Проклятье крови (джен)

Третий Хокаге сидел возле постели, на которой лежала Кагами. Вчера, после того, как клан Учиха был вырезан, отправленные им АНБУ нашли только двух выживших, Саске и Кагами. Их сразу перевезли в больницу, где врачи констатировали, что оба выживших находятся под сильным гендзюцу. Было принято решение сначала разбудить Саске, а потом уже заняться девочкой, но врачи столкнулись с тем, что никак не могли проникнуть в гендзюцу и помочь детям. Вот уже целые сутки врачи бились, чтобы помочь Саске, но результат был нулевым.

Хирузен вздохнул, он не одобрял и не понимал поступка Итачи: вырезать весь клан и оставить в живых только сестру с братом. Можно было поступить иначе, точнее, третий был уверен, что можно было поступить иначе. Но ни Данзо, ни Итачи было не переубедить. Старик отвернулся от окна палаты, в которое смотрел все это время; на улице шел дождь, природа тоже скорбела о потере целого клана. В голове Сарутоби витали невеселые мысли; ладно, Итачи сделал свой выбор. Данзо тоже был доволен, проблема с переворотом, который замыслили Учихи, была решена. Но, как быть с тем, что деревня после вчерашних событий очень сильно потеряла в военной силе? Как быть с тем, что теперь полиции нет, а значит, преступность резко возрастет? Не АНБУ же ему посылать выполнять работу полицейских?

В результате, все довольны, только деревня ослабла, и другие страны не упустят возможности этим воспользоваться.

Со стороны кровати послышался вздох. Хирузен посмотрел на кровать, где лежала Кагами; ее глаза были открыты, в них горел шаринган; узор глаз сделал полный оборот вокруг своей оси, и девочка села на кровати.

— Итачи!!! — вопль боли и гнева вырвался у нее.

Хокаге стоило колоссальных усилий, чтобы не отшатнуться от ребенка; столько ненависти, боли, гнева и разочарования было в этом крике, что проняло даже его. Тем временем Кагами начала приходить в себя, додзюцу в глазах потухло, и на Хирузена посмотрели уже осмысленным взглядом.

— Хокаге-сама? — прозвучало это очень неуверенно. — Хокаге-сама, Итачи вырезал весь клан. Надо… — как только она поняла, что выбралась из иллюзии Итачи, то захотела предупредить главу деревни, попросить о помощи, но, Хирузен ее опередил.

— Я знаю, Кагами, — старик погладил ее по волосам, выражая свои соболезнования.

— Сколько времени прошло? — Кагами поняла, что прошло уже много времени и ловить старшего брата бесполезно.

— Сутки, — было ей ответом.

Кагами опустила глаза, все это время она смотрела на главу деревни и сама не знала, на что надеялась. Впрочем, в черную депрессию ей не позволила опуститься одна мысль.

— А где Саске? — Кагами осмотрела комнату, заметив, что она лежит здесь одна.

— Он в реанимации, медики пытаются вытащить его из иллюзии, но пока все глухо,

Он увидел, как после его слов Кагами напряглась.

— Но ты не волнуйся, если тебе удалось выбраться, то и Саске сможет, — решил успокоить ее Хокаре.

Правда, его слова произвели на Кагами диаметрально противоположный эффект: та скинула с себя одеяло и слезла с кровати. За сутки бездействия организм ослаб, она едва держалась на ногах, но держась за стену, шла к выходу из палаты.

— Кагами, ты чего удумала? Там и без тебя справятся, — Хирузен подошёл к выживший Учиха, придержав ее за плечо.

— Не справятся, у Саске нет шарингана, он не сможет выбраться сам. Нам надо торопиться, а то этот ублюдок брату мозги может вывихнуть набекрень, — Кагами было тяжело, она попыталась вырваться, но слабость не позволила.

Хирузен только кивнул, подставил Кагами руку, чтобы она могла опереться. Так они и пошли до реанимационного отделения. Когда они вошли в палату, где лежал Саске, Кагами подошла к кушетке и, несмотря на протесты медиков, склонилась над братом, активировав свои глаза.

Саске был в аду, только так можно было описать то место, где он оказался. Итачи запер его в иллюзии мертвого квартала. Потом Итачи запер его в доме, где Саске раз за разом находил тела родителей и Итачи над ними, в последующие разы к родителям прибавилось ее и тело сестры. Саске не знал, сколько времени прошло, дом и весь квартал всегда освещала кровавая луна. И как апогей, голос Итачи, который повторял как мантру, что он должен бежать, ненавидеть, стать сильнее и найти его.

Саске казалось, что все это длилось целую вечность, и он скоро совсем сойдет с ума. Когда он опять оказался в комнате с телами родных, иллюзия чуть дрогнула, поплыла и Саске увидел маленькую черную бабочку. Когда она пролетела мимо, Саске услышал голос сестры.

— Саске, иди за мной, я выведу тебя отсюда, — голос Кагами разливался эхом в окружении, даже перекрывая голос Итачи.

— Кагами, ты жива? — Саске было трудно поверить голосу, особенно учитывая, что тело сестры лежало рядом с родителями.

— Этот мир — ложь. Не слушай никого, кроме моего голоса, сосредоточься только на моем голосе и иди за мной.

Бабочка полетела к выходу из комнаты, Саске отправился за ней. Бабочка вывела его из дома, Саске перевел дух: наконец-то он выбрался хотя бы из дома. А то весь этот постоянный кошмар, который повторялся по кругу, чуть не свел его с ума.

Тем временем бабочка вывела его на дорогу к выходу. На дороге появился Итачи, заведя уже известную Саске пластинку. Голос Кагами ее раз напомнил, чтобы он сосредоточился на ее голосе. Бабочка полетела вперед, а вот Саске остался стоять на месте, он опять почувствовал страх и ужас. Он уже устал от этих эмоций, но при виде брата, они опять вернулись.

Будто почувствовав его состояние, бабочка вернулась к нему.

— Успокойся, это всего лишь иллюзия, Итачи тут нет. Не обращай на него внимание, иди за мной,

Саске, преодолевая страх, сделал шаг вперед, потом другой. Он прошел сквозь брата, который развеялся, как туман, когда Саске прошел сквозь него. Наконец-то он добрался до выхода из квартала, повернулся назад, увидев Итачи, решительно сделал шаг за границу квартала. Его окутала тьма, а потом он наконец-то открыл глаза..

Когда Саске открыл глаза, медики вздохнули с облегчением. Дети простояли друг перед другом всего несколько минут, но когда отражение глаз Кагами в глазах Саске сделало оборот, она едва не рухнула без сил. Саске успел схватить сестру за руку, не позволяя упасть. Посмотрев в глаза Кагами, Саске благодарно кивнул ей и улыбнулся. У той, при виде брата в сознании, отлегло от сердца.

Медики, подхватив Кагами, развезли брата и сестру по палатам, чтобы они могли прийти в себя и набраться сил.

Из больницы из отпустили через неделю, и первым делом, дети отправились на кладбище, похороны они пропустили. Хоронить весь клан по отдельности не стали, сделав общее надгробие, на котором были выбиты имена, посередине был выбит мон клана. Дети были одеты в черные траурные кимоно. Сопровождать их к могиле решил сам Хокаге.

Ему было жалко этих маленьких детей, на чью долю выпало много испытаний, но Сарутоби удивило , что дети просто стояли молча, не проронив ни слезинки, только Кагами сжимала кулаки. Саске обнял сестру за плечи, поддерживая ее. Положив белые лилии на могилу, дети, держась за руки, сказали, что хотят уйти. Хирузен кивнул, и пока они шли к выходу, поднял важный вопрос: где поселить детей.

На удивление, Кагами наотрез отказалась переезжать из дома, чем удивила как Хокаге, так и брата.

— Почему не хочешь? Тебе будет трудно одной в таком доме, я уже не говорю о том, что тебе место и так будет напоминать о произошедшем?

— Благодарю, Хокаге- сама, но это мой дом. Там остались библиотека и архивы клана. Я, как принцесса клана, не могу допустить, чтобы все это угодило не в те руки,

Хокаге кивнул, понял, что спорить бесполезно, если Кагами упрется, то ее не переубедишь.

— А ты, Саске?

Теперь настала очередь брата ответить на вопрос. И хотя третий ожидал того же ответа, но Саске его удивил.

— Я перееду, — бухнул он, не поднимая глаз на сестру. — Прости, Кагами, но я там жить не смогу. Ты сама понимаешь почему, — сжав ладонь сестры, он все-таки поднял на нее глаза.

Кагами, вглядевшись в глаза брата, только кивнула на это. Хотя Хокаге ожидал, что она начнет отговаривать близнеца.

Хирузен только хмыкнул про себя; теперь Данзо ждет полный облом, он не сможет наложить лапу на библиотеку клана Учиха, Кагами не позволит. А уж он-то ее прикроет, чтобы было не подкопаться.

Через неделю Кагами помогла брату переехать. Правда, Саске обещал, что будет ее навещать и тренироваться. Также ребята вернулись в академию, правда, окружающие видели, что они стали похожи на тени себя прежних. Дети замкнулись в себе, на занятия приходили тихо и так же тихо уходили. Особенно это было видно по Кагами, если раньше она была довольно общительна и улыбчива, то теперь она отстранилась от друзей, а улыбки и общение превратилось в легкий кивок и блеклую улыбку одними губами.

Для ее друзей это было как ножом по сердцу; то, что Саске всегда держал лицо и был одиночкой, это знали все и давно привыкли, но Кагами... Больше всех от этой перемены страдала Хината, она буквально сходила с ума от желания подойти, обнять, утешить. Отношения обеих принцесс враждующих кланов больше напоминали не дружеские, а отношения двух сестер, обидишь одну, на ее защиту встанет вторая. Троица Ино-Шика-Чо тоже переживала из за той метаморфозы, которая происходила с их подругой, но никто не решался подойти, тут никакие слова не помогли бы.

А еще проблемой для последних Учиха были взгляды жителей деревни, точнее, то сочувствие, настоящее или показное, что было в их глазах. Если Саске делал вид, что ему все ровно, то Кагами эти взгляды бесили до белого каления. Каждый раз, когда, зайдя в магазин, она видела в глазах продавца жалость, ей хотелось этому продавцу шею свернуть. А еще были шепотки, все сетовали: «Бедные дети. Да как так-то?»

И так изо дня в день. Кагами чувствовала, что еще чуть-чуть, и она возненавидит жителей деревни.

Хирузен, который наблюдал за детьми через свой шар, беспокойно пыхнул трубкой. Он видел, что Кагами уже на грани, и если ничего не сделать, то она окончательно падет во тьму.

Поймав Кагами, когда она была в одиночестве и кидала камни в пруд парка, Сарутоби тихо подошел и уселся на скамейку.

— Не помешаю?

В ответ она только помотала головой,

— Кагами, что с тобой происходит? — вопрос прозвучал тихо, чтобы слышали только он и собеседница.

Наступила тишина, Кагами замерла с камнем в руке. Затем, что-то про себя решив, метнула его и сказала:

— Меня бесит жалость жителей деревни, — голос ее звучал тихо.

— Но ведь они всего лишь хотят проявить сочувствие, — Хирузен пыхнул трубкой.

— В задницу пусть свою жалость засунуть. Я прекрасно помню, как о мой клан едва ли ноги не вытирали и в спину плевали, — в голосе Кагами появились рычащие нотки.

— Ну, они уже поняли свою ошибку. Сама понимаешь, без полиции преступность растет. Неужели тебе не жалко жителей деревни? Неохота их защитить?

— Когда-то, в прошлой жизни, мне действительно хотелось защитить людей и доказать, то нас бояться не надо. Теперь же у меня больше нет семьи. А единственный, кого я хочу защитить, это мой брат. Пусть теперь сами разбираются. Пусть теперь они мне докажут, что я должна за них страдать и порядок наводить, — все это время Кагами бросала камни в воду.

Хирузен вздрогнул, услышав ее слова. Когда-то, когда он был еще юным генином, Хаширама-сама расказал ему о своем лучшем друге, Учихе Мадаре, кто и нарек деревню Конохой. Рассказал, как Мадара хотел защитить своего брата, но не смог, тот умер в очередном бою. И рассказал, как эта потеря сказалась на нем. Сейчас, глядя на Кагами, Хокаре вспомнилась именно история Мадары. Он не хотел для девочки такой судьбы.

— Знаешь, я не буду просить тебя их понять и простить, вижу, это бесполезно. Но я попрошу тебя дать им шанс. И еще: не отталкивай своих друзей, они помогут тебе в трудную минуту, — глава деревни поднялся с лавочки и медленно пошел к выходу из парка.

Кагами ничего не ответила, но решила, что подумает над этим.

А на следующий день Чоуджи не выдержал, после окончания занятий он поймал Кагами и под непонимающий взгляд взял ее за руку и повел в одному ему известном направлении. Слева от нее пристроилась Ино, справа Хината, процессию замыкали Шикамару и Киба.

— Дак, куда вы меня тащите? — решила поинтересоваться конвоируемая Кагами.

— Нам надоел твой угрюмый вид. Мы все понимаем, трагедия в семье, но не замыкайся, пожалуйста, в себе! — нарушила тишину Ино.

— Доверься нам, хоть немного. Дай помочь тебе, — тихо, но на удивление твердо поддержала Хината.

— Ты план составил, Шикамару? — на душе у Кагами стало теплее

— Удивишься, но на этот раз план придумал Чоджи, — гений, как обычно, рассматривал облака.

— Не смотри на меня так, Учиха. Мне тоже надоела твоя постная физиономия. Я скучаю по перепалкам, — Киба тоже решил не отставать.

— Ну и, куда идем, начальник? — губы Кагами начали растягиваться в улыбке.

— В Ичираку-рамен! Они недавно снова открылись, там тебе быстро поднимут настроение, — на удивление, тихий и робкий чоджи взял на себя командование парадом.

Они действительно дошли до раменной: маленькое, непрезентабельное зданьице, почти сарай. Вместо наружного фасада — просто полотна с иероглифами ресторана. Контраста добавляло то, что Кагами отлично помнила первый ресторан Ичираку, красивый, деревянный, со столиками. Правда, и сгорел он тоже красиво. А тут только стойка с сиденьями.

Теучи Ичираку встретил гостей как родных, приветливо и с улыбкой. Узнав, кто посетители и по какому поводу, он решил бесплатно угостить ребят раменом.

— С чего такая щедрость? — у Кагами проявился ее клановый скептицизм.

— Это мое спасибо вам за то, что во время погромов вы спалили тех, кто поджег мой ресторан. И отомстили за жену, — раменщик глубоко поклонился.

Кагами удивилась, надо же, и такое бывает! Впервые ее кто-то поблагодарил. Она взяла ложку, набрала в нее бульон и, попробовав на язык, быстро выпила. Правда потом увидела вытянутые лица друзей и каменщика, которые смотрели на нее, как на восьмое чудо света.

— Что? Вы же знаете, я — как кошка, горячее не люблю,

У ребят отлегло от сердца — кажется, лед тронулся.

Так прошло три года.

Благодаря своим друзьям Кагами оттаяла, прекратив замыкаться в себе. А вот ее брат, наоборот, открыто общался только с ней, отгородившись маской хладнокровия. Что, впрочем, не мешало клубу «Саске-кун» преследовать его и днем, и ночью. Все бы ничего, но был еще один клуб, «Кагамичаан», который не давал прохода уже принцессе клана Учиха. Особенно эти два клуба активизировались, когда наступали спаринги, потому что среди мальчиков первым всегда был Саске, а среди девочек, Кагами. Ирука мог бы поклясться, что в глазах близняшек Учих в такие моменты было только одно желание: перебить их всех. Доходило до абсурда, порой им обоим приходилось сбегать из академии огородами, чтобы их никто не увидел.

Отдушиной для обоих были тренировки, у Кагами еще фуин. Правда, возникла проблема: первый том был давно зачитан до дыр и вызубрен наизусть, а где найти остальные тома, Кагами не знала, в библиотеке ничего такого не было. А еще у Кагами появилась привычка каждый день, утром или вечером, приходить на могилу клана с цветами, что сделало ее завсегдатаем магазина Яманака. В доме появился поминальный алтарь, где были вклеены фото родителей, и она каждый день рассказывала им, что происходит с ней и братом.

Сегодня с утра деревня гудела, как улей. По дороге в академию Кагами увидела, как Ирука отчитывает Ёри. Да не просто отчитывает, а прямо орет.

— Ери, ты что творишь? Что за акты вандализма?! — казалось, Ёри уменьшился в размерах, Ируку он боялся. — Доброе утро, Кагами, идешь в академию, — преподаватель заметил, как к ним подошла Учиха.

— Доброе, сенсей. А что за шум с утра? — Кагами была, как всегда, вежлива.

— А ты глянь, что сотворил этот увалень, — последовал кивок в сторону лиц Хокаге.

Кагами перевела взгляд и увидела, что все лица разукрашены похабными словами. У нее смешок вырвался, когда она прочитала, что третий Хокаге — бородатый козел.

— Это не смешно, Кагами,

— простите, Ирука-сенсей, просто я не понимаю, как он смог все разукрасить,

— Я сам не понимаю. Что ж, пошли в академию, завтра у вас выпускные экзамены. Я даже не знаю, как Ёри их сдать, — Ирука тяжело вздохнул, бросив взгляд на мальчика.

Кагами промолчала. После того, как шесть лет назад она подралась с парнем, у него появились проблемы, сначала он долго не мог прийти в себя, потом проходил долгою реабилитацию. И, как последний гвоздь в крышку гроба, чудовищный контроль чакры.

В академию Кагами вошла, прикрываясь Ирукой, как щитом. Она не хотела натолкнуться на свой клуб поклонников, а наличие Ируки давало хоть какие-то гарантии безопасности

День в академии пролетел незаметно. Ирука, правда, заставил всех выполнять технику хенге из-за того, что Ёри ему нахамил. Так еще и заставил того оттирать краску с лиц хокаге.

На следующий день состоялись экзамены, на удивление очень простые: теоретический письменный экзамен, спарринг, физподготовка и простое клонирование. В основном, весь класс Ируки сдал все тесты, особенно отличились в этом плане Саске и Кагами, брат всегда был лучшим, а сестре после клановых тренировок это показалось детским лепетом.

Закончив с клонированием, Кагами забрала свой протектор с эмблемой листа и вышла из кабинета. Насколько она услышала из коридора, следующим был Ёри. Выйдя из здания, Кагами решила подождать друзей и брата. Присев на старенькие деревянные качели, она начала раскачиваться на них.

Возле академии стояли родители и поздравляли своих детей с успешной сдачей или наоборот, подбадривали тех, кто провалился. При виде этой картины в груди Кагами кольнуло: если бы не Итачи, сейчас и она бы с гордостью рассказывала родителям о своих экзаменах.

Ее заметили, и опять начались шепотки. Правда, теперь ее это не сильно волновало, научилась игнорировать. Тут Кагами заметила, что Ёри выскочил из здания академии весь в слезах. Учиха поняла, что он провалил экзамен. И вроде ее должно было кольнуть чувство вины, но она воспринимала как равных только клановых шиноби, остальные были ей безразличны.

Вслед за Ёри из академии выбежал Мизуки. Кагами он никогда не нравился, лицемер несчастный, за доброй улыбкой прятался самовлюбленный сноб. Как бы сказал Каваки, начальник отдела штурмовиков, крыса он.

Она наблюдала за тем, как меняется лицо Ёри во время разговора, и в животе поселялось чувство неправильности происходящего, так проявляла себя ее интуиция. К концу разговора Ёри совсем воспрял духом. Глядя, как сияют глаза мальчика, Кагами решила вспомнить бурное детство и проследить за ним.

А через несколько часов стало известно, что украли свиток Хокаге.

Ирука несся по ночной деревне, надеясь только на то, чтобы первым найти Ёри. Этот дурачок решил украсть свиток Хокаге, когда Ирука поставил ему неуд за экзамен. Ирука прекрасно понимал, что клонирование — слабость Ёри, у него были проблемы с контролем чакры. Но понадеялся, что мальчик оправится от удара и попробует снова.

Но Ёри решил поступить иначе, украл одно из сокровищ деревни. Когда всех чунинов собрали возле резиденции и объяснили ситуацию, у Ируки все внутри оборвалось; он считал, что в случившемся есть и его вина.

Когда все разбежались по секторам поиска, Ирука решил проверить несколько мест, где Ёри часто любил проводить время. Ирука проверил все места, осталась только последнее — опушка леса рядом с границей деревни. И действительно, когда он выпрыгнул на опушку, то увидел Ёри; тот разминался, свиток Хокаге стоял неподалёку.

— Вот ты где, Ёри. Ты что удумал? Почему украл свиток? Тебе жить надоело? — набросился сенсей с упреками и вопросами.

— Ирука-сенсей? — глаза Ёри широко распахнулись, на лице было недоумение.

— Как ты смог украсть свиток? Тебя кто-то подговорил на это? Кто?! Не важно, мы должны вернуться в деревню и вернуть свиток, пока не поздно! — из-за нервов Ирука начал тараторить.

— Да, Ирука, тебя ща километр слышно, — в монолог Ируки вклинился еще один персонаж, Мизуки, — я был прав, когда решил проследить за тобой, чтобы найти мальчишку, — он стоял на ветке дерева и обоих видел, как на ладони.

— Мизуки? Что ты тут делаешь? — сказать, что Ирука был удивлен, это ничего не сказать.

— Как зачем? Это же я приказал Ёри выкрасть свиток, — по лицу Мизуки расплылась гаденькая улыбка, он наслаждался шоком на лица своих собеседников.

— Как? Зачем?

— Как, да просто, когда ты завалил бедного мальчика на экзамене, я притворился, что мне есть дело до забот этого бездаря. И предложил украсть свиток, мол, это вторая возможность сдать экзамен. Затем все просто: я заберу свиток и сбегу в деревню тумана, где меня оценят по достоинству! — складывалось впечатление, что Мизуки репетировал этот монолог.

Ирука еще несколько раз пытался узнать причину, почему его лучший друг решил предать деревню. На что получил отповедь о том, что никакой он не друг, что Ирука наивный дурак, которым легко манипулировать. И что Ёри такой же лох, которого легко обмануть.

— Ну, что ж, свиток почти у меня, осталось только от свидетелей избавиться,

— Ты сумасшедший предатель, — Ирука был в ярости от исповеди бывшего друга.

— Зато ты святоша, носишься со всеми, как с писаной торбой. Особенно меня поразила твоя лояльность с двумя мелкими гаденышами Учихами, особенно к девчонке. Ты не забыл, что это именно они натравили на деревню лиса? Из-за них погибли твои родители. А три года назад эти уроды красноглазые спалили под сотню человек, — глаза Мизуки стали безумнее.

— Ты сам-то понял, что несешь! Учиха в деревне были, когда напал лис, они не могли натравить А тот погром, если бы не они, то жертв было бы много. Нам их благодарить надо было, а не оскорблять,

— Ладно, пришло время забрать свой приз,

С этими словами Мизуки бросил Фума сюрикен, который все это время висел у него за спиной, в Ируку и Ёри. Учитель загородил собой ученика, перекрывая полет сюрикена. Но Ёри сумел удивить Ируку: ловко извернувшись, он оттолкнул мужчину, тем самым вместо попадания в спину и неизбежной смерти, Ирука отделался тем, что сюрикен пропорол ему ногу. Ёри же даром времени не терял: схватив свиток, он рванул в лес. Ирука хотел последовать за ним, но рана ноги не дала.

Сенсей зло сжал зубы.

— Да, Ирука-сенсей, вы едва все не испортили, — из за соседнего дерева сначала раздался голос, а когда Ирука повернул голову, оттуда вышел Ёри.

Паренек подошел к Ируке, присел на корточки и, положив руку на плечо, улыбнулся.

— Как? — уже второй раз за вечер его выбили из колеи

На это Ёри только приложил палец к губам, призывая к тишине, и принялся ждать. Немного придя в себя, Ирука отметил, что с его учеником-непоседой что-то не так, слишком уверенная поза, слишком ловкий, слишком умный, слишком...

Сенсей хотел начать задавать вопросы, когда в лесу прогремел взрыв. Ёри хмыкнул.

— Этот имбецил все-таки нарвался на ловушку,

В подтверждение его слов, на опушку вылетел опаленный Мизуки, ноги и руки у него были перебиты взрывом, на одежде были прорехи от лески и порезы на конечностях.

— Как? — только и успел протянуть предатель.

— Об косяк, — показал Ёри язык.

С легким "пуф" техника развеялась, и на месте Ёри уже стояла Кагами; одета она была в ту же полицейскую форму.

— А где Ёри? — Ирука выразил общую мысль, которая витала в головах у обоих чунинов.

— Десятый сон уже, наверное, видит. Когда я поняла, куда он полез, прокралась за ним, вырубила и под хенге пошла сюда, — пожала плечами Кагами.

— Как ты узнала место? — Мизуки собрал все остатки сил, чтобы задать этот вопрос.

— Ты забыл, Мизуки? Я же из клана полицейских и работала в полиции, — похлопала Кагами предателя по щеке.

Мизуки хотел что то крикнуть наглой Учихе, но не успел; его мир утонул в красном цвете шарингана, начался допрос.