорится, «Незаменимых людей нет — есть только незамененные». Вот только еще неизвестно, кого заменят первым…

Лицо моей собеседницы побагровело, губы сжались в тонкую нитку. Но она все же сумела совладать с собой и продолжила, словно ничего не было:

— Поэтому, раз я не смогу принять участие в наших поисках, этим придется заняться вам одному. Надеюсь, вам это под силу и вы не надорветесь… Все ж возраст наверняка дает о себе знать, — не удержалась от очередного подкола. Я устало закатил глаза:

— Ты так и не сказала, заразна твоя болезнь или нет?

— Нет! — выплюнула она, после чего развернулась и покинула кабинет. Я фыркнул, после чего повернулся налево:

— Ну и чего хотел? — поднял я бровь, насмешливо глянув на Ивана, материализовавшегося рядом со мной. Тот недовольно покосился на дверь:

— Опять эта деваха вас от дел отвлекает? — сощурился он, потирая руки, — Может нам того, этого? Поговорить с ней?

— Ага, щаз-с. Как только нам понадобится рассориться с правительством — так сразу я и попрошу вас с ней поговорить, — не хватало мне еще, чтобы мои подчиненные устроили этой винтовке Дегтярева темную. А то такое их рвение несколько настораживает, — Так что даже не думайте… Тем более что она наконец-то отстала от меня со своими походами и дала две недели отдыха… А значит, мы сможем заняться своими делами.

— Это же просто замечательно! — просиял Иван, — Наконец-то вы вернетесь к нам! А то вы совсем нас забыли…

— Ты не отвлекайся, — фыркнул я, — Ты зачем появился-то?

— А? А, точно! — спохватился наш Телепорт и протянул мне папку с документами, — Это жалобы из инженерного отдела — у них вновь что-то сломалось, и они сваливают ответственность друг на друга…

— Иван, избавь меня от своей словесной мишуры — все же Наган тут нет. Они согласились? — перебил его я, — Мы сможем попасть в этот чертов клуб?

— Вот вечно вы все веселье обламываете, шеф, — фыркнул Телепорт, — Да, глава Заветов Ильича согласился организовать вам встречу с владельцем клуба. Однако прийти вы должны один и в деловом костюме, а не в, кхм, геройском, чтобы никого не распугать. Ну и, самое главное — этот клуб в итоге не должен будет закрыться.

— Надеюсь, ты при них не называл их группировку «Заветами Ильича»? — подозрительно покосился я на подчиненного, — А то они могут и не понять юмора. Ну да ладно…

— Кстати, шеф, относительно Заветов… — Иван задумчиво потер переносицу, словно размышляя, стоит ли ему высказываться или все же промолчать, — Вы помните того парня, который так сильно возмущался нашему появлению в особняке Заветов? Кажется, его Чисаки звать…

— Ну? — кивнул я, внимательно вслушиваясь в каждое слово. Памятуя о своей первой встрече с этим юношей, когда он впервые проявил к нам агрессию и чуть не убил Штабиста, а также о том, кем он в итоге должен был стать, я не рассчитывал, что Телепорт будет рассказывать мне как Восстановитель старушек переводит через дорогу. Скорее, можно было бы ожидать, что он этих старушек будет караулить за углом с топором.

— Я… не уверен, все ли я верно понял, но… Кажется, что Чисаки начал проворачивать какие-то свои темные делишки за спиной главы, — поделился со мной мой подчиненный, — Когда мы с Шоном возвращались от Главы, мы подслушали, как он разговаривал со своим товарищем о каком-то новом «проекте», о котором Главе, почему-то, внезапно, не стоит знать.

— Так-так-так… — я подался вперед, всем своим видом выражая свою заинтересованность, — И вы, разумеется, решили за ними последить?

— Н-ну… — Телепорт поковырял носком ботинка ковер, — Мы предположили, что вы не будете против нашего небольшого расследования, так что… Да, Шон сейчас должен проследить, с кем там должен встретиться подручный Чисаки, чтобы получить некий «товар». Возможно, Главе это тоже будет интересно…

— Значит, Шон следит, а ты, имея больше возможностей остаться незаметным или, в крайнем случае, быстро ретироваться в случае обнаружения, решил явиться ко мне? — нахмурился я, — Иван, ты…

— Да при чем тут я! — возмутился он, — Это к Шону вопросы, чего он решил, что я не смогу за ними последить и обязательно просто промотаю время в каком-нибудь баре, после чего вернусь и сообщу, что ничего подозрительного эти двое не делали! — он нахмурился и несильно пнул стол, заработав мой недовольный взгляд, — Бесит уже такое отношение! Можно подумать, за эти три года, кроме того одного единственного раза, я хоть кого-то подвел! Что за предвзятость!

Я пожал плечами: не скажу, что не понимаю, почему Шон так поступил, но как глава агентства, ставящий на первое место эффективность проведения операций, я был крайне недоволен таким положением вещей. Да и по отношению к Ивану это довольно несправедливо, уже третий год припоминать ему трусливый побег на первой его миссии, особенно с учетом того, что парень все это время отчаянно пытался загладить свою вину и изменить сложившееся о нем мнение у коллег. Но, как говорится, первое впечатление нельзя произвести дважды, да и запоминается оно лучше всего.

— В любом случае, разве ты не должен страховать Шона? Информацию о нашем договоре с Заветами вы могли донести до меня и чуть позже, да и кто ж знал, что Леди Наган так быстро от меня отвяжется…

— Так… — Телепортист явно растерялся, — Вы ж это самое… Сами сказали… Как только — так сразу… — он беспомощно развел руками.

— Ладно… нам остается лишь надеяться на мастерство Шона и его осторожность, — выдохнул я, мотнув головой, — Ладно, что еще? Глава Заветов что-то еще сказал, кроме того, что необходимо для встречи, кроме костюма? Деньги, драгоценности, оружие? Что-то, что понравилось бы владельцу клуба? — Иван задумчиво пожевал губу.

— Нет, насчет владельца клуба он сказал только то, что переговоры с ним он возьмет целиком и полностью на себя, — наконец все же сказал он, — Они новым людям не доверяют, так что запрос будет как бы даже не от вас, а именно от Заветов. От вас требуется только присутствие, и, разумеется, вы должны быть там инкогнито.

— Хм… — я задумался, почесывая бороду, — Вот как? Ясно… Ладно, спасибо за информацию, Иван. Больше не буду тебя задерживать — так что тебе лучше вернуться к Шону и, если что, подстраховать его.

Телепорт кивнул и оставил меня одного. Я откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, погружаясь в свои мысли. То, что Чисаки за спиной Главы Заветов начал заниматься темными делишками — это для меня не новость, хоть и было неожиданно, что он начал этим промышлять до того, как к нему в руки попала Эри. Но то, что Шон и Иван решили последить за ним — это несколько меня встревожило, ведь Восстановитель очень опасен и если он их запалит… Что ж, я не готов терять своих подчиненных-балбесов. Совсем не готов. Однако единственное, что мне остается — это уповать на благоразумие и профессионализм этих двоих.

Что ж, в таком случае мне стоит подумать о своем завтрашнем визите в закрытый бойцовский клуб, хозяин которого имел выход на некоторые подпольные лаборатории, через которые вполне возможно выйти на того, кто действительно стоял за химикатами Таками. А значит… мне стоит позаботиться о своем внешнем виде и линии поведения, чтобы себя не выдать. С этой мыслью я потянулся к телефону:

— Алло, Рей? Дорогая, мне нужна твоя помощь в одном деле…

* * *

— Кей, ты точно хорошо себя чувствуешь? — Тойя с беспокойством заглянул в глаза своего друга, уже пять минут неподвижно сидевшего над своей порцией якитори, — У тебя часом не температура? — он протянул руку, но Кейго отклонился в сторону, вынырнув из своих мыслей:

— А? Прости, я задумался, — Таками неловко улыбнулся и вновь уставился в тарелку. Тойя недовольно нахмурился:

— Ты остался один за столом, — вновь попытался он достучаться до друга, — Все уже давно поели и разошлись, один ты тут сидишь! А мне посуду мыть надо! Так что либо доедай и давай тарелку, чтобы мне не приходилось по десять раз мыть по одной тарелке, либо поставь в холодильник!

— Ага, — отозвался Кейго, никак не поменяв своей позы.

— Да что с тобой сегодня такое! — разозлился Тойя, изо всех сил стукнув кулаком по столу, — Ты сегодня рассеян, молчалив… и даже не притронулся к своей любимой курице! Я не понимаю, что с тобой происходит!

— Я… да, ты прав… я неважно себя чувствую… и доедать не буду… Я, пожалуй, пойду спать… Извини, — он встал из-за стола, подхватив свою тарелку, и покинул столовую, оставив негодующего Тойю одного.

— Прости, но я не могу тебе сказать… — с горечью прошептал Кейго, закрывая за собой дверь в свою комнату.

— Чего ты не можешь сказать? — послышался сзади насмешливый голос, заставивший его резко развернуться и прижаться спиной к двери:

— Что… Как ты… Какого черта ты тут забыл?! — ощерился он, вспушив перья и недовольно глядя на ухмыляющегося отца, — Если ты все же решил сдаться правосудию, то ты ошибся окнами!

— Ого, — присвистнул старший Таками, по-птичьи склонив голову на бок, с интересом глядя на сына, — А у нашей птички-то наконец начали прорезаться зубки!

— У птиц нет зубов, — резко оборвал его Кейго, — Не уходи от ответа — что ты тут забыл?

— А я что, уже не имею права навещать своего милейшего сынулю? — засюсюкал мужчина, — Может, я беспокоюсь о тебе? К тому же мне интересно — ты начал работать над моей просьбой или нет?

— Да! — недовольно выдохнул Ястреб, — Я… я как раз сейчас этим собрался заняться.

— Какой хороший мальчик! — цокнул языком Вор Таками, — Надо же, как сразу зашевелился! Так и почему же ты все еще здесь?

Кейго еле сдержался, чтобы не нахамить в ответ — глубоко вздохнув и досчитав мысленно до десяти, он подошел к тумбочке, взяв с нее недавно купленный телефон, после чего развернулся к отцу:

— Где-то через час, когда все разойдутся по своим делам, я… я проберусь в кабинет господина Тодороки и… и отфотографирую все то, что тебе необходимо. Потом перекину тебе…

— Куда это, интересно? — ухмыльнулся старший Таками, — У меня, в отличие от некоторых счастливцев, нет богатых опекунов, что готовы обеспечить меня новейшими достижениями науки и техники.

— И ты за все это время ни одного телефона не украл? Однако сдаешь позиции, — огрызнулся Кейго и плюхнулся на кровать, — Или что, никак?

— Ты говори, да не заговаривайся, птенец! — рыкнул Шиньо, схватив сына за горло, — Не надо делать из меня дурака! Можно подумать, я не знаю, что на каждом таком телефоне есть программы отслеживания! Но ты ведь этого и хотел, не так ли, цыпленок? Признайся, ты ведь хотел бы избавиться от меня, не так ли? Вновь отправить меня гнить за решетку!

Кейго вцепился руками в отца, с трудом глотая воздух.

— Пус… Пусти! — прохрипел он и тут же рухнул вновь на кровать, схватившись за горло. Отец все еще стоял с протянутой рукой над ним, судорожно сжимая пальцы. Его все еще не восстановившиеся крылья раскинулись в стороны, заполонив собой всю комнату:

— Тебе… не стоит злить меня, — громко выдохнул старший Таками, — После Тартара мое чувство юмора начало мне изменять, так что не нарывайся со своими остроумными высказываниями. Целее будешь.

— Вот как… — тихо пробормотал Кейго, стараясь держаться подальше от отца, — Кха… Кто бы мог подумать…

— Давай лучше поговорим о чем-то более приятном? — более миролюбиво предложил Шиньо, сложив крылья за спиной и присев на край кровати, — Как у тебя дела в академии? Я слышал, ты лучше контролируешь свои перья и даже научился с их помощью различать звуки даже на довольно большом расстоянии! Надо же! Это же невероятно полезная способность! Так можно узнать так много всего интересного… Например, где какие ценности кто хранит… — вор мечтательно прикрыл глаза

— Ты восхищен тем, что это можно использовать для воровства? — на лице Кейго промелькнула гримаса презрения, — Ты предсказуем.

— Каждый думает о том, как можно то или иное применить в его профессиональной деятельности, — пожал плечами Шиньо, — Ты так и не рассказал, как идут твои школьные будни.

— Зачем тебе это знать? Ты и так знаешь о моих успехах, зачем тебе еще что-то?

— Может, мне действительно любопытно, что у тебя за жизнь?

* * *

— Так, тихо, Энджи… Не дергайся… Та-а-ак… Все, готово! — я поднял голову, взглянув в зеркало: ну вот, теперь можно спокойно и в клуб собираться! Укороченная борода и гладко выбритые щеки, а также новая стрижка довольно заметно изменили мое лицо. А если чутка расслабить мышцы… И не хмурить брови…

Рей скептически осматривала плоды трудов своих, пощелкивая ножницами в руках:

— Хм… Ну, я думаю, нормально, — вынесла она вердикт, — В принципе, даже в какой-то мере симпатично.

— Ну, я не на конкурс красоты иду, все-таки, — пожал я плечами, — Но не буду спорить — ты у меня мастерица! Так быстро изменить внешность почти до неузнаваемости…

— Когда ты только научился так мастерски льстить? В любом случае, завтра еще слегка подкрасим тебе волосы и слегка подкорректируем тебе черты лица… Слегка выделим скулы, подведем глаза, чуток подкорректируем разрез… Можно брови слегка закрасить, чтобы сделать их тоньше, но при этом не выщипывать…

— Я уже говорил, что ты у меня чудо? — улыбнулся я, приобняв жену.

— Говорил, но я не против, чтобы ты это мне повторял как можно чаще, — Рей потрепала меня по волосам, — Мне нравятся твои комплименты и то, как ты мне их говоришь.

— Для королевы моего сердца — все самое лучшее. Тебе чем-нибудь помочь?

— Нет, тут я сама управлюсь, — покачала головой моя супруга, — Но, если ты все же хочешь мне помочь — то я не откажусь от чашки чая. Сделаешь?

— Хорошо, — согласился я, поднимаясь со своего места. Выйдя из ванной, я направился к лестнице, чтобы спуститься на кухню. Что ж, приготовления к завтрашней встрече практически завершены и теперь можно немного отдохнуть. На первом этаже скрипнула половица. Хм, Тойя и Шото уже закончили свою тренировку и теперь возвращаются из спортивного зала? Надо поинтересоваться, как у них дела: все же «Поиск Огня» — прием довольно непростой и даже я пока не разобрался со всеми возможностями, что он открыл мне. А их пытливые умы помогают найти все больше применений нашим причудам. Возможно, и сейчас они нашли что-то любопытное…

Решив, что чай может немного подождать, я отправился к тренировочному залу, когда внезапно услышал тихое:

— Грх, ну давай же… еще немного… ну же! — я выглянул из-за угла и мысленно выругался: ну вот какого черта? Что им, медом намазано в моем кабинете?

— Кейго! — мальчик, стоявший на коленях перед дверью и ковырявшийся своими перьями в замке, подскочил на месте, ударившись головой о ручку, — Ну вот и чего ты здесь делаешь?

— Господин Тодороки! Я… Ух! — он почесал ушибленную голову, — Что вы… Ох, я просто… Просто учусь взламывать замки, вот и все! Уф…

— И тебе не стыдно мне так нагло врать, м? Итак, что вы все постоянно ищете в моем кабинете? Сокровища? Документы для комиссии общественной безопасности? Или Тойя тебе рассказал ту старую шутку про скелетов в шкафу? — я подошел к двери и дернул за ручку — она поддалась, — Что ж, по крайней мере, взламывать замки ты научился, мои поздравления, — Кейго судорожно вздохнул, пока я закрывал дверь своим ключом — видимо, не особо ему понравилось, что я застал его за попыткой взлома. Что ж, по крайней мере я узнал, кто это шумел.

— Кейго… пойдем со мной. Нам надо поговорить, — позвал его я, решив вернуться на кухню и там, за приготовлением чая, все спокойно с ним обсудить.

— Господин Тодороки! Я… Пожалуйста, простите! Я не… я не хотел! Пожалуйста…

— Кейго! — прервал его я, — Идем, — мальчик уныло кивнул, скорбно опустив голову. Так мы и прошли на кухню.

— Достань из шкафчика зеленую коробку, — указал я своему подопечному, — А там — две баночки, с шалфеем и мятой. Я пока займусь чайником, — Кейго засопел и полез выполнять мое поручение. Еще три минуты прошли в тишине.

— Что ты хотел найти в моем кабинете? — снова спросил его я, жестом указав засыпать чай и сушеные травы в пузатый чайник, — Кейго, я не собираюсь тебя ругать — ты и сам прекрасно понимаешь, что поступал неправильно, когда пытался пробраться туда, куда тебе было запрещено ходить без моего разрешения. Я хочу лишь понять, что тебя сподвигло на это? Что оказалось для тебя важнее?

— Тойя, — тихо пробормотал он, — С тех пор, как вы вернулись из командировки, он… он изменился. Тогда, тем вечером, он… Ну… вы же знаете, да? Когда вы спросили, что «мы» постоянно ищем у вас в кабинете… Вы ведь имели ввиду Тойю? Когда он тоже пробрался в ваш кабинет, да?

— Ты тоже знал об этой его вылазке? — нахмурился я, — Что он тебе сказал?

— Ничего. Сказал, что ему не удалось ничего узнать. Но это неправда, так? Ведь тогда бы он так не изменился… Вы ведь тогда его тоже поймали, не так ли? Поэтому… я решил тоже узнать, что так его… ну… — он неопределенно махнул рукой, — В общем да, так я и оказался там… ну, где оказался.

— Вот как… — я задумчиво почесал щеку, — Кейго, я не зря просил вас не лезть к моим документам. Во-первых, я даю подписку о неразглашении, так что, если вы о чем-то узнаете — то спросят с меня, и это… ну, скажется и на вас. Во-вторых… информация может приносить не только пользу… Но и вред. А иногда и вовсе может убить, понимаешь? Поэтому вам лучше некоторые вещи не знать. И не лезть туда, куда не следует, ясно?

— Да…

* * *

— Кейго, у тебя все хорошо? Ты надолго задержался, — стоило только Кейго зайти в комнату и закрыть за собой дверь, как в окно забрался старший Таками и тут же оказался рядом с сыном, внимательно разглядывая его, — Тебя заметили? Что случилось?

— Да, — зло ответил он, пройдя мимо нахмурившегося отца, — Господин Тодороки меня увидел, когда я закрывал дверь, и устроил мне допрос. И мне пришлось выкручиваться и врать ему! Из-за тебя!

— Воу-воу-воу, птенец, полегче! Нечего винить меня во всех своих бедах. Я разве виноват, что ты был недостаточно быстр? Но об этом потом. Ты достал то, что мне было нужно?

— Да, — огрызнулся Кейго, сев за стол и включив свой ноутбук, — Мне осталось лишь перевести фотографии в нужный формат и распечатать, чтобы ты мог их нормально прочитать.

— Ты все же их просто отфотографировал? Я же просил!..

— Если тебе что-то не нравится, иди и сам возьми все то, что тебе надо — тут недалеко! В противном случае — не мешай!

Шиньо отошел в сторону, наблюдая за сосредоточенно всматривающимся в экран сыном. И когда он успел так вырасти? Что ж, Шиньо в очередной раз поблагодарил свою удачу, что сохранила жизнь его сыну и отправила его под крыло его старого друга.

— Готово, — Кейго вытащил пачку листов бумаги из какого-то странного прибора, — Теперь ты отстанешь от меня, надеюсь?

— Кто знает, цыпленок, кто знает…

Примечания:

Вы ждали? Надеюсь, вы ждали!

P.S. Здесь есть несколько пасхалок — сможете ли вы найти их все?

---

— Остановите здесь, пожалуйста, — таксист недовольно хмыкнул, но, глянув на меня через зеркало, все же решил не спорить и остановил автомобиль у обшарпанного дома на краю города: район довольно неблагоприятный, что так нравится всякой шушере.Что ж, неплохой выбор для размещения подпольного бойцовского клуба. Я сунул водителю в руки пачку купюр:

— Сдачи не надо, — сухо сказал я, выходя на улицу под мерзкий моросящий дождь. Машина тут же сорвалась с места, попутно облив меня водой из лужи, что лишь ухудшило мне настроение. Эх, вот так вот привыкнешь к вежливому личному водителю, и такие хамоватые таксисты начинают раздражать гораздо сильнее. И где этого Главу носит? Договорились ведь! А то я тут стою под дождем, как какой-то идиот, и жду чего-то.

— Тодороки? Хм… тебя прям не узнать, — раздался за спиной старческий голос. Я развернулся и встретился взглядом с главой Заветов:

— И я тоже рад вас видеть. А места получше для встречи найти нельзя было? — недовольно высказался я, опустив шляпу практически на самые глаза, — Неужели обязательно вести дела во всяких таких… злачных местах.

Глава пожал плечами:

— Что поделаешь — он практически не покидает территорию своего клуба из-за… некоторых ограничений в передвижении. Впрочем, сам увидишь.

— Так и куда нам идти? Надеюсь, недалеко? А то… мы с дождем не особо ладим, — Глава лишь хмыкнул и развернулся. Я последовал за ним. Мы остановились рядом с обшарпанным домом, возле неприметной заплеванной двери в какое-то подвальное помещение.

— Ты же придумал себе псевдоним? — коснувшись ручки, поинтересовался Глава, — Я же не могу представить тебя ни как Энджи Тодороки, ни тем более как Старателя.

— Да, — неохотно ответил я, пригибаясь, чтобы пройти в низкую дверь, — Вы уверены, что все пройдет гладко и мы сможем заручиться его помощью?

— Понятия не имею, — пожал плечами пожилой мужчина, уверенно спускаясь вниз по неровным ступенькам, — Все зависит от того, какое у него будет настроение и как ты будешь вести себя с ним. И от большого количества других факторов — например, от того, какие новости ему принесут во время нашей встречи.

— Ну здорово, — недовольно выдохнул я, — То есть еще далеко не факт, что дело выгорит…

— Ну, тут ты сам виноват — кто решил, что ему необходим именно этот информатор? — отозвался Глава, — Да, он трудный человек, так что — либо ты принимаешь это как должное, либо…

— Я понял, — прервал его я, заметив, что из темноты за нами кто-то наблюдает. Интересно, как долго это уже длится? Будет неприятно, если владелец клуба будет осведомлен о моих планах на него. Лестница наконец закончилась, и мы пошли по темному и довольно узкому коридору, прямо навстречу нашему незримому наблюдателю. Вскоре его крупный силуэт выступил из темноты:

— Мрхм? — промычал некто, преградив нам путь. Резко включившийся яркий свет на мгновение ослепил, заставив прикрыть глаза рукой. Интересный метод защиты и весьма, надо сказать, действенный. Вот только что делать-то? Я покосился на Главу, все еще прикрывая глаза, и удивленно приподнял бровь: он активно жестикулировал, на что все еще остающийся в тени охранник охотно кивал. Я же молча переводил взгляд с одного на другого, чувствуя себя полным идиотом.

Наконец незнакомец развернулся и, освещая себе путь фонариком, потопал дальше вглубь коридора. Я вопросительно глянул на Главу:

— Следуем за ним, — ответил он на невысказанный мною вопрос, — Нас уже ожидают.

— Я верно понимаю, что наш проводник — глухонемой? — поинтересовался я, следуя за главой Заветов, — И вы с ним общались языком жестов?

— Верно, но не совсем, — покачал головой глава, — Он глухой — это правда. Но отнюдь не немой. Правда, говорить он не любит, и единственный, с кем он беседует — это владелец этого клуба.

— Вот как… — задумчиво пробормотал я. Еще пару минут мы прошли в тишине и наконец оказались у огромной железной двери. Наш проводник со всей силы вдарил по ней, так что металл загудел. Я недовольно поморщился — бедные мои уши. Когда гул затих, с той стороны послышался щелчок и шипение выходящего воздуха. С грохотом дверь отворилась, пропуская нас внутрь.

— А обязательно все должно так грохотать? Неудивительно, что он оглох, при такой-то работе… — на мое бурчание Глава лишь хмыкнул, но никак не прокомментировал. А нам предстоял длительный подъем по жутковатой металлической лестнице, перила которой были основательно покрыты ржавчиной. Наш проводник, не обращая внимания на нас, потопал наверх, продолжая грохотать по железным ступеням, при этом раскачивая и без того шаткую лестницу. Честно говоря, все это не внушало никакого доверия к надежности этой конструкции.

Знаете, ни разу в жизни акрофобией не страдал. Ведь и на крышах небоскребов бывал, и на самолетах летал… Но такого парализующего страха я не испытывал даже когда сражался со злодеями. Каждый скрип ножом резал по нервам, от каждого нового качка перехватывало дыхание, каждый новый шаг давался с огромным трудом — мышцы словно одеревенели и перестали меня слушаться. Казалось, что в любую секунду полусгнивший металл не выдержит и вся эта конструкция посыпется вниз, похоронив нас заживо под обломками. Но я упрямо продолжал двигаться вперед, крепко стиснув зубы. О пути обратно по этой же лестнице я старался пока не думать.

Наконец, когда, казалось, прошла уже целая вечность, я поднялся на хлипкую платформу, где нас ожидал наш проводник, и помог подняться следовавшему за мной Главе. Проводник, окинув меня нечитаемым взглядом, вытащил из кармана миниатюрный ключик и всунул в неприметную замочную скважину. Вновь раздался грохот и часть стены отъехала в сторону, открывая нам обзор на богато обставленный широкий коридор, в конце которого виднелась огромная двустворчатая дверь с позолотой. К ней, собственно, и устремился наш спутник. Мы же последовали за ним. Я украдкой оглядел свой костюм — слава богу, ржавчина лестницы и грязь улицы не сильно были видны на нем. Так что единственное, что мне было необходимо для приведения себя в порядок — это вымыть руки, ну или хотя бы вытереть их обо что-нибудь.

— Мхргх, — рыкнул наш провожатый и скрылся за дверью. Я недоуменно взглянул на Главу:

— Нас позовут, — отозвался он, вытаскивая из кармана белый платок и начиная осторожно вытирать руки. Я решил последовать его примеру.

Дверь вновь распахнулась, и перед нами предстала улыбающаяся во все тридцать два зуба блондинка в блестящем ярко-алом платье:

— Прошу, проходите, — низким грудным голосом, совсем не вязавшимся с ее внешностью, позвала она, шире раскрывая створки и пропуская нас внутрь. Мы прошли в комнату с небольшим балкончиком, с которого было прекрасно видно ярко освещенную арену, на которой как раз шел бой. Однако шума не было слышно — прочное стекло служило хорошей звукоизоляцией. Повсюду стояли декоративные китайские вазы, множественные столики ломились от фруктов и сладостей. И среди всего этого великолепия, на невысоком постаменте восседал огромный пухлый мужчина со светлыми волосами, внимательно рассматривая какую-то кристаллическую статуэтку.

— Рад вас видеть! — поприветствовал он нас, отложив предмет своего изучения в сторону и добродушно улыбнувшись, — Глава, однако давно вы не навещали мой клуб! Рад, очень рад, что вы наконец-то заглянули! А вы, молодой человек? — он обратился ко мне, продолжая лучиться дружелюбием, — Мы с вами незнакомы — какое упущение! Можете звать меня Бароном, а вас?..

— Инквизитор, — Барон довольно захлопал в ладоши:

— Что ж, невероятно рад познакомиться со столь интересным человеком! Знаете, я наблюдал за вами, пока вы добирались досюда, — он махнул пухлой ручкой в сторону притаившегося на стене экрана, — И то, что вы прошли этот путь с таким невозмутимым видом и даже сейчас не устраиваете истерик… Вы, часом, в покер не играете?

— Одно время было дело, — отозвался я, гневно втянув в себя воздух, — Значит, это была проверка?

— И вы ее успешно прошли! — радостно подтвердил толстяк, — До вас никто по этой лестнице не взбирался — все устраивали скандалы и в итоге заходили через парадный вход. Правда, не скажу, что наше общение было долгим и продуктивным… — задумчиво закончил он, но тут же вновь ободрился, — Знаете, вам удалось заинтересовать меня. Очень и очень сильно заинтересовать…

— Надеюсь, это позитивно скажется на нашем дальнейшем взаимодействии, — сквозь зубы процедил я, чувствуя жуткое раздражение из-за всего этого: то есть я вполне мог зайти, как нормальный цивилизованный человек, а не лезть через этот подвал? Это так они к гостям и потенциальным клиентам относятся? И Глава тоже хорош — он что, предупредить что ли не мог?

— О, разумеется! — рассмеялся толстяк, взмахнув пухлыми руками, — Ну, раз уж вы все равно замарали руки, можете сделать мне еще одно одолжение?

— Какое? — подозрительно поинтересовался я, оглянувшись на молчащего Главу, любующегося окончанием боя на арене. А ведь обещал, что мне разговаривать с владельцем клуба вообще не прийдется…

— О, вам это не составит ровным счетом никакого труда! Знаете, я невероятно сильно люблю хорошую битву, — он указал на арену, где уже чествовали победителя, — И, судя по вашему телосложению, вы неплохой боец. Поэтому, не будете ли вы так любезны продемонстрировать вашу силу… на ринге? — и он вновь обворожительно улыбнулся, при этом всем своим видом показывая, что отказ не принимается.

— Барон! — тут встрепенулся уже Глава Заветов, повернувшись к нам, — Мы пришли сюда по несколько другой причине! У меня есть к вам дело…

— У вас? Или все же — у вашего сопровождающего? — он вновь усмехнулся, кинув на меня заинтересованный взгляд, — Инквизитор, вы же, как я понимаю, рассчитываете на долговременное сотрудничество с нами, можно сказать, хотите войти в наше общество?

— А вы всегда сотрудничаете только с теми, кто доказал вам свою силу? — процедил я сквозь зубы, на что толстяк беззлобно рассмеялся:

— Ну так я владелец бойцовского клуба, а не лектор из общества знания. Так все-таки я не ошибся в вас? Вы ведь способны постоять за себя в драке, не так ли?

— И каковы гарантии, что и после этого вашего «испытания силы» вы не придумаете чего-нибудь нового? А потом и еще, и еще, до бесконечности? — я начал закипать — не, ну это уже хамство! Я им что, мальчик на побегушках? Я им что, погулять вышел? Может, если подпалить ему шевелюру, это его немного вразумит?

— Вы довольно агрессивно на меня смотрите… Продумываете, как бы меня убить с особой жестокостью? Что ж, вынужден вас огорчить — мое тело неуязвимо для любого физического воздействия, — Барон приподнялся со своего места, демонстрируя свои массивные телеса, — Но, отвечая на ваш вопрос относительно гарантий… Что ж, их у меня нет. И, в принципе, только вам решать, что для вас важнее — ваше эго или то дело, с которым вы ко мне пришли?

Я глубоко вздохнул, закрывая глаза: уйти или все же остаться и попытать счастья? Я не могу быть уверен, что это не просто издевка надо мной, и в итоге это не даст мне ничего путного. Да и идти на поводу у этого человека… Это растерять остатки самоуважения. Но с другой стороны… Он — единственная наша зацепка. И слишком многим людям пришлось приложить свои усилия, чтобы я просто так ушел, обесценив все их труды, даже не попытавшись. Я кинул взгляд на Главу: он нервно поджимал губы — очевидно, он тоже не был в восторге от сложившейся ситуации. Но и как-то помогать он мне не спешил.

— Что ж… — медленно начал я, сдерживая рвущееся наружу пламя, чтобы не спалить тут все к чертям собачьим, — Я выполню это ваше условие… Но если вы и после этого не сдержите свое слово… Я могу тоже не сдержать свое, — Глава Заветов широко раскрыл глаза, видимо вспомнив, что я обещал не трогать этот клуб. Барон же довольно потер руки:

— Что ж, это будет справедливо! — он хлопнул в ладоши, и ко мне подошла уже знакомая блондинка, — Вас проводят к арене, — блондинка вновь улыбнулась во все тридцать два зуба, открывая мне ранее неприметную дверцу. Я последовал за ней, на сей раз выходя на прочную забетонированную лестницу. Дамочка пошла вперед, активно виляя бедрами. Ей так удобно?

— Прошу, — пригласила она меня, открывая новую железную дверь, как только мы спустились вниз, — Пройди к арене — там тебя уже ожидают. Желаю удачи, красавчик, — подмигнула она мне и закрыла дверь. Я практически тут же оказался в разношерстной толпе орущих людей, очень сильно напоминавшей мне пассажиров в тесной маршрутке в час пик. Кто-то орал благим матом, потрясая банкой пива, кто-то спорил с соседом, приводя в качестве аргумента свои кулаки. В отдалении группа мордоворотов окружила тощего белобрысого парня в очках, внимательно разглядывая лист бумаги, который тот держал в руках. В очередной раз вздохнув, я двинулся к рингу, не гнушаясь расталкивать возмущающихся окружающих. И вот, когда я уже был возле арены, меня кто-то окликнул:

— Эй, мужик! Эй, ты, да-да, ты, в костюмчике! — я круто развернулся, вперившись взглядом в какого-то бугая в порванной майке, — Так ломишься к рингу… Не боишься костюмчик помять? — он стукнул кулаком по ладони, неприятно ухмыльнувшись, — Я вызываю тебя на бой!

— Вот так сразу? — это что, тот, с кем мне предстоит сражаться? Хм, что у него за причуда? Что-то из разряда усиления? Или что-то укрепляющее тело? Или же внешний вид обманчив, и его причуда никак не связана с натренированным телом? Если так посмотреть… Вроде шансы есть.

— Что, струсил? — верзила смачно сплюнул, скорчив недовольную рожу, — Какое разочарование…

— На каких условиях? — поинтересовался я, продолжая внимательно его осматривать. Судя по его рукам, действовать он предпочитает кулаками, так что наши частые спарринги со Всемогущим могут мне пригодиться… А множество шрамов наверняка говорит о том, что он пренебрегает в бою защитой.

— Деремся до победного конца! — вскинул он подбородок, торжествующе глядя на меня, — Используем только причуду и тело! Без всяких уловок и трюков! Лишь чистая сила!

— Что ж, приемлемо, — согласился я. Однако в глубине меня поселилось беспокойство — казалось, я что-то упускаю… Что-то важное, что может мне потом аукнуться… Но вот что? Как же бесит эта неопределенность…

— Значит, забились, — мой оппонент начал крутить головой, после чего, явно найдя искомое, громко свистнул:

— Хэй, ты, волосатик с микрофоном! — обратился он к заскучавшему комментатору, — Объяви нас! Мужик, — обратился он уже ко мне, — Ты кто? Ну, погоняло у тебя какое?

— Инквизитор, — ответил я, недовольно поморщившись: погоняло… Что, лучших синонимов не нашлось?

— Во, слышал, мужик? А мое — Раппа!

Что-то было знакомое в этом имени… Что-то…

И тут я понял, что я попал. Попал на смертельный поединок — ведь по его мнению, только смерть можно считать за проигрыш.

Примечания:

Вот так вот пишешь себе спокойно фанфик, думая, что у тебя максимум пятьсот лайков, а их уже целая тысяча набежала...

Огромное вам всем спасибо за все ваши лайки, подписки и комментарии! Все это очень сильно мотивирует нас с соавтором писать дальше!

Надеюсь, эта история и дальше продолжит вас радовать! Ну а мы, со своей стороны, постараемся вас не разочаровать!

Приятного вам прочтения!

---

— Итак, у нас два новых участника! — раздался над ареной радостный голос ведущего, — Это Раппа, недавно объявившийся, но уже успевший зарекомендовать себя как непримиримого бойца, готового пойти на все ради хорошей битвы! Его предыдущих противников всегда выносили отсюда вперед ногами! Но что насчет его нынешнего оппонента? Он темная лошадка — нам не известно о нем ровным счетом ничего, кроме его псевдонима — Инквизитор! Однако, судя по его виду, он не намерен проигрывать!

«Еще бы я был намерен проигрывать…» — мысленно ответил я, снимая с себя пиджак и расстегивая рубашку. Каким бы удобным ни был этот костюм, но для битвы он не подходил от слова совсем. Это вон Раппе хорошо — стоит себе в трусах и майке, переминается с ноги на ногу… Блин, какая там у него была причуда? Что-то, что пробивало даже защиту Жирножвача… Хм, были бы у меня сейчас отчеты по тому делу… Или я это не в отчетах читал? В любом случае, больше информации о моем противнике мне бы не помешало, но увы — что есть, то есть…

Сняв с себя рубашку, я начал подниматься на ринг. Толпа радостно заревела, предвкушая кровавое побоище. Раппа ухмылялся, глядя на меня и разминая кулаки:

— Надеюсь, ты окажешь хоть немного сопротивления, в отличие от этих отбросов, — и сразу ринулся на меня, со всего размаху вдарив по вовремя выставленному блоку. Не дав мне времени на контратаку, он обрушил на меня серию быстрых и довольно сильных ударов, которые мне вновь пришлось блокировать. Черт, его стиль совсем не похож на стиль Всемогущего — тот всегда старается закончить бой за один удар, вложив в него как можно больше сил. Этот же… Этот делает ставку на количество ударов и скорость их нанесения… Но также… он быстро выдыхается.

И точно — удары слабели, а перерывы между ними стали увеличиваться. Выждав подходящий момент, я перехватил занесенную для удара руку и перекинул противника через себя, тут же отступая в сторону, напряженно наблюдая, как он вскакивает обратно на ноги.

— Ха-а… наконец-то достойный соперник! — возликовал Раппа, вновь бросаясь на меня. Я благоразумно отступил в сторону, не желая вновь оказываться под ударами — я все ж не в рабочей одежде, мои предплечья не защищены металлическими наручами. Кулак Раппы пролетел мимо моего носа, а я тем временем нанес ему удар в челюсть. Но он, кажется, даже не обратил на это внимания — он резко развернулся, выкидывая руку вперед и попадая мне в живот.

— Ты что, железные пластины себе в брюхо вшил? — восхищенно присвистнул Раппа, тут же получив удар в грудь и отлетев почти на метр. Я тяжело выдохнул, вновь вставая в защитную стойку, ожидая нового нападения. Черт, как же мало о нем данных! И ведь даже огнем по нему не жахнешь — это тут же выдаст меня. Что делать, что делать…

Новая серия ударов вновь пришлась на руки, от чего они неприятно заныли, после чего последовала попытка врезать мне в глаз, от которой я хоть и уклонился, но получил резкий удар под ребра, выбивший мне воздух из легких. Блять, если и дальше все пойдет в том же духе… Я не Жирножвач и не Киришима, у меня нет упрочнения или поглощения урона! Я так долго не протяну, учитывая, что он не дает мне даже возможности, чтобы уклониться… Что ж, может, обжечь его при ударе, используя пламя непосредственно при контакте, чтобы его никто не увидел?

— Ва-ха-ха-ха-ха! — расхохотался Раппа, получив удар в челюсть и снова в грудь, — Да! Наконец-то хоть кто-то, кто может дать мне сдачи!

— А что, обычно у продавцов на тебя мелочи не хватает? — спросил я, тяжело дыша, в этот раз уже не давая ему возможности начать атаку — мой правый кулак с хрустом врезался в его переносицу, а левый прилетел ему в бок, обжигая противника и заставляя его зашипеть от боли. Конечно, попробуйте кому-нибудь врезать со всей силы раскаленным утюгом по печени — ощущения будут примерно такие же, а реакция — еще хуже. В надежде закрепить успех, я нанес ему еще парочку ударов в корпус, оставивших после себя нехилые ожоги, но был отброшен внезапной контратакой.

— А ты… — удары обрушились мне на голову, так что я едва успел закрыть лицо, — …не так-то уж… — теперь удары приходились по корпусу, затрудняя и без того сбившееся дыхание, — …и прост! — удары сыпались со всех сторон, так что я не успевал ставить блоки. Рот быстро наполнился металлическим привкусом крови, а руки гудели от количества принимаемых ударов. Черт, ожоги лишь раззадорили его! И даже то, что его кулаки уже все красные от соприкосновений с моим разгоряченным телом, его ни капельки не беспокоит! Черт, черт, черт! Думай, Энджи, думай! Какой ты нафиг герой номер два, если не можешь без своих подчиненных справиться с каким-то третьесортным злодеем?! Ну же, должен быть способ его победить! Его не может не быть!

— Чудесно, чудесно, чудесно! Ха-ха-ха, давненько я так не развлекался! — радости Раппы не было предела. Ему вторил рев толпы, оглушая меня. Думай, Энджи!

Вновь череда ударов, пришедшихся в живот — неприятно, но терпимо. Удар в ухо с моей стороны, попытка сделать подсечку — неудача. Думай, Энджи, думай!

Удар слева — блок. Справа — уклонение. Попытка врезать мне по челюсти снизу проваливается — я перехватываю его руку, тяну на себя, стараюсь переломить — и слышится неприятный хруст. Что ж, его левая рука выведена из строя. Но этого все еще мало. Думай, думай, думай!

Он пытается повалить меня на землю — и ему это удается. Я пытаюсь подняться — мне в лицо прилетает его башмак. Ноги… Он уже не рассчитывает на одни только руки. Перекатами ухожу в сторону, вновь поднимаясь. Огонь, бушующий внутри меня, едва удается сдерживать — среди пальцев пробегают искры, почти формируя полноценное пламя. Нельзя, нельзя… Нельзя давать этому огненному смерчу вырваться наружу — плевать уже, что я раскроюсь, но выброс такого количества пламени может запросто обрушить здание, похоронив под собой всех находящихся здесь, предварительно поджарив их до черной корочки. Думай, Энджи, что делать!

— Ну же! Позабавь меня еще немного! — с бешеной улыбкой проорал Раппа, надвигаясь на меня, — Поддай жару этой битве!

— Поддать… жару? — прохрипел я, уворачиваясь от новой атаки и схаркивая наполнившую рот кровавую слюну, — Поддать жару…

Черт побери! Черт его, сука, побери! Я чуть не расхохотался от простоты решения, что пришло мне в голову! Конечно, нужно просто поддать жару! Ведь из нас двоих только я привычен к высоким температурам. Мой предел выносливости жара выходит далеко за рамки тысячи градусов по Цельсию, тогда как Раппа вряд ли даже при сорокоградусной жаре сможет так же активно махать оставшейся рукой. А значит… Ха… Кто бы мог подумать, что мне придется применить эту технику так.

Прошлой зимой я решил в качестве новогоднего подарка подарить всей семье поездку на горнолыжный курорт. Мы с Рей нашли прекрасное место во Франции, где было все для спокойного активного отдыха. Дети пришли в восторг от этой идеи и всеми силами помогали нам выбрать наиболее подходящий номер. Мне даже удалось уломать комиссию на то, чтобы взять в это путешествие и Кейго — пусть хоть немного мир посмотрит. И в первые дни все шло замечательно: дети радовались большому количеству снега, давая себе надурачиться вволю, мы же с Рей могли позволить потратить немного времени друг на друга. И как-то раз мы… не уследили за Тойей и Кейго.

В тот вечер поднялся буран, а они так и не вернулись в отель. Мы подняли на уши весь персонал комплекса, они вызвали спасателей. Весь вечер и всю ночь мы прочесывали курорт и близлежащие территории. Только под утро мы отыскали порознь закопавшихся в снег потеряшек — целых, невредимых и даже незамерзших. Ох, и досталось же им тогда за то, что посмели уйти с территории комплекса…

Уже позже, когда мы вернулись в Японию, я спросил у Тойи, как Кейго не замерз в сугробе, если он был в десятке метров от него и не мог греться его огнем. И тогда он рассказал о придуманной им технике, которую он назвал «шуба».

Я сосредоточился, уменьшая искры огня, что уже вовсю метались по моему телу, и, коснувшись рукой пола, направил их к своему противнику. Есть! Сразу двух зайцев! Избавился от лишнего огня и поймал противника! Осталось лишь создать на поверхности его кожи тонкий слой едва ощутимых искорок, и тогда…

— Чем это ты занимаешься?! — черт, как же не вовремя… Я не успел среагировать на новый удар Раппы, сбивший меня с ног. Не давая мне подняться, он пнул меня в бок:

— Я говорил тебе! Без всяких фокусов! Только причуда и тело! — орал он, продолжая пинать меня, — Только чистая сила! Смысл в драке пропадает, если противник начинает хитрить! Ну же! Дай мне достойную битву!

— Будет тебе… битва… — прохрипел я, сплевывая кровь и уходя от нового удара. Я вновь поднялся на ноги, замечая, как тяжело дышит мой оппонент. Что ж, ты просил поддать тебе жару… Будет тебе жар.

Искры, что я направил на Раппу, создают на теле невидимую сетку, не обжигающую, но согревающую. Кроме того, она не позволяет телу лишаться собственного тепла, что холодной зимней ночью несомненно пойдет лишь на пользу, тогда как сейчас лишь приблизит момент теплового удара. А мучиться с тепловым ударом — то еще удовольствие, уж поверьте мне. И чем больше он будет двигаться — тем хуже ему будет.

Очередная атака, очередной град ударов, вновь принятых на руки. Я слегка усмехнулся, замечая, как тяжело он дышит, как пот ручьями стекает по нему…

Движения становятся более рваными, менее точными — и вот я уже спокойно могу уклониться от большинства его ударов. Мои же выпады всегда попадали в цель, выбивая из его легких воздух, обжигая и без того раскрасневшуюся кожу. И теперь уже не он вколачивает меня в землю, разбивая в крошку бетон арены — теперь инициатива перешла ко мне, и вновь ее отдавать я был не намерен. Но усталость сказывалась и на мне — руки уже практически не слушались, со лба ручьем стекал пот, застилая глаза, огонь, не получавший выход во внешний мир, сжигал меня изнутри. Сдерживаться становилось все труднее. И меня еще спрашивают, чего я постоянно хожу с огненной маской и бородой… Как раз, чтобы не копить внутри столько пламени, что потом оно становится опасным даже для меня.

— Кха-кха-кха… — под моими ударами Раппа рухнул на колено, — Неужели наконец-то нашелся тот, кто смог меня победить? Кха-ха-ха… Я! Не! Сдамся! — и он резко подскочил, со всей дури врезав мне по ребрам, — Но! Я благодарен тебе за такую битву!

— Самоубийца, — сплюнул я, — Сдался бы по-хорошему! Ты на ногах еле держишься! Ты и так считай почти проиграл!

— Я все еще жив! А значит — не проиграл! — и он вновь попытался ринуться в атаку, когда внезапно…

— Хей! А вы, я вижу, тут вовсю развлекаетесь?! — подняв кучу пыли и мелких обломков бетона, между нами приземлилась девица с ушами кролика в маске тигра, — Я тут шла мимо и решила заскочить на огонек!

— Блять, Мируко… — прохрипел я, мгновенно узнав будущую героиню номер пять, которая своими пинками спокойно справлялась с группой высших ному, тогда как я еле одного завалил… То есть завалю… Черт, я все же перегрелся… Мысли путаются…

— Мне тут сказали, что у меня должна быть битва с неким Инквизитором, — тем временем продолжила Мируко, внимательно разглядывая нас с остолбеневшим Раппой, — И кто из вас он?

— Эй, ты! — завелся Раппа, — Вообще-то я с ним сейчас дерусь! Он мой!

— Завались, — фыркнула героиня, переводя все свое внимание на меня, — Ха, а ты ниче так! Даже несмотря на всю свою потрепанность… Что ж, наша битва обещает быть веселой!

— Какая битва? — рыкнул я, уже прекращая себя контролировать: огонь вспыхнул на груди и жаром разошелся по всему телу. Так, кажется, кто-то не держит своих обещаний!

— Так ты все это время мог использовать огонь?! — в свою очередь возмутился Раппа.

— О, а мне нравится твой настрой! — Мируко чуть не подпрыгнула от восторга, подмигнув мне, — Люблю горячих мужчин!

— Нет, это я с ним дерусь! — Раппа неожиданно атаковал Мируко, от чего тут же получил пяткой в грудь. Я же наконец обратил внимание на окружающий нас балаган — зрителям уже не было до меня никакого дела, они с радостью наблюдали за новой битвой, а комментатор продолжал голосить, захлебываясь от восторга. Э, им что, совсем наплевать, что у них тут герой объявился? Два, если считать Мируко… Или их интересует только зрелище? Я, блин, что, зря старался не порушить конспирацию? Я мог с самого начала жахнуть огнем, и никто бы ничего не заподозрил?! А вот это уже обидно!

Я поднял взгляд на балкон, с которого на меня смотрели Барон и Глава Заветов. Толстяк, заметив, что я смотрю на него, отсалютовал мне бокалом, тогда как старик лишь сильнее сжал перила, за которые схватился.

— Куда ты смотришь, а? Наша битва еще не закончилась! — внезапно мимо моего носа просвистел кулак Раппы, а в следующий момент я едва увернулся от пинка Мируко. Черт, когда же этот цирк закончится?

Мой кулак вспыхнул ослепляющим пламенем. Я развернулся ко вновь несущемуся на меня Раппе:

— Отдохни-ка пока, — и в следующее мгновение он отлетает в другой конец ринга с огромной подпалиной на груди, — А теперь ты… — обратился я к крольчихе, с удивлением наблюдавшей за полетом Раппы, — Что ж, хоть не в моих правилах бить женщин, но специально ради тебя я сделаю исключение! — пламя ринулось к Мируко, заставляя ее отскочить в сторону, но все же ее немного подпалило. Огонь, получив долгожданную свободу, ринулся от меня во все стороны, громко загудев. Мируко вновь высоко прыгнула, чтобы не попасть под раздачу. Я же, выплеснув излишки тепла, быстрым движением погасил пламя и резко ушел в сторону, не позволив юной героине проломить мне ногой череп.

— А ты крут! Научишь потом паре приемчиков? — весело поинтересовалась девчонка, забавно пошевелив своими ушками и поправив маску на лице.

— Да хоть прямо сейчас, — я схватил зазевавшуюся Мируко и повалил лицом в пол, заломив ей руку, — Вот например этим приемом обычно обезвреживают мелких злодеев и удерживают до того момента, как подоспеет полиция. Важно сильно не давить на руку, потому что иначе, — я применил чуть больше силы, отчего она зашипела, — можно руку и повредить. А потом тебя же затаскают по судам, и это будет не самой приятной тратой времени, уж поверь своему более опытному коллеге.

Уши Мируко встали торчком, а сама она замерла, словно боясь даже пошевелиться. Я же продолжил, наклонившись к ней ближе:

— А еще, на будущее, всегда узнавай как можно больше информации о своем противнике. А то так можно налететь и на своего товарища, работающего под прикрытием, а потому без своего геройского костюма, по которому его можно было бы узнать. Ясно, героиня начального уровня Мируко? — черт, надеюсь, я угадал и она все еще не про-герой. Сколько ей, девятнадцать? Как раз, только выпустилась небось из академии…

— Откуда вы… Грх, я проходила у вас стажировку, да? Поэтому вы меня запомнили? — я хмыкнул:

— Это вряд ли, что ты проходила стажировку в моем агентстве. Не, я просто читал недавние новости о разрешенном тобой инциденте, — только бы мой блеф сработал и она действительно недавно залетала в газеты… — В любом случае, давай поступим так — я тебя здесь не видел, ты меня здесь не видела. И разойдемся, как в море корабли, хорошо?

— Да я даже не знаю, кто вы такой! Как я могу сказать, видела я вас или нет? И отпустите меня — поединок вы уже выиграли! — я поднялся на ноги, предложив руку Мируко. Но она проигнорировала мой жест, самостоятельно вскочив с земли.

— Что ж, рад был познакомиться. Надеюсь, еще увидимся по работе, — я вновь протянул ей руку, на сей раз для рукопожатия. Внимательно осмотрев ее, Мируко все же пожала ее:

— Знаете, если бы это не было столь сюрреалистичным, я бы предположила, что вы… А, ладно, забудьте — вы точно не можете быть тем, о ком я подумала.

Я пожал плечами, наблюдая, как юная героиня легко соскакивает с ринга. Я не вслушивался в речь комментатора, захлебывавшегося в эмоциях, мне было плевать на шум толпы. Возле арены я разглядел блондинку, с которой сюда прибыл, и направился к ней:

— Барон тебя уже заждался. Ты ему понравился, красавчик, — она вновь подмигнула мне, — Что ж, прошу следовать за мной.

И я вновь пошел за ней, стараясь особо не реагировать на окружающую толпу, каждый из которой считал своим долгом похлопать по плечу, крикнуть что-то поддерживающее или хотя бы просто коснуться. Все эти действия вызывали лишь злость и раздражение — как Всемогущий это выдерживает на постоянной основе? Не, ну это все нахер. Пусть лучше уж Тоши живет и здравствует еще десяток лет и получает любовь и внимание общественности, а не я.

— Эй! — прилетел мне вдогонку крик Раппы, — Мы еще продолжим нашу битву! Обязательно! — я лишь измученно вздохнул — надеюсь, больше я с этим индивидуумом не встречусь. Мне и одного боя вполне хватило.

Поднявшись наверх по уже знакомой лестнице, я вновь очутился перед Бароном, который, увидев меня, одобрительно зааплодировал:

— Браво! Это была замечательная драка, даже несмотря на то, что вы провели ее не с тем противником, — поделился он, задорно улыбаясь, — И то, что вам удалось выйти из нее живым, при этом не используя свою причуду… Вы настолько сильно не хотели, чтобы я узнал ваш боевой стиль, господин Старатель?

— И вы даже сейчас не попытаетесь меня убить за то, что я влез в ваш клуб? — устало спросил я, на что Барон лишь вновь расхохотался:

— Убить? Вас? Ну что вы! Я еще не выжил из ума, чтобы терять такого клиента, как вы! И я очень надеюсь на наше долговременное сотрудничество! Но довольно лирики. Вернемся к тому, ради чего вы пришли ко мне… Чем я могу быть вам полезен?

Ну наконец-то!

— …таким образом, нашим химикам удалось разобраться с составом того вещества, что комиссия общественной безопасности так тщательно пыталась от нас скрыть — спасибо безбашенному Вану, что сумел выкрасть ее для нас и потом незаметно вернуть, — рассказывал мне Штабист, заглядывая в свой отчет, — Свои исследования они передали в аналитический отдел — сейчас идет их обработка и сравнение с теми данными, что вам удалось добыть у Барона… Таким образом, мы сможем установить, какая из лабораторий вероятнее всего работала над ее созданием. Далее — согласно разведданным Шона, протеже нашего условного союзника главы «Заветов смерти» вышел на связь со Все-за-Одного. Однако узнать детали не представилось возможным — ВЗО быстро раскрыл Шона, и Вану пришлось срочно эвакуировать его. К счастью, они так и не поняли, кто за ними следил…

— А на основании чего вы сделали такой вывод? — поинтересовался я, постукивая ручкой по столу. Мне невероятно сильно не нравился такой расклад — мало того, что Восстановитель вышел на Все-за-Одного, да еще и неизвестно зачем, так они теперь знают, что их пасли все это время — благо хоть, я вовремя направил Ивана обратно на помощь Шону, так что никто из них не погиб и не оказался в руках злодеев. Но вот точно ли ВЗО не понял, кто устроил слежку, учитывая, что еще три года назад именно эта парочка вытаскивала меня и мою дочь прямо из-под его носа? Да и как он узнал о их местоположении? У него вроде нет еще причуды «Поиск», так как?..

— По словам Шона и Ивана, их не видели, — отрапортовал Штабист, — Они успели уйти до того, как встревоженный Все-за-Одного разбил их укрытие. Так что пока можно рассчитывать, что мы не были раскрыты. В любом случае, я разделяю ваши опасения, господин Старатель, но не стоит делать поспешных выводов и поддаваться панике. Чисаки, хоть и сумел сплотить вокруг себя небольшую группу преданных лично ему людей, но среди остальных членов «Заветов» уважением не пользуется. Так что сейчас нашему сотрудничеству ничего не угрожает. Ну а дальнейшее их отношение к нам и к Чисаки зависит целиком и полностью от наших действий — сможете ли вы добиться уважение не только у Главы, но и у его людей?

Я вздохнул, приложив руки к вискам: вот не было печали — разбираться еще с внутренними терками «Заветов»… Господи, дай мне сил на все это:

— На этом все? Или есть еще какие вести? — спросил я, на что получил отрицательное покачивание головой, — Отлично. Тогда можете быть свободны, — я взглянул на часы, — Ба, уже девятый час? Что же вы сразу не сказали? Ваш рабочий день уже два часа как закончился — идите домой!

— А вы, сэр? Вам тоже не помешает отдых — особенно учитывая, что вам и так вчера досталось в бойцовском клубе. Вам стоит дать себе восстановиться — а этому лучше всего способствует здоровый сон, — в свою очередь посоветовал мне Штабист, закрывая свою папку, — Отправляйтесь к семье, господин Старатель. Все равно сегодня вы уже ничего не сделаете.

Я согласно кивнул, зевая:

— Ага… только с бумажками доразберусь — и сразу домой.

— Не бережете вы себя, господин Старатель, — вздохнул мой подчиненный и вышел из моего кабинета. Я же зарылся пальцами в волосы: боже, как же я устал… А еще эти треклятые бумажки… Сейчас, пару минут… дам глазам отдохнуть… — и я уронил голову на руки.

* * *

Осторожный шорох прорезал тишину моего кабинета, заставив меня поднять голову и разлепить веки, словно налившиеся свинцом. Лунный диск сегодня светил прямо в окна моего кабинета, и на стене отчетливо виднелась крылатая тень:

— Давненько не виделись, Старатель, — раздался насмешливый голос позади меня.

— Угу, — пробубнил я, вновь опуская голову вниз, — еще б столько же не видеться… — чет в последнее время стало слишком много Вора Таками… Ну, неудивительно — я ж только его делом и занимаюсь… Надо бы и чем-то еще позаниматься — а то вон, он мне уже и сниться начинает…

— А ты, я вижу, сильно изменился за эти десять лет… Бороду подстриг, прическу сменил… Стал таким массивным, упитанным… Жена откормила? Или у любовниц столуешься?

— А ты все такой же — язык без костей, — сонно ответил я, — И вообще, шел бы ты… сниться директору КОБ-а. А мне дай спокойно отдохнуть, а не вот это вот все… И откуда у моего подсознания вообще мысль про любовниц появилась? — добавил я, вновь закрывая глаза. Спа-а-ать…

— Ауч! — что-то прилетело мне в затылок, и я резко развернулся, во все глаза глядя на распахнувшего крылья… Вора Таками. Чего?!

— Теряешь хватку, дружище, — оскалил зубы Таками, нависнув надо мной, — Неужели ты уже начал позволять себе спать на рабочем месте, при этом полностью игнорируя присутствие злодея у себя в кабинете? Ай-яй-яй-яй-яй… А еще герой номер два…

— Черт тебя подери… Таками… — выдохнул я, тут же включая свой огонь, и резким ударом оттолкнул его от себя, заставив впечататься спиной в окно. Стекло задрожало, но не вылетело.

— А бьешь все равно сильно, несмотря на то, как сильно ты размяк за это время, — усмехнулся Шиньо, за что тут же получил удар по морде.

— Ах ты, сволочь крылатая! Ублюдок, скотина безмозглая… — я схватил злодея за грудки и хорошенько встряхнул, — Что тебе тут понадобилось?! Уебок…

— Воу-воу, Энджи, полегче… Остынь, — прохрипел Таками, вытирая пошедшую носом кровь, — Разве так встречают своего старого друга? Я здесь не для того, чтобы продолжать нашу давнюю игру в кошки-мышки.

— И что же ты тогда здесь делаешь? Тем более с не до конца восстановленными перьями… — черт, я совсем ничего не понимаю! Что у этого придурка на уме?! Чего он сюда приперся?! В чем, блять, смысл?!

— О, так ты беспокоишься обо мне? — криво улыбнулся Шиньо, тут же выскользнув из моих рук, — Это так мило! Но давай перейдем к сути…

— Давно пора, — фыркнул я, все еще настороженно глядя на злодея, направившегося к полке с подарками и поделками моих детей.

— Что ж… Помнишь, десять лет назад? Ты нашел меня с колбой в руках, пьяным в стельку… Даже провел один допрос… Помнишь, Старатель? — он поднял руку, на безымянном пальце которой не наблюдалось пары фаланг, к своей брови, показывая на шрам, — Именно тогда, разбив мне голову об угол стола, ты оставил мне этот шрам. А потом… потом твое дело перешло в руки какого-то ублюдка из комиссии общественной безопасности. И знаешь что, великий и ужасный герой номер два, ты по сравнению с ним белый и пушистый котенок, почти что ангел милосердия. Ты никогда не позволял себе издеваться над задержанными… В отличие от этих уродов, что изгаляются как могут над людьми…

— Ближе к сути! — рявкнул я, сжимая кулак — что ж, я не удивлен тому, что мне сейчас сказал Таками. Но это не объясняет, какого хера Шиньо так нагло завалился ко мне в кабинет!

— Ближе к сути… Тодороки, ты же сам занимаешься моим делом. И сам за каким-то чертом решил в обход комиссии расследовать уже давно закрытое дело десятилетней давности, — он развернулся, вперив свой взгляд в меня, — Если б ты не понимал, что я не виноват в этом, ты бы не стал этим заниматься. А значит, — его лицо пересекла кривая ухмылка, — мы с тобой вновь вынужденные союзники. Возобновим наше давнишнее сотрудничество?

— С чего ты решил, что я буду с тобой сотрудничать, Таками? — поинтересовался я, — Что мне это даст? Вот что это твое «сотрудничество» даст мне? Какая выгода мне будет с этого? — я внимательно глядел на переставшего ухмыляться Шиньо, — Мне намного проще будет сейчас захватить тебя: особого сопротивления ты не окажешь — перья твои оставляют желать лучшего, — Таками покосился на свои не до конца восстановившиеся крылья, — И сдать комиссии. А там — хоть трава не расти.

— Ты не сделаешь этого, Тодороки. Не сумеешь.

— Это еще почему? — деланно удивился я, — С комиссией мне нужны хорошие отношения — мне еще с ней сотрудничать. Да и быстрее закроем это дело — быстрее они от меня отстанут. Так что, куда ни плюнь, везде выгода.

— А ты ради выгоды уже готов пойти на сделку с совестью? — зло сплюнул Таками, подняв крылья, — Зная, что человек невиновен — готов отдать его на растерзание ублюдкам из КОБ-а? И не стыдно тебе будет потом смотреть в глаза моему сыну?!

— Ах, так ты про сына вспомнил… Надо же… Более десяти лет тебе было плевать на него — а тут вспомнил, сволочь! — разозлился я, вновь хватая его за плечи, — А может еще вспомнишь, как оставил своего сына в подвале полуразвалившегося дома, в котором он чуть не умер, если бы не члены комиссии! А еще может вспомнишь, как скинул своего сына с крыши небоскреба, и если бы он удачно не приземлился мне в руки, то он бы погиб!

— Ой, да я вас умоляю… — Таками закатил глаза, — Сперва цыпленок меня упрекал в этом, теперь ты… Могли бы еще чего интересного вспом…

— Что?! Ты… Ты виделся с Кейго?! — я был шокирован его словами, — Когда?! КАК?! Тогда… — и тут меня осенило, — Ах вот оно что… Вот, значит, как ты узнал о моем расследовании… Это он передал тебе данные, не так ли? Когда я застукал его за попыткой вскрыть мой кабинет… Он не пытался открыть его — он пытался его закрыть!

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — пожал плечами Шиньо, но его заострившиеся перья выдавали его с головой, — Пусть я и просидел за решеткой десять лет, навыки свои я не растерял. И пробраться в твой кабинет для меня все также не составляет никакого труда — как и достать твои документы…

— Поставь пластилинового ежика на место, — рыкнул я на него, вывернув ему руку с детской поделкой, которую он попытался незаметно стащить с полки, — Вижу, клептоманию твою тоже за эти десять лет не вылечили, — я покачал головой.

— Ой, да ладно! Тебе что, жалко, что ли?

— Ежа положи на место, — повторил я, тяжело вздыхая, — И вот тебе одна из причин, почему тебя точно не было у меня дома в кабинете — ты бы оттуда непременно что-то стащил. Как мои часы со свадьбы…

— Э, ну должно же у меня было хоть что-то на память остаться о тех временах, когда ты был еще свободным от семейной кабалы! Не, я серьезно: нафига было связывать себя браком с той девчонкой, чтобы теперь развлекаться с любовницей?

— Ты резко захотел поджариться? — с угрозой поинтересовался я, — Совсем крыша поехала? Какая, к чертям собачьим, любовница? Откуда ты вообще этот бред взял?

— В смысле «откуда»? — в свою очередь удивился Таками, — Об этом по всем каналам судачат! Все новостные ленты забиты этим, — сплюнул он, — Словно больше и поговорить не о чем, кроме как о твоих любовных похождениях…

— ЧТО?! — возопил я, отстраняясь от Шиньо, — Ты так шутишь, да? Юморист хренов…

— Кто, я?! Да щас сам увидишь! — Таками полез запазуху, вытаскивая журнал в глянцевой обложке со знакомым названием ForNight… Вот только откуда я его знаю? А, точно… Я ж входил в топ десять самых завидных холостяков по его версии несколько лет назад… Что ж, я не удив… Что?!

— Вот, смотри! — Вор Таками сунул мне прямо под нос фотографию, где «я» с упоением целовал «Леди Наган» — уверенно так, с огоньком… Как в переносном, так и в прямом смысле: я все также был изображен в своей «рабочей» огненной маске. А как бы то ни было, огонь оставался огнем, и целоваться с такой маской — значило спалить партнеру все лицо практически до костей. Да только изображенная со мной «Наган» от тесного контакта с моим пламенем, судя по всему, вообще никакого дискомфорта не испытывала. Я мысленно сплюнул — эти фотошоперы даже подумать над реалистичностью полученной картинки не захотели. Идиоты…

— Шиньо, дорогой мой… — вкрадчиво начал я, отобрав у него журнал, — Ты, я погляжу, за десять лет совсем забыл, как ощущается мой огонь… Иначе я не могу объяснить, как ты вообще мог поверить в этот бред! Да и стал бы я вот так, напоказ, этим заниматься?! Это же бред!

— Ты это объясни не мне, а миллионам читателям этого журнала, которым важна лишь хорошая сплетня, а не здравый смысл, — фыркнул Таками, — Но это твое дело — я лишь предупредил тебя: как бы у тебя проблем не оказалось из-за этого. Все же это только один из множества журналов, что с радостью ухватились за такую новость, как появление у тебя любовницы…

— Она никакая мне не любовница! Прекрати нести этот бред!

— Как скажешь! Так все же, вернемся к моему предложению…

Таками прищурился, внимательно вглядываясь в меня. Наконец, после недолгого молчания, он сказал:

— Тодороки, я знаю тебя с тех пор, как ты поступил в эту дурацкую геройскую академию. И я знаю, что никто не бьется за справедливость так, как ты. Ведь ты не ограничился лишь тем, чтобы просто поймать меня по приказу комиссии. И даже сейчас, когда я в твоих руках, ты меня еще не повязал, уткнув носом в пол. Ты уже принял решение разобраться в моем деле. И я не понимаю, чего ты сейчас ломаешься.

Я закрыл лицо руками: боже, когда же это все наконец закончится…

— Таками, ты… аргх… Ты даже не представляешь, как ты… усложнил мне жизнь своим побегом. У меня и так дел больше, чем дофига, и если я пущу их на самотек, то это разрушит все то, во что я вложил столько сил и труда… — я поднял глаза на впавшего в ступор Таками, — Единственная причина, по которой я взялся за твое дело — это возможная угроза Кейго… И если ты ему не угрожаешь — больше не имеет смысла продолжать с этим делом разбираться…

— Тогда, может, я смогу тебе помочь с твоими делами? Как в былые времена? — с кривой усмешкой предложил Таками, — Ты ж знаешь, я могу достать что угодно откуда угодно, вне зависимости от того, человек это, предмет или какая-нибудь важная информация. В этом вряд ли до сих пор у меня есть конкуренты.

— Ох, и неужели ты даже сумеешь надыбать планы Все-за-Одного относительно моей семьи? — скептически хмыкнул я. Конечно, никто в здравом уме не полезет к Королю Злодеев, и тем более не будет выяснять его планы — себе дороже будет. Это мне терять нечего, когда он уже открыл охоту… Но предложение интересное. Надо прощупать его.

— Чего?! — красные крылья, казалось, заполнили всю комнату. Лицо нахального птица перекосила гримаса ужаса, — Как ты в это вляпался, Энджи?! Когда ты успел перейти ему дорогу?! Идиот! Неужели слухи о том, что ты теперь заодно со Всемогущим — правдивы?!

— Я оказался заодно со Всемогущим в тот самый момент, как получил свою лицензию, — резко ответил я, сжимая кулаки.

— Ты зашел на территорию, на которую не должен был заходить! — Шиньо агрессивно забил крыльям, чуть не сбив шкаф со всеми хранящимися в нем делами, — Все-за-Одного — это не просто какой-то злодей, которого можно поймать и засадить за решетку! Он намного серьезнее и опаснее даже самого конченного психа! Ты хоть знаешь, что его причуда позволяет ему отбирать причуду любого другого человека и использовать ее на свое усмотрение? И он их похитил не один десяток! Что ты можешь ему противопоставить?!

— Вау, какая неожиданная информация! — язвительно высказался я, — Вот только твои сведения не полны: он определенно не может забрать причуду «любого» человека. Это во-первых. Во-вторых, забрать причуду он может лишь при прикосновении — если не давать ему этой возможности и работать с дальней дистанции, то все может получиться. Да и полагаться на одну лишь причуду… Научно-технический прогресс зачем нам нужен?

— Думаешь, ты сможешь ему противостоять? Что ж, порой тебя посещали безумные идеи — и, как ни странно, они всегда работали… — он криво усмехнулся, — Но я явно вижу влияние Всемогущего — раньше они не были столь самоубийственными. В любом случае — я не отказываюсь от своих слов, и действительно готов помочь тебе… Даже в таком суицидальном плане. В ответ же — ты поможешь мне найти того, кто подставил меня десять лет назад. По рукам?

Я кивнул и протянул ему руку, которую он без сомнений пожал. Я приглашающим жестом указал на кресло для посетителей:

— А теперь предлагаю обсудить детали… Что произошло десять лет назад? Как ты оказался на том заводе?

— Понятия не имею!

— Не понял…

— А что тут непонятного? Я ничего не помню о том, что произошло до того, как ты меня поймал. Вот вообще — как отрезало. Но я знаю, у кого это можно узнать…

— И у кого же?

— Ты в курсе о том, что было в «годовом экзамене» у моего сына?..

Примечания:

Приношу свои извинения за такую задержку. Желаю приятного прочтения

---

Небо было затянуто облаками, через которые иногда проглядывали лучи солнца. Юркий мужчина с алыми крыльями за спиной активно лавировал между прохожими, спешащими в этот ранний час на работу. Поток людей был не особо большим, так что мужчина без особых трудностей пробирался вперед, наконец завернув в незаметный переулок. Постоянно оглядываясь, он шмыгнул в неприметную дверь, ведущую на цокольный этаж. Пройдя по узкому коридору и спустившись по замусоренной лестнице, он постучал по металлической двери. С другой стороны послышалось жужжание замков и щелчок. Дверь открылась, пропуская мужчину внутрь.

— Таками? Какой неожиданно приятный сюрприз! — Хлыст с улыбкой откинулся на спинку своего кресла, глядя на отряхивающегося визитера, — Какие у тебя новости по нашему делу? Тебе удалось узнать что-то об этих ребятах, что так неосмотрительно перешли нам дорогу?

— Ага, — криво ухмыльнулся Таками, приближаясь к столу и вытаскивая из-за пазухи папку с документами. Хлыст с жадностью потянул к заветным листам бумаги руки, но его резко осадили:

— Но-но! — Таками погрозил ему пальцем, открыв папку, — Я узнал, с кем из воспитанников академии КОБ-а вы связались… И хоть во всех документах указываются лишь их геройские псевдонимы…

— Ты выяснил их настоящие имена? Кто они, из каких семей? Не тяни, рассказывай!

— Итак… Первый на очереди — воспитанник под псевдонимом «Ястреб». Пятнадцать лет, специализация — общая геройская подготовка с уклоном в разведку. Находится под опекой директрисы академии, так как его родная мать от него отказалась. Примерно три года назад опеку над ним оформил один из героев…

— Да блять, Таками! Настоящее-то имя у него какое? — Хлыст уже начинал терять терпение. Таками загадочно ухмыльнулся, а его ответ поверг контрабандиста в шок:

— Кейго Таками. Да-да, ты не ослышался. Мой сын.

— Чего? Тот крысеныш, с которым ты носился десять лет назад? Он не сдох после твоей поимки? — это и впрямь было удивительно, учитывая, насколько хилым и забитым выглядел тогда этот мальчуган. Что ж, это сильно усложняет дело… — Наверное, это очень неприятно, что родной сын стал мальчиком на побегушках у комиссии, попившей у тебя столько крови?

— Неприятно, — кивнул Таками, — Но что делать — каждый крутится, как может, чтобы выжить в этом мире.

— Согласен… А что по второму пацану?

— О! С ним все куда интереснее… «Инферно», тринадцать лет. Специализация засекречена. А вообще… он довольно занятная личность из о-очень интересной семьи. Тебе фамилия Тодороки ни о чем не говорит?

— Тодороки? — переспросил Хлыст, задумавшись, — Что-то знакомое… Очень знакомое… Хм… его отец — известный человек, верно?

— Не то слово, — фыркнул Таками, — Второй человек после Всемогущего…

— Император, что ли? — округлил глаза Хлыст, — Не, ну а кто у нас по известности сразу после Символа Мира идет… Я так даже сразу не скажу.

— Не, — рассмеялся Таками, — Все куда проще. Я говорю о своем лучшем враге — о Старателе. Кстати, именно он три года назад взял моего сына под опеку. Так что, прими мои соболезнования, Хлыст: вы выбрали не самые лучшие объекты для своей мести…

— Блять, Таками! — рыкнул запаниковавший контрабандист, — Вечно ты приносишь дурные вести… Черт, черт, черт… Только проблем со Старателем нам и не хватало…

— Это точно, — подтвердил низкий голос за его спиной. Хлыст резко развернулся и с ужасом обнаружил за собой огненного героя. Огромный массивный мужчина вытащил из кармана плаща пачку сигарет и протянул пораженному контрабандисту, — Будешь?

— Что? — пробормотал Хлыст, затравленно оглядываясь по сторонам, — Как вы… Какого черта…

— Не думаю, что тебе необходимо это знать, — с угрожающей улыбкой сообщил Старатель, зажимая между зубами сигарету и поджигая ее огоньком, вспыхнувшим над его большим пальцем. Глубоко вдохнув, герой выпустил густое облако табачного дыма и откинулся на стену, внимательно глядя на бледного преступника, — Вам не кажется, что сейчас лучше думать о том, чего от вас хотят?

— И чего же вы от меня хотите? — истерично поинтересовался Хлыст, вжимаясь спиной в столешницу, — Черт, Таками… Какого хрена ты привел его сюда?!

— Он ведет мое дело, — пожал плечами Таками, — И он обещал найти того, кто меня подставил десять лет назад. А для этого ему необходимо… как это у вас называется? «Опросить свидетелей», да?

— Он совершенно прав, — кивнул Старатель, вновь вдохнув сигаретный дым, — Мне абсолютно плевать, какие у вас терки с комиссией общественной безопасности: с ней можете бодаться хоть до посинения — если детей трогать не будете, — Хлыст судорожно вздохнул, почувствовав холодок между лопаток, — То и я вас не трону. Вашими подвигами пусть таможенная служба занимается. Таками сообщил мне, что вы можете знать, кто подставил его десять лет назад. И лучше вам быть предельно откровенным в этом вопросе — сами знаете, сотрудничество со следствием всегда благоприятно сказывается на дальнейшей судьбе. Так что, вы будете говорить?

— Я… Я не знаю, чем могу вам помочь, — сквозь зубы пробормотал Хлыст, — Я понятия не имею, кто подставил Шиньо.

— То есть как, не имеешь?! — тут уже взвился Таками, агрессивно захлопав крыльями, — Не ты ли говорил, что мне не поздоровится, если «кое-кто» узнает о моем освобождении? Ты так и не сказал, кто это, отмазавшись тем, что назовешь его имя после выполнения моей части сделки! И сейчас ты говоришь, что понятия не имеешь?!

— Таками! — рявкнул Старатель, ярче вспыхнув огнем, — Угомонись! А ты, — обратился он к Хлысту, внимательно оглядев его, — Рассказывай, кто не должен узнать об освобождении Таками?

— Я не знаю, кто подставил Таками, — вновь повторил контрабандист, опасливо косившись на взъерошенного Шиньо, — Я знаю лишь то, что перед этим он умудрился повздорить… с очень важным человеком. Я не уверен, что именно они не поделили… Сам Таками не распространялся на этот счет — особенно учитывая, что рядом с ним постоянно вертелся его птенец. Но он как-то раз обмолвился, что нашел какие-то важные документы, которые было необходимо доставить героям. Но, видимо, не успел…

— Документы? — Шиньо нахмурился, потирая лоб. Старатель смерил его суровым взглядом:

— Таками? Ты уверен, что ничего от меня не скрываешь? — Таками схватился за голову, начав раскачиваться. Хлыст постарался отстраниться от вора, начавшего вести себя неадекватно, и держаться поближе к задумавшемуся и спокойному Старателю.

— Я не помню! — тихо бубнил Шиньо, — Я не помню ничего из того, что рассказал Хлыст… Не помню ни ссор с кем-либо, ни какие бы то ни было документы… Все словно отрубило…

— А с кем он повздорил-то? — наконец громко спросил огненный герой, прервав поток бормотания Таками, — Ты так и не назвал имя.

— Никто не знает его имени, — покачал головой Хлыст, — Мало кто вообще знает о его существовании. Но… именно он стоит за всем преступным и злодейским миром Японии. Он контролирует все — каждое нападение, каждый теракт… Все это совершается с его одобрительного молчания… Он словно кукловод, дергающий за ниточки… Он…

— Все-за-Одного, — закончил за него Старатель. Повисла гнетущая тишина, в которой все трое мужчин осмысливали все услышанное. Сигарета огненного героя давно погасла, но он все еще держал ее в зубах, изредка пожевывая. Таками хмурил брови, недовольно поджимая губы. Хлыст переводил взгляд с одного на другого, мысленно ругая себя на чем свет стоит за то, что вообще связался с этим пернатым вором. Вечно он приносит одни неприятности.

— Значит так, — начал Старатель, наконец отбросив в сторону сигарету, — Ты, — обратился он к Хлысту, тут же сжавшегося от тяжелого взгляда, — Нас не видел, ничего нам не говорил. Мы… мы тебя тоже не видели. А ты, Таками… с тобой мы еще поговорим, — с этими словами он протянул руку внезапно появившемуся из-за его спины парню и вместе с ним исчез с тихим хлопком.

* * *

— Господин Тодороки… Господин Тодороки! Проснитесь, мы уже приехали! — послышался сквозь сон голос моего водителя, на что я с трудом открыл слипающиеся глаза. За окном лило как из ведра, выходить не хотелось категорически, а гараж, к огромному моему сожалению, стоял отдельно от дома — так что выйти под дождь все равно придется. Я с тоской вздохнул и все же толкнул дверцу автомобиля, тут же пожалев о своем решении — меня промочило насквозь в считанные секунды, заставляя ежиться от холода. Ледяные струйки стекали по шее и лицу, пока я чуть ли не бегом преодолевал расстояние до крыльца родного дома. Дети еще не вернулись из школы, а Рей сегодня гостила у сестры. Так что встречать меня было некому.

Огромный пустой и темный дом создавал гнетущее впечатление. Глухие звуки капель, бьющих по сливам, лишь усугубляли и без того мое не самое радостное настроение. Я, тяжело переставляя ноги, поплелся на кухню. И вот тут меня ждал приятный сюрприз от моей воистину прекрасной супруги: на столе меня ждало собранное бенто с запиской, в которой Рей желала мне приятного аппетита. На душе сразу стало легче, а новообразовавшиеся трудности уже не казались непреодолимыми.

Я устроился за столом, вытащив прихваченную с собой папку с делом Таками и свою тетрадь с записями, раскрыл их и принялся за еду, в очередной раз прокручивая в голове всю имеющуюся у меня на руках информацию.

Итак, что у нас получается… А получается, что виноват у нас во всем как всегда… нет, не Волан-де-Морт. Всего лишь Все-за-Одного, хотя все одно — что тот злодей без явной мотивации, гоняющийся за школьником, что этот… Тоже будет гоняться за школьником. Но это все лирика… Итак, Таками умудрился каким-то образом перейти дорогу Королю Злодеев, стащив у него какие-то важные документы… Причем он сам вообще не помнит, из-за чего весь сыр-бор. И это довольно странно… И что-то закрадывается у меня подозрение, что забыл он это все неспроста… Ой, неспроста… И как бы меня ни пытались убедить, что арест Таками мог вообще просто совпасть с его ссорой с ВЗО, я был уверен, что это не так. На этом наши зацепки в этом направлении заканчивались…

А вот со сведениями, полученными от Барона, вышло все гораздо интереснее. Как оказалось, наша теория о том, что все, найденное в логове Таками, наведет нас на одну единственную подпольную лабораторию, оказалась в корне не верна. Оборудование, реактивы и полученный в итоге продукт… не связаны друг с другом вообще! И если историю появления реактивов отследить не представляется возможным, то проследить по номерным знакам путь оборудования оказалось проще простого. И это ввело меня в замешательство: это оборудование было произведено на одном из американских заводов специально для японского правительства и успешно добралось до заказчика. В дальнейшем это оборудование перешло в лабораторию при КОБ-е, где оно и числилось ровно до того момента, как внезапно его не обнаружили у Таками. Тогда его быстренько списали задним числом, да только не учли, что в общем реестре их бумаженция прошла по настоящему числу. И от этого к комиссии у меня появлялось все больше и больше вопросов… Создается ощущение, что это именно они скинули на Таками свои наработки, чтобы выйти сухими из воды. И как-то с трудом верится, что господин директор КОБ-а, учитывая его педантичность и дотошность, не заметил такую явную несостыковку. Значит, он сам прекрасно осведомлен об этом, но просто закрыл на это глаза…

И если это объединить с моим предыдущим выводом о том, что к этому делу причастен ВЗО… То становится совсем невесело.

Если предположить, что у Все-за-Одного есть люди в комиссии общественной безопасности, причем вполне вероятно, что и сам директор корешится с ним, то очень многое становится на свои места: например, идея поставить мне в напарницы ликвидатора, готовую в любой момент выстрелить мне в спину при малейшем подозрении, да и в принципе идея направить меня на поиск вора Таками. Очень может быть, что ВЗО решил застрелить двух зайцев одной пулей, чтобы особо не напрягаться. Избавиться от обеих помех… Черт, только этого мне и не хватало…

Я застонал, схватившись за голову: за что мне все это? И это еще не считая того, что репортеры буквально объявили на меня охоту из-за той фотки с поцелуем. Всех вдруг ни с того, ни с сего начала волновать моя личная жизнь и интимные отношения… И даже когда я официально заявил, что эта фотография — фейк, надеясь, что вспышка интереса к моей скромной персоне тут же погаснет, это не привело к желаемому результату. Напротив, это словно раззадорило журналистов и не только. Тут же в журналах и газетах появились многочисленные статьи, в которых разные звезды, о которых я до этого слышать не слышал, делились своими воспоминаниями, как я их и в какой позе… того самого. А некоторые оказались настолько наглыми, что записали меня в отцы их как рожденных, так и еще находящихся на стадии планирования детей. В итоге в общей сложности их у меня оказалось порядка пятидесяти штук, это еще не считая Фуюми, Тойи, Нацуо и Шото.

Моих фейковых любовниц оказалось настолько много, что у моих юристов рук не хватало заводить на всех дела по статье о клевете. А официальные заявления, которые приходилось делать по нескольку раз в неделю, мгновенно терялись за новой волной очередных фейковых историй. Даже любимец публики Всемогущий отошел на сей раз на задний план, отчего он был в жутком недоумении. Но он довольно быстро проникся моей ситуацией и дал пару рекомендаций, как быстро и вежливо избавляться от журналистов. Впрочем, у меня они плохо работали…

На фоне этой вакханалии мое семейство смотрелось эдаким островком спокойствия — и это при наличии в нем таких гиперактивных детей, как Тойя и Шото, невероятного экспериментатора Нацуо и Кейго, после встречи с отцом ставшего слишком дерганным и суетливым. И их проделки казались настолько невинными и милыми, что на них уже невозможно было злиться…

Но больше всего своей невозмутимостью и спокойствием меня поразила Рей. Я прекрасно помнил, как она переживала из-за моей командировки с Наган, слова Тойи о ее терзаниях во время моего отсутствия, и потому ожидал похожей реакции и на все эти сообщения о моих «любовницах», но этого не произошло. Рей восприняла эту информацию довольно легко, уверив меня, что ни капли на меня не злится. Да и многие статейки сама же мне и зачитывала, считая их невероятно забавными в их нелепости.

Однако, несмотря на эту беззаботность, что-то в Рей неуловимо изменилось. Да, она все также проводила много времени со мной и детьми, даря нам всю свою любовь и заботу… Но в то же время в ней чувствовалась накапливающаяся усталость, все чаще стала проявляться забывчивость, внимание стало более рассеянным. Да и внешне она изменилась: и без того бледная кожа теперь приобретала какую-то нездоровую прозрачность, появились синяки под глазами, волосы потускнели, а глаза потемнели. Также она довольно часто стала по вечерам уходить из дома, говоря о встречах с подругами или с сестрой. Возвращалась она поздно и настолько вымотанная, что засыпала прямо на ходу. Также я заметил ее интерес к медицинской литературе, что меня сильно встревожило. Может, у нее или у кого-то из детей появились какие-то проблемы со здоровьем, о которых она по каким-то причинам решила умолчать? Но тогда об этом знали б врачи, а они бы сообщили мне! Беспокойство не оставляло меня, заглушая любые доводы разума. Но все мои попытки с ней поговорить и обсудить проблему она или игнорировала, прикрываясь усталостью, либо отделывалась общими фразами о том, что ей интересна медицина и она всего лишь хочет расширить свои знания в этой области. Еще и эти постоянные посиделки с подругами и сестрой…

Иногда мне казалось, что я перегибаю палку со своей гиперопекой. Как бы то ни было, Рей — свободный человек, и я не в праве запрещать ей проводить ее свободное время так, как она хочет. Я не могу контролировать каждый ее шаг несмотря на все свои переживания, ровно как и устраивать за ней слежку — это было бы низко и подло с моей стороны… Черт, да кого я пытаюсь обмануть? Самого себя? Убедить, что все в порядке, и не надо начинать паниковать? Что ж, в этом деле я провалился… Я отодвинул в сторону опостылевшие документы и опустошенный контейнер, отложил палочки и потянулся к телефону. Несколько раз подносил палец к кнопке вызова и снова отдергивал: черт, наверное, не стоит ей звонить… Может, ей необходим отдых от меня и моей навязываемой заботы? Может, они сейчас сидят в каком-нибудь массажном салоне или на спа-процедурах, и она не сможет взять телефон? Мрх, как же все это сложно…

Я вновь взглянул на экран телефона и уверенно нажал на кнопку вызова. Послышались гудки. Наконец на том конце провода послышалось:

— Да, шеф? Что-то случилось? — поинтересовался Байт, глава отдела информационной безопасности.

— Да… Байт, слушай, можешь мне пробить один номерок? Мне нужно определить нынешнее местоположение его хозяина… Подсобишь, а?

— Да без вопросов, шеф… Диктуйте, — я быстро продиктовал номер Рей, с замиранием сердца ожидая результата. В трубке слышался стук пальцев по клавиатуре, щелчки мышкой… Спустя минуту томительного ожидания Байт снова заговорил:

— Так, я нашел местоположение… кхм, это, как я понимаю, связано с тем делом об изготовлении биологического оружия?

— Что? — удивился я, совершенно не понимая, о чем говорит Байт. Я ему вроде номер своей супруги дал, а не…

— Ну, тот, кого вы ищете, сейчас находится на территории медицинского университета Сайтама, — отозвался Байт, — Вот я и решил… Шеф? Шеф, вы меня слышите? Шеф?..

Телефон выпал у меня из рук. Что все это значит?..

— На этом наши ознакомительные занятия окончены, — старенький преподаватель поправил на носу очки, обращаясь к аудитории, — Желающие продолжить подготовку к вступительным экзаменам могут подойти ко мне. С остальными же я прощаюсь. Всем успехов.

Аудитория загудела: слышался смех, скрип стульев о паркет, разговоры среди вмиг оживившихся юношей и девушек. У кафедры достаточно быстро образовалась толпа желающих продолжить занятия. Все наперебой называли свои имена, чтобы их внесли в списки, получали квитанции и радостные уходили восвояси. Вскоре место у стола опустело — осталась лишь невысокая хрупкая на вид девушка, сжимающая в руках тяжелую сумку.

— А, Тодороки! — приветливо улыбнулся ей преподаватель, — Вы все же решились остаться и продолжить свою подготовку?

— Нет-нет, боюсь я не смогу себе это позволить, — виновато улыбнулась девушка, — Поэтому… Не могли бы вы посоветовать мне литературу, по которой я могла бы подготовиться самостоятельно?

— Ох, как печально это слышать, — покачал головой старичок, — Уж кто-кто, а вы явно достойны того, чтобы поступить в какой-нибудь престижный университет. Скажу откровенно, из вас с вашей усидчивостью, аккуратностью и невероятной работоспособностью всяко получится лучший врач, нежели из любого из ваших коллег, — он кивнул на дверь, за которой успели скрыться все остальные слушатели, — Все же они думают, что для получения диплома нет необходимости трудиться — достаточно лишь вовремя платить… Жаль, что сейчас важнее бумажка, нежели знания, — преподаватель тяжело вздохнул, снял очки и начал их протирать, — Так, значит, что вам? Ах да, список литературы…

— Если вам не трудно, — кивнула Тодороки, наблюдая как пожилой мужчина полез в свой портфель, доставая оттуда скрепленные степлером бумаги:

— Вот, программа, необходимая вам для поступления. В скобках — справочники и учебники, в которых эта тема наиболее хорошо раскрыта. Также там есть ссылки на онлайн уроки, находящиеся в свободном доступе — думаю, для вас это станет большим подспорьем. И моя почта, если вдруг появятся какие-то вопросы… И, на всякий случай все же возьмите, — он протянул ей и квитанцию, — Мало ли, вдруг надумаете?

— Большое вам спасибо! — поблагодарила счастливая девушка, убирая полученные материалы в сумку. Преподаватель добродушно усмехнулся:

— Почту за честь помочь столь перспективной ученице.

Рей поспешила к выходу, поправляя на плече сумку. Стоило поспешить и как можно скорее вернуться домой, чтобы Энджи не особо сильно волновался — а у него сердце больное. Он и так постоянно обо всем беспокоится, во всем видя злодейские козни… Она взглянула на экран телефона, с ужасом обнаружив десять пропущенных вызовов и сообщений от Энджи — ой-ой… Как плохо, как же все плохо… Наверняка он уже с ума там сходит, может, поднял все свое агентство на уши… Рей поспешила к выходу, набирая номер супруга. В трубке долго шли гудки, и Тодороки уже сама не на шутку перепугалась, почему муж все еще не отвечает. Наконец, связь установилась:

— Рей, тудыть тебя!.. — послышался злой голос Энджи, — Черт возьми, неужели так трудно взять телефон, когда тебе звонят?!

— Энджи, прости, — повинилась Рей, заправляя лезущую в глаза прядь волос за ухо, — Мы с Маки заболтались, так что я не услышала… Ты уже дома, родной?

— А ты посмотри налево, — вкрадчиво предложил супруг. Рей отняла телефон от уха и недоумевающе повернула голову, да так и застыла в немом шоке: прямо к ней двигался Энджи, явно не в самом лучшем расположении духа. Рей нервно поправила сумку на плече:

— П-привет… Не ожидала тебя здесь увидеть, — робко улыбнулась она ему, на что получила гневный взгляд:

— Я тоже не ожидал тебя здесь увидеть, — прорычал он, нависая над ней, как скала, — Я был полностью уверен, что ты сейчас у сестры, а в итоге что? В итоге она понятия не имеет, где ты, и даже не догадывалась, что у вас сегодня должна была быть встреча! И что я должен был подумать?! Может, тебя в какой подворотне пырнули ножом и ты лежишь, истекаешь кровью?! Или тебя похитили злодеи и теперь будут меня шантажировать?! И ты еще и на звонки не отвечаешь! Я же переживаю за тебя!

— Прости, что заставила тебя так нервничать… — тихо прошептала Рей, опустив голову, чем вызвала вздох раздражения у мужа:

— Ты еще зареви тут… — устало сказал он, взъерошив волосы на голове, — Это мне тут впору реветь: мало проблем на работе, еще и ты ведешь себя странно, скрываешь от меня, где находишься, скрываешь свое состояние… Грх, Рей, сколько раз я тебе говорил, что ты можешь мне доверять все, что угодно! Я в любом случае тебя поддержу и помогу по мере возможностей. А твое недоверие… Ты не представляешь, насколько сильно это ранит!

— Прости… — первая слеза предательски скатилась по носу. Теперь ей стало еще более стыдно перед супругом. Теперь ее страхи о том, что он придет в ужас от ее решения выучиться на медсестру и запретит ей даже думать об этом казались какими-то нелепыми…

— Арх, ну вот, пошли слезы… — Энджи неловко приобнял ее за плечи, осторожно похлопав ее по спине, — Ну, не плачь, моя дорогая… Рей, ну милая… Чш-ш-ш, все, тише-тише… Ну-ну, хватит… Давай пойдем к автомобилю… Ну-ну, Рей… Гх, где же мой платок?.. — супруг начал шариться по своим карманам и, наконец найдя требуемый предмет, протянул его своей жене, — На, промокни слезы… И пойдем, скоро дети вернутся домой — а нас нет.

Рей шмыгнула носом, позволяя мужу забрать у нее из рук сумку и увлечь за собой. Весь путь до автомобиля они проделали молча.

— Рей… — наконец произнес Энджи, заводя мотор, — Так все же — ты скажешь мне, что ты здесь делала и почему это надо было скрывать от меня? И что у тебя такое тяжелое в сумке? Кирпичи, что ли?

— Учебники, — тихо отозвалась Рей, глядя в окно, — Я… Энджи, если я расскажу тебе все, ты… Обещай не смеяться, хорошо?

— Хорошо-хорошо, не буду, — но в его голосе явственно слышалась улыбка, — Итак, что случилось?

— Я… Энджи, ты… Вы все потрясающе — и ты, и наши дети… Вы все невероятно талантливы, каждый из вас… А я… я на вашем фоне выгляжу совершенно блекло. А еще вы с Тойей постоянно попадаете в больницу, и видеть вас с вашими ранами… И при этом не иметь никакой возможности вам помочь! И поэтому… Энджи, ты же обещал не смеяться!

— Прости, — прикрыв рукой улыбку, отозвался ее муж, тут же состроив серьезную мину, — Так что было дальше?

— Дальше… Я нашла в интернете объявление о пробных занятиях для подготовки к поступлению в медицинские ВУЗы…

— Ты хочешь стать врачом? — в голосе Энджи явственно слышалось неподдельное изумление. Рей выпрямилась, с вызовом взглянув на супруга:

— Да! — подтвердила она, высоко подняв голову, — И я продолжу свою подготовку, даже если ты против! А учитывая все те небылицы, что про тебя пишут… Я хочу соответствовать тебе, чтобы никто не мог сказать, что я не достойна вас, моей семьи…

— Так тебя это так сильно расстроило? Рей, родная, я совсем не против того, чтобы ты училась на медика и готов создать тебе все необходимые условия, но выкинь из головы мысли, что ты недостаточно хороша для нас! Ты также потрясающа, как и все мы. Понимаешь? Для нас ты лучшая! Запомни это и больше никогда — слышишь? — никогда больше не принижай себя!

— Я не принижаю себя, — пробормотала Рей, слегка покраснев, — Но я правда хочу хоть как-то быть полезной…

— Ну да бог с ним, — покачал головой Энджи, — Ты мне лучше скажи, ты из-за занятий так сильно выматывалась? Серьезно, я боялся, что ты или кто-то из детей заболели чем-то опасным…

— Что? Я этого бы не стала от тебя скрывать! — ужаснулась женщина, — Ведь на кону бы стояла жизнь нашего ребенка… А это… Я всего лишь хочу нормально подготовиться к вступительным экзаменам…

— Ага. А в итоге загоняешь себя до переутомления, за что тебе твой организм спасибо не скажет. А ведь сама мне не раз говорила о важности своевременного отдыха! Поэтому тебе стоит позаботиться в первую очередь о своем здоровье — все же поступить ты сможешь только через год, а это достаточно большой промежуток времени, за который можно хорошо подготовиться… Хех, — усмехнулся он, словно вспомнив что-то крайне забавное, — У нас на факультете ходил хороший древний анекдот, что в ночь перед экзаменом можно выучить китайский… А раз за одну ночь можно выучить китайский, то за год-то уж тем более можно подготовиться!

— А у вас в UA изучался китайский? — удивилась Рей — насколько она знала, школа ее мужа никогда на языках не специализировалась, и даже такой предмет, как английский, у них появился совсем недавно. Помнится, даже сам Энджи возмущался тем, что UA не дает своим выпускникам минимально необходимые знания, в результате чего любое сотрудничество с зарубежными героями становится проблематичным…

— Что? А, эм, нет, в UA нет… Это… это просто… прикол был такой… Да, прикол! Шутка! В любом случае, ты же продолжишь ходить на эти курсы, верно? — тут же перевел он разговор на другую тему, — Наверное, тебе будет лучше, если тебя будет отвозить наш водитель… А забирать тебя могу и я. Что думаешь?

— Это было бы хорошо… Но бесплатные ознакомительные занятия кончились, и…

— Если ты переживаешь за оплату, то можешь не беспокоиться: деньги — это не проблема. Главное, чтобы ты была счастлива и не подвергала свое здоровье опасности.

* * *

— Кей, а Кей! — протянул Тойя, копаясь в своем столе возле приоткрытого окна — А ты не видел папку с моим докладом по истории героики? Она такая, синяя, с большой наклейкой в виде огонька… Не знаешь, где она может быть?

— Откуда? — отозвался Таками от своего стола, покусывая колпачок ручки, — Может, ты ее оставил дома?

— Да не, быть того не может, — махнул рукой Тодороки, зарываясь уже в свой рюкзак, — Мне доклад сейчас идти сдавать — как я мог его забыть? Не, я его точно взял…

— А чего ты только сейчас о нем вспомнил? — поинтересовался Кейго, устало массируя виски: мало того, что задача ему попалась трудная, над решением которой он уже второй час ломает голову, так еще и Тойя потерял свой доклад, из-за чего поднял большой шум, мешающий сосредоточиться. Нельзя разве было об этом заранее позаботиться?

— Кей, не начинай, а? Вместо того, чтобы читать мне нотации, лучше б помог! — взъерошил себе волосы его сосед, обводя внимательным взглядом комнату. Подумав, он полез в свою сумку, с которой ходил на занятия.

— Если ты не заметил, я сейчас немного занят, — фыркнул Кейго, заглядывая в учебник, — Черт, вот почему в примерах используют простейшие задачи — а как решать более сложные думай сам! — посетовал он, на что Тойя издал радостный крик:

— Нашел! Я его, оказывается, с самого начала положил в сумку… — Кейго протяжно застонал:

— Я невероятно счастлив за тебя, но будь другом, выражай свою радость чуть тише! — Тойя стыдливо притих, но все еще продолжал улыбаться, прижимая к груди заветную папку.

— Ладно, Кей, я пойду, сдам доклад и не буду тебе больше мешать. Но, если позволишь дать тебе совет — загляни в группу с домашними заданиями, там наверняка кто-то из наших предшественников уже выложил решение.

— Тойя, сколько раз я тебе уже говорил, что задача решений таких примеров — научить нас размышлять и искать разные пути решения той или иной задачи! А если ты постоянно все будешь скатывать у других, ты так и не сможешь научиться сам думать!

— Ага-ага, конечно… Ну ладно, я пошел. Удачи тебе в битве с примерами, — не стал спорить Тойя и выскочил из комнаты. Кейго вновь вернулся к решению задачи, но мозг отказывался думать о ней. В голову лезли ненужные мысли, главное место среди которых занимал его отец. С тех пор, как Кейго передал ему данные, найденные в кабинете господина Тодороки, отец больше никак не проявлялся, и юный Таками хотел было вздохнуть спокойно, но что-то не давало ему покоя.

В то, что его отец мог хоть как-то быть связан с созданием биологического оружия, Таками не верил и был очень рад узнать, что господин Тодороки тоже придерживается такого мнения, пытаясь отыскать реального виновника. Но то, что Леди Наган внезапно отошла от дел, не только прекратив сотрудничество со Старателем, но и обучение самого Кейго... Это заставляло очень сильно нервничать — о чем думает комиссия, какие у нее планы? То, что комиссия лишь терпит господина Тодороки, ни для кого не секрет. А учитывая тот факт, что Старатель практически в открытую противоречил данной ему задаче… Кейго становилось страшно за своего опекуна-героя. Но в то же время усилилось восхищение его мужеством, упорством и чувством справедливости.

Кейго откинулся на спинку стула, устало прикрыв глаза: если его отец не виноват в том, в чем его обвиняют, то кто это сделал? Но если этот кто-то остался на свободе, значит ли это, что производство этой гадости продолжается? Может, на старшего Таками скинули неудавшуюся разработку? Нет, если бы это было так, то уже давно бы вспыхнула эпидемия, но этого не произошло… И никаких внезапных и подозрительных смертей тоже не было… Значит ли это, что все, что было, спихнули на Таками? Нет, это глупо — это и потеря оборудования, и реактивов, и времени, и сил… И все впустую? Нет… нет-нет-нет, это так не работает.

— Черт, отец, кому же ты так насолил десять лет назад? — тихо пробормотал себе под нос Кейго.

— Все-за-Одного, если вдруг тебе это имя о чем-то говорит, — послышался смешок со стороны окна. Таками дернулся, распахивая глаза и с ужасом уставился на ухмыляющегося отца.

— Опять ты?! Ты же сказал, что отстанешь от меня, когда я достану тебе документы из кабинета господина Тодороки!

— Птенец, ты что, не рад меня видеть? — притворно обиделся старший Таками, разводя руками, — Может, я просто о тебе беспокоюсь?

— Ты? И беспокоишься обо мне? — не поверил Кейго, — Не смеши! Ты вспоминаешь о моем существовании только когда тебе от меня что-то нужно! И что же на этот раз?

— Какой ты проницательный, цыпленок! — старший Таками издевательски хлопнул в ладоши, — Что ж, ты прав: ты мне и впрямь нужен. Встретимся через пять минут на крыше вашего учебного корпуса. И я настоятельно рекомендую тебе все же туда прийти, если, конечно, ты не хочешь неприятностей для своего друга! — сказав это, вор Таками перемахнул через подоконник и взмыл вверх. Выругавшись про себя, Кейго тоже взобрался на подоконник и раскрыл свои ярко-алые крылья. Мгновение падения, первый взмах — и вот он уже несется вслед за отцом, оторвавшимся от него на довольно большое расстояние. Оглянувшись и заметив догоняющего его сына, Таками резко рванул в сторону, крутанулся, сложив крылья, пролетая под узенькой аркой, и ушел круто вверх. Кейго фыркнул и, прибавив скорости, повторил путь отца — лишь слегка задев краем крыла колонну, — и начал набирать высоту. В это же время, зависший в воздухе старший пернатый, с одобрительной усмешкой наблюдавший за действиями сына, сложил крылья и ушел в крутое пике. Заметивший это Кейго распахнул крылья, на мгновение словно застыв в воздухе, но уже в следующую секунду он рванул за отцом, закрутившись вокруг него в спираль, за что получил гордый взгляд — мельком, правда, но и этот знак благосклонности заставил сильнее биться сердце мальчишки. Как бы то ни было, Шиньо Таками все еще оставался его отцом, и полет с ним пробуждал в Кейго странное, давно позабытое чувство…

Несмотря на то, что семья Тодороки приняла его к себе, как родного, юный Таками прекрасно понимал, что он всего лишь друг их старшего сына, пусть и очень близкий. Кейго не был дураком, и прекрасно видел, что при всей своей доброте такой любви, как собственным детям, госпожа и господин Тодороки ему не дадут. А сейчас… Наверняка именно это чувствуют Фуюми и Нацуо, помогая матери на кухне. Наверняка именно это чувствуют Тойя и малыш Шото, тренируя с отцом контроль пламени… Это чувство единения с кем-то невероятно близким, невероятно родным… С тем, кто так похож на тебя самого. С тем, кто понимает тебя и твои проблемы, потому что сам прошел через такие же…

— Воу-воу-воу, птенец, полегче на поворотах! — чьи-то руки обхватили Кейго за талию и резко дернули вверх. Перед носом пронеслась кирпичная кладка — нда, если бы старший Таками вовремя его не подхватил, его замечтавшийся сын со всего размаха бы врезался в стену. Взлетев выше, Шиньо аккуратно усадил своего цыпленка на крышу, но отпускать не спешил, внимательно рассматривая его крылья.

— Ты только посмотри… Твои крылышки стали такими большими и сильными, — Шиньо осторожно провел рукой по взъерошенным перьям, а Кейго замер, боясь спугнуть это мимолетное мгновение.

— Папа, я не хочу оставаться здесь! Почему я не могу пойти с тобой?

— Ты слишком мал еще, птенчик. Вот когда подрастешь, а твои крылышки станут большими и сильными… — мужчина криво ухмыльнулся, пряча черную папку с какими-то документами в потайную щель за стеной, — А пока посиди здесь. Тем более, что я скоро вернусь…

Но он не вернулся.

— Отпусти его.

Кейго дернулся, но его горло тут же перехватила рука отца, так недавно нежно гладившая его перья. Скосив глаза, парень с ужасом увидел Тойю, вставшего в боевую стойку возле слухового окна. В руках его друга предупреждающе мерцал синий огонек, которым он явно намеривался подпалить кое-кому крылья. Шиньо усмехнулся:

— У тебя весьма занятные друзья, птенец, не так ли? — опалил он дыханием ухо сына, — Прекрасно осознает, что я старше его, сильнее, опытнее — и все равно ринулся «спасать» тебя. Даже не знаю, что это — пресловутая дружба или все же слабоумие? Кстати, цыпленок, где твои манеры? Может все же познакомишь меня со своим… другом?

— Тойя… — прошептал Кейго, умоляюще глядя на хмурого друга, — Пожалуйста, уходи…

— Даже не начинай! — резко прервал его Тойя, не отводя взгляд от Шиньо, — Я никуда не уйду!

— Верно, — поддержал его старший Таками, — Невежливо уходить, даже не познакомившись. И, раз мой сына не может меня представить своему другу, я сделаю это сам: Шиньо Таками, также известный как Вор Таками, к вашим услугам. А вы, молодой человек, как я понимаю, Тойя Тодороки? Наслышан, наслышан… Птенец о тебе так много рассказыва… — мимо него пролетел синий огненный шар, опалив волосы.

— Отпустите его, — снова повторил Тойя, сжимая кулак, — По-хорошему прошу. Иначе следующая моя атака попадет вам в голову.

— А ты не боишься, что попадешь и по своему дорогому другу? — холодно поинтересовался Шиньо Таками, сильнее сжимая горло своего сына, от чего тот резко закашлялся, схватился за руку отца, пытаясь разжать его хватку. Тойя дернулся в его сторону, явно еще не понимая, чего хочет сделать, а Шиньо уже отпустил задыхающегося Кейго, которого тут же подхватил его друг. Быстро осмотрев товарища на предмет других повреждений, Тодороки закрыл его спиной, сверля взглядом старшего Таками:

— Чего вам надо? — резко спросил он, вновь зажигая на ладони огонек, — Вам мало того, как вы уже испортили Кейго жизнь? Хотите продолжить?

— Полегче, пацан. Тебя манерам что, совсем не учили? Не знаешь, что безосновательно обвинять людей нехорошо? Видимо, этот аспект в твоем воспитании Энджи пропустил…

— Ему хотя бы не было плевать на воспитание своих детей, в отличие от тебя! — огрызнулся Тойя, — Так что не тебе говорить об этом!

— Парень, ты бы не нарывался, — угрожающе произнес старший Таками, от чего Кейго резко оттолкнул Тойю, раскрыв крылья и закрыв ими друга:

— Отец! Ты обещал, что не будешь трогать моих друзей! — крикнул он, задрожав от гнева, — Я сделал то, что ты меня просил — так почему ты не выполняешь свои обязательства?!

— Что? Кейго, ты… Почему ты молчал? — возмутился Тойя, но оба Таками его словно не слышали, глядя лишь друг на друга. Шиньо усмехнулся, с прищуром глядя на своего сына:

— Малыш… Мне казалось, что ты уже давно понял, что нельзя доверять другим, даже самым близким людям. Любой тебя предаст, стоит лишь дождаться повода. Даже твоя родная мать готова была продать твои крылья за бутылку пива, если ты помнишь. Так что откуда у тебя такие наивные представления о мире — это большой вопрос…

— Да не слушай ты его, Кей! — выкрикнул Тойя, — То, что твой отец считает, что вокруг одни предатели и мошенники, говорит лишь о том, что он сам такой! Ведь каждый судит окружающих по себе…

— Пацан, ты определенно нарываешься! — рыкнул Шиньо, за что тут же оказался окружен острыми перьями сына, — Птенец, убери свои перышки, а то ты рискуешь остаться ощипанной курицей… А ты, парень, сперва думай, с кем разговариваешь — хоть мы с твоим батей сейчас и работаем вместе, но если ты и дальше продолжишь в том же духе… То я могу и не сдержаться.

— Ты брешешь! Мой отец не стал бы работать с преступником!

— Тойя… — тихо произнес Кейго, повернув голову к своему другу, — Боюсь, что это все же правда. Ты же тоже видел те документы в кабинете своего отца, верно? — получив утвердительный кивок, он продолжил, — Господин Старатель думает, что мой отец не виновен в том, в чем его обвиняют, и думает, что его могли подставить…

— И мы уже даже знаем, с чьей легкой руки это произошло, — мрачно закончил старший Таками, — Собственно, цыпленок, чего я от тебя хотел: ты помнишь, десять лет назад, пока меня еще на посадили, у меня случайно не было каких-то важных документов? Ты ж был любопытным пацаном, вечно совал нос в мои дела — может, что вспомнишь?

— Я не… Не… — Кейго распахнул глаза, — Это не… Это не те, которые ты спрятал в том подвале, где я остался?

— Подвал? — переспросил Шиньо, нахмурившись, — Подвал… — он поднял взгляд на Тодороки и резко дернулся к нему, выхватив у него из рук мобильный телефон.

— Верни! — закричал Тойя, попытавшись вновь завладеть аппаратом.

— Ало? — тем временем ожил телефон, заговорив голосом Старателя, — Тойя, что-то случилось?

— Хэй, Энджи, здорово! — отпихнув от себя юного Тодороки, заговорил в трубку Таками, — Помнишь, ты говорил мне повспоминать, где я мог запрятать те документы? Я поинтересовался у цыпленка, не помнил ли он об этом что-то — и у нас есть кое-какая зацепка!

Голос в трубке молчал. Наконец послышался глухой вздох, и старший Тодороки поинтересовался, повергнув своего сына в шок:

— И что это за зацепка?..