Огненный герой, версия 2.0 (джен)

Как же холодно… Как непривычно холодно… Я так не замерзал с того самого дня, как очнулся в теле Старателя… В теле, которое всегда согревало жаркое пламя… Пламя, которое сейчас не ощущалось никоим образом.

Я словно летел сквозь темноту, что обволакивала меня своими ледяными объятьями. Откуда-то издалека доносились чьи-то голоса. Сначала они были еле слышны, а потом набирали силу, сливаясь в единый многоголосый вой, из которого с трудом удавалось выхватить разрозненные фразы. Кто-то у кого-то просил прощения, кто-то кому-то угрожал расплатой, кто-то слезно просил о чем-то… Голоса казались мне знакомыми, но мозг отказывался как либо идентифицировать их. От жуткого и громкого воя в ушах начало звенеть, голова раскалывалась. Хотелось заткнуть уши, отключиться, умереть — что угодно, лишь бы больше ничто не терзало мой слух. Но голоса и не думали стихать, кружась вокруг меня, чего-то требуя, о чем-то рассказывая… И этот жуткий холод…

Сколько лет я был женат на Снежной королеве и, казалось бы, должен был привыкнуть к ледяным силам супруги и детей, но… Это не то. Ее лед не был обжигающим, не был таким жестоким, не был таким… Смертельным. Он приносил лишь благословенную прохладу, охлаждая перегретые разум и тело, давая долгожданный покой. Но в то же время даря тепло и ласку. А этот холод… Наверное, именно его можно сравнить с дыханием смерти.

Голоса становились все громче, все требовательнее. Все чаще и чаще из путанных слов и разрозненных фраз стало доноситься имя Старателя… Мое имя… Энджи. Голоса звали меня, настойчиво требуя, чтобы я вернулся. К хору взрослых голосов присоединились и детские, и вот уже со всех сторон на меня неслось мое имя, повторяемое на разные лады. Энджи, Энджи, Энджи… Черт, да здесь я, здесь, незачем так орать!

— Папа? Папа!

Тойя… Нет, Нацуо… Или Шото? А может, Фуюми… Или все они вместе… Черт, да что же это творится?! Где я? Что с моей семьей? И почему мой огонь, мое адское пламя больше не греет?! Неужели этот ублюдок, Все-за-Одного все же забрал мою причуду? Хотя, мертвым причуды не нужны…

Нет, сука, нет! Я жить хочу, слышите?! У меня там жена, дети, агентство! Как они без меня?! А этому уроду кто морду начистит? А Тошинори? Он же пропадет без меня и остальных за собой потянет! Нет-нет-нет, верните меня! Я домой хочу! Мне еще сыновей женить, дочь замуж выдавать! С внуками нянчиться, в конце-то концов! Верните, откуда взяли!

Во мне начала подниматься злость. Чувство росло в груди, заполняя собой каждую клеточку моего тела. И тут же стало теплее, словно мой внутренний огонек только этого и ждал. Сначала маленький, едва тлеющий уголек, а потом пламя стало расти, словно раздуваемое мощными мехами. И вместе с ним росла и крепла моя уверенность, что я выберусь отсюда. Что моя песенка еще не допета. Холод отступал, а меня начало охватывать дурное веселье — это что же это получается? Я уже второй раз избегаю встречи с Хозяйкой? Мда, а ведь дамочка и обидеться может, что я так ее динамлю…

Меня с огромной силой потащило вниз, и я со всего размаху шлепнулся на ледяную поверхность. Я чуть не взвыл — да что такое-то! Почему всякий раз после смерти я оказываюсь на холодном металлическом столе?! Ну хорошо хоть на этот раз простынкой накрыли…

Вновь где-то рядом пикал прибор, вновь пахло лекарствами. И вновь мое тело ломило так, словно меня камнями забивали, как христианина времен Римской империи. Прям дежавю какое-то. Интересно, а если я подпалю простынь, меня опять окатят водой или что?..

Послышался звук открываемой двери:

— Госпожа Тодороки… Мне очень жаль, но, как видите, ваш муж так и не пришел в себя. Мы делаем все возможное, чтобы хоть как-то его удержать в нашем мире, но, боюсь, в этом случае мы бессильны… Максимум, он продержится до завтрашнего утра.

Что за хрень ты несешь?! Я живее всех живых! Только пока даже пальцем пошевелить не могу… Интересно, чем этот урод меня накачал? Все же вряд ли старикашка, находящийся под покровительством Все-за-Одного, заинтересован в моем выздоровлении. Скорее, он приложит все усилия, чтобы я скоропостижно скончался и больше не вставлял палки в колеса его шефа. Кажется, ВЗО об этом и хотел поговорить со мной…

— Я… Мы можем побыть с ним? — тихо прошептала Рей.

— Да, конечно, но минут пять, не больше — ему скоро пора будет на операцию.

— Да, я… Я понимаю…

— А вы, юная леди, зайдите ко мне в кабинет — я посмотрю, что у вас с глазами. Насколько я понимаю, лучше не стало?

— Н-нет… — послышался дрожащий голос Фуюми, — Перед глазами все еще темно… Только смутные очертания предметов… — она всхлипнула, а мое сердце неприятно кольнуло — все же эти твари серьезно навредили моей дочери! — Скажите… А папа… У папы совсем нету никаких шансов?

— Увы, моя девочка, — притворно вздохнул доктор, так что у меня аж зубы заскрипели, — Мне очень жаль…

— Отец погиб как настоящий герой, — внезапно высказался молчавший до этого Тойя, — Если бы не он… Тебя бы здесь не было.

— Но если бы он был здесь, как и Фуюми, было бы гораздо лучше, — добавил Нацуо.

— Доктор… — вновь подала голос моя жена, — Вы… Не могли бы выйти?

— Да, конечно, — вновь скрипнула дверь. Рей всхлипнула и, судя по звуку, рухнула на колени.

— Мама? — в унисон воскликнули мои сыновья, — Мама, ты чего? Мам, не падай!

— Я… Я не могу… — Рей зашлась в рыданиях, — Энджи…

А я проклинал в это время ублюдка-врача, что навешал моей жене и детям лапши на уши, долбаного ВЗО, из-за которого я даже прохрипеть ничего не могу, чтобы показать Рей, что я жив и помирать пока не собираюсь! Черт, да я сейчас настолько ослаб, что даже поджечь эту простыню не смогу!

— Тойя… Ты… Можешь откинуть покрывало с лица отца? И… Выйдите… Пожалуйста… — наконец попросила Рей, кажется, уже немного успокоившись. Послышались осторожные шаги. Противная ткань скользнула вниз по моему лицу, открывая его свету. Да толку-то? Все равно веки словно свинцом налились. Прям так и тянет взвыть со словами Вия «Поднимите мне веки!». Однако из моего горла не вырвалось ни звука, и даже хрип застыл где-то в глотке, так и не вырвавшись на волю. Вновь послышались тихие шаги и хлопок дверью. На некоторое время воцарилась тишина…

Моего лица коснулась нежная рука. Холодная, сухая, словно у покойника, она прошлась вверх по скуле, обвела контур уха и зарылась в волосы.

— Энджи, — мою щеку словно опалило огнем — что-то горячее капнуло на меня, словно сорвалась капля с носика только что вскипяченного чайника. И только через несколько секунд я понял, что это слезы. Рей рыдала, склонившись надо мной. Ее губы скользили по моему лицу, шепча что-то неразборчивое. Тихие слова прерывались всхлипами, но все также настойчиво что-то просили. На душе было паршиво.

Мне хотелось обнять Рей, прижать к себе, сказать, что со мной все хорошо, что не нужно переживать… Но тело предательски продолжало лежать бревном, ни единый звук не вырывался из сдавленного спазмом горла. Сука, как же я ненавижу это состояние полной беспомощности! Черт бы побрал этого ублюдка ВЗО и его ручного доктора! Наверняка то, что я никак не могу пошевелиться, это их вина! Особенно этого медика, презревшего клятву Гиппократа. Кто знает, какой хренью он меня пичкал все это время, что я был в бессознанке. А Рей теперь из-за этого убивается…

Внезапно всхлипы стихли. Рука, до этого мягко поглаживающая меня по волосам, тоже куда-то делась. Что она делает? И не увидишь же!

Скрипнула дверь:

— Тойя… Нацуо… Фуюми… Подойдите, попрощайтесь…

Послышались тихие, осторожные шаги. В мою ладонь резко вцепились детские пальчики, хватаясь за нее, как утопающий за соломинку.

— П-папа… П-почему ты нас оставил? Почему не попросил, чтобы тебя перенесли вместе со мной? — тихо всхлипнула Фуюми.

— Ты же обещал, что не бросишь нас… — с горечью прошептал Нацуо, — Обещал! Неужели твое слово ничего не значит?

— Нацу! Не говори так! — пожурила его мать.

Кажется, она хотела еще что-то добавить, но не успела: раздался грохот и знакомый голос:

— Как он?

О, и Тошинори тут. Что, сейчас сюда и все мое агентство сбежится? Во будет номер!

— Всемогущий! — раздался следом возмущенный вопль Уджико, — Это уже переходит любые границы! Сейчас к пациенту могут быть допущены только его близкие и родственники!

— А дядя Тоши близкий! — возмутилась Фуюми, — Как вы можете его прогонять!

— Тошинори… — сипло прошептала Рей, — Энджи… Он…

Судя по звукам, моя жена чуть было не рухнула, но ее вовремя подхватили:

— Рей… Держись, — также тихо ответил ей Яги, — Энджи бы не хотел, чтобы ты себя так изводила.

— Все, ваше время вышло! Покиньте палату! — надрывался тем временем доктор, с которым тут же вступил в спор Всемогущий. К ним примешались голоса возмущенных медсестер, затем подключились Фуюми и Нацуо, и моя палата потонула в какофонии звуков.

Меня коснулась горячая рука и из множества звуков я выхватил тихий шепот Тойи, который до этого подозрительно молчал:

— Пап… Я отомщу. Кто бы ни был тот злодей, клянусь, я убью его… Чтобы он сам понял, каково это… — его слова вновь потонули в общем гомоне. Ладошка сына отпустила меня, оставив после себя небольшой ожог. Он что? Решил бросить вызов ВЗО?! Не, я знал, что мои сыновья бывают безбашенными, но чтоб настолько…

Тем временем доктор Уджико, при поддержке громко верещащих медсестер, выпроводил визитеров из моей палаты и запер дверь. Немного потоптался возле нее, громко повздыхал, после чего подошел ко мне. Я напрягся: мало ли, что этот врач-убийца мог со мной сотворить?

— Они наконец-то ушли? — раздался голос, от которого у меня кровь застыла в жилах — черт побери! Что здесь забыл этот старый хрыч ВЗО?!

— Да, господин, — недовольно пробурчал доктор, начав щелкать каким-то прибором, — Вот, полюбуйтесь на наш материал!

С меня тут же сорвали простыню. Вот чего-чего, а того, что я предстану перед главным злодеем Японии в чем мать родила, я себе даже в худшем кошмаре вообразить не мог. Ему что, удовольствие доставляет лицезреть голых мужиков? Хотя, Уджико же назвал меня «материалом», так что вряд ли ВЗО таким экзотичным способом удовлетворяет свои эротические желания. Хотя, кто их знает, каким образом они берут генетический материал для своих ному…

— Не правда ли он прекрасен? — с каким-то странным придыханием сказал доктор, — Как я и говорил, это тело словно специально создано для того, чтобы стать основой для ному! Правда, этот идиот его все же подпортил: пришлось восстанавливать ему легкие, которые он сильно «подкоптил». А я ведь ему говорил не курить!

— Что там с его «закладками»? — перебил его ВЗО. Так, а это уже интересно… Что за закладки и почему я не в курсе?

— Я не знаю, из-за чего они слетели, но слетели они капитально. Проще их убрать и поставить новые, чем восстановить эти. Честно говоря, я удивлен, что он не сошел с ума и не начал убивать всех без разбору… Все же ментальные закладки — штука очень сложная, и малейшая ошибка может привести к непоправимым последствиям.

— И когда примерно они слетели? — поинтересовался Все-за-Одного, пока я пытался осмыслить новую информацию. Бляха муха, это что это получается? Я мог в любой момент слететь с нарезки? И вот эти внезапные вспышки гнева, которые мне едва удавалось сдерживать… Это что, тоже результат воздействия этих ментальных закладок? Офигеть…

— Примерно три года назад, — немного подумав, ответил доктор, — Что-то его очень сильно потрясло. Все ментальные линии перекручены, куда что идет — непонятно. Беспорядок такой, словно котенок поиграл с нитками.

— Значит, ному высшего класса из него не получится… — задумчиво проговорил Все-за-Одного.

— Но он может стать хорошей основой для того ному, что мы готовим против Всемогущего, — высказался доктор, — И тот факт, что ному будет сделан из его друга, сильно ударит по нему.

— Ты прав, — согласился ВЗО, — Это будет идеальной местью ему за все… Но кое-что мне все-таки не дает покоя. Его поведение… Он вел себя так, словно прекрасно понимал, с кем имеет дело и насколько я опасен для него. Он боялся меня… И боялся сильно. И он не бросился сразу в битву со мной, а отступил… Даже не так, он пустился в бегство, стараясь сбить меня со своего следа. Это совсем не соответствует его психологическому портрету.

— С ним была ослепшая дочь, — резонно возразил доктор, — Скорее всего, он хотел увести ее в безопасное место, чтобы она ему не мешала, да и он сам мог за нее не беспокоиться.

— Кстати о детях. Что там с завещанием? Оно не будет помехой нашему плану?

— Совершенно нет, — хмыкнул доктор, — Просто потому что его нет. А если и есть, то нотариально не заверено. И это нам на руку.

Черт, а это уже плохо… Мда, с моей стороны было довольно самонадеянно полагать, что со мной ничего не случится. Выберусь отсюда — непременно займусь этим вопросом. Но все еще непонятно, при чем тут дети…

— Что с обработкой его жены? — тем временем продолжил допрос ВЗО. Стоп, что?! Эти сволочи хотят как-то навредить еще и Рей?! И моим детям? Господи, что же эти уроды задумали?!

— Госпожа Тодороки уже в маловменяемом состоянии, — в голосе доктора послышалось едва скрываемое торжество, — Думаю, после похорон соц-опека окончательно примет решение о лишении ее родительских прав в связи с психическим расстройством. Она уже сейчас нестабильна.

— Это хорошо, — благосклонно произнес Все-за-Одного, — Значит, в скором времени мы получим заготовки еще для трех ному… Ну и с девчонки тоже можно получить выгоду.

Суки! Уроды! Ненавижу! Использовать моих детей, как материал для создания ному… Мрази! Еще и Рей довести до сумасшествия… Твари!

— Когда ты займешься этим телом? — поинтересовался Все-за-Одного.

— Завтра утром, как только окончательно восстановим ему легкие, — немного поразмыслив, отозвался Уджико, — Где-то в десять.

— Отлично. Я приду к этому времени, — сообщил ВЗО, после чего что-то щелкнуло. Меня аж всего колотило от гнева. Огненный шар, разраставшийся в моей груди, грозился в любой момент выйти из-под контроля и спалить все к чертям собачьим. И не то чтобы я был сильно против все тут сжечь, но сейчас это было бы плохой идеей. Если они поймут, что я очнулся, то точно прибьют, чтоб на этот раз уж наверняка. А пока у меня есть преимущество, и им надо пользоваться.

План был прост, как два пальца. Ночью, когда мало народа, а весь персонал занят игрой в картишки, выскользнуть из палаты и, воспользовавшись телефоном в регистратуре, позвонить Ивану, чтобы он доставил меня в медпункт при агентстве. Но жизнь внесла в мой план свои коррективы:

— Да что такое… — пробормотал доктор, — Что опять не так с сердцебиением? Видно, придется еще раз поставить капельницу…

Черт! Что еще за гадость он хочет мне ввести?! Нет, нет, нет, не надо!

Но кому интересно мое мнение. Мне все же поставили капельницу, и в скором времени мое сознание вновь погрузилось в темноту.

* * *

Большой дом, освещаемый лишь мягким светом луны, глядел своими темными окнами на окружающий мир мрачно и угрюмо. Казалось, что дом покинули, однако из одного из его окошек пробивался тусклый свет. Не было слышно ни голосов, ни звонкого детского смеха, что всегда доносились из него в такие тихие вечера.

Рей Тодороки сидела в гостиной, остекленевшими глазами глядя на едва тлеющие угольки в камине. На душе было пусто.

Женщина устало потерла виски и взялась за чашку почти остывшего чая. Господи, за что ей все это…

Три года… Три спокойных года тихой и даже счастливой семейной жизни. Энджи уделял ей и детям все больше времени, был с ними ласков и добр. Делал приятные сюрпризы, водил в разные рестораны, театры… Хотя Рей и видела, что ему не особо интересно на представлениях, он часто начинал клевать носом, но он все равно со странным упорством продолжал водить ее на самые разные постановки. Рей не ожидала такого от супруга, который готов был жертвовать своим временем для того, чтобы доставить ей удовольствие. Ее губы тронула легкая улыбка.

— Мама? — в дверном проеме появилась троица детей, — Мам, можно мы посидим с тобой? Нам тяжело уснуть…

Женщина кивнула. Ее тут же облепили дети, сильно прижимаясь к ней. Она приобняла их, прикрывая глаза: Тошинори прав, она должна держаться ради детей, поддерживать их. Все же им куда тяжелее. Они потеряли отца, которого только недавно обрели.

— Мама? Блатик Тойя? Блатик Насу? Сестленка? — из-за двери показалась разноцветная макушка Шото, притащившего с собой мягкую игрушку Старателя. Любопытные глазки малыша с интересом уставились на них.

— Шото, иди к нам, — позвал его Тойя, протянув младшему брату руку. Тот с удовольствием забрался с ногами на диван, удобно устроившись на коленях матери.

— Мам, а что у тебя с глазами? Ты плакала? — бесхитростно спросил Шото, подняв голову и глянув матери в лицо, — Тебе плохо без папы?

— Нам всем плохо без папы… — тихо пробормотала Фуюми, протягивая руку в попытке обнять младшего братишку. Тойя мягко взял ее за запястье и помог приобнять Шото.

— Мама, не плась! Папа велнется! — уверенно произнес Шото, — Он нас никагда не блосит. Это зе папа! Только ты не плась, холосо? И ты, Фую! Вы зе не будете?

Рей слабо улыбнулась. Слезами и впрямь горю не поможешь, как любил говаривать Энджи. А значит, надо взять себя в руки и продолжить жить. Этого хотел бы Энджи…

— Не буду, Шото, — пообещала она.

«У тебя очень красивая улыбка, — всплыл у нее в голове голос мужа, — Напоминай мне о ней почаще, хорошо?»

«Хорошо, Энджи»