Гарри Поттер и Мальчик-Который-Выжил-Из-Ума (джен)

Год заканчивался тихо, и от этой тишины звенело в ушах. Как если из переполненного Большого Зала выбежать на улицу. Как если из коридора, где близнецы Уизли устроили очередную проказу, нырнуть в блаженное спокойствие библиотеки.

Гермиона все еще не могла поверить, что все кончилось. Так. Просто.

Все, связанное с Диадемой, она помнила смутно. Но мысли — ужасающие мысли, навеянные — кем? — было не забыть. Только теперь Гермиона уже осознавала их чудовищность. Жертвы? Борьба со всем миром? Оправдания плохим поступкам? Гермиона чувствовала себя грязной просто от того, что это побывало в ее голове.

Но почему-то, больше никто так не считал.

Гарри каждый вечер сидел с ней в библиотеке. Он часто отвлекал ее, если в книге попадалось что-то интересное, и Гермиона не могла не заметить, насколько медленнее осваивала материал теперь — когда голову больше не сдавливал тяжелый обруч, а ей то и дело приходилось отвлекаться на шуточки и интересные факты. Ледяной порядок разума обратился талой водой. Но Гарри улыбался ей совсем как прежде, и от этого становилось тепло.

В вечер, когда Гермиона вернулась в общую гостиную, к ней подсела Джинни. Неотрывно глядя в огонь, отблесками играющий на ее волосах, она перечислила все, что чувствовала в конце прошлого года, когда ее вырвали из-под влияния Тайной Комнаты, — все то, что переживала сейчас Гермиона.

Вокруг оказалось гораздо больше понимающих людей, чем Гермиона могла представить в самых смелых мечтах. Людей, которые тоже совершали ошибки. Которых тоже толкали на неверный путь темные силы. Гермиона Грейнджер не была одна.

А когда она пошла к профессору Макгонагалл, чтобы вернуть маховик времени — разумеется, у нее больше не было никакого права им владеть, ее декан покачала головой.

— Мисс Грейнджер, — сказала она строго, — вы — единственный шанс третьего курса Гриффиндора получить приличный средний балл, и я не думаю, что дополнительное время сейчас будет для вас лишним. Вы вернете маховик, когда учебный год закончится, а до тех пор — используйте или не используйте его по своему усмотрению.

— Но...

— Это распоряжение профессора Дамблдора, — с нажимом произнесла профессор Макгонагалл. — А еще он хотел передать вам вот что: будь маховик времени при вас в тот вечер, все могло обернуться куда более плачевно. Но его не было, и причину следует искать в вас.

А потом профессор Макгонагалл — строгая и чопорная профессор Макгонагалл — вдруг моргнула и положила руку Гермионе на плечо.

— Мне очень жаль, что вам пришлось все это пережить, мисс Грейнджер, — сказала она дрогнувшим голосом. — Но теперь все будет в порядке. Профессор Дамблдор обо всем позаботится.

Первое, о чем позаботился профессор Дамблдор, — их экзамен по Защите от Темных Искусств. Профессор Люпин оставил точные инструкции, что должна представлять из себя полоса препятствий. За финальным испытанием директор наблюдал лично. Раньше это наполнило бы Гермиону тревожным, но радостным предвкушением от возможности продемонстрировать свои силы, но теперь от пронзительного взгляда голубых глаз за очками-половинками ей просто стало слегка не по себе.

Ни Гермиона, ни Гарри, ни Невилл не рискнули встретиться с боггартом.

С Невиллом Гермиона пыталась поговорить — хотя бы извиниться. Он долго избегал ее, а в итоге — не стал даже слушать.

— Мне сейчас нужно побыть одному, — отрезал он непривычно жестко, когда Гермиона все же поймала его на лестнице в спальню мальчиков.

И все.

Что ж.

Пускай, если ему так легче.

Гермиона почти ужаснулась своему равнодушию. Почти.

Это равнодушие было порождением бессилия. Но вот еще правда: Мальчик-Который-Выжил был частью чего-то несоизмеримо большего. Альбус Дамблдор, лорд Волдеморт, Невилл Лонгботтом — вот они, крупные фигуры, которым уготовано бороться за судьбу мира.

А Гермиона... Теперь Гермиону начинало тошнить от самого размаха таких вещей, как судьба мира. Она заглянула в этот мир крупных фигур, одним глазком, и на своем опыте убедилась, как правдива поговорка: "играя под ногами гигантов, будь готов, что на тебя наступят".

Она больше не хотела иметь с этим миром ничего общего. Гермиона хотела получать новые знания, спасать средний балл гриффиндорских третьекурсников, помогать отстающим с домашней работой. Радовать хорошими оценками профессора Макгонагалл и маму с папой. Учиться и смеяться вместе с Гарри.

И вот на это у нее было полное моральное право.

* * *

Хогвартс-экспресс подъезжал к Лондону. Стучали колеса — мерный, гипнотический звук, в котором так просто раствориться.

Но идиллию нарушил звук открывающейся двери.

— Ты научился здорово прятаться. Никакая мантия-невидимка не нужна.

Невилл не повернул головы — не было нужды. Он знал этот голос.

— Помнишь, как мы встретились тут в первый раз? Драко, Крэбб с Гойлом, Гермиона и мы? Я тогда так беспокоился из-за того, что дело кончится дракой, что почти не обратил на тебя внимания. Хотя, может, мне стоило помочь тебе найти Тревора.

О чем он? К чему эти воспоминания?

— А потом я завладел твоей напоминалкой... И почти побил в полночной дуэли... И отправил одного к профессору Квиреллу... Пожалуй, у тебя были причины меня избегать.

Да. Пожалуй, что так.

Он никогда не облекал это в слова, потому что голову бы порвало от противоречий. Гарри Поттер: дружелюбный, но себе на уме; отважный, но больше хитрый; помогающий по мере сил, но только не в ущерб себе; "друг", появляющийся на горизонте раз в полгода... Гарри Поттер остался загадкой, даже спустя три года.

— Знаешь, я не верю в пророчества, но судьба слишком часто сталкивает нас лбами, чтобы списать на совпадение: дуэль, философский камень, Запретный лес... Забавно, да? Мы даже родились почти в один день. Может быть, что-то там и предопределено.

Судьба... Если такая вещь, как судьба, существует, она ненавидит Мальчика-Который-Выжил.

— А может и нет. Не знаю, да и откуда мне? Но я знаю кое-что другое.

Невилл посмотрел на отражение в окне. Гарри улыбался — своей обычной загадочной улыбкой шута. Что там, за этой маской?

— Я от тебя не отступлюсь. Профессор Снейп думал, что ты с первого до последнего дня будешь нулем в зельеварении, как бы ни старался. Я доказал, что он ошибался. И если жизнь думает, что может пинать тебя, сколько вздумается... Ну, мы вполне можем доказать ей, что ты умеешь давать сдачи. Верно?

Невилл не ответил. Горло сдавило.

Гарри подождал, пожал плечами.

— Увидимся в следующем году, Невилл. Я свои обещания держу.

И он ушел. А поезд медленно затормозил у платформы.

Невилл дождался, пока вагон опустеет, собрал вещи и вышел в серый теплый день.

Бабушка ждала его, сжимая в руках сумочку из крокодиловой кожи. Строгая и прямая, как палка.

Как много ей рассказала профессор Макгонагалл? И как много знала профессор Макгонагалл?

— А ты все такой же копуша, я погляжу, — проворчала бабушка, но не особо сердито. Ах да, по ее мнению, драгоценный внук в очередной раз "спас мир". Это заслуживало толики снисхождения.

— Искал Тревора, — соврал Невилл.

Жаба сидела в его кармане, оцепеневшая от ужаса с начала поездки. Невилл только недавно разгадал секрет свободолюбия питомца. Он не ненавидел хозяина. Он боялся того, что внутри — шипящего клубка змей, разрастающегося и разрастающегося.

Бабушка вздохнула.

— Ну что с тобой поделаешь. Пойдем. Не разроняй багаж.

Невилл нехотя поплелся за ней. Люди расступались перед Августой Лонгботтом — она умела держать себя так, что сразу становилось понятно: неуважения и неповиновения она не потерпит.

"Сильный характер", — позабавленное высокомерие прозвучало в стылом взрослом голосе. "Интересно будет проверить, сколько она выдержит под Круциатусом."

— Ты дурно выглядишь, Невилл. Тебе нехорошо?

Невилл покачал головой.

"Нехорошо" не передавало ничего. Как не передадут слезы и жалобы.

Уставившись в землю, он продолжил переставлять ноги. Раз. Два. Раз. Два.

Но пока в его сознании лениво позевывал, обнажая ядовитые клыки, лорд Волдеморт, Невилл не мог не задумываться. Сколько таких шагов у него еще осталось?

Конец третьего года.