Подмастерье и Некромант (гет)

Дорогие читатели, данную главу также переводила наша замечательная бета Евгения (Jane_S). Ждем ваших отзывов, как всегда с нетерпением.

* * *

— …Мы так и не выяснили, была ли Бузинная палочка уничтожена, когда взрыв разрушил могилу Дамблдора, — продолжила Минерва Макгонагалл. — Я боюсь, что появление Инфернала может означать, что Воскрешающий камень действительно был найден, — директор бесцельно помешала чай, хотя тот давно уже остыл и стал невкусным. — И это был не обычный Инфернал, — добавила она. — Кто бы ни поднял Колина Криви, он изменил заклинание так, чтобы Инфернал мог говорить. Не должным образом, думаю, но если идея профессора Снейпа верна, и бедный Колин был всего лишь неудачным экспериментом, у нас могут появиться проблемы посерьезнее, чем проклятие Империус.

— Если худшее еще впереди, то теперь даже смерть не будет спасением.

Кингсли смотрел на чайный сервиз на столе — дорогой фарфор, золотая каемка, серебряные ложки с изящным орнаментом. Все самое лучшее для Министра магии и его гостей.

— По крайней мере, больше не было нападений на магглорожденных ведьм и волшебников с тех пор, как мы приняли Акт о защите магглорожденных.

— Но мы до сих пор не знаем, кто стоял за этими нападениями, — строго сказала Минерва. — Это может быть просто-напросто затишьем перед бурей. Кингсли, нам нужно выяснить, кто стоит за всем этим. Даже с помощью Даров нужно много силы, чтобы поднять Инфернала и навредить магии души портрета. Особенно этого конкретного портрета. Мы должны признать, что где-то есть сильный враг. Если кто-то нашел Воскрешающий камень и стал хозяином Старшей палочки, возможно, что где-то появился новый Темный Лорд.

Глава Ордена Феникса посмотрела на Министра магии. Слова, которые она не произнесла вслух, казалось, эхом отдавались в тишине комнаты. Кингсли Бруствер долго смотрел на Минерву.

— Где-то, — сказал он наконец. — Или здесь.

* * *

— Привет, маленькие рыцари!

— Здравствуйте, профессор Хагрид.

— Не хмурься, Алина, а то вот останется у тебя лицо вечно хмурым, и что тогда будешь делать?

— Будет похожа на своего декана, — пробормотал Баррет.

Это вывело Алину из себя, и она принялась игнорировать своего друга, отдав предпочтение игре со старым Клыком.

— Она просто не любит это прозвище, — убедительно пояснила Алия Бейонд.

— Во всяком случае, нас все знают, — широко улыбаясь, выдал Джо Фламель.

— Кто-то может увеличить этот стол? Нас слишком много.

— Конечно, — Эб поднял палочку и прищурился. — Энгоргио!

— Ай! Эб, меня чуть не раздавило!

— Извини, Тервин.

Хагрид откашлялся:

— Все уселись, а? Вот вам чай. Итак, кто хочет каменных кексов?

— Кто у нас теснее всего связан с дантистами?

— Это я, Като. Все равно спасибо. Хагрид, жду твоих кексов.

Затем Алина заметила, что в корзине у камина был кто-то живой.

— Хагрид, что у тебя в корзине? Это котята?

Остальные «рыцари» скривились.

— Больше никаких котят, Алина, — приказал Эб. — В Хогвартсе сейчас и так котят более чем достаточно.

— О, Мерлиновы подвязки, да! Видели в последнее время миссис Норрис? — проворчал Мердин. — Она тренирует их! Всех пятерых. Когда я вижу, как они крадутся друг за другом, в шеренге по росту, у меня кровь стынет в жилах. Довольно плохо иметь одну драную вынюхивающую кошку в замке. А теперь их шестеро!

— Это не кошка, — сказал Хагрид. — И я сомневаюсь, что декан Слизерина одобрительно отнесется к такому питомцу. Это осиротевший детеныш раздражары.

— Но раздражары такие милые! — воскликнула Алина и быстро опустилась на колени возле корзины. Мгновение спустя маленький гладкий черный зверек устроился, скрутившись, на сгибе ее руки, издавая тихие мяукающий звуки. — Что случилось с его родителями, братьями и сестрами?

Хагрид неловко заерзал, почти ломая при этом стул.

— Кто-то или что-то появилось в лесу в последнее время, ну, не совсем в последнее время, правда, если уж говорить честно и точно, вроде как. Оно в первый раз напало больше года назад. Ну и убивало этих, раздражар. Может, это гиппогрифы были, да я не уверен. Они, раздражары то есть, очень ценятся на черном рынке, из-за мускуса ихнего. Это основная часть волшебных духов. Как этот, одеколон.

— О, он такой симпатичный! — восхищалась Алина детенышем раздражары. — Он уже говорит какие-нибудь ругательства?

Хагрид покачал головой:

— Пока еще нет, но уже скоро начнет их запоминать. Именно поэтому ты не можешь взять его, Алина. Или действительно хочешь, чтобы твой факультет оставался в минусе до конца твоей учебы в Хогвартсе?

Эб и Баррет настороженно посмотрели на Алину. Очевидно, они не были столь уверены, что их подругу это тревожит. Она почесывала маленького раздражару. Тот, показывая ей свое доверие, растянулся на ее руке животом вверх, шевеля крошечными лапками в воздухе.

— Хагрид?

— Да, Алина?

— Ты сказал, он пока не знает никаких ругательств. Как же он учится разговаривать?

— Ну, обычно мамка да папка учат, да.

На лице Алины появилось задумчивое выражение.

— Так если бы его родители были, скажем, французами, он бы учился ругаться на французском?

Брови Хагрида поползли вверх.

— Наверное. Я могу спросить у Олимпии, если хочешь.

— Гм. Так если он никогда не услышит ни одного ругательства на английском, то и не сможет сказать его?

— А… Наверное.

Алина повернулась к Эбу и Джилис:

— Насколько хорошо профессор Снейп знает латынь?

* * *

Кингсли Бруствер сидел за своим столом и смотрел на лежащую перед ним кипу пергаментов. Он не мог вспомнить, когда в последний раз хорошо спал ночью.

Амбридж.

Тонкс-Блэк.

Две женщины, которым он ни на кнат не верил. Особенно Амбридж.

Он устало потер лоб. Он хотел эту работу. Эту власть. Чтобы изменить волшебный мир. Чтобы сделать его лучше. Потому что, черт возьми, он понимал, как все могло бы быть по-другому — теперь, когда Волдеморта не стало.

Волдеморт… На лице появилась невеселая улыбка. Никогда не следует думать: «могло быть и хуже». Кто-то может услышать. Черт. Что он должен был делать? И мог ли он что-то сделать?