Дело Гермионы (джен)

История магов Европы. Здоровенный такой талмуд, в котором одна обложка килограмм весит, а окованные металлом уголки — еще и того больше. К счастью, у нас есть магия, и книга левитирует на столик под неодобрительным взглядом библиотекаря. Ха, мог бы и сам догадаться, что на немецком я не читаю, да и на древнерусском тоже. И на остальных языках Восточной Европы тоже не читаю. Ведь я же сразу ему на британском русском заявил критерии отбора печатного текста! Но нет, что глупая школьница в лице меня понимает в библиотечной системе?

Так что библиотекарь сам себе злобный Буратино, кучу лишних движений сделал, а ведь мог бы всего лишь прислушаться к просьбе. Я же не просил невидимых розовых единорогов или еще чего невыполнимого. Всего лишь книгу по истории магов Европы на понятном языке, желательно не от руки написанную. Все!

Открываю.

Ага, обложка не зря такая толстая. Замагичена с непонятными целями. Наверное, чтобы не выносили из библиотеки или чтобы обычные люди прочесть не смогли. Не сказать, что история у магов такая ужасная, обычная история. Войны, кровища, трупы, дележка власти, войны, разве что эпидемий не так много, сравнительно со Средневековой Европой людей. Причины ухода под Статут — да те же, что и в Британии, даже хуже. В смысле, в Европе больше магов погибло, а так те же яйца, только в профиль. Хм-м-м, а как же остальной мир? Там-то какие причины принятия Статута были? Или потому, что в шестнадцатом-семнадцатом веках европейцы начали активно по всей планете бегать?

Так, пометку: уточнить этот вопрос.

Собственно, сам не знаю, что хочу найти в истории магической Европы. Может, просто почитать и отвлечься? Или взглянуть с другого ракурса? Или понять, чего эти европейцы на меня так набегают? Вряд ли кто-то раскроет много «ужасных секретов» в книге по истории, но все же какие-никакие выводы сделать можно будет. Самое ужасное при этом, что все воспринимают ситуацию как нечто само собой разумеющееся. Видишь несовершеннолетнюю сильную ведьму, то есть меня, так сразу начинай давить и охмурять. Не получилось — подлей зелий. Не получилось — сделай предложение. Ничего не объясняй, гордо надувай магические щеки и рассказывай о своих богатствах и могучих родственниках.

Но почитать и поразмыслить мне не дают.

— Привет! — раздается знакомый голос.

Ага, ага, на ловца и зверь бежит.

— И тебе привет, — киваю Мигелю. — Пойдем поболтаем.

Ну в самом деле, не в библиотеке же разговаривать? Сдаю обратно талмуд, библиотекарь, кажется, сейчас взорвется. М-да, как-то некрасиво получилось. Эх, можно было бы книги выносить, тогда был бы другой коленкор! На всякий случай говорю библиотекарю, мол, придержите книгу, вернусь и дочитаю.

— Ну что, ты тоже мимо случайно проходил и решил поздороваться?

— Ну да, я, вообще-то, учусь здесь, а значит, иногда и в библиотеку хожу, — смеется в ответ.

— Будешь делать предложение руки и сердца?

— Сделал бы, да смысла нет, — пожимает плечами.

Та-а-ак, это уже ближе к делу. Теперь надо найти место, где можно присесть, не отморозив жопу, и поболтать. Хм-м-м, найти пустой класс? Нет, не пойдет. Кафе? Далеко и по снегу. Обеденный зал? Пойдет, хотя обед уже прошел, а до ужина еще далеко.

— И почему же смысла нет? — делаю жест, мол, давай иди в Обеденный зал.

— Вот именно поэтому и нет, — ухмыляется Мигель.

— Не поняла.

— Да ты ведешь себя как парень, — поясняет он.

Ну да, под это дело маску «пацанки» и натягивал во времена оны. Или просто притворялся, что маска есть, а вел себя как ведется. Не то чтобы давно дело происходило, но мозги тогда изрядно набекрень были, и при попытках вспомнить первый курс всплывает тот еще винегрет. Собственно, мозги и сейчас набекрень, но уже упорядоченно, из третьего курса, например, можно что-то вспомнить без необходимости сортировать мешанину образов, эмоций, безумия.

Мигель молчит, как будто все объяснил, и под это молчание доходим до зала.

— И-и-и? — вопросительно так тяну, усевшись напротив него.

— И все, — пожимает тот плечами.

— Так, Мигель, представь себе, что я не в курсе местных заморочек, и объясни подробно с самого начала, почему нет смысла и к чему все эти танцы, которые длятся уже два месяца?

— Заметь, ты сама меня на бал пригласила, — тут же быстро произносит в ответ. — И потом я к тебе больше не приставал.

— Не поняла.

— Ну, я тебе сейчас объясню, а ты меня прибить захочешь, — не менее быстро говорит, — вот и напоминаю на всякий случай, а то как-то неохота под удар попасть.

— Так ты же меня на дуэли победил!

— Разъяренная женщина непобедима, — качает головой. — Во всяком случае, так говорит мой дедушка, а уж он пожил и жизнь повидал!

Невольно оглядываюсь. В зале десятка два учеников, но вроде все заняты своими делами.

— И то, что ты просишь у меня разъяснений, как раз говорит о твоей неопытности в таких делах.

— Ну да. Откуда бы у меня был опыт?

— Как ты, наверное, знаешь, у магов очень ценится сила. Магическая сила, если непонятно.

— Как раз понятно, — киваю. — Но я здесь при чём?

— После того, как маги проиграли сражение Церкви и вынуждены были отступить, спрятаться под Статутом, они еще больше начали ценить силу. Вопрос-подсказка: как усилить свой род, свою семью?

— Жениться на сильной ведьме, понятно, — хмыкаю.

— И тут возникает коллизия, — важно поясняет Мигель. — Ведьма тоже хочет усилить свою семью и не желает переходить в другой род, например. Пусть даже две семьи породнятся, все равно усилится только одна из них. Бывало всякое, вплоть до того, что молодожены убегали из семей и пытались основать собственный род, но такое редко у кого получалось. Все-таки магов не так много, влиятельных семей и того меньше, и представители большей их части — вон, по школе ходят. Ну и по Шармбатону тоже. Все друг другу родственники в двадцатой степени, что-то где-то друг про друга слышали и так далее.

— Угу, примерно представляю, — как же, как же, сила кровного родства во дворянстве и прочие вещи. Читал давно, но что-то на грани смутного понимания вертится. — Но все равно, при чем тут я и отсутствие смысла в предложении руки и сердца?

Нет, конечно, примерный вывод я уже сделал, но раз Мигель готов рассказать, пусть рассказывает. До самого конца. Сказал «а», пусть говорит и «б», и «в», и вообще весь алфавит.

— При том, что магглорожденные сильные ведьмы — это самый наилучший и безопасный способ усиления рода, — спокойно поясняет Мигель. — Ведьма входит в род, приносит свежую кровь и силу; соответственно, род увеличивается в размерах и крепнет, а ведьма...

— Получает поддержку магической семьи, — вставляю свои пять копеек. — Взаимовыгодная сделка, что ж, это имеет смысл. Также мне тут подсказывают...

— Кто?

— Что «кто»?

— Кто подсказывает?

— Здравый смысл и логика мне подсказывают, — невозмутимо продолжаю, — что магические семьи ловко используют слабое знание магглорожденными магического мира, не так ли?

— Не без этого, не без этого, — кивает собеседник. — Но это уже детали.

Хера себе детали! Из-за этих деталей меня тут целый месяц осаждали, потом еще набегали. И то, что сейчас натиск упал, еще ничего не означает. После второго тура вполне могут пойти на новый приступ. Так и представляю себе сцену, как ученики пишут домой: «Дорогие родители! У нас тут проходит Турнир, и Чемпион Хогвартса — молодая магглорожденная и очень сильная ведьма!» И в ответ: «Сынок, высылаем тебе сто галлеонов на новую мантию и представительские расходы, чтобы соблазнил и обязательно привел в семью, иначе можешь на каникулы не возвращаться!» — «Родители! Она не поддается!» — «Сынок, вот тебе еще денег, купи зелий и подливай!» Ну и так далее, и так далее. Конечно, это все утрированно и концентрированно, но суть именно такова. Тащить Грейнджер и соблазнять, ага.

Ну, наивные европейские маги, я вам все это еще припомню!

— Хорошо, а при чем тут тогда отсутствие смысла, если ты только что рассказывал мне об обратном?

— Да ты на себя посмотри, подруга! — Мигель внезапно заходится в приступе смеха.

— А что со мной не так?

— Да ты ж мужик в юбке! — сквозь смех заявляет он.

Надо сказать, что этот испанский оболтус был на волосок от смерти. Заклинание едва не сорвалось с палочки, еле удержался, сообразив все-таки, что к чему.

— Натуральный этот ваш наставник, как его, Шизоглаз! Да знаю, знаю, что ты ему не дочь, но по поведению точно дочь. Постоянно на взводе, все взглядом шаришь, в танце ведешь, опять же чуть что — прибить готова. И ноги нет.

— Ну спасибо, — выдыхаю.

— Ты хотела правды, вот тебе правда, — неожиданно серьезно заявляет Мигель. — Поэтому и нет смысла к тебе подкатывать с предложениями, ты ж ни за что под мужа не ляжешь... э-э-э... в переносном, переносном смысле!

Хех, и в прямом тоже, но я промолчу. Мигель даже отодвигается, сообразив, чего ляпнул ненароком.

— В общем, верховодить будешь, магические семьи такое не сильно любят. Опять же мне тут пикси на ушко шепнули, что ты собственный род собиралась основать.

Бля, ну вот, сколько еще меня будет преследовать эта безумная выдумка трехлетней давности?

— И давить бесполезно, боялась бы — не участвовала в Турнире. Так что смысла нет, — подытоживает Мигель и разводит руками.

Не дождавшись ответа, молча сидит и смотрит, мол, он все рассказал, чист как стеклышко и вообще друг. Подозрительно смотрю на него. Тоже ведь, в сущности, тактика. Не можешь жениться — заделайся другом. Глядишь, потом и сыграет карта, усилий-то много не надо. «Вот она, пришла весна, как паранойя», как пелось в одной милой песенке. С такими раскладами только и остается, что всех подозревать заранее и всегда быть начеку. Хотя, собственно, вопрос остается прежним: рискнет кто-то из местных применить силу или нет? Мое воспаленное воображение быстро рисует следующую картину: поймали, влили силой зелье, утащили венчаться. Если считать, что магические клятвы, или, точнее говоря, клятвы, данные магом, имеют особую силу, то слова обручального обряда «Клянешься ли ты...» лучше не произносить.

Понятно, что лучше вообще до такого не доводить, но опять смотри изначальный вопрос.

Что можно противопоставить такому или сходному варианту? Каждый день пить антидот? Так нет его у нас столько, да и вредное это зелье. Запросто можно кучу болезней и фригидность схватить, а мне еще хочется помять сочное женское тело здоровыми руками. Кхм-м, да. Опять свернул на баб.

Подпираю голову руками и тяжело вздыхаю.

Как бы меня не подвели эти постоянные мысли о бабах в решающий момент. Нужно будет там, например, чего-нибудь кастануть, а я вместо этого схвачу Флёр за жопу. Чисто по Фрейду, ага. Или Тонкс, хоть и вижу ее реже в последнее время, но зато у Нимфадоры есть одна жутко вредная привычка. Она то ли заигрывает с Грюмом, то ли дразнит его, и постоянно то грудь надует, то сексуальной школьницей оденется или чего-нибудь обтягивающее нацепит на упругую задницу. У меня прямо мелкая дрожь в пальцах начинается, когда это вижу.

В принципе... в принципе, можно было бы в рамках «девичьих обнимашек» тискать их.

Хохочу и роняю голову. Чтобы делать девичьи обнимашки, надо и вести себя как девушка, а я мужик в юбке, как сказал Мигель. Есть в этом что-то ироничное и саркастичное. Можно даже сказать, очередная насмешка судьбы. И чего меня... да хотя бы в Рона Уизли не забросило? Сидел бы себе в стороне, так же дружил с близнецами да спокойно дрочил в душе. Подкатывал бы сейчас к Флёр и вообще.

Ладно, что толку жаловаться на жизнь, раз все равно пол не сменить. Пока не сменить.

— Вот делегация Шармбатона — она сплошь из ведьм из старых магических семей, — осторожно так говорит Мигель, как будто по тонкому льду ступает.

С другой стороны, так оно и есть. Только за сегодня дважды его чуть не убил, не знаю уж, заметил он или нет мои подергивания.

— И что? — равнодушно спрашиваю.

— Как видишь, к ним и относятся по-другому. Зачем, ты думаешь, мадам Максим оставила всю делегацию здесь?

— Зачем?

— Женихов им подыскивает, конечно же, — уверенно заявляет Мигель. — Девушки, понятное дело, не против, затем на Турнир и ехали.

— А как же слава, деньги?

Хохочет.

— Вот-вот, я ж говорю! Тебе бы, Гермиона, парнем быть, сразу в корень зришь: слава и деньги, это по-нашему. Девушкам же из Шармбатона женихов подавай, солидных, с семьями. Опять же крепят связи между школами, это вы там, в Хогвартсе, приехали и уехали. А в Шармбатоне знают толк в установлении связей.

И опять хохочет.

— За год, ну ладно, за полгода они тут подберут себе парней и по сердцу, и чтобы семью устраивал. То да се, опять же Святочный бал, да и потом, после окончания Турнира, будет грандиозная гулянка. С танцами, фейерверками, наградами, обнимашками по углам.

— Кстати, о Святочном бале. Куда ты там пропал?

— Да сцепился с парочкой, — неохотно отвечает Мигель и отводит глаза. — Подумаешь, ножки девушки похвалил, нет бы радоваться, а она давай орать, что я ее оскорбил. Слово за слово, и как сцепились... пришлось потом в медпункт ковылять.

— Так вы что, врукопашную подрались?

— Да стояли слишком близко. Проще было этому защитнику прямой в корпус пробить, чем палочку доставать.

— Понятно. Спасибо, Мигель, что просветил, — вполне искренне благодарю. — Как думаешь, если заявить на весь Дурмштранг, что собираюсь замуж за Дамблдора, от меня отстанут?

Пауза. Остекленевший взгляд. Завис, бедолага.

— Ясно, значит, не отстанут, — и опять тяжело вздыхаю.