Гарри Поттер и Мальчик-Который-Выжил-Из-Ума (джен)

Хогвартс, когда все преподаватели и студенты собирались в Большом зале по какому-нибудь большому поводу, становился пустынным и таинственным, как старые замки из детских сказок. Он, по-своему, и был этим замком из сказок. Половине Невилла Хогвартс в такие моменты нравился, другая половина чувствовала себя слегка жутковато. Но все подавляла наваливающаяся в конце октября апатия.

Невиллу было проще, когда он проводил тридцать первое октября с бабушкой, — обычно они с трудом достигали взаимопонимания, но годовщина трагедии объединяла их, связывая воедино невосполнимым чувством потери. В Хогвартсе Невилл был один, а Голос мало волновала смерть его родителей — тот вообще с трудом понимал, зачем тащить одно и то же событие через года, будь то чья-то смерть или день рождения — было и было, все в прошлом.

Своим сегодняшним убежищем Невилл выбрал подоконник на четвертом этаже замка: в этом коридоре не было портретов и стояла почти-тишина — по-настоящему тихо в Хогвартсе не было никогда, но некоторое подобие время от времени наблюдалось. Невилл не знал, что будет делать весь вечер — наверное, просто ждать, а потом вернется в спальню, когда та уже не будет пугать своей покинутостью и навевать мысли о том, что он остался последним живым человеком в замке.

Наверное, Невилл задремал, потому что не услышал приближения чужих шагов. Он очнулся только когда его позвали по имени.

Невилл медленно открыл глаза. На подоконник сбоку от него с ногами забралась Луна Лавгуд, которая должна была быть вместе со всеми на хэллоуинском пиру, но вообще редко делала то, что должна была.

— Привет, — поздоровался Невилл. Он все еще не был уверен, как относится к своей странноватой знакомой, но сейчас был рад ее компании, несмотря на свое первоначальное желание побыть в одиночестве.

— Привет, — Луна окинула коридор задумчивым взглядом — наверное, искала одно из тех непонятных существ, о которых все время говорила. — Ты от кого-то прячешься?

— От людей, — он выпалил это быстрее, чем успел подумать, но Луна, к счастью, не приняла это на свой счет. Только кивнула.

— Я тоже решила не идти на пир. Мне не очень нравится, когда много людей и шумно.

"Гляди-ка, у вас есть что-то общее кроме того, что окружающие не хотят с вами знаться."

Только не начинай.

— Мне тоже, — пробормотал Невилл. — Не люблю Большой зал.

Луна кивнула и надолго замолчала. Невилл следил за ней краем глаза: он уже знал ее достаточно, чтобы отметить за ней привычку выпадать из разговора на некоторое время. Иногда это напрягало, иногда — как сейчас, — казалось уместным.

Наконец, Луна сказала:

— Я пойму, если ты сейчас захочешь, чтобы я ушла, но мне кажется, что тебе лучше не оставаться в одиночестве.

— Что ты имеешь в виду? — это было продолжением оборванного разговора? Или сказано наобум? Иногда у Невилла от Луны шла кругом голова.

— Я имею в виду этот день.

Тридцать первое октября?

Невилл выдавил из себя кривоватую улыбку.

— Годовщину победы над Сама-Знаешь-Кем или Хэллоуин?

Луна обернулась к нему: чуть вытаращенные глаза и так всегда придавали ей ошеломленный вид, но сейчас она смотрела с настоящим удивлением.

— Ты знаешь, о чем я говорю.

"О смерти твоих родителей, хватит притворяться тупее, чем ты есть."

Невилл повторил:

— Что ты имеешь в виду?

Луна подогнула колени к груди и водрузила на них подбородок. Ее профиль завесили волосы.

— У меня тоже умерла мама.

Невилл оглушенно замер. Теперь он не знал, что сказать — по своему опыту знал, какими бессмысленными были все "мне так жаль" и "как хорошо, что у тебя есть хотя бы отец/бабушка/воспитательницы приюта".

— Извини, — выдохнул он. — Я понимаю, что ты имеешь в виду.

— Правда? — изумленная радость. — Здорово. Люди очень часто не понимают, что я имею в виду. И это довольно грустно.

"Она такая простая."

Но все обстояло с точностью до наоборот: Луна была очень сложной. Невилл понимал ее даже меньше, чем понимал Гарри, а это о многом говорило. И в то же время, только с ней он мог поговорить о тревожащем его голосе. Не о своем внутреннем — это Невилл до поры до времени оставил за кулисами, — но о том, что он услышал лишь однажды, и с тех пор не мог обрести покой. Его пугали мысли о неизвестном, живущем в замке. Луна говорила, что не всех голосов нужно бояться, но Невилл полагал, что слова "дай мне разорвать, дай мне убить", трактовались довольно однозначно.

— Ты права, — сказал он через какое-то время. — Мне действительно лучше, чем было бы одному.

Луна кивнула, словно услышала что-то само собой разумеющееся:

— Конечно.

— Хотя...

"О нет, ты этого не скажешь."

— ...честно говоря, я никогда...

"Заткнись."

— ...не бываю по-настоящему один.

"Закрой свой рот, Невилл Лонгботтом, прямо сейчас."

Невилл не помнил, когда последний раз слышал свой внутренний голос таким обозленным, но постарался не обращать внимания на его шипение. Сердцебиение участилось: никогда и никому он еще не рассказывал о своем раздвоении личности, но Луна — почему-то Невилл был в этом уверен, — не будет смеяться над ним или осуждать, не расскажет об этом всем остальным: она уже говорила раньше, что он поступает мудро, никому не открывая, что слышит бесплотные голоса — похоже, ее саму сверстники здорово дразнили за то, что она не прячет свою необычность.

И тут в его голову, начисто заглушив все гневные метания Голоса, ворвалось знакомое зловещее пришептывание, услышанное в первую неделю.

— Я снова слышу тот голос, — выдохнул Невилл, изо всех сил стараясь не осознавать смысл услышанных слов.

— Я его не слышу, — Луна уже была на ногах: подхватив сумку, она оглядывалась вокруг, пытаясь найти возможный источник того, что слышал Невилл. — Он куда-то движется?

— Да, — голос и впрямь удалялся, к облегчению Невилла, но смутному недовольству его другой стороны. — Он ниже нас, и идет вправо.

— Пойдем, — Луна настойчиво потянула его за рукав. — Ты не поймешь, что это, пока не войдешь с ним в диалог.

Невилл был совсем не уверен, что хочет вступать в диалог с кем-то, чей словарный запас ограничивался словами "убить", "растерзать" и "голоден". Внутренний голос подстегнул его:

"Шевелись! Нужно понять, что это, пока кто-то не использует это против нас. Может быть, оно еще окажется на нашей стороне."

Но с чего он взял, что "это" можно использовать? Пока что звучало все так, словно бесплотный дух обладал своим сознанием...

"Иди и посмотри!"

Под двойным напором Невилл сдался. Вместе с Луной они сбежали по лестнице, ориентируясь по подсказкам внутреннего голоса, различающего направление звука куда лучше Невилла, пронеслись по коридору, но тот, конечно, был пуст: пуст и погружен в гнетущую атмосферу — мерцание факелов, с трудом справляющихся со своей работой из-за того, что часть из них потухла, заставляло тени плясать и изгибаться причудливыми формами. А на стене...

Невилл тяжело сглотнул.

"Тайная комната снова открыта", — с непонятным наслаждением продекламировал голос в его голове. "Трепещите, враги Наследника. Не представляю, о чем речь, но почему-то мне нравится."

Под жутко поблескивающей надписью висела миссис Норрис. Невилл, как и все студенты, терпеть не мог кошку завхоза, но зрелище все равно его не обрадовало. Зачем кому-то убивать кошку?

— Тут так сыро, — Луна, о которой Невилл чуть не забыл, приподняла вымокшие насквозь полы мантии. С них потекла вода — тоненькие струйки закапали по затопленному полу.

— Тебя это больше всего волнует?! — опешил Невилл, но тут ситуация и-без-того-хуже-некуда стала еще безнадежнее: закончился хэллоуинский пир, и Хогвартс из места уединенного и берегущего свои и чужие секреты стал Хогвартсом, где всем до всего есть дела и по которому и шагу не ступить, не наткнувшись на кого-то. Голоса и смешки отражались от стен, многократно усиливаясь, — другие студенты уже были здесь.

Под сотней взглядов Невилл чувствовал себя пришибленно. Он отлично сознавал, как выглядит со стороны: мальчик в сбившихся одеждах под зловещей надписью. Не стоит забывать об участии в мутной истории с философским камнем на первом курсе, подробности о которой в Хогвартсе почти никто не знал, и Луне Лавгуд под боком, чья репутация была немногим лучше, чем его. И мертвая кошка, конечно.

Последний пункт особенно оценил Аргус Филч.

— Ты убил мою кошку! — завопил завхоз, брызжа слюной и налившись таким багряным цветом, что у Невилла мелькнула слабая надежда: может, у него взорвется голова?

"Точно. Могу и тебя убить."

Невилл нервно дернулся. Так себе шутка.

И последующее разбирательство проходило не лучше. В школе было ровно четыре взрослых, которых Невилл предпочел бы не видеть ни при каких обстоятельствах: Филч, профессор Снейп, профессор Локхарт (даже сейчас он говорил-говорил-говорил о том, какой он замечательный) и Дамблдор. Все они были здесь. Присутствовали еще профессор Макгонагалл и профессор Флитвик, но это не помогало.

Одно хорошо: кошка оказалась жива. Теперь даже при худшем развитии событий, убийство животного на него не повесят.

"Твое положение все равно так себе, ты же понимаешь?"

— Это точно его рук дело, мы поймали его прямо на месте преступления! — надрывался Филч. — Почему он был не на пиру, а? Что он там делал?

— Аргус, у мистера Лонгботтома есть причины не находиться на празднике тридцать первого октября, — вмешалась профессор Макгонагалл. Хоть кто-то...

— Или очень хорошая возможность использовать эту причину как алиби, — прозвучал ненавистный голос профессора Снейпа. (Локхарт: несомненно!) Невиллу больших трудов стоило не сжать кулаки.

Губы профессора Макгонагалл побелели.

— Северус...

— Кошку можно расколдовать, — прервал Дамблдор зарождающуюся ссору. (Локхарт: позвольте мне!) — И я не допускаю возможности, что заколдовали ее ученики второго курса. Это сильная темная магия.

Бывала польза и от Дамблдора. Странно: сейчас директор выступал на его стороне, но Невилл все равно не мог увидеть его в роли защитника или заступника.

"И правильно делаешь."

— Иногда студенты обнаруживают неожиданный потенциал, — не сдавался профессор Снейп. Он говорил медленно, глядя Дамблдору прямо в глаза, точно обращаясь к какой-то тайне, известной только им двоим.

(Локхарт: о, это был как раз мой случай!)

— Глупости, Северус. Нам отлично известен потенциал наших учеников, — сухо возразила Макгонагалл. Внутренний голос Невилла закончил:

"...особенно тех, кто так и не может превратить жука в пуговицу."

Нет чтобы отнестись к этому серьезно.

По лицу профессора Снейпа пробежала тень неудовольствия.

— В таком случае, пусть Лонгботтом ответит нам вот на что: если он так жаждал уединения, зачем возвращаться в людное место, по странному стечению обстоятельств оказавшееся сценой преступления? Да еще и в компании первокурсницы, за два месяца успевшей обзавестись крайне... необычной репутацией.

Профессор Флитвик негодующе нахмурился, но пока не спешил покинуть позицию молчаливого наблюдателя: наверное, когтевранская мудрость. Луна до этого момента тоже стояла молча, с мечтательно-непринужденным видом. Теперь она повернулась к профессору Снейпу, глядя на него так, словно только сейчас заметила его присутствие.

— Мы искали морщерогого кизляка, — сообщила она беззаботно. Невиллу никогда не было так сложно сохранить непроницаемое выражение лица. Морщерогого кого?.. — А вместо этого нашли совсем другое. Такое бывает.

— Несомненно, так, — подтвердил Дамблдор, и впервые за вечер Невилл увидел на его лице улыбку. Профессора Снейпа аж перекосило. В этот момент всем присутствующим стало ясно, что для учеников все обойдется — по крайней мере пока. Конечно, Филч повопил, а Локхарт успел назойливо предложить свои услуги каждому из присутствующих, но в целом — могло быть и хуже.

"О да, могло. И наверняка еще будет."

Профессор Флитвик вызвался проводить Луну до гостиной Когтеврана. Невилл возвращался к себе один, слегка подавленный, но, наконец, вздохнувший спокойно. К счастью, жуткий голос он больше не слышал. Только свой собственный.

"Как ты думаешь, может, это мы — Наследник?"

В прошлом году он втолковывал, что Невилл — Избранник философского камня. Стоило ли напоминать, чем все закончилось?

Голос заткнулся.