Огненный герой, версия 2.0 (джен)

Пробуждение далось мне с трудом: все тело болело, словно меня избивали достаточно долгое время. При каждом вдохе и выдохе горло нещадно саднило, во рту все пересохло. Ко всему прочему я явно лежал на ледяной металлической поверхности, с перевязанными руками и ногами. Глаза были закрыты какой-то мокрой повязкой. Рядом мерно пикал какой-то прибор, пахло лекарствами. Из всего этого напрашивался весьма очевидный вывод: я в больнице из-за… Из-за чего? Последнее, что я помню, было то, как я рухнул на диван после пиццы… К тому же, кто в больнице положит пациента на холодный стол, тем более что по ощущениям я тут пролежал достаточно долго и жутко замерз.

«Не врачи, а деспоты, — мысленно сплюнул я, — хоть бы простынь какую дали, а то я точно окочурюсь тут от холода… Стоп! Я же не в морозильнике? Я же не в морге?»

Но эта мысль быстро прошла, стоило мне начать размахивать более-менее целой по ощущениям левой рукой и тем самым свалить что-то со стоящей рядом… тумбочки? Да, наверное все же тумбочки… В задумчивости я почесал кончик носа, внезапно обнаружив под ним топорщащиеся усы. Какие усы? У меня в жизни никакой растительности на лице не было… И словно в издевательстве надо мной рука нащупала пышную бороду. Как я ее с самого начала-то не заметил?! И почему тут в конце концов так холодно? В последний раз я так замерз, когда сдуру согласился пойти в поход выходного дня с одним своим однокурсником поздней осенью… Но тогда у нас хоть костер был! Теплый огонь…

При мысли об огне у меня мурашки пробежались по плечам к кистям рук. Борода начала тихо потрескивать, как дрова в печке. Но наконец-то мне хоть чуть-чуть потеплело, словно я прислонился спиной к только что включенному обогревателю, а лицом уткнулся тоже во что-то теплое. Со временем стол становился все теплее, тепло распространялось дальше, и вскоре я словно лежал на прогретой солнцем жестяной крыше. Но поверхность не обжигала меня… мне просто было хорошо. Разве что что-то паленым запахло… Но я снова начал проваливаться в сон.

Проснулся я от громких криков и запаха гари. Руки у меня оказались уже незабинтованными и нефиксированными, то же было и с ногами. Если раньше ощущалось, что они не то в бинтах, не то в гипсе, то сейчас они были полностью свободны. Не успел я обрадоваться этому факту, как меня окатили холодной водой. И пусть моя реакция была совершенно предсказуемой, она повергла в шок всех, кто окружал меня:

— ТВОЮ Ж МАТЬ, НЕЛЬЗЯ ЖЕ ТАК! — заорал я, вскакивая со своего места и сдирая с глаз эту чертову повязку, чтобы взглянуть на крайне ошарашенные физиономии с явно выраженными азиатскими чертами лица. Из рук одной девушки в белом медицинском халате с громким звоном вывалилось жестяное ведро.

— Он очнулся! — ошарашенно прошептал моржевидный старик в очках, сидящий в кресле возле меня. Его глаза нехорошо блеснули, а губы расплылись в кровожадной улыбке. — Как интересно… — совсем уж тихо пробормотал он, и я окончательно утвердился в своем мнении, что этот дядечка мне очень, очень не нравится и дел иметь с ним я не хочу от слова совсем.

— Господин Старатель! — воскликнула та девушка, что окатила меня водой. — Вы наконец-то очнулись!

Я окинул ее ошалелым взглядом: какой из меня нафиг старатель, и какого вообще хрена ты со мной говоришь на японском?! Не, я понимаю, она, видимо, сама японка, но я-то не японец и не обязан знать ее язык… Тем временем девушка продолжала щебетать:

— Это просто какое-то чудо! Столько травм, три дня комы… Мы думали, вы уже не проснетесь. И тут вдруг пожарная тревога, как раз из вашей палаты… Ну мы сюда — а вы весь полыхаете! Я испугалась, принесла воды… Вот я дура — у вас же огненная причуда, а я испугалась, что вы сгорите…

Я продолжал непонимающе глядеть на нее: какая причуда? Как я полыхал? Почему я этого даже не почувствовал? И какого черта меня в покойники записали?

— Ваш случай крайне необычен, — подключился к разговору доктор, сменивший хищный оскал на дружелюбную улыбку. — Обычно при таких травмах, как у вас, люди не выживают. На вас целый дом рухнул после эвакуации жильцов, а вы уже вполне неплохо выглядите. Только все же я бы советовал вам поменьше шевелить правой рукой — у вас множественные переломы, от костей только осколки остались… Исцеляющая девочка приходила, сделала все возможное… А ноги вам просто огромной глыбой придавило, так что через пару дней уже вполне можете пробовать вставать. Тогда же, думаю, можно будет пускать посетителей, — добавил он, переглянувшись с медсестрой. — Ну, а пока вам стоит пройти несколько тестов, чтобы мы убедились…

Не знаю, в чем они хотели убедиться, но я грубо его прервал, призвав на помощь все свои знания японского:

— Я здесь не останусь, — увидев шок на лицах медработников, я поспешил добавить: — Я не буду лечиться в таких отвратительных условиях, — я указал на свою железную койку, — и либо вы переводите меня в нормальную палату, либо к черту вас. — Кажется, я начинал понимать, где я и что я…

— Ну разумеется, господин Тодороки! — облегченно вздохнул доктор, подтверждая мою догадку. — Сделаем все в лучшем виде, не переживайте! Раз уж вы наконец очнулись… — он быстро отослал одну медсестру за коляской, чтобы перевезти меня в одну из палат класса Люкс, а сам с парочкой других медсестер принялся отключать от меня всяческие приборчики и перебинтовывать мне мои бедные конечности. Вместе с коляской мне притащили полосатую пижаму, которую на меня с трудом нацепили, плюс ко всему еще прилагался верзила в качестве моего личного транспорта.

В этот раз палата оказалась по-настоящему люксовой: удобная ортопедическая кровать с кучей кнопок у изголовья — для вызова медперсонала, для включения кондиционера, обогревателя и кучи всего прочего — большой книжный шкаф, пара кресел для посетителей и большой телевизор. Переложив меня на новое место и строго-настрого велев особо не двигаться, вся эта ватага наконец-то покинула мою палату. Я облегченно вздохнул и глубоко задумался.

Итак, что мы имеем? Я либо спятил и все вокруг меня — плод моего больного воображения, подпитанного недавним просмотром аниме и прочтением манги «Моя геройская академия», либо я и впрямь попал в этот мир. Причем попал не в абы кого, а в Энджи, мать его, Тодороки! В Старателя, героя номер два! А может и номер один уже… Которого ненавидит даже его семья! И что я теперь должен делать со всем этим?

Для начала я все же решил понять, что в мире творится и в какой именно момент времени я попал. И для этого мне был просто жизненно необходим… Телевизор!

Продираясь через кучу каналов с совершенно неинтересными мне сюжетами, я все же нашел новостной канал, где как раз повторяли репортаж о нападении злодеев на офис Старателя… уже на мой офис. Из этого репортажа я выяснил, что Всемогущий еще цветет и пахнет (собственно, это он мою бесчувственную тушку из-под завалов вытащил) и никакой дымок от него не идет, так что скорее всего я попал еще до событий канона и даже до битвы Всемогущего со Все-за-одного, что кроме меня пострадавших нет и вообще, мои сотрудники меня жутко любят и уважают: по их словам, если бы не я, погибли бы все. Компашку злодеев, совершивших такое дерзкое нападение, ожидает суд, но несмотря на это, они выглядели жутко довольными и открыто признавали, что их целью был именно я, тот, кто засадил их за решетку в прошлый раз. Тоже мне, неуловимые мстители… О моем печальном состоянии на телевидении тоже не забыли упомянуть, мол, пал герой, стрелой сраженный, так кто нас будет охранять… Всемогущий дал интервью, в котором он неуверенно выразил уверенность в моем скорейшем выздоровлении. Ну я вам задам, когда выздоровлю…

Устав от шума и от избытка новой информации, я откинулся на подушки и скоро уснул.

* * *

Следующие два дня меня без устали таскали по разным врачам, заставляя выполнять кучу самых разнообразных действий, чтобы видеть, как тело реагирует на то или иное воздействие, все ли хорошо со зрением, вестибулярным аппаратом, с головой, в конце концов. После всех этих проверок усатый доктор, имя которого я так и не запомнил, заключил, что я очень быстро иду на поправку и для общества не опасен, так что уже на следующий день ко мне начали пускать посетителей.

За эти же два дня я произвел проверку памяти и с радостью обнаружил, что мне ко всему прочему еще достались воспоминания прежнего Энджи, так что мне не придется изображать из себя человека, частично потерявшего память. Ну, что я могу сказать на его счет… Силен мужик, практически в одиночку тащить на себе весь свой офис. Всех своих подчиненных держал в ежовых рукавицах, муштруя их так, что они могли уже ночью с закрытыми глазами выполнить свою работу. За выполнением работы и ее качеством он также зорко следил, практически все держа в своих руках. За такой ответственный подход он и сыскал уважение всех подчиненных и многих героев профи. Так что на рабочем поприще он и впрямь был одним из лучших даже без пиара.

А вот в семейной жизни у Энджи все было совсем плохо. Жена стала совсем зашуганной серой мышкой, боящейся в присутствии мужа и слово сказать, что сильно контрастировало с ней же из более ранних воспоминаний Старателя, когда они только познакомились и когда он делал ей предложение. Ну, тут, собственно ничего удивительного — женщина сидит целыми днями дома, ей даже на улицу выйти или с подружками в кафе позависать было нельзя. А дома дети, стирка, уборка, готовка… немудрено, что она умом тронулась. Тойя невероятно сильно ненавидел Энджи за тренировки, что он начал, стоило у мальчика появиться причуде, Нацуо копировал его поведение, хотя к нему отец повышенного интереса не проявлял. Фуюми вообще была чем-то вроде предмета интерьера для своего отца, наподобие какой-нибудь статуэтки, с которой раз в год протирают пыль, а в остальное время ее в упор не замечают. Двухлетний Шото… ну, он был главной надеждой Старателя и тот с нетерпением ждал, когда же у малыша прорежется причуда, в голове уже составляя план усиленных тренировок.

И вот с таким вот наследством мне придется жить… Нет, я свою новую семью понимаю и даже сочувствую им, но теперь-то я Энджи Тодороки, и мне как-то не улыбается жить в атмосфере всеобщей ненависти… Придется выправлять ситуацию. А если не получится… придется срочно сваливать куда-нибудь подальше. Но это в крайнем случае, ну, а пока… делаем бодрый вид и принимаем посетителей.

Первым потоком шли взбудораженные и счастливые сотрудники моего геройского офиса с коробками конфет и пакетами фруктов. Они приходили, шумно радовались тому, что я не откинул копыта, делились последними новостями и сетовали, что в такой сложный период меня нет на работе. А работы было… Во-первых, поскольку наше старое здание капитально так разнесло, городские власти выделили нам достаточно большое здание в центре города, куда сейчас идет масштабное переселение. Во-вторых, идет разбор нашего имущества и документации, точнее, того, что от них осталось. И в-третьих, наше геройское агентство продолжает функционировать, и, пока я загорал в больнице, они уже успели обезвредить с десяток мелких злодеев, что вышли на улицы, только прознав о моей недееспособности. Слушая все это, я был приятно удивлен тем, что эти люди и без моего пристального надзора прекрасно справляются со своими обязанностями. Однако в бумагах мне все равно пришлось изрядно покопаться из-за моих секретаря и бухгалтера.

Второй волной пошли про-герои, которые выражали мне свое почтение и удивлялись моей живучести. Это были герои как из соседних районов, так и приехавшие из других частей страны. Не осталась в стороне школа UA — от нее были директор Незу, симпатичная такая плюшевая игрушка, которая ходит и к тому же разговаривает, Исцеляющая Девочка и, неожиданно, вечно невыспавшийся Айзава. Директор произнес воодушевляющую речь о том, что UA своих не бросает, да и мимо других не проходит, что весь педагогический состав выражает свою радость, что я выжил и иду на поправку и так далее в том же духе. Исцеляющая Девочка своей причудой подхлестнула и так быстро восстанавливающийся организм и отругала меня за неосмотрительность. Пришлось дать ей торжественную клятву, что больше я очертя голову никуда не полезу. Зачем пришел будущий класс-рук Шото, для меня так и осталось загадкой. Не просто же чтобы с помятой рожей постоять у стенки и всем своим видом показать, как сильно ему на все наспать?

После делегации из UA ко мне явился ОН: звезда телевизионных экранов, гордость лучшей геройской школы страны, национальный герой Японии и немножко США, мистер Лучшая-Улыбка-Века, натуральный блондин и просто хороший человек — Тошинори, он же Всемогущий. Заявился он ко мне с пакетом апельсинов и букетом тюльпанов, ну чисто заяц из Ну, погоди. Не обращая внимания на мой весьма недружелюбный взгляд, он плюхнулся на кресло и засыпал меня кучей вопросов о моем состоянии, лучась поистине голливудской улыбкой. Несмотря на мое предубежденное мнение, Тошинори оказался весьма неплохим парнем, лишь чутка зазвездившимся. Однако эта его фраза про то, что все хорошо, так как он здесь, которую он умудрялся пихать повсюду, начала порядком раздражать, и на шестой раз я не удержался и, дав смачную оплеуху, попросил его сменить пластинку. На что Всемогущий ни капли не обиделся и продолжил активно рассказывать все последние новости. Расстались мы с ним уже чуть ли не лучшими друзьями.

Так пролетела целая неделя, в течение которой я окончательно оправился, и лишь правая рука все никак не хотела приходить в норму. Меня уже готовили к выписке, а никто из домочадцев так и не навестил меня. Да что там навестить, они даже позвонить не удосужились! И на мои звонки не отвечали. Я уже было подумал, что с ними приключилось что и хотел рвануть домой, не долечившись, но явившийся ко мне начальник охраны доложил, что со всеми членами уже моей семьи все в порядке. Это заставило меня задуматься о том, насколько же сильно Энджи их всех достал… Поэтому больницу я покидал в смешанных чувствах: с одной стороны мне не терпелось поскорее заняться хоть чем-то кроме валяния в кровати и рассматривания телевизора и наконец-то познакомиться с домашними, а с другой — мне крайне сильно не хотелось показываться им на глаза. Всю дорогу до дома я выстраивал мысленный диалог с женой, который тут же забылся, стоило нам подъехать к довольно большому дому, построенному в лучших японских традициях.

«Ну вот и милый дом, — подумал я, открывая дверцу двери, — Ну что ж, ни пуха ни пера!» — и я смело шагнул на дорожку, ведущую к дому.

Примечания:

Курсивом выделена япоская речь, которая еще является для героя чужой. Далее в главах курсивом будут выделяться русские фразы героя.