Дело Гермионы (джен)

Хогвартс. Большой зал. Невилл, Рон и Чарли.

Лонгботтом, не замечая, что скребет по пустой тарелке, с раскрасневшимся лицом читал газету, Рон пытался делать домашнее задание по Прорицаниям, а Чарли со скучающим видом разглядывал потолок Большого зала. Сегодня там показывали синее небо, редкие облачка и немного солнца. Настроение у бывшего аврора было сонное. Интервью выдалось бурным, пришлось не только говорить, но и драться, затем убегать, еще драться, и только потом подоспели мракоборцы Министерства.

Молодые и неопытные.

Хорошо, что Пожиратели сразу отступили и не стали ввязываться, иначе тут бы мракоборцам и пришел конец. Как чуть не пришел он самому Чарли, и только умение аппарировать спасло, когда в редакции внезапно появились Пожиратели. Эти гады в масках заранее заложили портключ в помещение и таким образом обошли охрану. Итог: разгромленная редакция, два мертвых мракоборца охраны, испорченная мантия и очки у Чарли и возможное раскрытие маскировки. Бакстер не знал, заметили ли его аппарацию, а если заметили, сделали ли верный вывод.

Ведь Гарри Поттера могли обучить аппарации в этом году, не так ли?

Дамблдор, узнав о случившемся, подергал за бороду и сказал, что займется вопросом. Упущение? Конечно. Никто не предполагал, что лже-Гарри придется аппарировать, но иначе Чарли точно остался бы там, вместе с остальными погибшими. Пятеро опытных магов (а в Пожирателях остались только опытные) — это чересчур, тут даже Грюм в одиночку не справился бы.

В общем, не удалось Бакстеру выспаться с этими треволнениями, и теперь он бездумно смотрел на потолок. Не сон, не бодрствование, нечто среднее, когда и глаза открыты, и примерно понимаешь, что вокруг происходит, но при этом мыслей нет, тело заторможено и отдыхает.

— Какой дурак придумал Прорицания?!! Это все чушь!! — заявил Рон, отбрасывая свиток и книгу. — Если верить этим чаинкам, то меня вчера съел великан!

Снова повисла тишина. Никто не отреагировал. Невилл увлекся газетой, Чарли было лень говорить. Рон, красный и злой, снова подтянул к себе свиток, открыл книгу и начал писать, злобно бормоча под нос.

— Может, ты неверно посчитал чаинки? — пришла Джинни, услышавшая крик.

— Что б ты понимала в Прорицаниях, ты ж на них не ходишь! — злобно огрызнулся Рон.

— Мне Луна рассказывала, — пожала плечами Джинни.

Рон фыркнул, но смолчал. Только начни говорить про Луну, тут же всплывет и Гермиона, а дальше — слово за слово, и опять будет ругань. После прошлого раза и последовавшей нотации со стороны Гарри Рон не испытывал желания повторять случившееся.

— И вообще, Рон, ты смотришь на картинку с кофейной гущей, а свиток пишешь про чаинки, — продолжала Джинни. — Неудивительно, что у тебя не получается...

— Сейчас я предскажу! — захлопнул книгу Рон. — Команда Гриффиндора останется без Ловца! Лучше бы помогла мне, я все-таки твой брат!

— Подумаешь, вас таких много, — закатила глаза Джинн, вызвав усмешку Бакстера.

Многочисленность семейства Уизли уже давно служила предметом для шуток.

— Ну и ладно, играйте в свой квиддич, смейтесь надо мной, да, — заворчал Рон, снова открывая книгу. — Нет бы помочь! Гарри, может, ты поможешь?

— Да пиши что в голову придет, — тут же ответил Чарли, — все равно Сивилла проверять не будет.

— О, а это мысль! — и перо Рона застрочило вдвое быстрее.

— Гарри! Это неправильно! — воскликнула Джинни. — Нельзя придумывать!

— Подумаешь, — передразнил ее недавнюю реплику Бакстер, — вон в газетах постоянно придумывают, и ничего. Все верят. Правда, Невилл?

— А? — оторвался от газеты Лонгботтом. — Что?

— Гарри утверждает, что в газетах одни выдумки! Это же неправда! — воскликнула Джинни.

— А-а-а, — протянул Невилл и снова уткнулся в газету.

Джинни, не дождавшись ответа, возмущенно засопела, опять сделавшись удивительно похожей на Молли.

— Что это с ним?

Чарли, понявший, что спокойно поспать с открытыми глазами ему не дадут, вздохнул и пояснил:

— Читает про второе испытание Турнира Трех Волшебников. В пятый раз. Потом смотрит на фотографию и начинает рвать волосы на голове. Ест не глядя то, что на тарелке. Снова принимается читать, и так по кругу с самого обеда.

— Ух ты, — Джинни поднялась и заглянула через плечо Невилла в газету. — Это кто?

— Это Гермиона Грейнджер! — неожиданно заорал Лонгботтом на весь зал. — Подруга твоя!!!

Джинни отшатнулась, шлепнулась на пол, но Невиллу было все равно: он опять уткнулся в статью. Ученики и учителя, обернувшиеся было на крик, тоже вернулись к своим делам.

— Это мантикора, — пояснил лже-Гарри, помогая Джинни подняться. — Опасная зверушка, пятой категории.

— Ого! — Джинни тоже ходила на УЗМС, и профессор Кеттлберн уже рассказал им о категориях. — Так что получается, Гермиона... убила ее?

Рон, не отрываясь от свитка, вздохнул. Когда сова Августы Лонгботтом принесла газету Невиллу, тот немедленно поделился «радостными» новостями с окружающими. В принципе, Рон был не против послушать о подвигах, но тут было одно «но». Опять окружающие будут без умолку болтать о Грейнджер, и как тут не вздохнуть?

— После василиска и с таким наставником, как Шизоглаз, — это неудивительно, — спокойно ответил Чарли.

Он не стал развивать тему василиска, просто отметил, что Рон в очередной раз удержался от реплики. Это радовало, младший Уизли все-таки переборол себя и начал учиться сдержанности. Конечно, угроза лишиться дружбы Гарри Поттера тоже подействовала, но какая, в сущности, разница? Пусть привыкает сдерживаться, однажды Рон поймет, что никто не вспоминал ему ту историю с василиском, не попрекал, и тогда ему станет стыдно. Вкупе со сдержанностью и умением держать язык за зубами это будет прекрасным фундаментом для его изменений в лучшую сторону.

Изжить влияние Темного Лорда — вот глобальная цель, и умение сдерживаться — тут только первый шаг.

Не то чтобы Чарли рвался перевоспитывать Рона, но обойти этот вопрос не получилось. Впрочем, оригинальный Поттер на этот счет не высказывался, так что Чарли, скорее, прикрывал тылы от слабой возможности предательства — по привычке. Доверяй окружению, но проверяй — и проживешь долго, хотя, возможно, и не слишком счастливо.

— Все равно это как-то чересчур, — вздохнула Джинни, — в голове не укладывается.

— Да, да, не укладывается, и как только организаторы додумались выпускать школьников против таких опасных существ? — Невилл внезапно оторвался от газеты и затараторил: — Чем они думали? Хорошо, что Гермиона такая сильная и красивая, а если бы нет? Ведь если посмотреть...

Он тараторил и тараторил, захлебываясь словами и возмущением, выплескивая аргументы, накопившиеся за время шестикратного прочтения и разглядывания фотографии. Кто-то с трибуны исхитрился сделать нормальную, большую колдофотографию, на которой Грейнджер стояла, поставив ногу на труп мантикоры. Рон, закатив глаза, отложил свиток и демонстративно заткнул уши на несколько секунд. Не помогло; Невилла несло, он говорил и не замечал, что происходит вокруг. Джинни смущенно смотрела на Лонгботтома, а также украдкой кидала взгляды на Гарри и думала, что влюбленные, как и она сама, странные люди.

Чарли вернулся к разглядыванию потолка, даже не пытаясь делать вид, что слушает.

— И за это второе место! Так нечестно!!! — заорал наконец Невилл и хлопнул рукой по столу.

Сидевшие за учительским столом Дамблдор и МакГонагалл, услышав выкрики Лонгботтома и стук по столу, переглянулись, не сумев сдержать улыбок. Сейчас «Величайший Светлый Волшебник» и холодно-строгая декан Гриффиндора больше напоминали дедушку с бабушкой, которые умиляются очередной выходке любимого внука.

— Вот она, сила Любви, — сказал Дамблдор. — Как она преображает и воодушевляет нас!

— При этом юный Лонгботтом считает, что ты, Альбус, отбил у него девушку! — не удержалась от реплики МакГонагалл.

— Думаю, когда мисс Грейнджер вернется, она быстро разберется с этим вопросом, как и со всеми остальными накопившимися вопросами.

— Ты считаешь, что Министерство не успеет победить до лета?

— Победить? — удивился Дамблдор. — Я скорее бы сказал — не проиграть, и да, надеюсь, что до лета этого не случится. Мы уже выявили трех околдованных и двух добровольных помощников Волдеморта в Министерстве, и кто знает, сколько их еще там? Случайный успех ловушки в Гринготтсе ничего не значит, по всем остальным статьям Волдеморт нас переигрывает.

— Разве он не понимает, что... — Минерва невольно понизила голос.

— Все он понимает и знает, чай со Статутом не хуже нашего знаком. У него еще есть пять месяцев, чтобы захватить власть, и самое ужасное, что мы не можем этому помешать. Если Амелия погибнет, на новых выборах наверняка пройдет кандидатура мага, подконтрольного Тому.

— Но разве ничего нельзя сделать, Альбус?

— Традиции! Проклятые вековые традиции! — со злостью ответил директор Хогвартса. — Волдеморт плюет на эти традиции и побеждает, а Министерство не в силах отрешиться от некоторых вещей. Пора, пора изменять общество, иначе мы все погибнем.

— Так выставь свою кандидатуру, Альбус! — опять понизила голос МакГонагалл.

— Можешь говорить спокойно, Минерва, нас не подслушают, — успокоил ее Дамблдор. Поправил очки и со вздохом произнес: — Я не буду выставлять свою кандидатуру и не буду министром. Никогда.

— Но...

— Стремление к власти убило мою сестру, и я не желаю повторять все это, — неестественно спокойно продолжил Дамблдор. — Амелия Боунс — прекрасный министр и будет сражаться с Волдемортом до последнего вздоха. Все, что нам нужно, это незаметно прикрывать ее спину, благо Амелия и сама очень сильный маг. Кингсли и Артур отлично справятся, и предлагаю закрыть эту тему.

— Хорошо, — Минерва немного опешила от такого признания о сестре. — Как скажешь.

— Гарри Поттер, вот кому суждено изменить магический мир, — продолжал дедушка Альбус, не слушая собеседницу, — и ему это будет легче сделать, чем мне. Друзья помогут Гарри, и, возможно, он сумеет спасти все магическое сообщество.

— Альбус, ты о чем? Опять о пророчестве?

— Нет, Минерва, я о том, что магическому миру нужны перемены, — серьезно ответил Дамблдор. — И национальному герою, победителю Темного Лорда, знаменитому Гарри Поттеру будет легче их осуществить. Его подруга Гермиона поможет ему — как своей славой, так и силой, и знанием мира магглов.

Это было очень серьезное заявление. Дамблдор, в сущности, впервые озвучил тот долговременный план, ту мысль, которая зрела в нем прошлые три года. Вначале дедушка Альбус просто собирался помочь пророчеству воплотиться в жизнь, победить Волдеморта при помощи Гарри Поттера. Но затем, понаблюдав за развитием событий, он понял, что можно расширить план, продлить его в будущее и наметить новую цель, куда глобальнее победы над Темным Лордом. Поэтому Гермиона была отправлена на Турнир, и поэтому Рону Уизли никто не стал напоминать о событиях мая 1993 года. Все это входило в категорию «разумного риска», и выигрышем в этой новой партии мог стать спасенный от загнивания и стагнации магический мир.

Не власть магов над глупыми магглами, как он мечтал в юности. Не прятки от людей и попытки не вызвать их гнева и нового уничтожения магов, как оно выяснилось в середине жизни. Нет, обретя мудрость в старости, Дамблдор понял, что спасением магического мира может стать сотрудничество магглов и магов. Но как осуществить этот воистину грандиозный План, перед которым померкло бы и уничтожение десятка Темных Лордов, Дамблдор не знал, пока Гарри Поттер не появился в Хогвартсе. Появился шанс, и, следуя данному самому себе, после гибели Поттеров, слову не колебаться с исполнением планов, дедушка Альбус приступил к делу.

И вот теперь он рискнул озвучить часть плана.

Ведь если верные соратники и соратницы, братья и сестры по Ордену, не примут план, то как можно рассчитывать на остальной магический мир? Продавливать силой? Становиться самому Темным Лордом? Бред! Но если идеи найдут отклик и понимание, то можно постепенно перенацелить Орден на новый План. Волдеморт опасен, но там достаточно удерживать и охранять ключевую фигуру — министра Боунс, чтобы Том проиграл. Рано или поздно у него закончатся слуги, и тогда он ничего больше не сможет сделать. Со всей своей мощью, бессмертием и знанием змеиного языка.

— Альбус? Ты серьезно? — нахмурилась Минерва. — Тебе мало того, что на плечи Поттера взвалена борьба с Темным, так ты еще и хочешь его в политику толкнуть?

— Победитель Темного Лорда, — заметил Дамблдор, — будет значить в политике Британии очень много. Власть не может быть целью, но если использовать ее как инструмент для достижения целей, то можно многого добиться. Достаточно начать, остальной магический мир присоединится.

— Или они все-таки оккупируют страну, повинуясь Статуту, — фыркнула МакГонагалл.

— Да, это серьезная проблема, — кивнул директор. — Но ты согласна, что магическому миру нужны перемены?

— Если это позволит обойтись без новых смертей и новых Темных, то конечно!

Все-таки хоть что-то, подумал Дамблдор. Минерва правильно указала на самое слабое место Плана: Статут Секретности. Его так просто не нарушить, а то, что планировал Дамблдор, — это не просто нарушение Статута, это его отмена. Основополагающий документ, который внедряли кровью и магией и к которому все привыкли... сколько крови и магии потребуется, чтобы отменить его? Не закончится ли все это новым избиением и войной на уничтожение магов? Вопросы далеко не праздные, и Дамблдор давно над ними размышлял.

Пророчество. Да, пожалуй, когда Гарри вернется, надо будет познакомить его с пророчеством. И понемногу начать посвящать в свои планы и готовить к новой цели. Или, возможно, будет лучше просто сообщить Гарри обо всем и предложить выбор? Чтобы он осознанно и добровольно пошел по дороге, которая, быть может, спасет магический мир? Да, если Гарри повзрослел в Дурмштранге, то это будет лучше всего. Если он готов принять информацию о пророчестве и родителях, то, следовательно, имеет право решить: пойдет ли он дальше, во имя спасения магов?

— Тогда вернемся к этому вопросу после победы над Волдемортом, — сказал он Минерве.