Гарри Поттер и Мальчик-Который-Выжил-Из-Ума (джен)

Обычно в клубе дебатов представители всех факультетов сидели вразнобой: твои личные качества вряд ли могли влиять на то, нравится тебе больше Хогвартс или Шармбатон. Однако сегодня все было по-другому.

Белую часть стола сторонников чистокровной идеологии занимали, в основном, слизеринцы. Среди зеленых оторочек мантий затесалось несколько синих, но ни одной — красной или желтой. На черной стороне, наоборот, слизеринцев почти не было — только Гарри и Джошуа Крейссиг с седьмого курса, которому терять было уже нечего. Но сегодня их вообще было не много — у семикурсников вплотную подошли ЖАБА, да и у ребят помладше хватало проблем с финальными тестами зимнего семестра. Вместо обычных шестидесяти с лишним человек, их не набиралось и на три десятка.

Из-за такого малого числа участников решено было начать в формате один на один. Вопреки ожиданиям, первым вызвался не Драко, а Макс Ламент, довольно уныло обсудивший с Терри Бутом сдвиг общественного мнения. Тут Гарри сообразил, что первый раунд был просто для разогрева — их даже не особо слушали.

Когда со своего места поднялся Драко Малфой, все перешептывания сразу стихли.

Все взгляды устремились на Гермиону — тут не могло быть сомнений: сын главного идеолога чистоты крови их времени и самая умная магглорожденная ученица Хогвартса были предназначены друг другу в антагонисты самой судьбой.

Наконец, Гермиона тоже встала, как показалось Гарри с его места, слегка нехотя, что было странно — разве это не идеальный шанс утереть неприятелю нос? Сам Гарри не слишком готовился к собранию именно поэтому — ему не хотелось вступать в конфронтацию с Драко по такому щекотливому вопросу на глазах у стольких людей — незачем подвергать их дружбу лишним испытаниям. Но на Гермиону он возлагал большие надежды.

— Испокон веков, — начал Драко размеренно, чистым и хорошо поставленным голосом, — волшебники подвергались преследованиям со стороны простецов. Буйства средневековой инквизиции отражены на темнейших страницах нашей истории. Сокрытие магического дара от окружающих стало залогом выживания нашего народа. Это было одной из основополагающих причин, по которой Салазар Слизерин ратовал за то, что секреты магии и местоположение Хогвартса должны быть доверены только детям из магических семей, тем, кто точно сохранит тайну и не поставит под угрозу выживание других своих собратьев.

Красиво начал. Гарри не мог не оценить стратегию — Драко не стал сходу вываливать теорию превосходства одних волшебников над другими — это бы вызвало однозначную реакцию. Вместо этого он начал с проблемы, которая касалась всех присутствующих, нет, всего магического сообщества уже не первый век.

— Тем не менее, — начала Гермиона хрипловато. Кашлянула, прочищая горло, чем заслужила несколько насмешливых ухмылок с белой половины стола, и продолжила уже четче. — Тем не менее, позиция трех других Основателей отличалась от той, что предлагал Салазар Слизерин, и они сумели настоять на своем.

— Но к добру или к худу? — вкрадчиво спросил Драко у шестиугольного потолка комнаты. Он бросил беглый взгляд на раскрытую перед ним на столе записную книжку и огласил: — Согласно отчету министерского отдела по неправомерному использованию волшебства за 1992 год, восемьдесят один процент нарушений среди несовершеннолетних, повлекших за собой нарушение Статута о секретности, было совершено магглорожденными или детьми, воспитываемыми магглами. Эти результаты были опубликованы в февральском выпуске "Ежемесячника чародея".

Драко не стал бы подтасовывать факты, если бы раскрыть обман было легко. И вообще, надо признать, это звучало логично. Предупреждения Хогвартса о запрете колдовать на каникулах часто игнорировались, но если нарушение в волшебных семьях отследить невозможно, то в маггловском мире все было как на ладони.

— Нельзя перекладывать ответственность с нарушающих закон индивидов на всю социальную группу, — возразила Гермиона, но этот справедливый аргумент, неподкрепленный никакими источниками, прозвучал на фоне красноречия Драко откровенно слабовато. Это поняли все, даже сама Гермиона.

Драко пожал плечами.

— Можно, если эти индивиды составляют подавляющее большинство группы, — они ушли в пустой спор "да-нет-да-нет", и такими темпами их скоро должны были прервать, но Драко сам вовремя опомнился. — Однако я отвлекся. Из задокументированных дисциплинарных нарушений в Хогвартсе за последние пять лет, которые привели к серьезному ущербу для здоровья других студентов, примерно три пятых были виной магглорожденных учеников либо студентов, выросших в маггловских семьях. Как видите, речь пока идет даже не о магическом превосходстве — я говорю о непреодолимом культурном барьере. Магглорожденные представляют для нас опасность своим невежеством. Они не знают элементарных вещей, которым детей волшебников учат с колыбели. Они чужды нашему миру, не понимают его законов и правил. Вполне естественно, что многие из нас обеспокоены таким положением дел.

Гарри нервно теребил полу своей мантии. Почему же Гермиона не ответит такой же тирадой? Конечно, любого собьют с толку неприкрытые выпады в свой адрес, но раньше это бы не поколебало ее решимость.

Вот только Гермиона выглядела действительно плохо. Он снова обратил внимание на то, как она похудела за последние месяцы, как обострились скулы, как глубоко залегли тени под глазами; даже волосы лежали еще более беспорядочно, чем обычно. И куда все смотрят? С таким видом ей надо идти не на сдвоенную Трансфигурацию, а прямиком в Больничное крыло.

— Это значит только то, что магическому миру следует приложить больше усилий, чтобы помочь магглорожденным адаптироваться, — каким-то чудом голос Гермионы остался твердым, хотя она побледнела еще сильнее. — В мире не так много магов, чтобы разбрасываться детьми, обладающими магическим даром!

— В мире не так много магов, чтобы разбавлять чистую кровь, смешивая ее с маггловской! — в тон ей ответил Драко. После довольно нейтральных аргументов такой разворот к чистоте крови прозвучал очень резко. На белой части стола одобрительно закивали. — Века таких смешений, и где мы теперь? В наше время не существует волшебников, сравнимых по силе с Основателями Хогвартса. И даже сильнейшие маги современности — разве есть среди них хоть один магглорожденный? Геллерт Гриндевальд? Альбус Дамблдор? Тот-Кого-Нельзя-Называть?

По комнате пролетел шепоток. Кто-то рядом прерывисто выдохнул.

Апеллировать к Волдеморту... Смело. И в пристрастности, при всем желании, не обвинить — Драко ведь совсем не случайно включил в свой список и ненавистного Дамблдора.

— Ты просто трактуешь факты так, как тебе удобно, — голос Гермионы дрогнул от сдерживаемого возмущения. — Но нет ни одного настоящего доказательства тому, что чистокровные волшебники сильнее нечистокровных, не так ли? Все знают, что профессор Дамблдор — полукровка. Это не мешает ему быть величайшим волшебником нашего времени.

— Ему хоть есть, что трактовать, — ехидно протянула Паркинсон в полголоса.

Гарри поджал губы — конечно, от остальных тоже не укрылось, что у Гермионы почти не было информационной базы.

— А если бы его мать была чистокровной волшебницей, он, вполне вероятно, был бы еще сильнее. К тому же, Дамблдоры — все-таки очень древний род, и наш директор воспитывался в волшебной семье, — Драко сохранял невозмутимость. Сложно было не восхититься его умением держать себя и складно говорить. Только теперь Гарри в полной мере осознал, что значило готовиться к политической карьере с колыбели. — Что до доказательств — труды Дементиуса Малфоя, Ислы Блэк и Генриха Бэлстроуда предоставляют довольно обширную доказательную базу, — на стороне черных кто-то отчетливо фыркнул, но Драко даже не посмотрел в ту сторону. — Да, кто-то может назвать эти труды пристрастными, но, может быть, мы услышим хотя бы об одном именитом теоретике с другой стороны?

Гарри закатил глаза. Как будто не ясно, что до недавнего времени такой труд бы просто не напечатали, а в последний век здорово мешали войны и нулевое финансирование подобных исследований. Но знала ли об этом Гермиона? Судя по тому, как глубоко ее ногти впились в ладони, — нет, не знала.

— Или, хотя бы, исторический прецедент? — похоже, Драко откровенно забавлялся. Уже не оставалось сомнений в его победе.

Ну, это не так важно — все равно они тут не рассчитывают всерьез изменить чье-то мнение, да и когда очередь дойдет до той же Клируотер, доказательная база противоположной стороны наверняка будет разнесена в щепки. У их команды еще есть все шансы победить.

Раз уж Гермиона не подготовилась, вряд ли она вспомнит какие-то исторические прецеденты. Ему вот в голову ничего не шло, а ведь они ходили на одни и те же уроки.

Но к удивлению Гарри, Гермиона все-таки нашла, что сказать.

— У меня есть обратный исторический пример, — произнесла она голосом, холодным и ломким, как тонкая корка льда. — В маггловской истории был один известный человек, утверждавший превосходство одних людей над другими по праву рождения. Его звали...

— Стоп.

Это вмешался один из членов жюри, Стелла Старк из Когтеврана.

— Я вынуждена напомнить, что в качестве исторических аргументов допускаются только события магической истории.

Повисла неприятная тишина.

Еще с полминуты Гермиона молча смотрела на жюри, а потом, уже не глядя ни на кого, стремительно вышла из комнаты.