Дело Гермионы (джен)

По выходу из комнаты счастья меня ловит целительница, уже успевшая переодеться, и первым делом оттягивает веки, потом щупает пульс и качает головой. На мой молчаливый вопрос она поясняет:

— Ты шесть часов держала Гарри и под конец немного перенапряглась, поэтому я и дала тебе стимулятор. Ты же не хочешь заработать истощение организма? Так что сейчас выпей это, — сует мне в руки пузырек, — только вначале ложись на койку.

— Снотворное?

— Вроде того, — неопределенно машет рукой. — Всего понемногу в одном флаконе.

Вот счастье-то. Но что делать, надо так надо. И тут до меня доходит.

— Шесть часов?

— Точнее шесть с половиной. Я немного растеряла навыки, пока лечила школьников, поэтому вначале долго возилась с сердцем и печенью, — виноватым голосом говорит Помфри. — Извини, что пришлось тебя привлечь, но больше никто, кроме тебя и Филиуса, в Хогвартсе Поддерживающим не владеет, а до Мунго Гарри не дожил бы. Разве что директор Дамблдор его бы туда аппарировал, но Альбуса сейчас, как назло, нет в школе. Давай, ложись и пей, тебе сейчас надо отдохнуть, выспаться, а уже потом все остальное.

— Как же вы, мадам? — выпиваю содержимое пузырька.

Ну и гадость, кто так готовит зелья? Сахару надо больше класть!

— Справлюсь, не волнуйся, — отмахивается она. — Все равно сейчас Гарри целые сутки нельзя давать зелья, из-за операции и потому...

В общем, где-то тут я отключился, и хорошо, что лежал.

— ...что его организм сейчас ослаблен до предела, — договаривает мадам Помфри.

Очень, очень некрасиво все получилось, и она дрожащими руками накидывает одеяло на девочку. Еще бы немного, и не справилась бы, умер бы Гарри Поттер прямо на ее столе. И ведь когда прилетели с ним, умирал, хорошо хоть обездвижить догадались, молодец Оливер, не зря капитаном в команде. И заклинание не зря разрабатывала, и все равно по краю прошлись сегодня, буквально по краю.

Мадам Помфри смотрит на трясущиеся руки, потом решительно проходит к одному из шкафов, наливает себе медицинского спирта, разбавляет водой и пьет. Тремор в руках, конечно, от этого не прекращается, но заметно слабеет, и хотя бы немного отступает душевная дрожь.

Целительница признается самой себе, что расслабилась за годы, проведенные в Хогвартсе, привыкла, что особо серьезных проблем у детей не бывает. Ну, сломают руку или ногу, заколдуют друг друга, синяков наставят, с этими вещами она справлялась легко и непринужденно. Но вот такое, как сейчас... Помфри залпом допивает содержимое стакана и отодвигается в сторону. Сейчас посидеть полчаса, пусть спирт всосется в кровь, потом зажевать запах — и можно выходить из медпункта, отвечать на вопросы.

То, что вопросов и желающих их задать, будет много, можно даже не сомневаться.

По давней привычке мадам Помфри тут же устраивает мысленный разбор операции, отмечая ошибки, промедления, недочеты и явные промахи. Последних было мало, но они все же были, и стоило бы признать, что без Поддерживающего заклинания она бы в одиночку не справилась. Скачки энергии, конечно же, чувствовались, но в целом поток держал Гарри, пока она латала наиболее серьезные повреждения. Флитвик молодец, справился.

Можно выпускать заклинание в свет, первичная апробация удалась на славу.

Не без гордости Поппи признает, что врачи людей тут бы не справились.

Только смесь магии с медициной магглов, то, чему она посвятила жизнь, могла справиться так быстро и так надежно. Еще надежнее было бы, присутствуй при операции несколько ассистентов: держащие маги, медсестры и, конечно же, еще один хирург-практик, но и так неплохо получилось.

Откинувшись на спинку кресла, целительница позволяет гордости овладеть собой.

Хогвартс гудит, как огромный осиный рой, в который ткнули палкой и как следует пошевелили. Самые невероятные слухи и предположения роятся и летают из уха в ухо. Правда оказывается надежно погребена под этой лавиной спонтанного народного творчества. На текущий момент доминирует версия, что Гарри Поттер хотел отважно метлой проткнуть Пожирателя, но тот успел увернуться при помощи Темной Магии.

Тем временем вернувшийся в школу директор и следователи Министерства, вызванные Амбридж, трудятся над установлением истины. Рассказы участников квиддичной команды о том, что "Гарри взлетел, увидел снитч, полетел ловить, а потом бац — и врезался в землю!", оказываются очень эмоциональны, но малоинформативны. Собственно, перед следователями стоят два главных вопроса: как именно повредили метлу и кто это сделал?

Но предварительно они втроем склоняются к версии, что это дело рук Пожирателей.

— Зачем? — спрашивает Дамблдор, глядя на собравшихся поверх очков.

— Чтобы убить Гарри Поттера, конечно, — невозмутимо отвечает старший следователь Дьюк Каннингем.

После чего проводит пальцем по роскошным, торчащим в стороны усам, и думает, что еще успеет домой на ужин. Дело-то совершенно ясное! Вот тебе Гарри Поттер, вот злодеи. Но директор Хогвартса сегодня явно решил поиспытывать терпение Дьюка.

— Пожиратели — мастера магии и неоднократно совершали убийства. Зачем бы им подсовывать Гарри Поттеру в метлу "условный артефакт", да еще и без гарантии срабатывания?

"Условный артефакт" — зачарованная вещь, срабатывающая на определенное условие. Они не получили широкого распространения, так как "палочкой проще", и к тому же правильно задавать условия очень сложно и ненадежно. Бывали случаи, когда такие артефакты убивали своих хозяев в процессе настройки.

— Откуда у вас подобные сведения? — тут же настораживается Дьюк.

Его предупреждали в Министерстве, что Дамблдор слегка не в себе, строит козни против Фаджа и временами мелет чепуху, но увидеть подтверждение этого старший следователь ожидал немного позже, через несколько дней.

— Это Хогвартс, — пожимает плечами директор. — Школа Чародейства и Волшебства.

— И все же? — Дьюк уже почти уверен, что директор или врет, или сам все видел, но не стал мешать злодеям.

— Вы же побывали на квиддичном поле, видели там обломки метлы. Я подобрал некоторые из них и подверг анализу, посмотрел, какая магия на них осталась. Вне всяких сомнений, Гарри Поттеру засунули в метлу темномагический артефакт, работающий как бомба магглов.

— Что, простите?

— Как заклинание Редукто, — поправляется Альбус Дамблдор, — и срабатывающий на определенное условие.

— На какое же?

— Думаю, — директор поправляет очки, — это была скорость. Когда метла Гарри превысила определенную скорость, артефакт пришел в действие и разнес прутья. Результат налицо.

Дьюк Каннингем недоверчиво смотрит на старого директора. Всего ничего прошло со времени преступления, а Дамблдор уже все знает! Старший следователь еще раз проводит рукой по усам и уточняет:

— И кто, по-вашему, это сделал?

— Кто-то из учеников, — не медлит с ответом дедушка Альбус. — Будь там Пожиратели, они бы убили всех.

В кабинете директора появляется Минерва МакГонагалл с сообщением, что Гарри Поттер выжил, но сейчас без сознания и отдыхает после сложной операции. Следователи рвутся с ним поговорить, но затем все же до них доходит, что вряд ли Поттер сможет сообщить хоть что-то полезное. Если бы он знал, что произойдет, то непременно приложил бы все силы, чтобы избежать этого.

— Думаю, на сегодня достаточно, — говорит Дьюк. — Продолжим завтра.

— Хорошо, — соглашается директор. — Завтра воскресенье, и мы сможем закончить следствие без помех.

Дьюк и остальные два следователя очень раздосадованы этим замечанием Дамблдора, но вслух не возражают. Им кажется, что раз директору так не терпится выпроводить следователей, которых он и не думал приглашать, то какая-то вина Дамблдора в случившемся есть.

В себя я пришел на следующий день, как не замедлила сообщить появившаяся как будто из под земли мадам Помфри. Смысл краткой, но энергичной речи сводится к тому, что в воскресенье, 13 февраля, не надо валяться в кровати, а пора встать, пройти осмотр и отправляться в цепкие лапы заждавшихся меня директора, инспектора и остальных официальных лиц. Мол, она как медик совершенно против такого издевательства над детскими организмами, но требуют и требуют. Гарри тоже допросили бы, будь он в сознании.

— Что с Гарри? — сажусь неохотно, тело ватное, и хочется лечь и не вставать.

— На первый взгляд все нормально. Сейчас — неделю на зельях и капельницах, а там, возможно, придется еще раз оперировать что-то, не до конца сделанное. Но это уже локальное воздействие, я сама справлюсь. Потом — наблюдение и соблюдение режима, пока он в себя не придет.

— Весело, — встаю и оглядываюсь. — Извините, мадам.

Так, одежда на мне, вон обувь, диадема на голове, уже неплохо. Сходить в туалет и не мешало бы почистить зубы, а потом сожрать тарелку мяса с картошкой, и желательно в тишине. В голове постукивают молоточки, и вообще следует больше тренироваться. Мадам Помфри, как будто подслушав мысли, тоже заводит речь о тренировках.

— Ничего, Гарри еще легко отделался, обычно от такого умирают на месте. Здесь же даже без последствий обойдется, скорее всего. Полежать, конечно, ему придется, в том числе и без сознания, но к концу учебного года почти поправится.

Даже не знаю, что сказать. Нет, конечно, спасти человека после такого падения и внутренностей всмятку — это очешуеть как круто, но говорить Гарри, что "он легко отделался", я бы поостерегся. Но мадам Помфри виднее, в конце концов, это исключительно ее заслуга, что Гарри сейчас лежит и дышит на соседней койке, а не отдыхает в уютном гробике с видом на Хогвартс.

Мысли переключаются на вчерашнюю догадку. Малфой? Доказательства?

Так, там вроде бы директор хотел со мной поговорить, отлично. Уж дедушка Альбус точно меня выслушает и примет всерьез. Эх, если это и вправду сделал Драко, то доля моей вины есть. Отвадил его от насмешек, некуда ему стало спускать пар, вот и решился на крупное злодеяние. Ох уж эти мажоры, одни проблемы от них.

— Спасибо, мадам.

— Успеешь еще наспасибкаться, — отмахивается целительница. — Будешь ходить помогать ухаживать за Гарри, заодно еще кое-какие медицинские аспекты подтянем. На полноценного колдомедика, конечно, не потянешь, но в целом помощь оказать сможешь.

— Да, мадам.

— Опять же директор просил, и надо теперь чаще заниматься, — задумчиво говорит целительница.

Ах да, Дамблдор же обещал, еще в прошлом году, а я и забыл. Хм-м-м, но не мог же предвидеть такое? Ладно, будем считать, что обделались тяжелым испугом, и пора двигаться дальше. Тело потихоньку расходится, и шум в голове уже не такой шумный. В первом приближении можно выходить, если желающие пообщаться будут делать это не слишком громко.

— До свидания, мадам.

— Заходи после обеда, — улыбается целительница. — Думаю, как раз работа для тебя появится.

Ага, ага, знаем мы эти работы. Менять утки и обтирать больных, спасибо, смотрели фильмы. Внезапно вспоминается, что после истории с василиском это тело тоже месяц того, лапами кверху лежало, без сознания. Понятно, что Гарри его не обтирал, но от этой мысли внезапно пробивает на истерический смех.

Новая школьная услуга: протри одноклассника, пока тот без сознания! Детям до десяти лет — скидки!

Неподалеку от двери в медпункт, спиной ко мне, стоит Ремус Люпин и задумчиво смотрит в окно, кусая яблоко.

— Добрый день, профессор.

— Добрый, Гермиона, — оборачивается он. — О, какой у тебя замученный вид!

Пожимаю плечами, мол, что тут скажешь, полностью согласен.

— Сейчас подойдет смотритель Уайт, — Люпин подмигивает. — И присмотрит за медпунктом, а мы с тобой отправимся к директору Дамблдору.

— Да, профессор. Меня не было на поле в момент... происшествия.

— Да, но комиссия из Министерства настаивает на том, чтобы поговорить с тобой. Видишь ли... привет, Барнард...

— Привет! — Сириус весьма напряжен. — Как там... Гарри?

— Мадам Помфри сказала, что выздоровеет полностью и даже без последствий, просто это займет некоторое время, предположительно до лета.

Сириус молча и от всей души сгребает меня в охапку. Мне и без того не слишком хорошо, а от таких душевных обнимашек вообще начинает тошнить. Но Сириус, то ли выразив чувства, то ли что-то сообразив, резко меня отпускает. После чего с самым гордым видом встает возле двери в медпункт и достает какую-то книгу из кармана.

— Идем, Гермиона, — командует Люпин.

И мы идем. По дороге Ремус вкратце рассказывает о вчерашнем, но, по сути, просто повторяет слова Невилла в расширенном варианте. Как там было в классике? "Шел, поскользнулся, потерял сознание, очнулся — гипс?" Ну вот здесь примерно то же самое. Началась тренировка, Гарри взлетел, спикировал, разбился, его потащили в замок. Также преподаватель ЗОТИ сообщает, что Амбридж вызвала следователей из Министерства, едва услышала про то, что Гарри Поттер разбился. И теперь мы идем именно к ним, так как сейчас идет опрос свидетелей.

— А почему они не на поле для квиддича?

— Вообще-то они там, по крайней мере, двое из них. Третий, старший следователь Дьюк Каннингем, ждет тебя в кабинете директора. Честно говоря, дела складываются не очень хорошо, министерские почему-то уверены, что сам Дамблдор это подстроил.

— Смысл? — вырывается у меня. — Извините, профессор. Но ведь и вправду, захоти директор Дамблдор устранить кого-то на территории Хогвартса, стал бы он производить все так шумно и публично?

— Конечно, нет, но у следователей из Министерства своя теория. Они ей, разумеется, не делились, но по намекам вполне можно сделать вывод. Мол, Дамблдор это затеял, чтобы укрепить свою репутацию величайшего светлого волшебника, каковая репутация на самом деле просто ложная и дутая. Да-да, я тоже мозг сломал, пытаясь понять, что тут к чему, но вот так.

Ну, в принципе, не бином Ньютона. Если министерские уверены, что Дамблдор хочет власти, то какую тут можно выстроить цепочку? Роняет Гарри Поттера, получает резонанс в магическом мире, использует его, чтобы показать некомпетентность Министерства, ловит Пожирателей, якобы сделавших это, упрочняет свою славу и репутацию величайшего светлого волшебника. Могла быть такая цепочка? Вполне могла. Она, конечно, однобока и упускает некоторые моменты, но в Министерстве совсем не гении собрались, раз копают версию "Дамблдор и власть".

— Вот и пришли, — останавливается Люпин возле горгульи.