Гарри Поттер и Мальчик-Который-Выжил-Из-Ума (джен)

1 сентября 1991 года Гарри Поттер стоял на платформе 9¾ и выслушивал последние напутствия от своего крестного.

— Не забывай писать мне, ладно?

— Не забуду.

— И не прогуливай уроки Трансфигурации, если хочешь, чтобы тебя на них еще пустили.

— Не буду.

— И никаких потенциально смертельных приключений хотя бы до третьего курса, хорошо?

— Договорились.

— Ты помнишь все защитные заклинания, которые мы выучили?

— Конечно.

— И если кто-то — какой-нибудь преподаватель-хмырь — будет тебя обижать, свяжись со мной через Зеркало, и я приеду только для того, чтобы стать неотступно преследующим его дурным знамением.

— Сириус... — попробовал вмешаться Ремус.

— И не забывай про Мантию, когда будешь шататься ночью по школе. А если будешь искать проходы в Хогсмид...

— Сириус, — прервал его Ремус настойчивее. — Гарри сейчас опоздает на поезд.

До отправления оставалось еще пять минут, но Гарри был рад, что поток ценных советов прекратился — у него уже голова шла кругом. И все-таки он улыбался: так широко, что болели щеки.

— А ты ничего не посоветуешь, Ремус?

Тот поднял брови и заговорщическим тоном предостерег Гарри от идеи становиться незарегистрированным анимагом в школьные годы — возможно, это негативно сказывается на умственном развитии. Сириус ткнул его локтем под ребра, и оба расхохотались (Ремус — слегка морщась).

Десятью минутами ранее Сириус уже помог Гарри втащить тяжеленный чемодан в пышущий дымом ярко-алый паровоз, и теперь ему оставалось только запрыгнуть в Хогвартс-экспресс, и...

Сириус крепко обнял его, и Гарри прижался лбом к его груди, в последний раз вдыхая родной запах бензина, собачей шерсти и пролитого на ткань огневиски перед долгой разлукой.

— Покажи им всем, Гарри, — шепнул Сириус ему в ухо.

Ремус сдержанно похлопал его по плечу.

— Учись хорошо.

— Но не забывай, как много в Хогвартсе интересных занятий кроме учебы, — вставил Сириус. Ремус пихнул его в бок.

— Не порть ребенка.

— Я...

Гарри решил, что ускользнуть в разгар дружеской разборки — это именно то, что он должен сделать, чтобы прощание не вышло затянутым и грустным, поэтому, крикнув последнее "пока" через плечо, бросился к поезду, юрко лавируя между торопящимися на поезд детьми, провожающими их членами семьи и крутящимися под ногами кошками. Он чуть не столкнулся с каким-то мальчиком, на ходу извинился и поспешил дальше, не заметив тонкого зигзага шрама на его лбу.

* * *

Загудев, Хогвартс-экспресс пришел в движение, перебирая колесами, пока платформа, отдаляясь все быстрее и быстрее, совсем не исчезла из вида.

Скатертью дорожка, — с мрачным удовлетворением подумало что-то внутри него.

Мальчик-Который-Выжил, которому за сегодняшний день как минимум тридцать раз напомнили о том, кто он такой, сидел в купе в "гордом"/удручающем одиночестве и ждал, когда они отъедут достаточно далеко, чтобы бабушка точно не увидела его из окна. Когда это произошло, Невилл сделал то, о чем мечтал всю свою сознательную жизнь: взлохматил разделенную пробором челку, пряча шрам за волосами.

Он опустил руку в карман мантии, проверяя Тревора, но того там не оказалось.

— О нет... — пробормотал Невилл с отчаянием. Он точно помнил, что Тревор был с ним, когда он заходил в купе, но дверь была приоткрыта, и ничто не мешало его свободолюбивому питомцу попрыгать куда глаза глядят.

"Может, это к лучшему. Ты и так выглядишь глупо, а вместе с уродливой жабой..."

Невилл решительно поднялся на ноги. Он должен найти Тревора до того, как на него нацелится чья-нибудь отпущенная на прогулку кошка или сова.

Но как найти жабу в таком огромном поезде?

Невилл знал, что не сможет попросить кого-то о помощи. Мальчик-Который-Выжил не должен в первый же день показывать, какой он неудачник. Даже если весь его понурый внешний вид заранее говорит об обратном.

* * *

Драко Малфой неспешно прогуливался по вагону Хогвартс-экспресса. У него не было определенной цели, но первые полчаса в одном купе с Крэббом и Гойлом убедительно доказали ему, что он свихнется, если проведет в их компании остаток поездки.

В детстве это не было так заметно: конечно, подсознательно Драко всегда понимал, что из них троих он самый сообразительный, ловкий и "многообещающий" ребенок — так и должно было быть, в конце концов, это он носил фамилию Малфой. Но с годами все становилось гораздо хуже: пока он летел вперед, постигая секреты магии и идеологию защитников чистоты крови, Крэбб и Гойл плелись в хвосте, каждый год отставая чуть ли не на мили.

Отец говорил, что последователи и не должны быть умны, но почему-то не упомянул о том, где, в таком случае, искать достойных собеседников. Драко умел и любил много говорить и, конечно, любил, когда его слушали, но когда вся реакция на твои слова сводится к "угу", "точно" и неуместным смешкам, какой угодно талантливый оратор рано или поздно сломается.

Поэтому Драко Малфой прогуливался по вагону со смутной надеждой найти себе компанию поприятнее. Может быть, Нотта, которого он знал гораздо хуже, чем Крэбба и Гойла, но который, во всяком случае, оставлял впечатление человека, у которого не совсем пусто в черепушке.

Но вместо Нотта в одном из купе Драко увидел другое знакомое лицо. Мальчик из Косого Переулка жевал сдобный котелок, увлеченно читая старинную книгу в кожаном с серебром переплете, на которой витиеватым почерком было выведено название "Сбереги Себя Сам". Книга производила впечатление — не только объемами, но и тем, что явно была позаимствована из старинной родовой библиотеки.

Мальчик понравился Драко еще в Косом Переулке, а теперь он начал казаться еще более интересным.

Не утруждаясь объяснениями чего-то Крэббу и Гойлу, Драко открыл дверь в купе.

Мальчик поднял голову и просиял:

— Привет!

— Вот мы и встретились, — не дожидаясь приглашения, Драко зашел в купе и небрежно махнул рукой на своих сопровождающих. — Это Крэбб и Гойл. Надеюсь, ты не возражаешь против их компании.

На самом деле часть него даже хотела, чтобы мальчик возразил, тогда появился бы повод их отослать, но тот только кивнул и с улыбкой заметил:

— Но я так и не услышал твое имя.

Драко уселся напротив него и откинулся на спинку сидения, самодовольно усмехнувшись. Крэбб и Гойл примостились по бокам.

— Я уже думал, ты не спросишь. Я Малфой, Драко Малфой.

На секунду мальчик остолбенел. Это была нормальная реакция — почти все так реагировали на фамилию Малфой. А потом начинали рассыпаться в льстивых комплиментах и заверениях, какая для них это честь.

Но мальчик в конце концов просто кивнул.

— А я Гарри.

Драко ждал фамилии, но ее не последовало. Ладно, не так важно. Гарри явно был из семьи волшебников и, судя по книге, достаточно знатных или состоятельных, чтобы позволить себе держать нормальную библиотеку. В худшем случае только один из его родителей может оказаться магглом, но Драко надеялся, что это не так. Вообще-то, был ведь способ это узнать...

— Ты все еще собираешься в Слизерин, верно? — как бы невзначай поинтересовался Драко.

— Человек предполагает, а Шляпа располагает, — произнес Гарри сумрачно. Потом рассмеялся. — Если бы это зависело от меня... Почему ты так уверен, что будешь в Слизерине?

— Вся моя семья из Слизерина, — пояснил Драко с гордостью. Кажется, мама говорила, что один его двоюродный дядя учился в Гриффиндоре, но если дело касалось Малфоев — Слизерин, поколение за поколением. И Драко не собирался нарушать семейную традицию.

— И Шляпа судит только по этому? — Гарри задумчиво почесал подбородок. — Надеюсь, что нет. Мои родители были гриффиндорцами.

— Не может быть! — Драко изобразил разочарование, маскируя за ним облегчение: родители Гарри все-таки были волшебниками. — А ты показался мне таким приличным человеком.

— Время покажет, — отозвался Гарри туманно. — А теперь о главном. Я угадаю, если предположу, что ты болеешь за Паддлмир Юнайтед?

И он угадал.

В следующий час Драко успел узнать, что сам Гарри болеет за Стоунхейвенских сорок, но уважает Паддлмир Юнайтед за их совместный благотворительный проект с Селестиной Уорлок, направленный на сбор пожертвований для больницы Святого Мунго. И что Гарри вообще знал чудовищное количество малоизвестных фактов про квиддич — в какой-то момент Драко всерьез начал опасаться, что у него и впрямь появился серьезный соперник за место ловца в команде.

Но главным было не это, а то, как свободно Драко чувствовал себя в компании Гарри. Драко так и не выяснил точный общественный статус своего собеседника, поэтому выбрал самую нейтральную манеру общения, а после и вовсе забыл об этом: не каждый день удавалось поговорить с кем-то на равных, не страдая от необходимости либо ежесекундно демонстрировать свое превосходство, либо оказывать должное почтение, так что Драко решил воспользоваться такой возможностью по полной.

И в отличие от Крэбба и Гойла, Гарри был Собеседником. С большой буквы С — многие хорошие вещи начинались с большой буквы С, Слизерин, например.

И Драко действительно хотел, чтобы Гарри оказался в Слизерине вместе с ним.

* * *

Гермиона Грейнджер считала, что у нее в жизни два призвания: хорошо учиться и помогать людям. Она уже выучила наизусть все учебники из школьной программы, а также прочитала внушительное количество дополнительной литературы — после одиннадцати лет жизни в мире, где не подозревали о существовании магии, ей многое предстояло наверстать, — поэтому Гермиона считала, что с первым Призванием она пока справлялась неплохо. Для того, чтобы картина стала идеальной, ей оставалось выручить кого-нибудь из беды на пути в Хогвартс, и программу на день можно было считать выполненной. Как назло, пока что все встречавшиеся ей лица выглядели довольными жизнью и занятыми своими делами. Рон Уизли — рыжий веснушчатый мальчик, в одном купе с которым она изначально оказалась, — сбежал через десять минут ее попыток объяснить, почему произнесенное заклятие, призванное изменить цвет его старой крысы, никак не могло сработать.

Поэтому Гермиона, переодевшись в школьную форму, в очередной раз перечитывала Историю Хогвартса, периодически выглядывая в коридор, в надежде увидеть кого-то, кому она может помочь. И удача, наконец, улыбнулась ей.

У понурого мальчика, с несчастным видом оглядывавшегося по сторонам, было практически написано на лице: МНЕ НУЖНА ПОМОЩЬ. Гермиона аккуратно закрыла книгу, сунула ее под мышку и, выскочив в коридор, подбежала к потерянному ребенку.

— Привет! — поздоровалась она. — Я Гермиона Грейнджер. У тебя что-то случилось?

Мальчик затравленно посмотрел на нее. Потом опустил голову и пробубнил:

— Я потерял свою жабу.

Гермиону не то что не нужно было просить дважды, ее вообще не нужно было просить.

— Давай поищем ее вместе, — предложила она, наконец, чувствуя, что оказалась в своей стихии. — Как тебя зовут?

Благодарное изумление в глазах мальчика снова сменилась затравленным выражением.

— Невилл Лонгботтом, — выдавил он как бы нехотя.

— В самом деле? — пришел черед Гермионы удивляться. Почему-то Мальчика-Который-Выжил она представляла... не так. — Я много о тебе читала. В "Современной истории магии", и во "Взлете и упадке Темных искусств", и в "Величайших событиях волшебного мира двадцатого века".

— Я знаю, — пробурчал Невилл, почему-то сделавшись еще более несчастным.

Точно. Жаба.

— У твоей жабы есть какие-то отличительные черты?

Но жаба Невилла, в отличие от его хозяина, по его словам, ничем примечательным не выделялась. Единственное, что Гермиона смогла придумать, — это пройтись по вагонам и поспрашивать людей в каждом купе. Этим они и занялись, вернее, по большей части она, а Невилл просто скорбно торчал у нее за спиной. Похоже, их обоих это устраивало.

К сожалению, пока что поиски шли безуспешно. Они оба вспотели, запыхались и раскраснелись; одежда и прическа Невилла пришли в полный беспорядок, и Гермиона боялась, что сама выглядит не лучше — в последнем купе взрослые ребята в мантиях с зеленой оторочкой посмотрели на них с откровенным презрением.

В следующем купе хотя бы оказались их ровесники.

Двое из них не понравились Гермионе с первого взгляда. Хотя она, конечно же, старалась не судить людей, о которых ничего не знала, эти двое громил отчетливо напомнили ей тех неприятных ребят, которые в старой школе отнимали деньги на завтраки у младшеклассников. Другие два мальчика выглядели более цивилизованными, а у одного из них даже лежала на коленях раскрытая книга. Это вселяло надежду.

— Никто здесь не видел жабу? — Гермиона сразу перешла к делу. Казалось, она задала этот вопрос уже сотню раз, и пересохшее горло не располагало к красноречию. — Мы ищем жабу. Вы ее видели?

— У нас в купе только шоколадные лягушки, — отозвался мальчик с книгой. Второй, белобрысый, даже не удостоил ее взглядом. — Хочешь шоколадную лягушку?

Наверное, это и были те сомнительные искушающие предложения, о которых ее предупреждали родители-дантисты. Гермиона решительно покачала головой. Они заняты Важным Делом.

— Скажите, если ее увидите, — попросила она и уже собиралась уходить, как вдруг белобрысый, все-таки наблюдавший за ними краем глаза, вдруг резко повернул голову.

— Эй, — позвал он. — Что это у тебя там на лбу?

Глаза Гермионы метнулись к своему отражению в окне — а что у нее на лбу? — прежде чем она поняла, что обращались к Невиллу, чья рука торопливо метнулась поправить слипшуюся от пота челку.

— Ты Невилл Лонгботтом, верно? — мальчик неторопливо, почти лениво поднялся на ноги и встал посреди купе, напротив Невилла. Существование Гермионы он по-прежнему игнорировал. — Полагаю, мы еще не знакомы. Я Малфой. Драко Малфой.

У Гермионы в голове всплыла совершенно неуместная, но очень смешная ассоциация с персонажем фильмов про разведывательные службы, которые иногда смотрели ее родители. Она попыталась замаскировать смешок кашлем, чтобы не показаться невежливой, но этот номер не прошел. Драко Малфой наградил ее взглядом свысока.

— Тебе мое имя кажется смешным? Не припоминаю, чтобы видел тебя хоть на одном приеме в высших кругах, но откуда бы ты ни была, даже там должны были слышать о моей семье. Кто ты такая?

— Извини, но боюсь, я слышу твою фамилию в первый раз, — Гермиона мило улыбнулась. Малфой уже был ей неприятен. — Меня зовут Гермиона Грейнджер.

Губы Малфоя презрительно скривились. Он открыл рот — наверняка, чтобы сказать еще что-то такое же высокомерное.

И тут мальчик с книгой, все это время с опаской наблюдавший за их диалогом, вдруг решил вмешаться. Он вскочил на ноги, оказавшись между Гермионой и Малфоем, и картинно прижал руки ко рту.

— Как это ты слышишь фамилию Малфой в первый раз?! — вскричал он в праведном возмущении. — Разве ты не знаешь, что Благороднейший и Древнейший Дом Малфоев ведет свое начало от тех древних волхвов, что творили ворожбу задолго до появления на сцене истории рода человеческого? Каждый ребенок впитывает эту истину с магией материнского молока!

Гермиону немного утешило то, что абсолютно все присутствовавшие посмотрели на мальчика как на сумасшедшего. Судя по лицу Малфоя, тот сам только что сделал крайне интересное открытие о своей родословной.

— Возможно, — согласилась Гермиона, сдавшись перед натиском гробового молчания. — Но у материнского молока, которое пила я, никакой магии не было. Моя мать дантист.

— Твоя мать — кто? — не понял Малфой.

Гарри волчком крутанулся на месте, развернувшись к нему.

— Как это ты не знаешь, кто такие дентисты?! Мистер Малфой, сэр, от вас я такого не ожидал! Разве ты не слышал об отрасли магии, столь древней и пугающей, что сам Геллерт Гриндевальд вот уже сорок шесть лет безуспешно бьется над ее разгадкой в темнейшей темнице Нурменгарда?

Гермиона честно хотела сказать ему, что он что-то путает, но вместо этого у нее изо рта вылетел пусть не очень вежливый, но прямо-таки напрашивающийся вопрос:

— А кто ты сам вообще такой?

Часть нее была на сто процентов уверена, что за этим последует яростное "как это ты не знаешь, кто я такой?!". Но мальчик сначала очень внимательно на нее посмотрел, а потом вдруг отвесил старомодный поклон почти до пола.

— Хогвартский шут, мэм. С вопросами и предложениями вы можете обратиться к Альбусу Дамблдору и...

Гермиона захлопнула дверь в купе и торопливо направилась к следующему. Невилл с каменным лицом шел рядом. Ни один из них не хотел обсуждать произошедшее.

* * *

— И что это было? — спросил Драко после минуты гробового молчания. Он даже не чувствовал возмущения из-за того, что его вовлекли в нелепый фарс, а почтенную фамилию Малфоев чуть ли не осквернили какими-то непонятными выдумками (хотя следовало признать, что эта конкретная выдумка звучала неплохо). Его мозг просто не мог понять, что он чувствует.

Гарри пожал плечами.

— Я убивал двух зайцев одним ударом.

— Поясни.

— Во-первых, — Гарри загнул большой палец, — я очень хотел сделать что-то, над чем потом похохочет мой крестный, когда я об этом расскажу.

— А во-вторых? — уточнил Драко после тяжелой паузы.

— А во-вторых, я только что произвел на Мальчика-Который-Выжил неизгладимое впечатление, и если мне не пригодится это в жизни, то снег пойдет в июле.

Драко недоверчиво покачал головой.

— Ты можешь расслабиться, Гарри. Скорее Крэбб окажется в Когтевране, чем ты — не в Слизерине.

Гарри радостно рассмеялся.