Огненный герой, версия 2.0 (джен)

— Жаль, что ты нас покидаешь… — с тоской протянула Фуюми, поднимаясь на носочки, чтобы провести рукой по верхним полкам шкафа в поисках случайно забытых вещей, — Кажется, больше ничего нет. Мы все собрали.

Кейго наконец-то справился с молнией на сумке и, перекинув ее через плечо, выпрямился, оглядывая напоследок комнату, выделенную ему в доме Тодороки. Тех злодеев из Альянса евгеников уже поймали, так что дольше злоупотреблять гостеприимством своих друзей он не мог. Да и из комиссии пришел однозначный приказ вернуться в академию. Пусть Кейго и смог подружиться с младшими Тодороки и заполучить расположение их матери, но со смертью главы семейства в этой дружбе больше не было смысла.

— Ну как, Кичиро, ты собрался? — в комнату заглянули Нацу и Тойя, — За тобой уже мама приехала.

— А, о, точно… — Кейго неуверенно улыбнулся, — Она… Она сильно торопит? — наверное, его наставница тоже недовольна таким раскладом. Но не все может быть им подконтрольно: кто же знал, что все так обернется.

— Да не особо… Но она выглядит несколько… Сердитой, — высказались братья, переглянувшись друг с другом, — Но мы ей сказали, чтобы она тебя не ругала — все же это была наша идея втянуть тебя в это дело. Ты не виноват.

— Наша мама тоже злилась на Тойю и Нацу, — вылезла из-за спин братьев двуцветная макушка, — Она сказала, что это без-рас-суд-но, во! — с гордостью произнес Шото, явно радуясь новому выученному слову.

— В любом случае, это наша вина, — взъерошил себе волосы Тойя, — Поэтому твоя мама не должна сильно злиться… Мама вроде как раз хотела поговорить с ней об этом. Извиниться за нас… Раз папа не может… — лица всех Тодороки как по команде погрустнели.

— Кстати, как он? — тут же вскинулся Кейго, на удачу скрестив пальцы за спиной. Известие о тяжелом состоянии его кумира повергло Ястреба в ужас — он никак не мог поверить, что его герой, его спаситель, его идеал может вот так просто погибнуть. Он переживал за него не меньше, чем остальные Тодороки, жадно ловя каждое слово о состоянии Старателя, которое ему удавалось услышать.

Обреченное отчаяние, поселившееся в большом доме, угнетало. Тойя стал более раздражительным, Нацуо перестал улыбаться. Фуюми все чаще плакала, считая себя виноватой в таком состоянии отца. Лишь Шото сохранял оптимистичный настрой, искренне веря, что с его папой все будет в порядке. Но и из его комнаты ночами доносились всхлипы.

Кейго метался между всеми членами семьи Тодороки, стараясь поддержать каждого из своих друзей. Но у него не особо получалось. Нацуо смотрел все время куда-то мимо, словно совсем не замечая беспокойного пернатого. Фуюми с благодарностью принимала помощь Кейго, хотя и часто повторяла, что она теперь стала для всех обузой.

Тойя каждый день уходил на пик Секото, где отрабатывал владение своей причудой до жутких ожогов. Один раз он чуть не спалил себя заживо — благо Кейго успел скинуть горящего друга в ближайший ручей. Таками долго пытался убедить Тойю в необходимости посетить врача, в необходимости прекратить убивать самого себя, но упертый Тодороки ничего не желал слушать. Он продолжал свои тренировки, а Кейго с ужасом наблюдал за своим другом, никак не решаясь выбрать: рассказать госпоже Тодороки, что творится с Тойей, или все же продолжать молча наблюдать? С одной стороны, другу нужна была помощь, хотя он всячески пресекал любые попытки хоть как-то поговорить с ним. С другой — если Кейго кому-то расскажет о том, чем занимается Тойя, тот посчитает его предателем. И тогда Кейго точно не сможет ему никак помочь…

И тот факт, что сейчас, когда он уедет, Тойя останется практически один на один со своим горем, внушал ему немалый ужас. Если бы только у него была возможность уговорить господина директора…

— Увы, — шмыгнул носом Нацуо, — Папа не приходил в себя. Мы были у него сегодня. Он… — мальчик уставился в окно, нервно сжимая кулаки, — В общем, доктор сказал, что… — не в силах продолжать, мальчик опустил голову.

— Доктор сказал, что в лучшем случае он продержится до завтрашнего утра, — закончил за брата Тойя, уставившись в окно.

— Ох… — Кейго не знал, что и сказать на это. Это было… как-то нереально. Осознать все это было непросто…

— Ке… Кичиро, ты собрался или еще нет? — раздался из коридора голос куратора Ястреба, избавляя его от надобности что-то отвечать своим друзьям. Он лишь извинился, подхватил свои вещи и вышел из комнаты, что на несколько недель стала для него домом. Но теперь ему предстояло вернуться в академию. В свой настоящий дом…

— Иду, мада… мам, — ответил он, не поднимая взгляда на женщину, что на время была названа его матерью.

Вместе они спустились на первый этаж, где их ожидала усталая госпожа Тодороки, без особого энтузиазма предложившая выпить чаю перед дорогой, на что куратор Ястреба ответила вежливым отказом. Да госпожа Тодороки и не настаивала. Ее мысли были заняты совсем другим.

Сопровождаемый Тойей, Кейго вышел на залитый солнцем дворик. Вдоль дорожки, выложенной плиткой, раскинулись благоухающие клумбы, над которыми порхали яркие бабочки. Природа словно не ощущала той мрачной атмосферы отчаяния, что царила в доме, или ей было все равно. Но стоило им выйти за ворота, как куратор Ястреба остановилась и поинтересовалась:

— Ке… Кичиро, а где твой рюкзак? — мальчик провел рукой по плечу, там, где должна была быть лямка рюкзака, но… ее там не было! Сумка была, а вот рюкзак... Кейго начал судорожно вспоминать, куда же он его положил. Он ведь точно его собирал, он помнил это! Но тогда где он?

— Может, ты его в комнате забыл? — предположил Тойя, — Давай я за ним сбегаю, хорошо? Я не долго! — выкрикнул он, уже скрывшись за забором. Ястребу оставалось лишь с благодарностью смотреть ему вслед.

— Да, такой пацан мне в академии точно не нужен, — едва слышно пробормотала себе под нос женщина, — От него были бы одни только хлопоты… Все-таки есть в этом всем свои плюсы…

— Почему вы так категоричны? — спросил Кейго, взглянув на своего куратора, — Тойя на самом деле очень хороший парень.

— Он может быть сколько угодно хорошим парнем или еще кем, но это не изменит того факта, что он постоянно приносит одни неприятности. У вас и дня не проходило, чтобы он не начинал конфликт с кем-либо! А как он относится к старшим? Никакого уважения! Если бы не Старатель, на него бы вообще внимания не обратили. На самом деле, то, что его все же не взяли к нам, большая удача.

— Обидно, — после недолгого молчания сказал Ястреб, подняв голову к небу, — Столько усилий — а все впустую. Если директор комиссии все равно решил оставить эту идею… Зачем все это было? Зачем надо было меня пугать тем, что меня выгонят? Зачем было играть в дружбу, обманывать их? Ведь… — он сморгнул слезу, — Ведь все равно все впустую. Все равно все было… не по-настоящему.

— Зато ты получил бесценный опыт выполнения оперативных заданий, Кейго, — пожала плечами женщина, — Вместо того, чтобы предаваться пустым размышлениям, лучше бы пошел и сам нашел свои вещи, — глава академии взглянула на экран своего планшета, — И так уже опаздываем.

— Да, мэм, — пробормотал Кейго, смахивая с щеки слезу, и быстрым шагом направился к воротам. Но стоило только ему завернуть за угол, как он тут же налетел на раскрасневшегося Тойю, прижимавшего к себе потерянный рюкзак. Мокрое от слез лицо, искаженное обидой и злобой, много о чем сказало не ожидавшему такого Таками:

— Тойя? Ты… ты все слышал! — обескураженно пробормотал Кейго. Тойя с вызовом поднял голову, пыша праведным гневом:

— Да, я все слышал! И что ты нам врал, и что наша дружба была для тебя лишь игрой! И даже то, что ты вовсе не Кичиро, а Кейго! Что для тебя важнее задание, данное этой комиссией общественной безопасности, чем наши чувства… Я ведь доверял тебе! Верил, как брату! А ты! Тебе самому от себя не тошно?!

— Тойя! — Кейго попытался взять своего друга за руку, но тот ловко выдернул ее, продолжая с ненавистью глядеть на друга. Уже бывшего друга, — Ты ошибаешься! Я вовсе не…

— Заткнись! — воскликнул Тойя, — Заткнись! Мне не нужны твои оправдания! Я уже услышал все то, что мне было нужно! — он швырнул в Таками его рюкзак, — Убирайся! — в руках Тодороки появилась фотокарточка, тут же вспыхнувшая голубым огнем, — Все было ложью…

— Тойя! Ты все не так…

— Вали нахер, Такэда, или как там тебя?! Вали, пока я не прибил тебя! — мальчик развернулся на пятках и бросился в дом, оставив на плитке дорожки горящую фотографию. Кейго тут же упал на колени, стараясь потушить остатки клочка бумаги. Это была их общая фотография. На почерневшей бумаге еще угадывались четыре обнявшиеся силуэта, от чьих лиц остались лишь прогоревшие дырки. Ястреб перевернул карточку тыльной стороной, заметив на ней несколько едва читаемых иероглифа. «Лучшему другу» — гласило начало подписи. Хрупкая бумага, крепко сжатая пальцами мальчика, не выдержала и осыпалась на дорожку.

— Ястреб! Ты идешь или нет? — послышался из-за забора голос директрисы академии.

— Да, мэм, — утирая слезы, отозвался Кейго, поднимаясь с колен.

* * *

— Сэр, вам стоит отдохнуть, поспать, а не принимать посетителей! И уж тем более не собираться домой! — возмущался мой лечащий врач, наблюдая за моими сборами.

— Но вы же сами сказали, что я даже здоровее, чем в нашу последнюю встречу, — отозвался я, застегивая пуговицу на рукаве рубашки.

— Но вы неделю пролежали в коме! — в отчаянии заламывал руки старичок, но попыток остановить меня не предпринимал, — И такое быстрое исцеление после этого… Это ненормально! Как и тот факт, что вы умудрились как-то двигаться, находясь под воздействием наркотика… Вам стоило бы полежать еще хотя бы недельку!

— Недельку я могу полежать и дома, — отозвался я, пристально разглядывая свое отражение, — Хотя, честно говоря, больше лежать нет никакого желания: дел и так по горло. Нет времени прохлаждаться.

— Но сэр! — простонал доктор и хотел было добавить еще что-то, но его прервали:

— Папа! — я оглянулся и счастливо улыбнулся, когда в меня врезались мои четыре малыша, крепко меня обнимая, — Папочка!

— Шото, — красно-белая макушка младшего сына, уткнувшегося мне в ногу и схватившего мертвой хваткой штанину, — Нацу, — колючий ежик белых волос моего среднего сына, возвышавшегося над своими братьями и сестрой, — Фуюми, — собранные в пучок непослушные волосы дочурки и последняя огненно-рыжая макушка с белой прядкой, — Тойя… Милые мои… Родные… — я слегка наклонился, обнимая всю четверку

— Я же говорил, что с папой все будет хорошо! — довольно пробормотал Шото, — А вы мне не верили… Пап, ты же хорошо себя чувствуешь, да?

— Как новенький, — усмехнулся я, утыкаясь носом в их макушки.

— И все же я настоятельно рекомендую еще хотя бы недельку соблюдать постельный режим, — влез со своим брюзжанием старый доктор, — Госпожа Тодороки, присмотрите за своим мужем, чтобы он не делал глупостей! А то ведь он вновь помчится искать приключений себе на голову!

— Клянусь, никаких геройских дел в течение недели, — поднял я голову, улыбаясь жене, — Честное геройское! Ну, может, пять дней… Четыре! Ну, три… Может, два?

— Неделя, Энджи, — безапелляционно заявила мне Рей, подходя ближе и тоже приобнимая меня и детей, — Семь дней отдыха в кроватке в кругу семьи. И даже не пытайся спорить.

— Не буду, — вздохнул я, вновь взлохмачивая рукой волосы своих детей. Парочка беленьких, парочка двуцвет… Стоп, что? Откуда у Тойи эта белая прядь?! Помнится, в манге он тоже к моменту своей «смерти» весь поседел, но фандом это объяснял изматывающими тренировками и постоянным стрессом. Тренировки у него вроде были в пределах нормы, стресс… Неужели он так сильно распереживался из-за меня? Или случилось что-то еще, о чем я пока не знаю? В любом случае, с ним надо поговорить. Пусть не сейчас, а когда мы будем уже дома, но стоит спросить его, что случилось.

* * *

— Тойя, отнеси отцу бульон! Попроси его съесть все, — позвала мама, протягивая сыну поднос. Тойя покорно принял ношу и поспешил на второй этаж, в родительскую комнату. Прежде чем зайти, он взглянул на зеркало и пригладил волосы, чтобы белая прядка не сильно бросалась в глаза. Не стоит лишний раз беспокоить отца. Особенно из-за такой глупости, как смена цвета волос…

— Пап? — Тойя приоткрыл дверь и с удивлением уставился на отжимающегося на одной руке отца, — Папа! Что ты делаешь?! Тебе же нельзя вставать! — от неожиданности старший Тодороки чуть не упал.

— Тойя! — возмутился отец, поднимаясь на ноги и отряхиваясь, — Тише! Не надо быть таким громким! — он обеспокоенно выглянул из комнаты, но, убедившись, что никто ничего не слышал, вернулся обратно и уселся на кровать, — Ты что-то… О! Что у нас сегодня на обед?

— Куриный бульон, — отозвался Тойя, поставив поднос на тумбочку, и присел рядом с отцом, — Мама попросила съесть все. Тебе надо восстанавливать силы!

— Хорошо, хорошо! — дурашливо фыркнул отец, — Как скажете, мой заботливый нянь. Но прежде… Нам нужно серьезно поговорить, Тойя.

— Пап? — Тойя удивленно склонил голову, не понимая, что именно не так и что хочет обсудить отец.

— Тойя, — огромная рука мужчины прошлась по волосам сына, — Ты поседел… — Тойя стыдливо опустил голову — все же заметил! — Что случилось?

— Это… это… ничего страшного. Правда, беспокоиться не о чем, — попытался заверить он отца, — Подумаешь, белая прядь… У Фуюми и Нацуо тоже есть!..

— Тойя. Просто скажи, как это случилось. Расскажи мне правду. Я не буду тебя ругать, но мне необходимо знать, из-за чего это произошло. Это как-то связано с твоим обещанием отомстить тому злодею, что прописал мне постельный режим?

— Что? Как… как ты узнал?! — широко распахнув глаза, обернулся к отцу ребенок, — Я же никому… Откуда?! Неужели… Тогда ты… Ты слышал?!

— Да, я слышал, — кивнул мужчина, приобняв мальчика, — Тойя, я понимаю твои чувства, но…

— О да, это пресловутое «но», — фыркнул Тойя, — Сейчас будешь задвигать мне речи о том, что ни в коем случае мне нельзя мстить этому злодею, это не по-геройски и так далее, и тому подобное… — он передернул плечами, — Ага, мы это уже проходили. Но что бы ты не говорил, я не поменяю своего решения. Просто, чтобы ты знал. Я все равно продолжу свои тренировки! Даже если ты против! Даже если из-за этого я седею!

— Тренировки? — ужаснулся отец, — Тойя! Мы же с тобой уже говорили по поводу твоих тренировок! Тебе нельзя просто так тренироваться, без присмотра, ведь ты можешь сам себе навредить! Стоп… Только не говори мне, что пока я был в больнице, ты самостоятельно пытался тренироваться! — Тойя стыдливо опустил голову, — Боже, серьезно? Черт побери, да ты же мог даже погибнуть! Хорошо еще, что для тебя это обернулось всего лишь одной белой прядью!

— Ну вот! — Тойя вскочил на ноги, с обидой глядя на отца, — Этого и следовало ожидать! Ты ведешь себя как курица-наседка, словно я маленький ребенок! Но я могу потерпеть немного боли! Я…

— Да причем тут твоя способность переносить боль?! — всплеснул руками мужчина, — У тебя просто нет нужного опыта, чтобы самому составлять себе тренировки, а потому это может быть опасно для тебя! Это… хм, как бы тебе объяснить… ну, вот если ты впервые пришел в спортзал… Ты же не пойдешь сразу тягать пятисоткилограммовую штангу? Начинать всегда надо с малого, чтобы не навредить себе. А ты же сразу берешься за что-то сложное, что и вредит тебе! Такими темпами ты себя угробишь к двадцати годам! Ты этого добиваешься, что ли?

— Пап! Я вовсе не пытаюсь покончить с собой на этих тренировках! — возмутился мальчик, — Я всегда предельно осторожен! Максимум, у меня ожоги остаются, и те быстро сходят!

— Да, — скептически протянул старший Тодороки, — Особенно хорошо о твоей «осторожности» говорят твои побелевшие волосы. Прям наглядно демонстрируют твое благоразумие!

— Да при чем тут мои волосы! Они даже не из-за тренировки побелели! — выкрикнул Тойя и тут же прикусил язык: вот ведь, все же сболтнул лишнего!

— Та-а-ак… — в голосе отца прорезались стальные нотки, — И что же тогда стало причиной смены их цвета?

— Э, пап… Я… Ну… Я просто… Э…

— Тойя! Говори как есть! Что случилось?

— Я… Ну, я просто узнал, что мой друг на самом деле мне не вовсе не друг, — постарался как можно более равнодушно ответить мальчик, — Этот Кичиро… Который даже, как оказалось, даже не был Кичиро! Это не его настоящее имя! — он всхлипнул, — Он… он мне постоянно врал! Он… Его прислала комиссия общественной безопасности из-за того, что я твой сын! И он просто играл в дружбу со мной! Для него все было просто игрой!

— Тойя…

— Я ведь доверял ему! Пап, я ведь серьезно думал, что после всего, через что мы прошли…

— Тойя, ты говоришь о своем друге Кичиро Такэде? — удивился отец, — Но разве… Это как-то в голове не укладывается. С чего ты вообще все это взял?

— Я слышал! — истерически крикнул Тойя, — Я слышал его разговор с этой «мэм» из комиссии! Он сам признался, что наша дружба для него ничто! — мужчина охнул и обнял сына, крепко прижав всхлипывающего ребенка к груди, — Для него важны лишь задания комиссии!

— Тш-ш-ш, тише, Тойя… — поглаживая его по голове, пробормотал отец, — Ну-ну, мой малыш… Все хорошо… Успокойся. Жизнь полна разочарований и предательств. Иногда даже от самых близких… Стоп, погоди! Еще раз, как ты описывал своего друга?

— Что? Пап, ты же с ним… А, точно, ты же не ночевал дома, когда он у нас гостил, и не видел его ни разу… Ну, он светловолосый парень с меня ростом. У него странные желтые глаза… у них вот тут, возле носа, что-то вроде черной подводки. Выглядит странно… Ну и главная отличительная черта — алые крылья за спиной. Он может по желанию скидывать свои перья и управлять ими… Пап? Ты чего?

— Красные перья… Комиссия общественной безопасности… Светловолосый с желтыми глазами… А… А ты, случайно, не узнал его настоящее имя?

— Ну… Эта женщина назвала его Кейго. А фамилию… Фамилию она не называла. Хотя, помнится, он говорил, что у него есть прозвище… Что-то вроде геройского псевдонима… Вроде как… Ястреб?

— Ястреб?! Кейго Таками? — замер старший Тодороки.

— Папа? Ты… ты его что, знаешь? Отку… А, комиссия…

— Да не совсем, — мужчина почесал затылок, — Я был, скажем так, знаком с его папашей… И если я прав и это действительно Кейго Таками… То я вообще ничего не понимаю. Ты уверен, что все правильно понял? Может… может, тебе стоит поговорить с ним и расставить все точки над и? Чтобы полностью разобраться в вашей ситуации? Может, ты просто не так все понял?

— Пап! Что тут можно не так понять?! И так же все понятно!

— И все же, Тойя… попробуй поговорить с ним. Пусть объяснится.

* * *

Сумерки спускались на город. Повсюду уже горели огни фонарей и рекламных вывесок, ярким светом отгоняя темноту. Улицы заполнялись людьми не самой приятной наружности, составляющими неотъемлемую часть ночной жизни этого неблагополучного района.

— Эй, пацан, че пялишься?! — прикрикнул чернокожий торговец на краснокрылого парнишку, стоявшего возле ларька и с тоской смотревшего на витрину с едой, — Либо покупай что-то, либо шуруй отсюда, пока я тебя пинками отсюда не погнал!

Кейго сглотнул вязкую слюну и с трудом отвел взгляд от благоухающих булочек. После чего он, с трудом переставляя негнущиеся ноги, поплелся куда-то в неизведанное. Небо хмурилось, кажется, собирался дождь. Стоило найти место, где можно укрыться.

После того, что Кейго наговорил на эмоциях директору КОБ-а, возвращаться в академию было плохой идеей. Все же вряд ли они с пониманием отнеслись к его пламенной речи, в которой он высказал все, что думает о своем задании и о позиции КОБ-а относительно семьи Тодороки. Таками сорвался, хотя он держался весь путь от дома Тодороки и всю пафосную речь директора. Но когда речь зашла о том, что «эта миссия научила манипулировать необходимыми людьми»… Кейго сорвался. Взрослые с удивлением и непониманием смотрели на рыдающего паренька, что с ненавистью и болью кричал на них, упрекая их. Выплеснув на них все свое негодование, Таками бросился к приоткрытому окну, не дожидаясь реакции вышестоящего руководства на его истерику. И вот он уже второй день скитается по городу, совершенно потеряв всякую цель. Несколько раз он взлетал так высоко над городом, как только позволяли его крылья, после чего камнем падал на землю, сложив их за спиной. Но всякий раз, когда до земли оставались считанные метры и Таками уже был готов разбиться, его глупые птичьи инстинкты брали верх, заставляя крылья распахнуться и затормозить падение.

Где-то вдалеке громыхнуло. Кейго плелся по узкой извилистой улочке, не обращая внимания ни на подозрительных типов, странно поглядывающих на него, ни на начавшийся ливень. Его крылья потяжелели от воды, став почти неподъемным грузом для истощенного подростка. Ноги едва передвигались, а подозрительные личности словно окружали его.

— Вы посмотрите, какая пташка заглянула в наш район! — услышал Кейго чей-то насмешливый голос, — Слышь, птенец, ты не потерялся? Может, тебе помочь? Отвести к папочке с мамочкой?

Таками поднял взгляд на жирного, испещренного шрамами мужчину со странными фиолетовыми отростками на голове. Он ухмылялся, жадно глядя на крылья за спиной мальчика.

— А вы разве герой? — без энтузиазма ответил Кейго, замечая, что его уже окружили.

— А разве только герои могут помочь потерявшемуся ребенку?

— Да нет… — пожал плечами мальчик, — Но вот только у героев есть возможность отправить меня к отцу. Ведь только у них есть доступ к тюрьмам.

— Ого! А ты, паренек, видимо, с юмором! — хохотнул один из бандитов, — Но неужели ты думаешь, что если твой батя злодей, то мы тебя пощадим из солидарности? Ты настолько туп?

— Нет. Я так не думаю. Мне просто все равно, что вы со мной сделаете.

— Даже если мы отрежем твои роскошные крылья? — Кейго прижал крылья ближе к себе, руками прикрывая их от голодных взглядов окружавших его людей, — Знаешь ли, за них хорошо заплатят.

— Только через мой труп, — слова слетели с губ прежде, чем Таками осознал, что он сказал. И в следующую же секунду он получил мощный удар в спину:

— «Через труп», говоришь? Что ж, мы тебе этот самый труп обеспечим!

На парнишку обрушился град ударов: обрезки железных труб, биты, кулаки, ноги… Кейго не мог больше держаться на ногах, а потяжелевшие перья потеряли свою былую остроту. Он мог лишь закрыться в них, окутавшись коконом мокрых крыльев. Удары настигали его, пусть и смягченные могучими перьями. Кажется, так ему и суждено погибнуть…

— Отвалите от ребенка, — раздался суровый мужской голос, — Вы и так уже заработали себе кучу неприятностей.

— Слышь ты, мужик! — вякнул в ответ один из бандитов, — Шел бы ты лесом со своим пиздюком, если не хочешь повторить судьбу этого крысеныша!

— Мда… Что ж, по-хорошему не получается. Тойя, на тебе твой друг. А с этими полудурками я сам разберусь.

— А не слишком ли самоуверенно с твоей стороны так говорить? — раздался хруст ломаемых костей и стон незадачливого злодея.

— Какое убожество… — брезгливо произнес мужской голос.

Рядом раздались охи и вздохи, словно окружившим Кейго людям выбили воздух из легких. Чьи-то руки подхватили его и потащили куда-то. Подальше от криков боли и гудения огня…

— Чего ж ты такой тяжелый-то… — пробубнил до боли знакомый голос, — Арх, вроде бы ты должен быть легким…

— Той-я… зачем… зачем ты пришел? — прокашлял Таками, с трудом приоткрывая глаза, — П-почему… Я ведь…

— Заткнись! — зло бросил Тойя, продолжая куда-то тащить своего бывшего друга, — Вопросы будешь задавать, когда мы дойдем…

Кейго хотел было спросить, куда же они идут, но слова потерялись в кашле. Тойя выругался сквозь зубы, но продолжил тащить бесполезного Таками дальше. Наконец они остановились:

— Юный господин Тодороки? И… ваш друг, если я правильно понимаю?

— Если вы все правильно понимаете, то помогите! — пробурчал Тойя, — Он, вообще-то, тяжелый! — еще пара рук подхватила Кейго. Послышался щелчок открываемой дверцы машины, и его запихнули в теплый салон автомобиля.

— Эй. Сесть можешь? — поинтересовался Тойя, залезая следом. Таками кое-как приподнялся на локтях, с недоверием глядя на своего бывшего друга, протягивающего ему что-то вроде полотенца, — На, вытрись, а то отец меня прибьет за испорченную обивку салона, которую ты залил водой, — дрожащими руками Кейго принял пушистую ткань, начиная осторожно ею вытираться. Тем временем Тойя запустил руки в его перья, осторожно просушивая и их. Так они провели несколько минут в полном молчании.

— Той-я… зачем… зачем ты помог мне? П-почему? — наконец прервал молчание Кейго, боясь даже глянуть в сторону своего соседа, — Я… я ведь предал тебя, твое доверие… твою дружбу. Так почему? Почему вы здесь?

— А ты бы предпочел помирать от рук этих ублюдков? — зло поинтересовался Тодороки, несильно дернув парочку перьев, — Так мог бы сразу сказать, мы б тебя и трогать не стали.

— Правда?

— Да нет же, идиот! Ты мне задолжал объяснение всей той херни, что творилась между нами. Да и… Ты тоже спас меня от той гранаты, хоть это и было всего лишь твоей миссией…

— Тойя! — вскинулся Таками, — Ты можешь сейчас не верить моим словам — да, у тебя есть на то основания. Но все же, я хочу, чтобы ты знал, — он серьезно глянул в глаза Тодороки, — Несмотря на то, что моя миссия заключалась в том, чтобы подружиться с тобой… Все мои действия были искренними. Я сам хотел подружиться с вами. Не только из-за того, что мне приказали это сделать… И для меня дружба с вами имела огромное значение. Вы не видели во мне лишь инструмент для достижения своих целей, не считали отбросом общества… И даже если сейчас, когда ты все знаешь, я…

— Заткнись, а? Достал уже своей болтовней. Лучше попробуй поспать — нам еще долго ехать. Что отец сказал? Его ждать? — обратился он уже к водителю, только что закончившему телефонный разговор со старшим Тодороки.

— Нет. Ваш отец велел езжать без него, а сам он будет дожидаться приезда полиции. Доберется он сам.

— Вот и хорошо, — кивнул Тойя и повернулся к Кейго, — Так что давай, ложись и постарайся уснуть, как тебя там…

— Кейго, — пробормотал Таками, вновь закрываясь своими крыльями, — А куда мы?..

— Заткнись и спи уже, Кейго! Домой мы едем, куда же еще?

— Спасибо… — прошептал Кейго, проваливаясь в сон. И на грани слуха услышал тихое:

— Пф, а для чего еще нужны друзья?