Гарри Поттер и Мальчик-Который-Выжил-Из-Ума (джен)

— Добрый день, профессор, — Гарри соскочил с угла стола, на который и сам не заметил как сел.

Он не встречался с профессором Дамблдором так близко с тех пор, как тот оставил его в Дырявом Котле, в день, когда вызволил Гарри из Дома-на-отшибе.

— Здравствуй, Гарри, — профессор Дамблдор улыбнулся, но голубые глаза остались серьезными.

Гарри вцепился взглядом в принесенную им газету, но морщинистые пальцы перекрыли заголовок передовицы, он видел только, что это Ежедневный Пророк. Что само по себе было плохой новостью — это не утренний выпуск, а экстренный. Экстренные выпуски Пророка случались только если происходило что-то действительно плохое. Неужели магический мир понял, что Волдеморт вернулся?

— Отрадно видеть, что ты проводишь больше времени со своими студентами, Северус, — голубые глаза лукаво сверкнули за очками-половинками, отвлекая Гарри от нехороших предчувствий. — Ты уже внес в учебный план предполагаемую дату консультаций по выбору будущей профессии?

Снейп поморщился — а вот ему оттягивание неизбежного явно пришлось не по душе.

— Еще нет. Не то чтобы кому-то на моем факультете она требовалась — мои ученики к пятому курсу, как правило, уже имеют представление о том, чем собираются заниматься в будущем.

Гарри украдкой пожевал губу. Он понятия не имел, чем собирается заниматься в следующем году, что уж говорить о том, что ждет дальше.

— Тем не менее, советы от декана и свежий взгляд на вещи на моей памяти еще никому не вредили, — профессор Дамблдор улыбнулся Гарри, словно прочитал его мысли. — Думаю, Гарри со мной согласится.

— Ну, немного помощи от декана в некоторых конкретных вопросах мне бы точно не помешало, — согласился Гарри кисло, бросая на Снейпа косой взгляд.

Тот ответил не менее кислым:

— Если вам что бы и не помешало, Поттер, так это выкинуть из головы всякие глупости.

Профессор Дамблдор, с выражением незамутненного любопытства, перевел взгляд с Гарри на Снейпа.

— Похоже, я прервал вас посреди неоконченного спора.

— Нет, — сказал Снейп.

— Да, — сказал Гарри, потому что вдруг понял, что хочет знать о содержимом экстренного выпуска меньше всего на свете. — Профессор Снейп отказывается учить меня легилименции.

Жаловаться профессору Дамблдору — грязный трюк, к тому же бессмысленный, но нехорошее предчувствие с каждой секундой повисало свинцовой тяжестью в желудке все ощутимее. Произошло что-то очень плохое, иначе профессор Дамблдор не заявился бы в кабинет Снейпа лично и немедленно.

Профессор Дамблдор посмотрел на Гарри с еще большим интересом, но теперь на дне его глаз залегла тень.

— Магия разума — это сложный и опасный раздел волшебства. Обучать ей кого-то столь юного — означает брать на себя большую ответственность, — заметил он мягко. — Впрочем, я тоже всегда находил его чрезвычайно занимательным.

— Дело не в ответственности, и вам это отлично известно, — процедил Снейп, бросив на профессора Дамблдора мрачный взгляд. — Но некоторые вещи некоторым людям лучше не трогать для их же блага.

Гарри показалось, что в словах Снейпа пряталось больше, чем только один смысл, но профессор Дамблдор или не заметил, или сделал вид, что не заметил.

— Энергию молодости все равно придется куда-нибудь направить. Лично я всегда считал, что изучение интересующих областей магии — лучшая и наиболее безопасная альтернатива большей части других занятий, — глаза профессора Дамблдора блеснули. — Впрочем, этот вопрос касается только вас двоих. Боюсь, несмотря на все попытки Гарри отложить этот момент, я все же вынужден огорчить вас последними новостями.

Мурашки на затылке почти отвлекли Гарри от того, как загорелись уши. Его часто пугала проницательность Ремуса и Снейпа, но профессор Дамблдор? Он был на совершенно другом уровне.

Профессор Дамблдор опустил газету на учительский стол. Гарри опустил взгляд на фотографии, украшавшие передовицу, и в ушах зашумело. Весь кабинет куда-то накренился и поплыл, все усилия пришлось направить на то, чтобы удержаться на ногах.

— Так рано? — раздался голос Снейпа откуда-то издалека. — Я не предполагал, что... — он осекся.

Просто чтобы не смотреть на газету, Гарри перевел взгляд на него — и увидел отражение собственной застарелой ненависти.

"МАССОВЫЙ ПОБЕГ ИЗ АЗКАБАНА", — гласил черный жирный заголовок, но тошнотворную дрожь вызывал не столько он, сколько фотографии. С желтоватой бумаги Гарри улыбалась женщина, похожая на Сириуса и — на что-то безумное и проклятое. Кого-то, кто разбил жизнь, которая могла бы быть, но не случилась. Только осколки. Разломанный пчелиный улей.

Беллатриса Лестрейндж. Кровь в жилах стала льдом — холодным и колким. Гарри замутило.

— Поттер? — раздался голос Снейпа, еще дальше, чем раньше. — Поттер, вы меня слышите?

Вместо него Гарри посмотрел на профессора Дамблдора. Тот больше не улыбался — его глаза были серьезными и усталыми. Они говорили: "мне жаль".

Гарри подумал про Питера Петтигрю. И про Барти Крауча-младшего. И про все те ошибки, что уже совершил.

— Поттер, — Снейп подался вперёд и тряхнул его за плечо. Гарри сбросил его руку.

— "Так рано?". Вы знали, — собственный голос казался слишком густым и горьким.

Снейп не ответил, но в этом конкретном случае не нужно было быть легилиментом, чтобы прочитать в его взгляде все, что нужно.

Гарри снова посмотрел на профессора Дамблдора. Конечно, тот знал тоже. Они оба знали задолго до наступления этого дня.

Взрослые опять играли в свои игры. Ничего нового. Но в этот раз — жалило.

Лестрейнджи были личной трагедией Гарри. Его и его семьи. То, что и эта трагедия стала теперь всего лишь разменной картой в поединке гигантов, принесло ощущение почти нестерпимых беспомощности и бессилия. Эти люди искалечили его родителей, и все, что Гарри мог сделать, — прочитать об этом в газете.

Гарри вспомнил Невилла. Как тот все это время по-настоящему не доверял ни ему, ни профессору Дамблдору. Если Невилл чувствовал себя так все время, Гарри это больше не удивляло. Нет ничего хуже, чем знать, что твоя судьба тебе не принадлежит — что над самыми чудовищными болезненными вещами в твоей жизни ты властью не обладаешь.

"Прости, Гарри", — сказал Невилл ему на прощание, и теперь Гарри жалел только о том, что не успел ответить ему: "тебе не за что просить прощения".

Что-то в нем должно было поменяться, потому что взгляд профессор Дамблдор сделался цепким и пронзительным, а Снейп ощутимо напрягся.

— Поттер, — предупредил он. — Не делайте того, о чем потом пожалеете.

О чем, Мерлин раздери, он мог пожалеть? О чем в своей жизни он еще не пожалел?

— Профессор Дамблдор... — начал Гарри, немного задыхаясь.

— Поттер, — наверное, это была самая гневная мольба, которую Гарри слышал в своей жизни. — Я готов учить вас легилименции, до тех пор, пока...

Гарри его не слушал.

— Профессор, я...

Профессор Дамблдор сказал только одно слово:

— Нет.

Гарри замер, растерянный и опустошенный. Нет? Но он думал...

Лицо Снейпа ничего не выдало, но Гарри знал его достаточно хорошо, чтобы по одной напряженной посадке его плеч понять: тот ошеломлен не меньше.

Профессор Дамблдор вздохнул. На дне голубых глаз темнела печаль.

— Сейчас не подходящее время, — сказал он мягко. — С моей стороны, Гарри, было бы очень нечестно принимать от тебя такие предложения, когда ты подвержен столь сильным эмоциям. Я не хочу слышать, что твой ответ изменился — по крайней мере, не сейчас. Для тебя будет лучше пока принять предложение профессора Снейпа и занять себя чем-то, что не имеет отношения к произошедшему.

Опять. Сколько раз еще и от скольких разных людей ему придется услышать это "для тебя будет лучше"?

— Для меня было бы лучше, — услышал Гарри свой голос. — Если бы Беллатриса Лестрейндж не пытала моих родителей Круциатусом, пока они не сошли с ума. Странно, что ее это не волновало.

Для него было бы лучше, если бы в пять лет у него были здоровые мама и папа, а не бесконечные визиты в больницу Святого Мунго, к их полусознательным теням. Для него было бы лучше, если бы Сириус не терялся в глубинах своего горя каждую проклятую осень. Для него было бы лучше, если бы Питер Петтигрю никогда не появлялся в его жизни снова. Для него было бы лучше, если бы его новый любимый преподаватель по Защите от Темных Искусств не оказался Пожирателем Смерти под Оборотным Зельем. Для него было бы лучше, если бы Невилл не провалился в неизвестность, оставив Гарри с неподъемным грузом вины и ощущением, что он всех подвел. Для него было бы лучше, если бы Гермиона не уехала в Дурмстранг. Для него было бы лучше, если бы он не лишился единственной оставшейся семьи, вынужденный выбирать между домом и Хогвартсом. Для него было бы лучше, останься Драко его лучшим другом. Кого, Мерлин раздери, это интересовало?

— Я надеюсь, ты простишь мне мое скромное желание быть по крайней мере немного лучшим человеком, чем Беллатриса Лестрейндж, — проронил профессор Дамблдор с сухим юмором.

— Не нужно притворяться, что вам правда нужно это мое прощение, сэр, — сказал Гарри безнадежно.

— Поттер, вы разговариваете с директором школы в непозволительном тоне, — вмешался Снейп, и Гарри почти захотел его ударить. Чьи бы там интересы Снейп ни держал в голове — плевать. Гарри до смерти надоел этот фарс.

— Не стоит, Северус, — профессор Дамблдор поднял ладонь. — В подобной ситуации я бы едва ли назвал что-то непозволительным.

Огромное нарглово спасибо.

Гарри молча подхватил валявшуюся у ног сумку и пошел к двери. Он не смотрел ни на Снейпа, ни на профессора Дамблдора. Его никто не остановил.