Гарри Поттер и Мальчик-Который-Выжил-Из-Ума (джен)

Проснувшись следующим утром, минут двадцать Гарри просто лежал в постели, борясь с искушением остаться здесь еще на несколько часов. Он не хотел вставать, приводить себя в приличный вид и подниматься в Большой Зал. Он не хотел встречаться со своими однокурсниками и снова натыкаться на стену каменного безразличия Драко. Он хотел поговорить со Снейпом, но вряд ли такая возможность представится раньше полудня.

Что-то было не так. Что-то не позволяло Драко поговорить с ним на глазах у всех, а значит, не стоит и пытаться. Значит, нужно каким-то образом остаться с ним наедине, вот только для Хогвартса это задачка не из легких. Гарри не задумывался об этом раньше, но в замке ты постоянно был окружен людьми. Еще — призраками и живыми портретами, но Гарри не был уверен, стоило ли опасаться и их тоже. Единственная надежда — на Карту Мародеров, в конце прошлого года обнаруженную среди имущества Барти Крауча — профессор Дамблдор без лишних слов вернул ее Гарри этим летом, прежде чем оставить его в Дырявом Котле, но даже с ней...

В конце концов, Гарри заставил себя встать с кровати. Атмосфера в спальне была странной. Шестеро слизеринских пятикурсников никогда не были закадычными друзьями, но за четыре года они притерлись друг к другу достаточно, чтобы считать друг друга хотя бы приятелями. Обычно утро начиналось с какого-нибудь дурацкого спора между Драко и Забини, или с бубнежа Крэбба про ненавистную учебу, или с попыток самого Гарри поднять всем настроение одной из своих глупых шуток. Но сегодня все они переодевались в школьную форму в неприятной тишине. Забини ушел, даже не став дожидаться остальных. Нотт остался у дверей, сложив руки на груди. Он всегда был сдержанным и не особо говорливым, но впервые показался Гарри таким неприступным. Драко, как обычно, провозился со сборами дольше всех, а когда закончил, Крэбб и Гойл заняли места по обе стороны от него. Впятером они двинулись в гостиную: Гарри — в хвосте этой странной процессии, чувствуя себя до ужаса не на своем месте.

Вчера Гарри был слишком поглощен собственными заботами, чтобы обратить на это внимание, но изменилось не только поведение его однокурсников. Изменился весь факультет. Достаточно было бросить один взгляд на слизеринский стол, чтобы заметить невидимое разделение. Группы детей Пожирателей Смерти — вот кто держался особняком.

Этого следовало ожидать. Политика всегда была неотъемлемой частью его факультета. И теперь, когда Волдеморт вернулся, это не могло не отразиться на обстановке в Слизерине. Осталось только разобраться — как и насколько.

Гарри занял безопасное место между Забини и Трейси Дэвис и принялся неохотно собирать тост с ветчиной и сыром. Ему кусок в горло не лез, но нельзя показывать, что что-то не так.

Вскоре вдоль стола прошел Снейп, раздавая своим студентам расписания на новый учебный год. Гарри попытался встретиться с ним взглядом, но не преуспел. Неважно — вторым уроком сегодня стояло зельеварение, так что у него будет шанс задать Снейпу все интересующие вопросы.

И только через десять секунд Гарри вспомнил, что Снейп больше не преподает зельеварение. Представлять кого-то другого на этой должности было так неестественно. Как если бы вдруг профессор Трелони стала преподавать заклинания вместо профессора Флитвика. Или профессор Хагрид — трансфигурацию вместо профессора Макгонагалл. Наверное, профессор Дамблдор знал, что делает... Должен был.

Гарри внимательно следил за тем, что происходит за столом. Интересно, ему кажется, или сегодня с почтой прилетало гораздо больше сов, чем обычно? Гарри поймал себя на том, что по привычке высматривает черного ворона Сириуса в пернатом многообразии, и жутко на себя разозлился. Сириус ни разу не попытался выйти с ним на связь. Гарри испытывал по этому поводу облегчение, слегка кислящее едкими мыслями о том, что такой упрямец как Сириус может лелеять свои обиды годами. В этом он был ничуть не лучше Снейпа, и даже если дело касалось его собственного крестника, Гарри подозревал, что пройдет немало времени, прежде чем Сириус сломается и сделает первый шаг к примирению. Больше всего Гарри боялся, что его мнимое предательство ввергнет Сириуса в самую мрачную пучину осенней хандры, но он надеялся, что хотя бы первое время злость в Сириусе будет сильнее отчаяния. А потом... Потом он что-нибудь придумает. В отличие от Сириуса, Ремус вернулся в Орден Феникса, но может быть он сможет совмещать свои обязанности там с необходимостью присматривать за Сириусом.

С Ремусом Гарри летом обменялся парой писем. В своей первой записке он коротко описал все, что случилось, и сказал, что пока не хочет все это обсуждать. В ответном письме Ремус выразил свои сожаления, что не может навестить Гарри прямо сейчас, и попросил сразу же писать ему, если Гарри что-то понадобится. Единственное, что Гарри хотел от Ремуса в тот момент — чтобы тот обнял его как в детстве и своим обычным мягким голосом пообещал, что все образуется. И раз этого Ремус ему дать не мог, Гарри ограничился коротким "спасибо". Следующее письмо пришло накануне сентября и начиналось словами "если ты все еще не хочешь об этом говорить, можешь не отвечать на это письмо, но...". Его Гарри сжег не читая. Он полагал, что Ремус поймет.

Гарри надеялся, что обуревающие его мрачные мысли не отражаются на лице, и что когда Трейси Дэвис слегка пихнула его коленом и задала какой-то вопрос, она сделала это просто потому, что хотела поговорить, а не чтобы отвлечь от очередного внутреннего кризиса.

— Что, прости? — переспросил Гарри.

— Клуб Слизней, — повторила Трейси. — Ты уже слышал про него?

После третьего курса Гарри перестал интересоваться внеклассными проектами. Походы в клуб Дебатов не принесли ничего хорошего, а школьный хор теперь просто казался бесполезной тратой времени — несмотря на заверения профессора Флитвика, что еще годик практики, и Гарри точно начнет справляться с чем-то большим, чем самые простецкие мелодии, Гарри сомневался, что его ждет большая карьера в мире музыки. "Ведуньи" уже существовали, так зачем пытаться переплюнуть совершенство? Кроме того, на четвертом курсе у них со Снейпом и профессором Дамблдором был свой маленький внеклассный клуб. А теперь... Теперь у него были квиддич и СОВ.

Странно было думать об экзаменах в конце года как о новом главном испытании. После всего, через что Гарри прошел, это казалось необъяснимым понижением ставок. Нужно не забыть спросить Гермиону в следующем письме, как после истории с Философским Камнем и Диадемой Кандиды Когтевран она смогла просто взять и вернуться к обычной школьной жизни.

— Это кружок профессора Хагрида, где вы выращиваете смертельно опасных слизняков, которые плодятся с безумной скоростью и скоро уничтожат все остальные формы жизни? — попробовал догадаться Гарри.

Забини фыркнул.

— Честное слово, твой вариант звучит интереснее. Но нет, это просто Слизнорт пытается обзавестись полезными связями среди "подрастающего поколения", — он скривил губы. — Если на то пошло, я удивлен, что он не позвал тебя. Ты же победитель Турнира, и все такое.

Гарри покосился на преподавательский стол.

— Когда он успел? Сегодня наш первый день в Хогвартсе.

— Просто приглашал всех интересующих людей к себе в купе.

Гарри пожал плечами. Вчера он был крайне тверд в своем желании ехать в Хогвартс в меланхоличном одиночестве. Заметил бы он, если бы кто-то постучался в дверь его купе?

— Ну, не расстраивайся, — Забини хлопнул его по плечу. — Его Высочество Малфоя он тоже не пригласил, так что дело по крайней мере не в том, что ты полукровка. Скорее, он просто считает, что вы оба не представляете интереса.

Забини... Надо же ему вечно подлить масла в огонь.

— Полегче с выражениями, — донесся до них холодный голос Драко. — Если Слизнорт не в состоянии оценить, сколько веса имеет моя семья, он идиот. Чего не ожидаешь от бывшего декана Слизерина, так что я склоняюсь к тому, что произошло недоразумение.

— Он был слизеринским деканом? — встрепенулся Гарри. Это было почти похоже на то, что Драко решил с ним заговорить.

Забини склонил голову к плечу:

— Ну да. Ты что, не знал?

Драко бросил на них косой взгляд и скривил губы.

— Вся его семья — гриффиндорцы, — обронил он пренебрежительно. — Откуда ему знать?

С тем же успехом он мог выплеснуть Гарри в лицо стакан тыквенного сока. За их участком стола вдруг стало очень тихо.

Гарри медленно расправил плечи. В горле клокотало что-то шипучее, и только огромным усилием воли он смог заставить себя выговорить спокойно:

— Какое это имеет значение?

Сидевшая рядом с Драко Паркинсон фыркнула, но тот даже не посмотрел на нее. Он целеустремленно убирал несуществующие пылинки с рукава своей мантии.

— Нынче — довольно много, Поттер, — произнес он наконец, когда молчание уже грозило стать невыносимым.

От этого туманного намека Гарри слегка замутило.

— Что это должно значить? — спросил он, уже резче.

Драко вздернул бровь, но ничего не ответил.

Медленно, один за одним, люди вокруг возвращались к завтраку и своим негромким переговорам. Гарри сидел молча, сцепив руки под столом. Его ногти впивались в ладони все глубже и глубже. Наконец, не вытерпев, он отодвинул от себя недоеденный завтрак, встал из-за стола и быстрым шагом направился к выходу из Большого зала.

Гарри преодолевал коридор за коридором, пока не оказался перед нужной дверью. Там он застыл в нервном ожидании, ковыряя носком каменную кладку пола.

Прошло какое-то время, прежде чем в дальнем конце коридора появился Снейп. Он нахмурился, завидев Гарри, но молча открыл дверь в кабинет Защиты от Темных Искусств и пропустил Гарри вперед себя.

Здесь было мрачно. Мрачнее, чем при Ремусе, и при Локхарте, и при Квирелле. И даже тяжелое присутствие лже-Грюма с трудом могло соревноваться с выбором декораций Снейпа. Картины со сценами пыток, серьезно?

— В чем дело, Поттер? — спросил Снейп нетерпеливо. — Урок начинается через десять минут, и поверьте, вы не хотите вставать между когтевранцами и их занятиями.

— К троллям когтевранцев, — буркнул Гарри. Он с трудом отвел глаза от изображения человека, подвергнутого заклятию Круциатус, и впился взглядом в бледное лицо Снейпа. — Вы должны знать, что происходит.

Снейп поднял брови.

— Я могу ответить вам то же самое. Вы и сами должны знать, что происходит.

— Я не... — начал Гарри, прекрасно сознавая, что в нем говорит отчаяние, а не здравый смысл. — Что я должен знать? С какой стати Драко со мной не разговаривает? Я не член Ордена, я не гриффиндорец, я вообще уже не имею ко всему этому никакого отношения.

Лицо Снейпа оставалось застывшей маской.

— Ваши родители были в Ордене. Вас воспитывал известный отступник от идеалов чистоты крови, который тоже состоял в Ордене.

— О, отлично, — выпалил Гарри едко. — Что ж, больше он меня не воспитывает. И про моих родителей, как всем отлично известно, сложно сказать, что они вносили большой вклад в мое воспитание.

Он почти ждал, что Снейп разозлится, но тот просто начинал выглядеть все более усталым.

— Что ж, кричите об этом погромче. Может быть, это вам поможет.

— Это не ответ, — Гарри сжал зубы и резко втянул через них воздух. — Что такого ужасного случится, если он соизволит один раз поговорить со мной у кого-нибудь на глазах? Его лишат наследства? Люциус Малфой лишится звания почетного последователя Темного Лорда?

— Осторожнее, Поттер, — прошелестел Снейп так тихо, что Гарри едва его услышал. — Сейчас ужасное время, чтобы потакать вашей любимой привычке говорить о том, о чем не знаете.

— Так чего я не знаю?! — не выдержал Гарри. — Чего я не знаю, что знаете вы? Почему вы просто не скажете прямо?

Несколько секунд Снейп молча разглядывал его лицо.

— Вы просите меня раскрыть секреты другого человека за него, — ответил он, наконец. — Я не могу сделать этого по двум причинам. Одна из них — я взял за правило не занимать стороны в разборках между своими студентами.

— И вторая?

Но Снейп не ответил.

Прозвенел звонок, но Гарри продолжил гнуть свою линию:

— И почему вы больше не преподаете зелья? Что все это значит? Вы собираетесь бросить преподавание в конце года?

— Поттер! — Снейп повысил голос, прерывая посыпавшийся на него град вопросов. — Отправляйтесь на занятия. Вы спрашиваете меня о том, о чем я не могу вам рассказать.

Гарри медленно выдохнул. Ну естественно. Все это — касалось планов профессора Дамблдора. Планов, в которые он отказался быть посвященным.

— Отлично, — процедил он с невыразимой досадой. Злиться на Снейпа было глупо — он просто делал то, что должен был. Это не мешало Гарри чувствовать себя преданным.

Снейп взял его за плечо и настойчиво подтолкнул к двери.

— Я прекрасно понимаю, что вы сейчас чувствуете — по крайней мере, в какой-то степени, — проронил он негромко. — Но вы не сделаете лучше ни себе, ни людям вокруг, действуя и говоря необдуманно. Думайте над каждым шагом, над каждым словом. Это лучший совет, который я могу вам дать.

"С какой стати? Ничего вы не понимаете", — вертелось у Гарри на языке, но он проглотил этот выпад. Не говорить о том, чего не знаешь. Может быть, самое время начать учиться это делать.

Он вышел из кабинета под убийственными взглядами группы когтевранских студентов.

Ладно. Ладно... Он что-нибудь придумает. Он всегда так делал, верно?

"Нет", — тут же возразила его рассудительная и до зубовного скрежета честная часть. Раньше рядом всегда были люди, к которым он мог обратиться за помощью. Сириус, Гермиона, Драко, Снейп, Ремус, профессор Дамблдор... Чувство одиночества вдруг сделалось оглушительным.

"Сириус не имел никакого права заставлять меня выбирать между ним и Хогвартсом", — подумал Гарри уже в тысячный раз.

И Драко... Неужели он в самом деле не мог придумать способ тайно передать ему какую-нибудь весточку? Верилось с трудом.

Гарри с досадой тряхнул головой и побрел в сторону нужного кабинета.