Рыцарь завесы. Часть вторая. Ковчег (джен)

Первым, на что обратил внимание Антарес, была семья эльфов. Нет, они не предстали в своем истинном виде, внешность надежно прикрывала материальная иллюзия. Определить их природу можно было только в далеко не самой слабой настройке магического зрения или из теней. Поразило Антареса другое: в семье эльфов ребенком был Тони Голштейн, однокурсник с Когтеврана. Он и сам не смог бы объяснить, почему на тот момент именно это его больше всего поразило. Пока Антарес вспоминал все, что помнил об этом мальчике, взрослые успели поздороваться и представиться. Видимо, заметив состояние ученика, Антон стоял, положив ему руку на плечо, и когда все куда-то пошли, той же рукой его направил. После недолгой пешей прогулки они вышли на большой луг, где все было подготовлено для ритуала. В голове раздался голос Антона:

"Ты что так задумался?"

"Сын эльфов мой однокурсник, пытался вспомнить все, что о нем знаю и понять, как к нему отношусь."

"И как?"

"Не знаю… я о нем совсем ничего не знаю. Тихий, вдумчивый… — и все".

"Ну и ладно, захочешь, потом узнаешь. Как сам? Ритуал проводить будем или отложим на завтра? После восстановления входа нас все поймут".

"Нет, давайте сегодня. Я в порядке. На завтра планы давно расписаны".

"Это ничего не значит! Любые планы можно поменять, — вмешался Влад. — Ты никому ничего не должен".

"Не значит, но чего тянуть?"

Все переглянулись и пожали плечами.

— Мы осмотрим приготовленные начертания. Сириус, составишь пока господам компанию? — мягко произнес Влад.

— Конечно, — тот не был доволен, но лицо держал.

Все трое обернулись и взлетели. Эльф начал беседу:

— Сириус, вы не могли бы пока ответить на некоторые вопросы?

— Спрашивайте, а будут ли ответы, зависит от вопросов.

— Вы весь убиенный коридор вытащили из Азкабана? — тут же вмешался МакЛагген.

— Нет, только тех, кому доверяли мы, и тех, за кого поручились последние.

Вопрос не порадовал, МакЛагген вообще не понравился Сириусу.

Эльф и глава клана посмотрели на того неодобрительно. Тот готов был устроить настоящий допрос, но эльф, мягко улыбнувшись, лишил его голоса и возможности шевелить лицом. Глава клана еле заметно ухмыльнулся и задал свой вопрос:

— Антарес еще ребенок, после восстановления магического входа в земли не будет ли нагрузка слишком высокой? Может, перенесем на другой день ритуал?

Сириус искренне ему улыбнулся, этот ирландец явно ему нравился больше.

— Не переживайте, он уже восстановился. И магическую нагрузку мы перераспределим. Я бы тоже перенес, но у нас плотный график.

— Мы поддержим, — тут же заверил эльф, и члены его семьи одобрительно кивнули.

— Мы тоже поддержим. Магия этих земель плотно переплетена с соседствующими нашими, и мы вполне способны максимально взять силовую часть на себя. Юному королю нужно взять на себя ведение ритуала и направление магии, ее объемы мы обеспечим.

Сириус буквально завопил ментально: "Мужики, кто-нибудь, услышьте меня!"

"ТИХО, тихо, не ори! — раздался бархатный голос Влада, — все понял, передам!"

Эльф с лепреконом улыбнулись друг другу, О'Нейл вопросительно поднял бровь. Только Сириус собирался вернуться к разговору, как снова раздался голос Влада:

"Сириус, скажи им, что для введения в ритуал лепреконов и тем более перемещения основной силовой составляющей подготовленное начертание не подходит. И уточни, не будут ли возражать ирландцы, если мы его изменим".

Сириус объяснил и спросил. Конечно, ирландцы в лице О'Нейла не возражали. Летуны вернулись, приняв перед приземлением прежний вид.

Антон, приземлившись, сразу припал на одно колено и впечатал кулак в землю. От его кулака разошлась волна, мгновенно уничтожив долго вычерчиваемое ирландцами построение.

Лепрекон расплылся в улыбке, щелкнул друг о друга каблуками и исчез. Одновременно перед Антаресом появился плоский каменный диск-барабан. Антарес взошел на него и начал выбивать короткие ритмы, с разных сторон слышались ответы.

Солнце взошло, становилось все светлее, а на лугу все отчетливей было видно совсем другое построение. По мере построения лепреконы появлялись то тут, то там, помогая волшебникам правильно разместиться. Как только построение было завершено, Антарес сменил ритм на более сложный и длинный.

Сириус внутренне завопил от ощущения бессилия, в этом построении не было рунного круга, через который он мог питать построение и брать на себя значительную часть магической нагрузки. Как ему помогать крестнику? Не умел он колдовать так, как основные участники действа! Тут же на плечо легла рука Влада, и в голове прошелестел бархатный голос: "Тихо, тихо! Не вопи! Наша с тобой магия здесь не подходит. Тебе же сказали, что лепреконы возьмут основную нагрузку, успокойся и получай удовольствие от зрелища!"

"А если?.."

"Тогда есть Антон и эльфы. Наша магия здесь не подходит! Посмотри магическим зрением! Здесь нет ни черного, ни серого! Успокойся и не вздумай вмешиваться!" — лежащая на плече ладонь сжалась, переводя бушующие эмоции в другое русло.

Тем временем Антарес закончил очередной ритм и выпустил из ладони шарик яркой цветной магии в воздух. Он увеличился до размеров мяча, пока поднимался на задуманную высоту. Как только радужный шарик остановился, под ритм, раздающийся со всех сторон, рядом с ним появились два лепрекона с огромным золотистым котлом высотою с них самих и перевернули его, высыпав в шар знаменитое лепреконское золото, и тут же исчезли вместе с котлом.

Радужный жар закружился вокруг своей оси, увеличиваясь в размерах. Теперь он был диаметром со взрослого мужчину. Антарес взмахом руки разорвал истончившуюся от концентрации магии грань. Из нее тут же выкатились два сцепившиеся кольцом существа,. Кольцо тут же развалилось на двух валлийских драконов.

Они были похожи как близнецы, но в то же время такие разные! Один, с золотыми глазами, был изумрудного цвета, поблескивал на солнце и источал силу, другой, грязно-зеленый, с мутными болотно-зелеными глазами, был явно истощен. Оба дракона были злы, но в разной степени.

Появившиеся над изумрудным драконом лепреконы под ритм, отбиваемый соплеменниками, тут же высыпали очередной котел лепреконского золота на изумрудного. Грязно-зеленый обиженно оскалился, но мешать не стал и как-то обреченно отошел в сторону и, свернувшись кольцом, вздохнул. Антарес стал выбивать очередной ритм, подхваченный лепреконами, и с их земель потянулись к шару множество радуг разной толщины и насыщенности. Закончив свой ритм, он взмахом руки резко сдвинул шар в сторону. Изумрудный дракон с радостным рыком подпрыгнул к тому месту, где только что был радужный шар, и все радуги уткнулись в его бок. Тут же они оторвались от земли в тех местах, где начинались, и, перетекая в сторону дракона, образовали радужное переливающееся крыло.

Антарес вновь начал новый ритм, и лепреконы его подхватили. Теперь радуги поднимались от определенных точек восстановленного моста и магического входа, к ним присоединились еще какие-то источники, может быть тоже восстановленные, а может быть просто не известные наблюдателям.

Антарес снова взмахом руки отвел свой радужный шар, и довольный игривый изумрудный дракон вновь подпрыгнул. Часть радуг прилипло к его боку, сформировав второе радужное крыло. С довольным рыком дракон поднялся в воздух. Появившиеся лепреконы высыпали на него очередной котел золота, его тело подернулось волной, и крылья перестали быть радужными полупрозрачными, и стали такими же, как сам, очень довольный, дракон.

Второй дракон смотрел на происходящее с надеждой. Когда его брат завершил преобразование, он жалобно заревел и побил передней лапой по земле. Снова появившиеся лепреконы высыпали и на него котел лепреконского золота, то мгновенно впиталось. Дракон стал выглядеть менее истощенным, и цвет его немного очистился.

Присутствовавшим стало очевидно, что второй дракон — Хранитель волшебников.

О'Нейл не смог сдержать слез и прикусил губу. Он был воином, главой клана и до этого дня считал, что они, ирландцы, максимально сохранили свою клановую магию. Вот избавятся от меток и ошейников обманутые дети клана, и клан вновь обретет былые силы. Теперь перед его глазами была наглядная картина, как сохранили и насколько их проблемы решаемы без помощи извне. Сердце главы клана рвалось от боли, глядя на их замученного Хранителя.

Антарес подошел к бескрылому дракону, держа на ладони шарик магии, тот задумчиво на него смотрел, решая, взять предложенный дар или отвергнуть. Рядом с Антаресом тут же появился Антон, протянул ладонь с таким же шариком к ладони Антареса. Соприкоснувшись шарики слились. Антон тут же отступил чуть назад, но остался за правым плечом мальчика, протягивающего дар Хранителю. Рядом появился эльф и сделал то же самое, встав за левым плечом. Хранитель явно потягивал носом в сторону дара, но продолжал сомневаться.

Глава лепреконов появился возле своего Хранителя, погладил довольную морду, о чем-то пошептался, и они вместе двинулись к Антаресу. Глава лепреконов так же, как предыдущие, прибавил к дару своей маги, а изумрудный дракон дыхнул пламенем в центр шара, значительно увеличив его.

Второй дракон, переминаясь с лапы на лапу, сделал неуверенный шаг навстречу. Антарес сам прошел вперед и поднес дар к его морде, остановившись в полуметре. Дракон взглянул ему в глаза и слизнул дар. Проглоченная магия разошлась по телу дракона, он стал таким же изумрудным, как его брат, но не блестел и не переливался на солнце. Его глаза остались мутными, а крыльев не было.

Антарес направился в сторону одной из групп волшебников. Группа состояла из троих магов с метками Волдеморта. Дракон, спокойно последовавший за Антаресом, взвился и зарычал, тот вскинул руки в успокаивающем жесте, перекрывая собой путь дракона к меченым. Трое сопровождающих в составе Антона, эльфа и главы лепреконов стали успокаивать, гладить и уговаривать дракона, делясь с ним магией. Тот сел к Антаресу боком, не соглашаясь идти на встречу, но и внимательно наблюдая за его действиями. Антарес не стал терять время и, шипя на парселтанге, материализовал метки одну за другой, выдергивая их из носителей. Антон тут же подхватывал их магией и передавал Хранителю, тот с остервенением их рвал и проглатывал.

К группе с ошейниками, состоящей из четырех человек, дракон шел уже спокойный и довольный. Процедура прошла без осложнений, и дракон явно был в хорошем расположении духа. Даже ткнулся носом в плечо Антареса и дал себя погладить. После снятия ошейников Антарес вернулся к своему барабану, Антон, эльф и лепрекон покинули центральную окружность начертания, где остались только Антарес и два дракона.

Антарес закрыл глаза, сделал пару вдохов, сосредотачиваясь, и, задав скорость несколькими щелчками пальцев, стал выстукивать сложный ритм, который подхватили лепреконы с разных сторон. Радужный шар вновь закружился вокруг своей оси, только теперь он был заключен в радужный пояс, стоящий на месте, с одной стороны которого к нему тянулись радуги со стороны восстановленного входа, которые не участвовали в восстановлении крыльев изумрудного дракона.

Бескрылый дракон почему-то сел и уставился своими мутными глазами на этот шар с очень несчастным выражением морды. Ритм нарастал, и с земель клана стали подниматься радуги, направляясь к радужному поясу и соединяясь с ним. Их было немного, но они ярко светились. Потом стали пробиваться более бледные, с появлением каждой рядом появлялся лепрекон и кидал в нее горсть лепреконского золота. Радуга становилась ярче и четче и тоже направлялась к поясу. Ритм продолжал нарастать, и вот уже стали кое-где появляться серые фонтанчики со слабыми разноцветными оттенками. В таких местах появлялись лепреконы с небольшими котелками и опрокидывали их в мутные фонтанчики. Поглощая лепреконское золото, те очищались, начинали сиять яркими цветами и радугами устремились к поясу. Когда новые фонтанчики появляться перестали, бескрылый дракон взревел, поднялся на задние лапы и с размаха топнул по земле передними лапами. Изумрудный дракон поддержал брата, одновременно с ним хлопнув по земле хвостом. Из земли рванули черные как нефть фонтаны. Появившиеся рядом с ними лепреконы отшатнулись от этой черноты, растерянно пятясь назад.

"Ну вот, Сириус, и наша с тобой помощь пригодится! Пойдем посмотрим, что там за магия. Лепреконы не умеют с такой работать. Знать бы еще, что за дурак притащил на эти источники темные артефакты и зачем", — ментально поинтересовался Влад, и вместе они аппарировали к ближайшему источнику.

— Не понял! Что здесь делает родовой артефакт Блэков? — возмутился Сириус, поведя носом.

— Ты уверен? И что за артефакт?

— Нет, что это за штука, я не понял, примесь чего-то чужого, но магия Блэков есть, — Сириус внимательно всматривался магическим зрением в то место, откуда бил черный фонтан. Почесал затылок. — Какой-то новодел со встроенной черной жемчужиной. Подковырнуть бы чем-нибудь, — сделал неопределенный жест рукой, и в ней появился черный атам. Сириус удивленно взглянул на него в полной уверенности, что его дал Влад, и спокойно продолжил: — Ага, это я и имел в виду.

Он присел возле самого фонтанчика, всмотрелся и ухмыльнулся, что-то увидев, и, не задумываясь, тряхнул сжатым в руке клинком. Тот вытянулся до полуметра, Сириус перехватил его так, что клинок шел от мизинца, и всадил его в только ему видимое место, тут же чуть провернув. Раздался щелчок, к нему выкатилась черная жемчужина, фонтанчик осел и стал серым. Сириус убрал жемчужину в карман и сделал клинком еще несколько движений, сопровождавшихся щелчками, а потом прямо голыми руками вытащил из фонтанчика какой-то металлический диск с рунами, в центре которого виднелось углубление с держателями, явно бывшее ранее гнездом для удержания жемчужины. За его действиями с интересом следил не только Влад, но и подоспевший за ними О'Нейл. Сириус рассматривал устройство со всех сторон.

Влад заинтересовано спросил:

— И что это?

— Точно не знаю, надо разбираться, но похоже на преобразователь для собирания и консервирования магии.

— А жемчужина?

— Жемчужина — накопитель. Был у нас в роду очень сильный артефактор, Канопус Блэк. Он много родовых артефактов сделал. Среди них было ожерелье из черных жемчужин-накопителей. Делал он его для дочери, она была берсерком, и способности открылись слишком рано. По семейным преданиям, ее первый магический выброс способен был уничтожить целый город, этого не произошло только потому, что отец оказался рядом. Он сделал для нее ожерелье, чтобы оно могло поглотить выброс любой мощности, сохранив жизнь ребенка и окружающих. Ожерелье стало семейным артефактом, им не раз пользовались позже, когда рождались дети такой направленности с мощным ядром. Откуда оно взялось у того, кто делал эти "поделки", не знаю, но этот волшебник совсем ничего не понимает в артефакторике.

— Интересно…

— Ха! Не то слово! Смотри-ка, источник-то без поделки нормальный вид приобрел, — и действительно бледная радуга уже тянулась к поясу. Переставший бояться лепрекон подошел поближе и кинул в нее горсть монет. Радуга засияла и дотянулась до точки назначения.

Так, передвигаясь от фонтанчика к фонтанчику, Сириус собрал тридцать две жемчужины. "Поделки" горе-артефактора были все одинаковые, поэтому он взял только три штуки. Одну разобрать и изучить и пару для Вальбурги, попытаться определить горе-мастера. Влад, эльф и О'Нейл тоже взяли по паре разобраться, остальные уничтожили.

Драконы все это время мирно ждали, устроив головы на коленях усевшегося между ними Антареса, а он поглаживал им надбровные дуги, это им нравилось так же, как Шеше.

Когда Сириус завершил снятие "поделок" с источников, бескрылый дракон, моментально утратив терпение, рыкнул и, усевшись под радужный шар, уставился на него выжидательно. Антарес хлопнул в ладоши, и пояс с прилипшими к нему радугами упал на дракона. Тот закрыл глаза и замер, пока формировались радужные крылья и восстанавливался волнами его цвет. Когда он открыл глаза, они оказались такими же ясными и яркими, как у брата. Он, радостно рыкнув, чуть взлетел и перевернулся в воздухе.

Крылья его пошли волной и из прозрачных радужных стали плотными, с изумрудным основанием и темно-зелеными перепонками. Теперь близнецы точно стали неотличимы. Они взмыли в воздух, устроив нечто среднее между танцами и догонялками.

Вдоволь посмеявшись, Антарес вернулся к делам, выбивая новый ритм.

Радужный шар снова закрутился вокруг своей оси, но в противоположную сторону. Напротив Антареса появился глава лепреконов. Шар оказался между ними. Они перехватывали друг у друга ритм, шар становился гуще, материальнее. В какой-то момент драконы спикировали вниз и обдали шар пламенем с двух сторон, шар стал однородным золотым. Снова Антарес и глава лепреконов перехватывали ритм друг у друга — шар рос, но вновь приобретал радужный вид. Появились лепреконы с огромным котлом и перевернули его содержимое в шар, сразу исчезнув. Драконы спустились и стали попеременно в определенные моменты ритма выпускать пламя в шар, пока он не перестал увеличиваться и не приобрел равномерный золотой цвет.

Мгновенно все утихло. Драконы обернулись к Антаресу и опустились на одно колено передними лапами, одновременно на одно колено опустились глава лепреконов и подоспевший эльф. Антарес находился в эйфории от переполнившей его и все вокруг магии и потому не смутился, а раскрыл свою ауру, покрывая их ее сенью. Потом поняв, что так они не встанут, убрал ее.

Все поднялись, и драконы с дружным рыком одновременно с хлопком ладонями Антареса ударили хвостами по шару. Тот как будто лопнул, разлившись огромной волной густой, почти материальной магии по всем землям, с головой накрыв в момент разлива всех волшебников клана, очищая, восстанавливая и обновляя. Когда волна магии завершила свой бег по землям, Антарес взмахом руки открыл проход, выпуская довольных драконов домой. Осталось только переместить земли.

Антон с Антаресом быстро опутали сетью своей переплетенной магии еще не успокоившиеся, сочащиеся магией земли, и Антарес придал перемещению направление. Довольная и в разной степени уставшая четверка, прихватив эльфа, отправилась в дом Грима, так теперь называли дом с площади Гриммо.

* * *

У семейства Гольдштейн кроме дома на землях Ирландского клана имелся домик в Дублине, который "пришнуровали" к собираемому городку к участку с домом профессора Тофти, напротив площади Блэков. Сына эльфов отправили в Дурмстранг вместе с детьми клана, а его супруга занялась безобразием из кое-как скрепленных земель, восстанавливая баланс земли и растительности. На данный момент будущий городок состоял из трех улиц и одной площади: "улица Учительская" с домами в основном стариков-интеллектуалов, площади Блэков, Торговой улицы с домами представителей малого и среднего бизнеса и Старой улицы с домами аристократии. Наличие соседства семьи эльфов и профессора Тофти с умничкой Барти не могло не привести к самопроизвольному возникновению Отдела тайн. Учитывая теплые отношения Барти и "обожаемого учителя" Беллатрикс, самоучрежденный Отдел тайн был всегда в курсе острых проблем, требующих срочного вмешательства лиц, "искушенных в магических науках". Не оставались в стороне и прочие интеллектуалы, правда, привлекали их по профильным вопросам.

* * *

Параллельные расследования по поводу артефактора-любителя и его "поделок" с жемчужинами Канопуса Блэка завершилось в целом предсказуемо. Последним ребенком-берсерком, носившим ожерелье, оказался никто иной, как Сириус. Конечно, на артефакт были наложены чары невидимости и неопределяемости. У Сириуса это ожерелье и пропало на пятом курсе, что выяснилось после его возвращения из Хогвартса. Разумеется, был скандал. Родовыми артефактами особенно столь необходимыми семье не разбрасываются. Итогом скандала стал его демарш — ушел из отчего дома, хлопнув дверью.

Самое интересное, что Сириус был полностью уверен, что знал об ожерелье только из рассказов матери и никогда его не видел, не то что носил! Сильным волшебником он тоже себя никогда не считал и не чувствовал, а уж про берсерка слышал пару раз от матери в раннем детстве из семейных легенд, рассказанных на ночь, и считал сказками. Причин своего конфликта с матерью он не помнил и считал свой побег исходом бесконечных придирок по мелочам. Учитывая, что носил ожерелье он с раннего детства, и об этом знали все сестры, и у каждой была по этому поводу своя история, а то и не одна, память ему правили большим объемом и очень профессионально, что вызывало большие вопросы о сообщниках Дамблдора. Такая работа была просто не под силу волшебнику. Конечно, если бы Сириус был ровесником Гарри, можно было бы подумать на Снейпа. Вампир-полукровка с развитым ментальным даром вполне был на такое способен, но он был ровесником Сириуса и в те времена только учился защищать свой собственный разум.

Сириус искренне извинился перед матерью и честно заявил, что своего отпрыска за потерю такого артефакта как минимум бы высек, и был искренне изумлен, что мать только кричала.

Артефактором-недоучкой оказался сам великий светлый. Две независимые экспертизы Вальбурги и Влада пришли к одному итогу. О'Нейл, проведя свое расследование, выяснил, что принес эти артефакты и установил на источники один из носивших ошейники тридцатого августа и должен был их снять и вернуть Дамблдору к Самайну, что вызывало еще больше вопросов. Основной — зачем такая секретность? Даже если заказать такую работу нельзя было в Гринготтсе, чтобы не вскрывать факт кражи семейного артефакта Блэков, можно было найти профессионального артефактора с даром в Лютном. Там никто бы не стал задавать вопросы и разглашать информацию. Меньше знаешь — крепче спишь. Не доверяешь профессионалам? Готов пожертвовать качеством ради секретности? Допустим. Возьми Артура Уизли! Он хоть и самоучка, но талантливый и сделал бы простой собиратель с трансформатором в накопитель в разы лучше! Насколько должна быть важной и секретной цель, чтобы бояться доверить ее даже собственному рабу?

Дальше — хуже. Для чего Дамблдору собирать магию в таких количествах? Полный объем всех жемчужин таков, что вся Магическая Британия за десять лет столько не израсходует. Почему сейчас? Ведь заполучил он ожерелье девятнадцать лет назад. Все это время лежало, а тут вдруг понадобилось? Что такого планировалось на Самайн, если не страшен риск использовать краденные накопители, заряжать их, опустошая источники клана, рискуя ополчить против себя не последнюю боевую единицу страны и потерять приличного боевика, которых не так много осталось в Ордене Феникса? И какие всех ждали неприятности в итоге?

Вопросов становилось все больше, но ответов на них не было.